Примаченко Павел Андреевич : другие произведения.

Оглашенная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аннотация к роману "ОГЛАШЕННАЯ" "Претерпевший же до конца - спасется". Героиня книги - Елена Мохова не слышала этого завета. Вчерашняя школьница, беззаботная, беспечная девчонка, Лена становится матерью близнецов с разным цветом кожи. Она делает то, что сделала бы каждая настоящая мать - спасает и защищает своих детей от международной мафии - торговцев "живым товаром" и крадеными алмазами. Скрываясь от бандитов, Лена случайно оказывается в деревне. - Мальчонка-то наш - белесый, а девочка - чистая негра. Кто же их отец? Чьи детки? - удивляются и недоумевают бабушки, принимавшие у Лены роды. - Как чьи? Мои! А кто отец? Не знаю, - без смущения отвечает молодая мама. "Встречалась с Мишей и негром Денисом. Пойди, разберись, кто их отец, - думает Лена, - да, разве теперь это важно? Главное - мои дети". И этим определяется ее дальнейшая судьба. Отстаивая жизнь и счастье детей, она способна на чудеса храбрости и стойкости. Спасаясь от преступников, Лена попадает в невероятные ситуации. На помощь ей приходят как близкие и родные люди, так и добрые, отзывчивые случайные знакомые. Но главная её опора - искренняя вера в защиту Пресвятой Богородицы. Попадая в очередное, казалось бы, безвыходное положение, она просит Заступницу: "Помоги, помоги. Ты же сама Мать". И помощь приходит. Приходит как "обыкновенное чудо". Даже поддержка королевы Нидерландов, хотя и чудо, но вполне объяснимое. - Потому что чудо, - по словам Святого Николая, покровителя города Амстердама, - это то, чего по здравому разумению быть не может, но тем не менее, существует.
   []
   Оглашенная
  
   Глава 1
  
  "Как вы меня достали, достоевские. Как вы мне все остоюбилеили, - разрывалась немым воплем Лена, зло, глядя на очередного покупателя. - Ох, дура, ведь не хотела, а согласилась. Мать стала канючить: "Ты ведь уже взрослая, одеться надо, обносилась вся. Место хорошее, по знакомству, я договорилась". Она права. Деньги нужны. Иной раз на улицу выйти не в чем. Хожу, как Золушка, старье донашиваю. А везде столько красивых вещей и вкусной еды. Зато в карманах - дырки. Но на работу все равно не рвалась. До восемнадцати всего полтора месяца осталось. Отец твердо обещал: "Будешь стюардессой. Запомни, Аленка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются". Последнее время часто созванивались. Он выпьет, затоскует: "Доченька, приехала бы, проведала". Если бы он хоть один жил. А то из Внуково до Савеловского добираться, чтобы Нюрку, Нюфару, как отец ее кличет, слушать. Не хочу. Начнет скулить: "Рыбонька наша золотая, птичка сизокрылая". Тьфу, родственница нашлась. Алкашка сопливая. За маму обидно и больно.
  Работенка по знакомству оказалась еще та! За двенадцать часов ни разу не присядешь. Зато "хлебная". Покупатели, как конвейер. Никакими ценами не испугаешь. И откуда у людей столько денег? Хозяин - Онар Махмутдинович, а за глаза Анал Мудакхерович, не нарадуется: "Это наш Лен такой хороший, такой красивый. Всех покупателей притянул". И улыбается жирной рожей. А сам, козел поганый, то "случайно" по заднице проведет, то за руку возьмет - "инструктирует". Мадам Брошкина извелась вся от зависти. Раньше он ей "инструктаж" давал, а теперь на меня переключился. Дура, баба. Я ей тысячу раз повторяла: "До сентября здесь, до сентября, а потом в стюардессы". А она: "Напрасно ты, Леночка, таким местом не дорожишь. Думаешь, стюардессой очень сладко работать? Это на рекламах они все улыбаются". И начнет тырындеть про здоровье и условия, вроде Мишани. Слушать тошно. Что, она, наседка, понимает? Ведь стюардесса, бортпроводница - это такое... нет слов сказать! С детства мечтала. Как увидела их в голубых костюмчиках, пилоточках и ярких шарфиках. Одна к одной, легкие, высокие, стройные, будто на конкурсе красоты. Любой корону давай. "Небесные феи" - не подступись. Плывут между кресел - пассажиры глаз оторвать не могут, а они - ноль внимания. С тех пор и себя такой представляла. Глаза, губы, волосы, брови - как на картинке. И, как птица, летишь, летишь. А впереди - страны, океаны, континенты.
  В отряд попаду, сниму квартиру. С мамой ни одного дня не останусь. Заколебала, утомила. И всех побоку. Мишаню, Дениску. Надоели, устарели. Один нудит, учит. Другой, как бабка старая, причитает: "Хелен, Хелен, надо думайт, потом делайт". И чего я с ними связалась? С Мишаней сначала интересно было. На коньках, на лыжах. Да и встречались редко. Он с неба не спускался. А потом, как обычно, в постель. С Дениской любопытство дурацкое заело. Думаю, как негры трахаются? И вообще, как у них эти дела выглядят? Оказалось, ничего особенного, разве что "прибор" и ладошки - розовые. Девчонки в порту все пытали, кто лучше наш или негр? Мне без разницы, лишь бы отвязались. Еще подружки говорили - кайф от "этого" ловят. Не знаю, как женщины, но мужики, по-моему, представление устраивают. Один стонет, другой охает, воет. Смех берет. Я кайф ловлю только на лыжах или коньках, на дискотеке или в кафе-мороженое. Вот улечу, а там пусть разбираются".
  Злость на покупателей не проходила, но настроение оставалось прекрасным. Отец не обманул, помог. Завтра медкомиссия.
  В дверь постучали.
  "Валька из кафе ломится, - подумала Лена. - Перекурить и посплетничать. Ладно, пусть заходит".
   - Привет, подруга, чего счастливая? - Валентина достала нарезку красной рыбы, две бутылки пива. Одну откупорила о прилавок и забулькала из горлышка.
  - Последний день. Смену сдаю. Завтра медкомиссия и до свидания!
  - Далеко собралась?
  - В отряд стюардесс, папаша устроил.
  Валентина понимающе кивнула и снова приложилась к бутылке.
  - Рыбкой угости, - глядя на розовую, маслянистую мякоть, у Лены неожиданно потекли слюнки.
  - Бери, чего спрашиваешь. А я еще выпью. Пивком только и лечусь. Вчера хорошо посидели. Сегодня приболела малость. Здоровье поправляю.
  - У меня здоровья, - Лена рассмеялась и огляделась, с чем бы сравнить? - Кажется, двину кулаком в стену - насквозь пробью. А уж если подпрыгну, так выше дома взлечу.
  - Это хорошо, когда сил много, - осоловело произнесла Валентина. - Глазки у нее помутнели. Закурив, она болезненно закашлялась.
  - Валь, дыми на улице. - От запаха табака Лену слегка замутило.
  - Чего, не в жилу? Может, подхватила?
  - Кого подхватила? Цветы табаком пропахнут. Мудакхерович ругаться будет.
  - Подхватила, пузо дело такое. Вот я, как футбол проглочу, сразу от курева блевать тянет. Не бзди, девка, если ты беременна, знай, что это временно. Если не беременна - это тоже временно. Будь, покедова.
  - Идиотка, полоумная, - в сердцах крикнула ей вслед Мохова. Отнесла пустые бутылки в урну.
  Появилась сальная рожа. На толстом, красном, как сарделька, пальце, тонул перстень с камнем.
  - Девушка, посоветуйте, какими цветами встречать любимую женщину?
  - Все перед вами. Не видите? Очки наденьте. - Она брезгливо повернулась спиной, нагнулась, делая вид, что перебирает пакеты с цветами.
  - Какой прелестный апельсинчик! Так бы и отшлепал. Бутончик, не иначе.
  - Ну, козел, - Лена резко выпрямилась. "Спряталась" в глубине палатки, зажмурилась и увидела себя в салоне самолета - сильной, красивой, свободной.
  
   Глава 2
  
  
  Утром Лена вскочила раньше матери. Не лежалось. Пришла "чуть свет" к поликлинике. Небо чистое, голубое. Солнышко освещает стены и окна. С нетерпением поглядывала на двери лаборатории, ждала, когда откроют.
  "Медкомиссия - ерундовое дело. Бояться нечего. Вижу, слышу, дышу, аппетит в норме". - Думала она, прогуливаясь по пустынной дорожке между старых яблонь.
  Немного переживала, что в кармане прольется бутылочка с мочой.
  Мимо спешили врачи. Пробежала молодая женщина.
   "Соседка, Нина Сергеевна, - ухо, горло, нос. Если к ней попаду, никаких проблем. Хотя, какие у меня могут быть проблемы?" - В который раз успокаивала себя Лена.
  Вспомнила, как позвонил отец: "Дочка, все схвачено. Иди не межуйся. Сразу говори - Мохова Елена Федоровна. И запомни - Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Когда папку навестишь?". Голос довольный.
  "Он, наверно, не ожидал, что старые знакомые не забудут, помогут. Вот сдам анализы, заполню бумажки, куплю торт, бутылку коньяка, букет цветов Нюфаре и поеду на Савеловский. Загулялась, замечталась, а народ уже в лабораторию ломится".
  Встала в очередь, засмущавшись, вытащила бутылочку и поставила на стол.
  - Почему пробку не сняла? - Гаркнула пожилая медсестра. - Я что, каждому открывать должна? Руки потом от ваших ссак не отмоешь.
  У Лены потеплели щеки. Отойдя в сторону, стала тянуть проклятую пробку, но та не поддавалась, хоть зубами тащи. Еле-еле одолела. И, конечно, как накаркала, тетка, пролила-таки.
  "Теперь, кровь из пальца. Щелк и готово".
  - Из вены в кабинет напротив, - кивнула лаборантка.
  И вот с закатанным рукавом и согнутой в локте рукой "стюардесса" зашагала к отоларингологу. На скамейке - два парня. Повернулись, начали пялиться. Лена отошла в сторону.
  - Кто последний? - Прибежала возбужденная, запыхавшаяся толстуха. - Ну, порядки. Никуда не ткнешься пока гинеколога не пройдешь. - Увидев Лену, выпалила - Ты в кресле была? - И не дождавшись ответа, громко затараторила. - Вот и я думала - всех пройду, а вертолет последний. Фигушки. Пока ноги не раздвинешь, принимать не станут.
  Парни ухмыльнулись.
  Вышла врач. Поправила зеркальце на лбу. Пальцы длинные, с аккуратным маникюром. Халат без единой складочки, накрахмален и отутюжен, вся вкусно пахнет. Заметив Лену, улыбнулась. - Ты ко мне?
  - Да! Медкомиссию прохожу в отряд стюардесс хочу поступить.
  - Сначала в смотровой сходи, а потом сюда, без очереди, лады? - Она подмигнула и заговорила с ребятами.
  - Вот и я о том же, - оживилась толстуха. - Чудеса! На хрена мне гинеколог, если у меня горло болит? Нет, никому, ничего не докажешь.
  - Куда идти? - Перебила ее Мохова.
  - В конце коридора. Там на двери написано.
  Увидев табличку "смотровой" - постучала и вошла.
  В светлой, теплой комнате против окна стояло кресло. Над ним - огромный софит с отражателями.
  Врач с интересом посмотрела на нее, украдкой вздохнула. - Комиссию, значит, проходишь деточка? - Кивнула седой головкой. - Как Клавдия Петровна?
  - Мама? - Удивилась Лена. - Спасибо, хорошо.
  - Передай, пусть заглянет, ей не повредит. - А ты уже школу закончила?
  - Да, мне восемнадцать.
  - Восемнадцать! А я помню, как твоя мама первый раз ко мне пришла и говорит: "Доктор, мне кажется, я заболела. Что-то здесь не так". И на живот показывает. И вот, этому "что-то" уже восемнадцать.
  - Ну-с, деточка, - вкрадчиво обратилась к Лене, - ты в половую связь с мужчинами вступала?
  - Как это?
  - Ты девственница? Я должна об этом знать. - Серьезно, по-деловому, поинтересовалась она.
  - Ну, я, в общем, фигурным катанием занималась. Часто на шпагат садилась. - Залепетала, покраснев, "стюардесса". - Говорят, от этого всякое может случиться.
  - На шпагат, говоришь? - Врач и медсестра, не скрывая улыбок, переглянулись. - Зайди за ширму и раздевайся до пояса. Сейчас мы посмотрим, что может случиться от занятий фигурным катанием.
  Робея, Лена забралась в кресло. Сидеть было неудобно, клееночка холодила, по спине забегали мурашки.
  Доктор начала осмотр.
  С непривычки, от быстрых, резких прикосновений стало неприятно. Возникло чувство брезгливости. Показалось, что старушка чересчур суетится и слишком долго копается. Это начинало раздражать. От досады Лена напряглась, чуть шевельнулась.
  - Спокойно, расслабься. - Врач попросила лечь на кушетку и расстегнуть кофточку.
  Взяла трубочку, похожую на дудочку, послушала живот. - Теперь встань. - Медленно, осторожно помяла груди. Наконец, разрешила одеться и стала что-то писать в карточке, накрыв ее сухонькой и длинной ладошкой с тонкими, как иглы, пальцами. Подняла глаза и спокойно произнесла.
  - Восемь месяцев, деточка.
  - Чего?
  - Да, да. А ты не знала? В первый раз так бывает. Два плода, патологии не нахожу. Все отлично. Сходи в консультацию. Там уточнят срок и будут наблюдать течение беременности. - Доктор протянула карточку. - Советую не медлить.
  - Ладно, - автоматически, ничего не соображая, ответила "стюардесса" и вышла из кабинета. Опомнилась только в коридоре. Ноги стали ватными, тяжелыми, будто пробежала на лыжах по морозу с десяток километров.
  - Беременна! - В ушах застучало, затылок заломило. Присела на скамейку, раскрыла карточку. Запись походила на моточки тонкой проволоки. Казалось, все слова написаны слитно. Ничего не поймешь.
  - Ты сюда? - Возле нее стояла молодая женщина.
  - Нет, - Лена вздрогнула, по-воровски захлопнула тонкие листочки, вскочила и почти бегом пошла к выходу. "Комиссия отменяется".
  Во всю светило солнце. На небе мелкие облака. Самолеты заходят на посадку. Легкий ветерок приносит запах "аэрофлота". Запах, который с детства казался ей самым вкусным.
  "Когда отец возвращался из полета, от него пахло именно так, по-самолетному. От Миши почему-то так не пахнет. - Миша, Денис, всплыли имена. - Ерунда, чушь, эта бабка свихнулась. Я - беременна Двойня! Старая перечница, что придумала! Ага, конечно, один - от Мишани, другой - от Дениски. Скажи кому-нибудь, засмеют, - уговаривала, уверяла она себя, но в глубине души мучительно сомневалась. - Ошибка? Но, как узнать? В консультацию идти? Там такие же идиоты. С кем посоветоваться? С мамой? Боже упаси. С мадам Брошкиной, Валентиной? Разнесут по секрету всему свету. С Галкой, Ольгой? Заохают, заахают, а толку? Господи, где же узнать?".
  Возле Дворца культуры шаркал метлой дворник.
   Через ярко освещенные окна просматривался читальный зал.
  "А если книгу по медицине взять? Там должно быть написано", - обрадовалась Лена и пошла в библиотеку.
  Женщина на выдаче кивнула и поинтересовалась. - Что будем читать?
  - Справочник по медицине, решила в медучилище поступать.
  - Справочник для поступающих в средние учебные заведения? - Наставительно поправила та.
  - Нет, о болезнях.
  - О каких?
  - О разных.
  Библиотекарь принесла две книги в ярких суперобложках.
  Лена выбрала самый дальний стол и, устроившись поудобнее, слегка волнуясь, открыла первый том.
   "Беременность или биременность? - Скользя взглядом по названию статей, засомневалась она. Множество "страшных" непонятных слов мелькало перед глазами. Внутри все съежилось, будто попала в незнакомое место. - Вот! Беременность: "Период, в течение которого оплодотворенная яйцеклетка развивается в будущего ребенка". Нет, нужны признаки. - Взглянула ниже. Краем глаза уловила - менструации. Вернулась на два абзаца вверх: "Во время беременности у женщин полностью прекращаются менструации, набухают молочные железы, отмечается значительное усиление аппетита, нередко тошнота в утренние часы. Эти и некоторые другие изменения в организме связаны с выработкой прогестогена". - Какие "некоторые другие"? Что это за прогестоген такой? Аппетит у меня всегда зверский. Так что я постоянно беременна? А менструации? Давно уже нет. Но у меня часто бывают задержки. - Дальше пошли сложные термины. Наконец, мелькнуло, - диагностика беременности. - Вот! То, что надо: "Определяется с помощью разных тестов, а именно - прослушиванием сердцебиения плода, а также с помощью ультразвука". Замерла, но сердцебиения плода не услышала. - Говорят, еще ножками бьет. - Приложила ладонь к животу. Внутри все забурчало. - Есть хочется. Еще ультразвук. - Неожиданно просияла. - Это же УЗИ! Дурочка, в метро. Ультразвуковое обследование".
  Легко вскочила. И, пританцовывая, направилась к выходу. Птицей вылетела на улицу.
  Все вмиг переменилось. "Конечно, эта старая карга, гинеколог, ни хрена не смыслит. У меня же никаких признаков, только менстры нет, а остальное - все путем. На УЗИ!". Не заходя домой, вприпрыжку, понеслась к остановке автобуса.
  
   Глава 3
  
  Выйдя из вагона метро и поднявшись по лестнице, Лена увидела табличку "Ультразвуковое обследование". "Здесь!" - Обрадовалась она и... прошла мимо.
  В приемной сидела темноволосая девушка с рюкзачком и женщина в красивом, модном пальто и шляпке.
   "Пусть уйдут. - Прислонилась к стене. Вскоре девушка вышла, но появился седой мужчина в очках. Мохова занервничала. - А, пускай смотрят". Решительно открыла дверь.
  - Кто крайний?
  Мужчина о чем-то бойко беседовал с модной дамой. Та "смерила" Лену с головы до ног недовольным взглядом и пренебрежительно отвернулась, изобразив полное равнодушие. Седой запальчиво воскликнул.
  - Девушка, как можно? Не крайний, а последний. Так вот, я - последний, - подчеркнуто громко произнес он и заинтересованно глянул на Мохову из-под очков.
   "Старый козел, академик паршивый. Чего уставился?". Лена прошла в дальний угол приемной.
  - Следующий, - донеслось из кабинета. - Женщина подскочила и исчезла.
  - Интересно, что привело сюда такую молодую барышню? - Игриво заметил дядя. - Наверно, сердце. Да, юность. Ничего, не переживайте. Такая красавица еще не одно сердце болеть заставит. Поверьте моему жизненному опыту.
  - Дедушка, смотрели бы лучше за своим носом и хвостом.
  - Как вы сказали? - Оживился, заерзав на стуле, "дедушка". - Очень оригинально мыслите, должен заметить. - Он развернулся всем телом, готовый продолжить разговор. Но из кабинета, лучезарно улыбаясь, выплыла дамочка и сообщила.
  - Представляете, в левой почке малюсенький камешек, а в правой - чисто. Вот что делают лимоны с оливковым маслом. Обязательно попробуйте.
  - Следующий!
  Оставшись одна, "стюардесса" стала дергаться еще больше.
  Неожиданно заглянул парень в стеганке, с розовым от духоты лицом.
  - УЗИ здесь?
  - Да, но сейчас перерыв. - Лена захлопнула дверь и стала ходить взад вперед по крошечному коридору.
  Мужчина не задержался. Вышел расстроенный.
  - Сплошные камни. Не почки, а мостовая, даже можно сказать коралловый риф. - Доверительно стал жаловаться он.
  Лена, не слушая, без вызова влетела в кабинет.
  - За ширму, разденьтесь до бедер. Обувь не снимать.
  - Сколько стоит? - неуверенно пробормотала Мохова.
  - Двести рублей, после приема. Ложитесь. - Медсестра постелила чистую клеенку. - Что беспокоит?
  - Я, у меня, я вообще хочу знать.
  - Понятно, приступим, - подбодрил ее мягкий доброжелательный голос.
  Врач начала водить зондом сверху вниз, слева направо. Глядя на экран монитора, диктовала. - Два плода, без патологии. От двадцати до тридцати недель. Правая почка - норма, паренхима - хорошая, сосуды - норма. Одевайтесь.
  Лена поспешно тыкалась головой в ворот свитера. Кое-как натянув вещи, подошла к столу. Медсестра протянула ей маленький листок.
  - Заключение врача, - пояснила она и вежливо добавила. - Теперь можете заплатить.
  - А что у меня?
  - Все в норме. Видимой патологии нет. Подробнее узнаете в консультации. Будете выходить, пригласите следующего, пожалуйста.
  - Хорошо. А два плода, это значит - я беременна?
  - Никакого сомнения. У вас двойня. - Врач и сестра переглянулись.
  Лена покачала головой, соглашаясь, и вдруг тихо заплакала, кривя и кусая губы. Доктор всполошилась, усадила ее на стул и ватным тампоном стала утирать слезы.
  - Вы разве не знали? - Удивилась она.
  - Нет.
  - Да, как же так? Такой срок трудно не заметить. Вы ж не маленькая, без УЗИ ясно. Успокойтесь, у вас ведь все хорошо. Замечательные будут дети.
  - А можно, ну, не рожать?
  - Уже поздно. А вы не хотите иметь детей? И это решение твердое? - Казалось, врач о чем-то задумалась.
  Лена напряглась. Но доктор скороговоркой попросила сестру пригласить следующего пациента.
  Мохова, тоскливо глядя под ноги, вышла из кабинета. На лестнице ее догнала медсестра.
  - Не вздумайте делать глупости. Это очень опасно. Выход всегда есть. - Протянула листочек. - Здесь телефон нашей поликлиники. Позвоните и запишитесь к Игнатовой. Она лучший специалист и обязательно поможет.
  
  
  
  
   Глава 4
  
  Ехать пришлось на другой конец города. Поликлиника занимала один из корпусов больницы и находилась рядом с родильным отделением.
  Игнатова, высокая, моложавая женщина с мягкими манерами, располагала к себе. Только цепкий взгляд маленьких колючих глаз - настораживал.
   Гинеколог подтвердила, что все сроки упущены и любая самодеятельность приведет к серьезным последствиям. Только рожать.
  Лена понимала - другого диагноза не будет, но в душе наивно по-детски надеялась, что и на УЗИ ошиблись.
  - Значит никаких таблеток или уколов? - Обреченно пролепетала она.
  - Абсолютно. Объясните, почему вы не хотите детей? Вместе обсудим ситуацию, посоветуемся. - Голос звучал ласково, успокаивающе. - Может мама против? - Доктор пристально вглядывалась, ожидая ответа.
  - Мама? Нет, мама. Я ей не говорила. Ну, в общем, мне на нее наплевать.
  - Зачем же так о матери? - Опешила врач, хотела что-то добавить, но передумала и деликатно продолжала. - А отец детей знает о вашей беременности? Наверно, он против?
  - Да что мне отец! Понимаете, если они родятся, я не смогу стать стюардессой. Я мечтаю летать. Зачем мне дети?
  - Конечно, если такие обстоятельства, вы вправе отказаться. - Озадаченно глядя на пациентку, продолжала Игнатова. - Родить и отказаться. Это не противозаконно. Главное - гуманно и угодно Богу. Вы даете жизнь младенцам, а они попадают в новую семью, где их вырастят. Вы же станете свободной, и мечта исполнится - пожалуйста, порхайте по залу официанткой.
  - Стюардессой, - нахмурилась Лена и косо глянула на врача.
  - Да, да стюардессой. А семью еще заведете. Молодая, красивая - все впереди. А знаете, ложитесь к нам. Прекрасные специалисты, чудные условия и все бесплатно. Наш роддом опекает благотворительный фонд "Спасенное детство". Его сотрудники патронируют новорожденных, все формальности проходят быстро и ненавязчиво. Она расписала по пунктам, что должна выполнять женщина при беременности.
  - А сейчас идите домой и берегите себя. Подойдет время, вас привезут и никаких хлопот. Но, имейте в виду, у вас двойня, и роды могут быть преждевременными.
  Лена готова была кричать от счастья.
  "Мне крупно повезло с этим УЗИ. Скину лишний груз и поставлю самую большую свечу в церкви".
  Возле метро на лотке горкой лежали ананасы. Купила заморский фрукт и попросила продавщицу отрезать кусочек. Впилась в сочную, кисловатую мякоть. Во рту защипало. Вытирая платком губы, увидела кровь.
   "Ананас проклятый". - Хотела выбросить, но у входа заметила нищенку. Старушка крестилась и всех вокруг благодарила.
   - Ешь, бабуля, - шлепнула в протянутую руку "колючую шишку".
  - Спаси Господь тебя и твоих деточек. Дай тебе Бог, хорошеньких и здоровеньких, - прошепелявила старушка. - Счастья тебе и твоему мужу.
   "И она туда же. Что б ты, старая, подавилась", - беззлобно посетовала Мохова.
  
  
  
   Глава 5
  
   "Когда же я рожу? Скорей бы. - Ни о чем другом Лена думать не могла. - Другие семимесячных рожают, а у меня все по графику. Почему я такая невезучая. Будьте прокляты и Мишка, и Дениска, и все мужики - козлы похотливые. Скину и до конца жизни не подпущу ни единого на сто километров".
  С работы уволилась.
  - Эх, такое место, - сокрушались девочки.
  - Разве это место? - Возразила Лена, - Вот стюардесса - это да! Всегда в полете.
  - Как муха в самолете, съязвила конопатая Сонька. - Гляди, не пролети, как фанера над Парижем.
  Лена промолчала, хотя внутри все кипело. "Наверно догадались. Ничего, подруга, посмотрим, кто из нас пролетит? Я скину и махну с экипажем за океан, а ты здесь заглохнешь до конца жизни".
  Больше всех Мудакхерович сокрушался, - Ах, Лен, Лен, какой хороший биль продавец, лучший цветок наша палатка. Пилёхо станет, заходи, всегда поможем, - тянул он, хитро оглядывая ее.
  На улицу не выходила. Матери приказала на все звонки отвечать: "Уехала в Питер, на курсы стюардесс". Болтала только с Мишей. Сообщила ему, что скоро поедет в турпоездку по "Золотому кольцу".
  К отъезду в роддом подготовилась заранее. Собрала все необходимое. Спортивный костюм, свитер, две ночнушки, белье, кассеты с плеером, банки ананасового компота, журналы. Получилась здоровенная сумка.
  Вместо модельных сапог на высоком каблуке, мать купила полный отпад. Войлочное недоразумение - "прощай, молодость". Лена категорически отказалась даже мерить их.
   Звонил отец. Пришлось врать, выкручиваться. - Спасибо, папочка, все путем, но, представляешь, собралась на медкомиссию, поскользнулась и ногу сломала. Теперь в гипсе месяца на два.
  - Надо же, - расстроился он, но уверенно, пьяненьким голосом ободрил. - Запомни, дочка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Поправляйся, я все улажу.
  Трубку выхватила Нюфара и запричитала.
  - Перепелочка, куколка ты наша. Какая-то гадина сглазила. Ясно, как Божий день. Чтоб этим глазам ни дна, ни покрышки, всю жизнь на лекарства работать. Клавушке от меня приветик.
  Лена поблагодарила, но приветика не передала.
  Клавдия Петровна не спала ночами, тревожилась. Не зная, как помочь Лене, однажды, не удержалась и робко спросила. - Что же теперь будет, доченька?
  - Пиво холодное будет. - Грубо оборвала ее Лена.
  Но потом успокоилась и растолковала, что поедет рожать к Мише. Там и распишутся.
  - В Норильск, такую даль, трудно одной, может вместе? - Попыталась образумить ее мать. - Но получила такой отпор, что боялась глаза поднять.
  Позже, Лена не раз уговаривала себя, что мама не виновата, что она заботиться о ней, переживает, но ничего не получалось. Услышав, что мать вернулась из школы, закипала необъяснимой злостью.
  Чем ближе подходило время родов, тем сильнее одолевали "поганые" мысли. В памяти всплывали разные слухи: "Не разродилась, ребенка спасли, а ее нет. Не смогли сделать кесарево. Разрывы, положение тяжелое".
  Раньше она никогда не вникала в эти разговоры. А сейчас страхи, как настырные мухи, лезли в голову.
  Наконец, не выдержала, связалась с Игнатовой, сказала, что боится и хочет в роддом. Врач, не расспрашивая, согласилась и попросила ждать у телефона.
  Через минуту Лена сняла трубку и услышала спокойный приятный голос.
  - Елена Мохова? Я - Виктор Веселов, шофер из роддома. Через полчаса буду у вас.
  - Хорошо. - Облегченно вздохнула.
  В указанное время в дверь позвонили.
  На пороге стоял высокий, крепкий, красивый парень лет двадцати пяти в черной кожаной куртке и такой же кепочке с коротким козырьком и ушками. Он принес с собой запах холодного воздуха, табака, машины и дорогого одеколона.
  Лена, волнуясь, оделась, обулась. Вышла из квартиры, закрыла замок. И только на лестнице вспомнила о сумке. Снова начала возиться с ключами. Вернулась в дом. Окинула взглядом комнату. На самое видное место положила записку для мамы. Подхватила вещи.
  Виктор забрал сумку. Помог спуститься вниз.
  На улице было безлюдно.
  Возле подъезда стояли Жигули синего цвета.
  Расположившись на заднем сидении, она расслабилась, но в голову вдруг стукнуло: "Вернуться с дороги - плохая примета".
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 6
  
  - Котов, к телефону. Москва, женский голос, - заглянув в комнату, многозначительно сообщила администратор гостиницы.
  Михаил юлил бритвой по щекам. Услышав новость, рванулся к двери. Резко звякнула вилка, вылетев из розетки.
   - Ого, - воскликнул второй пилот.
   - Любовь, - протянул бортмеханик. - Пропал наш штурман.
  - Хватит болтать, - сухо оборвал командир экипажа. - И прошу - не опаздывать, - добавил он, выходя из номера. А в вестибюле участливо кивнул Михаилу, мол, не торопись, успеешь.
  - Лёнчик, - стараясь скрыть волнение, закричал Котов в трубку, - как путешествуем?
  - Миша, это Клавдия Петровна, Леночкина мама. Как она долетела? В такую даль самолетом, в ее положении.
  - Не понял, - растерялся Михаил. - Куда долетела? Какое положение? Она же в турпоездке, по "Золотому кольцу".
  - Вчера к вам вылетела, вы ее встретили? Ей ведь вот-вот рожать.
  - Как рожать? - Заорал Михаил так, что дежурная вздрогнула.
  - Обыкновенно.
  Прошли ребята из экипажа. Бортмеханик постучал по часам и погрозил пальцем.
  - Каким рейсом вылетела?
  - Не знаю. Я вернулась из школы, на столе записка: "Мамочка, улетела к Мише, в Норильск. Целую, Лена".
  - Не волнуйтесь, все выясню.
   Михаил набрал справочную порта. - Девочки, это внуковские, командировочные. Посмотрите вчерашний пассажирский борт из Москвы. Мохова Елена была? Мо-хо-ва.
  - Секундочку. Мохонин, Мохоркин. Моховой нет.
  - Спасибо, - машинально ответил Михаил и взглянул на дежурную. - Если меня будет искать девушка. Высокая, ну, такая... - Он вскинул подбородок, раздвинул плечи. - Вы ее в нашем номере устроите? Я вернусь и все улажу.
  - Нет проблем, - заверила та.
  - Как дела? - Встретил у трапа бортмеханик.
  - Нормально, - буркнул штурман.
  - А ты, Мишка, совсем заговорился. Одна щека - бритая, а другая - несжатая полоска.
  - Не беда, долетим.
   В воздухе он запросил норильский аэропорт, потом Внуково. Ни вчера, ни сегодня Моховой Елены Федоровны среди пассажиров не значилось.
  - Замену ждать не могу, должен лететь в Москву, - твердо заявил он.
  - Не возражаю. - Согласился командир экипажа.
  - Давай, жми, - напутствовал Гриша и протянул деньги. - Сбросились слегка. Не помешают. И на "полном серьезе" добавил. - Если без нас свадьбу сыграешь, вернешь с процентами.
  В тот же вечер "попутный" грузовой борт доставил Котова в Москву.
  
   Глава 7
  
  Открыв дверь, Клавдия Петровна обрадовалась. - Вы вместе? - В надежде увидеть дочь, подалась вперед.
  Михаил поздоровался, прошел в комнату и, не раздеваясь, сел в кресло.
  Клавдия Петровна, застыв на пороге, испуганно глядела на него, нервно сжимая ворот байкового халатика.
  - Не волнуйтесь, сядьте, - напряженно произнес Михаил.
  Женщина опустилась на краешек стула и едва слышно произнесла. - Где же Леночка?
  - Ни сегодня, ни вчера рейсом Москва-Норильск она не летела. Может, в роддом угодила? Вы же сказали должна рожать.
  Клавдия Петровна едва кивнула головой, облизнула пересохшие губы.
  - Ну, собралась на самолет, а по дороге начались роды. Ее - на скорую и в роддом. Такое же бывает.
  Клавдия Петровна снова кивнула и тихо произнесла. - Конечно бывает, но...
  - Мало ли, - резко перебил ее Михаил и, схватив телефонный справочник, начал энергично листать. Отыскал нужную страницу, набрал номер. - Роддом? К вам не поступала Елена... Завтра с утра? Но она вчера в аэропорту... - В трубке раздались короткие гудки.
  Он снова резко и зло закрутил диск аппарата. - Девушка, мы ищем Мохову. Она шла на самолет, и вдруг начались роды. Что? Понял.
  Клавдия Петровна привстала.
  - Говорят надо обращаться в справочную скорой.
  Но там сообщили, что за последние несколько суток на улицах Москвы никто не рожал и дали номер экстренной помощи при несчастных случаях. Михаил ощутил резкую, тупую боль в затылке.
  - Вы чайник не поставите?
  Клавдия Петровна вышла.
  Он по-воровски набрал "страшный" номер. Пальцы похолодели и плохо повиновались. Оператор, не прерывая, выслушала его и спокойно, четко проинформировала, что уже с месяц "труповозка" беременных не доставляла.
   Михаил расслабился, показалось, смертельная опасность миновала. Вошел в кухню.
  - Все хорошо, - Его голос был настолько хриплым, что Клавдия Петровна чуть не выронила чашку.
  - Правда, правда, - ответ сцецслужб отрицательный. - Он налил воды из-под крана и жадно выпил. - Может подружкам позвонить?
  Подруг звали Галя и Оля.
  Галя скороговоркой выпалила, что давно не видела Лену и забросала Михаила вопросами. Оля, молча выслушала его, вздохнула и равнодушно произнесла. - Ничем помочь не могу.
   - Не понимаю, - Михаил пытался собраться с мыслями. - Несколько дней назад позвонила и сказала, что едет по "Золотому кольцу". От вас узнаю, что полетела ко мне, беременная. Я обрадовался, решил - сюрприз мне приготовила. А в итоге - ни в поезде, ни в самолете, даже дома ее не оказалось.
  - Какое "Золотое кольцо"? Все придумала. А вы? - Обреченно махнув рукой, мать продолжала. - В отряд стюардесс собралась. А на медкомиссии обнаружили беременность. Из цветочного киоска уволилась.
  Я ей, доченька, расскажи, посоветуемся. Так нет, слушать ничего не хочет, чуть что не по ней, в крик, по-своему привыкла, упрямая, в отца. Потом успокоилась, объяснила: "Миша хочет, чтобы я к нему приехала. В Норильске рожать буду, там и распишемся".
  - Не понимаю, - в сотый раз повторял Михаил. - Клянусь, о том, что Лена беременна, впервые от вас узнал. Она мне ни слова не говорила. - Завтра пойду в цветочный киоск. Если там ничего не выясню, схожу в милицию.
  Мать долго крепилась, но при слове милиция - разрыдалась.
  
  
   Глава 8
  
  Михаил собрался в гостиницу, но Клавдия Петровна уговорила его остаться. - Мне страшно одной, Миша.
  Расположившись в комнате Лены, он взял со стола фотографию в медной витой рамочке.
  "Девчонка совсем, лет семь. На катке "кораблик" выполняет. Старается выглядеть взрослой. И сейчас такая. Ребенок, ребенком. Школу весной закончила, в августе восемнадцать исполнилось, а уже все знает, все умеет. - В горле защипало. Закурил, приоткрыл окно. - Где ж ты, моя мышка несмышленая? Почему молчала, не призналась, что у нас малыш будет? - Выбросил сигарету. - Не раскисать, штурман. Ничего страшного не случилось".
  Напряженно вслушивался в каждый шорох, надеясь, что хлопнет дверь или проснется телефон. Но вдалеке раздавался лишь гул самолетов, а когда смолкал, в тишине, казалось, что, падая, шелестят последние листья.
  Лёг. Запах чистого белья с ароматом лаванды напомнил их первую ночь в этой комнате...
  "Стоял февраль. Метель, мороз, но нам было хорошо. - Думал Михаил. - Наверно в ту ночь она и забеременела. Я тоже остолоп. Опытные женщины и то залетают, а девчонка - тем более".
  Хотя тогда его немало удивило, что "почетная миссия первопроходца" досталась кому-то другому. Но по наивному, неумелому сексу понял - это "белый лист".
  Сквозь легкую дрему мысленно представил, как жил с экипажем на квартире. Вернее отдыхал между полетами. Выпадало и свободное время. Раз, вечером забрели на каток. Гремела музыка, мигали разноцветные лампочки.
  - Мишаня, смотри, мой размерчик, буду брать. - Радостно застонал Гришка, указав на одну из девушек.
  - Давай, давай, - усмехнулся Михаил, - он знал, что другу "каждая юбка впору". Но, приглядевшись, оценил выбор приятеля. Она бросалась в глаза, как снежная вершина под солнцем.
  Михаил неплохо бегал на коньках. Поэтому сразу заметил, что девочка на настоящих, фигурных. Держится уверенно и далеко не профан в этом деле. Но главное - хороша, загляденье.
  Бортмеханик исчез. Через несколько минут, взяв коньки напрокат, приковылял на полусогнутых
  - Когда ты их последний раз надевал? - Усомнился Михаил.
  - Чудак, я вырос в городе Сочи, и такие игрушки только по телеку видел, но, кто не рискует, тот... - Недоговорив, орлом выскочил на лед. Заскользил на пузе... прямо к ее ногам. Блондинка руку подала. Гришаня повис на ней, не в силах устоять. Михаил взял коллегу на буксир. Так и познакомились.
  В следующий раз он пришел один. Даже купил по этому поводу классный "адидасовский прикид". И методично, с напором, как и подобает овну, начал ухаживать. От коньков перешли к лыжам. Благо во Внуково есть, где побегать в свое удовольствие. Потом в город стали выезжать. В кафе, на дискотеку. Лена могла танцевать сутками и обожала мороженое, глотая его в таких количествах, что Михаила аж дрожь брала. Взахлеб рассказывала о своей мечте: "Стану стюардессой и на первую зарплату накуплю в "Баскин Робинс" разноцветного мороженого".
   К мороженому Котов относился терпимо, но желание Лены стать стюардессой его не устраивало. Для себя он давно решил - женюсь. И поэтому попытался отговорить невесту от ее детских фантазий.
  - Я летаю, ты - летаешь. Не семья получится, а перелетные птицы.
  - А перелетные птицы тоже гнезда вьют и птенцов выводят, - не сдавалась она.
   Тогда Михаил пошел на хитрость. - Знаешь, медсестер в отряд стюардесс вне конкурса принимают. Хорошо бы тебе после школы закончить медучилище. И специальность получишь, и в стюардессы попадешь.
  - Очень надо мозги сушить. Школа надоела. А на конкурс мне наплевать. Отец обещал устроить.
  Федор Мохов был пилотом первого класса, командиром корабля, но спился, потерял работу. Однако связи в Аэрофлоте у него остались.
  - Ну? - удивился Михаил, скрывая улыбку. - Тогда другое дело, - усмехнулся он, но про себя подумал. "Мечтать не вредно, пташечка моя, но будет так, как я задумал".
  Поэтому на восемнадцатилетние Лены выкроил сутки, прилетел и уговорил ее подать заявление во Дворец бракосочетания. До торжественного момента остались считанные дни... и вдруг такой поворот.
  "Ничего, найду мою мышку белую, мою снегурочку. А может, все к лучшему? Ведь, если родила, то стюардессой ей уж точно не быть? - Засыпая, размышлял Михаил. - Интересно, кто родится мальчик или девочка? - С приятным замиранием в груди спрашивал он и твердо сам себе ответил, - конечно, сын!".
  
  
   Глава 9
  
  Утром Котов отправился в аэропорт. Там стояла обычная сутолока - людно, шумно. Но возле широких окон с надписью "Цветы" народ не толпился. Среди "зарослей" пышных роз, длинноногих гвоздик и мраморных кал "позировала" шикарная женщина. Память подсказала Михаилу ее прозвище - Мадам Брошкина.
  Он поздоровался и получил в ответ томную улыбку. - Вы встречаете даму? Рекомендую махровые розы.
  - Нет, я понимаете...
  - Делового партнера? Подойдут калы.
  - Вы меня не помните?
  - Мадам Брошкина близоруко прищурилась и отрицательно покачала головой. - Извините, так много покупателей.
  - Ваша напарница Мохова, где может быть, не знаете?
  - Я разве справочное бюро? - Глаза женщины погасли. - Давно уволилась и в Америку с негритосом укатила.
  - С негритосом? В Америку? - Михаил тряхнул головой, как после обморока.
  - Ну да. Он же американец, бизнесмен. Одет всегда классно, а машина так себе, наш Жигуль. Лицо черное, руки черные, а ладошки розовые. Чудно! У нее же не голова, а мешок с соломой. В стюардессы рвалась, аж бредила. Да разве это работа? Вот здесь место, так место, держалась бы. Сам хозяин за ней ухаживал. Азербайджанец! Огонь-мужчина! Не нравилось. Черных, говорит, терпеть не могу, а с негритосом сбежала. Если он ее в Штаты увез, не прогадала. Только не верю я. Не такие они лохи, американцы эти, поматросит и забросит.
  Котов, вцепился в прилавок. - На другой конец света, - выпалил он, - беременная.
  - Точно! Я сразу догадалась, и девочкам говорила. С пузом наша стюардесса, поэтому и уволилась. Недаром этот Анкл Бенс сюда таскается, разыскивает, все блеил, где же мой Хелен. Гулдингом его зовут. Пять раз уже приходил. Ребеночек-то, видать, от него. Умолял визитку ей передать. Он адреса офиса и квартиры поменял. Боится, она не найдет. Умора! Странные эти иностранцы, хотя и наши с приветом. Пялятся на нее, будто чудо заморское видят.
  - Так ведь он в Америке! - Вконец запутавшись, возразил Михаил.
  - Я ничего не знаю. Девочки говорили, что видели их в Шереметьево. А может, то и не она была?
  - Вы мне визитку не дадите?
  - Берите. Я думаю негритос, - Мадам Брошкина , перегнувшись через прилавок, зашептала, стреляя по сторонам глазами, - убил ее и труп спрятал. Ну, сами понимаете, ребенок и все такое. Наша стюардесса, наверно, его шантажировала, а они ж двинутые. Чуть что - душить, как Отелло Дездемону. Очень ревнивый народ и страстный до ужаса.
  На улицу Михаил вышел, как в тумане. Глотнул холодного воздуха, закурил. За огромными стеклами аэровокзала, словно стайки серых рыбешек в аквариуме, суетились люди. Прислонившись к стене, он, тупо глядя на визитку, в десятый раз читал: "Денис Гулдинг. Фирма "Атлант". Оптовая торговля удобрениями".
   "Почему удобрения?" - Стучало в висках.
  Автоматически шагнул к стоянке такси, протянул водителю визитку. - Мне сюда, командир, отвези, только быстро.
  Шофер, не торопясь, изучил карточку. Пристально оглядел "чумового" клиента и заломил "запредельную" цену.
  - Гони, шеф, не обижу.
  Водитель не халтурил, старался, но крепко переживал, что продешевил. Чувство досады не покидал его всю дорогу.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 10
  
  
  Машина остановилась возле огромного неуклюжего здания. Михаил стремительно влетел в широченный мрачный вестибюль.
  Дорогу преградил охранник. Длинный, худой, в зеленой пятнистой форме он походил на ящерицу.
  - К кому? Взял визитку. - Закажите пропуск, - кивнул на аппарат.
  - Фирма "Атлант". - Омыл Михаила мелодичный голос.
  - Я - коммерческий директор холдинга "Аграрий Сибири", - врал, как по писаному, Михаил. - Нам нужны новейшие, экологически чистые минеральные удобрения. Могу я встретиться с господином Гулдингом?
  - Минуточку. - В трубке раздались неназойливые ритмы джазовой композиции "Когда святые маршируют". Котов вдруг представил Луи Армстронга с большими, по-собачьи добрыми глазами, печальной улыбкой и розовыми ладошками.
  - Денис Гулдинг, слушат. Кто вам рекомендоват наш фирма?
  - Реклама. - Внутренне собираясь, Михаил повторил легенду. И, чтобы перехватить инициативу, затараторил. - Я в Москве проездом, дел много, решил обратиться без предварительной договоренности. Но если вы в клиентах не нуждаетесь, - он многозначительно замолчал.
  - Хороший клыент - есть хороший бизнес, - чуть с иронией ответил Гулдинг.
  - Тогда выпишите пропуск!
  - Так, хорошо, передайте трубка секюрити.
  - Пятый этаж, - кивнув в сторону лифта, недовольным голосом буркнул "пятнистый ящер".
  "Главное сбить с ног, за горло и душить, душить. Нет, ошарашить, напугать. - Ты ее убил, а труп расчленил. - Котов похолодел. - Что я несу. Лена жива, жива".
  Секретарь - немолодая женщина - любезно пригласила к шефу. В комнате стояла белая офисная мебель. Легкие полки были забиты папками. В углу, на экране монитора, создавая тепло и уют, красовались алые маки.
  Из-за небольшого, совершенно пустого стола навстречу гостю вышел высокий, красивый, стройный негр в темно-синем костюме, светлой рубашке и синем галстуке в красную полоску. На тонком запястье блестел золотой браслет с черным агатом. Хозяин кабинета сдержанно, но приветливо улыбнулся, протянув узкую ладонь.
  Михаил, пытаясь быть любезным, приблизился, схватил руку Гулдинга, рванул на себя и коленом удачно попал ему в пах. Тот скривился, будто проглотил какую-то мерзость, осел на пол. Его стошнило.
  - Где Лена? Отвечай быстро, иначе убью.
  - Так. Хорошо, - с трудом выдавил Денис.
  - Хорошо? - Прошипел Котов и стал молотить его кулаками по голове, приговаривая, - где Лена, где ребенок?
  Ребьёнок!? - Встрепенулся Денис, - Хелен, мой ребьёнки, - тяжело задышал он.
  - Я тебе покажу твой, жаба черномазая.
   От очередных ударов Гулдинг собрался и, резко боднув штурмана в челюсть, оказался верхом на неприятеле. Острыми коленями прижал руки врага к полу.
  Михаил попробовал лягнуть его в спину. Не достал. Плюнул в лицо. Промахнулся. - Тебе не жить, - в отчаянии прохрипел он, с тоскою ощущая, что Гулдинг сильнее.
  - Что Хелен? Не понимат, не знат, не убиват. Искать. Лубит, крепко лубит. Он меня лубит. Ты кто? Поясняй.
  - Я - муж. Она мне сына родила. Понимат? - Михаил извивался, но вырваться не мог.
  - Господин Гулдинг! - Оба скосили глаза на дверь. - Охрана! - Тихо позвала секретарь.
  - Нет, мой клыент. Переговоры. Так?
  - Так. - Свирепо подтвердил Котов.
  - Два кофе, - отрывисто приказал Денис. - Никого не пускат. Я работат. Клыент. - Повернулся к Михаилу. - Так. Хорошо. Я отпускат, ты обиснят. Если угрожат, я вызыват полис и тебе турма. Так? Хорошо?
  Хорошо, - буркнул тот.
  Извинившись, Гулдинг скрылся в туалетной комнате и через несколько минут выскочил чистый, аккуратный, с иголочки одетый.
   "Наверно и душ успел принять", - подумал сильно помятый "муж".
   Ненависть и злость испарились. Кроме усталости и безразличия Михаил ничего не чувствовал. Даже когда Денис рассказал, как познакомился с Хелен, и что они "лубит один другой", он испытал лишь спокойную грусть.
  - Водка? - Предложил Гулдинг. - Совсем, совсем мало. Достал из бара "Большой Абсолют". Разговор затянулся.
  Уже вечерние сумерки загустели в непроглядную тьму, уже под столом стояли несколько "мертвяков" "Абсолюта", а они все говорили о Лёнчике, о Хелен, о детях, о ребьёнках, а белые и черные руки растирали слезы по щекам.
  - Искать! Искать! - Как заклинание повторял Михаил.
  - Так. Хорошо. Искат и находит, - вторил Денис.
  
