Попов Михаил Александрович. Дом

Тьма... Пронизывающий холод сковывает и без того медленные движения. Опухшие и изрезанные ноги кровоточат, но тупая, пульсирующая боль почти не ощущается. Поднявшаяся луна чуть осветила путь, отбросив от деревьев на пути причудливые тени. Очередное, уже не знаю какое по счету село осталось позади, на северо-западе. Можно было бы туда заглянуть, попросить у людей помощи и приюта на ночь, но возле самой большой хаты стоял серый броневик с черными крестами на броне. С немцами мне встречаться не надо, ведь они могли как просто вернуть меня в Германию, так просто пристрелить, как собаку. Мне же еще хотелось пожить.

Уже два года прошло с тех пор, как я переступил порог родного дома. Дом... Как много воспоминаний в одном слове... Давно я уже не думал о своем родном гнезде, хотя весь мой путь пролегает к нему.

- Стий! Хто йдэ? - выдернул меня из полузабытья резкий оклик.

- Не стреляйте... Я свой... - сил уже не осталось, и мой шепот был еле слышен.

- Ты дывы, Мыколо, та вин лэдвэ дихае. - произнес неизвестный с искренней жалостью в голосе.

Лунный свет стал ярче и сместился куда-то вбок. Ноги подкосились, я рухнул на землю, словно дерево, поваленное ураганом. Сознание покинуло меня.

***

Шла первая неделя ноября 1941 года. Уже почти пол года наша страна воевала с напавшей Германией, и пока наши войска были вынуждены отступать. Еще в последний день октября мы засыпали при советской власти, а утром месяца ноября проснулись под гортанные крики на немецком языке, которые издавали солдаты в серой форме.

Я ко всем этим событиям относился настороженно, потому что не знал, чего ждать от новых властей. Старые меня в армию не взяли по состоянию здоровья, институт с частью студентов эвакуировали куда-то глубоко в тыл, я же остался с матерью, положившись на русское "авось". Авось пронесет.

Не пронесло. Приближалась годовщина Октября, я сидел за столом и читал "Географию" Страбона, освежая в памяти знания. На улице все четче слышался приближающийся шум, крики и рыдания. Скрипнула калитка - наверное, матушка вернулась с рынка.

- Сынок, прячься, немцы по домам ходят, всех мужчин забирают! Кого расстреливают сразу, а кого увозят и с концами. - мать влетела в комнату, даже не успев перевести дыхание после долгого бега.

Я вскочил из-за стола и стал метаться по дому, думая, куда спрятаться. Не подумайте, что я трус - нет, я готов был идти на войну, но умирать я не хочу, как не хочу и бросить больную мать одну. Мама пыталась в это время мне сбивчиво поведать о том, что она возвращалась с рынка, увидела несколько грузовых машин и солдат, а потом узнала у рыдающей соседки, что происходит и поспешила домой.

К сожалению, она опоздала. В дверь постучали - нагло, уверенно, с чувством абсолютной уверенности в своих силах. Ветхое дерево продержалось не больше минуты, после чего дверь просто сорвалась петель. В дом ворвались трое - автоматчик, офицер и переводчик из коллаборационистов.

Я так и не нашел, где спрятаться, поэтому встал перед дверью, заслонив спиной вход в комнату и мать, которая порывалась выйти навстречу оккупантам.

Старший обвел помещение блеклыми глазами и его взгляд остановился на мне. И без того узкая полоска губ растянулась в мерзкую гримасу, которая, по-видимому, обозначала улыбку:

- Excellent. Komm her, mein Junge.- издевательски произнес офицер.

- Господин оберкапитан хочет сказать, что мы забираем ваше сына. Он отправится на заработки в Германию, дабы помочь в скорейшей победе над коммунизмом. - с гадкой улыбкой пояснил переводчик.

- А если сын не хочет бросать мать? - с вызовом спросил я.

