Ольмир утер пот со лба, звякнув цепями. Он тяжело дышал, сегодняшний урок давался с большим трудом - наверное, потому что этот забой был новым и очень узким. Каменные стены давили со всех сторон, мешая дышать. Иногда ему хотелось, чтобы они наконец обрушились и похоронили его под собой. Но гораздо чаще - чтобы они обрушились на всех надсмотрщиков, воинов, а главное - на проклятого Владыку этих подземелий. И тогда бы Ольмир увидел открытое небо - такое желанное и недоступное...
Удары кирки слева тоже прекратились. Ольмир оглянулся на товарища - Ангунд стоял, закрыв глаза и приложив изувеченную руку к стене - слушал камень. Нолдор умели таким образом определять как и где залегают металлические жилы и драгоценные камни. Лучше них подобное могли делать только гномы, а вот синдар вовсе не чуяли в земле металлов и камней - только живое - но здесь уже им не было равных. Не желая мешать ему и радуясь передышке, Ольмир сел на пол.
Вскоре Ангунд открыл глаза.
- Если пройти еще чуть-чуть - там, впереди, много железа. Целое озеро или даже, можно сказать, море, - сказал он, берясь снова за кирку.
- Лучше бы его там не было, - буркнул Ольмир, тоже приступая к работе. - Или хоть бы им всем там утонуть...
- Вправо уходит другая жила - намного беднее, - задумчиво ответил Ангунд. - Но если мы повернем туда - урока нам сегодня не выполнить...
Невыполненный урок - только половина миски каши и десять плетей - на первый раз. Если урок не выполняли две недели - значит, раб обессилел и стал бесполезным. Бесполезных убивали. В лучшем случае - просто перерезали горло, а в худшем - могли приковать где-нибудь в дальнем забое, еще не полностью истощенном. Если раб добывал хоть что-то - ему давали немного поесть, если же нет - оставляли на голодную смерть.
- Ну и что? - горячо сказал Ольмир. - Меньше железа - меньше мечей - меньше смертей...
- Не считая нас, - усмехнулся Ангунд, поворачивая направо.
- Мы и так - мертвецы, - ответил Ольмир.
***
"Мертвец бы ничего не почувствовал", - мрачно думал Ольмир, не в силах быстро уснуть от боли в исхлестанной спине. "Значит, я еще не мертвец", - мысль была такой глупой в своей очевидности, что он даже улыбнулся. Но умирать ему и нельзя... из-за брата и матери.
Эльмир был горячим и порывистым и очень любил странствовать по самым дальним землям. Ольмир был спокойнее и редко покидал пределы Дориата. А однажды от брата пришел отчаянный зов: "Орки! Они схватили меня!" Потом он замолчал - не то закрыл разум наглухо, не то... о худшем думать не хотелось. Ольмир и их мать (отец погиб еще в Первой Битве) извелись от тревоги, и Ольмир с беспокойством видел, что мать чахнет день ото дня, грозя уйти в Чертоги Мандоса. Тогда он не выдержал и сам отправился на поиски брата, один, ибо не хотел никого подвергать опасности.
Он бы ушел от орочьей шайки - недаром лесной науке его обучал сам Белег - если бы не стрела с паучьим ядом. Она попала эльфу в руку и вскоре Ольмир потерял сознание. Очнулся он уже в лапах орков.
На руднике он нашел брата... точнее, вести о нем. Ему сказали, что молодой эльф через два дня, как попал сюда, разбил себе голову о камни...
За те три месяца, что он пробыл в плену, Ольмир несколько раз посылал весть о себе матери, хотя открывать разум было опасно. Он надеялся, что этого ей хватит, чтобы не истаять от скорби по сыновьям.
Значит, выжить ему надо обязательно... но не любой ценой. Не ценой предательства или чужих смертей. А как еще? Побег или... Хорошо бы, и правда, обрушить эти каменные своды на орков! Или еще что придумать... С этой мыслью он все же уснул.
***
Жила становилась все беднее. Уроки они по-прежнему не выполняли - сделать это с такой рудой было просто невозможно, львиная доля времени приходилась на вырубание пустой породы. Видя, что плети не оказывают должного воздействия, на пятый день надсмотрщик удосужился спросить - а в чем дело?
- Жила обеднела. Железа там почти и нет, - ответил Ангунд, морщась от боли.
- А что же ты сразу не сказал, паршивец? - возопил орк.
- Вам скажи, - подал голос Ольмир, - вы же слова сказать не даете, сразу за плетку...
