Попов Д. О. : другие произведения.

Греясь в лучах мёртвого Солнца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третье тысячелетие. Советский Союз и Третий рейх в составе конфедерации осваивают новые горизонты, колонизируя любые мало-мальски пригодные для жизни планеты и жестоко подавляя любые признаки неповиновения. Внутренние противоречия в рядах Конфедерации и эксплуатация колонистов создали прекрасную почву для объединения разрозненных сил сопротивления, в рядах которого оказывается простой воришка, волей случая втянутый в кровавую истерику борьбы за власть и остатки драгоценных ресурсов.
  Глава 1. Крещение (Альфред)
  Держись, ты сможешь. Эти люди рассчитывают на тебя. Ты справишься, Альф. И не такое проходили. Удар, ещё удар. Кровь. Много. Град ударов: тычок в грудь прикладом, хук справа. Перед глазами плывёт, начинают непроизвольно идти слезы. Кто бы что ни говорил, а плакать не зазорно. Колено вздымается вверх, надо увернуться. Не успел. Больно дышать, вырывается лишь сиплый хрип. Серия тычков воронёным стволом в грудь. Синяки от них остаются широкие, фиолетовые... Как слива. Подсечка, падаю. Натруженная спина уже ничего не чувствует, пусть так. Подошва сапога на коленной чашечке. Ты знаешь, что сейчас будет. Не ори. Хруст костей, адская боль, сознание наполняет режущая глаза вспышка. Ору. Радуется, сука. Так даже веселее, да? Молчит. Странная манера - он даже не сказал ни слова. Боль не прекращается, расползаясь от размозженного колена и наполняя всё тело. Ходить я нескоро смогу. Тень заслоняет болезненный свет тускло мерцающего фонаря. Закрываю глаза, так проще. Удар, ещё, ещё... Мысли тяжелые, как сгусток багровой слюны на разбитых губах. Глаза не открываются, но дышу... Пока дышу... Тишина. Я оглох... Точно оглох. Уже всё равно, если честно. Песок везде: во рту, в карманах робы, в ботинках. В голове тоже песок, медленно выходит с кровью через ноздри... Я - песок. Деревянный упор винтовки упирается в щёку, словно примеряясь. Да, так и есть. Замах, метит точно в глаз... Я не жалею. Всё это стоило того. Моё тело волокут по песчаной тропке от медицинского барака до карцера, а сознание моё стремится туда, где всё началось.
  
  Колония "Справедливость", сектор 5-14-2(А). Ввиду специфического местонахождения прямо в сердце так называемого "Проклятого сектора", является планетой с повышенным индексом опасности. Одно из немногочисленных работающих производств на планете - лангениевые шахты, обслуживающиеся крупным исправительным комплексом под охраной небольшого гарнизона колониальной полиции, усиленной штурмовой пехотой в качестве сил быстрого реагирования и небольшой ударной группой тяжелых штурмовиков, базирующихся на территории единственного космопорта на планете. Колония занимает лишь малую часть от территории планеты (примерно 5%), местность вне населенного пункта непригодна для жизни ввиду засушливого пустынного климата и крайне агрессивной фауны, обитающей глубоко в толще песочного массива. Снабжение колонии урезано до абсолютного минимума, грузы доставляются с частыми и длительными перебоями. Большинство жителей составляют либо заключенные, либо их семьи. Отсутствие поддержки со стороны официальных властей стимулирует активный рост преступности несмотря на кажущуюся покорность. Доподлинно известно, что каждый третий схваченный повстанец, родившийся на подобной планете, вступает в столкновение с властями из-за отсутствия альтернатив и неприемлимых условий жизни. Население крайне враждебно к солдатам Рейха: послушные работники днем, ночью "свободные" колонисты периодически атакуют малочисленные патрули и отставших от группы солдат, убивая их с крайней степенью жестокости. Из-за повальной нищеты, голода и антисанитарии процветает воровство и каннибализм. Сама колония, тем не менее, крайне эффективна и почти неприступна - любые попытки проникнуть или выбраться из тюремного комплекса пресекаются агрессивной фауной по периметру, прикормленной отходами производства.
  В случае потери контакта со своим отделением, Вам следует немедленно воссоединиться с любым крупным отрядом и следовать указаниям его командира, избегая контакта с местным населением, если это возможно. Следует помнить, что в 21:00 по Единой Системе наступает комендантский час, любые передвижения по улицам гражданских в это время незаконны. При невозможности ареста или угрозе Вашей жизни, Вам разрешается открывать огонь на поражение без предупреждения.
  Опасайтесь не только агрессивно настроенных гражданских, но и местную фауну - песчаные черви крайне чувствительны к вибрациям и шуму, пережить нападение практически невозможно. Ни в коем случае не покидайте пределы городской застройки, не имея транспорта, не соприкасающегося с поверхностью. Если Вы всё же оказались в пустоши без возможности передвижения самостоятельно, то избегайте лишних телодвижений, запустите аварийный маяк и ожидайте помощи. Это единственный способ выжить в пустыне.
  Индекс опасности планеты: 1 из 5 в светлое время суток и в составе крупного отряда, 3 из 5 в темное время суток или вдали от маршрутов патрулирования, 5 из 5 за пределами городской застройки.
  Выдержка из "Краткого путеводителя по префектуре "Чистилище" для солдата Рейха"
  
  
  
  Утро, пять часов по Единой Системе, если быть точнее. В это время Справедливость прекрасна как никогда - патрулей ещё не видно, а осточертевшие инфоботы пока помалкивают. Многих местных очень нервируют эти машинки, состоящие из несущего винта, маленького мониторчика со свастикой и динамика, день и ночь изрыгающим из себя басовитый гимн колонии, объявления о сбежавших каторжниках, наигранно-радостные новостные сводки с отдаленных фронтов и прочую пропагандистскую чушь. Одно время их активно разбирали на металлолом, благо, конструкция винта была ненадежной, и одного меткого выстрела из рогатки хватало, чтобы уронить дрона на раскаленный песок. Радость аборигенов была не долгой: следующие модели, заступившие на боевое дежурство, были оснащены маленькой камерой и броней, выдерживающей попадание пистолета; пыл потенциальных стрелков охлаждала и небольшая импульсная винтовка, устроившаяся на небольшом пилоне. Нелетальная, конечно, но желающих получить разряд и проваляться под палящим солнцем в ожидании ближайшего патруля было, всё же, немного. А утром такие штуки ещё только проходили осмотр в гараже комендатуры, пока спящие трущобы медленно возвращались к жизни, чтобы после наступления комендантского часа снова умереть. Среди покосившихся фонарных столбов и доживающих свой век трёхэтажек то и дело мелькают оборванные работяги, подозрительно водящие взглядом вокруг. Забитые, тусклые, смертельно усталые - такие же как и их жилища. Да, жизнь на планете-тюрьме не должна быть сахаром, даже если ты не заключенный. В этом состоит вся справедливость, исповедуемая партией: если кому-то хреново, то хреново всем. Не знаю, как там в других провинциях, но тут так. Пока отсюда на благо Родины поступают минералы и газ, всех всё устраивает, едва ли верхушку волнует, пережил ли ты сегодняшнюю ночь или был забит охранниками за то, что послал их куда подальше, нелестно высказавшись о руководстве партии. Такое тут случается часто - есть нечего, спать негде, сил нет, а работать надо. Вот люди и лопаются, как шарики с водой в тире, поймав головой импульс штурмового карабина бдительного арийца в черном мундире, который никогда не промахивается. Оскорбление чувств патриотичных юношей при исполнении - это серьёзно.
  
  Проклятый песок цеплялся за ботинки, вползал в любую складку или щель, нагло отвоёвывая жизненное пространство. Остановившись у искрящего голографического приёмника, я облокотился о его выпуклую панель ввода, нагло усевшись прямо на клавиатуру. Всё равно не работает. Задрав ногу, расшнуровал ботинок, вытряхнул оттуда весь набившийся песок, надел обратно. Повторил процедуру со вторым. Мда, грязь уже, кажется, въелась в кожу. Если к запаху пота и мочи ещё как-то привыкаешь, то к постоянно зудящейся коже и вшах в волосах - нет. Невольно начинаешь ненавидеть этот климат, планету, людей вокруг. Очень удачное место для установления политически удобной атмосферы тотального недоверия, даже делать ничего не надо - чертова жара и песок всё сделают сами. Внизу, деловито перебирая лапками, вертелась крупная сороконожка, явно примеряясь к моей ноге. Ну попробуй, мутант. Из пластинчатых складок на спинке медленно выползла крупная игла, с конца которой капало в песок что-то мерзотное. Я с интересом уставился на насекомое, нисколько не беспокоясь, и параллельно медленно натягивал обувь на вторую ступню. Пустынный житель немного потоптался и резко ударил ботинок, уверенный в своей победе. Очень коварная тварь, должен признать. Если игла вонзается в оголенную кожу, то смерть от интоксикации наступает примерно минут за десять. На планете, полной бродяг и нищих, этот вид устроился вполне недурно - каждый день эти хищники соревновались с патрульными в поисках обессилевших рабочих, лежащих полузасыпанными в медленно остывающем к ночи песке. Тонкая струйка токсина прыснула на стальную набойку на ботинке, от которой только что отскочила ядовитая игла. Извини, братан, тебе тут ловить нечего. Как ни в чем ни бывало, я продолжил свой путь.
  
  Извилистая улица потихоньку наполнялась людьми, спешащими на работу. Кому-то предстояло копать гидравлическими бурами породу, другим - давиться газами, создавая особенные дозвуковые патроны с начинкой из лангения у станка. Этот самый лангений - и дар и проклятье колонии, ибо кроме него и породы повышенной влагоустойчивости нам и предложить нечего. Минерал, названный в честь первооткрывателя Отто Ланге, оказался весьма полезен в оборонной промышленности: пули, начиненные крошечной пылью неприметного с виду камушка, наносили страшные раны, при этом почти сравнившись по скорости и пробивной способности с лазерными зарядами. Нацистская наука вообще шагала семимильными шагами, если требовалось кого-то разрезать, сжечь, взорвать или дезинтегрировать. Возможно, кого-то такое безразличие оскорбит, но я привык к этой власти, а самый простой способ как-то пережить ад, творящийся вокруг - просто абстрагироваться. Это я понял в тот день, когда не стало Коли.
  
  Многим вообще казалось странным, что возможна дружба между русским и немцем. Несмотря на слезные клятвы верности в средствах массовой информации и приторно-слащавые плакаты о вечной дружбе, бытовая неприязнь никуда не делась. Друг другу мы по-прежнему казались бездушными варварами, ждущими удобного момента, чтобы всадить в товарищескую спину зазубренное лезвие и как следует провернуть. Нас с Николаем это совсем не волновало, мы понимали друг друга с полуслова.
  Может, выйдет банально, но я должен упомянуть, что мы были полными противоположностями. Коля - высокий, светловолосый и ладный парень, в то время как мне иногда требовалось подпрыгнуть, чтобы дотянуться до верхних полок, а мои тёмно-каштановые патлы напоминали половую тряпку. Я себя уродом не считаю, нет, но я всегда ему завидовал, так как понимал, что в силу физиологии мне никогда не стать таким же статным. Зато, если дело доходило до драки (а у двух уличных сирот, промышляющих воровством, шансы влезть в неприятности довольно велики), то я всегда был на голову выше. Безусловно, на ринге Николай бы показал высший класс, но там, где всё решала хитрость и увёртливость, мне частенько приходилось его выручать. Слишком медленный и неповоротливый, мой товарищ мужественно получал все удары, предназначавшиеся мне, за что мне неудобно даже спустя столько лет. Да и характер у него был под стать. Если бы меня спросили, как можно охарактеризовать его одним словом, я бы ответил "страж". Флегматичный и добродушный, Коля нередко встречался с нападками сверстников за свою мнимую тормознутость, однако усталый взгляд постоянно прищуренных близоруких глаз таил в себе немое спокойствие и уверенность в своей правоте. Он никогда не считал нужным спорить с кем-то насчет вещей, казавшихся ему очевидными. В то время, как сверстники гоняли спущенный мяч на пустыре, он тайком пробирался в библиотеку и с упоением вгрызался в гранит науки, после чего долгими вечерами пересказывал мне содержание прочитанных учебников. Если аэродинамика и основы шаттлостроения прошли мимо моего понимания потоком непонятных диаграмм и формул, то мировую историю вместе с её переворотами, интригами и войнами я мог слушать часами. Неплохо дела обстояли и с прикладной математикой, основами естествознания и химии. В отличие от официальной школьной программы, где, как я слышал, преподается всё в равной мере, я акцентировал внимание только на том, что поможет мне выжить, случись чего. Николай же часто рассказывал мне о далёких глубинах космоса, изучение которых занимало всё его свободное время. Мне была откровенно непонятна эта одержимость неизведанным, ведь с точки зрения моей прагматичности было глупо мечтать увидеть звезды за пеленой заводского дыма, питаясь помоями и периодически бегая от полицаев с шоковыми дубинками, чтобы прожить ещё день.
  
  Так или иначе, нам было интересно вместе несмотря на разницу в интересах и возрасте, хотя она и была незначительной. Мы говорили обо всём, о чем только могли, делились самым сокровенным, дожевывая вместе последний кусок хлеба, от которого пахло гарью и плесенью. Благодаря ему я узнал, что такое настоящая дружба, черт возьми. Там, где жизнь не стоит и гроша, спасает только она. Спасает в буквальном смысле. Нам попадалось множество ситуаций, когда приходилось рисковать жизнью. Я знал, что мы не сможем всю жизнь ходить по острию ножа, знал... Но я не остановил его. Вся та идея со складом с самого начала мне не нравилась, совсем. Слишком уж много "если" там было: если не будет охраны, если дверь на ночь не запрут, если забор не будет под током... К слову, с этим мы не ошиблись.
  
  Проволочный забор был легко перекушен "позаимствованным" плазморезом, а спрятаться от пары патрульных в нагромождениях контейнеров и ящиков не составило труда, даже волоча с собой большой мешок. Голод гнал нас точно туда, в недра складского помещения, и только луна была нашим верным спутником всё это время. Ощущение давящей пустоты в желудке всё нарастало, поэтому вскоре мы перешли на бег. Партия провизии с соседней планеты опаздывала из-за метеоритной активности, а своих запасов у колонии, залогом выживания которой являлся только космопорт, не было. Люди же ждать не могли, начинались волнения. Каждый день на нашей улице отощавшие "санитары" в сопровождении подозрительно рыскающего взглядом пехотинца грузили свежих мертвецов на старые гравитележки, буднично урчащие двигателем в полуметре от земли. Мы лишь хотели, чтобы это прекратилось. Мешок большой, еды бы хватило на всех.
  Оказавшись внутри, мы потратили полчаса, пытаясь расплавить замок. Сердце уходило в пятки от каждого шороха, но мы упорно продолжали вгонять сопло всё глубже в плавящийся механизм, оказавшийся на редкость неподатливым. Когда я уже почти готов был сдаться, а плазменные брызги всё чаще шлепались на маслянистую поверхность перчатки со специальной пропиткой, проклятый механизм, наконец, тихо щелкнул и грохнулся в песок. Путь был свободен.
  
  Спустившись вниз, мы оказались в громадном помещении, целиком заставленным ящиками с пищеконцентратом - редкостным дерьмом на вкус и содержащим всю таблицу Менделеева, но пригодным для еды. Универсальная пища колониста. С трудом удержавшись от порыва раскокать первый попавшийся ящик и сожрать минимум три банки руками, я поудобнее перехватил фомку и вонзил в стык между стенкой ящика и крышкой, на которой красовался бессменный черный орёл, с осуждением глядящий на меня. Не смотри так, я жрать хочу.
  
  - Альфред, друг мой любезный, вы знаете, что делаете это незаконно? - хохотнул мой соучастник, заметно повеселевший при виде еды.
  - Нет, что вы, Николай Васильевич, я не знал! - притворно пристыдившись, я отпустил фомку и скорбно сложил руки в непропорционально больших перчатках себе на грудь. - Только не говорите матушке!
  - Я думаю, мы сумеем договориться с вашей матушкой, герр Хоффман, - ехидно стрельнув взглядом, Коля принялся раскурочивать другой ящик, споро выбив второй фомкой висячий замок.
  
  Шел второй час, мы сидели у наполовину опустошенного ящика в окружении небольшого полка опустевших баночек. Голод прошел, на смену ему пришла тяжесть в животе. У фонаря над нами роилась стайка мотыльков, с потолка иногда сыпалась пыль - погрузочные работы не останавливались и ночью.
  
  - Знаешь, а ведь ты меня и сдать мог, - неожиданно начал Коля, разглядывая опустевшую банку со всех сторон. - Повязали бы меня тут, тебе бы тушенки дали, а не этого говна.
  
  Непонимающе посмотрев на него, я вернулся к поеданию бурой жижи, от которой пахло картошкой.
  
  - А зачем мне тебя сдавать? Ты же мой друг, в конце концов, не? - зачем-то хмыкнув, я устало потянулся. К чему вообще это всё? Я ж и обидеться мог.
  - Ну... На той неделе Щербатый Васяту сдал, ему пять банок и пачку сигарет дали. Многие сдают, на самом деле, - отбросив в сторону банку, Коля прикрыл глаза, слегка съёжившись.
  - И что с того? Ты к чему клонишь? Колись давай.
  
  Я, конечно, в нем не сомневался, но уж больно странно это прозвучало.
  
  - А чего не заложил-то, м-м? - ухмыльнулся Николай, чертя пальцем на песке.
  
  Знаешь ты почему, чертяка. Просто хочешь ещё раз услышать, что ты кому-то нужен. Знаю, проходили.
  
  - Не курю просто, вот и не сдал.
  
  Оценив шутку, мой товарищ тихо хохотнул. Он тоже прекрасно знал, что за годы, проведенные вместе, допускать что-то подобное просто не получалось.
  
  - Работай давай, остряк. Нам ещё остальных кормить.
  
  Вскоре мы насовали в мешок и карманы столько банок, сколько могли унести. Уже на подходе к выходу виду нашему предстал довольно внушительный контейнер без опознавательных знаков. Внутри что-то мерно гудело.
  
  - Трансформатор, может? - признаться, эта штуковина вызывала у меня неподдельный интерес.
  - Совсем дурак? Провода видишь? Реле питания?
  - Эм... Нет. А ты?
  
  Подняв глаза к потолку, Николай вздохнул. Видимо, ничего такого он тоже не видел.
  
  - Давай откроем? - не унималось моё любопытство.
  - Зачем? Вдруг там сигнализация? Или ещё что?
  - Там наверняка что-то ценное, я чувствую.
  - И куда нам его? - раздраженно вздохнул Николай, пристально изучая ящик, поставленный на попа. - Места нет, тащить я его не буду, даже если мы его и откроем, что маловероятно.
  
  С этими словами он постучал по металлу, тот гулко отозвался эхом, разнесшимся по всему этажу. Подойдя к ящику с другой стороны, он прочитал:
  
  - "Имущество Рейха, не вскрывать без представителя офицерского состава. Нарушение процесса расконсервирования сурово карается." И ни слова про то, что это, блин.
  
  Жгучее любопытство просто не позволяло мне пройти мимо. Человеку, сроду не имевшему возможности прикоснуться к чему-то секретному, "зачесалось", как говорится. Натянув сильнее перчатки, я взялся за резак, который уже успел подостыть после длительного использования.
  
  - Эй, тебе жить надоело? Бросай ты это дело! Я не для того трое суток не спал, чтобы нас в самом конце поймали! - оскорбился Николай, шагая ко мне с видом крайне решительным.
  
  Поняв, что сейчас или никогда, я вонзил сопло с сочленение створок и нажал на кнопку, высвободив поток плазмы.
  
  - Да не бойся, мигом управимся! Одним глазком посмотрю и всё...
  
