Самолёт приземлился в аэропорт Де Тунис-Картаж глубокой ночью, когда пустыня дышала прохладой, а небо было усыпано звёздами, будто кто-то рассыпал сахар по чёрному бархату. Алёна и я вышли на лётное поле, где запах жасмина смешивался с ароматом горячего песка. Вскоре мы уже обнимались с Ваней, встречавшим нас в здании аэровокзала. Гай, в чёрных очках и футболке с похабными надписями, уже торговался с таксистом, тыча пальцем в потрёпанный "Мерседес" 80-х:
- *Monsieur, cinquante dinars, pas plus!* Или я тебе расскажу, как твой дед продавал верблюдов римлянам!
Таксист, щурясь на его очки, плюнул в пыль и махнул рукой:
- *D'accord, mais silence! Les flics dorment pas ici...*
Машина рванула по дороге, петляющей меж дюн, словно змея. За окнами мелькали силуэты финиковых пальм, выгибающихся под тяжестью плодов, и аккуратные белые домики с голубыми ставнями, сквозь которые пробивался казавшийся тусклым свет. Где-то вдалеке, на краю горизонта, маячили огни рыбацких лодок - жёлтые точки, пляшущие на воде. Вскоре домики сменились садами и роскошными виллами Карфагена.
- *Regardez!* - таксист ткнул в стекло, где в лунном свете белели развалины римских терм. - *C'est Romain! Deux mille ans!*
- Ага, - Гай высунулся в окно, доставая флягу с кровью. - Я там с друзьями в своё время вино пил. Вон та арка - идеальное эхо для песен!
Алёна, сидевшая между Иваном и Ярославом, потянула из сумки пакет с гранатовым соком:
- Папа говорил, в пустыне лучше пить это. Восстанавливает силы.
Гай фыркнул, откручивая крышку фляги:
- А мне моё восстановит душу. Надо бы добыть кровь страуса, между прочим. Местный деликатес.
- Хотел бы я увидеть, как ты гоняешься за страусами! - гыгыкнул Ваня.
Я молчал, впитывая пейзаж. Пустыня ночью казалась иной - не враждебной печью, а загадочной спящей красавицей. Песок переливался серебром, как кожа древнего дракона, а ветер шептал на языке, который не менялся тысячелетиями.
***
Вилла Нерона возникла внезапно - огромная, высеченная из медового мрамора, который добывали здесь ещё карфагеняне. Колонны, украшенные резьбой с морскими чудовищами, блестели под луной, а за воротами журчал фонтан, окружённый кактусами-великанами.
- *Salvete, старые вурдалаки!* - навстречу выбежал Луций в шёлковом халате с вышитыми осьминогами. - Дядюшка, ты как живой! Ну, почти.
Внутри виллы пахло солью, карри и ладаном. Стены украшали мозаики с триумфами Нептуна, а вместо люстр висели сети с ракушками. Цезарь, Ванин мопс, которого он привёз с собою ещё год назад, встретил гостей, виляя баранкой своего хвоста. Его короткая шерсть была заляпана синим - видимо, после недавней встречи с банкой краски для рыбацких лодок.
- Он теперь наш талисман, - Луций потрепал пса по загривку. - Рыбаки говорят, синий цвет отпугивает злых духов. Хотя сам он больше похож на толстого призрака.
***
Часом позже, сидя у бассейна, Иван рассказывал о находках: затонувшие триремы, амфоры с вином, которое Гаю следовало бы попробовать ("Оно ещё старше тебя!"), и странные артефакты - бронзовые диски с рунами, которые светились в лунные ночи.
- Вчера нашли ящик, - он щёлкнул фото на планшете. - Серебряные слитки... но с отметинами. Как будто их кусали.
Алёна, сидевшая на шезлонге, потягивая гранатовый сок, вдруг нахмурилась:
- Папа говорил, в этих водах... исчезают люди. Рыбаки. Туристы.
- И что? - я почувствовал, как по спине пробежал холодок, не связанный с ночным бризом.