- А ты молчи, наглец! Ишь, разговорился! - закричал надсмотрщик и в самом деле поднял плетку для удара.
- Вот видишь, - негромко сказал Ангунд и орк даже как-то смутился. Вряд ли он устыдился своего поступка, но не признать правоту нолдо не мог.
- Ладно, умники, - процедил он сквозь зубы. - Сейчас отведу вас к господину рудника, там ему все скажете. Даже больше, чем хотите.
Подталкивая эльфов в спину, он повел их туда, где располагались покои "господина рудника" - поближе к выходу наружу.
"Господин рудника", крупный орк по имени Гарат, обладавший помимо мускулов и громкого голоса еще и кое-какими мозгами (за что и получил эту должность), обитал в самой большой и сухой пещере. Ее освещали несколько факелов, в их свете на голове Ангунда вспыхнули медные пряди - там где волосы не поседели и были не такими уж грязными. Надсмотрщик вытолкнул эльфов на середину пещеры и закрыл дверь. Гарат, недовольный, что его оторвали от приятного занятия - он как раз что-то пил из большой кружки, недовольно зарычал:
- Ну что там еще?
- Да вот, господин Гарат, голуги работать не хотят.
- И для этого надо меня отвлекать? Сам не знаешь, что делать? - рыкнул Гарат.
- Да это, они говорят что-то про новую жилу... Да сами спросите, господин.
- Да? Ну ладно.
Допив кружку и рыгнув, Гарат подошел к Ангунду:
- Что там не так?
- Жила обеднела. Железа почти совсем нет, - ответил Ангунд.
- Прибавляй "господин", сколько тебя учить! - надсмотрщик ткнул его рукоятью плети прямо в один из кровавых следов на спине.
- Господин, - послушно прибавил эльф, поморщившись от боли.
- Ты уверен? А если подумать? - вкрадчиво спросил Гарат.
- Уверен. Вот как он, - Ангунд кивнул на надсмотрщика, - меня плеткой поучал, я все думал. Так что уверен... господин.
- Да хоть на кусочки меня разрежьте, руда богаче не станет. Я не Владыка Аулэ...
Гарат дернулся будто от боли и со всего маху ударил Ангунда в лицо, не дав ему договорить.
- Не смей произносить имен западных демонов при мне, тварь - злобно прошипел он. - Вижу, стоило бы приказать дать тебе полсотни - может, отучишься от наглости или даже что другое надумаешь о том забое?
- Ну прикажи, - спокойно ответил Ангунд. - После это я неделю буду валяться без дела, а то и вовсе умру. А руду тебе пусть другой кто ищет, господин, - в это слово он вложил столько презрения, сколько смог.
- Ишь, незаменимый выискался, - сказал Гарат с угрозой, но голос его звучал неуверенно. Нолдор-рудознатцев среди рабов было мало, на этом руднике - всего один, кроме Ангунда, а он еще был и лучшим из двоих.
- А ты что скажешь? - повернулся он к Ольмиру. Тот постарался придать себе самый равнодушный и невинный вид.
- А я что? Я руду искать не умею, мое дело - киркой махать. Ангунд тогда послушал камень и сказал - ничего с этой жилы не выйдет хорошего, и достанется нам теперь обоим от господина Гарата, а господин Гарат - это голова...
Кажется, Гарат уловил скрытую насмешку и посмотрел на эльфа с подозрением. Но возразить ему было нечего и он снова повернулся к Ангунду.
- Ну хорошо, - сказал он с угрозой. - Я спрошу другого, и если он скажет, что ты солгал...
Ольмир едва удержался от улыбки. Новость давно разошлась среди рабов и другой рудознатец обещал подтвердить слова Ангунда.
- Спроси, господин - спокойно ответил нолдо.
- Ладно, чтоб вам провалиться... - орка, казалось, обескуражило спокойствие обоих эльфов. Гарат обратился к надсмотрщику:
- Забирай их. Завтра пусть идут работать в главный штрек. А если и там урок не выполнят - по двадцать плетей каждому. Поняли вы, ублюдки? - зарычал он на эльфов.
- Как не понять, господин Гарат, - ответил Ольмир за обоих. - Я уже говорил, что вы - голова, вы все очень понятно объясняете...
- Да, это правда, - орк был польщен. - Ну, убирайтесь уже отсюда, - почти добродушно сказал он.
***
На следующий день все прошло благополучно. Никто не проболтался о железном "море" и новый забой было решено забросить.
