|
|
||
Был в не так давно прошедшее время в Хаммер-Центре, он же Московский Центр Международной Tорговли, такой японский ресторанчик "Сакура". Если вы там не бывали, то не стесняйтесь - там из москвичей вообще мало кто в те годы бывал. На входе в Центр стояли обученные ребята - чтоб не всех пускать.
А меня туда занесло именно, что по специально японскому поводу: ужинали как-то с людьми из знаменитой японской фирмы ... ну, назовем ее для конспиративности - Дзайбацу Корпорейшен. Я в ту пору числился в одном западно-сибирском нефтедобывающем обьединении консультантом по нефтепереработке, а по факту, по выполнению личных просьб-поручений шефа, стал московским представителем, "ногами при бумаге". Знаете как говорят : "К любой бумаге нужно приделать ноги"? Ну вот. Благо многие большие начальники в Миннерго новосозданной суверенной Российской Федерации, а еще и в Роснефти, меня неплохо помнили по временам своей работы на Самотлоре, Федоровке, Варьегане, Салыме. Что облегчало.
Шеф мой был очень незаурядной личностью, одним из тех людей, таланты которых расцвели при Перестройке. Бывший знаменитый буровой мастер, потом партсекретарь 1986-88 годов, избранный трудящимися в генеральные директора в ту пору недолгой горбачевско-рыжковской "производственной демократии", когда и я оказался председателем Совета трудового коллектива и только по врожденной неприязни к руководящей работе не стал директором нашей маленькой северной научно-исследовательской и проектной конторы. Ну, об этом как-нибудь отдельно.
А .. ну, назовем его Петром Борисовичем, хотя его звали совсем не так ... в общем, мой тогдашний босс, так ему это, руководящая работа - нравилось. Он взялся за дело очень энергично. Мы первыми в отрасли ушли на подряд, первыми, еще весной 1991-го, перешли в юридикцию РСФСР. Когда Ельцин 19-го августа призвал к политической забастовке против ГКЧП, единственными, кто - ну, не совсем перекрыл задвижку, но хоть обозначил такое намерение, была наша фирма.
В общем, как сказал бы А.Сухово-Кобылин, "мы шли во главе прогресса, так что уже мы были впереди, а прогресс сзади!". Естественно, что когда впервые зашел разговор о внешних займах на развитие производства - мы и тут были в первых. Дело, правда, кончилось тогда ничем, точнее, потом заняли-таки, но у своих же. А сначала долго обнюхивались с вашингтонским Эксим-Банком и вот с самураями.
Получается, что целый день прошел на переговорах, ни до чего особенного не договорились, завтра Петру Борисовичу улетать в Сибирь, а на вечер японцы нас пригласили поужинать в "Сакуру". У меня еще до конца дня дела в "Роснефти", как всегда, заглаживать его самовыражение в ходе столичной командировки. Я ему сто раз уже втолковывал: "Ну, ты у нас, конечно, великий человек, но все же дверью в министерских кабинетах не хлопай, пожалуйста! Ты хлопнул, вылил гнев - и уехал. А мне потом по всем кабинетам ползать, рассказывать, что он, ты, то есть, очень хороший человек, но вот ситуация нервная - так чтоб злобы не держали". Не помогает.
В восемь собрались в "Сакуре", да еще в специально банкетном зале, я об нем и не знал раньше. Смысл тут в том, что в полу продолговатый приямок, туда ноги спускаешь. Сидишь на краю, там полосой сидение вокруг этой ямы, а над ней невысокий столик. Такой, наверное, японский обычай, но и нам, как бы европейцам, вполне удобно. Сели не вполне правильно. С одного конца образовалось русское поле: наш зам по экономической реформе Виктор, валютчица, то есть, бухгалтер по валютным расчетам Леночка, наш юрист Ира по кличке "Взрыв на макаронной фабрике" и я. А на другом конце японцы и их русская переводчица, тертая мгимошная тетка, кольцом окружившие нашего босса. Ну, да и бог с ними.
Начали опрашивать насчет аперитива. Я говорю традиционно: "Джин-тоник". Официант: " Извините, у нас нет". Я ему обьясняю, что если выйти из ихнего ресторана и пройти два шага по коридору, будет валютный продмаг, где и гордоновского джина, и швепсовского тоника - хоть пей неестественным способом. На самом деле, в японском ресторане можно бы и сакэ, тут он прав, но есть лично моя проблема. У меня по обстоятельствам трудовой деятельности образовалась аллергия на изопропиловый спирт, так что я никак не могу пить ни сакэ, ни виски, ни родной самогон. Люблю, особенно, если из тутовника, сливы или жерделы, как на Кубани делают. Но пить не могу, каждый раз расплата - весь в соплях и чихаю так громко, что родная жена начинает намекать на развод.
