Вдохнуть пыльный сухой воздух, выдохнуть. Поднять ногу и переставить её, шагнуть. И ещё раз шагнуть. И следить, как прыгает чёрное, с алым отливом, петушиное перо на зелёном поношенном беретике старосты-проводника. Но не думать, ни в коем случае не думать, куда ты опять идёшь!
Бесконечный, выматывающий подъём. Он столько дорог исходил, столько вершин покорил, и теперь перед ним вздымался последний рубеж. Неодолимый и неумолимый, самый-самый... последний. Нет уж, об этом лучше вообще не вспоминать. Но как-то странно, что все значительные события в его жизни начинаются именно с подъёма. Это постепенно надоедает. Уже давно надоело!
А сердце непростительно громко бухает в груди, и ноги дрожат. Хотя никто из плетущихся позади рыцаря крестьян не выказывает ни малейших признаков усталости. Да и какой это подъём?! К пещере ведёт широкая и пологая конная тропа. Просто сейчас он поднимается вновь на все вершины мира, покорённые им... Просто тяжело... опять... подниматься...
Но сколько можно карабкаться вверх?! Куда, куда он опять лезет?! Нет, не думать, забыть!
В самый первый раз всё было не так. В тот самый первый раз он действительно устал, карабкаясь к убежищу отшельника. И долго не мог отдышаться, растеряно оглядываясь в поисках хижины, в которой, по слухам, обитал мудрый старец, мысленно проклиная дурацкую традицию. И заметил... ненароком, боковым зрением... Он застыл, увидев повисшие над родным городом клубы дыма.
-Что? - озадачено переспросил он, поворачиваясь к невесть откуда взявшемуся высокому и благообразному длиннобородому старцу в белых одеждах.
-Она разрушает город.
Мгновенье потребовалось ему на осознание. В спину ударило насмешливое:
-Если поторопишься и тебя убьёт.
Он споткнулся, сбился на шаг, но не повернул назад, полный неотвратимой решимости. А старик говорил ещё что-то, предсказывал, и от его слов стыло сердце и мышцы наполнялись безнадёжной слабостью...
Герой споткнулся, хотя именно в данном месте тропа была на редкость ровной, даже гладкой. И подумал, что спуски он не любит ещё больше, чем подъёмы... Прямо таки совершенно не любит.
Город пылал. Он опоздал на какие-то крошечные мгновения, успев ещё заметить тёмный смерч, ввинтившийся в небо и растаявший в грозовых облаках.
-И как мне теперь? - лучше бы она убила его. Опоздал и всё... В груди хрипло билось сердце, его ломала неотвратимость судьбы. Он с тоской осознал, что теперь будет искать её вечно, и неотступно преследовать... чтобы убить. Ярость на неумолимую неизбежность событий, ненависть к предсказателю, наверное, лишили его рассудка. Он не испытывал страха и всем сердцем желал, чтобы отвратительная и жестокая его судьба поскорее сбылась, а там... Зачем жить, когда все твои друзья мертвы, твой город разрушен. Ради мести? Даже сейчас он не мог её ненавидеть, понимая, что оба они пойманы в одну ловушку богов, чудовище и герой, истребитель чудовищ... Даже чудовища, множественное число здесь не уместно, ибо изначально, ещё до своего рождения он был обречён убить одну её...
Долгий, долгий путь проделал он от разрушенного города. Многому научился. Юноша, ещё даже с бритвой не наловчившийся управляться, превратился в крепкого мужчину, знакомого со всеми общепринятыми видами оружия. Наивный мальчик, накануне своей свадьбы отправившийся за советом к мудрецу, уже давно и прочно позабыл, как можно доверять незнакомцам. И давно, слишком давно забылась ошеломлённая морда первой его жертвы, обычного волка, и широкая полоса темной крови на белоснежном снегу. Его первое сознательное убийство.
А убивать оказалось совсем легко. Если нет нужды беспокоиться о собственной жизни, если она, твоя жизнь, ничего не стоит, то это обесценивает и твою смерть. Он вёл себя так, словно был бессмертен. Бросался в пламя, бесстрашно спускался в тёмные логова, выходил в бой один на один со страшнейшими тварями... И всегда выходил победителем, словно и в самом деле был бессмертен.