  Сейчас, когда уже поздно, мне хочется перенестись туда и пару раз хорошенько отмудохать себя прошлого. Именно моя тупость и любопытство подвели нас под монастырь, если бы не я... Он бы остался жив. Это я его убил, я должен был лежать там, не он...
  
  Когда процесс был наполовину завершен, внутри контейнера что-то глухо лязгнуло и металлический голос с ледяным спокойствием проговорил:
  
  - Инициализация завершена. Приступаю к пресечению противоправных действий. Назовитесь и оставайтесь на месте, - створки хлопком распахнулись, оттолкнув меня от ящика, и, смятые ударом двухсоткилограммовой, не меньше, махины, отпали.
  
  Если бы я не лежал, я бы все равно рухнул: ноги стали как ватные, руки мелко затряслись. Мы с Колей застыли в ужасе, наблюдая, как трехметровая груда черного железа медленно шагает на нас, с каждым шагом разбрасывая волны песка. Выдающаяся вперед головная часть, похожая на акулье рыло, нещадно слепила глаза лучами сканера, в то время как из левой клешни, наполовину скрытой кожухом, лениво выползало блестящее на свету широкое лезвие, а правая клешня-манипулятор, перебирая пальцами толщиной с моё запястье, тянулась к моей ноге. Что самое жуткое, двигалось это нечто почти бесшумно, тишину ангара нарушало лишь мерное гудение аккумулятора, спрятанного за листом катаной брони на спине агрегата. Взвизгнув, как девчонка, я попытался отползти, но страх сковывал все движения лучше любой веревки, да ещё и этот песок... Мешок сиротливо валялся рядом, чудом не раздавленный отдаленно напоминающей человека жестянкой.
  
  Свет сканера становился всё ближе, я инстинктивно закрыл лицо рукой, чтобы не видеть этого стального монстра, машущего манипулятором перед моим носом. Это конец. Тихо заскулив, я сжался в комок, готовый быть растоптанным этой монструозной конструкцией, но робот медлил. Наконец, послышался гул сервоприводов, и тут... Лязг металла о металл, свет резко погас. Я открыл глаза. Сканер был пробит, а из него торчала арматурина... Коля спас меня. Сам он стоял рядом, злой, раскрасневшийся. Играя желваками, он сжал кулаки так, что они побелели.
  
  - Не трогай его, тварь! - человек стоял перед машиной, казалось, готовый наброситься на неё и разорвать голыми руками. Отчаяние охватило меня в тот момент, стальными тисками стянув горло, но я всё же смог подняться и вцепиться в мешок.
  - Не усугубляйте, гражданин, - буднично произнес динамик в то время, как робот зашагал к нему...
  - Беги, придурок! - я и буркнуть не успел, как сильные руки швырнули меня, как котенка, к выходу. Проехавшись на животе по песку вместе с порвавшимся мешком, я перевернулся набок.
  
  Лучше бы я этого не делал. Швырнув в угрожающе нависшего над ним робота доску, Коля медленно отходил в противоположном направлении, увлекая тушу за собой. Я понимал, что должен что-то сделать, как-то помочь... Но не мог. Мне было страшно так, что я с трудом соображал, как дышать.
  Стальной монстр с присущим ему бездушием взмахнул клешней, впечатав тщедушное мальчишеское тело в груду ящиков неподалёку. По сердцу будто полоснули бритвой. На обломках ящиков его кровь, а я лежу тут и ною... Так нельзя. Я встал, собрав всё мужество, и зашагал к ним, но тут же замер в ужасе. Подняв клешней всего измазанного в крови Николая, робот привлек его к себе, сжимая неестественно выгнутую руку стальными пальцами. Тот выл, как раненый пёс, сжимая в руке обрезок трубы.
  
  - Не... Приближайся! - выкрикнув то ли мне, то ли роботу, Коля наотмашь ударил трубой по кожуху, скрывающим чувствительную голову, начиненную электроникой.
  
  Импровизированное оружие звонко дзенькнуло и упало в песок, друг обессилено опустил голову. Неожиданно клешня выпустила его. Коля рухнул в песок, тут же завопив от боли и схватившись за сломанную руку. Я стоял завороженный, не в силах двигаться и даже дышать. Стальной монстр, слепо повинуясь заложенной программе, отвернулся от "принужденной к содействию" жертвы и зашагал в мою сторону, угрожающе раскручивая гигантский штык. Когда до меня оставалось буквально метров пять, корпус робота звучно лязгнул, потом ещё раз. Эхо ударов разнеслось по помещению. Робот неуклюже повернулся и обнаружил у себя за спиной Николая, в слепой ярости колотящего его тем самым злосчастным обрезком трубы. Зажужжали сервоприводы, клешня ловко уцепилась за штанину атакующего, приподняв его над землей. Взвизгнул металл, и лезвие длиной в несколько метров вонзилось в податливое мясо человека. И ещё раз. И снова. Ублюдок просто потрошил его, несмотря на вопли и утробный хрип ещё живого парня, раз за разом вгоняя штык несчастному в живот. По черной краске стекала алая кровь, фонтанами бьющая из изуродованного тела. Повернувшись ко мне, проклятая груда металла снова произнесла бессмысленное "не усугубляйте" и зашагала по мне, всё ещё сжимая клешнёй безжизненное тело, медленно истекающее ещё теплой кровью.
  
  Ужасающая конструкция нарочито медленно приближалась, будто бы бездушный процессор внутри радовался моим страданиям. Клешня волочилась по песку, оставляя прерывистый, но обильный кровавый след. Выбитый "глаз" сканера мерно раскачивался на искрящем кабеле, арматура торчала точно посередине. Робот, словно рыцарь с пробитой грудиной, всё ещё шагал на врага, грозно размахивая оружием. Это мерзкое зрелище будто бы ударило меня током. Паника овладела моим сознанием, и я не выдержал, сбежал как последний трус, схватив чёртов мешок. Я не оглядывался.
  
  Скрылась за спиной громада склада, просека перед ней, а я продолжал бежать, беспомощно скуля и подволакивая подвернутую ногу. Кожа, ободранная о колючку, сильно саднила, но я продолжал нестись даже тогда, когда из ран хлынула кровь. Лишь тремя километрами дальше силы покинули меня - сделав пару неуверенных шагов, я упал на землю, выронив мешок с проклятым концентратом. Так и не стало у меня единственного человека, которому было на меня не наплевать. И это я его убил, его кровь на моих руках. Все его надежды, стремления, амбиции - всё теперь лишь пыль, оседающая на землю после моего падения. И ведь всё, что я умею, все положительные эмоции в моей жизни - его заслуга. И я его подвел. А ведь он... Он просто хотел увидеть звёзды.
  С тех пор у меня нет ни сил, ни желания воспринимать что-то близко к сердцу. Может, это защитная реакция, а, может, просто всё это выглядит ничтожно по сравнению с пережитым... Пожалуй, судьба всего мира не стоит жизни дорогого человека. Какое мне дело до того, что происходит в мире, если я не смог уберечь даже одного человека? Вот и живу как умею, пока что получается.
  
  От неприятных дум меня отвлек пролетевший мимо беспилотник, покачивающийся в воздушном потоке. Бодрый женский голос вещал:
  
  - Вчера, 26 апреля 3319 года по Единой Системе Измерения, была обнаружена база мятежников на планете, известной под названием Келлер-3. Предположительно, среди повстанцев находились люди, ответственные за теракт в берлинском метро, унесшем жизни 164 мирных граждан. По оперативным данным ГЕСТАПО, бойцами 123 аэрокосмической бригады, картирующейся на планете, в ходе непродолжительного боя были уничтожены 219 единиц живой силы мятежников, три тяжелых танка и один транспортный челнок, потерь нет. Цели расквартированной там ячейки сопротивления выясняются, возможна их связь с рядом других терактов, совершенных месяцем ранее. Теперь к другим новостям. В связи с уменьшением нормы выдачи...
  
  Инфобот скрылся за углом, а я продолжал свой путь к условленному месту встречи с братом. Честно говоря, идти туда совершенно не хотелось. Мы с ним никогда не были хоть сколько-то близки, к тому же мне однажды довелось слышать, он не является мне родным. Поэтому, когда мы получали идентификационные карты, я специально назвал другую фамилию. Мне он вообще никогда не нравился. Я, конечно, понимаю, что он долгое время отсутствовал, пытаясь как-то заработать, но мог бы хотя бы иногда отвечать на звонки. В отличие от меня, у него был свой собственный инфолинк, и я пытался достучаться до него с помощью уличного голографического приёмника, ведь они работали даже в песчаную бурю, когда большинство сигналов безнадежно глушится.
  
  К месту встречи я приближался с тяжелым сердцем. Говорить с братом совершенно не хотелось, да и не о чем особо. День тут похож на предыдущий как две капли воды: суровая борьба за выживание, издевательства, сдобренный кошмарами сон на полном клопов матрасе. Чем он занимался и где его носило меня тоже мало интересовало. Хорошенькое, нечего сказать, семейное воссоединение спустя четыре года.
  
  Внутри небольшой двухэтажки, сиротливо торчащей на углу импровизированной улицы, пахло гнилью и сыростью, что было удивительно, учитывая отсутствие в таких нищенских домах водоснабжения. Здание было давно заброшено, но часть мебели сохранилась, не желая поддаваться песочному морю, неумолимо пожирающему старую кладку. Бархатный полумрак скрывал большую часть помещения, оставив лишь небольшой островок света в углу. Там, спрятавшись за лучом света из окна, притаилась долговязая фигура, чьи ноги беззаботно лежали на колченогом табурете, демонстрируя местами пробитую подошву старых сапог. Почувствовав движение, силуэт дернулся и через секунду меня препарировало взглядом мутное в горячих потоках воздуха лицо брата. Холодный взгляд мёртвых серых глаз, точёные скулы, месячная щетина на впалых щеках, гордо вздёрнутый подбородок. На соломенного цвета волосах угнездилось красно-черное кепи колониальной пехоты с кокардой, изображающей два скрещенных штыка. Внимание моё так же привлекла потёртая чёрная шинель и форменная серая рубашка, верхняя пуговица которой отсутствовала, а две другие были расстегнуты. К окончательно потерявшей цвет портупее была приторочена самодельная кобура, из которой торчала рукоятка пистолета. Да, братец, многого я не знал о тебе. Куда делся тот ярый идеалист, которого я видел весной 3315 года? Где блеск в глазах, сжимающиеся при виде нацистов кулаки? Интересно, много ли они тебе пообещали за то, чтобы ты нацепил форму этого отребья? Ну давай, чего я ещё о тебе не знаю, удивляй.
  Лицо его переменилось, пытаясь изобразить подобие приветливости. Тонкие губы вытянулись в неприятной ухмылке, а прищуренные глаза сделали его ещё больше похожим на тощего, озлобленного добермана. Получалось откровенно плохо. Когда-то красивое лицо теперь превратилось в обветренную тряпку, перетягивающую череп. Недаром говорят, что дурная компания и скверный характер меняют лицо человека.
  
  Сложив руки на животе, новоиспеченный "колониальполицист" уставился на меня, всё так же стоящего в центре комнаты.
  
  - Ну здравствуй, Альф. Давно не виделись, а? Сколько там тебе сейчас?
  - Да уж, давно, - невольно сжав зубы, процедил я. Он прекрасно помнил, что старше меня на пять лет. А если мне сейчас семнадцать, то...
  - Кажется, кто-то не очень рад меня видеть, - мои размышления были бесцеремонно прерваны. - Я вроде нигде не успел отличиться.
  
  Рассматривая меня, брат даже не удосужился сесть как следует. Более того, едва заметно подмигнув, он вынул из нагрудного кармана мятую пачку сигарет и закурил, ткнув в кончик папиросы универсальным источником энергии. Неприметная черная капсулка, тускло замерцав, подпалила бумагу. Свернув ограничивающий кожух источника, брат спрятал его назад и начал мусолить зажженную папироску в руках.
  
  Выдохнув, я постарался сказать как можно спокойнее:
  
  - Я, знаешь ли, ждал своего сводного брата, Пауля Шнайдера, а не... Вас, герр унтерштурмфюрер.
  
  В глазах Пауля блеснул нехороший огонёк, который ничего хорошего мне не предвещал. Однако, изменений в голосе я не заметил: всё такой же хриплый бас, иногда прерываемый тихим покашливанием, видимо, результатом курения.
  
  - Мы сможем уехать отсюда. Навсегда, понимаешь? Из этой чёртовой богом забытой дыры, никогда больше не спать в заброшках, не жрать жареных крыс... Болячку твою вылечим, - при этом он даже как-то поник, слегка опустив голову и разглядывая песчаный пол. Решил, значит, на больное давить.
  - Я пока подыхать не собираюсь, даже в мыслях не было. Выжил же тут четыре года. Без тебя. Воровал, друзей терял, питался помоями, терпел все тычки и унижения. А ты мне про болячку рассказываешь. Неубедительно, извини. И это не оправдывает твоего отсутствия всё это время. Припёрся сюда, в чёртовой нацистской форме... Да какого хрена, Пауль?! - начиная закипать, я спрятал кулаки в карманы куртки, чтобы уберечь себя от поспешных поступков. - Гордость твоя где, мать твою? Пропил, прогулял? Не ты ли несколько лет назад кричал о том, как ненавидишь этих фашистов и как истребишь их всех подчистую? Неужели ты так легко отрекся от своих слов? Если ты преследовал какую-то светлую цель или выполнял важнейший план, то расскажи мне. Может, это и оправдает твое исчезновение на чертовых четыре года, в течение которых ты не удосужился отправить мне и весточки, словно тебе абсолютно плевать, жив я или нет и что думаю обо всем это. Так что же? Я слушаю.
  
  Брат долго молчал, затянулся и, выдохнув, взглянул мне в глаза:
  
  - Тебя там не было. И ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Это, - он стянул кепи и помахал у меня перед носом, - не значит, что я проникся к ним симпатией. Я всё так же верю, что рано или поздно этот ад закончится. Просто я понял, что тявкать на проходящий мимо патруль - не лучшая идея. Чтобы что-то изменить, должны измениться и мы. Для начала - выбраться отсюда. А для этого нужны деньги.
  
  Воспользовавшись моим молчанием, Пауль выудил крошечную железную карту с выбитым на ней орлом.
  
  - Вот на этом носителе достаточно денег, чтобы добраться до орбиты Нового Кёльна и перекантоваться где-нибудь первое время. Меня из-за этой карты минимум трижды штопали и один раз голову чуть не снесли.
  - Кто? - стало быть, ты ещё и пострелять успел, да? В кого же, интересно.
  
  Стараясь скрыть удивление, я отвернулся к окну.
  
  - Жаль тебя огорчать, но это были не мирные жители, а всего лишь крупнейшая террористическая организация в секторе. "Кровавые всадники", слышал может? Работорговля, контрабанда оружия и наркотиков, открытые вооруженные столкновения - всё, чего душа пожелает. Живучие ублюдки, ты их тут разбил, а они уже через три часа конвой в двух секторах от тебя накрывают.
  - И что же, убивал? - не сказать, чтобы меня сильно это радовало, но он хотя бы воевал с такой же швалью.
  - Нет, блин, по головке гладил. Брал такой сороковой калибр и гладил. Оптом. Глупый вопрос.
  
  Гнев потихоньку успокаивался, хотя я всё ещё был прилично зол на брата. Все его отговорки выглядели как-то наигранно, жалко. Не желая смотреть на него, я отвернулся.
  
  - Времена сейчас плохие, Альф. И люди тоже. Ты меня поймешь, рано или поздно. Никто не хотел меняться, уж поверь мне. И я тем более. Но пока что нам с ними по пути, так что придется потерпеть.
  - Не долго терпим-то? Может, хватит?
  
  Услышав скрип табурета, я сделал вид, что мне крайне интересен пейзаж за окном. Тяжелая рука легла на плечо и несколько раз словно ободряюще похлопала.
  
  - Знаешь, там, на войне, я многому научился. И самый важный урок, который я усвоил: всегда прикрывай самого слабого. Не потому, что он может всё испоганить, не потому, что не справляется. Просто... Таково солдатское братство, понимаешь? Я подвел тебя, не прикрыл, когда надо было. Не справился. Моя вина. Теперь я младшой, а тебе, видимо, придется меня, недоумка, прикрывать. Я понимаю, каково тебе сейчас: один во враждебном мире, брошенный всеми. Чувствовал примерно то же самое: вокруг только чёртов песок, а ты один. Тебе нечего жрать, хочется спать, воды нет, а за каждым камнем по стволу, целящему твою макушку. О чём я думал, когда пытался поймать ящерицу штыком? Про то, что тебе там ещё поганее. Я умею выживать, драться, ничего и никого не боюсь. А ты...Тогда я решил, что вытащу нас отсюда. Любыми методами. И я смог. Выстоял там, где другие валились как спички. Зачем? Чтобы положить конец всему этому. Ради нас с тобой. Вместе мы справимся. Скоро всё закончится. Мир?
  - Я подумаю.
  
  ***
  
  Следующую неделю я привыкал к новой жизни: мы ходили в магазин неподалёку и покупали нормальную еду, которую не требовалось у кого-то воровать, спали на чистых простынях, даже мылись в бане. Удивительно, как быстро можно облагородить человека, предоставив ему нормальные условия жизни. К сожалению, в форте Справедливость и его округе не многие могут себе это позволить. Жизнь здесь и в лучшие времена была не сахар, а теперь, когда соседние колонии ввязались в распри с террористами, стало вообще невыносимо. Всё финансирование утекало туда, остатков не хватало даже на то, чтобы обеспечить хотя бы минимальные условия для выживания людей. Каннибализм в самых бедных районах стал нормой жизни, более принципиальные колонисты варили клейстер и пытались его есть, все спасались как могли. Признаюсь честно, такого безумия я давно не видел, а уж повидал-то я многое.
  
  С братом мы почти не разговаривали, а если и говорили, то старались избегать неудобных тем, с обоюдного молчаливого согласия закопав топор войны до лучшей поры. По большей части он просто сидел у подоконника гостиничного номера и курил, глядя на остывающий к ночи песок, волнами устилающий немногочисленные остатки асфальтовой дороги. Он вообще сильно изменился: и раньше не отличающийся многословием, теперь вообще старался молчать, то и дело записывая что-то в свой блокнот. Сколько я не старался подглядеть - всё тщетно. Каждый раз, когда я приближался к блокноту, он молча прятал его в карман, неодобрительно глядя на меня. Его осунувшееся лицо почти никогда не улыбалось, взгляд стал ещё безучастнее. Явно читалось, что ему невыносимо просто так сидеть на месте, буквально во всём: как он смотрел на проезжающие под окном тягачи, как внимательно рассматривал здание комендатуры через дорогу, перебирая свой табельный пистолет. Позже я узнал, что это не просто примитивная пушка, а некий LP-16 Mk.IV - старый, но надежный ствол, который в умелых руках представляет большую опасность за счет высокой точности и почти что полной устойчивости к медленному расплавлению питательного элемента, которым грешили многие старые модели лучевого оружия. Спустя какое-то время мне даже пришлось пострелять из этого Laser Pistole-16 по банкам, в рамках курса молодого бойца, стихийно организованного скучающим братом. Если бегать и передвигаться скрытно мне доводилось много, то вот от стрельбы голова шла кругом. Конечно, парню моего возраста только дай пушку в руки, но весело это только до какой-то поры. Под скупые комментарии и советы брата стрельбы и вовсе превращались в какую-то затянутую экзекуцию. Зато, так или иначе, постепенно мои результаты стали улучшаться, и в глазах Пауля я читал уже не стыд, но некоторую гордость. В конце двухнедельной экзекуции мы даже как-то научились понимать друг друга, взаимодействовать слаженно. Вот уж не знаю, почему он решил устроить всё это именно сейчас, но пока у нас было время и возможность - мы их использовали.
  