   Глава 11
  
  Машина выехала из поселка и побежала по широкому шоссе.
  "Странно, чем дальше от дома, тем спокойнее на душе, будто гора с плеч". - Думала Лена.
  От незнакомого человека, сидевшего впереди, веяло теплом и уютом. Что-то было в нем от отца, из далекого детства. Казалось, что едет она не в роддом, где всякое может случиться, а путешествует с этим симпатичным, крепким парнем. Даже когда подкатили к зданию роддома и остановились у обитой железом двери, не верилось, что это больница.
  Поднимаясь на второй этаж, Лена снова ощутила твердую руку Веселова.
  В смотровом кабинете появился доктор - полноватый, но шустрый молодой мужчина в зеленом халате и такой же шапочке. Он, будто вылетел из коридора, танцуя и напевая. Розовые щечки блестели, а игривые глазки источали восторг.
  - Новенькая? - Спросил лукаво и, чуть повернувшись, бросил Веселову через плечо, - в седьмую. - Недовольно добавил. - Витя, ради всего Святого, накинь халат, сколько раз повторять?
  Шофер даже не посмотрел в его сторону. Подхватил сумку и вышел.
  - Ну-с, лапочка, прибыли, значит. Прекрасно. Сейчас мы вас немножечко потерзаем. - Помог Лене разоблачиться и устроиться на кушетке. Послушал через "дудочку" живот.
  - Что беспокоит? Нет такого ощущения, что "все пошло вниз". Нет? Ну и отлично. Немного рановато, но в нашем деле излишняя предосторожность не помешает.
  - А где Игнатова? - Неуверенно вставила Мохова.
  - Я - Сергей Никифорович Улыбин теперь для тебя, лапушка, и папа, и мама, и Игнатова. - Чуть недовольно прервал ее врач. - Прошу любить и жаловать! Не стесняйся, не маленькая. Ни сегодня, завтра женщиной станешь. Да, да. Мужчинами становятся на войне, а женщинами в роддоме, а не в постели, - многозначительно ухмыляясь, изрек он. - Я провожу тебя в палату, будем потихоньку готовиться.
  В просторной комнате стояли четыре кровати. На одной - в одежде, лицом к стене лежала какая-то растрепа и, видимо, спала. Несло табаком. В противоположном углу, возле окна стояла сумка Лены.
  - Располагайся, лапушка, сейчас сестрица принесет все необходимое и объяснит, где сдавать анализы.
  - А как вы, лапушка, готовы? - Доктор тронул спавшую за плечо. Та медленно повернулась. Живот мешал ей.
  - Я-то? Завсегда, как пионэр. Токи прикажите и зараз получите. - Сильнее запахло табаком с примесью спиртного.
  - Прекрасно, прекрасно, - воскликнул Улыбин. - Вот, лапушка, - обратился к новенькой, - бери пример. - Стрельнул плутоватыми глазами и исчез.
  Соседка, широко зевая, с трудом поднялась, надела сапоги, и, не застегнув молнию, вышла.
  Лена медленно опустилась на койку. Она никак не могла взять в толк, о каком примере говорил врач. Открыв сумку, "стюардесса" начала устраиваться, но в дверь постучали.
  Вошел пожилой доктор, в белом халате и папочкой под мышкой.
  Пальцы у него были кругленькие, полненькие, чистенькие. Ноготочки аккуратно подстрижены, на фалангах кучерявились черные волосики. Мужчина излучал свежесть.
  - Я - Станислав Иванович Гробовщенкин, - его голова слегка дернулась и наклонилась, - представитель благотворительного фонда "Спасенное детство". - А вы - Мохова Елена Федоровна. Позвольте отнять у вас несколько минут и решить ряд формальностей. Надеюсь, ваши планы относительно будущих детей не изменились? У вас, кажется, будут двойняшки? - Он опустил глаза, ожидая ответа.
  - Какие планы? В смысле отказа? Нет, с какой стати? Мне Игнатова сказала, что здесь ничего противозаконного нет.
  - Именно, вы на сто процентов правы. - Из плотного футляра Станислав Иванович вытащил очки с тонкими, золотистыми дужками и небольшими квадратными стеклами. Неспешно водрузил на нос. Извлек несколько бланков.
  - Вы не возражаете, если мы сейчас оформим документы на отказ от детей? Типовое заявление напишите от руки, - любезно подал ручку.
  Лена выполнила просьбу.
  - Теперь договор на обслуживание. В нашей стране медицина, слава Богу, бесплатная, но ее финансовые возможности, к сожалению, ограничены. А роженице необходим повышенный комфорт, сбалансированное питание, уход медперсонала, самые современные медикаменты и медоборудование. Вы согласны?
   Она кивнула. Не терпелось избавиться от этого типа. Чем-то он начинал раздражать.
  А Гробовщенкин продолжал елейно и нудно бубнить.
   - В связи с этим фонд заключает с роженицами договор, по которому обязуется доплачивать роддому определенную сумму на их содержание. В каждом конкретном случае материальная помощь различна. Скажем, у вас будет двойня, значит, и сумма будет больше. - Протянул бланк договора. - Ознакомьтесь.
  Не глядя, Лена поставила подпись.
  - И еще. Роды - процесс непростой. - Он прикрыл глаза. - Может сложиться нештатная ситуация и младенец окажется, как бы это лучше выразиться... неживым. - Подсунул еще какую-то бумагу.
  Лена и ее подмахнула.
  - Ну, вроде все. - Станислав Иванович протянул конверт. - Тысяча рублей на карманные расходы. Предусмотрено условиями договора. - Угодливо улыбнулся. - У нас замечательный буфет, свежие фрукты, соки. После родов получите остальные.
  Лена покрутила в руках конверт, про себя подумала. - "Раз так надо, пусть будут, не помешают, и этот слизняк быстрее уберется".
  - Всего хорошего, - Гробовщенкин наклонил голову. - Возникнут вопросы, мой кабинет на первом этаже. С девяти до восемнадцати. Перерыв с двенадцати до двенадцати двадцати. Всегда рад помочь. Да, чуть не забыл. Если захотите оставить двойняшек, это ваше полное право. Но деньги в таком случае, необходимо вернуть в размере двух тысяч у.е. - Он еще раз поклонился и вышел.
  - Придурок какой-то. Зачем мне деньги? Я же детей отдаю, а не продаю.
  Вернулась соседка.
  - Я - Вера. А ты, подруга, в первый раз в первый класс? - Зевнула. Медленно села на постель.
  - Вроде того. - Лене не хотелось с ней разговаривать.
  - А я у них в штате. У меня сестра зубастая, ничего ей не помогает. Гроши получила? Дай сотню. Как отстреляюсь, сразу возверну.
  - Бери.
  - Ну, спасибо, выручила. А можно две? Я чую в ночь поеду, а с утречка возверну. У тебя, говорят, двойня намечается? Хорошо должны отвалить. Гляди, не зевай, требуй строго за двоих.
  - Да мне ничего не надо, лишь бы родить нормально.
  - Напрасно! Они, знаешь какую капусту рубят из наших карапузов?
  - Послушай, а зачем такую кучу бумаг подписывать? Да еще этот противный тип намекает, что при родах может что-то случиться.
  - С тобой - ни черта! Это про детей. Вроде они мертвыми рождаются, и будто бы ты сама это видела.
  - Как?
  - А то ты не знаешь? - Вера недоверчиво глянула. Ухмыльнулась. Охая, натянула пальто и вышла.
  
   Глава 12
  
   "О чем я должна знать?" - Неотвязно крутилось в мыслях.
  Легла, надела наушники, включила плеер. Но музыка не отвлекла. Сквозь буханье ударных слышались слова Веры: "А то ты не знаешь?"
  Сорвала наушники, бросила плеер в сумку. Но в наступившей тишине снова повисла фраза: "А то ты не знаешь?".
  "Может у меня предродовая шиза? Бред?" - Зажала уши ладонями, но какой-то голос ехидно повторил: "А то ты не знаешь?".
  Вера с шумом и смехом вернулась. Следом за ней вошла красивая девушка небольшого роста.
  - Нина, - представилась она.
  На столе появилась бутылка водки, три банки джина с тоником, маринованные огурцы, коробка конфет.
  - Ще сдачу дали, - побренчала соседка мелочью. - Ну что, девки, кулыкнем за счастливый взлет и посадку?
   Взорвала банку с огурцами, взломала коробку конфет и, ловко отвинтив пробку, умело набулькала в кружку.
  Нина скромно улыбалась. Застенчиво подставив стакан, она мило и задумчиво произнесла, - совсем немного.
  - Я не буду, - от запаха водки Лену чуть не стошнило. Поведение "девочек" ее так удивило, что она растерялась.
  - За товар переживаешь? - Насмешливо спросила Вера. - Оно тебе надо? Аванс дали, значит продано. Остальное - их проблемы. О себе думать надо.
  - Какой товар? Какой аванс? Я ничего никому продавать не собираюсь. И деньги мне их не нужны.
  - Напрасно! - Вера выпила, смачно хрюкнула. Засунула руку в банку, достала огурец и проглотила целиком. Бросила в рот несколько конфет и, тяжело сопя носом, запила джином с тоником.
  - Вы, наверно, москвичка? - Голос Нины успокаивал, улыбка располагала. Она медленно, как хорошее вино, цедила водку, наслаждаясь каждым глотком.
  - Да.
  - А мы люди не местные, жить нам негде, - загнусавила Вера на манер побирушек. - Я с Донбассу, а она со Пскова. У тебя эти выблядки от несчастной любви, а у нас - производственная травма. Путаны мы, ночные феи.
   Она попыталась изобразить жест, которым балерины одаривают благодарных зрителей, выбегая на бис. - Если ты такая гордая и гроши тебе не нужны, можешь поделиться. - Опрокинула стакан. - Я свою сестру за спасибо на работу не гоняю. Пусть платят за все. Хоть туды, хоть оттуды. И Нино тоже. Правильно, подруга? Ты, девка, на нас не серчай, мы люди простые, жить как-то надо. Есть и пить охота. Вот и крутимся. А ты, если что, завсегда к нам, поможем. Мы на Волгоградке, у мебельного каждый вечер отираемся. Если нас нема, так спроси мамку-армянку или сутенера Петруччо. Они подскажут.
  - Выпейте, веселее будет, - робко предложила Нина.
  - А где же ваши сестры?
  - С нами. А твоя что, дома осталась? - Вера загоготала, как топка огромной печи.
  Нина скривила пухленькие губки в улыбке. - Сестры - это наши писи, - с детской непосредственностью разъяснила она, шаловливо играя глазками.
  - Усекла, подруга? Ну, давай, за здоровье тех ворот, из которых вышел весь народ. - Вера налила полный стакан. Заглотнула. Махнув рукой, неожиданно повалилась на кровать и через несколько секунд захрапела.
  - Врач сказал, что ей вот-вот рожать. Вдруг проспит? - Забеспокоилась Лена.
  - Такое не проспишь. - Нина продолжала медленно глоточками пить водку.
  - Вера говорила, что я должна была о чем-то знать, когда бумаги подписывала. Приходил какой-то лысый.
  - А, Гробок? Друг детей-сирот. Это нас не касается. - Нина длинными ногтями с маникюром, как пинцетом, взяла конфету, надкусила, подлила из бутылки. - Мы отдали, расчет получили и до следующей встречи. Не дай Бог, конечно. А что дальше с детишками делают лучше не знать. - Она вздохнула тихо, как мышка.
  - Отдают бездетным родителям в хорошие семьи. - Уверенно подсказала Лена.
  - Может быть. - Нина с сомнением повела плечами. - А, может, и нет. Болтают разное. - Слова она произносила лениво, нараспев, не выпуская из рук стакана.
   - А кому еще могут отдавать?
  Нина снова пожала плечами.
  - Девочки в туалете курили и трепались, мол, из последа варганят косметику для богатеньких. Бешеных денег стоит. Только зачем из последа, когда из настоящих младенцев лучше? - То ли спрашивала, то ли поясняла она.
  Лена окаменела.
  - А вы, наверно, в первый раз рожать будете?
  Мохова кивнула.
  - Не бойтесь, я в первый раз тоже, как ошпаренная, кричала, - Нина прищурилась, будто вспомнила что-то приятное, - не от боли, от страха. А потом, раз - и готово. Вы главное за вожжи тяните и тужьтесь, тужьтесь. Возьмите. - Она достала иконку величиною с карманный календарь. - Ходили здесь какие-то, раздавали на удачные роды.
  - А вы как же?
  - Я привыкшая. - Отставила стакан, отложила конфету. - Одолжите сто рублей. Я, как расчет получу, верну. Спасибо. Только о том, что я тут говорила, - никому. А то - видите, - указала в окно на двухэтажное здание, - там морг. Спрячут, на запчасти развинтят и продадут. У них все схвачено, клевый бизнес! - Нина тихо скрылась за дверью.
  Лена стала внимательно рассматривать иконку.
  На подушке лежит младенец. Ручки сложил на груди, будто укрылся от холода. Беленькие волосики кудрявятся. Над ним склонилась красивая молодая женщина в голубом плаще с капюшоном. Возле нее - мужчина с посохом. Вверху - два голубя, внизу - надпись: "С Рождеством Христовым".
  - С Рождеством Христовым, - с трепетом прошептала Лена. Прижала иконку к груди. На душе стало теплее.
  Внезапно двери распахнулись, и кто-то гаркнул. - На ужин!
  От неожиданности Мохову обдало жаром.
  Она съежилась, тревожно оглянулась по сторонам.
  Вера мощно, настырно захрапела.
  
  
  
   Глава 13
  
  Из коридора послышались голоса, шарканье ног. Несколько раз издалека донеслось. - На ужин!
   "Не нужен мне ваш ужин. Ничего мне от вас не нужно. - Лена со злостью посмотрела на спящую Веру. - Верну этому типу конверт "на карманные расходы" и потом ни копейки не возьму. Пусть им отдаст. - Бережно погладила иконку. - Простая, а очень красивая. Особенно младенец и молодая женщина. Глаза кроткие, печальные. Может и правда при родах поможет?" - Осторожно спрятала в карман куртки.
  Беспорядок и неприятный запах раздражали.
  Нина, уходя, прихватила недопитую бутылку. Банка с джином и "закуска" остались. Лена брезгливо, двумя пальцами убрала коробку и банку в тумбочку Веры. Вытерла куском туалетной бумаги стол. Но спертый, тяжелый воздух остался.
  Приоткрыла оконную раму. Из темноты, обдав горевшее лицо, хлынул свежий, холодный ветер и приятно разлился в груди.
  "Скорее бы родить и убраться отсюда. Не роддом, а бордель какой-то, - пронеслось в мыслях. - Разве это матери? У них одна забота - скинуть, деньги получить и до свидания. А я? - Закусила нижнюю губу. - Мне тоже по барабану. Только бы разродиться. Но мне денег не надо. - Охватило беспокойство. - Гадость, мерзость. Какая-то косметика из последа и детей. - Содрогнулась всем телом. - Теперь не буду никакой косметикой пользоваться. - Невольно ей представился младенец с иконки. - Бред, натуральный бред. Но вдруг вспомнила любимую фразу мадам Брошкиной: "В наше время и не такое творится".
  Сейчас эти слова обрели реальный смысл. Стало жутко. Не отпускало постоянное чувство тревоги.
  Неожиданно вспыхнул свет.
   - Много выпила, не знаете? - Над спящей Верой стоял Улыбин. - Хотя, - он махнул рукой. - А вы, лапушка, что это окошко распахнули? Не лето, простудитесь. О здоровье надо думать. Вы теперь несете ответственность не только за себя. - Энергично отодвинув Лену, захлопнул фрамугу.
  - Я деньги не возьму!
  - Какие деньги? - Врач остановился у двери и недоуменно уставился на нее.
  - Принес один из фонда какого-то. Я отказываюсь от детей, но не за деньги.
  - Господи, лапушка, волноваться не желательно. Я врач, а остальное меня не касается.
  - Скажите, правда, что детей отдают, - она запнулась. - Ну, не только родителям, а еще на фабрику, для косметики?
   Лицо врача сосредоточилось, как у дворняжки, которой свистнули.
  - Это кто ж вам такое ляпнул? - Узкие глазки Улыбина округлились. Подбородок отпал. - Станислав Иванович что ли?
  - Нет, девочки.
  - Какие девочки?
  - В туалете.
  - Ценная информация из туалета. - Лицо его задвигалось, как у актера, и на нем появилась насмешливая, лукавая "маска".
   - Лапушка, да от наших пациенток, ежели они несколько раз в магазин сбегают, еще и не такое можно услышать. Ложитесь и читайте иронические детективы или смотрите сериалы. Отвлекайтесь, развлекайтесь и очень прошу слухам "из туалета" не верьте и никому их не передавайте. - Сергей Никифорович расправил полные плечи, зажмурился, покачал головой. - Нет, ну надо же! Филиал СМИ в туалете! - пробубнил он и вышел.
   - Дура я, зачем спросила? - Тихо, сама с собой заговорила Лена.
  Как грозный рык, раздался храп Веры.
  Внутри все сжалось. Даже свет, казалось, таил опасность. Щелкнула выключателем.
  Мягкие отблески фонаря за стеклом казались добрее, приветливее. Подошла к окну, но вдруг резко отшатнулась. Померещилось, будто кто-то подкрадывается сзади.
  Вера замолкла, даже не сопела, словно оцепенела.
   "Может, умерла?". - Хотела подойти посмотреть, но побоялась. Почудилось, что та лежит с распоротым животом, вычищенным, как у рыбы.
   "Совсем крыша поехала, так и рехнуться недолго". - Включила свет, зажмурилась.
  В стальных искорках закрытых глаз возникла лукавая физиономия Улыбина: "Слухам "из туалета" не верьте и никому их не передавайте".
   "Ну кто меня за язык тянул? - Страх сковал с головы до ног. - Теперь при родах он меня зарежет. Ему ведь раз плюнуть, и ничего не докажешь. Да и кому доказывать? Ни одна живая душа не знает, где я. Зарежет и в морг. - Метнулась к окну. - Туда".
  Впилась глазами в серую коробку длинного здания в два этажа, освещенного яркой, назойливой лампой. Вспомнила слова Нины: "Спрячут, на запчасти развинтят и продадут. У них все схвачено, клевый бизнес".
  "Сматываться, сматываться!". Сердце заколотилось часто, часто. - Осторожно выглянула в коридор. На посту медсестер - пусто. Все смотрят телевизор.
  Накинула куртку. Сумку на плечо. Легко, забыв об огромном животе, тенью проскользнула мимо холла.
  Бледный свет экрана освещал напряженные, застывшие лица. Казалось, вместо глаз у них - пустые глазницы.
  Вот и лестница. На первый этаж! Боковая дверь. Засов слабо щелкнул и отошел в сторону.
  Холодный, сырой воздух, как влажная салфетка, хлопнул по лицу. Пошла медленно, крадучись, но потом прибавила шагу, боясь погони.
   "Сумка тяжелая. Ананасовый компот!". - Задержалась у фонарного столба, расстегнула молнию, выбросила банки в кусты, торчащие вдоль дорожки голыми прутьями.
  Поспешила к воротам. Но двери оказались запертыми.
  - Вы меня не выпустите? Маму навещала, засиделась. - Стараясь скрыть волнение, обратилась к охраннику.
   Тот резко вскочил, удивленно посмотрел и молча открыл двери.
  Лена, переваливаясь, зашагала по улице.
  
   Глава 14
  
  Слухи "из туалета" не на шутку встревожили доктора Улыбина. Сергей Никифорович зашел в ординаторскую и, не включая свет, остановился возле окна, барабаня пальцами по подоконнику.
  "Что за комедия? Наивная дурочка? Непохоже. Не в лесу выросла. По всем нашим каналам прошла, подозрений не вызвала. Бумаги с фондом подписала и вдруг: "Я детей не продаю, деньги мне не нужны". Неспроста это, неспроста".
  В пятне света уличного фонаря взгляд поймал фигуру женщины с большой сумкой через плечо. Та что-то вытащила и бросила в сторону.
  "Господи! - Улыбина качнуло. - Она! Но почему во дворе? - Опомнился. Глянул вниз. Ее и след простыл. - Может, показалось?".
   Стремительно бросился в палату, щелкнул выключателем. Вещей не было. Слетел на первый этаж к центральному выходу.
   Два охранника, развалясь в креслах, попивали кофеек и "зырили" в муть экрана.
  - Ребята, не проходила беременная с сумкой через плечо?
  - Нет, - вахтеры переглянулись. - Муха не пролетала.
   Но Улыбин уже смекнул. - "Черный ход, конечно, ее же оттуда "оформляли".
  Он, как сыщик, напавший на след, помчался по дорожке в сторону проходной больницы. Нагнулся над голым кустарником, вглядываясь в темноту. "Какие-то банки. - Вытащил одну. - "Ананасовый компот". - Хотел положить в карман, но передумал. - А если взрывчатка? Глупости! Бред! Но ведь для чего-то она их выбросила? Какой же я идиот, олух. Да ведь так ей идти легче. Значит, сбежала".
  Достал мобильник, набрал номер Гробовщенкина.
  - Станислав Иванович, - задыхаясь, закричал в трубку, - Улыбин из роддома.
  - Слушаю, - вежливо, но строго отозвался тот.
  - ЧП. Роженица, с двойней. Та, что сегодня поступила. Сбежала.
  - Почему?
  - Откуда мне знать? - Доктор стал озираться по сторонам. Тепло светились большие окна корпусов. Неяркие отблески фонарей сонно падали на дорожки. Только двухэтажное здание морга таилось в холодном мраке. Врач машинально повернулся спиной к этому монстру, отошел в тень, заговорил тише, хотя двор больницы был безлюден. - Я зашел в палату, а она вдруг заявляет, что детей не продает и деньги ей не нужны. Понесла чушь. Вроде, младенцев используют как исходный материал для производства лекарственных препаратов и косметики.
  - Что?
  - То самое - вскипел Улыбин. - Не спроста это.
  - Нагнать ее нельзя?
  - Ищи ветра в поле.
  - Разберемся, не паникуй. Если воротится, звякни!
   "Как же, воротится, жди. Не для того убегала", - разозлился Улыбин.
  Дрожащими пальцами, всегда ловкими, умелыми и послушными, но от волнения ставшими холодными и чужими, спрятал мобильник в карман. - Не паникуй! - Раздраженно повторил он слова Гробовщенкина.
  Память вернула на несколько лет назад.
  Рыночные отношения и демократия входили тогда во все сферы жизни.
  В роддоме появился благотворительный фонд "Спасенное детство", целью которого была забота о судьбе новорожденных сирот. Его работники на законных основаниях подыскивали благополучные семьи из экономически развитых стран, которые усыновляли детей. Малыши обретали родителей, хорошие условия жизни, получали новое гражданство.
   Имея доход от своей предпринимательской деятельности, фонд отчислял в казну государства налог в твердой валюте и предоставлял рабочие места. В итоге все оказывались в выгоде.
  Однако помимо легальной деятельности "благотворители" занимались хищением новорожденных и незаконной продажей их за границу.
  Прокручивать это дело оказалось проще простого. В роддомах, которые находились под опекой "Спасенного детства", существовали левые палаты, куда поступали роженицы-отказницы, не учитываемые статистикой. В основном это были уличные проститутки, которых поставляли сутенеры.
  Новорожденных перевозили в так называемые накопители, а уже оттуда через курьеров отправляли по назначению.
  Но Станислав Иванович, изучив все "ходы" и "выходы" дела, в тайне от руководства организовал свой бизнес. Он похищал уже похищенных детей. Доктор Улыбин оформлял их как мертворожденных, а Гробовщенкин, располагая личными "каналами сбыта", продавал.
  За каждую "мертвую душу" Сергей Никифорович получал "гонорары" и дальнейшей судьбой детей не интересовался.
  Странное, неординарное поведение роженицы испугало Улыбина не из-за сплетен про лекарства и косметику. Он опасался, что его небескорыстная "помощь" Гробовщенкину, будет известна коллегам в фонде. В этом случае всем станет ясно, что "трудился" он на два фронта. А такого не прощают. Поэтому Сергей Никифорович и терялся в догадках: "От кого девица? Кто за ней стоит?".
  Станислава Ивановича мучили те же вопросы. Но времени на обдумывание не оставалось. Надо было срочно "гасить пожар".
  Он связался с шофером-телохранителем Виктором Веселовым и приказал немедленно вернуть бабу в роддом. - Витя, дело серьезное. Хоть из-под земли беглянку вытащи.
  Веселов был человеком Сергея Ивановича Бессмертных. А попросту - Кащея, - начальника службы безопасности фонда. Работая при Горобовщенкине, Виктор одновременно был его соглядатаем.
  Хитрый Станислав Иванович давно догадался об этом.
   "Тем лучше, - размышлял он, - доложит своему патрону, что я отреагировал, проявил инициативу. Они же не знают, что детишки должны родиться "мертвенькими". А мой клиент "копытом бьет". Близнецы - товар ходовой и высоко ценятся на рынке".
  Звонок начальника поймал Виктора в дороге. Веселов обожал ездить в свое удовольствие. Крутил баранку "казенки" и мечтал о собственной иномарке. Работал он в фонде недавно. Платили хорошо. Жил в комфортном общежитии. Копил на машину. Приказ шефа удивил. Подобных поручений выполнять не доводилось. Но человек он был дисциплинированный, местом дорожил и поэтому без препирательств повернул к окружной, рассчитывая быстрее добраться до Внуково. "Начну с квартиры, а дальше видно будет".
  
   Глава 15
  
  - К метро, к метро, - шептала Лена, выйдя из ворот больницы на узкую, пустынную улицу. Часто оглядывалась, но кругом царил мрак, и ни одна живая душа не встретилась на дороге.
  Старалась идти быстро. Не получалось. Живот, сумка, сапоги на каблуке, сковывали движения. - Зачем я их надела? - Вспомнила войлочные - подарок матери. Мягкие, с плоской, удобной, как шлепанцы, подошвой.
  Улица походила на длинный зловещий туннель. С одной стороны тянулись железобетонные блоки ограды больницы, с другой, как огромный частокол, высились пятиэтажки. Жидкий свет окон и фонари раздвигали сетку тумана, освещая путь.
   "Может автобус подождать? - Немного постояла, пытаясь рассмотреть расписание. - Всего-то начало восьмого, а тьма кромешная. Нет, ждать опасно и замерзнуть можно. Надо уходить, меня здесь слишком хорошо видно".
   Пересекла проезжую часть, скрылась за серым зданием. Со всех сторон ее окружали мрачные одинаковые дома. Между ними оказалось хмурое, дикое пространство, но на душе стало спокойнее. "Теперь пусть ищут. Я тут, как иголка в стоге сена".
   Остановилась передохнуть и почувствовала, как ворочаются и бьют ножками дети. Прижала ладонь к животу. "Паразты, не нравится вам. Ничего, потерпите, мне хуже".
  Впервые ощутив малышей, от ярости готова была распороть живот.
  Она все еще по-глупому надеялась, что внутри пузырь с водой, как при ложной беременности. Ошибалась. Дети уже просились на свободу. Их "позывные", как грозное подземное гудение, казались ей предвестниками несчастий.
  Толчки повторились.
  "Ну, что вам еще надо? - Остановилась. - Успокойтесь. Столько из-за вас терпеть приходится. Скажите спасибо, что на косметику не отправила. Значит, не такая уж я хреновая мамочка".
   Вспомнилась иконка - красивая мать новорожденного Христа. Тревожное выражение ее глаз, сложенные ладони. И пухленький малыш с сиянием над головой.
  "Интересно, кто у меня родится - мальчики или девочки? Белые или черные? Хотя в доме малютки всяких принимают. А маме скажу, что была у Миши, а он женатый оказался и детей трое. Так что рожаю и отказываюсь".
   Но перед мысленным взором снова явился лик Богоматери. Показалось, будто она чуть заметно качнула головой. Видение исчезло, но запало в душу, растревожило. Достала иконку, всмотрелась. Во тьме едва-едва, как светлячок, сиял нимб над головой младенца. "Пусть всегда со мной будет. При родах поможет".
  Так и шла, опустив руку в карман и сжав в ладони маленький образок.
  Вскоре заметила перекресток. Осмотрелась.
  Из мрака ударил свет фар. На малой скорости двигалась машина.
   - Такси, такси, - замахала Лена.
  Скрипнули тормоза.
  Из опущенного стекла бухала музыка. "Отправляясь в балаган, заряжаю свой наган", - вещали динамики.
  - Куда, красавица? - Приглушив звук, высунулся шофер.
  - Спасибо, я пешком.
  - Чего испугалась? Падай, до метро довезу. Скользко же, а мне по пути. Не растрясу, - самодовольно пояснил парень. Дверца открылась, он вышел и, протянув руку, помог ей устроиться на сидении.
  - Только, пожалуйста, не курите, а?
  - Конечно, я же понимаю, - поспешно заговорил водитель и представился, - Геннадий, а вас?
  Пассажирка промолчала.
  - Ясно.
   Пока ехали, он рассказал, что работает в фирме "Рестораны. Горячий хлеб". Что хозяин жмот и вор дагестанский. Три месяца зарплату зажимает.
  - Но и я не подарок. Ворую, что могу. Вот на хозяйской машине на калым выехал. Иначе не проживешь. Жена больше зарабатывает. На квартиру копим. Мы из Подмосковья. В столице третий год и все по углам. Светка и детей заводить не хочет, боится. Можно, конечно вернуться в деревеньку, где дом стоит заколоченный да участок заросший, но делать там нечего, тоска, хоть вой. Зато летом - сказка. Лес, грибы, ягоды.
  - Прибыли, - объявил Гена.
  За стеклами спешили люди, у метро сияли витрины киосков. Неярким неоном поблескивала и парила в воздухе буква "М".
  - Может, вы меня до Внуково довезете? Я хорошо заплачу.
  - Внуково? - Голос шофера стал тоскливым.
  - Это аэропорт, я заплачу, сколько скажите.
  - Да не в этом дело. Машина старье. Как бы не обломиться по дроге. А так бы я вмиг.
  - Ну, пожалуйста, Генуся. Обстоятельства у меня, сами понимаете.
  - Да уж, объяснять не надо. Ладно, как говорят, чего хочет женщина, того хочет сам Господь Бог. Тебе еще не скоро? А то обломлюсь, застрянем, а тебе приспичит, вот потеха будет. - Парень развеселился, машина побежала быстрее.
  А Веселов уже доехал и припарковался недалеко от дома. Поднялся на второй этаж, где было тепло, и весь двор хорошо просматривался. "Подожду часок и вернусь. Не в квартиру же ломиться".
  Ждать пришлось недолго. Подъехала Волга. Из нее выскочил шофер и помог выйти женщине.
   "Она, - встрепенулся Веселов, но тут же забеспокоился. - Вдруг этот тип провожать ее надумает? Нет, расплатилась, сумку на плечо и потопала, как уточка. А тот развернул свой драндулет и в обратный путь".
  Веселов поспешил ей навстречу.
   Перехватив внизу, зажал рот, заломил руку за спину. - Тихо, не дергайся.
  Женщина окаменела.
  Он вывел ее на улицу. Беглянка не сопротивлялась, шла медленно. Веселов не торопил. "С таким пузом не разбежишься".
   Но не успели повернуть к машине, она внезапно саданула его локтем в бок и прямо в печень угодила. Он скривился. - Добром не хочешь, получай, дура. - Резче заломил руку, крепче сдавил рот.
  Лена захрипела, будто зарычала. Вцепилась зубами ему в пальцы. Кожаную перчатку, как бумагу прокусила.
  - Да ты что, сука? - Веселов хотел пнуть ее коленом, но опомнился.
  "Беременная ведь. В живот можно угодить. Выкручивается, стерва, как зверюга какая. Руку уж заламывать некуда, а ей хоть бы что".
   Впился в волосы, дернул голову назад, к спине. "Хороший прием, всех усмиряет". Она не сдалась. Сильная, почти вывернулась. Лицо перекошенное, страшное. От ярости плюнула, в глаз попала.
  Виктор не утерпел, зло "клюнул" ее лбом, но неудачно, на зубы напоролся. Кожу рассек.
  Неожиданно кто-то обхватил его сзади за горло и приподнял. Веселов отрубился, а когда очнулся, увидел, что Волга задние огни показала.
   "Откуда этот водила взялся? Ну, гады. - Рванулся к машине. - Догоню!".
   Повезло. Выскочил на Боровское шоссе и не ошибся. Впереди замаячило "знакомое". Пристроился, оценивая, что за человек за рулем.
  "Хорошо тряхнул. Может, вооружен и очень опасен? Значит, на рожон лезть не стоит. Но и в долгу я не останусь. Ты мне еще ответишь. Не на того напал".
   Не высовывался, не отставал. Вел Волгарик с крутым водилой, прикидывая, как его уму-разуму научит.
  Веселов обид не прощал. Недаром "школу" десантников в Чечне прошел. Там не всех в горы брали. Только "железных". "Дедки" селекцию проводили. Ставили соложенка в круг и молотили. Если кровью заливается, но отбивается, зубами грызет, как волчонок, такого на линию огня взять можно. Нет - на кухню, котлы драить, кашу мешать, начальству зады лизать.
  Веселов отбор выдержал.
  Оказавшись на кольцевой, Виктор позвонил по мобильнику шефу и, вкратце доложив обстановку, спросил. - Может мне вернуться? А ее потом выудим?
  Шеф про себя стал быстро оценивать ситуацию: "Откуда шофер, куда везет? Почему драться полез? Не подсадка ли? Надо выяснить, волну не гнать, затушить своими силами".
  - Следи до последнего, - распорядился он, - потом свяжись со мной. Будем думать, действуй.
  - А если они до Владивостока ехать собираются?
  - Так и ты, любезный, следом. Упустил девку, промашка вышла, теперь исправляй.
   "Он прав, - Виктор с досадой потер ссадину на лбу, потрогал рану на пальце. Но в душе восхитился. - С пузом, а мужика так уделала".
  Через несколько часов Волга свернула в проселок, прошла километра два и въехала в небольшую деревеньку.
  "Справа - лес, за ним - зарево. Городок какой-то". Места Веселов не знал и поэтому, спрятав свой Жигуль, двинулся к дороге.
   Ноги заскользили по разбитой колее. Услыхал, как за лесом стучит поезд. "Значит там железка".
   Деревня спала. Пройдя с четверть улицы, заметил возле избы Волгу. Свет в окошках. "Что делать? Ворваться в дом, водилу отключить, а пузатую в машину. А вдруг там мужики?".
   Решил посоветоваться и снова связался с шефом.
  - Что за деревня? - Разозлился Станислав Иванович.
  - Не знаю.
  - Гробовщенкин задумался. -Сиди и наблюдай.. Если уедут, следи, все!
  Веселов вернулся, сел в машину, включил печку. По радио звучали джазовые мелодии. Как ни старался, все же задремал.
  - Передаем астрологический прогноз, - услышал он сквозь сон звонкий женский голос. - Скорпион. - Виктор сосредоточился. - Звезды благосклонны к вам. Редкая удача. У вас все получится. Главное не тянуть, не трусить и принять верное решение. В награду вас ждет безграничная любовь. Впереди - прекрасные времена, дерзайте!
   "Ну и ну! А может и правда получится? Про любовь - точно загнули. Очередная чушь", - усмехнулся он и чуть прикрыл глаза.
   Пошел снег. "Ноябрь только, а уже зима", подумал Веселов и уснул.
  Утром отправился на разведку. Машины возле избы не было.
  - Прозевал, - расстроился Виктор. - Водила уехал. Это точно. А она? Как узнать?
  Перемахнул через забор. Сквозь щель между занавесок заглянул в одно окно, другое и только в третьем увидел Лену.
  Сердце радостно забилось. "И правда, удача! Вот и не верь после этого гороскопам".
   Опять позвонил шефу.
  - Мужик уехал, а она здесь. Но днем я ее не вытащу. Шума много.
  - Значит, жди до темноты понял? Но, смотри, не прозевай. Все! - Станислав Иванович повесил трубку.
  "Хорошенькое дело! Весь день здесь торчать. Не жрамши и с пачкой сигарет. Ну и влип. Пошли они на фиг со своей работой, - думал Веселов. - Но стерву эту я достану. Очень уж она меня завела".
  
  
   Глава 16
  
  Стычка у подъезда длилась считанные минуты. Лене даже показалось, будто она видела сон, как вырывается, борется с Веселовым, а когда проснулась, голос Генуси спросил.
  - Это кто же такой? Муж что ли?
  - Муж. "Как ему объяснишь? И надо ли?" - Подумала она.
  - Хорош! Предлагал ведь тебе сумку до квартиры донести. А я уж назад сдал, чтобы развернуться. Заглохла, паршивая, - Гена шлепнул ладонью по панели. - Говорил, не машина, а старье со свалки. Запустил движок. Раз, второй, зачихала и вдруг вижу - мать честная, тащит тебя этот, в коже. Руку за спину, голову назад, как преступницу какую. Да еще и мутузит. Мигом вылетел и прижал его слегка. Ты тоже молодец, отбивалась. Извини, конечно, но это же притырок какой-то, а не человек. Ничего себе! Бабу беременную... Нет слов. Не мое, конечно, дело, но за что?
  - Дурак, ревнует! - Сочинила Лена.
  - Беременную? - Гена захохотал. - Куда теперь рулить?
  - Не знаю, некуда мне ехать.
  - Ты его боишься?
  - Еще бы, он же сумасшедший. - Придумывала на ходу. - Но в голосе было столько искренности и неподдельного испуга, что Гена тяжело вздохнул.
  - Как же быть?
  - А у вас негде спрятаться? Хотя бы до утра.
  - Да где ж? Домой привезу, моя сразу закричит, что ты от меня беременная. Она хорошая, я ее очень люблю, но тоже ревнивая. Работа у меня - сама видишь. Другой раз подхватишь пассажирку - распушенную, надушенную, но и сам пропитаешься запахами этими. Домой вернусь, моя на дыбы. - Французскими духами провонял. У меня таких нет. - А уж если тебя с животом увидит, обоих с лестницы спустит - факт! Слушай, а давай к бабане в деревню, - обрадовался и оживился Геннадий. - Там, как в спецбункере, твой не разыщет. Алешино - деревенька моя. А баба Таня толком и не знаю, кто мне? Вроде родственницы. Ей уж, небось, лет девяносто, но по-хозяйству все сама. Козы, куры, сад, огород. Скажу, что ты подруга Светки моей. Мол, вместе бухгалтерами работаете. Перед родами решила свежим воздухом подышать, козьего молочка попить. Ты козье молоко любишь? Я - нет. Но наука говорит - полезное. Корова сорок видов трав ест, а коза - сто. Представляешь! Тебе - то, что надо. День, другой погостишь, а там видно будет.
  - Хорошо, поехали. "Никогда козье молоко не пробовала", - подумала Лена. - Интересно, какое оно?" - Под болтовню Гены задремала. Очнулась, когда остановились возле бревенчатой избы.
  Гена дернул калитку, постучал, вернулся к машине.
   - Дрыхнет, старая.
  - Может не слышит, телевизор мешает?
  - Нет, если телек у бабани включен, точно дрыхнет. Он у нее вроде Кашпировского. Да и чего там показывать в три часа ночи?
  Геннадий перемахнул через забор, открыл дверь, включил в коридоре свет. - Гляди, здесь выход во двор есть, в огород, а там и лес рядом. Эх, люблю я деревеньку мою, жалко, что делать здесь нечего. Старики, старухи да алкоголики - вот и все население.
  В сенях стояли большие, широкие, с ременными креплениями, лыжи.
  - Кто ж на них ходит? - Изумилась Лена.
  - Баба Таня рекорды ставит. Здесь магазина нет, приходиться к соседям мотаться.
   Войдя в комнату, щелкнул выключателем. Зычно скомандовал. - Хозяйка, подъем!
  Полдома занимала печь с лежанкой. Крашеная деревянная перегородка делила "зал" на две части. За перегородкой - кровать с пирамидой подушек под тюлевой накидкой. Посередине - стол. Слева - диванчик. Над ним - фотографии в рамочках. Вверху, в углу, на специальной подставочке стояли иконы. Потрескивал фитилек лампадки. Справа, у стены - комод. Низенький, но крепкий. На нем - телевизор. На подоконниках на маленьких скамеечках - горшки с цветами.
  Лена села на диван. "Где же хозяйка?".
  -И-и-и! Прибыли, - донесся с печи тоненький голосок. Там что-то зашевелилось. Первым спрыгнул толстый, полосатый, как арбуз, котяра и, подбежав к гостье, начал тереться о ноги.
  - Яшка, разбойник, брысь! - По лесничке с тремя ступеньками с печки спускалась бабушка, держа дистанционный пульт. Ростом с мальчика. Укутана в кофту и безрукавку, хотя в доме было жарко натоплено.
  - Баб Тань, - обнимая старушку, деловито начал Геннадий. - Это подруга Светки моей. Пусть у тебя побудет, воздухом подышит, молочка попьет, чтоб, значит, ребеночек здоровый родился, - почти кричал он в ухо бабушке.
  - Да слышу я, не шуми, - она рассматривала незнакомку. - Пусть хоть сколько живет. Места много. Мне с Яшкой и Машкой веселее.
  - Машка - это коза, - пояснил Гена.
  - Поди, оголодали с дороги? Счас на стол соберу.
  Но Генуся заторопился. - Вы уж без меня.
  Лена написала записку: "Мамочка, очень прошу, приезжай. Не волнуйся, у меня все хорошо. Я сказала тебе неправду. К Мише не ездила, но ты ему не звони. Встретимся, все объясню. Возьми войлочные сапожки, купи бананов и грейпфруктов. Записку передаст мой знакомый Гена. Никому ничего не рассказывай, это - опасно. Целую, Лена".
  Только теперь она поняла, что никого ближе и роднее матери у нее нет.
  - Гена, не говорите ей, что на меня муж напал, и привезите сюда, пожалуйста. - От угощения отказалась.
  Бабушка расстелила перину. Усталость, тепло, тишина разморили. Веки сомкнулись. До слуха долетели слова.
   - Уж спит, намаялась, сердешная.
  - Баб Тань, уехал, не скучайте. - Хлопнула дверь.
  Лена тихо, сладко вздохнула. Тусклый свет лампадки золотыми ниточками пробивался сквозь неплотно прикрытые веки. Кот, мурлыча, устроился под боком. Засыпая, увидела большую икону в углу комнаты - лик Богоматери с младенцем на руках. Вспомнила свою. Привиделось, будто ребенок и мать улыбаются ей, и какой-то счастливый, но уставший голос шепчет, - слава Богу, слава Богу.
  
  
   Глава 17
  
  Передать записку или позвонить Клавдии Петровне Геннадий не смог. Только к вечеру его машину на буксире притащили до кольцевой. Домой попал за полночь. Лишь спустя два дня, набрал нужный номер и прочитал записку Лены.
  Клавдия Петровна, сбитая с толку, мало что поняла и стала переспрашивать.
  - Мамаша, с ней все путем, ждет вас не дождется. Запишите, как добраться. Можно электричкой, но от станции далеко. Лучше всего машиной. Я бы довез, но мой Волгарик в ремонте. - Отбарабанив адрес, Гена попрощался.
  Мать, огорошенная известием, опомнилась и закричала.
  - Миша, Миша, Леночка-то жива, здорова, ждет меня.
  Котов выскочил из комнаты, схватил трубку, но кроме точечных сигналов, ничего не услышал.
  Связался с Денисом.
  - Лена нашлась, нужна машина, выручай.
  - Так, хорошо, Хелен дома? А ребьёнки?
  Михаил объяснил, что она под Москвой, в деревне Алешино. Надо спешить.
  - Так, хорошо, дорога знаешь?
  - Понятия не имею, но есть подробный адрес. Спросим по пути.
  - Так, хорошо, счас я буду искать на компьютер. Держи трубка.
   Прошло несколько минут. Котов не выдержав, заорал. - Московская область, московская.
  - Так, хорошо, область есть, но нет такой населенный пункт - Алкашино.
  - Алешино, А- ле-ши-но. Брось компьютер, на месте разберемся, ждем тебя возле цветочного киоска. Не забыл? - Слегка усмехнулся штурман.
  - Так, хорошо, цветошный отдел. Аэропорт Внуково, холл, - медленно и занудливо процедил Денис.
  - Мой друг и хороший приятель Лены, - представил Михаил Клавдии Петровне Дениса. Проследив за реакцией, убедился, что они видят друг друга впервые.
   "Странно, - думала мать, пожимая темную руку. - Дочь никогда не рассказывала, что у нее есть знакомый иностранец. Хотя, много ли она вообще мне о себе рассказывала? А он симпатичный, даже красивый и держится учтиво. Воспитанный".
  В зеркальце заднего обзора Денис украдкой рассматривал усталую худенькую женщину. "Как они не похожи. Только глаза одинаковые. Но у Хелен - веселые, а у матери - грустные. Интересно, на кого будет похож мой ребенок. На меня, на Хелен?".
  Выехав на кольцевую, открыл ноут-бук. На дисплее высветилась карта Подмосковья. В левом углу возникла информация: расстояние, краткий маршрут следования, заправочные станции, гостиницы, пункты техобслуживания, кафе, медпомощь.
  - Здорово, - Михаил уткнулся в экран. - С такой штукой не заблудишься. Дорога отличная, жми сто, а то и больше, - распорядился он. Гулдинг, кивнув Михаилу, нажал кнопку. Появились слова: "Начало ноября. Перепады температур, гололед, местами снегопад, сильный ветер. На трассе за пределами населенных пунктов максимальная скорость не более семидесяти километров в час. Водитель! Повышенное внимание к встречному транспорту, обгон запрещен".
   Денис молча развел руками и снова нажал кнопку. "Три часа тридцать минут". Выдал компьютер время от Москвы до Алешино.
  "Зануда первостатейная, - злился Михаил. - А может он прав? Считать, что тебе постоянно грозит опасность - лучший способ избежать ее. Главное не взлететь, а приземлиться".
  Ровно через три с половиной часа Денис остановился. - Так, хорошо, должен быть здесь.
  Но указатель "Алешино" - отсутствовал.
  Котов выглянул в окно. Прямо перед ними проходила лесополоса. За ней - белые от густого снега поля. Поехали вперед, - предложил он.
  - Должен быть здес, - упорствовал Гулдинг, сжав губы. - Я смотреть спидометр.
  Котов вышел. Поземка острой, колючей змейкой бежала вдоль шоссе. Стало зябко. Михаил пытался остановить встречные машины, но никто даже не затормозил. К счастью, показался трактор с прицепом. Он бросился к водителю.
  - Извини, браток, где поворот на Алешино?
  - Так уж лишку дали.
  - Но указателя не было.
  - Так и не могло быть, хоть все глаза прогляди. Его уж давным-давно нет. Разворачивай, покажу. Мне дальше, в Жабьево.
  Тракторист, указав направление, пожелал удачи и уехал.
  - Внеси поправку в программу, - посоветовал Михаил. - В России, ввиду разгильдяйства дорожных служб, полагаться на компьютер не надежно. Рекомендуется действовать по принципу - язык до Киева доведет.
  - Так, хорошо, я учту. Разгулдейство? Обьяснишь принсип подробно.
  Денис свернул на грунтовую дорогу, шедшую вдоль леса. У всех троих сильнее застучало сердце, а Гулдинг, вопреки ямам и выбоинам, неожиданно нажал на газ. В деревне залились собаки.
  Заскочили на крыльцо, постучали. Клавдия Петровна нетерпеливо дернула за холодную металлическую ручку. Дверь со скрипом отворилась. Пройдя через темные сени, вошли в комнату.
  Посередине, в кресле сидела маленькая старушка и смотрела телевизор. У нее на коленях лежал кот и внимательно глядел на экран.
  - Лена! - позвала Клавдия Петровна.
   Хозяйка повернулась. Не удивилась, не испугалась.
  - Лёночка? Так, вчерась ввечеру отбыла, а куда не сказывала. Сам увез. А вы садитесь, с дороги чаек поставим.
  - Кто увез? - Нерешительно прозвучал голос штурмана.
  - Сам, сам и увез, - повторила бабушка, приласкав кота. - Молодой, из себя, видный, красивый, да только уж больно сердитый.
  - Сам - это муж что ли? - Уточнил Котов.
  - Он, он, муж ее, значит, и есть. А Царица Небесная чудо сотворила! Сокровище даровала! - Баба Таня перекрестилась на иконы. - Лёночка-то тяжелая была. Сказывала, молочка попьет, воздухом подышит. А возьми и по воле Господней разрешись!
  - Родила? - То ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Клавдия Петровна.
  - Истинно так, разрешилась! Слава Тебе, Господи. - Баба Таня снова перекрестилась.
   - Здесь? - Михаил почему-то уставился на печку.
  - Тут Господь призвал. На кровати на той. Я уж все прибрала. А чего уехала? Куда спешила? Тижало ведь с двумя малютками сразу в дорогу, в снег. Это мы до последнего. Я дочкой третьей при коровах разрешилась. Нельзя было от скотины отойтить, война.
  - Что Хелен разрешила? - Денис испуганно смотрел на всех, ничего не понимая.
  - С двумя, вы сказали с двумя? - Затормошил штурман бабушку. - Расскажите, кто роды принимал, кто родился, кто приезжал, куда поехала? Передать ничего не просила?
  Баба Таня растерялась. - Говорю же! Царица Небесная, заступница, чудо сотворила, сразу двоих ниспослала - мальчонку и девчонку. - Она внимательно изучала лицо Гулдинга. - Девчонка уж больно с тобой схожа, склонив голову на бок, неуверенно вымолвила старушка. Малая, а черная вся, ровно негра какая. Ты негра?
  - Негра, негра, - затараторил Денис. Подошел к бабушке, встал на колени. - Говори, старый, девочка, как я, черный, да? Черный?
  - Истинный крест, черная, черная. Валька помогала, она поглазастее, помоложе меня, ищо осмидести нет. Ну и сказывала: "Чудо! Чудо! Генка-то наш, я ж его сызмальства помню. Вся родня белая, а эта из цыган каких или негра африканска". А мальчонка наш, белесый, белесый, ну, как ты, - ткнула кулачком в штурмана, который нервно мял в руках шапку.
  Больше баба Таня ничего объяснить не могла. "Сбегала" за "молодой" соседкой. Та действительно оказалась пошустрее, поживее. Рассказала, что два дня тому, кликнули ее.
  - Гостья рожать зачала. Я думала Гены жена, он же ее привез. Первый мальчонка вышел, весь, как есть наш, за ним - девчонка - чисто головешка обгорелая, пуще цыганки, - она кинула любопытный взгляд на Дениса.
  Клавдия Петровна тоже украдкой глянула на него. Да и Михаил нет, нет, да зыркал на соперника.
  Кто потом приезжал, соседка не знала.
  - Видела синие Жигули. Только один он укатил, один, верно говорю. Голубки нашей с деточками с ним не было. - Твердила Валентина, подозрительно оглядывая незнакомых мужчин и женщину.
  
