Попов Борис Иванович : другие произведения.

Параллельный мир наших общих предков

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    сборник коротких рассказов, посвящённый происхождению России и великоросов

Борис Попов

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИР НАШИХ ОБЩИХ ПРЕДКОВ

Соловей

  
   Давным давно, когда деревья ещё были очень большими, а заботы - самыми маленькими, в нашем дворе и его подъездах часто слышались истории подрастающих Жюль Вернов. Из окон домов под гармошку звучали песни бывших красноармейцев и стахановцев. В подворотнях неумело бренчали гитары будущих бардов. По чердакам и подвалам в драных штанах лазили безусые и чумазые капитаны судов дальнего плавания и космических кораблей.
   Ныне многое иначе. Деревья стали намного меньше, зато заботы выросли неимоверно. В тех же подъездах, но в сигаретном дыму толпятся разукрашенные любители дурмана. Из окон тех же самых домов доносятся истошные возгласы жертв телетриллеров и потные стоны сексгероев. В тех же дворах в мусорных ящиках долгими часами ковыряются грязные, зловонные существа, когда-то бывшие людьми. На тех же чердаках и в подвалах притаились бесстрастные киллеры.
   Газетные киоски днем и ночью пестрят голыми красотками, кровавыми сценами, отвратительными скандалами и бесконечными рекламными объявлениями. От всего этого на улице просто тошнит. Дома телевизор от обильного потока того же мусора иногда хочется выключить навсегда или выбросить в окно. Говорят, что мы построили открытое общество. Открытое для чего?
   Ну, а встревоженная душа, наоборот, не открылась, а сжалась в комок и затаилась, окна наглухо закрыты, двери - захлопнуты. В выходной - поскорее за город, на дачу, в рощу, в лес, куда-нибудь, но только подальше от городской нечисти. За глотком чистого воздуха, за теплотой ясного солнца, за шелестом листьев и трав, за пением звонких птиц.
   Но вот стемнело, надо возвращаться. Обратной тропы уже не видать. Ноги спотыкаются. Ветки кустов и деревьев пугают. Треск сучьев останавливает сердце. Уханье филина похоже на голос ведьмы. Неужели и сюда уже стала проникать та же нечисть?
   Вдруг в глубине темноты раздалась чистая, необычайно красивая, пронзительная трель. Ноги враз сами остановились, как вкопанные, чужой лес неожиданно стал совсем родным и близким, неизвестно куда исчезли недавние страхи, незаметно успокоилось сердце, в сладком томлении замерла душа, само время унеслось то ли в прошлое, то ли в будущее...
   Да! Это был он, настоящий профессионал, удивительный Маэстро нашего леса, крохотный представитель параллельного мира. Его волшебные переливы приносили истинное наслаждение. Такое не всегда получишь, даже слушая концерт симфонического оркестра. Ну, прямо Спиваков, да и только!
   Уходить не хотелось. Так бы и стоял до самого утра. И вдруг меня озадачило: трель и триллер! Ведь эти слова происходят от одного и того же корня, но почему для одних - это песнь соловья, а для других - ужасы, от которых стынет кровь в жилах? Почему одни наслаждаются трелью - сладкозвучной песней маленькой птички, а другие триллером - разнузданностью кровавых оргий чудовищ? В чем тут дело? Почему мы такие разные? Молимся мы, вроде бы, одному и тому же богу, повторяем одни и те же заповеди Спасителя, стремимся к одному и тому же справедливому обществу. Но почему же такая диаметральная противоположность появилась между нами?
   Стоять пришлось долго, а ответа на вопрос найти так и не удавалось. Уже на выходе из леса подумалось: а может всё не так? Противоположность не появилась, а была всегда? Мы только кажемся одинаковыми, а, в действительности, между нами глубокая пропасть? Взять, к примеру, наше прошлое. Противоположный мир на протяжении многих десятилетий притягивал к себе преступников, бегущих от правосудия разных стран мира; огромными массами завозил чернокожих рабов, захваченных в Африке. А наш край, наоборот, спасал от преследований православных армян, из страны мусульман - турок-месхетинцев, из Европы - гонимых евреев-иудеев, а на Дальнем Востоке - в ужасе бежавших через сопки от японских солдат некрещеных корейцев. И всё это нынешние россияне.
   Скорее всего, у нас с противоположным миром после этого не только разные черты лица, но и разные думы, чувства, ценности, стремления, деяния. Тут нет ничего удивительного, сама история сделала нас такими различными. Но именно поэтому тот мир ничем не может нас удивить и лишь постоянно пичкает нас своими бесконечными боевиками и другими бездушными поделками, а сам никак не может постичь совершенства наших простых народных песен и незамысловатых мелодий гармошек, красоты обыкновенного русского слова и самых тонких мыслей.
   Недоступны его пониманию и движения души большинства россиян. Он до сих пор не может повторить книг, написанных Львом Толстым, Антоном Чеховым и Федором Достоевским. Он постоянно нуждается в умных головах наших соотечественников, способных находить необычные решения сложных задач. И в то же время мы слышим тут и там: русские свиньи, непутевый Иван, империя зла, ортодоксальная, то бишь заскорузлая церковь. Почему?
  

Маркиз

  
   Черная карета, запряженная тройкой лошадей, с большим трудом двигалась по тракту. Колеса кареты то и дело увязали в непролазной грязи. Астольф де Кюстин в который уже раз ругал себя за то, что решился совершить путешествие в Россию. Всё его раздражало: и разбитые дороги, и серые придорожные трактиры, и невзрачные блюда, подаваемые в них, к которым он боялся прикоснуться. А, особенно, русские свиньи. Так он мысленно называл всех тех россиян, кто попадался ему на глаза. Ему казалось, что жить в такой непролазной грязи, которая его окружала после отъезда из Петербурга в Москву, могут только подобные существа.
   Путешествие маркиза продолжалось уже несколько дней. Вконец обессиленный от тяжелой дороги, он всё же решился остановиться в следующей деревне, которая попадется ему на пути. Вскоре такая деревня появилась из-за ближайшего бугра. Карета подъехала к ней вплотную. Уже стемнело и поэтому кучер, чертыхаясь, пошел искать избу, где можно будет переночевать. На какое-то время маркиз остался один. Раздражение его не проходило, и он недовольно смотрел по сторонам. Вдруг где-то из-за тёмных изб он услышал тихий хор мужских и женских голосов, начавший выводить какую-то унылую песню. Маркиз никогда не слышал подобных песен в Европе. До сих пор ему, избалованному Парижем, нравились только веселые и шутливые, поэтому он равнодушно прослушал начало песни в исполнении этого хора. Однако затем он услышал такое сложное многоголосие, которого никогда не встречал в исполнении профессиональных певцов даже в театрах Европы. Маркиз удивился этому и решил, что, наверное, в этой же деревне остановилась какая-нибудь особая труппа проезжих артистов. Вскоре подошел и кучер. Рядом с ним двигался какой-то местный щёголь, знающий немного по-французски. Маркиз решил проверить у него свою догадку. Однако в ответ услышал следующее:
   - Да это наши местные мужики да бабы выводят. Они ещё не то могут!
   Маркиз с недоверием выслушал его слова и спросил:
   - А кто занимался с ними музыкой?
   Щёголь с нескрываемым удивлением посмотрел на француза:
   - Какие занятия!? Какая музыка!? Бросьте! Да они от рождения такие! К тому ж, когда им и заниматься-то, если они все дни то в поле, то в лесу, то на рыбной ловле.
   От этих слов лицо маркиза вытянулось в недоумении:
   - Как!? Вы хотите сказать, что это поют обыкновенные крестьяне!? Да ещё без всякого образования!?
   Мысль его тут же быстро начала свой бег по всем тем извилинам мозга, какие только были у него. Пока она бежала по ним, кучер и щёголь молчаливо стояли, переминаясь с ноги на ногу. Только теперь маркиз вдруг начал понимать в какую необычную страну он попал. В его голове никак не укладывалось, что обыкновенные люди без специального музыкального образования могут складывать и петь такие сложные песни, которыми можно только восхищаться, даже парижанину. Неужели он неправ, неужели это люди, а не свиньи? Не может быть? Почему же их дороги так сильно отличаются от европейских? Почему так серо и уныло кругом?
   Неожиданно для самого себя он вдруг получил ответ на тот вопрос, который до сих пор мучал каждого француза: почему Наполеон проиграл войну России. Тут же он нашел ответ и на другой вопрос: почему Россия занимает такую огромную территорию, протянувшуюся от Германии до Аляски, исхоженную теми же мужиками, да бабами вдоль и поперек. Нет, не могли сделать это люди, которые всю свою жизнь только и делали, что жили в грязи среди лесов и болот. У них должна быть очень богатая предыстория. Причем, может быть, намного богаче, чем у других народов Европы...
   Никто тогда ещё не мог добавить французу в подтверждение его мыслей, что через сто лет опять те же мужики и бабы в пух и прах разобьют вымуштрованную Германию Гитлера, перед этим покорившую почти всю Европу, а через шестнадцать лет после страшной военной разрухи обыкновенный россиянин из провинции первым полетит в космос.
  
  

Секретное оружие

  
   Наверное, многие слышали эту историю, рассказанную с экрана телевизора Владимиром Познером, ведущим программы "Времена". Мне хотелось бы её повторить.
   Советский офицер устало сидел на переднем сиденье и отрешенно смотрел в даль дороги. Мимо окон трофейного автомобиля проносились недавно восстановленные дома и улицы новой Германии. Рядом с офицером сидел водитель из местных и, насвистывая немецкую мелодию, весело крутил баранку. Ему нравилось совершать небольшие поездки в разные города и наблюдать, как возрождается жизнь его пока ещё расколотой родины. Вдруг мотор автомобиля начал чихать и вскоре совсем заглох, машина остановилась на полпути. Водитель вышел из машины, подошёл к капоту и открыл его. Быстро обежав глазами всё, что было под капотом, водитель аж присвиснул: старый карбюратор от сильного износа треснул пополам. Такую неисправность в дороге никак не устранить. Настроение водителя сразу испортилось, ведь теперь надо ломать голову над тем, как добираться вместе с вышедшим из строя автомобилем до ближайшего города. Офицер, узнав о случившемся, тоже вышел из машины и стал ждать какой-нибудь оказии. Через некоторое время он увидел, что навстречу им медленно двигается старая зелёная полуторка, прошедшая по фронтовым дорогам от Москвы до самого Берлина, наверное, не одну тысячу километров. За рулём полуторки сидел русский солдат, поэтому офицер решительно махнул ему рукой. Солдату пришлось выполнить требование старшего по званию, остановить свой грузовик и выйти к офицеру. Вскоре солдат уже знал подробности случившегося, но у него было срочное задание, и поэтому он не мог отбуксировать неисправный автомобиль до нужного города. Положение казалось безвыходным. Офицер стал ругаться, а солдат задумался. Вскоре он полез в свой карман, достал оттуда складной нож и пошёл в поле, которое располагалось вдоль дороги. На нём росла обычная брюква. Солдат выбрал ту, что побольше, и стал из неё что-то вырезать. Офицер продолжал нервничать, а солдат вернулся к легковому автомобилю, залез под капот, засунул кусок брюквы в карбюратор и уверенно сказал офицеру, что теперь можно ехать, но только острожно. Офицер, ни чуточки не сомневаясь, тут же дал команду немецкому водителю. Тот с недоверием сел за руль и начал пробовать заводить загловшую, казалось бы навсегда, машину. На удивление ему, она всё же завелась, и теперь, действительно, можно было отправляться в дальнейший путь. Офицер радостно вскочил в машину, на душе у немца тоже стало полегче, так как с плеч спала тяжёлая ноша, однако через некоторое время он вдруг серьёзно задумался. После долгих размышлений немецкий водитель был вынужден признать, что при любых обстоятельствах Германия никогда бы не смогла выиграть войну у России, потому что в руках простого русского солдата даже обыкновенная брюква может стать секретным оружием.
  
  

Лебедь

  
   Мы много раз с замиранием сердца следили за великой Галиной Улановой, а потом и за блистательной Майей Плисецкой, когда они в финале известного танца "Умирающий лебедь" медленно опускались на помост сцены, складывали свои руки над низко опущенной головой и вытягивались в последнем движении к залу. Так необыкновенно умирал белый лебедь, уходя в неизвестность.
   В память какой же конкретной птицы была написана музыка Камила Сен-Санса, придумана хореография к ней, сверкали своим талантом известные всему миру балерины? Была ли вообще эта птица, жила ли она на белом свете? Послушайте удивительную историю и решите сами.
   Однажды осенью, а случилось это в середине прошлого века, один вполне настоящий лебедь вместе с другими себе подобными летел из-за Онеги от наступающей зимы к теплым морям. По преданиям древних греков, когда-то точно таким же путем из Гипербореи на юг, а потом обратно на своей воздушной колеснице, запряженной лебедями, много раз летал и бог Аполлон.
   По библейским преданиям, именно где-то здесь было видение архангела Михаила, а его самого и других архангелов люди всегда изображали с лебедиными крыльями. И вот наш лебедь, то ли наследник Аполлона и гиперборейцев, то ли вестник архангела, не долетел до теплых морей и остановился на середине пути, чтобы передохнуть. Вокруг были свои, похожие на него. Собратья. Все вместе они о чем-то молчали, словно безмолвные хранители чьих-то дум. Чуть поодаль от них копошились гуси, утки и другие перелетные птицы, которые тоже стремились на юг, но, в отличие от лебедей, много гоготали, крякали, шумели, словно люди на рынке. Верно сказал кто-то: устроили птичий базар.
   И устремились к этому скопищу пера и пуха бывалые охотники. Таковых тогда много знали старые петербуржцы. Среди них и некто Александр Евстафьевич. Высокого роста, худощавый, в фуражке с козырьком - в нем тоже было что-то от лебедя.
   Как известно, настоящие охотники не стреляют в лебедей. Больно уж красивая птица. Куда там какому-то павлину с его веером-хвостом. Ведь белый цвет - это цвет искренности и чистоты. Поэтому стрелять в хрупко-белое - большой грех. Палили в тот раз в гусей да в уток. Но зазевался наш лебедь, замешкался, крылья-то вон какие огромные, и произошло непоправимое. Дробь случайно попала в него, и закричал он жалобно от боли, заломив свои руки-крылья.
   Что тут делать? Охотники советовали разное, но Александр Евстафьевич пожалел лебедя: ведь скоро зима и погибнет красивая птица. Не спасут её ни камыши, ни берег еловый. И понес он её домой, в стольный град Питер.
   По прибытии на место, лебедя враз обступили дети охотника. А их было много: пять дочерей и двое сыновей. Дочери все были в белых платьицах и белых гольфах и чувствовали своё родство с лебедем, на котором всё тоже было белое, но запачканное кровью.
   Дети начали хлопотать вокруг него, готовить ему место для отдыха, необходимого после стольких переживаний. И отвели ему уголок на кухне. Тут и тепло, и разной снеди много, поэтому лучшего места и не сыскать. Опять же и строгая хозяйка квартиры не будет укоризненно смотреть на все его проделки за долгую зиму, которую ему придется прожить вместе с ней и её детьми. Так и начался новый этап в жизни лебедя в самом центре столицы Российской империи.
   - Эка невидаль, птица на кухне, - скажет кто-то, но ведь кухня та была не совсем обычная, поэтому не будем спешить с выводами.
   Александр Евстафьевич служил в Дирекции императорских театров, играл в симфоническом оркестре и жил со своей семьей на первом этаже дирекции в большой квартире. Само здание располагалось в центре города возле Императорского театра, хореографического училища и консерватории. Если смотреть с Невского проспекта, то как раз за театром. Ныне в этом здании музей театрального искусства. Именно сюда и попал наш горемыка. Он стал невольным свидетелем того, как многочисленное семейство Александра Евстафьевича по порядку, строго заведенному им и его супругой, внучкой известного шотландского историка и писателя, уже с самого утра начинало заниматься музыкой, пением, танцами и рисованием. Иногда лебедю удавалось не только слышать красивые звуки, доносящиеся из комнат, но и краем глаза наблюдать за всем, в них происходящим.
   Незадолго до этих событий в Париже, другой культурной столице Европы, уже начал блистать Шарль Гуно, композитор, автор духовной музыки и создатель французской лирической оперы. Среди его произведений хорошо известны "Ромео и Джульетта", "Фауст" и другие. Новые веяния, новая музыка... Но вот случилась беда: тяжело заболел и вскоре неожиданно для всех скончался Журбен, брат Шарля, талантливый французский архитектор. Произошло это весной, в апреле. Ш.Гуно в глубокой скорби и тоске, свято веря, что душа брата вознеслась в поднебесье, написал проникновенный романс, посвященный лебедю.
   Иван Тургенев, молодой писатель из России и верный друг Шарля, находился тогда в Париже. Он встречался с Гуно почти каждый день и, как только мог, помогал ему ухаживать за братом, поддерживал его. После кончины Журбена Иван Сергеевич ещё некоторое время приезжал к Шарлю, а потом был вынужден покинуть Францию и отправиться в Россию. Через год из Парижа ему пришла посылка, а в ней ноты. Иван Сергеевич сразу же пошёл с ними к Александру Евстафьевичу, с которым был давно знаком по совместной охоте ещё в Орловском имении.
   Всё получилось случайно: Иван Сергеевич раскрыл ноты, Александр Евстафьевич стал петь своим сиплым тенором, а его старшая дочь - играть на рояле. Младшие дети вместе с матерью сидели вокруг и внимательно слушали. На стенах горели свечи. Их пламя отражалось в глазах всех присутствующих. Тяжелые белые шторы на окнах опускались до самого пола. Дверь в комнату была открыта. Звуки печальной музыки и пения разносились по всей квартире, проникая во все её уголки.
   Вероятно, дошли они и до кухни, потому что вдруг на пороге в комнату показался наш лебедь. Он постоял немного и после некоторого колебания медленно направился прямо к роялю. Музыка продолжала звучать, а певец - петь. Лебедь же осторожно опустился возле него и стал слушать романс вместе со всеми. Его голова вначале задумчиво коснулась ножки рояля, а затем опустилась на белую грудь. Все замерли от изумления и не знали: то ли им продолжать слушать романс, то ли смотреть на лебедя. А он в это время, словно сам Журбен, с глубокой грустью слушал романс, сочиненный его братом, вспоминая весёлый Париж и своих друзей.
   По окончании романса Иван Тургенев, волнуясь, лишь с большим трудом смог вымолвить:
   - Такая музыка! Столько детей! И даже дикий лебедь слушает Вас!..
   Возбужденный писатель стал раскланиваться, и все пошли его провожать, а лебедь так и остался сидеть возле рояля. Никто тогда не заметил, что он остался там навсегда...
   Казалось, что это не совсем обычное событие никак не отразилось на жизни его участников, и жизнь после кончины лебедя продолжалась своим чередом. Александр Евстафьевич каждый день ходил на службу в Дирекцию императорских театров и на репетиции симфонического оркестра, но рядом с ним в консерватории учился Петр Ильич Чайковский, который через некоторое время написал музыку к балету "Лебединое озеро". По первоначальному замыслу композитора, его главная героиня - дева-лебедь, в финале покидает своего возлюбленного и уходит в мир иной.
   Писатель Иван Тургенев вскоре опять возвратился в Париж. Каждую неделю на четвергах у Полины Виардо он встречался с композитором Камилом Сен-Сансом, а тот, как всем известно, стал автором музыки к танцу "Умирающий лебедь"...
   Шли годы. Уже не стало Александра Евстафьевича и Ивана Тургенева. Потом в один год почили Шарль Гуно и Петр Ильич Чайковский, но тогда же родился один из правнуков Александра Евстафьевича. То был мой дед. Он стал очевидцем балета "Лебединое озеро" в постановке Льва Иванова и Мариуса Петипа и танца "Умирающий лебедь" в исполнении Анны Павловой.
   Получается, что она, а за ней и другие известные балерины в своем танце всегда невольно принимали образ вполне конкретного лебедя, который когда-то жил в нашей семье. Он сумел непостижимым образом объединить творчество Журбена и Шарля Гуно, Ивана Тургенева и Полины Виардо, Александра Берса и Ревекки Пинкертон, Петра Чайковского и Камила Сен-Санса, Льва Иванова и Мариуса Петипа, Анны Павловой и Майи Плисецкой. Сам же он превратился во что-то очень тонкое и неуловимое, до сих пор витающее над нашими головами. Не будь его, не было бы, верно, балета, танца, моего деда, меня и этого рассказа.
  
  

Ева и змей

  
   Седовласый Боян шёл по пыльной дороге прямо на запад. С утра солнце падало ему на плечи и согревало спину. Идти в эту пору было легко и приятно. Ноги сами несли его вперед. Далеко позади осталась земля его родного удела. Там у берегов древнего океана он вырос и стал знаменит, там жили когда-то его дорогие соплеменники. В отличие от своих соседей они уходили в дальнее плавание и поклонялись змеям. Эти змеи были не простые, а воздушные. До сих пор местные жители часто запускают их в небо и славятся ими. Уже девять веков прошло с тех пор, как предки Бояна вместе с Тагаро впервые приплыли к берегам Китая, а их до сих пор называют Дао-и, то есть иноземцами с острова.
   Дорога была длинная, и ремень, на котором висели сладкострунные гусли, к полудню уже начинал резать плечо. Приходилось останавливаться и устраиваться на отдых. Встречные люди в это время окружали его и слушали долгую песню. В ней он пел о своем племени, о его предках, об острове, на котором они когда-то жили. Окружающие не понимали её слов, но необычная мелодия струн и голос вещего сказителя привлекали их, и они, как завороженные, замирали. После того, как смолкали заключительные аккорды, они кланялись ему и дарили свои простые рисовые лепешки. После полуденного отдыха Боян вставал и снова шел по дороге. Теперь солнце светило ему уже в глаза. Оно садилось всё ниже и ниже, пока, наконец, полностью не исчезало за горизонтом, указывая путнику направление движения на завтрашний день. Так Боян шел и думал разные думы. Однажды он подумал о яблоке, о том самом, которое попробовала Ева и не смог надкусить Поэт, которое упало на умную голову Ньютона.
   Многие люди до сих пор не открыли той тайны, которая скрыта в нём, хотя много раз читали про яблоко, Еву и говорящего змея. Наверное, никто и никогда не встречал подобного змея, но не раз задумывался о его прообразе. Боян, в отличие от нас, знал, что это был не змей, а мудрец, но не простой, а из племени, поклоняющегося змеям. Его сородичи и оказались потом в Китае и в других странах. Он много раз рассказывал Еве из соседнего селения о том, как устроен мир и человек, но она его не понимала и смеялась над ним. Ей просто нравилось ходить босиком по травам и вместе с пастухами бегать за овцами. Вечером она возвращалась к себе домой, погоняя отару и оставляя на прощанье белозубую улыбку. А он задумчиво смотрел ей вслед, обнимая ствол дерева в саду.
   Однажды Ева зашла к нему в сад, гоняясь за отставшей овцой. У них в селении не было подобных деревьев, и она с удивлением смотрела на висящие плоды. Мудрец поймал её взгляд, предложил сорвать яблоко и попробовать его. Но Ева, помня слова своих односельчан, боялась сделать это. Тогда он сам сорвал яблоко и стал его есть. Ева удивленно смотрела на него, ожидая чего-то страшного, а он продолжал улыбаться ей, наслаждаясь соками созревшего плода. Тогда Ева оглянулась: пастухи были далеко и не обращали на неё никакого внимания. Она быстро сорвала яблоко и укусила его своими острыми зубами, ещё продолжая сомневаться в искренности мудреца. Соки, неожиданно брызнувшие ей в рот, были удивительно вкусны. Она никогда не пробовала таких, поэтому на её лице невольно появилась радостная улыбка. Мудрец остановил её рукой и предложил взглянуть на сердцевину яблока. Ева посмотрела туда и удивленно вскрикнула: вместо обычной шестиконечной звезды, которую она привыкла видеть в своем племени, она увидела в яблоке звезду пятиконечную - пентаграмму Бояна, символ генетического кода развития природы, мира и человека, о котором ей часто говорил мудрец.
   Через некоторое время пастухи каким-то образом всё же узнали о проступке Евы и изгнали её прочь из селения.
  
