Постникова Екатерина

ПЛАНЕТА ХАКЕРОВ

1.

- Ииих-ха-ха! - ослепительно-рыжая девушка в наручниках заходилась истерическим смехом, роняя капли слез на сыроватый бетон балкона. Два конвоира молча ждали, не сводя глаз с ее сверкающей гривы. Небо сеяло морось. Голубая джинсовая рубашка заключенной потемнела от влаги. Вдали, за завесой тумана, тонко крикнул тепловоз.

- Нервы, - конвоир постарше тронул спину согнувшейся от хохота девушки, - Дать воды? Ничего. Пройдет. Все лучше, чем плакать.

Рыжая начала икать. Постепенно успокаиваясь, она вытерла слезы скованными руками и сделала попытку идти. Не смогла. Конвоир снял наручники с ее безвольных рук, развинтил флягу:

- Попей.

Повели под руки в квадратную арку, ко врачу. Такое бывало.

Рафаэль смотрел вслед, опираясь на грабли.

- Свисток, новенькая, - сказал он в пространство. Напарник оставил в покое мусорный бак, глянул:

- Попка у нее ничего.

- А волосы, а! - Рафаэль мечтательно поднял брови.

- Крашеная, - Свисток едва заметно поморщился, - Не бывает таких.

- Ну и ладно, пусть крашеная.

Помолчали. Свалили мусор в тачку, повезли. Новенькая вышла на балкон, еще икая и щелкая зажигалкой. Сигарета длинная, тоненькая, белая-белая.

- Как дела? - Рафаэль задрал голову, - Все путем?

- Как посмотреть, - прикурила, выдохнула дым, судорожно всхлипнула, досмеиваясь.

- За что тебя? Игрушки ломала? Банки чистила?

- Так, за ерунду.

- А срок?

- Пожизненно, - наклонилась, облокотившись на ржавые перила.

- Эй! У тебя свои такие волосы? - спросил Свисток.

- Не-а, крашеные.

- Заходи при случае, ты.

- Посмотрим.

Покатили дальше. Дождь перестал. Глянуло небо, облака бежали быстрее некуда.

- Нравится? - Свисток закурил местную вонючку без фильтра.

- Йес.

- Да, ничего пупсик. За что пожизненно? Понимаю - ты. Но ее?... Они, бабы, на серьезное не способны. Так, балуются.

- Спрошу, - пообещал Рафаэль.

2.

Комнатка смотрела на север узким окном без штор. Лидия бросила сумку и села строчить письмо.

МАМ!

Я В НОРМ. СИЖУ ТУТ. КЛАССНО. КУРОРТ.

НЕ РЕВИ. ПИШИ. ПРОДАЙ КОМП. ДЕНЬГИ - СЮДА.

СКУКА. ПАЦАНЫ НИЧЕГО.

БУДЕТ ЧЕГО - НАПИШУ. СОРРИ.

НУ ДАВАЙ! ПАПУ - ЧМОК, ПОКА. ЛИДА.

Перечитав написанное, она нахмурилась и дописала корявым детским почерком человека, плохо знакомого с авторучкой:

ПРИШЛИ МНЕ ШТОРЫ, КАК БУДЕТ РАКЕТА СЮДА. ОКЕЙ? ЛИДА.

Ветер хлопнул форточкой. За окном тянулся поезд. Ржавый звук царапал нервы. Поглядев несколько минут на небо в тучах, заводские трубы и ленивый рудовоз, Лидия кинула в рот жвачку, запечатала письмо и столкнула его в щель пневмопочты. Шелест умчался вниз.

3.

... иногда, как головная боль, накатывает одиночество. Чаще в солнечные дни, после обеда - странно. Дождь лечит, забываешься. А солнце жестоко. Каждая трещинка на старых стенах видна, каждая травинка, камешки. Пыль на ветру закручивается вихрями. Хакеры курят на сваленных в кучу покрышках, смеются так, словно завтра - домой, а вокруг - Земля.

Их много, а я ничей, и они не со мной. Кто заговорит со сторожевой собакой?... Я слушаю их смех и дымлю в окно. Мне сорок восемь, из них семнадцать - здесь. Семнадцать лет дают за взлом кодов Американского банка, а я ничего не сделал. Что такое компьютер? Слышал: теперь они плоские, как лист бумаги. В мое время было иначе. Но я так и не научился. Белый ящик, экран, кнопки. Интернет. Все это так далеко во времени и пространстве, ведь здесь нет компьютеров.

