Утром - то ли снег, то ли снег с дождём, к полудню жара, вечером обратно: приморозило до боли в носу и уже к ночи грозило замести. Ох уж эти южные зимы, эти их опасные для лёгких январи. В сумерках встретились у церкви Владимир Иванович Агапов и Игорь Игоревич Беккер. Беккер сперва не узнавал Агапова, а лишь прятал от ветра щёки и глядел вниз. Агапов не помнил, откуда знает Беккера, но заметил в опущенном носу и тонких бровях что-то дружеское и сам не понял, как сказал: 'однако!'. Тем более, не пришло ему на ум ни имя этого человека, ни память о том, хорош он или нехорош. И Беккер, услыхав 'однако', поднял взгляд и увидел Агапова. Снег разделял их. Беккер задохнулся и отступил, а Агапов, узнавший его, прошептал 'Боже мой...'
'Вы его брат, - сказал Беккер, поражённо. - Невероятно, то же лицо...'
'Беккер, - вспомнил Агапов, - нет, это не вы'.
'Как вы похожи на него' - сказал Беккер.
'Откуда вы здесь?' - спросил Агапов, пока на его усах вырастал сугроб. 'Я здесь живу, - ответил Беккер, - много лет. Как вас зовут?'
'Вы не узнаёте меня?' - 'Я не помню, как встречался с вами, но я хорошо знал вашего брата'. - 'Я Володя Агапов'. Беккер постоял, моргая, связывая в мыслях имена. 'Это страшная шутка, - сказал он. - Ну и встреча'. Он покачал головой и хотел уйти. 'Я Володя Агапов!' - повторил Агапов. - 'Вы нарочно меня нашли? - встревожился Беккер. - Вы меня уже испугали; довольно. Прощайте'. 'Боже, - воскликнул Агапов, - что за глупая у вас память. С кем вы меня спутали?' - 'Ну довольно. Вы - не он. Вы близнец, но теперь я вижу отличия между вами и Владимиром. Не нужно меня беспокоить, я заплатил своё'. - 'Игорь! - сказал Агапов. - Это я, Володя, безо всяких близнецов. Как вам удалось выжить?'
Беккер убил Агапова в тысяча восемьсот двадцать третьем году за сараями у села Бахметовка. Когда Агапов упал, врач в сердцах выкрикнул: 'Как низко попали! Он будет долго умирать!' Но Агапов был уже мёртв, и врач заключил, утешительно глядя на Беккера: 'контузия позвоночника'. Беккер сжимал в кулак обожжённую руку, царапая ногтями ладонь, чтобы не чувствовать боли.
'Покажите шею' - попросил Агапов.
'А!' - 'Да что вы такой нервный. Простите, я только хотел узнать'. - 'Что вам узнавать?' - 'Если вы тот самый Беккер, то у вас посередине горла должен быть шрам, а иначе вы просто очень похожий на него человек, но всё-таки не он. Тогда я вас просто напугал, и мне, право, очень жаль'. Пока тело поднимали в карету, Беккер ходил по лугу, прикрыв ожог перчаткой. Об убийстве он не жалел, и теперь ему было немного стыдно перед воскресшим Агаповым, ему хотелось извиниться за то, что он убил Агапова в тот день и даже не сказал ничего. 'Поэтому вы кривы, - догадался наблюдательный Беккер. - Оттого, что я пулей ушиб вам спину'. - 'Вы Игорь Беккер?' - 'Да'. - 'Тогда вы безумны, или не желаете меня узнавать. Но я знал наверно, что вы мертвы'. - 'Я - мёртв?' - рассмеялся Беккер.
'Я думал, что убил вас. Я прострелил вам горло'.
Беккер невольно потянулся к шее и поправил шарф. 'Какая ужасная смерть, - подумал он. - Как всё перемешалось в голове у Володи. Кому-то он прострелил горло на самом деле, и теперь его мучит призрак, как меня мучил он сам'. 'Вот почему вы хрипите' - понял Агапов. 'Я простужен'. - 'Странно. Я и подумать не мог, что вы живы. Беккер, вы не держите на меня зла?' Беккер протянул руку, но Агапов хлопнул его по ладони и полез обниматься.
