- А как это было в Имиршине? - негромко спрашивает Людоед, поворачиваясь.

Хороший вопрос. И вовремя. Веннольд пожимает плечами. В памяти на самом деле не осталось почти ничего: раскаленное небо, пересохшие колодцы вдоль дорог, редкие птицы в побелевшем небе. Тела на дорогах - много тел. Раньше там никогда не случалось таких засух, да и просто подобной жары, потому солнце убивало легко и во множестве.

Из умершей, высохшей до последней ветви Вечной Рощи Иршин самонадеянного молодого чародея вывезли на грязной подводе. Только на третий день он вырвался из колючего цепкого бреда, и первым, что он разглядел, почему-то было - пламя на Тенамеруде.

Тогда оно показалось ему добрым знаком.

- Не помню, - спокойно покачал головой Веннольд. - Я просто не добрался до самого Имиршина. Только: белые стены в мареве. Все, что видел.

- А Вечная Роща? - жадно спросили сзади.

- Погибла. Это правда.

Людоед молчал. Сам он был из Гевории; по гильдейским отчетам, там тоже было жутко и кроваво. В Каса дель Суэрте умер Самый Старый Маг - и спустя положенных девять ночей, когда настала пора налагать печати до следующего погребения, Склеп Магистров провалился под землю весь целиком и в одночасье. Вместе с семью Старшими Чародеями, проводившими ритуал. А из Провала повалили невиданные Звери.

Командор побывал там спустя десять дней после начала Беды. Спасать внутри городских стен уже было некого - так утверждали сопровождавшие его роту магики. Он все же попытался прорваться туда, где остались дом и семья. Прорубился до самых ворот. Увидел, во что они превратились. Заглянул на узкие улочки.

Таким Людоеда и вытащили - с седыми бровями, бородой и усами.

Впрочем, своя боль была у каждого из всадников.

Ибо в Люсовине в Хрустальном Дворце умирал молодой король Деиррэн, а с ним - уходила вся династия Кенновиев. Ибо на видимом со всех окраин Мира пике Тенамеруда пылал белый огонь, в который вскоре ступит семитысячелетний феникс, завершая очередную эпоху.

Ибо время подходило к концу.

- Едут! - прервал нелегкие думы Веннольда звонкий голос дозорного.

- Рота, в седло! - зычно рявкнул Людоед, горяча саврасого жеребца. - Строем!

Всадники выезжали из сосняка, быстро и сноровисто выстраивали коней в ровные ряды, затем двинулись вперед, набирая ход. Внизу в распадок медленно втягивалась длинная вереница пестро разукрашенных повозок. Веннольд хорошо мог разглядеть их, пока конница с ровным гулом слетала к подножию по торной дороге. Караван люман остановился, но возницы даже не пробовали поворачивать мулов: то ли слишком поздно заметили и поняли, что не успеют, то ли...

Веннольд хлестнул плетью конька и запретил себе загадывать об этом.

Не все люмане одинаково безмятежно встречали нежданную напасть. Кто-то из кочевников даже появился из недр крытой повозки, сжимая в руках охотничий лук. Но: подумал - и отложил.

Тем временем рота брала голову каравана в клещи. Застоявшиеся кони приплясывали, фыркали, хлестали бока хвостами. Людоед дал знак Веннольду и Суравену следовать за ним и приблизился к кучке люман, столпившихся у передней повозки. Там должен был отыскаться Старший стойбища и его Слово. Уж Слово - обязательно. Магики напряглись, собирая силы.

- Здравствуйте, командор, - на очень чистом и правильном мелегском диалекте сказал кудрявый белобрысый Старший, выступивший из толпы.

- Куда вы направлялись? - сухо каркнул Людоед, глядя на люманина немигающим взглядом.

- На этих дорогах сейчас так легко встретить разбойников. Как славно, что вокруг нас - воины нашего великого короля, - учтиво, с легкой укоризной в голосе, продолжил Старший.

- Куда - вы - направлялись? - повторил Людоед. Он еще не заметил, что один из стариков-кочевников незаметно чуть отступил от повозок и сородичей. Заметил Суравен; украдкой показал Веннольду, и магики начали сплетать невидимую защитную сеть.

- Но мы же сказали, что идем в Севолию, когда Вы спрашивали об этом на армейском тракте...

- И вам запретили туда ехать, - отрезал Людоед.

- Но ведь мы уже освободили тракт!.. - воскликнул Старший.

- Вам запретили направляться в Севолию, а не просто занимать тракт!

- Это невозможно. Мы должны там быть, - очень тихо, но твердо возразил люманин. Старик за его спиной - разумеется, это и был Слово Старшего, колдун и проклинатель племени, - выпрямился во весь рост и что-то завопил.

