***
Мне снилось, что стала я деревом...
Но не тем, что стоит, доставая до неба,
Вросши корнями в землю, ею и солнцем питаясь.
Нет, я была не таким, не живым, не растущим собственной волей
Зеленью золотой на синем небесном своде.
Была я фигурой, застывшей на гордом носу корабельном.
Мой брат меня вырезал. Был он искусен во многих ремеслах,
Но прежде всего - в мастерстве корабельного дела.
К деревьям живым не пылал он горячей любовью,
И больше скажу: иногда мне казалось, он их ненавидит.
Считал он, что дереву должно смиренно случить человеку,
Превыше всего рукам и воле его покорившись.
Построив однажды корабль прекрасный, высокий,
Назначенный к странствиям дальним по волнам мятежным глубокого моря,
Замыслил он наделить ту ладью невиданной силой,
Которая от всех бед и невзгод ее скроет
И сгинуть не даст ей в пучинах безумной стихии.
Вот выбрал он дерево крепкое, полное жизненной силы,
Срубил его тотчас и принялся ладить скульптуру, прекрасную ликом,
Из памяти образ сестры дорогой вызывая.
Ах, ведал ли он, что с каждою новой чертою
Я становилась все больше плененной безжизненным древом,
Лишенным корней и ветвей, лишенным себя, потерявшим свободу...
Когда же закончена стала великая эта работа
И дивный корабль предстал перед взором людей изумленных,
Меня средь них не было: стала я частью души корабельной,
И мне надлежало, застывши над палубой светлой,
Вести наш корабль сквозь тьму к берегам неизвестным
Под звездами ясными, ночь фонарем освещая,
Что в руку мне дан был. Горел он огнем негасимым.
И вот на закате покинул корабль изумрудный наш остров,
Что домом нам был с незапамятных пор и поныне.
Мы плыли меж скал и все дальше в открытое море,
И наконец позади был оставлен наш северо-запад,
И север холодный являл себя нам с каждой милей...

 ***
Наш путь будет долог: нам суждено сквозь столетия мчаться,
Мы будем ведомы лишь ветром и светом, что брезжит за краем.
Узнаем мы новые земли, другие народы, и новые реки
Сквозь нас будут течь, иные деревья из нас прорастать,
Покуда однажды мы не пристанем к новому дому,
К другим берегам, холодному серому краю,
Что мил станет нам. И там обретем мы покой
И вспомним свой дом изначальный.
А ныне скитаться назначено нам... И корабль несется
Сквозь холод и дождь, лишь фонарь мой кромешную тьму освещает,
И жизнь застывшая бьется во мне, призывая
Рассветный туман, и душа вопрошает безмолвно:
Узнает ли кто, каково быть дочери ветра
Зажатой в тиски меж волокон древесных, тяжелых?
Увидит ли кто в недвижной холодной фигуре
Душу живую, ставшую дерева сердцем?
Вперед и вперед... и не слышу я слова ответа
Среди завывания бури и скрипа мачтовых сосен.
Стремится ладья в неизвестность, и море ей вызов бросает,
Но против света души бессильна стихия, отныне и впредь...
Невиданно ясной и звездной была ночь, когда мне приснилось,
Что стала я деревом,
Застывшей фигурой на гордом носу корабельном...