Смешно - хакеры почти не умеют писать. Расписаться за зарплату не могут толком, бумагу рвут ручкой и пугаются. Говорят не пойми как. Вот и Лида, новенькая, так же. С детства одни компьютеры, пишет, как курица лапой. Прочел ее письмо матери - бред какой-то. А по лицу не скажешь. Глаза умные...

Привезли ее неделю назад, теперь она на сортировке. И ведь знаю, что крашеные волосы, а все равно дышать нормально не могу, как увижу. Тут мало женщин, четверть от силы, а хорошеньких и вовсе нет. Хорошенькие там, за восемь световых месяцев отсюда, танцуют под мерцающую музыку, и глаза их - как лунный свет. А коды ломают умные, что с красотой сочетается редко...

Сегодня дождь. Интересно, что она сделала? В личном деле написано - взлом ПСН, но в справочнике этого нет. Что-то новое. Спросить?...

4.

После ночной смены она вышла на разбитое крыльцо, прикрыла ржавую дверь и увидела парня с метлой.

- Ну, ну. Нашел? - усмехнулась, поправляя брезентовый берет, - Видишь, работаю.

- Домой идешь? - Рафаэль достал из кармана шоколадку и улыбнулся, не показывая зубов: пяти штук после ареста нехватало.

- Не-а. Пройдусь. Что дома-то? Тоска, - она развернула обертку, откусила, сморщилась, - Ну и дрянь! Хотя - спасибочки. Ты дворник, что ли?

- Я хакер, - Рафаэль взял ее за руку, повел от проходной, - Десять лет. Отбыл четыре. Никогда не говори: дворник, водопроводчик. Тут хакеры, понятно? Нервный люд. Интроверты.

- Чего-о?!

- Ладно, забудь. Ты ешь.

Дождь мыл выщербленный асфальт, прибивал траву.

- Погода паршивая, - заметила Лидия, - Тут всегда так?

- Бывает тепло. Но редко. Широта такая. А на юге жарко, там наши вообще с ума сходят. Лучше дождь.

- Ага. Душ у меня дома не работает, слышь. А под краном не намоешься.

- Давай сделаю.

- Ты же хакер, - засмеялась.

- А ты не хакер?

Помолчала, кивнула:

- Пусть хакер, мне одинаково.

5.

Ливень разошелся. Собирая с пола исходящую паром воду, Лидия ползала с тряпкой, давила смех. Рафаэль баюкал ошпаренную руку и ел ломаное печенье из хрустящего пакета.

- Больно? - Лидия подняла голову, - Хакер - это диагноз, брат. Ни черта не умеешь, только по сетям лазать.

- Да ладно, ты! - Рафаэль отвернулся, - Я ж сделал. Мойся, сколько влезет.

- Сделал. Но повредился. Так? Ко врачу иди, кожа облезет.

- Пусть.

- Ты покури. И крекер брось, сейчас нормально поедим. А куда ты влез, что тебя - сюда?

- Корпорация Диоген, не слышала? Разработки нефтяных месторождений. Они тройную защиту поставили! - Рафаэль покраснел от гордости, - А я сломал. За полгода. И все их секреты продал Петролеум Инк.. Знаешь, год жил, как человек. Машину купил, квартиру.

- За такую ерунду десять лет? - удивилась Лидия.

- А у тебя что?

- Программы стратегического назначения. Грубо - шпионаж. Но больше для себя, проверить, могу или нет.

- Вижу, что смогла, - Рафаэль невесело усмехнулся.

- А мне тут нравится, - Лидия улыбнулась, - И не надо ржать, ты! Воздух чистый. Народу мало. Сколько всего?

- Человек пятьсот, плюс охрана... Ну, а на всей планете тысяч сто.

- Деревья! Трава. Море рядом. С космодрома везли, в окно автобуса птичка залетела! А ты знаешь, что на Земле? Закон вышел: не более одного ребенка в семье. Размножаются, как белые мышки. Восемнадцать миллиардов человек! Тебе еще хочется домой?...

- Уже восемнадцать? - Рафаэль глотнул, - Не слабо. Я улетал, шестнадцать было.