  

Жертвенный костёр

  
   - Повелитель! Костер для жертвоприношения готов. Народ ждет тебя. Люди прибыли со всех сторон Поднебесной.
   Повелитель, а это был великан Танван, тяжело вздохнул, медленно поднял голову, внимательно посмотрел на И Иня, затем отвел взгляд в сторону и осторожно погладил свою густую бороду и усы. Вся прожитая жизнь, как в калейдоскопе, промелькнула у него перед глазами. Он увидел давно уже покинувшую этот свет мать, потом отца. Пронеслись детство и отрочество. Вспомнились тяготы службы у императора Цзевана, месяцы, проведенные в башне Сятай. Лицо его посветлело, когда в памяти возникли картины освобождения из заточения, сражение при Минтяо, мчащаяся по ухабам колесница, боевой стяг в левой руке и боевой топор - в правой, бегство императора, строительство новой столицы в Бо. Затем лицо его нахмурилось: вот уже семь лет страна тяжко страдает от засухи, реки иссякли, от жары плавились камни и песок, люди истощены, ропщут, умирают от голода...
   - Господин Президент! Танки уже пересекли Садовое кольцо и приближаются к Белому дому. Мы ждем Ваших дальнейших указаний.
   Президент, а это был тот самый, "всенародно избранный", медленно поднял голову и внимательно посмотрел на генерала, затем отвел глаза в сторону. Взгляд его упал на телефон, соединяющий Кремль с Овальным кабинетом. На лице появилась самодовольная ухмылка. Вспомнились пленум Московского горкома, Девятнадцатая партийная конференция, последний Съезд народных депутатов. Взгляд Президента похолодел. Где-то далеко, далеко за высокими, толстыми стенами Кремля остались озабоченные россияне, которым он что-то обещал про реформы, цены и рельсы...
   Наконец Танван поднялся во весь свой гигантский рост и направился к выходу. Там его уже ждали белая колесница и такие же белые кони. Он сел в колесницу и медленно поехал на площадь. Сопровождающие люди торжественно несли знамена, играли на музыкальных инструментах. Приехав к цели, Танван увидел море людей. Они действительно заполнили всю площадь и прилегающие улицы столицы. Их взоры устремились на Повелителя, на свою последнюю надежду. Танван слез с колесницы и двинулся к жертвенному костру. Под взглядами окружающих людей его походка становилась всё тверже и решительнее. Он двигался в центр площади, где высоко возвышался приготовленный его слугами костер. Подойдя к костру, он вдруг запнулся от переполнявшего его волнения, но всё-таки самостоятельно поднялся на помост, отталкивая ладони сопровождающих его слуг. Там он опустился на колени и стал молиться, тихо повторяя:
   - Если виноват во всём я, то народ не должен страдать за мои грехи. Если виноват народ, то пусть его вина ляжет на меня.
   Потом двое жрецов подхватили Повелителя, приставили к столбу и стянули его руки веревкой. Танван, склонив голову, шептал:
   - Прадеды мои, помогите!
   Начался жертвенный ритуал. Люди подходили к сложенному костру и бросали на него сплетенные венки. Их становилось всё больше и больше. Они уже не умещались возле костра и заняли всю центральную часть площади. Самые лучшие воины царства зажгли факелы и встали вокруг. Они ждали последнего приказа своего Повелителя...
   Танки вплотную подошли к Белому дому, окруженному рядами колючей проволоки, и навели свои пушки на его окна. Толпы гуляющих зевак, в том числе с колясками и детьми, собрались вокруг. Никто не верил, что в конце двадцатого века в центре Москвы по стенам парламента, где собрались народные избранники со всех концов страны, прямой наводкой начнут стрелять смертоносные орудия. Телевизионные журналисты CNN приготовились вести эксклюзивный репортаж о необыкновенном жертвоприношении. Возле танков показался генерал, только что вернувшийся из Кремля. Он подошел к тяжелым бронированным машинам и бросил короткий приказ...
   Танван, привязанный к столбу, стоял и молчал. На мгновение взгляд его задержался на озаренной стене храма, где была изображена таблица его славных предков вплоть до святого Сян-ту, чей добрый порядок помнили люди не только в Китае, но и далеко за морями. Мысль о Сян-ту прибавила Танвану решительности. Он собрался духом и бросил свой взгляд на И Иня. Тот всё понял, стиснул свои посиневшие губы и поднял руку с мечом высоко вверх...
   Раздался первый выстрел. Снаряд попал точно в цель. Из окна многоэтажного Белого дома повалил густой черный дым. Застрекотали телевизионные камеры, у экранов телевизоров замерли изумленные сердца миллионов жителей планеты. На президентском столе появилась первая бутылка...
   Рука с мечом готова была резко опуститься, но вдруг на голову И Иня сверху упала капля долгожданного дождя, потом ещё и ещё, начался проливной дождь. Площадь и прилегающие к ней улицы взволнованно загудели. И Инь бросился к Танвану и одним ударом перерубил ненавистные веревки. Они обнялись и со слезами повернулись к народу. Сильный ливень омывал их с головы до ног, сверкали молнии, гремел гром, но они не сходили с жертвенного места и приветствовали собравшихся взмахами своих рук. Окружавшие их толпы людей невольно опустились перед ними на колени, словно не замечая сильного дождя и глубоких луж. Так Танван спас своих подданных от неминуемой голодной смерти. Произошло это через четыреста лет после рождения Сян-ту и за восемнадцать веков до рождения Спасителя из Вифлиема...
   Над Златоглавой, как над Освенцимом, высоко в небо поднимались клубы страшного черного дыма. Здание парламента покрылось черной копотью. Ведущий телевизионного репортажа называл вероятное число погибших. Тогда ещё никто не знал, что впереди нас ждут ужасы Грозного и Чечни, Белграда и Косово, 11 сентября в Нью-Йорке и 1 сентября в Беслане...
   На стенах нынешних храмов нет таблиц предков.
  
  

О чём мечтал ванатай?

  
   Колесница с деревянным конем двигалась по булыжной мостовой старого города. Она только что выехала из мастерской Гефеста и теперь направлялась к берегу моря. Толпы прохожих невольно уступали ей путь и смотрели вслед. Жильцы многих домов, услышав незнакомый шум, выглядывали из окон и тоже провожали её взглядом. Вместо привычного цокота лошадиных копыт за спиной возницы то и дело раздавался оглушительный треск и высовывались языки огнедышащего пламени.
   Конечно, эта колесница не была похожа на ту, которую когда-то изготовил сам Гефест. Та была красивее и летела над землей, словно пущенная из лука стрела. Не зря подобные колесницы потом прозвали стрелами Аполлона. На них можно было преодолевать различные препятствия: болота, овраги, реки. К несчастью, Фаэтон, потомок Гермеса, испытатель такой же колесницы, погиб тогда так же, как в наше время космонавт Комаров, сгорев в огненной струе раскаленных газов, но его жертва была не напрасной. Люди Белой Сирии, где он жил и правил и где впервые появился двуглавый орёл, продолжали строить летающие колесницы и пользоваться ими. Строили их и здесь на острове в Эгейском море, где потомки Фаэтона жили рядом с потомками библейского Иавана, правителя росов. Мечта о полете заставляла их совершенствовать конструкцию, использовать её для движения не только над землей, но и над морем.
   К сожалению, жертва Фаэтона не была последней. Во время пробного полета на Сицилию погиб юный Икар. Он упал в море и тело его не нашли. Цели тогда удалось достичь лишь одному Дедалу, отцу Икара. Несчастный отец! Он так любил своего сына, бывшего ему первым другом и помощником, и потому горько рыдал после своего приземления, несмотря на букеты цветов и многочисленные поздравления.
   Ныне ванатай острова, так на Крите называли преемников Иавана, приказал своим подданным изготовить три сотни совсем других огнедышащих колесниц, не летающих, а разящих. Он намеревался использовать их в предстоящих битвах рысичей с противником. По его замыслу они должны были стрелой нестись на шеренги фаланг, тараня и опрокидывая навзнич её грозные ряды. И вот первая колесница уже готова. Выезд её из города прошел вполне удачно и можно браться за изготовление следующей.
   Старый ванатай, как и другие жители, тоже наблюдал из окна своего дворца за происходящим. Его взору представлялась вся панорама древнего красивого города: правильные прямоугольные кварталы с широкими площадями, прямые мощеные улицы с тротуарами, высокие каменные дома с водопроводом и канализацией, многочисленные фонтаны, статуи, другие красоты, созданные людьми, а главное - сами люди: трудолюбивые и радостные. Поэтому мысль ванатая занимала уже не колесница и предстоящая битва, а весь мир, протянувшийся от моря Чин на восходе солнца, где жил его родич Танван, до Атлантиды на заходе солнца, где жили родичи Гермеса. Ванатай за свою долгую жизнь не раз плавал туда и обратно и везде сталкивался с одним и тем же. Как всё таки трудно защищать справедливость, даже будучи прямым потомком Небесных правителей и продолжателем их Золотого века. Воинственные узурпаторы рождаются вновь и вновь, а обманутые народы Земли каждый раз совершают одну и ту же ошибку, поддаваясь обильным посулам и призывам к нападению на соседей. Как же избежать её? Как в таком мире сохранить его Город Солнца - один из немногих островов справедливости и покоя? Как умножить его последователей? Как перекинуть мост во времени и пространстве с острова на материк, в ближайшую Спарту или дальнюю Страну птиц? Неужели придется ждать многие века и тысячелетия?
   Чем закончились думы ванатая, неизвестно. Страшная катастрофа полностью разрушила город и другие поселения острова. Пропали и колесницы. Лишь по прошествии множества лет Фалет, правнук ванатая, нашел свой собственный путь к той же цели, о которой мечтал ванатай. Он без оружия и колесниц, только своими лирическими стихами неприметно совершал то же, как говорил Плутарх, что самые лучшие законодатели. Его слова смягчали нрав слушателей, внушали им рвение к доброму и прекрасному, расчищали путь к творению справедливости. Не случайно, именно поэтому знаменитый Ликург уговорил его покинуть Крит и отправиться вместе с ним на Пелопоннес. Широко известные реформы были совершены ими совместно, причем так, что правители и народ Спарты сохраняли их в течении пяти сотен лет. Это был ещё один Город Солнца, ставший преемником более древнего, построенного потомками Иавана. Эти города не были придуманы Томмазо Кампанеллой, а существовали наяву за две с лишним тысячи лет до него. В этих городах были и равновесие властей, и равная собственность, и забота о здоровье нации.
   Нам неизвестно: знал ли Славен все секреты ванатая, Фалета и Ликурга, но основанная им Новгородская республика даже в окружении воинственных княжеств сумела сохранить свою независимость в течении десяти веков, то есть вдвое дольше, чем Спарта. И лишь рать московского князя Ивана Третьего погубила её. Не было тогда у преемников Славена для защиты своих рубежей разящих огнедышащих колесниц. К тому времени от них остались лишь сказки о трехглавом Змее Горыныче.
  
  

Остров, затерянный в океане

  
   Самолет летел над безбрежным океаном навстречу восходящему солнцу. Маленький островок находился где-то далеко внизу подо мной. Несмотря на свою малость, он издавна привлекал многих исследователей своими тайнами. Я вспомнил о том, что ученые разных стран пока никак не могут их раскрыть, хотя пытались много раз. Видно этот остров тоже относится к тому параллельному миру, проникнуть в который дано не каждому. До сих пор известны лишь некоторые обрывки знаний о нём. Никто и никогда не пытался составить из них цельную картину. А вот коренные жители острова помнят первого морехода, появившегося здесь. Им был великий Тагаро. Некоторые из них аккуратно ведут свой род прямо от него. Кожа их, на удивление, светла, а взор чист. Они называли Тагаро богом-соколом. Такими же, по мнению египетских жрецов, были Гор, сын Осириса, и Ра.
   - А вдруг это совпадение неслучайно, ведь даже имена их похожи? - подумалось мне.
   Известно имя отца Тагаро. Где он жил, никто не знает, но точно такое же имя носил последний ванатай перед страшной катастрофой. После мощнейшего взрыва соседнего острова весь Крит тогда оказался в руинах, а его земля, как огромная могила, покрылась толстым слоем серого пепла. Поэтому неудивительно, что островитянам, а они почему-то называли себя рысичами, пришлось тогда превратиться в морских скитальцев. На Ближнем Востоке таких называли филистимлянами. Их имя до сих пор сохранилось в названии Палестины, где часть скитальцев задержалась на века. После того, как войска великого Тутмоса окружили их в Нижнем Египте, они были вынуждены через раскалённые пески двинуться на восток, где построили град, получивший название Иерусалим. Случилось это за двести лет до исхода из Египта других племён, ведомых Моисеем.
   Иные скитальцы добрались тогда до берегов богатой Индии и даже построили в устье многоводного Инда другой город. Но, в отличии от Иерусалима, существовал он недолго. Сирые рысичи успели похоронить там всего лишь одного своего земляка, а потом исчезли в неизвестном направлении. Через некоторое время какие-то морские скитальцы появятся на острове в море Чин. Они обоснуются там надолго, на несколько веков. Остров же получит название Ванатай или Тайвань.
   Тамошние мореходы смело отправлялись на своих судах в разные уголки великого океана. На севере они достигали берегов Китая, Кореи и Японии, на юге - Австралии и Новой Зеландии, а на востоке - Центральной и Южной Америки. Найдут они в океане и тот затерянный остров, над которым теперь пролетал мой самолет.
   Через семь веков некоторым из морских скитальцев придется покинуть Тайвань и уплыть из моря Чин в Персию, где возникнет огромное Персидское царство. Другие, оказавшиеся в центре Китая, после дворцового переворота будут вынуждены бежать в Южную Сибирь. Там, на Енисее именем Тагаро они назовут остров и озеро, а именем Ивэнь - свою загадочную страну. Их потомки построят гигантские курганы, догоняющие пирамиды Египта, и прорубят многокилометровые каналы, повторяющие древние каналы Элама и Шумера.
   Но на этом их скитания не закончатся. Уже спасаясь от гуннов, этим тагарам, а так их называли и в Китае, и в Греции, опять, но уже во главе с Гуцулом, придется бежать ещё дальше на запад, в Среднюю Азию, где появится Кушанское царство, ставшее таким же огромным, как Персидское царство и Римская империя.
   Что было дальше, известно из русских летописей. Через несколько веков после Гуцула уже новый герой - Славен, сын Скифа, спасаясь от преследований тех же орд гуннов, приведет некоторых жителей Кушанского царства с Арала из страны Выньнаша вначале на Дунай, а потом и на север к русам. Там у озера Ильмень он построит город и создаст новую страну, объединявшую все окружающие народы и сохранявшую свой республиканский строй целое тысячелетие. Именно её жители поразили маркиза Астольфа де Кюстина своими удивительными песнями, а исследователей берестяных грамот - своей поголовной грамотностью.
   Скорее всего, моим словам о возможной связи Новгорода с далёким островом Пасхи никто сразу не поверит, но может быть кто-нибудь вспомнит о том, что центр Москвы до сих пор называется Китай-городом, главная вотчина князей Владимиро-Суздальской Руси долгие годы находилась в селе, носившем название Тагарово, а имя Тугарин оставалось самым распространенным некалендарным русским именем вплоть до реформ Петра Первого. Самого первого Тугарина русские былины называли змеем-человеком. Он имел большие бумажные крылья и летал на каком-то огнедышащем коне.
   Видно далекий остров у берегов Чили, а также Китай, Тайвань и Новгород действительно соединяются между собой незримыми нитями, протянувшимися через земли неведомых пока Выньнаши и Ивэни. Так необычен, оказывается, забытый мир наших общих предков, скрытый до сего времени пылью веков и глубинами великого океана.
   - Как же нам теперь относиться к Тагаро и другим названным героям?
   Мои раздумья прервал голос командира воздушного корабля. Самолёт после долгого полёта наконец-то начал приземляться на Тихоокеанское побережье чужой страны. Это были Соединенные Штаты. Через несколько дней здесь, на территории бывшей Русской Америки, в одном из малых городов я с удивлением столкнулся с Новгородской республикой. Те же вече, совет бояр, посадник, только называются иначе.
   - Но ведь это же Америка, а не Россия! - удивился я.
   - А что же нам делать с нашим Новгородом?
  
  

Неожиданный Моисей

  
   "...не только философы, но и весь род людей берет начало от эллинов. В самом деле, достаточно припомнить, что именно среди афинян родился Мусей..."
  
   Диоген Лаэртский
  
  
   "И было в тридцатый год,
   в четвертый месяц...
   В пятый день...
   слово Господне к Иезекиилю,
   сыну Вузия,
   священнику в земле Халдейской...
   - Обрати лицо твоё к Гогу в земле Магог,
   князю Роша, Мешеха и Тувала...
   изреки пророчество на Гога и скажи:
   Так говорит Господь Бог:
   вот, Я - на тебя Гог,
   князя Роша, Мешеха и Тувала!
   И поверну тебя,
   и поведу тебя,
   и выведу тебя от краёв севера,
   и приведу тебя на горы Израилевы".
   (Иез. I, 1-3, XXXVIII, 2, XXXIX, 1-2)
  
   Но не сбылось пророчество Иезекииля.
   Не пришел Гог с севера,
   не привел войско своё,
   "коней и всадников,
   всех в полном вооружении",
   ни "боевое полчище, в бронях, со щитами,
   всех опоясанных мечами",
   ни "персов, ефиоплян и ливийцев с ними,
   всех со щитами и в шлемах",
   ни "Гомера со всеми отрядами его",
   ни "дом Тогарма, от пределов севера...",
   ни многие народы с ним.
   И не поднялся, как буря,
   и не пошёл, как туча,
   покрыть землю,
   грабёж учинить,
   сребро взять, злато,
   отнять скот, имущество,
   схватить добычу большую...
   И не пришёл с Гогом брат его Иаван - Ион,
   Великий Ион, Гиперион,
   князь Роша, князь росов.
   А остался на родной земле,
   плавал морями, ходил островами,
   сынов растил и родил Зарю, Зорьку -
   Эос девицу, Эос красавицу.
   А та Астрею, мужу любимому, Понтову внуку,
   сына Борея скоро взрастила у вод Борисфена, Днепра могучего.
   Борей же похитил дочь Эрехтея,
   Оритией звали, царевна Афинская,
   игралась одна на реке Илиссе.
   Оттуда к горе Сарпедона в Гиперборею взлетела,
   где дочерей родила Клеопатру, Хиону,
   да сыновей Калаида и Зета - крылатых.
   Хиона же, старшая дочерь отеческая,
   сошлась с Посейдоном, отпрыском Понта,
   царем финикийцев, эфиопов владыкой,
   "живущих двояко,
   одни, где нисходит Бог светоносный",
   у берегов Антлантиды забытой,
   "другие - где всходит", у Индии дальней.
   От этой любви - сын, родившийся тайно,
   кличут Евмолпом - Прекрасное пение.
   В Египте же Ливия,
   дочерь Эпафова, Нилова внучка,
   сынов самых первых дала Посейдону, Гермесу младому:
   Бела-Рамсеса, Агнон-Агенора.
   Бел правил в Египте,
   Агнон в Финикии.
   Краса Анхиноя, Нилова внучка,
   несла от Бела Сети-Египта,
   Даная, ливийца.
   Кеней, амазонка, сошлась с Посейдоном.
   Их сын Кенеянин
   по воле отцовой -
   долгие годы в стране Мадиамской.
   Сама же погибла в Элладе великой, спасая Тесея.
   Хиона ж Евмолпа, рожденного тайно,
   месяц скрывала, другой да и третий.
   Не в силах таить его доле в подоле,
   тростник собрала,
   смастерила корзинку,
   смолила асфальтом, чёрной смолою,
   вложила младенца, спящего тихо,
   толкнула в пучину.
   - Плыви, дорогой мой!
   Владыка воды Посейдон мореходный
   в волнах Борисфена сына заметил,
   поднял на судно, повёз к эфиопам, селённым двояко.
   Не к тем, что живут у Индии дальней,
   и не туда, где брега у атлантов,
   а в Нила страну, где Верхний Египет, где Нубия жаркая
   и где гойделы, ирландское племя, язык свой учили после скитанья.
   Там юная дочь, Бенте-Сикима,
   жила и владела,
   а мать Амфит-рита, Мерита-амон
   потихоньку седела.
   Открыла дочь ношу,
   узрела младенца.
   Он плачет в корзинке.
   Сжалилось сердце царственной дщери:
   - Зовите служанку,
   пусть вскормит младенца.
   Девица пошла, призвала евреянку.
   Дочь Посейдона той наказала:
   - Младенца возьми и вскорми его мне,
   дам тебе плату.
   Взяла та ребёнка и долго кормила.
   "И вырос младенец,
   и привела его к дочери фараона,
   и был у неё вместо сына,
   и нарекла имя ему: Моисей,
   потому, говорила она,
   что из воды вынула его".
   (Исх, II, 10)
   И запомнили арабы его Мусой,
   а греки - Мусеем-Евмолпом,
   прекрасным певцом.
   Жил юный Мусей в покоях богатых,
   учёных речи слушал мудрейшие,
   науки чтил, что ни есть, древнейшие,
   службы нёс таинств жреческих,
   песни пел складные старой Сидоны,
   сестры морехода, дочери Понта, певицы первейшей.
   Нам Аристотель, царя Александра учитель,
   что в Македонии правил и Персию всю покорил, и Египет,
   молвил когда-то Мусеево с радостью слово:
   "смертным петь - это приятней всего".
   Рядом с Мусеем дочери жили Бенте-Сикимы:
   самая старшая и наименьшая, может Аида.
   Люба была та, что поменьше,
   но не судьба. Повенчан с другой.
   Только однажды взгляд уронил он,
   сердце забилось трепетной птицой
   и позабыл себя в устремленьях,
   но помешали одежды приникнуть к деве желанной.
   Строгий отец, Эндий-правитель, царь эфиопов,
   изгнал молодого с сыном Исмаром или Ирсамом.
   Буквы одни, но по-разному кличут
   в древней Элладе и Ближнем Востоке.
   И оказался в царстве он Нижнем, древнем Египте,
   где брат Фараон.
   Многие здесь поспешали и зрели,
   слушать младого жреца и прекрасные трели.
   Имя Мусея позже носили те из покоев,
   где дом, где экседра,
   где славно гуляли, где пили и ели,
   где собирались мудрее мудрейших,
   ну а Мусей самый первый из них,
   жрец-повелитель, наместник, жених.
   С тех пор до ныне имя его носят музеи мира всего.
   Тайну познавши Египта жрецов
   и услыхав от них слово кривое,
   что говорили простых заблуждая,
   он воспевал вдохновенно и страстно
   первым средь них, но после Гермеса,
   но не младого, а внука Атланта:
   - Боги не в образе диких животных
   или скота, что пасут пастухи.
   - Боги не те, что бессмертными стали,
   раньше людьми проживали средь нас.
   - Бог есть одно, Бог есть единое.
   Он объемлет вокруг
   землю и море, небо и звёзды,
   всё, что мы называем вселенной
   или природой всего самосущего.
   - Кто в уме здравом дерзнёт создать
   Бога лик, схожий с предметом любым
   из окружения что среди нас?
   - Оставте попытку сделать сей лик
   и, отделив освященный участок,
   чтите Всевышнего без искажений.
   - Те, кто имеет вещие сны,
   должны почивать в святилище том же,
   но не лишь ради пользы своей,
   но ради пользы всех остальных.
   - Живущие сдержанно, праведной жизнью
   могут надеяться блага божественного,
   дара, знамения,
   но прочие пусть не ждут ничего...
  