  
  
   Глава 18
  
  Лена проснулась и сразу не сообразила, где она. Светло. На бревенчатой стене солнечные лучики. Под боком - кот. Вспомнила, погладила крутой бок Яшки. Он замурлыкал, словно маленький моторчик включил. На кровати привольно, под периной уютно, мягко, тепло. Сладко потянулась. Зашевелились дети.
   "И вы проснулись, мучители! - Приложила ладонь к животу. Прислушалась. - Угомонились. Что-то не лежится им. Не разродиться бы здесь, чего доброго, - мелькнула тревожная мысль. - Нет, надо до дома продержаться. Когда же Гена маму привезет? Пока не приедут, буду терпеть", - решила полушутя полусерьезно.
  Рядом с кроватью на этажерке увидела баночку, накрытую блюдцем.
  "Молоко, запах незнакомый". Догадалась - козье. Выпила все с удовольствием.
  - Не шумите, злодеи, сейчас и вам молочка достанется. - Толчки в животе стихли. Лена удивилась. - Неужели слышат и понимают?
   Дома валялась и валялась бы в постели, а здесь хотелось что-то делать. Но скоро поняла - одного желания мало. Даже на пол сойти было трудно. Внутри словно все опустилось.
  "Наверно в машине растрясло. Ничего, пройдет". - Медленно сползла с высокой кровати.
  - Уж проснулась, - в проходе показалась баба Таня. Кот сразу прыгнул к ней и начал тереться и гнуть спину. - Ишь, ластиться, а на ночь то убег, где потеплее. К молодой, значит, вона, как. Так вот и мужики все, озорники, - беззвучно засмеялась, глаза заискрились, морщинки сжались. - Молочко-то понравилось? Машка, козичка моя, поднесла. Счас надой никакой, а весной окотится - вдоволь будет. Ты тогда с деточкой приезжай. Обоим полезно.
  - Спасибо, только у меня двое будет. - И снова перед глазами возникла иконка, только младенцев в кроватке двое. А рядом будто бы склонилась она сама. Застеснялась. От смущения в жар бросило. Почему? Объяснить не могла и скорее заговорила. - Так вчера устала, даже с Геной не попрощалась. Он ничего передать не велел? Не сказал, когда приедет?
  - Нет, поехал себе, а тут снег, вот радость, аккурат, на Казанскую Божью Матерь, Заступницу, пал. Теперь зима славная будет.
  - Ой, и правда, - Лена, выглянула в оконце и глазам не поверила. Дорога между домами сахарная, нетронутая. А снежок сыпет и сыпет, хлопья, как перышки. Обрадовалась. - Прямо Новый год! Эй, мучители, снег выпал, - мягко, нежно обратилась к детям. - Молчите, молока напились? Угомонились?
  Бабушка хлопотала у стола. Картошек наварила, яиц, огурчики соленые поставила.
  - В постельку тебе принесть или сама к столу пойдешь? Исть-то надо за троих.
  "Как проснулась, есть совсем не хотелось, а молочка выпила, ледяной водой умылась, походила по избе и засосало под ложечкой". - Подумала Лена и проглотила сразу два вкусных, хрустящих, ароматных огурчика.
  - А вот еще грибочков маринованных. Сама то уж не хожу, - жаловалась старушка, - соседка подсобила. Маслятки да волуйчики. Угощайся, свининку, свининку бери, тебе можно, - подвинула тарелку с кусочками мягкого, как масло, розового сала.
  - Копченое?
  - Не, в шелухе луковой варила. Ишь, дочка, ишь, досыта. Слава Тебе, Господи, слава тебе, Царица Небесная, Заступница наша, всем Святым слава, - крестилась на иконы хозяйка.
  Лена с интересом осматривала киот. В центре - большая икона Богоматери. На руках у нее - Иисус Христос. А рядом - Господь. Лик строгий, глаза серьезные. От его взгляда на сердце стало печально, но не тоскливо, а светло, будто тихую задушевную музыку услышала.
  - А это кто? - Она указала на сердитого старца.
  Бабушка присмотрелась, прищурилась. - Это Николай Угодник - защитник всех едущих, идущих, плывущих, а теперь, поди, и по воздуху летающих. Во как! Если пойдешь куда одна, страшно станет, повторяй про себя: "Мы идем втроем. Впереди - Царица Небесная, за спиной - Николай Угодник". И никто тебя не тронет даже в самом дремучем лесу. Прости нас, грешных и вразуми, - она снова перекрестилась.
  - А мне вот какую иконку подарили.
  - И, хорошая. - Воскликнула радостно баба Таня. - Это кто ж? А, видать, Сам, значит, Господь наш новорожденный. А это - Царица Небесная. Рядом кто - не знаю, может, Отец Небесный? Держи при себе и молись, дочка. - Она встала, поковыляла к иконам, пошарила рукой. - Вот тебе, читай по три раза на дню перед Святыми образами.
  На листке из школьной тетради в клеточку, карандашом, ровно и четко было написано - на легкие роды.
  - Три раза, - наставительно повторила Татьяна Алексеевна.
  - Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. Яко Твое есть Царство и Сила и Слава. Аминь!
  Гора с горой сходится, лодка с лодкой сощепляется. Шел Иисус Христос через поле, нес золотые ключи в приполе, младенцу ворота открывать и на руки брать. Пора - поросла трава, дал пору, как пращуру, Аминь! - Поглядывая на образа, шептала Лена. - Господи, Царица Небесная помоги, - хотела перекреститься, но застеснялась хозяйки. Поклонилась иконам и почувствовала несколько тупых, болезненных уколов в поясницу.
  "Может, продуло в дороге?" - Прилегла. Отпустило.
  Старая занималась хозяйством. Дров принесла, печку растопила. Лене стало неловко, рванулась помочь. Взялась вынести ведро с помоями, но чуть не выронила. Снова прострелило поясницу, лоб покрылся испариной. Легла и зашептала молитву. Сбивчиво, почти ничего не понимая, но старательно, словно ученица, выучившая урок. Боль не усиливалась, но и не утихала. "Это не схватки. Говорят, от схваток на стену лезут". Сползла на пол, начала ходить по комнате, слегка постанывая.
  Вошла баба Таня. - Что, милая, больно, хватает?
  - Ничего, сейчас пройдет. Лена ощутила, как отходят воды.
  - Ты молитву не забывай, не забывай. Я к Валентине, я скоро, - накидывая платок и телогрейку, беспокойно повторяла хозяйка и, перекрестившись на иконы, молвила. - Помоги, Пресвятая Матерь Божья!
   Двери в комнату оставила настежь. Потянуло свежим воздухом. Лена обрадовалась, шагнула в сени, зачерпнула кружку студеной воды, чуть отпила. Стало немного лучше.
  - Куда же бабушка исчезла? - Забеспокоилась она. - Услышала шаги и резкий голос.
  - Уф, натопила, Лексевна! Беги к Назаровым, к ним зять с машиной прибыл. А я здесь управлюсь. - Женщина вошла, щелкнула выключателем, положила стопку белья на кровать, закрыла дверь. - Просквозат, - пояснила она. - А ты, голубка, ходи, ходи, только не торопись.
   Вернулась запыхавшаяся Татьяна Алексеевна, с ней соседка.
  - Григорьевна, что с машиной?
  - Беда, - запричитала Назарова, - зятек-то вчерась с моим загулял, не добудисси. Может, я чем помогу?
   Баба Таня снова открыла двери, пошла в сени, распахнула чулан. Валентина накричала на нее. Но бабушка стояла на своем, - так надо!
  - В уме повредились? Надо, надо. Еще замки отоприте, узлы развяжите. - Валентина вымыла руки поставила "подчиненных" перед собой и строгим голосом начала давать указания. - Ты, Григорьевна, воду грей. Ты, Алексеевна, белье разбирай, постель готовь.
   Те бросились выполнять, но и "верные" приметы не забыли. Алексеевна достала бутылочку, спрятанную за иконами, дала попить Лене святой воды, сокрушаясь, что не слила ее с образа Божьей Матери. - Но счас уж не время, Ты молись, дочка, молись.
  Валентина распорядилась, чтобы ей помогала Григорьевна, которая была моложе, а Лексевне велела никуда не отходить и читать: "Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, во чисто поле, во синее море" - Знашь таку молитву?
  Баба Таня пошелестела за образами, достала тетрадку. Стала на колени, положила ее на пол и начала шептать.
  - Вот, это дело, - успокоилась командирша. - Теперь давай, молодка, ложись. - Повела Лену к твердой, жесткой постели с чистыми простынями, - На-ка бутылку, дуй в нее, но не сильно.
  Закончив все приготовления, она придирчиво огляделась вокруг, быстро перебрала простыни, опустив локоть в глубокий таз, определила температуру воды. Тщательно вымыла руки и воскликнула. - Ну, с Богом!
   Ее помощницы заголосили. - Пресвятая Матерь Богородица, держит золотые ключи, открывает мясные ларцы, отпускает младенца из плоти...
  Обкусанные до крови губы, горели. Любая попытка пошевелиться, отдавалась болью. Низ живота дергало и разрывало на части, словно его кромсали вдоль и поперек. Воспаленное горло саднило, будто кричала ночи напролет. Ничего кроме холодной воды не хотелось.
  В комнате пахло травами и лекарствами. Лежа на мягкой перине с чистым, хрустящим бельем, Лена заметила, что на ней простой большой лиф с прорезанными чашечками, из которых выглядывали ее разбухшие груди.
   Женщины, довольные тем, что роды прошли благополучно, собрались возле нее. Баба Таня радостно повторяла. - Спасибо Создателю, счастливая ты, без сучка, без задоринки справилась.
  - Двое, двое, - послышался уверенный голос Валентины, и перед глазами Лены возникло тельце, похожее на печеное яблочко. - Дочка, прямо сникерс, - с гордостью сказала измотанная командирша и осторожно положила ребенка к правой груди матери. - Молочка пока нет, но ты их приучай.
  - А сыночек - светленький, беленький. В кого только девка-то удалась, - размышляла баба Таня. Ну, ровно цыганка.
  - Да почернее будет, - возразила Григорьевна, - чисто негра какая.
  - Чьи ж деточки то? - Удивлялись старушки.
  "Как чьи? Что тут спрашивать? Мои, мои", - повторяла про себя Лена и, повернув голову к образам, сухими губами прошептала.
  - Спасибо Тебе, Господи!
  
  
  
  
  
   Глава 19
  
  День прошел в полусне. К вечеру Лена почувствовала себя лучше. Потихоньку походила.
  Дети, запеленованные, лежали рядышком в кроватке с решетчатыми стенками, как два куриных яичка в корзиночке.
  Баба Таня, достав ее из чулана, сообщила. - В ней и я своих деточек нянчила, и мать моя, да, поди, и бабушка тоже.
   Уговаривала не вставать, но Лену не покидала тревога. Стало казаться, что девочка много кричит, а мальчик наоборот молчит. Все время хотелось кормить их, проверять пеленки. Ее вовсе не смущало, что один "негра", а другой "наш".
  "От кого? - Подумала и решила. - Одна половина от Дениса, вторая от Миши. - И, несмотря на боль, тихо засмеялась. - Вот бы они удивились. Слава Богу, что не знают. И все-таки, кого же считать отцом? А, не нужен нам никакой отец. Ни черный, ни белый. Дети только мои. Мои и все тут!".
  Телевизор не умолкал. Она заволновалась. Робко попросила. - А можно без звука?
  - А чего ж нельзя? Я их безобразия и кривлянья все равно не слушаю и не гляжу, а спать без него не могу. - Старушка выключила звук и скоро тихо засопела.
  Лена дремала, но от каждого шороха просыпалась. Залаяли собаки, потом вдруг смолкли. Услышала звук подъезжающей машины.
   "Мама приехала! - Забыв о боли, подскочила к окошку и вздрогнула - синий Жигуленок. - Он, гадина. Вышел, озирается".
  Вышвырнула из сумки журналы, плеер, кассеты. Завернув в пуховик, уложила в нее детей. Оделась, нырнула в бабушкины валенки с галошами. Перекинула сумку за спину. Бросилась в сени. Прихватила лыжи. Направилась в огород. И - пошла, пошла. Лыжи старые, тяжелые, но для пушистого снега то, что надо - идут скоро, не проваливаются.
   "Больно? Ничего, надо терпеть. Быстрее, вперед. Овражек, вверх по склону. По вырубке, к зареву, там станция. Слышно, как стучит поезд. Насыпь. Полотно. Впереди огни платформы. На рельсах - составы, вагоны, цистерны".
   Сбросила лыжи. Услышала смех, веселые мужские голоса. Из под вагона, держа молоток и фонарик, вынырнул рабочий.
  - Тетка, ты чего здесь? - Испугался он.
  - Какой на Москву, когда?
  Голос и вид чудной бабы удивил путевых, они переглянулись.
  - На Москву в пять утра электричка.
  - Что ж делать? Мне быстрее надо. - В отчаянии кричала женщина сквозь слезы.
  Ребята опешили. - Можешь вот этим, товарным, он сейчас отправляется. - И, не долго думая, один из них откинул засов, сдвинул дверь. - Глянь, как в купейном!
  Лена сняла с плеч сумку, попыталась подняться, но со стоном опустилась на снег. Боль чуть не парализовала. Парни подхватили ее и, как пушинку, "забросили" в двери.
  - Ты что ж в одном свитерке? Холодно. - Снял промасленную телогрейку. Возьми, на память, от Коли Утенкина.
  Состав дрогнул и медленно, скрипя и повизгивая, тронулся с места.
  Только в вагоне, сидя на полу, Лена ощутила, что белье прилипло к телу. Начала дрожать. То ли от холода, то ли от усталости и страха. Но подаренную телогрейку не надела, а укрыла ею детей и, прижав сумку к себе, обхватила обеими руками. Немного приоткрыла молнию, прислушалась. И, хотя вокруг все тряслось и скрежетало, уловила тихое, ровное дыхание.
  "Слава Богу! - Осторожно приложила руку то к одной, то к другой мордашке. - Сопят. Уже настоящие люди". Заплакала от радости.
  Когда в щель вагона проник дневной свет, решила. - "Если поезд притормозит, выйду на станции, а дальше - электричкой. Теплее и безопаснее. Господи, Царица Небесная, спаси, помоги и помилуй", - как безумная, твердила она про себя.
   Достала из кармана икону, успокоилась. Боль была сильной, мучительной, но она старалась не думать о ней.
  Поезд остановился.
  С большим трудом спустилась на землю. Подняла сумку. Осторожно перекинула за спину. Увидев перрон, побежала. Споткнулась о шпалы и шлепнулась на оба колена. Зато детей уберегла. Поднялась, отряхнула ладони и снова вперед.
  "Деточки мои хорошие, мама у вас неуклюжая, вместо ног палки деревянные. Потерпите немного, скоро к бабушке приедем".
   Остановила женщину.
  - Как до Москвы добраться?
  - Здесь будет посадка.
  Электричка пришла быстро. Народу оказалось немного. В вагоне прохладно. Лена выбрала место, где не дуло.
  "Слава тебе, Господи! Спасла, спасла нас Царица Небесная".
  Сняла сумку, поставила рядом и крепко уцепилась за нее. Уснула, показалось, на секунду, а когда очнулась, увидела перрон, людей. Москва! В недоумении оглянулась вокруг. Сумка пропала...
  
   Глава 20
  
  Место для секрета Веселов подыскал на пригорке, в густом березняке. Вся деревня на ладони и машина, как за ширмой.
  Снег валил и валил. С утра светило солнце, и снежинки миллионами серебряных вспышек кружили на легком морозе. А к вечеру задуло, загудело в высоких, голых кронах, как в снастях корабля.
   "Круто! Первый снег, а уже пурга, метель. Это нам в масть, - радовался Виктор. - В такую погоду легче в деревню пробиться. Меньше любопытных глаз".
  План "захвата" он продумал детально. "Главное, чтобы не вернулся водила на Волге".
  Но за весь день по проселку не прошла ни одна машина.
   Веселов устал, проголодался, часто курил, прогоняя аппетит и сон. Упорно следил за дорогой и ждал ночи.
   "Я тебя все равно достану, - с досадой и злостью думал он. - Узнают ребята в службе Кащея, засмеют, замучают. С брюхатой бабой не справился. Особенно Юрок. "Заместитель" Кащея по особо важным вопросам. Это, значит, кости кому-нибудь переломать, мину конкурентам поставить, а то и замочить. Тоже из десантников, только старше. Афган прошел. Все его побаивались. Глаза "стальные", как у волка. Кажется, человека съест и не подавится".
  Когда Виктор пришел наниматься на работу, Юрок расспросил его о службе в Чечне. Поинтересовался, за что медаль "За отвагу" дали.
  Веселов слегка смутился, но четко отрапортовал: "Попали в засаду, командира роты ранило, я его спас". Тогда-то и порекомендовал он Кащею принять Виктора на службу.
  "А теперь и уволить может. И правильно сделает. Кому такой шофер-телохранитель нужен?" - Грыз себя Веселов, пока не решил - пора. Осторожно двинулся в деревню на разведку.
  Виктор панически боялся собак. А из дворов, как назло, выскочили назойливые, хрипатые шавки и стали преследовать его, не отставая ни на шаг. Приходилось все время вертеть головой и озираться по сторонам.
  Увидев, что в окне знакомой избы, мелькают какие-то тени и сияет полная иллюминация, тихо подкрался. Нашел щель в занавеске и долго не мог сообразить, что происходит.
  В углу на коленях старушка, крестясь, клала поклоны. Посреди избы стоял большой широкий таз. Вокруг него суетились две красные, потные женщины.
   "Ее" не видел. Только слышал звериные стоны, крики и отборную ругань, будто в доме разбушевался пьяный сапожник. - "Неужели рожает?" - Подумал с сомнением.
  Это показалось ему невозможным, диким. Работая в фонде, он привык к другой обстановке.
  Предродовое отделение, родильное, врачи, медсестры.
  "Но как тогда объяснить эту кутерьму. Не убивают же они эту, с пузом?".
  После очередных "истошных" криков Веселов заметил в руках женщины малюсенькое, сморщенное тельце, которое она опустила в корытце. Увидев ребенка, он вдруг завопил от непонятного восторга.
   Быстро связался по мобильнику с шефом и, спеша, волнуясь, доложил обстановку.
  - Куда ее теперь тащить? Поеду обратно. Если понадобится, мы ее всегда прихватим.
  - Понадобится, - перебил начальник.
  - Когда?
  - Вчера, - отрезал тот. - Вчера надо было притащить. Вот что. Сейчас ее не трогай. Пусть оклемается, да и детям покой нужен. Мы ведь за них ответственность несем. Дети, Витя, наше счастливое настоящее и обеспеченное будущее, - самодовольно ухмыльнулся он своей остроте. - А вечером - всех в охапку и сюда. Кто родился, видел?
   "Ежик", - от злости и раздражения чуть не выдал Веселов.
   Расстроенный, потопал к машине.
  Днем решил расслабиться. Смотался в городок, на станцию. Перекусил.
  Дождавшись темноты, подъехал к деревне. Луна висела в зените, ярко освещая окрестности. Мороз начал "пригревать" лицо. Прикормил собак. Те набросились на еду, будто их никто никогда не кормил вовсе. Потом успокоились и забрались в теплые закутки.
  Подогнал машину почти к самому дому. Окна светились слабым отблеском телеэкрана.
   В щель по-прежнему были видны таз, край стола. Он открыл калитку, потихоньку поднялся по ступенькам, дернул дверь. Она оказалась запертой. Решил зайти со двора. Перелез через забор. Крыльцо скрипнуло, слегка зашаталось. Двигался напряженно, медленно, как водолаз. Потянул ручку, петля замка громко звякнула. С тревогой оглянулся и замер...
  К огороду вели следы широких лыж. Насторожился. Прошел через сени, тихо заглянул в комнату. Вдруг что-то с грохотом упало ему на ноги. Он вздрогнул, похолодел, замер. - Фу ты, пропасть! - Отшвырнул кота.
   С печи доносилось попыхивание. Подкрался к кровати и остолбенел - пусто. На полу валялись сапожки на высоком каблуке, плеер, кассеты и яркие, цветные журналы. Уже не боясь шума, полез на печку.
  - А? - простонал старческий голос. - И кто это? Яшка, ты?
  - Да, да, - где Лена, дети где?
  - Не кричи, не глухая я. Ты кто ж будешь, милок?
  - Я за женой приехал и детьми. - Не зная, что говорить, пояснил Веселов.
  - Дык, где ж ей быть? На кровати жена твоя. А ты сам, значит. - Старушка заглянула ему в лицо и начала спускаться с печи.
  Он понял, что бабка ничего не знает. Обожгла невероятная догадка. "Ведь это она ушла на лыжах. Как пить дать - она!".
  - А ты хоть знашь, муж, что голубочка твоя с Божьей помощью двух деточек родила? - С укором пропела старая.
  - Знаю, уважаемая, будь здорова.
   Выскочил на крыльцо, пробежал по лыжному следу, завяз. Колея уходила в овраг и пропадала в черном лесу. Попробовал идти дальше, но задохнулся, вспотел, упал. Обессилев, сел.
  Слизывая с ладони снег, тихо повторял. - Ну, дура, оглашенная. Детей ведь заморозит! Надо же так везет. Без снега ей и деваться то некуда. А ведь весь вечер валил, будто специально подгадал.
   Забрался в машину. "Путь у нее один - через лес на зарево, к станции". Не теряя времени, погнал в городок.
  На площади у вокзала бросил Жигуленка, выскочил на перрон - пусто. Прогромыхал товарный состав, обдав запахом смазки. Заметил парней с фонариками и молотками на длинных ручках.
  - Ребята, когда на Москву электричка?
  - В пять, первая. - Обходчики направились к станции. Старший бросил на ходу.
  - Всем в Москву надо. Баба-то как спешила, аж рыдала вся. Эх, Колян, надо было тебе с ней ехать. Зря телогрейка пропадет.
  Они рассмеялись так весело, что, показалось, закачались яркие, низко висевшие звезды.
  Веселов насторожился. - Что за баба? На лыжах?
  - На коньках, - отозвался молоденький, почти мальчик в одном свитере. - Не серчай, шучу. Подсадили тут одну в товарняк. А ты кто будешь?
  - Я ее муж. Обчистила и умотала с большой сумкой. Блондинка, высокая, волосы длинные.
  - Темно, не разглядишь, да и в платке тетка та была. А высокая и с сумкой - это точно. Она мне сразу не понравилась.
  - А чего ж ты ей, Колян, телогрейку отдал? - Хихикнул напарник.
  - Так ведь холодно, а баба одета не слишком, замерзнет. Да и телогрейка все равно рваная. Много утащила?
  - Много. В каком вагоне едет. Куда состав прибудет?
  - Наше дело, дядя, колесные пары осмотреть, подшибнички. Сходи к диспетчеру и узнай, куда и зачем.
  Виктор побежал к машине.
   "Дуреха, думает хитрее меня. Ведь опять домой отправится, к мамочке. А я на машине быстрее доеду".
  
  
  
  
  
  
   Глава 21
  
  Ничего не соображая, Лена металась по платформе, хватаясь за большие сумки и лепеча, - дети, дети. Сознание мутилось. Обессилев, опустилась на ящик и зарыдала громко, взахлеб.
  - Чего плачем, гражданочка? - Над ней склонился молодой, строгий милиционер. Щеки розовые, как грудки снегирей. Рядом второй, постарше.
  - Дети, дети, - сквозь слезы шептала она.
  - Плакать не надо, глаза выплачете, а жалко, красивые. Успокойтесь, толком расскажите, сколько малышей, возраст, во что одеты, как зовут, особые приметы.
  - Грудные, двое, мальчик и девочка, близнецы.
  - Грудные? - Милиционеры уставились друг на друга, а потом подозрительно посмотрели на женщину.
  Замасленная, рваная телогрейка, старый поношенный платок, на ногах залатанные валенки с галошами, но лицо молодое, даже юное, только сильно измученное, с обкусанными губами. Глаза большие, синие смотрели с такой мольбой, что комок подкатывал к горлу.
  - Не понимаю, как грудные? Потеряли что ли?
  - Украли, - Лена сбивчиво, быстро, боясь, что не поймут, не поверят, объяснила, как уложила в сумку детей, замотала в зеленый пуховик и поехала к маме, но в дороге уснула.
  - Ясно! Билеты, деньги, документы, что еще было в сумке?
  - Ничего, только иконка маленькая в кармане. Господи, Царица Небесная, помоги, - опять заплакала.
  - Давай, быстро, беги по платформам, - отрывисто приказал сержант напарнику. - Тот исчез в толпе. - А вы, гражданочка, со мной пройдите. Все будет хорошо, - чеканил он.
  В комнате милиции усадил потерпевшую на длинную скамейку возле дежурного. Принес чашку чая, достал из кармана шоколадку. - Выпейте и закусите, согреетесь. Не волнуйтесь, я пока займусь вашей пропажей.
  Напротив, за решеткой, в маленькой камере находились задержанные. Все, кроме одной старухи, вели себя тихо, а та, сидя на полу, задрав подол юбки, лихо шлепала себя ладонями по нагому телу и пела что-то непотребное, время от времени громко и четко выговаривая, - туды ее на паровоз Манька накидала. - И смеялась, разинув беззубый рот.
  Дежурный изредка посматривал на нее и отрывисто произносил, - Ну? - Та сразу замолкала.
  Сержант снял трубку. - Привет, соседи. Семенов с Киевского. Не пройдетесь по рядам. Куртка женская, зеленая, пуховая, минут двадцать, с полчаса. Могут сумку большую спортивную предлагать синего цвета. Жду, спасибо.
  - Ты пей, пей. Я на Дорогомиловский сообщил. Скорее всего, туда понесут. - Он взял нетронутый сникерс, развернул, вручил Лене. - Закусывай, а то голова закружится. - Неожиданно затрещал телефон.
  - Семенов, с Дорогомиловки звонят. - Доложил дежурный. - Взяли.
  - Туды ее на паровоз.
  - Правильно на паровоз, - он погрозил задержанной кулаком.
   Семенов выскочил за дверь и вскоре ввалился в комнату с худым, общипанным мужиком, заломив ему руки за спину. На лоб вора сползала грязная вязаная шапочка "петушок". Лицо - сизое.
  - Замена пришла. Давай его сюда, а меня на волю, - радостно приветствовала их шумная старуха.
  - Ваши вещи? - Семенов держал куртку.
  - Да, а дети?
  - Сумка где? - Сержант тряхнул мужичонку.
  Тот пожал плечами, мотнул головой, закатил глаза. - Не видел, не знаю.
  - В сумке, синей, они же в куртку были завернуты.
  - Не знаю, - он опять пожал плечами. - Куртку нашел и все.
  Семенов резко развернул задержанного и въехал ему коленом в пах. Тот скривился, согнулся. Второй удар угодил в подбородок.
  - Там, на помойке, - корчась от боли, прохрипел арестованный.
  - Веди, - Семенов быстро поволок его к выходу. По пути связался с напарником. - Отбой, нашли, давай к контейнерам с мусором.
  В бункере, доверху набитом мусором, среди смятых картонных коробок, гнилых шкурок от бананов и пустых пластиковых бутылок, стояла синяя сумка. Рядом, с любопытством обнюхивая ее, возвышалась большая облезлая собака. Пес негромко тявкнул и дружелюбно завилял хвостом.
  Семенов передал задержанного подбежавшему напарнику и, не обращая внимания на дворнягу, одним прыжком оказался возле сумки. Бережно передал ее Лене.
  Открыв молнию, она увидела, что две малюсенькие куколки со смешными, сморщенными мордашками спокойно спали - сосредоточенно и важно. Счастливая, она взглянула на сержанта и... испугалась. Его лицо стало бледным, рот дергался.
  - Как же ты, сгребая, как клешней, мужичка за грудки, почти шептал от волнения Семенов, - таких вот, а? - Проглотил комок в горле.
  - А я что, нянька? Мамочка! Нашла место. Скоро будут в карман класть, - нагло проворчал арестованный.
  - Отведи гражданку с отделение, сдерживаясь, кивнул сержант напарнику, оформи заявление. А мы сейчас придем.
  - Не надо, отпустите его, пожалуйста.
  - Семенов обомлел. Пальцы разжались. - Заявление о пропаже писать не будете?
  - Так ведь нашли.
  - Дело ваше, нам мороки меньше. - Желваки на скулах милиционера подрагивали. - Свободен. - Недовольно, сквозь зубы, процедил он, оттолкнув мужика.
  - Спасибо вам, - Лена поцеловала Семенова, который сразу стал пунцовым.
  - За что, гражданочка? Это все она, та, которую вы просили.
  - Царица Небесная?
  - Вот, вот. А мы что? Давайте в медпункт, детишек осмотреть не помешает.
  В чистой и просторной комнате медпункта Лена распеленала и накормила малышей.
  - Надо же, близнецы, - всплеснула руками медсестра.
  - Мальчик и девочка, - гордо уточнила мама.
  - Да как же так? Девочка-то - негритянка. - Немолодая, крупная женщина посмотрела на детей, как изумленный ребенок.
  - А может у меня бабушка негритянка?
  - Нет, надо же? - Повторила медсестра, прижигая зеленкой пуповинки у детей. Смазала каким-то душистым кремом, выдала марлю на подгузники, надавала массу наставлений о том, что необходимо сделать дома в первую очередь. Дала коробочки с чередой и чистотелом, еще какие-то тюбики и баночки.
  - Хорошо, что ты на Семенова попала. Золото, не парень. Другие бы, - сестра не договорила, - ну, ступай и смотри, больше не зевай, а в гости заходи.
  
   Глава 22
  
  
   Крепко обнимая сумку, Лена вошла в вагон. Села с края. Осторожно устраивая сумку на коленях, локтем слегка задела женщину справа. Метнув недовольный взгляд, та подвинулась и прижала мужчину у окна вплотную к стене. Он съежился и уткнулся в газету.
  Когда состав тронулся, Мохова облегченно вздохнула. Достала иконку. "Ты же сама мать и знаешь все лучше меня, - разговаривала она мысленно с Богородицей. - Помоги нам. Я - грешница, каюсь, прости меня".
   Подумала о матери. - "Зачем я ее обманывала? Врала, грубила, орала? Ну зачем? - Вздохнула и сама себе ответила с укором: "Потому что дура дурой. Детей отдать хотела, стюардесса".
   Сейчас эта мысль казалась несуразной, не верилось, как она вообще могла придти ей в голову. "Затмение какое-то".
   Неожиданно заплакала девочка. "Уже проголодалась. Что делать? - Уловила настороженный взгляд толстой соседки. Достала, покачала ребенка, но тот не успокоился. - Надо кормить, а вокруг столько людей".
  - Ой, какие мы хорошенькие, - взвизгнула тетка и сделала пальцем буку. Малышка заплакала сильнее. - Она же есть хочет. Давай я ее подержу. А ты доставай бутылочку и корми. Где бутылочка?
  - Дома забыла. Сейчас к бабушке приедем, потерпи, уговаривала Лена девочку.
  - Зачем же ей терпеть? У тебя что, своего молока нет? - Удивилась женщина напротив.
  - Почему, есть.
  - Ну так давай, корми, - буквально приказали обе.
  А мужчина у окна неожиданно подбодрил. - Не стесняйся, дочка, дело житейское, - и закрылся газетой выше макушки.
  Парни, стоявшие рядом, хихикнув, отвернулись. Девушка шепнула им. - Пошли, покурим.
  - Двигайся на мое место, сподручней будет. - Толстуха, облокотившись о скамейку, встала.
  Мужчины напротив, как по команде, поднялись и отправились в тамбур. Пенсионер с газетой присоединился к ним. Лена поставила сумку, устроила девочку на коленях и, чувствуя, как горят щеки, достала грудь. Ребенок жадно ухватил сосок. Стало щекотно, и сладкое блаженство, казалось, передалось от малыша матери.
  Не успела накормить девочку, запищал мальчик.
  - Батюшки, еще есть? - Соседка, радостно всплеснула руками и наклонилась над сумкой.
  - Мальчик, - Крик становился требовательнее. Лена занервничала.
  - Так что ж ты, глупая, растерялась? Дай, помогу. Не бойся, я уж знаю, что к чему. Своих троих подняла, а теперь внуков семь. - Ух ты, - глаза ее округлились. - Это как же? Оба твои? Близнецы? Черный и белый?
  - Да.
  - Слушай, мамаша, может у тебя еще китаец найдется? - Хихикнул какой-то парень.
  - Сам ты китаец, шел бы отсюда - рявкнула на него тетка. Ее дружно поддержали остальные.
  - Ты девчушку-то солдатиком поставь, - ласково посоветовала молодая дамочка в дубленке и шапочке с ушками. - Пусть срыгнет.
  Лена подняла малышку, та срыгнула. Все заулыбались, а толстуха воскликнула. - Ах, Господи, умница-то какая!
  Мальчика Лена кормила уже, не стесняясь. В вагоне стало тепло, уютно, почти как дома.
  Вышла на платформе Переделкино.
  "Теперь скоро, только бы автобусы ходили. - Мерзнуть на пустынной остановке не хотелось. Пасмурно, мрачно. - Может через лес, пешком? По насыпи до высоковольтки, а там все тропочки знакомы. Нет, с детьми тяжело".
   Потопталась возле столба с расписанием и пошла к Боровскому шоссе. - "Там что-нибудь подвернется", - решила она. Недалеко от дома почувствовала себя увереннее. Даже усталость слегка отступила. Шагала бодро и просила.
  - Царица Небесная, помоги. Видишь, тяжело мне. - И повезло.
  Проезжал джип. Проголосовала.
  - Мне в аэропорт. - Водитель недоверчиво окинул ее взглядом. - Если по пути, садись.
  - По пути.
  Голос женщины был таким счастливым, что шофер рассмеялся. - Надо же, в десятку попал! - От денег отказался. - На чупа-чупс оставь, - бросил покровительственно. - Жаль при исполнении, а то бы поцелуями взял. Может, телефончик чиркнешь?
  - Номер забыла.
  - Понятно, память-то девичья, - мужчина без сожаления махнул рукой и исчез в темноте.
  Не думая об опасности, Лена почти бежала к дому. Обогнала девушек в синих пальто с меховыми воротниками и в пушистых шапочках, на которых искорками поблескивали, нежно плавающие в воздухе, снежинки.
  - Тети - стюардессы, красивые, - говорила она детям. - А нас бабушка ждет.
  Возле подъезда остановилась, перевела дыхание, подняла голову. Света в окне не было.
  "Наверно мама телевизор смотрит в большой комнате. Где ж ей еще быть?". Открыла дверь темного парадного и, выставив руку вперед, пошла...
   На лицо легла ладонь в перчатке. Лена почувствовала знакомый запах кожи, бензина и дорогого одеколона. Рванулась, хотела закричать, но над ухом прозвучало.
  - Не рыпайся. Иди тихо. Будешь орать, птенцов размажу и тебя заодно. - Виктор убрал руку с лица, развернул ее и повел вниз.
  Дышать стало легче. Глотнула воздух ртом, как утопающий. Казалось, сердце выскочит из груди. Пальцы крепко сжимали сумку.
  На крыльце стоял сосед Алеша. Мальчик поздоровался и звонко позвал. - Дик, Дик, домой.
  Из темноты вихрем вылетел черный, косматый терьер внушительных размеров. С лету прыгнул на Лену и лизнул увесистым, мокрым, шершавым языком.
  - Дик, чужой, взять, - в отчаянии шепнула она.
   Собака, раскрыв огромную пасть, дурашливо ткнулась влажным носом в щеку Веселова, сбив с головы фуражку.
  Лоб Виктора мгновенно покрылся испариной. Он пошатнулся и на миг отключился.
  А Лена уже бежала. К реке, через плотину, по косогору вверх. Шоссе, за ним кладбище. Шагнула в пролом стены. Прошла по аллее.
  - Вперед, вперед, - задыхаясь, приговаривала она, но ноги не слушались. В изнеможении упала на спину. Поставила сумку на грудь. Рука нырнула внутрь. "Личики теплые. Слава Богу, слава Богу! Не поймаешь, не поймаешь. Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Куда теперь? К отцу? Адреса не знаю, телефон не помню, дуреха".
   С трудом поднялась, облокотилась на железный заборчик, осмотрелась. Вокруг памятники. "Возвращаться домой бесполезно. Теперь вряд ли повезет. Как с мамой связаться? Передал ли ей Гена записку. Что с ней?".
  В конце концов, решила найти Веру и Нину. "Нужно поесть, перепеленать детей".
   Вернулась к платформе Переделкино. Электричка пришла быстро. Вагоны почти пустые. Это настораживало. В каждом человеке мерещился "он". Рука ныла, но сумку Лена не выпускала ни на секунду.
  Войдя в метро, от тепла чуть расслабилась. Много света, суета, люди.
  "Если он появится, буду кричать, а подойдет - толкну под поезд.
  
  
  
   Глава 23
  
  Хотя Денис ехал с прежней скоростью, обратный путь показался короче. Никто не проронил ни слова. Все обдумывали рассказ старушек и, не сговариваясь, решили - бабушки здорово напутали. Родила двойню - возможно, но негр и "наш" - нелепо. А главное - откуда муж?
  Клавдия Петровна подумала. "Старушки, наверно, приняли за мужа того шофера, который привез ее в деревню, а потом звонил мне".
  Михаил с Денисом сомневались, размышляя. "А почему нет? Ведь каждый из нас наверняка думал, что он у Лены один. Так может быть есть и третий - законный муж".
   "Так, хорошо, но дети - оба черные и только мои", - мысленно убеждал себя Денис.
   "Старушки явно закрутились. Ведь все новорожденные на одно лицо, и только белые, как я", - твердил про себя Михаил.
  Мать неожиданно поняла, что Денис, возможно, отец детей. Сначала открытие потрясло, вызвало бурный протест, но потом страсти улеглись. - "Разве это преступление? Я дочери не судья. Найдется, расскажет. Главное, что все благополучно обошлось. Спасибо тем добрым старушкам".
   Она попыталась лучше разглядеть Дениса. Даже пересела на краешек сидения, но увидела только спину, затылок, часть лица и руки.
  "Какие они у него длинные, с ухоженными розовыми ногтями. А на запястье - изысканный золотой браслет с агатом. Что-то вроде амулета. Все в нем необычно, красиво, тонко". Представила крошечную девочку с такими же изящными, малюсенькими пальчиками и улыбнулась, довольная своим мыслям.
  Когда машина остановилась возле подъезда, Клавдия Петровна с надеждой взглянула на окна.
  - Поднимемся в квартиру? - Обратилась она к мужчинам.
  Те с готовностью согласились. Но в доме никого не оказалось.
  - Не уходите, не уходите, пожалуйста. Поверьте, Леночка скоро позвонит.
   Михаил с Денисом решив, что это маловероятно, неуверенно топтались в прихожей. Но оставить пожилую женщину одну все-таки не рискнули.
  Клавдия Петровна обрадовалась, засуетилась, стала готовить ужин. Денис попросил разрешения поработать и уединился в комнате Лены.
  Михаил резал хлеб, колбасу, разговаривал с "тещей", но, поглядывая на соседнюю дверь, ревниво думал. "Денис там, среди ее вещей, за ее столом". Он представил, как Гулдинг рассматривает фотографии, книги на полке. Наконец, Котов не выдержал, энергично дернул ручку и вошел в комнату.
   - Чай готов прошу к столу, - хмурясь, пригласил он.
  - Моумент, - бросил Гулдинг, оторвавшись от клавиатуры.
  Михаил огляделся. "Ничего не тронуто". От сердца отлегло.
   - Пошли, дела подождут, - более дружелюбно обратился он к Денису и, случайно взглянув на дисплей, прочитал: "Скорпион. 23 октября - 22 ноября. Женщины-скорпионы - уже в раннем возрасте проявляют признаки девиза, характерного для всех представителей этого знака. Я - вожделею, я - алчу. Лучшие имена...".
   Денис круто развернулся и, встретившись взглядом с Михаилом, выключил компьютер. - Так, хорошо, кушать надо вовремя.
  Штурман впервые увидел, как "краснеют" негры.
  - А ты по знаку скорпион?
  - Ноу, я дева, а ты?
  - Овен, - Котов раздумывал, почему господин бизнесмен заинтересовался знаком скорпиона, ведь Лена - лев. "Какой же я олух. Сегодня же 6 ноября. Он женское имя искал. Девочка - чистая "негра". Вспомнил восклицания бабушек.
  Ужин прошел напряженно. Каждый боялся произнести неосторожное слово, прислушивался, ожидая звонка. И когда затарахтел телефон, все трое бросились к нему. Трубку подняла Клавдия Петровна.
  - Мама, мамочка, - услыхала она.
  
  
  
   Глава 24
  
   Лена вышла на остановке "Мебельный магазин". На скамеечке сидели парень и молодая, полная женщина с непокрытой головой и в полушубке из чернобурки. Казалось, она нарочно выставляет напоказ свои пышные, черные волосы. Они курили и о чем-то негромко беседовали.
  Лена растерялась. "Где же искать девочек?".
  Подъехал автобус. Из дверей высыпали люди и растворились в темноте.
   "Господи, как же мне не везет! Может, я что-то не так поняла?". Подошла к женщине.
  - Извините, это остановка "Мебельный магазин"?
  - Да, - доброжелательно ответила та.
  Парень смерил ее брезгливым взглядом.
  Лена решила подождать. Устроилась на краешке скамейки, поставила сумку на колени. Но от табачного дыма закашлялась. Пришлось отойти в сторону. "Курилки! Чего сидят, уже три автобуса пропустили. Нашли место для прогулки".
  Лихо завизжали тормоза. Под фонарем остановилась иномарка. Парень пулей подлетел к машине и что-то спросил. Побежал во двор и скоро вернулся. За ним спешила девушка. Через пять минут все повторилось.
   Лена вспомнила слова Веры: "Если нас нема, спроси "мамочку"-армянку или сутенера Петруччо.
   "Так это ж они и есть!". Немного робея, подошла и поинтересовалась.
  - Вы не видели здесь девушек? Они по вечерам собираются.
  Те в недоумении переглянулись. С любопытством уставились на старый платок и замасленную телогрейку, но не проронили ни слова.
  Подъехала еще одна машина. Парень снова исчез.
  - Понимаете, - обратилась она к армянке, - я ищу Веру и Нину. Мы вместе в роддоме лежали. Они говорили, как приедешь, увидишь на остановке "мамочку" или Петруччо.
  Парень возвратился, тяжело дыша.
  Женщина улыбнулась.
  - Эй, ты не знаешь, кто такой Петруччо? - С акцентом, смеясь, спросила она. - Его дама ищет. - Кивнула на Лену.
  - Да он мне совсем не нужен. Девочки у меня триста рублей заняли, а мне деньги нужны.
  - Деньги всем нужны. Ты что, может, поработать хочешь? - Парень заинтересованно смерил ее глазами.
  - Спасибо, но мне сейчас некогда. Я недавно уволилась. А позже опять в отряд стюардесс буду поступать.
  - Перо тебе в задницу, скривился сутенер и поспешил к очередным клиентам.
  - Козел, - психонула Лена и, бережно подняв сумку, направилась к домам. Но расплакался мальчик. Пришлось достать ребенка. - Тише, тише.
  - Ты что, дитя в кошелке носишь? - Удивилась армянка. - Такой маленький, сколько ему?
  - Четыре дня.
  - Совсем кроха, - раскудахталась она.
  Захныкала девочка. Пришлось сына положить обратно и достать дочь.
  - Еще один?
  - Да, это - девочка, а то был мальчик. - Тихо, тихо, - покачала она дочурку.
  - Ай, какие. - "Мамочка" неожиданно вскочила и засуетилась. - Как же ты их в кошелке носишь? Ай, нельзя, холодно, воздуха нет. Петя! - позвала она, - где Верка и Нино? Сколько взяли? - горячилась женщина, вытащив кошелек.
  - Триста рублей. Понимаете, мне только на одну ночь надо где-то остановиться, а завтра я к маме поеду.
  - Вот, возьми, - протянула пятьсот. - Бери, я у них вычту. Они сегодня работают?
  - Да нет, все, суки, от родилки очухаться не могут, завтра погоню, - деловито доложил Петруччо.
  - А, не спеши, пусть отдохнут. Отведи женщину. Скажи, пусть помогут. - Снова захлопотала. - Ай, хорошо, один мальчик, один девочка. Осторожно неси.
  - Пошли, здесь рядом.
  Во дворе, на детской площадке, на спинках скамеек сидели девушки. Лица молодые, но вульгарные, раскрашенные. Они курили, пили из горлышка, передавая бутылку друг другу. Две - крутились на карусели. Все явно под хмельком.
  - Иди к "мамочке", - приказал Петруччо одной из них. Я сейчас вернусь. А вы не базарьте, а то снова ментов вызовут. - Ты что ж, родила и не отказалась, - обратился он к Лене.
  - Да.
  - Правильно, молодец, - неожиданно похвалил он. - Нормальная женщина должна быть матерью и женой, а не позорной подстилкой. - Сама-то откуда?
   - Из деревни Алешино, домой еду, на поезд опоздала.
  - А мужик-то у тебя есть?
  - А тебе какое дело?
  - Ну вообще-то конечно, - миролюбиво согласился сутенер.
   Вошли в подъезд, поднялись на второй этаж.
   Дверь открыла Нина. Увидев "подругу", смутилась, не понимая, откуда та взялась и почему пришла с шефом.
  - Что, уже очухались? - Грозно набросился на них Петруччо.
  Девушки что-то залепетали.
  - Живо, морды намазали и на лыжи, - оборвал он их. - Но потом смилостивился, видимо, хотел покрасоваться перед гостьей. - Ладно, сегодня отгул. Подружку вам привел. "Мамка" приказала устроить. Она с ней расплатилась. А бабки с вас получит.
  - Пидар отмороженный, - крикнула Вера, как только за ним захлопнулась дверь.
  - Ты куда ж пропала? Там такой переполох поднялся. Значит, не отказалась, умница. Но на глаза им теперь не попадайся. Гробок не простит.
  - Девочки, мне надо малышей перепеленать, покормить. А завтра я уйду. А деньги, простите, я не знала, как "мамке" сказать, для чего ищу вас.
  - Не переживай, - махнула рукой Вера. Плевать мы на них хотели. Давай я лучше в магазин слетаю. Детишек ведь "замочить" надо. - Она рассмеялась своей шутке.
  Лена отдала деньги, поставила сумку, огляделась.
  В квартире висел табачный дым. Показалось, что здесь обитало не менее десяти человек. Валялись окурки, огрызки, объедки. На грязных полах набросаны матрацы. Тараканов - видимо-невидимо. Запах нестиранного белья, мешался с "ароматами" дешевых духов, косметики, табака и перегара. По комнате, радостно виляя хвостом, бегал щенок.
  На кухне стояли тарелки и кастрюли с прокисшей пищей. Среди них, на краешке стола, свернувшись калачиком, спала кошка.
   Лена пошла в туалет. Там, не переставая, хлестал кран с горячей водой. Стены запотели. Ванна отливала нефтяной чернотой.
  Лена содрогнулась, - отчего она такая, Нина?
  - Верка моется. Она ж с Донбасса, шахтерка, уголь никак не отмоет, - пошутила "подруга".
  Увидев несметное количество тюбиков, бутылочек, коробочек, разноцветных патронов с помадой, Лена догадалась, что девушки, вернувшись с "работы", смывали здесь макияж.
  "Да здесь и минута часом покажется. А я думала детей искупать. Надо хотя бы позвонить домой". Набрала номер.
  - Аллё? - Раздался родной, тревожный голос.
  - Мама, мамочка, - Лена не могла сдержать слез. - Мамочка, родная, у меня все хорошо.
  - Леночка, где ты?
  - Мамочка, никому не говори, что я звонила. Дай мне телефон отца и поезжай к нему. Там встретимся.
  Клавдия Петровна пыталась что-то ответить, но слова застряли в горле. Стала искать записную книжку, руки дрожали. Назвала несколько цифр, ошиблась. Дочь тоже нервничала, не могла ничего запомнить.
  - Нина, дай ручку.
  Та принесла карандаш для глаз и указала на обои. - Пиши.
  Кое-как набросав номер телефона, Лена попрощалась с матерью и позвонила отцу. Ответила Нюфара. Она долго не могла сообразить, с кем разговаривает. А когда поняла, залилась восторженными криками.
  - Деточка наша, голубка сизокрылая, золотце бриллиантовое.
   Наконец, трубку взял отец.
  - Папа, скажи свой адрес и как добраться. - Записала на тех же обоях и, оторвав клочок, спрятала. - Я сейчас выезжаю, и мама приедет.
  Дождалась Веру. Хотела забрать оставшиеся деньги и поехать на такси, но та вернулась с пакетами полными бутылок, банок, коробок конфет.
  - Еще должна осталась. Продавщица в ночном своя тетка, в долг дала.
  - Ни копейки не осталось? - Внутри у Лены все похолодело.
  - Да ты что, подруга? Говорю же, должна осталась, даже на курево не хватило. Ну, ничего, прорвемся не первый раз замужем. Сидай, будем детишек обмывать.
   "Ладно, доберусь как-нибудь". Родные голоса отца, матери и даже Нюфары вернули силы. Она была счастлива. Спасена! Быстро подхватила сумку.
  - Спасибо, девочки, а тебе, Нина, особо.
  - За что?
  - Иконка твоя столько раз меня выручала, - чмокнула Нину в щеку.
  - Иконка? Не помню. Но, если помогла, слава Богу. Может, все-таки останешься? Посидим немного, отдохнем.
  - Нет, я побегу. Проводи меня.
   Нина открыла замок и встала в проеме двери.
  Лена осторожно вышла. Спустилась на несколько ступенек. Услышала, как бухнули входные двери, и голос Петруччо забормотал.
  - Я не знаю, она или нет. В родилке с ними валялась. Армянка ей бабки дала.
   Лена оттолкнула Нину и влетела в квартиру.
  Сумку за плечи. Перелезла через балкон. Уцепившись руками за край, повисла. Спрыгнула мягко, по-кошачьи. Качнулась. Повалилась вперед, но, упершись пальцами, выпрямилась, как струя воды.
   "Царица Небесная, спаси, сохрани и помилуй".
  
  
   Глава 25
  
  "Бойся не страха, а паники". Это правило Веселов испытал на себе не раз.
  Однажды в Чечне наступил на мину-лягушку. Щелчок взрывателя отозвался от пятки до макушки. Виктор не запаниковал, а четко и хладнокровно выполняя инструкцию, спокойно обезвредил снаряд.
  Но когда из темноты появилась огромная, черная собака и, разинув пасть, прыгнула на него, обдав лицо волной горячего дыхания, его пронзил леденящий ужас.
  Очнувшись, увидел... Пустое крыльцо, тускло освещенное лампочкой. Сел в машину. Стараясь унять колотивший все тело озноб, спрашивал себя "Почему? Откуда взялась собака?".
   Поискал сигареты. Взгляд задержался на иконе Николая Угодника, покровителя всех странствующих, как поведал батюшка, освящавший тачку.
  Виктор в Бога верил редко, по надобности. Жигуль освятил. Образок повесил на всякий случай, почти не замечая его. Но в эту минуту, глядя на строгий лик старца, невольно подумал. "Как в воду смотрели".
  Больше всего на свете Веселов боялся собак, акул и крокодилов. Отчего возникло это чувство, объяснить не мог. Боялся и все. Хотя его ни разу в жизни не укусила ни одна собака, а уж тем более акула или крокодил, которых он видел лишь в кино или журналах.
   - Ну почему, почему она такая везучая? - Обратился он к старцу. Достал сигарету и, скомкав, швырнул под ноги. - Нет, дедок, - глядя на икону, погрозил пальцем, - я ее теперь из-под земли, под водой, из космоса достану. Кто Веселова хоть раз зацепил, тому нигде не спрятаться, понял?
   Показалось, будто глаза старца покрылись легкой пеленой, и святой рассмеялся. Виктор вздрогнул, стряхнул видение, запустил двигатель и помчался, куда глаза глядят.
   "Домой она не вернется. Может пощупать Верку-Уголек, с которой она в роддоме лежала? Лихая девица! Под началом Петруччо трудится - главного поставщика фонда. Глядишь, и мне повезет, не ей же одной удача в руки".
   Резко развернулся и рванул в сторону кольцевой.
  Сутенер был на месте. Подался к машине. Узнав Виктора, вежливо поздоровался и услужливо осведомился. - По делам или расслабиться?
  - Расслабиться. - Верку-Уголек не подкинешь?
  - Верку? - скривился Петруччо. - Дело вкуса, кому поп, кому попадья, а кому попова дочка. В отгуле сегодня. Можешь выбрать любую другую.
  - Верка где? Шеф ей задолжал. Передать просил.
  - Подумать только, какой сервиз. Ты лучше "мамке" отдай. Она только что деньги за нее вернула. Явилось сюда "недоразумение" в замасленной телогрейке. В родилке с Угольком дружбу свела. Представляешь, двойней окотилась, в сумке их таскает. Только сбросила, а уже на ногах. Живучий народ эти бабы. Ну и... - Продолжить не успел. Цепкая рука Веселова клешней ухватила Петю за грудь.
  - Где она?
  - Верка? Я ж сказал, дома, отлеживается.
  - Та с сумкой.
  - На хазу отвел. "Мамка" просила.
  - Где это, поехали.
  - Да здесь пешком три шага. Я сейчас с девками распоряжусь.
  - Поехали, - голос был настолько грозный, что Петруччо покорно повиновался.
  - Зачем она тебе? - Заикнулся было сутенер, но покосившись на Виктора, прикусил язык и опасливо добавил. - Лучше пешком, машиной объезжать придется.
  - Веди, - отрезал Веселов. - Подойдем к двери, позвонишь. Откроют, ты сразу в сторону, понял?
  Петруччо, увидев, как из-под сиденья появился пистолет и исчез в кармане Веселова, трусливо кивнул, а про себя подумал. - "Дело дрянь. Он заходит, я сразу рву когти".
  В подъезде, в кромешной тьме сутенер съежился, ожидая выстрела в спину. Стараясь заглушить страх, скороговоркой начал объяснять, как привел "эту, с сумкой".
  - Тихо, - буркнул Веселов и стрелой взмыл по лестнице.
  Вбежал в коридор. Оттолкнул девушек. Ворвался в комнату. Увидел распахнутую дверь балкона. Свежий ветер парусом надувал занавеску.
   - Ну, оглашенная!
   Перегнулся через перила, примерился, прыгнул. Удачно. Заметил свежие следы на снегу.
   "Не уйдешь, не уйдешь. - В три прыжка оказался на асфальтированной дорожке. Побежал в одну сторону - никого. Метнулся в другую - опять никого. В отчаянии врезал кулаком по стволу дерева. - За что? Почему ей так везет?".
  По-мужски расплакался. Слезинки застряли в горле.
  Быстро обогнул дом. Вернулся к подъезду. Столкнулся с сутенером. Потащил его в квартиру.
  У Петруччо потемнело в глазах.
  Вера и Нина, боясь двинуться с места, стояли в коридоре.
  - Где она, адрес? - Веселов ткнул пистолетом в лоб Верке. - Говори!
  Петя в момент осмелел и на правах хозяина выступил вперед. - Что, сучары помойные, оглохли? Отвечайте!
  Девушки дружно замотали головами.
  - Я два раза не повторяю, - процедил сутенер, - завтра же на поберуху поставлю.
  - За что? - Обе бухнулись ему в ноги и разревелись.
  - Считаю до двух.
  - Она телефон записывала. Вот, - Нина попятилась к стене и застучала пальцем в жирные черные цифры.
  - Один момент. - Сутенер набрал какой-то номер, поздоровался и попросил, - адресочек не выдашь? Диктую. - Через несколько минут записал адрес Анны Николаевны Крошкиной. - Система поиск для служебного пользования. У приятеля на компьютере. От нас не спрячешься. - Гордо заметил Петруччо и поглядел на своих "подчиненных". - Пошли вон.
  - Петя, держи. - Веселов пожал потную руку. Хотел обнять, но сдержался, помня, что о Петруччо ходят твердые слухи - педик. - Ловко ты их разговорил. А что это, побируха?
  - Да ничего страшного. На позорняк бы выставил. В лохмотьях побираться в переход отправил. До смерти испугались. Замараться, видишь ли, боятся, имидж потерять.
   "Надо же, какая субординация, - думал Веселов, выруливая на Волгоградский проспект. - Сутенер-моралист, генерал шлюшный, гений коммерческого секса". Брезгливо сплюнул.
  На остановке заметил, как возле очередной машины в немыслимых нарядах пританцовывают длинноногие "феи". Усмехнулся. "Да, действительно, имидж - это все!"
  Быстро доехал до нужного района, но "утонул" в лабиринте "хрущеб", соединенных в бесконечный двор. Петлял ни один час, но все же отыскал дом Анны Крошкиной.
  
