Чёрный орёл летал высоко в небе над долиной в поисках очередной зазевавшейся доверчивой жертвы. В это же время трибун Константин верхом на боевом коне возвращался в Никомедию после очередного противоборства с сарматами на землях Понта у вод Галиса. Он увидел в небе над собой гордо парящего орла и вдруг подумал: "Как хорошо быть императором, властвовать над землями, странами, людьми, быть для всех них самим Юпитером! Вон, Диоклетиан - человек очень низкого происхождения, а в своё время стал императором благодаря удачному браку своей дочери с юным Нумерианом, а теперь после убийства зятя и в ус не дует, захватил власть, облачился в пурпур, парчу и шёлк, разукрасился драгоценными камнями. Люди падают ниц перед ним и целуют края его одежды, кличут его Проницательнейшим принцепсом, правителем мира, Счастливым и Непобедимым Августом, великим понтификом, Германским и Персидским Величайшим, отцом отечества и прочее, и прочее, и прочее, а ведь он того не стоит. Почему бы и мне когда-нибудь не воспользоваться родством моего отца с Клавдием Готским и тоже стать таким же императором?"
Если бы не своевременная дипломатическая помощь Христа, венценосца херсонитов, война с Савроматом затянулась бы надолго. Теперь же Константину можно спокойно возвращаться вместе с войском домой. Послы Христа в результате сложных переговоров всё-таки сумели убедить Савромата, вождя сарматов, прекратить войну против ромеев и вернуться в Боспор. За это можно пообещать херсонитам какие-нибудь права и свободы, а также освобождение от налогов.
Поэтому ныне путь Константина лежал в Никомедию, бывшую столицу Вифинии и Пафлагонии, где когда-то последним, независимым от Рима правителем был ещё какой-то Христос. Теперь, благодаря Диоклетиану, этот город, где имя Христа до сих пор имеет особое значение, вроде бы случайно стал столицей всей Римской империи. Здесь Диоклетиан уже построил базилики, цирк, монетный двор, арсенал, дворцы для жены Приски и дочери Валерии. Он делал всё возможное для того, чтобы уподобить эту Никомедию древнему Риму.
Но для того, чтобы стать императором этого нового Рима, одного родства мало - продолжал размышлять Константин - "Нужна ещё преданная гвардия, команда единомышленников. Сегодня же вся империя страдает от междоусобиц. Одних только цезарей и августов насчитывается несколько человек, и каждый из них думает о верховной власти, исподтишка готовится к перевороту. Знать Рима не знает, кому из них отдать предпочтение, каким богам молиться. Поэтому нужно найти таких союзников, чтобы с их помощью взять верх над всеми потенциальными кандидатами в императоры. После этого знать империи не посмеет мне перечить и будет делать то, что ей прикажут. Иначе она потеряет всё, что нажила за счёт войн на востоке.
Не так давно мать говорила мне о том, что её друзья - богатые христиане - накопили достаточно денежных средств, серебра, золота для того, чтобы разбогатеть ещё больше, но им нужна опора на гражданскую власть в государстве, им нужен свой собственный император, для которого они не пожалели бы никаких средств. Лишь бы только он, вступив на трон, развязал им руки. Как же незаметно привлечь таких богатеев на свою сторону? Как не возбудить подозрения у этого бывшего пастуха, грубияна Галерия? Долго мне ещё с ним мучиться? И как он сумел жениться на Валерии, дочери Диоклетиана?
Кстати в Никомедии Христианство почему-то имеет давние особые традиции. Вот и Приска, жена Диоклетиана, и её дочь Валерия не случайно именно здесь стали христианками. Знают ведь, где можно неплохо погреть руки. Мне надо правильно воспользоваться их связями с богатыми христианами для осуществления своих намеченных целей.