   Эти слова возмущали довольных
   прежним жильём и сокрытым ученьем.
   Ждали лишь повода выгнать ослушника
   и возвратить прежних мыслей спокойствие.
   Случай представился, Мусей разгневался,
   когда страж избивал иноверного.
   Встал на защиту наш жрец новоявленный,
   прочь он прогнал злодея усердного.
   Снова в дороге изгнанной случилося
   мудрому мужу тогда оказаться.
   Брат Фараон не стерпел в нём соперника
   и повелел из страны убираться.
   Шёл наш упрямый в страну Мадиамскую,
   где жил другой брат, Кенеевый отпрыск.
   Тот был свободен от догмов египетских
   и возвещал то, что знал, без сокрытия.
   Вот почему наш певец неуступчивый
   здесь и нашёл своё место спокойное.
   Люди с округи к нему вновь стекались
   истины знаний воспеть собирались.
   Скоро родные ещё раз сроднились,
   зятем Мусей стал у брата старейшего,
   то Рагуил Иофор сын Кенеин.
   Дочерь Сепфора сына родила,
   верно то был Елизар наименьший.
   Всё хорошо, но остались мучения
   тонкой души Хазарсифа изгнаника.
   Стопы свои он направил в Египет,
   чтобы увлечь тех, кто был с ним един,
   с ними же братьев молочных, не кровных.
   Там убедил он разумных немало
   и согласились уйти вместе с ним.
   Тяжким был путь с Аароном, вождём иноверных скитальцев,
   через пески и безводную землю под солнцем пекущим.
   Многие пали, другие терпели лишенья, болели, роптали.
   "И упрекали Марьям и Аарон Моисея
   за жену Ефиопку, которую взял", (Чис, XII, 1) он когда-то.
   Так их пути разошлись и в душе, и в пустыне.
   "И сказал ему Господь:
   вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову...
   Я дам тебе увидеть её глазами твоими,
   но в неё ты не войдёшь" (Втор, XXXIV, 4)
   Взглянул Мусей-Моисей на землю дальнюю лишь только раз
   и оставил братьев молочных своих у границы её.
   "И умер там Моисей, раб Господень,...
   и никто не знает места погребения его
   даже до сего дня". (Втор, XXXIV, 4)
   Первосвященник, а места могилы евреи не знают...
   Верно правы были древние греки:
   не умер Мусей-Моисей в той земле,
   а уплыл вместе с сыном Исмаром-Ирсамом прочь
   на Дунай, в Борея страну.
   Там его видели после Египта, страны Мадиамской.
   Потомок Атланта Тегирий, властитель Фракийский,
   дочь свою отдал в жёны Исмару.
   Сам же Мусей жить рядом с ним стал и вещее петь гражданам местным.
   Снова о боге, вселенной, её совершенье.
   Имя Евмолпа-Прекрасное пенье он там заслужил.
   Люди опять потекли к Моисею за правдой,
   но думы о предках его, о Борее, Иване, смутили.
   Владыка Тегирий почуял беду и соперника рядом с собою.
   Был уличён наш певец и бежал в Элевсин, что Афинский.
   Принят тепло, ведь прослышали там о великом Мусее,
   помнили бабку его, что Оритией звали.
   Родом была из Афин да колена царей величайших.
   Внук её право имел на престол после них.
   Войско пошло на столицу всего государства,
   стал повелителем в нём наш певец и мудрец.
   Рядом другие правители рода того же.
   Старший Данай из Египта да Кадм с Финикии,
   всё Посейдона сыны или Понтовы внуки,
   братья гойделов ирландских, атлантов забытых.
   Войны затихли,
   в поле хлеба поспевали,
   а на лугах мирно овцы паслись повсеместно.
   Люди в покое детишек рожали, растили,
   слушали пенье Евмолпа о самом насущном.
   Но прилетел из Фракии гонец-письмоносец,
   прямо к Мусею печальная весть поступила.
   Молвил Тегирий, что сына Исмара не стало,
   сам он уж стар, а наследников взрослых всё нету.
   Просит Евмолпа вернуться в родную страну он.
   Долго мыслитель судил да рядил об известьи,
   всё же отправился в путь он довольно неблизкий.
   Дорога таких не туда, где легко, беззаботно,
   стопы ведут их всегда к новым судьбы испытаньям.
   Там, где нужнее они,
   где другие отступят в испуге иль лени.
   Долго он шёл, но успел к изголовью больного.
   Обнял Тегирий пришедшего слабой рукою
   и передал ему власть на Борея престоле.
   Вновь зазвучали во Фракии вещие песни Евмолпа,
   и подрастали Исмаровы дети, внуки Мусея.
   Годы прошли, пролетели, сыны уж большие.
   Можно часть ноши на них положить, отдыхая порою,
   но не до отдыха, снова в раздумьях мудрейший.
   Из Элевсина пришёл делегат от народа.
   Жители звали на помощь его вместе с войском фракийским
   против Афин, Эрехтея младого с сыном Кекропсом.
   Быстро в поход наш Евмолп собирался,
   боясь подвести обратившихся с просьбой.
   И устремился с бойцами он в новую битву.
   Грозный соперник для Эрехтея младого явился.
   В страхе любого пути он искал к победе желанной.
   Выхода не было, и в мученьях на страшную жертву решился.
   Младшую дочь, что беспечно летала и пела лугами,
   что всех милее казалась ему, заколол он,
   острым ножом проникая до самого сердца.
   С воплем вознёс Эрехтей бездыханное тело над шлемом
   и повернулся к полкам изумленным.
   Стояли к сраженью...
   Жертва, решимость царя воину каждому стала знаменьем,
   ринулись в бой они скоро и смело, неудержимо.
   Копья вонзались в щиты и кольчуги героев Евмолпа.
   Сам избегал до поры, но не смог увернуться
   в раз он последний от быстрого взмаха меча супостата.
   Охнул и дух испустил, повалившись на землю,
   вечный изгнанник, рождённый в стране Борисфенской у Понта,
   отзывчивый друг элевсинцев, а также фракийцев,
   друг эфиопов, ливийцев, гойделов, Египта народов,
   друг финикийцев, страны Мадиамской, арабов, евреев.
   Всех он любил, и судьба повелела
   с жизнью расстаться в момент исполнения просьбы соседа,
   что очутился опять в затрудненьи великом.
   Здесь он погиб и повержен в Фалере,
   а над могилой начертана надпись такая:
   "Здесь, в фалерской земле, покоится в этой гробнице
   Бренным телом своим отпрыск Евмолпа Мусей".
   Да, он погиб, но для народов не умер.
   Прорицатели были в почете всегда и считались
   власти достойными царской, великой.
   Ведь объявляли при жизни и даже со смертью
   долгие годы, века
   нам указанья богов.
   Были такими Амфиарай и Трофоний,
   Орфей песнопевный;
   бог гетов, которым служил Пифагоров Замолксий.
   И среди них Моисей-Хазарсиф незабвенный,
   что после смерти долго стерёг земляков опасением лиха.
   От него начинался род афинян Евмолпидов,
   первосвященников род Элевсинских мистерий,
   тех, что Деметра, богиня земли плодородной, подвигла
   истину молвить пытливым в их испытаниях жизнью.
   Жил Моисей, и сегодня велик он
   честной наукой, стремленьем к истине правой,
   словом разумным и вещим,
   пеньем красивым.
   Нам ещё долго придётся им восхищяться,
   учиться законам
   тем, что оставил для нас после смерти своей.
   Жизни картина намного богаче была, чем мы думали прежде,
   всем нам урок и задача оставшихся дней.
  
   "И было в тридцатый год,
   в четвертый месяц...
   В пятый день...
   слово Господне к Иезекиилю,
   сыну Вузия,
   священнику в земле Халдейской...
   - Обрати лицо твоё к Гогу в земле Магог,
   князю Роша, Мешеха и Тувала...
   изреки пророчество на Гога и скажи:
   Так говорит Господь Бог:
   вот, Я - на тебя Гог,
   князя Роша, Мешеха и Тувала!
   И поверну тебя,
   и поведу тебя,
   и выведу тебя от краёв севера,
   и приведу тебя на горы Израилевы".
   Но не сбылось пророчество Иезекииля.
   Не пришел Гог с севера и брат его Иаван с войском,
   а являлся отпрыск Ивана, сын Посейдона-Гермеса, Хионы.
   Имя Хазарсиф носил он в Египте древнейшем,
   он же Мусей-Моисей по прозванью - Из Моря Спасённый,
   и по прозванью Евмолпий - Прекрасное Пенье.
   С миром являлся, отцом всех народов достойных.
  
   "...не только философы, но и весь род людей берет начало от эллинов. В самом деле, достаточно припомнить, что именно среди афинян родился Мусей... Мусей... первый, по преданию, учил о происхождении богов и первый построил шар; он учил, что всё на свете рождается из Единого и разрешается в Едином... Вот таким образом началась у эллинов философия..."
   Диоген Лаэртский
  
  

Ещё одна пентаграмма

  
   Города, как и люди, живут своей собственной жизнью. Они рождаются, растут, умирают, но, в отличии от людей, иногда вновь оживают.
   Я приехал в мой город в самом конце сороковых. Горбатые булыжные мостовые. На тротуарах кучи битого кирпича и черепицы. Вдоль улиц остовы домов с пустыми глазницами окон и дверей. Их сохранившиеся стены бывало покачивались и обрушивались на головы трамваев и случайных прохожих. Прежний Город исчезал навсегда.
   Прошло полвека. На месте ужасных руин, как Феникс из пепла, вырос новый Город, один из красивейших в Прибалтике. Много зелени, отремонтированы старые дома, появились новые, более высокие. Глаже, прямее и шире стали улицы. По ним в XXI век несутся мощные авто.
   Самый знаменитый житель нового Города - Алексей Леонов. Он первым в современном мире вышел в открытый космос. Кроме него ещё трое моих земляков стали космонавтами. Виктор Пацаев погиб при возвращении на землю, Юрий Романенко трижды успешно взлетал и приземлялся, Александр Викторенко побывал в космосе вместе с немцем Клаусом-Дитрихом Фладе.
   Канувшему в лето старому немецкому городу сегодня исполнилось бы 275. Наиболее именитым его гражданином являлся Иммануил Кант, душа и тело которого принадлежали философии. Удивительно, но они были ровестниками: Кант и Город. Уверен, если бы последний носил имя знаменитого философа, то Город ждала бы совсем иная судьба: не трагичная, а преуспевающая.
   Три века назад единого города ещё не было. Отдельно существовало несколько поселений. Самому старому из них - Альтштадту - сегодня исполнилось бы 730. В эпоху Возрождения, благодаря герцогу Альбрехту, рядом с ним появился первый университет. Его начальные шаги поддерживал Мартин Лютер - отец Реформации. Одним из первых преподавателей стал Абрахам Кульвец, ученик Эразма Роттердамского.
   Альтштадт являлся преемником ещё более древнего поселения Твангсте. Сегодня ему исполнилось бы 1450. Оно возникло возле того места, где когда-то утонула Прегола, красавица жена местного прусского вождя. Её имя до сих пор носит река, несущая свои воды через Город. Семь с половиной веков, вплоть до прихода крестоносцев, здесь жили и правили потомки короля Видевута. Последним из них был Гланде Камбила, прадед Петра Первого и других Романовых. Поэтому Твангсте - это древняя родина Российских императоров.
   Самое первое поселение на территории Города возникло ещё раньше. Не было Рима и даже Трои, а Самбор уже стоял. Так звали его основателя. Скоро ему исполнится 4200 лет. Необычный юбилей. В том поселении жили легендарные данавы. Их братья остались на Днепре и в Поволжье. На всю Европу они славились своими красивыми изделиями из камня. Ныне название древнего городища сохранила лишь Самбия - земля к северо-западу от Города.
   Сколько же лет моему Городу и как мне его называть?
  
  

Поэзия астрономии

  
   "А что может быть прекраснее небесного свода, содержащего всё прекрасное!"
  
   Николай Коперник
  
   Действительно, звёздное небо... Смотреть в него можно бесконечно долго и, думая о вечном, получать беспрерывное наслаждение, особенно там, высоко над землёй, куда поднимались вершины египетских пирамид и зиккуратов Вавилона, куда взлетали мудрый Гермес и властительный Фаэтон, люди-птицы из Гипербореи и божественный Аполлон. За миг такого же наслаждения поплатился своей жизнью даже благополучный король Британии Бладуд, отец Лира, взобравшийся с самодельными крыльями на купол самого высокого храма задолго до основания Рима. Почему? Зачем? Вот тоже загадка мироздания. А может не зря многие философы за необычайное совершенство называли небо видимым богом. И если мы наслаждаемся звёздным небом, то может быть только потому, что очарованы самим Всевышним. Даже Моисей с волнением утверждал: бог - это Вселенная, раскинутая перед нашим взором звёздной ночью. Её тайные коловращения над головами отрывают нас от мелкого, убогого и устремляют к великому, совершенному...
   Древние не отделяли себя от неба. Своим первопредком они считали сошедшего с небес, а себя - его детьми. Тысячелетия они посвящали тому, чтобы следить за ликом неба, за движениями звёзд и планет. В их петлях они угадывали волю Всевышнего, а в их тишине - красноречивое многословие.
   Представьте только: две тысячи лет тому назад; пожар в центре Рима; Нерон обезумел; а Публий Палемон и Проспер Цезарин сотоварищи в испуге бегут от него, огибая пол-Европы морем, к берегам далёкого янтарного края. С ними сотни людей, но отдельно упомянут лишь один - астроном. Значит и они тоже думали о самом прекрасном, и даже тогда, когда вроде бы и думать об этом было нельзя. Такова сила притяжения неба у древних, преобладающая над страхом смерти!
   Его звали Судином. Вместе с Проспером и галлами он впервые ступил на землю незнакомой ему древней Самбии. Многоголосый Вавилон его предков халдеев, потомственных математиков и астрономов из рода Судинов, как и Рим, остался далеко-далеко позади, за тысячи морских миль. Впереди же пологий песчаный берег Балтики и рядом с ним ровное поле, которое позже назовут Партегала, то есть Портом Галлов. В руках Судина самое ценное: древние книги предков с листами, исписанными веками наблюдений за звёздами и математических расчётов. Много веков...
   Публий отправится дальше, в устье Немана, вдоль берегов которого его потомки построят Арёгалу, Каунас, некоторые достигнут Даугавы и будущей Риги, а Проспер вместе со своими людьми останется здесь, на берегу залива, защищенного от моря узкой косой. Его имя получит вся Пруссия, в том числе и Восточная, а имя Судина - лишь её маленькая часть, Судовия, ставшая новой родиной его потомков и потомков Проспера. Их ожидали здесь новые наблюдения за петлями неба и мира. Так в Прибалтике появилась ещё одна Халдея, объединившая бывших жителей Вавилона и Рима.
   Прошли годы, века. Много веков... За это время погибли Шутр, Стегут и Борут, убиты знаменитый гадатель и волхв Скомонд, властьимущий Скумо, за Неман бежал Скалмант, отец могучего Гедимина. Казалось ничего не должно сохраниться от бывшей Малой Халдеи. Всё давно сожжено и вытоптано рыцарями в латах, но старый Лукаш из семьи Ваченроде, епископ Вармии, маленького церковного княжества на границе Судовии, тайно хранил в каменных казематах старого замка Лидзбарка самое ценное, что досталось ему после пожарищ от потомков Судина и Проспера: "Прусские таблицы" - опалённые ветхие книги, исписанные древними математиками Малой Халдеи на протяжении нескольких веков.
   Многие вечера Лукаш тайно уединялся в полутёмном зале и долго разбирался в истлевших строчках, пытаясь проникнуть в магию их чисел и постичь законы движения божественной Вселенной. Потом на помощь к нему пришёл и его племянник, приехавший недавно из Рима. Он знал право, медицину и даже читал в Италии лекции по математике. С его помощью Лукаш и начал шаг за шагом постигать гармонические петли планет и звёзд. Ведь астрономия - это завершение математики.
   После нескольких лет совместных трудов старый епископ умер, но племянник продолжил начатое им дело, переписывая вечерами длинные вереницы цифр. Результатом долгих бессонных ночей стала его первая книга о вращении Земли, Луны и планет, получившая название "Малый комментарий" и вышедшая через три года после смерти Лукаша. Затем был написан и главный труд: "О вращении небесных сфер". Её первый оттиск появился в далёком 1543, когда уже сам племянник находился на смертном одре, и можно было не опасаться последствий её ошеломляющего выхода в свет.
   Имя его дяди Лукаша давно стёрлось из памяти народов Прибалтики, а имя племянника помнят до сих пор. То был Коперник, поэт астрономии. Он, памятуя об известном ему роде потомственных математиков и астрономов, уверенно писал: "Мы... должны идти по стопам древних математиков и держаться оставленных ими как бы по завещанию наблюдений". "...течение светил и вращение звёзд может быть определено точным числом и приведено в совершенную ясность только по прошествии времени и после многих произведённых ранее наблюдений, которыми, если можно так выразиться, это дело из рук в руки передается потомству".
   И снова прошли годы, века. История земли и людей закрутила новые петли в тугой узел вроде бы неразрешимых проблем. Книга о сферах запрещена Ватиканом, куда-то бесследно исчезли древние рукописи халдеев и даже воспоминания о них. Казалось, всё кануло в лету, но, как это ни странно, эстафету Судина, Лукаша Ваченроде и Николая Коперника на той же самой земле принял новый галл из рода шотландских Кантов, пришедший вслед за более древними галлами, опять же заворожённый звёздным небом над своей головой и опять же тайно от церкви написавший "Всеобщую естественную историю и теорию неба", пытаясь подтвердить бытие премудрого создателя описанием красоты и совершенства мироздания...
   Потом не стало и его. Он тоже канул в вечность. За прошедшие столетия мир не один раз замирал над прахом Канта в ужасе от содеянного на земле. Но усилия Судина и его последователей не могли пройти бесследно, даже если вся земля Восточной Пруссии была бы много раз опалена пожаром и проутюжена тысячами многотонных стальных монстров. Жизнь под звёздным небом всё равно будет неотвратимо приносить свои новые и новые плоды, выросшие из семени, посаженного древними.
   Когда-то Коперник мечтал: "Так неужели при помощи этих средств мы не будем как бы на некоей колеснице приведены к созерцанию высшего блага?" Эту заветную мечту осуществили его преемники, астронавты ХХ века, выросшие на той же земле Малой Халдеи и совершившие свои полёты над ней на космической колеснице. Среди них Алексей Леонов, Виктор Пацаев, Юрий Романенко, Александр Викторенко. Вслед за потомками и преемниками Судина они все вместе совершили новый виток на земле и добавили к нему множество необычных витков вокруг неё, даже не догадываясь о многих своих предшественниках по духу.
   Хотим мы того или не хотим, но выходит, что, если б не было Судина и его предков из рода халдеев-математиков и астрономов, то не было бы книг Коперника, и Канта и даже полётов астронавтов ХХ века. Таким невероятным получился многовековой путь познания человеком гармонии небесного свода и постижения его тайн, проложеный потомственными наблюдателями этого свода из солнечного Вавилона и пасмурной Балтики на протяжении тысячелетий. Это ещё раз доказывает нам, что для того, чтобы создать что-нибудь стоящее в этой жизни, а тем более, сделать новый шаг к познанию Всевышнего, нужно каждый раз потратить очень много усилий для того, чтобы каким-то непостижимым образом найти и воссоединить вместе отдельные звенья разорванной временем цепи мировой генетической спирали, связывающей между собой не только планеты и звёзды, но и каждого человека, различные поколения людей, их умы и сердца, их мечты и дела.
   Какой же новый шаг в своём непростом творчестве сделают нынешние преемники Проспера и Судина?
  
  

Дороги скитаний

  
   Если отправиться из страны Проспера и Судина через наше прохладное море, то через несколько часов можно пристать к берегу соседней Швеции, древней страны варягов или Свериге. Более двух тысяч лет тому назад именно сюда, на этот же берег ступил легендарный Вотан, вождь асов и союзник погибшего Митридата Евпатора, спасаясь от грозного Помпея, посланного Римом для усмирения Белой Сирии и дальней Армении. Вместе с ним бежали и ваны, бывшие жители страны урартов, подданные Руса Последнего, молящиеся великому Халдею.
   После кончины Вотана правителем шведов стал старый жрец Ньорд, лучший из ванов. "В его дни царил мир, и был урожай во всём, и шведы стали верить, что Ньорд дарует людям урожайные годы и богатство".
   Потом правил Фрейр, сын Ньорда. "При нём были такие же урожайные годы, как и при его отце, и его также любили... При Фрейре начался мир Фроди. Тогда были урожайные годы во всех странах. Шведы приписывали их Фрейру. Его почитали больше, чем других богов, потому что при нём народ стал богаче, чем был раньше, благодаря миру и урожайным годам".
   Потомки Фрейра много веков правили шведами. Среди них был и новгородец Стенкиль, одно время служивший князю Ярославу, а потом вновь, как и его предки, призванный на Шведский престол. Современником Стенкиля являлся Харальд Второй, последний король Англии из саксов, сын Гюды Спракалегг из рода Ньорда. Спасая свою страну во время вторжения рыцарей Нормандии, Харальд погиб в октябре 1066 в битве при Гастингсе. Так получилось, что в том же году умер и Стенкиль. Несколько ранее их почил и Ярослав Мудрый, преемник Вещего Олега, ещё одного потомка Ньорда. Много их было на севере Европы от Ладоги до Англии. Вскоре дочь английского Харальда стала женой внука Ярослава, а внучка Стенкиля - женой его правнука. Так потомки ванов породнились ещё раз.
   Племя самих ванов жило на севере Швеции и имело своих собственных королей. Язык их не был похож на язык шведов и других германских племён. Маленькую страну ванов фины называли Рослагеном. Её мореходы много раз переправлялись через залив в Страну Финнов и строили там свои крепости-города. То были варяги-русь. У Ладоги и Ильменя их ждала встреча с потомками Славена, кровными братьями, совершившими, в отличии от русов, длинный путь морями из Европы в Поднебесную, а оттуда обратно по тропе Бояна. Старый грек Нестор, преемник Бояна, в своих летописях и тех, и других называл нордцами - потомками Ньорда: "нарицаемии норцы, яже суть словяне, жили близ Сирии и в Пафлагонии", а также сказывал: "А словенский язык и русский едино есть". Вот и Рюрик, потомок Вотана, пришёл на зов новгородцев не вдруг, а с Олегом и русью.
   Самый первый рус Иван пришёл в Новую Русь из Швеции, родины ванов. Князь Олег посылал его с послами в Царьград для заключения нового мирного договора, где "мир был учинен Ивановым написанием на дву хартиях... Месяца сентября второе неделю 15, в лето создания мира 6420", то есть в 912 году. После него и пошли потом на Руси другие Иваны, в том числе и непутёвые.
   Асы и ваны Швеции знали много разных историй о своей прошлой жизни и жизни своих предков: о потопе в жаркой стране Муспель, о Бергельмире и его ковчеге, о Вальгалле, обители павших.
   Если отправиться из Скандинавии и Швеции-Свериге в противоположную сторону, то, если захотеть, когда-нибудь можно добраться и до долин дальней Индии, а там помнят героя Сканда, остров Шветадвипу, рай Сваргу, а также Амаравати, обитель павших. По преданиям, она затерялась где-то в тёмной, заполненной облаками, туманами и водой Антарикше. Там реки замерзают зимой.
   Если отправиться из Швеции на юг, к грекам, то можно вспомнить о том, что страну умерших они называли иначе, но в ней самым дальним местом, объятым мраком и удалённым от поверхности земли на такое же расстояние, как земля от неба, считали Тартар, обитель павших.
   Ещё южнее, в многоликом Египте, как и везде, люди тоже умирали и даже фараоны, но их вечные покои располагались в городе мёртвых - Ростау.
   Герой индийских преданий Сканда и его земля в Скандинавии, остров индийских преданий Шветадвипа и соседняя Швеция; страна варягов Свериге и рай Индры Сварга; обитель павших шведов Вальгалла и река Волга; мрачный Тартар греков и Татария в Поволжье; Амаравати индов и соседняя с Татарией республика Мари Эл; Ростау, город мёртвых фараонов в Египте, и город Ростов Великий в том же Поволжье - кто связал их многострадальными дорогами скитаний?
  