- У меня другой приказ, - сказал Людоед, быстро оглянувшись на напряженных чародеев. Веннольд кивнул.

- Руби!!! - проревел командор, выхватывая палаш. Люмане хватались за рогатины и топоры, солдаты рубили их, легко преодолевая жалкое сопротивление. Вой, крики и плач заполонили забитую повозками дорогу.

- Не жалеть никого! - скомандовал Людоед, отирая с лица крупные карминные брызги.

- Детей не трогать! Дети нужны мне! - перекрывая гвалт и шум схватки, прокатился внезапно над лесом и дорогой голос Суравена. Командор оглянулся удивленно и осуждающе, но новый приказ подтвердил.

Слово Старшего надсаживаясь, выкрикивал свои проклятья, эхом отражающиеся от стены леса, - но толку с них было немного. Наконец Веннольд пригвоздил старика к дереву люманской же рогатиной и устало посмотрел в затянувшиеся туманом глаза умирающего. Кочевник ошибся. Он не мог ничего - и так и не понял этого. Начиналось новое время, и старые проклятия уже не обладали силой.

Все было кончено в полчаса. Уцелевших детей - семерых мальчишек и пятерых девчонок - связали и забросили на одну из повозок. Там же устроился и Суравен. Некоторых умений низкорослого коренастого чародея Веннольд был лишен напрочь, потому он просто присоединился к Людоеду.

- Ты был прав, - признал командор, покосившись на спутника. - Они все же попытались обойти заставу.

- Они хорошо знали, почему и куда надо бежать. Не смотри так: не один же Король знает такие вещи. Люмане всегда многое хранили в преданиях, и Народ Холмов им известен также.

Рота быстрым аллюром направлялась обратно на Северный Тракт. Два дня назад им пришлось, взяв с собой "чистую грамоту", отправиться на проселки, дабы вовремя перехватить люман, которые - возможно - попытались бы прорваться в запретный край мимо заставы. На этом настоял Веннольд. И угадал.

Теперь повозки кочевого племени вовсю полыхали далеко за спиной.

Из фургона, в котором ехал Суравен с пленниками, стали доноситься невнятные вопли. Веннольд жестом остановил Людоеда:

- Он сейчас некромантией набирает нужную волшебную силу. Это сложно, командор. Не беспокой его.

- Зачем ему сила? - сказал Людоед. - Вы и так... того люманина.

- Вот именно, командор, - спокойно произнес чародей. - Вот именно, что - люманина. У него уже не было сил проклясть врага. Возможно, волшебные силы начнут уходить и от нас с Суравеном. Этот... обряд задержит такой процесс.

- Надолго?

Веннольд посмотрел на Людоеда тяжелым долгим взглядом.

- Нам хватит.

Вдалеке уже неслись к отряду вестовые, что-то там случилось... и на душе было мерзко и больно от предчувствия удара - почему-то сзади. Крики из фургона стали громче. Хотелось смахнуть все вокруг одним широким движением руки. Начать заново... Веннольд с подозрением посмотрел на белое пламя, видневшееся вдали. Морок. Или - что?

...Удар все же пришел.

Все воины, оставшиеся на заставе, были мертвы. Тела лежали вперемешку с трупами диковинных полулюдей, полубыков. Неподалеку от форта уже мелькали в подлеске серые бока волков. Стены пестрели вороньим пометом.

- Веннольд, - позвал Людоед. Солдаты молчали, ожидая приказа.

Чародей поспешно приблизился.

- Сейчас нам нужно только одно: узнать, прорвался ли кто-нибудь вперед. Сумеешь?

Молодой маг кивнул. Повернувшись лицом к воротам, он сложил руки в особый замысловатый жест и мысленно потянулся к птицам, невозмутимо сидевшим на стенах. Перед его глазами уже возник странный, смещенный мир - мир ворона, в которого он подселил свой взгляд, - когда вдалеке, на юге, что-то коротко сверкнуло, потом пламя залило полнеба - и тут же опало.

В гробовой тишине где-то внизу... во дворе, поправил себя Веннольд, во дворе, - громко сказал:

- Люсовин? Это был - Люсовин?

Тишина возвратилась, обернувшись преддверием паники. Сам маг видел, что, скорее всего, полыхнула именно столица: там были Академии чародейства, там же был и естествоведческий университет... нашлось бы, чему взорваться. Чудовищная подавленность упала на него, и словно во сне, словно кем-то другим и о чем-то бесконечно далеком, думалось: надо ведь успокоить, ободрить. Иначе - все вообще.