  
  
   Глава 27
  
   Лена мчалась в темноту. Заметила площадку с мусорными контейнерами, притаилась за одним из них. Сердце колотилось так, что, казалось, стук его раздается на всю округу. Глаза напряженно всматривались в щель бетонного ограждения. "Он! Царица Небесная, помоги!".
  Плотно прижалась спиной к баку, будто срослась с холодным металлом. Не шевелилась, боясь выдохнуть. Видела, как Веселов метался по дорожке, как саданул кулаком по дереву и быстро скрылся.
  Послышались шаги и глухой, мягкий звук. Кто-то выбросил мусор.
   "Куда идти, где метро? - Лихорадочно думала Лена. Осторожно выглянула из своего убежища и в ужасе отпрянула, обняв сумку. Сердце схватила резкая боль. Но из глубины контейнера выскочила кошка. - Будь ты неладна, - досадливо отмахнулась".
  Внезапно из мрака вынырнула фигура с кудлатой бородой. В руке - палка, через плечо - кошелка.
  - Я тебе, сука, башку отверну. Тут моя кормушка. Чтоб носа не совала до самого метра. Пошла, шушера, поганая, - свирепо проворчал мужик и начал орудовать в одном из баков. Извлек какое-то ветхое пальтишко, прикинул на себя, сунул в мешок. - Что смотришь, уж, небось все ценное хапанула? - Подозрительно покосился на сумку.
  - Что вы, что вы, - стала оправдываться Лена. - Я случайно, я ничего не трогала. К метро в какую сторону?
  Бомж смерил ее недоверчивым взглядом. - И ссать здеся нечо. За гаражами, там можно, - распорядился он, указав на горбатые ракушки. - А здеся - место культурное. Метра - туда, - палка метнулась в темноту, потом опять застучала по железу в поисках "ценностей".
  Лена шла медленно, все время оглядываясь.
  "Надо тоже палку найти. Если выскочит, ударю. - Потопталась возле дерева, нашла подходящую, оперлась, идти стало легче. - Как это я в валенках быстрее, чем в кроссовках бежала", - удивилась она, шаркая галошами.
  Подойдя к метро, осмотрелась. На пятачке у входа людно. Открыты палатки. Около остановки автобуса частники ждали пассажиров. Остановилась возле машины.
  - Бабуся, куда поедем? - Поинтересовался молодой парнишка.
  - На Савеловский.
  Водитель назвал цену.
  - Денег у меня нет, но я вам часы отдам.
  - Не формат, тетка, - шофер махнул рукой. - Я в этом проекте не участвую. Иди себе.
   А другой ухмыльнулся. - Ты что, мать, на овощной базе промышляла? Вот, ежели пиджачок подкинешь и шкары впридачу, так оно в самый раз будет.
   Мужики дружно захохотали.
  "Ничего, мои хорошие, потерпите. Бабушка и дедушка уже ждут. А мы и на метро доберемся. Но в кармане ни копейки. Может так пропустят?". Спустилась по лестнице. С надеждой посмотрела на контролера. Попросила пройти. Но та уперлась.
  - Если каждого без билета пропускать, без штанов останешься.
  Лена подошла к кассе, протянула часы. - Возьмите, только билет дайте.
  - Да ты чё, девка, спятила? - Визгливо выкрикнула из окошка толстая физиономия и вышвырнула часы обратно. - Двигай отсюда, а то милицию позову.
  Лена заплакала.
  Рядом с ней стояли две девушки, почти подростки. Лица от морозного воздуха румяные. Глаза живые, веселые.
  Лена тихо, сквозь слезы, попросила. - Девочки, дайте мне на билет. Вот, часы возьмите, почти новые, ну, пожалуйста. Мне очень, очень надо, - снова заплакала.
   - Сейчас, сейчас, только не плачьте. - Девушка засуетилась, покопалась в сумке, протянула деньги, а ее подружка, открыв кожаный рюкзачок, достала булочку. - Возьмите, с курагой, только что купила, еще теплая.
  - Спасибо!
  - На здоровье, - девушки участливо улыбнулись и побежали на эскалатор.
  
  
  
  
  
   Глава 28
  
  
  Лена медленно шла по улице, всматриваясь в номера домов. Отца узнала еще издали, хотя не видела много лет. Его внушительная фигура осталась прежней.
  - Папочка, - обняла и сильно прижалась к нему.
  - Ну, Алёнушка, ну. - Бубнил он смущенно. Хотел взять сумку, но она, резко прикрыв ее, отпрянула.
  - Не надо трогать!
  Отец в замешательстве одернул руку и совсем растерялся.
  - Там дети, папочка, - виновато улыбнулась дочь.
  - Золотце ты наше бриллиантовое, взвизгивала, крутясь возле них, Нюфара. Обняла Лену за талию и потащила в дом.
  Рядом с ними, резко осветив двор фарами, остановился Жигуленок. Лена, грозя палкой, ринулась на машину и замерла...
  - Мамочка, родная, Денис, Миша, мальчики. - Мать и дочь, плача, не могли оторваться друг от друга.
  Котов с Гулдингом на секунду оторопели. Трудно было в этой женщине в черном платке, замасленной телогрейке, стоптанных, залатанных валенках и палкой в руке узнать Лену. Глаза ее стали печальными, а фигура - прежде уверенная, независимая - выражала покорность и незащищенность.
  - Мальчики, - она прижимала к щекам ладони Дениса и Михаила, а "мальчики" несмело, нежно касались ее волос.
  - Родненькие мои, - рыдала Нюфара. - Маленькая, худенькая, как подросток, она неловко тыкалась между ними, едва доставая до пояса.
  Время было за полночь. Громкие разговоры, радостные крики, плач эхом разносились вокруг.
   "Опять у Нюрки и ее благоверного разборки. Теперь до утра спать не дадут". - Думали жильцы дома.
  А пенсионер с первого этажа не выдержал и позвонил в милицию.
  - Воздействуйте на Крошкину и ее сожителя. Опять скандал.
  - Разберемся, - рявкнул дежурный, но про себя решил. "Сами угомонятся, не велико происшествие".
  А гости Анны Крошкиной и папочки Федюнчика не утихали. Поднявшись в квартиру, где временно отсутствовал замок, потому как от старого ключи потеряли, а врезать новый руки не доходили, они окружили доченьку. Возбужденная и довольная она оказалась в центре внимания, как дед Мороз с посохом в руке.
   "Нет, это не мой Лёнчик", - из-под тишка косясь на линялый черный платок, с сомнением думал Михаил.
   "Нет, моя Хелен другая", - с опаской глядя на старые латаные валенки с галошами, думал Денис.
  Федор Степанович тоже не узнавал в ней свою веселую и озорную Алёнку.
  Только Клавдия Петровна да Нюра хлопотали, любовно повторяя, - девочка наша, голубка.
  Лена ощутила огромное счастье и тихую, светлую радость, от которой сами собой лились слезы, а сердце славило Матерь Божью и Спасителя.
  Поставив сумку на диван, открыла молнию и достала "куколку" с черной мордашкой. Торжественно подняла на руки.
  - Вот! - Только и вымолвила.
  Денис широко раскрыл глаза и выпалил.
   - Доте! - Затаив дыхание, бережно взял малышку.
  - Ну вылитый папочка, - врезалась звонкой литаврой Нюра.
  Все взглянули на Дениса, он покраснел.
  - А вот еще, - на руках появилась беленькая головка с розовыми щечками.
  - Сын! Мальчик, - руки Михаила невольно потянулись к ребенку.
  - Ну вылитый папочка, - звякнула, как медные тарелки, Нюфара.
  Теперь все уставились на Котова.
  - Близнецы. - Лена, обессиленная, присела. Палка упала, громко стукнув о пол. Дети проснулись, но не заплакали, а с интересом водили глазками по сторонам.
  Повисло напряженное молчание.
   "Разве так может быть? Чьи же это дети?" - Клавдия Петровна и Федор Степанович невольно пожали плечами. Михаил с Денисом боялись встретиться глазами. Но, дзынь, - хозяйка разрядила обстановку.
  - Ребята, за это надо выпить. Клавушка, родненькая, помоги. Федюньчик, папуля, стол, стол разворачивай. - Хозяйка засуетилась возле холодильника. В кухне звенели тарелки, рюмки, вилки. - Сыночки вы мои золотые, счастье-то какое! - Гляда на застывшие лица Михаила и Дениса, умильно улыбалась Нюра. - Да, мужикам-то не рожать. Сунул, вынул и бежать. - С упреком изрекла она. - А нам бабам отдувайся. Небось, хорошо на готовенькое-то, папаша? - Припечатала ладошкой по спине Михаила.
  Тот от неожиданности чуть не выронил ребенка.
  - Хорошо? - Получил по спине Денис, став от этого прямее и выше.
   "Что она несет? - Маразм, маразм. - Недоумевала Клавдия Петровна. - Но в самом деле, кто же их отец? Нельзя же родить сразу от обоих!".
   Но белая и черная мордашки таращили глазками. Скоро их крохотные личики сморщились, захныкали.
  - Кормить надо, - спохватилась мамочка и, отобрав детей у папаш, ушла в другую комнату.
  Все замолкли.
  Только Нюфара не угомонилась. Набросала на стол капустку, селедочку с луком, поставила огромную кастрюлю с разваренной картошкой, достала из холодильника банку с огурчиками и бутылку водки.
  - Гости дорогие, к столу, - потирая ручки, скомандовала она. - Такое дело надо обмыть, да, дед?
  Федор Степанович согласился, но как-то неопределенно. Ему было отчего-то неловко. Он все время хмурился, курил одну за другой папиросы.
  Нюра разлила по первой, подняла рюмку. - За нашу дочечку, Леночку и ее деточек!
  Денис жил и работал в России не первый год и многому перестал удивляться. Но никак не мог привыкнуть к тому, что каждое дело на Святой Руси начинают не с молитвы и благодарности Всевышнему, а с бутылки. "Наверно именно в этом и кроится загадка русской души", - решил он и вслед за всеми махнул свой стопарик.
  - Небось, в Африке такой нету? - Наливая по второй, усмехнулась хозяйка.
  - Денис не из Африки, а из Соединенных Штатов Америки, бизнесмен, - не выдержав, одернула ее Клавдия Петровна. - Но, уловив угрюмый взгляд Михаила, поспешно добавила, - а Миша - летчик.
  - Ух ты, пилот? - Оживился Федор Степанович и крепко пожал Котову руку.
  - Штурман.
  - А я пилот первого класса. Был, - смутился, вздохнул, - а сейчас на пенсии.
  - Во, дела! Ну, папаши, ну, молодцы! Один - большой начальник, другой, как есть, ясный сокол. За наших родненьких папочек! - Нюра опрокинула рюмку. Остальные, последовав ее призывному примеру, тоже выпили. И, не проронив ни слова, сосредоточенно захрустели квашеной капустой и огурчиками.
  Михаил и Денис сидели, как на иголках.
   И того, и другого терзала мучительная неизвестность - чьи дети?
   "Мои", - решил про себя Михаил.
   "Мои, без сомнения", - решил про себя Денис.
  Каждый понимал, что встать и откланяться, значит уступить. Только Лена должна сделать выбор и поставить все на свои места.
   "Сейчас доченька покормит внучат, и мы поедем. Слушать эту женщину невозможно, городит какой-то бред". - Нервничала Клавдия Петровна. Ей становилось неуютно в гостеприимном доме бывшего мужа.
  Федора Степановича клонило в сон. Он извинился, прилег на диван и захрапел. А его супруга, наоборот, развеселилась, достала еще бутылку и без устали наливала. Папаши из вежливости поддерживали тосты, но лица их были мрачные и напряженные.
  Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился молодой человек в черной кожаной куртке и такой же кепочке с ушками.
  
  
   Глава 29
  
  Все удивленно уставились на вошедшего.
  Выше среднего роста, крепкий, широкоплечий. Черты лица правильные, взгляд настороженный, колючий.
  - Квартира Крошкиной? - Подозрительно и сердито спросил он.
   - Ну, я Крошкина, - Нюра бодро встала, но, качнувшись, рухнула на стул. Пригладила ладошкой волосы, облизнула губы и с вызовом вскинула голову.
  - Где Лена и дети?
  - А вы кто? - Вскочил Михаил.
  - Так, хорошо, говори, кто ты, - добавил Денис и решительно выпрямился во весь рост.
  - Близкий родственник, - ухмыльнулся Веселов. Он уже сообразил, что беглянка в другой комнате и шагнул в ту сторону.
  - Сыночек, золотой ты наш, - всплеснула руками Нюра, - а у нас радость! - Она снова попыталась оторваться от стула.
  - Всем на пол! - Рявкнул гость и выхватил пистолет. - Никто не шевельнулся. - Не рыпаться, застрелю!
  Клавдию Петровну зазнобило. Михаил и Денис вцепились глазами в пистолет.
  Федор Степанович что-то сладко пробормотал и невозмутимо продолжал "пускать пар".
  - Что ты сказал, козел? - Воинственно завопила Нюра и, подскочив, как напружиненная, запустила в гостя тарелкой из-под селедки. Схватила вилку и бесстрашно ринулась "на ствол". Но, отуманенная порцией газа, осела на пол.
  Веселов, не раздумывая, отключил мужчин.
   - Мамаша, где она?
  Клавдия Петровна, гордо вскинув голову, упрямо сжала губы и молча, в упор, дерзко глянула на бандита.
  Лена, накормив детей, хотела помыться и поесть, но не смогла перебороть накатившую усталость. Прилегла рядом с малышами и заснула. Спала чутко. Услышав шум и крики, на долю секунды выглянула из комнаты и... будто нырнула в ледяную воду. Но через мгновение ее обдало жаром, по телу разлилась сила.
   - Царица Небесна, спаси! - В отчаянии она прижалась спиной к дверям и приросла ногами к полу.
   Веселов таранил хлипкую дверь плечом. Она заскрипела и начала поддаваться. Мощные удары участились. Скоро голова Виктора просунулась в щель. Их лица почти соприкасались.
  - Открой, - шипел Веселов.
  - Нет, - по-звериному зарычала Лена и со злостью плюнула ему в лицо.
  От этого силы его удвоились. Виктор ворвался и направил пистолет на детей. - Убью, не двигайся!
  - Не надо, не надо, - умоляла Лена и, упав на колени, обняла его ноги.
  Веселов слегка обмяк. - Собирайся и не дури. "Главное дети", - сообразил он и начал укладывать их в сумку. Скомандовал. - Поторапливайся!
  Лена, в халатике Нюфары и тапочках отца спешила за Виктором, осторожно прикасаясь к сумке.
  - Доченька, милая, - Клавдия Петровна, всхлипывая, бросилась им навстречу.
  - Сидеть, - Веселов грубо ткнул ее пистолетом.
  - Мамочка, только не надо ничего делать. - Лена испуганно озиралась, с ужасом глядя на распростертые тела Михаила, Дениса, Нюры и отца. - Что ты с ними сделал? - Робко спросила у Виктора.
  - Молчи, вперед. - Сняв в коридоре какое-то пальто, Веселов кинул ей. - Одевайся. Быстрее, быстрее.
  
  
   Глава 30
  
   Шум и крики разбудили людей из квартиры рядом. Звонок в милицию не заставил себя ждать.
   - Сделайте что-нибудь. У Крошкиной смертоубийство.
  - О помощи просят?
  - Нет, но кричат на весь дом.
  - Может, поточнее узнаете, что происходит, я подожду.
  - Ну, уж нет, - взревел голос. - Имейте в виду, если там кого-нибудь убьют, я дам показания, что предупреждал вас. Назовите свою фамилию.
  - Какие показания? Какую фамилию? Экипаж уже выехал на место, - отреагировал дежурный.
  - То-то, - сосед швырнул трубку.
  Через несколько минут - сержант - старший наряда патрульно-постовой службы и его напарник, опутанные бронежилетами, с автоматами за спиной, позевывая, вывалились у подъезда. На четвертом этаже ярко горело одно единственное окно.
  - Ну, я их сейчас. - "Старшой" вооружился дубинкой, кивнул рядовому, и они, неторопясь, поднялись по лестнице к квартире Крошкиной.
  В этот момент дверь распахнулась, и милиционеры оказались лицом к лицу с Веселовым. Реакция у него сработала мгновенно.
  - Стоять, заложница! - Обхватив беглянку за шею, прижал к себе, сунув в лицо сержанта газовый пистолет. - Руки, слушай меня. В сумке - дети, в кармане - граната. Двинетесь - взорву. Дорогу!
  - Там мои дети, дети, - в страхе залепетала женщина.
  Бандит прикрыл спину сумкой, заложницу толкнул вперед.
  - Не стреляйте, не стреляйте, - молила она.
  Сержант про себя выругался и подумал, - "куда ж стрелять, в тебя что ли?".
  - Полчаса, не двигаться! - Грозно, скрывая нервный смех, приказал преступник, размахивая пистолетом.
   "Ну, гадина, не будь ты с мальцами и бабой, ты бы у меня посмеялся". - "Старшой" хмуро глянул на Веселова и ответил. - Ясно.
  Зная, что у подъезда милицейская машина, Виктор, выйдя на улицу, взял Лену под локоть. - Спокойно, улыбайся.
  Шофер чутко дремал, облокотясь о баранку. Через неплотно прикрытые веки заметил, что из подъезда, обнимаясь, вышла парочка и скрылись из вида. Железные двери грохнули снова, и сержант с напарником, вылетев на дорогу, буквально на цыпочках нырнули в машину.
  - Усмирили Крошкину? Трогаем?
  - Тихо, вооруженный преступник захватил заложницу.
  - Пистолет-то вроде газовый был? - Вставил рядовой.
  - А вдруг под мелкашку переделанный? Там разве разберешь? Да еще граната, слыхал? Куда пошли?
  - Парень и девица с большой сумкой? Прямо. А я не того, улыбались, обнимались. Сообщим? Пусть спецов направляют, заложники не наша забота - распорядился шофер.
  - Пока приедут, он смотается. Давай за ним, только тихо. Свет не включай.
  Оказавшись в темноте, Веселов спрятал пистолет, схватил Лену за руку и побежал. Она не отставала, но большие отцовские тапочки то и дело соскакивали. Споткнулась, упала.
  Бросив ее, Виктор припустил к Жигуленку. "Все, отбегалась, теперь дети у меня". - Злорадно твердил он про себя. - Рванув с места, заметил, как из-за угла выскочил патрульный газик.
  Увидев милицейскую машину, Лена вскочила. Размахивая руками и мало что соображая, ринулась ей наперерез.
  - Ты что, тетка, под колеса бросаешься? - Испугался шофер. - Машина не мужчина, она не трахает, а давит.
  - Не волнуйтесь, гражданочка, - захлопотал около нее сержант. - Объявим план перехвата, и еще до утра дети будут с вами. Только объясните, кто он и почему забрал детей?
   Вопросы насторожили. Вспомнились слова Веры: "Вся милиция у них куплена. Только пожалуйся, тебя тут же законопатят".
  - Это мой муж, мы поссорились, он пошутил.
  - Ничего себе шуточки! - Милиционер выругался. - Садитесь, довезем, замерзните, - сурово приказал "старшой". - Значит вы у гражданки Крошкиной, отношения выясняли? А о том, что соседям спать не даете, не подумали? Мы ведь вас и привлечь можем за нарушение общественного порядка, а вашему муженьку-шутничку врежут годика два за хулиганство. Вот тогда и повеселитесь вдоволь. - Наставительно ворчал он.
  - Я же предупреждал - бытовуха, - вставил шофер. - Ну, что, будем в отделение доставлять?
  - Да чего уж, - промямлил рядовой.
  А сержант подумал. "Жалко, муж чокнутый, сама чуть под колеса не угодила. Вроде нормальная, трезвая баба, двое детей. Чего людям не живется?".
  - Давай, к дому, - скомандовал он.
  Нюра, очнувшись после "газовой атаки", позвонила в милицию.
  - Крошкина, допилась, уже террористы в глазах. Сейчас поймаем, к тебе уж давно наряд выехал. - Дежурный связался с экипажем и выяснил, что никто никого не убивал и в заложники не захватывал. Обычная бытовуха. - Дайте ей покрепче в ухо, чтобы не пила старуха, - прокомментировал он и очень обрадовался, что получилось в рифму.
  Клавдия Петровна и Нюра вышли на дорогу. Денис и Михаил стояли рядом с ними. Под действием газа их движения были скованными, голова кружилась.
  Подъехала патрульная машина.
  - Наконец-то, родненькие мои, - Нюра кинулась к Лене. - Ты жива? Все хорошо? Где дети?
  - Папуля домой увез, - гаркнул сержант и, подозрительно глянув на незнакомых мужчин, смекнул. "Или пьяные или под дозой".
  - Ну, Крошкина, докатилась! Никак притон с африканской наркомафией вместе с командиром открыла? Это кто ж такие? А? Документики, - обратился он к Михаилу и Денису.
  - Не тронь, начальник! - Нюра раскинула руки в стороны. - Это мои сыночки.
  - А эта гражданка в тапочках, кем тебе доводится?
  - А это доченька моя золотая.
  - Значит вся семья в сборе, отдыхаете? А зятек с детишками отбыл, - приговаривал "старшой", просматривая паспорт Дениса. - Ого! Гражданин США? Вы-то, как здесь оказались?
  - Так, хорошо, - попытался объяснить Гулдинг.
  - Нет, извините, очень плохо. Разве у нас в столице нет более интересных мест чем, квартира Крошкиной? - Грозно напирал "начальник". - Большой театр, например, или, - он запнулся.
   - Мавзолей. - Подсказал рядовой.
   - Правильно, мавзолей. У вас в Нью-Йорке, небось, нет мавзолея? - Возвратил паспорта. - В порядке. Вы бы, господин хороший, вместе с братаном угомонили мамашу. Соседям от нее житья нет. Смотри, Крошкина, следующий раз оформим. А сейчас разбирайтесь тут с сыновьями, дочками, внучками, зятьями, - только тихо! - Сержант козырнул.
  Патрульная машина скрылась.
  - Какой папулья? Кто гомонит? Где ребьёнки? - Очнулся Денис.
  - Какой зятек? - Поддержал его Михаил.
  Мать сняла с себя пальто, накрыла им дочь, обняла и поспешила в квартиру, где их встретил богатырский храп Федора Степановича.
  - Надо горячую ванну, - предложила Клавдия Петровна.
  - А потом водочки, водочки, - Нюра загремела посудой.
  Лена вымылась под душем, высушила волосы, выпила водки. И, действительно, стало лучше.
   "Надо все объяснить. Ведь здесь самые близкие мне люди, - решила она. - Сколько раз я звала их на помощь, и вот теперь они рядом".
   Вошла в комнату, села в кресло и начала рассказывать, ничего не утаивая.
  Крошкина беззвучно утирала слезы.
  Клавдия Петровна держала свою девочку за руку и гладила по голове. Услышанное казалось ей невероятным.
  - Не муж он мне, я нарочно так сказала, чтобы милиция отцепилась.
  "Она хотела отдать моего ребенка, почему?". - Терзались Михаил и Денис одним и тем же вопросом. Но присутствие "мам" мешало спросить об этом.
  Котов все же не сдержался.
  - Я же просил, Лёнчик, давай до командировки распишемся. И ничего бы не произошло.
  - Да, да, - закивала головой Клавдия Петровна.
  - Так, хорошо, - горячился Денис. - Я обиснял. Хелен, будь мой жен. И все о, кей. Никакой бандыт, нет погоня.
  - Да, да, - соглашалась Клавдия Петровна.
  Мужчины поглядели друг на друга.
  - Ты ей голову заморочил, - сопя, набросился Михаил на Дениса.
  - Так, хорошо. Нет, ты уежат, бросат летат. А она быт мой жен, делайт мой ребьёнки, - объяснял Гулдинг.
  - Тихо, петухи! - Крошкина грохнула кулаком по столу. - Соседи снова ментов кликнут. Всех заметут и отдубасят. А с тебя, Дениска, еще и баксы снимут. Благодарите Бога, что все обошлось, а внучков золотых мы найдем.
  - Конечно, - обрадовалась Лена. - От перебранки "женихов" она стушевалась, виновато втянула голову в плечи, достала иконку. - Господи, Царица Небесная, помоги, подскажи.
  - Так, хорошо, быстро заявить полис. - Предложил Денис.
  - В милицию или лучше в прокуратуру, дело ведь серьезное, - поддержал его Котов.
  - Обязательно, - согласилась Клавдия Петровна.
  - Нет, мама, - у них везде свои люди, это опасно, они могут убить детей.
  - Да, милая, ты права, сейчас ужасные времена.
  На диване сладко посапывал Федор Степанович.
  - Ладно, утро вечера мудренее. Всем спать. - Распорядилась Нюра и, подтолкнув "папочку", стала устраиваться рядом с ним на диване.
  Клавдия Петровна направилась в самый дальний угол квартиры. Забралась в кресло и укрылась пледом.
  Михаил с Денисом удалились на кухню.
   Лена скрылась в маленькой комнате. Когда все уснули, она тихо скользнула в коридор, надела мамино пальто, шапочку, обулась и вышла на улицу. Теперь Мохова знала, как поступить.
  "Роддом. Тот, в очках, в белом халате, с галстуком, он все должен знать. Правда, еще очень рано. Совсем темно. А он с девяти принимает. Но пока доберусь, как раз во время буду". - Лихорадочно стучало в мыслях.
   Ехала долго. Автобусом, метро, снова автобусом. Не раз ловила на себе удивленные взгляды. Догадалась, в чем дело. Разговаривала сама с собой.
  Прикоснулась к иконе, прошептала. - Помоги, Господи.
  
   Глава 31
  
   "Скорее бы выскочить за кольцо, а там ищи ветра в поле. Главное сосунки со мной, а тебя, девка, все равно достану", - успокаивал себя Веселов, вцепившись в баранку.
  Пролетев пригороды Москвы, свернул на проселок, встал у обочины. Без сил упал лицом на руль.
  В затылке ломило, в голове кружились: комната, негр, алкашка с вилкой, перепуганная Лена, менты. Он пытался понять, как быть, что делать дальше? Вспомнил перекошенные лица ментов и свою "гранату".
   "Здорово я их! Здорово-то здорово, но вооруженный захват заложников - это не шутки. Надо от сопляков избавиться, улики сбыть". - Набрал номер шефа.
  - Станислав Иванович, - стараясь говорить спокойно, начал Веселов, - задание выполнил, дети в машине.
  - Молодец. - Похвалил Гробовщенкин. - От меня и руководства благодарность и поощрение. А как мамочка? Не ерепенится?
  - С ней промашка вышла, сбежала, но я ее достану, обязательно достану, - заверил Виктор.
  - Как сбежала? Где она, толком объясни.
  Виктору ничего не оставалось, как доложить обстановку.
  "Милиция, заложники, граната, погоня, крики". - От "страшных" подробностей, у Станислава Ивановича сильно забилось сердце и стали путаться мысли.
  - Меня, наверно, ищут. - Заключил Веселов. Я привезти детей не смогу, Может, вы сами подъедете и заберете?
  - Нет, нет, - зашептал от страха Гробовщенкин и быстро стал соображать, как бы не влипнуть в историю. - Витя, сделаем так. Про заложников забудь. Их нет, и не было. С сегодняшнего дня это твои дети, а она - твоя жена. Понимаешь? У вас семейная ссора. К фонду беглянка никакого отношения не имеет. Немедленно вернись и отдай детей. Это ее успокоит. Чуть что, стой на своем - дети твои.
  - Да кто ж мне поверит, Станислав Иванович?
  - Зачем ты их захватил?
  - Вы приказали.
  - Молчи, - завизжал Гробовщенкин в панике, - тебе известно, чем это пахнет? Следствие, проверки. Ты весь фонд утопишь, тебя первого по собственному желанию уволят. Верни детей и больше мне не звони. Не сумел справиться без шума, выкручивайся сам. Все. Точка. Я тебе ничего не приказывал. - Он отключился.
  Веселов мысленно представил вытянутое, худое лицо, острый длинный нос и тяжелый подбородок начальника службы безопасности - Николая Ивановича Бессмертных. Кащея - как его звали между собой сотрудники фонда. Его нудный, спокойный голос, "ласковую", широкую улыбку: "Работа у нас хорошая, интересная. По собственному желанию никто не увольняется, разве что в связи со смертью, шутка!".
  Проглотил подкативший ком в горле, подумал. - "Да, они везде найдут и уволят. Но как я теперь детей верну? Муж, ссора - чушь. Стоит в город сунуться, менты сразу загребут. Может их здесь, на обочине оставить? Уехать и звякнуть в милицию, пусть забирают".
  Опустил окно, выглянул в холодную тьму.
   "Нельзя, и часу не пройдет, окочурятся, - мелькнуло в голове. - С повинной явиться? Глупо. Чистосердечное признание - твердый шаг к скамье подсудимых, - истина известная. - Ну и влип. Все из-за тебя, оглашенная".
   Но почему-то зла на Лену не было. Вспомнил, как бросил ее на дороге. Подумал. "Не сильно задел? Если бы она не упала, я бы не тут не сидел, а у ментов. Получается - еще и меня спасла. Так на то и жена". - Невесело рассмеялся.
  Взгляд упал на образок Николая Угодника.
  - Что смотришь, дед, помогай, - хмуро буркнул под нос.
  - Поезжай в деревню, где она разрешилась, - прозвучало глухо.
  От неожиданности Веселов вздрогнул.
  "Внутренний голос, - решил он и с опаской всмотрелся в лик святого. Тот был недоволен и зол. Виктора охватило беспокойство, рубашка прилипла к телу".
  Над ухом ворчливо зазвучало.
  - Там кров и приют найдешь, там все и свершится.
  - Что свершится? - Перепугано воскликнул Веселов. Невольно откусил фильтр и начал жевать табак. От горечи пришел в себя. - Дед, это ты говорил?
  - Я, я, - губы на крошечной иконке зашевелились. - Спеши!
  - Бензина маловато, до деревни не дотяну, на заправку придется заскочить, а вдруг там менты, опасно.
  - Бог поможет, - голос был ровный, спокойный. Лик святого снова стал неподвижен.
  Двигатель заурчал сам по себе. Веселов миновал два поста ГБДД. Не покидало незнакомое чувство. Казалось, будто кто-то направляет его. На заправке спокойно, без помех налил полный бак.
   Детский плач заставил остановиться. Свернул на обочину, включил свет, открыл сумку.
  "Господи, меньше комариков! Мордочка крохотная, скукоженная, противная. Аюшки, баюшки, замолчи! - Взял в руки второй пакет и обомлел. - Лицо черное. - Вспомнил мужчин в комнате. - Ага, понятно, значит, ваш папочка тот негритос. - Малыш закричал сильнее. - Молчи, джазмен, чернокожий".
  Неожиданно вспомнил, как Ельцын, выступая по телевизору, рассказывал, что в молодости оказался один на один с грудным ребенком и тот начал плакать: "Я не растерялся и приложил малютку к груди. Молока он, конечно, там не нашел, но успокоился, уснул". - Говорил первый президент России.
  "Неужели такое может быть? А, попытка не пытка". - Задрав свитер, Виктор прилепил плачущий ротик чернокожего к своей плоской груди. Поежился от непривычного, но приятного ощущения. Ребенок стих. Тогда он уже смело приложил второго к другому соску. И этот перестал плакать. Вскоре дети заснули.
  Веселов осторожно уложил их на сиденье и закрепил ремень безопасности. Поехал дальше, распевая.
  - Комбат, маманя, маманя, комбат.
   Случайно скользнул взглядом по иконе. Показалось, что Николай Угодник улыбается во весь рот.
  Деревенька встретила злобным лаем собак. В окнах знакомого дома плавал синий телесвет.
   "Бабушка не спит? Почти пять утра. Наверно забыла выключить".
   Перелез через забор, открыл калитку. Забрал детей. Тихо поднялся по ступенькам крыльца. Дверь была не заперта.
  Слепой, мерцающий экран освещал большую железную кровать, стоящую посреди комнаты. На ней лежала старуха. Лицо сизое, как у покойницы. Правая нога, закрученная в гипс, белела поверх яркого, лоскутного одеяла. На груди бабки сидел кот. Он повернул голову, вперился в Веселова горящими стальными глазами и громко мяукнул.
  Виктор ощутил тревогу. Подошел к постели, наклонился над бабусей, всматриваясь. Переложил детей на одну руку и слегка дотронулся до худенького плечика.
  - Ты чего, голубок, толкаиси? - Неожиданно звонко и молодо выскочили слова.
  Черный, лохматый пес, прыгнувший из темноты тогда, во Внуково, не испугал его так, как эта посиневшая "карга" с толстым полосатым котом. Ноги Веселова подкосились, и он невольно сел на кровать.
  - Ой, ой, - застонала Баба Таня, - ты ж на гипсу, проклятую, навалился.
  - Бабушка, вы живы?
  - А то? С чего мне не жить? Вот только ноженька пополам. Значит, голубок, опять ко мне? Спасибо Царице Небесной, умолила я ее. Одной-то хучь пропадай, инвалидке, - она приподнялась, перекрестилась на образа, где горела лампадка. - Услыхала Спасительница, прислала подмогу. А жена твоя, Лёночка где ж? Ты гостинцы покладь, да козичку обиходь, а то, сердешная, не доина, не поина.
  - Это не гостинцы, а дети Лёночки. - Веселов зашел за перегородку, поискал, куда бы пристроить малышей. Увидел детскую кроватку, положил малышей на голый матрасик, принес кроватку в комнату.
  - Видишь? - Гаркнул старой в ухо.
  - Почему ж не вижу? И вижу, и слышу. Ты шибко, милок, не голоси. Ты вот что. Возьми ведерко с водичкой. Машку напои. А я за деточками пригляжу. Попьет, тащи сюда. Она ласковая, пойдет. Подойничек прихвати, в сенцах на скамеечке. Я доить ее буду. Ну, давай, голуба, ступай.
  - Ну, ты бабушка и удумала, - расхохотался Веселов. Запищали дети.
  - О, уж проснулись, исть хотят. Дай-ка их мне. - Забаюкала, залюлюкала, запричитала. - Это кто ж тут у нас такой голосистый? Глазастый? Цицку хочет? Мамка-то их где?
  - Скоро будет, - отрезал Веселов.
  - Да как же она тебя одного отпустила? Ступай, Машку счас подоим, молочком их попотчешь. Мало молочка, но им хватит.
  - Где Машка? - Веселов принялся выполнять распоряжения.
  - Как на двор выйдешь - сарай. Сенцо за дверкой лежит.
  В сарайчике Виктор, как не силился, разглядеть ничего не мог. Только по жалобному блеянию определил, где коза.
   - Машка, иди сюда, - приказал он.
   Коза смолкла, заслышав чужой голос. Глаза пообвыкли. На фоне небольшого оконца различил Машку. Осторожно шагнул. Попытался ухватить рогатую за холку, да промахнулся. Теряя терпение, расставил руки, как вратарь, и загнал ее в угол. Но та, как птичка, перепорхнула через преграду и заблеяла у него за спиной. Он рассвирепел. Начал метаться по загону и наугад пинать ногами воздух, пытаясь ударить козу, но поскользнулся, попав во что-то мокрое и липкое. Раззадорился еще больше. Изловчившись, вцепился в рожки, поддав Машку коленом в брюхо. Сработало. Подхватив на руки, понес ее в дом. Закинул в комнату, приласкав пинком под зад.
  - Вот, - с издевкой отрапортовал он.
  Коза смиренно пристроилась возле хозяйки и стала "жаловаться" ей на Веселова.
  - А подойничек иде? Неси, голуба. Ты ее напоил, хлебца дал?
  - Получила сполна.
  Дети снова заплакали.
  - Сынок, стол подвинь. Машку ставь и держи ее, а то мне до вымени не дотянуться. Нога - колода, колодой - хучь, пропадай.
  С горем пополам бабушка надоила молочка.
  - Веди обратно, да полешек прихвати, со вчерашнего дня не топлено. Деточкам холодно будет.
  Виктор вышел на улицу. Загнал машину во двор, чтобы соседям глаза не мозолила. Нагрузился березовыми дровами, притащил в избу.
  - Сынок, с печуркой потом, ты мне счас с деточками подсоби, будем им сосанки делать.
   Бабушка давала указания, он четко выполнял. Потом держал детей, а старушка кормила их через тряпичную соску. Когда они угомонились, сказала, что мальцов надо еще "маслицом обиходить". Смазали тельце мальчика. Веселов запеленал его.
  Подумал с досадой. "Чокнутая эта Лёночка, возится с тряпками, когда сейчас столько разных памперсов. Хотя, где ж ей было памперсы покупать, - возразил сам себе, - если я гонял ее с места на место?".
  Развернули девочку. Веселов обмер. "Негритяночка! Вся черная, а ладошки и ступни - розоватые. Совсем кроха, а все, как у настоящей женщины". - Это почему-то удивило его больше всего.
  Заворачивал ее бережно, нежно, а укладывая, немного понянчил.
  С печкой управился быстро. Дровишки затрещали, запахло березой, потянуло теплом. Появился кот и начал тереться, благодарить.
  - Бабуль, а как ты ногу-то сломала?
  - Да и не спрашивай. Век прожила и, надоть, угораздило на пустом месте.
  За дровишками пошла да на крыльце поскользнулась. Хрусть, как ветка сухая. До сеней доползла, а дальше силушки не хватило. Хорошо соседка забегла, она в город с зятьком за хлебушком ездила. Я в сенцах лежу и плачу. Ну, слава Богу, не выдал, все усмотрел. Они меня в машину и в больницу. Там гипсу и накрутили, говорят, до свадьбы, бабушка, заживет. Мне бы, голубок, до светлого дня Пасхи подняться. Создателя поблагодарить тогда и помирать можно. А то ведь срам-то какой, во гробе с гипсой лежать, не приведи, Господи.
  - Нашла о чем горевать, - с гипсой, без гипсы. Господь и так тебя примет, - успокоил он.
  - Нет уж, - запальчиво возразила старая. - Я наряд давно припасла. Бельишко новое, платье, туфли, платочек.
  - Баб Тань, а Лена, жена моя, кем тебе доводится?
  - А так. - Старушка рассказала, что Геночка просто сосед, здесь только летом бывает, картошку садит, а Светка его Лёночкина подруга.
  - Ясно.
   "Отлежусь и в путь, - решил Веселов, - по дороге позвоню в милицию, сообщу, где дети". - Он устроился на сундуке возле печки и уснул.
  
  
  
   Глава 32
  
  
  
  Подойдя к роддому, Лена вспомнила, что кабинет Гробовщенкина на первом этаже.
  Прошла через служебный вход, где не было охраны. Дверь в кабинет была слегка приоткрыта. Лена решительно шагнула.
  На пороге замялась и вместо грозных слов, которые придумала заранее, тихо поздоровалась.
  Станислав Иванович подготовился к визиту сотрудников правоохранительных органов. Документы у него всегда находились в идеальном порядке. Комар носа не подточит. О гражданке Моховой была составлена "легенда". В роддоме лежала, заявление с фондом об отказе от детей подписала. Однако от дежурного врача поступила служебная записка о том, что пациентка выписана до родов в связи с самовольным уходом из предродового отделения. Причины неизвестны.
  Но, увидев гражданку Мохову Е.Ф., он почуял неладное, занервничал, но вида не подал и учтиво ответил.
  - Чем могу быть полезным?
  - Вы меня помните? Я должна была рожать у вас, - Лена осеклась.
  - Как же, как же, - Гробовщенкин кивнул на стул. - Прошу. Дежурный врач сообщил о вашем уходе, - он сжал тонкие губы. - Опять к нам хотите?
  - Нет, я уже родила.
  - Ну? - "Обрадовался" и "удивился" Станислав Иванович. - Поздравляю! Кого?
  - Мальчика и девочку.
  - Прекрасно! И какие проблемы?
  - Их тот шофер забрал. Я понимаю, договор подписала, вы мне аванс дали, но я возвращу их, честное слово. Только верните моих детей.
  - Вы же у нас не рожали, где же я их возьму?
  - Да, я знаю, но ваш шофер, - она понизила голос, - украл их у меня и скрылся. Они у вас.
  - Что вы? - Станислав Иванович выставил вперед ладони. - Наш шофер? Невероятно. Зачем, для чего? Вы не ошиблись? - Гробовщенкин решил, что это дешевые "финты" ментов, они ее подослали. "Сейчас начнет деньги предлагать, думает, я клюну. Примитив. В милиции все придурки поголовно. Не удивительно, что вокруг сплошная преступность".
  - Он давно за мной гоняется. Вы ведь детей продаете. Так я их куплю. Я достану деньги. Только скажите, сколько? - Вытащила из кармана карточку на метро, сняла часы. - Вот, возьмите, остальное потом.
  - Гражданка, это провокация, немедленно покиньте кабинет.
  - Ну, пожалуйста, я буду молчать и никому никогда ничего не скажу, - Лена упала на колени, зарыдала. - Умоляю, верните детей, я ради них все сделаю. Скажите, что вы хотите?
  - Боже мой, на помощь, - негромко закричал Станислав Иванович и направился к двери. - Прекратите безобразие, уходите или я позову милицию. - Схватил телефон.
  - Милицию! Зови! Я все, все расскажу. Как ты, гадина, детей в Америку продаешь на лекарства и косметику. У меня дядя в ФСБ, полковник. - Она почему-то вспомнила сержанта Семенова. - Он вас всех до последнего посадит. Сволочи, людоеды.
  Станислав Иванович опешил. "Нет, на ментовские штучки не похоже. Чего им спектакль разыгрывать? Надо ее заглушить. Сначала успокоить, а там видно будет".
  - Гражданка, не нервничайте. Давайте спокойно во всем разберемся.
  Неожиданно Лена, как кошка, прыгнула к Гробовщенкину, ловко намотала на руку галстук и повисла на нем всем телом.
   Станислав Иванович инстинктивно дернулся вверх, отчего петля сильнее сдавила горло. Хотел закричать, позвать на помощь, но получилось лишь слабое клокотанье. Перед глазами вспыхнули яркие, невиданные цветы. Окутал легкий, приятный туман.
  Но скоро сознание вернулось, он увидел красное от напряжения лицо, пронзительный, жесткий взгляд. Растрескавшиеся губы шипели.
  - Верни детей или задушу.
  "Обязательно задушит. Где же Веселов? Где дети?" - подумал Станислав Иванович. И опять поплыли экзотические растения. Он дернулся изо всей силы. Тело женщины - крупное, тяжелое, отлетело в сторону. Петля ослабела.
  - Возьми телефон! Набери номер. - Его пальцы дрожали.- Заикаясь, продиктовал мобильник Виктора. - Дай мне трубку.
  - Слушаю, - сонно отозвался Веселов.
  - Витя, это я. - Голос шефа прерывался глубокими вздохами, будто он стремительно бежал по лестнице.
  - Да, Станислав Иванович.
  - Это я, - скорбно повторил Гробовщенкин. Вздохнул и с тревогой продолжал. - Дети с тобой?
  - Здесь, спят. Все нормально. Я в деревне Алешино.
  - Немедленно отдай их матери.
  - А где она?
  - У меня. Прошу, отдай сейчас же.
  - Пусть приезжает и берет. А мне куда деваться?
  - Потом, потом, даю мать.
  Лена схватила трубку.
  Знакомый голос спросил.
  - Это ты?
  - Я, дети у тебя?
  - Рядом. Мы у бабашки Тани, в Алешино, где ты рожала и на лыжах разъезжала.
  - Правда?
  - Могу бабулю позвать.
  - Лёночка, голубушка, - радостно зазвенели слова. - Слава Создателю, прислал на подмогу мужа твоего. Я-то в гипсе, а он, дай ему Бог здоровья, козичку накормил, меня и деточек обиходил, избу протопил.
  - Убедилась? - Снова заговорил Веселов. - А про мужа в голову не бери, маскировка. Будешь одна, получишь сына и дочку. Ментов наведешь или мужиков и негра притащишь - детей не увидишь. Мне терять нечего. Памперсы близняшкам прихвати, а мне колбасы и сигареты "Пел-Мел". Приедешь электричкой, встречу на вокзале, дай шефа.
  - Я с ней договорился, что мне дальше делать?
  - Не волнуйся, в беде не оставим, будь на связи.
  - Извините, - Лена робко глянула на Станислава Ивановича. - Он просит колбасы, а у меня денег нет.
  - Конечно, конечно. Вы правильно поступили, что сразу ко мне. Если еще что-нибудь понадобиться, обращайтесь, не стесняйтесь. А про долги забудьте, и на Виктора не обижайтесь, он славный парень, но молодой, горячий, - заискивал Гобовщенкин, открывая портмоне.
   В одном из отделений Мохова заметила фотографии девочек. "Наверно внучки", - подумала она.
  - А в милицию вы заявили? - Станислав Иванович напрягся.
  - Нет, я придумала, что он мой муж.
  - Какая умница! - Засиял Гробовщенкин. - А чем черт не шутит, может, еще на свадьбе погуляем? Вот и разберетесь тихо, мирно, по-семейному. - Захихикал он. - Удачи вам, удачи, - руки так и чесались вытолкать незваную гостью, но подойти к ней он побоялся.
  
  
   Глава 33
  
  Резко повернув ключ, Станислав Иванович закрыл дверь. Навалился на нее плечом и давил до боли в руке.
   Казалось, эта ведьма снова влетит, как ураган, и уничтожит его.
   Подался к умывальнику, взглянул в зеркало. Отмахнулся в испуге, - "Кошмар!"
  Бледное, с обвислыми, дряблыми щечками, испуганное лицо старика моргало выпуклыми глазами. Тонкие, бескровные губы затравленно кривились. От седого виска к уголкам рта горел след от ногтей. Умылся холодной водой, прижег рану.
  Он панически боялся инфекции. В каждой мелкой царапине ему мерещились страшные воспаления. Но сейчас эти опасения вытеснили более жуткие мысли. Снял галстук. С ненавистью и изумлением посмотрел на него. Дрожь пробежала по телу.
   - Всю жизнь ношу и никогда в голову не приходило, что эта тряпка может стать страшным капканом. Адская удавка. - Прошептал он и швырнул галстук в мусор.
  Станислав Иванович всегда чуял опасность за сто верст, но только теперь понял, что потерял бдительность.
  С самого начала нервозность пациентки, напряженность, нежелание брать деньги должны были насторожить, заставить задуматься, а он дал маху. Подкупила привычность ситуации.
  Трудно представить, чтобы нормальная женщина до родов отказалась от ребенка. Значит - заурядная прошмандовка, каких тысячи. Они представлялись ему чем-то вроде клоаки, с которой имеют дело мусорщики или ассенизаторы. И вдруг в общей массе что-то забулькало не так.
  "Смыть и забыть!" Мысленно решил он тогда, не пытаясь вникнуть, а напрасно. И ерундовое, мизерное дело, обрастая мелочами, превратилось в снежный ком, который, в конце концов, грозил обрушиться лавиной.
   Гробовщенкина осенило. "Да ведь это не иначе, как происки Кащея! Он давно задумал взять на мое место своего человека, но "укусить" было не за что. Вот и разыграл комедию, чтобы очернить перед руководством. И ведь, как грубо и ловко опутал. А все, благодаря моей порядочности и хитрости Веселова. Втерся молодец в доверие, а я, старый дурак, попался. Где ж это видано, чтобы здоровый, крепкий мужик не справился с беременной соплячкой. Теперь "до выяснения обстоятельств" отстранят от дел. Пока будут искать да примерять, новичок приживется на новом месте. Меня же в лучшем случае переведут на другую должность, а в худшем - уволят "в связи со смертью". Но нет! Мы еще посмотрим, кто кого. Не на того напали! Я тоже не лыком шит, и эту "бяку" на него, "Кащея", и повешу".
  Набрал "прямой" начальника службы безопасности, выдал секретную фразу "тревоги". - До получки в долг не дашь?
  - Немного могу, - спокойно ответил Бессмертных, - подъедешь или мне заглянуть?
  - Лучше ты.
  - Встретить сможешь? Заходить не хочу, - прощупывал обстановку Кащей.
  - Договорились, жду возле роддома.
  - Один?
  - Да, только быстрее, деньги срочно нужны.
  Через полчаса во двор больницы влетел джип Николая Ивановича. Из машины вышел худой, длинный, как циркуль, немолодой мужчина с продолговатым лицом и лошадиной челюстью. Бегая юркими глазками по сторонам, он пожал костлявой, крепкой рукой пухлую ладонь Станислава Ивановича, и, кивнув на дальний угол двора, предложил.
  - Пройдемся? Рассказывай.
  - Давай лучше туда, - Гробовщенкин направился к моргу, замедлил шаг. - Здесь тише и спокойнее. Ты меня извини, может я паникер, но береженого Бог бережет. - Убежденный в том, что Кащею давно все известно, в общих чертах обрисовал ситуацию и дал понять, что Веселов виновник случившегося, намекнув на связь Виктора с конкурентами или органами.
  Кащей попросил доложить обстановку подробнее, несколько раз перебивал, уточняя факты.
  Гробовщенкина удивило, что он внимательно и заинтересованно слушал, а в конце разволновался.
  - Кто еще об этом знает?
  - Врач, но он человек надежный.
  - Теперь это мои проблемы. Начальство беспокоить не будем. Штука неприятная, но не беда. Номер мобильника Веселова?
  "Все в шпионов играет". - Станислав Иванович, посмеиваясь в душе, продиктовал телефон.
   Уверенный в том, что попал не в бровь, а в глаз, он, довольный собою, вернулся в кабинет.
  Николай Иванович сел в машину и крепко задумался. Как и Гробовщенкин, Кащей чувствовал угрозу издалека, и услышанное огорошило его, как гром среди ясного неба.
  А причина для опасений была и очень серьезная. Только он и еще несколько человек в фонде знали, что нелегальная продажа детей за рубеж, лишь ширма для более прибыльного товара - ворованных якутских алмазов.
  Московский фонд "Спасенное детство" был небольшим звеном солидного международного синдиката по незаконной торговле драгоценными камнями, детьми и донорскими органами.
  Сбыт камней организовывал Бессмертных и сам же контролировал его. Доходы от этой "формы деятельности" делил с руководителем фонда. Остальные получали только долю прибыли от торговли детьми. Поэтому любой прокол мог нанести вред выгодному бизнесу, а в случае разоблачения, ставил под удар существование всей организации.
  "Почему молчит Веселов? Он ведь приставлен к Стасику, чтобы следить за каждым его шагом, - забеспокоился Николай Иванович. - Действительно - курам на смех. Здоровенный парень чухается с беременной бабенкой, будто она Джеймс Бонд какой-то. Довел дело до того, что засветился ментам, как последний уголовник. Возможно ничего страшного. А если - сговор Гробика с шофером? Неизвестного на кого они тайно работают. Ладно, необходимо найти этого десантника и телку. Скорее всего, придется от них избавиться. Да и Гробика пора заменить".
  Виктор не ожидал звонка от начальника.
  Николай Иванович, стараясь не спугнуть, говорил мягко, льстил, Стасика ругал, обвиняя во всем случившемся.
  - Ты, Витя, не торопись. Жди группу поддержки. Вдруг она хвост притащит? Ребята подъедут, подстрахуют. Юрок за старшего. Конечно, может, расклад гораздо проще. Глупая, вздорная баба, попусту языком молола. Так что, ей вот так просто взять и вернуть детей? Нет. Нельзя. Надо объяснить женщине несерьезность и неадекватность ее поведения. - Удачи! - Кащей отключился.
  Веселов ощутил тревогу. Почему? Объяснить не мог. Причин для беспокойства, казалось, не было. Но в голову назойливо лезло поганенькое предчувствие. Особенно неуютно стало, когда начал собирать малышей. Из под тишка поглядел на бабу Таню с "гипсой поверх одеяла".
   "Трудно старушенции. Но мир не без добрых людей. То соседи помогли, то я подоспел ко времени, - подшучивал над собой Веселов. - Глядишь, еще кто-то в нужный момент рядом окажется".
  Подсел к хозяйке на кровать.
  - Ехать нам надо, Лёночка звонила, ждет. Это на конфеты, - сунул под подушку деньги. - Не скучайте, выздоравливайте.
  Баба Таня засуетилась, вытащила деньги и стала совать их в ладонь Веселова. - Забирай, голубок, ни в жизть не возьму, обидишь.
  - Нет, - Виктор мягко отодвинул худенький кулачок. - Как оклемаетесь, помолитесь за нас всех и самую большую свечку поставьте на удачу Лёночки и детей. Да нищим в церкви раздайте.
  Старушка задумалась. - Хотела на Светлый день Христова Воскресения подняться, поблагодарить Господа. А там уж пусть меня возьмет, - с печальной радостью улыбнулась баба Таня, будто легкий ветерок подул. - Но, видать, не судьба. Еще пожить придется. Свечи надо поставить, помолиться. Видать так тому и быть. - Перекрестила Веселова и детей. - Храни вас Господь! Не сумлевайся, все выполню, - показывая пальчиком под подушку, строго, как наказ, молвила она, - все в точности справлю. А то, милок, коли украдешь, Господь больше отымет. Знашь таку пословицу? То-то!
  