  

Необычная встреча

  
   Моя жизнь давно уже пересекла экватор и начала свой бег к завершению. За прошедшие годы мне посчастливилось побывать во многих уголках необъятной России, посетить разные страны на разных континентах и даже совершить кругосветное путешествие, но лишь однажды довелось ступить на землю легендарной Эллады. Волею случая это был морской порт Салоники. Ранее он носил название Салунь, а в самые древние времена - Фессалоника. Так звали жену одного из царей Македонии, непосредственного преемника знаменитого Александра.
   Я несколько дней ходил по улицам этого очень старого и многоголосого города, но ни разу не направился в сторону Храма. Тогда мне ещё ничего не было известно ни о нём, ни об эпархе, который его построил. Прошло тридцать лет, большая часть активной творческой жизни, прежде, чем, наконец, встретились: я, Храм и эпарх, но встреча эта была весьма необычной, хотя и заочной.
   Уже шестнадцать веков храм в Салониках носит имя святого Димитрия, того самого, который ещё в начале IV века служил префектом этого города, а потом был казнен гонцами из Рима за свою верность заветам Христа. На Руси этого святого издревле считали покровителем славян, хотя жил он не на Руси, а далеко от неё в Византии. Некоторые славяне, пришедшие на север этой страны из-за Дуная, поселились рядом с Салунью и назвали свою землю Славенией. Позднее Славения и Салунь объединились, поэтому славяне получили возможность свободно приходить в храм святого Димитрия. Для них это был самый первый православный храм, который они видели своими глазами, к стенам которого они могли притрагиваться своими руками. Он невольно превратился в их главное святилище. Сведения об этом Храме и житии святого Димитрия со временем донеслись до всех окраин славянского мира, простиравшегося тогда от Салуни далеко на север вплоть до Ладоги, на запад - до Лабы-Эльбы и на восток - до Волги. Поэтому неудивительно, что Храм и святой Димитрий навсегда вошли в религиозную жизнь этого нового в Европе мира.
   Мало, кто помнит его имя, но главным виновником знаменательного события, произошедшего в славянском обществе, невольно стал тот, кто был вдохновителем создания и организатором строительства Храма в Салуни. Звали его Леонтием, и относился он к роду Папиев. На свет этот человек появился примерно на сто лет позже святого Димитрия, а умер - за пятьдесят лет до прихода славян к границам Византии. В зрелом возрасте Леонтий стал эпархом Салуни, а затем - префектом всего Иллирика. В состав этой провинции Византии входили тогда и Македония, и Греция.
   Кто был непосредственным предком Леонтия, точно сказать нельзя, но первым Папием в Салуни и всей Византии стал Гай Поппей Сабин, римлянин, современник императоров Августа и Тиберия. Хотя он не отличался знатностью происхождения и был родом из племени сабинов - второго по значению в Риме, но, как говорил сам Корнелий Тацит, благодаря близости к принцепсам, безукоризненному исполнению возложенных на него поручений и умению не возвышаться над ними, добился консульства и на протяжении двадцати четырех лет стоял во главе таких важнейших провинций Рима, как Мезия, Ахайя и Македония. В консульство Лентула Гетулика и Гая Кальвизия сенат определил наградить полководца Поппея Сабина триумфальными отличиями за подавление восстания фракийских племен. Дочь Поппея стала женой Публия Сципиона, наместника Рима в Африке, а внучка - женой императора Нерона. Леонтий был достойным преемником спокойного и терпеливого Гая Поппея Сабина и, несмотря на неспокойные времена, сумел успешно завершить строительство Храма святого Димитрия.
   Леонтий не был первым строителем храмов в роду Поппеев. Среди его древнейших предков упоминался ещё один Гай Поппей, который за шесть веков до Леонтия занимался строительством в Риме храма Согласия. Этот храм тоже имел особое значение для окружающих его людей, для всего многонационального европейского государства, простиравшегося тогда от Испании до Македонии.
   Наиболее древним из упоминаемых в преданиях строителей в роду Поппеев, наверное, был Эпей-строитель, участник Троянской войны и победитель кулачных боев. Именно ему, по предложению знаменитого Одиссея, было поручено изготовить всем известного Троянского коня. Этот конь и решил исход той долголетней войны в пользу спартанцев и их союзников. А в Спарте, по преданиям, и жили предки сабинов.
   Как же всё-таки произошла моя встреча с Храмом и с эпархом из Салуни? Что было в ней удивительного?
   Мы встретились все вместе совсем в другом городе. Не в Салониках и даже не в Греции, а далеко от неё - в столице России. Однажды я с недоверием листал непонятные таблицы с голыми цифрами, якобы составленные древними мудрецами. Кроме цифр в них не было ничего. По ним выходило, что ранее, много веков назад, я уже прожил свою жизнь, а в ХХ веке родился вторично. По ним также выходило, что в прошлой жизни я появился на свет в Византии, причем через сто лет после святого Димитрия, и занимался строительством зданий и храмов.
   К этим выводам таблиц можно отнестись по-разному. Первая моя реакция была естественной, то есть скептической. Но потом вспомнилось, что и в ХХ веке мне почему-то пришлось стать строителем, как таблицы и предрекали. Впервые о своём желании быть им я заявил ещё в школе на уроке литературы, когда мне было лишь девять лет. Откуда возникло это желание, неизвестно. Как мне думалось до сих пор, по той простой причине, что первые годы моей жизни прошли среди многочисленных развалин Второй Мировой, и мне подсознательно хотелось их все восстановить. Из моих ближайших предков никто и никогда не был профессиональным строителем, поэтому не было и семейной традиции. По окончании школы в возрасте четырнадцати лет я самостоятельно поступил в строительный техникум. Когда меня спрашивали о том, почему я это сделал, то отвечал просто:
   - Мне нравится профессия строителя!
   Потом были институт, научная работа, сложная техническая система строительства объектов на морском побережье и шельфе, должность генерального конструктора...
   Я решил проверить правильность выводов таблиц на своём брате. Тот, в отличие от меня, профессиональный музыкант, получил специальное образование, сочиняет стихи, музыку, поёт, играет на различных инструментах. И что же? Таблицы подтвердили, что и в прошлой жизни брат тоже был развлекателем, музыкантом. Выходит, что в отношении профессий выводы таблиц могут соответствовать истине?! Всё дело лишь в звёздах, в их расположении над головой в момент рождения?! А если вселенная, это лик Всевышнего, то - в повороте его лика к новорожденному?!
   Затем я решил проверить правильность тех же таблиц в определении места рождения. Для этого пришлось подвергнуть проверке супругу и внука. Согласно таблиц, выходило, что супруга в прошлой жизни якобы родилась на севере Китая. Вроде бы этого никак не могло быть, но тут я вспомнил о том, что её предки по отцовской линии, действительно, жили на Амуре, то есть на границе с Северным Китаем. Получается, что таблицы и тут говорили правду. Потом я вспомнил о том, что мой старший внук родился на Дальнем Востоке, но таблицы показывали, что и в прошлой жизни он родился там же. Значит и в отношении места рождения выводы таблиц также могут соответствовать истине?! Непостижимо!
   Подсчеты и рассуждения позволяли сделать вывод о том, что в таблицах что-то есть, но что именно и в какой их части? Мысль об этом занимала меня некоторое время. Мне даже удалось расшифровать некоторые их закономерности, но лишь самые начальные. Потом я стал разбирать свои черновики, посвященные тем предшественникам, которые жили в Византии и могли быть моими предками. Среди них оказался лишь один, чей год рождения совпадал с годом моего рождения в прошлой жизни. Возможно, это просто случайность, но это был Леонтий, эпарх Салуни. С другой стороны, он был единственным среди всех моих вероятных предшественников, кто занимался строительством, в том числе храма. Возможно, это тоже случайность, но две случайности подряд... Неужели Леонтий - это я в прошлом? Однако мне не хотелось спешить с выводами. Прежде всего, я подумал о том, что Леонтий - это, наверное, один из моих прямых предков по отцовской линии, таких ведь много было до меня. И никак он не может быть моим вторым или, вернее, первым Я. Но самое удивительное в моём знакомстве с Леонтием было ещё впереди.
   Однажды я опять ездил в столицу, и мне удалось зайти в одну из главных библиотек страны, заказать в ней книги по истории Византии. Их было много. Я листал одну за одной, переписывал интересующие меня факты. Вдруг на одной из страниц неожиданно для себя увидел фотографию. Это была копия мозаики, выполненной в храме святого Димитрия и расположенной на южном столбе при входе в алтарь. На ней древний мастер изобразил троих мужчин. Один из них, судя по надписи под фотографией, - святой Димитрий, другой - епископ Иоанн, а третий... Да, это был тот самый Леонтий, эпарх! Мозаика сохранила для потомков их лики. Но кто из них кто?
   Я смотрел на них, изучая фигуры и черты лица. И лишь один из них притягивал меня к себе. Может это и был Леонтий? Однако, убедиться в правильности вывода было нельзя, так как описания к снимку не было. В то же время, мой избранник имел похожие черты. Такие же низкий лоб, морщины на нём, залысины на голове, а ведь это была не фотография, а мозаика, которая не может достаточно точно воспроизвести изображение. В противном случае, вероятно, удалось бы найти больше сходства.
   Тем не менее, выражение серьёзных глаз Леонтия было видно хорошо. Они - это очень сложный мир. Прежде всего, его глаза выражали и сдержанность, и решимость одновременно. В них не было такого сострадания, как, например, у соседнего епископа Иоанна, или такой чистоты, как, например, у святого Димитрия, но не было даже и тени жестокосердия, чванливости, высокомерия и пренебрежения. Главное, в них можно было увидеть стремление к истине, какой бы она ни была, даже суровой и беспощадной. Мне тоже не раз приходилось слышать обвинения в свой адрес о суровости или даже жестокости некоторых моих мыслей и слов, но каждый раз то была не суровость или жестокость по отношению к собеседнику или к самому себе, а правда жизни. Жестокость человека и жестокость жизни - это разные вещи. Говоря неприятную истину, мне всегда хотелось заставить собеседника или себя самого посмотреть правде в глаза и собраться силами для принятия мужественного решения. Ведь это самый короткий путь к успеху в жизни, даже если он ведёт прямо на эшафот, как однажды привёл к нему святого Димитрия.
   Я продолжал смотреть в глаза своего избранника и отметил для себя, что этот человек - реалист. Он готов к разным испытаниям, и в его силах преодолеть их, не ожидая поблажек. Именно такой человек может добиться своей цели, именно он мог довести строительство Храма до завершения. Во всех этих перечисленных качествах он очень близок мне, понятен и является моим единомышленником. В правой руке он держит чертежи, а в левой - металлический жезл, знак государственной власти. В правой - цель, в левой - средство.
   Как оказалось, чувства не обманули меня, это действительно было изображение Леонтия. Так неужели Леонтий - это я, а я - это Леонтий?
   Если Леонтий - это я в прошлом, то почему до сих пор я ничего не помнил о нём? Если я - это Леонтий в будущем, то почему до сих пор сам Леонтий ничем не напоминал мне о себе, о своём прошлом? В том числе, о Храме, Салуни, Византии? Но тут я подумал о том, что неправ. Ведь каким-то образом он всё же давал мне знать о себе, как о строителе, когда я был ещё ребёнком, затем когда был подростком и взрослым мужем. В моих многочисленных путешествиях дух Леонтия хотя и однажды, но всё же привёл меня именно в Салоники, где когда-то он жил. И даже в моём литературном творчестве с трудом, но он вынудил таки меня неосознанно описать в своей самой первой книге путь к некоему Храму предков, а в многолетних поисках найти и самого Леонтия. Значит незримая связь между нами всё-таки существовала всегда? Всё дело лишь в том, насколько чувствительны мы к тому неосязаемому миру предков, созданному ими в ноосфере, окружающей нас и нашу Землю?
   Как же теперь относиться мне к самому себе: как к себе или как к Леонтию? Я - это я или Леонтий? Я один или нас двое? Нас двое или ещё больше? Что же в действительности представляет из себя моя жизнь, жизнь окружающих меня людей? Как увидеть её настоящее лицо? Может следует заняться разгадкой тайны попавших мне в руки таблиц? А может ответ надо искать в биографиях наших далёких предков? Ведь познакомившись с ними заочно, мы сможем понять их дела, чаяния, стремления. И если их души сегодня витают вокруг нас и возможно тонкое общение с ними, то знание истории, наверное, сможет помочь нам образовать вместе с ними некую гармоничную целостность и добиться преемственности наших совместных деяний. Не в этом ли смысл нашей жизни? Если это так, то не поступить ли нам ещё проще: хотя бы иногда попытаться прислушаться к их голосам, звучащих в нас самих среди сегодняшнего шума дневной суеты?
  
  

ШОТЛАНДСКАЯ СТРАНИЦА

   Шотландия - страна небольшая. Расположена она на самом севере Великобритании. Мы, калининградцы, знаем о ней совсем мало. И это понятно, ведь она находится от нас за двумя морями в противоположной части Западной Европы. Другое дело - Литва, Польша или Германия. Это наши соседи. Сюда мы ездим гораздо чаще. Дорога, как говорится, давно проторена. Однако пора открыть в нашем городе и шотландскую страницу.
   - Почему? - спросите вы. - Ведь Шотландия так далеко от нас?
   Прежде всего, хотя бы потому, что наш триединый город был рождён в один год с великим Кантом, то есть в 1724 году. А самого себя Кант, самый именитый житель нашего города, всегда считал внуком шотландца. Поэтому шотландская страница вполне заслуживает того, чтобы её когда-нибудь открыли. Вот и поэт Осип Мандельштам, наверное, не зря ещё в 1914 году писал:
   Я не слыхал рассказов Оссиана,
   Не пробовал старинного вина -
   Зачем же мне мерещится поляна,
   Шотландии кровавая луна?
   И перекличка ворона и арфы
   Мне чудится в зловещей тишине,
   И ветром развеваемые шарфы
   Дружинников мелькают при луне!
   Я получил блаженное наследство -
   Чужих певцов блуждающие сны:
   Своё родство и скучное соседство
   Мы презирать заведомо вольны.
   И не одно сокровище, быть может,
   Минуя внуков, к правнукам уйдёт,
   И снова скальд чужую песню сложит
   И как свою её произнесёт.
   О чём свидетельствуют эти строки? Что скрывается за ними? Какие незримые нити связывают наш край с Шотландией и меня, давнишнего калининградца, с далёким шотландским скальдом? Послушайте удивительную историю и задумайтесь о былом. Может быть, эта история откроет глаза и вам, и вы сможете хотя бы некоторую часть былого превратить в сегодняшнее, в настоящее?
   Во времена Иммануила Канта "вторыми Афинами" Европы называли не Кёнигсберг, а Эдинбург, самый большой город Шотландии. В стенах его университета - наиболее крупного по тогдашним меркам в Великобритании - собирались молодые люди из самых разных уголков Европы. Вот и Екатерина Дашкова, будущий президент Российской академии наук, своего сына для обучения привезла именно сюда. Ведущими профессорами Эдинбургского университета были тогда историк В.Робертсон, философ А.Фергюссон, химик Д.Блэк, филолог Х.Блэр и, наконец, экономист Адам Смит, автор только что появившейся и ставшей широко известной книги "Исследование о природе и причинах богатства народов".
   Помните, Евгений Онегин у А.С.Пушкина:
   Зато читал Адама Смита
   И был глубокий эконом,
   То есть умел судить о том,
   Как государство богатеет ,
   И чем живёт, и почему
   Не нужно золота ему,
   Когда простой продукт имеет.
   Не кровавая луна Шотландии, а её люди притягивали к себе тогда всю Европу. В это же самое время в Эдинбурге жил некто Джон Пинкертон. Сегодня он известен миру как археолог, историк, географ, нумизмат, антиквар и писатель. О нём и пойдёт речь.
   Вначале несколько слов следует сказать о происхождении рода Пинкертон. Основателем рода был некий барон по имени Роберт. Он жил во Франции на севере Нормандии в Понт-Шардоне и служил у герцога Вильяма Завоевателя. В 1066 году Роберт вместе с герцогом вторгся на территорию Англии и помог ему захватить королевский престол. С тех пор потомки Роберта стали жить в различных районах Великобритании, в том числе и в Шотландии. Название же маленького французского порта сохранилось в их фамилии, но только на английский лад - Пинкертон. Единый девиз всех потомков Роберта: Post nubila sol - После облачности солнце. Верно: после облачности Нормандии засияло над ними солнце Великой Британии.
   Что касается юного Джона, то сперва он в родном Эдинбурге закончил местную начальную школу, потом отправился в соседний Ламарк, где учился в грамматической школе. Вернувшись обратно после её окончания, Джон хотел продолжить обучение уже в знаменитом университете, но, к сожалению, отец ему не разрешил, поэтому Джону пришлось учиться частным образом. Вначале он занимался у мистера Томсона, брата автора книги "Времена года", затем пять лет обучался у писателя В.Айтона. С его помощью Джону удалось опубликовать свою первую книгу "Элегия о замке Крагмиллар", которую он посвятил Якову Битти, шотландскому поэту и эссеисту, предвестнику романтизма, профессору нравственной философии. Произошло это в 1776 году. Как раз в том же году Екатерина Дашкова приехала в Эдинбург. Может быть, ей и доводилось брать в руки элегию Джона. Через три года Павел, сын Е.Дашковой, окончил Эдинбургский университет и стал магистром искусств. На этом их пребывание в Шотландии завершилось, и они отправились в Россию. На следующий год закончил своё обучение и Джон, но только не в стенах университета, а у писателя В.Айтона.
   Случилось так, что в тот же год умер отец Джона, и ему какое-то время нужно было продолжать дело отца в частной юридической компании. Однако уже через год судьба Джона круто изменилась. Он покинул Шотландию и переехал в Лондон. Там он стал заниматься только своим любимым делом - историей и литературой, принялся изучать древние рукописи. Вскоре вышли его "Рифмы" - сборник разных стихов с диссертациями "Об устной традиции поэзии", "О трагической балладе". Известность Джона Пинкертона, эсквайра, росла. Тогда же ему был присвоен и фамильный герб. В 1782 году Джон издал памфлет "Две оды-дифирамбы об энтузиазме и шутнике" и "Рассказы в виршах". Ещё через год были изданы его "Избранные шотландские баллады" в двух томах. После этого Джон выпустил вторую часть книги "Смелый Канул".
   В 1784-1785 годы в творчестве Джона начинается новый период. Он выступает под псевдонимом Роберта Херона, так звали его деда по материнской линии, и работает над двухтомником "Эссе о медалях" и "Литературными письмами". Эти письма замечательны категорическим пренебрежением к греческим и римским авторам и рекомендацией новой системы орфографии. В них же Джон нелестно отзывался о некоторых важных персонах, поэтому против него начали выступать различные влиятельные лица. Однако Джон не сдавался и упорно продолжал свою литературную деятельность. Он вновь вернулся к изучению поэзии скальдов и написал ещё одну книгу под названием "Древние шотландские поэмы".
   В 1787 году у Джона появился новый псевдоним: магистр искусств Х.Беннет. Под этим именем он издал очень интересную книгу "Сокровища остроумия" и "Диссертацию о происхождении и развитии скифов, или готов", наиболее важную свою историческую работу, посвящённую древнейшей истории Восточной Европы.
   Через два года Джон издал "Жизнь святых шотландцев", потом "Введение в историю Шотландии до царствования Малкольма III". В 1790 году написал ещё одну книгу, посвящённую медалям: "Брук и история медалей Англии до революции", а потом вновь вернулся к скальдам и закончил работу над книгой "Шотландские поэмы из редких изданий".
   В 1793 году в тридцатипятилетнем возрасте Джон женился. Его супругой стала мадам Бёрис из Одихама в Гэмпшире. Всю свою жизнь она посвятила детям, которых у них с Джоном было пятеро: четверо сыновей и одна дочка.
   После женитьбы Джон продолжал заниматься историей и написал двухтомную "Историю Шотландии от вступления Дома Стюартов до Марии" и "Галерею знаменитых персон Шотландии". В тот же период он выпустил серию биографических скетчей (пьес), а также "Иконографию Шотландии". В 1802-1807 годы Джон увлёкся географией. Результатом его увлечения стал трёхтомник "Современная география, изложенная по новому плану".
   Так бы и продолжалась плодотворная творческая деятельность Джона в Лондоне, однако преследования со стороны различных влиятельных лиц не утихали, и поэтому Джону в конце концов пришлось оставить семью и покинуть Англию. Правда, уехал он недалеко - в Париж, столицу наполеоновской Франции. Этому периоду жизни Джон посвяттил "Воспоминаниям о Париже". Потом Джон увлёкся минералами и издал свою "Петрологию, или трактат о камнях".
   После этой книги он опять занялся географией и через три года выпустил "Общий сборник вояжей и путешествий", а в 1819 году - "Новый современный атлас". Таким оказался творческий путь Джона Пинкертона. Современники отмечали, что Джон был эксцентричным, но очень трудолюбивым писателем, а его "литературный талант, хотя в некоторых случаях и плохо управляемый, был соизмерим с предприятиями необыкновенного ранга".
   Скончался Джон в возрасте шестидесяти восьми лет в Париже. Мы говорим - Париж, а французы пишут - Парис. Случилось это 10 марта 1826 года, поэтому во всех энциклопедических словарях о смерти Джона Пинкертона печатают: Парис, 10 марта...
   Кстати, до сих пор точно неизвестно почему столица Франции носит такое название. Имя Парис, то есть Борец (по-нашему - Борис), с рождения носил сын троянского царя Подарка (Приама), похититель прекраснокудрой Елены. Согласно Гомеру, любовь Париса и Елены послужила причиной длительной войны троянцев с греками, в которой Троя потерпела поражение, а Парис погиб. Известно, что Париж является мировым центром, где люди превыше всего ценят любовь и почти всё подчинено поклонению женской красоте. Может быть, этот город и стал таковым благодаря тому, что даже через три тысячи лет сохранил в своём названии память о любви Париса и Елены.
   Братом жены Джона являлся широко известный в Великобритании и за её пределами Томас Бёрис, епископ, выпускник Оксфорда, доктор богословия, автор более ста научных работ. Он оказал большое влияние на воспитание детей Джона в его отсутствие. В 1804 году Томас основал Британское общество по распространению христианских знаний и Библейское общество по распространению Библии. В 1823 году по совету английского короля Томас организовал и Британское общество литературы.
   Старшие сыновья Джона - Александр и Роберт - активно участвовали в работе всех этих обществ, в том числе не только на территории Великобритании, но даже и на территории России. Благодаря их влиянию император Александр I в 1819 году своим Указом создал Библейское общество в Санкт-Петербурге. Вскоре после этого православные россияне впервые получили возможность читать Библию на русском языке.
   Вы спросите:
   - И всё же, при чём здесь Джон Пинкертон и Томас Бёрис? Почему мы вспоминаем о них именно сегодня?
   Прошу всего лишь минуточку терпения. После кончины Джона прошёл сто двадцать один год, когда в 1947 году родился ещё один его потомок - ваш покорный слуга. Причём родился я 10 марта, то есть в день смерти Джона. Кроме того, при рождении от матери получил имя, тождественное названию того города, где умер Джон. Поэтому в документах о рождении у меня появилась запись: Борис, 10 марта...
   Случилось это не в Шотландии, Англии или во Франции, а в России, в послевоенном Ленинграде (ныне опять Санкт-Петербург). Моя мать совершенно ничего не знала о своём предке Джоне Пинкертоне, помнила лишь рано умерших родителей да бабушку Варвару - Варвару Сергеевну Пушкарёву, которая родилась в 1858 году и тоже в Санкт-Петербурге, окончила институт в Париже, знала пять языков, двадцать лет прожила в Милане, где родила моего деда, а потом вернулась на родину. Она умерла в Санкт-Петербурге в середине 1930-х годов.
   Матерью бабушки Варвары являлась прабабушка Ольга, Ольга Александровна. Она рано потеряла мужа, и ей пришлось самой зарабатывать на жизнь, растить свою единственную дочь. Одно время Ольга Александровна ездила по разным городам Европы и как камерная певица давала концерты в богатых салонах. Возможно, во Франции она училась пению у Полины Виардо. Нам с матерью до сих пор практически мало что известно о её творчестве. По рассказам очевидцев, она пела всегда, даже в глубокой старости, когда уже не могла ходить и целыми днями сидела в кресле.
   Какой была девичья фамилия Ольги Александровны, стало известно лишь через много лет после моего рождения. К тому времени ленинградцы, уцелевшие после блокады, уже перестали бояться говорить правду о своём происхождении. Так мы узнали, что Ольга Александровна происходит из рода Берсов. Родилась она в том же Санкт-Петербурге в 1837 году. При крещении в англиканской церкви ей было дано имя Елена. Имя Ольга она получила при крещении в православной церкви во время венчания. Старый фотопортрет, исполненный в далёком Милане, запечатлел нам её мягкие женственные черты и аристократическую изысканность. Может быть, именно такой и была та, другая Елена, похищенная Парисом, в зрелые годы прозванным Александром?
   Многие читатели хорошо знают двоюродную сестру моей прапрабабушки - Софью Андреевну Берс. Ведь она была супругой самого Льва Николаевича Толстого. Другая двоюродная сестра - Варвара Богданович-Лутовинова (по мужу Житова) - менее известна читателям, но по матери она приходилась сестрой Ивану Сергеевичу Тургеневу. Поэтому родственные узы связывают мою прапрабабушку, а вместе с ней и меня, с одной стороны, с Л.Н.Толстым, а с другой - с И.С.Тургеневым, великими сынами России, писателями с мировым именем.
   Благодаря архивным документам лишь в последние годы удалось установить, что матерью Ольги Александровны Берс являлась Ревекка Александровна Пинкертон. Родилась она не в далёкой Шотландии, а тоже в России и тоже в Санкт-Петербурге. Произошло это в 1811 году в доме на Английской набережной. Здесь какое-то время жили и активно занимались общественной деятельностью её отец Александр и дядя Роберт, сыновья Джона Пинкертона и племянники Томаса Бёриса, приехавшие из далёкого Эдинбурга. В 1832 году Ревекка вышла замуж, потом родила восемь детей и стала заниматься их воспитанием. Девизом семьи всегда считалось исполнение обязанностей. Склад жизни в доме был серьёзный, настоящий, каким он, как считали тогда, и должен быть. К счастью, фотография Ревекки также сохранилась.
   Их лица очень похожи: лица дочери и матери, Елены-Ольги и Ревекки. Их портреты всегда передо мной. Однако лицо матери, в отличие от дочери, сразу же поражает своей необычайностью, его можно назвать спартанским. В нём нет и тени женственности или изысканности, одна одухотворённость. Наверное, это превращение произошло с ней по разным причинам, возможно и потому, что в доме Ревекки, а после замужества она жила в центре столицы, в здании Дирекции императорских театров, так вот в этом доме часто бывали артисты, музыканты, композиторы, драматурги и писатели. Среди прочих её дом посещал Иван Сергеевич Тургенев. Все они невольно участвовали в формировании необычайного облика Ревекки, впитывающей в себя всё самое возвышенное, одухотворённое, утончённое.
   Как известно, И.С.Тургенев неоднократно бывал не только в Санкт-Петербурге, но и в Кёнигсберге, а однажды совершил поездку и в Шотландию, в далёкий Эдинбург. Случилось это в 1871 году. В тот год отмечалось столетие со дня рождения знаменитого шотландского писателя Вальтера Скотта, поэтому Иван Сергеевич принял участие в торжественных мероприятиях и выступил с приветственной речью на митинге. Кстати, Вальтер Скотт и Джон Пинкертон принадлежали к одному и тому же шотландскому клану - клану Кэмпбелл. Поездку на Британские острова совершал и Л.Н.Толстой, но до Шотландии он так и не доехал.
   Хотелось бы обратить внимание читателя ещё на несколько вроде бы случайных совпадений, связывающих настоящее с давно минувшим. Так, моё имя практически совпадает не только с названием города, где умер Джон Пинкертон, но и с фамилией мадам Бёрис, жены Джона, моей прабабушки в седьмом колене, а также с фамилией Берс, которую носила Елена-Ольга Александровна, моя прабабушка в пятом колене. Имя Борис как бы связывает их всех воедино. Спрашивается: случайно ли в 1947 году да ещё как раз 10 марта моя мать назвала меня вышеназванным именем, совершенно ничего не зная о своих более древних предках по линии бабушки Варвары? Другой вопрос: случайно ли и рождён был я 10 марта? Получается, что не случайно. Уж слишком много совпадений. Какой же вывод можно сделать из всего изложенного? Неужели в судьбу матери и младенца вмешалась мистика?
   Скорее всего, нет! Вмешалась не мистика, а сами предки, их бестелесный дух, дух Пинкертонов, Бёрис и Берсов. Пока почти ничего нельзя сказать об этом духе, о формах его существования, о сути его существования. Пока не известны даже многие законы нашей земной жизни и, прежде всего, духовной. Как видно, эти законы далеко не просты. Пока ничего мы не знаем и о способе влияния духа предков или ноосферы, как говорил В.И.Вернадский, на нашу собственную земную жизнь, на наши мысли и дела. Но, как показывают результаты архивных поисков и пример с моим рождением, это влияние - налицо.
   Вы спросите: а была ли у меня какая-нибудь духовная связь с Джоном в последующие годы после моего появления на свет? Судите сами. Если сравнивать наш внешний облик, то как и Джон, я всегда был худощав, имел острое лицо, близорукие глаза, носил очки. Если сравнивать наше творчество, то как и Джон, я тоже стал историком, литератором и коллекционером. В школе и после неё учил английский язык. Литературное мастерство постигал не в университете, а, как и Джон, у писателя. Им был Ю.Н.Куранов. Историю, как и Джон, изучал тоже самостоятельно, и тоже в архивах и библиотеках. Поэтому думаю, что прошлая жизнь Джона с моей помощью через семь поколений как бы продолжилась вновь. И это при том условии, что мне довелось познакомиться со своим знаменитым прапрадедом совсем недавно, всего несколько лет назад, и я не мог копировать его сознательно.
   Сравнение моей жизни с жизнью Джона свидетельствует о том, что закон седьмого колена, о котором до сих пор мы также имели лишь смутное представление, всё же действует, причём удивительным образом. Он напрямую связывает меня с Джоном Пинкертоном, а также и с его супругой мадам Бёрис. Вероятно, подобная связь существует у каждого из нас. Иногда мы повторяем кем-то ранее сказанные слова: "До седьмого колена!..", но что стоит за этими словами, как их следует понимать, - мы толком не знаем. А ведь семь колен - это семь различных персонажей, семь "Я".
   Известно необычное русское слово - "семья". В других языках нет такого слова. В английском, немецком, французском, итальянском языках - есть слово "фамилия", в греческом - "ойкогенея" (дом поколения), в китайском - "джиатинг" и т.д. Ни одно из этих слов не имеет в своём составе слово "семь". В отличие от вышеперечисленных слов, русское слово "семья" как бы предупреждает каждого из нас о том, что в состав семьи входят не одно, не два или три поколения, а семь! Это наглядно видно на примере ощутимой связи, существующей между мной и прапрадедом Джоном. Значит, слово "семья" появилось в русском языке не случайно. Значит, наши предки в древности знали о духовной связи семи поколений гораздо больше, чем их соседи по планете, а также больше, чем знаем сегодня все мы вместе взятые.
   Открытие различных законов, связывающих нас и наших почивших предков или нас самих с нашими ещё неродившимися потомками, надеюсь, ждёт нас в будущем. Пока же можно сказать только о том, что, скорее всего, наши предки никогда не оставляют нас наедине с нашими думами и чаяниями, они постоянно находятся рядом с нами. Мы не видим и не слышим их, но каким-то образом им удаётся вмешиваться в нашу жизнь, подсказывать нам ответы на те или иные вопросы, побуждать нас совершать те или иные деяния. Также и мы даже после своей кончины каким-то образом будем оказывать своё невидимое влияние на своих собственных потомков. И последствия наших сегодняшних поступков и даже мыслей будут сказываться после нас ещё очень долго - семь поколений! Уже теперь от нас зависит: во благо или во зло будет это влияние. Как же осторожны должны мы быть сегодня, сейчас, сию минуту, сей момент!
   Так уж случилось, что упомянутые выше предки оставили мне необычное кровное и духовное наследство. Оно некоторым образом связывает меня со Львом Николаевичем Толстым, Иваном Сергеевичем Тургеневым и даже с некоторыми скальдами далёкой Шотландии. Снова приходят на ум всё те же строки О.Мандельштама:
   Я получил блаженное наследство -
   Чужих певцов блуждающие сны:
   Своё родство и скучное соседство
   Мы презирать заведомо вольны.
   И не одно сокровище, быть может,
   Минуя внуков, к правнукам уйдёт,
   И снова скальд чужую песню сложит
   И как свою её произнесёт.
   Как же лучше распорядиться полученным кровным и духовным наследством? Что следует сделать для того, чтобы использовать это наследство во благо? Как встать в один ряд с древними скальдами Шотландии, а также с И.С.Тургеневым и Л.Н.Толстым? Как лучше продолжить их дело?
   Трудно самого себя назвать скальдом. Тем более сегодня. Хотя некоторая работа в этом направлении мной всё же осуществляется. Примером скальда на Руси для меня, прежде всего, был вещий Боян, потом авторы "Велесовой книги", "Слова о полку Игореве", "Задонщины", русских былин. Иных пока не видно.
   В один ряд с И.С.Тургеневым можно поставить Константина Георгиевича Паустовского. Однажды, после поездки в Ленинград, он писал: "Первая же белая ночь над Невой дала мне больше для познания русской поэзии, чем десятки книг и многие часы размышлений над ними". Хотя сам К.Г.Паустовский не увлекался сложением стихов или песен, но многие его прозаические произведения были пронизаны необыкновенной поэтичностью. Среди них особое место занимает рассказ "Соранг". По размеру он совсем небольшой, но до сих пор трогает душу очень многих читателей. Опять же, вроде бы случайно, рассказ этот воспевает простых людей всё той же Шотландии.
   Наш самый именитый калининградский писатель Юрий Николаевич Куранов, рождённый, кстати, как и я, тоже в Северной столице, всегда считал себя учеником К.Г.Паустовского. В своих произведениях Ю.Н.Куранов не только воспевал красоты Северной России, но в романе "Дело генерала Раевского" бросил вызов самому Л.Н.Толстому, его "Войне и миру".
   Лично для меня Юрий Николаевич стал как бы воплощением моего знаменитого предка Джона Пинкертона. Ведь они и родились под одним и тем же знаком Зодиака, и оба были литераторами, сходными по своей неуправляемости, категоричности, а главное - необыкновенности таланта. Кроме того, Юрий Николаевич высказывал мысль о создании в нашем Янтарном крае литературного объединения, подобного английской "Озёрной школе". Двести лет тому назад в эту школу входили поэты-романтики, современники Джона Пинкертона: У.Вордсворт, С.Т.Колридж, Р.Саути и некоторые другие. Отвергнув идеалы Просвещения, они собирались у границы с Шотландией, где идеализировали давно минувшие века, чувство природы и любовь к простому человеку, чем вызывали существенные изменения в общественной жизни тогдашней Великобритании.
   В своих стихах представители "Озёрной школы" были сродни ещё более древнему поэту Фалету, который, как писал Плутарх, слывя лириком, на деле совершал то же, что самые лучшие законодатели. То есть своими стихами постепенно смягчал нрав слушателей древней Спарты, где ранее жила та самая, дважды похищенная Елена, внушал им рвение к доброму и прекрасному, исторгал из их души недоброжелательство. Деятельность "Озёрной школы" оказало затем сильное влияние на таких известных английских поэтов, как Джордж Байрон и Перси Биши Шелли. Тепло отзывался о представителях "Озёрной школы" и Александр Сергеевич Пушкин.
   Незадолго до кончины Юрий Николаевич Куранов, указывая на меня пальцем, впервые при всех неожиданно сказал: "Вот мой ученик!". Может быть, он поспешил, ведь чтобы заслужить право называться его учеником, нужно ещё работать и работать, сделаны только первые шаги. Однако Ю.Н.Куранов в наследство после себя оставил литературную студию с поэтическим названием "Дуновение дюн" и небольшой союз писателей-единомышленников, носящий название "Эклога", что на языке Фалета означает - "Отбор". Отбор зёрен от плевел. Поэтому на поприще превращения его студии и союза во вновь оживающую "Озёрную школу", думаю, и можно использовать в виде вклада в нашу общую копилку то духовное наследство, которое оставили мне мои предки, в том числе и шотландские.

