Иван Смертин лежал на больничной койке и тихонечко отдавал концы. Жить ему оставалось всего-ничего. Самую малость. Мировая эпидемия, будь она неладна.
Новый, только недавно открытый учеными вирус свалил с ног не только Ивана, но и многих его соотечественников. Помоложе , поздоровее и просто получше, чем простой пенсионер Смертин. Ивану в этой ситуации ловить было нечего. Как рыбаку на пересохшем болоте. Это он понимал отчетливо.
Может, оно бы и по-другому как-нибудь повернулось, если бы в стране было больше больниц, в больницах было больше реаниматологов, а у реаниматологов было больше аппаратов для искусственной вентиляции легких. Но чего не было, того не было. И говорить на эту тему, стало быть, не стоило.
Поэтому Иван помирал молча. Смерть — дело серьезное, к ней на кривой козе не подъедешь. И даже на мерседесе не подъедешь, со всеми салонными удобствами внутри. К смерти хорошо бы подготовиться. Собраться, словно в дальнюю дорогу. Жизнь припомнить, мыслишки по полочкам разложить. Этим Иван теперь и занимался.
Даже вирусная пневмония ему уже не очень докучала. Видно, привык. Притерпелся. Сначала, конечно, он надеялся на аппарат. Сильно надеялся. Только медсестра Зинаида Петровна, тоже пенсионерка, сделала доброе дело и печальное положение Иваново взяла да ему же растолковала. Про то, что аппаратов у них в больницах мало, а больных много. Про то, что врачи по негласно принятой своей этике спасать будут сначала детей и молодых. А он пенсионер и свое уже пожил. Так что без обид, стало быть, Ваня. Пора тебе в дорогу собираться. Самую что ни на есть дальнюю.
Иван и не обижался. Наоборот, поблагодарил Зинаиду Петровну за ее доброе дело. За своевременное предупреждение, то есть. Мысленно посетовал, что вот не хотел же ехать в больницу. Потом подумал, что не все ли равно, где помирать. Дома на родном продавленном диване или здесь на жесткой больничной койке. Результат-то один. И успокоился как-то. Делом занялся. Серьезным. К смерти готовиться начал.
К этому времени даже ставший привычным кашель уже почти не рвал худые Ивановы легкие. Поняла, видно, мучившая его зараза, что вместе им придется отдавать концы. Потому что как только он, Смертин, сыграет в ящик, так и она сразу отправится в края своей вечной пневмонийной охоты. Там и загнется, вирусная нечисть. В этом Иван был твердо уверен.
И вот глубоко за полночь, когда в больнице наконец притихли даже самые беспокойные больные, Иван вдруг заметил у своей кровати старика. Тощего, как сама смерть, с обтянутыми бледной морщинистой кожей скулами. Такого же бедолагу пенсионера, как и сам Иван, только с совсем уже, видать, копеечной пенсией. Потому что дед явно недоедал. А может, и болел чем, кто его знает?
Глаза у старика горели недобрым огнем. Но Иван не испугался: в его положении бояться было уже нечего. Старик сверкал глазищами на Ивана, Иван в ответ смотрел на старика.
- Готовлюсь я! - хмуро сказал Иван, прикидывая, поехала у него крыша или еще нет.
- К чему готовишься? - не понял дед.
- К ней, к родимой. К чему еще-то?
- Вот как! - удивился старик, снова подмигивая Смертину глазом. - А я думал — плачешь.
- Некогда мне плакать.
- Ишь ты, некогда ему, видите ли! - возмутился дед. - Прямо кремень, а не пенсионер. А по тебе есть кому плакать?
- Некому! - признался Иван. - Один я остался.
- И что, так-таки и не страшно одному помирать?
- Не знаю! - уклонился от ответа Иван.
Ему почему-то было стыдно признаться настырному старику в своем отсутствии страха перед смертью.
Дед тоскливо вздохнул.
- И я один остался! - вдруг сказал он Ивану. - Ни семьи, ни детей. И не было у меня их никогда. Обидно, Ваня.
Потом старик протянул Смертину свою костлявую руку.
- Пойдем, пенсионер, покурим.
- Не курю я! - сказал Иван.
- Тогда воздухом подышим. Ночью он почти не заразный — все больные в палатах спят. Вон как твои соседи. Или по домам дрыхнут. Пойдем.
