Когда айр Гахарит ушел, ниса Бетони занесла мне ужин в комнаты Артмаэля - уж очень мне не хотелось уходить от него далеко. Казалось, отвернусь, и ему станет хуже. Я поела и попросила принести мне кувшин с тонизирующим настоем, бумагу и стило. Коротая ночь, сделаю пару набросков украшений с учётом полученных от айра Гахарита и других преподавателей знаний по теории артефакторики. И была у меня ещё одна мысль по поводу ювелирных украшений и заклинаний, крутившаяся где-то на краю сознания и требовавшая изложения на бумаге, чтобы оформиться более чётко.
Вначале было сложно сосредоточиться на схемах и записях, мне все время чудилось, что дыхание Артмаэля становится слабее и реже. Поэтому я то и дело отрывалась от своей писанины и, прислушавшись, понимала - показалось. А вскоре я стала ощущать размеренные звуки его вдохов-выдохов, как удары метронома в замедленном темпе. И ритм дыхания Артмаэля был едва заметным звуковым фоном, успокаивавшим меня и настраивавшим на работу.
Первый сбой этого 'метронома' произошёл, когда полностью стемнело. Ещё секунду назад Артмаэль ровно дышал, а в следующее мгновение его тело скрутила судорога. Растворив таблетку в стакане воды, я, как могла быстро, напоила Арта. Средство было очень сильным - уже после первых глотков судороги стали ослабевать, а через несколько минут размеренный ритм дыхания мага восстановился.
Я села в кресло, чувствуя, как меня саму трясёт. Когда разводила лекарство, жутко боялась, что оно не подействует. Спустя какое-то время я успокоилась и вернулась к своему занятию. Но около полуночи приступ повторился. Использовав вторую таблетку, я поняла, что приём третьей не за горами, и что лимит на это средство будет исчерпан меньше, чем за сутки. Возможно его не хватит даже до утра.
Переместившись на кровать, я мысленно потянулась к плёнке, окутывавшей тело Артмаэля. Чувствую я её, скользкую и неприятную, но стереть не могу, не поддаётся, мерзость такая. Что же с ней делать? Промаялась я с этой гадостью долго, даже жарко стало. Скинула теплый жакет, оставшись в брюках и тонкой кофточке-безрукавке. Когда у Артмаэля судороги начались в третий раз, я, пытаясь удержать его, обняла, прижалась к нему и замерла... Там, где мои обнажённые руки касались его неприкрытого простынёй тела, плёнка слабела, таяла... Всё оказалось очень просто. Нужен максимально полный контакт кожа к коже, и я уберу эту гадость.
Не задумываясь о том, как это может быть воспринято, я дрожащими руками быстро стянула с себя одежду и прильнула к Артмаэлю. Как хорошо, что маги, укладывая своего начальника, полностью раздели его. Я бы долго провозилась. Плотно прижалась, обвила его руками и ногами, пытаясь успокоить и согреть. Не прошло и получаса, как гадость, обволакивавшая тело Артмаэля, начала распадаться клоками, как истлевшая ткань, и он прекратил выгибаться словно в эпилептическом припадке. Но на смену крупным судорогам пришёл озноб. До этого никак не реагировавший на мои столь нецеломудренные объятия, Арт вдруг обхватил меня руками, словно пытаясь согреться. Я чувствовала, как ему нужна, поэтому не делала попыток освободиться, сама плотнее вжимаясь в его тело.
Горячие руки бессознательного мужчины, его сбившееся дыхание бередили в душе давние воспоминания, от которых по телу проходила волна желания. Желания повторить ту ночь на озере. Всё разбилось о шёпот бредившего Артмаэля:
- Эйна, сердце моё! Как же мне было плохо без тебя...
Следующие несколько часов показались мне адом. Мужчина, залечивший моё сердце, разбивал его заново страстными признаниями другой женщине. А я не могла даже заткнуть уши, крепко обнимала его, чтобы не дать полуразрушившейся от моих усилий пелене восстановиться. И слушала, слушала о том, как Артмаэль тосковал по неведомой Эйне, как с ума сходил без неё. С каждым словом у меня внутри всё сжималось от боли, по щекам текли слёзы. Но оставить его я не могла, сначала разрушая последствия заклинания, созданного столь тошнотворным способом, а потом подпитывая Арта силой.
Удивительно, я читала, что такое 'прямое переливание', без посредничества накопителей, как бы обезличивающих закачанную в них энергию, довольно неприятно для обеих сторон обмена. Но я ничего такого не чувствовала, только ощущала, как через меня хлещут силовые потоки, вливаясь в Артмаэля, причем это вливание было не пассивным, бессознательный маг прямо-таки пил мою энергию, как из воду из родника. Может быть я не ощущаю неприятных последствий от этого процесса из-за душевной боли? А Артмаэлю настолько плохо физически, что всё остальное просто гаснет на этом фоне.
Только когда начало светать, Арта перестало трясти, и он провалился в сон, не очень здоровый, наверное, но всё же сон, а не обморок. Дыхание выровнялось, кожа чуточку порозовела. Я освободилась из его объятий, встала с кровати, оделась. Какое-то время я ещё походила по комнате, то присаживаясь у стола над разбросанными записями схем, то снова вскакивая и делая несколько шагов к большому окну, где отодвигала занавеску и замирала, наблюдая, как меняется цвет неба.
И во время этих хаотичных перемещений думала, как лучше поступить? Может дождаться, когда Артмаэль очнётся, и напрямую спросить его об Эйне? А готова ли я услышать ответ? И какой он будет? Попыталась представить. Может быть, повторится то утро на озере - опять заледенеют серые глаза, и холодно-надменный голос произнесёт: 'Это тебя не касается...'. А возможно, наоборот, вздохнёт, и тихо расскажет о невероятно сильном чувстве к неизвестной мне девушке, о том, почему она не с ним, и как он до сих пор не может забыть её. И во время этой исповеди постарается не встречаться со мной глазами, словно опасаясь, что я зацеплюсь за его взгляд и потребую чего-то или упрекну. И что окажется больнее даже не знаю.
Нет! Я не хочу проходить через это! Просто не могу, не могу... Шепча это 'не могу', я кинулась к столу, собрала свои записи и выбежала из комнаты. Всегда считала себя сильной, а вот сейчас боюсь услышать правду. Внутри всё переворачивается и сжимается от боли при мысли об этой самой правде. Предпочту побыть слабой и трусливой, поэтому лучше уйду сейчас.
Я нашла нису Бетони, коротко, особо не вдаваясь в подробности, объяснила ей, что с Артмаэлем всё уже в порядке, но на всякий случай велела вызвать айра Гахарита и целителя. Пусть осмотрят. Ещё несколько минут у меня ушло, чтобы отбить атаку суровой нисы Фхины, попытавшейся накормить меня обильным завтраком. Умоляя не обижаться на меня расцеловала экономку и кухарку и сбежала. Домой, скорее домой. Высплюсь, а там глядишь и полегче станет.