Вечером их, как и обычно, приковали в камере рядом - так делали всегда с теми, кто вместе работал, чтобы потом не тратить времени на поиск сработавшихся напарников. Длина цепи позволяла сесть или лечь, но не более.
Ольмир радовался хотя бы небольшой победе над орками и проклятым Владыкой, а Ангунд только грустно улыбнулся в ответ на его восторг.
- Это неплохо, но мало, слишком мало. И отделались мы легко - лишь кожей на спине, а могли бы - и жизнью.
Оба говорили на квэнья - орки этого языка не знали, а Ольмир, в отличие от своих сородичей, неплохо его выучил еще до запрета. Конечно, нехорошо нарушать закон короля Элу, но Ольмир считал, что ради сохранения тайны это можно и сделать.
- Хорошо бы совсем выбраться отсюда... - тихо проговорил он.
- Сначала придумай, как разбить незаметно цепи, ускользнуть от надсмотрщиков, найти выход наружу, да еще постараться и там никому не попасться и не заблудиться в горах, - мрачно ответил Ангунд. - А если поймают и обратно вернут - сам знаешь, что будет.
Ольмир знал. За первую попытку побега избивали плетьми до полусмерти. За вторую - увечили: могли отрубить ухо или пальцы на руках. За третью - казнили, да не просто закалывали или перерезали горло... Могли заживо содрать кожу или замуровать в каменный мешок. Или еще что придумать - Ольмир слышал такие рассказы, от которых кровь застывала в жилах. Да и если кто не возвращался - не всегда это означало, что он спасся. Некоторые бежали наудачу, не зная, выведут ли подземные ходы наружу - или заведут вглубь проклятых гор. Заблудившиеся умирали от голода и жажды или их хоронили каменные обвалы. А еще говорили, что в подземельях водятся жуткие твари, во множестве выведенные Морготом еще на заре времен. Их страшились даже орки - ибо чудища желали лишь убивать все живое и не подчинялись никому, кроме своего создателя или его самых могучих слуг. Но и это еще не все, если беглеца не удавалось вернуть - жестоко платились те из рабов, кто был с ним рядом перед бегством. Поэтому бежали либо работавшие в одиночку, либо сразу все. Если, конечно, удавалось пробить ход из забоя в каменный лабиринт естественных пещер - а после обнаруженных побегов орки тщательно их заваливали. Хорошо еще, что забоев было много и охранников никогда не хватало на все. Да и ленивы были орки, им не хотелось целый день сидеть, полусогнувшись, в тесном подземном ходе, следя за работой пленных.
- За десять лет, что я здесь, не вернулись лишь трое, - продолжал Ангунд. - Да и то - одного мы нашли потом под завалом, когда добрались туда...
- Ты, наверное, тоже пытался бежать... - полуутвердительно сказал Ольмир, бросив взгляд на руки нолдо. На обеих руках не было указательных пальцев, а на левой - еще и половины среднего.
- Я - нет. И, наверное, не буду пытаться, - ответил тот.
Ольмир удивился, но не показал виду, чтобы не обидеть товарища. На труса Ангунд никак не походил - Ольмир видел как он вступался за других, отвлекая внимание орков на себя, да и разве трус согласился бы утаить от "господина рудника" богатую жилу? Разве держал бы себя так смело в разговоре с Гаратом, который мог закончиться для него очень плохо? Может, дело в том, что он не надеялся найти выхода наружу? Но и это вряд ли - при таланте нолдо чуять камень и подземные богатства ему было бы не так трудно, как многим другим, выбраться отсюда. А другие ведь бежали. Но он молчал, не желая допытываться. Однако Ангунд продолжил разговор неожиданным вопросом.
- А знаешь, что я раньше любил делать больше всего?
- Искать драгоценные камни?
- Не угадал - писать тенгвы.
- Тенгвы? - Ольмир, и правда, удивился. Меньше всего рослый Ангунд, который, казалось, родился с киркой или молотом в руках, походил на книжника.
- Что, непохож на книжного червя, что сидит себе в тиши и тенгвы выводит? Да не здесь это было, а еще там, в Благословенном Краю... Я ведь Фэанаро, который письмена изобрел, чуть не за Валу почитал. Оттого и пошел сюда, за ним, хотя и шел в войске государя Финголфина. Только здесь уж не до тенгв было. Крепости строить да оборонять пришлось - да и сам ведь знаешь, что я рассказываю... Я мог бы отправиться к Владыке Финроду, туда многие из инголмор подались. Ничего не хочу сказать о них плохого, ведь нельзя и одной войной жить, не то станем, как орки - да не хотел я за чужими спинами отсиживаться. Вот и поселился в Хитлуме и взялся за кирку, чтобы камень добывать для крепостей, а потом за меч. И неплохо это у меня получалось, но ведь не всегда везет. Вот и попал сюда. А теперь, - он взглянул на искалеченные руки, - какие уж тенгвы... Добро бы одна рука а то ведь обе никуда не годятся.
