...Она медленно брела по мокрой после недавнего дождя улице. По правую лапу от нее были дома, по левую - автострада. Сейчас автострада была пуста. И улица была пуста. Только фонари бесстрастно смотрели вниз со своих столбов.
Она остановилась посреди круга оранжевого света, посмотрела прямо в ничего не выражающий электрический глаз, вздохнула. Свет фонаря слепил. Она медленно вышла из поля зрения ночного соглядатая. По правую лапу от нее все так же были дома, по левую - автострада.
Она все шла и шла, пока совсем не обессилила. Тогда она просто легла там же, где стояла. Ей было все равно. Уже все равно.
Ее взгляд упал на привязанную к хвосту нитку, и на асфальт скатилась горькая слеза. Воспоминания о прошедшем дне вспыхнул в сознании. Она до боли сжала зубы, ежась от холода на мокром асфальте, закрыла глаза...
...Мальчишки привязали к ее хвосту консервную банку и жадно наблюдали как она, оглушенная, обезумевшая от страха, бегала по двору, натыкаясь на все подряд. Они смеялись ей вслед, что-то кричали, и от этого на душе становилось гадко и больно.
В конце концов, она забилась в какую-то щель между домами, дрожащая, еле дышащая. Увидев рядом с собой два сине-зеленых глаза, она шарахнулась в сторону с отчаянным мявом и упала, запнувшись о консервную банку.
- Не бойся, - голос обладателя глаз оказался мягким и приятным, как шелест зеленой листвы...
- Кто ты? - прошептала она. Страх сжался в точку и растаял.
Обладатель сине-зеленых глаз вышел из тени, и она смогла разглядеть его. Он был очень юн - чуть младше ее самой. Всего лишь котенок медно-рыжей масти. Он обошел вокруг нее, увидел привязанную к хвосту банку, вздохнул:
- Мальчишки, да?
Она только кивнула.
- Я попробую перегрызть нитку... - И котенок склонился над ее хвостом.
- Вот, - сказал он через несколько минут, - саму нитку с хвоста, увы, не сниму, но хотя бы от "погремушки" тебя избавил...
Она пошевелила хвостом, посмотрела на котенка:
- Спасибо.
Он ничего не ответил. Только поймал ее взгляд. И она увидела, что его глаза - глубокие, даже бездонные, совсем как море, виденное ею всего раз в жизни...
- Здесь так мрачно и холодно... - прошептала она.
- Идем, - позвал котенок.
Некоторое время они шли по темным низким коридорам. Потом он отодвинул какие-то ветки, и они вылезли из похожего на вход в нору отверстия. Она огляделась. Оказалось, что котенок вывел ее за город. Однако широкая автотрасса гудела машинами всего в паре метров от них.
Она подняла голову к небу. Небо было серым.
- Скоро будет дождь, - сказала она.
- Да, - котенок подошел к ней, коснулся плечом плеча. Она вздрогнула. - Надо найти укрытие. Идем.
И он побежал к автотрассе.
- Стой! - она побежала за ним. Однако он уже выскочил на дорогу. Прямо под колеса несущегося автомобиля.
Она закричала, страшно, отчаянно закричала, когда увидела, как котенка подбросило вверх ударом капота. Две долгие секунды она смотрела на него, замершего в воздухе с обезумевшими от боли глазами, с раскинутыми в стороны лапами. Потом он упал.
А автомобиль даже не притормозил. Водитель просто не обратил внимание на сбитого котенка.
Когда она подошла к нему, он был еще жив.
- Прости... - тихо сказал котенок, попытался подняться, но тут же снова упал, издав хриплый стон.
- Нет... нет... - шептала она, вылизывая шерстку на его мордочке. - Не умирай...
Котенок судорожно вздохнул. Потом собрал последние силы, привстал и лизнул ее в щеку.
- Уходи, - сказал он. - Не стоит тебе смотреть...
- Нет, - решительно сказала она.
Котенок грустно улыбнулся и закрыл глаза. Она лежала рядом с ним, слушая его хриплое, надрывное дыхание. Где-то глубоко в душе рождался и начинал ворочаться обжигающий комок боли.
А когда котенок перестал дышать, этот комок взорвался в ее душе. Она глухо застонала и побежала к городу.
Дождь все-таки начался. Он стучал по крышам домов, по асфальту, по листьям, по шерсти, заливал глаза. Она почти не видела, куда бежит. Боль потери оглушила и ослепила ее. Самая страшная боль потери - та, которая наступает сразу за радостью обретения...
...Еще одна слеза упала на асфальт. Она спрятала мордочку в лапы. Котенка медно-рыжей масти, обладателя сине-зеленых глаз больше не было в живых. От этой мысли в ее душе скрутился очередной жгут боли.
Когда рассвет отразился в окнах городских домов, она поднялась ни лапы и неверной походкой, то и дело спотыкаясь, пошла вдоль все той же улицы. Ведь надо как-то жить. Не взирая на боль. Она знала, что со временем боль станет слабее, терпимее. Но это - в зыбком и ненадежном "потом". А сейчас по правую лапу от нее были дома, по левую - автострада, а над головой - светлеющее небо, высокое и чистое...