Понизовская Мария : другие произведения.

Мальчик Из Книжной Лавки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    #стимпанк #триллер #жестокость #альтернативная история Его дразнят ЈКровавым Николашкой" за его мышиное кладбище в канализации. Другие дети жестоки с ним. Ему готовят "казнь" за совершенные преступления. Страшась расправы, он почти не выходит на улицу. Ведь дома всегда безопасно, верно?
  

ПРОЛОГ

  

Крыса

  Ящик с грохотом повалился на пыльную дорогу, когда он со всего маху влетел в него. Боль от удара на мгновение ослепила, но он продолжил бежать, усиленно моргая, чтобы темнота перед глазами расступилась.
  Толпа за его спиной ревела - его гончие, его судьи. Они были совсем близко, почти поймали - грязные пальцы хватались за воздух в дюйме от рукава его рубахи. Но он лишь заставлял себя бежать быстрее, выжимая всё возможное из своих ног, своих лёгких, своего сердца.
  - Ты не уйдёшь! - голос Жорки прозвучал слишком близко.
  Миг, и рука преследователя вцепилась в плечо:
  - Попался, Андрейка?
  Резкая остановка вышибла воздух из легких, и Андрей снова увидел черноту, застилающую глаза. Сознание покидало его, и телом овладевали инстинкты. Рука сжалась в кулак, из груди вырвался вопль отчаяния. Он ударил преследователя в челюсть, и обжегшая костяшки боль привела Андрея в чувства. Жорка от неожиданности разжал пальцы. Андрей рванул вперёд.
  - Держи его!
  Узкий проулок выплюнул его на широкий проспект. Оглушённый гоготом клаксонов, мальчишка застыл как вкопанный. Он растерянно глядел на проносящиеся мимо паромобили, отступил на пару шагов от дороги, на мгновение позабыв о погоне.
  В лакированных крышах паровых автомобилей отражались неподвижные кроны деревьев. Проспект отделял Андрея от спасительной чащи городского парка. Но перебегать дорогу в этом месте было самоубийством.
  Он обернулся. Он не мог позволить себе мешкать ещё дольше - его преследователи были слишком близко. Его палачи - перепачканные в пыли и саже мальчишки, и девчонки с растрепанными от беготни косами. Все как один с пунцовыми лицами и горящими злостью глазами.
  Андрей бросился через дорогу. Завизжали тормоза, его окатило ревущим трёхэтажным матом, глаза защипало от дыма, но он ни на мгновение не сбавил скорости, едва успевая лавировать между капотами. Он не знал, последовали ли они за ним. Но молил Бога, что нет.
  У самого бордюра зеркало паромобиля зацепило его за выбившуюся из штанов рубаху. Андрея повело в сторону и он, потеряв равновесие, рухнул на дорогу. Не растерявшись, на четвереньках пополз к тротуару, едва успев увернуться от высоких колёс омнибуса.
  Выбравшись на тротуар, мальчик обернулся. И похолодел от ужаса.
  Жорка почти нагнал его. Визг тормозов заставили его резко остановиться, но он был уже всего в паре метров от Андрея. С мгновение Андрей в оцепенении глядел на него, пока взгляд не привлекли остальные - они были ещё на той стороне - вереницей семенили по тротуару, направляясь к остановке омнибуса - единственному месту, где можно было безопасно пересечь проспект.
  Словно ошпаренный кипятком, Андрей вскочил на ноги и бросился на витую решётку Александровского сада. Прутья были слишком высокими, слишком тонкими, слишком гладкими. Они скользили под пальцами, и Андрей, обезумев от страха, принялся прыгать, силясь зацепиться за расположившуюся под самыми наконечниками забора перекладину. Ему бы только ухватиться за неё - а там дело за малым.
  Резкий удар приложил его головой об решётку. Андрей схватился за лицо, взревев то ли от боли, то ли от отчаянья.
  - Тебе конец, сучёныш - прохрипел Жорка.
  Андрей попытался вывернуться из его рук, и тогда тот ещё раз ударил его головой об решётку. Андрей взвыл, почти не ощущая, как подломились колени. Он начал оседать на землю.
  Жорка скрутил ему руки, поджидая, когда к ним подтянуться остальные. Двое мальчишек, самых взрослых и оттого быстрых, рывком поставили Андрея на ноги. Андрей пытался упираться, но пара увесистых тумаков заставили его оставить эту идею. К тому же после удара об решётку в ушах у него всё ещё шумело.
  Его потащили обратно к дороге. Какая-то девчонка из толпы швырнула в него мелким камушком, взвизгнув:
  - Крыса!
  Остальные одобрительно загудели.
  Они шли за Жоркой, словно стая дворовых собак - дети рабочих, торгашей и ремесленников. Злые, грязные, никому ненужные, кроме своего вожака. Стоило кому-то попасть в немилость их мелкому божку, и эта свора была готова на всё, чтобы расправиться с несчастным. Андрей же был не просто в немилости. Взгляд Жорки сочился настоящей ненавистью.
  Оставив сопротивление, мальчишка покорно позволял вести себя, стараясь не обращать внимание на то, как сильно стискивали предплечья рослые Жоркины приятели. Он знал куда они ведут его. Это место было известно всем дворовым - и тем, кого приняли в Жоркину шайку, и тем, кто старался держаться от неё в стороне.
  Они перешли через мост. Но вместо того, чтобы свернуть Жорка повёл их прямо. Он предпочёл быстрой дороге через дворы длинный путь по широкой улице. День клонился к вечеру, так что здесь шаталось много оставленных без присмотра детей.
  Жоркин план сработал, и краем глаза Андрей видел, как мальчики и девочки - помладше и постарше - бросают свои игры, выбегают из домов и присоединяются к их странному шествию. Все они хотят быть частью процессии, все они хотят посмотреть на Казнь. Ведь сегодня они сами - вне опасности, Жорка уже нашёл свою жертву.
   - Ты крыса! Ты всех нас заложил! - один из Жоркиных приятелей решил раззадорить остальных.
  Его слова, брошенные обозлённой толпе, были подобны горящей спичке, брошенной в стог сухой травы. Андрей закрыл глаза.
  - Крыса! Крыса! Крыса! - завопили голоса вокруг него.
  Его принялись тыкать и толкать. Какой-то мальчишка больно ущипнул его за бок. Андрей зашипел, пытаясь увернуться, и получил увесистый удар под дых от одного из конвоиров.
  Они перетащили его через второй мост и свернули в Михайловский проезд. Знакомые фасады заставили сердце Андрея пропустить удар.