Ольмир молчал, не желая дальше расспрашивать, но Ангунд сам продолжил рассказ.
- Зашли мы однажды слишком далеко к горам. Думали на орков поохотиться, да получилось наоборот. Нас было трое, их раз в десять побольше. Осталась, правда, половина но и двух друзей моих убили, а мне в голову попали, да я и упал. Потом очнулся, уже связанным... В отряде оказались сплошь молодые орки, щенки, злые как ... да как орки же, - Ольмир невольно улыбнулся, а Ангунд продолжал: - Сначала просто били, потом раскаленным железом жгли, а потом за пальцы взялись. И не сразу резали, а по кусочку... Так и потерял бы все, и неизвестно, что они бы потом придумали, да тут другой отряд подошел, из опытных бойцов. Они меня у молодняка-то и отняли. Я сначала подумал из жалости. Ох, и дурак же я был! - он криво усмехнулся. - Конечно, не от доброты, а потому что рабы на рудниках нужны. За каждого раба ведь им награда полагается. А тем, молодым, и награды не надо было лишь бы поизмываться... Чуть не передрались там все. А хорошо бы, если б так! Но нет, молодняк позадирался и уступил. А эти меня по дороге берегли, пальцы перевязали, поили чем-то лечебным... Конечно, раб должен быть здоровый! - он снова скривился. - Все боялись, что за калеку меньше награду дадут. Да ведь кирку держать я могу а больше здесь и не надо... - Он сгорбился, рассматривая искалеченные руки. -А тенгвы... с ними теперь все... Даже Владычица Эстэ здесь не властна.
***
После этого разговора Ольмир несколько дней не заговаривал о побеге, но не перестал о нем думать. Нельзя сказать, что его не страшила судьба незадачливых беглецов, но и смириться со своей судьбой - подохнуть в этой дыре от непосильной работы и побоев - он не мог. Ему надо выжить и вернуться. Но как? Он не обладал такими знаниями о горах и пещерах, как Ангунд, он быстро заблудится в подземельях - это даже если ему удастся выбраться с самого рудника. Но последний обнаруженный выход отсюда завалили год назад...
Но раз невозможно бежать одному - может быть, возможно бежать всем вместе? Ольмир стал вспоминать, что ему известно о руднике. Рудник был сравнительно небольшим - всего около пятидесяти рабов и двадцать охранников. Причиной была бедность здешней руды - рудник был старым и большую часть месторождения уже выработали. Когда бы Ангунд не скрыл "железное море" - то сюда нагнали бы еще рабов и тогда бы рудник увеличился, а так... Если бы Ольмиру предложили составить карту, то получилась бы следующее: широкий вход снаружи - два фатома в ширину и три - в высоту, закрытый большими железными воротами. Через него в рудник доставляли припасы - пищу, бревна для креплений, инструменты, гнали новых рабов взамен погибших, а также вывозили добытую руду в кузницы. У ворот, и внутри, и снаружи днем и ночью стояла стража - четверо орков. Ворота закрывались массивными железными засовами с обоих сторон - нельзя было не войти, ни выйти без дозволения стражников. От ворот шел широкий главный коридор, который постепенно сужался. Недалеко от входа, справа, располагались покои "господина рудника" и его ближайших помощников, а чуть дальше - казармы для простых стражников и надсмотрщиков. Это была большая пещера без деления на комнаты, где орки ели, спали и развлекались кто как мог - по большей части выпивкой и игрой в кости. А иногда - пытая провинившихся рабов. Пройдя еще несколько фатомов, можно было наткнуться на ряд небольших камер, закрытых каменными дверями с засовами снаружи. Там держали рабов ночью - по два-три эльфа вместе. А дальше и начинался собственно рудник - широкий главный штрек разветвлялся на множество отдельных забоев, смотря куда и как шли железные жилы, некоторые забои были широкими, другие - совсем узкими. Посередине главного коридора, между орочьей казармой и самим рудником, опускалась стальная решетка. Управлять ею можно было только из казармы.