Босс услышал, говорит: "И мне джин-тоника". Ну, тут японцы официанта отозвали и через три минуты искомый напиток на столе и льдинки в стакане одна о другую постукивают. Выпили, заказали, что в японском ресторане положено - не будем уж "продактс-плэйсментом" заниматься. Правильно заказали, консультируясь у фирмачей при неведомых блюдах.
Приносят палочки. Дамы наши выразились, что не умеют и даже не представляют себе, как это ... . Мы с Витей, естественно, распушили гребни и начали их обучать этому искусству, при этом демонстрируя друг другу знание тонкостей владения инструментом и рассказывая, кто где приобретал навыки. Он в Вашингтоне, ДиСи, а я в городе Париже, собственно, единственном заграничном месте, где я к тому времени, осени 1992-го, побывал. В старое-то время для меня и Улан-Батор был недоступной заграницей, а нового времени пока прошло чуть больше года.
И вот в этот-то момент мы с ним, видимо и упустили шефа из-под контроля. Сказалась неправильная рассадка. Потому, что в мой рассказ Лене о том, как делают только что принесенную на стол темпуру, вдруг врезалась повышенной громкости фраза Петра Борисовича: "Не школьная ты подруга, а блядь! Он и вовсе никогда в школе не обучался".
"Та-ак, - думаю,- Что же это теперь будет?" Взглянул повнимательнее и понял, что за то время, пока мы выпили по паре коктейлей, генеральный директор освоил уже не меньше шести-семи.
Увеличил зону обзора - и обнаружил, что дзайбацовцы все, как один, внимательно и с неподдельным интересом уставились на нашего хозяина,. Ждут продолжения истории.
А чë тут продолжать? Всë уже! Он это внимание тоже, видимо, ощутил, почувствовал некоторую неловкость и начал обьяснять: "Смысл, - сказал он, - этого анекдота в том, что у Никиты Сергеевича Хрущева было очень маленькое образование". Он сказал, переводчик перевел, японцы покивали головами - и продолжают преданно смотреть ему в глаза.
Наш предводитель совсем забеспокоился и, чтобы разьяснить дело, рассказал анекдот еще раз полностью и без купюр. На слове "блядь" наши дамы несколько вздрагивали, обозначая некоторую, не очень большую, шокированность. С одной стороны, как бы не принято на публике, да еще в международной компании. С другой стороны - это же их любимый начальник. А и вправду любимый, он был очень популярен, почему и выбрали генеральным, да и вообще - обаятельный человек. Многие женщины, думается, в глубине души не совсем одобряли его прославленную на Северах верность своей жене Гале. Ну. А с третьей, уж в нашем нефтяном северном городе удивить кого-то крутым словом, включая, конечно, и Лену с Ирой, не так легко. У нас там матом не ругались, а - совершенно верно - беседовали.
Север, знаете ли, Зона Освоения.
События между тем развивались по своим внутренним законам. Когда П.Б. рассказал и закончил анекдот в третий раз, я попытался пнуть его там, под столом, но, кажется, попал не по нему, а по сидевшей рядом с ним переводчице. Сужу по неожиданному интересу, с которым она на меня вдруг взглянула. Пока история рассказывалась в четвертый раз, я шепнул: "Витя, что делать?" Он сидел на той же стороне ямы, что и шеф, поэтому пинаться не мог. Зато он сформулировал ситуацию: "Понимаешь, они чего на него так уставились? Они думают, что бизнесмен такого уровня, как Начальник-сан, зря слова не проронит. А им отчет для руководства писать о переговорах. Вот они и стараются понять - в чем тут идея и как это может сказаться на процентной ставке по займу?" - "Ну, да! А сообразить, что мужик просто за день притомился на переговорах, да еше в Минэнерго после того заезжал, тоже нелегко пришлось, да еще и на старые дрожжи - вот его и повело ... И без всяких задних мыслей".
Тут Виктор встал, точнее, перешел в позу полуприседа, и начал благодарить наших японских друзей за замечательный вечер и знакомство с чудесной японской кулинарией. Когда мы шли по теплому сентябрьскому вечеру, да уж и ночи, пешком к метро, наш начальник все порывался пожаловаться на японскую тупость: "Ну, я не знаю, как это мы будем работать с людьми совершенно без чувства юмора. Тяжело с такими!" -
"Знаешь, шеф, когда ты начал эту байку про Нину Петровну рассказывать в пятый раз, так я тоже понял, что у меня с чувством юмора проблемы".
|