  Ряды свежевыкрашенных домов, с высокими окнами, настежь открытыми из-за июльского зноя были не просто хорошо знакомы Андрею - он вырос в их тенистых дворах. Здесь жил его лучший друг.
  Метр за метром они приближались к такому знакомому, такому родному глазу зданию. Андрей судорожно пытался придумать, что сделать, что крикнуть, чтобы его заметили. Помогли ему.
  Его уже тащили мимо парадного крыльца. "Сейчас или никогда" - сказал он себе и, набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть мочи закричал:
  - Коля! Коля! Помоги мне!
  - Заткнись, сученыш! - рявкнул Жорка, и один из его приятелей попытался зажать Андрею рот ладонью.
  Но тот увернулся:
  - Коля! Помогите!
  Толпа ускорила темп, и Андрей рухнул на землю. Его конвоиры принялись войлоком тащить его, пока сам он орал во всю глотку:
  - Коля! Илья Павлович!
  Пыль, облаком поднявшаяся с земли, оседала на его горле с каждым вздохом, пока, наконец, Андрей не зашёлся в сильном кашле. В глаза набилось столько песка, что он едва мог их открыть, да и толку - всё, что он мог увидеть это рваные портки и грязные ботинки Жоркиной свиты. Сплюнув на землю, он принялся голосить снова:
  - Казнь! Коля! Они ведут меня на Ка-азнь! К-кол...
  Что-то тяжёлое ударило его по затылку. Он поперхнулся последним словом. Перед ним резко возникло Жоркино лицо:
  - Ещё звук, и я выбью тебе зубы, скотина!
  - А я выбью тебе, - густой, хорошо знакомый мужской голос, раздался прямо над их головами - Щенок!
  Жорка отпрянул от своей жертвы. Андрей почувствовал, как его руки отпустили и те плетьми повисли вдоль тела. В следующее мгновение большая ладонь схватила его за шкирку и поставила на ноги.
  - Что за цирк вы тут устроили? - Мужчина обвёл детей тяжёлым взглядом и рявкнул. - Пшли прочь!
  Толпа отступили на шаг, вопросительно глядя на Жорку. Тот стоял, стиснув зубы, и в упор смотрел на Андрея.
  - Потом будет хуже. - Прошипел он.
  - Я сказал, прочь отсюда, - вкрадчиво повторил мужчина. - А тебе, - он повернулся к Жорке - порки было похоже мало. Ничего, я потолкую с твоим отцом, чтоб повторил.
  Жорка побледнел, сделал шаг назад и кивнул своей стае: "Идемте". Толпа медленно рассосалась, пока Андрей молча смотрел им вслед. Отойдя на приличное расстояние от мужчины, Жорка сплюнул на землю и что-то выкрикнул - достаточно громко, чтобы его приятели одобрительно заулюлюкали, но недостаточно, чтобы это услышал спаситель Андрея.
  - Идём-ка, сынок - мужчина подтолкнул мальчика к дому.
  - Спасибо, Илья Павлович.
  Те пару метров, что им оставалось до крыльца, мальчишка шёл всё оглядываясь на дорогу. Илья Павлович угрюмо косился на него, но молчал.
  За двустворчатыми входными дверьми их поджидал хорошо знакомый Андрею коридор - тёмный, пахнущий сыростью и керосином. Двумя дюжинами ступеней выше, у самой лестницы жил его друг.
  Дверь в квартиру была приоткрыта, отчего уже на первых ступенях отчётливо чувствовался запах домашней стряпни. Андрей проглотил за миг скопившиеся во рту слюни, только сейчас осознав, как он был голоден.
  Мужчина толкнул дверь рукой, и пропустил мальчишку вперёд. Только лишь тот очутился в квартире, как на него налетела чуть пухлая, невысокая фигурка друга.
  - Андрюха! - воскликнул он, и тут же закашлялся.
  - Отставить нежности - мужчина отвесил сыну подзатыльник. - Кто разрешал тебе вылезать из постели?
  - Мне уже лучше, - оправдался мальчик. - Можно мы посидим у меня?
  - Нет - отрезал Илья Павлович. - Мы потолкуем с твоим приятелем на кухне. А ты отправишься обратно в постель.
  - Но...
  - Разговор окончен, - в голосе мужчины звучала сталь.
  Андрей уставился в пол, чтоб не видеть вспыхнувших щёк лучшего друга. Илья Павлович скинул ботинки и прошёл вглубь квартиры. Оставшись наедине, мальчишки быстро обнялись.
  - Ну, ты как? - шёпотом спросил Андрей, убедившись, что Илью Павловича скрыла темнота коридора.
  - Я уже давно поправился, - отмахнулся тот. - Но отец... Они не выпускают меня. Пока что. Говорят, что я бы не мог выздороветь так быстро. - он снизил голос ещё сильнее, и Андрей едва разобрал последние слова. - Расскажи мне, что случилось!
  - Они вели меня на Казнь, - голос Андрея дрогнул на последнем слове.
  - Это я слышал. Я как увидел тебя в окно - сразу побежал к отцу.
  - Да, - Андрей чуть улыбнулся. - Спасибо тебе. И ему. Они бы точно сделали со мной... это. Если б не вы.
  - Но почему?
  За их спинами раздались тяжёлые шаги. Мальчишки умолкли.
  - Николай, - Мозолистые пальцы Ильи Павловича стиснули плечо сына. - В комнату. Живо.
  - Можно ему посидеть чуть-чуть с нами? - подал голос Андрей. - Самую малость. Я хотел бы и ему рассказать о том, что случилось.
  - Он болен. - На щеках мужчины проступили желваки. - Ему нужен отдых, а не истории о том, что вы там не поделили.
  - Пожалуйста, отец! - взмолился Коля. - Я посижу пять минут, и потом сразу лягу.
  Мужчина одарил сына таким свирепым взглядом, что лицо Андрея изумлённо вытянулось. Заметив это краем глаза, Илья Павлович резко отпустил плечо Коли. Затем натянул быструю улыбку:
  - Что ж, раз ты такой упрямец, то будь по-твоему. - Его улыбка сделалась слишком широкой - В первый и последний раз, малец. И принеси одеяло.
  Лицо Коли озарила благодарная улыбка, хотя во взгляде читалась настороженность. Не заставив отца повторять дважды, он бросился в комнату.
  Илья Павлович кивком велел Андрею следовать за собой.
  За большим кухонным окном серело низкое небо. Сумерки были тем временем суток, когда керосиновые лампы ещё не зажигали, а потому и без того маленькая кухня казалась совсем крошечной. Андрей часто бывал здесь. Правда когда они с Колей были дома одни.
  - Аня! - крикнул Илья Павлович, опустившись за широкий стол, занимавший большую часть кухонного пространства. - Сделай нам чаю!
  Андрей в нерешительности мялся в дверях, когда его слегка подтолкнула в спину Колина мать. Низкорослая и щуплая, она скорее напоминала старшую сестру. Андрей пропустил её и проскользнул следом.
  Молодая женщина налила в самовар воды из ведра, и бросила в кувшин горящую спичку. Её муж неотрывно следил за каждым действием.
