Аннотация: История пленника-"игрушки" одного из ангбандских военачальников. Приквел к этому фику: http://ficbook.net/readfic/484242 Осторожно: насилие, кровавые подробности
- Мама! Мама! Моя игрушка...
- Тише, сынок. Ох, зря мы ушли так далеко... Одно дело - вчера, когда здесь были и Тинвэ, и Эрвэ, и Элион, но другое - сегодня, когда мы вдвоем. Где ты ее потерял, не помнишь?
- Здесь, наверное... Или там... Мама, найди!
- Ничего не вижу. Пойдем обратно!
- Нет! Нет! Моя игрушка...
Громкий плач.
Таэритрон открыл глаза. Как всегда, он лежал на спине, вытянувшись. Удобство? Зачем? Он не помнил, зачем. Он много чего не помнил. Иногда прошлое возвращалось во снах - таких, как этот. "Мама". Умом он знал, что это женщина, родившая ребенка, но ничего не чувствовал при этом слове. Кроме, разве что, легкого интереса - ведь у него самого была мать? Наверное, была. Впрочем, неважно.
Он поднялся, быстро облачился в повседневную одежду. Что ему предстоит сегодня? Ничего необычного. Нового похода не намечается, повелитель Мелькор не призывал его к себе. Это хорошо. Таэритрон невольно слегка поежился. Его самого боялись очень многие - все орки и почти все пленники, хоть из эльфов, хоть из людей, а вот он сам боялся только одного существа - повелителя Мелькора. Каждый раз он вздрагивал, когда слышал призыв владыки, а потом отыгрывался за свой страх на подчиненных и пленных. Но пока все обходилось - повелитель не только не наказывал его, но даже взыскивал милостью. Все же он был одним из первых измененных квэнди, а это были могучие и опасные существа. Жаль, что они гибли один за другим в постоянных войнах, а их потомки, обычные оркор, не обладали ни особой силой, ни умом. Разве что их было очень много и они брали верх в схватках количеством.
Таэритрон по подземному коридору отправился в казармы подчиненных. Его спокойное застывшее лицо ничего не выражало, но встреченные орки все равно вжимались в стены и кланялись с утроенной силой. По лицу Таэритрона никто не мог понять, о чем он думает и что чувствует, и потому никто не знал, чего от него ждать. С таким же бесстрастным лицом он отдавал распоряжения о самых жутких пытках и казнях.
Казармы, как обычно, были душными и грязными. Орки по сигналу одного из подчиненных Таэритрону сотников быстро собрались и построились в боевой порядок в одной из огромных пещер, которая служила для сбора и тренировок воинов. Сотня выполнила несколько перестроений и разворотов в боевом порядке, потом разделилась на полусотни и устроила учебный бой. Таэритрону не к чему было придраться, и он, кивнув сотнику, вышел. Тот перевел дыхание и, раздав на радостях парочку подзатыльников, отправился вместе с полусотниками распить несколько припасенных на особый случай бутылок вина.
На выходе из казармы Таэритрон остановился в задумчивости. Что-то его беспокоило. Давешний сон? Игрушка... Почему-то это было важным, очень важным. Но почему - он не мог понять. Он не любил нерешенных вопросов и оттого начинал гневаться. Гнев обычно находил выход в истязаниях или казнях, но сегодня ему этого не хотелось. Разве что посмотреть на кормление волколаков? Заодно и проверить, как содержатся боевые звери...
***
Выходя из загона, Таэритрон улыбнулся. Да, это было то, что нужно. Волколакам скармливали не только трупы, но и ослабевших до предела пленников. Они часто бывали без сознания, но не всегда. Еще живые, обезумев от страха, часто пытались уползти из пещеры, доставляя немало веселья оркам. С ними поступали по-разному. Одних бросали в загон, и сами волколаки рвали их на части, огрызаясь и рыча друг на друга. Других рубили на куски, и они могли видеть угасающим взглядом, как их собственная плоть исчезала в жадных пастях. Сегодня было особенно весело. В одном из эльфов жажда жизни и ужас пересилили боль, и он полз, оставляя на камнях кровавый след из обрубков ног, полз, пока не умер от потери крови на самом выходе из пещеры.