- Ты здесь сколько? Четыре? Плюс год лететь. А одна беременность длится всего девять месяцев. Нарожали уже, не волнуйся.

- Не злись, - попросил Рафаэль, - Ты же сюда на всю жизнь. Представь: всю жизнь этот завод, руда, плавильные печи, дым. Одни и те же рожи. Птички. Море холодное. Тюлени. И так лет пятьдесят. Тебе сколько сейчас?

- Двадцать два.

- Тогда, может быть, даже лет на шестьдесят вся эта тягомотина.

- Ты глупый, - Лидия подняла брови, - Ни черта за четыре года не понял.

6.

... выход один - книги. Недавно закончил Старик и море Хэмингуэя, теперь думаю: читать Доктор Живаго или подождать? До пенсии семь лет, а непрочитанных книг в нашей библиотеке осталось только тринадцать.

Зашла Лида, еще бледная после перелета. Говорит - скучно. Позвала погулять.

Не думал, что здесь возможны прогулки, но оказалось: она знает место, где из земли бьет ключ. Там вокруг сырая глина, тонкие кусты, гнезда птиц, которые не боятся клевать крошки с ладони, потому что не знают человека. Два часа добирались туда пешком.

Странно - вышли к роднику, и выглянуло солнце. Почти Земля. Немного другой солнечный свет, лимонный какой-то, а так - словно дома. Деревья вроде сосен, овраг, цветы, чистая речушка. Вдали море шумит. Не все так плохо, как кажется.

- Странно, что вы - начальник конвоя, - Лида сидела у воды, разворачивала завтрак, полоскала босые ноги, - Я думала, они не такие. А тут охрана добрая...

- А на кого злиться? Тут не тюрьма, - я сел к ней, спугнул в воде тощую рыбину, - Все равно никто не убежит. Некуда.

- Верно, - она откусила крекер, - Дома у нас нет, некуда бежать. А у вас остался кто-то на Земле?

- Жена. Сын взрослый.

- А почему они не с вами?

- Они не обязаны. Я человек военный, подневольный, а они - свободны.

- Господи! - она вдруг рассердилась, - Да это вы свободны, а не они! И это я, например, свободна, а не мои родители! Знаете, мне снится Земля. Она коричневого цвета. Там нет неба, только потолок. И земли нет, - она нежно погладила траву и легла навзничь, оставив ноги в воде, - Как хорошо...

Хорохорится, - подумал я, - а сама, наверно, в подушку ревет...

7.

Корабль сел, вытряхнул пятерых заключенных, почту, тюки с рабочей одеждой и мылом, ящики с оборудованием, забрал металл и ушел раскаленной стрелой в серое небо.

Лидия подпрыгивала у ограды, всматриваясь. Взялась за толстые прутья, приникла лицом. Заключенных вели к автобусу, конвоиры курили.

- Эй! - Лидия замахала рукой, - Эй! А где Максвелл? Почему с вами нет Максвелла?

- А ты Лида? - парень с яркой нейлоновой куртке притормозил, - Лида? Слышь, убили его, не жди. Но он все успел! Прямо в машинном зале его и положили. Вот так. Да ты не жалей. Его бы все равно убили. Не там, так в тюрьме.

- Понятно, - Лидия вздохнула, - Успел, да? Хорошо все?

- Все классно. А мне сказали, ты рыжая.

- Крашеная была. Отросли волосы за год, постригла.

- Зря, мать.

Она шла, веселая, потом заплакала возле какой-то свалки, посидела на плитах, размазывая слезы.

Подошел Свисток, протянул снизу руки:

- Десантируйся, ты. Чего ревешь?

- Друга убили.

- Это бывает. А за что? Дрался?

- На месте преступления.

- Тоже хакер был? А ты думала, прилетит?... Да ладно, убили и убили. Что тебе, нас мало? К тебе еще и Пес, я смотрю, неровно дышит.

Она слезла с плит, отряхнула штаны:

- Не смей называть его Псом.

8.

...рассматривал на ладони большое пятнистое яйцо, похожее на морской камень. Теплое. Птица серым колобком сидела у ног, мигала глазами. Лида порылась в травяной подстилке:

- Вот еще одно! Слушайте, да мы скоро омлет есть будем!

