Аннотация: Рассказ-стилизация. Написан Марией Ружниковой на конкурс сообщества "Мини-проза". Опубликован в сборнике "Аэлита. Новая волна. 003".
История эта приключилась в прошлом году, аккурат на яблочный Спас с титулярным советником по фамилии Нефонарный. Афанасий Николаевич, а именно так нарек местный батюшка сына достойных родителей, служил столоначальником. Небольшая должность при канцелярии городничего города N была непыльной, но без праведных трудов чиновника ни челобитным, ни доносам, ни жалобам, не говоря о прочих бумагах, никогда бы не попасть на стол его превосходительства.
Этим злополучным вечером сидел Афанасий Николаевич на веранде собственной усадьбы на берегу Волги и прихлебывал из блюдечка ароматный чаек, которым поклонились намедни астраханские торговые люди. Жена титулярного советника, Алевтина Филипповна, как раз готовилась налить и себе чашечку, как на садовой дорожке показалась нескладная фигура почтмейстера Размеринова.
- Хорошего вам здоровьичка, Алевтина Филипповна! Добрый вечерок, Афанасий Николаевич! - снял фуражку Размеринов и вытер рукавом пот с разрумянившегося полного лица.
- Истинно добрый, Акакий Петрович, - милостиво кивнула Алевтина Филипповна, а Нефонарный запросто, по-соседски указал на стул подле себя. Эдакие визиты были обоим супругам не в диковину. Почтмейстер частенько захаживал на чашку чаю, которую и сейчас незамедлительно наполнила душистым напитком Алевтина Филипповна.
- Погоды-то какие стоят, любезный Афанасий Николаевич, - промолвил гость, попеременно отхлебывая из блюдца чай и ложечкой отправляя в рот варенье. - Просто чудо что такое, это ваше малиновое. А вот давеча был я в гостях у статской советницы Апекшиной, подали там клубничное, так ни уму, ни сердцу. Кисель, право слово, а не варенье.
- А вот еще чайку? - радушно улыбнулась столоначальница.
Позже Афанасий Николаевич тщетно пытался припомнить, с какого именно момента вечер потерял идиллическую тишину и спокойствие и перерос в ссору, приведшую к столь прискорбным последствиям. Алевтина Филипповна настаивала, что собравшиеся принялись обсуждать моды последнего сезона, Акакий Петрович же придерживался мнения, что судили да рядили о статях орловских рысаков. Плавно разговор перешел на носы и подбородки местных невест. Немного погодя, заспорили о том, что лучше - аккуратная курносость или гордый греческий профиль. Афанасий Николаевич горячо выступил в пользу исконно русского носа картошкой, пальцем указуя на свой. Акакий Петрович сдаваться не желал и забросал столоначальника именами высших чиновников, славившихся своими длинными, с горбинкой носами. Слово за слово, разговор перешел на личности.
- Да с таким шнобелем как у вас, сударь, только землю копать. И лопаты не надобно!
- А вы.... Совершеннейшая свинья вы! Хрю-хрю!
- Что?! Вот как вы говорить изволили, милостивый государь!
Побагровевший от злости Афанасий Николаевич начал подниматься с места, намереваясь взять разошедшегося почтмейстера за грудки, но тот опередил его, схвативши со стола большую разливательную ложку, и со всего маху дал ею столоначальнику по лбу. Таким образом, точка в разговоре была поставлена. Все бы ничего, но от эдакого молодецкого удара Афанасий Николаевич преизрядно сомлел, свалился наземь да там и остался, покуда изрядно струхнувший почтмейстер его оттуда не выволок. Пришедшая в себя Алевтина Филипповна заголосила, созывая дворовых. Афанасий Николаевич же пребывал в это самое время далеко, можно даже сказать, что и не в этом мире.
***
Место, где очутился наш Афанасий Николаевич, возникло перед его глазами не как-то вдруг, а постепенно. Из черного небытия сперва появилось нечто зеленое, искристое и расплывчатое, однако вглядевшись получше, столоначальник понял, что это самая обычная листва росшего рядышком дерева.
Он в сердцах откинул в сторону повисшую перед лицом ветку и прямо-таки ахнул. Взору столоначальника уездного города N предстало невиданной красоты белое здание такой высоты, что и шпиль Петропавловской крепости в самом Санкт-Петербурге рядом с ним не смотрелся. Там и сям виднелись фигурно подстриженные кусты. Разглядывая красоты, неизвестно откуда появившиеся, Афанасий Николаевич заметил к своему ужасу, что платье на нем весьма и весьма партикулярно. То был домашний наряд, состоящий из рубашки и брюк, в котором он щеголял единственно перед ближайшими друзьями да своими домочадцами. Поверх красовался халат из лучшего бархата.
