Грязью затереть и замазать копотью - как угодно, только не чистый лист. Был я во студенчестве мрачный, опытный, реалист и даже натуралист, юморил доходчиво, чётко, сально, топал по своей - не чужой тропе,
пошло ржал над алыми парусами,
в дальний путь зовущими голосами,
плюс на минус - глупыми полюсами,
спящими царевнами и т.п.
Юной даме нужен не гость весёлый, с песнями да баснями - вот осёл; принцу-бедолаге - не конь осёдланный, а диван продавленный - вот и всё...
Где добро в своей серебристой мантии?! Где вражда в кровавом своём плаще?! Так что не зовите меня романтиком, я обижусь. Крепко. Совсем. Вообще.
Я коверкал стиль под кривой, неправильный. Образ: внедорожник, трудяга-джип. Я такой был - битый, суровый, травленый, и гордился этим. Ну да. Мужик.
Я давил стихи - убивал их кипами, дневников и писем я выгреб ящик, всю труху любовную повыкидывал: письма бывших, пришлых... ненастоящих.
А потом схватила любовь за шиворот. И макнула в лужу. И смачный плеск. И стою, кутёнок такой пришибленный: хорошо ты, брат, в эту шкурку влез...
Давит память сердца. Больней, громаднее восстаёт из копоти, из глубин. Так что... назовите меня романтиком. Может, я его не совсем убил...