  Когда до условленного часа оставалось меньше суток, выяснилось, что из-за усилившейся активности террористов в секторе все гражданские полёты временно оказываются под запретом. Мы снова застряли на этом камне на неопределенный срок. Вдобавок, как назло, наступила лютая сушь, так что подолгу быть на улице не было никакой возможности. Настала очередь теории. Уже через два дня я начинал понимать основные технические характеристики некоторых наиболее распространенных стволов и имел примерное представление о тактике ведения уличного боя. Не очень хочется думать, что мне может выпасть шанс ощутить всё это на практике. Впрочем, где-то в глубине души я испытывал трепет, рассматривая тактические схемы и ориентировочные раскладки техники, нарисованные братом по памяти. Несмотря на то, что я уже давно отвык сопереживать людям, весь тот ад, который происходил вокруг не смог оставить меня равнодушным. Если я могу как-то помочь, что-то сделать, то мне явно понадобятся полученные навыки. Сидеть и ждать уже нет никаких сил. Всё моё существо жаждало хоть каких-то перемен, импульса для дальнейших действий. И вскоре я получил такой импульс.
  
  Жгучий диск солнца медленно сползал за горизонт, за окном тихо пощёлкивали цикады. В воздухе витала долгожданная прохлада, ставшая редким гостем, с тех пор как климатический нормализатор колонии окончательно вышел из строя. Обычно в это время маленький ресторанчик напротив гостиницы уже пустовал и мы ужинали в гордом одиночестве. Этот вечер стал исключением.
  
  Помимо нас в ресторане было ещё как минимум три человека, заслуживающих внимания. Первый - молодой мужчина, неспешно и основательно поглощающий мясную запеканку за соседним столиком. На вид ему было лет двадцать шесть, невыразительное европейское лицо демонстрировало вселенскую скуку Единственной отличительной чертой его лица являлся широкий рваный шрам, тянущийся от волевого подбородка, разрезающий кончик губы и заканчивающийся где-то у уха за копной свалявшихся от жары чёрных волос. Несмотря на кажущееся спокойствие, в мельчайших деталях читалось напряжение: пальцы сжимали вилку так, как будто бы это была рукоять боевого ножа, глаза то и дело суетливо метались между нами и нацистским офицером, решившим отужинать в компании двух телохранителей этим чудесным весенним вечером. На фоне двух громил в чёрной наглаженной форме с бронелистами поверх пожёванная временем шинель Пауля выглядела блекло, если не сказать жалко. Лица громил были скрыты за фильтрующей маской, которая многим снится в кошмарах - когда встроенный прибор ночного видения начинает работу, они загораются ярко-красным светом. Сделано это, видимо, чисто для психологического давления на противника, поскольку никакого практического применения подобный дизайнерский ход не имеет. Стоя чуть поодаль от самого офицера, парочка сжимала своими огромными лапищами, напоминающими латные перчатки, два штурмовых дробовика, заряженных, судя по мягкому фиолетовому свечению индикатора, лангенивыми пулями. Даже не видя их лиц, я мог сказать, что они преисполнены энтузиазмом и только и ждут момента, чтобы превратить кого-нибудь в суповой набор синхронным залпом. Сам же офицер был явно навеселе и, как и водится у изрядно поддатых, искал повода показать свою власть. Осоловелые глазки то и дело поглядывали на молча жующего с каменным лицом брата, то на меня, то на симпатичную официантку за стойкой с забавным хохолком на голове. В то время, как я заказал ещё чашку кофе, по которому изрядно соскучился за годы безденежья, он внимательно разглядывал помещение. Официантка, обычно весёлая и приветливая, явно нервничала, то и дело поглядывая на стервятника с полковничьими погонами, крайне нескромно изучающим взглядом её формы. Я, улучив момент, когда он отвернулся, обнадеживающе подмигнул ей, украдкой кивнув на брата. Слегка успокоившись, она неспешно двинулась с кофе на подносом в нашу сторону. И тут произошло то, чего я ну никак не ожидал.
  
  Проходя мимо столика, девушка подскользнулась на недавно мытом полу и, ухватившись за столик, уронила чашку с моим кофе эсэсовцу на штанину. Словно этого было мало, столешница скрипнула и, разломившись, вместе с девушкой сверзилась на пол, другим концом смачно двинув офицеру по подбородку. Мимолетная улыбка брата спряталась за поднятым воротником шинели, а все остальные обитатели ресторанчика, включая меня, заметно напряглись. Официантка, мигом побелев, начала лепетать извинения, поднимаясь с пола, но почти тут же была отброшена назад ударом начищенного сапога в живот. Вскрикнув от боли, девушка свернулась на полу калачиком, пока бормочущий проклятья офицер вставал со стула, стягивая перчатку и направляясь к ней. Телохранители так и стояли, словно застывшие, лишь переглянувшись. В этот момент что-то щёлкнуло в моей голове: мне захотелось буквально вцепиться поддонку в лицо и рвать, пока не оттащат или не закончатся силы. С трудом удерживая себя от этого, я вскочил, встав между ним и девушкой, преграждая путь. Явно удивленный неожиданным вмешательством, эсэсовец остановился на полуслове, обдумывая происходящее. То, что за ним стояли два огромных шкафа с дробовиками наперевес меня мало волновало. Меня переполнял гнев, терпение подошло к концу.
  
  - Майор, немедленно извинитесь перед девушкой.
  
  Озадаченный подобной наглостью, он пару секунд рассматривал меня, а потом наотмашь заехал мне кулаком, от чего я отлетел на полметра, грохнувшись на задницу. Боли я почти не чувствовал, хотя во рту почти моментально появился железный привкус крови. Сплюнув, я встал снова.
  
  - Чего ещё расскажешь, унтерменш? - явно веселясь, усмехнулся эсэсовец, стягивая вторую перчатку. Меня же несло.
  - То, что, судя по вашим чертам лица, ваша матушка явно не отказывала с своей любви даже цыганам, - в моё оправдание: лицо у него и правда не очень-то напоминали общепринятый эталон.
  
  Один из телохранителей вскинул было дробовик, но был повелительным жестом командира.
  
  - Ну иди сюда, выродок, - дело принимало серьёзный оборот, он выхватил нож, больше напоминающий небольшой меч, и кинулся на меня.
  
  Уклонившись, я едва не споткнулся об официантку, окончательно сомлевшую от испуга, и при этом смахнул на пол пару тарелок. Что ж, вечер официально испорчен.
  
  Краем глаза я заметил, что Пауль резко отскочил в бок, столкнув соседний столик, за которым должен был сидеть "шрамованный", которого там уже не было. Выхватив из кобуры верный Mk.IV, он приготовился стрелять. Значит, началось. Обратного пути больше нет. Страха, как ни странно, не было. Только адреналин и желание отомстить. За всех. За Колю, за забитого ногами рабочего на углу улицы, за сгинувшего под траками вездехода соседского пацана, за милую улыбку этой официантки, наконец... За всех.
  
  Едва увернувшись от второго удара, я схватил со стойки кофейник и плеснул в лицо эсесовцу. Как я и ожидал, тот взвизгнул, схватившись за лицо, по которому стекал кипяток. Хуже тебе не стало, гнида, не беспокойся. Послышался приглушенный выстрел, на секунду сердце замерло, я мигом рванулся к Паулю. Он, лежа на полу, пытался прицелиться во второго охранника, пока первый грузно заваливался с мизерной дырочкой между окулярами маски. Отчаяние охватило меня - не успеет же! Тут, будто из воздуха, материализовался человек со шрамом, со всей силы ударив второго телохранителя табуреткой по каске. Не ожидая нападения с тыла, тот неловко грохнулся на столик, опрокинув его. Выстрел, предназначенный Паулю, пробил светильник на стене. Переключившись на эсэсовца, я обнаружил, что он выхватил плазменный пистолет и пытается выцелить мой силуэт поврежденными кипятком глазами. Не давая ему возможности выстрелить даже наугад, я с размаху обрушил ему на руку ножку стула, вторым ударом ударил по пальцам, едва успев. Пистолет, так и не выстрелив, упал на кафель, жалобно дзенькнув. В глазах на секунду потемнело: его удар вслепую оказался на редкость точным. Не давая мне опомниться, офицер ринулся на меня, повалил на пол, усеянный осколками посуды, и принялся избивать. Едва успевая как-то блокировать удары, я понял, что влип. На улице раздались выстрелы, сопровождаемые звоном бьющегося стекла, почти тут же я услышал парочку ответных. Пауль справился с телохранителем? Незнакомец пришел на помощь? Гадать было некогда.
  
  Пропустив пару ударов по голове, я заметил, что в полуметре от меня лежит трубка шокера, впопыхах забытого на столе. Молясь, чтобы она работала, я выпростал руку к ней. Действовать надо было быстрее: выстрелы становились всё дальше, а мат эсэсовца всё неразборчивее. Сквозь багровую пелену я нащупал прорезиненный корпус, но сильная рука тут же сжала моё предплечье, не дав поднять её так, чтобы дотянуться до его лица. Тебе же хуже, идиот. С силой утопив палец в нише, где спряталась кнопка включения, я прижал длинное сопло к руке майора. Трубка выдала заряд в пять сотен вольт, почти мгновенно расплавив ткань дорогостоящего мундира. Да уж, гуманная установка мощности. Заверещав как свинья, офицер упал на спину, что дало мне время для передышки. К сожалению, после импульса разряднику требовалась где-то минута для повторного "выстрела", но времени не было. Нашарив на столе нож, я свалился на эсэсовца, не дав ему снова схватить пистолет. Зафиксировав его руки коленками, я встретился с ним взглядом. До одури испуганный, он не переставал ненавистно бурить меня взглядом, хотя его губы мелко дрожали.
  
  - С-сдохни, т-тварь...- процедил он, плюнув мне в лицо. Промазал.
  
  Наверное, я ожидал, что почувствую какое-то отторжение, совершая убийство, не знаю. Ничего такого не было. Я смотрел в глаза убийце, садисту, властолюбивому подонку, прячущемуся за спины такой же швали, но чуть потупее. Они не заслуживают милосердия. Продолжают делать своё черное дело, пока не сделают свой последний вздох. Это я могу устроить.
  
  Перехватив нож поудобнее, я приставил нож к подбородку офицера под аккомпанемент его хрипа и беспорядочной стрельбы. В полуметре свистнула пуля, выбив плитку и осыпав нас крошевом. Лезвие медленно входило в стык горла и подбородка, широкая струя крови лениво поползла по мощной шее фашиста, беспорядочно загребающего пальцами воздух. Поборов рвотный позыв, я с силой вогнал нож по самое основание, после чего отпрянул от подыхающего эсэсовца. И вовремя, должен признать: в этот самый момент столик опрокинуло синхронной очередью двух автоматчиков, превратившей их мёртвого начальника в нелецеприятное решето. Отвернувшись, я рывком нырнул к стене, подальше от дверного проёма. Подняв взгляд, я увидел, что Пауль и незнакомец всё ещё удерживают проход. Шрам, обернувшись, молча прошелся по мне взглядом и кончиком сапога подтолкнул ко мне трофейный дробовик.
  
  - Держи задний вход, они обходят.
  
  Не споря, я перебежками рванул к задней двери у барной стойки. Сердце замирало на середине удара, по лицу ручьями стекал пот. Совсем не как на тренировке. Результатом ошибки будет не наставительный пинок под зад, а мои мозги, неаккуратно размазанные по стене. Впрочем, такой поворот событий смотрелся бы весьма органично: за короткую, но яростную перестрелку ресторан превратился в беспорядочное нагромождение развороченных столов и стульев, пара светильников были разбиты, а в стенах повсюду виднелись пулевые отверстия и небольшие закопченные участки от попадания лазеров. Где-то под барной стойкой слышалось приглушенное всхлипывание, иногда прорывающееся в перерыве между стрельбой. Да уж, вмешались, называется. Не знаю, сделали ли мы лучше или нет, честно говоря.
  Инстинктивно пригибая голову, я добрался до двери в подсобные помещения и занял позицию за косяком, встав наизготовку с крайне тяжелым для меня дробовиком, явно рассчитанным либо на таких громил, как убитые телохранители, либо как дополнение к экзоскелету. Кое-как уперев неудобное оружие убийства, я принялся ждать. Буквально через тридцать секунд дверь буквально смело градом свинца, что заставило меня изрядно понервничать. Сжавшись и боясь смахнуть пот со лба, я выжидал, зацелив вход. Забыв об осторожности, в дверях показался пулемётчик в камуфляжной форме и тяжелым бронежилетом поверх. Увешанный разными тактическими модулями пулемёт в его руках вызывал трепет одним своим видом. Медлить было нельзя. Зажмурившись, я выстрелил. Отдачей меня оттолкнуло назад, с силой ударив в плечо. Потеряв равновесие, я споткнулся и упал на спину, споткнувшись о лежащий табурет. Если бы пулемётчик был жив, он бы несомненно уже изрешетил всех находящихся в комнате. Однако, судя по тому, что его мозги сейчас растекались по моему лицу, я всё же попал, хотя самого тела видно не было. Не зная, как перезарядить дробовик, конструкция которого разительно отличалась от тех, которые я видел на "лекциях", я отбросил ставшую бесполезной махину в сторону, выдохнув от облегчения. Подобравшись к телу, я не выдержал и всё же выплеснул из себя немного зловонной жижи. К привкусу крови во рту добавилась ещё и блевота, но обстановка едва ли подразумевала гигиену. Сдернув с перевязи мертвеца гранату, я осмотрел её и сделал всё согласно инструкции: поддел тонкий рычажок на корпусе пальцем, дождался появления красного огонька, выждал секунду и швырнул в проход, зажав уши. Секунда, две... Взрыва не последовало, а стук сапог по кафелю становился всё ближе. Убрав руки от головы, я приготовился было швырнуть в первого появившегося стул, но тут раздался оглушительный взрыв. Меня снова отбросило в сторону, а из-за двери вылетело изувеченное тело в чёрном мундире и влетело в один из уцелевших столиков, похоронив его под собой. Когда свист в ушах стих, я понял, что тишина настала везде. Выстрелов больше не было, затихли крики патрульных, даже официантка на секунду замолкла, прислушиваясь. Стряхивая с себя пыль, я побрел к остальным, попутно ища что-нибудь холодное, чтобы приложить к левому глазу, который явно жаждал моего внимания.
  
  Присоединившись к Паулю, я молча уставился на "шрамированного", буднично протирающего мотоциклетные очки. Тот, в свою очередь, посмотрел сначала на меня, потом на брата.
  
  - Неплохое представление, друзья, - спокойный голос с хрипотцой первый нарушил молчание. - Я уже начинал опасаться, что вечер будет скучным.
  - А, эм...спасибо за помощь, конечно, - Пауль не спешил убирать пистолет в кобуру. - Но с кем имею честь?
  - С другом, с другом, - в подтверждение своих слов, незнакомец спрятал свой укороченный лазерный карабин в подкладку пиджака. - Если желаете конкретики - чуть позже. Пока что, скажем так...если вы хотите противостоять режиму, при этом оставшись живыми, то вам явно нужны влиятельные покровители. А я могу их предоставить. "Шрам" повернул голову в мою сторону, вздохнул и зашагал к убитому майору. Приподняв тело за воротник мундира, он некоторое время рассматривал тело, а потом снова зашагал к нам.
  - Наша организация, несмотря на временные трудности и все старания властей, вполне реальна и достаточно могущественна, чтобы встать в противовес Альянсу.
  Пауль, слегка расслабившись, внимательно изучал новоявленного борца с режимом. Спрятав лазерный пистолет, он закурил, протянув вторую незнакомцу. Тот вежливо отказался.
  - И что от нас требуется? - осведомился брат, вглядываясь в лицо нежданного помощника.
  - Прежде всего - умение стрелять, не задавать лишние вопросы и держать язык за зубами.
  - О, это мы умеем, - усмехнулся Пауль, поглядывая в окно. - Получается, вы что-то вроде повстанцев. Да?
  - Что-то вроде, да, - пожал плечами Шрам. - Правда, масштабом побольше. Подробностей не скажу, сами понимаете. Всё, что могу сказать - в нашем распоряжении квалифицированные люди, продвинутая техника, свой флот. Администрация Альянса знает о нас, но они привыкли уничтожать отдельные мятежные колонии и стихийных революционеров. Столкнувшись с нашей организацией, они осознали, что у них возникли...проблемы.
  - Значит, у вас какие-то планы на регион. Так?
  "Шрам" неопределенно мотнул головой, снова кивнув на труп.
  - Вам известно, кого укокошил ваш спутник?
  Поняв, что сейчас будут говорить про меня, я невольно сделал пару шагов в сторону.
  - Нет, - пожал плечами брат. - Мало ли офицеров в округе. Понятия не имею. Я в городе недавно.
  - Ясно, - потянулся незнакомец. - У меня к вам предложение. Пути отступления для вас отрезаны. Через пять минут сюда явится патруль. Через десять на каждой дороге отсюда до космопорта будет выставлено оцепление. Через полчаса ваши портреты будет транслировать каждый инфобот в округе.
  - Я понимаю это не меньше вашего. Варианты?
  - Всё просто, - ответил "шрам", подбирая лишние энергоносители после перестрелки и рассовывая по карманам. Закончив с этим, он принялся рыскать по карманам офицерского кителя, явно не смущаясь тем, что тот был весь перемазан кровью. - Нас изрядно потрепало, нам нужны бойцы. Вы, друзья мои, явно не из равнодушных. Даже если и нет, выбора, честно говоря, у вас немного. Не хочу даже знать, почему на вас немецкая форма. Поможете мне и мы, возможно, выберемся отсюда вместе. Учтите, космопорт почти наверняка будет закрыт на время перехвата, так что вам явно пригодилась бы любая помощь, -вынув что-то из кармана немца, он спрятал это в небольшой мешочек, перекинутый лямкой через плечо. - С нами вас не найдут, у вас будет убежище, снаряжение, смысл сражаться. Если у вас есть родственники, то мы постараемся и о них позаботиться. Только с моей помощью у вас есть шанс выйти из этого живыми. Решайте.
  Вот и первая авантюра - не успел брат вернуться, как мы уже ввязались так, что сами, пожалуй, не выберемся. Война вынуждает искать себе неожиданных союзников, там, где даже и не ждёшь. А мы объявили войну, громко и чётко. Уже не отмыться. Пожав плечами, я посмотрел в глаза Паулю и увидел в них обычную мрачную решимость, временно вытесненную горячкой боя.
  - Мы согласны. Надеюсь, вы не забудете про свои обещания, когда станет жарко.
  Выйдя на крыльцо и осмотрев распроставшие руки тела у вездехода, наш новый союзник полез в кабину и вскоре вылез оттуда, видимо, довольный.
  - Будьте уверены, наша организация не забывает своих друзей. А теперь подберите два тела, подходящих вам по размеру униформы и помогите мне загрузить их в грузовик. Нам предстоит долгий путь.
  