Таэритрон еще раз вызвал к жизни воспоминание об этом живом обрубке. В мысли этой что-то было... нечто привлекательное. Но что? Те, кому отрубали руки и ноги, очень быстро умирали от потери крови и ужасной боли, и веселье быстро заканчивалось. Таэритрон тряхнул головой и отправился в свои комнаты.
***
- Мама! Мама!
Тоненький голос полон ужаса. Черные тени окружили их, обступили со всех сторон. Мама сама дрожит и боится, но защищает его. Но ничего не получается. Черные тени схватили их обоих и унесли в холодные каменные пещеры...
Мама... Моя игрушка...
***
Снова сны о прошлом. Таэритрон беспокоился и злился. Ему хотелось чего-то необычного... а может, привычного, но давно забытого. Внутри проснулся сосущий голод. Обычно его насыщал вид крови и мук... обычно, но не сейчас. Кровь пленных обильно лилась на каменные полы темниц, а Таэритрон хмурился и гневался. Низшие командиры и слуги вжимали головы в плечи от страха, что не могут угодить господину, но гнев пока их миновал.
Тогда Таэритрон занялся совершенствованием своего чародейного искусства. Он всегда особенно интересовался магией крови и сейчас опробовал несколько новых заклятий. Работа спорилась и по утрам из его покоев выносили трупы, выжатые досуха, лишенные последней капли крови.
***
Мамы не было. Мамы не было уже давно. Он чувствовал холод, голод и боль. Он искал, что бы поесть, но еды было мало и ее приходилось делить с другими, такими же, как он. Он дрался с ними, потому что хотел есть. Он делал другим больно, но голод был утолен. Он был сильнее других, он жил, а они становились неподвижными и холодными, и черные тени их куда-то уносили...
***
День за днем проходили незаметно. Таэритрону было скучно. Когда повелитель вновь отправит его в бой? Сейчас на юге затишье. Если отряды орков и отправляются туда - тревожить стражей Дориата или прибрежных фалатрим - то ими предводительствуют командиры низкого ранга. Таэритрон слишком ценен, чтобы рисковать им в обычной стычке. Повелитель хранит его для важных дел.
***
Потом он услышал Голос. Голос был неприятный, грубый, он скрипел и скрежетал, но ослушаться его было трудно. Он обещал и восхвалял. Он приказывал и угрожал. Он стравливал пленников подземелья с помощью лести и угроз. Они дрались, стараясь заслужить похвалу Голоса и страшась услышать в нем гнев. Мальчик был лучшим. Он стал сильным и легко расшвыривал врагов, а если они вновь подбирались к нему - бил их и кусал. Однажды он вцепился в горло врагу зубами. В тот раз Голос особо отличил его.
Но мальчику все равно было одиноко и плохо. Память о матери меркла, лишь перед глазами часто вставала кукла, игрушка, потерянная тогда в лесу...
***
Что-то было в этой мысли... Таэритрон, пробудившись от очередного сна-воспоминания, потряс головой. Игрушка... Эльф с кровавыми обрубками вместо ног...В этих двух воспоминаниях было нечто общее. Но что?
С юга теперь часто приводили пленников - эльфов и людей, мужчин и женщин, воинов, мирных землепашцев и мастеров. Тех, кого не удавалось сломать - изощренно казнили, других, надломленных пытками и страхом, отправляли трудиться в рудники и кузни.
Тюрьмой-подземельем ведали другие слуги повелителя, но Таэритрон иногда наведывался туда. Происходящее в застенках веселило его сердце, а иногда он отбирал пленников для своих магических опытов.
В этот раз он прохаживался по большой пещере, где стояли и сидели недавно приведенные эльфы в цепях, сам не зная толком, чего ищет. Сны тревожили его, и эта тревога требовала выхода. Чародей шел, ощупывая пленных цепким взглядом. Многие не выдерживали его взгляда, отворачивались. Женщины начинали плакать. Таэритрон улыбался им - и тогда плач становился громче. Это веселило его. И вдруг он увидел спокойный взгляд серых глаз. Этот эльф не пытался отвернуться. Таэритрон еще раз оглядел его с головы до ног... кажется, обычный пленник, вряд ли важный. Впрочем, важных уже отобрал повелитель, и здесь их нет. В его лице Таэритрону почудилось что-то знакомое... Странно. Видел его в бою? Может быть.
