Наскоро сделанные носилки братья несли очень осторожно, но все же полностью избавиться от толчков не удавалось. Однако Феанор молчал. Маэдрос, шедший прямо за носилками, думал, что у отца, быть может, сожжены горло и легкие, и он просто не в силах произнести ни звука. Там, на месте схватки, Маэдрос сначала подумал, что они отбили лишь мертвое тело, но Феанор был жив. И сын никак не мог решить - удача это или нет, потому что жизнь его отца сейчас превратилась в нескончаемую муку. Он смотрел на Феанора неотрывно, смотрел, забывая о камнях под ногами, и только врожденная ловкость эльдар удерживала его от падения. Он не видел братьев - только отца.
Грудь Феанора превратилась в одну большую рану - огненный хлыст расплавил кольчугу, сжег одежду и добрался до живой плоти, прочертив на ней черные борозды. Металлические кольца сплавились с кожей и мышцами воедино, образовав тошнотворное месиво. Самая глубокая рана пришлась на живот - и теперь вместо кожи и мышц там виднелись синевато-серые внутренности. Правая рука эльфа была сожжена до костей, белевших среди пузырившегося ожогами черно-красного мяса. Но лицо Феанора осталось невредимым и пугало своим спокойствием. Широко раскрытые глаза пристально смотрели в небо. Он не отвечал на исполненные тревоги и отчаяния вопросы сыновей. Маэдросу оставалось лишь надеяться, что в лагере целители смогут сделать хоть что-то... Хоть что-нибудь...
А надежды на это было слишком мало. Еще в Альквалондэ Маэдрос видел достаточно умирающих, чтобы понять - Феанору осталось жить часы, если не минуты. С такими ранами не выживают, разве что исцелять взялась бы сама владычица Эсте...
Маэдрос отогнал эту пустую мысль - Валар далеко и они зареклись помогать. Нолдор должны справиться сами и только сами. И они справятся! Битва выиграна, а о цене сейчас лучше не думать. Самые могучие слуги Моргота в страхе бежали в Ангбанд перед сверкающими мечами нолдор, а сам Черный Враг и вовсе не показался, трусливо укрывшись в своей твердыне. Еще немного - и они смогут диктовать ему свои условия. Он обязан думать об этом, а не только о том, что отец умирает...
Дорога пошла в гору. Печальной процессии предстояло пройти через перевал, чтобы достичь укрепленного лагеря эльфов в Митриме. Здесь нести носилки стало еще труднее и сердце Маэдроса обливалось кровью при каждом толчке.
- Стойте, - этот тихий сиплый голос никак не мог быть голосом Феанора - всегда громким, звучным и ясным - и все же он не мог принадлежать никому другому. Маглор, державший переднюю правую ручку носилок, остановился первым, и тут же встали трое остальных. На спине Феанора не было ни одной раны - он даже не думал о бегстве от врага, потому они смогли положить носилки на землю, не доставив отцу больших страданий. Маэдрос подошел к его изголовью и сел прямо на землю слева от носилок, лицом к отцу, чтобы лучше его слышать. Маглор, Келегорм, Карантир и Куруфин остались стоять, лишь повернулись к Феанору. Близнецы остановились чуть поодаль. Амрас, более твердый духом, смотрел на отца, Амрод то и дело отводил взгляд.
Феанор смотрел не на сыновей, а вдаль. Маэдрос проследил за его взглядом и увидел, что он направлен на проклятый трехглавый пик. Тангородрим. Твердыня Врага, в которую они не сумели ворваться.
Вновь зашелестел тихий, почти бесплотный голос:
- Моринготто, Черный Враг. Проклинаю тебя тьмой. Проклинаю тебя кровью. Проклинаю тебя пеплом. Царство твое рассыплется, а сам ты никогда не достигнешь цели.
Голос отца был спокойным, глухим и монотонным. Маэдрос поежился. Слово - не пустой звук в Арде. Особенно предсмертное слово.
Левая, неповрежденная, рука Феанора слабо зашевелилась, схватила правую ладонь Маэдроса неожиданно крепко. Наконец отец посмотрел прямо в глаза сыну, и Маэдрос поразился его взгляду. В нем ничего не осталось, кроме ненависти и странной сосущей пустоты. Последнее выражение появилось у в его глазах после похищения Сильмарилей.
- Заклинаю, - вновь зазвучал тихий голос, - заклинаю вас: исполните нашу Клятву и отомстите за меня. Клянитесь!
- Клянусь, - решительный голос самого Маэдроса.
- Клянусь, - звучный голос Маглора.
- Клянусь, - громкий голос Келегорма.
- Клянусь, - суровый голос Карантира.
- Клянусь, - твердый голос Куруфина.
- Клянусь, - звонкий голос Амраса.
И молчание. Маэдрос вскинул взгляд и Амрод дернулся, будто его ударили.
- Клянусь, - последний, надломленный голос.
Маэдрос снова посмотрел на отца. Тот улыбался, хотя эта улыбка больше походила на оскал. Глаза Феанора ярко вспыхнули и угасли. Грудь поднялась от вздоха, а когда он выдохнул, изо рта взметнулся пепел, и Маэдрос понял, что все кончено. Кончено...
Но им предстояло еще одно испытание. Сначала Маэдрос подумал, что ему чудится, но нет - сквозь бледную кожу, и правда, пробивались ярко-желтые язычки пламени. Не успел он удивиться появлению огня, как тот охватил все тело. Маэдрос отшатнулся, но мертвец крепко держал его. Однако странное пламя не причинило никакого вреда сыновьям Огненного Духа, и через несколько долгих минут мертвое тело рассыпалось пеплом. Черным жирным пеплом.
***
В лагере Маэдрос не смог стереть след пальцев отца со своей правой руки. Вода лишь скатывалась с черных полосок, глубоко въевшихся в кожу.
![[Аллор]](/img/p/ponedelxnik_j_w/ash/smertxfeanora.jpg)