  ***
  Вездеход плавно нёс нас по морю песка, расстилавшемуся на многие километры вокруг. Темнело, близилась буря, отдалённый силуэт которой уже медленно пожирал удаляющиеся огни города. Мерно гудел форсажный двигатель, ставший приятным сюрпризом. На старых моделях они нечастые гости. Шрам не щадил машину, выжимая из неё всё, что можно. Такими темпами, двигатель начинает плавиться уже через два часа непрерывной езды, но нам, в принципе, параллельно - машину в любом случае пришлось бы бросить.
  Думать не хотелось, тело оказалось в плену усталости: слишком много всего произошло за последние несколько часов. Прислонившись к стенке кабины, я тихо дремал, вспоминая, как мы чудом миновали три кольца оцепления и выбрались за пределы города, как свернули с шоссе в царство песчаных обитателей, возня которых то и дело слышалась за кормой. Двигайся мы пешком, нам бы пришлось несладко, но у тварей хватало мозгов не нападать на бронетехнику, а значит мы имели фору перед потенциальными преследователями как минимум в час, ведь шоссе виляло по относительно безопасной возвышенности, в то время, как мы неслись напрямик. Форма с чужого плеча неприятно давила, а учитывая то, что снята она была с трупа, то и вовсе оставляла самые неприятные ощущения. Паулю пришлось ещё хуже: китель его размера был пробит прямо посередине груди, а края дырки вдобавок ещё и опалились - стрелял сам Пауль. Пришлось срочно завешивать её подсумками для автомата, который мы так же одолжили у погибших. Для соответствия маскировке я тоже взял себе лучемёт LP-44/2, отличающийся большой энергоёмкостью и относительно небольшой отдачей в силу происхождения лазерки. Самое то - плечо всё ещё ныло после того залпа из дробовика. Да и когда долго не надо перезаряжаться как-то спокойнее. С пушкой, должен сказать, вообще куда как спокойнее. Особенно учитывая тот факт, что теперь мне, похоже, нескоро придется с ней расстаться. Зевнув, я невольно поморщился: два раздетых трупа, накрытых куском полотна, начинали смердеть на жаре. Решив, что пора, я лениво поднялся и, подтащив тюк к краю кузова, опустил откидной бортик и столкнул тела. Не успел я сесть назад, как из песка вынырнул продолговатый чешуйчатый силуэт, вцепился в замотанные тела и потащил вниз, в песок. Вот почему даже везунчикам, совершившим побег из самого трудового лагеря, не удается достичь ни города, ни космопорта.
  Пауль по-прежнему дремал на противоположной скамье, зажав в зубах давно потухшую папиросу. Решив, что это лучший момент, чтобы поговорить с повстанцем, я негромко стукнул по перегородке, в ответ открылось небольшое окошко.
  - Что такое?
  - Хотел спросить, кого же я всё-таки убил в ресторане.
  После непродолжительной паузы последовал ответ:
  - Майор Дитрих Кёниг, руководитель отделения досмотра и погрузки космопорта. Редкостный мудак был, как ты понял. Мы за ним изначально и охотились, пока по невнимательности не нарвались на засаду. В итоге я остался один, но выполнение задачи не бросил. Хотел сделать всё быстро и тихо, но вы решили по-другому, - Шрам усмехнулся. - Так даже веселее.
  - Мда... - осознание того, что мне просто очень повезло, не покидало меня. - И что теперь?
  - Теперь его место займет наш человек, что позволит нам переправлять сюда людей и оборудование с гораздо меньшей долей риска. Возможно, когда-нибудь организуем побег заключенных. И всё благодаря вам. Как вас зовут, кстати?
  - Меня Альфред, брата Паулем кличут. А вас?
  - Зовите меня Алексеем, - повстанец на секунду обернулся, будто бы заметил что-то. - Вы с братом, кстати, совсем не похожи.
  - Сводные. Нам далеко ещё?
  - Час езды, если двигатель не сожжём. Я понимаю, у тебя много вопросов, но давай я всё объясню, когда мы выберемся отсюда. Мне надо сосредоточиться - нам ещё надо раздобыть челнок.
  Пожав плечами, я снова откинулся на спину. Небо почти полностью застлало песком, кружащим на ветру. Отдалённый гул нарастал. Буря совсем близко.
  
