Змеи-корни, вросшие в современность, - слышишь этот шелест из-под земли? Отголоски прошлого: рыкнет смелость, глупой шавкой паника заскулит.
Тут была тюрьма. Тут пасли коров. Тут стояла крепость. Тут рыли ров. Тут убил принцессу наёмный врач - нынче тут хоромы... чудной исход: нынче тут хоронят по разу в год. Проклятое место купил богач, никого не слушал, чужак и сноб.
Как же постарел он от этих снов. Достаёт мадеру, тоска, озноб... Как его корёжит без этих снов: тёмный коридор, и кровавый след, девочка-принцесса поёт, дразня... И картины, старые, прежних лет, не геометрическая мазня...
Здесь легенда-воин, умён, удал, не сдержал последний лихой удар. Был кровавый пир как венец пиров, кто дожил - за стол, а объедки в ров. Некому собрать на поминки рать.
Нынче - просто двор в череде дворов, на дворе трава, а девчонка в рёв: "Я не буду, слышите, здесь играть!" Меж домами клумбы, асфальт, песок, широко разросшиеся кусты... слишком уж сочны они да густы, тянут сок земной да земную соль.
Чёткое, изящное - зданье-праздник, школа для волшебников. Что за кара? - здесь теперь больница для скорбных разумом (вот она, ирония... смех за кадром). Лунный свет во тьме выплетает трюки. Ветки-крюки снова бросает в дрожь... И тогда они воздевают руки - бредят ли, колдуют, не разберёшь.
А с лица земли - нелегко стирать. Где стоял театр - и теперь театр. Так совпало - случай весьма хитёр. Впрочем, доживающий век актёр в радостном подпитии говорил: кто-то правит голосом, изнутри...
Были арки, портики и балконы (старая гравюра, нашлась в пыли). Наши огнедышащие драконы вот на этой площади полегли, может, это сказка... что спорить всуе, скоро эту сказку поглотит Стикс... Но один мальчишка ещё рисует, нет, не современных "железных птиц"! Этих странных, реющих надо рвами, этих грозных, в четверть дворца длиной, с узкими чешуйчатыми главами, кожистыми крыльями над спиной...
Южная окраина. Между клёнов эта башня будто клеймо, печать: сколько ни ветшать ей и ни дичать, тленом сплетен город сплетён, спелёнат...
Потому что память ещё жива. Сторожит развалины сон-трава. Вьются в небе призрачные дымы. Бьёт родник, по кругу течёт вода. Ничего не кануло в никуда...
Продолженье следует - это мы, мы и есть, по трупам прошедший век, выпущенный кем-то из рук штурвал. Если бы мы стали ступенькой вверх, а не галькой, сыплющейся в обвал...