'А я тебя похоронил' - 'Не путай. Ты меня даже не ранил. Я выстрелил тебе в живот, помнишь?' - 'Нет'. - 'Ну пусть'. Беккер, уверенный, что убил Агапова, теперь разуверился, а Агапов, уверенный, что убил Беккера, разуверился тоже. Они проплыли по остеклённым лужам Мазараковского переулка, выходя на тракт. От колодца на север ползли гружённые полными бочками вечерние телеги. 'Как тебя сюда занесло?' - 'В этом твоя вина... Да, представь, - Беккер вздохнул. - Со свадьбой всё расстроилось после дуэли. Я просил назначения в Киев, получил сюда'. - 'Значит, застал кого-то из здешних?' - 'Ну, не знаю. Я как-то был в других кругах. Раевский к моему приезду уже сидел. Орлова, разве, знал, но я ему не нравился'. - 'Вот как'. - 'Будто я что-то говорил о его жене... Милая женщина, это, кажется, был её последний шанс... Один офицерик сказал, что Орлов взял штурмом библиотеку, да ещё незапертую. Но я бы так никогда, мы её все любили'. Агапов поскользнулся и схватил Беккера за плечо. Он был перекошен, как подрубленное дерево, и оттого ходил нетвёрдо. 'За такое у нас могли и...' - 'И тут могли, да не знали кого'. - 'Всех... Мы стрелялись из-за меньшего'. - 'Верно' - согласился Беккер. Рука Агапова казалась его плечу даже сквозь шубу холодной. От этого холода стало не по себе, и привиделось в снегу странное: будто Агапов, обратившись в нечто белое, дрожащее, сжирает Беккера под фонарём. 'Где ты лечился?' - спросил Беккер, чтобы успокоиться. 'Где калечился, там и лечился, - ответил Агапов. - У меня двух рёбер нет. Кавказ'. - 'Как ты здесь оказался?' - 'Жена сестру под Киевом навестила. Теперь возвращаемся'. Агапов солгал. Они с женой покупали под Киевом поместье на деньги, оставшиеся после отца. В последние годы Агапов сделался до смешного суеверен и никому не рассказывал о близких планах, опасаясь сглаза.
На Кавказ он попал в двадцать шестом году, когда его фамилию вспомнил кто-то из завсегдатаев прежнего кружка. Ничего, кроме фамилии, на Агапова не нашлось, потому его смахнули с глаз долой на кабардинские кордоны и там забыли. В конце концов, Агапова ждала бутылка или шашка, или новая дуэль, но ранение спасло его; Агапов вернулся - одно плечо выше другого. Последние, кто мог вспомнить его фамилию, давно сгинули в разных краях. 'А что с ней стало, слышал?' - 'Однажды, лет пять тому. Кто-то писал, что она добрая хозяйка, у них с мужем собиралось à tous égards милое общество'. - 'Как! она жива?!' - 'Отчего ей умереть?' - Беккер едва не прослезился. 'А ты заходи ко мне как-нибудь'. Женщина, когда-то поссорившая, теперь их породнила. Агапов усмехнулся.
'Николай был старше... Шутка с близнецом бы не удалась. Знаешь, я с ним так и не увиделся, после... Постой, да ты видел его тогда в роли стряпчего'. - 'Это был он?' - 'А я о чём говорю'. - 'Действительно' - Беккер задумался. Мрачный, такой же усатый, но ниже ростом, и крепче сложенный человек возник перед ним. Вправду ли это был Николай, или память ввернула позже виденные черты в пустую оправу? И ещё картина: в жаркую, летнюю избу входит усатый смотритель с газетным листом и говорит - что? Вот шевелятся усы и морщины складываются на лбу под ещё не снятой фуражкой... 'Да, это его лицо я украл. Прости, Господи, не для себя беру; я отдал это лицо забытому мною Николаю. Как выглядел Николай?.. Проще вспомнить, о чём говорит смотритель. От него первого я узнал, что казнены те...' - 'Что ты бормочешь?' - 'Несчастный Каховский, - вполголоса произнёс Беккер, - только в смерти ты не был одинок'. - 'И я о нём жалел' - кивнул Агапов, недоумевая, откуда взялся в их разговоре Каховский. Когда-то они любили Каховского, единственного, кто был к ним приветлив на настоящем собрании. Он был чуть старше их. Тогда он казался сильным человеком.
