Баба на корабле
Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
|
|
||
 | ||
|
|
||
| ||
Перед походом решили навестить Петровича. - Вот так клюква! - обрадовался старик, засуетился, зашаркал на кухню за рюмками: ребята, зная о слабости учителя, принесли бутылочку коньяка. - Ну, рассказывайте, - окинул взглядом всех шестерых, задержал его на единственной женщине - Тамаре. Выцветшие льдистые глаза проникали в самую душу. Виктор заговорил о траверсе хребта, называя вершины, дни и километры между ними, перевалы и точки будущих ночёвок. Остальные гости молчали, но их глаза светились волнением предвкушения. Озвучивая маршрут, Виктор не ждал одобрения или порицания, в этом он уже давно не нуждался. Просто привык держать старого учителя в курсе своих передвижений. Старик внимательно слушал, слегка наклонив седую голову, видел взволнованность молодых людей, и она подпитывала его, как глоток коньяка или собственные воспоминания. - Вшестером пойдёте? - уточнил он. - С тёткой? - вновь уколол девушку льдинкой-взглядом и остановил его на руководителе группы: - Баба на корабле... - Да эта тётка всем нам фору даст, - начал было заступаться за подругу Мишка, но Виктор перебил, объясняя и как бы оправдываясь: - Валерка Ефимов ещё собирался, да недавно аппендикс вырезал. Впятером не справиться: серьёзный маршрут... вынуждены... - Кому ты, Витя, рассказываешь про серьёзный маршрут! - Старик пожевал сизоватыми сухими губами и, повернувшись к Тамаре, спросил: - А тебе, дочка, зачем - туда? Зимний поход - это тебе не "Клуб кинопутешественников" по телевизору! Алтай зимой - не каждому мужику по плечу. Девушка вспыхнула и некстати пролепетала: - У меня в феврале - отпуск... Ух, как ненавидела себя Тамара в этот момент! За то, что вечно терялась и пасовала перед наглостью спесивых павлинов. Нет, вообще-то они нормальные мужики. Она с ними - хоть куда. Но вот как начнут хвост распускать! А в чём, собственно, их преимущество? Она не уступала им ни в технике, ни в выносливости... Но мужчины даже не допускали сомнений в собственном превосходстве. И этот старый хрыч туда же... - А-а-а... - ехидно протянул Петрович, - понятно. - Ну, что ж, давайте выпьем - за отпуск! - хмыкнул он, наполняя рюмки. - Да уж, нашему Петровичу на язык лучше не попадаться, - засмеялся Виктор. - Но и мы не лыком шиты! Выше нос, Тома! Тамара смущённо пожала плечами, чокнулась со всеми и, слегка пригубив, отставила рюмку: - Вы же меня совсем не знаете, а они знают. Я смогу. - Не обижайся, дочка, - повернулся к ней Петрович, - я ж как лучше. Подумай крепко, взвесь. Горы - это мужская игра! И свеч не всегда стоит. Иногда пользы бывает больше, когда дома ждут мужика - с пирожками. - Нелепо, будто сморщился от боли, подмигнул девушке и поставил за диван, к десятку уже имеющихся там бутылок, ещё одну, опустевшую. - Как твоё здоровье, Петрович? - озабоченно покосился в угол Виктор. - А что мне сделается? - кашлянул старик. - Ходить - туда, - махнул рукой за окно, - силы уже не те, а здесь, - кивнул в сторону телевизора, - скучно, серо. Все глаза высмотрел, без толку... Вот и скрашиваю. На это здоровьишка пока хватает! Горный Алтай встретил ярким солнцем, чистым морозным воздухом и ослепительным снегом, сминаемым лыжами с особенным, вкусным, хрустом. Тамара, сильная здоровая девушка двадцати пяти лет от роду, не позволяла никаких поблажек по отношению к себе: и рюкзак тащила не меньше других, и тропила - прокладывала в пухляке лыжню - наравне со всеми. А груз: верёвки, снаряжение, питание на полмесяца, бензин для примусов, - был приличный. Парни и сами сгибались под тяжестью рюкзаков, но всё будто ждали, не отстанет ли Томка, заглядывали на привалах в глаза - словно проверяли, не дрогнула ли, выдержит, не подведёт ли на маршруте. Вот она и старалась изо всех сил, доказывала, что женщина - ничуть не слабее и ничем не хуже мужика. Шла по петляющей между деревьев лыжне, и молодое сердце пело: как славно проходит отпуск! Позади - задыхающийся от дыма город, работа. А здесь, под высоким ярким небом, она идёт навстречу сияющим горам, дышит полной грудью хрустальным воздухом. Да ещё вместе с друзьями. И особенно с одним из них, самым лучшим, Мишкой... Иногда, правда, уставала. Останавливалась тогда у какой-нибудь рябинки, стряхивала варежку, прижимала ладошку к стволу, совала в рот мёрзлую ягодку, глядь - а парни уже далеко. Пугалась, что будут