  - Рассказывай, - вдруг велел он.
  Андрей, всё ещё стоявший возле дверей, едва заметно вздрогнул и покосился на молодую женщину. Её лицо казалось совершенно безучастным, будто в кухне она была одна. Мгновением позже из темноты коридора вынырнула с ног до головы укутанная в пуховое одеяло фигура Коли. Он опустился на табурет напротив отца, и взглядом пригласил друга сесть рядом.
  - Мы просто повздорили... - начал было мальчик, как вдруг металлический звон заставил его дёрнуться снова.
  Колина мать не слишком проворно открыла банку с чайной травой, и крышка упала на пол. Илья Павлович громко цокнул, затем вновь повернулся к Андрею и благосклонно кивнул головой.
  - На прошлое занятии в школе батюшка сильно задержался, - сказал Андрей. - И Жоркины дружки предложили сбежать. Они говорили, что батюшка уже не придёт, и нет надобности оставаться в классе. Большинство их поддержали.
  - Да, отец Пётр упоминал на прошлой службе об этом. - кивнул Илья Павлович. - Того мальчишку, что угрожал тебе сегодня, неплохо потом отодрали.
  - Дело в том, что... - Андрей замялся, но, поймав ободряющий взгляд друга, продолжил. - Это из-за меня его наказали. Сбежать-то хотело большинство, но я... Жорка поставил условие - либо уходим все, либо не уходит никто. Он говорил, что всех-то не смогут наказать. Но я сбегать не очень хотел, ведь если бы мать узнала, то выпорола бы меня. И не важно, весь класс сбежал или я один.
  - И правильно бы сделала, - хмыкнул Колин отец.
  - Но абсолютно все были готовы уйти. Ну, и мне пришлось тоже... - Его лицо сделалось совсем несчастным, и с мольбой в голосе он добавил - Иначе они бы стали издеваться надо мной.
  Молодая женщина со звоном вынула из шкафчика чашки. Андрей снова умолк, затравленно уставившись на неё, словно только что снова заметил её присутствие. И без того красные щёки мальчишки стали пунцовыми. Одарив Андрея внимательным взглядом, Илья Павлович повернулся к жене и сказал:
  - Спасибо, Аня. Дальше мы сами.
  Женщина с глухим стуком поставила чашки на стол, и вышла из кухни. Так и не произнеся ни слова.
  - Что было потом? - от нетерпения Коля заёрзал на табурете
  - Я вернулся. - тихо ответил его друг.
  - Что?
  - Я вернулся в приход. - повторил Андрей. - Все разбежались. А мне стало жутко стыдно. И страшно. Я знал, что батюшка так это не оставит, и мне попадёт. И я пошёл обратно. Не знаю, что именно я собирался там сказать. Я придумал множество версий, про то, что ничего не знаю, что опоздал и только пришёл. Или про то, что вышел, а когда вернулся никого не было. Но когда я увидел отца Петра... Всё это вылетело из головы. Ну а дальше... Он начал выспрашивать, куда все подевались. И я... рассказал, как есть. Вернее, не совсем так, но... Отец Пётр похвалил меня за то, что я вернулся. И спросил, уж не Жорка ли всех заставил. Ну и я сказал, что да. Жорка заставил.
  - Но ведь никто никого не заставлял, - осторожно вставил Коля, - Ты сказал, что...
  - Да знаю! - перебил его Андрей. - Я просто... просто сказал это. Понятия не имею почему. Слова просто вылетели из моего рта. Наверное, мне казалось, что так не накажут остальных. Не знаю. Я просто зачем-то солгал. Но я уже не мог забрать свои слова обратно. Ты же знаешь, что батюшка делает, когда мы лжём.
  Коля сглотнул. Он знал.
  - А на следующей службе батюшка долго сокрушался об этом нашем проступке. Упомянул Жорку. И меня упомянул, сказал мол, я очень правильный, хороший. А после службы, только они из церкви вышли, как Жоркин отец сорвал с него рубаху, да давай лупить. Кричал, что тот его опозорил. Просил и других взрослых преподать урок его сыну. И они тоже его секли. Кто чем, но в основном ремнями от сумок. Особенно старался папаша Ксени Петрушиной. От него у Жорки даже кровавые следы остались. Я и подумать не мог, что всё так обернётся. Но поздно уже было. Я понимал, что он будет мне мстить. А вчера в окно влетел камень - а все знают, что это значит. Они и за меньшие проступки казнили. А тут такое...
  - Чтоб дети друг друга казнили? Это что ещё за новости? - перебил Илья Павлович. - Интересно, а знает ли об этом бездельник-констебль?
  - Ну там... на Казни - встрял Коля, - никого не убивают. Просто...
  - Да это хуже, чем смерть! - воскликнул Андрей. - Помнишь, что сделали с Соколовым? Его семья переехала после Казни. А ведь вина его была лишь в том, что они думали, будто он цыганёнок!
  - Будь Соколовы цыганами, мальчишку бы не затравили - хмыкнул Колин отец. - Опасный народец. Эту детскую забаву быстро бы прикрыли. - Он повернулся к сыну. - Всё, посидели и хватит. Тебе нужно лежать.
  - Но может ещё...
  - Ты тут со мной не торгуйся - не на базаре! - рявкнул мужчина, впечатав кулак в столешницу, - В постель, я сказал!
  Коля вздрогнул и, стараясь не смотреть на лицо друга, поднялся. Андрей втянул в рот нижнюю губу, тщетно пытаясь скрыть отразившийся во взгляде, брошенном на Илью Павловича, страх. Подобрав свалившееся на пол одеяло, Коля медленно направился прочь из кухни. Он ни разу не обернулся на своего друга, который ссутулившись остался сидеть на табурете.
  Андрей проводил Колю взглядом и поднял голову на мужчину. Тот задумчиво смотрел на друга своего сына.
  - Тот мальчишка, - вдруг сказал Илья Павлович
  - Жорка?
  - Да, он. - Илья Павлович поднёс чашку к самовару и открыл краник. - Он обижал вас? Колю?
  В кухне повисла тишина. Андрей принялся кусать губы, разглядывая свои заусенцы. Табурет Ильи Павловича скрипнул, и мгновением позже перед носом Андрея возникла глубокая дымящаяся чашка. Ноздрей коснулся тонкий запах иван-чая.
  - Ну? - напомнил о своём вопросе Илья Павлович
  - Да нет, - Андрей всё ещё не поднимал на взрослого глаз. - Не обижал. Ну, они ко всем вообще цепляются. Кто не с ними. Но это так... Нельзя назвать обидами. По сравнению с тем, как они могут... обижать.
  - Они?
  - Да, у Жорки там целая - он чуть замялся, не зная, как точнее обозвать вечно таскающихся за Жоркой детей. - Банда.
  - Я понял. - Проговорил Илья Павлович. - А вы не можете поставить его на место?