Ставриевский переулок выбросил их на площадь, изменчивую под снегом, как зеркальная комната. Беккер потёр воротником онемевшие щёки. Когда он отворачивался, ему мерещилось, как Агапов тянется к нему тонкими когтистыми лапками.
Смерть Агапова не удовлетворила его. Даже напротив, Агапов стал появляться в жизни Беккера чаще и сеял неудобства. При жизни он был, пожалуй, приятным человеком, но будучи убитым, превратился в сущую проказу. Словно вернул с того света выстрел, который не успел произвести летним утром в Бахметовке. Беккер почти наверняка знал, что Агапов будет стрелять на воздух. Он не хотел на это смотреть.
'Сам-то женился?' - 'Всё собираюсь. А давай выпьем, Володя'. - 'Нет, - сказал Агапов, - спасибо. Какой из тебя собутыльник. Я видел привидения, и никто из них не пьёт вина'.
'Что за вздор'. - 'Я вспомнил, как подбежал к тебе. У тебя такая дыра в шее. И сквозь дыру было видно землю. Я хотел стрелять на воздух. Что-то на меня нашло, и я выстрелил тебе в грудь, а попал в горло'. - 'Ты с ума сошёл'. - 'Ты, может быть, сам не знаешь'. - 'Полно, вот моя рука, потрогай'. - Агапов совсем опечалился, но руку потрогал. - 'Я мог бы показать, где ты похоронен. В том-то и дело, что я однажды ходил к тебе на могилу, когда о тебе начали забывать'.
'Да нет же, - обиделся Агапов. - Я выстрелил раньше тебя. У тебя была контузия позвоночника'. - 'Могила, Беккер. Такое не забыть'. - 'Ты всегда был никчёмным логиком. Если я умер, то три года по том встретил бы Каховского и всех... А я узнал об их казни тут на какой-то вонючей станции'. Агапов на всякий случай перекрестил Беккера, но Беккер не исчез. Агапов не знал, что убьёт Беккера. Собственно, он не мог сказать толком, из-за чего они дерутся. Они разошлись, Агапов выстрелил на воздух, но порох в стволе не зажёгся. Пока стряпчие спорили, считать ли осечку выстрелом или всю дуэль начинать сначала, и сохранять ли очерёдность по первому жребию, доктор, уже поднаторевший в поединках, прочистил пистолет. Стряпчие снова зарядили. Бросили жребий, и опять выпало Агапову. Тогда он убил Беккера, о чём после долго сокрушался.
'Но ты не мог, - сказал Беккер, - поскольку это я думал, что застрелил тебя'. - 'Ты только так говоришь, а скоро развеешься, как химера'. - 'Чёрт возьми! - воскликнул Беккер. - Да ведь я неделю как заложил наши пистолеты'. Он обнял Агапова за то плечо, что повыше, и потащил с площади. 'Вот и l'argumentation!' - приговаривал он, кашляя от ветра. - 'Откуда они у тебя?' - 'Ты сам отдал. Нет, не так. Мы условились, что их заберёт выживший, помнишь?' - 'А мне казалось, я подарил тебе свой'. - 'Ты? Ты бы скорее удавился. Мы не могли поделить их с тех пор, как выиграли у той мартышки'. - 'Мартышку помню, - согласился Агапов, влекомый Беккером в метель. - Ну покажи мне свои пистолеты'. Они добежали до какой-то двери, и Беккер принялся колотить в неё, пока им не отворил старый сонный серб. 'Пистолеты!' - взволновано прокричал Беккер и стал искать пистолеты. Оказалось, что они проданы позавчера. 'Но это были те самые, - Беккер схватил с прилавка другой, новый пистолет. - Покупаю!' - 'На что тебе?' - 'C'est un argument suffisant. Мёртвому пистолет не продадут. У мёртвого и денег не будет, - Беккер расплатился с зевающим сербом. - Вот доказательство, что я жив. А ты, ты потусветное чудовище, что, воскрес, чтобы меня сожрать?'
'Беккер, - испуганно сказал Агапов. - Ты заболел. У тебя начались галлюцинации'.