- Так я вроде как почти не ходячий! - возразил старику Иван. - Температура у меня который день...
- Это тебе так кажется! - сказал дед строго. - Пойдем, Ваня.
Иван оперся о старикову руку и неожиданно легко поднялся с кровати. Жара у него словно не бывало. Слабость тоже как-то незаметно прошла. Может, крыша у меня и не съехала, решил Иван, однако же снится мне невесть что!
Смертин попытался вспомнить, какие таблетки ему вечером принесла Зинаида Петровна. Но почему-то не смог. Может, и не было никаких таблеток. Или ему что вкололи, другое, сильнодействующее? Когда у него был последний укол?
Между тем они со стариком выбрались в коридор и мимо задремавшей на посту молоденькой сестрички тихонько двинулись в сторону реаниматологического отделения. Сейчас нас тормознут у белых дверей, подумал Иван. Но их никто не остановил. Даже не подумал. Точно сон, уверился Иван. Крепко же, однако, я сплю. Никак не могу проснуться. Это вам не простой димедрол, а явно препарат посерьезнее.
В реаниматологии, несмотря на поздний час, работали и медсестры, и врачи. Однако на них со стариком никто не обращал никакого внимания. Поэтому Иван попросту плюнул на это дело и перестал заморачиваться с вопросом, спит он или не спит. Еще бы: таких занимательных снов Смертин в жизни своей не видел.
Дед привел Ивана в отдельную палату, где стоял аппарат искусственной вентиляции легких. К нему была подключена девушка. Молодая и страшная, словно смертный грех. Вот не повезло девчушке, подумал Иван. Кто ж ее такую замуж возьмет?
- Что, нехороша Маша? - спросил старик, словно угадав мысли Ивана. - Слава Богу, что не наша. Однако же краля занимает столь необходимый тебе в нынешней ситуации аппаратик. Не так ли, Ваня?
Иван пожал плечами, не понимая, куда клонит дед.
- Хочешь оказаться на ее месте? - хитро прищурившись, спросил старик. - Я могу это устроить.
Сердце у Ивана екнуло. Он почему-то сразу поверил, что дед это и правда может устроить.
- А она что? - хрипло спросил старика Иван. - С ней-то что будет?
- Ну ты же понимаешь! - пожал плечами старик. - Вас двое, а аппарат всего один.
- Выходит, девушка тогда умрет?
- Рано или поздно всякий человек умирает.
- И она... вместо меня, что ли? - мрачно уточнил Иван.
- Ты глаза-то свои разуй и на девицу как следует посмотри! - возвысил свой голос старик, совершенно не беспокоясь, что его могут услышать. - Ты что, Иван! Такой страхолюдине все равно век одной вековать. Ни семьи, ни детей у нее нет и не будет.
Иван отрицательно покачал головой.
- Смотри, Ваня, не упусти свой шанс! - настаивал дед.
Иван молча отворотился к окну. За стеклом было темно, хоть глаз выколи. Ночь.
- Ладно, пойдем еще одного посмотрим! - решил дед, хватая Ивана за руку.
Они прошли в другую палату. В ней на ИВЛ лежал старик. Постарше Ивана. Лицо у него было такое бледное, словно вся кровь уже оставила бренное тело.
- Считай, что покойник! - кивнул в сторону болящего дед. - Да он и так-то был не жилец. Всякие там инфаркты-инсульты. А тут еще и вирус подхватил. Скоро он его совсем доконает. Так как, освободить тебе местечко? А, Ваня?
Иван только тяжело вздохнул в ответ. Старик в палате и правда был — краше в гроб кладут. Однако аппарат тихо работал, а больной громко и хрипло дышал.
- Да ты не сомневайся, Иван! - убеждал Смертина дед. - Сам видишь, что это готовый покойник. Какая разница, чуть раньше это случится или чуть позже. Совсем никакой. Не тяни, соглашайся скорее!
Кровь бросилась Ивану в лицо. Однако он сдержался и молча покачал головой.
- Эх, Ваня, Ваня! - в сердцах воскликнул старик, вздевая вверх костлявые руки и возводя глаза к потолку. - Совсем ведь себя не жалеешь! И меня с собой впридачу. А я ведь тоже живой. У меня тоже нервы имеются. Ладно, чего только не сделаешь для своего брата-пенсионера. Пойдем еще одного больного проведаем. Но учти, это последний. Последний твой шанс, имей это в виду. Не упусти его!
