Две чаши. На одной - смешное воинство, отважное игрушечное воинство перед реальной, в общем-то, войной. Здесь наши книги про наивных умничек. И детства грань... И нас, таких, гранят. И пребывают с нами души умерших, неведомо, невидимо хранят...
И есть вторая чаша. Чаша гордости. Ненужных, необлазанных высот. Она всегда внизу - тяжка и горестна. Её никто, никто не пронесёт. Её мы пили, били, ненавидели - она цела, всеобщая, моя. Один щелчок, один приказ правителя, бзик камикадзе, чокнутый маньяк - и сколько тут при высших ни прислуживай, мы живо передавимся, как вши... Чем защититься? медвежонком плюшевым? улыбкой с неба?.. право, не смеши...
И сколько, значит, глотку не надсаживай, вопя навзрыд про счастье, мир и труд... Но люди жрут друг друга - сами, заживо. Порой боятся, не хотят - и жрут... И сколько ни зови, стихи кропающий, мы - всё, легли под пресс, толпа калек. Уже не волк, а лишь гиена, падальщик, сегодня человеку - человек. В подставленную щёку - не пощёчину. А дуло, камень, мат, продажный суд. И никакие правдочки почётные и верочки, похоже, не спасут...
На этой чаше - тяжесть покорения. И нас уже со свистом вниз несёт. Потерянное, значит, поколение,
в сетях затерянное поколение, растерянное наше поколение...
Невсёпотерянное поколение...
Не всех мы потеряли. И не всё.
Идеалистка, идиотка, странница. Летят слова, впиваются в висок...