Я - Зорф. Я жив!
Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
|
|
||
 | ||
|
|
||
| ||
|
Я - Зорф. Я жив! ...Ещё одна, злая вспышка багрового мрака абсолютной пустоты и сходящего с ума от собственного бессилия чёрного тумана Небытия. Последняя, - ни звука, ни дуновения, ни малейшего проблеска света, способного отпугнуть вековечный мрак ПУСТОТЫ... Вечность закончилась. В одном месте Мрак набух, пожелтел - так желтеет тонкая тщательно выделанная шкура , когда её подносишь к пламени открытого огня, и... Лопнул... Появились языки багрового огня. Затем ещё и ещё. Спустя мгновение пламя сожрало мрак, заполнив всё пространство моего бесконечного беспамятства. Багровый огонь был беззвучным, и от него не было никакого жара. Я почувствовал небольшой холодок, когда самый близкий язык пламени лизнул мне лоб. Я провел по лбу тыльной стороной ладони, и на ней остался тонкий слой изморози. Огненной изморози... Она нагрелась и янтарным дымком заструилась между пальцами, нежно клубясь перед глазами, заставляя меня прыгнуть в пламя... Я - Зорф, стражник пограничной стаи народа Авварн, до конца исполнившей свой долг в остервенелой схватке с ордой рептохов. Я жив, а это значит, что рано я себя определил к мёртвым... Я живой, но лучше бы я был мёртвым, как вся моя стая. Попасть в руки к мерзостным рептохам несоизмеримо хуже, чем быть мёртвым... . . . Он очнулся... Очнулся несколько мгновений или несколько дней спустя с тем ужасным смутным чувством неуверенности, когда не знаешь, спал ли ты, или был одурманен, или временно лишён ясности ума Джур-рджа*... Где он? Он не мог полностью осознать это. Его мозг был вялым и неповоротливым, а тело, казалось, постарело на несколько веков... ...Он глухо зарычал, словно сумасшедший, в котором сила зверя сочетается с разумом злого демона. Он вспомнил пытки. Он помнил их смутно, как в тумане, словно его одурманили Джур-рджа народа Авварн при ритуале синхронизации стаи. Когда твой мир состоит из песка. Когда он неуловимо зыбок, когда он неумолимо течёт. Когда стираются грани реальности. Когда рвутся казавшиеся такими прочными узлы сознания... Он вспомнил настойчивое прикосновение острия кремнёвого ножа к своей спине - в центре, над поясницей. Он помнил, как его заставили втиснуться между двумя вкопанными в землю столбами, отстоящими друг от друга менее чем на локоть. Остриё ножа продолжало касаться его спины, пока рептохи привязывали его ноги - щиколотки и бёдра - к столбам, каждый из которых был толщиной с его ногу. Острое оружие прикасалось к его спине постоянным напоминанием, и он не шевелился, пока ему связывали запястья впереди. Кожаные ремни были завязаны множеством весьма сильно затянутых узлов. Рептох с ножом за его спиной усилил нажим, заставляя продвинуться вперед. С привязанными ногами он не мог сделать шаг вперёд, он смог только согнуться в поясе. Остриё, жалом вошедшее в спину, вызвало к жизни струйку тёплой крови. Он почувствовал её. Он перегнулся в поясе, наклоняясь вперёд. Туго перетянутые запястья были пропущены между его расставленными, привязанными к столбам ногами. Он согнулся ещё больше. Длинная верёвка из переплетённой "косичкой" размочаленной коры побегов молодой ивы, прикреплённая к ремням, стягивающим его запястья, была перехвачена сзади и натянута под углом вверх за его спиной и перекинута через прочный сук старого дуба в семи-восьми шагах позади него. Он глухо заворчал... Или захрипел от бессильной ярости? Холодная влажная земля леденила босые ноги... Или это было раньше? Он помнил, что потом эта влажная земля на пыточном месте стала приятно прохладной. Его заставляли нагибаться всё дальше вперёд, - мышцы на спине лопались от усилия, кровь жарким потоком приливала к голове, заставляя глаза наливаться кровью. В глазах у него помутилось. Всё стало красным. Он не мог милосердно упасть вперёд, потому что прочные кожаные ремни притягивали его щиколотки и бёдра к столбам, - прочные узы удерживали его в одном положении. Его рот был забит кляпом, и это оказалось очень унизительным, - он вынужден был стоять, низко нагнувшись вперёд, и он никак не мог удержать слюну, капавшую из углов рта вокруг кляпа. Он помнил, что чувствовал ненависть... Ненависть к этим рептилиям, издевавшимся над ним. Он видел всё в ещё более красном свете, а его голова была налита тяжестью... Тяжестью, болезненно ворочающейся в висках. В конце концов тяжесть заполнила голову всю без остатка, и его сознание провалилось в спасительное небытиё... ...