  - Мы? Мы с Колей? - глаза Андрея широко распахнулись, когда он наконец поднял их на собеседника.
  - Вы с Колей, да и просто все вы, кому от него достаётся. - Мужчина откинулся на стену. - Почему бы вам просто не разобраться с ним. Всё ж не девчонки. Нужно уметь постоять за себя.
  - Нет, мы с Колей точно нет. Против Жорки - из его горла вырвался нервный смешок. - Нет, мы не сможем. Вы не понимаете, его знает весь город...
  - Ясно, - грубо прервал его мужчина. - Ладно, приятель. Тебе домой пора. Уже стемнело. Мне нужно работать.
  Андрей побледнел. Теперь во мраке кухни его лицо будто светилось.
  - Домой?
  - Домой. - В тоне Ильи Павловича слышалось раздражение. - Твоя мать наверняка уже волнуется.
  Губы Андрея задрожали. Он кинул быстрый взгляд на окно, часто заморгал явно собираясь с мыслями. Затем посмотрел в упор на мужчину, и пока остатки храбрости не покинули его громко выпалил:
  - Можно мне остаться?
  Илья Павлович поднялся с табурета. На его лицо упала тень, и Андрей едва ли мог рассмотреть выражение его глаз. Но кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение.
  Мужчина молчал. Казалось, он тщательно что-то обдумывает. Андрей почувствовал зарождающуюся в груди надежду.
  - Нет. - Голос Ильи Павловича был спокоен и холоден.
  - Я прошу вас! - Взмолился Андрей. - Они знают, что я здесь. Они будут ждать меня!
  - Значит пойдёшь осторожно.
  - Илья Павлович...
  - Послушай, сынок - ледяным тоном сказал мужчина. - У меня нет ни времени, ни желания решать твои проблемы. Тебе следует понять, что жизнь так устроена, что приходится самому разбираться с тем, во что ввязался. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше. Я не могу взять и оставить тебя у себя дома - у тебя есть свой. У тебя есть мать, и представь какого ей будет, когда этой ночью ты не вернёшься домой. Откуда ей знать, что ты здесь, а? И когда ты не вернёшься, знаешь, что она станет делать?
  Андрей, сглотнув, покачал головой.
  - Пойдёт тебя искать. Одна. Ночью. Женщина. - его рука опустилась на плечо Андрея. - Дай Бог если она вернётся домой целой и невредимой. Да даже если и так. Мне потом не хочется на рынке выслушивать её упрёки. Ты родился мужчиной. Так что, будь добр, поступай, как мужчина.
  Андрей опустил голову. Илья Павлович выпустил его плечо и велел идти обуваться. Едва ли он заметил с какой обреченностью мальчишка поплёлся за ним в коридор.
  Проходя мимо приоткрытой двери в комнату друга, Андрей с надеждой посмотрел в тёмную щель. В неё блестели любопытные Колины глаза. Андрей не сомневался, он слышал всё.
  Мужчина зажёг в прихожей керосиновую лампу, и та отбросила тень на цветочный узор обоев. Андрей уставился на них как в последний раз, медленно опускаясь на корточки, чтобы надеть ботинки. Илья Павлович стоял прямо над ним.
  - Можно попрощаться с Колей? - затравленно спросил Андрей, лелея в душе остатки надежды.
  - Он спит.
  - Не спит. - упрямо сказал Андрей, не поднимая глаз на мужчину.
  В прихожей повисла тишина, нарушаемая тихим тиканьем настенных часов. Андрей знал, что сейчас последует грубый отказ, но вместо этого Илья Павлович произнёс:
  - У вас пять минут.
  Андрей поднял бросил на него удивлённый взгляд, но успел увидеть лишь удаляющуюся в темноту коридора спину.
  Коля выскочил из своей комнаты.
  Андрей завязал шнурки и упрямо взглянул на лучшего друга. Это был один из тех моментов, что проверяет дружбу на прочность. Они оба чувствовали это, отчего Коля нервно теребил рукав рубашки, а Андрей снова принялся сбирать зубами корочки с нижней губы.
  - Помоги мне остаться. - Тихо попросил Андрей.
  - Ты прекрасно знаешь, что я не могу. - Щёки Коли нездорово порозовели. - Отец убьёт меня.
  - Мы не скажем ему! Просто спрячь меня где-нибудь! - он в отчаянье вцепился в Колину руку.
  - Где?! - в голосе Коли сквозила паника.
  - Я не знаю. - Прошипел Андрей. - В комнате, под кроватью. Да где угодно! Он не увидит.
  - Тише! - Коля нервно обернулся на угрюмую темноту коридора.
  Его начала бить дрожь. Он беспомощно заглянул в лицо друга:
  - Я не могу, Андрюх. Он всё видит. Он всё узнает.
  - Пожалуйста, Коля. Если ты правда мой друг.
  - Я не могу. Пойми меня! - взмолился Коля, к своему стыду услышав слёзы в собственном голосе. - Прошу, пойми меня. Ты не знаешь, как он... Какой он, когда злится. И тебе достанется, поверь мне...
  - Лучше твой отец, чем то, что они приготовили мне. - глухо сказал Андрей, выпуская руку друга. - Я умоляю тебя.
  Коля обернулся на свою комнату. Он знал, что высокие ножки кровати не позволят простыне скрыть его друга. Тумба с одеждой была слишком узкой, а шторы на окнах были убранством спальни родителей, а не его маленькой комнатушки.
  - Прости, но мне негде спрятать тебя. - Дрогнувшим голосом вымолвил он. - Отец тебя увидит в любом случае.
  - Тогда просто поговори с ним...
  - Это бесполезно! - Воскликнул Коля. - Ты слышишь меня или нет? Не выйдет.
  Андрей стиснул губы, пытаясь скрыть как сильно они дрожат. Горло сковало обидой. Он не мог даже сглотнуть.
  - Ты бы хоть попытался. - Неровным голосом выплюнул он и повернулся к двери.
  Коля схватил было его за плечо, но тот грубо стряхнул его руку. Андрей толкнул дверь.
  - Прости. Я уверен, всё будет хорошо.. - Сказал ему в спину Коля - Они не увидят тебя.
  Андрей не ответил и шагнул в коридор. Темнота поглотила его. Минутой позже на лестнице стих лёгкий хруст песка, скрипнула парадная дверь. Он ушёл.
  Костяшки Колиных пальцев побелели - так сильно он вцепился в дверные наличники. Он чувствовал, как босые ступни стискивает холод, а щёки пылают всё сильнее и сильнее. Но не мог оторвать взгляда от темноты коридора.
  Отец обнаружил его здесь же пятью минутами позже - зашедшимся в кашле, с лихорадочным блеском в глазах.
  Илья Павлович отнёс сына в комнату, положил на кровать. Жена не отходила от него ни на шаг.
  Той ночью у Коли был криз. Он метался по кровати и надрывно кашлял. Но в конце концов, он победил лихорадку.
  А Андрей так и не вернулся домой.
  
  
  

ГЛАВА 1

  

Одиннадцать месяцев спустя

  Свеча на чердачном окне, полыхнув, задымила. "Ещё один", - подумал мальчик. Он вытянул руку, и его по-детски пухлый палец сковырнул остатки пыльцы с обгоревшего крыла мотылька.
  - Ты всё прочитал? - скрипнул над самым его ухом голос отца.
  Мальчик втянул голову в плечи:
  - Почти, - мотылёк был спрятан под стол.
  - Уже битый час сидишь, - мужчина выпрямился. - И ни страницы не перевернул.
  Мальчик скривил губы. Держа одной рукой, насекомое под столом, второй он неспеша избавлял его от крыльев.
  Мастерская была залита тусклым жёлтым светом. В дальнем углу подвывал тёткин граммофон. Воздуха здесь почти не было - болезненный ребёнок, закрытые наглухо окна.
  Веки мальчика то и дело наливались свинцом. Со сном он боролся из последних сил.
  - Читай-ка вслух, Николай, - приказал отец, опускаясь на стул напротив.
  - Да я почти...
  - Читай! - повторил мужчина.
  Он вытащил из-под стола железный ящик и выжидательно уставился на сына. Коля вздохнул и, ослабив пальцы, позволил выскользнуть остаткам насекомого.
  - "Часть первая. О числах целых. Нумерация или счисление..."
  Отец резким движением вывалил на стол содержимое ящика. Пружины, шестерёнки и другое отцовское добро покатилось по деревянной столешнице. Коля поднял учебник, спасая страницы от ржавого железа.
  - Продолжай, - велел мужчина, разглядывая своё богатство.
  Его пальцы принялись перебирать запчасти. Мальчик вернулся к чтению, стараясь не слышать назойливого звяканья.
  Мужчина поднялся. Подошёл к станку у стены и опустился на корточки. На полу стояло последнее его творение - кукольная карусель со складным замком на барабане. По задумке она неторопливо кружилась под холодный шкатулочный перезвон. Декорации на барабане медленно сменяли друг друга. По очереди пестрели то замок, то розовый сад, то лес, то облака.
  "Замок Фата Морганы", - такое название дал игрушке отец. - "Ты сам не знаешь, что видишь". Он был доволен своим детищем. Оно обещало хороший заработок. Да только работало неисправно.
  Механизм время от времени заедал. Карусель замирала в середине, а порой и в самом начале круга. Музыка переставала играть, декорации не опускались в прорези.
  Коля дочитал страницу и умолк. Где-то в небе раздался гудок дирижабля. Мальчик повернулся на звук. Отец вскинул голову:
  - Ну?
  - Дальше задачи, - сообщил Коля.
  - Так решай.
  Мужчина принялся заводить игрушку. Закрутил ключ до предела и опустил её на пол. Карусель зажужжала. Заиграла металлическая мелодия.
  Коля оторвался от книги. Тонкие деревянные стены замка поворачивались. На обороте умелой отцовской рукой были выведены тонкие ветки розовых кустов.
  Щелчок.
  Коля прикусил губу.
  Механизм захрипел. Барабан стал подтормаживать. Ещё через пару мгновений музыка стихла совсем. И игрушка замерла.
  Мальчик перевёл взгляд на отца. Тот стиснул губы. Постоял немного, глядя перед собой. Затем поднял игрушку с пола и отвернулся.
  За окном зашелестел дождь. Мерное постукивание капель убаюкивало Колю. Побеждённый дремотой, он смежил веки.
  Он обнаружил себя в гондоле дирижабля. Яркое солнце светило в большие окна. Переливисто играла музыка.
  Внизу проплывали крыши домов, осенние деревья с редкими листьями. Красными, желтыми.
  Все было таким мелким, игрушечным. Как в книгах про воздушных пиратов, которые Коля часто читал, забившись между стеллажей в книжной лавке.
  Таким все было настоящим, взаправдашним. Мальчик прилип носом к стеклу.
  Музыка стихла. И стихло хрипение двигателя. Пассажиры застыли на своих местах. Коля оторвался от окна. Казалось, все они даже перестали дышать.
  Дирижабль сильно качнуло. Он стал резко снижаться.
  Коля отстранённо наблюдал, как быстро и необратимо приближались тёмные парковые дорожки.
  Судно летело вниз. Падало до тех пор, пока с треском не столкнулось с землёй.
  Оглушённый резким звуком мальчик дернулся.
  Свет в мастерской на мгновение ослепил его. Сморгнув остатки сна, он растерянно огляделся. И упал на колени:
  - Ох, нет!
  На свету поблескивали разбросанные ударом детали механизма. Карусель, перекошенная и расколотая, покоилась на тёмных досках, как выброшенное на берег потерпевшее крушение судно.
  За дверью послышались торопливые шаги, и в мастерскую заглянула молодая женщина. Она окинула взглядом комнату, задержавшись на сидящем на полу ребёнке.
  - Илья, у вас всё в порядке? - тихо спросила она.
  - Да, - резко ответил мужчина, отшвырнув сапогом деревянную крышу карусели.
  Женщина вздрогнула.
  - Николаше пора спать, - осторожно начала она.
  - Он ещё не закончил.
  - Уже двенадцатый час...
  - Аня! - рявкнул мужчина. - Он не выйдет отсюда, пока не закончит. Иди спать.
  Переступив с ноги на ногу, молодая женщина плотнее запахнула шаль. Не решившись перечить, она кинула на сына извиняющийся взгляд и выскользнула в коридор.
  
  
  
  

ГЛАВА 2

  

Снова дружба

  Камень разбил вдребезги мутное, закопченное стекло. Вырванный из сна Коля скатился с кровати и замер на четвереньках - готовый сорваться с места в любой момент. У окна в рассветном солнце блестели осколки.
  Мальчик, прислушиваясь, медленно выпрямился. Снаружи было тихо. Осторожно подойдя к окну, он поднял с пола мокрый камень. Швырнул его сквозь пустую раму обратно на улицу. Ни вскрика, ни спешно удаляющихся шагов - под окнами было пусто.
  Коля медленно повернулся к кровати, его била крупная дрожь. Опустившись на край постели, он зажал коленями скрюченные пальцы.
  Комната постепенно наполнилась ледяным весенним воздухом. Мальчик сидел неподвижно на остывшей постели, и на его перекошенном рыданием лице, розовел лихорадочный румянец.
  До завтрака он пролежал без сна. Глядел в потолок, выдыхая пар в тугой морозный воздух. Когда пришло время, быстро собрался и спустился на завтрак. Отца на кухне не оказалось, и не желая с ним пересекаться, он в считанные минуты расправился с кашей.
  Была суббота. В этот день мать обыкновенно брала Колю с собой на работу. Анна Александровна торговала в "Книжной Маковке". Работала по найму, что было обыденно среди женщин её лет. Сына в лавку она приводила часто - ему нравилось читать, а ей, что он не шатается праздно по улице.
  Снаружи людей было ещё немного. Брусчатка мокро блестела от недавнего дождя. Анна Александровна, вручив сыну кулёк с обедом, на ходу завязывала платок.
  
  "Книжная Маковка" был маленьким магазинчиком на углу улицы. Песочного цвета дом с белыми сколами был жилым начиная со второго этажа. Хозяин книжной лавки обитал здесь же, сдавая верхний этаж под склады соседнему магазину. Дом был старым и давно кишел мышами.
  Анна Александровна отперла дверь и подтолкнула сына в магазинчик. В привычном полумраке торгового зала, он ощутил запах книжной пыли.
  
  - Проверишь мышеловки? - улыбнулась женщина, зажигая настенный светильник.
  
  Мальчик втянул щеки, сдерживая в миг сбившееся дыхание. Украдкой кинул взгляд на мать, но та ничего не заметила - была занята товаром на витрине. Дойдя до прилавка, он вытащил из коробки огарок и спички. Свеча осветила узкий проход между книжными стеллажами.
  
  Мать настаивала, чтобы каждый раз мышеловки ставились в разных местах, ведь мыши быстро обучаются. Но до человека им всё равно было далеко. Из раза в раз мышеловки срабатывали исправно.
  
  Коля опустился на пол. Пустые глазки грызуна глядели сквозь него. Подрагивающими пальцами - хоть он и проделывал это уже множество раз - он высвободил поломанную тушку.
  
  По указанию матери, он всегда выбрасывал их в канаву возле дороги. И долго потом стоял, не в силах оторвать глаз от гонимого сточными водами мёртвого тельца. Так они каждый раз уплывали, держась у самой поверхности воды. На мышиное кладбище, в канализацию.
  
  Опустошив все мышеловки, Коля вернулся к матери хмурым и бледным. Анна Александровна ободряюще потрепала его по голове:
  
  - Они сами виноваты, - шепнула она. - Хорошие мышки не грызут книжки.
  
  - Даже когда голодные?
  
  Его вопрос повис в воздухе, заглушенный входным колокольчиком. Анна Александровна поспешила к первому покупателю.
  
  Предоставленный самому себе, Коля повернулся к лабиринту книжных стеллажей. Зайдя так глубоко, что пыльные тома глушили звонкий голос матери, он остановился. Резко выдохнул. Прикрыл на мгновение глаза. И позволив душащему кому вырваться из горла сдавленными всхлипами, опустился на дощатый пол.
  
  * * *
  Время летело незаметно. В полдень Анна Александровна хотела было устроить перерыв, но внезапный наплыв покупателей заставил её отложить обед. Получив от матери курник и указание "не путаться под ногами", мальчик вернулся вглубь магазина. Сев на пол, скрестил ноги по-турецки и раскрыл книгу на загнутой странице.
  
  На воздушном судне капитан Левовски оглашал приговор, а предавший его друг готовился совершить прощальную прогулку по доске. Коля не удержался и вскинул руку с воображаемой саблей вместе с остальными членами экипажа. В знак одобрения.
  
  - Привет.
  
  Мальчик вздрогнул, захлопывая книгу. С горящими щеками, он обернулся на голос и тут же отпрянул. Над ним нависало худое и длинное девчоночье лицо. Её большой рот, без одного переднего зуба, широко улыбался.
  
  - Ты что здесь делаешь? - разозлившись, он толкнул девчонку в плечо. Поднялся на ноги.
  
  - Мама покупает книжки, - она растерянно ухватилась за ушибленную руку. - А что ты читаешь?
  
  - Не твоё дело, - буркнул Коля, пряча книгу за спину.
  
  Девочка нахмурилась и сделала шаг к нему навстречу.
  
  - Я Соня, - она протянула ему руку.
  
  - Рад за тебя, - Коля поспешил обогнуть её и бросил через плечо. - Шла бы ты отсюда.
  
  - Это почему?
  
  Мальчик не ответил, завернув за стеллаж. За спиной у него раздались её торопливые шаги. Коля ускорился, чувствуя подкатывающее к горлу раздражение.
  
  - А я знаю кто ты! ?- крикнула она ему в спину.
  
  Он и не думал останавливаться.
  
  - Кровавый Николашка!
  
  Он запнулся об торчащую половую доску и чуть не влетел в книжный шкаф. Ухватившись за полку, он глубоко насадил палец на ржавый гвоздь. От острой боли в глазах помутнело. И он не сразу услышал её тихое, по-девчоночьи высокое пение.
  
  - Эй, Кро-ва-вый Ни-ко-лашка,
  У те-бя в киш-ках ру-башка,
  Вдоль ка-навы ты гу-ляешь,
  Мыш-кам головы отгры-заешь.
  
  Она замолчала. Позабыв про пробитый гвоздём палец, Коля медленно обернулся к ней. Соня стояла в трёх шагах от него и улыбалась всё той же широкой беззубой улыбкой. Его руки задрожали.
  
  Улыбка Сони потухла. Она испуганно промямлила:
  
  - Прости, я...
  
  - Уходи, - сквозь зубы процедил он.
  
  - Я слышала про тебя во дворе, - попыталась оправдаться она. - Жорка и...
  
  - Я сказал уходи! - Закричал Коля.
  
  Она молча уставилась на него. Пробивавшийся сквозь книжные полки солнечный луч делал его и без того бледное лицо пепельным.
  
  Соня покусала губу, судорожно обдумывая что-то. Затем решительно шагнула к мальчику.
  
  - Меня они тоже дразнят, - сообщила она. - Но это же глупости. Я подумала, что мы с тобой вообще-то могли бы подружиться.
  
  - Вот это точно глупости! - рявкнул мальчик. - Иди давай к своей мамаше, и не мешайся мне.
  
  - А я тут без мамаши, - лениво отозвалась девочка
  
  - Но ты сказала...
  
  - Пошутила.
  
  Он отвернулся от Сони. От злости потемнело в глазах и он, сжав кулаки, боролся с мыслями о том, как девчонка внезапно оборачивается мышью, попадается в капкан и отправляется вниз по сточной канаве.
  
  Сквозь полки стеллажей, он увидел, что мать занята с очередным покупателем. Их сегодня было так много. Не обращая внимание на девчонку, Коля направился к прилавку.
  
  - Эй, подожди! - окликнула она его.
  
  Он не ответил.
  
  - Эй!
  Анна Александровна дернула головой. В книжной лавке шуму места не было. Мать кинула на сына предостерегающий взгляд.
  
  - Николаша! - снова позвала девочка.
  
  Коля выругался и развернулся к преследовательнице. Не говоря ни слова, он схватил её за локоть и потащил обратно вглубь магазина.
  
  - Эй! - взвизгнула она. - Ты делаешь мне больно!
  
  - Прекрати это! - шикнул на неё Коля. - Ты можешь не орать?!
  
  - Не могу, - ответила Соня. - Ты же не слышишь.
  
  Он в бешенстве посмотрел на неё:
  
  - Что ты привязалась ко мне?
  
  - Я думаю, что мы могли бы дружить, - без обиняков заявила девочка.
  
  Коля прикрыл глаза, пытаясь справиться с приступом ярости.
  
  - Ты будешь моим другом? - её некрасивое худое лицо раскраснелось.
  
  Он хотел было ударить её, но осёкся. Сонины маленькие блестящие глазки почему-то напомнили ему мутные глазки перебитых мышеловкой грызунов. Его замутило.
  
  - Нет, - подавив приступ тошноты, ответил Коля
  
  Соня молчала. Стояла на месте, упрямо сжимая губы. "Сейчас разревётся", - раздражённо подумал Коля.
  
  - Хорошо, - наконец сказала девочка. - Тогда будем не друзьями, Николаша.
  
  Мальчик вскинулся:
  
  - Не называй меня так.
  
  - А как тебя называть? - она облокотилась на стеллаж.
  
  - Никак, - злобно отозвался он. - Просто отстань.
  
  Он развернулся и направился было к прилавку, но тут Соня возникла прямо перед ним.
  
  - Ах так? - она упёрлась кулаками в бока. - Тогда я закричу!
  
  - Кричи.
  
  И она закричала. Так громко, что у него завибрировало в ушах. Резко дернувшись, он зажал ей рот рукой. Но было уже поздно.
  
  - Николай! - Раздался голос Анны Александровны.
  
  Коля в бешенстве посмотрел на девчонку, всё ещё мычавшую ему в руку. Она вдруг замолкла и, мальчик был готов поклясться, улыбнулась.
  
  - Зачем ты это делаешь? Мне же теперь влетит, - прошипел он, убирая руку от её лица.
  
  - Ну мы же не друзья, - равнодушно отозвалась Соня. - Так какое мне дело, влетит тебе или нет? - затем она улыбнулась и добавила. - И я сейчас закричу ещё раз.
  
  - Хорошо, мы дружим, - процедил Коля. - Мы друзья, ты довольна? Теперь уходи.
  
  Из-за стеллажей возник худой силуэт его матери. Анна Александровна выглядела вымотанной и рассерженной. Коля почувствовал болезненный укол совести.
  
  - Вон из магазина, - тихо сказала она. - Вы оба.
  
  - Матушка... - Попытался было оправдаться Коля, но Анна Александровна прервала его жестом.
  
  - Пусть отец с тобой разбирается, - она устало провела рукой по лицу. - А сейчас - вон. Вы мешаете.
  
  Краска отхлынула с Колиного лица. Ссутулившись и сделавшись почти на голову ниже, он поплёлся прочь из книжной лавки. Соня резво отправилась за ним, совершенно не обращая внимания на неодобрительные взгляды взрослых.
  
  
  

ГЛАВА 3

  

Выбор всегда очевиден

  
  Тёмный чердак на миг озарился жёлтым светом воздушного прожектора. На пустых стенах появились и сразу исчезли ломаные тени.
  
  Кап.
  
  Мальчик лежал, глядя на усеянную трещинами стену. В голове проносились безумные крики отца: "Кто будет за это платить?! Кто?! Я тебя спрашиваю!". Перед глазами возникло его перекошенное гневом лицо: "Думаешь, я поверю, что ты здесь не причем? А?!". Мальчик зажмурился, подтягивая к груди ноющую руку.
  
  Кап.
  
  Сознание снова и снова проигрывало сцены прошлого вечера. Как сломанный граммофон, воспроизводило один и тот же кусок жуткого спектакля.
  
  Кап.
  
  На смену отцовскому гневу пришли воющие причитания матери. "Почему же ты мне ничего не сказал?" - скулила она, - "Прошу тебя, не злись на отца. Он ведь прав".
  
  Но было совершенно не важно, злится он на него или нет. Их противостояние завершилось успехом. Окно было разбито, а Коля наказан - значит теперь они с отцом квиты.
  
  Кап.
  
  Мальчик еле различал что-либо, но всё же знал где примерно находится лужица. Он перевернулся на спину и уставился в черноту потолка. Плечо саднило, и он не мог уснуть.
  
  В каюте капитана Левовски тоже иногда капало с потолка. Это конденсат. Но он привык и к испытаниям похуже. Кап-кап
  
  Коля закрыл глаза, прижимая к груди ноющую руку.
  
  * * *
  
  - Ну-ка вставай, разбойник! - Колю разбудила щекотка.
  
  Сонно завертевшись, он разлепил глаза. Щекотал его отец, тихо посмеиваясь. Мать стояла рядом. Улыбалась.
  
  - Пора бы собираться, - заметила Анна Александровна. - Опоздаем на службу.
  
  Коля скривился, переворачиваясь на живот.
  
  - А когда придём, мама налепит вареников, - подмигнул отец. - С вишней.
  
  - С вишней? - мальчик заинтересованно оторвал лицо от подушки.
  
  Анна Александровна кивнула. Отец потрепал Колю по голове и ушёл собираться. Мальчик поднялся с постели, слегка поморщившись, когда оперся на больную руку.
  
  - Ты в порядке? - озабоченно спросила мать.
  
  Он кивнул, не поднимая глаз. Анна Александровна, переступив с ноги на ногу, подошла к сыну. Он натягивал нижнюю рубаху, и она решила помочь ему.
  
  - Матушка, - Он слегка отстранился. - Я сам.
  
  Она ломано улыбнулась и отступила. Важно нахохлившись, Коля старался одеваться, не обращая на неё внимания. Анна Александровна хотела было что-то сказать, но осеклась. Немного помедлив, она снова натянула улыбку и тихо выскользнула из комнаты.
  
  
  В церкви пахло ладаном. Под высоким сводом толпились люди в мокрых одеждах. За стенами шумел ливень.
  
  Пока батюшка читал нараспев молитвы, Коля крутил головой, изучая пришедших. Здесь было много знакомых. Соседей, приятелей родителей, крикливых торговцев. На службу приходили целыми семьями, и среди собравшихся было много детей.
  
  Священник перекрестился. Прихожане перекрестились следом. Шевеление толпы открыло Коле ещё одно знакомое лицо. Неказистая девочка с чахоточными впалыми щеками. Она смотрела прямо на него. Коля поспешил отвернуться.
  
  До конца службы он стоял, не шевелясь и смотрел прямо перед собой. Но он знал, видел краем глаза, что она так и стоит, развернувшись к нему, и не сводит с него глаз.
  
  Батюшка смолк, и по душной церковной зале прокатилось громкое "Аминь". Толпа медленно двинулась к дверям.
  
  Коля почувствовал, как людской поток отделяет его от родителей. Они, тихо переговариваясь, позволяли толпе нести их к выходу. Мальчик, чуть отставший от них, крикнул, чтобы его подождали. Но его голос затерялся в гуле прихожан.
  
  - Привет, - раздалось у самого его уха.
  
  Мальчик прикрыл глаза.
  
  - Привет, - Вновь услышал он. На этот раз голос звучал настойчивее.
  
  Сделав глубокий вдох, он обернулся:
  
  - Привет.
  
  Соню держала за руку черноглазая женщина. Красивая, как будто не принадлежащая этому времени женщина.
  
  - Матушка, это Коля, мой новый друг, - представила его девочка.
  
  Женщина посмотрела сквозь него и кивнула. Коля покосился на Соню. И это её мать? Девочка не унаследовала ни единой черты.
  
  - У меня есть пирожки, - сообщила Соня, показывая на поясную сумочку. - Хочешь?
  
  Живот мальчика предательски заурчал. Чуть помедлив, он кивнул. Девочка улыбнулась и достала завернутые в салфетку пирожки. Они пахли мясом.
  
  - Никогда не понимала почему нужно ходить на службу без завтрака, - она жадно впилась зубами в мягкое тесто.
  
  - Потому что мы должны быть чисты, - Отозвался Коля.
  
  - Еда ведь не грех, - возразила Соня.
  
  Мальчик пожал плечами. Они добрались до массивных дверей. На улице было сыро и холодно. Толпа, немного рассеявшись, двигалась к остановке омнибуса. Коля искал глазами родителей, пытаясь незаметно скрыться от Сони. Он не хотел, чтобы мать увидела его с ней снова.
  
  Анна Александровна и Илья Павлович стояли неподалёку, чуть отделившись от остальных прихожан. Женщина сильнее опустила капор и осторожно оглядывалась по сторонам. Не очевидно, чтобы никто не подумал, что у неё что-то не так.
  
  Илья Павлович вновь выглядел недовольным. Увидев его, Коля замедлил шаг. Рвано обернувшись на Соню и убедившись, что она отвлекалсь на стайку стоящих неподалёку девочек, мальчик осторожно отошёл от неё. Затем проглотил ком в горле и решительно двинулся к родителям.
  
  - Куда ты опять подевался?! - рыкнул отец, хватая Колю за плечо.
  
  Вспышка боли заставила мальчика зашипеть. Но он быстро взял себя в руки, сморгнув непрошенные слёзы. Пальцы отца вцепились в его руку сильнее.
  