ругать: отстала, мол, тётка! Собирала силы, догоняла. Ждали, свалив в снег рюкзаки, со смехом оборачивались: - Ну, Томка, ну лосиха! Прискакала уже? - Конечно, у неё вон какие ноги длинные, - и непонятно, чего было больше в их словах - восхищения или досады. На четвёртый день пути вдоль спрятавшейся среди запорошенных пихт реки вышли к озеру. Переночевали в большой бревенчатой избе метеостанции и, оставив там лыжи и часть снаряжения, вышли на первое, акклиматизационное, кольцо маршрута. В муаровой дымке плавилось холодное февральское солнце, и в его лучах ослепительно сверкала Белуха. Возвышаясь на целый километр над всей горной системой, она притягивала взгляды, манила. Вершины Аккемской подковы в предвкушении ждали своего часа. А пока - простой перевал Звёздочка, ледник Текелю, выход на хребет, набор высоты и увеличение сложности. Снова и снова отрабатывали технику горного туризма. Виктор требовал от маленького коллектива слаженности и автоматизма в работе, когда каждый чувствует и без слов понимает командира и остальных. Только при таком единении можно выжить на гребне. Окончательному превращению шести разных человек в сплочённую команду пока ещё что-то мешало. Тамара смутно ощущала, что между ней - женщиной, а на туристском сленге, попросту тёткой, - и мужской частью команды тонкой, но прочной перегородкой стояли какие-то мелочи, досадные пустяки, о которых в нормальной городской жизни и говорить-то не принято ввиду их приземлённости и незначительности. Поднимались на перевал Новосибирцев двумя связками, по три человека. Впереди - Виктор, Костя и Славка. Тамара шла в тройке с Мишкой и Игорем. Кропотливая работа со снаряжением, тяжёлая пахаловка. Девушка работала ледорубом, страховала, вкручивала ледобуры, - и делала всё не хуже, а порой даже лучше парней. Игорь вон - зевнул, упустил карабин вниз по склону. На перевале Виктор провёл разбор полётов. Пожурил Игоря, Тамару похвалил. Мишка глянул с одобрением и чмокнул девушку в щёку... А потом завертел головой, будто что-то ищет, отстегнулся и побежал за скальный выступ. Через несколько мгновений раздался его крик. Подскочили. Мишка провалился в трещину и держался на локтях за ломкие края. Парня вытащили, Виктор сделал внушение: - Ну, сколько вам говорить: нельзя отцепляться от связки! Ледник не дремлет, он всегда начеку: караулит зазевавшиеся жертвы! - Пописать пошёл, - оправдывался Мишка, пряча от Тамары глаза. - Вот-вот, баба на корабле!.. - подхватил Игорь. - И никуда от ней не деться: не подристать, не подтереться! - Нет здесь ни мужиков, ни баб! - мягко сказал Виктор. - Где стоите, там и сс... справляйте свои нужды! На гребне - ни шагу без страховки! Для ночёвки выбрали относительно ровную площадку со снежным надувом и вырыли в нём две пещеры, в которых можно спрятаться от морозных ветров, вольготно гуляющих по горному хребту. Ветра уже несколько дней облизывали лица, заползали в рукава, щупали животы и спины, охлаждали суставы, сердца и ослабляли волю. В противоборстве людей и гор они явно были на стороне последних. На примусах сварили блёвчик, вскипятили чай. Быстро, чтобы не расплескать тепло, поели. Разместились в пещерах теми же тройками, как шли. Постелили полиэтилен, коврики, спальные мешки. - Ложись в серединку, Томочка! - предложил Мишка. Она втиснулась между парней, благодарно прижалась к Мишке. Какая щекотная у него борода! - Спокойной ночи, принцесса! - ласково шепнул в ухо. Игорь долго возился и ворочался с другого бока. Наконец, всё стихло. Ночью заныла спина. Внизу живота заворочалась тянущая боль. Тамара проснулась, но лежала неподвижно, боясь потревожить спящих. К утру зябко зашевелился Игорь, отодвинул рюкзаки, которыми был заткнут вход в пещеру, вылез наружу. Журчащий звук льющейся в снег жидкости. Потом тихий разговор: - Ты, Игорян? И охота тебе вылезать? Мы прям внутри - отодвинем полиэтилен - и... - говорил, кажется, Костя. - А в нашей пещере - принцесса живёт! - ответил Игорь. - А сам-то чего вылез? - Да я сегодня дежурю, сейчас начну варить завтрак. - А что, уже утро? - Ну да, смотри, над горами небо светлеть начало. Скоро солнце взойдёт! К вечеру третьего дня вышли к метеостанции. Соорудили праздничный ужин, отличающийся от обычного только тем, что можно есть, не торопясь, не опасаясь, что ветер выстудит содержимое ложки прежде, чем донесёшь её до рта. Расселись вокруг стола - хорошо, уютно, тепло! - Ну, давайте! За успешное прохождение первой части маршрута! - провозгласил тост Виктор. Сдвинули кружки - чокнулись. Ели и одновременно разговаривали: - А я на перевале... - А, помнишь, в трещине... Тамара тоже выпила. Спирт обжёг рот, пищевод и побежал дальше по кровяным сосудам, приятно согревая промёрзшее тело. Боль внизу живота немного отступила. - А теперь, - заговорил Виктор каким-то особенным, строгим и даже торжественным голосом: - Я прошу каждого из вас хорошо подумать. Завтра мы выходим на основное кольцо. Мы готовились целый год: мечтали, думали, строили тактику. Мы здесь, чтобы сделать траверс Аккемской подковы. Прекраснейшие вершины: Белуха и Корона Алтая - ждут нас. На первом кольце я увидел, что в целом группа к походу готова. Но я не могу заглянуть в душу каждому из вас. Поэтому прошу: если кто-то чувствует себя плохо или неуверенно, или просто передумал, скажите об этом сейчас. Там, на гребне, будет поздно. Сойти с этого маршрута невозможно. И если кто-то по какой-то причине, - Виктор обвёл взглядом всех, останавливая его на лице каждого, - даст сбой, налажает, занервничает, заболеет, - он подведёт всю группу. Мы все окажемся в заложниках этого одного. Руководитель замолчал, и в наступившей тишине стало слышно потрескивание дров в печи и попискивание приборов за стенкой - у метеорологов. И вдруг все головы, как по команде, повернулись к Тамаре. Все пять пар глаз с одинаковым выражением ожидания уставились именно на неё... И оттого, что она не увидела ни в одном из своих товарищей, и даже от Мишки, поддержки - девушка дрогнула, сломалась. Так бывает: часто тебя не задевают насмешки, не могут обидеть самые грубые шутки, ты спокойно даёшь отпор или поворачиваешь разговор так, что обидчикам самим становится неловко, но иногда... ты становишься такой тонкой, проницаемой, незащищённой, что один только взгляд твоих друзей может ранить в самое сердце. Проглатывая комок и стараясь не разреветься, Тамара сказала: - Да, ребята. Простите меня. Прав был ваш Петрович: зря я полезла в мужские игры. Буду с вами честной, - она помолчала, набрала в лёгкие воздуха и решительно продолжила: - Я плохо себя чувствую: месячные начались преждевременно. Боюсь, что там буду для вас обузой... Мне очень жаль... После признания, которое далось непросто, Тамара ожидала, что ребята сочтут её проблему несерьёзной. Они же видели её в деле. Взрослые, знают, что такое недомогание - не навсегда. Через пару дней она уже снова будет в норме. И лишать того, к чему она стремилась вместе с ними - из-за таких пустяков - нечестно, несправедливо. Надеялась, что хоть один из них скажет: "Да, ладно, Тома, не парься. Мы же вместе. Справимся!" Но услышала только дружный, в пять мужских глоток, вздох облегчения. Никто не сказал ни слова в защиту. Двумя неудержимыми дорожками покатились по щекам слёзы. - Ладно, Том, ты это... не расстраивайся. Ты была с нами не зря. Ты здорово нам помогла на первом этапе: без тебя мы не смогли бы дотащить сюда снарягу, да и вообще... Ну, не сложилось у тебя в этот раз, получится в следующий, - пытался утешить её Виктор, но получилось только хуже. Девушка уже не могла больше сдерживать рыдания, выскочила из-за стола и забилась в угол, где на дощатых нарах лежал её спальник. Мишка бросился было догонять, но Виктор остановил: - Пусть поплачет. Потом! Рано утром ребята уходили. Без неё. Тамара уже не плакала. Вышла проводить на крыльцо. Когда скрылись из виду, вернулась, свернулась клубочком на нарах. Природа словно мстила, отыгрывалась на организме девушки за то, что та насиловала его: тащила неподъёмный рюкзак, сутками находилась на пронизывающем ветру и, пытаясь угнаться за мужчинами, предавала в себе женщину. Она корчилась на нарах в нестерпимых муках: до тошноты болел живот, ломило поясницу, густыми чёрными сгустками выходила из неё кровь. Тамара видела в этом что-то мелкое, низменное, даже унизительное по сравнению с величием гор, которые ушли покорять мужчины, и ощущала себя самым несчастным человеком в мире. Но это же не навсегда! Через два дня обновлённая, здоровая и полная сил девушка уже ходила на лыжах вдоль замёрзшего озера, поглядывая в сторону, куда ушли её друзья, и куда так стремилась, но не попала она. Подпирающие небо горы завораживали, а разочарование обжигало грудь почище того спирта. "Что же в тебе такого, госпожа Белуха, что не даёшь покоя, заставляешь