- Скорее всего, это Моряне, - спокойно и громко сказал Суравен, появившийся из фургона. Кровь темными пятнами засохла на его мантии.

Веннольд подумал и внутренне согласился, так и не отпустив птицу: вряд ли там могло быть что-нибудь иное. Уж слишком много набилось в столицу верных короне магов и воинских частей. Никакой из старых и известных врагов не рисковал бы так безнадежно.

Моряне появились месяца четыре назад, вначале - только на малонаселенных побережьях западных провинций. Сбежавшие оттуда рыбаки клялись и божились, что в море движется эскадра, корабли которой покрыли море столь плотно, что сама вода практически не видна между ними. Их схватили и заточили, дабы избежать ненужной паники.

Впрочем, Морян оказалось действительно много. Те виртанийцы, что оставались на своих наделах и пытались игнорировать чужаков или ладить с ними миром, вскоре были убиты походя и поголовно. Морянам не нужны были соседи. Никакие. Они несли свои обычаи, свой уклад и свое оружие. И занимали землю. Пустую - или же ту, что они сами предварительно опустошали.

Даже вместо понятных и привычных милых ежей, у которых в этот год настал настоящий падеж, у чужестранцев обнаружились тощие вонючие зверушки, также охотящиеся на мышей и крыс. Пятнистые мордочки хорьков часто мелькали и на штандартах дикарей.

Морян тоже можно было остановить. Их можно было рубить, топить в крови и только таким манером - отбрасывать или вынуждать обойти. Как под Граеной и Вальгади - можно было побеждать.

И за этой войной никто и не задумался, почему в Люсовин, также, как ни крути, стоявший на побережье, Моряне не являлись. Почему они ни разу не появились ни в одном из крупных городов королевства, стоящих на южных берегах. Просто так было. До сих пор было именно так.

А теперь, похоже, что-то изменилось.

- Значит, скоро сюда явятся те, кого мы ждем, - мрачно сделал вывод Людоед. Промолчав об очевидном: прежде каравана ученых, магов и вельмож к проходу на Севолию стекутся беженцы. Возможно, очень возможно - те, кто ни сном, ни духом не знает о Народе Холмов, ждущем у Вековой Гряды людей, желающих уйти в недра на очередной веселый праздник бессмертных, чтобы выйти оттуда через сотни лет, когда смена эпох давно завершится... но - убивать придется и их. Ибо разницы в глазах Народа Холмов нет. Все люди равны для них, и только самые опытные чародеи Академии Короны, специально обученные отыскивать достойных убежища - мудрых, умелых, наделенных дарами или талантами, - только Суравен и Веннольд смогут сделать отсев, как того хотел умирающий король.

Это единственный шанс для Виртании. И множество людей уже полегли за этот шанс. Как те люмане. Ибо этот путь, путь в Холмы, - предназначен для отступления только Лучших из людей.

И - словно кто-то оживил давно забытых в отдаленной лаборатории големов. Солдаты задвигались, зашумели, кто-то ругался, кто-то просто орал... Людоед встряхнулся и командовал, распределяя людей для собирания тел, для рытья могил, в разъезды, часовыми на стены... только бы не дать разрушиться дисциплине.

Мало кто заметил в наступившей суете, что Веннольд изменился в лице, побледнел и вернулся в сознание.

Глубоко вздохнув, он помотал головой и подошел к Людоеду. Что-то шепнул на ухо.

Потом они долго смотрели друг на друга.

С юга надвигалась огромная беспорядочная толпа беженцев. Они осторожно огибали разбитый и уничтоженный жуткими силами роскошный обоз... но то там, то тут жадные руки не могли удержаться, чтобы не сорвать роскошную драпировку, или толстый ковер, или золоченую сбрую с растерзанной лошади. Очень скоро любые признаки принадлежности лучшим родам, цехам, гильдиям и орденам королевства пропали.

Вот что видели глаза ворона. На севере же - на севере все так же ждали Люди Холмов. Они были терпеливы и лишены предубеждений. Им невдомек было, что Лучшие из Людей Земли пали, что королевство погибло, что новая эпоха наступает, принося с собою только варварство и смерть.

- Пойдем туда? - спросил Веннольд, повернувшись к северу.

- Да... - Людоед внезапно охрип. - Да. А потом, когда-нибудь, мы вернемся. Мы вернемся, и время хорьков уйдет.

Вдалеке белое пламя на Мировой Горе Тенамеруде окрасилось индиговым: феникс погрузился в него.

Наступил новый год, новый век, новое тысячелетие. Впереди них шли безжалостные и безумные новые люди.

Конники же отступали в Холмы.