Он вспомнил, как просвистел бич, внезапно и резко опускаясь, чтобы стегануть его поперёк спины. Он помнил, как ловил ртом воздух, потому что удар бича заставил его задохнуться, и как пот мгновенно выступил испариной на лбу и потек струйками по бокам из-под мышек. Это продолжилось. Бич скользнул назад, пропел в воздухе, снова обрушился на его тело... Снова... Чёрное жало бича беспощадно рвало и полосовало плоть. Он знал, что на спине вздуваются рубцы. Его глаза жгла яростная ненависть к змееподобному бичу и к змееподобной твари, тому, кто держал этот бич в руках. Его грудь, которую стягивающие тело кожаные ремни сделали тугой и твердой, судорожно вздымалась, ноздри раздувались и дрожали. Бич шипел и хлестал по его телу. Он не различал голосов рептохов - шипение змееголовых тварей сливалось со свистом бича. Но он знал, что рептохи радовались причиняемой ему боли и ненавидел их всё сильнее и сильнее... Он знал, что у него могли вырываться глухие хрипы и рычание и прилагал все усилия, чтобы не зарычать. Всё было мутным, туманным. Это мог быть сон... Он крепко сжал зубами губу. Было больно, - это не было сном. Он не мог сдержать конвульсивного вздрагивания своего связанного тела, раскачивания своих бёдер, судорожного стягивания валиков мышц на спине. Он был обнажен. Пот ручьями стекал по его спине, бокам, капал со скул, забрызгивая утоптанную землю где-то внизу. Это была рефлекторная реакция на угрозу удара бичом - на неумолимый взмах и рывок, на взмах, на резкий удар, на ужасающую тревогу перед ударом, на обжигающую боль. Но он подавлял в себе даже хрипы и ни разу не завыл. Рептохи вытащили кляп у него изо рта и смочили его рот водой, чтобы иметь возможность послушать его рычание и подвывания. Они не услышали ничего, в этом он был уверен... Ведь... Был... Уверен... Или? Он помнил жгучую мазь с запахом дикого чеснока и жгучего перца, которой рептохи намазали его раны. Он помнил, что даже тогда он не взвыл. Он помнил, или ему казалось, что он помнит... Он не был уверен... Он не мог быть уверен в этом. Он помнил, или ему казалось, что он помнит... Ему оскоблили спину... Крапива... Боль от того, что его хлестали крапивой, была слабой, совсем ничтожной. Начавшийся вслед за этим зуд был самой худшей из всех пыток. Он был связан и не мог почесать те места, которые жгло, как огнем... Он был уверен в том, что его отвязали от столбов перед тем как надеть на его голову шлем стражника. Шлем пристегнули так, что узкий кожаный ремешок впился ему в подбородок. Злобно ухмыляющийся рептох колотил по шлему длинной тонкой дубинкой. Колотил до тех пор, пока он не начал спрашивать себя, что наступит раньше: смерть или безумие. Ни то, ни другое. Он выдержал, и ему казалось, что он не завыл, хотя он впоследствии не был уверен в том, что не предоставил возможности порадоваться мерзостным тварям. Он бы скорее согласился, чтобы его снова привязали к столбам... . . . ...Он очнулся. Очнулся, несколько мгновений или несколько дней спустя, с тем ужасным смутным чувством неуверенности, когда не знаешь, спал ли ты, или был одурманен, или Джур-рджа временно лишили тебя ясности ума. Его голова начала проясняться, и ему показалось, что он не связан. Он лежал неподвижно, пытаясь почувствовать, стянуты ли у него запястья и щиколотки, и таким образом понять, связан он или нет. Сначала он не мог быть уверен. Он лежал неподвижно, пытаясь оценить себя и свое положение. Его схватили рептохи. Схватили на месте той ужасной кровавой рубки у столба с сигнальным костром. Схватили почти мёртвым, без сознания... Сознание... Сознание вернулось к нему и разрослось в нём, словно медленно разгорающееся пламя, когда рядом с костром чувствуется лишь ничтожно слабое движение воздуха. В мозгу у него начало всё больше и больше проясняться, словно его осветило этим пламенем. Он знал, что очень ослаб, но почувствовал, как возрастают его силы - или, по меньшей мере, исчезает слабость. РГХ-Р-Р!!! Он и в самом деле укусил себя за губу при пытках, - об этом свидетельствовал гладкий болезненный участок распухшего мяса на прокушенной нижней челюсти... Где он? Где рептохи? Что ещё готовят ему ненавистные твари? Он повернул голову... Или попытался повернуть... Нахлынувшая боль во всём теле не помешала заметить груды ссохшихся коконов из лосиных и оленьих шкур с выбеленными ветром, дождями и временем оскаленными черепами... Поляна мёртвых... Усыпальница рептохов... Он на поляне мёртвых... Его плотно завернули в свежесодраную лосиную шкуру, оставив снаружи только голову, и бросили на лесную поляну, открытую лучам поднимающегося утреннего солнца. Он понял, ЧТО случилось... Рептохи сочли его мёртвым. Тупые змееголовые уроды... Он глухо зарычал, словно сумасшедший, в котором сила зверя сочетается с разумом злого демона... * * * *Джур-рджа(не склоняется) - Народ Авварн ведёт "стайный" образ жизни. Некоторые стаи могут включать в себя от десятка до нескольких сотен особей (как самок, так и самцов). Джур-рджа - общее название самок Авварн, обладающих выдающимися экстрасенсорными способностями. Каждая из Джур-рджа отвечает за создание и поддержку/синхронизацию (с помощью особых практик) высокого уровня телепатического общения внутри стаи. |
|