  
   Глава 34
  
   Долго "группу поддержки" ждать не пришлось. Не успел Виктор припарковать машину недалеко от платформы, как рядом встали Жигули темновишневого цвета.
   "За рулем - Юлька-курьер, - узнал Веселов, - детей из накопителя перевозит".
   Юрок вышел и пересел к Веселову.
  - Здорово, траппер, Соколиный глаз. - Губы улыбались, а глаза оставались стеклянными. - Наслышан про эту чуву неуловимую. Не терпится самому на диво посмотреть. Телка то с виду хоть клевая? Как думаешь, что она за штучка? Случаем на органы не работает? Уж больно лихая. Или друзья-конкуренты пустили на охоту?
  - Просто везучая, как в сказке. - Веселов неопределенно пожал плечами.
  - Вот, вот, - перебил Юрок, - везет только в сказках. Сосунки с тобой?
  - Как договорились. - Он повернулся. На заднем сиденье, завернутые в теплое одеяльце лежали дети.
  - Перенеси ко мне в машину, Юлька присмотрит. План такой. Ждем здесь. Появится, покажешь. Мои ребята на месте. Если даже хвост приведет, все под контролем. - Юрок достал переговорное устройство. - Орлы, как слышите? Я гнездо. - Рация зашипела и десять "орлов" по очереди отозвались.
  Веселов почувствовал тяжесть в теле. Он понял, если курьер заберет детей, Лёночка скорее всего домой не вернется. Стало жутко. "Зачем, этот ублюдок, Гробок, сообщил Кащею?"
  - Закуривай, Юрок протянул сигареты.
  Виктор, думая о своем, отказался.
  - Что, здоровье бережешь? Напрасно. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. - ухмыльнулся он.
  Веселову неожиданно показалось, что это намек на то, что здоровье ему больше не понадобится.
  "Совсем спятил. Ее решили убрать? Возможно. Только для чего? Девчонка, дуреха, наболтала чего непоподя и бегала, как оглашенная по всей Москве. Глупо ее бояться. А я и вовсе не при чем". - Он машинально поднял глаза на Николая Угодника, но Юрок сунул ему маленький бинокль.
  - Гляди в оба, ночного видения.
  Виктор даже не заметил, как сгустились ноябрьские сумерки. Тусклые, редкие фонари скупо освещали платформу. Простучали товарные поезда. Вспомнил, как искал ее здесь, на станции. Ребят-ремонтников, их веселых смех.
  "Странная штука судьба. Недавно из кожи вон лез, догнать хотел, а сейчас сама летит в ловушку, как мотылек на свет". - Он невольно глянул на машину, где были дети с Юлькой.
  Представил беленького мальчонку и шоколадку, малюсенькую "женщину" и стало нестерпимо горько.
   "Но где выход? Сама виновата. Не надо было в этот роддом лезть. Решила отдать - отдай, а не прыгай, как воробей, с ветки на ветку. В крайнем случае, сделай все по-людски, честь по чести. Такая девка с виду классная, а в голове, что на постоялом дворе". Ругая Лену, повторял про себя: "Не приезжай, молодая, еще нарожаешь".
   Но никакие заклинания не помогли. Из электрички, горящей огнями вагонов, высыпал народ. И она. Без бинокля узнаешь. Веселов сделал вид, что внимательно рассматривает людей. Но народ быстро растворился в темноте, а Лена вышла на площадь и стала искать машину.
  - Эта? - Хищно ткнул Юрок.
  Веселов обреченно кивнул.
  - Да, видная дамочка, - вожделенно произнес тот и, схватив рацию, затараторил. - Орлы, я гнездо. Пташка прилетела. Брать.
  Через пару минут "орлы" доложили. - Взяли, хвоста нет.
  - Витя, трогай.
  - Куда?
  - Рули, покажу.
  Ехали недолго. С пустынного шоссе повернули на проселок. Три Жигуленка остановились. Выстроились рядом.
  Свою машину Веселов оставил чуть в стороне. Было темно, но он заметил, что кругом густой еловый лес. Недалеко - крутой овраг, поросший деревьями.
  Три парня вывели Лену, пригнув ей голову. Но она сопротивлялась, пытаясь поднять ее. Виктор спрятался за спиной Юрка. Тот огромной ручищей ухватил Мохову за волосы, дернул назад и вперился в нее своими стеклянными бельмами. - Жить хочешь?
  - Где мои дети? - Голос звучал решительно.
  - Юля, покажи товар.
   Курьер вынесла два хорошеньких клетчатых кенгурушника. Один был закреплен у нее на груди, второй она держала в руке.
  - Твои?
  - Да, что вы хотите? Отпустите, не убегу.
  - Получишь своих гавриков, если честно расскажешь, как оказалась в роддоме, кто тебя внедрил. Только быстро, иначе малолеток заморозишь. - Юрок взял малыша у Юлии.
  - Мне врач посоветовала. Нет, сначала на УЗИ в метро, а потом Игнатова в поликлинике. Я не понимаю, что я сделала? Что вам от меня нужно?
  - Не понимаешь, хочешь умереть, как Зоя Космодемьянская? Можно. - Он поднял ребенка вверх и размахнулся, будто хотел ударить об землю.
  У Веселова кольнуло под лопаткой, он чуть качнулся.
  Лена рванулась так, что два парня, скрутившие ее, едва удержались на ногах, а третий - отлетел в сторону.
  - Не нравится, - загоготал Юрок. - Говори, почему сбежала. Скажешь, сосунков в зубы и на все четыре стороны. - Протянул ей ребенка.
  Она обняла его свободной рукой, склонилась, тяжело дыша.
  - Так, я слушаю.
  - Убежала, потому что испугалась. Девочки толковали, будто детей продают в Америку, где лекарства из них делают, вернее косметику.
  - Какие девочки?
  - В палате со мной лежали.
  - А кто продает?
  - Не знаю.
  - Кто еще болтал, врачи, медсестры?
  - Больше никто, честное слово. Я больше ничего не знаю.
  - Тихо, не ори, дитенка разбудишь. Почему от него убегала? - Юрок кивнул на Виктора. - Откуда милиция взялась? Что ментам известно?
  - Откуда взялась, не знаю. Сказала им, что он мой муж, вроде бы. - Она впервые подняла глаза на Веселова.
   Виктору показалось, что тело съежилось и превратилось во что-то жалкое, ничтожное. Хотелось испариться, исчезнуть.
  - Муж? - Рассмеялся Юрок. - Что ж ты молчал, Витек, поздравляем. Значит, сосунки твои. Как же вы ухитрились негритоса смастерить?
  - Да у него два хера. Один белый, другой черный, - выдал кто-то из "орлов" и загоготал.
  - Ладно, посмеялись и хватит. Одного я не могу в расчет взять, жена. Как тебе удавалось так долго скрываться? Вижу, кобылка ты видная, отчаянная, ловкая. Но ведь этого мало. Поделись, может, словечко заветное знаешь.
  - Я не сама. Так получилось. Мне и детям она помогает.
  - Кто она? - Юрок с недоумением огляделся.
  - Вот. - Лена достала иконку Божьей Матери.
  Юрок пригляделся, усмехнулся. - Видели? - обратился ко всем. - Ксива Господа Бога. Предъявил и ни менты, ни пуля, ни хрена не страшно. Здорово ты, мать, придумала, - он грубо сунул иконку ей в карман. - Так вот, репу не парь. Правду говори или проси у нее помощи для себя и своих ублюдков. Витя, займись чумазой. Сигареточку раскури и ей в глазенки. Давай, не стесняйся. А мы посмотрим, как бумажка эта подействует. Держите дамочку покрепче, - приказал он ребятам.
  - Зачем? Ребенок-то ни при чем. - Возразил Веселов и невольно встал напротив Юрка.
  - Не желаешь? Учись. - Кивнул одному из "орлов". Тот, нехотя, повиновался. Несколько раз глубоко затянулся. Яркая точка обозначилась в темноте.
  - А теперь погрей чумазую.
  Ноги у Лены подкосились. Она упала на колени. Хрипло зашелестели слова, - Господи, Царица Небесная, Матерь Божья, помоги, спаси, сохрани.
  Виктор с ненавистью саданул Юрка ногой в пах. Тот от неожиданности согнулся пополам и, прижимая кенгурушник, упал на бок, уткнувшись в снег. Обеими руками наотмашь, Веселов, что было сил, ударил парня с сигаретой, отбросив в сторону. Схватка длилась доли секунды. "Орлы" из-за темноты даже не успели сообразить, что произошло.
  - Лена, беги, - крикнул Виктор, приближаясь к глубокому оврагу.
  Юрок очнулся, вскочил и заревел, - убить, убить.
  Виктор оглянулся, - беги, беги, - снова заорал он, скатываясь вниз по склону. У огромного, поваленного ствола осины упал на четвереньки. Выглянул.
  На краю суетилось несколько человек. Застыл, сросшись с обледенелой колодой. - Ну идите, идите, всех урою, - шептал он, скрепя зубами.
  Боясь, что Веселов вооружен, парни ступали наискось, "лыжным" шагом. Остановились и, разрядив вслепую по обойме, отступили.
  - Изрешетили, не ушел, - доложили запыхавшиеся "орлы".
  Помня приказ Кащея, Юрок распорядился убрать бабу и, положив детей в машину, уехал с Юлькой.
  Лену ударили по голове и засунули на заднее сиденье Жигулей Веселова. Подкатили к краю оврага, сорвали патрубок бензонасоса, запалили и толкнули вниз.
  Управившись, мигом смотались.
  Веселов цепко ловил звуки, долетавшие сверху. Вдруг на краю оврага взметнулось пламя. Вниз плавно, как в замедленной съемке, поплыл пылающий капот.
  Забыв об опасности, Виктор встал. Глаза выхватили распахнутую заднюю дверцу и лежащего внутри человека.
   "Она". - Задевая за кусты и коряги, он рванулся к машине.
  Страх придал силы. Легко и быстро схватил Лену, взвалил на спину и побежал, спотыкаясь. Взорвался бензобак. В воздухе шарахнуло так, будто надувшийся парус лопнул от порыва ветра. Виктор упал ничком, вдавился в снег, который осветился, как от залпов салюта. Зашипели упавшие "осколки", дохнуло раскаленным воздухом и дымом. Скоро пламя сникло.
  Веселов поднял голову. Машина, распространяя едкий дым, уткнулась в огромный ствол дерева. На снегу, как десятки свечей, виднелись короткие, огненные язычки. Один был совсем рядом. Виктор хотел засыпать его снегом, но догорающее зарево на миг вспыхнуло снова.
  - Господи! - Голос дрогнул. Сердце забилось от радости. В руке лежал образок Николая Угодника. Уголок слегка тлел. - Дед, ты спасся? - Провел ладонью по иконе, спрятал за пазуху.
   Подполз к старой березе. Усадил Лену, бережно привалив спиной к дереву. Волосы ее, слипшись от крови, застыли на морозе.
  - Ты жива?
  Лена застонала.
  
  
  
  
   Глава 35
  
  
   Утром первой вскочила Нюра и, заглянув в маленькую комнату, подняла тревогу. Она металась по квартире, бесцеремонно расталкивая всех. - Дочка-то наша где? Леночки-то нет.
  - Так, хорошо, надо полис. - Кипятился Денис.
  - Да, да, - согласились Клавдия Петровна и Михаил.
  Федор Степанович пыхтел папиросой и неодобрительно мотал головой. Милиции он не доверял.
  - Это у тебя, сынок, в Америке полис, а у нас менты. Что от них толку? Нет, ребята, я знаю, что делать. Колдун. - Торжественно изрекла Нюфара.
  Все уставились на ее корявый указательный пальчик, который она резко подняла вверх.
  - Ну, ты, мать, кажись, поехала, - психонул "папочка".
  Денис, прищурившись, мягко протянул. - Кольдун, ошень хороший. Диплом, рекомендат писмо, документ. Будем обсудит, думат, я платит.
  - Че, думать, че, обсудит? - Набросилась на него Нюра, - я рупь за сто даю, мамой родной отвечаю, царство ей небесное, - она перекрестилась, - такого колдуна у вас в Америке хрен найдешь.
  Денис отстранился, поджал губы. - Мой ошень древний дедушка был хай кольдун на всей Миссисипи, и я знат, кто есть хорош, а кто есть фуфло кольдун. Давай имья, я буду проверят. - Он открыл ноут-бук.
  - Че, проверят? - Нюра лихорадочно пыталась вспомнить, как зовут колдуна - Да спроси, кого хочешь. Хоть Ельцына, хоть Лужкова, а хоть и самого Путина, - все его знают. Всем помог. Да его даже Елочкин знает.
  - Елёчкин? - Гулдинг пожал плечами и вопросительно посмотрел на Михаила.
  - Да, - напирала Нюра, - Елочкин Димка, авторитет. Всю братву Москвы и Подмосковья во, где держит, - она потрясла хилым кулачком, - а ты говоришь проверять и сходу выпалила - Гамаюнов.
  Денис пощелкал клавишами, все благоговейно впились в экран. Он еще раз пробежал по кнопочкам. На дисплее появились десятки фамилий. Внимательно прочитав их, выделил одну. Что-то жалобно пискнуло, моргнуло и засветилось: "Гамаюнов Антон Иванович - профессор белой магии, председатель международного совета колдунов и экстрасенсов, член всемирных магических академий, кавалер орденов...". Список заслуг и отличий был так велик, что на экране пришлось перелистать несколько страниц. Последняя информация привела всех в уныние: запись клиентов приостановлена до января будущего года.
   - Нюра задумалась. - Твой компьютер хорошо, но без поллитра не разберешься, а? - Упала на пол, запустила руку под диван, извлекла водку. - Извини, папуля, закатилась. - Сдула с бутылки пыль. - Борисовну помнишь?
  - Кто это? - Федор Степанович пожал плечами.
  - Как же, чернявая такая, вертлявая. На мясокомбинате уборщицей работала. Сервелаты, шейки всякие таскала. А теперь у этого Гамаюнова при офисе "экономкой" состоит. Метет, чистит. Пылесос у нее сначала пену гонит душистую, как шампунь, а потом, фьють - глотает. Коврики блестят и пахнут, хоть конфетки заворачивай, - стрекотала Нюра, набирая номер телефона.
  - Борисовна? Я, моя хорошая. Как живешь, можешь? Только хочешь, а не можешь, ясно. А я еще, - она игриво покосилась на Федора Степановича. - Ну не об этом речь. Дело на сто тыщ у.е. Помогай. - Она подробно рассказала, что произошло, и положила трубку. - Счас выяснит. Говорит надежды мало, но он мужик добрый, понятливый. К тому же обязан ей. В прошлом году у его внученка чирей на шее свела. Никакие академики не помогли, он целый лимон давал, а Борисовна луком печеным и мылом хозяйственным. Три дня и, как не бывало.
  Зазвонил телефон.
  Нюра нервно дернула трубку. - Записываю.
  Денис, едва различая ее каракули, занес адрес офиса и время приема в компьютер.
  - Повезло, - лопотала Крошкина. - Клиента вчера в Бутырки замели, слава Тебе, Господи! А ты говоришь Сиси, - весело потирая ладошками, подмигнула она Денису. - Наливай, не зевай. Завтра едем.
  - Так, хорошо, - безнадежно вздохнул Гулдинг и потянулся к бутылке.
  На следующий день все собрались возле железной двери офиса. Сбоку смотрел глазок телекамеры. В стене - домофон. Охранник провел их в небольшой холл. Секретарь попросила подождать и предложила чай.
  - Пусть его, дочка, китайцы пьют, а мы люди русские. Да, Дениска, - ответила за всех Крошкина.
  - Так, хорошо, - согласился тот.
  Женщина недоуменно взглянула на элегантного негра и вернулась за свой стол.
  Не прошло и десяти минут, как она пригласила их в кабинет маэстро.
  Окна в небольшой комнате были завешены плотными шторами. С потолка лился мягкий свет. Вдоль стен - книжные полки с подписными изданиями классиков мировой литературы. Небольшой круглый стол. Удобные стулья. В углу - компьютер, офисное кресло на колесиках.
  Из соседней двери вышел мужчина лет пятидесяти. Худощавый, смуглый, густые волосы с частой сединой, казались серыми. В светлом костюме и рубашке с галстуком в полоску он скорее напоминал менеджера преуспевающей фирмы, чем таинственного колдуна. Антон Иванович кивнул гостям, предложил сесть.
  - Что вас тревожит?
  Все разом начали рассказывать. Маэстро поднял руку, указав на Михаила, попросил. - Сначала вы.
  Слушал не перебивая, часто прикрывал веки, а когда тот закончил, деловито произнес.
  - Значит вы, - посмотрел на Котова, - и вы, - перевел взгляд на Гулдинга, - встречались с Леной и ничего друг о друге не знали? Кто отец детей вам тоже неизвестно. Она скрывает, но вы оба готовы признать отцовство. Вы - родители. А вы кто? - Обратился к Крошкиной.
  - Это моя вторая жена, - пояснил Федор Степанович.
  - Свояченица Борисовны, она к вам устроила.
  Гамаюнов впервые улыбнулся. - Я так понял, что и вам судьба молодой матери и детей небезразлична.
  - Да я за нашу доченьку и золотых внучков, - начала было Крошкина, но Антон Иванович поднял руку, и она вмиг замолкла.
  - Думаю, еще одно доброе биополе не помешает. Лена либо в Москве, либо в Подмосковье. - Он достал карту. - Прошу всех встать вокруг стола и взяться за руки. - Указал последовательность. Вытащил блестящий металлический предмет на цепочке, похожий на массивные часы. Отдал его Клавдии Петровне со словами - Держите над картой. - Взял ее за руку, другую подал Крошкиной. - Теперь закройте глаза и думайте о Лене, о детях, мысленно зовите, просите откликнуться.
  Всем казалось, что, сквозь живую цепочку, чередуясь, проходило тепло или пронизывал холод. Неожиданно послышалось, - есть. - Открыв глаза, увидели, как качается маятник.
  - Где-то здесь, а, штурман?
  Котов кивнул и подумал. - "Как это он догадался про штурмана?".
  - Так, хорошо, - Денис чуть не запрыгал от радости, твердя. - Мы сдес был. Да, я помнит, к бабушке ездит. Алкашино.
  - Алешино, - поправил Антон Иванович. - Поспешите, у нее проблемы.
  Гулдинг выходил последним. У порога задержался, обратившись к Антону Ивановичу. - Господин Гамаюн, есть просба. Вы можете знат, кто есть отец? Я? Майкл? Хорошо? Объяснит Майкл, не может от белый человек быть черный ребьёнок.
  - А от тебя белый может? - Просунул голову в дверь Котов.
  - Я специализируюсь на поисках людей, автомашин, ценностей, документов. Вам лучше вместе с матерью выяснить, кто отец. Согласно Библии, люди произошли от Адама и Евы, то есть от древних евреев. Значит, в каждом из нас есть капля еврейской крови. Согласно науке, человек появился в Африке. Выходит, у всех есть капля африканской крови. Так почему же белому ребенку не родиться у афроамериканца и наоборот?
  
  
   Глава 36
  
  
  Виктор снял куртку, положил Лене под голову, вытер лицо снегом. Она застонала сильнее, открыла глаза. Сознание возвращалось медленно.
   "Надо скорее убраться, может приехать милиция. Взрыв наверняка было слышно далеко отсюда. - Веселов взвалил Лену на спину и побрел по дну оврага. - Куда-нибудь выведет. А что дальше? В Москву опасно, к бабусе тоже не выход. Может, к командиру роты?"
  Веселов вспомнил, как летом столкнулся на улице со священником и... оба замерли.
  - Витя? - Воскликнул батюшка и обнял обалдевшего Веселова.
  - Товарищ майор? - Ничего не понимая и не веря своим глазам, пролепетал Виктор.
  В последний раз он видел командира после боя, в госпитале. Тот был в сознании, рычал, как умирающий зверь: "Пристрелите, не мучайте". Слушать было невозможно. Потом его оперировали, спасли. И вот снова встретились.
  Тогда в Чечне от взгляда майора мороз пробирал по коже, а голос прошибал насквозь, как стальные иглы.
   А сейчас - длинные волосы под черной шапочкой, ряса, бородка, лицом худ. Взор кроткий, мягкий. Голос ровный, спокойный, тихий.
   - Был майор, а теперь отец Владимир. - Священник улыбнулся.
  Разговорились.
  Веселов не мог привыкнуть к новому "званию" и обращался к командиру по-прежнему - Товарищ майор.
   А тот поправлял, - отец Владимир.
   Тогда-то батюшка и пригласил в гости. - Приезжай, место чудное, храм восстанавливаем.
   На том и порешили. Адрес оставил.
  "Вот и пригодился. Лучшего варианта не найти. Попрошусь на пару дней, а потом что-нибудь придумаю", - решил Веселов.
  - Отпусти, - простонала Лена.
  - Идти сможешь?
  Она в испуге отшатнулась, шагнула в сторону, озираясь вокруг. Прикоснулась к голове, скривилась, зачерпнула горсть снега, приложила к больному месту. Споткнулась, села на корягу.
  - Не бойся. - Виктор хотел поднять ее, но Лена резко отстранилась.
  Вспомнила, как он ударил Юрка, как кричал ей - беги. Как Юрок с детьми сел в машину. Как ее ударили по голове. Потом наступил глубокий "сон".
   "Хочет помочь? Скорее претворяется. Ведь все несчастья из-за него. Бандита того ударил и убежал тоже для вида".
   Ни слова не говоря, она стала карабкаться по склону вверх.
  - Подожди - Веселов догнал ее. - Убьют и тебя, и меня. Куда ты пойдешь, в милицию? Там у них все схвачено. В роддом? Там тебя враз упрячут в морг. Надо где-то переждать. Что-то придумать.
  Вышли из оврага на проселок. Слева лежало занесенное снегом поле. За горизонтом, на фоне черного неба тянулась длинная полоса света.
  "Город", - решил он.
   По шуму определил, где дорога. Подошел к Лене вплотную, положил ладонь на плечо. - Успокойся.
  Но она неожиданно впилась ногтями в его куртку и закричала, беспорядочно размахивая руками. - Гадина, гадина. Я вас всех убью, разорву.
   Виктор сообразил, что у нее истерика. Зашел сзади. Сжал ей руки, завел за спину,
  Лена стала лягаться ногами, больно ударила его по голени и колену. Извивалась, как большая сильная рыба, выброшенная на лед. Ухитрилась даже попасть затылком ему в нос.
  - Да, уймись ты, оглашенная. - Он затряс ее, оттолкнул. - Не хочешь слушать, иди к черту. Мне же проще. А тебя найдут и прикончат. И детей ты никогда не увидишь. Я знаю, где они, только спокойно надо. А не так, как ты привыкла. Бежать, куда глаза глядят, и будь, что будет.
  Веселов понимал, что детей уже отправили в накопитель и скоро продадут, но отступать было нельзя. - Я не виноват, я хотел вернуть их. Я сам за них, кого хочешь задушу, особенно за девочку, жизнью клянусь. Это все Гробок устроил, шкуру свою спасает, а Кащей тут, как тут, прислал команду. Но я их достану и Юрка сделаю, ты меня еще не знаешь. Вот, на иконе клянусь. Видишь, Николай Угодник. Машина сгорела, а он целехонький ко мне упал. Ну, скажи ей, дед, - взмолился Виктор, глядя на старца. - Я же не вру, не вру.
  Взглянув на строгие черты Святого, Лена успокоилась, рука скользнула в карман. - "Слава Богу, не потеряла". Заплакала, шепча, - Царица Небесная, подскажи, что мне делать?
  - Детей искать. Претерпевший же до конца, - спасется! - Отпечатались в голове слова.
  Лена вздрогнула, вытерла слезы, протянула Виктору руку. - Пошли!
  Веселов рассчитывал попасть на станцию и объехав столицу окольными путями, беспрепятственно добраться до отца Владимира.
  Машин на шоссе стало больше. Пришлось медленно двигаться вдоль дороги за стеной берез и сосен. Часто останавливались, снова шли, механически передвигая ноги. Обнявшись, боясь отпустить друг друга, чтобы не рухнуть от усталости, без сил добрались до города.
   Лена так утомилась, что, оказавшись на вокзальной площади, упала на пустой ящик возле магазина.
  Виктор поковылял искать кассу. Вдруг рядом с ним резко завизжали тормоза, и остановился Жигуленок. Дверца открылась, выглянул мужчина.
  - Эй, парень, не знаешь, где здесь заправка?
   "Что-то лицо знакомое", - мелькнуло у Веселова. - Так это ж тот, что в квартире был, а негр за рулем".
  Глаза их встретились.
   Ребята, - со слезами радости вскрикнул Виктор, готовый заключить их в объятия.
  Но мужчины выскочили из машины и, как по команде, напали на Веселова.
  - Так, хорошо, бандыт, - кричал Денис.
  - Ага, попался, - размахивал руками Михаил.
  В первое мгновение Виктор не понял, что его бьют. Даже получив пару хороших оплеух, он продолжал выкрикивать.
  - Ребята, она здесь, Лена, Лена.
  Люди, стоявшие на остановке, с интересом уставились на них.
  - Гля, - изумился пожилой, хорошо выбритый мужчина в теплом пальто с крашеным бараньим воротником, - негритос. Во, дает.
  - Это не наши, - прокомментировал мужичок похмельного вида в мятом плаще и фуражке "мохерового начеса". - Мафия, разборки.
  Лена, услышав голос Виктора, повернулась и, схватив ящик, ринулась на помощь. В последний момент узнала Михаила и Дениса, но остановиться уже не могла и шарахнула ящиком Гулдинга.
  - Гляди, баба ихняя, - с радостью загомонили мужики. - Давай, лупи их, мать, молодец, - подбадривали они.
  А женщины запричитали.
  - Что ж ты, корова нетельная, негру-то зашибла. Ай, яй, яй, что творится.
  - Ой, мальчики, - Лена отшвырнула ящик и, не удержавшись, упала в их объятия и заревела.
  Веселов примкнул к троице, повторяя, - я ж говорил.
  - Разобрались, - с сожалением произнес кто-то на остановке. - Мафия она и в Африке мафия. Ворон ворону глаз не выклюет.
  - Смотри, девка-то как убивается, видать, жалеет негру-то, - заголосили бабы. - О,хо,хо, кругом одне драмы.
  - Давайте в машину, а то за хулиганство повяжут, - опомнился Виктор.
  
   Глава 37
  
  Веселов и Лена сели сзади.
  - Хелен, обисни, кто он? Я должен уяснят.
  - Действительно, Лёнчик, как это понимать? - Насупился Михаил.
  - За дорогой смотрите, - посоветовал Веселов.
  Денис затормозил. - Так, хорошо, будем вииснят, где ребьёнки.
  - Да, где дети? - Михаил пытался говорить спокойно.
  - Мои ребьёнки. - Денис возмущенно смерил его взглядом, сделав ударение на слове мои.
  - Я - отец, она - мать, а ты-то тут при чем? - Зло крикнул Котов.
  - Так, хорошо, Хелен, обисни Майклу, чии ребьёнки.
  Повисло напряженное молчание.
  - Мальчики, я не знаю, честное слово, не знаю, - тихо ответила Лена.
  - Как так не знаешь? - По-идиотски захихикал Котов. - Мы же заявление подали, свадьба скоро.
  - Нет, все плёхо, - закричал Гулдинг, как ошпаренный. - Я говорит Хелен мой жен. Говорит да, хорошо, значит, ребьёнки мой?
  Она неожиданно выскочила из машины и, согнувшись, пошла по обочине.
  - Что вы спорите? Детей нет, украли. Надо сначала найти их, а потом выяснять, - вмешался Виктор. - Поехали, - он тронул Дениса за руку.
  Но Мохова не желала останавливаться. Виктор вышел, за ним метнулся Михаил. Денис высунулся из окна
  - Не дури, - задержал ее Веселов, - надо все объяснить, хочешь, я расскажу.
  Лена села в машину. - Расскажи.
  Виктор говорил о фирме, о работе шофера-охранника, о задании вернуть беглянку, о Кащее и о горящей машине.
  Денис с Михаилом внимательно слушали.
  - Медлить нельзя, - заключил он, - надо подумать, как найти детей. Иначе их продадут. Кто этим занимается, я не знаю, но попробую выяснить. Попытаемся договориться о выкупе. Сейчас поедем к моему знакомому. Другого надежного места у нас нет. Денис, я сяду с тобой, буду дорогу показывать.
  Через час Гулдинг снова остановился. - Отдых. Я звонить фирма. - Пока он решал дела по мобильнику, Михаил с Виктором вышли перекурить. Скоро Денис присоединился к ним. Отвел Михаила в сторону. - Майкл, ты должен быть впереди, рядом со мной. Мы - конкуренты, дело надо вести честно. А ты говорить Хелен разные хорошие слова. Я слушу.
  - Так ведь ее надо успокоить. А у тебя одни конкуренты на уме. Ладно, договоримся так. Пока детей не найдем, ни ты, ни я ни одного слова ей не скажем, идет?
  - Идет, йес, о, кей, - обрадовался Денис.
  - Витя, пересядь назад, вдруг друзья по фирме навстречу попадутся? Рисковать не стоит. - Предложил штурман.
  - Добро, - согласился Веселов.
  Дорога и усталость сморили. Лена задремала, склонила голову на плечо Виктора и скоро уснула.
  Теперь уже оба жениха почувствовали напряжение. Теперь им не понравилось, что Лена рядом с Веселовым.
  Денис снова остановил машину. - Деловой звонок.
   Котов вышел. - Витя, я с тобой сяду.
  - Ох, мужики - не выдержал Виктор, - не о том у вас голова болит. Мы же не в игрушки играем. Какая разница, где сидеть? Что от этого изменится? Дали бы лучше ей отдохнуть, только задремала. Ведь на нее столько всего за день свалилось - врагу не пожелаешь.
  - Правда, мальчики, не надо спорить, - пробормотала Лена и снова заснула.
  - Раз такое дело, давайте я за руль сяду, а вы будете охранять ее друг от друга.
  - Ноу, - рассердился Гулдинг. - Ваш полис задержать, требовать платить, машина моя.
  - Тогда жми и не разговаривай, - потерял терпение Веселов.
  
  
  
   Глава 38
  
  
   Храм увидели издали. На горе, в стороне от дороги, на фоне серого, тяжелого неба, золотом светились купола, увенчанные крестами. Рядом, словно мачта корабля, поднятого волной, появилась и начала "расти" высокая колокольня. Сквозь лес поблескивала новая железная крыша церкви.
  - Поворачивай, - крикнул Веселов.
  Машина пошла по накатанному снегу, обогнала розвальни с детворой. Сани тянула лошадка, пыхтя, как маленький паровозик.
  В ямщике Веселов узнал командира роты. "Как он меня с такой оравой встретит?"
  Остановились, вышли.
  Лошадка "затормозила", забила копытом. Дети притихли и с любопытством уставились на незнакомых людей.
  Отец Владимир в ушанке, тулупчике и валенках лихо спрыгнул, сбросил толстую варежку и поздоровался с каждым за руку, представившись. У Виктора ничего не спросил, не удивился.
  Детвора загомонила, поблагодарила батюшку и, подхватив рюкзачки, гурьбой покатилась по избам, тянувшимся вдоль реки.
  Дом стоял возле храма. Большой, выкрашенный в сочный зеленый цвет пятистенок, с двумя побеленными трубами и летней верандой. Чуть поодаль - сараи, конюшня. За высокой сеткой-рабицей метался свирепый "кавказец", но, увидев хозяина, присмирел.
  Веселов, глянув на огромную морду, похолодел, отошел в сторону и шагнул в ворота последним.
  - Машину можете здесь оставить, а я свою каурую в гараж загоню.
   На высокое крыльцо вышла женщина в телогрейке и сером платке. - Супруга моя, Зинаида Никитична. Прошу любить и жаловать. Принимай гостей, матушка.
  - Вот и славно, - знакомясь, приговаривала хозяйка. - Как раз к обеду подоспели.
  - Товарищ майор, - начал Веселов и смутился. - Вы уж извините за неожиданный приезд, я все объясню.
  - После, Витя, после, - отец Владимир подталкивал всех к столу, который Зинаида Никитична собрала ловко и быстро.
  Батюшка повернулся к иконам и, крестясь, начал молитву.
  - Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою...
  Ели с удовольствием. Хозяева подливали горьковатой, душистой рябиновой водки. Виктор, слегка захмелев, снова попытался объясниться, но священник начал рассказывать о том, как они с женой храм восстанавливают.
   - Зинаида Никитична родом из этих мест, из Будаково. Когда деревни укрупняли, малоперспективные ликвидировали. Вот и Будаково попала в их число. Теперь от нее остался лишь указатель на шоссе да заброшенное кладбище.
  Народ переселился в центральную усадьбу, а дома сожгли, чтобы получить страховку в триста рублей. Схитрили. Место запахали, в храме склад с удобрениями устроили.
  Но теперь совхозы и колхозы исчезли, поля никто не пашет. Земли нам дали. Из той, что признали нерентабельной. Храмом помаленьку занялся. Люди из соседних деревень помогать начали. Но много ли пожилые женщины сделают?
  Договорились с местной властью, что поставим новое село. Приедут жить молодые семьи, в основном, из беженцев, но с условием - каждая семья возьмет на воспитание ребенка из детского дома и пожилого одинокого человека из местных.
  Желающих много. Денег мало. По крохам приходится собирать. Спасибо спонсоры выручают. Пока только три новых семьи поселились. А люди опытные, практичные, сами нашли средства. Купили неподалеку старые дома, объединились, построились, хозяйством обзавелись.
  С Божьей помощью дела идут. Молимся, трудимся, как отцы церкви завещали. Погостите и вы, может, остаться надумаете? - Он лукаво окинул взглядом гостей, задержавшись на Лене.
  Матушка самовар поставила. Лена стала помогать ей.
  - Я, может, и останусь под вашим командованием, - горько вздохнул Веселов.
  Бывший командир понял, что Виктору нужен совет и стал внимательно слушать.
  Веселов рассказал, как попал в фонд, чем занимался, какое задание получил, и что в итоге произошло. Дениса и Михаила назвал близкими друзьями Лены.
  - Мы решили выкупить детей. В Москве нам появляться сейчас опасно. Разрешите на время у вас остаться.
  Святой отец молча теребил бороду. Взгляд у него стал враждебным.
   - Все можно продать. И уголь, и нефть, и лес, но, коли детьми станем торговать, значит, не будет у такого народа завтрашнего дня. Страшно. Все мы в этом виноваты. Господи, прости грехи наши, - перекрестился на иконы.
  Положил свою жилистую, тяжелую руку на плечо Веселова. - Живите, сколько надо, а мы, чем можем, поможем. Звони, вон мобильник, - он кивнул на столик возле окна.
  Голос погибшего Виктора Веселова, мягко говоря, удивил Николая Ивановича Бессмертных. Ведь Юрок совсем недавно победоносно доложил о блестяще проведенной операции. Но Кащей сумел взять себя в руки.
  - Куда же ты пропал, Витя?
  Веселов растерялся и, как бы извиняясь, ответил. - Да, в общем жив, здоров.
  - Лежу в больнице, сыт по горло, жрать хочу, - продолжал развязно Николай Иванович. - Шутка. Рад за тебя. Когда появишься? Помощь требуется? - Бессмертных сверлил свирепым взглядом скукожившегося Юрка.
  - Николай Иванович, женщина, которую пытал Юрок и хотел сжечь в машине, ни в чем не виновата, даю голову на отсечение. Убежала и болтала всякую ерунду по глупости и неопытности. Для фирмы она никакой опасности не представляет. Ей кроме детей ничего не нужно. У меня предложение. Мы хотим выкупить детей, и больше вы никогда о нас не услышите. По-моему, лучшего варианта не придумаешь.
  Николай Иванович сразу сообразил, что это "ниточка", благодаря которой можно выйти на шофера и эту телку, и одним махом, уже наверняка, ликвидировать обоих.
  - Рад, что все обошлось, потому что фирме разборки с милицией совсем не нужны. По поводу твоего предложения. Думаю, мы можем вернуть детей и без денег, но я один такие вопросы не решаю. Перезвони через час.
  - Ну? - Все подались к Веселову.
  - Клюнул, обещает договориться без денег. Рад, говорит. Врет, конечно.
  - Слишком уж поспешно согласился, - батюшка принялся теребить бородку. - Лукав, яко пес. Он без промаха хочет до вас добраться. Ведь через детей ему легче всех накрыть. Сейчас твой Кащей предложит свой вариант. Мы согласимся, но потребуем в качестве гарантии заложника посолиднее. - Прости, Господи, - он перекрестился. - Предлагаю назначить встречу в лесу, где увязнет любая машина. Есть у меня местечко на примете. Усадить посланника с детьми в сани и по узкой дорожке быстро скрыться. Будем уповать на доброту Господа. Молиться и верить, - молвил он.
  Через час Николай Иванович сообщил, что договорился вернуть детей без выкупа. - Называйте время и место.
  - Хорошо, - ответил Веселов, - но нам нужны гарантии.
  - Какие? - Кащей сосредоточился.
  - Мохова должна убедиться, что это ее дети. Мы же должны быть уверены, что вся операция пройдет благополучно. Поэтому детей должен передать один из уважаемых сотрудников фирмы. Он станет для нас кем-то вроде заложника.
  - Заложника? - Обрадовался Николай Иванович. - Гробовщенкин подойдет?
  - Вполне. - Веселов подробно описал, как быстрее и без помех добраться.
   "Наконец-то можно наверняка избавиться от этой троицы. - Кащей был доволен. Он рассуждал так: чтобы ликвидировать всех разом, надо заминировать детей. Тогда и Стасик, и Веселов, и эта полоумная в любом случае окажутся в одном месте. Когда мамаша станет проверять мальцов, вся компания взлетит на воздух, и дело с концом".
   Однако уговорить Гробовщенкина оказалось непросто.
  - Почему я? - чуть не задохнулся он от волнения.
  - Стасик, пойми, такие условия. Нам крайне важно их выследить. А это - единственный шанс. Спугнем, уйдут, и тогда все полетит в тартарары.
  - За безопасность, Николай Иванович, тебе платят, ты этот вопрос и решай, а меня не впутывай, иначе буду просить защиты, - стоял на своем Гробок.
  - Иди, дорогой, выверни тулуп наизнанку. Только ведь наверху никто в твои проблемы вникать не станет. Столько лет на ответственных должностях. В фонде работаешь с первого дня, а не понимаешь, чем нам грозит подобная ситуация. Про нас я не говорю. Мы свое отпрыгали. А дети, внуки? - Он скорбно опустил глаза, сложил огромные кисти рук на животе, как послушный пес лапы. - У меня младший в Англии учится. Думаешь, чуть что, так его Скотланд-Ярд убережет? Да хоть в Испании спрячься, все равно не поможет.
  Станислав Иванович застыл. Под левую лопатку вонзилась "цыганская" игла. - "Может, не случайно он упомянул Испанию? Может, знает, что моя дочь, внучки, идиот зять, а сейчас и жена в Испании? Что уже и гражданство куплено?".
  А Кащей, будто наслаждаясь, тянул. - Это наши олигархи - нашкодили и в кусты. Сколько их в Англии прячется? И плевать они хотели на запросы прокуратуры. Другие в Испании обосновались. В Аликанте на солнышке греются. Даже замок у них есть. Санта-Барбара называется, а я думал это в Америке.
  Гробовщенкин был потрясен. "Знает, подлец, где моя семья. А я считал его дураком и солдафоном. Выходит, недооценил старого КГБиста".
  - Но все-таки, почему именно я? - Станислав Иванович уже понял, что выхода у него нет.
  - Доверяют. Ты человек мирный, спокойный, честный, солидный, порядочный.
  - Спасибо, весьма тронут.
  - Значит, согласен?
  Стасик молчал.
  Детишек зарядил Юрок - специалист по саперному делу. Юлия - тоже специалист, художник-визажист, загримировала одну из новорожденных сестер-близняшек под негритянку.
  Станислав Иванович не знал, что должен передать "фальшивку". Его уверили, что мальчик белый, а девочка черная.
  
  
   Глава 39
  
  
  
  В салоне джипа Гробовщенкин немного успокоился. Мягко, уютно, тепло. Юлия с двумя кенгурушниками, сидевшая рядом, как бы исчезла. Лишь когда машина остановилась и "ласковый" голос Кащея известил. - Дальше пойдешь один. - Станислава Ивановича обуял ужас. Он съежился, затаился.
   Хлопнула дверца, Юлия вышла на дорогу, достала детей.
  Гробок не двигался.
  Кащей вылез и, потоптавшись на обочине, заглянул в салон.
  - Ночь звездная, в Москве такой не увидишь. Но морозец. Ты, Стас, тепло одет?
  Тот ничего не ответил и медленно, ни на кого не глядя, выполз на воздух.
  Свежий, колючий ветер нырнул за ворот дубленки. Пробежал легкой дрожью по спине.
  За джипом стояла иномарка с прикрытием. Через лобовое стекло были видны "светлячки" сигарет.
   "Четверо", - отметил про себя Станислав Иванович.
  - Тут недалеко, - ворковал Кащей. - Последний рубеж - мост. Потом еще метров пятьсот, а там тебя встретит твой телохранитель. Один, - неожиданно серьезно и грозно подчеркнул голос Николая Ивановича. - Ты отдаешь детей и свободен. Мы ждем здесь. Ближе подъехать не сможем, такие условия, не обессудь. Обратно тоже придется пехом. Но погода великолепная, - вздохнул мечтательно, - грех не прогуляться перед сном. Давай, дорогой, с Богом, не задерживайся, - напутствовал по-отечески.
  Станислав Иванович обреченно поплелся вперед. Груз оказался нелегким.
  - Может это не дети? - Остановился, проверил рюкзачок на груди, увидел черную мордашку. Снова двинулся. Становилось все тяжелее. Сердце болезненно заколотилось. Он стал задыхаться, голову распирало, тело обливалось потом. Шел автоматически, мало что различая.
  - Шеф, - вдруг окликнули рядом.
  Гробок вскрикнул.
  Из темноты густых елей вынырнул человек.
  - Витя, - обрадовался Стасик, пытаясь освободиться от рюкзачков.
  Веселов обследовал их, удостоверился, что там дети и потащил начальника за собой.
  - Меня же ждут, - возмутился тот.
  - Подождут. Я вас потом отвезу.
  - Куда? - обалдел Станислав Иванович.
  Подошли к саням, запряженным лошадкой. Рядом суетился высокий мужичок в треухе и овчинном тулупе. Он бережно снял кенгурушники и уложил на сене, как снаряды.
  Гробовщенкина связали и тоже устроили в санях.
  - Витя, что все это значит?
  - Как договорились. Вы у нас побудете в качестве гаранта. А когда мать убедится, что это ее дети, мы вас освободим. Сразу признайтесь, они заминированы?
  - О чем ты, какие мины? - Растерянно произнес шеф. Он приподнял голову и глянул на Веселова. - Витя, получается, Кащей прекрасно знал, что я - заложник?
  - Конечно, он вас и предложил.
  - Ну, тварь, ну, сволочь, - Станислав Иванович червяком задергался на санях.
  - Тихо, тихо, детей да лошадку испугаешь, - мягко упрекнул бородатый "партизан". Так про себя Стасик окрестил высокого мужика.
  Сани остановились возле избушки. "Партизан" осторожно перенес детей. Шефа кое-как усадили на лавку. В домике было холоднее, чем в лесу.
  - Сейчас меня убьют, - твердо решил Гробовщенкин.
  - Витя. За что? - Всхлипнул он и хотел опуститься на колени. - Я ведь ни в чем не виноват.
  - Молчи, сын греха и порока, - цыкнул бородатый. - Никому здесь твоя жизнь не нужна. Не судьи мы тебе, прости нас Господи. - Он перекрестился.
  Станислав Иванович сразу смекнул, что высокий и худой здесь за главного. "Но зачем эти кресты и поклоны? Может это секта?".
  Веселов принес два больших фонаря, стол в избушке осветился.
  - Сидите тихо и не мешайте, - хмуро сказал бывший шофер.
  Отец Владимир снял тулупчик и закатал широкие рукава рясы, обножив сильные, жилистые руки.
  Виктор положил пакет с ребенком на стол.
  - Еще раз спрашиваю, дети заминированы?
  - Господь с тобой, Витя, какие мины? - взвизгнул Гробовщенкин. Там близнецы - черный и белый, я проверил. Живые, нормальные близнецы.
  - Умолкни, - бородатый медленно, как экстрасенс, повел расставленными пальцами над спящим младенцем.
  Стало тихо. Было слышно лишь дыхание лошади возле избушки. Руки опустились. Мягко и нежно, как снежинки.
  - Господи, спаси и помоги, - прошептал мужик, и его пальцы, словно змеи, вползли внутрь. Через мгновение дернулись назад, держа то ли шпильку, то ли крохотный карандашик.
  - Элементарно, но с умом, - проронил, размышляя, командир. - Слава тебе, Господи!
  - Взрыватель? - вырвалось у Веселова.
  - Он самый.
  - Юрка работа.
  - Неглупый парень. Давай второго. Может, там что-то другое? Господи, спаси, помоги, не оставь нас!
  - Господи, не оставь, не оставь, - истово повторял Гробовщенкин, мысленно крестясь и кланяясь. - Он только сейчас понял коварный ход Кащея.
  - Все то же, - в пальцах торчал второй взрыватель.
  Станислав Иванович горячо и искренне молился, хотя не знал ни одной молитвы.
  - А вот и начинка. - На столе появились детские памперсы.
  - Ну что ж, Витя, Кащей хотел, чтобы мы взлетели на воздух? И вы, уважаемый, с нами за компанию. Я думаю, надо его успокоить. И место для этого я знаю отличное. Как ты на это смотришь?
  - Согласен.
  - Тогда поехали.
  Станислава Ивановича знобило. Не от страха, от возмущения. Мучил вопрос: "За что?"
  Ехали недолго. "Главный" достал мобильник. - Матушка, возликуй, прославим Господа нашего Иисуса Христа! Оберег и помог. Детки с нами. Пусть Лена и ее друзья порадуются. Не пугайтесь. Сейчас будет салют во славу Творца.
  Бородатый вместе с Веселовым спустились в овраг, а когда вернулись, Виктор шутливо заметил. - Ну, Станислав Иванович, сейчас нас уволят по собственному желанию "в связи со смертью".
  Сани снова покатились по мягкому снегу. Остановились. Возница слез. Веселов взял детей и приказал шефу лечь в снег. Лошадь привязали к сосне.
  Вокруг вспыхнуло, как днем, и бабахнуло так, будто небо рухнуло на землю.
  Станислав Иванович забился в нервном шоке, зарыдал. Виктор пошлепал его по щекам, до боли растер их холодными ладонями. Сели в сани, каурая весело побежала по накатанной колее.
  Кащей следил за "маршем" Стасика в бинокль ночного видения.
  - Есть, взяли. Отлично, будем ждать. - Когда неподалеку шарахнуло, вздохнул и улыбнулся. - Слава тебе, Господи. Не подвел.
  - Есть, - радостно крикнул Юрий. - Он волновался больше начальника, хотя при минировании еще ни разу не ошибался. На душе стало хорошо, тепло.
  - Молодец, - рука начальника поощрительно легла ему на плечо.
  - Это что! - Не без гордости и бахвальства ответил тот. Я еще не такие "бахи" и "бетховены" разыгрывал. - Запустил двигатель.
  - Предай ребятам - завтра всем отгул. - Кащей зевнул и подумал:
  "Сейчас приму ванну и выпью стакан водки, нет, два в память товарища Гробовщенкина. Погиб геройски, при выполнении особоважного задания. Так и сообщим его родным в солнечную Испанию".
  
  
   Глава 40
  
   Поднялся студеный, пронизывающий ветер. Завидев лошадь, Лена налегке выскочила встретить сани. Зинаида Никитична пыталась
  укрыть ее большим тулупом.
  - Спасибо, - благодарила она, - мне не холодно.
   Подхватила кенгурушники, которые протянул ей Веселов, прижала к груди, заливая слезами радости. Побрела по скользкой дорожке, целуя крохотные личики и приговаривая. - Вы мои, вы мои хорошие. Спасибо, Царица Небесная, спасибо, прости меня.
   В буре восторга на мгновение мелькнули глаза Виктора, и все плохое улетучилось, забылось, прошло. Ведь это он нашел и вернул детей.
  Станислав Иванович почувствовал себя лишним на этом "семейном празднике". "А если они передумают и убьют меня? Не сбежать ли подобру-поздорову? - осенило вдруг". Он стал быстро соображать, как бы незаметно улизнуть.
  Но Виктор, будто разгадав его намерения, все время шел сзади. Только в избе "снял наблюдение". Все обступили маму с детьми.
  - Помолимся! - Призвал батюшка и первым стал на колени перед иконами.
  Станислав Иванович, с замиранием сердца глядя в его согбенную спину, начал тихо и незаметно, короткими шажочками двигаться к дверям. Казалось, хозяин сейчас повернется и гаркнет: "А ты куда направился, раб Божий, скрыться хочешь?".
   Никого он так не опасался, как этого слугу Господа. Что это священник, Гробок понял давно и в душе восхищался. "Надо же, какое прекрасное образование получают в семинарии. С Богом говорить умеет, проповеди читает, на исповеди поучает и в саперном деле специалист. Выходит, у них и военная кафедра есть. И всех пастырей выпускают в офицерском звании. Вот уж никогда бы не подумал". От испуганного возгласа Лены, замер.
  Развернув детей, она обомлела. Михаил, Денис и Виктор наклонились.
  - Девочки! - протянул Веселов. - И обе белые. Ну, Кащей, злобно сверкнул он глазами.
  - Гиде мой черный дочка? - Застонал Гулдинг.
  - А мальчик, мой сын? - Мучительно выдавил Котов.
  Стасик догадался, что и здесь друг Николаша его подставил. "Конечно, тех детей они давно продали. Нельзя медлить". Гробовщенкин, как струйка дыма, выскользнул из дома.
   Холодный воздух обдал жаром пустыни, а огромный, лохматый пес почудился свирепым львом. Но он не растерялся. Упал на четвереньки и что есть мочи забрехал по-собачьи. "Казказец" озадаченно замолк и сел, поджав хвост. Станислав Иванович пулей пересек двор, птицей взмыл у запертых ворот и приземлился на другой стороне ограды.
  Последние пятнадцать лет он мучился артритом. Ногу не мог поднять на стул, чтобы зашнуровать туфли и вдруг такая прыть. Удивляясь, подумал. "Нужда заставит".
  Страшный пес, опомнившись, чуть не рвал стальную сетку.
  За время честной и верной службы хозяину, он никогда ничего и никого не боялся, и вот какой-то двуногий так нагло обманул его.
  Станислав Иванович с ужасом ощутил, что двигаться не может. Силы ушли на прыжок. Впереди высился храм.
  "Ведь они верующие. В церковь, там не посмеют". На четвереньках, еле волоча ноги и опираясь на руки, доковылял до дверей. Открыл огромную кованую створку. В холодной темноте заметил иконостас. "В царские врата, там святое место".
  Потрясенные подменой детей, в доме не сразу обнаружили исчезновение "шефа".
  Виктор схватился первым. Оглядев каждый угол, вышел в сени. На крылечке лежала ондатровая шапка. - Сюда, крикнул он.
  Накинув телогрейки и тулупы, все гурьбой, мешая друг другу, кинулись к нему, вышли во двор и застыли, увидев разъяренного Пирата с оскаленной пастью и вздыбившейся шерстью.
  Только батюшка, не обращая внимания на "сторожа", побежал дальше, но у запертых ворот остановился, огляделся по сторонам. "Куда же он подевался? Неужели перепрыгнул?".
  Пес свирепо бросался на изгородь. Святой отец выпустил собаку, которая мгновенно устремилась к храму. Сомнений не оставалось. Заложник спрятался в церкви.
  - Пират, домой, - скомандовал отец Владимир, а сам вошел внутрь. Перекрестился на иконостас, засветил паникадило. Царские врата были приоткрыты.
  - Не кощунствуй, раб Божий, не оскверняй алтарь, выходи и кайся. Повторяй за мной слова молитвы.
  В ответ послышался шорох, будто мышь пробежала.
  - Господи, вразуми сие чадо несмышленое, - со вздохом произнес отец Владимир и начал читать песнь пятую Канона покаяний ко Господу нашему Иисусу Христу.
  Когда раздались шаги и затеплился свет, Станислав Иванович притаился. "Господи, ради моих внучек, спаси и помилуй, сделаю все, что пожелаешь. Не виновен я". Краем уха услышал слова.
  - Воспомяни окаянный человече, како лжам, клеветам, разбою, немощем, лютым зверем, грехов ради порабощен еси...
   "Молится, молится, а почему молится, а не ворвался и не убил меня. Значит, не смеет. Буду здесь сидеть и никогда не выйду. Но я же умру медленной смертью от голода и холода". - Он представил, как околеет и окоченеет, и его застывший, посиневший труп, Витя и этот поп вынесут на снег, погрузят в сани, отвезут и сбросят, как бревно, в овраг, в глубокую, черную воронку, а сверху даже снегом не присыпят.
  От жалости к себе - горько заплакал.
  Слова молитвы зазвучали громче и отчетливее.
   - Житие на земли блудно пожих и душу во тьму предах...
  Гробовщенкин, не сдерживаясь, разрыдался и завыл из алтаря. - Истинно так, отче. Предах душу во тьму.
  - Утихни, храм не сотрясай, выходи, здесь кайся. Никто тебя не тронет, - ответил батюшка.
  Станислав Иванович медленно выполз, опустил голову и прошептал.
   - Наставьте на путь истины, молю вас и Господа. - Он поднял правую руку, сложил пальцы "горсточкой" и, перекрестившись, приложился лбом к полу. - Спасите, отец духовный, я для церкви, что хотите куплю, отопление лучшее сделаю, как у меня на даче.
  - Глуп ты и суетен, сын мой. Не на торжище ты, а в доме Бога, который все сущее создал. Чем бахвалишься перед ним, раб недостойный? О спасении не тела тленного, а души своей грешной взывай к Богу.
  - Души, души, истинно так. Спасите, батюшка, спасите, - Стасик на четвереньках, шустро, как паук, подбежал к священнику. Что сделать надо, скажите? Я перед всеми покаюсь, пусть простят.
  - Господь простит. - Отец Владимир силой поднял Станислава Ивановича и повел в дом.
  Во дворе их встретил Пират. Грешник вцепился в руку своего покровителя, прижался к нему, как ребенок. Собака сдавленно зарычала.
  - Поведай, как тебе удалось мимо Пирата проскочить?
  - Один Бог знает, - обрадовался Гробовщенкин. Ему показалось, что это хороший знак. "Уже второй раз я был на волосок от смерти и спасся, значит так угодно Богу".
  Внутри все расслабилось, потеплело. И он, уже не опасаясь, вслед за батюшкой вошел в сени.
  
