...Небольшой хрустальный шар покоился в коробке, обитой золотистым шелком. Казалось, все цвета и оттенки сплелись внутри крошечной ослепительно яркой сферы. Бледное лицо с расширенными глазами склонилось над артефактом. Юноша закрыл коробку, благоговейно взял ее в руки и скрылся за бархатной завесой...
Четверо в белых мантиях в который раз просматривали иллюзорно-подвижный отпечаток произошедшего в этом зале на рассвете. А тот, кого они видели в магической проекции, неподвижно лежал на полу.
- Неужели из него выпили все жизненные силы? - спросил один из облаченных в белое.
- Похоже на то, - нервно отозвался другой. - Но это вовсе не означает, что мальчишка не замешан в краже. Просто, возможно, подельник не захотел делиться добычей и решил устранить его. Впрочем, пока что искра в нем теплится. Мне кажется, жить он будет. Поэтому также не исключено, что нападение - всего лишь спектакль с целью убедить нас в том, что и он - жертва.
- Мальчик выглядел одурманенным, - не согласился третий. - Не думаю, что он отдавал себе отчет в своих действиях.
- Как бы то ни было, похоже за этой кражей стоят те же или тот же, что и за первой, - резюмировал последний. - И это грозит нам всем катастрофой. Ибо новый правитель, лишенный артефактов, не сможет должным образом управлять страной и беречь ее от вторжения Изнанки. Если же к похищению причастен один из возможных претендентов, все еще ужасней. Ведь власть окажется в руках недостойного.
- В любом случае, Королеву Мэб теперь не сыскать и нужно готовится к выборам, - раздраженно побарабанил пальцами по ручке кресла первый. - Дело это долгое. Как знать, возможно за пару-тройку десятилетий артефакты отыщутся.
Настроение было хреновым. В такие дни лучше всего выбраться к морю, посидеть на берегу, посмотреть в бесконечную синь, разделенную тонкой полоской горизонта, и отдаться на волю завораживающей игры водных отблесков и прихотливо меняющих форму облаков. Но на этот раз мне не повезло. Не по-весеннему жаркий день выгнал из дому бесчисленные толпы любителей водных процедур. Берег усеяли тела загорающих, а воздух сотрясли крики и визг малышни.
Даже единственное фото с далеким подсвеченным солнцем парусом испортила неведомо как вклинившиеся физиономии неизвестного красавчика с остроконечными накладками "под эльфа" на ушах и его миленькой подружки. Однако, все равно вышло недурно. Скуки ради поставила снимок в "Фейсик" и сразу же получила множество "лайков". Но все равно отпуск, в который меня выперли добровольно-принудительно, казался вязким и нескончаемым. И тут я повстречала Марину.
Вот уж кто вызывал мое сочувствие. Одноклассница сдуру выскочила замуж, даже не окончив школу. А потом муж бросил ее с двумя крошечными близняшками. Правда, Маринкины родители, из соображений экономии, переехавшие в деревню, забрали с собой малышей. Но все равно, пришлось девчонке идти в стриптизерши. Тот еще гнусный хлеб! К тому же, весьма ненадежный. Перелом ноги выбил ее из привычной колеи. Теперь гипс уже сняли, но о танцах в стриптиз-клубе на время пришлось позабыть.
Впрочем, в последнее время у бедняги появился еще один вполне приличный приработок. Она познакомилась с милой старой дамой, которая вскорости утратила последние силы, слегла. И теперь Маринка ухаживала за ней, получая неплохие (хотя и не сравнить со "стриптизными") денежки.
Бывшая одноклассница поймала меня в подземном переходе и, крепко вцепившись в рукав, оттащила в сторону. Оказалось, ей необходимо уехать на недельку к родителям и детишкам, вот и просила меня помочь: нужно заходить к бабулечке, приготовить ей, покормить, немного прибраться. Я попробовала отбояриться, объяснила, что предки ни за что не позволят мне ночевать вне дома. Но приятельница успокоила, с этим все в порядке. На недельку в старушкиной квартире поселится Маринкин приятель. Днем он занят, а вот спать будет там, мало ли что случится.
Так и оказалась я в просторной старинной квартире, получив под присмотр сухонькую старую даму со следами былой красоты, гроздью нефритовых браслетов на тонких запястьях и глазами, в которых плескалась пустота. Лишь иногда взгляд становился чуть осмысленным. Обычно, если старушку что-то раздражало. Например, овсянка была слишком горячей или же, вытирая пыль с тумбочки, я отодвигала фото мальчугана лет двенадцати-тринадцати, вероятно, ее внука. Снимок, как это нынче вошло в моду, перенесли на пластинку вроде эмалевой. И эта технология "под старину" совсем не вязалась с тощей фигуркой в огромном взрослом шлеме для мотоцикла с нарисованным на нем черепом. Мальчуган стоял на фоне огромного "харлея", подняв руку, утонувшую в байкерских перчатках размеров на несколько размеров больше, чем ему полагалось, и растопырив пальцы. Неизвестный фотограф использовал странное освещение: грива волос, падавших из-под шлема казалась розовой с фиолетовым отливом.
