Аннотация: Согласно "Утраченному пути" Элендиль и Верные штурмовали Храм Мелькора. А что из этого могло выйти?
- Мы даже не знаем, что там внутри, отец, - Исильдур даже не замечал, что серебряная чаша гнется под его пальцами. - Те из наших, кто вошел туда, уже не выходили, а у других - не спросишь...
- Ты боишься, сын? - Элендиль не отрывал взгляда от лица Исильдура.
- Только глупец не боится, - Исильдур с досадой отставил помятую чашу. - Не боится и погибает, потому что даже не думает, как избежать опасности. Но это не означает, что я не пойду за тобой, отец.
- И я, - Анарион до этого не сказал ни слова, лишь слушая отца и брата.
- Нужно спасти тех, кого можно спасти. А этот гнойный нарыв на теле Звезды надо уничтожить, - взгляд Элендиля был тверд.
- А если он применит самое страшное оружие, отец? - в голосе Исильдура слышался неприкрытый страх.
- Я пойду и на это, - Элендиль на миг прикрыл глаза. - Но Исильдур, запомни вот что...
Он открыл свой разум, говоря с сыном не словами.
- Я понял, - глухо сказал Исильдур.
***
- Эти глупцы все же вылезли из своей норы, - Главный Советник и Главный Жрец Храма Великого Мелькора Зигур с досадой заметил, что рукав его темного одеяния начал тлеть - слишком близко он придвинулся к огню на алтаре. Майя немного отодвинул руку. - Правда, они не так уж плохо выбрали время. Армада вышла вчера и в городе почти нет солдат...
- Почему бы не использовать заложников? - Азурагзар, помощник Главного Жреца, метнул быстрый взгляд на своего Господина и снова уставился в пол.
Господин вопреки обыкновению снизошел до объяснений.
- Этим мы можем заставить их уйти, но не уничтожим. Пусть растратят силы, штурмуя стены, пусть гибнут от рук сородичей... Чем меньше их останется в живых - тем лучше. Король только поблагодарит нас за то, что мы избавили его от шелудивых собак. Потом можно будет уничтожить и их логово, гнойный нарыв на теле Земли Высших.
Азурагзар почтительно склонился. Господин, как всегда, мудр, он предвидит все.
***
В Роменне не было новомодных изобретений - железных стволов, плюющихся взрывающимися горшками для разрушения стен, таких же стволов поменьше, которые давали в руки солдатам - для стрельбы по воинам. Даже если бы Верные и знали тайну изготовления горючего порошка - они все равно не стали бы им пользоваться, слишком это было отвратительно. Пришлось взять к стенам Храма старые катапульты и требушеты, стреляющие камнями. Впрочем, их конструкция, в основе своей заимствованная от эльфов и улучшенная нуменорскими мастерами, была близка к совершенству. Такими машинами было развалено немало крепостей Саурона, тогда как горючий порошок был опробован лишь на маневрах и тренировочных сражениях. Сражениях, после которых оставались убитые и калеки, как в настоящей войне. Впрочем, Король не обращал внимания на жертвы даже среди собственных солдат. Он был готов на все ради Великой Цели, после достижения которой у него не останется врагов.
Когда не очень большой, но действовавший словно один человек, отряд Элендиля подошел к Храму - оттуда не донеслось ни звука. Не было герольдов, не было требований уйти или сдаться. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы говорить. Элендиль не отступит. Зигур не сдастся.
По крайней мере, сейчас.
Вместо слов загрохотали взрывы. Новые изобретения были далеки от совершенства - горючие горшки взрывались то слишком близко от стен, то далеко за спинами воинов-Верных. Элендиль заранее приказал рассредоточиться, чтобы уменьшить жертвы среди своих, буде солдаты Зигура все-таки попадут в цель. Но и слишком далеко расходиться было нельзя - ведь из ворот могла вылететь конница и растоптать дерзких врагов поодиночке. Но пока защитники Храма ограничивались стрельбой, не желая подвергать себя опасности. Что же, у Верных есть время настроить и применить свое оружие...