'Теперь понятно! Ещё пистолет и пороху мне!' - крикнул Беккер. Но серб вытолкал его и Агапова на крыльцо и захлопнул дверь. - 'Вот и проверим, кто из нас настоящий! - не унимался Беккер. - Изволь-ка, дружок, к барьеру!' Агапов зачерпнул с земли снег и влепил Беккеру в лицо. Беккеру тотчас полегчало. 'Это всё простуда' - сказал он, садясь под стеной и вытряхивая льдинки из шарфа. Агапов посмотрел - шрама на шее Беккера не было. 'Приду домой и посплю, - виновато сказал Беккер. - Погода такая, берегись не берегись, а прохватит'. Он дотронулся до руки Агапова. Рука была холодной, но живой. 'Выходит, дуэль не состоялась' - решил Беккер. - 'Ты, надеюсь, не хочешь стреляться?' - 'Я слишком простужен, чтобы думать'. - 'Если нужно, я приношу извинения' - серьёзно сказал Агапов. - 'Ergo, призрак - ты'. - 'Ты станешь стреляться, чтобы проверить, повредит ли мне пуля?'
'Вот почему я вспомнил ту станцию и повешенье: Каховский напоминал о тебе. Пошёл на гиблое дело, чтобы сдуться и выстрелить на воздух'. - 'Господи! Какое моё гиблое дело - любовь к замужней провинциальной бабёнке?'
'Пестелю было, что терять. Рылееву было, что терять. И Муравьёву-Апостолу. Один Каховский ничего не мог потерять; я никогда не видел таких трагических людей. А что теряли мы? Она даже наших имён не знала. Ты меня терпеть не мог. И ты не выстрелил...' - 'Потом я выстрелил и убил тебя'. - 'Нет, Володя, это я тебя убил, - сказал Беккер. - Чтобы ты не стрелял на воздух. Каховский, без единой надежды в жизни, убивает доброго Милорадовича, чтобы потом - струсить? Растеряться? Это явления одного рода, продолжение давней путаницы: Беккер убивает Агапова, Агапов убивает Беккера. Ан вот они, живые и здоровые'.
'Дурак, - сказал Агапов. - У тебя тут событие библейского характера, а ты о Каховском. Даже время для нас раздвоилось, а ты забиваешь голову'.
Беккер поднялся, осыпая снег с шубы. Постоял, держась за стену. 'Фух, - сказал он, - Зачем из дому вышел, не помню'. Они вернулись на Мазараковский, мелко переступая по невидимым стеблям позёмки. 'Хоть бы в Киеве всё сладилось' - думал Агапов, скрестивши на удачу пальцы за спиной.
'Ещё можно отыскать тех, кто помнит нашу дуэль. Что тогда? Не могут же и они порваться надвое'.
'Отыскать, конечно, можно, - вздохнул Агапов, - но ты разве поедешь в Петербург за таким пустяком?' - 'Верно, - сказал Беккер, - не поеду. Но если ты выстрелил, в той, своей, судьбе, почему в ней не выстрелил Каховский? Дошёл до барьера и скис, предал Пестеля, Муравьёва-Апостола...' - 'Ах, струсил, вот психическая задача! Ты на Кавказе не был. Каховский не годился для убийства. А те, кто дал ему убивать, ни черта не понимали. Отсюда и время наперекосяк'.
'Жаль, - сказал Беккер. - Знаешь, я сильно обижен на него за эту эпоху'.
'Никакой план не мог сложиться счастливо, пока убийцей назначали Каховского. Мы судили по нашим дуэлям. Жуткое заблуждение: будто близость смерти делает храбреца. А это просто век избавлялся от молодых. Мне кажется, мы пугали его'.
Они дошли до фонаря, и Беккер снял на свету рукавицу. 'Вот доказательство' - сказал он. В основании большого пальца у него была сморщена кожа. При первой осечке затравка обожгла Беккеру правую кисть.
Агапов стянул перчатку и показал такой же след. 'Чудно - сказал Беккер. - Однако, мы оба живы'.
'И одновременно мертвы, заметь. И в этом проклятом городке нет никого, кто рассудил бы нас'.
Церковь на холме почти не видилась за метелью. Поздний водовоз проезжал в просвете между хатами. Беккер дважды чихнул и засопел, растирая нос.
'Как её звали, помнишь?' - 'Naturlement, Наташа'. - 'Позор. Нина'. - 'Знаю, - кивнул Агапов. - Тебя проверял. Маленькая, рыженькая. Веер голубой... Чем дальше, тем больше о ней вспоминаю'.