Картина рисовалась невеселая. Ночью выйти из камеры невозможно - даже если удастся избавиться от цепей, каменную дверь не продолбишь голыми руками. Даже с помощью инструментов на это ушло бы долгое время ... и нельзя рассчитывать, что орки не услышат шума. Да и как пронести инструмент? Не спрячешь ведь здоровенный молот или кирку в лохмотья... Днем тоже мало что можно сделать. Да, кирка сошла бы за оружие - если бы удалось ею воспользоваться прежде, чем орк вытащит свой меч и позовет остальных на помощь. Да и тогда надо, чтобы все действовали вместе, в одно время. Как это осуществить? И чтобы орки не успели закрыть решетку, и позвать на помощь, и перебить всех мятежников... И щадить их тогда не будут. Проще, кажется, разбить голову о камни сразу...
Ольмир поделился мыслями с Ангундом и тот ответил ему невеселой усмешкой.
- Да, так и будет. Десяток убьют, остальных скрутят... Впрочем, они не остановятся и перед тем, чтобы убить всех нас. Если бы я хотел именно этого - я бы сделал это сразу, как попал сюда.
- А ты просто опустил руки, - не удержался Ольмир.
- Можешь думать так, - резко ответил Ангунд. - Да, мне нравится сидеть здесь, получать побои и миску каши и работать во славу Моринготто, - он ударил кулаком о стену.
- Я вовсе не это хотел сказать, прости...
Ангунд ничего не ответил.
Ольмир попытался поговорить и с другими - но все отвечали примерно то же. Рабы не верили в успех мятежа, а пускаться на безрассудство, чтобы тебе в лучшем случае сняли голову, никто не хотел.
И он почти отчаялся, когда...
***
Он знал, что Владыка Тургон не одобрит его затеи, но действовать без его дозволения не мог и не хотел. Клятва верности - не пустой звук и подвергать опасности город, который стал для него вторым домом, без ведома короля он не желал.
Когда он изложил свой замысел, король от изумления, казалось, лишился дара речи. Тургон долго смотрел на него в молчании, как будто испытывая его решимость. Рог не опускал глаз и отвечал таким же твердым взглядом. Наконец, тишина была нарушена:
- Ты серьезно предлагаешь это сделать, Рог?
- Да, государь. Мы не на дружеской пирушке, чтобы шутить друг над другом.
Король встал с кресла и медленно прошел вдоль небольшой комнаты, в которой обычно происходили Малые Советы. Рог невозмутимо проводил его взглядом, оставшись сидеть. Тургон вновь обернулся к нему:
- Ты понимаешь, чем ты рискуешь? Чем рискуете все вы?
- Понимаю лучше, чем многие, государь. Я был там и представляю, что может меня ждать в случае плена. Остальные тоже понимают.
Тургон содрогнулся. Он на мгновение представил, что ему нужно вернуться на Хэлькараксэ... Он никогда не был трусом, но этот ледяной ад... Хотя если бы возвращение могло спасти тех, кто погиб во льдах, его друзей... Эленвэ... Наверное, он бы вернулся.
- Но вы рискуете не только собой. Вы рискуете тайной города.
- Ты посылаешь разведчиков за пределы Гор, государь. Каждый из них может попасть в плен и выдать тайну.
- Я не посылаю их в Ангбанд! - король повысил голос. - Вы же хотите идти прямо в пасть врагу. Я не подвергаю сомнению вашу стойкость... но могут быть вещи, которых эльда не перенесет. У всех разные. Но уверенно говорить, что он выдержит все, никто не может.
- Ты сейчас рассуждаешь как Моргот, государь. Это он считает, что верность и стойкость -пустой звук.
Тургон криво усмехнулся. Он позволял всем говорить правду ему в глаза, отчего не раз выслушивал дерзости... хотя лучше это, чем подобострастная угодливость. А злиться на истину, и правда, может только Моргот.
- И все же ... это безумие, Рог.
- Не более безумие, чем было безумием некогда деяние твоего достойного брата.
Тургон помрачнел. Он не любил, когда ему говорили про тот подвиг Фингона. Конечно, не из зависти - он всегда был готов признать превосходство старшего брата. Но до сих пор в глубине души он считал, что сын Фэанора тогда получил по заслугам и не стоило бы его спасать. Он отгонял эти мысли, как недостойные, напоминая себе, что мучений Маэдроса должно быть достаточно, чтобы искупить самую большую вину, что сам Маэдрос предлагал отцу вернуться на кораблях за остальными, что это спасение исцелило вражду нолдор... И все же, все же... Но он снова подавил эти мысли и сухо сказал:
- Рог, это деяние увенчалось удачей лишь по особой милости Валар.
