Его изловили, он видом ужасен -
Все больше он зелен, местами же красен.
А красные пятна? Так вот в чем причина!
Прибился он к берегу, где была глина,
И в глине испачкался телом слегка...
А ведь Енисей-то - река глубока!
Он ведь до Игарки свободно доплыть 
Мог так вот. Где ж нам-то ловить
Его, что дрейфует средь льдов, как "Челюскин"
Пускай в океан уж плывет, как ни грустно...
Но вот по-иному судьба порешила -
Его прямо к берегу дохлым прибило!
Печально, но радости тоже найдется
Местечко. Он мертв и уже не очнется,
Не будет тиранить, морали читать...
Скончался сей деспот, етит его мать!
Нет, вы поглядите, как труп-то раздулся!
Ну, прямо министр всего, такой важный!
А если топился, зачем же разулся?
Видок его, прямо вам скажем, неважный:
Он в водорослях обмотаться успел,
Уже от костей отстают его мышцы,
Его, вероятно, таймень уже ел,
Но бросил. Боялся, видать отравиться.
Ну что ж, запихайте его вон, в мешок,
Да, в тот, что под мусор сегодня мы брали
Да поосторожней! Не хватит кишок,
Так скажут, что мы де себе их забрали!
А нахрен кишки нам его посдались, 
Когда он живой-то нам в хуй не впирался!
Ну что делал он? Только портил нам жисть,
Вот, ведь до всего доебаться пытался!
Одно непонятным осталось, однако...
Зачем он был Даше? Зачем, горько плакав,
Она умоляла его нас спасти? 
Его теперь, что, к этой Даше нести?
Постой, мужики, мы же как обещали?
Отправить живым! Мы же, мертвым достали
Распухшего этого горе-поэта...
А что обещали мы сделать при этом?
Все правильно, справить поминки красиво, 
А Даше найти жениха, чтоб на диво 
И зависть он был всем иным незамужним.
Причем это сделать немедленно нужно,
Пока это Даймонд, утопленник мерзкий,
Еще не запах здесь вполне "не по детски".
Ищите же срочно! Умней чтоб и краше
Был новый объект,
Чтоб не плакала Даша!