"Добро хоть, что публики нет, авось никто и не прознает", - решил про себя столоначальник.
Не успел он утешиться этим, как словно нарочно невдалеке показались три гуляющие пары. Они медленно прохаживались по мягкой, нежно салатной траве и сначала не обратили на несчастного Афанасия Николаевича внимания, но тут уж он сам издал прегромкий вопль, который и заставил всех присутствующих прервать приятную беседу меж собой и взглянуть в его сторону.
А вопль столоначальник издал вот почему: одна из пар подошла так близко, что бедный Афанасий Николаевич с изумлением разглядел, что одежда на людях (Да полно! Люди ли это?!) до того легка и прозрачна, что и одеждою-то считать ее не можно. Так, дымка туманная.
А лица-то каковы! Таких ликов и в церквах не увидишь - будто ангелы на землю сошли. Вот только не бывает ангелов без крыл... Пораженный Афанасий Николаевич истово перекрестился, машинально поискав глазами золотые купола с крестами. Меж тем, означенные пары подошли, и титулярный советник, который было стыдливо потупился, осмелился взглянуть на них во второй раз. И окаменел. Прозрачность одеяния была такова, что будь здесь Алевтина Филипповна, то он немедленно бы познакомился со всем пылом ее ревности, однако жены рядом не оказалось, и столоначальник невольно залюбовался очертаниями их фигур, живо напомнивших ему мраморные статуи в столице.
Пока вконец смутившийся Афанасий Николаевич пытался рассеять некоторый сумбур в мыслях, одна из незнакомок в розовом, струящимся до земли одеянии заговорила мелодичным, но, пожалуй, несколько низковатым для дамы голосом:
- Вам плохо? Чем я могу вам помочь? Но сначала вам придется снять эту ужасную маску, которую вы нацепили.
Столоначальник с испугом ощупал свое лицо, но ничего необычного там не обнаружил.
- Помилуйте, сударыня, это не маска.
Другая незнакомка, очень стройная блондинка в голубом, немедленно протянула руку и с недоверием, немало оскорбившим Афанасия Николаевича, потрогала его за нос. Потом дернула.
- Ай!
- Простите... но этого просто не может быть! Такое лицо... Елена! - обратилась дерзкая блондинка к своей спутнице. - Мне кажется, что я сплю! Это подлинник.
Елена, приложив руку к устам, ошеломленно ойкнула.
- Алла, ты забываешь, что три столетия существования генной очистки истребили последние неправильности в облике homo sapiens. Откуда же он взялся?
Подошедшая следом вторая пара состояла из людей мужеского полу, и Афанасий Николаевич облегченно перевел дух - их одежды прозрачными и даже полупрозрачными именовать никак было нельзя.
- Сударь, что это за место такое? - обратился столоначальник к одному из мужчин в чем-то белом, похожем на римскую тогу, которую видел давным-давно в какой-то книжице по истории. - И как это я здесь очутился? Уж не сон ли какой снится... - едва слышно добавил титулярный советник, пытаясь ущипнуть себя сквозь толстый материал халата.
Удивительно красивый блондин гренадерских статей недоуменно развел руками:
- Поверьте нам, откуда вы взялись, мы не имеем не малейшего понятия. - Его спутник в такой же белой тоге подтвердил сказанное кивком, с любопытством разглядывая Афанасия Николаевича лучистыми голубыми глазами.
- Удивительный экземпляр... Лицо и форма тела в точности как до открытия генного очищения и введения стандарта внешности 45.87, - шепнула на ухо блондину Алла, но столоначальник, поднаторевший в подслушивании, без чего жизнь чиновничья попросту невозможна, привычно различил все до последнего слова.
- Судари мои, так что же это за место?
Афанасий Николаевич начал понемногу раздражаться, а оттого заговорил надменно, неприятно щуря глаза и надувая щеки.
- И вообще, по какому такому праву императорских чиновников сюда препровождают? Да еще без высочайшего приказу!
Сердобольная Елена, пытаясь успокоить разбушевавшегося титулярного советника, взяла его за руку и проникновенно начала:
- Поверьте, мы и сами не знаем, как вы здесь оказались. Мы не стали бы скрывать от вас правды, какой бы горькой она не была, но скорее всего...
Мелодичный голос прекрасной дамы сделал свое дело, и лоб столоначальника разгладился, изгоняя прочь резкие, злые морщинки. Они неспешно проследовали к белому зданию, так поразившему Афанасия Николаевича размерами и изяществом архитектуры. Однако громкий шепот сзади заставил его вновь почувствовать себя весьма неуютно:
- Надеюсь, что Тарасу удастся прояснить этот инцидент, граждане члены Совета, - авторитетно заявил мужской голос.
