Когда обманули, по стенке размазали и растёрли - украли родное - картину ли, стих ли, метод... Ты болен, ты обездолен... А этот, этот...
укравший, урвавший, он выбился, он пробился!
И всё в глазах расплывается и дробится... Ты жалкий дублёр - а он первосортный автор, он гений - ты неудачник и плагиатор!
Ты держишься. На словах поминая скудно.
Но всё будешь помнить. Пословно и посекундно.
И что он сказал. И как ты зализывал рану. Весь хронометраж. Всю мерзкую стенограмму. Как шлёпал домой - побитый больной щеночек. И потную слабость. И бред загазованных улиц. И как ты сидел на кухне впотьмах полночи, лаская гитару, и пальцы вообще не гнулись.
И как ты приехал к маме. И сердце кололо, а ты распаковывал тортик и апельсины, а мама совсем ни о чём тогда не спросила, но в чай потихоньку накапала корвалола, пока ты ходил до дедушки дозвониться. "Сынок, посиди подольше..."
И как через день на скорой попал в больницу - смущённо смотрел на приятную докторшу: да ничего, всё в порядке, всё переменчиво, я тут на днях немножечко перенервничал!
Однажды... Такие шансы - всегда однажды...
Ты сможешь ударить. Чтоб он расплылся картонно, чтоб лихо, удушливо, чтобы ладони влажные, глаза чтобы к небу выкатил: ах, за что, мол?
За то. За то самое. Первый бокал успеха, дальнейшие кубки, фанфары и юбилеи.
И чтобы он к старенькой маме своей приехал...
И чтоб он лежал под капельницей, шалея, причём не от капель - от памяти. А глотал бы совсем не таблетки - собственный сип усталый, откинувшись на подушки отяжелело...