Вот старый дом. Он холоден и пуст,
из дряхлых брёвен выпадают гвозди,
под каблуками неприятный хруст...
Я жил в нём, а теперь случайный гость здесь.

Когда-то здесь церковный благовест
сусальным звоном заполнял просторы.
Но от патриархальных этих мест,
как от чумы, бежали люди в город.

Пустынное безмолвие кругом,
лишь ставни подозрительно косятся.
Здесь не осталось больше ничего,
ради чего бы стоило остаться.

В обрывках паутин на потолке
застыла мумий из засохших мух рать.
Нет мебели и лишь на чердаке
навалена изношенная рухлядь.

В саду чернеют голые стволы,
кору деревьев обглодали лоси.
Отвратны запах гнили и золы,
и как бледна здесь золотая осень!

Не листья, просто гроздья шелухи,
колодец во дворе - и тот иссушен.
Но сочные большие лопухи
развесили свои слоновьи уши.

Боярышник убогий в стороне
слегка шуршит засохшею листвою.
Шиповник - тот завял ещё при мне,
мы выливали под него помои...

Вдруг ветерок откуда-то подул
и травы разметал в порыве рьяном,
открыв тропинку, что вела к пруду,
она ещё не заросла бурьяном.

Пошёл по ней. И пруд меня встречал
довольно неприглядною картиной.
Он весь обрюзг, заметно обмельчал
и затянулся почерневшей тиной.

Сюда бычков ходили мы ловить,
а вечером в ребяческом азарте
мы пробовали в первый раз курить
и тасовать истрёпанные карты.

Сюда, где встарь была страна стрекоз
и воздух был от жаркой мяты душен,
соседский процветающий колхоз
протягивает щупальца конюшен.

Сюда не возвращается никто,
а бегство торжествуют как победу.
Я здесь родился, вырос, но и то
сюда, наверно, больше не приеду.

Да и сейчас я ехал не сюда,
а просто проезжал случайно мимо.
Нам всем по сердцу больше города,
и бегство в них пока неотвратимо.

Ну что ж , прощай же, детства колыбель.
Я брёл назад понуро, как невольник.
И долго вслед мне зеленела ель,
проросшая на крыше колокольни...

     * * *