- Говорят, их забирает *Морской Волк*, - Луций сделал паузу, драматично закатив глаза. - Местный фольклор. Типа, оборотень, который топит корабли в полнолуние.
- Тогда уж - "Морской дьявол", - хмыкнул я. - Вот где, оказывается, Ихтиандр доживает свой век.
Иван засмеялся, но слишком громко - я знал этот смех. Так он смеялся в тринадцать, когда разбил вазу Олимпиады.
- Чушь. Мы тут каждый месяц ныряем - никого не видели.
- Кроме того грузина на яхте, который путал акул с дельфинами, - добавил Луций. - Напившись, он так им красиво пел вечерами...
Гай вдруг встал, подошёл к краю бассейна и плюхнулся в воду в одежде. Всплыл, отряхиваясь:
- Значит, завтра ныряем! Я покажу вам, как искать сокровища. В 79 году я так нырял за сокровищами Помпей... пока Везувий не спутал все карты.
Следующей ночью "Золотой осёл" - яхта Луция с головой ослика на носу - покачивался на волнах в миле от берега.
Иван, проверяя баллоны, вдруг замер:
- Пап... Ты как?
Я стоял под тентом, в одних плавках. Совершенно непривычное для меня ощущение.
- Лучше, чем Гаю в его облачении. Выглядит, как помесь Венома и Бэтмена.
Гай, облачённый в гидрокостюм с нашивкой "I❤ Carthage", раздавал снаряжение:
- Щенок, вот тебе подводный фонарь. Ярослав, держи гарпун - мало ли, встретишь русалку-людоеда.
- Русалки не едят людей, - проворчала Алёна, закручивая волосы в пучок. - Они их... очаровывают.
Иван, проверяя регулятор, вдруг замер. Глаза его сузились, ноздри дрогнули - вервольфье чутьё уловило что-то.
- Тут... не только мы.
- Рыбы, - фыркнул Гай, но рука его потянулась к ножу за поясом.
Погружение началось в кромешной тьме, которую разрезали лишь лучи фонарей. На дне, среди обломков римского судна, лежали амфоры, опутанные водорослями, словно зелёными щупальцами. Иван поднял одну - из горлышка выскользнул угорь, мелькнув серебристым боком.
Внезапно вода содрогнулась. Из темноты вынырнула тень - огромная, с перепончатыми лапами и горящими жёлтыми глазами. Морской Волк. Настоящий.
- ВАНЯ! НАЗАД! - Я попытался закричать под водой, рванул вперёд, но чудовище было быстрее.
Огромная лапа ударила Ивана по груди, отбросив к скале. Фонарь выскользнул из руки, осветив на миг острые клыки и чешую, покрытую ракушками. Алёна вскинула руку - её амулет вспыхнул фиолетовым, и вода вокруг чудища забурлила, словно вскипев.
Гай, выхватив нож, вонзил его в бок твари. Из раны хлынула чёрная кровь, смешавшись с водой. Морской Волк взревел, ударом хвоста сбив Гая на дно.
- Держи! - Луций ткнул мне в руки сеть, сплетённую из серебряных нитей.
Сам не могу понять, каким образом я смог извернуться и накинуть её на чудовище, и там, где сеть коснулась этой твари, она зашипела, словно раскалённое железо. Это было слышно даже под водой. Морской Волк взвыл и рванул к поверхности, увлекая за собой меня, в растерянности всё ещё сжимающего конец сети в руке.
Вода взорвалась пеной, когда мы вырвались на поверхность. Морской Волк, запутавшийся в серебряной сети, бился как бешеный кит, а Алёна, вынырнувшая следом, висела у него на спине, вцепившись в амулет. Его фиолетовое свечение прожигало чешую, оставляя дымящиеся раны.
- Держись! - заорал я, но голос потонул в рёве твари.
Иван вынырнул рядом, его глаза уже светились волчьим сапфиром. Когти порвали гидрокостюм, но он сжал зубы, сдерживая превращение - мышцы на руках ходили ходунами, будто под кожей бились две сущности.
- Пап... сеть... - он хрипло выдохнул, хватая край серебряных нитей.