Старушка нервничала и тогда, когда я касалась зеленого растения, висевшем в макромешном кашпо слева от кровати. Поливать его приходилось, стараясь не прикасаться к цветочному горшочку.
С "ночным дежурным" в первые дни не пересекалась. Затем внезапно позвонила Маринка, попросила забрать из бабушкиной прикроватной тумбочки свою собственную шкатулку с "цацками", которую нечаянно там забыла:
- Возьми к себе, Натик, а я потом заберу. Знаешь, Сеньке, конечно, доверяю, но все-таки там слишком дорогие мне семейные вещички, а на тебя я полагаюсь, как на себя саму. Кстати, загляни к соседям, познакомься, вдруг да понадобится их помощь.
Выполнить эту просьбу я не смогла. Когда вынула из выдвижного ящика тумбочки резной деревянный ларец, старушенция вдруг подняла голову, что-то залопотала на неизвестном языке, и взгляд ее стал осмысленным. От неожиданности шкатулка выпала из моих рук. По полу рассыпались сверкающие украшения. И даже на мой неопытный взгляд было видно, что стоят они очень и очень дорого, а потому маловероятно, что могли принадлежать семейству Марины, людям более, чем скромного достатка.
Собрав так называемую "бижутерию", возвратила ларчик на место. Старушка успокоилась. А я, занимаясь уборкой, не могла отделаться от скверных мыслей. Мое доверие к однокласснице сильно пошатнулось. Ну почему я такая глупая и наивная, зачем ввязалась в эту дурацкую авантюру?
В замке заскрежетал ключ, в комнату вошел хмурый тип. Одарил меня неприветливым взглядом, буркнул: "Можешь уходить". И, не дав закончить уборку, бесцеремонно выпер из квартиры.
Уже спустившись на первый этаж, вдруг вспомнила, что забыла у старушки свой мобильник. Выхода не было, пришлось возвращаться. Открыла дверь своим ключом, почувствовала резкий запах озона и внезапно услышала крик бабулечки. В спальне я споткнулась о перевернутый стул. На противоположной кровати стене зиял сверкающий квадрат странной двери, которой прежде здесь не было. Старушка лежала навзничь, возле головы на подушке расплывалось темное пятно. Неприветливый хмырь выдирал ту самую злосчастную шкатулку л крепко сжимавших ее сухоньких рук.
Блеснул металл, я с ужасом уставилась на обрубленные пальцы. Словно издалека услышала собственный крик. Подонок обжег меня тяжелым взглядом, но тут раздался вибрирующий гул, сияющий проход вздрогнул, наливаясь синью, негодяй, схватив фото бабкиного внука, бросился к нему. А я заорала: "Убийца, ворюга!" и рванула за ним. Споткнулась, но, упав, успела выставить руку, в ладонь уперлось что-то холодное. Выброс адреналина буквально подбросил. Вскочила, меня трясло от злости. Непонятная дверь стала узкой. Не раздумывая, прыгнула в сияющий прямоугольник, и меня словно вывернуло наизнанку.
Упала, ушибившись о что-то твердое и шершавое, и тут же голову огрел еще более болезненный удар. В глазах заплясали искры, я полностью отключилась. Когда же пришла в себя, хмурого гада рядом не наблюдалось, как не наблюдалось и бабулечкиной квартиры, и прочих привычных вещей. Надо мной вздымалось сиреневое небо, прочерченное шпилями зданий из зеленого, отблескивающего будто стекло, кружева. Вокруг сновали остроухие субъекты, посматривающие на меня весьма неприязненно. Да, выглядела я определенно ужасно: побитая, взлохмаченная, да еще и лямка лифчика лопнула во всей этой кутерьме. Глаз зацепился за валявшуюся рядом раскрытую английскую булавку, украшенную бусинкой. Плюнув на приличия, приподняла футболку, свела концы разорванной лямочки и застегнула их. Морально стало гораздо легче.
Кое-как поднялась с деревянной мостовой, огляделась. Взгляд уперся в огромное плавающее прямо в воздухе полотнище с незнакомыми буквами. Но уже через секунду они сложились во вполне осмысленные слова и фразы: "Голосуйте за Рэмиэлинделя! С таким королем мы не пропадем!". Ощущение нереальности происходящего усиливали порхающие бабочки величиной с корову. На них сидели наездники в шлемах, похожих на рокерские.
Внезапно в этом скопище сущей несуразицы мелькнуло знакомое лицо. Остроухий тип, засветившийся на моей "вирусной" фотке, шел мне навстречу. Обрадовалась ему, как родному.