Храм был построен в форме цилиндра, с огромным куполом наверху. Войти можно было только через массивные железные ворота, сейчас запертые наглухо. Быть может, стены Храма и были менее прочны и толсты, чем горные стены Ангбанда, но и отряд Элендиля, увы, не был подобен сияющему войску Эонвэ. Камни из катапульт отскакивали от толстых глухих стен без единого окна, почти не причиняя им вреда. Это бесполезно. Лучше сосредоточиться на воротах, пусть они и сделаны из прочнейшего железа - но металл податливее камня. Элендиль передал вестовому приказ для требушетов...
Теперь штурм пошел куда лучше. В воротах появились вмятины, пристрелявшиеся команды катапульт били в одну точку, сминая металл, который подавался дюйм за дюймом. Но и воины Зигура не зевали. Они все же сумели прицелиться и поразить одну из элендилевых машин. Она загорелась, несмотря на мокрые шкуры, которыми Элендиль приказал обить все деревянные конструкции перед штурмом. Вероятно, состав порошка изменился, он порождал огонь, который почти не гасился водой. Команда катапульты с криком разбегалась, люди пытались сбить с себя огонь. Это удалось не всем - несколько живых факелов, издавая жуткие вопли, свалились на землю. Элендиль сжал зубы. Он окидывал взглядом свои машины, когда еще одна из них оказалась поражена. Проклятие! Или оставшимся трем машинам удастся проломить ворота, или им придется убираться ни с чем. Или... или...
Но мастерство эльфов и Верных превозмогло искусность проклятого Врага. Металл ворот, наконец, не выдержал, и камни проломили ворота, покорежив засов. Повинуясь приказу командира, воины подтягивались к воротам, собираясь в кулак для прорыва...
Но их опередили. Ворота распахнулись сами и оттуда, визжа и воя, вырвалась конница. Хотя конницей ее назвать можно было лишь по привычке. Солдаты Зигура ехали вовсе не на лошадях, а на безобразных тварях. Бестии были выше лошадей, их бока покрывала костяная чешуя, крепостью подобная стали. Лапы были снабжены когтями, из головы рос единственный рог, челюсти с легкостью перекусывали руку или ногу человека.
Верные успели сомкнуться и поднять спереди и с флангов огромные пики, предназначенные для сдерживания конницы, до того, как вражеские солдаты налетели на них. Что крепче - броня зверей или стальные наконечники, закаленные в огне под песенные чары? Зигур тоже пользовался магией и часто куда более сильной...
И все же строй устоял. Звери напарывались на стальные наконечники со всего размаху, от визга умирающих бестий закладывало уши. Никто из Верных не дрогнул, не побежал, открывая в фаланге гибельную дыру. Вражеская атака захлебывалась. Но и решающего преимущества Верные добиться не могли - и не по причине трусости или слабости. Некоторые, особенно самые молодые, не решались поднять меч на сородичей, пусть даже и ставших слугами Врага. Элендиль видел, как они искусно уходили от ударов, рубили вражьих бестий, но рука их замирала, когда открывалась возможность ранить человека. И они гибли под натиском зигуровых солдат - ибо те не страдали подобными сомнениями.
И все же солдат Зигура становилось все меньше - Верные оказались им не по зубам. Крича, враги отступили обратно в Храм. Ворота остались распахнуты.
- Это ловушка, отец, - Исильдур поправлял шлем, лишившийся одного из украшавших его лебединых крыльев.
- Нам ничего больше не остается. За мной!
Сыновья и воины последовали за Элендилем - снаружи осталась лишь небольшая часть отряда, которая должна была со свежими силами прикрыть отступление в Роменну. Если будет кому отступать.
***
- Не пора ли?
Азурагзару позволялись небольшие вольности, например, заговаривать первым с Зигуром. Другой бы (кроме разве что Короля) за это лишился бы языка.
- Нет, - голос Советника был спокоен и холоден, а губы исказила усмешка. - Начинается самое интересное.
***
За воротами их ждала темнота. Не то слуги Зигура видели в темноте как кошки, не то они забрали с собой все источники света. Но Элендиль предвидел такую возможность и взял с собой запас факелов. Чиркнули кремни, и огонь осветил небольшой зал. Голые каменные стены, ничем не укрытые и не украшенные, нависающий над головами потолок. И два черных проема впереди.