   Глава 41
  
   Заплакал ребенок. Лена подхватила девчушку на руки и, баюкая, подошла к хозяйке. - Матушка, где можно малышку покормить?
  Зинаида Никитична, взяв вторую девочку, повела Лену за перегородку. Ребенок умолк. Ел жадно и серьезно. Ее сестричка тоже начала морщить личико, готовая расплакаться.
  - И тебя накормим. Господи, где же мои дети? Помоги им Царица Небесная. - Она поняла. "Раз передали чужих детей, значит, ее двойняшек уже продали". Слезы навернулись на глаза.
  Матушка попыталась утешить.
  - Ничего, будем молиться. Господь тебя в беде не оставит. За доброту твою и участие. За то, что чужих детей не оттолкнула, приголубила.
  Вернулся отец Владимир.
  Станислав Иванович, сгорбленный, стоял за его спиной, пытаясь укрыться.
  Веселов, Денис и Михаил вскочили, готовые к атаке. Но батюшка остановил их.
  - Раскаялся человек, да и сам не ведал, что обманут.
  - Да, раскаялся, не ведал. За грехи готов понести любое наказание, которое назначит слуга Господа - отец Владимир, - заискивающе произнес Стасик.
  - Не судья я тебе. Бог един судит. Но в моем доме тебя никто не тронет.
  - Спасибо, спасибо, - грешник упал на колени и хотел поцеловать священнику руку, но тот, одернув ее, загремел.
  - Не погань ни себя, ни меня, встань.
  Когда из-за перегородки появилась Лена с ребенком, Гробовщенкин взмолился. - Простите, Бога ради.
  - Смирись, - обратился к ней святой отец. - Велико горе твое, но Господь наш мудр. Не простыми дорогами ведет он тебя. Восславим его за то, что послал нам чад этих в радость. Матушка Зинаида, что с оным даром делать будем? Надо им родителей искать.
  - Да что ж искать? Двух сыновей мы вырастили, внучата уж в школу пошли, значит, нам и быть родителями.
  - Не молоды мы, - вздохнул батюшка, - не надорваться бы.
  - На этих девчушек сил хватит. Посуди, людям условие поставили, чтоб сирот пригрели, а сами?
  - Да разве я против? Только дел много. И храм возродить, и деньги для новоселов искать.
  - Деньги? - живо воскликнул Станислав Иванович. - Да под ваше благородное дело можно такую компанию развернуть, что денежки сами рекой польются. У меня есть некоторые мысли.
  - Ретив ты не в меру, сын мой. Подожди, дойдет черед и до тебя.
   Будь по-твоему, друг мой, - обратился он к матушке. - Окрестим новорожденных сестриц, им уж пора. - Посмотрел на Лену. - Не откажитесь быть восприемницей? Крестной матерью значит.
  - Я с радостью.
  - А сама крещение принимала?
  - Нет, мама говорила нельзя. Она учительница, а папа коммунист, командир корабля, пилот первого класса, - оправдывалась Лена. - А сейчас можно креститься?
  - Нужно в один голос поддержали ее матушка и отец Владимир. - Я и сам в поздние годы крестился, сразу после госпиталя. Пути к Господу нашему у каждого человека свои.
  - Я твоей восприемницей стану, - обрадовалась Зинаида Никитична, а ты - нашим девочкам. А кто из мужчин Елене восприемником хочет быть?
  Все трое, как по команде, шагнули вперед.
  - Крестный отец не может быть супругом своей крестнице, - предупредил священник.
  - Так, хорошо, я - католик. - Денис отступил.
  Веселов и Михаил переглянулись.
  - Я тоже не крещен, - пробурчал Виктор.
  - А мы с Леной заявление подали, - Котов неуверенно попятился.
  - Я могу, - выскочил Стасик. - Я крещен, хотя, сознаюсь, был коммунистом, нечистый попутал. Бабушка моя из дворян, она и крестила. Образок и крестик я до сих пор ношу и никогда не снимаю.
  - И партбилет в заветном месте спрятал на всякий случай? - усмехнулся Веселов.
  - Не суди и не судим будешь, - нравоучительно парировал шеф.
  - Отлично, значит, есть тебе крестный отец, - батюшка снова взглянул на Мохову.
  - Он?
  - Дело твое. Каждый волен в выборе. Я тоже могу быть восприемником. Только вера сильна не мщением, а любовью.
  Лена взглянула на старого, лысого человека, вспомнила, как ворвалась к нему в кабинет и чуть не задушила. "Жалкий он какой-то, фотографии внучек хранит, любит, значит. Может и правда не такой уж плохой?".
  - Хорошо, - согласилась она.
  - Вот и замечательно, - Станислав Иванович вспыхнул, оживился, будто решение это было для него долгожданным подарком.
  - Ох и жучара ты, шеф. Думаешь, родственником станешь, и все враз забудется? Хитер бобер.
  - Зачем ты так, Витя. - Сразу обмяк тот, лицо пошло красными пятнами. - Я ведь искренно, от души.
  Виктор скривил губы, но батюшка опередил его. - Не вольны мы судить, сами не без греха. Создатель наш и Творец рассудит.
  - А можно и мне крещение принять, товарищ майор, то есть отец Владимир? Крестным отцом вас прошу стать.
  - Отчего же нельзя? Решение похвальное. Только вот что, други мои, - бывший командир жестом пригласил Лену и Виктора сесть рядом. - Хотелось бы знать причину вашего решения. - Смотрел на обоих, но обращался скорее к Веселову.
  - Ну, - Виктор пожал плечами. - Крещеным Бог помогает, да и русский я, - пробормотал он и замолчал, не зная, какие еще привести доводы. - Если уж этот сподобился, - кивнул на шефа, - почему мне нельзя?
  - Можно, нужно. Только. - Отец Владимир подумал и, вздохнув, продолжал.
  - Таинство крещения приближает людей к Богу. Но от каждого, кто желает принять крещение, требуется покаяние и вера. Веровать, значит отдаваться ему, бороться против греха. Верующий должен жить не для себя, а для Бога. - Речь батюшки стала пылкой, страстной. - Сын Божий, проливший свою кровь за грехи всего рода человеческого, сделал крест символом высочайшей чести и славы. Мы - истинные последователи Господа Иисуса Христа. В крещении ветхий наш человек должен сораспяться с Христом. - Глаза отца Владимира горели, голос слегка дрожал. - Крещение - есть таинство, при котором верующий должен умереть, да умереть для жизни плотской, греховной и возродиться от Духа Святого в жизнь духовную. Если есть такое стремление - не сомневайся.
  - Понятно, - Веселов нахмурился. - Я, пожалуй, повременю. Можно?
  - Разумеется. Вижу, умом тебя Господь не обидел, понял ты слова мои.
   Батюшка поймал растерянный взгляд Лены. Она покраснела.
  - Может и мне подождать?
  - Вам решать, - с сожалением вздохнул святой отец.
  - Иди-ка сюда, - матушка увела ее за перегородку. - Ты в чем сомневаешься? Речи святого отца тебя смутили? А подумай, ты ведь, как дети родились, будто сама впервые на свет появилась? Потому что в Господа нашего, Иисуса Христа, поверила. Значит, уже была на пути к нему. И принять таинство крещения тебе обязательно надо.
  - Да, я в деревне, у бабы Тани наверно по-настоящему верить начала. Но ведь я же грех совершила.
  - Женщина спасается чадородием, - заверила Зинаида Никитична. - Родила, полюбила детей, страдаешь ради них, значит, раскаялась в грехах своих. А раз так, значит, Всевышний поможет, а Матерь Божья руку протянет. Но только тому, кто слышит ее. Ты - услыхала. Не сладко пришлось, дальше еще тяжелее будет, но ты не сдаешься. Крещение лишь сильнее укрепит тебя в вере. Прими его с радостью, без сомнений и терзаний. Ты - заслужила.
  - Почему же Господь всем людям не прикажет, чтобы не грешили и добрее были?
  - Господь не командир, люди не армия. Человек должен принимать веру как великую благодать. Жить с Богом - счастье, но и труд огромный. Как поступить, каждый решает сам. Если заставлять, принуждать человека, жизнь обернется для него наказанием.
  - Займись пока деточками, а я пойду воду греть. Будем купель в доме ставить. В храме холодно. Я тебе новую рубашку дам.
  - А как своих близняшек сыщешь, снова к нам приезжай, их тоже крестить станем. Мы ждать тебя будем. Найдешь, не сомневайся. Уповай на Него. И что бы не случилось, верь, не отступай. Создатель уже через тебя чудо в свет явил - черную девочку подарил и белого мальчика. Значит, ни за что не оставит.
   "Вот баба Таня обрадовалась бы", - подумала Лена, когда отец Владимир надел на нее нательный крестик.
  - Как слезиночка, - зарделась она, ощутив прикосновение прохладной меди к груди.
  - Истинно, - обрадовался батюшка. - Это и есть слеза Господа нашего Иисуса Христа распятого на Голгофе.
  Веселов, слушая слова бывшего командира, твердо решил. "Найдем детей, обязательно крещение приму".
  Украдкой посмотрел на беглянку Мохову, будто искал ее одобрения и поддержки, и невольно залюбовался на рабу Божью Елену, словно увидел впервые. В белой холщевой рубашке, с распущенными волосами и огромными восторженными глазами она была красива, как ангел.
  Виктор еще сильнее ощутил душевный трепет и собственную значимость, когда, закончив обряд, она обратилась к нему. - Витя, как же дальше быть?
   У Веселова был один вариант, но и тот казался сомнительным.
   Он предложил захватить Кащея и поставить вопрос - или дети, или жизнь.
  - Посуди сам, как ты его захватишь? - вздохнул Станислав Иванович, - у него охрана, как у депутата. По-моему, надо Юлию брать, но только дома, в ее квартире, - продолжал шеф. - Она детей из накопителя передает, значит, с курьерами знакома. Припереть к стене, пусть расскажет, что знает. Надежда небольшая, но попробовать стоит.
  Веселов подумал, что исполнение "операции" целиком ляжет на него, потому что Стасик - помощник никакой, а женихи, телки лопоухие, вообще откажутся.
  Но Михаил и Денис твердо заявили, что готовы помочь ему.
  Отец Владимир назначил Виктора старшим.
  - Дело непростое, - инструктировал он "группу захвата". Нужна четкая дисциплина и беспрекословное подчинение командиру группы. Если каждый станет импровизировать - прогорите.
  Лену решили оставить дома, но она возмутилась.
  - Дети же мои! Как вы не понимаете, что сидеть, сложа руки, и ждать гораздо труднее, чем быть вместе со всеми. Я же изведусь вся.
  Способ разработали простейший - "сантехник".
  
  
   Глава 42
  
   Юлия давно проснулась, но, по случаю выходного, нежилась в постели.
  Звонок в дверь удивил. Трезвонили долго, настырно. - Кого черт принес?
  Разозлившись, она выползла из-под одеяла. Шлепая по полу мягкими тапочками, пошла открывать.
  В глазок увидела тупую рожу с дымящейся сигаретой во рту. Грязная вязаная шапочка сползала на лоб.
  - Кто?
  - Сантехник.
  - Я не вызывала.
  - Соседи вызвали, заливаете, - тип меланхолично зевнул.
  - Но у меня везде сухо.
  - Сухо по самое ухо, - пробурчал субъект. - У вас, гражданочка, труба лопнула, я стояк перекрыл. Короче, или я смотрю, или пошел. Сидите без воды. У меня еще пять вызовов.
  - Сейчас. - Юля надела халат и загремела ключами, открывая дверь. - Только сигарету погасите, - сказала и... замерла.
  В прихожей появились - длинный негр, Веселов, та "девица" и "сантехник". Хозяйку отволокли в комнату, заломив руки за спину. Она настолько обалдела, что не могла ни кричать, ни сопротивляться.
  Плюхнувшись в кресло, Веселов без лишних слов задал вопрос. - Жить хочешь?
  Та поспешно закивала головой.
  - Ее помнишь?
  Снова кивок.
  - Детей ее помнишь?
  - Да, глухо, как простуженная, произнесла Юлия и с ужасом решила. - "Это конец. Мстят. Но почему они живы?". - Вспомнила грохот взрыва в лесу и самодовольный смешок Юрка.
  "Идиот безрукий", - помянула она коллегу "добрым словом".
  - Станислав Иванович привет передает, а девчушки-близняшки уже в новой семье. Родители Кащею благодарны. Поможешь отыскать ее детей - свободна.
   "И только?". - У Юлии отлегло от сердца. "Значит, с меня начали. Я для них самая легкая добыча. К Юрку и Кащею подступиться трудно, но узнать, кто курьер, надо. - Она стала быстро соображать, как действовать в этой ситуации. - Если я выведу их на курьеров, меня тут же укокошат. А они не тронут - Юрок "уволит". Но особенно вилять тоже не придется. Веселов знает, что детей по цепочке передаю я. Как же быть? Надо врать и по возможности тянуть время. Я им нужна". - Юля успокоилась и, претворившись испуганной, начала, заикаясь.
  - Я передаю детей, но, когда мы вернулись в Москву в тот вечер, Юрок забрал у меня малышей и увез. Куда - не знаю. Не убивайте. У меня есть немного денег и украшения из золота, мама подарила, хотите возьмите. Я действительно ничего не знаю, - скорбно опустив глаза, Юлия разрыдалась.
   Лена, встала перед ней на колени. - Помогите, пожалуйста, найти моих дочку и сына, и мы больше никогда не увидимся, - она попыталась заглянуть Юлии в глаза, но та отвела голову.
   На нее, совсем некстати, напал нервный смех.
  - Мохова, не вмешивайся! - Разозлился Виктор. - С ней по-человечески разговаривать бесполезно. Она много знает, но морочит голову, время тянет, продешевить боится. Иди в кухню или я все брошу, и разбирайтесь сами.
  - Хорошо. - В коридоре Лена стала молиться. - Помоги, Царица Небесная!
   Из комнаты доносилось:
  - Гиде мой черный дочка?
  - Говори, куда сына дела?
  - На ремни порежу.
  - Не знаю, не знаю, - Юлия громко всхлипывала.
  Веселов размахивал ножом. Михаил и Денис вцепились с обеих сторон в нее так, что, казалось, сейчас сомнут и скомкают, как подушку.
  Дверь открылась.
  Увидев Лену, Виктор спрятал нож. Михаил и Денис выпрямились.
  - Угрозами вы ничего не добьетесь. Уходите, - тихо произнесла Мохова.
  - Не вздумай развязывать, врет, все знает, - процедил Веселов.
  Мужчины вышли.
  Юлия напряглась. Почему-то эту полоумную она боялась гораздо больше, чем трех мужиков. Скосив глаза, она попыталась разглядеть "мамашу". Та стояла на коленях с закрытыми глазами, губы беззвучно двигались. В руках, сложенных лодочкой, что-то лежало.
  "Молится", - хозяйка растерялась.
  - Девушка, - позвала тихо. - Когда та подняла глаза, вдруг выпалила. - Я других детей достану, тоже грудных.
  - Мне мои нужны. Никто вас убивать не собирается, слово даю. Вот, Матерь Божья. Если обману, она меня не простит.
  - Вы, может, и не тронете, но Кащей точно убьет, он жуткий отморозок. У меня единственный выход - купить паспорт и бежать из России, но денег нет.
  - А сколько надо?
  - Не меньше пятидесяти тысяч долларов.
  - Если вы поможете, мы что-нибудь придумаем. Я буду просить Царицу Небесную.
   "Как же, свалится на меня с неба тюк с баксами, - досадовала про себя Юлия. - Блаженная какая-то, дурочка совсем, а я из-за нее проговорилась. Теперь все вытянут, не скроешься".
  Виктор отворил двери. - Что-нибудь выяснила? - За ним появились Михаил и Денис.
  - Ей деньги нужны, чтобы за границу уехать.
  - Так, хорошо, сколько? - Выступил вперед Денис.
  - Пятьдесят тысяч долларов.
  Гулдинг задумался. - Какой помощь? Если хороший, я составлять договор.
  - Вы серьезно? - Сердце у Юлии радостно забилось. Сбросив маску несчастной жертвы, она перешла на деловой тон. - Я кое-что знаю, но мне в качестве гарантии нужны пятьдесят тысяч наличными.
  - Я дават чек или счет в лубой страна, хотите?
  - Очень хочу, но лучше наличными.
  - Ты, умница, - не выдержал Виктор, - не видишь, с кем имеешь дело? Привыкла с подонками общаться, думаешь, все такие? Он честный американский бизнесмен. Я для тебя не авторитет, согласен, но Денису доверять можно. Или ты помогаешь и получаешь деньги, или найдем другого человека. На тебе свет клином не сошелся.
  Хорошо. - Кивнула хозяйка. - Я расскажу все, что знаю.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 43
  
   Накануне поездки, - начала Юлия, - Юрок разрабатывал маршрут и заранее оговаривал его с курьерами. Он никогда не встречался с ними в одном и том же месте. В условленный день заезжал за мной, и мы отправлялись в накопитель. Забрав детей, следовали по намеченному им маршруту.
   Курьерами были чернокожие муж и жена. Чтобы белые малыши не вызывали подозрений у пограничников, я их гримировала прямо в машине.
  - И моего мальчика вы тоже гримировали? - С грустью спросила Лена.
  - Да, Я тогда еще подумала, какой спокойный ребенок.
   Так вот. В назначенном районе к нам садилась негритянка, и какое-то время мы ехали вместе. Когда останавливались, я передавала ей младенцев, и она шла к мужу. Он всегда ждал ее в машине поблизости от места встречи. Они никогда не приходили вместе. Наверно, в целях конспирации.
  - Кому и куда передавали малышей потом, я не знаю. - Юля перевела дух. - Предлагаю сделать так. Я сообщу вам день и время очередной поездки. Вы ждете у накопителя. Витя, ты знаешь, где это. Потом следуете за нами.
  - Выйди в ванную, - попросил Виктор.
  Юлия подчинилась.
  - Теперь вся операция зависит от нее. - Подвел итог Веселов. - Расскажет Юрку и Кащею, нас в порошок сотрут. Даже если ей заплатить наличными, все равно надежды мало.
  - Так, хорошо, пусть она придумать условия. Мы будем смотреть, как выполнять, - посоветовал Денис.
  Позвали Юлю.
  Когда она вошла, от заспанной, заплаканной и перепуганной дурнушки не осталось и следа. Перед ними стояла милая, слегка лукавая, светлорусая молодая женщина с карими глазами и чуть смуглым цветом лица.
  Высокая, гибкая, пружинистая, она сразу привлекла всеобщее внимание. Заметив это, хозяйка взяла инициативу в свои руки.
  - Я взвесила все варианты. Вы мне не доверяете. Это ясно. Но и ваши гарантии, согласитесь, тоже невелики. Это - лишь честное слово и репутация господина Гулдинга. Из сложившейся ситуации есть только один выход - союз между мною и Денисом.
  - Так, хорошо, союз, договор?
  - Именно. Брачный договор. Мы должны фиктивно пожениться. Только тогда вы получите гарантию, а я - деньги, поскольку об этом будет указано в договоре. Дальше, Господин Гулдинг обязуется уехать со мной в Штаты. Там он поможет мне устроиться, получить гражданство. Потом мы брак расторгнем. Польза обоюдная. Я вас не подведу, а вы меня не надуете.
  Все уставились на Дениса.
  Тот озирался, как затравленный.
  - Фиктив брак? Это плехо, это против закон, это афера, турма. Я не желать муж и не желать эта Джулия.
  - Денис, дорогой, это же временно. Никто не узнает, - пробормотала нерешительно Лена. - Не подумай, я совсем не собиралась тебя использовать. Поступай, как считаешь нужным.
  - Ты хочешь отдать меня другой дженчин? - Завопил Гулдинг, ухватив ее за плечи.
  - Прости, я очень тебя уважаю, но мы никогда бы не смогли стать мужем и женой.
  - Она меня не лубит. - Обратился он в растерянности к Юлии. Его большие красивые глаза были печальными и трогательными, как у доброго, обиженного пса.
  - Тем лучше, - "утешила" хозяйка. - Господин Гулдинг, это ведь ненадолго, - ласково прошептала она.
  Стоя посреди комнаты, Денис медленно вытер слезы, собрался и стал что-то сосредоточенно обдумывать. Потом повернулся к Юлии.
  - Хорошо, я готов. - Было заметно, что принятое решение далось ему с трудом.
  Вся компания бросилась благодарить его. Только Юля стояла в стороне. Когда общая радость утихла, она заговорила.
  - Вы считаете, что я преследую только выгоду и расчет? Ошибаетесь. Я теряю свободу и самостоятельность и нередко буду вынуждена подчиняться чужой воле. С моей стороны - это серьезная жертва.
  - Но чтобы оформить брак надо ждать три месяца, - вмешался Михаил.
  - Взятка и ждать не надо. - Возразил Денис. - Так. Хорошо. Обсудим брачный контракт.
  - Мне кажется, что лучше сделать это без свидетелей, - встрепенулась Юлия.
  - Это не свидетель, а мой друзья, секретов нет. Говорим здесь и сейчас. Они нам помогать. Итак, я стать ваш муж и делать вас гражданка мой великий страна Америка. Это риск и много денег.
  - Ну и... - насторожилась Юлия.
  - Вы, уважаемый Джулия, иметь большой деловой качество и должен меня сразу понять. Вы платить мне пятьдесят тысяч после наш развод. Не иметь прав на мой недвижимость и собственность. А я вам ничего.
  Все переглянулись, думая, что Денис что-то не понял. Все, кроме Юлии. Она внимательно посмотрела на Дениса, улыбнулась.
  - Господин Гулдинг, у вас есть ко мне какое-то выгодное коммерческое предложение?
  - Йес! Вы будет зарабатывать деньги, - Денис лукаво взглянул на нее. - Эндестенд?
  - Я совсем не против, но как?
  - В мой бизнес. О, кей? Я учить и платит вам как сотрудник. Тогда Джулия есть свободный человек с капитал в банк.
  - Господин Гулдинг, да вы просто гений. Прекрасные условия. Я буду прилежной ученицей, вот увидите.
  - Йес, хорошо, - обрадовался Денис. - И прошу сегодня как муж и жена. Я - Денис. Ты - Джулия.
  Когда все успокоились, Веселов предложил обсудить ход "операции". Стараясь понравиться Лене, он выглядел суровым, серьезным и собранным.
  - В первой машине поедут Денис и Михаил. Мы с Леной на Жигулях Юли. Когда курьер выйдет с ребенком на улицу, ты, Денис, заезжаешь вперед и режешь ей дорогу, а ты, Миша, нападаешь на нее. Я тебя подстраховываю. Короче, берем ее в вилку. Младенца не отбирать, он свяжет ей руки. Дальше. Малыша передаем Лене, женщину засовываем в машину и сматываемся. Могут возникнуть непредвиденные обстоятельства или нештатная ситуация. Главное не теряться и действовать организованно. Верю в твое везение, Мохова.
  - Молитву, - тихо возразила Лена и, достав иконку, преклонила колени.
  - Так, хорошо. Надо усем молитва. - Сложив руки и закрыв глаза, Денис зашептал.
  Михаил сосредоточенно смотрел в пол, губы его шевелились.
  Юлия, не долго думая, заняла место рядом с будущим "мужем".
   "Ну, дает", - усмехнулся Виктор, исподлобья наблюдавший за всеми. Сунул руку в карман, нащупал образок Николай Угодника, и, смущаясь, тихо заговорил. - Помоги, дед, знаешь ведь, не для себя стараюсь.
  
   Глава 44
  
  Юрок с Юлией везли ребенка. Две машины с преследователями незаметно сопровождали их. В условленном месте в джип села курьер - красивая, длинноногая негритянка. Немного попетляв, выехали на Садовое кольцо и свернули к Тверской. Притормозили у бульвара, возле чугунных ворот.
  Из джипа быстро и уверенно вышла курьер с малышом на руках и направилась к распахнутой калитке.
  Юрок, поглядывая в зеркальце, ловил момент, чтобы вырулить на проезжую часть и исчезнуть. Скоро плотный поток машин разорвался. Краем глаза заметил, как сначала один, потом второй Жигуленок встали сзади.
   Сработала интуиция. "Надо посмотреть". - Решил он и, вывернув обратно, стал с тревогой наблюдать.
  Юлия, сидевшая рядом, насторожилась.
  Ситуация для "группы захвата" сложилась нештатная. Но Михаил, не раздумывая, ринулся вслед за курьером. Денис поспешил за ним.
  - Сиди и никуда не выходи, - приказал Веселов Лене и выскочил на тротуар, стараясь догнать Дениса и Михаила. На стене дома заметил вывеску - Литературный институт. В окнах корпусов мелькали студенты.
  Двор оказался проходным. Пройдя по территории института, курьер двинулась к противоположному выходу и обернулась. Заметив преследователей, побежала по улице.
  Михаил, Веселов и Денис вылетели на тротуар почти одновременно с ней и метрах в двадцати увидели белый Опель, а рядом - сотрудников ГБДД, проверяющих документы у коренастого негра.
  - Артур, - крикнула женщина. Тот, растолкав милиционеров, подался навстречу.
  - Черт, - в отчаянии вырвалось у Виктора.
  Денис устремился вперед и громким, взволнованным голосом завопил.
  - Так, хорошо. Стоять. Мой жен. Назад. - Нагнав беглянку, сгреб ее в объятия и поволок назад.
  Ошарашенный Артур силился что-то произнести, но не мог. Милиционеры с любопытством, не скрывая улыбок, наблюдали за происходящим.
  - Но это моя жена, моя, - на чистом русском, наконец, вымолвил негр, обращаясь к ним.
  - Ноу, он врать, врать, - надрывался Денис и лихо тащил курьершу, которая, как могла, отбивалась.
  Веселов с Котовым двинулись на подмогу и, взяв в кольцо Дениса и "жену", стали увлекать их в ворота института.
  - Помогите, - растерянно обратился Артур к милиции.
  - Бытовухой мы не занимаемся. - Возразили сотрудники ГБДД. - Документы заберите, они у вас в порядке, и, козырнув, живо удалились.
  Взбешенный курьер, сопя и тяжело дыша, поравнялся возле ворот с похитителями, но сделать ничего не мог, потому что Веселов ухитрился подойти к нему сзади. Схватил негра за подол, натянул куртку на голову, пнул коленом в пах и потащил за собой.
  Зато женщина, бросив ребенка в сугроб, вцепилась руками в лицо Дениса, оставив на щеке алые отметины от ногтей.
  - Ребьёнок, ребьёнок, заголосил он.
  Михаил, оттолкнув негритянку, подхватил кенгурушник. В суматохе попытался освободиться и Артур, но получил от Веселова увесистый тычок под дых.
  - Всем лечь! - Прорезал воздух командный крик. - Дорогу преградил Юрок с пистолетом в руке. - Курьеров отпустить, ребенка вернуть, - он направил оружие на Михаила.
  Тот повиновался и протянул кенгурушник женщине. - Она опасливо приблизилась к нему.
  - На землю, козлы, - взревел "сапер".
  Артур упал первым.
  Юрок матюгнулся. - Ты-то чего повалился, - но не договорил, дернувшись всем телом вверх.
  - Стоять, Интерпол, - у него за спиной, уткнув в затылок зажигалку, выросла Юлия.
  Юрок хотел локтем, с разворота садануть ее по голове, но она увернулась.
  Веселов, пользуясь моментом, кинулся на "сапера" подмял под себя и стал связывать ему руки. Денис кинулся на помощь.
  Курьеры побежали.
  Как вихрь, налетела на них Лена, сбив Артура на землю. Михаил, отдав ребенка Юлии, навалился на него сверху.
  Лена настигла негритянку, но та вырвалась и со всех ног припустилась к гастроному, где толпились люди. Юлия передала ребенка Денису и поспешила на подмогу Лене. Догнав женщину, они втроем упали в проходе магазина. Покупатели поспешно старались выйти.
  Три парня курили возле витрины, наблюдая.
  - Скинхеды негров бьют, - лениво процедил один с длинными волосами в круглых черных очках.
  - Сказанул, - это ж путаны. Делят сферы влияния, - презрительно бросил другой в короткой кожаной куртке и бейсболке.
  - Точно, - поддержал его толстый малый в шапочке с помпончиком. - Пусть катят к себе в Африку и там трахаются. Нечё нашим телкам мешать.
  Подхватив под руки негритянку, Лена с Юлией потащили ее к воротам, где им на помощь подоспел Михаил.
  Курьершу втолкнули в машину, привязав "полицейским узлом" к Артуру. С ними сел Михаил, за рулем - Юлия. Лена с ребенком рядом с ней.
  Во второй машине на заднем сидении под охраной Веселова лежал Юрок, с ног до головы обмотанный скотчем. За рулем - Денис.
  - Так, хорошо, ты бандыт, ударил мой жен Юлия, я тебя не пощадит, - Гулдинг повернулся и замахнулся на Юрка, но, вспомнив, что русские лежачих не бьют, сдержался.
  - Слышь, Витек, чё он гонит? Юлька - его жена и агент Интерпола? - Шепнул Юрок Веселову.
  - Жена и агент в звании полковника, - отрезал Виктор.
  - Ну? - Воскликнул тот и всю дорогу не произнес ни слова и не шелохнулся. Эта новость поразила его больше, чем живые и здоровые после взрыва Лена и Виктор.
  
  
  
  
   Глава 45
  
  Пленников привезли на квартиру Юлии. Закрыв на кухне, обыскали и обнаружили несколько загранпаспортов с визами в Нидерланды. В паспортах было вписано по ребенку.
  Лена, пристроившись в просторном кресле, решила осмотреть ребенка. Он, занимаясь бутылочкой с питанием, вел себя тихо. Был тщательно запеленован и оказался не фальшивым, а настоящим черномазеньким карапузом.
  - Теперь, маленький путешественник, ты никуда не поедешь и останешься дома. - Приговаривала она, раскручивая атласное стеганое одеяльце. Ее переполняла необъяснимая нежность. Казалось, это ее дочка.
  - Замотали, как на Северный полюс, - сетовала Лена, снимая толстые и тяжелые одежки, напоминающие скафандр.
  Большие, не по размеру, памперсы выскользнули из рук и увесисто шлепнулись на пол. Она подняла их, пощупала.
   "Внутри что-то твердое". - Положила ребенка на кровать, подпорола шов, вывернула памперсы. Подкладка из толстого материала была простегана небольшими карманчиками, начиненными камешками, завернутыми в прозрачную мягкую бумагу. Развернув ее, Лена обнаружила кругленькие стеклышки. В остальных вещах тоже оказались аккуратно упакованные камешки.
  - Витя, что это?
  Веселов осмотрел находку. - Денис, посмотри. Может наркотики?
  - Так, хорошо, я думать это алмаз, даймант. Да, гуд даймант - баллас. Сырой. Как это? - Он задумался.
  - Не обработанный, - подсказал Виктор.
  - Да, правильно. Есть другой. По-русски борт и карбонадо. Для бриллиант - плохой качество. Алмаз баллас в Амстрдам обработать и делать настоящий бриллиант. Там ест много специалист высший класс. Значит, ребьёнки везут туда, как это, - он сморщился, - матрешка. Тут - ребьёнок, а там - алмаз баллас.
  - Двойная контрабанда, - подсказал Веселов. - Клянусь, сколько в фонде работал, ничего подобного не слышал. Ты, Юль, в курсе?
  - Нет, может, Юрок что-то знает?
  Они пошли в коридор, толкнули связанного "сапера". Виктор сунул камни ему под нос.
  - Что это? - Спросил тот.
  - А вот ты нам и расскажи, - накинулась на него Юлия. - Только не прикидывайся ягненком. Платили за детей, а они оказывается алмазные. Значит, так вы с Кащеем наживались.
  - Ты чё, полковник, - возмутился Юрок. - Кто наживался. Какие алмазы. С места не сойти, я эти стекляшки впервые вижу. Не надо мне паять эти штучки-дрючки, номер не пройдет. Я - шофер и знаю не больше вашего. Алмазов воще сроду не видел.
  - Ты ж его правая рука, главный подрывник и что, ни ухом, ни рылом?
  - А ты, агент Интерпола, полковник спецслужб, где была? Да развяжите, готов сотрудничать. Только бы Кащея в порошок стереть - он заскрежетал зубами. Гад, грёбаный подставить хотел. Меня за лоха иметь.
   Веселов, взяв горсть камешков, вошел в кухню и показал их курьерам.
  - Узнаете?
   Они занервничали, заерзали, стали переглядываться. Наконец, женщина едва слышно произнесла.
  - Это алмазы. Ее, как прорвало. Она заговорила, не останавливаясь.
  Оказалось, что родились они в России, воспитывались в детском доме. Когда Артур демобилизовался из армии, поженились.
  Он стал работать шофером. Она - медсестрой. Скоро Артуру предложили место в российско-нидерландской строительной фирме. Он стал часто выезжать за границу.
  Как-то намекнули на контрабанду, уверяя, что риск практически исключен. Поставили условие - своих детей не иметь.
  Малыши при перевозке подозрение не вызывали. Они были вписаны в паспорта, и Жанну с Артуром считали их родителями. Кроме того этот "безопасный товар" никто не проверял.
  Алмазы отбирал и упаковывал Кащей. Он же пеленал детей. Сначала Жанна с Артуром опасались. Но ездить приходилось часто, страх постепенно прошел, супруги привыкли. Получив "товар", заказывали по интернету гостиницу в Амстердаме.
  Прилетев, звонили некому Мартину и говорили: "Друзья из Москвы передают вам привет и небольшой подарок". Назначали место встречи. Мартин забирал детей, оставляя взамен большую куклу-негритенка.
  Артур улаживал дела на фирме, получал образцы, проспекты, рекламы новых материалов, и они возвращались в Москву.
  - Где же вы столько кукол держите? - Удивилась Юлия.
  - Я должна их сломать и выбросить, но они такие красивые, - смутилась Жанна. - Многих дома храню.
  - А малышей продают на месте или переправляют дальше? Как их разыскать?
  - Сдают в приют, который сами и содержат. Весь персонал у них на службе. Думаю, кому-то из вас надо лететь в Амстердам, связываться с Мартином и договариваться на месте. Номер телефона я скажу. Кстати, он тоже из России.
  - А загранпаспорта, визы? - Расстроился Михаил.
  - Чего мудрить, - подал голос Юрок, - их паспорта и взять. Там и визы есть.
  - А фотографии?
  - Делов куча. Поляроид есть? - Обратился он к Юлии.
  - Так, хорошо, у нас все есть, - вместо нее ответил Денис.
  - Нет проблем, переклейку смастерим. Я такие ксивы рисовал, Айвазовский бы позавидовал. Гарантия сто процентов.
  - Подождите. Как же белые родители повезут чернокожего ребенка? - Засомневалась Жанна.
  - Можно загримировать, - предложила Юлия. - Детей же я гримирую. У меня для этого все есть.
  - А волосы? - Лена тряхнула золотистыми прядями.
  - Нет ничего проще. - Юлия извлекла из шкафчика "черного барашка" и покрутила на руке. - Замечательный парик из натуральных волос. Примерь, интересно, пойдет тебе черный цвет и завитушки?
  - Посмотрим. - Лена надела. - Ну, как?
  - Класс! - Юрок сфотографирует, оформит паспорта и в путь.
  - А внешние признаки? - Рассмеялся Михаил.
  - Мне, кажется, белых легче отличить друг от друга. А вот негров, китайцев, японцев намного труднее, - предположила Лена.
  - Так, хорошо, - печально вздохнул Денис. Зачем красить? Нужно лететь мне и Хелен.
  - Ну, нет, - Юлия обеими руками ухватилась за него.
  - Исключено, - поддержал ее Виктор. Полетим мы с Леной.
  - Тогда и я с вами, - вмешался Михаил, - мне гримироваться не надо. Неизвестно, как дела сложатся, может там моя помощь потребуется
  - Согласен, - летим втроем, - подвел итог Веселов.
  Юрок и Юлия справились со своими "заданиями" превосходно.
  - Только в пути не умывайтесь и не мойте руки, - предупредила "гример". - По мере необходимости поправляйте краску. Вот, возьми, - она выложила перед Леной несколько ярких тюбиков.
  - Ты стал такой красивый, Хелен. Тепер ты мой систе, а Вик - мой братва.
  - Может и мне перекраситься? - Юля лукаво прищурилась.
  - Ноу, - торопливо возразил Гулдинг. - Должен быть день и ночь. Белый сахар и черный кофе. А вместе - отличный напиток.
  Теперь Лена стала Марией Кузиной, а Михаил и Виктор - Сергеем Гороховым и Николаем Павловым.
  - А как быть с ребенком? - Может, моя мама за ним присмотрит?
  - Да что ты, Лена? Как же вы без детей алмазы провезете? Схема отработана до мелочей, проколов ни разу не было. - Возразил Артур.
  - А зачем туда алмазы тащить? - Юлия, держа на ладони несколько камешков, глядела на них, как зачарованная. - Сколько же они стоят? - Прошептала она, подойдя к Денису.
  - Так, хорошо, здес, возле пять миллионов долларов.
  - Да такие деньжищи лучше разделить и делу конец.
  - Нет, - поспешно замотал головой Артур. Алмазы - главный товар. Без алмазов с вами никто разговаривать не станет.
  - Так. - Денис задрожал. - Джулия, так плёхо, так нельзя. Ты есть мой деловой партнер. Я иметь дело с честный люди. Надо менять привычка. - Он назидательно погрозил ей пальцем.
  - Извини, - залепетала "жена" и тихо вздохнула. - Такая прорва алмазов.
  - А как мы вывезем троих детей обратно? - Засомневался Михаил.
  - Это несложно, - пояснил курьер, - в каждом паспорте записан ребенок. Каждому из вас придется лететь с малышом.
  Теперь технические вопросы. Гостиницу надо заказать из Москвы. Найти свободный номер в Голландии проблема. Лететь самолетом королевских авиалиний КЛМ. Посадка в аэропорту Схипхол.
  До центрального вокзала через каждые 15 минут идет электричка. А от вокзала в любой конец города можно доехать на метро, автобусе, трамвае или такси. Остановки увидите сразу. Они находятся на площади.
  И еще. В Амстердаме в ходу только наличные. Следите за карманами. Воришек пруд пруди. Если на таможне возникнут проблемы, денег не предлагайте.
  Денис и Артур занялись компьютером. Не прошло и часа, как они объявили. - Вылетаете завтра утром из Шереметьева. Гостиница заказана - два номера.
  - Так, хорошо, будем ждать и молиться.
  - Мы тоже будем молиться и за вас и за себя. Я теперь ребенка рожу. - Жанна поцеловала мужа. - Сколько можно в куклы играть? - Артур помолчал. А сегодня исчезнем и никогда больше не увидимся. Дай вам Бог удачи.
  - Слышь, Витек, пистолет возьми, пригодиться, - посоветовал Юрок.
  - Не вздумайте брать его в самолет, найдут. - Предупредил Артур.
  Веселов вернул оружие, но обойму вытащил.
  - Не доверяешь, - Юрок криво усмехнулся, - ничего, я с Кащеем Ивановичем и без "пушки" разберусь, за все алмазные ходки расплатится. А вы, как с ним расчет держать будете? - Обратился он к курьерам и Юлии.
  - Для нас главное - скрыться. - Отрезал Артур.
  - Из моей доли, сапер, можешь взять двадцать пять процентов. - Съязвила Юлия
  - Джулия! - Денис, сложив руки лодочкой, поднял их к потолку. - Грязный деньги. За такой слова я буду тебя штрафовать. Мой жен и сотрудник будет честный.
  Лена созвонилась с матерью. Успокоила, сказав, что задержится на несколько дней. - Не волнуйся и не скучай. - О поездке говорить не стала.
  
  
   Глава 46
  
  В аэропорту, в очереди на контроль стояли несколько темнокожих мужчин и женщин. "Белые негры" встревожились.
  Гулдинг, стараясь поднять им настроение, повторял. - Так, хорошо, спокойно.
   Но пограничники и таможенники пропустили их без единого косого взгляда.
  Михаил, идя на посадку, немного отстал от остальных и стал невольно наблюдать за Леной и Виктором, которые о чем-то тихо беседовали.
   "Кто эта ужасная женщина? - возмущался голос чувства - В ней нет ничего общего с Лёнчиком. Быстрой, веселой, лихо скользящей на лыжах и коньках. А этот жуткий черный цвет кожи и волос. Разве это и есть моя милая, замечательная девочка, моя снегурочка?".
  "О чем ты? Это же твоя любимая женщина, мать твоих детей". - Вмешался голос разума.
  "Да она и не любит меня вовсе", - поднимаясь по трапу, почти равнодушно подумал он.
  В самолете его место оказалось возле иллюминатора.
  Виктор устроился рядом. Лена с ребенком села около прохода.
  Котов предложил ей пересесть, но она отказалась, сказав, что с мальчиком придется часто вставать.
  Когда лайнер задрал нос, набирая высоту, Веселов чуть сжал Лене руку, подбадривая. От этого легкого прикосновения внутри у нее вдруг стало завораживающе тепло. Она смутилась, попыталась освободиться. Украдкой глянула на Мишу. Тот сосредоточенно всматривался в облака и думал о своем. Ее рука так и осталась под широкой, сильной ладонью Виктора.
  Вскоре разрешили отстегнуть ремни безопасности.
  Лена потихоньку выскользнула.
  Навстречу двигались стюардессы, толкая тележки с напитками. Одна - блондинка кукольной красоты. Другая - мулатка с правильными чертами лица и черными, красиво уложенными, волосами. Обе стройные, изящные, длинноногие, как топ-модели.
  Кольнула легкая грусть.
  "Стюардесса!", - крепко прижимая ребенка, подумала Лена и невесело рассмеялась.
  - Вам помочь? - Предупредительно обратилась к ней блондинка.
  - Туалет?
  - Прошу, - мулатка проводила ее. - С ребьёнком помощь надо?
  Акцент напомнил Лене Дениса.
   В туалете Мохова тщательно осмотрела ребенка. Мальчик тихо посапывал. Потом придирчиво обследовала свое лицо, но не заметила ни одного белого пятнышка. Парик, чуть отливая синевой, сидел на голове, как влитой. Возвращаясь на свое место, заметила, что мулатка явно кокетничает с Виктором и Михаилом, которые держали длинные стаканы с апельсиновым соком. Михаил любезно ворковал по-английски, а Веселов расплылся в улыбке. Это особенно резануло Лену по сердцу. Грубовато толкнув девушку бедром, она села и устроила поудобнее ребенка.
  - Вы что желать? - Сладко пропела стюардесса.
  - Ничего.
  - Возьми какой-нибудь сок, вкусно, - позаботился Виктор.
  - Я не хочу, - холодно ответила Лена, нахмурившись.
  - Нас за негритосов принимают без второго слова, - зашептал Веселов.
  А Михаил, наклонившись, радостно сообщил. - Я уж было сдрейфил решил, что вас разоблачили. А оказывается вы теперь среди негров свои в доску.
  Полет оказался долгим. Кроме напитков мулатка предложила горячие блюда. Михаил, не скрывая, с удовольствием любезничал с ней, а Виктор буквально таял под ее взглядом.
   Лена с аппетитом поела, накормила ребенка, но с досадой заметила, что бутылочка с детским питанием опустела. - "А вторую я не взяла. Ничего, скоро прилетим, а там своим молоком покормлю".
  Задремала. Проснулась от резких толчков. Самолет "нырял".
  - Пристегнись, - приказал Веселов, - видно в зону бури попали.
  Пассажиры занервничали, стали вызывать стюардесс. Но по трансляции загремел голос с восточным акцентом.
  - Господа, самолет в руках боевой группы "Сыны свободы". При посадке в аэропорту Схипхол всем оставаться на своих местах. Если власти выполнят наши требования, мы освободим пассажиров. В противном случае - самолет будет взорван.
  Наступило секундное затишье. Потом раздались истерические вопли женщин.
  В салоне разгуливали чернобородые сильные парни, вооруженные пластиковыми ножами.
  - Боже, Царица Небесная, почему? - Прошептала Лена.
  - Сидите тихо, даже глаз не поднимайте, - инструктировал Михаил.
  Веселов застыл в напряжении. - "Николай Угодник, что ж ты натворил, дед?". - Чуть не кричал он.
   "Царица Небесная!", - От напряжения ладонь у Лены вспотела. Она старалась как можно ниже опустить голову, но женское любопытство заставило глянуть исподлобья.
  По проходу, нервно реагируя на каждый звук, шли два смуглых красавца с горящими глазами, держа наготове ножи.
   "Господи, помоги! Ради моих детей, ради этого малыша". - Лена прижала ребенка груди. Карапуз, будто почувствовав ее страх и испуг, завыл, как сирена.
  Террористы подскочили к креслу, замерли, но, догадавшись в чем дело, расслабились.
  - Эй, по-русски понимаешь? Замолчи свой дитя, заткни его.
  - Бутылочку, бутылочку, - зашептал Веселов и успокаивающе заговорил. - Сейчас, ребята.
  Лена сунула мальчику соску с пустой бутылочкой. Он зачмокал, но, обнаружив обман, скривился опять.
  - Цыц, - бандит замахнулся на него ножом. - Заткни свой рот, сопляк не русский. Мамака, дай сиська. - Мамка неосознанно, по привычке задрала свитер, достала грудь. Малыш поймал сосок и с наслаждением зачмокал.
  - Ай, молодец, - хлопнул в ладоши бандит.
  Его напарник резко пригнулся и недоуменно стал переводить взгляд от лица пассажирки к ее груди. Толкнул второго и что-то гортанно выкрикнул. Тот тоже пригнулся и чуть коснулся пальцем груди "мамки".
  Она обо всем догадалась. - Черные руки и лицо резко контрастировали с большой, отливавшей молочной белизной, грудью.
  Бандит выхватил у нее ребенка. Тот залился пронзительным криком и задрыгал ножками. Лена стала сопротивляться и требовать малыша обратно. Второй бородач с силой рванул ее из кресла, уцепился за свитер, задрал его, обнажив белый живот с глубоким пупком. Грубо подтолкнул Лену в проход, вручив плачущего мальчика.
  Веселов попытался защитить ее, но чернобородый мощным ударом оглушил его, разорвал рубашку и в изумлении отшатнулся, узрев совсем не негритянскую кожу. Парни заграбастали всех троих в кольцо и потащили за собой.
  Михаил рванулся на помощь, но в конце салона появились еще два смуглолицых, которые, саданув Котова по голове, поволокли следом.
  В кабине самолета на полу лежали избитые в кровь члены экипажа. Только командир корабля и второй пилот оставались на местах, но за их креслами стоял угонщик с ножом. Бандиты втолкнули двух пленников и Лену с ребенком, громко, наперебой стали объяснять что-то человеку в темных очках с густой курчавой бородой. Худой, маленького роста, он напоминал подростка.
  "Негров" полураздели, а Михаила оттолкнули в сторону к стюардессам. Падая, он сильно ударился затылком о стену и, потеряв сознание, сполз по переборке. Девушки, не обращая внимания на бандитов, начали усиленно "лечить" его.
  Бородатые обыскали Лену и Виктора, забрали паспорта, деньги, мобильные телефоны. Ребенка трогать не стали. Сорвав с "мамки" свитер, мужики с нескрываемым восторгом рассматривали ее. Но старший, нахмурившись, сказал что-то резкое.
  Смуглолицые вернули ей свитер и парик. Приказали надеть. Один из парней подхватил с пола форменный жакет и заставил Лену натянуть и его.
  Мохова вмиг преобразилась, будто сошла с рекламного плаката авиакомпании КЛМ. Яркий, огненно-красный свитер подчеркивал черноту волос и лица. Синие глаза сливались с синевой жакета, ладно облегающего плечи. - "Вот я и стала стюардессой", - с тихой печалью усмехнулась она.
   Главарь, тыча пальцем в Веселова, вопил.
  - Ты кто? Она кто? Дитя кто? Почему стали негры?
   Тот молчал. За что получил очередную оплеуху. Допрос, к счастью, прервался.
  Бандиты, по распоряжению старшего, привели всех чернокожих пассажиров, находящихся в салоне. Стали обыскивать. Женщины испугались. Решив, что их хотят изнасиловать, стали кричать и упираться. Особенно активно сопротивлялась негритянка средних лет. Ее избили. Из разодранной одежды выпал сверточек с купюрами евро. Находка вызвала у бандитов дружный хохот. Тщательно прощупав мужчин, обнаружили деньги у седовласого великана. Один из террористов, вытянув огромную лапищу, схватил миниатюрную стюардессу-мулатку, и попытался задрать ей юбку. Возмущенная девушка с силой въехала ему по физиономии. Тот со злобой и ненавистью ударил ее. Михаил, еще плохо соображая и слегка качаясь, львом кинулся на защиту, громко крича, - Витя, бей их, гадов.
  Веселов давно ожидал удобного момента и мертвой хваткой навалился на главаря. С виду щуплый и хилый, он оказался на редкость ловким и сильным. Виктор долго боролся с ним. Наконец, обхватив за горло, сорвал черные очки и, приставив оправу к глазам, заорал. - Стоять, враз зенки выколю. Но, к счастью, спасать маленького начальника было некому.
  Седовласый негр и негритянка отчаянно бились с бандитами за свои кровные. Остальные чернокожие пассажиры ринулись обратно в салон, но, столкнулись в дверях с "Сынами свободы", пробивающимися в кабину. Завязалась потасовка. Через несколько минут банда была обезврежена. Но только теперь заметили, что второго пилота и командира корабля "охранники" успели серьезно ранить.
  Огромный лайнер стал неуправляем.
  Внизу, как тысячи звезд на черном небе, сияли огни Амстердама. Диспетчеры, ведущие полет, с ужасом следили, как цель на экранах радара поползла в чужой коридор, по которому к ней стремительно приближался другой самолет.
  Одни кричали, срывая голоса, - борт, борт, снижайтесь. Другие спешно переводили встречный на другую высоту.
  Боинг Москва-Амстердам вдруг круто взмыл вверх. Палуба качнулась и люди, стоявшие в проходе, еще не очнувшись от побоев и страха, упали на пол. Паника усилилась.
  - Миша, сделай же что-нибудь, ты же летчик, - тряс Котова Виктор.
  Услышав слова Веселова, стюардессы, ухватились с обеих сторон за Михаила, и потащили в кресло командира корабля, приговаривая, - Майкл, Мишель, спасай, просим.
  Веселов рванулся к ним, но с удивлением заметил, что до сих пор держит в руках "черномора". Долбанув его о переборку, кинул в сторону. Помог Михаилу осторожно вытащить из кресла командира. Девушки принялись хлопотать над ранеными членами экипажа.
  Михаил, оказавшись в привычной обстановке, стал спокойнее, интуитивно сориентировался. Надел ларингофоны, твердо отчеканил:
  - Земля, земля, я борт Москва-Амстердам, ответьте. - Повторил по-английски.
  - Ваши требования выполняются, - услышал в ответ. - Где командир? Что с экипажем? Почему изменили курс?
  - Бандиты обезврежены, - сдержанно продолжал Михаил. - Командир корабля и второй пилот без сознания, остальные серьезно ранены. Я авиаштурман. Ведите меня. Я попытаюсь посадить самолет. - Пробежал глазами по рычагам и приборам, пытаясь вникнуть в показания на индикаторной доске.
  В наушниках несколько секунд молчали. Потом, медленно и четко зазвучал голос диспетчера.
  Последовательно выполняя команды, Михаил почувствовал, что лайнер входит в горизонтальное положение и постепенно снижается. Сквозь разорвавшиеся облака зачернело море с огоньками судов на рейде. Самолет накренился и пошел на гигантский колосс, обрамленный красными светлячками сигнальных огней. Перед глазами штурмана замелькали крохотные яркие точки по бокам посадочной полосы, которая казалась бесконечной и неимоверно узкой. Невозможно было поверить, чтобы махина воздушного судна вписалась в эту "щель".
   Главарь, которого отшвырнул Веселов, очнулся и, улучшив момент, внезапно бросился на Михаила и, что есть силы, стукнул по голове. Виктор быстро скрутил злодея.
  Удар для штурмана мог стать роковым, если бы стюардесса-мулатка не закрыла его собой. Обломок пластикового ножа угодил ей в плечо.
  От неожиданности Котов дернул колонку рулевого управления на себя, и машина с ревом вновь взмыла вверх.
  - Земля, земля, - вновь заревело в ларингофон, - повторите маневр.
  Но еще трижды перед боингом мелькала узкая дорожка посадочной полосы и трижды измученные пассажиры, замирая, ждали спасения.
  