Мы навалились вдвоём, пытаясь прижать чудовище к яхте. Серебро жгло ладони, но боль была ничто по сравнению с мыслью, что эта тварь может утащить Алёну в пучину.
Чудовище полезло вверх, на яхту, таща нас с Алёной следом. Вскоре оно перевалилось через борт. Я почувствовал под ногами палубу.
- Эй, морской пёс! - Гай выскочил из-за рубки с гарпуном в руках. - Попробуй мой фирменный коктейль!
Гарпун вонзился в бок твари, и та завизжала - звук, похожий на скрежет ржавых якорей. Чёрная кровь брызнула на палубу, оставляя дымящиеся пятна.
- Отойди! - Алёна вдруг вскочила, её голос звенел, как разбитый хрусталь. - Она зовёт... Танит зовёт!
Морской Волк замер, будто услышав пароль. Его жёлтые глаза помутнели, чешуя начала осыпаться, обнажая под ней... человеческую кожу. Старик, худой как скелет, с татуировками в виде волн на лице.
- *Вы... разбудили Её...* - прохрипел он, падая на колени. - *Печати сломаны... Теперь Оно выйдет...*
Луций, вытирая кровь с подбородка, взобрался на борт, швырнув к нашим ногам серебряный слиток с пунийскими письменами:
- Всё, что нашли на дне - не серебро. Это зубы. Зубы *Её* стражи.
Иван поднял слиток, и тот вспыхнул синим пламенем. Он застонал, схватившись за голову:
- Голоса... Они кричат...
Я выхватил слиток из его рук. Металл обжёг пальцы, но боль была сладким отвлечением - хоть что-то реальное, осязаемое, а не этот кошмар.
- Что за "Оно"? - я тряс старика за плечи, но он уже захлёбывался чёрной жижей, вытекающей изо рта.
- Древнее... до богов... - успел прошептать он, прежде чем тело рассыпалось в прах.
Тишина. Только волны бились о борт, да Цезарь скулил в рубке, раздирая когтями дверь. Алёна опустилась на колени, её амулет потух.
- Надо плыть, - сказал Гай неожиданно тихо. - Туда, где нашли слитки.
- Ты с ума сошёл? - я заслонил Ваню, будто монстр мог выскочить из ночи. - Он едва сдерживается!
- Именно поэтому! - Гай ткнул пальцем в слиток у меня в руке. - Это не ловушка, Яр. Это *ключ*. И он выбрал Ивана.
Ваня поднял голову. Глаза его снова были человеческими.
- Они... просят помощи, - прошептал он. - Как я тогда... на кладбище.
Сердце упало куда-то в бездну. Я вспомнил ту ночь: свёрток на церковных ступенях, писк, который оказался не крысой... Судьба, которую я не смог отменить.
- Ладно, - я сжал слиток, стирая кровь с ладони о борт. - Но если хоть один волосок...
- С него не упадёт, - Алёна встала, поправляя амулет. - Или я превращу тебя в морского ежа, Гай.
Он рассмеялся, но смех звучал напряжённо, как туго натянутая струна.
- Но уже светает, - нахмурилась Алёна. - Вам пора в укрытие... а ТУДА мы поплывём завтра!
Луций кивнул, завёл моторы, и "Золотой осёл" развернулся носом к берегу.
Цезарь, вырвавшись на палубу, залаял на луну - синий и бесстрашный, как маленький стражник Карфагена.
***
Я сидел на краю мраморного фонтана, сжимая в руках серебряный слиток. Его ребристые края впивались в ладонь, словно напоминая: *ты держишь не артефакт - держишь бомбу*. Луна отражалась в воде у моих ног, разбиваясь на тысячи осколков, будто само небо решило сыграть в мозаику. Где-то за спиной Гай с Луцием:
- Да я в твоём возрасте уже три пирамиды обокрал! А ты не можешь даже карту без пятен кофе сохранить!