- Тогда мы сделаем так, что никого бросать не придется.- с издевкой произнес предатель. - Вам же этого не надо, как я понимаю?

Автоматчик справа от главного демонстративно перехватил оружие удобнее.

- Хорошо, я все понял. Можно мне хоть что-то из вещей взять?

- Не стоит. Вам все дадут. - все с той же приторной улыбкой сообщил переводчик.

Я обнял рыдающую мать и хотел уже бросить последний, наверное, взгляд на родное жилище, но тычок в спину от нетерпеливого ефрейтора с автоматом заставил меня поторопиться и выйти на улицу.

***

Видение из прошлого померкло, уступив место не менее печальному настоящему. По традиции, сложившейся уже за длительный период моего бесконечного пути, первым ощущением стала боль. Странно, но потом я ощутил, что лежу на чем-то мягком, а под головой у меня деревянный чурбан. Где-то невдалеке слышалось оживление, приглушенные переговоры и треск костра.

Открыть глаза мне удалось с трудом и не с первой попытки. Оказалось, что я лежал на чьей-то шинели, под головой было березовое полено, а надо мной возвышался шалаш. Судя по всему, я попал в партизанский лагерь.

Увидев, что я проснулся и пытаюсь подняться, ко мне направилась какая-то фигура. Когда фигура подошла ближе и близорукость перестала мне мешать разглядеть детали, я увидел, что это была молодая девушка, судя по всему, санитарка.

- Как вы себя чувствуете? - участливо поинтересовалась она, приседая на колени справа от меня и прикладывая свою руку к моему лбу.

- Лучше, чем в последний раз, когда я был в сознании. - ответил я. Голос был очень слабым, дребезжащим, а пересохшее горло сразу запершило и захотелось прокашляться.

- Вот, выпейте это. - девушка протянула мне кружку, которую принесла с собой. В кружке оказался на удивление вкусный травяной чай, который я проглотил залпом, едва успев понять, что это.

- Девушка - сказал я, когда силы стали понемногу ко мне возвращаться. - Где я нахожусь?

- Вы сейчас в гостях у партизан. - ответила мне красавица, улыбнувшись. - Точнее сказать не могу.

- А вы можете хотя бы область назвать? Для меня это очень важно. - умоляюще попросил я. Сердце сильно забилось в тревожном ожидании ответа, силы вновь стали покидать меня.

- Одесская область - донеслось до меня откуда-то издалека.

- Спасибо - прошептали мои пересохшие губы.

И я вновь провалился в бездну воспоминаний...

***

- Следующий! - донесся приглушенный возглас из-за приоткрытой двери.

В городском военкомате было душно и накурено. Людей было столько, что яблоку было некуда упасть, и только опытные медсестры курсировали между кабинетами, раздвигая толпу, как ледокол льдины.

На календаре было 23 июня. Вчера началась война с Германией. Сначала мы узнали об этом из слухов, которые гласили, что ночью на Севастополь был налет бомбардировщиков, есть погибшие, а несколько самолетов сбили наши зенитчики. Потом по радио было официальное обращение наркома иностранных дел, который подтвердил, что Германия напала на СССР.

Вчера я даже не смог попасть в военкомат, очередь исчезала где-то в конце улицы, а сегодня я пришел заранее, хоть и шансов попасть в армию у меня крайне мало.

- Так-так-так... - устало вздохнул седой доктор. - Как же вас, голубчик, с таким ворохом заболеваний сюда занесло? Проблемы с позвоночником, близорукость, куча наследственных болячек. Вас не на фронт, вас в санаторий надо отправить.

- Но товарищ доктор, я же хочу воевать! Я хочу убивать врагов! - пытался как-то убедить я врача.

- Все хотят, голубчик. Но не всем можно. Вам лучше оставаться в тылу и работать на благо фронта. Так и вы сможете внести свой вклад в Победу. - ответил врач, закрывая мою карту и давая понять, что разговор окончен.