Таэритрон подозвал орка-стража и приказал:
- Этого - в отдельную камеру. Не трогать. Он мне нужен.
Орк подобострастно поклонился:
- Как угодно господину.
***
- Мама! Мама! Посмотри, что я нашел!
Мальчик подбежал к матери, сидевшей на траве с полусплетенным венком из ромашек, и положил ей на колени найденную вещь.
- О! - воскликнула Эйтель. - Чья-то куколка... Кто-то гулял здесь до нас, Орно.
Светло-коричневая деревянная куколка спокойно смотрела в синее небо. Цветы Лаурэлин изливали все больше жара - время в Валиноре близилось к полудню.
- Наверное, тот, кто потерял, теперь грустит... - голос мальчика лишился веселья. - Ему плохо...
Мать погладила сына по темным волосам:
- Мы же не знаем, кто здесь бывал для нас... Оставим здесь - может, хозяин найдется...
- А может, не найдется, и куколка будет лежать здесь всегда, и ей будет одиноко, - мальчик даже всхлипнул.
- Что же ты предлагаешь? - растерянно спросила мать.
- Возьмем куклу с собой! Найдем хозяина - отдадим ему. А не найдем - она будет жить у меня, - мальчик крепко прижал к себе найденную игрушку.
Вот так Орнендиль нашел свое призвание. Интерес к игрушкам, бывшим для него предметами игры, перешел в интерес к тому, как они сделаны и как их делать самому. Он начал учиться у тирионских мастеров и через много лет достиг немалого искусства в создании игрушек. Чаще всего Орно работал с деревом, иногда вставляя внутрь поделок хитрые механизмы, от которых они ходили или танцевали. Заводные птички пели, цветы распускались под светом Лаурэлин и закрывались под светом Тельпериона. Мастер мог сделать целый игрушечный городок с маленькими жителями. Дети очень любили Орнендиля, а он любил их, и не было для эльфа лучшего дня, чем тот, что он проводил на солнечной полянке в окружении мальчиков и девочек, показывая им новые творения и забавляясь играми детей.
Эти долгие годы, слившиеся в один, бесконечно прекрасный, ясный Полдень, часто грезились ему позже.
Позже, когда на Валинор пала тьма, и загорелось пламя факелов, и зазвенели мечи, и ударом грома прогремела Клятва, и кровавым маревом застила глаза Альквалондэ... Орнендиль был там, был вместе с кано Фингоном, и в долгие ледяные ночи Хэлькараксэ ему снился окровавленный берег...
В Средиземье пришлось сражаться и строить, но время для любимого дела Орнендиль тоже находил. А потом настал Долгий Мир, и это было похоже на Полдень Валинора, правда, не более, чем бледная тень походит на живое существо... Но это было лучше темных дней Хэлькараксэ и грозных первых лет Средиземья.
Орнендиль остался жить в Дор-Ломине вместе с принцем Фингоном, а позже, когда Дор-Ломин отдали людям, переселился на северную границу, в Барад-Эйтель. Мечником он был не из самых лучших, но все же в свой черед нес службу на крепостных стенах, сменяя тех, кто уходил отдыхать под защитой гор. А во время своего отдыха Орнендиль занимался любимым ремеслом, удивляя детей синдар диковинными игрушками.
Потом настала огненная ночь Дагор Браголлах. Хитлуму удалось устоять, врагов от стен Барад-Эйтель отбросили, но времени покоя настал конец. Верховный король Финголфин в отчаянии ускакал на север, и вскоре владыка орлов принес весть о его гибели. Его сын Фингон, принявший бразды правления, был хорошим королем и прекрасным воином, но во многих нолдор Хитлума будто что-то надломилось. Северные крепости отбивали одну атаку за другой, воины были утомлены до предела. Потом натиск ослаб. Говорили, что Моргот сам понес большие потери и теперь восполняет их. Это давало нолдор передышку, но не надежду.