Третья палата, в которую привел Ивана старик, оказалась самой комфортабельной из всех, которые Смертину доводилось видеть в больнице. Двухкомнатная, обставлена она была почти домашней мебелью. Красивой и дорогой. И кровать в палате оказалась какой-то совсем не больничной. Это была скорее постель, широкая, мягкая и удобная. Иван бы и сам с удовольствием на такой спал.
На постели, подключенный к аппарату ИВЛ, лежал мужик средних лет. Как говорится, в самом соку. Бледный, конечно, однако же было видно, что ему не привыкать выживать. Что он-то непременно выкарабкается, пусть даже и за чей-то неудачливый счет. Что ж, неудачникам в современном мире не место. Здесь выживает сильнейший.
- Красавец, правда? - спросил Ивана старик. - Душка! Лапочка! Человек дела, и немаленького. Бизнесмен и банкир. Уж этот-то своего не упустит. Дай ему только шанс ухватиться за палец, и он оттяпает тебе всю руку. Может, даже вместе с головой. И еще, ты мне поверь, аппарат этому деляге не нужен. Он его так купил, на всякий случай. Вместе с палатой. Ну, Ваня, берешь свой ИВЛ?
Хорошо излагает, зараза, оценил дедов спич Иван. Даже заманчиво становится загрести себе аппарат и банкира этого богатого заодно наказать. Небось, сколько нервов он простым людям попортил. Сколько слез пролил. А то, может, и крови. Богатство, оно ведь просто так в руки не дается. Только через слезы и кровь. И никак иначе.
- Справедливость восстановишь, Ваня! - уговаривал старик. - Всем только лучше будет. Жена этого дельца ночами плачет из-за вечных измен мужа своего. Собственный сын его ненавидит, мечтает после папашиной смерти его богатства к рукам прибрать. Кинутые им бизнесмены уже целых два раза убийц к нему засылали, а он все живет. И на этот раз ведь выкарабкаться может. Не дай ему этого сделать, Иван!
Смертин хрипло засмеялся в ответ.
- Кто я такой, чтобы выбирать, жить ему или умереть? - сказал он старику. - Не мое это дело.
- А чье же? - закричал дед. - Чье, Ваня?
Иван, все так же молча, в третий раз отрицательно покачал головой.
- Слюнтяй! - заорал старик, бешено сверкая на Смертина глазами. - Я для него со всем старанием, а он нос воротит! Испачкаться, видите ли, боится! Совесть у него! А по-другому в этом мире никак, Иван! Не получается по-другому! Либо ты, либо тебя! Вот и не будет тебе аппарата. Возвращайся к себе на койку и подыхай! Доходяга хренов! Выискался тут, понимаете ли, совестливый! Пионер-пенсионер!
- Да кто ты такой, чтобы мне указывать? - взъярился в ответ Иван. - Сам на ладан дышит, а туда же, указывать норовит. Ты своими костлявыми пальцами в мою совесть не лезь! Не твоя она, не тебе ей и указывать, что делать. И вообще, не твое собачье дело, кому жить, а кому умирать. Лучше за собой следи, дед, как бы самому раньше времени в ящик не сыграть.
- Не беспокойся, Иван-дурак! - огрызнулся старик. - Не сыграю я в ящик. Никогда. Потому как Кащей мое имя. Бессмертным люди зовут.
Но как-то устало огрызнулся, без огонька.
Иван отвернулся и побрел обратно к себе в палату. Кое-как доковылял до койки, лег и захрипел. Стал концы отдавать, как ему и положено.
Только все же не отдал. Спасла его молоденькая сестричка, которая в эту ночь в его отделении дежурила. Услыхала-таки, что Иван в палате хрипит, последний раз дышит. И та некрасивая девушка, получается, тоже его спасла. Она как раз в себя пришла, и ее с аппарата сняли. А Ивана взяли и положили на ее место. И откачали ведь бедолагу. Получилось, что не оправдал Иван свою серьезную фамилию. Ох, не оправдал. Ну да он за этот случай на судьбу не в обиде.
![[]](/img/p/popow_dmitrij_wladislawowich/ivansmertinikosheybessmertniy/koshejbessmertnyjdljazaglawija.jpg)