И всё это время он помнил, кого искал, ради чего совершал эти убийства. Его называли величайшим из ге6роев, защитником людей. Он видел лишь тень широких крыльев, накрывшая родной город. Когда он просыпался с криком, редкие свидетели уважительно перешёптывались, объясняя друг другу, сколь ужасных монстров встречал на своём пути герой. А ему снилась сияющая в полуденном мареве фигура отшельника и его насмешливый голос.
И ещё большей насмешкой оказалась весть, принесённая прыщавым мальчишкой с засаленными рыжими вихрами. Чудовище, которое он искал по всему обитаемому миру и даже за пределами его, дракон, разрушивший его город, все эти годы мирно жил в горах. В полудне пути от довольно крупного селения, жители которого изредка жертвовали своих овец для пропитания чудовища. Всё то время, пока он, изнемогая от боли, искал её, она была совсем рядом. Его судьба, его чудовище...
Он даже подумывал, а не отказаться ли ему, просто не поверить, не уйти ли дальше... но мальчишка сказал, что деревенским надоело это устрашающее соседство. А что, если оно начнёт нападать на коров, или людей? И на сходке было решено начинить следующую овцу сильнейшим ядом. Собственно, всё уже даже было сделано, и крестьяне хотели лишь подстраховаться, чтобы, когда они будут проверять, доподлинно ли чудовище сдохло, с ними был настоящий рыцарь. С мечом.
От такого предложения он не смог отказаться. А должен был!!! Должен, потому что бесчестно и подло, потому что никогда он не бил в спину, потому что не предавал, потому что не выполнял чужих планов...
Но лучше не думать, не вспоминать. Прыгает, прыгает перо, как чёрный маячок, тёмный, кровавый... вверх-вниз, вверх-вниз... И больно рвётся сердце в груди, предчувствуя скорый конец. Сегодня, сейчас! Он убьёт её, он отомстит!!!
Он просто убьёт её...
Чудовище, обессиленное ядом, спало. Он замер, ошеломлённый и уничтоженный самим её видом. Дракон был не просто огромен... Логовом чудовища служила пещера, высокий свод которой он мог достать разве что стрелой. Она забилась вглубь пещеры, точно зверь в нору, сложенные на спине крылья задевали потолок. Длинная изогнутая шея, наводившая на мысли о высоком заборе, голова, точно покрытой грубой кожей холм, закрытый круглый глаз, словно огромное окно в иной мир...
Даже издали, она впечатляла. Невольно, люди отступали, поражённые размахом своих кровожадных планов. Казалось вообще невозможным причинить вред такому исполинскому созданию.
Тогда он не успел разглядеть её. Дым, пыль, слёзы, и скрывающийся в тёмных облаках дракон. Теперь он не видел её, поскольку не в силах муравья увидеть дерево. Она превосходила людей, её нельзя было увидеть вблизи, а отойти ему оказалось некуда. За спиной рыцаря теснились крестьяне, пришедшие убить чудовище.
Проводник подобрал крохотный осколок камня, и швырнул в дракона. Она не вздрогнула, то ли не заметив столь мелкую помеху, то ли уже не имея сил отреагировать...
-Спить, - заявил деревенский староста. - Ну, теперя всё просто будет!
Глухое ворчание крестьян свидетельствовало, что они трусят, но готовы действовать. Готовы убить её. А он... а рыцарь им вообще не нужен, разве что для красоты будущих преданий. Кто поверит, что простые крестьяне истребили дракона?! Нет, эту славу оставят ему, и это единственное, для чего он здесь нужен.
Единственное, ради чего он уцелел, когда безумный дракон уничтожил город, ради чего его берегла судьба... как же легко оказалось её убить, как... обыденно!
-Нет! - он извлёк свой меч.
-Ты чё? - староста выразил общее недоумение. - Это ж Морок, самое что ни на есть тёмное Зло! Голову ей срубить и все дела.
Он лишь крепче сжал рукоять меча.
-А, ты хотишь сам зарубить? - догадался кто-то.
-Нет. Её нельзя убивать.
Толпа возроптала, и если первых ещё сдерживал его грозный вид, то в задних рядах назревал бунт. А он не мог, не знал, как объяснить своё странное, невнятное, возникшее совсем недавно понимание, что её убивать нельзя.
-Да что его слушать... Он же за неё!