С минуту Элендиль колебался - не разделить ли отряд, не послать ли Анариона с частью воинов в другой проход, нежели он изберет сам? Но потом решил не дробить силы. Правый или левый? Наудачу? Пусть будет правый.
Коридор оказался очень узким, идти по нему можно было не больше, чем по трое в ряд. Очень плохо - если им встретятся враги, то с легкостью перебьют всех по очереди. Разве что уповать на то, что очень много воинов ушло с Армадой... Но ведь здесь - средоточие силы Зигура-Саурона, кто знает, какие ловушки таятся во тьме? Да и сама тьма впереди была непроглядной, густой, будто паутина Унголианты, гасившая любой свет. Света факела хватало лишь на один шаг впереди.
Коридор свернул налево, через десяток шагов - снова направо, и еще поворот, и еще... Лабиринт! Утешала лишь мысль, что других дверей не было и потому вернуться было легко. Но не успел Элендиль подумать об этом, как они вышли в зал с тремя выходами. Главное - не заблудиться. Элендиль мазнул факелом по стене крайнего правого проема, отмечая его, и шагнул вперед...
Они снова шли по узкой каменной кишке. Тьма расступалась впереди и смыкалась позади, поглощая отряд. Сколько времени они шли? Час, два? День? Месяц? Может, они вечно будут блуждать по лабиринту? Элендиль поежился, вспоминая древние эльфийские легенды, рассказанные ему в детстве отцом - о лабиринте королевы Мэлиан, охранявшем вход в Дориат. Беспечные путники входили туда и уже не находили выхода наружу. Они плутали в темноте, погибая от голода и жажды. И его ждет то же.
Тьма как будто ждала первого ростка страха в его разуме, и набросилась на него, будто волк на добычу. Элендиль ощутил панику - ему не выбраться отсюда, никогда! А потом слуги Зигура сожгут его высохшие кости и развеют прах по ветру...
Он едва сдержался, чтобы не закричать. И тогда услышал слева отчаянный крик Анариона.
- Отец! Глаза! Пауки, гигантские пауки! Отец!
Элендиль оглянулся по сторонам. Он не видел никаких глаз, а сын указывал левой рукой прямо на него, правой судорожно пытаясь освободить меч из ножен.
Анарион с детства боялся пауков.
И тут Элендиль все понял. Нет, ни пауков, ни лабиринта. Саурон насылает на них колдовство - оно находит самый большой страх в человеке и усиливает его, заставляя бежать или сходить с ума. Хороший способ побеждать врагов без единого взмаха меча.
- Анарион! Здесь нет пауков. Это морок, слышишь меня, морок Саурона! Очнись!
Элендиль взял сына за руку.
- Я вижу их, отец! Они идут! Они идут...
Он все-таки освободил меч и стоял, в ужасе оглядываясь по сторонам. Потом взмахнул клинком и Элендиль едва успел увернуться от гибельного удара.
Что делать? Он бы с легкостью справился с Анарионом - но ведь ни убивать его, ни ранить нельзя... Вскоре Элендиль устанет и что тогда? Разве что выбить меч из руки сына?
И тут Анарион остановился и медленно повалился набок. За ним Элендиль увидел старшего сына прячущего в ножны кинжал - его рукоятью он ударил младшего брата по затылку.
- Я больше ничего не придумал, - Исильдур говорил как нашкодивший мальчишка.
- Ничего, - Элендиль оглянулся. - А где же...
Но тут же сам ответил на свой вопрос.
- Они не смогли победить свой страх.
- Именно так, - этот глубокий холодный голос не мог принадлежать Исильдуру. Тьма вокруг рассеялась и открылся огромный многоколонный зал. Посередине его, прямо под круглым отверстием в куполе стоял широкий черный алтарь - длиной как раз в рост человека. Нуменорца.
А рядом стоял некто гораздо выше человека. Даже нуменорца.
Проклятый советник Зигур. Тар-Майрон, Король Людей. Саурон, прозванный Гортаур - Жестокий.