забыть маму с папой, издалека манишь к себе, неудержимо влечёшь человека. И нет тебе разницы, мужчины это или женщины. Или всё-таки есть?" В избе достала карту. Ещё раньше изучив маршрут в мельчайших подробностях, Тамара представляла себе, чувствовала, знала, где сейчас ребята, что делают: двигаются ли по гребню, ожесточённо штурмуют перевал или уже стоят, опьянённые победой, на очередной вершине. Её душа будто отделилась от тела и была там, рядом с ними. Она переживала те же эмоции, что и они. Почти те же. Потому, что они там, а она здесь. Девушка решила разведать путь, по которому должны возвращаться парни. От озера лыжня уходила в долину ручья и вскоре вывела к леднику. Там она запетляла, обходя трещины и ледяные торосы. Странные существа - ледники. Тамара представляла их огромными белыми чудовищами, которые распластались среди гор и жадно пожирали снег, просыпанный небом или принесённый лавинами вместе с каменными обломками, превращали его в лёд и медленно, веками, сползали на брюхе вниз. Протягивали в долины длинные языки, с кончиков которых стекала вода горных речек. Лыжня неожиданно закончилась. Пять пар лыж торчали из снега - будто передавали привет. Цепочка следов уходила налево, на Делане. А возвращаться парни будут справа. Отсюда, с места, где они оставили лыжи, был виден перевал. И Тамара пошла к нему. Пытаясь укрыться от резкого, дующего с горы ветра за мореной, стала её обходить стороной и за грядой каменных обломков обнаружила щитовой домик. В нём была одна небольшая комнатка со щелястыми стенами, железной печкой и двумя маленькими окошками. К счастью, стёкла уцелели. А вот дров не было. Мебели тоже. Вероятно, её давно распустили на щепы и сожгли. На одной стене висела потрепанная карта ледников, местами утыканная флажками. В углу свалены кучкой детали каких-то приборов. Девушка прислонилась к стене, пытаясь представить себе прежних обитателей. Муж и жена, учёные-гляциологи, жили и работали, бурили скважины во льду, производили всевозможные измерения. А долгими ночами слушали звуки за окнами: шуршание ползущего ледника, завывание ветра, грохот лавин. Потом что-то случилось, и они ушли. Вероятно, иногда домик служил временным пристанищем для туристов, укрывал кого-то от непогоды. Без движения стало холодно. Тамара наскоро перекусила консервами с сухарями и тронулась в обратный путь, на метеостанцию. У неё созрел план - собрать всё необходимое: дрова, аптечку, пищу, отнести в щитовой домик и ждать своих там. Весь следующий день девушка занималась приготовлениями. А ночью повалил снег, застонала и завыла вьюга. О том, чтобы выйти в такую погоду из избы, нечего было думать. Тамара заходила время от времени к метеорологам, спрашивала прогноз. Ничего утешительного они сказать не могли: над Алтаем навис циклон. Девушка металась, представляя себе, каково сейчас там - на гребне. Зашевелились и уже не отпускали тревожные предчувствия. Через три дня, едва стих ветер, и вышло из-за гор солнце, Тамара, сидевшая наготове с давно собранным рюкзаком, вышла из избы, направляясь к домику гляциологов. Дров принесла с собой столько, сколько смогла утащить. Нащепала лучинок, сложила в печь, но затапливать пока не стала: берегла поленья до прихода группы. Ребята, которых задержала непогода на гребне, должны были вот-вот появиться, холодные и голодные. Разожгла примус: сварила суп, вскипятила чай. Укутала котелки спальником, чтобы подольше не остыли. Тревога усиливалась. В голове рисовались страшные картины. Отгоняя их, Тамара подмела пол найденным в углу голяком, в очередной раз выглянула в оконце. Кто-то спускался с перевала. Один. Подождала. Больше никто не появился. Выскочила на улицу - встречать. Человек едва двигался, неестественно скрючившись и делая остановки после каждых трёх-четырёх шагов. Когда добежала до него, сердце колотилось в груди испуганной птицей. - Костя? Почему один? Что с ребятами? - Потом расскажу. Помоги мне: кажется, сломал рёбра да коленку зашиб: кувыркнулся на перевале пару раз. Добрели до домика. Тамара расстелила на полу спальник, помогла парню сесть, начала наливать в миску суп. - Подожди. Дай сначала попить. Хорошо, что ты тут. Мог бы и не дойти до станции, несколько раз думал: сдохну сейчас, и ребятам не смогу помочь, - сказал Костя, возвращая кружку. - Да, говори толком, что случилось? Где они? - закричала девушка и тише добавила: - Живы?.. - За перевалом, на