Но его голос казался приглушённым, будто доносился из другого века. Я закрыл глаза, пытаясь заглушить жужжащий в висках вопрос: *Какого чёрта я вообще согласился отпустить Ваню в эту авантюру?*
- Пап. - Его тень упала на воду, и я вздрогнул. Даже после стольких лет его шаги оставались бесшумными, как у настоящего хищника. - Ты опять себя грызёшь?
Он сел рядом, пахнущий солью и йодом. Повязка на груди - была чистой, но я знал, что под ней скрывается шрам от когтей Морского Волка.
- Ты мог погибнуть, - выдохнул я, глядя, как его отражение в воде дрожит. - Или превратиться там, под водой...
- Но не превратился, - он ткнул меня локтем, как в детстве, когда боялся признать страх. - Потому что помнил твои слова: *Разумность, гуманность и осторожность*. Хотя... - засмеялся, - осторожность я немного проигнорировал.
Где-то в кустах зашуршало. Цезарь выкатился из темноты, волоча в зубах серебряную цепь - видимо, украденную у Гая. Его синяя шерсть сливалась с ночью, оставляя только белые пятна глаз, как у призрачного пса.
- Смотри, - Ваня поднял цепь, и звенья запели тонким звоном. - Пуническое серебро. Такое же, как в слитках.
Я взял цепь. Металл жёг пальцы, словно пытался прожечь кожу до кости. *Проклятие*. Или защита?
- Старик говорил, что "теперь ОНО выйдет". - Ваня понизил голос. - Там есть... голоса. Они зовут.
Я резко обернулся, но он уже смотрел куда-то за моё плечо, туда, где волны бились о скалы. Его сапфировые глаза стали мутными, как у слепого.
- Ваня?
- Они поют, пап, - прошептал он. - На языке, которого я не знаю... но понимаю.
Я схватил его за плечи, встряхнул - слишком резко. Он моргнул, и взгляд снова стал ясным.
- Прости, - он потёр виски. - С тех пор, как коснулся этого слитка...
Где-то внутри всё сжалось в ледяной ком. Я вспомнил старую легенду, которую Липа рассказывала у камина: *Богиня Танит берёт плату за секреты - либо жизнь, либо разум*.
- Всё, - я встал, с силой швырнув цепь в фонтан. - Завтра летим домой.
- Пап...
- Нет! - мой голос грохнул, как дверь склепа. Цезарь заскулил, прячась за колонной. - Ты слышишь голоса, Ваня. ГОЛОСА. Это не игра!
Он вскочил, лицо вдруг стало чужим - острым, волчьим, даже без превращения.
- Ты всегда так! - зарычал он. - В десять лет запрещал смотреть "Вой", в пятнадцать - водить машину, а теперь...
- Потому что я твой отец! - заорал я, и эхо подхватило слова, разнеся их по вилле.
Тишина. Даже Гай замолчал где-то в глубине сада. Ваня дёрнул головой, будто стряхивая невидимые оковы, и ушёл, не оглядываясь. Его следы на песке светились слабым серебром.
Я рухнул на скамью, сжав голову руками. В ушах звенело, а в груди ныло, будто кто-то вырвал клыки вместе с корнями.
- Эй, старик. - Гай вынырнул из темноты, как демон из курильницы. В руках он держал две фляги. - Держи.
Я взял флягу, автоматически открутил крышку - запах донорской крови смешался с анисом.
- Он не ребёнок, - Гай плюхнулся рядом, расплёскивая содержимое своей фляги на песок. - И ты не Бог. Даже я не Бог! Хотя... - он хмыкнул, - иногда веду себя как ветхозаветный.
Я хотел огрызнуться, но вместо этого выдавил:
- Он слышит голоса, Гай. Как...
- Как я после того зелья Липы? - он усмехнулся. - Да, помню. Голос Марка Аврелия в моей голове три века читал лекции о стоицизме. Я уже начал подозревать, что и Марка кто-то обратил в вампира... Но! - он ткнул пальцем в мою грудь, - я справился. Потому что рядом были друзья. Или враги. Не важно.
- Это не смешно.