  Глава 2. В путь (Альфред)
  Каково оно, по ту сторону, спрашиваешь? Ты когда-нибудь забирался на высокое здание, на самую его верхушечку? Нет? То-то же, чукча ты деревенская. А вот ты представь себе тогда такое: лежишь ты себе, значица, после смены у себя дома, отдыхаешь. И вдруг, бах! Вверх падаешь во сне. Когда вниз-то привычно, бывало...а вот наоборот страшнее. Несвойственно человеку вверх, в небо, падать. И ведь падаешь ты в тыщу раз быстрее, чем во сне. Знавал я одного, так тот при первом вылете штаны себе от голени до пояса засрал от страху, вот оно как. Хотя на хорошей посудине взлет почти не чувствуется, это да. Ну так вот - летишь ты такой, летишь, тебя всё сильнее пытается из кресла выбить. В иллюминатор не видно нихрена - скорость бешеная, марево одно стоит, как с перепою. Да и что смотреть-то, звезды все одинаковые и серые что твои будни, хех. А потом резко выстреливает тебя вперёд напоследок и всё, отпускает. Если всё к полу хорошо привинчено - тады ладно, живём. Гравимодуль-то на грузовичок никто ставить не будет, тут бы топливо оплатить...Ну, посидишь минут десять, проветришься немного, пообвыкнешься, да и за работу. А вот когда приспичит наружу выйти, корпус там подлатать или топливопровод отойдет...страшно становится, братан. Жуть натуральная берет. Будто бы ты на дне морском, да и тишина эта кругом ватная...давит на тебя так, того и гляди кровь из ушей пойдет. А потом как увидишь планету какую или станцию...какие же мы, сука, мелочные. Носимся как угорелые, света белого не видим. А он же огромен - лети куда душа желает, ан нет - деньги делать надо. Вот и не успеваешь толком полюбоваться на миллионные города, кратеры, колонии...звездочки что твои блестки мерцают, хотя и жутковато, но красиво страсть...Я тебе вот что скажу: пообвыкнешься - пользуйся моментом, любуйся. Никогда ещё ты такого на земле не увидишь, песчинкой бессмысленной себя не почувствуешь. А оно того стоит, братан. Люди за это столько жизней положили - не проморгай момент.
  Наставление старшего борт-инженера фрахтового челнока "Tapfer" грузчику-первоходку
  Нестерпимо жжёт лицо, будто бы огнём пыхнули. К этой боли никогда не привыкнешь. Отставив автомат в сторону, вынимаю флягу и поливаю лицо. Поганый зуд неохотно отступает, оставив после себя легкое пощипывание на коже. Обожаю эти фляжки - вода в них никогда не нагревается. Вернув её на место, натягиваю платок на лицо. И конспирация, и песок не так рвёт иссушенную болезнью кожу. Ехать ещё долго, можно и вздремнуть немного.
  Добраться до космопорта мы смогли без приключений: не прошло и сорока минут, как громада терминала уже возвышалась перед нами, пронзая потемневшее небо шпилями антенн. Снизив скорость, Шрам что-то увлеченно строчил на голографической клавиатуре наладонного инфолинка, придерживая руль перемотанным бинтами запястьем. Подобравшись к краю, я вгляделся в щель между полами тента, то и дело колыхавшихся на заметно усилившемся ветру. Вездеход грохотал по камням, то и дело попадающим под полозья, постукивали рессоры. По левую руку виднелось бескрайнее море песка, волнами наседающее на узкую дорогу, извилисто виляющую между барханами. Когда-нибудь это место просто занесёт без единого следа, обратив в прах человеческие старания. Природа всегда берёт своё. Справа тянулось крайне уродливое ограждение из колючки, ни на секунду не дающее забыть истинную причину постройки космопорта. Новые рабочие руки требовалось как-то доставлять на планету, а прямая высадка с орбиты была известна своим высоким показателем смертности. Капсулы оплавливались во время полёта, падали далеко в пустыне, некоторые разваливались на части ещё в атмосфере, в итоге две трети заключенных так и не добирались до первого этапа, погибая при приземлении, от обезвоживания, сжираемые местной фауной. От этой затеи пришлось отказаться. В другие времена руководство колонии не стало бы так волноваться о мелочах, но сейчас каждая пара рабочих рук была на счету, поэтому пришлось возводить хоть и примитивный, но вполне функциональный космопорт.
  Вдоль дороги то и дело виднелись патрулирующие охранники в песчаном камуфляже, подозрительным взглядом окидывающие периметр из-под опущенного вниз фильтрующего забрала, оставляющего лишь узкую щель для глаз. Вооружение у них было заметно лучше, чем у городских: почти каждый третий щеголял лазерной или плазменной винтовкой.
  Когда шум громкоговорителей, едва различаемый сквозь вой бури, стал такой громкий, что я смог различить в нем отдельные слова, двигатель затих, а вездеход, прокатившись пару метров по песку, остановился, в кабину ударил режущий глаза свет. Блокпост, стало быть. Толкнув Пауля в плечо, я снова придвинулся к кабине, на всякий случай переключив мощность лазерки на максимум. Брат, сонно встряхнув патлами, лениво раскрыл глаза, придерживая автомат за цевье и почесывая себе за ухом. Послышался звук опускаемого стекла, а затем еле слышный хруст встроенного в забрало динамика:
  - Добрый вечер. Ваши документы, пожалуйста.
  - Вот, возьмите, - голос Алексея был совершенно расслаблен, как если бы он просто совершал вечернюю прогулку.
  - Ефрейтор Макс Даллен, всё верно? - Шрам утвердительно кивнул, положив руку на руль. - Почему в штатском?
  - Видели, позавчера за ангарами барак горел? Там моя форма и осталась. А я как раз получил приказ перегнать транспорт в гараж для осмотра, двигатель оплавился. Заодно и форму выправлю новую, пока здесь. На городских складах какая-то дрянь гуляет, все чешутся. Не хочу оттуда брать.
  Последовал смешок часового, документы вернулись обратно к Алексею.
  - Да, было дело. Взвод Гессе как из увала вернулся, так исчесались поголовно. С вами кто?
  - Отрядили двух городских для охраны, нынче неспокойно. Слышали, может? Кёнига убили. Говорят, ещё не поймали уродов. Травишь их, травишь... - водитель вполне натурально прикрыл глаза, якобы сокрушаясь.
  - Ну да, было дело. Меры безопасности усилили, даже гравитанк досрочно из ремонта выгнали, не дочинив. Наделали они шуму, - окончательно утративший бдительность охранник устало зевнул. - Слушай, сигаретки не найдется? Десятый час тут торчу, а вас тут как прорвало, не отойти даже. А свои кончились. Выручи, а?
  Сразу же предпочтя свободный проезд паре самокруток, Пауль молча протянул Алексею три штуки, аккуратно просунув их в окошко. Тот, в свою очередь, передал их часовому. Готов поклясться, что его довольная ухмылка просвечивала сквозь матерчатую полумаску.
  - Брату-охраннику не жалко.
  - О, уважаю, любезный. Выручил, - поспешно спрятав богатство в карман кителя, часовой махнул в сторону будки КПП, на крыше которой угрожающе возвышалась ракетная турель. Створки ворот медленно поползли в разные стороны, поднимая клубы пыли. - Ну, проезжайте. Удачи.
  Шутливо козырнув, Алексей вдавил педаль и вездеход лениво пополз вперёд, чихая клубами черного едкого дыма.
  - Иногда знание местности и пара сигарет оказываются куда эффективнее вооруженного отряда, - Шрам был всё так же невозмутим.
  - Откуда узнали про пожар? - Пауль, закашлявшись, снова зарылся в поднятый воротник кителя, прикрыв рот кулаком.
  - Я его и устроил, хех. Полезно создать какое-нибудь происшествие для отвода глаз и подкрепления легенды фактами.
  Одобрительно хмыкнув, брат отвернулся, проверив автомат.
  - Каков план? - мне всё больше и больше хотелось покинуть это место, забыть этот чёртов кусок камня и наконец-то начать делать что-то полезное.
  - Хм...план довольно прост. Скоро буря, скорее всего все орбитальные истребители будут в ангарах, а челноки в такую погоду предпочитают не летать. Я ненадолго отлучусь и прослежу, чтобы система ПВО приняла нас за своих или, на худой конец, просто вышла из строя. После этого я вас найду. Ваша задача - повредить истребители, пока они не представляют угрозы. Вот, держите, - в руки Пауля упал небольшой наплечный мешок, что-то тихо брякнуло внутри.
  - Что там?
  - Не вдаваясь в подробности - технические энергоячейки. При высокой температуре перегреваются и взрываются аналогично тем, что у тебя в винтовке. Только мои - куда мощнее. Швырните такую в топливопровод, и если истребитель не превратится в пылающий факел, то всё равно станет недееспособным - импульсом пожжёт всю электронику в радиусе пары метров.
  Я снова посмотрел на Шрама, потом на мешок. Будто почувствовав мои опасения, повстанец обнадеживающе ухмыльнулся.
  - Просто кинь в топливопроводы по ячейке и отойди подальше, как только включится зажигание - птичка испепелит сама себя. Просто как божий день.
  - Я покажу, если что, - вмешался Пауль, передергивая затвор. Где и через сколько встретимся?
  - У нас есть где-то десять минут до начала сильной бури, после отключения системы ПВО мы должны убраться подальше ещё за три минуты, пока не подрубят резервное питание в достаточном количестве. Истребители уже должны гореть, а мы - быть в воздухе. У вас есть где-то восемь минут, чтобы разобраться с техникой. Потом встретимся на взлетном поле и поищем транспорт посолиднее. Старайтесь не раскрыться раньше времени, мне понадобятся лишние руки. Удачи.
  Вездеход притормозил, давая нам возможность спрыгнуть, что мы и сделали. Песчаные волны уже вовсю танцевали над зданием терминала, персонал и охранники суетились, пытаясь побыстрее завершить все дела и забиться в какой-нибудь укромный угол. В этом море людей и песка едва ли кому-то есть дело до двух парней, одетых не по погоде. Впрочем, испытывать судьбу не стоит. Мы зашагали в сторону ангаров, ориентируясь по черным следам, оставленным шасси и едва уловимому в воздухе запаху топлива.
  Чем дальше по полю мы продвигались, тем меньше людей встречали. Разминувшись с парой одиноких охранников, мы оказались у крупного ангара, входом в который служил небольшой люк. Переглянувшись, мы подошли к нему. Пауль взялся за вентиль, а я перехватил винтовку поудобнее, приготовившись встречать охрану. Однако, люк со скрипом поддался, впустив нас внутрь без особых происшествий. В полумраке огромного помещения ютилось около десяти истребителей - грозных машин шестого поколения, увешанных импульсными установками и блоками наводящихся ракет. Громадные туши по силуэту больше всего напоминали носорога - большая голова-кабина, под которой пряталась лазерная пушка, ютилась на массивном каркасе, обшитом тяжелыми блоками активной брони, угрожающе отливающих черным в тусклом свете ламп. На рубленом силуэте крыльев свежей краской был нанесён серийный номер и свастика: видимо, прямиком с завода. Тем приятнее будет их ломать. Жестом направив Пауля вдоль ряда, я ухватился за край сложенного крыла первой машин и уперся носками в блок боепитания импульсного орудия, слегка выдающегося из-за поверхности крыла. С трудом подтянувшись с таким количеством экипировки, я пополз по скользкому корпусу, стараясь не шуметь. Уперев ногу в ложу перед ракетной турелью истребителя, я ещё раз оглядел конструкцию - судя по угловатому силуэту, тяжести и вооружении, махина больше напоминала штурмовик. Впрочем, не стоит обманываться мнимой неуклюжестью. Плохая аэродинамика с лихвой компенсируется мощностью двигателя. Если не уничтожить их сейчас, то мы, вероятно, даже и на пару десятков километров от поверхности не отлетим. Во мраке виднелись смутные очертания бродящих техников и охранников, чуть в стороне затаился Пауль, спрятавшись в тени подбрюшия одной из машин. Нет, я слишком далеко, не попаду. Да и после первого выстрела я превращусь в отличную мишень. Надо накрыть их огнем в упор с двух сторон.
  Спуск не занял долго, я просто неловко спрыгнул с крыла, слегка неудачно лязгнув металлическим налокотником о приклад. Впрочем, охранники этому значения не придали.
  И зря. Перескочив от одной стойки с шасси к другой, я высунулся с оружием наизготовку, чуть не ударившись головой о пилон с ракетами. Три техника копошатся у истребителя, рядом разговаривают два охранника, чуть поодаль мнется третий. С него и начнем. Прицелившись ему между лопаток, в самое уязвимое в броне место, я выставил заряд на средний. Пары десятков выстрелов мне хватит, думаю. Остатки заряда лучше поберечь для отхода. Задержав дыхание, я выжал спуск. Лазерка, тихо ухнув, испустила тонкий бледно-красный луч, который через долю секунды поразил охранника в спину. Ухнув, тот упал на колени и бессильно сполз на землю. Остальные переполошились, но тут вступил брат: ловко положенная очередь скосила двух механиков, один из которых даже не дернулся, обхватив руками разобранный пилон, над которым они работали. Двое других бойцов открыли огонь вслепую, но пули легли поразительно точно - лязг металла по бокам истребителя был невыносимо громким. Вжав голову в плечи, я перекатом вышел с другой стороны, дав беглый выстрел. Оценить результат мне не дали, тут же загнав обратно за шасси. Сбоку застрекотал автомат Пауля, заставив обороняющихся искать укрытие. Воспользовавшись шансом, я наконец-то смог прицелиться и подстрелил техника, бегущего с плазменным пистолетом наперевес. Хотя целил я в живот, луч прожег его колено. Выматерившись, тот упал на пол и обхватил рану, оглашая помещение воплями. Когда лазер попадает не в мясо, а туда, куда следует - это больно. Зацелив его положение, я дал второй выстрел. На секунду стало тихо, а потом выстрелы раздались с новой силой, притом второй, судя по всему, переместился ближе ко мне, прикрываясь истребителями. Инстинктивно зажмурившись, я пополз из-под туши, ставшей моей ловушкой. Сердце пропускало удар за ударом, выстрелы не замолкали. Оказавшись в стороне, я потратил секунд десять на то, чтобы унять дрожь в руках. Ну держись, умник, сейчас и за тебя возьмусь. Ломанувшись от ряда истребителей к стене, я бегло осмотрел сектор стрельбы - атакующего не видать. Почему-то стало весело до истерики. Этакие прятки на выживание, победитель не получит пулю в голову. Улыбнувшись дурацкой аналогии, я перебежками двинулся вперед, вглядываясь в темноту. И тут...черный силуэт всплыл прямо передо мной. Тяжелое забрало шлема, блестящие в темноте пуговицы, тусклый свет, испускаемый автоматом...только руку протяни, и вот оно. Замешательство длилось недолго. Испуганно взвизгнув, я рывком ушел с линии атаки, очередь прошила бетон за моей спиной. Оглушенный стрельбой, я спешно выставил винтовку вперед и выстрелил, но тоже промазал.
  Ничего не понимая, я прижался спиной к холодной стене ангара, судорожно мотая головой в поисках противника. Выйду сейчас - точно схлопочу пулю. Оставаться тут тоже нельзя, изрешетит. Значит, надо отвлечь. Непослушными пальцами я вынул из-за пояса вторую гранату, снова сдвинул бегунок и швырнул подальше. Цилиндрик на длинной деревянной ручке сделал полукруг и звякнул о...ящик с ракетами?! Едва я успел рухнуть на пол, как металлическое крошево смертоносной дробью выстрелило в разные стороны, а я почувствовал, как из носа хлынула кровь. Опасливо выглянув из-за укрытия, я увидел развороченный истребитель, остов которого горел чуть в стороне от места взрыва. Ещё у одного осколком разрезало клапан сдерживания шасси, видимо, ремонтирующегося. Истребитель покосился и устало сполз на бетонный пол, задрав металлический хвост. У третьего отсутствовало крыло. Чуть поодаль лежал тот самый солдат...то, что от него осталось. Проверять, жив ли он или нет смысла не было. С другой стороны всё стихло ещё минуту назад, так что я побрел туда, вскинув винтовку. Конечно, Пауль победил, это точно, но стоит сохранять бдительность. Когда из-за угла вынырнул силуэт в чёрном, палец сам нажал на спуск. К счастью, промазал - луч отразился от гладкого бока истребителя и скрылся под потолком. Пауль, грязно выматерившись, молча швырнул мне полупустой мешок:
  - Твоя половина, придурок.
  Да, неловко вышло. Всё ещё трясущимися руками я поднял мешок и перекинул через плечо.
  - Ты как? В порядке?
  - Вопреки твоим стараниям - да. У нас четыре минуты, шевелись.
  Оскорбленный в лучших чувствах, я пошёл к уцелевшим машинам, на ходу разглядывая небольшой цилиндр, напоминающий стальное яйцо и излучающий успокаивающее синее свечение сквозь прорези в корпусе. Казалось, что в этом маленьком цилиндрике спрятан целый мир, совершенно отличный от нашего. Мир спокойствия и безмятежности...что-то меня унесло.
  Закинув мешок на крыло, я подтянулся и поддел лямку дулом винтовки. Так...куда тут, говорите, эту штуку надо... А, вот, есть. После беглого ощупывания кромки заглушки, я обнаружил внутри выемку для пальца. Щелчок, металлический кругляш, обведенный красным пунктиром, сам отползает в сторону. Залихватски подкинув ячейку, ловлю её и отправляю туда. Такая же процедура происходит и с остальными аппаратами. Спустя полминуты на свет снова выходит Пауль. Покрутив в руках лишнюю ячейку, он неожиданно кидает её мне, рука сама обхватывает "яйцо".
  - Держи. Сувенир. А теперь валим, мы и так задержались.
  В гробовой тишине звонким эхом отдавался стук каблуков наших сапог, постепенно учащающийся.
  - Как думаешь, слышали нас?
  - Не думаю. Тут звукоизоляция хорошая. Хотя ты, придурь, постарался, чтобы о нас узнал весь гарнизон.
  - Эй... - вообще-то и правда неприятно такое слышать, хотя он и прав. Помогаю как могу, в конце концов.
  - Потом обижаться будешь, нам ещё этого... Как его там? Неважно.
  Добравшись до люка, Пауль пропустил меня, после выбрался сам, наглухо его задраив. Гул стоял невыносимый, буря уже бушевала вовсю: видимость почти нулевая. Ещё раз порадовавшись тому, что одолжил у мертвеца очки и платок, поглубже зарываюсь в воротник, Пауль же молча опускает забрало трофейной каски.
  - Челнок, полагаю, ещё не найден. Как бы не облажался наш герой, - желчно пробормотал брат, поглядывая по сторонам. Неожиданно, я услышал довольный смешок. - Танцуй.
  Танцевать почему-то не хотелось: то ли смертельная усталость, то ли обострившаяся лихорадка, то ли буря...даже не знаю.
  - Что такое?
  - Тут тепловизор есть. Редкая вещь в здешних краях. Сейчас мигом дорогу найдем. Будь рядом.
  И ведь не обманул, уже две минуты спустя мы стояли в условленном месте, ожидая Шрама. Тот не заставил нас долго мариноваться. Вынырнув из пелены песка, он даже немного меня напугал своим неожиданным появлением из ниоткуда.
  - Что с истребителями?
  - Позаботились. Всё по инструкции, - в голосе брата читалось раздражение, он явно хотел побыстрее убраться отсюда. Чего уж душой кривить, я тоже.
  - ПВО я заглушил, время терпит. Даже минут пять есть, заместо обещанных трёх. За мной.