плато, лежат в пещере. У Виктора что-то со спиной - отказали ноги, Мишка бредит, температура под сорок, Игорь ногу сломал. Я уходил - были живы. Только Славка... Он умер сразу. Я его снегом присыпал. Сначала куртку с него снял, чтобы укрыть Виктора, смотрю, под курткой у него - анорак красный, тоже снял, привязал к ледорубу да в снег воткнул. С вертолёта сразу увидят... А потом присыпал... Ну, давай, что там у тебя - жрать хочу! Костя прислонился к стене, приготовил ложку, и продолжал рассказывать: - Перевал Делане сделали легко, потом вершину, на третий день взяли Восточную Белуху. Спустились в седло. На четвёртый... да, на четвёртый день, мы уже поднимались к Короне, и тут началось: снег, ветер, ни черта не видно, и холод такой, что кости стынут! Что делать? В промежутках - были там короткие оконца, когда видимость более-менее налаживалась - могли бы спуститься и уйти. Но обида грызла, понимаешь, вот она, Корона, одна осталась, как завершение - и не взяли. Да нет, ты не понимаешь! Вам, бабам... то есть, женщинам, это сложно понять. Налей добавки, Том! Потом, позже, можно будет, конечно, на Корону отдельно сходить. Но это будет уже не то. Тут, когда год готовились, настроились, такой путь прошли к ней - и на тебе! Вот она, рядом - и такой облом! Короче, решили ждать, когда прояснеет, и идти на вершину. День ждём, два - нет погоды! Тут Мишка стал кашлять, затемпературил, похоже, подхватил воспаление. Костя ел и говорил одновременно. От совмещения обыденной, даже приятной картинки: как держит и подносит ко рту ложку проголодавшийся мужчина - с жутким рассказом - подробности выглядели ещё страшнее. Тамара слушала, боясь прервать, желая и страшась приблизить финал истории. Молча подлила ему супу, подвинула кружку с чаем. - Тут опять окошко: солнце вроде выглянуло. Мнения разделились. Игорян со Славиком хотели на Корону идти, но Виктор сказал: "Нет, линяем вниз, на плато". А там - стена. Сколько метров - фиг её знает, мы ж не планировали - там... Короче, не хватило верёвки. Все верёвки, что были, навесили - и не хватило, представляешь, Том? Виктор первый шёл, а как верёвка закончилась - узел на конце позабыли завязать - покатился кубарем, да с маху в бергшрунд влетел. Там у него спина и... Но он ещё крикнуть успел, чтоб не разгонялись: узла нет. Да какое там! Славка сразу, следом за Виктором спускался, тоже сильно разогнался, ледоруб у него на руке, на темляке висел. Закувыркался, сам же на свой ледоруб наткнулся. А нам сверху и не видать ни черта. Опять запуржило. Слышим только крики. Что-то не то. Ну, а как быть? Полгруппы спустилось, остальным что делать было, Том? Игорю ещё повезло: только ногу сломал. А мы с Мишкой задержались малёхо наверху, Мишка горячий - температура, не соображает ничего, я его заставил со спусковухой идти, мало ли что, вот он помедленней спускался, поэтому целый дошёл. Ну и я замыкающим. Тоже нормально. У Игоря нога вывернута, неестественно так. Стали с Мишкой Славку поднимать, перевернули, а он неживой уже. Ледорубом висок пробило. Тамара охнула, зажала себе рот обеими руками и смотрела на Костю полными ужаса глазами. Костя замолчал, словно засомневался, правильно ли он сделал, что рассказал эти подробности - ей, тётке. Обхватив кружку ладонями, с шумом отхлебнул. - Ну, а дальше?.. - прошептала девушка. - А что дальше, Том? Полная жопа - дальше. Виктора кое-как из трещины вытащили, он без сознания. Стали рыть пещеру: Игорь ползком, да Мишка еле-еле. Пока рыли, Виктор замёрз совсем: без движения, на ветру. Затащил его, Мишке с Игорем помог залезть, примус зажёг. Я один здоровый. Даже стыдно как-то, Том. И что делать с ними, не знаю. Кое-как переночевали. Виктор то приходил в сознание, то снова выключался. Стонал жутко. Мишка бредил, тебя звал, прощения просил. А я метался между ними ночью и целый день вчера. Все таблетки скормил. Воду кипятил, чтоб согрелись. Ну и спирт... тоже давал. Игорь помогал, конечно, да ведь всё равно, что совсем без ноги - ползком только. Сегодня с утра погода вроде наладилась. Сказал Игорю, что пойду вниз. Если сумею дойти до метеостанции - вызову вертолёт. Перевал этот, чтоб ему! Крутой больно! Одному, без страховки... Кувыркнулся там, кажется, рёбра сломал, - повторил Костя. - Думал, не дойду уже. А тут - ты, - он с благодарностью взглянул на девушку. - Сейчас переночуем, завтра пораньше выйдем, вдвоём-то мы