   Глава 47
  
  Первыми в салон ворвались бойцы спецназа и быстро изолировали бандитов. За ними спешили врачи. Они укладывали пассажиров на каталки. По длинному "рукаву" эвакуировали к эскалаторам, поднимали в зал, а оттуда доставляли к машинам скорой помощи.
  Лена лежала на каталке, крепко прижимая младенца. Подняла голову, пытаясь увидеть Виктора или Мишу.
  Над ней согнулся врач и стал надевать кислородную маску, но она, вскочив, закричала.
  - Витя, Миша.
  Откликнулся Веселов. Он растолкал медиков и подбежал к ней.
  - Это моя жена, мы вместе.
  - Да, я жена, жена, - твердила Лена.
  Врачи не возражали, определив "семью" в одну из машин.
  - Мохова, будь наготове. Как только фургон затормозит, смываемся. Я открываю двери, ты за мной, - шептал Виктор.
  Минут через двадцать скорая замедлила ход, пытаясь вырваться из плотного потока машин. Веселов встал, потащил Лену за собой, и они вывалились из задних дверей, прыгнув на капот ближайшего Вольво.
  Оказавшись на земле, лавируя между автомобилями, вышли к красной, велосипедной дорожке, которая отделялась от шоссе невысокими столбиками. Взявшись за руки, быстро помчались по ней. Заметив поворот, Виктор свернул в сторону.
  Горели фонари. От их яркого света ноябрьский вечер казался солнечным утром и найти укромное место, чтобы спрятаться, было невозможно. Лена начала отставать. Виктор забрал у нее ребенка, повесил кенгурушник на спину. Они перешли на скорый шаг, потом остановились.
  - Куда мы бежим? - Спросила Лена.
  - Сейчас выясним. - Впереди сиял щит указателя дорог. - Амстердам - прочитал Виктор. - Значит, мы идем правильно. Надо скорее смыть грим. Полиция разберется с бандитами, найдет наши документы и станет искать негров - мужа и жену с ребенком.
  Обессилев, облокотились друг на друга и только теперь заметили, что вокруг густые хвойные деревья.
  - Настоящий лес. Прямо, как у нас во Внуково, - удивилась Лена.
  - Точно, только больших лохматых собак нет, - пошутил Виктор. - Вонделпарк, - прочитал он на табличке. - Надо здесь отдышаться, осмотреться, привести себя в порядок, парнишку накормить, а потом принять командирское решение. У нас ведь ни паспортов, ни денег. К тому же мы фальшивые негры.
  - Не беда, главное живы и на свободе.
  Парк был пуст. Удобных местечек - множество. Присели на скамеечку возле озера. Лужайки, аллеи, кусты, - все было гладкое, блестящее, вымытое, как на фотографиях в глянцевых журналах или туристических проспектах.
  Вдруг она толкнула Виктора, с испугом кивнув на какую-то фигуру.
   Веселов пригляделся.
  - По-моему это памятник, - с сомнением сказал он. - Только чудной какой-то. Вроде человека-невидимки. - Подошел ближе.
  "Человек" стоял на одной ноге, поднявшись на мысок. Был в пальто, но без головы. В правой руке держал шляпу в приветствии. В левой - футляр от скрипки.
  - Лучше бы встретить живого и узнать, где вокзал.
  - А гостиница? Очень есть хочется.
  - Глупая, кто нас без документов туда пустит и без денег накормит? Давай-ка для начала умоемся.
  Они спустились к озеру, и буквально ниоткуда зарядил дикий дождь со снегом. Закружил холодный ветер, захлестал по лицу иголочками снежной крупы. Виктор расстегнул куртку, укутал Лену и ребенка.
  Она плотнее прижалась к нему, съежилась, затихла. Стало тепло, уютно, приятно пахло. Захотелось, чтобы этот миг никогда не кончался.
  - Смотри, все прошло. - Краску с лица Виктора смыло дождем, на щеках горел красивый румянец. В волосах сединками белел снег.
  - Ты же голову отморозишь, - Лена быстро, быстро начала стряхивать снежинки.
  Веселов, поймав, поцеловал ей руку. Пальцы скользнули по лицу.
  Мохова невольно плотнее прильнула к большим ладоням, смутилась, напряглась, внутри что-то сжалось. Веселов чуть отстранился. Но она, часто дыша, решительно подалась к нему, полные губы чуть раскрылись, в глазах - испуг и восторг. Виктор не удержался, привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы. У Лены слегка закружилась голова, ослабли ноги.
  "Совсем девчонка!" - Это развеселило и позабавило его. - Не пропадем, выкарабкаемся. Ты - везучая да и мне Святой Николай поможет. А еще баба Таня молиться обещала.
  Лена осторожно сняла кенгурушник, пристроила мальчика на скамейке, смыла "маскировку".
  - О, какая вы белолицая, Дездемона, как свежий снег.
  - Вы тоже белее сахара, Отелло.
  Долго хохотали, а малыш, удивленно смотря на них, начал хныкать.
  "Есть хочет". Сообразила Лена. Взяла кроху и, не стесняясь Виктора, начала кормить. Скоро ребенок наелся, успокоился и мирно засопел.
  Невдалеке появился мужчина в плаще и шляпе. Перед ним по дороге змейкой семенила такса.
  - Попробуем узнать, где вокзал, - Виктор опасливо посторонился, пропуская собачку.
  Лена, усиленно вспоминая английские слова, спросила, в какой стороне вокзал.
  - Я, ценрал стейшин, - мужчина вежливо склонил голову и начал бегло объяснять, но скоро сообразил, что его не понимают. Указал себе под ноги и произнес. - Парк Вондела. - Потом махнул направо - Трем немба файв.
  - Данке шён, - поблагодарил его Веселов.
  - Нит тэ данке, тот сикс, - прохожий галантно попрощался.
  - Трем, - усмехнулся Виктор, - а мани на билеты?
  - Витя, пойдем пешком до остановки, а дальше вдоль путей. Только ведь нас в гостиницу все равно не пустят.
  - На вокзале можно найти покупателей. Возьмем, конечно, мелкие и совсем чуть-чуть. - Он замолчал, надеясь, что она поймет, о чем речь. - Ведь без денег мы ничего сделать не сможем. Даже позвонить курьерам, не говоря уже о новых паспортах. А за деньги здесь, как и во всем мире, можно приобрести многое. У нас есть алмазы, значит, будут и деньги.
  - Я не против.
  Виктор повесил кенгурушник на спину, и они двинулись вперед.
  
  
   Глава 48
  
  На остановке трамвая висела карта маршрута. Вокзал - конечная.
  - Пойдем, Мохова, там поедим и согреемся.
  Непогоды, как не бывало. Старые трех-четырех этажные дома стояли так, будто верхние этажи нависали над улицей. Непривычно смотрелись окна без штор и занавесок. Перешли через мостик протоку канала. Дорога повела вдоль набережной. В воде таинственно светились огни домов.
  - Передохнем немного, - взмолилась Лена и стала искать, где бы присесть. Но поблизости не оказалось ни одной скамейки, не было даже парапета или перил. Припаркованные машины стояли, уткнувшись в край берега.
  - Как они ездят? - Ворчал Виктор. - Наверно пачками влетают в воду.
  - А где отдыхают?
  - Стой. - Виктор закрутил головой, глубоко втягивая воздух. - Чувствуешь?
  - Что? - Лена оглянулась. - Грей эйриа, - прочитала она на вывеске. - Кафешоп.
  Из дверей кафе высыпали тощие юнцы и, шумно выкрикивая незнакомые слова, побежали по улице.
  - Неужели не понимаешь? Травкой пахнет.
  - В смысле наркотиками? Зачем тебе?
  - Мне не надо, - досадливо махнул рукой Виктор. - Но там, где курят травку, всегда пасется гнилая публика. Достань камешки, только помельче.
  Он снял кенгурушник. Передал Лене. Она осторожно просунула руку, извлекла алмазы. Ребенок с любопытством проследил за ней глазами.
  Виктор завернул камни в платок. - Подожди там. - Показал на угол узкого двухэтажного дома. - Внутрь не заходи. Если выйду не один, не окликай и не приближайся. - Он неумело перекрестился и пошел к дверям.
  В небольшом зале стоял приторно-пьянящий запах травки. За столиками сидели юные пары. Никто из посетителей не таился и открыто смалил дурь. Это слегка озадачило Веселова.
  - Надо вычислить продавца зелья, - размышлял он и, чтобы не привлекать внимания, подошел к стойке бара.
  Девчушки "сопливого" возраста брали у бармена пластиковые пакетики и, разорвав их, блаженно нюхали, как мышки. Тут же, не отходя от стойки, они сворачивали из папиросной бумаги косячки.
  Виктор совсем обалдел. - "Ну и местечко! В открытую дают отраву и никто не шелохнется".
  Бармен окинул его оценивающим взглядом, протянул меню и сказал что-то по-английски, ткнув пальцем в строчку. Веселов прочитал: "канабис" и понял, что ему предлагают наркотик.
  - Ноу, - улыбнулся он. Тогда бармен кивнул на бутылки разной формы и размера с красивыми этикетками.
  "Да, сейчас неплохо бы принять грамм сто и хорошенько перекусить", - вздохнул Виктор и достал свой товар.
  - Купи, деньги нужны. Мани, вери мани. Торговаться не буду.
  Бармен вежливо склонился над камешками, понюхал.
  - Это алмазы из России, якутские, купи, - уговаривал Веселов.
  - Моску? - Протянул бармен. Пожал плечами, поспешно отстранил носовой платок и указал на двери. - Плиз.
  Веселов понял, что надо подчиниться. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
  "Старнно, - думал он, - наркоту продают полным ходом, а выгодно купить алмазы не желают. А еще говорят, что Амстердам - столица драгоценных камней".
  На улице махнул Лене. По его удрученному виду, она поняла, что сделка не состоялась.
  - Не берут, - буркнул Веселов, - пошли, что-нибудь придумаем. - Почти бегом зашагали прочь.
  - Пробачьте, панове, вы туристы з Москвы? - Перед ними, как из-под земли вырос привлекательный мужчина небольшого роста в красивом шерстяном пальто и мягкой шляпе.
  Виктор остановился. Подавшись вперед, заслонил спутницу. Отрицательно качая головой и делая вид, что не понимает незнакомца, он стал соображать, откуда возник этот тип
  - Извините, панове. Я з Польши, Януш. Учился в Москве. Москва дуже красиво място. Особенно пенктны паненки, - он с обаятельной улыбкой глянул на Лену и деликатно попытался остановить их.
  - Зараз, я мешкаю у Амстердаму. Торговля, малый гендель. Драгоценные камни, бриллианты. Да, свой склеп, магазин по-вашему. - Он дружелюбно поклонился.
  Веселов хотел обойти настойчивого поляка, но тот, понизив голос, продолжал. - Проше, я не хотел вас пугать. Я честный, порядочный человек, никаких дел с полицией не маю. Я желал пропонувать добжим турыстам перщёнки - серьги с бриллиантами. Разумиете? Дуже, дуже за дешево. Хоть взгляните. Вашей пани будет ладно.
   Он буквально затолкал Виктора за угол дома. Извлек из кармана плотный футляр, раскрыл его. На черном бархате лежали изящные серьги и колье с камешками, которые от света брызнули голубоватым пронзительным пучком, как миниатюрные молнии.
  - Ноу, экскюз ми, - залопотал Веселов и потащил Лену за собой.
  - Пробачьте, панове, пробачьте. Я всегда в кафешопе. Только скажите, я зараз буду тут. До видзенья, панове, до видзенья.
  Смешавшись с толпой, Виктор огляделся по сторонам. Но никому до них не было дела.
  Несмотря на поздний вечер, туристы шумными толпами прогуливались по набережной, сверкали вспышками фотоаппаратов, и, задрав головы, возбужденно обсуждали затейливые фронтоны узких домов, негромко смеялись.
  - Ты поняла? Его бармен из кафешопа послал. Я же говорил, где наркота, там и беззаконие, - довольный собою, констатировал Веселов. - Значит, клюнули, родимые. Сейчас мы камешки превратим в наличные, - радостно потирая ладони, продолжил он.
  - Не надо, Витя, сам же говоришь беззаконие. А если они специально? Заманят куда-нибудь, побьют, а камни отнимут?
  - Обижаешь, Мохова. Меня вот этот карлик побьет? - Он поморщился с пренебрежением. - Может он и полицейский тихарь, но какой у нас выход, предлагай. Молчишь. Так вот. Стой и жди. А лучше спрячься за дом и не вздумай идти за мной. И вообще, почему у тебя нет привычки слушаться? Я же дело говорю.
  - Так, - Лена сконфуженно пожала плечами, потупилась.
  - Дуреха ты, детский сад. Это тебе не Дениса ящиком лупить. Я сам выкручусь. - Он поцеловал кончик ее носа. Усмехнулся. - Ну, молись, везучая, - скрылся в дверях кафешопа.
  Она, крадучись, пробралась поближе, чтобы видеть крыльцо. Каждый раз, когда люди выходили, пряталась, дрожа от волнения.
   "Господи, Царица Небесная, помоги ему, помоги, ну, как нам быть? Как?".
  От нетерпения вышла из "укрытия" и направилась в сторону кафе, но Виктор легко и бодро выпорхнул оттуда и зашагал к ней.
  Сердце радостно забилось. "Спасибо, Царица Небесная", - выбежала навстречу.
   - Я где ждать наказал? - Накинулся он в шутку. Лихо обнял ее и ребенка, увлек за собой. Несколько раз оглянулся, будто боясь погони. - Смотри, - показал пачку незнакомых денег. - Евро. И это только полцены, точно. Видел я таких пройдох, знаю. Ну да ладно. Зато теперь жить можно, - взахлеб тараторил Веселов.
  Лене передалось его ликующее настроение. Теперь, казалось, все у них получится.
  
  
  
   Глава 49
  
  
  - Бежим, трамвай, - воскликнул, сияя, Виктор, и они со всех ног бросились к вагону. Заскочив в передние распахнутые двери, Веселов сунул водителю чуть не всю пачку денег. - До вокзала.
  - Централ стейшин, - поправила Лена.
  Водитель любезно кивнул, достал проездные и что-то объяснил. Они ничего не поняли, но поблагодарили.
  Лена заметила специальное место для матери с ребенком и удобно расположилась на нем с мальчиком.
  Дорогой Виктор взахлеб рассказывал, как вошел в кафе и, не успел рта раскрыть, как увидел перед собой Януша. Посидели за чашечкой кофе, и сделка состоялась. - Он все пытал, много ли у меня таких камней. Я заверил, что больше нет. А он. - Если еще достанете, приходите. - Веселов очень точно изобразил поляка.
  - Может у него и паспорта можно купить?
  - Все можно, были бы деньги.
  - Еще? - Лена замолчала. - Так мы все камни продадим. А дети?
  - Ты же сама говоришь - паспорта. А на что купим? Еще ведь и обратные билеты на самолет нужны.
  - Хорошо, только тратить надо поменьше.
  - Отлично. Будем ходить пешком и есть черный хлеб.
  - Нет уж, - Мохова пождала губы, поиграла глазами. - Знаешь, я бы сейчас, наверно, съела целого жареного барана.
  - Вот в ресторане и закажем.
   На площади, перед огромным зданием вокзала, украшенным циферблатами часов и больше похожим на старинный замок, на них обрушился шквал звуков, суета и сутолока. Гремели барабаны, пели скрипки, изо всех сил старалась шарманка на колесах величиною с грузовик. Вокруг слонялись толпы разноликого народа. Показалось, что попали на митинг. Потом догадались, что здесь проходит фестиваль музыки.
  Виктор машинально сжал деньги.
  - Обними покрепче нашего алмазного кроху. Уверен, здесь карманников больше, чем их жертв.
  Пробившись к вокзалу, нашли кафе, но там, кроме напитков ничего не оказалось.
  - Спроси, где можно нормально и недорого поесть.
  Женщина средних лет внимательно выслушала нестройные фразы Лены. Но не поняла ее и решила, что красивая блондинка с ребенком на руках попрошайничает. Открыла сумку и достала кошелек.
  - Ноу, я вонт ресторан. - Замахала руками Лена.
  - А ю турист? - Незнакомка приветливо закивала и указала на узкую улочку. - Спуй страт, "Кеукен", гуд ресторан.
  Идти пришлось недолго. Над входом красовалась вывеска - "Кеукен ван 1870", а за стеклом табличка: "Нирландс Дис". Они переглянулись.
  - Может, мест нет? - Предположил Виктор.
  - Давай все-таки зайдем, очень вкусно пахнет. - Лена толкнула дверь.
  В небольшом зале увидели массивные старинные столы и крепкие деревянные стулья. Учтивый хозяин посадил их за столик возле окна.
   Рядом, на длинную решетчатую подставку с колесиками положил ребенка. Лена наклонилась над малышом. Он высунул ручки, и, перебирая пальчиками, улыбался.
  Подошел официант подал меню. - Плиз, ту суп и мясо. - Кивнул ему Виктор.
  Тот забрал меню и невозмутимо стал перечислять: томатен суп, хаше, стампот буренколь. Хаахсе блюф, каас?
  - О, кей, - кивнул Веселов, - тащи все.
  - А что он сказал?
  - Не переживай, Мохова, разберемся. Не отравят же.
  - Харнелен коктейль - нирландс дис. - Снова предложил официант.
  - Лучше водочки да, Лена?
  - Нет, мне коктейль.
  - Плиз, рашен водка, коктель.
  Коктейль оказался креветочной закуской. Каас - сыр Гауда, отливающий янтарем. После сырой, холодной улицы порадовала густая похлебка из помидоров на крутом мясном бульоне. На горячее подали самое обыкновенное азу с обжаренным картофелем, но называлось оно - хаше. И еще поставили горшочки, в которых оказалось овощное рагу с копченостями, но все было так проварено и протерто, что больше напоминало пюре. К золотым пончикам принесли сладкий душистый соус в широкой чашечке. Лена была в восторге.
  Осилили почти все. Официант улыбался, довольный.
  Когда вышли, Лена показала на табличку. - Теперь я знаю, здесь написано: "Нидерландская кухня". Мне понравилась. Села бы сейчас возле канала и уснула, - вздохнула она и вдруг встрепенулась, увидев в окне напротив нарисованные кружочки мороженого.
  - Витечка!
  - Ты что, Мохова, - испугался тот.
  - Там мороженое, - глаза с мольбой глядели на него.
  Виктор развеселился. - Мороженое любишь?
  - Спрашиваешь!
  - Так в чем же дело? Вперед!
  Через несколько минут они уже сидели за хорошеньким столиком, ели разноцветное мороженое и запивали горячим кофе.
  Отведя душу, Лена остановилась перед кафе, внимательно рассматривая вывеску.
  - Тофани-Росси, - надо запомнить.
  - Зачем? - Виктор едва сдерживал смех.
  - Как зачем? - Она удивленно посмотрела на него, и, махнув рукой, громко рассмеялась.
  Вернулись к вокзалу. И опять оглушила музыка и снова, как гром среди ясного неба, налетел снег с дождем, закрутил, захлестал и укрыться от него было некуда.
  - Бежим, - забрав ребенка, крикнул Виктор и ринулся под крышу. - В любой стране вокзал - это дом бездомных, последняя надежда скитальцев и нищих, - отряхивая снег, философски заметил он. - Но мы не нищие и спать в этом прекрасном месте не будем. Здесь обязательно должна быть контора по гостиницам.
   И действительно, на одной из платформ стояла длинная очередь в офис с тремя V.
  Среди разноликой публики безошибочно узнали соотечественни- ков. Парень и девушка о чем-то спорили. Увидев незнакомого мужчину, насторожились, но, когда Веселов заговорил, обрадовались и наперебой стали объяснять, что дешево и с экзотикой можно переночевать в кемпинге. От города недалеко и свежий воздух.
  Девушка открыла путеводитель.
  - Расположен в парке. От вокзала автобусом. Водителя попросите, чтобы остановил в кемпинге. У вас нет путеводителя? Возьмите, мы с мужем опытные и запасливые. Берите, на русском языке.
  - Живем, Ленок, - листая толстые, блестящие страницы, радовался Веселов. - Даже разговорник есть.
  
  
   Глава 50
  
  Домик в кемпинге оказался удобным и уютным. Здесь, как в гостиничном номере, стояли две кровати со столиками. Большой светильник, батарея отопления, кресла, ковер и еще много разных нужных мелочей. Воздух, пахнущий хвоей, был на уровне хорошего курорта. Рядом - душ, автостоянка.
  - Витя, я в душ.
   Лена долго наслаждалась горячими, упругими струями воды. В голове метались эпизоды прошедшего дня.
  - С легким паром, - приветствовал Виктор. - А мы с малышом уснуть успели. - Ба, кроха, посмотри, какая у нас красивая мама.
  - Как в раю побывала, - покраснела от смущения Мохова. - Он не плакал, есть не просил? - Ощутила легкое возбуждение. Близость Виктора, тепло, уют кружили голову.
  - Обижаешь, я с двумя прекрасно ладил, даже баба Таня похвалила.
  Ребенок начал капризничать.
  - Есть просит, - забеспокоилась Лена, но достать грудь в присутствии Виктора почему-то застеснялась. - Ты в душ не пойдешь?
  - Пойду. - Он опустился рядом с ней на колени и начал развлекать малыша. - Не кричи, сейчас мамочка молочка даст. Я, между прочим, дело прошлое, близнецам свою грудь "вскормил". - Рассказал, хвастая, как ночью успокаивал детей по методу Ельцина.
  Они смеялись вместе, а ребенок продолжал хныкать.
  - Да накорми ты его!
  - Хорошо, только ты иди, - краснея, выпроводила его Лена.
  Управившись с мальчиком, легла в постель с чистым бельем. Погасила свет, пытаясь уснуть. Но за стеной молодежь распевала песни, девушки громко смеялись.
  Вздрагивая от каждого шороха, она думала о курьерах, о детях, но мысли невольно возвращались к Виктору. Почувствовала, что каждой клеточкой желает его. Сильно, остро, даже застонала. Хотелось ощутить его тепло, запах кожи, волос.
  "У меня никогда такого не было, - подумала вдруг. - Ни с Мишей, ни с Денисом".
  Когда Веселов вошел, съежилась. Чуть зазнобило. А он, раздеваясь, что-то напевал под нос.
  - Ленок, спишь? - Тихо скользнул в постель. Легко, почти незаметно прикоснулся к ее лицу, нежно поцеловал плечо.
  Она обхватила его руку, прижала и целовала, целовала.
  Виктор обомлел, не ожидая такой лавины, и, не владея собой, отдался на волю судьбе.
  Потом долго лежали в ночи.
   "Вот теперь я действительно его жена". - Подумала Лена.
  Виктор, тяжело вздохнул.
  - Что так грустно? Тебе со мной скучно?
  - Да ты что, Мохова, мне еще никогда, ни с кем не было так хорошо.
   Он набросился на нее, зарываясь лицом в груди, покусывая губами тело, бодая, как маленького ребенка, щекоча пальцами, дурачась.
   Показалось, что, гоняясь по Москве, подстерегая в деревне, спасая из горящей машины, он долго и упорно добивался ее, и вот - награда. Она - в его власти - нежная, любящая, преданная.
  Но назойливая мыслишка, как прилипчивая муха, кружила и кружила в голове. - "Пять миллионов -уму непостижимо!".
   Раньше Виктора волновали дети. Маленькая шоколадка и беленький мальчик. "Летим, отдаем камни, забираем малышей. Но сделка с Янушем осветила все по-новому. С хорошими ксивами, да с этими миллионами в любой стране можно жить без проблем. Австрия, Швеция, Швейцария. Что ей дети? Еще нарожает. Хотя бы от меня, я с радостью. - Он не знал, как с этим разговором подступиться к Лене. - Оглашенная ведь, ничего кроме своих двойняшек не видит и не хочет видеть. Не бросишь же ее. Я же не отморозок какой-нибудь. Она мне, как друг боевой. Столько пережили вместе".
  - Давай спать, завтра обдумаем, как действовать дальше.
  - А что думать? Позвоним, скажем пароль и все. Они ребенка забирают, а куклу оставляют.
  - Правильно, мальчишку забирают, а твоих близняшек не привозят.
  - Но ведь мы же и алмазы отдадим. Договоримся и привезут.
  - Детский лепет. Ты, Мохова, наивнячка, каких свет не видывал. Сама посуди, с кем мы имеем дело. С международной мафией по торговле детьми, крадеными алмазами, а может еще оружием и наркотиками. Мы ведь им канал перевозки детей и драгоценностей завалили. Они нас утопят, благо здесь вода кругом.
  - А зачем им нас убивать?
  - Святая простота, мы же свидетели, свидетели преступления!
  - Ну, если ты боишься, я сама позвоню.
  - Да никого я не боюсь. Но вся наша затея на деле оказалась глупостью неимоверной. Сразу хорошенько не подумали, полетели, сломя голову. - Он не решался сказать ей, что о детях надо забыть и бежать. Радоваться, что они свободны и богаты.
  "Ладно, может у нее завтра голова прояснится, и она все поймет".
  - Мохова, скажи честно, тебе со мной хорошо?
  - Да!
  - Тогда давай завтра обвенчаемся.
  
  
   Глава 51
  
  Казалось, всю ночь не сомкнули глаз, а проснулись рано. Веселые, бодрые. Долго лежали, нежились, лаская друг друга. Лена спохватилась первой.
  - Надо же что-то делать. Может в полицию заявить?
  - Да ты не успеешь порог переступить, как за решетку угодишь. Кто мы такие? Нелегалы. Контрабандисты детей и краденых алмазов. В лучшем случае в Москву вышлют.
  - Почему контрабандисты? Все честно расскажем, алмазы отдадим. Пусть нелегалы, но мы же приехали не торговать детьми, а наоборот, хотим их забрать. Не я их украла, а у меня украли.
  - Тихо, тихо, - начал раздражаться Виктор. - Все слышно. Запомни, наши слова - не доказательство. Даже если полиция выйдет на Мартина, все равно эта шайка-лейка от всего открестится, а ты будешь виновата.
  - Ладно, Витя, я в душ пойду, а там решим.
  Оставшись один, Веселов тупо смотрел в стену. "Может обмануть? Сказать, что звонил Мартину, а ей наврать, будто детей уже продали. Нет, эта оглашенная кинется искать курьера и тогда... страшно подумать. Надо взять часть камней и дергать подобру-поздорову. Нет. - Вспомнил ночь, утро. - Я ведь, кажется, люблю ее и давно. Тогда нечего голову морочить, надо добывать малышей, и в Россию, жить и радоваться. - Но "черные мысли" не давали покоя. - Детей никто не отдаст. Попадем, как кур во щи. Зачем гибнуть? Близняшки? Я их тоже люблю. Но их же не вернешь. А деньги в руках. Пять миллионов. Вот и выбирай - или пропасть за ломаный грош, или с кучей баксов жить не тужить. Нет, она не согласиться. - Виктор напрягся. - Сейчас вернется, и все пропало. Оглашенная ведь".
  Лихорадочно раскрутил одеяльце, пальцы пробежались по кенгурушнику, сорвал памперсы. - Тихо, - погрозил он мальцу, который проснулся и удивленно таращил глазки.
  Забыв накинуть куртку, выскользнул из палатки. Холодный воздух взбодрил.
  На дорожке заметил Лену. Навстречу ей двигалась молодая пара, заслонившая его. Юркнул в противоположную сторону. Пригибаясь и прячась за домиками, ужом проскочил дальше и затерялся среди одинаковых бунгало.
   "Прости, Мохова, но с тобой каши не сваришь. Жаль тебя, конечно, но ты везучая, не пропадешь. А дети? Новых нарожаешь".
  В горле все пересохло. Хотелось пить. Свернув с дорожки, припал губами к влажным от росы веткам, стал с жадностью облизывать их.
  Не найдя Виктора, Лена удивилась. Но, заметив куртку, решила, что он вышел. Поспешила к ребенку, который активно размахивал руками и покрикивал. Подумала, что в городе надо купить ему новое белье, а камешки сложить в мешочек.
  Малыш наелся и заснул. Время шло. Веселова не было. Лена забеспокоилась. "Простудится, пойти поискать? Надо ребенка завернуть". Взяла одеяльце, памперсы. Алмазы исчезли. Сомнений не оставалось, Виктор сбежал.
  Несколько часов просидела, уткнувшись лицом в его кожаную куртку. Злости не было. Наоборот, почувствовала жалость. Как к родному, близкому человеку, попавшему в беду.
  "Нужно денег раздобыть, купить карточку для телефона. Пойду на вокзал. Разыщу русских туристов, попрошу взаймы. Помоги, Царица Небесная". - Уложила ребенка в кенгурушник, надела куртку Веселова.
  Долго петляла по ухоженным дорожкам, и, наконец, попала в район жилых домов. Достала из кармана путеводитель. Ориентируясь по карте, нашла простой путь. До реки Амстел, дальше к устью, которое терялось в центре старого города. Там по улице Рокин, через главную площадь Дам к улице Дамрак, а по ней к вокзалу. За главный ориентир взяла мост, который назывался Магере-Брюг.
   Брела, не глядя на замечательные здания вокруг. Только ветряная мельница на секунду привлекла внимание. Погода резко менялась. То дождь хлестал, то проглядывало солнышко. По пути попадалось множество мостов, но один широкий, с двумя башенками заставил остановиться. На фоне серого, пасмурного неба он, как рождественская елка, сиял гирляндами огней. Картина была неожиданной, потрясающей.
  Лена по-английски обратилась к молодому человеку на велосипеде, который притормозил возле нее, пропуская автобус.
  - Извините, это Магере-Брюг?
  - О, ес! - Велосипедист, жестикулируя, охотно заговорил, расхваливая достопримечательности Амстердама.
  На площади Дам растерялась, не зная, куда повернуть. Радостные, счастливые лица туристов раздражали. Вышла к королевскому дворцу. Обойдя его, попала на спокойную и немноголюдную часть площади, где уютно примостилась церковь с высокими окнами и циферблатом солнечных часов.
  Войдя через резные двери, смешалась.
  Стояла торжественная тишина. Икон не было. Показалось, что попала в огромный концертный зал, где вдоль стен слева и справа тянулись ряды темнокоричневых деревянных скамеек с резными спинками. С потолка спускались многоярусные стеклянные люстры со свечами. Но самым главным украшением был орган.
  Хотела выйти, но невидимый органист тронул клавиши. Музыка заворожила, околдовала. Высокие и низкие, мягкие и резкие тона, соединяясь, сливались в торжественную и трепетную мелодию. Лене почудилось, что она погрузилась на дно океана, наполненного глубокими, сильными и нежными звуками. Ощутив необъяснимый душевный подъем, вдруг подумала, что это Матерь Божья говорит с ней.
   "Господи, Царица Небесная, спасибо".
  Возбужденная, вышла из храма. Поклонилась, перекрестилась.
  Сомнений не было. Богородица дала знак - все будет хорошо. Вспомнила о Викторе. Сжала губы, чтобы отогнать слезы обиды и горечи:
   "За что он так? Я бы и сама отдала ему алмазы. А детей все равно найду".
  Вокзальная площадь снова оглушила. Со всех сторон неслись то стройные ритмы Африки, то тонкие звуки скрипки, то строгая гармония аккордеона.
  Лена огляделась, прислушалась. Туристов из России не было.
   "Что же делать? Нужны-то ведь копейки", - досадовала она.
  Время подходило к полудню. Ребенок напомнил о себе. Отыскала крытые платформы. Над ними высились огромные черные, ажурные, перекрытия. Строгие и красивые. В стороне от толпы, нашла уютное, чистое местечко. Расположилась поудобнее и стала кормить малыша.
  Мимо проходила девушка. Остановилась, улыбнулась и что-то залопотала по-нидерландски, показывая на ребенка.
  - Это мой сын. - Насторожилась Лена.
  Девушка поняла и, прижав ладонь к груди, назвалась, - Эсме.
  Мохова по-английски объяснила, что она русская, что деньги у нее украли, что ей срочно надо позвонить. Эсме сочувственно покачала головой, потом, схватив ее за руку, решительно приказала, - Ком он!
  Привела в бар с вывеской "Шейкес", где на зеркальных полках стояло множество фруктовых коктейлей и соков из земляники, малины, киви, смородины, манго, бананов, апельсинов, ананасов. По желанию посетителей соки или коктейли исчезали в хитроумных приспособлениях и, приправленные ароматными травами, йогуртами, сливками, превращались в диковинные разноцветные смеси.
  Эсме что-то сказала бармену, и перед Леной появились три стакана с розовой, зеленой и молочно-янтарной жидкостями. Она попробовала и не могла оторваться. Выпила все, закусив бубликами, похожими на сушки. Возле кафе увидела ярко-зеленую телефонную будку, снова начала объяснять, что ей необходимо позвонить.
  - Йес, - Эсме опять куда-то потащила ее, повторяя, - ат хоум. - Прыгнули в трамвай, проехали несколько остановок.
  Вышли недалеко от набережной и оказались среди современных многоэтажек, где было тихо, пустынно и чисто. Жила Эсме в небольшой квартирке на третьем этаже. Она не знала, куда усадить гостью, принялась готовить кофе, чай, достала яблочный пирог.
  - Мне только позвонить, - повторяла с нетерпением Лена.
  Неожиданно пришла женщина постарше. Увидев Лену, удивилась, но поздоровалась и представилась - Мариам.
  Отведя Эсме в другую комнату, стала что-то объяснять ей. Та бурно возражала. Наконец, они вернулись и попросили понянчить малыша. Качали его, ласково ворковали.
   Эсме достала мобильный телефон и с кем-то поговорила.
  - Эсме, гив ми, плиз, - обрадовалась Лена, указав на телефон. Но та спрятала мобильник и стала умолять ее немного подождать.
  Вскоре явился стройный, худощавый молодой человек выше среднего роста, с мужественным, красивым лицом, ямочкой на подбородке и длинными бархатными ресницами.
  - Анатоль, - представился он по-русски. Не бойтесь, Эсме и Мариам хотят вам помочь. Какие у вас трудности?
  - Я хотела позвонить знакомым. У меня на вокзале украли деньги и документы, я туристка.
  Анатоль скептически улыбнулся. - Мне кажется, паспорта у вас нет и в Нидерландах вы нелегально. Возможно, вас обманули, обещая устроить в бар или фотомоделью, а попали вы к сутенерам.
  - Нет, я туристка, выпустите меня.
  - На туристку вы не похожи. Одежда с чужого плеча, да еще мужская. Вы сразу бросаетесь в глаза, только не замечаете этого. Ведь вся проблема в ребенке? Вы хотите продать его? Они купят.
  - Продать ребенка? Да это мой сын.
  - Возможно, но имейте в виду первая проверка и вы в тюрьме. Документов нет, чей ребенок неизвестно. Может, вы его похитили, а это серьезное преступление. Извините, если я вас обидел, но полиция начнет выяснять, проверять, возьмут анализы, проведут экспертизу - намучаетесь.
  - А зачем им чужой ребенок?
  Анатоль повеселел и кивнул на женщин. - Усыновить хотят и мечтают о негритосике. Их, богатых, не поймешь.
  - А почему одного ребенка на двоих? И вообще в чем сложности?
  - Видите ли, они лесбиянки - муж и жена. По законам королевства Нидерланды геи и лесбиянки могут официально вступать в брак. У них семья, понимаете? Считайте, что две матери. А родить друг от друга... - он развел руками.
  - Как муж и жена? Не морочьте мне голову. Может, вы сами продаете детей?
  Анатолий что-то сказал женщинам.
  Те засуетились и положили перед Леной какие-то папки.
  - Это их брачное свидетельство. Не веришь, поедем в общество защиты геев и лесбиянок, там тебе все растолкуют. Нидерланды - голубые ворота Европы, - не без гордости произнес Анатолий. - Я - гей, гомосексуалист. Можешь называть, как угодно. Я многое перенес в России. - Он пытался говорить с вызовом, но его пальцы дрожали, а лицо стало подергиваться. - По этой причине и уехал. И не жалуюсь. Я счастлив. Знаешь, в Амстердаме даже есть мемориал "Хомомонумент" - это первый в мире памятник, посвященный геям и лесбиянкам, замученным фашистами. Вот так, - он заморгал длинными ресницами, в глазах появились слезы. - Эти женщины помогли мне устроиться. Теперь мы дружим.
  Лене почему-то стало жаль Анатолия и его розовых подружек, хотя внешне они не производили впечатления несчастных.
  - Ты не обижайся. Это личное дело каждого. Я другая и вас не понимаю. Но это ничего не значит. Ведь люди все равно должны поддерживать и выручать друг друга.
  - Ну, конечно. За ребенка не волнуйся. Они будут любить его и станут хорошими родителями. Продай его, не пожалеешь.
  - Я денег не возьму. Если они хотят усыновить, согласна, но только пусть поклянутся, что никогда его не бросят и не обидят. - Лена поспешно достала иконку, - вот на ней.
  Анатолий перевел. Женщины наперебой загомонили, уверяя ее в самых лучших намерениях.
  - Пусть клянутся.
  Эсме и Мариам выполнили ее просьбу. Довольные и счастливые они склонились над ребенком.
  
  
   Глава 52
  
  
   "Прости, Царица Небесная, но для этого мальчика так будет лучше". - Успокаивала себя Лена, боясь расплакаться.
   "Муж" и "жена" насильно затолкали ей в карман несколько купюр.
   Вместе с Анатолием Мохова вышла из дома. В газетном киоске он купил ей телефонную карточку.
  - Считай, что деньги они дали тебе в долг на неопределенный срок. Вернешься, вышлешь. Но ребенка обратно не требуй, ты ведь тоже клятву дала. И еще. Я не хочу навязываться, но в чужой стране всякое бывает. Короче, если понадобится помощь, найдешь меня вечером на Рембрандт пляйн. Спроси Антуана, - он помялся, - я там подрабатываю.
  - Ты таксист? Со своей машиной?
  - Вроде того, - рассмеялся гей. - Текси бой. Я - проститутка, - совершенно серьезно, без тени иронии пояснил он. - Другого, нормального заработка у меня пока нет, а жить-то надо.
  Расставшись с Анатолием, Мохова стала искать телефонную будку.
  Глотая слезы, подумала о Викторе. Захотелось его увидеть, но тяжелая волна обиды накатывала снова, и внутри все сжималось. "Я влюбилась. Первый раз в жизни. А он переспал и забыл. Просто я ему не понравилась".
  А где-то в глубине души, как звоночек, слышала: "Ты, подруга, залетела, точно. - И становилось до жути радостно. - Ничего, заберу моих хороших близняшек и поедем в Москву. Будет у них братик или сестренка, а может и братик, и сестренка". - Эти мысли отвлекли.
   Издалека заметила ярко-зеленую будку телефона-автомата. С трудом открыла тяжелую двустворчатую дверь, набрала номер. Красивый баритон что-то сказал по-нидерландски.
  - Здравствуйте, друзья из Москвы передают привет и небольшой подарок, - четко выговорила Лена.
  Человек секунду молчал, потом спросил по-русски. - Где вы остановились?
  - Я буду ждать вас на набережной канала Кайзерграх, возле дома 242.
  - Еду, - отчеканил курьер.
  - Мартин, не торопясь, двигался по указанному адресу. Подъезжая, заметил высокую блондинку в мужской кожаной куртке. Знакомой негритянки не было.
  "Наверно прячется. Машину увидит, появится". Осмотревшись, припарковался у обочины, открыл дверцу, вышел.
  Неожиданно к нему, широко улыбаясь, подбежала та самая блондинка, которая только что торчала возле канала. - Вы Мартин? Я курьер из Москвы.
  В долю секунды он прыгнул в машину и рванул с места. Пролетел до перекрестка, притормозил, испуганно оглянулся - погони не было.
  "Кто она? Откуда знает пароль? Что за чушь? - Мартин попытался сосредоточиться. - Сообщили, что приедут, как всегда, темнокожие, а прислали нечто невообразимое. Явно трюки полиции или конкурентов. Значит, настоящих курьеров захватили. Неужели прокол? Немедленно к шефу, пусть он голову ломает".
  Шеф выслушал.
  - На полицию не похоже. Но курьеров, судя по всему, действительно взяли, а они телефон выдали и пароль. Жди нового контакта, договорись о встрече, а я с ребятами подъеду и разберусь.
   "Какая же я дура. Ведь он первый раз меня видит. Ждал ведь негритянку. Теперь придется перезвонить и объяснить". - Лена снова набрала номер. - Извините, забыла сказать, я - новый курьер.
  - Хороша оплошность, - занервничал Мартин. - Почему Москва не предупредила? Ладно, не будем терять времени, передача с вами? Вы на том же месте? Я скоро буду. - Связался с шефом. - Наплела, будто она новый курьер.
  - Посмотрим. Гони на дачу, будь на связи. Как возьмем ее, сообщим.
  - А если это нажива легавых?
  - Вот она и расскажет, что за птица и откуда прилетела.
  Лена всматривалась в каждую машину. Наконец, остановился синий БМВ, выскочили полицейские.
  "Конец, все пропало. - Подалась назад, но двое мужчин подхватили под руки. Она дернулась. Один отлетел в сторону, другой согнулся, схватившись за лицо. Подскочил третий, ударил ее в челюсть. Перед глазами все поплыло. Очнулась на заднем сидении. Кто-то сильно хлопал ее по щеке, повторяя, - давай, давай".
  - Вы говорите по-русски? - Удивилась она.
  - И даже поем, - ответил парень, сидевший слева. - А если надо и станцуем, - сострил худой, длинный справа.
  - Жучки есть?
  - Какие? - Говорить было больно, подбородок распух.
  - Обыкновенные. Где они у тебя? В голове, заднице или поглубже?
  - Ничего у меня нет, я же не бомжиха.
  - Сейчас проверим. - Щелкнули наручники. Дюжий малый развернул ее и крепко, как тисками, прижал к себе. - Здоровая ты, мать, поди, каратэ занимаешься? Я когда-то вольной борьбой баловался.
  Худой снял с нее обувь, разодрал стельку, скрупулезно обследовал каждый палец. Растрепал волосы. Бесцеремонно сорвал куртку, обыскал. - Братцы, глядите-ка, где миллионы лежат. - Достал из кармана куртки евро. - Конфискуем?
  - Верни! - приказал с переднего сидения седой крепыш.
  Худой продолжал шарить. - Открой рот. Укусишь, пулю в лоб схлопочешь. - Натянул резиновые перчатки и стал грубо шатать зубы.
  Потом седой, схватив ее левую ногу, поднял и отвел на себя. Худой - плечом придавил правую к кожаной спинке сиденья.
  - Не дергайся, приятно будет. - Развязно ухмыльнулся. Холодные пальцы обшарили влагалище, проскочили в задний проход. Лену стошнило. Тело стало дергаться в конвульсиях.
  - Во, девку довел, сразу и кончает, - хохотнул "вольный борец".
  - Чистая, - удивленно констатировал тощий.
  - Хорошо проверил? - Властно прозвучал голос.
  - Как в аптеке.
  Машина остановилась. С обеих сторон, нависая над каналом, стоял частокол узеньких домиков с высокими, похожими на пилотки, черепичными крышами. Они казались вырезанными из картона. Ветви деревьев почти доставали кромку воды. У берега пестрой лентой тянулись катера, лодки, яхты, баржи, баркасы, плавучие домики. Было пустынно и тихо.
   Лену подтолкнули к белому изящному катеру. По легким сходням поднялись на металлическую палубу, покрытую плетеными из веревок циновками, похожими на сети. Вышли в море. Плыли недолго. Пришвартовались у причала, стоящего на сваях. Сошли на берег. Миновав небольшой чистенький поселок, оказались у деревянного домика. По наружной лестнице взобрались на второй этаж.
  В просторной комнате с плотно зашторенными окнами было тепло, светло и уютно. Мохову усадили на стул возле стены и приковали наручником к трубе отопления.
  Напротив сел невысокий, коренастый, здоровяк лет шестидесяти с красивым, но хищным лицом и седыми волосами ежиком. Его "подчиненные" расположились слева и справа от него. Борец - молодой, грузный, высокий, полноватый. Худой - чуть старше, крепкий, жилистый, с большими, сильными руками и цепкими, длинными пальцами.
  - Вот теперь, девочка, рассказывай. - Шеф внимательно смотрел на нее.
  - Мне нужен Мартин.
  - Это я, - спокойно ответил шеф.
  - Нет. У него другой голос.
  - Кто ты? От кого? Зачем пожаловала? - Можешь говорить, мы ему передадим.
  - Руки освободите, больно. Я думала вы полицейские, поэтому сопротивлялась. У меня ведь паспорта нет. Я не курьер.
  - Освободи одну руку. - Приказал шеф борцу. - Дальше, мы слушаем. Только по порядку. Кто, от кого, зачем?
  - Я прилетела за своими детьми - дочкой и сыном. Отдайте их, а за алмазы я расплачусь. Мы с мамой продадим квартиру, у знакомых займем. А когда дети немного подрастут, я вернусь в цветочный киоск и постепенно отработаю остальные.
  Шеф вперился в нее, будто ослышался. Подручные переглянулись. Нависла тягостная тишина.
  - Какую квартиру? - Неожиданно спросил седой.
  - Двухкомнатную, во Внуково, дом кирпичный. Мама говорила, что он прочнее и теплее панельного и простоит еще лет сто. В этом его ценность.
  Толстый и худой не выдержав, прыснули.
   Шеф снова долго глядел на нее, словно рассматривая нечто немыслимое, странное. Потом заговорил. - Отработаешь, значит, постепенно. - Голос звучал тихо, доверительно, без тени иронии. - Да если сто клиентов станут трахать тебя с утра до ночи без перерыва на обед, тебе, чтобы отработать, придется не вставать с постели две жизни. Соображаешь, что несешь? Квартира во Внуково, кирпичный дом. - Он постучал пальцами по столешнице. - Интересная ты дама. Давай-ка сначала и постарайся без лапши. Кто ты?
  - Мохова Елена Федоровна, мне восемнадцать лет.
  - Отлично, какие дети?
  Допрос длился долго.
  Лена рассказала, как вышли на курьеров, как обнаружили алмазы, как решили лететь, как сбежал Виктор.
   - Мне ничего кроме сына и дочки не нужно, - подытожила она при гробовом молчании.
  - Настоящих курьеров вы убили?
  - Нет, что вы? Они говорили, что давно собирались уйти из этого бизнеса и спрятаться там, где их никто не найдет.
  - Понятно, - покачал головой шеф. - А приятель твой, значит, прихватил целое состояние и пошел прогуляться? Не хило. А ты сразу к нам, за своими карапузами? Трогательная история. Прямо мексиканский сериал.
  - Вы мне не верите?
  - Догадливая. Давай сделаем так. Я поверю, если дружка своего и камешки поможешь найти. Ребенок меня не интересует.
  - Согласна помогать, если вы слово дадите, что ничего плохого ему не сделаете и принесете моих малышей. Я знаю, они здесь, в Амстердаме, в приюте.
  Шеф опять уставился на нее то ли удивляясь, то ли изучая.
  - Расскажи о детях, особые приметы?
  - Девочка черная, а мальчик белый. У каждого вот здесь, - она показала на бедро, - родимое пятнышко, похожее на плеер. Я когда их носила, в цветочном киоске работала, и всегда музыку слушала. А хозяин ругался. Раз надела наушники, а он тут, как тут. Я испугалась и села прямо на плеер. Когда малыши родились, у них на этом месте, - снова указала на бедро, - оказалось родимое пятнышко. Это всегда так бывает, от страха. Зато теперь я их узнаю из тысячи. Так что не вздумайте принести других, - она простодушно погрозила пальцем.
  Шеф опять долго, казалось, с жалостью и сочувствием, глядел на нее, как смотрят на больных или блаженных.
  - Хорошо. Накормите ее и обеспечьте всем необходимым. - Распорядился он и ушел.
  Охранник принес еду, включил телевизор. - Смотри, Мохова, земляк твой, герой.
  Лена повернулась и обомлела, застыв с полным ртом каши по-суринамски.
  На экране устало улыбался счастливый Миша. Стюардессы прижимались к нему, как родные дети, а он целовал то одну, то другую.
  - Лайнер вчера террористы захватили, а он спас. Из Москвы летели. Слава Богу, парень этот подвернулся. Говорят, теперь женится на обоих. Мусульманином станет и женится. У них по закону можно несколько жен иметь. Девки тоже заявили, что станут мусульманками. Во, как бабам приспичило. И мужику подфартило. Жив остался, спас всех да еще таких телок заарканил. Это еще что! Говорят, там одна негритянка дала всем шороху. Вместе со своим негром шарашила бородатых недоумков по-страшному.
  Неожиданно он выключили телевизор, деловито засуетился, убрал со стола.
  Вошел седой. Лена, перевернув стул и забыв о наручнике, ринулась к нему.
  - Сними наручник, - кивнул он худому. - Ну, Елена Федоровна Мохова, кирпичный дом, - произнес скороговоркой, - смотри. - Крикнул в дверь, - Марта.
  Появилась женщина. Она держала в руках детей, завернутых в яркие, красивые атласные одеяльца.
  - Узнаешь?
  Лена шагнула и бережно взяла ребенка - черная мордашка. Закусив губу, заплакала. Слезы солеными капельками задерживались на щеках. Забрала мальчика. - Можно мне покормить их?
  - Корми, - пожал плечами седой.
  - Мне только, понимаете, нужно грудь помыть.
  - Шеф что-то шепнул Марте. Та стала энергично протестовать.
  - Она возражает, говорит, что у тебя могут быть болезни.
  - Какие еще болезни? Да я здоровее ее в тысячу раз. - Закричала Лена.
  - Это уж точно! - Загоготал борец.
  - Веди ее в умывальник, - приказал седой.
  Когда Мохова вернулась, все с интересом стали ждать, что будет дальше?
  Лена, не стесняясь, вытащила грудь. Нянька придирчиво осмотрела сосок и чуть не сама дала его девочке. Малышка схватила его и так зачмокала, что даже суровая Марта растрогалась.
  Взяв мальчика, Мохова стала объяснять, что он всегда ел плохо, а сейчас уплетает во всю, подрос, наверно. Накормив, распеленала, осмотрела малышей, целуя во все мягкие места.
  Увидев своих малюток крепкими и здоровыми, забыла обо всем на свете, радуясь, что они рядом.
  - Мы обещание выполнили, - начал босс, - теперь очередь за тобой. Будешь морочить голову, убьем. Поняла?
  Лена кивнула.
  - Отлично. Приступим к делу. Для начала попытаемся составить фоторобот. Пойдем со мной.
  Спустились вниз. Широкие двери вели в комнату, где стоял компьютер. Шеф сел в кресло. - Начали. Лицо? - Вопросительно повернулся к Лене.
  Она посмотрела на борца и тощего. - Приблизительно, как у него, указала на последнего, - только более плотное.
   На мониторе появился контур. - Глаза, уши? Короче, я буду рисовать, а ты корректируй. Когда станет похож, скажешь.
  