- Хорошо, доктор.

Выйдя из здания, я поразился размеру очереди. Не думал, что будет так много желающих идти на войну. Может они просто не до конца отдавали себе отчет в том, что им предстоит? Молодежь шутила и веселилась, а вот люди постарше были серьезны и хмурились. Уж они-то, пережившие Гражданскую, точно отдавали себе отчет в том, что их ждет.

Я не знал, что мне теперь делать. Сессию я закрыл досрочно, в армию не взяли, а будет ли продолжено обучение в следующем году. Ситуацию спасла староста, которая сказала, что нас привлекают к работам по строительству бомбоубежищ и противотанковых рвов.

Кто считает, что это легче, чем воевать, сидя в окопе - сильно ошибается. Хоть здесь тебе и не грозит смерть от шальной пули, но ты запросто можешь умереть от переутомления, физического истощения, разрыва сердца и прочих нерадостных причин. Попробуйте при жаре сорок градусов под палящим крымским солнцем в разгар лета долбить каменистую почву. Я бы с удовольствием поменялся с кем-то из солдат в окопах.

И вновь воспоминания прервались.

***

- Просыпайтесь! - кто-то энергично меня тряс - Нам нужно с вами поговорить!

- Комиссар, нельзя его будить! У него крайне физическое истощение, ему необходим отдых! - женский голос, принадлежавший, видимо, давешней санитарке, пытался отстоять мое право на восстановление сил.

Комиссар... Замечательно. Не немцы, так свои расстреляют.

- А мне необходимо узнать ответы! От этого зависит наша судьба. Мы даже не знаем, кто он - может шпион какой! - возмущенно пробубнил мужчина.

- Я не шпион... - слова с трудом вырывались изо рта. - Я даже не военный.

- О, проснулся наш немощный. - радостно отреагировал мужчина. - Рассказывайте, кто вы, откуда, как вышли на партизанский отряд.

На этот раз глаза удалось открыть с первой попытки. Определенно, отдых пошел мне на пользу.

- Я из Симферополя, возвращаюсь домой. В ноябре 1941 немцы забрали меня и вместе с другими отправили в Германию. В Польше на третий день пути мне удалось бежать и с тех пор я иду к себе. У меня мать больная, мне нельзя ее долго одной оставлять. - сбивчиво поведал я свою историю.

- Вот только на жалось давить не надо. - скривился мужчина - И не такие сказки выслушивать приходилось. - видно было, что он мне верит, но, видимо, долг обязывал все ставить под сомнение. - Лучше скажи, как ты узнавал, куда тебе идти.

- Иногда просил помощи у местных жителей, а иногда просто шел на юго-восток, чтобы солнце заходило справа за спиной. Передвигался в темное время суток, старался в деревни не заходить, идти по лесам. - делился я своей тактикой.

- А почему же вы служить не пошли, Родину защищать? Или дезертир? - продолжал допрос сидящий справа от меня политработник.

- Я пошел. - сказал я в свое оправдание. - Но меня не взяли по состоянию здоровья. У меня близорукость, проблемы с позвоночником и еще что-то там.

- Это правда! - вмешалась молчавшая до этого медсестра. - Я нашла у него столько болячек, что ему вообще запрещено куда-то дальше порога дома идти.

- Что ж, все с вами ясно. - устало констатировал комиссар. В глазах появился какой-то огонек. - Просто отпустить мы вас не можем, и, надеюсь, вы понимаете это.

- Конечно понимаю. - со вздохом согласился я.

- Но мы можем определить вас в действующую часть из тех, что в скором времени пойдут освобождать Крым. Не бойцом, конечно, но на какую-то из штабных должностей можно попробовать. А когда войска дойдут до Симферополя, вас отпустят домой. Мы решим этот вопрос. Как вам такое предложение? - улыбнулся партизан. Я вдруг понял, что ему лет сорок пять, не меньше, но выглядит он гораздо моложе.