ловчее, сподручней... Дойдём! - Ладно! - выдавила из себя Тамара, оглушённая жуткими известиями. - Ты полежи пока, я сейчас печку затоплю, согреешься. Печурка, в промёрзлом одиночестве давно отвыкшая от работы, сначала капризно задымила, потом отогрелась, раздобрилась и стала отдавать тепло с уютным потрескиванием. Тамара велела Косте раздеться, осмотрела, ощупала покрывшееся гусиной кожей тело. Смазала ссадины, туго забинтовала грудную клетку. Коленку для завтрашней дороги сочла вполне пригодной. - Спи, Костик! Завтра, чуть рассветёт, тронемся! Ночью девушка не спала. От ужаса и безысходности хотелось выть, орать, лезть на стены! Но нет, нельзя. Даже плакать - нельзя! Слезами горю не поможешь... Мысли путались. Мишка... Виктор... Даже Игоря было жалко! А Славка - вообще в голове не укладывалось! Подкидывала в печку дрова, прислушивалась к дыханию Кости и думала. Снова и снова прокручивала в голове его рассказ. Как они там? Все трое - беспомощные. Столько времени - на холоде. Костя сказал, бензин и лекарства закончились. Из еды - несколько сухарей. Кругом - только камни и лёд. И пурга. Утром разбудила Костю: - Ешь и собирайся. У тебя всё более-менее. Ничего, дойдёшь потихоньку. Отсюда до ваших лыж - один переход вокруг морены. А на лыжах под горку, налегке - к вечеру до избы докатишься. - А ты? - спросил он, оглядывая её, одетую, с рюкзаком, и уже зная ответ. - Я пойду к ним. Бензин у меня есть, маловато, правда. Аптечка. Еда кой-какая. Буду вместе с ними ждать вертолёт. Ну, всё, я пошла. На перевал предстоит царапаться. Сам же говорил, что крутой. Да, ледоруб твой забрала. Тебе теперь не скоро понадобится. Не задерживайся! - и вышла из домика. Подъём на перевал начинался не круто - градусов тридцать. Тамара в кошках, работая двумя ледорубами, на три такта, легко прошла метров пятьсот. Крутизна склона резко увеличилась: сорок, шестьдесят градусов. Впервые она работала на склоне без страховки, одна. С силой вгоняла в лёд ледорубы: правый, левый, правый, левый. Примерно через час почувствовала страшную усталость. От дикого напряжения дрожали ноги. Где упирается в небо верхняя кромка перевала - ещё не видно. Надо отдохнуть, а то не дойти. Девушка закрутила ледобур, встала на самостраховку. Нагнулась и вырубила ледорубом удобную полочку для ног. Устойчиво встала, вцепившись в лёд кошками, и откинулась назад на всю длину репшнура. Потрясла кистями рук, заставила себя максимально расслабиться, отдохнуть. Напряжение понемногу отступило. Взглянула вниз. Лучше бы она этого не делала! Висеть вот так на стене, когда под тобой - полкилометра до горизонтальной поверхности - очень страшно! Так, страшно, что можно потерять разум. Заорать в панике, завыть от бессилия. Забиться в истерике, как трепещет бабочка, когда её, ещё живую, накалывают булавкой, пришпиливая к коллекции. Написать от страха полные штаны. И чего она сюда полезла? Нет, никакая сила не может заставить её отстегнуться от самостраховки и продолжить путь наверх! "Ну, что же ты, сучка! - заговорил внутренний голос. - Захотелось поиграть в мужские игры? Считала, что сможешь, - так давай! Доказывай, что ты супер-тётка! Только кому доказывать-то? Болтаешься тут одинокой сарделькой... И никому нет до тебя дела!" Девушка ругала себя последними словами, пытаясь пересилить, унять противную дрожь в коленях. Правы, тысячу раз правы парни - не женское это дело! Парни! - вспомнила она. Тревога за них, умирающих в снежной пещере, потихоньку вытеснила мерзкий парализующий страх. Она выпрямилась. Со всей мочи вогнала ледоруб левой рукой, а правой - сняла самостраховку и выкрутила ледобур. Только движение вперёд может спасти её поломанных друзей. Постепенно склон начал выполаживаться. Тамара вышла на перевальное седло и увидела вдалеке, на белом плато, красный флаг - анорак погибшего Славки. Бегом, не дав себе отдохнуть, рванула туда. Последние метры до пещеры бежала, задыхаясь и хватая ртом морозный воздух. Сердце колотилось, стремясь выпрыгнуть из груди и добежать первым. В сознании был только Игорь. Он открыл глаза, как только она протиснулась в пещеру и направила луч фонарика. - Ты? Как ты здесь очутилась? Шума вертолёта я не слышал. - Встретила Костю под перевалом. Вот и пришла. Сейчас... Буду вас кормить... Подержи фонарь! Тамара пыталась выровнять дыхание, одновременно рассмотреть серые бескровные лица лежащих в спальниках людей и распаковать рюкзак. Здесь