  
  
  
  
  
   Глава 53
  
  
  
   Веселов, оказавшись в глубине парка, разделил алмазы на маленькие и большие. Завернул в разные свертки, спрятал. Вышел к шоссе. "Главное, не нарваться на полицию. Срочно достать новый паспорт, чтобы бежать из страны. Вывозить камни опасно. Надо продать их здесь. Как? Разберемся. Бандиты наладили дело, везут на детских спинах, а я что, глупее? Снова пойду к Янушу".
  До кафешопа добрался без хлопот. Бармен узнал его и дружески улыбнулся.
  - Даах, - поздоровался Веселов. - Коньяк, кофе, плиз, Януш.
  - Как пан себя чувствует, - расплылся поляк в улыбке. - Сядем? - Указал на столик в дальнем углу. - Пан хочет куповать пенктной пани перщёнки?
  - Пан хочет камешки продавать. - Виктор достал немного алмазов.
  Януш хищно смыл их в ладонь и, вооружившись лупой, долго рассматривал.
  - Пусть пан извинит, но те камни не зовсим добжи, я беру дешевле.
  - Как же ты магазин держишь, если в алмазах не разбираешься. Это же - баллас - экстра класс!
  Януш подавил удивление. - Да, немного ошибся, цена та же.
  - Вот это другое дело. А как сделать хороший паспорт, не знаешь?
  - Можно. Нидерландский - дуже трудно. Можно шпанский але грецкий. Тоже добже. Шангенская виза. Евросоюз. Ты можешь мешкать в любой из этих стран и везде работать.
  - Сколько?
  - Должен спрашивать. Мне ничего, никакой комиссии. Я по дружбе. Буду узнавать, жди.
  Не успел Веселов выпить кофе, как Януш вернулся и сообщил, - грецкий - дешевле, шпанский - дороже. Пан платит и видит, как робят паспорт - чистый, как молочный ребенок. Только наличные. - Назвал фантастическую цену.
  - Согласен, но наличных у меня не хватит.
  - Нема проблем. Януш разумеет. - Он засмеялся. - Те паны сделают без наличных, за большой камень.
  Веселов понимал, что его грабят. "Но паспорт - это свобода, а ради нее можно разориться. Все-таки пять миллионов. На мой век хватит. Что жаться? Эх, Мохова, Мохова, как ты не права". - Добже, пан Януш, будет тебе камень.
   Не прошло и часа, как из кафешопа вышел не Виктор Веселов, гражданин России, а Смехов Сергей Викторович, гражданин Испании. Имя и отчество он поменял местами, а от веселой фамилии отказаться не мог.
   "Теперь одеться прилично. И только самое лучшее качество. Модное, дорогое, - дал себе команду "испанский миллионер".
  Подпрыгивая от радости, легко догнал вагончик трамвая и отправился покорять столицу Нидерландов.
  Делать покупки в Амстердаме такая же естественная потребность, как дышать. Торговля здесь - это развлечение, которое приносит удовольствие.
  В дорогих солидных магазинах, скромных бутиках, на рынках и развалах можно купить все, что душа пожелает. От копеечного сувенира до изысканных моделей одежды от известных на весь мир Кутюрье.
  Выбор Веселова пал на универмаг Metz & Co.
  Выйдя из трамвая, Виктор увидел старинное серое здание, украшенное башней с часами. Подняв голову, стал рассматривать застекленную галерею верхнего этажа магазина и, забывшись, наткнулся на фонарный столб. Потирая ушибленное место, вошел в храм торговли.
  Обновил все вплоть да нижнего белья. Костюм, рубашка и галстук от Версаччи, туфли от Гуччо. Для камней купил кожаный пояс-патронташ и, спрятав туда алмазы, надел на голое тело.
  Зашел в кафе под самой крышей. Из огромных окон был виден весь Амстердам: лабиринты каналов, ухоженные аллеи парков, улицы и площади, памятники и церкви.
  Его поразило строгое изящество и учтивость официантов и, конечно, изысканность обеда. Предложили вино от Метца из Южной Америки и Новой Зеландии. И хотя Веселов ничего в винах не смыслил, для пущей важности продегустировал несколько сортов.
  "Теперь надо найти гостиницу".
   Недалеко от универмага увидел "Хотел Америкен". За тяжелыми дверьми его встретили мраморные лестницы, дорогая мебель, толстые ковры, венецианские зеркала, в которых теперь красовался не Виктор Веселов, а какая-то голливудская знаменитость. Так он был великолепен.
  "Эх, Мохова, Мохова, как ты не права", - вспыхнуло на мгновение.
  Портье отвлек от грустных мыслей.
  - Что желаете, сэр? - Прозвучало на английском языке.
  - Гуд биг рум, плиз.
  Портье удивился, но, не подав вида, вежливо ответил. Веселов ничего не понял, но по старой доброй привычке, лукаво подмигнув, достал сотенную.
  На лице портье отразилось крайнее изумление. Отпрянув от купюры, он выразительно указал на дверь.
  "Халдей недоношенный, сколько ж тебе надо?" - взбесился про себя Веселов. Но, уходя, посмотрел в зеркало и вновь почувствовал уверенность. Хорошее настроение вернулось.
  Шагая по улице, он победно посматривал на толпы туристов, будто обыграл их всех, сорвав большой куш.
  Приехав на вокзал, купил в киоске путеводитель на русском языке. "Информирован - значит, защищен". Разговорился с русскими туристами, которые, оценив его возможности по одежке, посоветовали снять квартиру или плавучий домик на канале в тихом и уединенном месте. Дали адреса специальных контор по найму жилья.
  Плавучий домик на канале Сингел оказался превосходным. Круглая гостиная с мягким диваном и кучей подушек. Ковры, шкафы, лампы - все дорогое и добротное. Телевизор, компьютер. С палубы хорошо видны дома с причудливыми крышами. Свет из окон золотыми бликами змеился на воде. Удобно устроившись на широченном диване, он стал размышлять, что делать дальше.
   "Подумать о будущем бизнесе и пожить в свое удовольствие. - Достал паспорт. - С ним можно уехать в любую страну Европы, а со временем и за океан. Буду сидеть за рулем нового ягуара. Мчаться по шикарным автобанам Калифорнии. Любоваться желтыми пустынями и морем раскаленного песка. - Моргнул, отгоняя видение. - Завтра надо решить, как безопаснее и дороже продать камешки. А сегодня отдохнуть, расслабиться, развлечься на полную катушку. - Отправился в район красных фонарей в старом центре - "самое экзотическое место в городе", как говорилось в путеводителе.
  Здесь на каждом углу гремела музыка. Яркие огни освещали местные достопримечательности - ряд застекленных коробок, где на высоких табуретах, будто на выставке диковинных инсталляций, восседали "девицы" разного возраста и цвета кожи изо всех стран мира, вся одежда которых состояла из невесомых трусиков или легкомысленных бюстгальтеров немыслимого цвета, фантастических шляпок и невиданной обуви на высоченных каблуках.
  Путаны вели себя свободно и непринужденно. Улыбались прохожим, курили, болтали по мобильнику, смотрели телевизор. Одна из них, в высоких сапогах, черном поясе и черном прозрачном бюстгальтере, зазывно расставив ноги, быстро, быстро перебирала спицами, держа вывязанный узор на самом "интересном" месте.
  Веселов сначала с испугом и удивлением обозревал это "чудо цивилизации", но постепенно в нем росло чувство неприязни и гадливости.
  "Нет, спасибо, таких телок мне не надо". Но из любопытства все же стал наблюдать. Оказалось, что за спиной девиц, находится комната, где они принимают клиентов. Дамочка, завидев "жертву", вскакивала со стула и, ослепительно улыбаясь, задергивала шторку.
  Виктор закурил, решив засечь, сколько же времени длится "сеанс удовольствия". Но не успела сигарета догореть до половины, как мужчина с унылым видом появился на выходе, а соблазнительница вновь заняла место на высоком табурете, как попугай на жердочке и, нагло выставив свои прелести, стала спокойно досматривать телесериал.
  "Нет, такой секс нам не нужен", - еще раз подумал Веселов. По сердцу резануло - Лена, ночь в домике. Стало обидно и, разозлившись на дуру-Мохову, он вошел в первый попавшийся бар.
  Ненавязчивая музыка, приятная обстановка, мягкий свет. Подошел к стойке. Его опытный глаз уловил, что и здесь порхают "ночные бабочки". Пригляделся, мысленно выбирая. Почти рядом сидела длинноногая девушка с мальчишеской фигурой и короткой стрижкой. Лицо без косметики, на щеках румянец. Она привлекала естественностью и непорочностью.
   "Классная куколка, совсем ребенок, - заинтересовавшись, подумал Веселов. - Может, начинающая?" Подсел. - Хочешь шампанского?
   Та мило и застенчиво улыбнулась, на щеках появились ямочки. - Веселов растаял. - Ай вонт ю, - нагло, с вожделением выпалил он.
  Создание опустило ресницы, зарделось и, встав, направилось через зал.
  В маленькой комнате, чистой и опрятной, девушка знаками объяснила, что деньги принято платить вперед. Веселов щедро дал в два раза больше, но малышка от "чаевых" отказалась и начала готовить постель. От выпитого у Виктора взыграло спешное желание. Он схватил почти детскую, но кругленькую и соблазнительную попочку, грубо вошел в тесное девичье тело.
  Миниатюрное, невесомое существо выделывало невероятные фигуры. Качалось, с самозабвением закрыв глаза и чувственно постанывая. Веселов "поплыл", сполз на пол, нежно опустив девушку рядом. Скользнул рукой между ног, предвкушая прикосновение к мягкому, захватывающему дух, "бугорку Венеры" и замер... В ладони оказался крепкий, торчащий фаллос. Он резко развернул худышку и окончательно убедился, что перед ним юноша. Видимо, лицо его было таким страшным, что гей от испуга закрылся руками...
  Виктор выскочил из комнаты, стремительно пересек зал, пулей вылетел на улицу. Чуть успокоился, побрел вдоль домов и остановился, как вкопанный, увидев церковь с высокой колокольней.
  "Совсем спятили, нашли, где молиться. Одни святые кругом".
  Почти рядом с храмом стояла реклама в виде красавицы-блондинки в ботфортах на каблуке-шпильке и с волосами до плеч. Смазливая рожица, обтягивающая одежка, торчащие острые груди. Одной ногой она опиралась на куб с надписью "видео-кабинес". А ее пальчик кокетливо указывал в один из пип-шоу. Туристы со всех сторон озирали "даму", оценивая. Виктору она чем-то напомнила Лену. Но он тут же раздраженно отмахнулся и многозначительно изрек.
   - Всем вам с вашими пипами и шоу до Моховой, как до Луны пешком, - сплюнул, зашел в магазин, купил бутылку виски и, вернувшись в свой плавучий дом, включил телевизор.
  Лежал, отхлебывая из горлышка, и тупо смотрел на разноликое изображение, ничего не понимая. Люди улыбались, что-то говорили друг другу, их сменяли яркие рекламы.
  Вдруг он вскочил и чуть не захлебнулся. На Виктора, улыбаясь во весь экран, смотрел Михаил. - Мишаня, ты жив? Где ты? Что с тобой? - закричал Веселов во весь голос.
   Котов с нежностью обнимал и целовал то одну, то другую девушку-стюардессу.
   "Устроился, - невесело подумал "миллионер". - Хорошо, что Мохова не видит. Мужики, мужики, все бедную бабу бросили. Эх, Мохова, как же ты все-таки не права".
   Допил бутылку, расплакался и уснул. Праздник души кончился.
  
  
   Глава 54
  
  Несколько дней Лена провела в Волендаме. Освоилась. Охранники в отсутствии шефа отстегивали наручники и разрешали закрывать дверь туалета и душа. Как-то борец спросил, - ты его сильно любишь?
  Лена молча опустила глаза.
   - Ну и зря. Он тебя, как последнюю чумичку обул, без копейки оставил и умотал. Ох, и дура. Хорошая ты девка, но проста, как грабли. Жизни не знаешь.
  Несколько раз привозили детей. Марта уже не злилась.
  Однажды вечером шеф приехал с двумя женщинами и принес с собой нарядные блестящие коробки.
  - Одевайся, - приказал он и бросил покупки.
  В коробках оказались - элегантное бархатное платье, туфли на высоких каблуках и длинное серебристо-серое пушистое манто. Платье было длинное, почти до пят. Оно красиво облегало фигуру, было легкое и удобное. Туфли тоже пришлись впору.
  Одна из женщин усадила Лену в кресло, уложила волосы и ушла. Визажистка долго и тщательно "делала лицо", а, когда закончила, попросила Лену встать и что-то крикнула в дверь.
  Босс с охранниками ввалились в комнату и на мгновение замерли у порога.
  - Королева! - Не выдержал борец.
  - Вот и отлично, - пробурчал седой, бери шубу и поехали.
  Дул холодный, промозглый ветер. Лену посадили в машину. Она закрутилась в меха. Стало тепло и уютно. Шеф начал мягко и вкрадчиво инструктировать.
  - Сейчас приедем в ночной клуб. Посмотришь и скажешь - нет ли среди посетителей твоего приятеля.
  В большом зале за столиками сидело множество людей. Рассеянный свет брезжил сквозь тонкую, прозрачную пелену табачного дыма, который, сливаясь с запахами вина и ароматами духов, подчеркивал интимность заведения.
  Центром внимания была крохотная сцена, пылающая от лучей десятков ослепительных софитов. На ней - в ярко-красном экстравагантном платье пела и танцевала молодая женщина.
  У Лены зарябило в глазах. Голова закружилась. Музыка оглушила. Она ухватилась за руку шефа. Тот, галантно поддержал ее под локоть и повел к столику. Несколько мужчин с нескрываемым восторгом проводили их глазами.
  Лена не увидела, а почувствовала Виктора. Его столик находился у стены, в густой тени.
  - Возьми, - седой подал ей маленький бинокль, - ночного видения.
  Зал как бы осветился, лица приблизились. Рядом с Веселовым сидели три девушки - медно-рыжая, негритянка и азиатка, похожая на фарфоровую статуэтку.
  Виктор, возбужденный, веселый, в хмельном порыве заграбастал три женские головки и облобызал каждую. Те, восторженно смеясь, стали по очереди обнимать его. "Испанец" млел. Не стесняясь, запустил пальцы в разрез платья рыжей, другой рукой алчно жал грудь чернокожей. Фарфоровая азиатка, закрыв глаза, терлась о его спину, запустив пальцы в волосы.
  У Лены кольнуло под левой лопаткой, она вскочила.
  - Ну, твой дружок? - Радостно зашипел над ухом шеф. - Да, наши камешки он транжирит с удовольствием. - Уходим, Мохова. - Он накинул на нее шубу.
  Вышли из ресторана, сели в машину.
  Лена сбросила дорогой мех.
  Раздался зуммер мобильника. Седой выслушал и приказал. - Ищите внимательнее. - Обратился к борцу. - Говорят, весь дом перевернули - ничего.
  - Да какой дурак будет оставлять? С собой таскает, факт.
  - У твоего товарища на квартире пошустрили. Алмазов нет, только женские шмутки да классная одежка. До чего же он у тебя до баб жадный, прямо страсть, - съязвил борец.
  - И до чужих денег, - без эмоций вставил шеф. - Жил бы скромно, тихо, а то снял апартаменты с коврами и почти каждый день девиц менял. Любой лох такого донжуана вычислит. Ладно, пойдем поужинаем, а то заказ пропадает. - Невозмутимо пробубнил он.
  Лена и худой, скованные наручником, осталась в машине. Разрываясь от злости и дрожа всем телом, она пыталась отогнать жуткую картину в ресторане, но в голову навязчиво лезли подробности сладострастных ласк и объятий.
  Наконец, появился босс, за ним по пятам следовал борец. Худой снял с руки наручник и, оставив его на запястье пленницы, пересел за руль. Борец торопливо занял его место, но наручник в спешке не надел.
  - Сейчас выйдет, поедешь следом. - Заволновался седой. - Ребят на барже я предупредил. Мы страхуем с причала. Чуть что - в канал.
  - А девок куда?
  - Замочить до кучи. Групповой секс - прямой путь к братской могиле, - хохотнул борец.
  "Туда ему и дорога вместе с этими сучками, - кричала про себя Лена. Она готова была разорвать на куски мерзкое тело и умильную рожу Веселова, когда узкоглазая, в экстазе терлась о его спину плоскими грудками. - Какой же ты, Витя, кобель поганый, а еще говорил - обвенчаемся".
  Через тонированные стекла Лена различила Виктора и его спутниц. Машина медленно взяла с места. "Испанец" Веселов, подхватив азиатку, понес к воде, она завизжала, девицы покатывались со смеху.
  - Ну что, твой Стенька Разин? - для порядка спросил шеф.
  Лена кивнула.
  Седой достал мобильник, связался с "домом на воде". - Не расслабляйтесь, ведем. С ним три лохудры. Девкам заткнуть рты, но аккуратно, место людное.
   "Я бы этому гаду сама оторвала его паршивый хер", - подумала Мохова.
  Но вдруг представила его обнаженное тело в полутьме и свою руку, сжимающую трепещущую, упругую плоть. Подчиняясь необъяснимому порыву, выскочила из машины, подлетела к девицам и, яростно размахивая наручником, стала молотить по размалеванным лицам. Со всех ног ринулась на Виктора. Тараня, протащила к набережной и упала вместе с ним в ледяную воду.
  Они стали медленно опускаться на дно. Течение вытолкнуло их. Внезапно заряд снега с дождем накрыл все вокруг густой, белой пеленой. Лена, ухватив Веселова за шиворот, гребла и гребла. Мешал наручник.
  У берега Мохова вынырнула, дотянулась до кромки канала. Но камни были мокрыми, гладкими, и ладони предательски соскакивали вниз.
  Сквозь мрак Лена заметила человека, протягивающего руку к воде. Ухватилась и скоро оказалась на берегу. Виктора видно не было. Тогда она легла на мерзлую корку причала, низко наклонила голову. Увидела рукав пиджака. Зацепила. С силой потащила на себя. Появились плечи. Лена подхватила замерзшего Веселова под мышки и выволокла на землю.
  - Помогите, киллер, бандиты, - закричала в смятении.
  Когда шеф, борец и худой вылетели из машины, Лена с Веселовым уже бултыхались в воде. Все трое стали палить по беглецам, но седой, опомнившись, подумал, - "Вдруг "испанец" утонет? А вместе с ним и алмазы".
   - Не стрелять. Быстро гоните на тот берег, - приказал он и засунул худого и борца в машину.
  Сам остался на набережной.
  Быстро не получилось. Сначала одолевала автомобильная неразбериха, а потом непогода плотным занавесом закрыла улицу и канал.
  Когда машина примчалась, облака неожиданно раздвинулись. Фонари ярко освещали... пустую набережную. Худой заглянул между баржами, пробежал вниз, вверх.
  - Утонули, - крикнул он шефу, стоящему на противоположном берегу.
  - Как пить дать, - подтвердил борец.
   Вернулись обратно.
  - Искать, искать, - срывался шеф на истерику. - Катер, водолазы, как в бреду шептал он. - В душе ему казалось, что парочку не иначе, как дьявол унес.
  Неожиданный спаситель - мужчина лет пятидесяти, жил на одной из ближайших барж. Прогуливаясь по набережной, он оказался невольным свидетелем того, как из машины, стоящего на противоположном берегу выскочила женщина и мощным движением, как ветер, смела в воду мужчину. Раздались выстрелы, крики.
  Небо потемнело, полил дождь со снегом. Сквозь серое марево он заметил, что возле стенки причала барахтаются люди, и немедленно кинулся на помощь. Вместе с женщиной отнес мужчину в каюту. Захлопнул дверь, задраил на четыре барашка, будто боясь шторма. Не мешкая, начал делать Виктору искусственное дыхание, показывая Лене, как давить на грудь. Жестами объяснил, что надо попробовать "рот в рот". Она мгновенно припала к холодным, деревянным губам Веселова.
  После студеной воды тело горело. Ее энергия и тепло передались Виктору. Щеки его потеплели, сознание вернулось, он сел и осмотрелся. Лена обрадовалась, но, глянув в иллюминатор, заметила, как вдоль набережной, осматривая баржи и домики, движутся борец и худой. Хозяин, услышав шаги на палубе, выбежал через запасную дверь и, оказавшись за спиной бандитов, начал энергично возмущаться. Угроза подействовала. Вернувшись, мужчина улыбнулся. Все трое с облегчением вздохнули.
  Хозяин достал инструменты, снял наручник. Потом нашел свитер, джинсы и плотную робу с капюшоном. Протянул Лене. Мохова сорвала с Веселова, брюки, пиджак, рубашку и нежное ангельское белье, заставив натянуть теплые вещи. Заметив широкий кожаный патронташ, догадалась, что там алмазы.
  - Возьми себе, здесь почти все, только немного пришлось использовать, - прошептал обессилевший Виктор.
  Мужчина, открыв крышку рундучка, покопался и вытащил стеганую светлую куртку, вельветовые брюки, водолазку и две пары обуви с толстыми носками. Отдал Лене и показал, где можно переодеться.
  Скоро она вернулась, держа вечернее платье. Положила его на стул, подошла к мужчине и с благодарностью поглядела на него.
  - Спасибо, спасибо, - расчувствовавшись, крепко поцеловала. - Я буду молиться за вас Царице Небесной. Она вас не оставит. Вот из ё неим?
  - Курт ван дер Брук , - Курт, - повторил хозяин.
  - Рембрандт пляйн - Где это? - спросила она.
  Курт проводил их на палубу и жестом объяснил, что надо идти вдоль канала.
  Виктор с сожалением осознал, что паспорт гражданина Испании вместе с дорогим пальто из престижного магазина уплыл. "Ладно, паспорт дело наживное, главное мы живы и алмазы целы", - сообразил он.
  Спустя час по каналу медленно двигался катер, на корме которого пристроились шеф, борец и худой. Они тралили кошками дно. Вытащили старый велосипед, дырявое пластиковое ведро и модное дорогое пальто. В карманах обнаружили деньги, пачку презервативов и паспорт гражданина Испании Смехова Сергея Викторовича.
  - Утонули. Надо искать алмазы, теперь уж никуда не денутся, - мрачно решили все трое.
   Траление началось с лихорадочным энтузиазмом и продолжалось сутки, но результатов не принесло.
  
   Глава 55
  
  - Кто эти люди? Куда мы бежим? - Остановился Виктор.
  - У них дети, с ними мы должны были встретиться и отдать алмазы. - Лена рассказала все, что с ней произошло.
  - Прости, - Виктору стало стыдно. - Может, теперь я пригожусь? - Он понимал, что после предательства и бегства его слова звучат фальшиво.
   - Как же я без тебя? Я одна не могу, - Лена улыбнулась и горячо сжала его руку. - Они будут искать нас. Надо спрятаться на время. На Рембрант пляйн найдем человека, который поможет нам скрыться.
   На площади высился монумент великому голландцу. Поздним вечером она становилась средоточием пикантного отдыха и развлечений. Взоры путан обволакивали, заражая чувственной энергетикой. Продавцы наркотиков навязывали зелье всем без разбора. Богатенькие туристы, подвыпив, выползали из баров в поисках новых приключений. Карманники орудовали бесстыже и грубо. В общем, ночная жизнь неслась вокруг задумчивого гения в бронзе, как расписная карусель. Видимо веселый нрав и жизнелюбие Рембрандта до сих пор возбуждающе действовали на публику.
  Множество улиц лучами расходились от площади. Те, что вели к реке Амстел были раем для геев, центром гомосексуалистов всего мира. Здесь не встречались размалеванные траверси с накладными грудями, здесь собирались суровые, крепкие парни в кожаных куртках на молниях и кожаных брюках в обтяжку. Казалось, что самые интимные части тела отлиты у них из стали или высечены из гранита.
  Лена и Виктор, окруженные "голубыми" атлетами, ощутили на себе их пристальные взгляды.
  Немного конфузясь, она подошла к высоченному, широкоплечему "кожаному" верзиле. - Эскюз ми, я вонт Антуан, рашин Антуан, ай эм систе.
  - О! Сестричка нашего Антуана, - прогремел бас. - Атмосфера потеплела.
  Через несколько минут явился Анатолий, поздоровался. Быстрым, жадным взглядом скользнул по фигуре Веселова.
  - Извини, нам надо где-нибудь переночевать, - заговорила Лена.
  - Понял, идемте. - Свернули к уютным домам старой постройки.
  Стены маленькой квартирки были увешены фотографиями накаченных парней с мужественными лицами и острыми подбородками. Они обнимались, запуская руки в штаны друг другу. Анатолий вышел готовить ванну. Виктор недоуменно встал посреди комнаты
  - Он, понимаешь, гомик, но очень хороший парень. - Прошептала Лена.
  - Пошли отсюда. - Буркнул Веселов.
  - Можно подумать тебя здесь в каждом доме ждут с распростертыми объятьями. - С досадой воскликнула она. - Скажи спасибо, что хоть здесь не отказали.
  Вошел хозяин.
  - Можете спать до обеда, я у приятеля перебьюсь. С удовольствием посидел бы с вами, но работа не ждет.
  - Спасибо за помощь, - Веселов встал, протянул руку.
  Анатолий горячо пожал его ладонь и скрылся за дверью.
   - Прости, Ленок. - Виктор заплакал, уткнувшись ей в колени.
  - Не надо, Витенька. Все хорошо, мы вместе.
  Уснули только под утро, крепко прижавшись друг к другу. В разгар дня вышли из дома, позавтракали в кафе.
   "Вот и пригодились деньги Эсме и Мариам. Не потерялись и не утонули. Хорошо я их во время успела, как следует, спрятать. Значит, не прогневалась Царица Небесная, значит я правильно поступила тогда". - Подумала Лена.
  - Пошли в церковь, - Виктор строго и торжественно взял ее за руку и зашагал в "красный" квартал.
  Тогда, среди открытой порнухи ее колокольня высилась, как скала, охраняя прижавшееся к ней старинное здание храма, которое было похоже на твердыню, не взятую врагом.
  Днем в злачном месте оказалось на редкость спокойно. Музыка не гремела. Невинно светились вывески пип-шоу, секс магазинов, По улице гуляли молодые женщины с колясками, бабушки с детьми. Работали солидные офисы. Но дух разврата настолько пропитал воздух, что даже непосвященному становилось ясно, что это за место.
  - Зачем мы сюда пришли? - Озираясь, спросила Мохова.
  - Здесь церковь, видишь колокольню?
  Но Лена удивленно уставилась на девушку-рекламу с лоскутком на круглых ягодицах и торчащими, как шпили, грудями.
   Виктор втащил ее в двери церкви, уплатив за вход. Внимание привлекли витражи, рассказывающие о жизни Иисуса Христа. Свет, проходя через цветные стекла, будто оживлял картины. Они словно парили в воздухе.
  - А вот Рождество, - Лена узнала свою иконку и застыла очарованная. - Господи, Матерь Божья, спасибо, что не оставила нас, - истово перекрестилась. Смутилась от чужого взгляда.
  Рядом стояла аккуратненькая старушка в кокетливой шляпке. Она доброжелательно спросила, - вы русская?
  - Да, - ответил за нее Виктор. Мы хотели обвенчаться, думали это церковь, а здесь оказывается музей.
  - Нет, это настоящая реформаторская церковь, самая старая в городе. Ее построили рыбаки и моряки в честь Святого Николая - Санта Клааса. Он ведь защитник всех странствующих, благодетель детей и моряков, а еще покровитель Амстердама. Службы здесь проходят только по воскресеньям, а в остальные дни - концерты и выставки. Но ведь Бог - он везде. Не так ли? Кстати, в третье воскресенье ноября на площади Дам у Королевского дворца будет удивительный праздник. Санта Клаас приедет на белом коне, а с ним свита черных Питеров - трубочистов. Встретит его королева с бургомистром.
  - Разве в Нидерландах есть королева? - Воскликнула Лена.
  - Конечно. Приходите на праздник. Будет очень красиво. - Старушка поклонилась и ушла.
  - Видишь, церковь настоящая. Слышала, как она сказала. Бог - он везде. - Виктор повернулся к распятию, взял Лену за руку и прошептал. - Клянусь, это моя жена до самой смерти.
  - Клянусь, - повторила Лена, - это мой муж до самой смерти.
  - А теперь, суженная, отпразднуем наше венчание.
  Они вошли в кафе, где стояли несколько дубовых столиков и тяжелых стульев с высокими спинками. Горящий камин огорожен решеткой с затейливым чугунном литьем. Дрова уютно потрескивали. Часть стены была покрыта голубыми кафельными плитками с рисунком. На темной панели сонно покачивался маятник часов. Узкие полочки украшали миниатюрные вазочки, фигурки из фарфора, подсвечники и старинные кофемолки. Посетителей не было.
  Бармен учтиво поклонился молодой паре.
  Виктор усадил Лену к столику возле окна, принес чашки с ароматным кофе и душистые ликеры в миниатюрных бутылочках. - Банановый, ананасовый, киви и апельсин, - попробуй. Конфеты возьми. А еще закажем твое любимое мороженое столько, сколько пожелаешь. Ну, жена, - с легким смущением проговорил он, подняв рюмочку, - говоришь, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются?
  Она кротко кивнула. Рядом с Виктором ей было спокойно и отрадно. "Мой муж", - мысленно повторила Лена. Ликер вспыхнул на языке.
  Виктор развернул конфету, надкусил. - У, замечательная, возьми. - Шутливо свернул из блестящей, солнечной фольги колечки и надел себе и Лене на безымянный палец. - Вернемся, обвенчаемся у отца Владимира, как положено. Кольца настоящие купим. И детей окрестим. А как назовем? Знаю. Мальчика в честь Миши, а девочку, он задумался, - Денесина?
  - Дениза, - поправила Лена. - А нашего сына - Виктором, а дочку - Амстеллой. Там же река Амстел, ну, где дети, понимаешь? - Она покраснела, но глаз не отвела.
  - Что ты сказала? - Ошалевший Виктор вскочил и закричал. - Честно, Мохова? - Бармен от неожиданности присел за стойку.
  - Да.
  - И что, двойня?
  - Хотелось бы.
  - Ну, ты даешь!
  - И ты не отстаешь.
  Когда вышли из кафе, она сняла колечко и спрятала в карман, поближе к иконе. Решили сначала купить паспорта, а потом выходить на шефа.
  По плану Виктора Лена с малышами должна пройти пограничный и таможенный контроль. Дождаться объявления посадки и идти к самолету. После этого Виктор отдаст камни и последует за ней.
  - Может, лучше вместе, - забеспокоилась Лена.
  - Нет, ты с детьми уйдешь первая.
  С паспортами проблем не было.
  Веселов понимал, что камни теперь ему не принадлежат, но когда Лена достала несколько алмазов, он смотрел на них с болью в сердце. "Пять миллионов!".
  - Мартину звоню я. - Предложил Веселов
  - Нет, он испугается, незнакомого голоса, а меня узнает сразу.
  Но она ошиблась. Связной вообще не поверил, что разговаривает с Моховой.
  - Я жила на даче в Волендаме, а позавчера ходила с вашим шефом в ночное кафе, а потом упала в канал.
  - И утонули, - мрачно констатировал Мартин.
  - Да нет, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются.
  - Возможно.
  - Мы хотим вернуть вам алмазы в обмен на детей. Как мне с вашим боссом связаться?
  Записав телефон, набрала номер.
  Шеф ответил ровным, спокойным голосом, будто давно ждал звонка от "утопленников". Обстоятельно расспросил, как им удалось спастись. В душе он еще сомневался в реальности происходящего, но, когда Лена обмолвилась, что им Бог помог, поспешно согласился.
  Седой считал себя искренне верующим человеком, посещал храм, делал немалые пожертвования. Вот и сейчас он решил, что Господь не подвел. Ведь не иначе, как чудом было то, что эти два придурка принесут алмазы сами.
  "С меня причитается, - пообещал он Отцу Небесному, задумав подарить несколько камешков в один из храмов Амстердама. - А эту "непотопляемую" парочку сотру в порошок, уничтожу. Чуть всю организацию не провалили. Из Москвы угрозами замучили".
  Выслушав Виктора, вкратце обсудил его план.
  - Разумно, но где гарантия, что алмазы подлинные? Я должен каждый камешек потрогать. Предлагаю сделать так. Мохова с детьми улетает, а ты на время останешься. Когда камни проверим, - свободен. Успеешь на следующий рейс, если, конечно, не обманешь.
  - Хорошо, согласен. - Слова шефа сковали язык.
  - Не переживай, жена, их все устраивает, им лишь бы камни получить. Отпускают нас на все четыре стороны. - Он старался говорить много, громко, весело, но в голове, как гвозди сидели слова. "А ты на время останешься!"
  "Ничего, без паники, я тоже не дурак. В Чечне не пропал, от собаки сбежал, не сгорел, не утонул и превосходно приземлился в Амстердаме. Главное у Моховой будут Мишутка, Дениза, Витюшка и Амстелла. - Но от этих мыслей становилось тяжело, ком подступал к горлу".
  - Дед, Николай Угодник, ну, виноват я, знаю, но ведь понял, покаялся и раскаялся.
  - Выкрутимся, - прогудел над ним голос.
  
  
   Глава 56
  
   Билеты взяли на рейс Аэрофлота. Машина с трехцветным флагом на хвостовом "оперении" уже стояла у посадочного терминала.
  Глаза Веселова бегали по залу, просеивая сотни людей. До посадки оставались считанные минуты, а "их" все не было. Лену знобило от тягостного ожидания. Она тоже до боли в глазах вглядывалась в шумную толпу. В каждой женщине с детьми чудилась Марта, а рядом - шеф, борец и худой.
  Мягкий женский голос на трех языках пригласил пассажиров рейса Амстердам-Москва пройти к стойке контроля.
  Из очередной туристической группы появились, наконец, шеф, борец, худой, Мартин и Марта с двумя кенгурушниками. Лена рванулась навстречу.
  - Стой, - грубо приказал Виктор, - не отходи, кивнул на работающих пограничников.
  Мужчины и женщина по-деловому поздоровались. Марта слегка присела. - Ну, Мохова, из славного Внуково, смотри товар, - шеф кивнул Марте.
  Та откинула клапаны.
  - Плееры искать будешь?
  Лена покачала головой и протянула руку к девочке.
  - Подожди, сначала покажите, что у вас.
  Виктор достал несколько камешков. - Они?
   - Они, балласики родные. Забирай Мохова своих пупсиков, владей, будь счастлива. Возникнут проблемы - всегда пожалуйста, адрес и телефон знаешь, - он еле заметно усмехнулся.
  Марта улыбнулась, помахала, прощаясь, и удалилась.
  На Виктора никто не обращал внимания.
  - Уходи быстрее, - он начал оттеснять Лену к проходу на посадку.
  - Да, поспеши, - поддержал шеф. - Может, раздумала? Хочешь еще у нас погостить? Мы с радостью. Комната в Волендаме всегда к твоим услугам.
   Лена не ответила и скоро скрылась за стойкой контроля.
  Шеф хотел забрать мешочек, но Виктор отрицательно покачал головой. - Самолет взлетит, тогда.
  - Хорошо, только не будем торчать здесь, посидим в зале, определим подлинность товара, - миролюбиво объяснил седой. Мы ж договорились. Проверим и свободен.
  Виктор медленно пошел за ним. Вдруг будто пучок игл пронзил тело. Веселова подхватили под руки. Очнулся в машине между охранниками.
  - Не дергайся, испанец, а то снова электрошоком приласкаю, - пригрозил худой.
  - Главное, Лена улетела, - прошептал Виктор.
  - С Божьей помощью доберется. Там ждут не дождутся, - хохотнул шеф. - Думали самые умные, условия ставили. Ну ладно она дуреха, кирпичный дом во Внуково, а ты, орел, у Кащея служил и ничему не научился? Завалил канал, камни растранжирил. Такое не прощают. Расплачиваться придется. Молодой, здоровый, из тебя много чего можно вытряхнуть. От девок, случаем, ничего не подхватил? Развинтят на запчасти, кое-что покроешь. Маловато, конечно, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Чего добру пропадать? А подругу дома оприходуют. У нее уж точно все в полной исправности.
   БМВ влился в плотный поток автобана.
   "Что же так долго? Чего медлит? Сейчас, мои хорошие, сейчас папа придет. - Лена подошла к самолету, где ее встретили улыбки стюардесс. Пассажиры занимали места, слышалась знакомая речь. Господи, Царица Небесная, что же он не идет?".
   Внезапно, будто кто-то толкнул ее под руку. Лена рванулась к выходу, вылетела в зал и увидела спины шефа, Мартина и телохранителей. Виктор шел между ними.
  На площади, у здания вокзала, снова поискала их, закричала, но голос утонул в реве и рокоте турбин лайнеров.
  Глаза следили за четверкой мужчин и Виктором. Вот они подошли к черному БМВ, расселись. Машина вырулила и плавно пошла в сторону автобана. Не упуская автомобиль из вида, побежала к нему. "Убьют, они его убьют".
  Отчаяние в который раз за эти дни взорвалось неукротимой энергией. Прикрепила кенгурушники. Один - на спине, другой - на груди, связала их ремешками безопасности. Подскочила к женщине на велосипеде, дернула за руль, грубо остановив ее. Та ошалело уставилась, но, повинуясь резким движениям и безумному взгляду незнакомки, безвольно отступила. Лена оседлала велосипед, вцепилась в руль и нажала на педали.
  Впереди маячило черное БМВ.
  
  
   Глава 57
  
  Велосипедная дорожка шла параллельно шоссе. Лена почти настигла машину, но та, увеличив скорость, вихрем унеслась по дороге и исчезла.
  Удивить жителей Амстердама некорректной ездой на велосипеде невозможно. Они привыкли "кататься" на большой скорости, никому не уступая дороги. Но эта ломовая блондинка с двумя мешками превзошла всех. Она гнала, отбрасывая остальных к обочине, не слыша сердитых и недовольных окриков.
   Лента машин застыла. Где-то образовалась пробка. Лена понеслась вперед, миновала несколько километров и увидела БМВ. Велосипед отлетел в сторону.
   Минуя ограждение, по капотам пошла к заветной машине, не замечая искаженных лиц водителей. Оказавшись рядом, спрыгнула на землю и с маху, наотмашь врезала в лобовое стекло кулаком. Передняя дверца отворилась, появилось перекошенное лицо шефа. Она, как куклу, ухватила его за шиворот и неистово затрясла, крича, - только попробуй. - Боднула лбом ненавистную рожу, вырвала из рук что-то тяжелое и твердое и, как палицей, стала лупить седого по лицу, груди, плечам до тех пор, пока он не рухнул без памяти.
   Мартин не мог пошевелиться. Слева его заклинило стоявшими почти вплотную друг к другу автомашинами, справа лежал поверженный шеф. Высунувшийся из окна борец достал пистолет, но, получив "палицей" по голове, потерял сознание. Веселов повис на худом.
  Пробка тем временем рассосалась, но БМВ стоял на месте. Подоспевшие полицейские скрутили Лену с мешочком алмазов в руке, который она в пылу атаки вырвала у шефа.
  - Бандиты, убийцы. Где мой муж? - Ничего не соображая, ревела она, наскакивая на полицейских, и рвалась к Виктору, которого, как и четверых мафиози, заталкивали в фургон.
  В старину преступников в Амстердаме заставляли работать "на благо города". Тем, кто не желал трудиться назначали суровое наказание - заточение в "камеру утопленников" - наглухо закрытый каменный колодец, куда бурным потоком лилась вода. Чтобы не утонуть, узнику приходилось днем и ночью откачивать ее.
   К счастью, средневековье ушло в прошлое. Сегодня тюрьмы в Нидерландах одни из самых комфортабельных в мире. Чистая постель. На тумбочке - Библия. На стене, в изголовье кровати - распятие. Душ, телевизор. Можно читать газеты и журналы. А если есть деньги - заказывать еду из ресторана.
  Лена телевизор не включала, зная, что в последних новостях показывают ее фотографию с малышами и мешочком алмазов и говорят, как о самой главной бандитке.
  - К сожалению, факты против вас. Задержание с поличным, оказание сопротивления полиции. Вы проникли в страну по фальшивым паспортам с целью контрабанды детей и алмазов. Виктор Веселов является одним из членов преступной организации. Такие показания дают четверо мужчин, арестованных вместе с вами. - Говорила адвокат Розали Лбах через переводчицу Катю, которая монотонно кивала, как бы подтверждая каждое ее слово. - Нам бы очень хотелось поверить вам, но необходимы доказательства. Советую во всем признаться. Суд в Нидерландах гуманный и демократичный. Он учтет ваше раскаяние и беременность. Факт материнства близнецов с разным цветом кожи пытается установить экспертиза, но данное явление с медицинской точки зрения исключительное. Поверить в это невозможно.
  - Господи, Царица Небесная, это мои дети, - повторяла устало Лена. - Кто их отец, я не знаю. Поезжайте в деревню к бабе Тане, где я рожала, и тогда никакие экспертизы вам не понадобятся. Разрешите мне хотя бы покормить их. В любом приюте я узнаю их из тысячи других.
  - Все это так, - соглашалась Розали. - Но бабушка - не медицинское учреждение, а родинки, о которых вы твердите, не научный факт. Ваши слова легко опровергнуть. Ведь дети какое-то время жили с вами, вы занимались их гигиеной и, разумеется, могли заметить их особые приметы. Я постарюсь вам помочь. Добьюсь следственного эксперимента, получу разрешение на опознание малышей. Если все подтвердится, это станет веским аргументом в вашу пользу.
  Через несколько дней Розали с Катей появились снова.
  - Здравствуй, - заговорила Катя и положила на кровать образок. - Это у тебя изъяли при обыске?
  Лена прижала иконку к губам и, не сдерживая слез, зашептала, - Царица Небесная, Матерь Божья, теперь ты спасешь нас. - А кольцо, где мое обручальное кольцо?
  - Золотое?
  - Нет, из фантика.
  Катя, пожав плечами, перевела.
  - Обручальное кольцо из бумажки? Зачем оно ей? - Розали даже очки сняла и вопросительно уставилась на Катю.
  - Для вас - это бумажка, а для меня обручальное кольцо, которое сделал мой муж Виктор и подарил мне.
  - Хорошо, Розали узнает. Найдется твой фантик. - Адвокат с переводчицей многозначительно переглянулись. Сейчас тебя отвезут в спецприют для опознания. Юридической силы эта акция не имеет, но будет учтена судом, как косвенное доказательство.
  Ехали долго. Остановились возле старинного мрачного здания. Снова пришлось ждать. Сначала администрация что-то согласовывала с полицией, потом арестованную инструктировал следователь. Наконец, Лену привели в комнату, где стояли ряды кроваток с малышами.
  - Не торопись, смотри внимательнее, - напутствовала Катя.
  - Вот мой Мишенька, - Лена прямо с порога шагнула к первой кроватке в третьем ряду. - А там, - указала на третью в пятом ряду - Дениза. - Можете проверить, у них родинки на левой ножке.
  - В этом нет надобности. Ты права. Но придется еще два раза повторить ту же процедуру. Таковы правила.
  - Мне нечего бояться. Я своих детей узнаю, где угодно.
  Скоро в этом убедились остальные и невольно обрадовались.
  Лена, не дожидаясь разрешения, прижала запеленованных малышей и собралась кормить их.
  - Нет, это невозможно, - Катя насупилась. - Пока экспертиза не установит материнство, дети твоими не считаются, - вторила она чеканным словам Розали.
  - Как? - Лена недоуменно застыла.
  Следователь развел руками и что-то сказал.
  - Он верит тебе, - вновь заговорила Катя, - и Розали тоже в твоих словах не сомневается. Но мы вынуждены соблюдать букву закона, ведь суд опирается только на официальные документы и показания свидетелей.
  - Какие документы, какую букву?
  Все в замешательстве замолчали. Адвокат молитвенно сложила руки и, улыбаясь, начала очередной ласковый монолог.
  Не успела Катя перевести ее слова, как Лена подбежала к окну.
  - Только попробуйте забрать детей! Я выпрыгну.
  - Прекрати, одумайся, истерично взвизгнула переводчица. - Не делай глупостей. - Она расставила руки, будто пытаясь преградить ей путь.
  Вмешалась Розали. - Что ты хочешь? - Перевела Катя слова адвоката.
  - Выпустите меня.
  Охрана стала браниться со следователем, Розали им что-то жарко доказывала.
  - Уходи, - Катя отошла от двери. - Но помни, ты совершаешь преступление. Побег из-под стражи с захватом заложников.
  - Господи, какие заложники? Это мои родные дети. Выведи меня отсюда.
  Стоя перед серым зданием приюта, Катя пыталась вразумить Лену.
  - Куда ты пойдешь? Вернись. Полиция снова тебя арестует.
  - Почему мне не верят даже самые близкие люди, ну почему? Я бежать не собираюсь, я хочу все рассказать королеве. Она во всем разберется и отпустит нас.
  - Ты рассуждаешь, как ребенок. Это в сказках добрые короли и королевы могут все. Королева не верховный суд, а глава государства и такой же законопослушный гражданин, как мы все. Да и как ты к ней попадешь?
  - Завтра же праздник Святого Николая, и она будет на площади возле своего дворца. Лучше скажи, как туда добраться?
  - Сумасшедшая! - Катя, стесняясь, вложила ей в руку деньги. - Может все-таки передумаешь?
  - Не уговаривай. Спасибо тебе. - Лена порывисто поцеловала девушку и быстро пошла прочь.
  
  
  
   Глава 58
  
  В Амстердаме столько туристов, что на первый взгляд кажется, будто именно они главные жители города.
  Но раз в год, в третье воскресенье ноября, оттесняя толпы туристов, на улицы, площади и набережные выходят коренные жители и движутся к главной площади столицы встречать покровителя города Святого Николая.
  Он прибывает на пароходе "Испания" и от гавани по центральной улице едет на белом коне в сторону королевского дворца в сопровождении черных Питеров - трубочистов.
  Его с почтением встречает королева и бургомистр с венком в руке. По традиции он должен прикрепить венок к стене одного из древнейших зданий столицы и от имени всех горожан выразить благодарность и уважение Святому Николаю за чудо, которое он совершил...
  По преданию, злодей-колбасник обманом заманил троих детей к себе в дом, погубил их и отправил на колбасу. Родители, убитые горем, истово молили Святого, и тот оживил несчастных малышей. Эту волшебную историю знают почти все жители Нидерландов. Она передается из поколения в поколение в знак почтения покровителю столицы.
  Пронзительный ветер сбивал с ног, мокрые иглы снега переходили в ледяной дождь. Но, несмотря на причуды погоды, улицы, прилегающие к королевскому дворцу, с раннего утра были запружены народом.
  - Едут, едут, - зашелестели сотни голосов.
  Люди с восторгом приветствовали небесного покровителя Амстердама.
  Из ворот дворца вышла королева со свитой. Ее сопровождал бургомистр. Толпа подалась вперед.
  Неожиданно из первых рядов, прижимая к груди двух младенцев, выбежала молодая женщина и упала на колени у ног королевы. Телохранители ее величества мигом оказались рядом.
  - Это мать с детьми. Немедленно узнайте, чего она хочет? - Приказала королева.
  - Ваше величество! - Заговорила Лена, но нервы у нее не выдержали, она заплакала.
  - Да это же русская мафиози, торговка детьми и алмазами. О ней трубят повсюду. Я узнал ее, - быстро зашептал королеве телохранитель. - Видимо сбежала из-под стражи и украла еще двоих детей. Ее надо немедленно задержать.
  По-моему она бежать не собирается, - сердито отмахнулась королева, - и задерживать ее нет причин. Лучше найдите переводчика и выясните, что она просит?
   - Пропустите, - из толпы выскочили две женщины. От их воплей конь вздрогнул и заиграл под всадником.
  - Ваше королевское величество! Я адвокат Розали Лбах. Это моя подзащитная. Она не террористка, а мать, любящая мать своих детей. Все, что о ней говорят и пишут - неправда. Эти близнецы, несмотря на разный цвет кожи, действительно ее дети. Вот заключение экспертизы.
  - Но такого не может быть! - Возразил кто-то в толпе.
  - Может! - Прогремел над площадью зычный голос Санта Клааса. - Потому что сегодня ваш покровитель с вами. Это чудо. А ведь чудо и есть то, чего в природе не существует, но в жизни случается.
  - Отчаяние подвинуло эту женщину искать у вас защиты, - подхватила его слова Розали. - Теперь и я, ваше величество, прошу не остаться безучастной к ее судьбе. На запрос следователя сегодня утром был получен ответ. Один из членов преступной группировки господин Гробовщенкин явился в суд с повинной. Он заявил, что Елена Мохова не преступница, а жертва. Это - неопровержимый факт. Вот документы. - Катя передала папку одному из телохранителей. - Кроме того, это доказывают очевидцы.
  Нам удалось их разыскать. Есть письменное свидетельство госпожи Татьяны Ворониной и Валентины Сурковой, которые принимали роды у госпожи Моховой. Показания оформлены по всем юридическим нормам и являются официальными документами, подтверждающими невиновность госпожи Моховой.
  Даже здесь, в Амстердаме, есть очевидец того, как члены мафии, действующей на территории Нидерландов, пытались убить госпожу Мохову и господина Веселова. Его имя - Курт ван дер Брук.
  Должна сказать, что благодаря госпоже Моховой, органам внутренних дел королевства Нидерланды удалось разоблачить мафию "Бриллиантовые дети". Их вина доказана и в скором времени... - Розали хотела продолжить, но заплакала девочка, а потом мальчик.
  - Они проголодались, - смутилась Лена, счастливая и огорошенная всем происходящим.
  Когда Розали замолчала, королева вполголоса сказала одной из сопровождающих ее дам.
  - Как только я увидела эту женщину, мне сразу стало ясно, что она не виновна. - Королева взяла на руки девочку. - Какая славная и милая мордашка у этой черной малышки. Только взгляните. Вы ждете еще двойню? - Обратилась она к Лене.
   К ним приблизилась Розали. - Непостижимо. Медики в полной растерянности. Отец будущих малышей - господин Веселов - белый, а все существующие тесты говорят, о том, что могут вновь родиться дети с разным цветом кожи.
  - В такой день, как сегодня, возможно все! - В глазах королевы был восторг. - Добейтесь, чтобы супругов освободили до суда под залог. Разумеется, залог и местопребывание семьи до полного выяснения всех обстоятельств, предоставляю я. Отныне - это мои гости.
  - Ваше величество, а ребенок у вас на руках перестал плакать, - заметил кто-то из придворных.
  - Ничего удивительного. Я же мать и уже бабушка и отлично умею ладить с малышами. Продолжим наш праздник.
  - Виват Санта Клаасу! - Гулом прокатилось приветствие над площадью. Бургомистр под восхищенные звуки сотен голосов поднял венок в честь Святого Николая.
  - Спасибо Царица Небесная, спасибо Николай Угодник. - Шептала Лена, бережно прижимая сына и дочь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"