Он приготовился, понимая, что не сможет убивать невинных людей, но и позволить им совершить это злодеяние тоже нельзя, ибо... ибо нельзя убивать лишь потому, что способен, имеешь такую возможность. Но как объяснить этот сумбурный вихрь рассуждений безумной толпе?!
Никто не заметил, что огромный глаз прорезался мутно-жёлтой щелью на морщинистой безобразной морде. Дыхание, до того тяжёлое и прерывистое, прервалось, мышцы напряглись... Исполинское существо стремительным броском выметнулось из логова, давя не успевших испугаться крестьян, безумно ухнуло, срываясь с обрыва. Нехотя распахнулись крылья, воздух, тяжёлый и густой как патока, лип к телу, тянул вниз и, казалось, она держится лишь благодаря безграничному упрямству, но как бы то ни было, а каждый взмах четырёх крыльев уносил её всё дальше от дома, превратившегося в ловушку, от жаждущей крови толпы.
Он лежал на спине, широко раскрыв глаза и не шевелясь. Серое небо давило, как низкий потолок, камень под ним был холодный, враждебный, мысли скакали невпопад, испуганно шарахаясь в стороны, точно зайцы. Что произошло? Он помнил зловещий шорох за спиной, едва слышный за гулом толпы, но не менее ужасный, чем смертный приговор. Помнил, как стремительно оглянулся, успев заметить бросок и распахнувшийся частокол зубов - мощных заострённых кольев, отливающих синевой. Памятен ему был и гулкий щелчок захлопнувшейся смрадной пасти, поглотившей его целиком, в доспехах, с мечом и куском камня под ногами. Помнил... Нет, больше ничего не вспоминалось, но даже предположив, что от вони он потерял сознание, никак нельзя было понять его теперешнего положения.
Тяжёлый громкий вздох вернул его к реальности. Рыцарь сел, осмотрелся. Сперва он решил, что лежит меж двух холмов, но тут правый холм шевельнулся. Присмотревшись, он заметил ряд шишаков, обозначавших хребет животного, а сейчас опоясывающих необозримую тушу вдоль - она лежала на боку, обернувшись крыльями, скрутившись в клубок.
Он встал, превозмогая дурной туман в голове, борясь с обессиливающими желудочными спазмами. Видать надышался ядовитых испарений в пасти чудовища. Своего прославленного меча он лишился, но ни искать, ни тем более сожалеть о потере не собирался.
Опираясь о тело дракона, он шёл, обходя её, пока не добрался до головы.
Она умирала. Ему это было понятно со всей очевидностью. Яд сделал своё дело. Чудовище умирало.
Он сел рядом, привалившись спиной к исполинской голове. Слёзы оставляли в пыли тёмные дорожки. Руку поднять, чтобы утереться, не было ни сил, ни желания. И чувствовал он себя очень глупо, глупее не придумаешь. Вот он, герой, истребитель чудовища, возвышается над трупом поверженного зла. Конечно, возвышается, это очень сильно сказано, учитывая разницу в размерах, да и зло... не совсем зло... и пока она ещё жива. Но скоро всё придёт в норму. Дракон умрёт. А он... он, наверное, тоже умрёт. И будут рассказывать сказания о великом герое, который рассёк проглотившее его чудовище, а потом, естественно, тоже умер, отравившись её ядом. Нет, непременно его, дракона, никто не хочет знать, что их кумир убил женщину, даже если она размером с город и настоящее чудовище. И сволочные боги получат своего героя, свою легенду, зачем бы им это ни было нужно...
Ему показалось, что это соринка попала в глаз, но крошечная точка не исчезала, сколько он не протирал глаза. Потом у точки появились крылья... далеко, очень далеко... он усмехнулся. Ну конечно, как же без этого? История должна продолжаться, не так ли? Сейчас этот зверь прилетит, увидит тело и... всё начнётся сначала...
Прости их, пожалуйста, прости, тихо молил про себя он. Дышать становилось всё трудней. Яд подействовал и на него. Похоже, когда дракон доберётся до них, они оба будут мертвы. И некому будет объяснить ему...
Медленно бьют в воздухе крылья. В груди ворочаются тяжёлые камни... нет, он не успеет... он не дождётся его...
Вдох-выдох. Вверх-вниз... пожалуйста, разорви эту цепь. Я не успел.