- Да я... Конечно согласен! Да вы! Да я... Спасибо вам огромное! - я попытался встать, но силы предательски покинули меня.

- Лежите-лежите, восстанавливайте силы, они вам пригодятся. Рано пока благодарить. Вот вернетесь к своей матери, тогда и поблагодарите. - сказал пожилой комиссар, и, попрощавшись, ушел.

***

С того разговора прошло уже больше года, и вот я иду по своему городу, в новенькой форме с погонами старшего сержанта, с букетом цветов в руках и сидором за плечами. Симферополь за время войны почти не поменялся, в отличие от многих городов, лежавших в руинах, которые мне довелось увидеть, будучи водителем в штабе 51й армии.

Проходя мимо здания Педагогического института им. Фрунзе, где я учился на учителя истории, на меня вновь нахлынули воспоминания. На этот раз об эвакуации.

Как и многие предприятия, институт было решено эвакуировать, когда стало очевидно, что Крым будет взят противником. Как сейчас помню: утром 23 сентября ко мне пришел однокурсник и сказал, что сегодня будут эвакуировать институт и просили всех помочь...

Перед зданием института стояло несколько грузовых машин, вокруг которых суетились люди со свертками, коробками, ящиками и связками книг. Студенческая братия работала весело и с песнями, преподаватели, не ушедшие на войну, срывая голос, осуществляли общий контроль погрузки.

- Сережа! А вот и ты! - окликнула меня староста. - Иди сюда, нужна твоя помощь.

Я было попробовал протиснуться сквозь толпу задорно снующих студентов, но безуспешно. Тогда Зина сама пробилась сквозь людской поток, схватила меня за руку и потащила за собой, аки конь плуг по борозде.

- Вот! Смотри: так как тебя нельзя нагружать физически, будешь упаковывать книги. Ребята будут подходить и забирать, от тебя много усилий не требуется. - объясняла она, ведя меня по коридору до аудитории. - Потом еще что-нибудь для тебя придумаем.

И она придумала. Когда я закончил упаковывать книги, то отправился упаковывать карты, потом помогал упаковать всякое оборудование в ящики, чтобы оно не побилось, а потом еще что-то делал, уже и не вспомню. Под вечер колонна грузовиков, просигналив на прощание, отправилась для погрузки на корабли в Керчь. И только в этот момент я в полной мере осознал, что к нам приближается война...

Смахнув набежавшую слезу, я вернулся в апрель 1944 и энергичным шагом отправился домой. Наша улица, состоящая из небольших частных домиков, выглядела так же, как и до войны. Разве что не было здесь веселящихся и играющих детей, не было стариков, сидящих на лавочках и обсуждающих нравы современной молодежи, не было соседок, вяло переругивающихся через забор.

Открывшаяся калитка приветливо показала родной двор, в котором, на первый взгляд, ничего не поменялось. Собака Динка, которую я взял еще щенком, подлетела ко мне и стала тереться вокруг ног, биться крутящимся со скоростью пропеллера хвостом и прыгать, норовя лизнуть лицо. Пообещав ей позже вернуться и поиграть, я подошел к двери в дом. Сердце ускорилось, гулом отражаясь в ушах. Ладони вспотели, на душе стало волнующе. Я взял себя в руки и зашел домой, где не был уже почти три года...

Оставить комментарий © Copyright Попов Михаил Александрович (popovmicle@gmail.com) Размещен: 04/05/2013, изменен: 04/05/2013. 15k. Статистика. Рассказ: Проза, История, Приключения		Ваша оценка:
Аннотация: Рассказ от первого лица, который я написал к Дню Победы. Данный рассказ не претендует на абсолютную историческую точность. Все неточности и ошибки сделаны специально и являются художественным допущением. Любое совпадение с реально существовавшими людьми случайно. Написано специально для газеты "ИСТФАКты".

Попов Михаил Александрович : другие произведения.

Дом