Через несколько лет нападения возобновились. И однажды, во время вылазки отряда Орнендиля за пределы крепости, его товарищи были перебиты, а он сам взят в плен. Орки притащили его в Ангбанд и вместе с другими пленниками втолкнули в пещеру, откуда его извлекли по приказу странного слуги Моргота с лицом, похожим на лицо эльда, но страшным, будто он был орком...
***
Мальчик вырос. Спина его согнулась, потому что так было легче передвигаться по низким коридорам, клыки стали длинными - так было легче драться и рвать добычу. Он мало что помнил, кроме, пожалуй, матери и каких-то ярких точек, сияющих в небе. Но образы эти выцвели и стали слишком далекими.
Однажды в пещеру пришла огромная Тень. Оказалось, это она говорила Голосом, который отдавал приказы. Она снова заговорила и повелела смотреть себе в глаза. Мальчик повиновался, и черный огонь этих глаз выжег последние воспоминания из его разума и вложил в душу свою частичку. Теперь в душе мальчика стал гореть такой же огонь, и радость он находил только в убийствах, муках и разрушении...
***
Таэритрон проснулся, зная, что он будет делать с пленником.
***
- Ты думаешь, тебя отправят на рудники? Или, быть может, казнят, и после мучений, хотя бы и долгих, ты освободишься и отправишься к Мандосу? Или оставят здесь гнить?
Пленник старался держаться спокойно и отстраненно, но его губы мелко дрожали, выдавая страх. Он мог победить этот страх, хотя бы до той степени, чтобы не умолять о пощаде и не унижаться перед палачами, но совсем не обращать на них внимания не мог.
- Ты, конечно, слышал ужасы о Твердыне Севера? Рассказы бежавших рабов, спасенных пленников... Взять, например, вашего принца Маэдроса, его долгие мучения на скале, его искалеченную руку...
Пленник по-прежнему молчал, на лице его было напряжение, но также и затаенная решимость.
- Так вот, - Таэритрон улыбнулся, вызвав всплеск страха в серых глазах эльфа, - все это - ерунда в сравнении с тем, что предстоит тебе. Ты будешь жить, я обещаю. Зачарованный металл ошейника не даст тебе умереть по своей воле. Но что это будет за жизнь... Наверное, следовало бы сделать это с Маэдросом, но у повелителя Мелькора были иные планы...
- Рассказать, что с тобой будет? - он внимательно посмотрел на эльфа. - Нет. Пожалуй, нет. Ты будешь пребывать в неизвестности, размышляя о будущем.
Он отошел, поманив пальцем орка-палача. Тот подошел, глупо ухмыляясь. В руке он нес острый нож.
Пленник вжался в деревянную доску, к которой был прикован, но бежать ему было некуда. Он зажмурился, желая хоть так отгородиться от того, что близилось.
Таэритрон слегка нахмурился. Он любил видеть глаза своих жертв во время пыток, он наслаждался ужасом и болью, плескавшимися в них.
- Открой глаза, - по знаку Таэритрона орк ударил пленника по щеке. - Открой глаза, иначе он будет делать это медленно.
Пленник подчинился. Глаза его широко распахнулись, и алым огнем в них заполыхал ужас.
Нож был хорошо наточен. Орку понадобился всего один удар, чтобы отсечь мужскую плоть пленника.
Эхо крика долго еще звенело в воздухе, когда изувеченный пленник потерял сознание. Таэритрон улыбнулся. Это ведь только начало. Ему предстояло провести здесь еще немало приятных минут.
***
О пленнике хорошо позаботились и когда его вновь привели в пыточную, эльф шел сам. Его вновь приковали к деревянной доске. Таэритрон, по своему обыкновению, медлил, наслаждаясь ожиданием.
- Вы, эльдар, умны, - сказал он, внимательно наблюдая за лицом пленника, - и, может быть, ты уже о чем-то догадался? Да или нет?
Пленник молчал, лишь несколько раз облизнул сухие губы.
- Боишься? - Таэритрон придвинулся ближе.
- Нет, - пленник заговорил с ним впервые.