Мне стало как-то смешно и легко на душе. Вот так: сарайчик, птицы, уютный шорох, за стенкой маленькие коричневые свиньи. Растут овощи. Если их пожарить кусочками, похоже на картошку. Животное с тупыми рогами глядит в щель большим глазом с мохнатыми ресницами.

Легко. Просыпается что-то из детства. Запах знакомый. Солнце греет. Сесть на траву, запрокинуть голову и мечтать. Пенсия забылась. Земля так далеко...

- Лида, а ты знаешь о том, что я тебя люблю? - спросил и сразу отвернулся, чтобы не видеть глаз.

- Угу.

- А ты любишь Рафаэля.

- Никак нет.

- Почему? Он неплохой парень.

- Этого недостаточно, - она коротко засмеялась, - Любят не за что-то, вы же знаете.

- А ты совсем не хочешь на Землю?

- Кстати, а какое там число?

- Тридцать первое декабря.

- Замечательно! - она резко поднялась, тронула меня за плечо, - Пойдемте, что ли. Мне сегодня в вечернюю смену. Проводите?

Отвел ее на завод, прислонился к кирпичам стены и закрыл глаза. Боже, Боже... Так и будет. Кто я ей? Друг. Ей все друзья. Никто не близок. Любила, может быть, кого-то, кто остался на Земле. Возможно, даже этого Максвелла. Не узнать, не скажет.

Утекают дни, так и жизнь однажды истощится - останется один день. Такой вот, как сегодня - солнечный. Не вернусь на Землю. Отвык. Асфальт после травы?...

Заскрипела дверь. Выскочила, увидела меня, остановилась. Сказала, глядя в сторону:

- Как бы ни было - простите меня!

И исчезла, не успел поймать.

9.

Поздние сумерки скрывали очертания длинного товарного состава. Лидия забросила сумку на медленно ползущую платформу, вскарабкалась, уселась, подстелив куртку. Поезд стучал, набирая скорость. Закурила, поболтала ногами. Небо, обсыпанное бледными веснушками звезд, еще розовое на западе, мирно глядело сверху. Взошла Земля - зеленоватое пятнышко на лице небосвода..

На переезде Рафаэль соскочил с автокара, подбежал, запрыгнул, задыхаясь:

- Ты куда еще?!

- Все, брат, - Лидия слушала грохот состава, - Поеду. Искать не будут, я Сергею Борисовичу письмо оставила.

- Это кто? - удивился Рафаэль.

- Это который Пес. Не знал? Хороший мужик, но он мне не простит, боюсь. А я не хочу.

- А в чем дело-то?

- Ты знаешь, какое сейчас число?

- Второе сентября.

- Да нет, там, - Лидия глянула вверх.

- А-а, тридцать первое декабря. Или уже... - Рафаэль посмотрел на часы, посчитал, - Первое января по Гринвичу. Новый год, кстати.

- Поздравляю, - Лидия грустно улыбнулась в темноте.

- Тебя так же. Ты что, на Землю захотела?

- Да нет больше никакой Земли.

Рафаэль вздрогнул, вскинул голову:

- Ты чо?! Вот же она!

- Свет оттуда идет восемь месяцев, Рафаэль. Сейчас сентябрь? В мае увидим вспышку.

- Какую, к черту, вспышку?!

Лидия вздохнула с легким раздражением:

- Слушай, Раф, ты вроде умный парень. Я тебе говорю: нет больше никакой Земли. Считай, что и не было никогда. И благодари Бога в лице моего друга Максвелла за это.

- Так он...

- Ну да. Думаешь, почему он не полетел со мной? Я не успела. Он - успел. Мировая термоядерная война, Раф. Тридцать первого декабря в двадцать три тридцать взлетели первые ракеты. Новый год уже не наступил.

- Ты-ы! - взревел Рафаэль, задохнувшись мгновенными слезами, - Дура! Дура! Тварь!...

- Да погоди...

- Заткнись! - он ударил ее по лицу, - Убью тебя, ненавижу, ты... ты... - он плакал.

- Рафаэль, - она мягко тряхнула его за плечо, - Был план, Доченька назывался. Переселение сюда. А что? Планета хорошая. А хакеров - на Уран. Ты себе представляешь? В катакомбы. Нет атмосферы, нет воды, нет растительности. Ты так хотел?

