Постникова Екатерина

САМИ МЫ НЕ МЕСТНЫЕ...

1.

Субботним утром он собирался уйти. Храня на лице хмуроватое выражение, он побрился, надел свежую рубашку и сел завтракать. Жена, заспанная, стояла на пороге кухни и тупо смотрела на него, помаргивая глазами. Неизвестно, что она хотела сказать. Вряд ли что-нибудь умное. Скорее всего, очередной бред.

Она забыла насыпать ему сахар в кофе, и это сразу же раздражило его. И вообще, на столе могло быть и побольше порядка. Крошки со вчерашнего ужина так и не убраны.

- Ну что? - сдерживаясь, спросил он, - так и будешь стоять?

- Я тебе мешаю? - удивилась жена.

- Меня бесит, когда вот так стоят и смотрят. Или сядь нормально, или иди отсюда.

Пожав плечами, она опустилась на табуретку и закурила, сразу наполнив кухню вонючим дымом. У нее было бесконечно равнодушное, усталое и чуть опухшее лицо. А ведь молодая баба, подумал он, всего двадцать семь лет! Она даже не спросила, куда он собирается с утра в субботу, словно это не было для нее важно.

А впрочем, он к ней уже привык. Сам выбирал. Даже в минуты крайнего раздражения ему приходилось признаваться самому себе, что эта женщина для него - идеально подходящая супруга. Он никогда не искал в жены очень красивую, очень умную и очень интересную. Вот и выбрал себе это серое, скучное, примитивное существо. Зато рядом с ней не станешь испытывать комплекс неполноценности, а это уже большой плюс.

- Ты во сколько придешь? - поинтересовалась она.

- Не знаю. К вечеру.

- Что на ужин приготовить?

- Что хочешь.

Она протяжно вздохнула.

... А через сорок минут он попадет в объятия совсем другого существа. Лариска, мысленно сказал он. Ласковая Лариска. Умелая Лариска. Породистая, высокая, чем-то напоминающая изящную лошадь. Может быть, густой белой гривой. Или осанкой, движениями... Жаль, что в жены она не годится: слишком независима. Но как с ней хорошо, черт бы побрал!..

Уже в прихожей они неожиданно поссорились. Он хотел спокойно уйти, сохранив в целости приятные мысли, но жена поломала все разом:

- Слушай, а чего ты такой?

- Какой? - разозлился он.

- Да вот такой. Тебя что-то бесит?

- Меня бесят такие вопросы! Ты можешь хотя бы в субботу утром не начинать свое нытье?

- Последи за своей речью, - вежливо попросила она.

- А ты - за своей! - крикнул он и выскочил в подъезд. Хотел дверью хлопнуть, но она не дала: выставила коленку.

Корова! - подумал он почти с ненавистью.

2.

Щелкнул замок.

Затаив дыхание, она приникла ухом к дерматиновой обивке двери и прислушалась к удаляющимся злым шагам мужа. Потом на цыпочках, словно ее могли услышать, добежала до окна и выглянула. Так и есть, уехал.

У нее вырвался непроизвольный вздох. Потом еще один.

Она отвернулась от дождливого окна, и лицо ее было уже другим.

Мягко ступая, она выключила телевизор и радио. Потушила на кухне свет.

Зазвонил телефон. Поднимая трубку, она посмотрела в зеркало и увидела, как сходит, сползает с лица маска, ставшая почти второй кожей.

- Алло!

- Это я, - сказал в трубке женский голос, - Ты в курсе, что твой сегодня у меня?

- Надеялась, - она сдержала улыбку и вдруг пропела, - Да-а?!

- Два, - передразнила собеседница.

- Лариса, ты... ты чудо! Постарайся задержать его как можно дольше!

- Не понимаю я тебя, - вздохнула Лариса, - Такой мужик! Самец! Первый сорт. Чего тебе еще надо?

- Ничего мне не надо.

- Смотри, уведу, - пригрозила Лариса, - Жалеть потом будешь, плакать, локти кусать.

- Ты с ума сошла. Зачем он тебе? Что ты с ним делать будешь?

- Ну, Женька! Черти б тебя взяли. Ты только не очень резвись там, ладно? Если он вдруг засобирается домой, я его не удержу.

Они помолчали.

- Мне до сих пор снится тот сон, - вдруг сказала Женя, - Про храм. Может, это знак? Что пора возвращаться?

- Нет, - Лариса погрустнела, - Пока нельзя. И мы с тобой не доживем до того времени, когда будет можно.

Они помолчали еще.

- Ну ладно, - вздохнула Женя, - Развлекайся.

- Да, - согласилась Лариса, - Отдыхай.

- Ну, пока.

- Пока.

3.

Ну, вот она и одна. Напряжение схлынуло, как боль. Наедине с собой не нужно играть. Когда ты одна, все естественно.

Она сняла халат, тапочки, распустила волосы и забралась в ванну. Свет не нужен. В темноте глаза видят ничуть не хуже. Глядя на фосфоресцирующую воду, она думала о том, что, в сущности, и ей, и Ларисе, и остальным крупно повезло. За пять поколений их раса сильно очеловечилась. Почти забыт родной язык. Тяжелее всего было первым. Теперь все проще.

Вода поднялась до лопаток, и она легла.

И так будет еще долго. Примерно через год - два у нее родится ребенок, и это будет девочка, как бы ни хотел муж иметь сына. Только девочка, как две капли воды похожая на мать. И однажды, когда мужа точно так же не будет дома, она скажет дочери:

- Мы - не люди. И ты, и я. Мне трудно объяснить, где находится наша планета. Это далеко. Очень далеко. Но мы обе оттуда родом. Понимаешь, наша раса размножается с помощью партеногенеза. Сказать, что это значит? Это значит, что для появления ребенка мужчина нам не нужен. И человек, с которым я живу, ни в коем случае тебе не отец. Он тут ни при чем. Ты зародилась во мне просто потому, что подошел срок. Ты - это я, понимаешь? У тебя тот же набор генов, что и у меня, и у моей матери, и у матери моей матери. У нас общая память. Придет день, и ты начнешь видеть сны о прекрасном мире, затерянном во вселенной. Однажды мы туда вернемся. Но не сейчас.

- Почему? - простодушно спросит дочь.

- Потому что там сейчас нет жизни. Произошла катастрофа, которая погубила все живое. Лишь две тысячи человек успели убежать. И все они - на Земле. Мы с тобой не одиноки, крошка. Скоро ты начнешь чувствовать всех своих. Но и ты, скорее всего, не сможешь вернуться домой. Помнишь, я рассказывала тебе о Смотрителе? Он сообщит, когда можно тронуться в путь. Но до этого момента тебе придется жить в этом мире и делать вид, что ты такая, как все. Ты понимаешь?...

Она лежала в холодной воде и в тысячный раз представляла себе сожженные смертельным пламенем холмы к востоку от мертвого города, в котором когда-то жили ее предки. Несчастный родной мир. Рано или поздно уровень радиации снизится настолько, что позволит самым отважным впервые за сотни лет ступить на свою землю. И, если это случится при ее жизни, она будет одной из первых.

А сейчас надо жить. Ради того самого мгновения.

Впереди еще целый день, и прожить его надо с удовольствием.

Эта мысль придала ей сил, и она удержала подступившие слезы...

***

авг.1992