же, в пещере, разожгла примус. Плотнее заткнула вход - чтобы не выпускать тепло. Растопила снег, слила его в кружку, протянула Игорю - запить таблетку. Добавила снега в котелок, и пока он плавился, Тамара осмотрела повреждённую ногу, наложила фиксирующую повязку, обмотала сверху шерстяным свитером. Потом, заставив работать фонариком "жучком" Игоря, осторожно ощупала Виктора. Кольнула его ноги шпилькой. Руководитель ни на что не реагировал. Надсадно и продолжительно закашлялся Мишка. Девушка помогла ему сесть, дала антибиотик, Мишка зачмокал распухшими обмороженными губами: - Ты? - блаженно улыбнулся и снова впал в забытье. Тамара со свойственным женщинам умением превращать любое, даже временное, пристанище в уютное жилище, прибрала в пещере, нашла для каждой беспорядочно валяющейся вещи своё место, потом сварила блёвчик. Кормила больных с ложки, поддерживая головы. Игорь ел сам, благодарно глядя на девушку. - Ну, Том, даже не верится, что ты, тётка, одна, пришла сюда... Как думаешь, Костя дошёл уже до метеостанции? - Должен дойти к вечеру. Сообщат по рации спасателям. Может, завтра уже прилетит вертолёт. Нам надо ночь продержаться! - Хорошо бы! Но спасатели сразу обычно не прилетают. Ждут ещё сутки. - Ну, значит, сутки будем держаться. А у вас что, совсем бензина не осталось? - Нет, Том. Я жёг его, чтоб хоть как-то ребят согреть. Последние сухари сегодня размочил в тёплой воде и дал им выпить эту тюрю. Всю ночь Тамара поила своих подопечных лекарствами, щупала пульс. Переволокла горячего Мишку в серединку, чтобы от его жара и эти двое могли как-то согреться. Сама лежала бочком у самого входа. Было тесно и холодно. Задремала только под утро. С рассветом вышла наружу. Холодное солнце обвело тонкой золотой кромкой горный хребет, подчеркнув завораживающую красоту снежного плата, как это делало всегда, день изо дня, из века в век. Для него ничего не значило, что где-то лежал присыпанный снегом мёртвый Славка и развевался на ветру его красный анорак. А в толще надува копошились, дышали пока ещё живые люди - букашки, невесть каким ветром принесённые в царство камня и льда и вынужденные забиться в щель, спасаясь от стужи. Солнцу всё равно, что освещать. Оно выполняло свою обычную солнечную работу. Тамара вернулась в импровизированный госпиталь. В нос ударил запах давно немытых больных тел и мочи. Девушка вскипятила чай. Сварила жидкую кашу из остатков гречки с единственной банкой тушёнки, которую она принесла с собой. Нужно растянуть эту еду на целый день. Нужно экономить бензин. Время от времени Тамара растирала варежкой Виктора, чтобы усилить кровообращение. Обтирала сжигаемого внутренним жаром Мишку. Поила талой водой, чтобы избежать обезвоживания организма. Ночью согревала собственным телом, залезая по очереди в спальные мешки то к одному, то к другому, преодолевая отвращение и сдерживая рвотные позывы. Вытаскивать парней наружу для того, чтобы они справляли естественную нужду, у неё не хватало сил. Спасибо, что хотя бы Игорь пока обходился сам. На следующий день солнце не появилось на низком небе. Зато снова закружила пурга, завыла и замельтешила крупными хлопьями вперемешку с крупой. Усилился ветер. Он слизывал снег с плато и уносил его дальше, трепал и рвал в клочья флаг, обозначающий стоянку людей. Стало очевидно, что сегодня вертолёта не будет. Тамара выложила всё имеющееся продовольствие и лекарства. Еды почти не осталось. Бензина - на две заправки примуса. Аптечка почти пуста. Марганцовка, алюминиевый цилиндрик с валидолом, клочок ваты, резиновый жгут, стерильный бинт и шприц в контейнере со спиртом. Правда, спирт она уже отсюда брала, чтобы протирать Мишку и Виктора. Что ж, будем обходиться малым. Тамара кормила, лечила и ухаживала за парнями, как за маленькими, беспомощными ещё детьми. Проснувшийся инстинкт материнства, женская интуиция подсказывали ей, что нужно делать, чтобы поддерживать в ослабевающих телах волю к жизни. Она поила их тёплой водой из талого снега, кормила, честно разделяя скудную пищу поровну. Рассказывала сказки. Люди, выдернутые из привычной городской жизни неодолимой тягой к покорению вершин и потерпевшие поражение, могли теперь опереться только на её дружбу и заботу. На ночь Тамара дала каждому по глотку спирта - слила последний из контейнера со шприцем. Долго пела колыбельные песни: пусть добрые детские сновидения вытеснят хотя бы на время