- Ты считаешь, государь, что Валар не одобрили бы мой замысел?
- Не в одобрении дело, а в том, что такая милость может быть дана лишь раз.
- Что же, и я не предлагаю идти туда в одиночку, без всякой поддержки, как лорд Фингон. Мы больше знаем об Ангбанде и о рудниках, чем он знал тогда об этой крепости и о лорде Маэдросе.
Это замечание задело Тургона. Тогда он злился на брата... и на себя, что не помог ему. Что было бы, если бы и Фингон попал в лапы Моргота или погиб? Он бы себе этого не простил. Что такое все мысли о возмездии и справедливой каре по сравнению с жизнью брата? Король вновь сел в кресло.
- Я мог бы просто запретить вам это.
- Ты в своем праве, государь. Однако кроме того, чтобы спасти наших злосчастных родичей от участи хуже смерти, я думал и о другом. Если мы сделаем так, что Моргот лишится и того рудника, и всех, кто работал в нем - это несомненно его ослабит. Вспомни, государь, какими клинками сражались орки в Дагор Аглареб ... и какими они сражаются сейчас. Разница огромна, и Моргот никогда не добился бы этого, если бы не пленные эльдар. Это подорвет его силы и его уверенность в себе. И уверенность его слуг в могуществе своего господина.
И еще... Когда-то вы шли в Эндорэ, чтобы отомстить за короля и забрать у Моргота чудесные камни. Неужели жизни эльдар менее ценны, чем прекрасные побрякушки?
- Я не... - Тургон молчал несколько мгновений, чтобы справиться с гневом. Наконец, ему это удалось:
- Я шел в Эндорэ не за Сильмарилями. Мне и даром не нужны эти проклятые камни, которые затмили разум Фэанору и его сыновьям. Даже если бы я нашел их на дороге, я не прикоснулся бы к ним.
Рог молчал. Тургон понял, что не дождется ответа и вновь заговорил:
- Ты уверен, что вам это удастся?
- Я все продумал. Мы многое знаем о системе подземных ходов, об их охране, о порядке работы рудника... Конечно, нам понадобится и немного везения но, надеюсь, Валар и Владыка Всего Сущего уделят нам эту малость. А за тайну города будь спокоен, государь. Я знаю всех, кто идет за мной, как самого себя. Любую боль мы выдержим, а взломать аванирэ не удастся никому, даже могущественнейшему из Айнур. Семьи ни у кого из нас нет и никто не будет нас оплакивать.
- Здесь ты ошибаешься, Рог. Мне бы очень не хотелось тебя потерять. Постарайся остаться живым и вернуться.
- Это следует понимать как дозволение, государь?
- Да, - король поднялся, показывая, что разговор окончен. Когда Рог тоже встал, Тургон быстро подошел к нему и крепко обнял.
- Удачи тебе, старый друг. И если еще осталось на мне благословение Валар и Амана, пусть перейдет оно и на тебя.
***
Рог отправился в путь рано утром. Даже верхом на быстром коне, дорога к подножию Окружных Гор занимала несколько часов. А еще нужно позвать и подождать Сулехира...
Подъехав к первым горным отрогам, эльф отпустил коня и встал во весь рост на верхушке большого камня. Он поднес руки ко рту и издал зов на самой грани слышимости. Другой эльф не услышал бы его, отойдя хотя бы на несколько шагов. Но тот, к кому он обращен, услышит его и на расстоянии многих лиг. Затем Рог сел на камень и принялся ждать. В призыве не говорилось об опасности - поэтому Сулехир мог и не торопиться на встречу, пожелав закончить неоконченное дело.
Долина Тумладэн была прекрасна, как и во всякую пору, кроме, разве что, зимы, но Рог почти не замечал этого, поглощенный своим замыслом. Если Сулехир и его родичи не согласятся - надо придумать что-то еще... Но это сразу все усложнит. Лучше бы согласились...
Ждать пришлось недолго - вскоре Рог услышал хлопанье огромных крыльев, от которых поднялся сильный ветер. Гигантская птица, сделав круг, опустилась прямо перед камнем, на котором он сидел. Рог встал, чтобы оказаться вровень с ее головой.
- Приветствую тебя, друг Рог, - голос орла был глухим, лишенным эмоций, но Рог долго общался с этими птицами и научился их понимать. Сейчас орел был спокоен и дружелюбен.