- Не ври!

- Я узнала об этом первая. Не успела помешать. Они не знали про Максвелла, только про меня. Теперь можно говорить. Ты понимаешь, теперь здесь - Земля. Там - ничего нет. И хватит лить слезы. Слезай, а то идти потом долго. Тебе со мной нельзя. И я бы осталась, но меня убьют. Тот же Сергей Борисович. Извини.

10.

- И ты ее не задержал?!

- Я не мог. Она такое сказала... у меня отнялось все. Ну и пусть. Уехала.

Свисток потряс головой:

- Черт, как подумаю... А мне два года оставалось. Куда она хоть двинула-то?

- На запад. Не найдем, наверное. Пес тревогу поднял, но не найдем. Я чувствую. Она уже далеко.

11.

...почти вечер, моросит, ветрено. Боль невыносима, особенно когда смотрю на небо. Нет одиночества хуже, чем мое - теперь. Они - все так же вместе, поют вечерами непонятные песни, жгут костры. Завод еще работает, дымит, стучат поезда.

Я простил, я понял, но я один. Ее любимая птица вчера пела над птенцами. Не мог слышать этот звук, ушел подальше, к лесу, и вдруг увидел в небе яркую звезду. Сбылось.

Вернулся к себе и вновь перечитал запомнившийся отрывок из письма:

...не преступление, и сделано это не из ненависти к оставленному человечеству, а от ужаса, что и этот мирок, такой первобытный, холодный, затерянный, но единственный, оставшийся у нас, погибнет, еще будучи живым. Как можно? Человек жаден и слеп, человек - самое страшное животное, потому что уничтожает все, не задумываясь об этом.

Мне было десять лет, когда я впервые увидела траву! На Земле вымерли почти все птицы, почти все растения, нет чистой воды, нет природы, только люди, люди, люди!!! Они захотели прийти сюда и здесь размножаться, размножаться до одурения! А дальше ведь пути нет. Подумайте, куда бы они делись после того, как загадили бы и эту планету?... Лучше не надо. Лучше - так. Им пора отдохнуть.

Знаете, почему я смеялась, когда меня вели в наручниках? Сказать? Я смеялась над идиотизмом ситуации: меня наказали, выслали с Земли, а сами подыхать там остались.

Простите меня, пожалуйста!

У меня были прадедушка и прабабушка, они жили очень давно, и трудно поверить, что тогда уже были компьютеры. Я нашла файл их переписки и до сих пор не понимаю, как он сохранился. Столько лет прошло. Там было коротенькое письмо: Любимый мой! У нас будет ребенок. Я счастлива. Люблю тебя. Люблю весь мир. Люблю всех. Пусть все будут счастливы. Пусть наши потомки не пожалеют о том, что живут. Да поможет им F1, да сохранит их F2, во имя Controlа, Altа и святого Delа. Да будет так. Enter!**. Вот, оказывается, откуда пошла молитва хакеров. Мне кажется, перед вводом программы запуска ракет Максвелл произнес именно эту фразу.

Теперь, Сергей Борисович, спите спокойно. Никто сюда не придет.

До свидания. Лида.

02.09.43г.

... и странно даже не то, что она верила в свою правоту, и не то, что она вообще была способна на такое, самое странное - у нее оказался совершенно нормальный почерк...

12.

- И что это будет? - Свисток присел рядом с Рафаэлем, разглядывая самодельные микросхемы, разложенные на столе.

- Шевельни мозгами, - посоветовал Рафаэль, - Раз на Землю не судьба, что, пропадать нам совсем?

- А ты знаешь, как его делать?

- Через месячишко прибудет последний корабль. Я считал. Он сейчас на подлете. Обратно он, ясное дело, не полетит. Вот и распотрошим. В корабле-то... там они есть. Главное - узнать, как все устроено. Потом сами сделаем... А я пока поколдую. Привык, знаешь, к компьютерам. Пусть будет.

- Ну да, ну да, - Свисток почесал голову, - Это вообще-то правильно. На Юге, я слышал, ребята тоже что-то затеяли. Сеть организуем... Нормально будет!

Он замолчал и уставился в окно. Там Пес, сунув руки в карманы, провожал взглядом поезд.

***

** - использована часть анекдота из журнала Game.exe.