  Не ожидая нас, Шрам двинулся в сторону оставшихся на площадке челноков. Из-за кромешной тьмы и роящегося вокруг песка очертания челноков казались диковинными монстрами, только и ждущими, чтобы кто-то из нас отстал, а потом сожрать, придавив огромной стальной тушей. Косясь на нависающие надо мной конструкции, я невольно принялся догонять остальных.
  ***
  - Этот подойдёт. Относительно мощный и быстрый, до орбиты нас доставит, а там нас подберут.
  - Кто?
  - Не патруль, если повезёт, - усмехнулся Шрам, мрачно стрельнув в меня взглядом. - Внутри никого. Прямо странно. Заходим.
  Дважды звать не пришлось. Чуть не сверзившись с откинутой аппарели, я взобрался внутрь вслед за Паулем, осматривая незнакомую технику. Наш сопровождающий сразу скрылся в кабине, послышался гул сервомоторов. Аппарель медленно поползла на место, гул бури стих. Ещё через секунду в салоне тускло замигали красные лампочки аварийного освещения, позволившие немного осмотреть ряды кресел у стенок и странного вида рельсы на полу.
  - Дроновоз, - пояснил Пауль, перехватив мой взгляд. - До трех дронов разведчиков или одной танкетки, плюс двенадцать рыл экипажа. Не худшее, что могло попасться. Броня, впрочем - бумага.
  Безразлично зажмурившись, брат плюхнулся в одно из кресел, зафиксировав себя предохранительной рамкой.
  - Советую сделать то же самое и молиться, чтобы зенитки не ожили раньше времени. Сомневаюсь, что уроды будут думать, прежде чем поджарить нас.
  - Думаешь, они уже знают, что мы на базе? Электричество могло и само вырубиться же.
  - Так-то оно так, конечно, но... - сделав акцент на последнем слове, Пауль опустил забрало, вздохнув относительно свежего после бури воздуха. - Полёты-то в такую погоду запрещены, да и вылет не по графику. Трупы, опять же, уже могли найти. Так что сюда, скорее всего уже движется ударная группа. Хорошо бы, если бы сигнал на орбиту заглушился. Но тут где-то пятьдесят на пятьдесят.
  Усевшись в кресло, я принялся ждать, молча разглядывая потемневшие пальцы. Вся ладонь была испещрена тёмными пятнышками, нездорово выделяющимися на фоне относительно загорелых пальцев. Полагаю, лицо у меня сейчас такое же, судя по зуду и лёгкой боли. Такое у меня часто бывает. И будет ещё много раз, пока однажды это с виду безобидное потемнение не сведёт меня в могилу.
  От размышлений меня отвлек мощный толчок, в глазах на секунду потемнело. Тряска прекратилась так же быстро, как и началась. Неожиданно ухнул динамик над шлюзом в кабину.
  - Взлетаем, приготовьтесь, если ещё не успели.
  Спустя пару секунд, нас резко вдавило в сидения, корпус завибрировал. Почти моментально заболела голова, ноги налились свинцом. Так вот оно как...не успели взлететь, а мне уже хочется, чтобы мы сели.Сосредоточившись на том, чтобы не облевать брата, я принялся высчитывать секунды. Увлеченный этим воистину занимательным видом препровождения я даже не заметил, как мимо меня проплыла зажигалка, видимо, упущенная Паулем. Тут же последовал его недовольный возглас. Стряхнув с себя сонную пелену, я спешно вцепился в зажигалку и протянул её брату. Тот выглядел встревоженным: пальцы нервно отстукивали дробь по рамке сдерживания, а физиономия была мрачнее тучи.
  Быстро выхватив зажигалку, Пауль нервно оглядел десантное отделение, где уже бороздило воздушное пространство всё, что было не привинчено к полу. К нашему счастью, привинчено было почти всё.
  - Терпеть не могу летать, знаешь, - неожиданно мягким голосом буркнул брат, теребя полу кителя. - Каждый раз кажется, что что-то не так.
  - Ну...некомфортно, да, - разглядывая ряды кресел, бросил я чисто для поддержания диалога.
  - Самое поганое то, что нас, возможно, ещё и на орбите ждёт кто-то. Там часто патрулируют. А у нас, как я вижу, оружия-то нет.
  - А мне кажется, что Алексей знает, что делает. Выберемся, думаю, - больше для успокоения себя самого ответил я. Повстанцу я, конечно, всё ещё не доверял. - Не зря же мы всё это провернули.
  Повисло тягостное молчание, нарушаемое только гулом двигателей и редким попискиванием бортовой электроники. Иллюминаторов в челноке не было из-за негативного влияния на прочность конструкции, так что занять себя было решительно нечем. Приготовившись уж было снова попытаться задремать, я снова услышал Пауля.
  - Не жалеешь?
  Жалею о чём? О том, что родился на сраном куске камня, где только песок, рудники и толпы вооруженных мудаков, считающих, что им все обязаны? Что потерял почти всех друзей? Что воровал у таких же нищих и жрал помои? Что ты объявился только за тем, чтобы снова пустить всё под откос? Впрочем, ладно, в последнем его вины нет, сам виноват. Уж не знаю, стоило ли ввязываться в это всё. Своей безрассудностью я подвёл нас под монастырь. Впрочем, уроды получили по заслугам. Даже и не знаю, что сказать - слишком много изменилось для меня за последнее время. Чтобы утрамбовать всё это в памяти мне явно понадобится не один день. Вслух же я ответил только сухое "нет".
  - Знаешь, - Пауль был сам не свой. Неужели невесомость так действует. - Хорошо, что ты тут. Я бы один не решился...наверное. Не знаю.
  - А, то есть тебе всего-то нужно было, чтобы мне захотели прострелить задницу? И тут ты такой красивый с пистолетом наперевес: "пиф-паф, мать твою! Я пришел тебя спасти!" Так? - усмехнулся я. Обида на брата как-то сама собой сошла на нет, хотя осадочек остался.
  Неуклюже пожав плечами, Пауль принялся рассматривать выкрашенный белым потолок, будто там содержались ответы на все вопросы:
  - Наверное, да. Чтобы был повод оправдать свои действия. Ну серьёзно, я бы иначе не смог. А так, по сути, у меня выбора не осталось.
  - Знаешь ли, дорогой братец, я бы тоже не созрел, если бы не та официантка и этот злополучный кофе, - интересно, как она там, кстати. Надеюсь, что в порядке. - В любом случае, все великие одиссеи начинаются со случайностей.
  - Мне бы твой оптимизм, - глухо отозвался Пауль, спрятав ладони в карманы. - Нас ещё десять раз сбить могут, а ты уже себе напредставлял. Проще будь.
  - Проще тебя? Нет уж, увольте.
  Явно войдя в своё привычное мрачное болото, брат снова успокоился и отвернулся от меня, пренебрежительно махнув. Ну-ну, большой и независимый, обижайся сколько влезет.
  Холодный женский голос сообщил, что включен модуль искусственной гравитации. И действительно, почти сразу же все летающие в воздухе коробки и пустые банки рухнули на пол. Одна прокатилась совсем рядом. Пользуясь случаем, я поддел её носком сапога и пнул. Та, жалобно звякнув, врезалась в противоположную стенку. Столкнувшись с неодобрительным взглядом брата, я отвернулся к десантной аппарели. Вскоре зашипел динамик внутренней связи. Шрам медленно, но верно, отвоёвывал у системы защиты систему за системой.
  - Можете отстегнуться и походить, если хотите. Сделать вам это в любом случае придется, мне бы пригодилась помощь.
  Не дожидаясь брата, я нащупал у кресла рукоять управления и с силой потянул на себя. Створки беззвучно разошлись и спрятались за спинкой сиденья, позволив мне свободно передвигаться. Встав, я пару раз развел руки, сведя лопатки. Ух, хорошо-то как. Направившись к шлюзу, ведущему в кабину, я заметил, что тряска почти прекратилась. Покинули стратосферу?
  Оказавшись внутри, я застыл в изумлении: в огромном смотровом стекле виделись мириады огней, холодным светом мерцающих в кромешной тьме. Бескрайнее иссиня-чёрное полотно с небольшими проколами бледного свечения выглядело...пугающе. Своей неизведанностью, масштабами, пустотой. Словно спящий зверь, оно замерло до поры, чтобы потом погрузить мир во тьму одним росчерком громадной лапы... Никакого моря красок или разнообразных форм, как любил представлять Коля. Просто бездушный вакуум, одним своим видом поедающий тебя изнутри. Потаённый страх, закрадывающийся в подкорку сознания и медленно высасывающий рассудок. Может, даже хорошо, что Николай его не увидел. Он был бы разочарован. Космос был мёртв.
  Требовательный голос Шрама выдернул меня из царства темноты и холода, возвращая к делам насущным.
  - Эй, просыпайся! В первый раз оторвался от поверхности, да? - понимающе ухмыльнулся пилот. - Ничего, стерпится-слюбится. К этому зрелищу привыкаешь. Не правда, сразу.
  Одновременно успокоившись и огорчившись от прерванного знакомства с бездной, я всё ещё глазею на непроглядную пустошь, окутавшую челнок.
  - Чем могу помочь?
  - В туалет хочу. Побудь за штурвалом. Тут всё просто - держи курс и всё. Автопилот я пока не смог взломать, придется вручную.
  Слегка растерявшись, я уставился на пульт управления, где всё было вполне лаконично. За исключением пары панелей с кучей кнопок, за всё отвечали бегунки и тумблеры. Венчал всё это великолепие самый обычный половинчатый штурвал, под панелью виднелись педали. С учётом того, что это был допотопный десантный челнок, едва приспособленный под действия в ближнем космосе, я не был удивлен. Шрам молча вышел, а я уселся на его место, вцепившись в штурвал. По сути, это всё, что от меня требовалось - просто держать эту штуку ровно. Панель была проста как божий день - ручка регулировки тяги двигателя, зафиксированная в максимальном положении, кнопки положения закрылок, тумблер выставления шасси и прочее в том же духе. Не очень отличалась от того, что было пару сотен лет назад, как я видел в немногих сохранившихся учебниках. Смущал лишь довольно широкий монитор, который был выключен и на команды включения никак не реагировал. Слегка крутанув штурвал влево, я с восторгом заметил, что с виду неуклюжий челнок послушно сдвинулся в указанном направлении. Надеясь, что остальные не почувствуют манёвра, я чуть сильнее выкрутил механизм в противоположную сторону. Стальная туша, чуть наклонившись, вильнула в ту же сторону. Дорвался, дурачок. Признаю. Вдоволь намаявшись, я понял, что в целом довольно неплохо справляюсь, а челнок, в целом, слушается. Конечно, это не полноценный корабль, а лишь едва управляемое бревно для переброски людей и техники, но всё же...
  Моя уверенность тут же улетучилась, когда вдали что-то вспыхнуло. Яркий всполох исчез, а через секунду нас сотрясло так, что меня с силой швырнуло в сторону, скинув с кресла как котёнка. Что происходит-то? Как быть? Метнувшись к шлюзу, я понял, что он не открывается. Паника охватила меня, и я принялся молотить по тяжеленной створке, то и дело оглядываясь назад. Что с Паулем? Где шляется чёртов повстанец? Может, они мертвы уже? Нет, быть не может...нет! Пальцы сами истерично молотят по кнопкам, перебирая комбинации. Ничего. Радар молчит. Сука! Тут что-нибудь вообще работает. Сжав зубы, снова плюхнулся в кресло. Новая вспышка, резко выворачиваю штурвал. Был бы челнок машиной, я бы точно пустил его юзом. Наклонившись, наша летучая могила снова сотряслась, а меня ослепило потоком света. Удар, солёный запах во рту. Кровь на панели. Су-ка. Су-ча-ра. Броня? На месте...рикошетнуло, похоже... Покажись хотя бы, гнида.
  Насилуя штурвал, я пытаюсь увернуться, но вспышки одна за другой стучат по броне, чудом не нанося сильных повреждений. Такими темпами, через пару минут нас точно собъют.знать бы кто. Ещё попадание, слышен какой-то свист, едва слышимый сквозь толстую переборку. Пара ударов по шлюзу с той стороны. Гора с плеч, хотя бы кто-то ещё держится. Вспышка по фронту! Удар. Темнота...
  Очнулся я от нестерпимой боли. Тяжёлая дымка заволокла сознание. Отчаяние заменила апатия. Вот он я, лежу в углу кабины, стекло пробито, через него со свистом уходит воздух... Конец, всё. Что я пытаюсь доказать? Кому? Ледяная рука сдавливает лёгкие, в глазах лишь замыленная багровая пелена...ладонь холодит что-то твердое и гладкое...баллон?
  Хочется спать...неимоверно хочется...нельзя. Собравшись с силами, хватаю баллон и притягиваю к себе...темно в глазах, не могу дышать...даже думать больно. Маска сама прижимается к лицу, наполняя сжавшиеся лёгкие живительным кислородом...
  Извини, Коль. Не сегодня. Ещё слишком рано.
  Сознание потихоньку проясняется, а вместе с ним приходит боль. Адская боль. Я горю. Не красивая метафора. Реально горю. Сука! Тихо подвывая, с силой прокатываюсь по полу, сбивая пламя. Ай! Ч-чёрт возьми...осколки...нечестно.
  Не могу...слишком...много. Пошли вы нахер. Все вы. С меня хватит.
  Форма на мне ещё тлеет, терзая мою плоть и заставляя подвывать от боли, руки исколоты осколками...а я лежу на полу, с трудом вдыхая воздух. Что-то массивное возникает перед глазами, медленно опускаясь. Свет, нещадно бьющий в глаза, постепенно гаснет. Всё тот же металлический голос сухо сообщает о том, что аварийные ставни опущены. Стоп. Ставни?
  Приоткрыв глаза, вместо слепящих лучей я вижу лишь тяжёлую конструкцию, целиком закрывшую пробитое стекло. Значит, и воздух есть? Опасливо опустив маску, замечаю, что дышать стало куда легче. Собственная система рециркуляции воздуха? Стоп, не о том думаешь. Где стрелок?
  Кое-как поднявшись, в полумраке нащупываю кнопку перезагрузки систем. Отзывается едва ли треть, но тот самый огромный монитор, чудом уцелевший при попадании, заполняет тусклым синим светом всё помещение кабины. Там отображается, судя по всему, съёмка с внутренней камеры на носу челнока. Видимо, заместо уничтоженного смотрового стекла. К нам что-то приближается, довольно шустро. Щёлкнув кнопкой внутренней связи, бормочу в приёмник, не узнав свой голос:
  - Если кто-то ещё жив, готовьтесь. У нас гости.
  Изображение на камере пошло помехами, а через секунду перед нашим носом из пустоты появляется крупный шаттл, раза в три больше нашего. На сверкающих в темноте красных бортах нанесено какое-то граффити. Что же, по крайней мере это не патрульные. Хотя, если подумать, пираты или наёмники ничем не лучше. Корабль, по размерам напоминающий небольшой корвет, застыл перед нами, направив оба орудия, выдающихся над покатым корпусом, прямо на нас. На небольшой башенке, где наверняка находился командно-тактический центр, высился прожектор, который незамедлительно ослепил камеру. Стараясь унять пульсирующие круги перед глазами, я поспешно отвернулся от ставшего бесполезным монитора. На панели связи замигал сигнал приёма. После минутного щёлканья тумблерами, я всё же смог настроиться на нужную частоту.
  - Эй, ещё минута и я вас в металлолом превращу, утырки, - явно довольный собой, голос выдержал драматическую паузу. Скрипучие нотки вкупе с самоуверенной интонацией сразу вызвали неприязнь. - Отвечайте, не то вам же хуже.
  Враг, потерявший бдительность - мёртвый враг. Надо как следует убедить их, что всё кончено и мы готовы принять любую их волю. А там как кривая вывезет.
  Сделав как можно более взволнованный голос, я ответил:
  - Здесь я! Вы нам электронику повредили, не сразу смог ответить. Что вы хотите?
  После недолгой паузы, тишину снова нарушил знакомый голос:
  - У тебя есть ровно одно предложение. Лучше используй его с умом. Если нам не понравится твой ответ - разнесём твою посудину к чёртовой матери.
  Интересно, к чему это всё приведёт? Даже интригует, честно говоря. Первоначальный страх сменился азартом. Надо заманить пару придурков сюда, как вариант. Посмотреть, что они знают.
  - Ну...челнок не совсем мой. Я его угнал. Захотел красивой жизни понюхать, чёрт, - стараясь звучать как можно более убедительно пожаловался я. - Пилотам копейки платят, а тут такой улов. У меня друг контрабандист есть, я ему обещался груз сплавить. Ну, раз так вышло...берите груз, что уж.
  Похоже, придурок купился. Ну, по крайней мере, показалось мне так.
  - Что за груз? Сколько вас там вообще? Не верю я, что ты один. Реще говори, я же и пальнуть для ускорения могу.
  Я жалобно залепетал, попутно вспоминая подробности вооружения рейха в регионе:
  - Давайте не спешить с решениями, о которых потом будем жалеть, хорошо? Я тут один, стартанул сразу после конца погрузки, охрана ещё не успела подняться на борт. А по накладной тут три ящика с LP-38/2. Если не в курсе - лазерные снайперки. Дальность прицельной стрельбы - четыре километра, автозахват цели и прочие прибамбасы. В каждом ящике по пятнадцать штук таких красавиц. Ещё четыре ящика с энергоячейками к ним. Пара ящиков осколочных, сколько внутри не знаю, правда, не проверял ещё. Ну и по мелочи - пара броников, касок. Новенький бронекостюм есть, только с завода. Говорят, двенадцатый калибр держит. Берите всё, к-конечно...
  - Что-то дюже красиво стелишь. Не боишься, что проверим? Нам же не трудно, родной. А если вдруг там не окажется чего-то из списка или нам что-то не понравится...попрактикуемся в стрельбе по движущейся цели. Усёк?
  Чуть не прыснув с наивности переговорщика, я постарался изобразить лютый испуг.
  - Н-ну...понял вас. Проверяйте, конечно... И давайте мирно разойдёмся, мне проблемы не нужны...
  - Само собой, - последовал мерзкий, самоуверенный смешок.
  - Да, кстати...ящики при мне консервировали, просто так не вскроешь. Возьмите резак по металлу.
  - Спасибо за заботу, голуба. Встречай гостей и давай без дураков. Тебе же лучше.
  Выдохнув, я опустился в кресло, обдумывая ситуацию. Сходу стрелять они не станут, самих же взрывом заденет. А вот сколько их зайдет? Явно не все сразу. Нужно тянуть время. Может, они и правда прихватят резак. Уточнение про резак не только добавляло некоторой достоверности в мой рассказ, но и имело сугубо практическое применение. Из кабины-то мне просто так не выбраться. Приходится импровизировать. Надеюсь, Пауль и Алексей справятся.
  Кстати о них - стоит предупредить о том, что может их ждать. Снова включаю внутреннюю связь, попутно глуша свет в десантном отделении:
  - Убедил их, что у нас ценный груз. Вроде купились. Судя по виду и манере речи - обычные пираты. Уверены, что победа уже у них в кармане, так что скорее всего, подвох заметят не сразу. Я приглушил свет, так что спрячьтесь где-нибудь. Нужно убрать их тихо, хотя вы, наверное, и без меня справитесь. Попросил их взять резак, так что попытайтесь вытащить меня отсюда.
  Сложив руки на груди, я принялся ждать. Минуты тянулись, а ничего не происходило. Наконец, на мониторе отобразилось, что внешняя створка шлюза открыта. Затем, закрывшись, та дала сигнал внутренней. Ну, началось. Надеюсь, наши справятся. Должны просто. Прошло две минуты, ожидание сводило меня с ума. Что так долго-то? Неужели...удар в дверь, затем долгий шипящий звук. На моей стороне стык между створками начал чернеть, источая неприятный запах гари. Смогли? От сердца отлегло. Выждав пару секунд после того, как шипение стихло, я выжал кнопку открытия двери. Ничего. Чёрт. Я всё ещё в западне, а часики-то тикают. Скоро уроды поймут, что всё не так просто. Надо срочно что-то делать. Стоило мне заметаться в поисках чего-либо подходящего для разжатия створок, как те со скрипом стали медленно расползаться. Метнувшись к щели, я увидел физиономию Пауля, по которой я уже успел соскучиться.