ПЕРВАЯ СТРОКА БИБЛИИ

  
   Однажды, в очередной раз взяв в руки Библию, подумал: а ведь в этом году исполняется ровно двести лет, как мой прадед Александр Пинкертон, житель далёкой Шотландии, вместе со своим братом Робертом включился в деятельность только что созданного тогда Британского Библейского общества по распространению Библии, а затем приехал в Россию, где принял самое активное участие в создании Библейского общества уже в Санкт-Петербурге, в подготовке к изданию первой Библии на русском языке.
   Наверное, мне, как благодарному потомку и прямому преемнику А.Пинкертона, следует каким-то образом отметить этот двухсотлетний юбилей. Лучше всего было бы продолжить миссию дорогого мне предка и начать свой собственный этап в прочтении Библии разбором тех или иных её строк и выносом их на суд читателя. В таком случае, почему бы не начать осуществление этой миссии уже сегодня, прямо сейчас? Откроем первую страницу Библии и прочитаем её первую строку: "В начале сотворил Бог небо и землю". (Бытие. 1,1).
   На первый взгляд кажется что в этой строке нет ничего необычного. Мы видим в ней только семь слов. Эти слова самые простые: небо, земля, Бог... Хотя слово Бог вряд ли можно отнести к разряду простых. Другое дело, что мы привыкли произносить его по поводу и без повода. А что стоит за словом Бог, мы до сих пор не можем толком объяснить. Ни себе, ни другим. Для каждого из нас это слово имеет свой собственный смысл. В то же время триединство и равновеликость Бога, неба и земли в первой строке само по себе знаменательно.
   Много веков тому назад Моисей, первосвященник, учил: "у египтян и ливийцев неправильное представление о божестве, так как они изображают его в образах диких зверей и домашнего скота; ошибаются и греки, представляющие богов в человеческом образе. Ведь... бог есть одно, единое существо, которое объемлет всех нас, землю и море, то, что мы называем небом или вселенной, или природой всего сущего". (Моисей. В кн. Страбон. География. С 761, 35).
   Для меня Бог, а точнее - Всевышний - это тоже вселенная, необозримая ни взглядом, ни даже мыслью. Звёздное небо над нашими головами - лишь часть лика Всевышнего. Он поворачивается к нам то одной, то другой своей стороной и взирает на каждого из нас, а мы - на него. Ночною порою мы можем любоваться им бесконечно долго. И нам бывает очень трудно оторвать от него свой взор. В своих мыслях мы иногда мечтаем подняться высоко, высоко и очутиться среди звёзд и планет. Может быть, так и произойдёт с каждым из нас после окончания земной жизни. И каждый из нас соединится с Богом, с Всевышним Богом.
   "В начале сотворил Бог..."
   Не небо, не землю!
   Самого себя сотворил он!
   И был Всевышний всесилен и вечен.
   Вначале в малом, потом - в великом.
  
   Имя Бога упомянуто в первой строке Библии. И это разумно, так и должно быть. Ведь все деяния, описанные в Библии, начинаются с Его деяний, с Его самых первых деяний. Однако Богом именуем его мы, православные россияне и некоторые наши соседи. Евреи именуют его иначе. Как? Элохимом! То есть божеством, носящим имя Ох. Мусульмане называют его почти так же, то есть Аллахом, что с арабского языка дословно переводится как божество, носящее имя Ах. Божество с именем Ох было известно и финикийцам. Они считали Оха первым мудрецом, сотворившим мир своим словом. Сам Ох, по их мнению, был сыном Урана-Неба и Геи-Земли и внуком Элиуна, то есть бога Иуна и его жены Берут. У них - Ох или Ах, у нас - Бог.
   Прочитав первую строку Библии ещё раз, можно заметить, что сочетание слов: Бог, небо, земля - в этой строке всё таки необычное: "сотворил Бог небо и землю", то есть сотворил всё, что находится над нашей головой и под нашими ногами! Разве можно назвать это деяние Бога обычным? Конечно же нет! Значит, и сама строка, повествующая об этом, тоже необычна и имеет непростой смысл.
   Но и это ещё не всё. Бог "В начале сотворил... небо и землю", в самом начале! Творение всего мира началось с этого первого творения, творения неба и земли. Получается, что первая строка Библии всё-таки заслуживает того, чтобы обратить на неё своё внимание и попытаться понять её истинный смысл.
   Итак, однажды Бог сотворил небо и землю. Однажды?! Вот вам ещё одна неожиданность. Оказывается, начало первого творения имеет точную дату своего отсчёта! Когда оно произошло? Разные источники называют разные даты. Однако если верить древнерусскому летоисчислению, а оно велось на Руси 7208 лет, и лишь триста лет тому назад злою волею было прекращено, то Бог совершил своё первое деяние чуть более, чем семьдесят пять веков назад. А что же раньше? Неужели перед этим не было ни звёздного неба, ни нашей голубой планеты?
   Геологи и астрономы говорят, что нет, была Земля, было и небо, были и люди! Что же в таком случае произошло на нашей планете и в небе над ней семьдесят пять веков назад? Если верить археологам, то именно тогда в Европе появились первые земледельцы, а на огромной территории будущей России по неизвестной причине произошли значительные изменения в культуре племён каменного века. От берегов Дуная до самого Японского моря словно гигантским валом прокатилась неолитическая культурная революция.
   Случайно ли совпали по времени эти два знаменательных события: Сотворение мира и культурная революция? Вы никогда не задумывались? Я тоже. А теперь вот задумался: а может, это совпадение произошло не случайно? Ведь только какое-то необычное, из ряда вон выходящее событие могло повлечь за собой подобные изменения в жизни тогдашних землян. И если свершились они по воле того, о ком идёт речь в первой строке Библии, то значит, Он действительно мог впервые ступить на Землю семьдесят пять веков назад и сотворить при этом новый мир. Новый мир для людей Каменного века!
   О ком же идёт речь? О Всевышнем или о ком-то другом? О Боге, Элохиме или Аллахе? Может ли кто-нибудь ответить на этот вопрос?
   Если обратиться к древнейшим преданиям разных народов планеты, то можно обнаружить, что не только мудрецы Ближнего Востока писали о сотворении неба и земли. Например, в китайских "Записках о первых бессмертных", то есть в записках о первых богах, можно найти такие строки:
   "Когда земля и небо ещё не были разделены, Паньгу, назвавший себя Небесным царём - Тянь-Ваном, путешествовал среди этого хаоса. Когда же небо и земля разделились, Паньгу поселился во дворце Юйцзин - на горе Нефритовой столицы, где питался небесной росой и пил воду из подземных ключей". (Записки о первых бессмертных. В книге Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. Стр. 26).
   Мы видим, что автор китайских записок тоже вспоминал небо и землю, когда писал о начале мира: "небо и земля... не были разделены... небо и земля разделились..." Автор первых строк Библии вторил ему: "В начале сотворил... небо и землю". Китайский мудрец писал: Небесный царь "путешествовал среди... хаоса". Автор первой книги Библии повторял: "Дух Божий носился над водой". (Бытие. 1, 2).
   Оба древних автора как бы следовали друг другу, дополняли друг друга. Надо думать, что происходило это, скорее всего, тоже не случайно. Однако, если верить автору китайских записок, то небо и земля не были сотворены Небесным царём. Они разделились сами собой. Вначале был хаос, и в этом хаосе земля отделилась от неба, а небо - от земли. Вроде бы несущественная деталь, но она коренным образом меняет картину начала мира.
   Когда земля отделилась от неба? Когда Небесный царь "путешествовал среди... хаоса" - хаоса звёзд и планет. То есть разделение неба и земли произошло во время космического путешествия Небесного царя. И только после упомянутого разделения Небесный Ван, путешественник Ван, опустился на гору Нефритовой столицы.
   Если следовать и автору первых строк Библии, и автору китайских записок, то Бог или Небесный Ван, путешествуя среди хаоса, приближался к Земле с небес. Что при этом могло происходить? Представим хотя бы на минуту. Если находиться в космосе очень далеко от Земли, то она будет совсем невидима. Если же из глубин космоса постепенно приближаться к Земле, то она будет медленно увеличиваться в своих размерах. В какой-то момент при приближении Земля действительно отделится от небес, а небеса - от Земли, как это и излагается в китайских преданиях. Причём это разделение могло произойти само собой, без магического участия Небесного Вана. Он действительно мог быть лишь свидетелем этого события.
   Следовательно, китайские предания описывают не фантастическое, а вполне реальное событие, которое могло произойти чуть более семидесяти пяти веков назад, когда Небесный Ван вначале приблизился к Земле, а затем опустился на земную поверхность. Надо отметить, что автор китайских записок излагает это событие так, как будто бы он сам воочию наблюдал разделение неба и Земли во время путешествия Тянь-Вана.
   Это же самое событие мог иметь ввиду и автор первых строк Библии: "В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою". (Бытие. 1, 1-2).
   Облетая Землю сегодня, нынешние космонавты с большой высоты видят её действительно безвидной и пустой, а большая часть Земли, как всем известно, покрыта водами мирового океана и облаками, поэтому Дух Божий когда-то в начале действительно носился над водой океанов и облаков. Получается, что в первых строках Библии, нравится нам это или нет, зашифрован текст, описывающий прибытие некоего персонажа из глубин космоса на Землю. Мы, россияне, называем его Богом, а древние китайцы - Небесным Ваном.
   Куда же конкретно приземлился Небесный Ван? Где находилась та гора Нефритовой столицы? Можно ли найти ответ на этот вопрос?
   Расположение той горы китайцам неизвестно. Может быть, её расположение было известно другим народам? Если взять древние греческие предания о сотворении мира, например "Теогонию" Гесиода, и сравнить её с китайскими, то можно увидеть, что они практически повторяют друг друга.
   "Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом
   Широкогрудая Гея (Земля)...
   Гея же прежде всего родила себе равное ширью
   Звёздное Небо, Урана..."
   (Гесиод. Теогония. 116-126)
  