холод, голод и страдания. Ночью пришёл в себя Виктор. Отстранил её руку с водой: - Им дай, Том. Не жилец я уже. Ног совсем не чувствую. - Прекрати! Слышишь, прекрати. Не смей так говорить! Живи! Завтра прилетит вертолёт... - Знаешь, Тамара, даже если и выживу, куда я такой - остаток жизни на инвалидной коляске... У меня жена... Здорового поедом сжирала: мало приношу денег. На двух работах работал, Том, а ей всё мало! А теперь... Думаешь, будет со мной возиться? Нет, на такое способна только настоящая женщина, Том. Я счастлив, что понял - такие, как ты, ещё бывают... - Да, повезло нам с тобой, Тома, - сказал Игорь, - зря мы тебя гнобили! - Да чего там, спите, давайте! - Тамара повернулась к Мишке. Беспокоило, что всё время парень был в забытьи. Утром Виктор и Мишка снова были без сознания. Взгляд Игоря - злой от безнадёжности: обнаружилось, что начала чернеть его сломанная нога. - Брось нас, Тома. Иди. Ты сможешь спастись. Ты дойдёшь. - Ну что ты такое говоришь, Игорёк? Вот прилетит вертолёт. Самому стыдно будет, что рассопливелся тут! Девушка ловко засунула в рот каждому из лежащих по таблетке валидола - в отсутствие еды пусть хоть пососут сладенькое, протянула на ладони Игорю, взяла одну себе. - Не прилетит он, Том. Слышь, как завывает? - сказал он, запихивая таблетку под язык. Тамара вылезла из пещеры. Села прямо в сугроб, бессильно опустила руки. Терпение и силы бороться покидали её, она уже была готова сдаться, отречься от парней и от борьбы. Мучили сомнения: права ли она, продлевая их страдания, вытягивая за тонкую ниточку надежды, которой всё равно суждено оборваться? А может, правильнее будет оставить их наедине с судьбой, позволить им умереть, сократить мучения? Ведь совершенно ясно, что вертолёта не будет. Кто полетит в такую погоду? Она одна ещё может спастись. Она сумела подняться на перевал, сумеет и спуститься с него. Как Костя. Нет у неё больше сил наблюдать, как жизнь по капельке уходит из сильных, здоровых прежде людей! Как медленно и неотвратимо они превращаются в ничто, в пищу для всеядных ледников! А она... Она только растягивает эти их мучения. Есть ли в этом благо? Тамара решительно направилась к пещере, взяла свои вещи. Все трое спали. Никто не открыл глаз. Тем лучше. Она сделала уже для них всё, что было в её силах. Ей больше нечего им дать. Тамара брела к перевалу. Мысли, душа, сердце по-прежнему оставались там, на плато, в узкой пещере, где остались умирать её друзья. Вот оно, перевальное седло. Присесть на дорожку. Всё. Надо спускаться, пока ветер окончательно не превратил её в сосульку. Тамара поднялась и, будто вспомнила что-то, резко зашагала обратно. Влезла в пещеру, достала аптечку. Закрутила резиновый жгут у себя на левой руке выше локтя. Долго тыкала иголкой от шприца, ища вену, наконец, попала. Показалась первая капля. Девушка вложила в левую руку фонарь "жучок", начала работать кистью, одновременно выталкивая из себя кровь и освещая лучом пространство. А правой - подставила под струйку кружку. Нацедила почти полную. Вынула иглу. Зажала локоть, посидела, справляясь с головокружением, и стала поить тёплой живой кровью полумёртвых людей, поднося кружку по очереди к губам каждого. Отбросила её в сторону и без сил повалилась рядом с ними. Вот теперь она действительно сделала всё. На следующий день стих ветер, появилось солнце. В середине дня прилетел вертолёт. Тамара с трудом выползла из пещеры, услышав стрёкот. Спасатели, почти не надеявшиеся найти кого-то в живых, увидели её, ползущую по снегу, и стали снижаться. - Ну, ты монстриха, тётка! Человечище! - восхищённо сказал начальник спасотряда уже в вертолёте. - Уважаю! Тамара обвела взглядом своих друзей. На них было страшно смотреть: обмороженные почерневшие лица, впалые, заросшие грязной щетиной щёки. Но они были живы, дышали! А когда открывали глаза - в них светилась надежда! Девушка отвернулась к иллюминатору, пряча слёзы. Вертолёт сделал круг над белым плато, гдё алел на снегу Славкин анорак, полетел над обрамлённым золотой кромкой горным хребтом. Корона Алтая сияла в солнечных лучах алмазным светом и неудержимо притягивала взгляд, манила, влекла к себе, дразнила предвкушением будущих встреч.
- Комментарии: 215, последний от 15/04/2020.
- © Copyright Юрина Татьяна (poluyanovatanya@mail.ru)
- Размещен: 15/01/2013, изменен: 08/05/2018. 37k. Статистика.
- Рассказ: Проза
Связаться с программистом сайта.