  - Скучал? - усмехнулся тот, продолжая какие-то манипуляции с механическим подобием рычага.
  - Не то слово! - я действительно был очень рад своему спасению. Всё же перспектива быть мишенью для пиратского фригата меня не радовала. - Вы-то сами как? Что с Алексеем?
  - Да нормально всё, успокойся. Двоих удавили, третьего захватили. Оказывается, что у них на шмотках инфракрасные маячки. Через каждые две минуты - сеанс радиосвязи. С помощью нашего нового знакомого мы и попадём к ним на корабль, а там по старой схеме.
  Щель тем временем расширилась до полуметра. За спиной Пауля явно виднелся силуэт повстанца, приглушенно разговаривающего с пленным.
  - Знаешь, сколько их там?
  - Ну, этот придурок сказал, что десять. Почти все на мостике. Если пошевелимся - прихлопнем всех разом.
  Кое-как протиснувшись в образовавшийся лаз, я спешно направился к своему месту в поисках оружия. Лазерка лежала там же, где я её и оставил. Тела, лежащие в неестественных позах в полумраке выглядели довольно зловеще. Мысль о том, что повстанец в силах сотворить подобное с человеком неприятно холодила спину. Впрочем, пока мы играем по его правилам, нам ничего не грозит. По крайней мере, сейчас.
  Дождавшись меня, Пауль молча ткнул пленника со связанными руками в спину. Тот опасливо зашагал вперёд, через шлюз. Чтобы не дать тому возможности вырваться и сбежать, воспользовавшись процедурой выравнивания давления между дверями, брат шмыгнул за ним, прижав тому ствол пистолета к затылку. Мы же с Алексеем остались ждать своей очереди. Тот, как всегда, был невозмутим, а его, казалось, привыкший ко всему вид придавал мне решительности.
  - Не боись, последний рывок и мы дома. Почти, хех, - лениво потянулся повстанец, совершенно не подающий признаков волнения. - Мы с твоим братом на корму и к мостику, а тебе достанется нос. Там обычно жилые помещения, так что сейчас там вряд ли будет хоть кто-то.
  Сжав потными пальцами цевье винтовки, я молча кивнул. Последний рывок, значит? Хорошо бы... Я чертовски устал, если честно. Да и мысли всякие в голову лезут...нехорошие. С такими мыслями воевать опасно. Вдох. Выдох. Понеслась.
  Мы оказались в небольшом полупрозрачном коридоре, где за одной из опор прятался брат с пленным. Близость вакуума за тоненькой перегородкой не давала успокоиться, так как мне всё время казалось, что вот именно сейчас вся конструкция должна рухнуть
  - Да, - неожиданно сквозь забрало полукустарного шлема послышался голос пленного. Оглянувшись на брата, тот дрогнувшим голосом сообщил: - Нет, всё в порядке. Не соврал, один. Груз на месте. Да, всё по описи. Оставил двоих там, иду ещё пару человек взять. Втроём не упрём, да. До связи.
  Выдохнув, пират нервно уставился на Пауля. Потрёпанная куртка, старые джинсы, трофейный бронежилет поверх. Вполне себе обычный обыватель здешних колоний, ничего примечательного. Дела, видимо, шли не очень удачно. С учётом того, что мы вот-вот проникнем на борт - лучше они не станут.
  - Что там? - нарушил тишину повстанец.
  - Т-тихо всё... - мне показалось, или он всхлипнул? - Вас не ждут.
  - Обходные пути на мостик есть?
  - Не знаю я... - начал было оправдываться невезучий корсар, но тут же получил удар в живот от Пауля. Согнувшись пополам, пират прохрипел: - Да правда я не знаю! Мы...только четыре дня назад корабль угнали...системы толком не осмотрели ещё.
  Последовал снисходительно-пренебрежительный смешок повстанца, а Пауль потащил пленника за шкирку к шлюзу, ведущему на корабль. Пока они ковырялись с запирающим механизмом, я осматривал саму конструкцию. Вблизи фрегат выглядел просто огромным, а видимый отсюда многоствольный лазган, зацеливший челнок, почему-то внушал первобытный страх. Хромированные красные борта и силуэт напоминали дракона, величаво плывущего в воздухе в поисках новой жертвы. Надстройка-мостик всё так же играла огнями, напоминая новогоднюю ёлку. Интересно, как вообще такой корабль мог достаться пиратам? Впрочем, не настолько интересно, чтобы произносить вопрос вслух.
  Дверь распахнулась, троица нырнула куда-то налево, уходя по коридору к корме. Почти моментально я снова оказался один. Топот ног вдали стих, а я неспешно двинулся в противоположную сторону с винтовкой наготове. Проход был залит неуютным бледно-красным светом, тени зловеще плясали на переборках, иногда гудящих. Корабль будто стонал, напуганный вторжением чужаков. Хотя, скорее всего, над нами просто находился прыжковый двигатель, при прогревании выдающий похожую вибрацию.
  Несмотря на то, что я покинул стальной гроб, находящийся на прицеле десятка лазерных стволов и как минимум двух ракетных аппаратов, всё равно было как-то не по себе. Двигаться по жилым помещениям было неприятно, всё на корабле было чужое. Мои шаги гулко отражались в душной, мёртвой тишине. Беспорядочно раскиданные вещи, неубранные постельные принадлежности, разлитая еда - всё напоминало о том, что предыдущие хозяева корабля были застигнуты врасплох и участь их была незавидна. Когда я проходил мимо койки, на которой были в беспорядке разбросаны детские игрушки, сиротливо вглядывающиеся в полумрак отсека пустыми глазами, мне стало откровенно не по себе. Кругом лишь ряды опустевших коек, буквально пропитанных страхом и отчаянием, а игрушки всё так же задорно улыбаются. Куда бы ты не повернул, как бы тихо ты не шёл - всё равно спиной чувствуешь этот взгляд. Они уже никогда не увидят своего хозяина. Иногда мигающая лампа выхватывала стены со следами от попаданий пуль, хотя гильз на полу я не видел.
  Стряхнув наваждение, я прошагал остаток пути, ещё крепче вцепившись в оружие. Делал это я почти вслепую - настолько жуткая аура стояла в помещении, что я невольно зажмурился. С огромным трудом я заставил себя не развернуться и не сбежать туда, откуда пришёл. Одно я знал точно - если встречу какую-нибудь сволочь, то сомневаться не стану.
  Сам того не заметив, я оказался в небольшом кафетерии, где всё освещение осуществлялось за счёт тусклого светильника в дальней части помещения и панорамного балкона, открывающего вид на космические дали. Вдали послышались приглушенные голоса, я моментально пригнулся и медленно зашагал вперёд, стараясь не задеть столики и стулья, которых тут, почему-то было великое множество. Из-за барной стойки открывался вполне себе неплохой вид на парочку мародёров, весело режущихся в карты за единственным оставленным столиком под светильником. Они никак не могли меня увидеть, в то время как мне с моей позиции был видна каждая капля пота у них на лицах.
  Судя по всему, дальше дороги нет, а эта парочка - единственные, кто остались в этой части корабля. Кровь за кровь, суки. Луч, на секунду наполнивший помещение светом, навылет пробивает затылок одному и врезается в грудь другому. Первый бандит сразу падет на стол, безвольно выронив карты из рук, второй же валится вместе со стулом на пол. Короткий прыжок через стойку, и вот я уже нависаю над ним. Из узкой дырки в районе солнечного сплетения вырывается тонкий фонтанчик крови, стремительно пропитывающий белю майку. Грубые черты лица напоминают молчаливый идол, выглядящий в тусклом свете звёзд ещё более гротескно. Протянутая ко мне рука тут же снова падает на пол.
  - Что стало с экипажем?! Ну! - ненависть и страх наконец-то спущены с цепи, кулаки сами сжимают рукоятку так, что пальцы белеют.
  - А...ты что ли, летун? - вялая усмешка гримасой искажает лицо бандита, изо рта вытекает тонкая багровая струйка.
  - На вопрос отвечай! Давай, тварь!
  - Хе...хехе... - слышится вялый смешок, на нос падает тёплая капля.
  Убью, сука! Всех и каждого!
  В порыве слепой ярости я наотмашь ударил подонка прикладом по руке. Потом ещё раз, но уже рядом. Мне плевать, что ты ответишь. Сегодня я буду тебя судить. Так же, как ты судил тех людей. У тебя нет и шанса на спасение. Молись.
  - Пушки-то хоть привёз...или как? - даже истекая кровью, бандит продолжал храбриться, нагло пялясь на меня. Хватит.
  Удар. Ещё один. И ещё. Каждый удар прикладом сопровождался хрустом и чавканьем вперемешку с хрипом. Даже когда тот давно стих, я продолжал наносить удары, превращая ненавистную рожу в месиво.
  Наваждение спало так же быстро, как и началось. Пнув напоследок изувеченный труп, я подхватил окровавленную винтовку и зашагал назад, к своим.Меня наполняло мрачное удовлетворение. Что бы ни происходило на корабле до нас, невинные жизни отомщены, так или иначе. Я и не думал о том, чтобы как-то сожалеть о содеянном. Все, кто сегодня был убит мной - сплошь чёртовы подонки и убийцы. Они вполне осознавали то, на что идут и что за это бывает.
  Миновав жилые помещения, я следовал по отметинам от попаданий на стенах и трупам. Эта "дорожка" вскоре вывела меня к полуоткрытому шлюзу в командную рубку. Внутри просторного помещения с отличным обзором на корпус корабля и нагромождениями различной навигационной аппаратуры было...грязно. Прямо посередине комнаты красовались три раскуроченных взрывом стола, из-за обломков которых виднелись изувеченные части тел обороняющихся, а пол был скользким от ещё свежей крови. Мерзкое зрелище.
  Отвернувшись, я подошёл к Паулю, который по-хозяйски расселся перед голограммой корабля. Отсеки мерцали разными цветами, то и дело всплывали диаграммы неизвестного мне назначения:
  - Мы сможем заставить эту штуку двигаться?
  Пауль продолжал изучать схему строения фрегата, то и дело стуча по клавиатуре. Длинные пальцы плясали, как паук на сковородке.
  - "Мы" - да. Ты - нет. Все системы мы, конечно, не задействуем, но умений Алексея и моих скромных познаний со срочных курсов должно хватить, чтобы задействовать основные системы корабля.
  Стало быть, вы там в полицаях не только контрабандистов по пустыне гоняли, а? Интересно.
  - Вас и этому обучали?
  - Ну, не так, чтобы очень, - лениво зевнул Пауль. Программа отладки никак не хотела запускаться, поэтому он монотонно продолжал насиловать кнопку ввода. - Скажем так, газовать и маневрировать вне варпа я умею, имею представление о базовом управлении системами и могу отличить фазовый боеприпас от обычного, но прыгать придётся ему.
  - А что с системами? Всё функционирует в штатном режиме?
  - Почти что. В целом, жить можно. Только мощности реактора не хватает, уж не знаю, что они там натворили. Но это задница, братец. Кроме того, что они мощность резко понизили, так ещё и запустили протокол аварийной блокировки отсеков,в две трети помещений мы не попадём. Поэтому, предлагаю тебе взять что-нибудь для сна и перебраться сюда. Заодно и отстыковаться поможешь.
  Только после его слов я понял, что чертовски хочу спать. Сегодняшний день высосал из меня все моральные и физические силы. Я угробил кучу людей, сам чуть не был убит, ввязался в самоубийственную авантюру и всё это - за какие-то жалкие четыре часа. Мне явно стоит отдохнуть. Вздох сам собой вырвался из груди.
  - Не пыхти, - понял это по-своему брат. - Там ничего сложного, просто подойди к пульту управления трапом и действуй согласно инструкциям.
  - А куда тела девать? - перспектива ночевать в обществе кровавых ошмётков меня не очень-то прельщала, если честно.
  - Никуда не девать. Мы через пару-тройку часов уже доберёмся до корабля-носителя сопротивления, как обещал наш бравый повстанец. А значит - и корабль сдадим в хорошие руки.
  Что же, мне доводилось бывать в местах пострашнее, хотя вспоминать о них перед сном мне совершенно не хотелось. Молча кивнув, я зашагал вниз, к шлюзовой камере, откуда мы начинали штурм корабля. Панель управления трапа призывно горела бледно-зелёным светом. После нажатия пары кнопок над головой что-то загудело, а потолок завибрировал. Через полторы минуты шум стих, а уведомление на экране показало, что трап убран. Стало быть, можем стартовать. Ну...когда Алексей вернётся.
  Стоило мне об этом подумать, как он окликнул меня из полумрака коридора:
  - Альфред, ты там? - ну, думаю обращение на "ты" после всего пережитого - не такой уж и нонсенс.
  - Да! - крикнул я, напрягая связки. После приступа лихорадки всё ещё тяжело было кричать. В горло будто бы битого стекла насыпали. - Убирал трап, можем уходить.
  - Отлично, - тёмный силуэт облокотился о стену коридора, не выходя из тени. - Сходи и прихвати пару матрасов или спальных мешков. Разберешься, короче. Мы будем ждать на мостике.
  Он уж было собирался снова раствориться во мраке, когда я его окликнул.
  - Можно вопрос?
  - Ну?
  - А как вы думаете, что стало с экипажем? - всё же фамильярничать с человеком вдвое старше меня как-то не получалось.
  - Ты уверен, что хочешь знать? Ничего хорошего, наверняка. Тел я не нашел ни тут, ни наверху. Если тебе от этого станет легче.
  Прежде, чем я смог что-то ответить, повстанец исчез, не издав и звука. Я же побрёл в жилые помещения. Не позволяя тягостной атмосфере лезть в голову, я быстро схватил два первых попавшихся матраса и потащил назад. То и дело сползающая винтовка всё время била прикладом по копчику, а все кости дико ломило. Лишь мысль о предстоящем отдыхе придавала мне решимости тащить их дальше. Где-то на середине лестницы к мостику меня подменил вышедший Пауль. Спустя пять минут я уже полулежал на матрасе в углу, облокотившись о переборку, а Алексей шаманил с навигационной системой, то и дело ругаясь под нос. Пауль иногда косо поглядывал на него и попутно продолжал оптимизировать крайне скудный энергопоток.
  - И что дальше? - пробубнил Пауль, нависнув над одним из небольших сенсорных экранов на панели управления.
  - В смысле? Что "дальше"? - отозвался повстанец.
  Тишину нарушило усталое рокотание переборок, а фрегат медленно двинулся вперёд, медленно входя в поворот.
  - В прямом. Что с нами дальше будет?
  - Прибудете на базу вместе со мной, мы, так сказать, пробъём вас по базе. Если нас всё устроит - вы получите своё вознаграждение. А там уже от вас зависит. Можете отправиться своей дорогой вместе с каким-нибудь торговцем, а можете присоединиться к нам. Нам люди всегда нужны.
  - Пробъёте по базе, значит? Честно говоря, мне это совсем не нравится.
  - Да не стоит так волноваться, нас совершенно не заботит тот факт, что ты работал на режим. Проверим, связан ли ты как-то с ним сейчас - и всё. У нас длинные руки, если ты каким-то образом нам навредил - мы в любом случае это выясним и найдём тебя. А так...ничего особенного, уверяю. Простая проверка. У нас много дезертиров, из большинства получаются верные делу бойцы. Ничего против вас мы не имеем.
  При слове "дезертиров" у Пауля заиграли желваки, он прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Нет, не надо. Только этого нам сейчас и не хватало. Всё, выдохнул, пронесло.
  - Я не дезертир, русский - чеканя каждое слово отрезал Пауль. - Своё я отслужил и ничем никому не обязан. Присягу я не давал.
  Честно говоря, даже если бы они сейчас друг другу в глотки сцепились, я бы не стал мешать - настолько я устал. Скинув китель и оттолкнув автомат подальше, я перевернулся на живот и уткнулся лицом в матрас.
  - Не вижу в этом слове ничего зазорного, если уж на то пошло. Нет, я, конечно, не хочу обострять, но видя то, с какой ненавистью вы расстреливали охрану и в то же время наблюдать вас в немецкой форме...странно, - осторожно добавил Алексей.
  - Ты бы и не такое сделал, чтобы выбраться отсюда, - голос брата едва заметно дрожал от возмущения. - И всё это дерьмо я хлебал эти четыре года, чтобы не хлебать всю оставшуюся жизнь. Какая мне польза от моих убеждений, если я нахожусь на чёртовом куске камня едва ли не без штанов? Мне, знаешь ли, надо было как-то этого вытащить отсюда. И самому тоже...А там хотя бы платят. В конце концов, я помогал миру избавляться от редкостных подонков, которые ничем не лучше нацистов. Совесть моя чиста, а мотивы понятны как божий день. Не тебе меня судить, русский. Не тебе.
  После непродолжительной паузы, повстанец примирительным тоном произнёс:
  - Что же, надеюсь, что ты сам веришь в то, что ты сказал. Лично я вот ни в чём не уверен. И особенно в том, закончится ли эта невидимая война когда-нибудь. Кем бы вы там не были - время покажет, что вы из себя представляете. Одно вам могу сказать точно - местечко мы вам найдём.
  - Да...пошёл ты, русский, - уже слегка остыв, буркнул брат. - Давай, делай свою магию. Не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно.
  Их голоса ещё долго прорывались сквозь вату в ушах, но в конце концов у меня не осталось сил бороться со сном и я провалился в тяжёлое, душное забытье.
  Глава 3. Прописка (Альфред)
  "Рассвет свободы" - террористическая группировка, действующая на всей территории Конфедерации. Дважды полностью уничтожалась и восстанавливалась с нуля. В отличии от стихийных повстанческих движений и одиночных отрядов анархистов имеет четкую иерархию, отличающуюся сильным дроблением - потеря одного или даже нескольких верховных командиров для неё не критична, все ячейки, несмотря на видимую целостность, автономны. "Рассвет свободы" прививает бойцам армейскую дисциплину и выучку вкупе с тактиками выживания пиратов и немецких диверсантов, что компенсирует неопытность новобранцев. Насчитывает в своих рядах многих опытных бойцов, дезертировавших из армий РККА и Вермахта. Активно вербует население захваченных секторов, однако в виду наличия ОМП у противника, отчаянно нуждается в безопасных землях, от чего страдает её производственная мощность. Ведется интенсивная торговля как с пиратами, так и с Конфедерацией, хотя последняя это отрицает.
  Считается, что группировка довольно многочисленна и по размерам не уступает где-то половине армии Рейха или трети армии РККА. Наиболее логичной версией её появления считается расширение сети наемников и организация множества ЧВК во время кризиса 2686 года, когда два государства оказались на пороге новой войны и вели активную подрывную деятельность друг против друга руками наймитов. Теперь, когда последние обрели возможности противостоять давлению государства и получили лицензию на свободную деятельность, можно смело считать - львиная доля их дохода достается "Рассвету", который обеспечивает их работой и дестабилизирует общество. Подкрепляет этот факт и "аполитичность" наемников - Синдикат наемников никогда не атаковал корабли "Рассвета свободы", не имея на то прямого контракта или очень веских причин.
  Выдержка из "Энциклопедии для всех и обо всём" - запрещенного Конфедерацией информационного ресурса, представляющего аполитичную и достоверную информацию о событиях, происходящих на территории Конфедерации и за её пределами.
  