   Именно в таком порядке: Хаос, Земля, Небо! Почему? Во время путешествия в Хаосе возникла Земля. А опустившись на долгожданную Землю можно увидеть небо во всей его красе, с его рассветами и закатами, лёгкими облаками и тяжёлыми тучами, раскатами грома и всполохами молний.
   Со школьной скамьи мы знаем, что местом обитания богов греки тоже считали гору, но они называли её Олимпом. Может быть, именно эту гору и имел в виду древний китайский мудрец, называя её горой Нефритовой столицы? Если наши предположения верны, то именно на Олимп семьдесят пять веков тому назад мог опуститься Небесный Ван. Правы ли мы в своих предположениях?
   Давно известно, что гора Олимп знаменательна не только тем, что на ней якобы жили греческие боги, но также и тем, что её название с древнейших времён носят знаменитые Олимпийские игры. Уникальная традиция их проведения сохранилась и поныне.
   Чем в первую очередь были знамениты эти игры в древности? А тем, что во время их проведения многочисленные племена прекращали свои междоусобные войны и собирались для участия в мирных состязаниях. Как же могла появиться такая необычная для племён каменного века традиция? Кто мог быть её непосредственным инициатором? Кто создал мир своим словом? Ох, сын Неба и внук Иуна, как утверждали финикийцы? Или сам Иун?
   Если верить древним грекам, то именно появление Бога или Небесного Вана (Иуна?!) могло способствовать установлению этой традиции, причём именно в том месте, где он, скорее всего, и приземлился. Небесный Ван сошёл на Землю, словом своим потребовал прекратить войны и сотворил мир. Вот какой мир он сотворил - мир без войн! И народы запомнили это его деяние и на протяжении многих веков и тысячелетий пытались следовать ему, вели от Сотворения мира новое летоисчисление.
   Название Олимп в древности носила не одна гора. Таких гор было несколько. Две располагались в Греции, третья - вблизи легендарной Трои, четвёртая - южнее, в Ликии, ещё две - на острове Кипр. На которую из них скорее всего мог опуститься Небесный Ван? Для поиска ответа на этот вопрос надо опять мысленно перенестись на семьдесят пять веков назад.
   Историки утверждают, что именно тогда на юге нынешней Турции жили племена, которые уже несколько веков строили города, храмы, изготавливали керамику, возделывали землю, пасли скот. И всё это до Сотворения мира! Потом вдруг, по необъяснимой причине, эти племена все вместе куда-то исчезли.
   Куда они делись? Если верить археологам, то похожая культура земледельцев возникла тогда на территории нынешней Сербии. Это были те самые первые земледельцы Европы, о которых шла речь выше. Не ими ли стали бывшие племена Южной Турции? Путь им в этом случае пришлось проделать неблизкий. Вначале совершить плавание по Средиземному морю, потом по Эгейскому и Мраморному, затем по Чёрному, подплыть к устью Дуная и, наконец, подняться вверх по течению Дуная на несколько сот километров. Но по чьей воле они отправились в такое длинное и сложное путешествие? Скорее всего, по воле какой-то сильной личности. По воле Бога, Небесного Вана? Вполне возможно. Он мог опуститься на Землю рядом с ними, рядом с Южной Турцией. Где? В Ликии или на Кипре? Кипр ближе. К тому же остров. Он более удобен для спуска на незнакомую планету, полную всяких неожиданных угроз для вновь прибывших. Кроме того, нельзя забывать о том, что, согласно преданиям финикийцев, Иун и его жена Берут обитали возле Библа. Этот город был расположен в Финикии напротив острова Кипр. Из всех Олимпов ближе всех к Библу Олимпы именно этого острова.
   Какое всё же имя носил тот, кто сотворил мир? Китайцы, как мы уже знаем, называли его Тянь-Ваном, то есть Небесным Ваном. Однако если он опустился с неба на Олимп, то греки могли именовать его несколько иначе. Есть ли в древних греческих преданиях герой, имя которого было бы похоже на имя Небесного Вана? Оказывается есть! Речь идёт о сыне Урана-Неба и Геи-Земли, носящем имя Гиперион, то есть Верховный Ион. В своём значении оно практически совпадаёт с именами Иуна и Небесного Вана. Случайно ли оказались похожими эти имена у греков, финикийцев и китайцев?
   Согласно китайским преданиям, женой Небесного Вана на Земле стала Тайюань-юйнюй - Первая нефритовая дева, то есть Первая белоснежная дева. Их сын Тянь-Хуан - Небесный Император (буквально: Жёлтое в небе, то есть Солнце), а дочь - Цзюгуан-сюаньнюй - Божественная дева девяти лучей.
   Согласно греческим преданиям, женой Гипер Иона стала Тейа, то есть Богиня. Мы говорим Фея, добрая волшебница Фея. Как мы видим, её имя по-гречески звучит почти так же, как и первая часть имени жены Небесного Вана по-китайски: Тейа - Тайю. Ещё одна случайность? Следует также учесть, что дочерями богов, например, в Египте называли цариц, имеющих белую кожу и светлые волосы, поэтому не исключено, что они в этом отношении были очень похожи на греческую богиню Тейю, а Тейа, в свою очередь, - на белоснежную китайскую Тайюань-юйнюй.
   Сыном греческой Тейи стал Гелиос - Солнце (Жёлтое в небе), а старшей дочерью - Эос-Заря (Дева солнечных лучей перед восходом или после заката). Мы видим, что имена детей китайского Небесного Вана и греческого Гипер Иона тоже имеют прямое сходство друг с другом. Стоит ли теперь этому удивляться?
   В Библии Гипер Иону и Тянь-Вану соответствует человек, носящий имя Иаван. Имя его практически совпадает с именами Небесного Вана в Китае, Иона в Греции, а также Иуна в Финикии. Причём толкователи Библии его потомками всегда называли греков-ионов. Старшим сыном Иавана Библия называет Елису, но имя этого сына практически совпадает с именем греческого Гелиоса, сына Гипер Иона, а Киттимы, потомки Иавана, жили на острове Кипр. Следовательно, библейские предания вместе с греческими и китайскими преданиями, скорее всего, повествуют об одном и том же герое, который, не исключено, впервые появился именно на острове Кипр.
   Что можно сказать об имени этого героя? До сих пор оно является самым распространённым на планете. В Китае - это собственно имя Ван; в России - Иван; в Испании, Португалии и Латинской Америке - Хуан; в мусульманских странах - Хан; в Корее - Хван; в Голландии - Ван, в других германоязычных странах - Йохан или Иоганн; в англоязычных - Джон (пишется - Йохн); во Франции - Жан (пишется - Йеан); в Италии - Джованни. Перечень можно продолжать и дальше. Почему так получилось? Не потому ли, что земляне в течение семидесяти пяти веков из поколения в поколение передавали имя своего самого первого героя и очень часто именно его именем называли своих детей, невзирая на многочисленные войны, гибель империй, смену вех и пророков?
   Как выглядел Небесный Ван? Сохранились ли какие-нибудь воспоминания об этом? К счастью, сохранились! Вот что писал о нём вавилонский монах Беросс: "В первый год (в самый первый истории год!) в Эритрейском море, омывающем берега Бабилона (или Библа?), появилось животное, наделённое разумом, по имени Оанн (Небесный Ван). У него было тело рыбы, но под головой рыбы (под скафандром?) была ещё одна, человечья, ноги тоже были внизу и были похожи на человечьи. Также его голос и язык были членораздельными, человечьими. Изображение его сохранилось до сего дня. Это существо приучилось проводить все дни среди людей, но не ело в то время года (или дня). Оно обучило людей буквам и всевозможным искусствам. Оно учило, как строить города и храмы, как составлять законы и объяснило основы геометрии. Оно показало им, как различать семена земли и как собирать плоды. Одним словом, оно наставляло их во всём, что могло бы облегчить их жизнь и смягчить их законы. С того времени ни разу не возникло необходимости исправлять его наставления. Когда солнце заходило, это существо, Оанн, снова возвращалось в море и проводило ночь в его глубинах, поскольку было рыбой. (За ним следовали ещё таких же шесть людей-рыб. Эти чудесные существа развивали то, что Оанн объяснил лишь в общих чертах). Он написал книгу о начале мира и о том, как он возник, и вручил её людям. Позднее появились другие звери, подобные Оанну".
   Тогдашние люди называли Оанна не Богом, но Удивителем. Его книга - самая первая Библия. Город его книги - первый Библ. Именно здесь появился первый на нашей планете алфавит, прообраз греческого и русского алфавитов.
   Если обратить внимание на название горы Олимп, куда, скорее всего, приземлился Небесный Ван, Оанн или Гипер Ион, то это название не греческое, поэтому первыми авторами преданий об Уране, Гее и Гипер Ионе могли быть не эллины, а иные племена, скорее всего, их предшественники. Историки называют их племенами Эгейской культуры. Они проживали в Южной Греции, на острове Крит, в Малой Азии на берегу Эгейского моря, а также на Кипре. Они первыми в Европе стали строить красивые города с мощёными улицами, прямыми кварталами, широкими площадями, украшенными бронзовыми статуями и фонтанами. Каменные дома этих городов были в несколько этажей, имели водопровод и даже канализацию.
   В 1470 году до н.э. государство этих племён понесло страшный урон во время катастрофы, разразившейся в Эгейском море. Эпицентром этой катастрофы стал тогда остров Санторин, взорвавшийся во время сильного землетрясения и извержения вулкана. Огромные волны обрушились на близлежащие красивые города и стёрли их с лица земли, а остров Крит был полностью засыпан толстым слоем пепла. Жить на нём стало невозможно. Некоторые из бывших жителей острова оказались тогда на Ближнем Востоке в Филистии (Палестине) и построили новый город, до сих пор носящий название Иерусалим.
   Если говорить об источнике китайских преданий, то их самыми древними авторами, скорее всего, являлись представители племён Восточных иноземцев, которые ступили на берег Китая примерно через двадцать лет после катастрофы в Эгейском море. Именно тогда в Китае впервые появились книги, колесницы, лошади, монументальные здания и сооружения, многочисленные изделия из бронзы.
   Причём Восточные иноземцы прибыли в Китай с востока, то есть со стороны моря. Это были потомки тех самых знаменитых мореходов, которые ранее жили на берегах Эгейского моря. Кстати, правители острова Крит перед катастрофой носили титул ванатай. С одной стороны, этот титул очень похож на соединение имён небесного Тянь-Вана и его жены Тайи. С другой стороны, этот титул очень похож на название китайского острова Тайвань, где находился эпицентр культуры Восточных иноземцев. Случайное совпадение или правители острова Крит действительно являлись потомками Тянь-Вана и предками Восточных иноземцев? Сходство китайских и греческих преданий о начале мира позволяет нам сделать вывод в пользу второго утверждения. Вот и Библия гласит: "От сих (потомков Иавана) населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих". (Бытие. 10, 5). Населились острова!
   Обратим теперь своё внимание на название дворца Юйцзин, в котором жил Небесный Ван. Оно совпадает с именем правнука Небесного Вана, а его называли духом моря, то есть он мог быть мореходом. Кроме того, он имел и тело птицы, то есть он мог летать. Совпадение названия дворца и имени внука тоже вряд ли было случайным. Оно позволяет нам предположить, что дворец, в котором жил Ван, тоже был способен совершать путешествия по морю и летать. Не в этом ли "дворце" Небесный Ван находился и во время своего путешествия к Земле? Не этот ли "дворец" превратился затем в самый первый православный храм и повторился много раз в архитектуре русских православных храмов?
   Попробуем теперь разгадать загадку того персонажа, которого мы - россияне - до сих пор называем Богом. Оказывается, что упоминание о нём можно найти в тех же самых китайских преданиях или преданиях Восточных иноземцев. Мудрец Бо-и, который жил на много веков ранее Моисея, писал: "На восток от горы Хуашань и реки Циншуй есть гора, именуемая Чжаошань. Некто по прозванию Богао, порхая среди облаков, прилетал и улетал с этой горы". (Бо-и. Книга гор и морей. Раздел Хайнэй цзин). Был ли этот Богао тем самым Богом, о котором говорят на Руси, или нет, трудно сказать. Но он, как и Бог, летал над Землёй, порхая среди облаков.
   Персонаж по имени Богао был известен не только в Китае, но и в стране племён Эгейской культуры, а именно: на её восточной окраине во Фригии. Там же, если верить древнерусскому летописцу Нестору, ранее жили и предки славян, которые могли именовать Богао Богом. Для фригийцев Богао был первым из богов. Налицо опять прослеживается тесная связь преданий мореходов Эгейского моря, каковыми были фригийцы - "народы моря", с китайскими преданиями или точнее, с преданиями Восточных иноземцев-мореходов.
   Позднее в китайских исторических летописях упоминалась страна Цзигун или Цигуго. По их представлениям, когда-то она располагалась где-то далеко на Западе. Может быть, и на берегах Эгейского моря. Её жители якобы умели делать летающие колесницы. Если верить китайским летописям, то одна из таких колесниц прилетала на территорию Китая в местность Юйчжоу при императоре Танване, а он правил в 1766-1754 годы до н.э., то есть в годы существования страны племён Эгейской культуры. В этом случае Богао мог быть тем человеком, кто использовал летающие колесницы для полётов над землёй ещё раньше. Во время своих дальних путешествий он, безусловно, встречал людей каменного века. Этим людям Богао, конечно же, мог казаться божеством, сошедшим с небес.
   Подобное в будущем могло бы произойти и с теми землянами, кто отправился бы в путешествие к соседним звёздам, нашёл бы там планеты, похожие на Землю, и тоже встретил бы там людей, находящихся на более низкой ступени развития, чем земляне. В этом случае посланцы Земли тоже могли бы превратиться в богов, сошедших с небес. И люди других планет тоже описывали бы их "Божественные" деяния, подобно древним авторам.
   Вполне вероятно, что Моисей и его учителя - египетские фараоны и жрецы, потомки богов, - знали больше, чем говорили своим подданным, чем писали в своих папирусах. Не зря ведь первых называли посвящёнными. Почему их так называли? Не потому ли, что они были посвящёнными в тайны прошлого? Они знали правду о том, как появились на Земле их предки, но тщательно скрывали эту правду, выдавая своих предков за всемогущих богов, сохраняя тем самым власть в стране на протяжении многих веков. Имя самого таинственного из египетских богов было Ан - бог миллионов лет. Не скрывался ли под этим именем всё тот же Ван?
   Все остальные люди Египта и соседних стран всегда оставались непосвящёнными, то есть непосвящёнными в тайны прошлого. Моисей был первым из посвящённых древности, кто хотел изменить ситуацию и рассказать правду окружающим людям. За эту свою вольность он и был изгнан из Египта.
   Попробуем теперь найти ответ на последний вопрос: как называли свою страну племена Эгейской культуры? Если за помощью обратиться к текстам Библии, то в них, если захотеть, всё таки можно найти название страны Иавана. Речь идёт о стране Рос. Толкователи Библии, в том числе иностранные, всегда считали, что речь идёт о стране, которая располагалась где-то на севере. В ней жил скифский народ. По мнению некоторых историков, под ним следует подразумевать русский народ.
   Центральной частью страны племён Эгейской культуры являлся остров Крит. По мнению древних греков, именно на этом острове жили самые знаменитые мореходы древности. После катастрофы они покинули Крит и перебрались в Филистию, где за двести лет до прихода евреев из Египта построили город Иерусалим. Почему они назвали город таким именем? Почему?
   Через некоторое время в соседнем Египте появился фараон, носящий имя Орус. Одного из его потомков греки называли Посейдоном, богом морей и океанов. Не иначе, их общие предки жили на острове Крит. Сыном седого Посейдона и юной Хионы, дочери Борея, был Мусей. Мусульмане до сих пор именуют этого Мусея Мусой, а евреи - Моисеем.
   Уже в наше время археологи нашли на острове Крит так называемый фестский диск, датируемый XVIII веком до н.э. С обеих сторон он покрыт письменами. Долгое время их никто не мог прочитать и понять, так как лингвисты не знали, на каком языке говорили жители острова до прихода эллинов. Перебирали все известные языки, но ни один из них не подходил. И только совсем недавно один из лингвистов попробовал сравнить язык фестского диска с языком И.С.Тургенева, И.А.Бунина, К.Г.Паустовского, и ему удалось озвучить и понять надпись от начала до конца. В ней упоминаются некая страна Рысиюния, которая чарует очи, а в Рысиюнии - рысичи. Неужели Рысиюния - это первая Россия, святая Русь?
   А кто же был первым рысичем? Неужели тот, кто семьдесят пять веков назад из неведомых глубин космоса достиг Земли и опустился на её поверхность? Неужели тот самый Иван-Иоанн?
   "Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери,
   тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы,
   и брали их себе в жёны, какую кто избрал.
   И сказал Господь Бог:
   "Не вечно Духу моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть,
   пусть будут дни их сто двадцать лет".
   В то время были на земле исполины, особенно же с того времени,
   как сыны Божьи стали входить к дочерям человечьим,
   и они стали рождать им;
   это сильные, издревле славные люди".
   (Быт. 6, 1-4)
  
   Славные люди - славяне!
  
   И сказал Иван-Иоанн сынам своим, сынам Божьим:
   "Робе еть Вы вины ж - держи обь"
   (Тэртэрийская табличка V тысячелетие до н.э.)
  
   В Тэртэрии - Тартаре - сказал,
   где Тар-тара-ры сказал,
   в стране умерших предков сказал,
   в стране на Дунае сказал.
   Пословицей стало его слово,
   по-нашему ёмкое слово,
   по-русски сказано слово!
   "Вначале было Слово,
   и Слово было у Бога,
   и Слово было Бог.
   Всё чрез Него начало быть,
   и без него ничто не начало быть.
   В нём была жизнь,
   и жизнь была свет человеков.
   И свет во тьме светит,
   и тьма не объяла его.
   Был человек, посланный от Бога;
   имя ему Иоанн
   (Мы говорим - Иван).
   Он пришёл для свидетельства,
   чтобы свидетельствовать о Свете,
   дабы все уверовали в него.
   Он не был свет,
   но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
   Был Свет истинный,
   который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
   В мире был,
   и мир чрез Него начал быть,
   и мир его не познал.
   Пришёл к своим,
   и свои его не приняли.
   А тем, которые приняли его, верующим во имя его,
   дал власть быть чадами Божиими,
   которые ни от крови,
   ни от хотения плоти,
   ни от хотения мужа,
   но от Бога родились".
   (Евангелие от Иоанна. 1, 1-13)
  
   Мы его дети на Земле, а он - наш первый отец, Бог-отец! Он был не божеством, но удивителем, представителем иного, неизвестного для нас мира. Его слово стало первым произведением "будущей формы литературы" на русском языке ещё семьдесят пять веков назад.
   Самый первый Иван погиб в схватке со зверем, с диким зверем, а другие Иваны - его потомки - живут и поныне. Во многих странах живут, но больше всего - в России живут. Зря ли Россию именуют страной Иванов, сказителей Иванов, певучих Иванов, Тургеневых Иванов, Буниных Иванов, других Иванов?
   Такая вот тайна сокрыта в первой строке Библии. До времени была сокрыта!
   Семь слов, самых простых слов.
   И в первой строке Библии, и в слове Ивана.

Храм-ковчег

  
   Мне довелось быть в нем всего лишь однажды, хотя некоторые мои предки молились в нём ежедневно, а кое-кто даже встречался с самим Сергием. Внутри его стен много веков покоится тело этого преподобного. Когда я подходил к храму, то обратил внимание на то, что он гораздо меньше прочих других, его окружающих, и скромнее, однако самый древний и притягательный. На его куполах я увидел яркие звезды неба, нарисованные старыми мастерами. Мне показалось, что этот храм удивительно похож на современные космические корабли, взмывающиеся к тем же звездам. Совпадает многое, даже мелочи. Четыре его угловые башни напоминают ракеты первой и второй ступени, шарообразные купола - кабины космонавтов, а кресты на куполах - антенны. Словно это не просто храм, а копия того самого летающего ковчега, на котором Небесные правители могли опуститься на Землю.
   Говорят, что облик этого православного храма повторяет подобные древнейшие храмы Белой Сирии, а ведь там когда-то правил бог Осирис, отец Гора. Название страны и имя бога совпадают с названием Сириуса, самой необычной звезды в созвездии Ориона. Вот и пирамиды Египта повторяют расположение звезд этого созвездия на земле. Случайно ли?
   Ныне вся Россия покрылась сетью подобных храмов и каждый из них привлекает к себе миллионы. Каждый день они входят внутрь, но уже давно не подозревают о самом первом из них, построенном в другом созвездии. Однако души молящихся внутри стен храмов, независимо от их желаний, всё равно иногда могут подниматься куда-то в поднебесье навстречу Всевышнему или старшим братьям по разуму.
   Вокруг некоторых храмов покоятся тела почивших. С помощью храма-ковчега их души тоже могут попадать туда, откуда могли прилететь на Землю их предки и предки Осириса. Там может происходить их соединение друг с другом.
   Получается, что именно наш православный храм напоминает нам и о далеком фантастическом прошлом, и о ближайшем реальном будущем. Значит наша церковь называется православной неслучайно. Только в её храмах человек может славить наших общих предков, которые появились на Земле в небесном ковчеге.
  
  

Начало России

  
   - А был ли мальчик? Может никакого мальчика и не было? Не было и никакого ковчега, тем более небесного?
   Глаза мои продолжают смотреть на удивительный храм, в котором покоится Сергий из Радонежа. Ещё в XIV веке он стал символом духовного возрождения Руси. Его торжественное молчание подсказывает мне, что он всё таки неслучайно покоится именно в этом храме-ковчеге.
   Вот и библейские предания гласят о том, что род славных людей пошел от сынов Божьих, которые сошлись с земными женщинами, и это были исполины.
   "Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал. И сказал Господь Бог: "Не вечно Духу моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть, пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божьи стали входить к дочерям человечьим, и они стали рождать им; это сильные, издревле славные люди". (Быт.6, 1-4)
   Пыльные книги главных библиотек опять же подсказывают нам, что нашими предшественниками на Российской земле когда-то были северные европеоиды-великаны.
   - Ну, допустим, что ковчег был, а когда?
   - А вы что-нибудь слышали о революции? Нет, не о Февральской или Октябрьской, а о более грандиозной - Неолитической? Нет? И я нет, но она была. Так говорят чудаки-археологи. По их мнению, на всей обширной территории России одновременно, от Дуная - на западе, и до Японского моря - на востоке, у племен каменного века произошла резкая смена культуры. Причина её до сих пор неизвестна, но она изменила лицо нашей земли. Выходит, что сыны Божьи могли появиться на Земле как раз перед началом этих изменений.
   Как это ни покажется странным, но русские летописи, вплоть до Петра Первого, вели своё летоисчисление как раз с момента неолитической революции. Опять случайное совпадение? В 1992 году, когда распался Советский Союз, на древнем русском календаре шёл 7500 год. Видно столько лет параллельному миру наших предков.
   - Ну, допустим, это произошло действительно в то время, но как звали того первого, кто ступил на Землю?
   - На Руси его именовали Сварогом, где Сва - это свет, небо, а рог - правитель. Так тогда называли тех правителей племен скотоводов, которые на своих шлемах носили бычьи рога. Всё вместе просто - Небесный правитель. Его настоящее имя на Руси не упоминали. Зато в преданиях ведийских ариев упоминалась страна Сварга, то есть Небесная. В ней был арктический рай Индры, того самого, который тоже пас коров. Всевышний всегда приходил к жителям этой страны в виде многоцветного Северного сияния, а сохранившиеся каменные обсерватории в Заполярье до сих пор нацелены на Сириус. Название легендарной Сварги сохранила нынешняя страна Свериге, то есть Швеция, а там и сейчас живут северные великаны и наблюдается Северное сияние. В древней Элладе того, кто сошел с небес называли Ураном, в Шумере - Оаном, в Китае - Тянь-ваном, то есть Небесным Ваном, а в Корее - Хвануном, сыном Хванина. Последние имена очень похожи на имя русского Ивана. Сыном самого Сварога русские предания называли Дажьбога, прадеда князей Киевских.
   - Сколько же всё таки лет многонациональной России и какое имя носил её основатель? Неужели Иван?
  
  

Улица в небо

  
   Каждый имеет улицу в небо.
   Начало - из сердца.
   Первый дом - отчий,
   матери старой,
   отца с искорёженным телом.
   Лиц их не видно:
   согнулись в работе.
   Возле -
   могила павшего деда -
   следом кровавым, в Донбасс уходящим.
   Рядом другой,
   деревянный
   станичный
   дом. По рассказам:
   зелёная крыша,
   ставни на окнах,
   крыльцо и веранда.
   Возле сидят старики,
   сплошь седые,
   смотрят в глаза,
   но как-то всё мимо,
   будто не видят, что я у порога.
  
   Дальше такой же,
   но крытый соломой,
   мельница близко,
   скота в изобилье,
   степи, всё степи,
   да сад по-над речкой
   Медведицы рыбной,
   Дона седого.
   А на пригорке казак с бородою
   чёрной, как уголь,
   мохнатые брови,
   смотрит хозяином
   землю в округе.
   При Лизавете ходил до Берлина...
  
   Улица выше против теченья.
   Вот уж Воронежа - Усмани-стана
   из брёвен домина.
   Там атаманы
   струги лихие
   в поход до Азова
   скоро сбирают -
   нет дела до праздных.
   Дед их, Андрей,
   заслонявший собою
   стены Кремля против хана из Крыма,
   здесь же у стен вдруг поник головою
   и ничего нам сказать не успел.
  
   Деды их, прадеды -
   в храмах кремлёвских.
   Улица с Дона в Москву привела.
   Первый - Иван, а последний -
   Василий
   служат в соборе архангела старшего.
   Взоры их строги:
   У них пантеон!
   Здесь почивают московские Рюрики,
   дружные отроки хана Чингизова,
   и государи - потомки Романовы.
   Дело большое велось патриархами.
   Тихи слова их,
   а слуги быстры.
  
   Вот чуть поодаль
   Сергия храм уж,
   что за Москвою на полночь в дороге.
   Вместе со старцем - младой Афанасий,
   книги любил он,
   то ж нам завещал.
   Рядом опять купола,
   но Ростова,
   терем из Сарска,
   Леонтия церковь.
   Лики родных - чудотворцы Великого,
   взглядом участливы,
   телом - нетленные.
  
   Улица вдруг повернула на полдень,
   Вышла к реке небольшой,
   незаметной.
   Здесь же у Калки
   могила героя,
   воина в шлеме.
   Мечом опоясан.
   От сабли татарской пал, защищаясь.
   Тут же и Днепра дыханье
   да Киев,
   стольного града два дома сгоревших.
   У одного быстрый всадник с кольчугой,
   звать Александром,
   избил печенегов.
   А у другого стоит седовласый,
   в мантии длинною, белой, с крестами...
   Спорил с мужами из Рима о вере
   мудрый Леонтий,
   отец наш духовный.
  
   Улица дальше на полдень, всё к небу.
   Вот уж и град Константинов,
   София,
   знатный собор у пролива стоящий.
   В доме из камня - ритор-учитель,
   а ученик - Византии правитель.
   Ну а за ним снова храм,
   но Салуни,
   там же Димитрий святой
   и Строитель.
   Прежде Леонтием звали.
   Из рода Папиев.
   Обок и прадед -
   утоплен Ясоном
   в день марта десятый,
   за веру Христову.
   Первый епископ - Папий Иерапольский.
   Помнят его - ведь сбирал и писал изреченья
   в книгах пяти
   то, что сказано было устами Христа.
  
   Вот и дворец победителя даков,
   Гая Поппея Сабина, из знатных.
   Рима наместник в земле Македонской...
   Улица вновь далеко протянулась
   прямо к холмам повелителя мира.
   Стены из камня,
   дороги из камня,
   круглые цирки,
   высокие храмы,
   также дворцы у ворот Колизея,
   заросли плюща,
   сады винограда,
   брызги фонтанов,
   арки триумфа,
   столпы героев
   и среди них высоко надо всеми
   храм уж другой,
   Храм Согласия древний.
   Строил его Гай Попей,
   но колена постарше,
   вместе с Керзоном Квинкцием
   из рода Фламинин...
  
   Улица Рима пошла в Инрегиллу,
   Клавдия град,
   где сабины жили.
   Дом там построили те,
   кто бежал от Ликурга -
   Спарты царя,
   Геракла преемника.
   А до него в той же Спарте,
   в граде Эпий,
   опять белостенный,
   дом воздвигал победитель кулачных
   боёв и строитель
   Эпей.
   Он же коня смастерил возле Трои
   прекрасной,
   чтобы Елену вернуть Менелаю в обитель,
   он же град основал Метапонт.
   Его предок - Папей,
   титанид,
   друг Баршама,
   изгнанник Арама,
   Кипра и Крита правитель,
   Бореи и града, где Пуро.
   Скифам он бог,
   владыка атлантам,
   а мне всё же праотец милый,
   рядом с Эпеем он жил по соседству,
   напротив,
   но время иное.
  
   Улица дальше ведёт меж холмов,
   островами,
   морями
   в Сирию Белую,
   в город Куссар,
   где Папея отчизна родная,
   где могила отца,
   тот царствовал первым,
   где деда могила -
   потомок Тифона.
   Их дворец многостенный
   построен Гефестом.
   Зовут кузнецом хромоногим в Элладе,
   Кусаром умелым зовут мореходы-потомки.
   В Египте же первый он царь и строитель -
   Осирис почтенный.
   Брал впервые железо,
   ковал, раздувая горнило.
   Тут же глину мешал,
   кирпичами укладывал стены,
   пот утирал на челе возле царского трона.
   Его дом, отчий дом, чуть подальше -
   в Ресене древнейшем, великом.
   Здесь на бреге у Тигра, реки многоводной, -
   земля наших предков.
   Сильный Нимрод приплыл в Сеннаар,
   отпрыск Куша и Хама.
   Его Родом зовём до сих пор,
   ему ж поклонялись недавно.
   В граде - храм с изваянием предков,
   что жили здесь после потопа.
   Их строгие лики все в ряд предо мною.
   Глядят, словно жили вчера,
   а не в давнее время.
   Прадед их Скиф, он же Сиф,
   все мудрости знал без ученья.
   Праматерь - Плакучая Ива была,
   вкусившая плода познанья.
   Их родителем Зевс-Зиусудра,
   с потопом укрылся на юге Египта.
   Нисиром зовут ту гору,
   где якорь он бросил с ковчега.
   Зевсовым предком в колене десятом был Энки.
   Приплыл он к брегам Междуречья на судне великом.
   Плуг изготовил,
   мотыгу,
   серпы, топоры,
   даже гвозди.
   Первым вспахал борозду,
   лён и злаки посеял,
   сады засадил деревами,
   построил овчарни и хлевы.
   Поил молоком, отстаивал сливки,
   шерсти нить плёл и вязал,
   шил одежду из тканей,
   колодцы копал, обставляв "журавлями",
   крутил круг гончарный.
   Стены возвёл у домов,
   закрома,
   храм Энгуры и город Эриду.
   Уставы дал власти богов и верховной,
   писал на скрижалях.
   Корону надел,
   в руки скипетр взял для суда,
   обвиненья,
   защиты.
   Учил рядовых песнопенью,
   ремёслам,
   игре музыкальной,
   поиску истины,
   схожденью в подземное царство,
   стремлению к миру, победе.
   Сам же с Дилмуна приплыл,
   где матерь Намму,
   а первый родитель Набу или Небо.
   Выплыл на берег морской он в костюме
   от рыбы.
   Днями ходил меж людей,
   и с ним семеро было великих.
   Он же у греков Уран,
   Оан - в Вавилоне,
   в Китае - Хуан,
   Хванун, сын Хванина, -
   в Корее, Иране.
   Верят:
   ступил на планету он первым из храма-
   ковчега.
  