- И не должно быть. Марк Аврелий - вампир?!! Это совершенно не смешно! - Гай внезапно серьёзнел. - Но если ты сейчас сломаешься, кто ему поможет? Олимпиада с её носками?
Я застонал, глядя на звёзды. Они мигали, будто смеялись над моим страхом.
- Что делать? - спросил я у ночи, у Гая, у богини Танит, если она слушала.
- Слушать, - сказал Гай, вставая. - Иногда голоса - не враги. Иногда... это эхо тех, кто хочет, чтобы их услышали.
Он ушёл, оставив меня наедине с флягой и Цезарем, который осторожно положил морду мне на колени. Его синяя шерсть пахла краской и глупостью.
А где-то вдалеке, за песчаными дюнами, завыл ветер - точно так же, как сто лет назад, и тысячу.
Я смотрел, как Ваня вслушивается в вой ветра, и думал, что самое страшное в вечности - не монстры, а понимание: рано или поздно приходится отпустить. Даже если весь мир кричит "нет"...
***
"Золотой осёл" плыл туда, где море сливалось с ночью - к подводному плато, отмеченному на карте Луция как "Глаз Танит". Ваня стоял на носу, сжимая серебряный слиток, который под его пальцами светился синим, будто металл впитывал лунный свет и превращал его в магию. Я пытался не думать о том, что этот свет напоминал вампирские клыки в темноте.
- Здесь, - Луций остановил яхту, указывая на приборы. - Глубина - сто метров. Пески скрывают вход... или выход.
Гай, повязывая на голову бандану, бросил взгляд на слиток:
- Надеюсь, эта богиня любит гостей. А то как-то неловко врываться без приглашения.
Мы погрузились в воду, оставив Цезаря охранять яхту. На дне, среди заросших кораллами колонн, зиял провал - вход в пещеру, обрамлённый каменными фигурами женщин с головами львиц. *Танит*.
- Печати, - прошептал Иван в гидрокоммуникатор, указывая на ниши в стенах. В каждой лежал серебряный слиток-зуб. - Их нужно вернуть...
Алёна коснулась амулета, и фиолетовый свет окутал нас, отгоняя тени. В глубине пещеры что-то зашевелилось - огромное, бесформенное, пульсирующее тьмой.
- *Оно*... - голос Гая прозвучал в моей голове через гидрокоммуникатор. - Похоже на осьминога, скрещённого с ураганом.
Иван поплыл вперёд, не дожидаясь команды. Его слиток вспыхнул ярче, и остальные зубы в нишах засветились в ответ. Тварь запульсировала, щупальца тьмы рванули к нему, но Алёна выставила вперёд амулет - свет отбросил их, как удар молнии.
- Ваня, быстрее! - закричал я, но он уже вставлял свой слиток в центральную нишу.
Пещера содрогнулась. Серебряные зубы вспыхнули сетью лучей, пронзив тварь. Она завизжала, рассыпаясь на чёрный песок, который смешался с водой и исчез. На дне осталась лишь мозаика - женщина с львиной головой, держащая змею и якорь.
На вилле Нерона рассвет застал нас за столом, заваленным едой и пустыми пакетами из-под донорской крови. Гай, с повязанной банданой головой, орал песню про морских чертей, а Луций пытался отобрать у него гитару, дабы показать "как правильно надо!"
- Ты видел её? - Ваня присел рядом, вертя в руках ещё один слиток, теперь обычный. - Танит... Она была как мать. Грустная.
- Боги редко бывают счастливы, - я отодвинул бокал с кровью, которую Гай назвал "эксклюзивным миксом от местных вампиров". - Они несут то, что люди не могут удержать.
Он кивнул, глядя на Алёну, смеявшуюся с Луцием. Синий Цезарь спал у её ног, похрапывая, как старый моряк.
Луций ушёл и вернулся с кифарой. Он принял позу классического кифареда и ударил по струнам.
Гай громко расхохотался, зажимая уши обоими руками: - "Случилось страшное!!"
Глаза Нерона недобро сверкнули, но потом он прыснул и заголосил, что есть мочи: