Аннотация: У Морвен родилась не дочь, а второй сын.
Говорят, что вскоре после ухода Турина его мать Морвен родила еще одного ребенка, мальчика. Она назвала его Ниэндир, Скорбь, ибо воистину то было дитя печали и печальная судьба ожидала его.
Бродда вскоре узнал об этом от своих шпионов и испугался, ибо боялся он, что сын Хурина может вырасти и отомстить ему за страдания матери и всего народа (Турина же он не боялся, ибо думал, что тот сгинул в пути на восток). И тогда решился Бродда на великое злодеяние, и во главе своих воинов напал на старую усадьбу правителей Дор-Ломина. Старики и старухи, слуги Морвен, не могли противостоять вастакам, и вскоре лишь сама Морвен стояла между Броддой и колыбелькой сына. Бесстрашно, как тигрица, бросилась она на вастака и даже ранила его ножом, но Бродда с легкостью отшвырнул женщину, и при падении ударилась она о камень очага и умерла. Так погибла Морвен, жена Хурина и мать Турина и Ниэндира.
Выхватил Бродда плачущего младенца из колыбели и уже хотел убить его вслед за матерью, но остановился. Убийство беспомощного ребенка все же претило ему, и тут иная мысль пришла вастаку на ум. Аэрин так и не родила ему ни сына, ни дочери, и Бродда был сильно этим опечален. Решил он взять Ниэндира к себе и воспитать его как собственного сына, и так не пятнать руки кровью невинного младенца и все же обезопасить себя от его будущей мести.
Воинам, которые были с ним, Бродда приказал говорить, что младший сын Хурина убит, а этот младенец - дитя Аэрин. Ниэндир уродился черноволосым, как мать и брат, и никто не заподозрил лжи. Когда же Турин в Дориате узнал о смерти матери и брата от рук Бродды, то был вне себя от горя и поклялся, что убьет Бродду за это злодеяние, каких бы трудов ему это не стоило.
Но нескоро случилось Турину прийти в Дор-Ломин, и Ниэндир, коему дали новое имя "Рахша", что значит "сильный" на языке вастаков, подрастал в доме Бродды. Он любил приемного отца, который был добр к нему, а названая мать его, Аэрин, тоже полюбила мальчика, но не открывала ему правды, ибо Бродда обещал ей за это жестокое наказание, к тому же тогда Ниэндиру грозила бы месть Моргота. И хотя горько оплакивала Аэрин смерть Морвен, в приемном сыне она обрела утешение в своих несчастьях, тем более, что, Бродда, успокоив свои страхи, стал добрее к ней.
Шестнадцать долгих лет прошло, прежде чем Турин постучал в ворота дома Бродды, желая исполнить клятву. Неузнанным прошел он к месту, где сидели нищие, которых кормила Аэрин, и от одного из них узнал все, что произошло в Дор-Ломине за это время. Повесть о несчастиях его народа еще больше распалила гнев Турина и, пылая яростью, более не скрываясь, подошел он к столу, где сидели Бродда, Аэрин и Рахша, а также другие вастаки, гости Бродды. При всех Турин назвался и бросил Бродде вызов на смертный поединок. Испугался Бродда, ибо понял, что месть рода Хадора все же настигает его, и медлил он подняться из-за стола, хотя это и было уроном его чести. Но Рахша, который вырос сильным и отважным, истинным сыном Хурина Стойкого, вскочил со своего места и предложил пришельцу вступить в поединок вместо отца. Усмехнулся Турин и согласился, думая, что Бродда все равно не уйдет от него, а убийство сына на глазах отца представлялось ему сладкой местью. Облачился Рахша в кожаный доспех и взял кривой меч, обычное оружие вастаков, и вступил в бой с Турином. Аэрин же помертвела от ужаса и сидела ни жива, ни мертва, не в силах вымолвить ни слова, которое могло бы остановить братоубийство.
Не так просто оказалось Турину справиться с тем, коего он считал сыном Бродды, ибо Рахша был меньшим подобием старшего брата. Но все же Турин был сильнее и опытнее, и хотя Рахша несколько раз ранил его, сумел в конце концов нанести последний роковой удар в грудь младшему брату. Пал Рахша на пол и оросил дом Бродды своей кровью.
Вскочил тогда Бродда со своего места, в гневе и горе забыв об осторожности, и тоже бросился на Турина. Турин не успел поднять меча и просто толкнул вастака в грудь. Удар был таким сильным, что при падении Бродда сломал шею и умер он так же, как некогда убитая им Морвен, и месть Турина свершилась.
Лишь тогда Аэрин сбросила оцепенение и кинулась к трупу названого сына и, рыдая и осыпая Турина проклятиями, открыла ему всю правду. "Убийца родичей!" - кричала она ему, - "Да падет на тебя мое проклятье!"
Побледнел Турин, ибо второй раз по ошибке убил он того, кого следовало бы любить и защищать, и сказал он Аэрин: "Молчи, женщина. Если бы ты сказала об этом раньше, многих несчастий удалось бы избежать. А что до проклятия - то оно уже свершилось", - а потом повернулся и пошел прочь, и никто не посмел препятствовать ему.
Медленно шел Турин прочь в черном горе и думал о том, что, взлелеяв в душе жестокие замыслы, стал он братоубийцей, ибо не следовало бы ему принимать вызов Рахши, невиновного в смерти Морвен даже если бы он был истинным сыном Бродды. И тогда вытащил он окровавленный меч свой, Гуртанг, и сказал ему: "Отведавший крови друга, отведавший крови брата, хочешь ли ты отведать и моей?"
И ответил ему, звеня, клинок:
"Сладка кровь невинных, но кровь виновного - куда слаще. С радостью я отведаю ее!"
И тогда пал Турин грудью на меч свой Гуртанг, и так проклятие Моргота роду Хурина свершилось.