Мы уходили в творчество по полной. Читали жизнь всерьёз и по складам, и смерть - была не смерть ещё, а повод красиво философски пострадать. Как мы ваяли - ярко и отважно, до слёз, до срывов в пьянку и стихи, и до истерик из-за самой важной, возвышенной, абстрактной чепухи... Мы близнецы по духу, не по крови. Мы безрассудно лезли на Парнас, так лихо, так легко клеймя героев...
Герои-то - пока взрослее нас...
2.
Конечно же, ударит. Чистых, гордых. Таких ударить - хлебом не корми. Лет в двадцать пять. Плюс-минус два-три года. Замужеством, разводом ли, детьми... И станет нам ни до чего, конечно. Чужих читаем, исходя слюной. А сами вязнем в суете кромешной, необходимой, должной и дурной.
3.
Ты не услышишь в громе - флейты ноту, и в рёве шторма - как поёт ручей. Когда, спустя пятнадцать лет цейтнота, ругачек, поликлиник и врачей, ночных подъёмов и ночных отключек, к тебе - усталой, нервной, волевой, стечёт с небес, мазнёт макушку лучик. Такой неромантичный и живой.
И будет смерть - не бледное растенье, младая дева в маске палача, а только так - дежурство у постели... больницы и дрожащая свеча. Ты переплачешь взятки, трубки, зонды, венки и гроб, и окаянный труд. И разные тристаны и изольды уже в тебе, не в книжицах, умрут...
4.
Ты выросла... когда насмешкой кроешь словесных мод немыслимый кульбит... когда перерастаешь литгероев, когда благословляешь их - любить... Как непривычно, нетехнично, сыро подходит первый непростой итог... И вот уже - придя со свадьбы сына - ты начинаешь огненный виток...
Вокруг мещане, циники и дуры? - Ну нет, не все свихнулись на деньге. Пусть не культура - очаги культуры - но ты - огонь в подобном очаге...
Оно вернётся - не звездой на ложе, не сборником цветистых ахиней. А как-то проще, сдержанней и строже.