  - Только посмей реветь, - процедил он. - Идём.
  
  И Коля, до крови закусив зубами нижнюю губу, бодро зашагал подле родителей.
  
  Они почти дошли до остановки, когда резкий тонкий визг пресёк ленивое бормотание толпы. Коля обернулся. В десятке шагов от него трое мальчишек швырнули на землю четвёртого и со смехом и улюлюканьем колотили его ногами.
  
  Из толпы выскочила худощавая девочка и бросилась в самую гущу драки. Она замолотила тонкими длинными руками по спинам мальчишек, сделавшись похожей на мельницу.
  
  Краснея от стыда и страха, Коля смотрел как Соня даёт отпор тем, кого так боялся он сам.
  
  Толпа обходила драку стороной, лица прихожан презрительно кривились. Один из мальчишек пнул Соню в живот, и она с хрипом осела на землю. Коля завертел головой в поисках её матери, красивой женщины в чёрном платке. Но её лица не было среди тех, что ему попадались.
  
  Прозвучал протяжный сигнал подъезжающего омнибуса. Остановка окуталась дымом. Толпа спешно двинулась к кузову.
  
  - Быстрей, - заволновалась Анна Александровна - Я не хочу ехать на крыше.
  
  Мать схватила Колю за рукав и потянула к омнибусу. Вновь раздался отчаянный крик. На этот раз кричала Соня. От драки с земли поднялась пыль, и Коля теперь с трудом различал, что там происходит. Анна Александровна дёрнула его руку. Но мальчик не двинулся с места.
  
  Отец успел запрыгнуть в кузов и протягивал руку жене. Коля щурился, пытаясь разглядеть в клубах пыли силуэт девочки.
  
  - Николай! - голос отца заставил его вздрогнуть и оторвать взгляд от драки. - Быстро в машину!
  
  Мать, уже выпустившая его рукав, стояла в дверях омнибуса подле отца. Лицо того побагровело, и лоб покрылся паутиной вен. Коля похолодел, запоздало осознав, что вновь причинил родителям неудобство.
  
  - Помогите мне! - завизжала Соня, и то, как прозвучал её голос заставил Колю забыть об отце.
  
  Он снова повернулся к тому месту, где была драка. Пыли поднялось ещё больше и теперь за молочно-жёлтой пеленой не было видно совершенно ничего. Скрылась даже маковка церкви, так ярко до этого отливавшая золотом позади вцепившихся друг в друга детей.
  
  - Николай! - рык отца вывел Колю из оцепенения и заставил обернуться на зов.
  
  Илья Павлович сжимал пальцами поручень кузова, и мальчик был готов поклясться, что ещё минута, и он переломит его пополам. Дрожащей рукой Коля вытер рукавом выступивший над губой пот. Медлить больше было нельзя.
  
  Растолкав прихожан, он запрыгнул в омнибус. Получив увесистый подзатыльник, Коля сел на занятое для него матерью место и уставился прямо перед собой - в коричневую стену, разделявшую пассажирский кузов от водителя. Шум толпы, окутавший мальчика, заглушил все уличные звуки. Крупная дрожь, прокатившаяся по его телу, улеглась, как только транспорт тронулся.
  
  Коля сидел прямо, положив руки на колени. Сверля напряжённым взглядом коричневую стену до самого конца поездки.
  
  * * *
  
  Вареники с вишней были готовы уже через час после возвращения домой. Мать суетилась у стола, то подливая отцу заварки, то докладывая на блюдо вареники.
  
  Коля чувствовал, как горячее варенье, обжигая дёсны и язык, льётся в самое горло. Он давился им, думая о том, что сделал. Или не сделал.
  
  Анна Александровна была в лучшем расположении духа. Кружила по кухне, напевала что-то себе под нос. А когда муж и сын почти покончили с обедом, подлетела к окну и воскликнула:
  
  - Посмотрите! Солнце вышло.
  
  Она рассмеялась. Коля повёл плечом и украдкой взглянул на отца. Он улыбался, разглядывая супругу.
  
  - Доедай, боец, - Обратился он к Коле. - Ты мне нужен в мастерской, - и увидев, как тот напрягся, миролюбиво фыркнул. - Не дрейфь, арифметику учить не заставлю.
  
  Мальчик выдавил улыбку и вернулся к тарелке.
  
  Четвертью часа позже, он сидел за столом в мастерской отца. Окно вновь было наглухо закрыто, и солнце жарило сквозь грязное стекло.
  
  - Надо бы успеть к ярмарке - Илья Павлович размеренными движениями шлифовал наждачной бумагой вырезанную из дерева деталь. Это было облако. Ещё не покрашенное и не покрытое лаком, но с явно-угадываемыми очертаниями.
  
  Коля молча кивнул, аккуратно проводя кистью по кроне дерева. С этой стороны это дерево, а с другой - облако.
  
  Красить отцовские игрушки ему всегда нравилось. Но сейчас, затерявшись в собственных мыслях, он был далеко. На пыльной церковной дороге.
  
  - Ишь какой сосредоточенный, - отец улыбнулся. - Это не арифметику учить, понимаю. Ты ещё и ходить толком не умел, а все глядел, как я игрушки мастерю.
  
  Коля промолчал, не зная стоит ли попадаться на крючок беседы. Но Илья Павлович всё равно продолжил:
  
  - Да только, Николай, кому они нужны? Ты клювом-то не щёлкай. Лето пройдёт быстро, и квоты не резиновые, - облако отправилось в стопку предназначенных к покраске деталей. - А то будешь потом, - отец взялся за следующую. - Всю жизнь по ярмаркам таскаться.
  
  Мальчик кивнул.
  
  Ещё один завиток на кроне, и Коля обмакнул кисть в охре.
  
  - В мое время никаких квот и не было вовсе, - Илья Павлович усмехнулся. - А сейчас хоть в гимназию, хоть в академию. Ты что наделал, щенок?!
  
  Мальчик отдернул руку от дерева. Отец навис над ним, тыча кривым узловатым пальцем в деталь:
  
  - Сколько раз говорить, промакивай кисть. На что губка тебе, кретин?!
  
  Колина голова дёрнулась от увесистого подзатыльника.
  
  - Стирай теперь, что смотришь?
  
  Мальчик медленно слез со стула и поплёлся в угол за губкой. В повисшей напряжённой тишине доски под затёртыми ботинками скрипели оглушительно громко. Коля ссутулился, чувствуя на себе холодный взгляд отца.
  
  Внутренне сжавшись, он поднес губку к тёмному пятну на стволе. Лучше бы пятну оттереться, иначе отцу придётся вырезать новую деталь. Коля украдкой покосился на него и встретился с тёмными, налитыми кровью глазами.
  
  Ветер с силой ударил в закрытые окна. Тонким свистом ворвался в комнату сквозь паутину щелей в раме. Отец сорвался с места и оттолкнул сына от окна. Кисть выпала из его пальцев и с глухим звуком покатилась по полу.
  
  - Сколько раз говорить тебе, - лицо Ильи Павловича перекосилось, в уголках рта заблестела слюна. - Не стой у окна, слышишь меня?! Тебя продует!
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"