Если рассуждать отвлеченно, его облик был прекрасен. Ни одной неправильной черты. Золотые кудри до плеч. О величественной осанке можно даже не упоминать. Но угольно-черные глаза без радужек и белков излучали такую злобу, что никто не назвал бы падшего майя прекрасным.
На алтаре был зажжен костер и правой рукой Саурон касался открытого огня. Ему, бывшему слуге Великого Кузнеца, а после - слуге Повелителя Огня Тангородрима, пламя было не страшно.
Саурон заговорил вновь:
- Да, они не смогли победить свой страх. Кто-то бежал от волков, кто-то - от воды или огня, кто-то - на помощь возлюбленной или ребенку. Одни перебили друг друга, других поглотила тьма. А теперь скажи, зачем ты здесь. Ты, кто никогда не молился Мелькору Великому и не приносил жертв.
- Я пришел за своими людьми. Отпусти всех пленников, Саурон, и я пощажу тебя.
- Пощадишь? - в голосе Саурона послышалось искреннее веселье. - Неужели ты все-таки сошел с ума, Нимрузир? Скорее, мне пристало говорить о пощаде.
- Исильдур! - Элендиль бросил быстрый взгляд на сына. Тот без лишних слов скинул с плеча огромный нуменорский лук, наложил стрелу и натянул тетиву, направив стрелу прямо в Саурона.
Саурон кивнул помощнику:
- Азурагзар! Прикажи привести пленников.
Помощник бросился к одной из боковых дверей и вскоре оттуда появилось полтора десятка измученных оборванных Верных. У мужчин были связаны руки, женщины и дети шли свободно, со страхом глядя на сопровождавшую их стражу, алтарь, Саурона...
- Но ты все же сошел с ума, Нимрузир, - в голосе Саурона сквозило почти не фальшивое сожаление. - Даже жаль терять такого умного и сильного врага. Если твой сын выстрелит - вы ничего этим не добьетесь. Я быстро исцелю любую рану своего фана, не потеряв ни капли силы. Правда, боль мне неприятна. Поэтому я предлагаю тебе уйти и забрать... ну, скажем, двоих. По твоему выбору. Больше ты ничего не добьешься, как ни старайся. А если твой сын все же выстрелит - я прикажу убить их у тебя на глазах.
- Самое страшное оружие... - прошептал Исильдур.
Саурон говорил правду. Однажды отчаявшийся Верный подобрался близко к Советнику и пронзил ему сердце мечом. Казнь неудачливого убийцы страшно было даже вспоминать. Зигур же на следующий день вновь появился рядом с Королем.
- Я снова предлагаю тебе отпустить всех пленников, Саурон. Я не шучу. Посмотри, куда целит мой сын.
Саурон проследил направление полета стрелы и на лице его не дрогнул ни один мускул, но Элендиль готов был поклясться, что на дне глаз Зигура заплескался страх. Исильдур целил не в грудь и не в голову. Он направил стрелу в правую кисть Саурона. А точнее - в один из пальцев. На котором сияло золотое кольцо - единственное украшение, которое носил Советник. Нуменорский лук пробивал легкие доспехи насквозь. Сила и меткость Исильдура были известны всем в Арменелосе и Роменне.
- Хорошо, - прошипел падший майя сквозь зубы, - твоя взяла. Забирай всех и уходите. Но не думайте, что победили! Это лишь отсрочка.
Саурон кивнул страже и пленников освободили. Двое из них по знаку Элендиля подобрали еще бесчувственного Анариона. Когда последний пленник покинул двери зала, Элендиль кивнул Исильдуру и оба Верных попятились к двери, не спуская глаз с Саурона, его помощника и стражи. Исильдур держал свой лук натянутым до того, как они вышли за двери. Потом оба направились к искореженным воротам и быстрым шагом дошли до остатков отряда и спасенных пленников. Никто не преследовал их.
Когда они уже мчались верхом к Роменне, Элендиль все же решился спросить сына:
- Почему ты не поддался страху Исильдур? Тоже понял, что это морок?
- Нет, отец, - напряжение еще не покинуло голоса первенца Элендиля. - Когда Анарион напал на тебя, мой самый большой страх... чуть не стал явью.