- Лжешь, - спокойно, почти равнодушно сказал Таэритрон. - Но страх еще не сломил тебя - это правда. Это хорошо. Начинай.
Последнее слово было обращено к орку-палачу.
Кость отвратительно хрустнула под лезвием топора, кровь горячей струей залила изгаженное дерево. Пленник освободился от одной из цепей... теперь наручник держал лишь мертвую плоть отрубленной руки.
***
Таэритрон не стал повторяться. В следующий раз пленника погрузили в чародейный сон ... а когда он пробудился, слуга Моргота уже был рядом и видел потрясение и отчаяние в глазах эльфа, когда тот обнаружил, что остался безруким. Это было... изысканно. Да.
***
- Ты думаешь, что знаешь о следующем шаге? Что сейчас будет, эльда?
Пленник ничего не ответил, но мимолетный взгляд, брошенный им на собственные ноги, не ускользнул от Таэритрона.
- Это верно, - улыбнулся чародей, - но это будет не совсем так, как ты себе представляешь.
Прерывистое дыхание. Ему страшно, но он еще не сломлен.
Острым ножом орк аккуратно снимал полоски плоти - от бедра к ступне. Кровь быстро останавливалась - Таэритрон произносил нужное заклятие. Это требовало много сил, но удовольствие того стоило. Когда остались голые кости, лишь кое-где покрытые алыми ошметками мяса, пленник больше не кричал - он сорвал голос. Но и без голоса он мог издавать хрип, который нагнал бы ужас на храбрейшего из храбрых.
***
Со второй ногой Таэритрон приказал сделать то же самое - пленник не должен быть уверен, что пытка не повторится.
***
Игрушка... Да, теперь пленник походил на ту самую деревянную куклу, которая была потеряна в темном лесу у Куйвиэнэн. Сам он не мог двинуться и находился в полной воле своего хозяина. Таэритрон испытывал настоящее наслаждение - никогда ни одно существо не было в столь полной его власти. Конечно, повелитель Мелькор обладал куда большей силой и мог делать из Воплощенных настоящих марионеток - они двигались только по его воле и застывали, когда он переставал обращать на них внимание. Не из всех, правда, но это ему удавалось. Но Таэритрон - не повелитель Мелькор, у него недостаточно сил.
Однако для полного исполнения замысла недоставало некоторых штрихов...
***
- Ты думаешь - это все? Ты уверен, что это все, эльда?
Пленнику больше не требовалось цепей, но он еще мог отвернуться от своего мучителя. Губы у эльфа дрожали, из глаз текли слезы. И он ничего не мог с этим поделать - боль и ужас его положения изрядно расшатали волю и решимость. Что еще? Что еще?
Нож орка был хорошо наточен. Он несколько мгновений держал лезвие перед лицом эльфа, в свою очередь наслаждаясь его ужасом. Потом крепко взялся за мочку правого уха пленника и быстро взмахнул ножом. Обрубок обильно закровоточил, а через несколько мгновений и левое ухо было отрублено. Потом настала очередь носа.
- Лишняя плоть, - с улыбкой произнес Таэритрон, но его голос был плохо слышен за криками боли.
***
Перед следующим шагом Таэритрон некоторое время колебался. Он мог ощущать ужас или другое сильное чувство и просто по эманациям чужой фэа, но через глаза это происходило лучше. Но нет. Замысел требовал полного завершения.
***
- Это будет не просто нож или раскаленное железо, - Таэритрон, как обычно, улыбнулся, глядя в лицо пленника. - Я придумал кое-что получше.
Веки пленника оттянули вверх, а на обнажившиеся глазные яблоки посадили двух насекомых. Сверху их прижали двумя пустыми скорлупками и обвязали плотной повязкой.
Вопли невыносимой муки звучали в ушах Таэритрона как изысканнейшая из мелодий.
***
Черная пропасть забытья отступила, рассеялась, превратившись... в черную пропасть яви. Он попытался двинуться - не смог. Облако боли окружало его, окутывало, будто тяжелое одеяло. Он попытался вспомнить свое прошлое, но тоже не сумел. Быть может, он еще не вырвался из паутины сна? Непонятно. Кто он? Что с ним произошло? Прошлое будто перечеркнуто вспышкой черного огня. Нет, нет, нет, нет! Не вспоминать!