   Улица там на нашей Земле завершилась
   и поднимается круто звёздной тропинкой,
   соединяя наш храм с отчим домом нас всех,
   где Сириус яркий,
   где живут и поныне,
   братья Урана, Оана, Хвануна, Хуана,
   Жана и Джона, Джованни и Вана,
   а по-нашему -
   просто пришельца
   Ивана.
  
  

Мудрость Бояна

  
   Через много дней после того, как вещий Боян отправился из столицы Китая на запад, дорога привела его к границе, за которой начиналась уже другая земля. Главный страж, а это был Инь-си, загородил ему путь и потребовал платы. Услышав, что перед ним не купец, а мудрец, страж после некоторого раздумья потребовал от путника изложить свою мудрость на бумаге. Боян нехотя уселся за стол, за которым обычно устраивались купцы, потом взял бумагу, краску и кисточку, и вместо перечня вывозимых товаров, стал кропотливо выводить в таможенной декларации свои мысли, которые до этого роем проносились у него в голове. Теперь он навсегда уносил их из Китая. Вот они:

1

Не абсолютна та мудрость, которая выражена словом.

Оно, как имя, всегда относительно.

Начало неба и земли не имеет имени,

а его изменения всегда называемы.

Спокойный видит мудрость абсолютную,

а беспокойный - относительную.

Первое и второе отличаются своим именем,

но рождены из одного начала.

Они непостижимы,

но переход от одного к другому есть путь к познанию.

2

Под небом приходит к нам относительность совершенства

и абсолютность несовершенства,

относительность добра

и абсолютность зла.

Бытие и небытие порождают друг друга,

возможное и невозможное - путь от несовершенного к совершенному.

Длинное и короткое - их размеры,

высокое и низкое - их положение.

Высокое соединяясь с низким ведет к более совершенному.

Последующее следует за предыдущим.

Мудрец совершает дела, ничего не делая,

обучает, ничего не говоря,

изменяет окружающее, не прикасаясь к нему руками,

созидает, ничем не обладая,

приводит в движение не подталкивая,

завершает дела без удовлетворения.

Его заслуги - это его неудачи.

3

Чтобы не ссорить людей,

не превозноси мудрецов.

Чтобы не плодить воров,

не придавай значения ценностям:

не прельщаясь - не соблазнишься.

Когда совершенный управляет,

сердца людей пусты, а тела - полны,

побуждения - слабы, а кости - крепки,

незнающие - послушны, а знающие - удерживаемы.

Минимум деяний - максимум покоя.

4

Мудрость всегда пуста,

а её применение - неисчерпаемо.

Она - начало всех вещей,

не поддается самому острому,

развязывает самое запутанное,

умеряет самое яркое,

соединяет самое мельчайшее.

Я не знаю кто её породил,

но она появилась раньше Тянь-вана.

5

Небо и земля не любят человека,

но позволяют жить ему своей жизнью.

Тоже и праведный.

Он не говорит о любви к народу,

а даёт возможность жить своей жизнью.

Все, что между небом и землей, похоже на кузнечный мех.

Он пуст, но неистощим.

Чем чаще он надувается,

тем больше из него выходит ветер.

Тот, кто много говорит, часто терпит неудачу.

Во всем нужна мера.

6

Чистейший дух бессмертен.

Он является непостижимой матерью.

Её лоно - корень неба и земли.

Он существует как нескончаемая нить.

Его действие неисчерпаемо.

7

Небо и земля вечны.

Ведь они существуют не для себя.

Праведный заботится о себе после других.

Поэтому он всегда в безопасности.

Он пренебрегает своей жизнью,

а живет долго.

Кто не заботится о себе,

того ждет удача.

8

Высшая добродетель похожа на воду.

Она приносит пользу всем

и не сопротивляется никому.

Она находится там, где её никто не видит,

поэтому похожа на мудрость.

Праведный живет ближе к земле.

Его сердце следует внутренним побуждениям.

В отношениях с людьми он дружелюбен,

в словах - искренен,

в управлении - последователен,

в делах - исходит из возможностей,

в поступках - учитывает время.

Он не совершает ошибок,

так как не спорит ни с кем.

9

Лучше ничего не делать,

чем стремиться к приобретению.

Если долго пользоваться острым,

оно не сохранит свою остроту.

Если дом наполнен золотом и драгоценностями,

никто не сможет его уберечь.

Кто достигает чести и богатства,

делается гордым.

Он легко забывает о превратностях судьбы,

когда дела увенчиваются успехом.

После успеха лучше уединиться.

Это мудрость небес.

10

Душа едина и на части не делится.

Кто духовен, тот, как младенец, бесстрастен.

Кто созерцает отвлеченно, тот не заблуждается.

Кто любит народ и управляет им,

тот не вмешивается в его жизнь.

Кто хочет понять небеса, тот покорен.

Кто делает вид, что много знает и ко всему способен,

тот ничего не знает и ни на что не способен.

Кто производит изделие и хранит его,

тот ничего не имеет.

Праведный не хвалится тем, что сделано,

руководя, не считает себя властелином.

11

Тридцать спиц объединяются, образуя колесо,

но его применение зависит от пустоты между спицами.

Из глины делают сосуд,

но его применение зависит от пустоты в нём.

Здание строят с окнами и дверями,

но его применение зависит от пустоты в нём.

Вот почему полезность вещи иногда определяется пустотой.

12

Пять цветов ослепляют.

Пять звуков оглушают.

Пять вкусов пресыщают.

Езда и охота одуряют.

Драгоценности очерствляют.

Поэтому праведный меняет не поверхностное, а внутреннее,

избегает внешнего, стремится к внутреннему.

13

Слава и позор одинаково странны.

Слава подобна несчастью.

Её приобретают и теряют со страхом.

Не будет славы, не будет страха,

не будет и несчастья.

Кто не дорожит собой, тот не будет несчастен.

Самоотверженный, служа людям, может жить среди них.

Гуманный, служа людям, может управлять ими.

14

Предмет, который мы не видим, бесцветен.

Звук, который мы не слышим, беззвучен.

Предмет, который мы не можем ухватить, мельчайший.

Эти три предмета неуловимы.

Когда они соединяются, то превращаются в единое.

Верх не светел, низ - не темен.

Бесконечное нельзя назвать именем.

Оно существует, но возвращается к небытию.

Его форма бесформенна.

Его образ не определенен.

Встречаясь с ним, не видать его лица.

Следуя за ним, не видать его спины.

Но зная путь к познанию, можно овладеть его сутью,

можно увидеть его прошлое.

15

Древние знали мельчайшее и тончайшее.

Ведь они были робкими, словно переходили студеный поток,

нерешительными, словно боялись соседей,

важными, словно шли в гости,

осторожными, словно шли по тонкому льду,

простыми, словно неотесанное дерево,

изобильными, словно долина,

непроницаемы, словно мутная вода.

Они грязное могли сделать чистым,

движущееся - спокойным.

Они соблюдали закон и не желали многого.

Они совершенствовались, довольствуясь старым,

а не овладевая новым.

16

Предел пустоты - это покой.

Если вещи растут - это круговорот.

Они разнообразны,

но возвращаются к своему началу.

Это возвращение и есть покой.

Но покой - это возвращение к жизни.

Возвращение к жизни - это и есть вечность.

Знающий вечность - мудрец.

Незнающий - приносит беду.

Знающий вечность - имеет всеобъемлющую душу.

Имеющий такую душу - правосуден.

Правосудный - будет правителем.

Кто правит, тот соединяется с Небом.

Кто соединен с Небом,

тот подобен мудрости, которая существует вечно.

Тело его умрет, но дух останется бессмертным.

17

Лучший правитель тот, о котором знают лишь то,

что он существует.

Хуже тот, который требует любви и возвышения.

Ещё хуже тот, кого боятся.

Совсем худ тот, кого презирают.

Кто не заслужил доверия, тот не пользуется им.

Кто вдумчив и сдержан, тот добивается успеха.

О нем говорят, что он естественен.

18

Когда нарушили законы,

появились "человеколюбие" и "справедливость".

Когда появилось мудрствование,

тогда возникло и лицемерие.

Когда шесть родственников в раздоре,

тогда появляются "сыновняя почтительность" и "отцовская любовь".

Когда в государстве царит беспорядок,

тогда появляются и "верные слуги".

19

Если устранить святость и мудрствование царей,

то можно осчастливить народ в сто раз.

Если устранить человеколюбие и справедливость царей,

то дети начнут почитать своих родителей,

а родители - любить своих детей.

Если устранить хитрость и наживу царей,

то исчезнут воры и разбойники.

Невозможно достичь этого только внешними изменениями,

нужно стремиться к простоте и скромности,

к уменьшению личных желаний и освобождению от страстей.

20

Не будет учености,

не будет и печали.

Разница между обещанием и лестью ничтожна,

разница между добром и злом - велика.

Избегай того, чего люди боятся.

Как зыбок мир, где ещё не установлен порядок.

Люди радостны,

словно присутствуют на угощении

или празднуют начало весны.

А я спокоен и не лезу вперед,

как ребенок, который не появился на свет.

Я спешу,

но не знаю куда и где остановлюсь.

Многие люди богаты,

а я не имею ничего, как будто всё потерял.

Люди стремятся к знатности,

а я прост, как душа глупого человека.

Люди говорят, что знают много,

а я знаю, что ничего не знаю.

Потому страдаю душой,

волнуюсь, как море,

блуждаю и не знаю, где остановиться.

Многие люди делают то, к чему способны,

а я глуп и мужиковат.

Отличаюсь лишь тем,

что люблю питаться у матери всех вещей - мудрости.

21

Только мудрости подчиняется праведный.

Суть её похожа на блеск.

Она неуловима,

но в ней есть образы.

Она неопределенна,

но в ней есть скрытые вещи.

Она темна,

но в ней скрыты тончайшие частицы.

Они обладают высшей действительностью и достоверностью.

Имя мудрости никогда не исчезало.

Следуя ей, можно познать начала всех вещей.

Я обозрел многие из них,

но не познал.

22

Древние говорили:

Ущербное превращается в совершенное,

кривое - в прямое,

ветхое - в новое.

Стремясь к малому, получишь много,

стремясь к многому, получишь мало.

Праведный владеет единственным,

но является примером,

не излагает своих мыслей,

но всегда прав,

не выставляет себя,

но всегда известен,

никогда не воюет,

но знаменит,

никогда не гордится,

но прославляется,

боится ссор,

но никто не преследует его.

23

Редкие слова заключают в себе верные мысли,

редкие изречения - правоту.

Сильный ветер не может дуть до полудня,

сильный дождь не может идти весь день.

Небо и земля не могут создать вечное,

человек - тем более,

поэтому он следует за мудростью.

Следующий ей, равен ей,

праведный равен добру,

потерявший равен потере,

сомневающийся равен неверию.

24

Кто поднялся на цыпочки,

не может долго стоять.

Кто делает большие шаги,

не может долго идти.

Кто считает себя всезнающим,

тот ничего не знает,

кто сам себя восхваляет,

тот не добывает славы,

кто хвастается,

тот не имеет заслуг,

кто горд,

тот не может стать старшим над другими.

Избыток желания напрасен.

Праведный избегает его.

25

Вещество произошло из хаоса,

существует раньше неба и земли,

недвижимо, бестелесно, самобытно,

не знает изменения,

движется по бесконечному кругу

и не знает предела.

Только оно может родить небо и землю.

Имя его я не знаю,

но его называю великим.

Оно в бесконечном движении.

Такое движение не достигает предела.

Не достигая его, оно возвращается к истоку.

Поэтому мудрость велика, велики небо и земля,

велик и повелитель.

Человек следует законам земли,

земля следует законам неба,

небо следует законам мудрости.

Только мудрость следует самой себе.

26

Тяжелое лежит в основе легкого,

покой - в основе движения.

Праведный, шагая весь день,

не отходит от телеги с грузом.

Он пользуется славой и благами жизни,

но стоит выше их.

Властитель десяти тысяч колесниц, презирающий заботу о стране,

теряет слуг,

а легкомысленный - власть.

27

Праведный не оставляет следов,

красноречивый не допускает ошибок.

сильный не хитрит.

Крепко запертое даже без замков не открывается,

крепко связанное даже без узлов не развязывается.

Праведный спасает погибающих и не оставляет нуждающихся,

сохраняет созданное и пользуется им.

Добродетель учит недобрых,

а недобрые являются учениками добродетели.

Заблуждается тот умнец,

кто не уважает своего учителя или своих учеников.

28

Кто, зная свою храбрость, сохраняет скромность,

тот становится великим.

Кто стал великим,

тот не прекращает познание и продолжает оставаться младенцем.

Кто, зная праздничное, сохраняет будничное,

тот становится примером.

Кто стал примером,

тот не прекращает познание и возвращается к началу.

Кто, зная свою славу, сохраняет безвестность,

тот становится великим.

Кто стал великим,

тот достигает совершенства в познании

и возвращается к естественности.

Этот великий порядок не уничтожится.

29

Кто хочет силой овладеть миром,

тот не достигнет желаемого.

Мир подобен таинственному сосуду,

к которому нельзя прикоснуться.

Кто покушается на это,

тот нарушает порядок мира.

Кто хочет завладеть им,

тот сразу его потеряет.

Одни идут впереди,

другие следуют за ними.

Одни расцветают,

другие засыхают.

Одни укрепляются,

другие слабеют.

Одни развиваются,

другие разрушаются.

Праведный избегает лишнего,

ему не нужны роскошь и расточительство.

30

Кто служит Повелителю мудростью,

тот не покоряет народ войском,

ибо это может обратиться против него.

Где находятся войска,

там вместо хлеба растут колючки.

После больших войн наступают голодные годы.

Искусный полководец побеждает и останавливается.

Он избегает насилия.

Он побеждает без прославления.

Он побеждает без нападения.

Он побеждает без гордости.

Он побеждает вынужденно.

Он побеждает без воинственности.

31

Оснащенное войско - средство для несчастья и зла.

Праведный выбирает левую сторону,

а вояка - правую.

Войско - орудие нечестивое.

Оно не может быть орудием мудрых,

его применяют вынужденно.

Цель войны в обеспечении покоя,

но она несомненное зло.

Если б она была добром, то нужно было бы радоваться ей,

но это может лишь тот, кто любит убивать людей.

Такой не может осуществить добро в мире.

При добром деле выбирается левая сторона,

при беде - правая.

На левой стороне строй подчиненных,

на правой - командиры.

Весть о победе следует встречать трауром,

ибо на войне многие погибают.

Если убивают многих людей, то нужно плакать.

После победы в войне следует не радоваться, а горевать.

32

Мудрость вечна и безымянна.

Она также и ничтожна,

но никто в мире не может подчинить её себе.

Когда правители и знать её соблюдают,

то всё достигает покоя.

Когда небо и земля сливаются в гармонии,

то наступает счастье и благополучие.

Когда мудрость разделяется на части,

то они получают имя.

Если имя известно,

то нужно знать границы его применения.

Знание границ избавляет от опасности.

Когда мудрость правит миром,

всё сущее вливается в него, как горные ручьи в моря.

33

Знающий людей - благоразумен,

а знающий себя - прозорлив.

Побеждающий людей - силен,

а побеждающий себя - могуч,

довольствующийся самим собой - богат.

Имеющий волю - упорен,

а неотступающий от цели - долговечен.

Кто умер, но не забыт - тот бессмертен.

34

Великая мудрость повсюду:

и справа и слева.

Всё сущее благодаря ей рождается и развивается.

Заслуги мудрости велики,

но она не хвастается.

С любовью пестуя все существа,

не считает себя их властелином.

Она не имеет собственных желаний,

потому ничтожно.

Её можно назвать маленькой,

ибо мельчайшая вещь возвращается в неё.

Её можно назвать великой,

ибо всё сущее подчиняется ей.

Праведного нельзя назвать великим,

хотя он совершает великие дела.

Праведный достигает величия,

так как не возвеличивает себя.

35

К тому, кто представляет собой образ праведности,

приходит весь народ.

Люди приходят и он не причиняет им вреда,

а приносит мир, спокойствие, музыку и пищу.

Даже путешественник остаётся у него.

Когда мудрость исходит из его уст,

она пресна и безвкусна.

На неё смотрят и не видят,

её слушают и не слышат,

но если ею пользуются,

она неисчерпаема.

36

Сжать можно расширенное,

ослабить - крепкое,

уничтожить - расцветшее,

отнять - у имеющего.

Поэтому мягкое побеждает твердое,

а слабое - сильное.

Рыба не может покинуть глубину,

а государь не может править напоказ.

37

Мудрость постоянно находится в бездействии,

но нет ничего, чего бы она не делала.

Если государь и знать будут её соблюдать,

то всё будет меняться по их желанию.

Если всё придет в сильное движение,

то удержать его можно безымянной простотой.

Она не имеет желаний,

но это приносит покой и справедливость.

38

Праведный не считает себя безгрешным,

поэтому он безгрешен.

Греховный человек не считает себя грешным,

поэтому он грешен.

Праведный бездеятелен,

поэтому свои дела считает чужими.

Греховный человек деловит,

поэтому чужие дела считает своими.

Справедливые уважают других,

их действия нарочиты.

Почтительные не уважают других,

их действия корыстны.

Если они не встречают взаимность,

то прибегают к наказаниям.

При потере мудрости остается праведность,

при потере праведности остается гуманность,

при потере гуманности остается справедливость,

при потере справедливости остается почтительность.

Она следует за ослаблением верности и преданности,

начинается с беспорядков.

Великий держится существенного,

избегает ничтожного.

Он справедлив,

хотя не соблюдает законы.

39

С древнейших времен всё достигало единства:

небо - чистоты,

земля - покоя,

дух - чуткости,

долина - плодородия,

вещь - существования,

государи и знать - уважения.

Без единства нечистое небо - разрушается,

зыбкая земля - раскалывается,

дух без чуткости - исчезает,

бесплодная долина - превращается в пустыню.

Прекращение роста ведет к разрушению,

потеря уважения подданных - к свержению государя и знати.

Благородные смотрят на варваров, как на своё начало,

высшие смотрят на низших, как на свою опору,

иначе они будут одинокими, сирыми и несчастными.

Если разобрать колесницу на части,

то от неё ничего не останется.

Нельзя быть гордым, как яшма,

нельзя быть презираемым, как простой камень.

40

Сопротивляясь всему вещественному, мудрость развивается,

поддаваясь всему вещественному, мудрость действует.

В мире все вещи рождаются в бытии,

а бытие рождается в небытии.

41

Умный, услышав мудрое, следует ему,

обыкновенный - то следует, то отступает,

а неуч - глумится над ним.

В противном случае это не мудрое.

Тот, кто понимает очевидную мудрость,

другим кажется темным.

Тот, кто идет вперед, следуя мудрому,

другим кажется идущим назад.

Тот, кто овладевает вершинами мудрости,

другим кажется обыкновенным смертным.

Великий праведник похож на презираемого,

безграничная мудрость - на её недостаток,

распространение мудрости - на её расхищение,

истина - на её отсутствие.

У большого квадрата не видно углов,

большой сосуд изготавливается нескоро,

самый громкий голос неслышен,

большое изображение не имеет формы.

Мудрость скрыта от нас,

потому не имеет имени,

но она наполняет силой и ведет к совершенству.

42

Мудрость рождает одного,

один - двоих,

двое - троих,

а трое - всех остальных.

Всё носит на себе Инь -

переменное,

заключает в себе Янь -

постоянное,

наполнено Ци -

жизненной силой,

и образует гармонию.

Люди не хотят быть одинокими, сирыми, несчастными,

но государи и знать называют себя этими именами.

Потеря есть начало размножения,

а множество - начало потери.

Чему учат люди, тому учу и я.

Очень сильный не умирает своей смертью.

43

Самые слабые побеждают самых сильных.

Небытие проникает везде и всюду.

В мире нет ничего, что не прибегало бы к словам

и не получало пользу от недеяния.

44

Что ближе - слава или жизнь?

Что дороже - жизнь или богатство?

Что тяжелее пережить - потерю или приобретение?

Кто бережёт, тот терпит убыток.

Кто много накапливает, тот теряет больше.

Кто знает меру,

тот не потерпит неудачу.

Кто знает предел,

тот не приблизится к опасности и будет жить долго.

45

Особое совершенство похоже на убогое,

но оно не может быть нарушено.

Особая полнота похожа на пустоту,

но польза её неизмерима.

Особая прямота похожа на кривизну,

особое остроумие похоже на глупость,

искусный оратор похож на заику.

Движение побеждает холод,

а покой - жару.

Полный покой создает порядок в мире.

46

Когда в стране правит мудрость,

боевые кони исчезают вдали,

а лошади обрабатывают нивы,

когда в стране правит глупость,

боевые кони пасутся в окрестности.

Нет больше греха, чем чрезмерная страсть.

Нет тяжелее беды, чем незнание меры.

Нет тяжелее преступления,

чем стремление к чрезмерному богатству.

Кто умерен, тот всегда доволен.

47

Не выходя из дома, можно познать мир.

Не глядя в окно, можно видеть небеса.

Чем дальше от дома,

тем меньше знаешь.

Мудрец познает, не выходя никуда.

Не видя предмета, проникает в его сущность.

Не делая ничего, совершает многое.

48

Кто учится,

тот каждый день увеличивает свои знания.

Кто служит мудрости,

тот каждый день уменьшает свои желания.

В непрерывном уменьшении человек доходит до бездействия.

Когда он достигнет этого,

то всё уже будет сделано.

Если в мире порядок,

то следует завладеть им,

если он хаотичен,

то этого делать не стоит.

49

Праведный не имеет особого сердца,

оно состоит из сердец народа.

Он делает добро добрым и недобрым.

Так воспитывается добродетель.

Он верен искренним и неискренним.

Так воспитывается искренность.

Праведные просты и тихи,

ко всем питают одинаковое чувство.

Для блага мира их сердце темно.

Простолюдины смотрят на них и слушают их призывы,

а праведные смотрят на них, как на детей.

50

Все существа рождаются и умирают.

Из десяти человек трое идут к жизни,

а трое - к смерти.

От сильного стремления к жизни трое умирает из-за своих деяний.

Кто владеет собой,

тот не боится носорога или тигра,

вступая в битву, не боится вооруженного врага.

Носорогу некуда вонзить свой рог, а тигру - когти.

Врагу некуда поразить его мечом.

Для воздержанного смерти не существует.

51

Мудрость производит существа,

добродетель кормит их.

Оттого они приобретают форму,

а та совершенствуется.

Поэтому все почитают мудрость и добродетель.

Но никто не сообщал мудрости её достоинства,

а добродетели - её ценности,

они сами обладают ими.

Мудрость производит вещи,

добродетель питает их, дает им расти,

совершенствует, делает зрелыми, кормит и защищает.

Настоящая добродетель - это:

создавать и не присваивать,

творить и не хвалиться,

царствовать и оставлять всех свободными.

52

Мать мира - её начала.

Постигнув их, можно постигнуть и их детей.

Когда известны дети,

тогда можно сохранить мать.

Тело умирает, но его сущность остается.

Если человек оставит прихоти и освободится от страстей,

у него не будет усталости.

Если он поддается страсти и поглощен делами,

у него не будет спасения от бед.

Видеть мельчайшее - зоркость.

Охранять слабое - могущество.

Следовать мудрости, постигать её смысл - залог успеха.

Тело истлевает, ничего не оставляя после себя -

это наследие вечности.

53

Если бы я владел знанием,

то шел бы по большой дороге.

Узких тропинок я боюсь.

Большая дорога ровна,

но народ любит тропинки.

Если дворец роскошен,

то поля покрыты сорняками, а амбары пусты.

Роскошная одежда, острые мечи, изысканные блюда, излишнее богатство - это разбой и бахвальство, нарушение мудрости.

54

Кто умеет крепко стоять,

того нельзя опрокинуть.

Кто умеет опереться,

того нельзя свалить.

Потомки сохранят память о таком.

Кто совершенствует мудрость внутри себя,

у того добродетель искренняя.

Кто совершенствует мудрость в доме,

у того добродетель обильная.