Прибыв в Никомедию и получив письмо от больного отца, Константин решил как можно скорее отправиться во дворец к Приске и переговорить с ней. Приска приняла его, так как знала, что Елена, мать Константина, тоже была христианкой. Они не раз встречались на тайных собраниях во время гонений Диоклетиана и Галерия, часто разговаривали друг с другом, вместе мечтали о лучшей доле. Приска давно уже обратила внимание на этого молодого человека, сына Елены и Констанция Хлора. Высокого роста, крепкого телосложения, обладающий значительной физической силой и ловкостью, он очень нравился женщинам, и многие из них с удовольствием отдали бы себя в его крепкие объятия. Кроме того, он прекрасно умел владеть собой, был вежлив, общителен и даже склонен к юмору, поэтому с ним приятно было беседовать.
Конечно, Приска понимала, что Константин страстно желает стать императором. По её мнению, со временем он будет достоин этого звания. Его ни в коей мере нельзя сравнить с этим ужасным Галерием и звероподобными Максенцием и Лицинием. И она была готова помочь Константину всем, чем могла, хотя необходимый момент ещё не настал.
- Госпожа, - обратился к ней Константин - Я хотел бы переговорить с вами по одному очень непростому делу наедине.
Приска дала знак своим слугам, и те тут же удались из её покоев.
- Слушаю вас внимательно, Константин!
- Госпожа, я много раз думал о роли женщины в истории Рима и считаю, что она - эта роль - незаслуженно занижена. От женщин в нашей империи зависит очень многое. Вспомните Поппею, Агриппину и других высокопоставленных дам. Они вершили судьбами империи не хуже своих мужей, любовников или сыновей.
- Это вы правильно заметили, Константин, - ответила Приска.
- Сегодня же наступил такой момент, когда только женщина может изменить ситуацию в империи в нужном направлении.
- Что вы имеете в виду, Константин?
- Я имею в виду раздробленность нашей державы. Единства ныне нет. Если дело пойдёт так дальше, то окончательный распад империи неминуем. И всё это из-за того, что к власти прорываются люди низкие, безграмотные, безкультурные, для которых нет ничего святого. Они готовы заплатить любую цену для того, чтобы придти к власти и остаться у власти.
- Какой же выход вы видите из этого заколдованного круга, Константин?
- Выход я вижу один. Это ваше личное участие.
- Вы мне льстите, Константин. Что я могу? У меня нет никакой власти. Фактически я нахожусь в заточении у Галерия.
- И всё-таки вы можете многое. Ваш статус сделает всё за вас. Вы только доверьтесь мне, и у нас всё получится.
- Константин, если вы говорите о заговоре против Галерия, то я категорически отказываюсь принимать в нём участие. На это я не способна. У меня нет для этого ни сил, ни желания.
- Нет, Приска, вы меня неправильно поняли. Речь идёт вовсе не о заговоре. Речь идёт совсем о другом. Как раз сегодня в Никомедию доставлено письмо от моего отца. Он пишет о том, что умирает и желает увидеть меня перед своей кончиной. Конечно, Галерий против того, чтобы отпустить меня к отцу, ведь я нахожусь здесь у него в качестве заложника. Поэтому Галерий готов на всё, лишь бы только помешать моему отъезду. Надеюсь, вы не забыли о том, как он якобы шутя втолкнул меня в клетку с дикими зверями. Лишь счастливая случайность помогла мне тогда избежать гибели. Тем не менее, формально он не может сегодня отказать моему отцу. Поэтому я обязательно воспользуюсь этим обстоятельством, я исчезну из Никомедии при первой же возможности и любым путём доберусь до лагеря отца. В случае кончины отца Галерий будет вынужден признать меня если не августом, то цезарем. Что и нужно мне в настоящее время. На большее я пока и не рассчитываю. Однако Галерий не вечен. Придёт время и его не станет. И вот тогда передо мной откроется путь наверх, путь на престол императора. Но я хочу не просто стать императором, я хочу изменить ситуацию в империи, я хочу добиться её единства, сплочённости, я хочу добиться послушания всех её окраин, но не за счёт оружия, так как денег на это не хватит, не путём подавления воли народов империи, ущемления их прав и свобод, так как я не найду столько воинов, а за счёт достижения единоверия, за счёт привлечения новой общественной силы, какой является ныне богатая Христианская Церковь.