Но воспоминания приходят.
***
Они приходят вместе с голосом. Голос неприятен, похож на скрежет металла о металл. Голос задает вопросы. Почему бы не ответить на них? Он может говорить. Странно, но в этой черной бездне он может говорить.
- Какое у тебя самое счастливое воспоминание, эльда?
О, это легко! У него много счастливых воспоминаний. Почти столько же, сколько мгновений, прожитых в Благословенном Краю. Он помнит Благословенный Край. Он помнит свою жизнь там... Каждое мгновение - драгоценный камень. Он перебирает свои сокровища: мерцающие светлые опалы, матовые белые жемчужины, сиреневые аметисты, алые рубины, зеленые изумруды... И вот он - сияющий алмаз!
***
Вода давно продолбила здесь глубокую каменную чашу, и водопад теперь изливался в нее, а не просто на камни. Вода в чаше была прозрачной и очень холодной, как и везде в горах. Он любил горы, хотя и предпочитал не высоченные ледяные пики Пелори, а более низкие предгорья перед ними. И сейчас он сидел на одном из горных лугов, не так уж высоко над равнинами Валинора. По серым камням окружающих скал вились крохотные белые звездочки цветов, а сам луг поражал буйным разноцветьем. Странно, но сочетание ярких цветов - алого, синего, фиолетового, желтого, зеленого не создавало ощущения безвкусицы (как если бы их сочетал на картине живописец), а лишь радовало глаз. Водопад дополнял пейзаж, который стал совершенным. Три царства - Ульмо, Ауле и Йаванны мирно уживались меж собой, радуя глаз Воплощенных.
Он пришел сюда просто так, без всякого дела, чтобы побыть в одиночестве. О нет, он не устал от толпы на улицах Тириона, ему не наскучили родичи и друзья, просто захотелось поразмышлять, глядя на цветы, камни и воду. Над водопадом дрожала крохотная радуга. И тогда он засмеялся, просто так, от невыразимого счастья.
В тот день он долго брел неведомо куда, временами останавливаясь, чтобы посидеть на нагретых камнях под ветвями зеленых сосен с красно-коричневыми стволами, теребя в руках упавшую шишку, потом вставал и следовал течению бурного горного ручья. И лишь в час смешения света, когда небо приобрело жемчужный цвет, отправился домой. Он не боялся заблудиться, серебряный свет Тельпериона хорошо освещал путь...
***
Снова черная бездна яви. Он ничего не понимает. В том воспоминании он был другим, он видел, он ходил. Что такое "видеть"? Что такое "ходить"? Что с ним случилось? Он силится вспомнить, но тут снова слышится голос.
- Хорошо...Твоя семья, твои родичи - кто они? Расскажи о них.
Первое, самое светлое, самое прекрасное воспоминание - мама... Ее теплое тело рядом, ее нежные руки, легкий цветочный запах темно-каштановых волос, мелодичный голос. Его мама - особенная, самая лучшая, любимая...
Отец... Тоже нежность - но и сила. Берет его на руки, подбрасывает в воздух, счастливый мальчик верещит...
Вихрь ярких детских воспоминаний: брызги воды при купании в синем озере посреди холмов, резные листья дуба и крепкие коричневые желуди со смешной шляпкой, разноцветные камешки на берегу речки и сами берега - высокие, обрывистые и таинственные...
Потом он узнал от матери историю их рода. На берегах Куйвиэнэн пробудились две сестры - Майвэ и Тинвэ. Долго они жили вместе с другими эльдар беспечально в свете звезд, познавая себя и мир, пока не пришел Черный Всадник. Тогда в прибрежное поселение эльдар вошел страх, ибо всадник похищал неосторожных, ушедших далеко от сладких вод озера. Обе сестры вышли замуж и родили детей, Майвэ - мальчика, а Тинвэ - девочку. Но однажды случилось несчастье. Майвэ с ребенком ушли, когда наступило время сна, ушли и пропали.
![Орнендиль [Аллор]](/img/p/ponedelxnik_j_w/doll/ornendilx.jpg)