Кто совершенствует добродетель в селении,

у того добродетель обширная.

Кто совершенствует добродетель в стране,

у того добродетель богатая.

Кто совершенствует добродетель в мире,

у того добродетель всеобщая.

По себе можно познать других.

По одному дому можно познать другие дома.

По одному селению можно познать другие селения.

По одной стране можно познать другие страны.

По одной стране можно познать весь мир.

Могу ли я знать, почему мир таков, а не иной?

55

Праведный похож на младенца,

но насекомые его не укусят,

звери его не разорвут,

хищные птицы не вопьются в него когтями.

Кости у него мягки, а мышцы слабы,

но мудрость он держит крепко.

Не совокупляясь, он рождает.

Он кричит весь день,

но голос его не слабеет.

В нём полная гармония.

Знание гармонии - постоянство.

Знание постоянства - мудрость.

Доставлять приятное плоти - слабость.

Возвышаться душой над настроением - сила.

Без мудрости цветущее увядает,

где нет мудрости, там тупик.

56

Знающий - молчит.

Говорливый - не знает.

Непостижимая праведность - это:

оставлять желания,

отказываться от страстей,

притуплять проницательность,

освобождаться от хаоса,

умерять свой блеск,

уподобляться пылинке.

Сродниться с праведностью невозможно.

Ей нельзя пренебрегать,

ей нельзя воспользоваться,

её нельзя возвысить,

её нельзя унизить.

Поэтому она свята.

57

Страна управляется справедливостью,

война - хитростью,

а мир - бездействием.

Когда слишком много запретов, народ беден.

Когда слишком много оружия, появляются смуты.

Когда слишком много мастеров,

умножается число ненужных вещей.

Когда слишком много законов и приказов,

увеличивается число воров и разбойников.

Праведный говорит:

Если я бездействую, народ сам всё изменяет.

Если я спокоен, народ сам всё исправляет.

Если я пассивен, народ сам обогащается.

Если я бесстрастен, народ простодушен.

58

Не будет мелочности в управлении страной,

народ обогатится.

Будет мелочность - народ обеднеет.

Где благо, там и несчастье.

Где беда, там и счастье.

Никто не знает, где оканчивается беда

и начинается счастье.

Справедливость может превратиться в хитрость,

а добро - в зло.

Люди заблуждаются,

поэтому праведный не поддается им.

Он не корыстен, но ничего им не дает.

Он праведный, но ничего не делает по своей воле.

Он светило для мира, но не любит блеска.

59

Управляя людьми и служа небу,

соблюдай воздержание.

Воздержание - первая ступень добродетели.

Праведный преодолеет всякую трудность.

Его сила неизмерима.

С её помощью можно овладеть миром.

Начало, при помощи которого управляется мир, долговечно.

Это начало - мудрость.

60

Управление большой страной

напоминает приготовление блюда из мелких рыб.

Если страной управлять, следуя мудрости,

злой дух перестанет быть богом.

Он сохранится,

но от него не будет вреда.

Праведный никому не навредит,

и ему никто не навредит.

Нравственность праведника постоянно совершенствуется.

61

Великая страна -

это устье реки, начало мира, мать мира.

Мать всегда побеждает отца,

ведь она тиха, спокойна и стоит ниже.

Великая страна располагает к себе тем,

что ставит себя ниже других.

Маленькая страна располагает к себе тем,

что стоит ниже других.

Поэтому располагают к себе

или тем, что ставят себя ниже других

или тем, что сами ниже других.

Пусть великая страна думает о том, чтобы всех накормить,

а маленькая - о том, чтобы служить людям.

Обе получат то, чего желают.

Великому полагается быть ниже всех.

62

Мудрость - глубокая основа всех вещей,

сокровище добрых и собственность недобрых.

Красивые слова могут быть куплены,

а добрые поступки может совершать каждый.

Хотя люди злы, но нельзя совсем их покидать.

Иначе зачем выдвигают государя и назначают ему трех советников?

Государь и советники имеют драгоценности и могут ездить на колеснице,

но им лучше сидеть на месте и следовать мудрости.

Почему в древности ценили мудрость?

В то время люди не стремились к приобретению богатств

и преступления прощались.

Поэтому мудрость ценилась дороже всего.

63

Нужно осуществлять недеяние,

соблюдать спокойствие и вкушать простое.

Великое состоит из малого,

а многое - из немногого.

На ненависть надо отвечать добром.

Преодоление трудного начинается с легкого,

осуществление великого начинается с малого.

Поэтому праведный начинает не с великого,

но делает великое.

Кто легко соглашается,

тому нельзя верить.

Где много легких дел,

там много трудностей.

Праведный относится к любому делу, как к трудному,

поэтому он не испытывает трудности.

64

Не трудно удержать легкое.

Легко предотвратить беду до наступления.

Слабое легко сломать,

мелкое легко рассеять.

Защищайся тогда,

когда ещё нет врагов.

Заботься о покое страны тогда,

когда в ней ещё всё в порядке.

Дерево, которое нельзя обнять руками,

выросло из маленького.

Девятиэтажную башню начинают строить с кусочка земли.

Путешествие в тысячу верст начинается с первого шага.

Кто действует, тот может потерпеть неудачу.

Кто владеет, тот может потерять.

Праведный ничего не создает,

поэтому не терпит неудачу.

Он ничего не имеет,

поэтому ничего и не теряет.

Кто, начиная дело, спешит быстро получить результат,

тот потерпит неудачу.

Кто осторожно начинает и заканчивает,

тот получит успех.

Поэтому праведный старается быть хладнокровным,

не придавать значения дорогим вещам,

учится у тех, кто ничего не знает,

идет по тому пути,

который прошли другие.

Он способствует естественному течению событий

и не препятствует им.

65

В древности те, кто следовал мудрости,

не старались просвещать народ.

Легче управлять несведущими,

труднее управлять знающими.

Кто управляет при помощи умствования,

тот приносит несчастье.

Кто управляет без умствования,

тот приводит к успеху.

Кто знает это, тот является примером для других.

Праведность глубока и непостижима.

Она противоположна существу,

но никогда не сопротивляется ничему.

Она соблюдает великое послушание.

66

Реки и моря могут властвовать над долинами,

ведь они способны течь вниз.

Когда праведный хочет возвыситься,

он должен ставить себя ниже.

Когда он хочет быть впереди,

он должен ставить себя позади.

Хотя он стоит над людьми,

но он им не в тягость.

Хотя он стоит впереди их,

но никто ему не вредит.

Люди с радостью его выдвигают

и не отворачиваются от него.

Он не спорит, потому непобедим.

67

Говорят моя мудрость велика и не уменьшается.

Если б уменьшалась,

то стала бы маленькой.

Она не уменьшается, потому что велика.

Я ценю три драгоценности:

человеколюбие, бережливость и праведность.

Человеколюбивый может быть храбрым.

Бережливый может быть щедрым.

Праведный может быть умным вождем.

Кто храбр без человеколюбия,

щедр без бережливости,

выдвигает себя без праведности,

тот погибнет.

Кто ведет войну человеколюбиво, тот побеждает.

Его оборона неприступна,

небо ему помогает,

а человеколюбие - охраняет.

68

Умный полководец не бывает воинственным,

искусный воин не бывает гневным,

умеющий побеждать врага не нападает,

умеющий управлять людьми не понукает.

Это добродетель без сопротивления.

Это средство для пользования услугами людей.

69

Военное искусство требует выжидать,

а не показывать свои намерения.

Я не смею наступать хотя бы на вершок,

а могу отступать на аршин.

Это действие бездействием,

это удар без усилия.

Не будет врага, можно обойтись без солдат.

Нет беды тяжелее, чем презирать противника.

Презирать его, значит отказаться от богатства.

Побеждает тот,

кто недоволен ростом войска.

70

Мои слова легко понять и исполнить,

но люди не могут понять меня и исполнить.

Ведь в словах должен быть принцип,

а в делах - господин.

Люди не знают этого, потому не знают и меня.

Знающих меня мало, поэтому я дорог.

Праведный имеет худую одежду,

но носит в себе драгоценный камень.

71

Кто имеет знания, а выглядит незнающим,

тот высок.

Кто не имеет знания, а выглядит знающим,

тот болен.

Ещё не болен тот, кто хворает телом.

Праведный никогда не болеет.

Хотя хворает телом,

но не знает болезни духа.

72

Когда народ не боится могущественных,

тогда приходит могущество.

Не тесните его жилища,

не презирайте его жизни.

Кто не презирает народ,

того не презирают.

Праведный, зная себя, себя не выставляет.

Он любит себя, но себя не возвышает.

Он отказывается от самолюбия

и предпочитает невозвышение.

73

Кто храбр и воинственен, тот погибает.

Кто храбр и спокоен, тот будет жить.

Никто не знает, почему небо любит одно

и не любит другое.

Небесная мудрость не борется,

но умеет побеждать.

Она не говорит, но умеет отвечать.

Никто не зовет её, но она приходит.

Нам кажется, что она ничего не делает,

а она действует лучше других.

Путы неба слабы, но держат крепко.

74

Если народ не боится смерти,

то его нельзя запугать.

Если народ боится смерти,

то его нельзя пугать.

Обязанность палача - убивать.

Убивающий вместо палача -

наместник убийцы.

Убивая, он повредит руку.

75

Если налоги велики,

народ голодает,

если правители слишком заботливы.

народ непослушен,

Народ презирает смерть,

если слишком сильно жаждет жизни.

Нежаждущий жизни мудрее того, кто жаждет её.

76

При рождении человек нежен и слаб,

после кончины - крепок и тверд.

Все существа и растения при рождении нежные и слабые,

после гибели - сухие и гнилые.

Твердое и крепкое - это то, что погибло.

Нежное и слабое - это то, что начинает жить.

Поэтому могучее войско терпит поражение,

крепкое дерево гибнет.

Сильное и могущественное не имеет того,

что имеют нежное и слабое.

77

Небесная мудрость напоминает натягивание лука.

Когда опускается его верхняя часть,

то поднимается нижняя.

Имеющий избыток, потеряет.

Имеющий недостаток, приобретет.

Праведная мудрость забирает у богатого,

отдает бедному.

Обычная мудрость отнимает у бедного,

отдает богатому.

Лишь тот, кто сам отдает лишнее, мудр.

Праведный делает много,

но не хвалится сделанным.

Имеет заслуги,

но не признает их.

Он благороден,

но не имеет страстей.

78

Вода - это самое мягкое и слабое,

но в преодолении твердого и крепкого она непобедима.

Нет ничего, что победило бы воду,

потому что она нежнее и слабее всего.

Слабые побеждают сильных,

мягкое преодолевает твердое.

Это знают все, но не могут осуществить.

Праведный говорит, что тот, кто получил удел от царя -

становится господином,

а тот, кто принял на себя несчастье страны -

становится её правителем.

Однако этот голос истины противен слуху.

79

После большого возмущения остаются следы,

но праведный клянется, что не будет никого порицать.

Он соблюдает клятву, а греховный - нет.

Мудрость неба для всех одинакова,

но всегда на стороне добрых.

80

В маленьком государстве мало людей.

В нём много лучших вещей,

а они лежат без дела.

Народ в нём не уйдет никуда,

а умрет на месте.

У него хватает возов и кораблей,

а они не везут.

Он имеет оснащенное войско,

а оно не воюет.

Видно ему снова придется плести узлы

и использовать их вместо письма.

Он кушает хорошо,

одевается красиво,

имеет покой в жилище,

живет весело,

а существует бесполезно.

Такое государство близко,

слышны пение его петухов и лай собак,

а отношений с ним нет.

81

Неизящны слова истины,

а изящные не внушают доверия.

Праведный некрасноречив,

а красноречивый не может праведным.

Мудрец многого не знает,

а знающий много - не мудрец.

Праведный ничего не копит,

а если копит, то для людей.

Когда он что-то имеет,

то отдает людям.

Поэтому его припасы растут.

Небесная мудрость полезна и никому не вредит.

Мудрость праведного -

творить добро без ссоры.

  
   Боян поставил точку и задумался. Написано, вроде бы всё, что хотелось изложить. В некоторых местах пришлось даже повториться. Не забыл, кажется, и древних мудрецов, последователей Хуанди - Хуана Великого, и Тяньхуана - Хуана Небесного.
   Боян ещё раз посмотрел на исписанные листы бумаги. Глаза его остановились на тех строках, где он упоминал о том, что древние были робкими, нерешительными, важными и осторожными. А как же иначе, если они делали свои первые шаги на незнакомой им Земле. Соблюдали они и закон местных племен и не желали многого. Так же потом будет вести себя и Спаситель из Вифлиема, который начнёт свою Нагорную проповедь со слов, что пришел не изменять пророков, а исполнить их.
   После этих раздумий Боян отдал Инь-си требуемую декларацию. Тот небрежно посмотрел на исписанные листы бумаги и засунул их в толстую сумку, где лежали деньги. Он знал, что сумеет выгодно продать всё, что написал мудрец. Боян же накинул на свои плечи худую котомку, подхватил гусли и исчез из Китая навсегда. Путь его лежал далеко на запад, в ту сторону, где жили люди, понимающие его язык, где была страна Ивэнь и другие страны. Хотел он достичь и острова, где когда-то правил последний ванатай. Конечно, пешком это сделать было почти невозможно, но путник упрямо шел вперед, преодолевая бесконечные степи и жаркие пустыни, высокие горы и густые леса и надеялся на успех своего замысла. Тропинку, проложенную Бояном, позже назовут Великим шелковым путем. По ней вернутся в Европу многие его соплеменники, достигая широкого Днепра и многоводного Дуная.
   Никто не помнит: сумел ли Боян осуществить свой замысел. В Китае говорят, что его видели в Индии и на Каспии. Через некоторое время на одном из островов в Мраморном море появился мудрец, носящий имя Бион. Это был первый человек, носящий имя Бион в Греции. Он появился среди офиогенов, а это было единственное племя в Греции, которое называло себя потомком какого-то героя, превратившегося из змея в человека. Расцвет деятельности Биона приходился на время Ферекида, одного из Семи мудрецов, самых именитых в Элладе. Учеником Ферекида был Пифагор, известный многим и поныне. Сам Бион оставил после себя две книги. К сожалению, их содержание не сохранилось.
   Через шесть с лишним веков после Бояна в Вифлиеме родится Спаситель, который провозгласит новые заповеди. Кто не ленив, тот может найти у Бояна и строки из сочинений Пифагора, и некоторые слова из заповедей Спасителя. Почему же мы равнодушны к Пифагору, но помним его теорему и часто пользуемся ей; почему мы говорим, что любим Спасителя, но его заповеди помним плохо и часто не исполняем; почему мы иногда вспоминаем вещего Бояна, но совсем забыли его мудрость; почему мы ничего не сохранили в своей памяти о древних учителях Бояна, но самые тонкие движения нашей души всегда отвечают их высказываниям?
  
  

Великорос

  
   Блестящий черный экипаж, запряженный тщательно вычищенными лошадьми, важно двигался по улицам Милана в направлении к театру Ля Скала. Случайным прохожим не было видно, кто сидел внутри кареты, но они знали, что это был официальный консул Российской империи Александр Петрович Веденисов. Он приехал в Италию ещё тридцать лет назад, то есть в 1868 году, сразу после её победы над Австро-Венгрией и присоединения Миланской области. Поэтому местные жители давно уже привыкли к этому "новому русскому". Так они его называли. Когда-то в Москве он был просто купцом Первой гильдии и совместно с Иваном Федоровичем Мамонтовым владел торговым домом "Мамонтов, Веденисов и компания". С тех пор утекло много воды. Давно нет того торгового дома в Москве, зато здесь, в Милане появились ткацкие фабрики, принадлежавшие лично Веденисову.
   Эти фабрики производили шёлк. Коконы для его производства он закупал в далеком Китае. Экстравагантные китайские купцы много раз приезжали к нему в Милан для заключения контрактов и показывали образцы шелковой нити. А он всё выбирал лучшие из них. Фабрики работали с полной нагрузкой и свою продукцию отправляли в Москву. Поэтому требования к качеству шёлка были самые высокие. За несколько лет до того, как стать консулом, Александр Веденисов получил звание Потомственного Почетного гражданина Российской империи. Оно было присвоено ему Указом императора Александра II. Это звание требовало от Веденисова ещё большей щепетильности во всех делах, которые ему приходилось вести далеко за пределами России.
   В 1874 году случилась неприятность. Прямо перед входом в театр Ля Скала местный делегат Босси позволил себе оскорбить Александра Веденисова пренебрежительным обращением, на что тот ответил:
   - По какому праву Вы позволяете себе так непочтительно разговаривать со мной?
   После этих слов депутат побагровел и потребовал от Веденисова пройти в ближайший полицейский участок за объяснением, что тот и выполнил. Однако там незаслуженно был арестован и заключен в сырую холодную камеру. Произошло это как раз после того, как Александр Веденисов только что перенес воспаление лёгких. Через некоторое время полицейские разобрались во всём, что произошло, и предоставили Веденисову возможность покинуть камеру. Но тот ответил, что не покинет её до тех пор, пока ему не принесут официального извинения. Ответа ждать пришлось всю ночь до утра. После возвращения домой он написал официальное прошение в Российское посольство в Риме о защите чести и достоинства гражданина России.
   1 февраля 1885 года новый император Александр III своим указом назначил Александра Веденисова официальным консулом Российской империи в Милане. Перед тем, как сделать это, император долго проверял личное дело московского купца, который уже давно не жил в Москве, но фактически не терял связи с ней, даже будучи далеко от неё.
   Первый купец в Москве из рода Веденисовых появился 21 октября 1790 года ещё при Екатерине Второй. Это был Иван Петрович, дед консула, купец третьей гильдии. Он приехал из Сызрани, где торговал изделиями из серебра. В Москве Иван Петрович стал торговать в Кошельной слободе и тоже в серебрянном ряду. Здесь же он и женился. Его женой стала Александра Михайловна Калинина, дочь московского купца из Алексеевской слободы. Вначале молодая семья жила в приходе церкви Варсонофьевского монастыря в доме господина Струговщикова. Затем построила собственный дом в Яузской части у церкви апостола Якова и стала жить самостоятельно. Вскоре Иван Петрович стал купцом второй гильдии, а в семье появились три сына и три дочери. Всё было бы хорошо, но в 1812 году во время оккупации Москвы французскими войсками Иван Петрович потерпел большие убытки и был вынужден обратиться с ходатайством о переводе его из второй гильдии опять в третью. Умер Иван Петрович рано, ещё в 1824 году.
   Его дело продолжил старший сын Петр, отец консула. Женой Петра Ивановича стала Мария Александровна Насонова, дочь московского купца из Кадашевской слободы. Она прожила недолгую жизнь, но успела родить четыре сына и две дочери. Старшим из сыновей и был Александр Петрович.
   Одной из сестер Петра Ивановича и теткой Александра Петровича была Екатерина Ивановна Михайлова. В 1847 году она самостоятельно заслужила потомственное дворянство. Наверное, она стала одной из немногих женщин России того времени, достигшей подобного результата.
   Прадедом консула был Петр Григорьевич Веденисов. До 1790 года он являлся обыкновенным купцом в Сызрани, а потом по Указу императрицы неожиданно для всех стал одним из директоров Государственного заемного банка в Санкт-Петербурге. За время своей службы в банке он получил звание надворного советника - подполковника, а 3 мая 1810 года Указом императора Александра I был пожалован на дворянское достоинство.
   Основателем рода Веденисовых являлся Веденис Иванов. Перед 1683 годом он был крепостным у князей Барятинских в селе Сундырь на Волге, а потом его выкупил местный монастырь. Так он превратился в монастырского крестьянина. Веденис пахал, сеял, торговал на местном базаре, ходил с товаром вниз по Волге на стругах, аж до самой Астрахани, накопил деньжат и стал, наконец, свободным человеком купеческого звания.
   Перед тем, как принять решение о назначении Александра Веденисова консулом, было проверено и его семейное положение, а оно оказалось непростым. Дело в том, что в 1878 году жену А.П.Веденисова после очередных родов парализовало, и она лежала без движения. Семья была большая - более десяти детей, в том числе и грудные. К тому времени Александру Веденисову было уже пятьдесят лет. Надо что-то делать, и он воспользовался услугами Варвары Пушкаревой, юной представительницы древнего дворянского рода, которая совсем недавно вместе со своей матерью приехала в Милан из Парижа после окончания учёбы в институте. Она начала ухаживать за малыми детьми Александра Петровича, а потом стала его гражданской женой. Разница в возрасте, конечно, была очень большой - тридцать лет, но благородная внешность, высокое положение в Миланском обществе сыграли своё дело, и сердце девицы было покорено. Варвара Пушкарева родила Александру Веденисову ещё четырнадцать детей. В итоге, в семье консула в общей сложности насчитывалось около тридцати детей, но как писали официальные лица Министерства иностранных дел России, все сыновья Александра Веденисова получили университетское образование, а дочери - выданы замуж. Это и послужило решающим фактором при выборе кандидата на пост консула. Александр III понимал, что тот, кто так заботлив по отношению к своей многочисленной семье, тот будет заботлив и по отношению к другим гражданам Российской империи, случайно оказавшимся в Италии.
   А семья Веденисова в Милане представляла собой удивительное зрелище. Особенно картинно она выглядела тогда, когда детей вели на прогулку. Их выводили из дома, строили парами, считали по головам, проверяли, чтоб никто не отстал, а потом строем вели по улицам города. Такой же порядок соблюдался даже тогда, когда детей надо было перевести только через дорогу от дома в ближайшую мороженицу. Многие жители Милана знали детей Веденисова уже в лицо и улыбались им, завидя их строй.
   В 1899 году, после того, как Александру Петровичу исполнилось семьдесят лет, он решил вернуться в Россию. Многие отговаривали его, пугали лютыми морозами и злыми волками, но его решение было непоколебимым. Он хотел быть похоронен на родимой земле, а возраст уже давал о себе знать. Поэтому ныне блестящий чёрный экипаж совершал свой последний выезд в город. Двигался он очень медленно, с какой-то грустью.
   Вскоре многочисленная семья, за исключением самых старших детей, покинула Милан и переехала в Санкт-Петербург, где жила мать Варвары Сергеевны. Сразу после переезда в Россию состоялось венчание Александра Веденисова и Варвары Пушкарёвой в русской православной церкви. Одновременно специальным Указом императора Николая II, все дети, рожденные в семье до венчания, были узаконены. Через несколько лет после этого Александр Петрович скончался. Однако, все его дети и внуки получили право называться Почетными гражданами Российской империи. Самой империи давно уже нет, а её почётные граждане живут и поныне, в том числе и в далёком Милане. Давно уже нет в их паспортах слова велокоросс, а сами великороссы были, есть и останутся навсегда.
  
  

Ещё один лебедь

  
   Уже много десятилетий прошло с тех пор, как не стало того самого дикого лебедя, который заставил изумиться российского писателя И.С.Тургенева, который неожиданно вторгся в музыкальную жизнь Европы, который непостижимым способом соединил Париж и Петербург, девятнадцатый век и двадцатый. И вот он снова возник среди нас, а мы его не узнали...
   Его прадед родился в год смерти Ш.Гуно и П.И.Чайковского, ставших невольными участниками истории с лебедем. Нося его имя, совпадающее с фамилией первой балерины, исполнившей "Умирающего лебедя", в шесть лет он впервые увидел блестящий черный рояль. В тот момент всё исчезло вокруг. Остались лишь двое: он и белые... То ли клавиши, то ли перья. Короткие пальцы, которые ранее никогда не касались инструмента, вдруг начали воспроизводить необычайно красивую мелодию, возникшую неизвестно откуда, похожую на романс Ш.Гуно. Казалось, она опускалась к нам прямо с небес, где пролетали белоснежные странники. Пальцы продолжали касаться клавиш, а наши изумленные души, благодаря музыке, оказались в каком-то параллельном мире...
   Прошло несколько лет. Бывший юный музыкант впервые очутился в Санкт-Петербурге. Вновь, как тот раненый лебедь, прихрамывая, он целый день, с самого утра, ходил по Невскому, по залам Эрмитажа, по аллеям Петродворца. И уже вечером, окончательно обессиленный, очутился в зале, где вроде бы случайно во времени и пространстве соединились репертуарный план и визит, прошлое и настоящее, "Лебединое озеро" и подросток...
   Прошло ещё три года, и он оставил нашу землю, вернувшись на небеса. Опять это случилось в апреле, как когда-то с архитектором Журбеном и с диким лебедем, который жил на кухне в здании дирекции Императорских театров.
   Бренное тело предали земле далеко на востоке, на берегу Японского моря. Провожающие разъехались по разным регионам. Так уж получилось, что мне пришлось оказаться в самом западном. Тогда ещё никто не знал старую историю, но через год пришло письмо с фотографией: на черном мраморном надгробии белые лебединые крылья. Мои руки невольно тянутся к ним, и мы вместе обнимаем... Россию!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"