Тополиной пушинкой спустился июнь на окно. Средоточие-семя - опутано дымкой, лучами. Наши истины тоже такие: лучи и зерно.
Мягко нижутся ямбы. Упрямо клонюсь над листами. Скоро мне отвечать: будет Пушкин, взахлёб, налегке... Здесь пушинкой, растрёпанной звёздочкой юность витает. Так и хочется встать, и поймать, и зажать в кулаке.
Лет пятнадцать спустя. Чью-то душу-пушинку приманит - то ли ветер, а то ли... доски изрисованной вид. Я вот этот экзамен - сегодня сама принимаю. Несолидно - подняться - и юность в ладони ловить.
Низко клонятся головы, свет проливается дальше, проплывает пушинка по блику-пятну-янтарю... Вика ручку грызёт, и пытается списывать Даша, ну, наверно, решила: мечтаю, пишу, не смотрю...
Я смотрю. На бумажные горы, бумажные годы. Пыльный, душный, отчётно-программный, чужой колорит. Старой гвардии нашей - уходы, уходы, уходы... Только дух... тополиной звездою над буквой парит...
Планомерно, пугающе, массово глушат и душат, вряд ли будет иначе (чтоб так - "пережить, потерпеть..."). Это поезд. Слетает с откоса, и с рельс, и с катушек. И бессмысленно бьёт... По тебе, по тебе, по тебе.
...Я однажды уйду - пред тобой задержусь ненароком. И в ином измеренье, которое нам суждено... Посмотри на меня - тем июнем распахнутых окон,