  Меня разбудил приглушенный голос Алексея, что-то бурчащего в гарнитуру. Внимание его было целиком и полностью поглощено инфолинком, пальцы резво плясали по виртуальной клавиатуре. Трудно представить, сколько информации одновременно сейчас перегоняет эта крохотная машинка. Почти наверняка - наши с Паулем данные. Повстанца можно понять, конечно. Из-за того, что мы помогли ему выбраться с планеты, где погибла его группа, ещё не значит, что между нами возникло какое-то доверие, вовсе нет. Вышесказанное было применимо и к нему - я едва знал, куда мы направляемся, и что там произойдет. Хотя, не то, чтобы у нас был какой-то выбор.
  Потянувшись, я медленно поднялся и тут же порадовался тому, что догадался стянуть мешковатую форму, которая явно была велика и, вопреки надеждам, напрочь забита песком. В одних форменных брюках и майке куда как просторнее. Мышцы всё ещё болели, хотя дрожь в руках, вроде бы, унялась. Я нисколько не жалею тех ублюдков, что умудрился положить, понадеявшись на удачу, но адреналин и нежелание сдохнуть никто не отменял.
  Следующие полчаса прошли в приведении себя в порядок. Я обнаружил-таки ванную комнату и туалет, чему был несказанно рад. Хотя мощность энергоустановки и была минимальна, вода подавалась и нагревалась вполне исправно, хотя умываться пришлось в кромешной темноте. Не сказать, чтобы меня это напрягло: долгие годы пряток в тени давали о себе знать, видел я тут не особенно хуже, чем при свете. В зеркало на меня смотрел совершенно другой человек: чахлый и усталый, с опустошенным взглядом и тонкой, чуть ли не просвечивающей кожей землистого цвета с красноватыми пятнами вокруг глаз. Вид у меня, конечно...не товарный. Будто бы кто-то чужой, незнакомый, умудрился внедриться в моё тело и перекроить его под себя. Вроде то же лицо,те же глаза, а чего-то... не хватает. А значит, придётся ещё энергичнее доказывать обратное. Что же, не в первой.
  Закинув найденное в жилых помещениях полотенце на плечо, я двинул к выходу и чуть не налетел на Пауля, вынырнувшего из-за угла. Умеет эффектно появиться, в этом ему не отказать. Лицо его несколько прояснилось после перепалки с повстанцем, хотя обычно он отходил довольно долго. Либо старичок работает над собой, либо я проспал всего несколько часов, что более вероятно.
  - Кажется, дружки русского вышли на связь. Если он не ошибается, то где-то через десять минут установим визуальный контакт, - жестом поманив меня за собой, Пауль пошёл в сторону кафетерия.
  - И как думаешь, что дальше будет?
  - Да то же что и везде, - меланхолично отмахнулся брат, мерно выстукивая каблуками по стальным плитам. Военная выправка, видимо, не так просто забывается. - Помаринуют у безопасников, пугалки всякие покажут, чтобы не рыпались лишний раз, да запишут "грехи перед Родиной кровью отмывать". Лучше, чем просидеть в подвале комендатуры трое суток без жратвы и воды только чтобы получить пулю в рыло.
  - Ну, с тобой-то понятно всё, допустим. А со мной что? Охота им с молодняком возиться?
  - Представь себе, охота. С учётом местной специфики, готов поспорить, они там мрут как мухи, так что парочку свободных вакансий тебе найдут в любом случае. Проще затыкать дыры в обороне свежим мясом, чем опытными специалистами. По себе знаю.
  Полумрак кафетерия немного успокаивал, темнота приятно обволакивала сознание, ещё не до конца отошедшее от сна. Усевшись за первый попавшийся уцелевший столик, я стал наблюдать, как Пауль что-то ищёт за барной стойкой.
  - Ах да, вот ещё, - голос брата звучал как-то особенно деловито. Непривычно видеть сурового вояку, возящегося с различными банками, тюбиками и прочим кухонным барахлом. - Скорее всего, после прибытия мы ещё долго не увидимся. Очевидно, что тебя они отправят куда-нибудь подальше, хотя бы даже затем, чтобы изолировать от возможного напарника, то есть - меня. Так что тут всё просто - получаешь гарнитуру и пытаешься набрать меня, я на этот случай установил шифрованный канал. Кучу кредитов вбухал. Не ахти, конечно, но в общем информационном потоке сигнал, скорее всего, замаскирует. Так что вот, держи.
  На стол упала небольшая бумажка, где была записана нужная чистота, тип шифрования и верификационный код доступа. Мгновением позже на стол приземлилась пластиковая тарелка с небольшой, но сочной куриной грудкой и какой-то невнятной зеленью, отдалённо напоминающую морскую капусту. Наверное, я должен радоваться.
  - Жрать подано, братец, - ухмыльнулся Пауль. - Всё, что я успел найти. Сам не знаю, что это за зелёная хренотень. Думаю, съедобно.
  Курица, явно представляющая куда меньшую биологическую угрозу, первая испытала на себя натиск моих челюстей. Я тем временем изучающее пялился на брата.
  - Рад поди, что опять меня сплавил, да?
  - Да не то чтобы, просто констатирую факты, - наши взгляды встретились, братец явно был серьёзен. Как, впрочем, и всегда. - Тебя, как зелень, явно отправят куда-нибудь обучаться, проникаться идеологией и всё такое. Поэтому мы довольно долго не увидимся. Снова, да. И не смотри на меня так, я тебя не бросаю. Просто не то, чтобы у нас был выбор. Можем корчить из себя крутых и независимых сколько угодно, но отрицать очевидное глупо: мы полностью в их власти. Так что не геройствуй, но и не тушуйся особо, этим стервятникам только дай над слабаком поглумиться, потом не отмоешься. Впрочем, сам знаешь.
  Да уж, это точно, знаю. С малолетства, как первый раз на воровстве погорел и меня в Яму кинули. До сих пор иногда кровью блюю, что уж тут. Там-то мои "товарищи" тоже не сильно новеньких жаловали. Будто мало им того, что они машут кайлом сменами по десять часов почти без средств защиты посреди токсичной помойки. Нет же, надо ещё и до ближнего своего дотянуться, чтобы с собой в могилу утащить. Там-то я вместе с лихорадкой заработал и первый опыт драк не на жизнь, а на смерть. Гидравлическая кирка тут чаще использовалась как оружие, нежели как инструмент. Может, пары лангения не только вызывали эту самую злополучную лихорадку, но и действовали на мозги, вызывали приступы агрессии? Надеюсь, что уже никогда не узнаю.
  - Не учи учёного. Разберусь как-нибудь уж, ты, главное, будь так добр, выходи на связь иногда, - с легко уловимым раздражением отозвался я, Пауль замолчал.
  Посидев немного, он молча стал и зашагал прочь. Вскоре его размытый силуэт растворился во мраке, а я остался наедине с предчувствием перемен и недоеденной куриной грудкой.
  Спустя жалкие пять минут я, наконец, вышел из-за стола, обернулся и...обомлел. В широком иллюминаторе виднелась громадная глыба, ощетинившаяся стволами со всех сторон. Абсолютно белый корабль, по размерам больше напоминающий небольшой город, неповоротливо продирался сквозь черную, высасывающую весь воздух из легких, тьму. Силуэт его искрился десятками огней сигнальных маячков, в то время как многочисленные орудия то и дело водили стволами, выискивая новую цель. Я поспешил на мостик.
  Алексей по-прежнему вел переговоры, в то время как Пауль буравил взглядом попеременно то повстанца, то корабль. Я встал рядом, облокотившись о своеобразный "подоконник" у смотрового иллюминатора. Покопавшись в консоли, Пауль вывел изображение громадины на экран. Моё волнение тут же испарилось: на массивных бортах корабля не было ни серпа с молотом, ни нацистского балкенкройца. Вместо них во многих местах виднелось декоративное солнце, перекаемое наискосок внушительных размеров кинжалом. Под ним красовалась широкая размашистая надпись во весь борт: "Рассвет свободы". Всё выполнено ярко-красной краской. О маскировке ребята явно не думают - такая яркая туша сразу резко выделяется на фоне серых, зелёных, бурых и черных кораблей "конфедерации", как выразились бы советские колонисты.
  - Как тебе машинка? - ожил брат, который попутно экспериментировал с проекцией корабля. - Тяжелый десантный корабль, как минимум Марк XIX, дорогая штучка. Предположительно, вмещает до тридцати тысяч человек, включая экипаж. Мы по сравнению с ним просто игрушка - плюнуть и раздавить.
  - Внушает уважение, - отозвался я. - И давно у повстанцев такие штуки, интересно?
  - Один из немногих, - вмешатся в разговор повстанец, наконец закончивший переговор. - У нас есть неплохие образцы, но этот, бесспорно, один из самых крупных в своём классе. Наша передовая база. Солидно вооружен, чтобы отбиваться от стихийных патрулей и небольших штурмовых групп, возможность абордажа исключается количеством бойцов на борту, день и ночь находится под наблюдением дежурной группы штурмовиков. Здесь безопаснее, чем у верховного канцлера в заднице. На ближайшие несколько дней - ваш новый дом.
  - А потом? - вырвалось у меня против воли.
  Пауль вопросительно уставился на повстанца, тот обнадеживающе улыбнулся. Засунув руки в карманы, русский ответил:
  - Всё зависит от вас. Выясним, кто вы наверняка, что умеете, за что стоите. А там - найдем вам назначение, подходящее по опыту и рангу. Уверен, бояться вам нечего.
  Брат неодобрительно хмыкнул и отвернулся, я просто неопределенно пожал плечами. Все вернулись к своим делам - предстояло собрать пожитки и морально подготовиться. Неопределенность отравой витала в воздухе. Неизвестно, как примут Пауля, что будет со мной...Даже Алексея едва ли погладят по головке за потерю группы. Ждать осталось недолго.
  ***
  Гул сервоприводов шлюзовой двери вывел меня из забытья. Свет аварийных лампочек неприятно бил в глаза, а жалобное подвывание сирены вызывало дискомфорт. Мы стояли перед стыковочным отсеком, за стенами которого сейчас разворачивалась длинная кишка, по которой нам требовалось пройти, чтобы оказаться на борту десантного корабля. Русский весело насвистывал себе под нос, то и дело неестественно улыбаясь. Да...сомневаюсь, что ему спустят с рук такую оплошность, как потеря целой группы. Пауль, напротив, выглядит слишком спокойным: холодный взгляд так и норовит пробурить толстенный шлюз насквозь, руки засунуты в широкие карманы форменного кителя. Возможно, подниматься на борт во вражеской форме - не лучшая идея, но, в конце концов, особого выбора у нас не было.
  Вскоре, гудение приводов стихло и шлюзовые двери разъехались в разные стороны. Перед нами предстал слегка скучающего вида повстанец в камуфляжных брюках и в таком же кителе со споротыми знаками отличия, лицо было скрыто лыжной маской. Видимо, к вражеской форме тут относятся более толерантно, чем я ожидал. Сзади бойца стояли ещё двое: видимо, сопровождение. Лицо второго тоже было скрыто маской, но вот третий заметно выделялся на фоне лысиной и густой рыжеватой бородой, неопрятно вьющейся в разные стороны. При виде местного "дресс-кода" Пауль презрительно ухмыльнулся, как бы невзначай прикрыв рот рукой. К моему удовольствию, его выходка осталась либо незамеченной, либо проигнорированной.
  - Добро пожаловать на борт, капитан, - усталым басом проговорил конвоир. - Предъявите идентификатор и держите руки на виду.
  - Какие-то проблемы? - чуть раздраженно отозвался русский, моментально растеряв остатки напускной бравады. - Я немного устал и хотел бы...
  - Идентификатор, пожалуйста, - прервал его охранник, двое других как бы случайно приподняли стволы дробовиков.
  Медленно опустив руку в карман, Алексей аккуратно вынул оттуда небольшой галапроектор размером с сигаретную пачку, ногтем несколько раз провернул незаметное колёсико, утопленное в его боковую стенку, и протянул офицеру охраны. Где-то секунд тридцать он рассматривал проекцию, то и дело идущую рябью, и, наконец, протянул черный цилиндрик, всё ещё источающий бледно-голубое свечение, назад.
  - Пройдёмте с нами. Руки держите на виду.
  Не имея другого выбора, я дождался, когда один из охранников окажется сзади нас и приподнял руки, разжав ладони. В отличие от Пауля, которого всё это несколько забавляло, я не привык к стволу дробовика, то и дело упирающегося между лопаток. Брат же явно нарывался - тишину шлюзовой камеры нарушили аплодисменты.
  - Русский, у вас всех так встречают? - осклабился Пауль.
  - Разговоры! - охранник вскинул дробовик, желая образумить братца.
  Если бы я сказал, что волновался за него, то покривил бы душой. Нарываться - любимое занятие Пауля, его религия и мировоззрение, Альфа и Омега. Сколько раз он приходил домой с разбитым носом и бессменной мрачной ухмылкой на лице...даже пытаться сосчитать не буду. Его воинская дисциплина и подтянутая походка мигом исчезали, когда кто-то пытался указывать ему, что делать, что многократно принижало его в глазах начальства. Вне боя, где он являлся эталоном дисциплины, брата можно было охарактеризовать куда более ёмко - редкостный мудак. Поэтому, когда Пауль развернулся и попытался протаранить охранника грудью, а приклад дробовика с силой врезался в его лицо, я даже не удивился. Остаток "кишки" преодолели молча. Шрам и Пауль косились друг на друга, перестреливались полными ненависти взглядами, а братец то и дело потирал переносицу рукавом кителя. Весь свой протест в этот раз он выразил постоянным шмыганьем носом, чем изрядно действовал на нервы. Неудивительно, что его назначили гранатомётчиком - по степени изоляции в бою его бы превзошел разве что пехотный снайпер.
  После долгого петляния по пресловутой "кишке" и череды обысков нас вывели в просторный ангар, где в режущем глаза свете прожекторов сверкали отполированные бока тяжелых штурмовых ЧА-VI. Вокруг стареньких "Чавиков" сновали дистанционно управляемые дроны, на хромированных манипуляторах которых виднелись контейнеры с кассетными бомбами, судя по синей полоске на боках - с вкраплениями лангения. "Один точно уроненный блок превращает пехотный взвод в фарш. Поэтому кинетические щиты - наше всё." - вспомнились слова брата. Дирижировал каждой бригадой хромированных тружеников инженер с мешковатом комбинезоне, провонявшем бензином и оружейной смазкой. Проходят сотни лет, а любой ангар и мастерская по-прежнему имеют самую стандартную палитру запахов, ибо дёшево, привычно и легко в эксплуатации.
  Шум, кстати, стоял страшенный - как-никак, в одном ангаре-приёмнике теснилось девять штурмовиков, хотя он был рассчитан, судя по отметкам на полу, максимум на шесть. И у каждого штурмовика кучковался обслуживающий персонал, то и дело мелькали охранники, носились оголтелые дроны, гудя в полуметре над землей. Происходящее напоминало восточный базар, на который зачем-то забросили нас с Паулем. Один из конвоиров что-то неразборчиво пробурчал в гарнитуру и увёл за собой русского, скрывшись среди мелькающих пёстрых комбинезонах. Бородач махнул рукой, жестом показывая идти за ним. Сдвинувшись с прохода, мы примостились у груды пустых ящиков с неразборчивой маркировкой на них.
  - Сейчас вас заберут, ждите, - буркнул бородач, уткнувшись в тусклый экранчик своего допотопного коммлинка.
  Пауль едва заметно пододвинулся ко мне и прислонился к небольшому трапу, ведущему к острому крылу "Чавика". Надвинув забрало шлема так, чтобы оно скрывало верхнюю половину лица, он вынул сигарету и задымил, гаденько ухмыляясь в лицо второму конвоиру.
  - Техника безопасности тебе, как я понял, не знакома? - недовольно отозвался тот.
  - Судя по всему, вы её и сами не сильно соблюдаете, - пренебрежительно фыркнул Пауль. - Уж не сочтите за грубость, но курить хочу - пиздец.
  В прорезях балаклавы явно читалась кислотная зависть, вскоре охранник сплюнул на пол и сам вынул папиросу, в воздухе поплыл едкий дым, к счастью почти тут же уносящийся в сторону громадных ворот ангара чтобы потом просочиться сквозь их створки и растаять в силовом поле, отделяющим царство людей от царства пустоты. Брат ехидно ухмыльнулся, но ничего не сказал.
  Шаткую гармонию нарушил истошный вой сирены, в несколько раз усиливавшийся в высоких сводах просторного помещения. Люди, которые только что напоминали разномастный сброд, организованно поделились на группы и двинулись на свои позиции, видимо, предусмотренные на случай форс-мажора. Я повернул голову к бородачу:
  - Нам стоит волноваться?
  - Нет, не думаю. Скорее всего, залётный челнок с задания вернулся с повреждениями, сейчас местечко ему освободят.
  - Интересно, скольких на этот раз потеряли, - меланхолично отозвалась "маска".
  - Не каркай, - бородач раздраженно глянул на напарика и неожиданно ловким движением вырвал у того из рук папиросу, после чего посмотрел на Пауля - Ты тоже завязывай давай.
  Брат молча пожал плечами и потушил сигарету, охранник лишь недовольно крякнул и отвернулся, всматриваясь в медленно расширяющуюся полоску тьмы, рябящую сквозь бледное свечение полупрозрачных щитов. В этом он был не одинок - пока одни отгоняли "Чавики" вглубь ангара и оттаскивали громоздкие капсулы со снаряжением, внимание оставшихся без дела было приковано к стыковочному шлюзу. В отсветах ядовито-красных сполохов аварийного освещения, в ангар натужно вползал лёгкий транспорт, то и дело измученно перхая маневровыми двигателями. Пьяно виляя, он натужно гудел, изрыгая яркие струи пламени из широкого сопла на задней части корпуса, силовая установка, утопленная в массивную крышу конструкции искрила, то и дело выстреливая рваные голубоватые сполохи, которые жадно тянулись к людям, медленно подтягивающимся к кораблю. Игнорируя команды диспетчера и персонала на полосе, массивная стальная туша чуть не снесла голову инженеру, который был вынужден отшвырнуть фаеры и нырнуть в сторону. Взору толпы предстала крупная пробоина, сильно оплавленная по краям. Весь хвост машины ещё чадил, испуская тонкую, едва заметную струйку едкого дыма. Мимо нас пронеслось несколько человек с белыми повязками поверх чёрных прорезиненных штормовок, за которыми деловито семенило два дрона с нагруженными на них носилками.
  - Может... - подался я вперёд, желая хоть как-то помочь.
  - Едва ли. Скорее всего, большая часть экипажа мертва - судя по манере движения, челнок на автопилоте, - придержал меня бородач, задумчиво шевеля моржовьими усами. - Там и без тебя народу хватает, уж поверь.
  - Не думаю, - снова затянулся сигаретой Пауль, привычным взглядом осматривая кусок металла с полусодранной обшивкой, кое-как держащийся в воздухе. - При таком угле попадания снаряда чаще всего выводятся именно силовые установки и двигло, дополнительные бронелисты на десантном отделении либо просто смялись, либо лопнули и покрошили всех в фарш. Так что кидайте монетку, может, и легко отделались.
  Перехватив слегка недоверчивый взгляд конвоира в маске, брат выдохнул густой сгусток дыма и, помолчав, добавил:
  - Я и сам такие птички ронял. И не раз. Хочешь взять живьем хотя бы половину экипажа - бей в заднюю часть борта и надейся, что при падении размажет не всех. В других случаях почти всегда такую штуку разрывало моментально. Эти транспортники - просто летающие гробы.
  Тем временем аварийная бригада, вооружившись массивными плазменными резаками, принялась вскрывать массивную десантную дверь, которую безнадежно заклинило - один из доводчиков был разворочен прямым попаданием, второй начал тянуть в другую сторону. Срезали и его, кусок металла гулко ухнул и грохнулся на пол ангара, медики рванули внутрь, сходу оттеснив бдительных охранников. К совести повстанцев сказать, попавшие в беду товарищи оказались важнее пресловутых мер безопасности. В ангаре повисла тягостная тишина, нарушаемая только приглушенными разговорами врачей и стонами раненых. Спустя какое-то время из-за груды металла вышли двое - врач и повстанец, сжимающий руку, выгнутую под неестественным углом. Сразу за ними из-за силуэта показались три охранника, оттаскивающих три изуродованных трупа подальше, оставляя широкий кровавый след на начищенном металле. У одного покойника отсутствовали обе ноги, у второго - голова. А процессия продолжалась, один за другим спасатели извлекали изувеченных бойцов, кто-то шагал своим ходом, кого-то приходилось поддерживать - нехватки волонтёров не было. Мимо нас прошли два санитара, уносящих крупного мужчину лет тридцати. Относительно молодое лицо покрыто ещё шипящей коркой, пальцы вцепились в ободок носилок, осколки бронежилета были покрыты свежей кровью...Следом за ним спешно проследовали ещё два санитара, выносящие парня, чей изломанный силуэт напоминал тряпичную куклу, с которой больше не хотели играть и бросили на пол. Из тяжело вздымающейся груди торчал осколок стали длиной сантиметров в десять. Я с ужасом наблюдал, как он загребает воздух руками, то и дело перхая кровью с характерным присвистом, невидящий взгляд выражает адскую боль и ужас. Санитары были вынуждены остановиться - парень задергался, лицо мгновенно покрылось каплями пота. Положив его на пол, они собрались было осмотреть его, когда он истошно взревел...Этот рёв я слышал ещё много раз перед сном, он забирался в самые тёмные уголки души, каждый раз напоминая, что я должен быть благодарен судьбе, что сегодня не мой черёд прощаться с миром этим истошным воплем. Грациозный в своём порыве боли, боец выгнулся, скатившись с носилок, пару раз дернулся и...хрип оборвался. Ещё одна строка в графе "Боевые потери" и сухая эпитафия, может быть пара кружек дешевого пива от помнящих напарников и...всё. Завтра на его месте мог быть я или кто-то ещё: может быть, Пауль, а может быть и я сам...от этого стало не по себе.
  Тело молча подняли и отнесли к предыдущим, которых уже накрывали чёрным брезентом. А караван калек всё шёл...повстанец без правой кисти, проходя мимо меня, вымученно улыбнулся, хотя на лбу выступила испарина, а в глазах застыл ужас:
  - Новую...сделают...хех.
  Не успел он сказать это, как нога его подогнулась, и только вовремя подоспевший товарищ спас его от падения. Оба поковыляли прочь.
  Кавалькада сломанных кукол в умелых руках кукловода. Надломанных подлатают, обновят краску, вручат новые свистоперделки и снова отправят в бой. У менее везучих участь незавидная: ниточки распустят, а самих отправят на свалку истории. Их там уже и так навалом, хотя чулан ещё не полон и ждет новых поступлений. Зачем я здесь? Почему хочу вступить в их ряды? Всё просто - сила. Ты можешь что-то изменить. Тот эсэсовец это не такой же неудачник с киркой, как и ты, а бой насмерть - не самооборона. Ты на одной чаше весов, он на другой. Засомневайся я тогда, не опусти руку - лежал бы там сейчас на кафеле, а он бы вытирал о меня сапоги. А так...вышло, что я сильнее. Не помогли ни охранники, ни звание, ни авторитет. Сверхчеловек стал обычным куском мяса в красивой форме, а я, простая сиротская шваль, всадил нож ему в подбородок. Слепая удача, да. Но чёрт, я хочу повторить. Я могу повторить. Может, я стану очередной строчкой в сухом списке потерь, а может тем, кто будет вносить в него изменения. Немного удачи и пушка в руках, остальное приложится. Осталось привыкнуть к подобным зрелищам.
  Вскоре у поврежденного челнока осталось лишь несколько санитаров, все разошлись по своим делам. Нам тоже недолго оставалось бить баклуши. Явились ещё трое. Конвоиры, не дожидаясь распоряжений, построили нас и мы двинулись в очередное путешествие по кишащими людьми отсекам. Корабль всё больше и больше напоминал город, где вроде бы все рядом и периодически натыкаются друг на друга, но упорно продолжают делать вид, что не знакомы. Даже немецкая форма проходящих не смущала. Извилистые коридоры и шлюзы сменялись просторными ангарами, череда которых в свою очередь разбавлялась жилыми отсеками, откуда иногда доносился смех и приглушенные разговоры о совершенно бытовых вещах. Корабль жил своей жизнью.
  Резкая остановка, ствол лазерной винтовки в который раз упирается между лопаток. Что на этот раз? Пауля, как ни странно, ведут дальше. Ой не нравится мне всё это. Тот, будто почувствовав что-то затылком, оборачивается и обнадеживающе подмигивает, на небритом лице та же пренебрежительная улыбка.
  - Не делай глупостей, - пробормотал бородатый. - Вечером, если всё пройдет гладко, снова увидитесь.
  - Допрос?
  - Так точно, он самый. Нельзя полагаться только на электронику и досье, особенно в нашем деле. С тобой тут тоже хотят поговорить, кстати.
  Дверь слева от меня резко сдвинулась в сторону, сильные руки втолкнули меня в почти кромешную темноту тесного кабинета.
  - Стучись, если что, - ухмыльнулся бородач, прежде чем его физиономия исчезла за тёмно-серой сталью двери.
  Почувствовав пристальный взгляд у себя на спине, я медленно развернулся. Из темноты, создаваемой ярким светом светильника, направленного в мою сторону, на меня уставился один-единственный глаз, чуть поблескивающий в темноте. Будто бы решив, что с меня достаточно, загадочный обитатель отвернул лампу. Тишину нарушил мелодичный, но очень тихий голос с едва уловимым русским акцентом.
  - Присаживайся, в ногах правды нет.
  Послышался звук удара о железо, спустя мгновение из-за массивного стола с лампой выкатился небольшой табурет на колёсиках.
  - У вас неплохой немецкий, акцент почти незаметен, - заметил я, усаживаясь на слегка неудобное сиденье.
  - Через меня столько людей прошло, что я уже воспринимаю это как должное. В нашей работе быстро учишься. Итак, расскажи-ка мне о себе. Кто такой, чем знаменит?
  Пожалуй, меньшее, что мне сейчас нужно, так это конфликт на пустом месте. Куда проще всё рассказать. Во всех необходимых подробностях.
  - Даже не знаю, с чего начать, честно говоря, - я выбрал самый очевидный путь, какой мог придти в голову. - Альфред Лейтнер, семнадцать лет. Нежелательный элемент, шваль, как звали местные. Удостоверения личности не имею за ненадобностью, несколько раз привлекался к исправительным работам за хулиганство, воровство, порчу собственности. Сирота.
  - Неплохой наборчик, а? - голосок сделался чуть помягче, я услышал смешок. - Значит, позаботиться о себе умеешь, я думаю. Так?
  - Так точно. Не знаю, как в открытом бою, но на местности ориентируюсь и какие-никакие навыки выживания имею. На улицах иначе не выжить.
  - Дерешься поди неплохо, а?
  - Не сказать, чтобы отлично, но да, были...прецеденты.
  Мысль моя прервалась на середине, когда я увидел, что в темноте замерцал второй глаз, освещая небольшое пространство перед собой бледным красноватым цветом. Сетчатка то и дело подёргивалась мелкой рябью, сам зрачок то и дело менял своё положение: вверх-вниз, туда-обратно. Будто список листал. Заметив моё замешательство, моя собеседница вежливо закашлялась.
  - Извините. У нас на планете такие технологии редко видишь, непривычно, - стараясь скрыть смущение, я с трудом оторвал глаза от горящего во тьме огонька и сделал вид, что испытываю бешеный интерес к полу. - Так вот. Да, драться мне приходилось, хотя я старался избегать ненужных столкновений. Бегаю я быстро, так что это никогда не было проблемой.
  - Продемонстрируешь свои бойцовские навыки? - пристально следящий за мной настоящий глаз на секунду скрылся в темноте, а потом в кругу света появилась девушка лет двадцати с небольшим. Чёрные, словно смола волосы спадали до самых лопаток, скрытая за серой майкой в обтяг небольшая грудь тяжело вздымалась, руки спрятаны в карманы кожаной куртки. Взгляд мой невольно пополз вниз, изучая плавные изгибы бёдер, но через секунду я ощутил ядовитый укол стыда. Штанины были закатаны на уровне колен, под ними тускло поблескивал металл. Неаккуратные, аляповатые линии явно дешевых протезов уничтожали грацию миниатюрной девушки на корню. Хотя если не смотреть ниже бёдер...
  Тем временем она выпростала руку из кармана вместе с сигаретой, затем вторую...тоже протез. Впрочем, этот уже достаточно дорогой на вид - тонкие пальцы почти как настоящие. В одном из них что-то тихонько щелкнуло, и через секунду из хромированной подушечки пальца вырвался тоненький огонёк. Явно довольная замешательством на моём лице, девушка закурила, тонкие губы скривились в ухмылке.
  - Чего завис, боец?
  - А вы уверены, что надо? Просто... - не знаю почему, но когда я смотрел на неё, мне становилось невероятно стыдно. Хотелось куда-то спрятаться, отвернуться. Провалиться под землю, на худой конец. Пришлось просто не смотреть ей в глаза.
  - Да ты на железяки не смотри, я духом сильная, - сделав затяжку, следовательница выпустила в мою сторону облако едкого дыма, тяжелыми клубами расползающегося в спертом воздухе помещения.
  Чёрт. Лицо словно в кипяток окунули, в голове опять помутнело. Невидимая рука сжала лёгкие так, что аж в глазах темно. Стараясь побороть приступ кашля, я с силой отшвырнул табурет, рывком распрямился и приготовился к атаке. Где-то глубоко в груди клекотала ярость, потихоньку выживающая жалость и смущение. Хотя дамочка и не виновата в том, что случайно (а случайно ли? Может, и нет) вызвала приступ, но должен отдать её попытке должное - врезать ей захотелось не на шутку.
  Не поддавшись на напускную расслабленность оппонентки, я сделал короткий выпад, оставив другую руку для блокировки удара. И правильно сделал. В последнюю секунду я успел отвести её руку в сторону от своей груди, мой кулак лишь смачно врезался в железку. Выматерившись про себя, я сдвинулся в сторону, нанёс серию быстрых ударов, но снова провал. Для ампутанта девушка была на удивление шустрой.
  - Эй, да я не кусаюсь, чего ты? - насмешливое выражение лица резко сменилось серьезным, а я в последний момент уклонился от хромированного кулака. - Дерись как привык, чай не хрустальная.
  Говори что хочешь, лишний раз раскрываться в угоду мимолетному порыву я не буду. Оставь свои насмешки для совсем зелёных. Увернувшись от очередного удара, я резко рванулся вперёд и с силой вмазал коленом ей в живот. Девушка дернулась, с силой выдохнув оставшийся в легких воздух вместе с недобитой сигаретой, но успела вывернуться, лишь вскользь получив локтем по плечу, хотя удар изначально предназначался точке между лопатками. То, что всё это было лишь хитрой уловкой я понял, когда уже летел в сторону, отправленный туда сильным толчком стального плеча девушки. Хорошо, что кабинет довольно тесный, поэтому летел я недолго. Глаза застлала пелена, добавив ложку дегтя к обычному приступу лихорадки. Девушка же уже нависала надо мной, времени думать не было. Главное попасть...есть! Дознавательница рухнула на пол, жалобно бряцнув протезами. На лице смесь обиды и боли. Сама хотела по-плохому, а теперь что же? Не давая ей опомниться, я навис над ней, зафиксировав её руки своими, колено легло на ёё грудь, не давая оттолкнуться от пола и нормально вдохнуть. Побе...теперь уже я лежу на полу, пытаясь понять, что произошло. Более того, мои дальнейшие поползновения на корню пресекает ствол пистолета, болезненно давящий на переносицу.
  - Одна нога - хреновое подспорье против переката, опоры никакой, - шумно вдыхая воздух, выдает моя соперница, вставая с меня. - Но для начала неплохо, можно работать.
  Остаток фразы я не слышал, поскольку заходился натужным кашлем и пытался не залезть на стену от боли, разрывающей горло. В глазах плыло, спина вспотела, а руки мелко тряслись...Не самое удачное представление начальству, признаю. Краем глаза я заметил, что всё это время дамочка внимательно наблюдала за мной, вальяжно усевшись на стол.
  - Так вот, знаешь, чем ты меня больше всего порадовал?
  - Ну и...чем же? - я с заметным усилием подавил приступ, хотя зуб даю, что рожа моя до сих светилась всеми оттенками фиолетового.
  - Тебе разогреваться не особо пришлось. Сразу втянулся, начал лупить так, чтобы ранить, покалечить. Может, даже убить. Многие приходящие сюда очень долго пытаются переступить барьер, отделяющий детскую драчку за булочку от серьезного боя. Сдерживаются, короче говоря. А в поле никто перед тобой плясать не будет, а уж ждать когда ты снизойдешь до него - тем более.
  - Начинаю потихоньку привыкать ко всей этой канители, честно говоря.
  - Хорошо...мне тут птичка нашептала, что ты недавно одного очень влиятельного дядю к праотцам отправил, а потом ещё несколько человек угробил. Было такое?
  Я молча кивнул, перед глазами снова предстал тот полный ненависти вгляд эсэсовца, медленно тухнущий по мере того, как я вгонял нож в податливую плоть. По спине пронеслись мурашки, кулаки невольно сжались. Каждый раз, когда я вспоминал эту сцену, она обрастала новыми деталями. Совершенно бытовыми притом, по типу цвета салфеток, количеству зазубрин на острие ножа, количеству разбитых стаканов...странное чувство.
  - Ну и...что ты чувствовал? Постарайся ответить честно.
  Стало немного неловко, но я выпалил первое, что пришло в голову:
  - Ощущение власти над другими, ярость, прилив адреналина...стояк, наконец.
  Девушка разразилась смехом, прикрыв рот металлической ладонью. Глаз ехидно прищурился.
  - Чувство юмора есть, уже хорошо. А серьезно?
  - А я серьёзно, - ухмылку сдерживать было уже невозможно. - Вполне естественная реакция. А если по правде, то ничего, что бы меня сдерживало, я не заметил. Вполне себе мрачное удовлетворение.
  - Если бы приказали гасить детей и женщин, то что тогда? - улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
  - Ну, я бы сначала спросил у них удостоверение и убедился, что они старше шестнадцати и не имеют недееспособных родственников, - отшутился я, спрятав взгляд. Распространяться о таком хотелось ещё меньше от того, что ответа я не знал и сам. Должна понимать.
  - Ясно всё с тобой...тот ещё фрукт, а? - черноволосая снова отошла в тень, откуда продолжила препарировать меня взглядом. - Ты же тут явно не за справедливостью. Идейных сразу видно. Зачем же тогда?
  Ответил я не сразу, честно говоря. Впервые за всё время я запнулся и замолчал, уставился куда-то в темноту.
  - Ещё пару часов назад я бы не согласился. Вроде как всё просто, злые дяди нас притесняют, они плохие. Мы страдаем, значит мы хорошие. А потом всю эту чушь как тараном из головы вышибло. Не хочу быть мясом просто. Не хочу гнить на своей планетке-помойке в компании полицаев и песчаных червей. Дело хочу, поле, где я мог бы себя проявить. Хочу стать сильнее, умнее, наглее и подлее, наверное. Ну и не подохнуть в процессе, как и все.
  - Значит, очередная горячая голова, желающая пошмалять по людям просто так? Признаться, ты меня немного огорчил, - собеседница цокнула языком с выраженем явно наигранной досады на лице, выглядящим несколько мрачно в тусклом свете лампы. Гротескные черты лица исказались полуулыбкой-полуоскалом. Или показалось? - Что же, у нас там, кажется, есть местечко в одном отряде, который как раз для этого и предназначен. Идейные там долго не задерживаются. Торговля оружием, похищения, диверсии на производстве, акты устрашения...изнанка войны, обратная сторона медали, темная сторона луны...зови как хочешь. Если за время "испытательного срока" ты немного повзрослеешь и не сдохнешь, то постепенно поймешь, что дело не только во власти и безнаказанности, отнюдь нет...
  Судя по моему недоумению, желаемый эффект был достигнут, дополнительным свидетельством служила её ухмылка, полная превосходства. Варишься в этом дерьме подольше моего, это уж явно. Пока буду слушаться взрослую тётю, как иначе. Я же просто мальчик с пушкой.
  - Итак, вернемся к нашим баранам... - вернув маску благодушия на место резюмировала брюнетка, устроившись поудобнее.
  Беседа обещала быть долгой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"