- Наконец-то я поняла вас, Константин. Вы для сохранения империи рассчитываете теперь на богатых христиан и воспользоваться моими связями с их Церковью?
- Точно так, Приска! Точно так!
- Что ж, это меняет дело. В этом случае я согласна оказать вам всяческую поддержку. Бог вам в помощь!
- Но одной моральной поддержки мне мало. Мне хотелось бы обсудить с вами мои будущие конкретные действия, направленные на усиление роли Христианской Церкви в Римской империи, на наши совместные с ней действия. Что я должен буду сделать в первую очередь, что - во вторую.
- Я думаю, Константин, что в первую очередь надо придумать какое-нибудь необычное небесное знамение, чудо, которое покажет доверчивым людям империи твою непосредственную связь с обожествлённым Христом. И только потом уже тебе надо будет заняться проведением осторожной политики, направленной на поддержку христианских общин. Я думаю, прежде всего, надо будет вернуть христианам их храмы, которые некоторое время тому назад были у них отняты. За это обещание все христиане сразу же встанут на твою сторону и всеми силами поддержат тебя в твоей борьбе за императорский престол.
- Это мне как раз и необходимо!
После затянувшейся беседы с Приской Константин стал готовиться к срочному отъезду из Никомедии. Ему нужно было, во что бы то ни стало, успеть невредимым добраться в лагерь к умирающему отцу. И это ему удалось. Ночью он бежал из Никомедии, часто меняя по дороге скакунов и подрезая им после скачки жилы на ногах. Этим он обезопасил себя от преследования.
Утром проснувшийся Галерий кинулся, было искать бежавшего Константина, но того уже и след простыл.
- Бежал, гад! Надо было его ещё вчера прикончить, а теперь ищи ветра в поле!
Умирающий Констанций Хлор вскоре провозгласил вместо себя кесарем своего старшего сына, Константина, и тот стал царствовать далеко от Галерия в Галлии и Британии. Что касается Галерия, то он, отправившись вслед за Константином в Италию, поставил в Римской империи двух своих кесарей: над Востоком сына своего, Максимина, а над Италией - Севера. Однако вскоре римские воины провозгласили в Риме государем Максентия, сына Максимиана Геркулия. Так в империи появилось сразу пять царей.
Через некоторое время Геркулий, снова пожелав овладеть престолом, вознамерился отнять его у своего сына, а зятя своего, Констанция, истребить коварством. Однако покушение против сына отклонили воины; а покушение против зятя открыла дочь Фавста. После этого Геркулий сразу же был схвачен и убит за своё злое дело. Его сын Максенций, продолжая царствовать в Риме, производил, как писали древние церковники, ужаснейшие злодеяния, поругания знаменитейших жён, убийства, грабежи и тому подобное.
В это же время Галерий вместе со своим сыном Максимином ещё хуже поступали на Востоке. Галерий был до того женолюбив, что его придворные старались скрывать от него своих жён. Он же повелел произвести всеобщее истребление христиан, прежде всего для расхищения их имущества. Началось всё с епископа Петра Александрийского, которого вначале бросили в темницу, а потом обезглавили. Потом Галерий отрешил от церкви диакона Ария, затем были казнены: Филей, епископ Омуйский в Египте, Пидей и Нил, епископы Египетские, Анфим, епископ Никомедийский, Тираннион, епископ Тирский, Сильван Эмесский, другой Сильван, епископ Газский Лукиан, пресвитер Антиохийский, Зиновий, епископ Сидонский, Памфил, пресвитер Кесарийский и другие.
Опять поднялись войны, мятежи, наступили голод, мор и до такой степени удушливая засуха, что недоставало живых, чтобы хоронить мертвых. Каждый думал только о себе, и многие общественные работы были брошены недоделанными. Так два ужаснейших бича разделили между собою Восток и Запад империи. Надо было что-то делать против такого её разделения, иначе империя прямо на глазах развалилась бы на ещё большее множество мелких лоскутков. Но что же нужно делать? Кто подскажет?