Когда я умер был январь. Я лежал безмолвно и неподвижно, в ушах звучала лёгкая фортепианная мелодия. Мне не оставалось ничего, кроме как смотреть вверх на падающие с неба на меня снежинки, которые выглядели размытыми белыми точками, меняющимися в размере, так как мне с каждой секундой становилось всё сложнее фокусировать свой взгляд. Мои глаза были мокрые, возможно это таял снег от тепла моего тела и превращался в холодную воду, а может это была кровь. Я не мог пошевелиться. Я наблюдал за печальным танцем снежинок, которые умирали, достигая моего тела и превращались в красную грязь. Краем глаза я видел, что возле меня лежит перевёрнутая машина, скорее всего какая-то её часть лежала на моём теле, но я этого не чувствовал. А снежинки тем временем всё падали и падали. Я пытался рассмотреть хоть одну из них, но то ли они падали очень быстро, то ли моя реакция слишком замедленная от происшедшего, но у меня ничего не получалось. Я лежал в крови под грудой железа, на которое в своё время я променял ни один год своей молодости и свободы. Мои глаза могли моргать, но мне казалось этого мало, я попытался повернуть голову, но тут же почувствовал невыносимую боль в верхней части тела. Я попробовал вспомнить, что произошло, то ли я не справился с управлением в виду плохих погодных условий, то ли я вдавил педаль газа до отказа в пол, вцепился крепко в руль, что бы не дай бог не свернуть с прямой, которая рано или поздно закончится. Возможно на всю играла моя любимая песня, вырывая меня из реальности. Возможно даже мои глаза в этот миг были закрыты, я мог находиться где угодно, но только не на скользкой январской дороге посреди ночи, в железной банке, которая на полной скорости несётся к цели, несётся к финальной точке. Во всяком случае мне очень сложно, вспомнить причину случившегося. Какая не была бы причина, следствие уже не изменить. Мне всё трудней контролировать свои мысли, постепенно становится всё неважно: как я здесь оказался, что с моим телом, если у меня ещё конечности, подлежит ли ремонту моя машина. С каждой секундой все эти мысли удаляются, словно снежинки, которые летят наоборот вверх, в тёмную пустоту. По пути вверх они так же расплываются, превращаясь во что-то непостижимое. Мне хочется задержать их на какое-то мгновение, пока я не разобрался что к чему, но мои руки меня не слушаются и всё это происходит в моём сознании. Мне всегда было интересно сколько можно держать ладонь над пламенем лжи, прежде чем огонь вернёт тебя в реальность? Интересно куда принесёт тебя течение, если перестать грести? Интересно, сколько можно узнать нового, прежде чем потеряешь интерес ко всему? Как долго можно прогибаться под холодным снегом очередной зимы, прежде чем он сломает тебя как сухую ветку? Сколько важных мыслей успеют посетить тебя, лежащего на белоснежно-красном покрывале января, под замедленным танцем белых звёзд, прежде чем придёт забвение?
Когда я умер был январь, я это точно помню. Это было самое начало года, года в котором не было предусмотрено места для меня, или в моих планах не было места для него. Вычеркнуть, вырезать, стереть...