Ну, вот и все, на землю кровь струится,
и жизнь похожа на кошмарный сон.
Еще дымок от выстрела клубится,
и слышен гвалт напуганных ворон.
И слышен гвалт напуганных ворон.

Промерзший дерн хрустел под сапогами,
и ветер ледяной лицо лизал.
Ну что же, жребий выбран был не нами,
и секундант закрыл ему глаза.
И секундант закрыл ему глаза.

А предо мною все закроют двери,
швейцар мне больше шубы не подаст.
Все, он убит. Я сам в дуэль не верил,
хотя стрелять в него мечтал не раз.
Хотя стрелять в него мечтал не раз.

И жди суда. Пера короткий росчерк.
Сибирь отнюдь не в дальнем ящике.
И мне отныне не кричать: "Извозчик!"
А ездить мне теперь на ямщике.
А ездить мне теперь на ямщике.

Забудет и меня моя плясунья
и как барона я простить не смог.
Но в это время дочь лесной колдуньи
сплетет мне незатейливый венок.
Сплетет мне незатейливый венок.

И будет их семейный склеп открыт для
вдовы, друзей и для сирот-детей.
А мне у станционного смотрителя
в метель менять усталых лошадей.
А мне менять усталых лошадей.

Мне торопить теперь коней и время, 
моя судьба - Уфа да Оренбург.
Но пролетят года, забытый всеми,
я все-таки приеду в Петербург.
Вернусь к тебе, мой милый Петербург.

И я пройдусь по Невскому проспекту,
где роскошь на скитанья променял,
и из кареты импозантный некто
окликнет неожиданно меня.
Окликнет неожиданно меня.

Мы выпьем с ним, и отблески былого
тоску навеют и разгонят хмель.
Но поверните время вспять, и снова
я вызову барона на дуэль!
Я вызову барона на дуэль!

     * * *