- Но он сейчас на Бете Кросса, Роберт. И пробудет там еще два года, - почтительным тоном напомнила одна из дам.
- Ах, какая жалость! - притворно воскликнула другая. - Новый Администратор мышей не ловит. Помяните мое слово, он и это проспал!
***
Великолепное сооружение, куда был препровожден Афанасий Николаевич, вблизи выглядело еще лучше - весь фасад украшали лепнины и статуи, каких и в Петергофе не сыщешь.
"Чьи же это хоромы такие? - вопрошал титулярный советник сам себя, робко ступая по мраморным ступеням и пересекая роскошные залы. - Не может того быть, чтоб это было присутственное место! Императорские покои, не иначе".
Перед одной из дверей Елена виновато улыбнулась и сказала:
- Вас придется депортировать туда, откуда вы явились. Или... Или Члены Совета должны придать вам статус гражданина.
- Депотри... Чего? - разинул советник рот.
Вместо ответа дверь распахнулась, и Афанасий Николаевич шагнул вперед, движимый любопытством и немного страхом.
В огромном зале из мебели стоял лишь круглый стол, за которым сидели мужчины в белых римских тогах и женщины в полупрозрачных одеяниях самых разных цветов. Столоначальник, робея, невольно вытянулся во фрунт, хотя отродясь не имел никакого касательства к армии.
- Говорите, - проронил один из мужчин, сидящих в центре, на вид лет тридцати, с тонкими чертами лица, что, впрочем, можно было сказать обо всех, кто до сих пор встречался Афанасию Николаевичу. - Кто вы и как попали сюда? - добавил он после того, как увидел на лице столоначальника полную растерянность.
История, сбивчиво и несколько путано рассказанная титулярным советником, повергла членов Совета в полнейшее удивление.
Депортировать они столоначальника все же никуда не стали (да и как тут депортировать, коли не знаешь, откуда сия персона и прибыла?), а сделали полноправным гражданином. Обязали, впрочем, выучить какое ни есть дело, да к следующему четвергу представить, чем он может быть полезен обществу. Афанасий Николаевич обрадовался несказанно. Свою должность столоначальника он полагал вельми нужною. О чем и поведал высокому собранию, напирая на то, что сам городничий города N Трубник-Запечный не раз говаривал "Ты, братец, Афанасий Николаевич, моя и правая, и левая рука". Тут он, конечно, приврал изрядно, ну да кто ж теперь проверит?
Однако члены Совета рассмеялись, узнав, чем он обыкновенно заведовал, и объяснили донельзя расстроенному титулярному советнику, что сейчас эдакими делами машины занимаются - сами и письма доставляют ("Ага, и почтмейстер, сукин сын, здесь бы без дела остался!"), сами эти письма сортируют, сами их вслух читают, ежели надобно. А то проще и позвонить нужному человечку. Последнее Афанасий Николаевич не совсем понял, но сделал вид, что это ему знакомо. Не лаптем щи хлебаем!
Задумался титулярный советник - без дела никак нельзя, ведь в таком разе не быть ему гражданином. Оглядел собравшихся. Роберт, Елена, Алла... будто близнецы, право слово. Красивы, конечно, как ангелы небесные. Афанасий Николаевич с потаенным вздохом вспомнил о монументальности Алевтины Филипповны. И сделалось вдруг так погано на душе его - не увидит он больше ее необъятной талии, мощной шеи. Не услышит "Прикажите чай или кофей подать? А может, киселю?".
Видя такое его настроение, члены Совета наседать не стали. Велели через неделю зайти, а покуда предоставили в его полное распоряжение комнату прямо в этом самом здании да машину в помощь, компьютером называемую. Дескать, этот компьютер все знает об этом самом мире. "Делать нечего, - вздохнул про себя Афанасий Николаевич. - "Придется пошевелить мозгами". На машину он никаких особых надежд не возлагал.
Как оказалось, совершенно напрасно.
***
Мозговитая оказалась машина и службу сослужила немалую. К исходу третьего дня понял титулярный советник, что и как ему говорить на Совете.
- Граждане члены Совета!
Афанасий Николаевич откашлялся, вытер платочком вспотевшую лысину и продолжил: - Долго думал я, чем таким могу я быть полезным обществу. Чего не хватает здесь, на этой благодатной земле? Всего тут в достатке, нет сирых и убогих, даже просто старых и тех не сыщешь. Живете вы будто в раю. Повелеваете машинами железными, которые черную работу на себя взяли. Однако есть кое-что, что требует незамедлительного вмешательства.
Председательствующий поднял брови. Остальные члены Совета зашушукались. Елена же ободряюще улыбнулась Афанасию Николаевичу.
- Я говорю об однообразии как лиц ваших, фигур, так и домов, улиц, садов, экипажей, то есть...
Бывший столоначальник бросил взгляд на запястье, где красовался браслет с какой-то мудреной инфо-связью. Афанасий Николаевич ни в какую не мог запомнить заковыристые словеса, зато приноровился считывать их с экранчика браслета: - Флайеров, покорнейше прошу меня простить.
- Но ведь так завещано было нашими предками! - вскочил с места Роберт, гневно глядя на съежившегося титулярного советника. - Равенство и братство во всем! Все беды и катастрофы происходили с нами из-за того, что кто-то был сильнее, умнее, красивее. Сейчас все граждане действительно равны меж собой. Даже каждый может стать Главным администратором - один раз и в порядке очередности. Это записано в нашей Хартии. Нет никакой конкуренции, подсиживания, столкновения интересов, и все счастливы. То, что предлагает это ископаемое, прямой подрыв всей нашей системы ценностей.
- О, я не покушаюсь на ценности, милостивый государь, я говорю о том, что немного разнообразия не помешает для более целостной картины мира, для большей полноты жизни. - Афанасий Николаевич, когда хотел, мог говорить весьма красноречиво.
Остальные члены Совета слушали его как зачарованные.
- Я всегда хотела рыжие волосы, как на картинах Тициана, - промолвила вдруг Ариадна. - Однако в ГОСТе прописаны для женщин с моим цветом глаз только светлые волосы. И я родилась блондинкой...
- А я бы хотела, чтобы мой дом был не таким большим. Он ужасно неуютен. Но ничего нельзя изменить, ведь тогда количество метров на одного гражданина не будет соответствовать ГОСТу. А эти статуи у входа... я хотела бы там вместо них посадить розы. - Елена очаровательно покраснела. - Обожаю эти цветы, но их можно высаживать только в парке.
- Действительно... - медленно заговорил председательствующий. - Мы многое принимали как должное. ГОСТ существует десятки лет, и нельзя изменить ни строчки. Это записано в Хартии. Но мы можем издать поправки. Думаю, кандидатура председателя комиссии по дестандартизации не вызывает сомнений. Прошу голосовать!
Афанасий Николаевич глубоко в душе зааплодировал самому себе. Уберег господь, надоумил!
***
Выдержка из протокола по делу о расследовании коррупции в комиссии по дестандартизации:
"Означенный гражданин Нефонарный А.Н. признан виновным в том, что за решение о дестандартизации внешности гражданки Рамоны Ривейро он потребовал, чтобы Р. Ривейро собственноручно приготавливала ему кисель, так как он - цитата: "не может есть это стандартное пойло"...
... признан виновным в том, что за решение о дестандартизации дома гражданина Самсора Алфи он потребовал взятку в размере одного щенка из псарни С. Алфи.
... признан виновным в том, что отменил решение о дестандартизации городского парка, получив взятку в размере двух лошадей орловской породы от главного садовника города, не желавшего производить какие-либо изменения в рамках программы борьбы против стандарта.
Совет выносит решение о принудительном психическом лечении вышеупомянутого А.Н. Нефонарного, дабы он впредь никогда не мог извлечь прибыль для себя лично, вразрез с интересами общества".
***
- Афонюшка, родненький... Афоня...
- А-а-а! - Афанасий Николаевич проснулся от своего же вопля. Последнее, что он помнил, была небольшая круглая комната, и луч света, бьющий из стены прямо ему в голову. Оглядевшись, он увидел, что лежит в комнате, которую знал сызмальства. Над титулярным советником озабоченно склонилась супруга. Полные щеки были мокрыми от слез. Из-за плеча Алевтины Филипповны виднелась виноватая физиономия почтмейстера Размеринова.
- Ну и напугал ты нас, голубчик мой, Афанасий Николаевич, - залепетала жена, тут же поднося к его губам кружку с киселем. - На-кась, отпей-ка! Вмиг полегчает!
Столоначальник послушно проглотил приторно сладкую жидкость. Полегчало только на следующий день, да и то не совсем. Афанасий Николаевич еще долго скрывал, что взятки брать не мог - в обморок падал, как только предлагали. И мерещилось ему, что де из потолка или стены начинает бить невидимый луч, прожигающий мозг.
Однако долго сие было не утаить, и через год титулярный советник вышел в отставку, сделавшись помещиком уездного города N.