-Двадцать девять миллиардов девятьсот девяносто миллионов триста тысяч пятьсот пять, - пробормотал он, глядя на бегущую строку информационной панели медиацентра. И вздохнул. Такими темпами скоро цифра станет круглой. Впрочем, это уже не важно - миллиардом больше, миллиардом меньше. Он пошел на кухню, насыпал молотый кофе в гейзер и поставил на плиту, которая приветственно мигнула светодиодами. На столе стоял аппарат, который мог варить кофе к определенному времени, причем, ничуть не хуже, чем в гейзере, но - по старинке и привычнее, и чуть вкуснее.
Подойдя к окну, он сел на стул и стал смотреть на бонсай. Бук лесной. Зеленые листья, мощный серый ствол высотой примерно семьдесят сантиметров. Красиво. Заметив нечто на одном из нижних ветвей, он прищурился, приблизив лицо к деревцу. И расплылся в широкой улыбке. Хорошее настроение и счастливая улыбка - обычное состояние, которое наступало после общения с бонсаем.
Он встал, чтобы пойти и поделиться новостью, и его взгляд упал на верхушку дерева. Края двух листков на самом верху пожелтели. Еле заметно, совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы понять - процесс пошел. Застыв, как изваяние, он долго смотрел на листья.
Гейзер перестал шуметь и плита отключилась. Он медленно отвел глаза от бонсая и пошел в спальню.
Она проснулась от ласкового прикосновения, и, потянувшись всем телом, улыбнулась.
-У меня две новости, - сказал он.
-Сначала хорошую.
-На одной из нижних веток появилась почка.
-Кристина?
-Я думаю, да.
-Это очень хорошо, а теперь говори вторую новость.
-Наши листья начали желтеть.
Она медленно села. В глазах появилась задумчивость. Протянув правую руку, она сжала его ладонь.
-Тебе не кажется, что это лучшая новость?
-Я думаю, что день начинается замечательно. Кофе готов. Пойдем завтракать.
Они пили кофе и молчали. Слова сейчас казались лишним шумом - созерцание бонсая на окне создавало приятное умиротворение. Края обоих верхних листьев полностью пожелтели, заключив зелень в золотой ободок. Все остальные листья - ярко-зеленые, сочные, свежие - создавали вокруг ствола раскидистую конусообразную шапку, безмятежно и красиво накрывающую ствол.
Он невольно в мыслях вернулся к далекому две тысячи девятому году, когда в Амстердаме на цветочном рынке они купили семена бука. Странное время - финансовый кризис, глобальное потепление, ощущение надвигающейся катастрофы, а они покупают семена растения, которое живет несколько сот лет. Цунами, землятресения, нехватка воды, а они смотрят в будущее с наивной уверенностью в счастье. Генно-модифицированные продукты, вирусные эпидемии, шесть миллиардов, что уже тогда казалось перенаселением, а они легко идут по жизни, путешествуя по зеленой планете.
Прошло шесть месяцев после посадки, а семена не взошли. Он перестал ждать, махнув рукой - ничего не выйдет из этой затеи, наверное, семена мертвые. Забытая плоская кадка осталась лежать за амариллисом.
В один из дней осени две тысячи десятого года к ним заглянул сосед Андрей. Они пили испанский мускатель, говорили о разных пустяках, а потом сосед, смущенно улыбаясь, сказал им то, с чем пришел:
-Мы наладили технологию, испытания уже начались, но тем, кому за сорок пять, мы не сможем помочь. Вам сейчас еще сорок три, но к моменту массового использования нашей методики, уже будет около пятидесяти лет. А мне бы хотелось иметь таких соседей, как вы, еще лет сто.
-Я знаю, что ты генетик, но это всё, поэтому давай конкретнее.
-В прошлом году Нобелевскую премию по медицине дали за открытие в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году фермента теломеразы, то есть, я хочу сказать, что исследования в этом направлении ведутся давно. Не буду вас грузить научными подробностями, но с помощью этого фермента можно увеличить количество делений живой клетки в несколько раз. Соответственно, чем дольше живут клетки, тем дольше живет весь организм. Самое сложное - это научиться доставлять теломеразу во все клетки. Научно выражаясь, найти вектор. Теперь он у нас есть, и сейчас заканчиваются успешные испытания на приматах. Затем будут длительные исследования на добровольцах. В общем, себе я уже ввел вектор, теперь и вам предлагаю, потому что к тому моменту, когда эта технология встанет на поток, вы останетесь за бортом.
-Андрей, ты предлагаешь нам бессмертие? - спросила Саша.
-Нет, всего лишь жизнь минимум до ста пятидесяти лет, а максимум до двухсот.
-Что такое вектор? - задал Егор свой вопрос.
-Безвредная вирусная частица, несущая теломеразу, и способная проникать во все клетки организма.
Конечно, не сразу, но они согласились. В конце концов, они оба имели медицинское образование и могли понять значимость предложения.
Через месяц они уехали в Южную Америку. Ключи от квартиры, как обычно, оставили соседу, чтобы он присмотрел за розами, амариллисом и фиалками, а, вернувшись, нашли на подоконнике в плоской кадке маленький росток. Первая зелень из земли, как чудо. Робкий росток, как явное счастье, с которым они живут.
-Почти год прошел, - удивился Егор, глядя на Андрея, - я уж хотел это выбросить. Что ты сделал?
-Помнишь, я взял у вас соскоб со слизистой рта для получения ваших геномов и стволовых клеток эпителия? - ответил вопросом на вопрос Андрей.
Егор кивнул.
-Так вот, кроме основной цели - получения теломеразы из стволовых клеток, я выделил информационные РНК, затем нашел в кадке семечко и привил его.
-Зачем?
Андрей смущенно улыбнулся, суетливо почесал макушку, и ответил:
-Просто любопытно стало. А вдруг что получится?
Егор вышел из задумчивого состояния, когда Саша что-то сказала. Воспоминания из прошлой жизни засасывают лучше любой трясины.
-Что? - переспросил он.
-Я говорю, давай посмотрим видео.
-Давай.
Они перешли в комнату, сели на диван и Егор дал команду медиацентру:
-Наше видео, ролики по пять минут, начиная с две тысячи второго года.
Они обнялись и стали смотреть на голографическое изображение. Средиземное море, остров Мальта,Лазурное окно, которое разрушилось в две тысячи пятнадцатом году. Затем Прага - Карлов мост, красная черепица домов на фоне черных Башен. Канарские острова - кальдера Тенерифе, пески Маспаламоса. Индия - Тадж Махал, Агра. Затем Австрия, Испания, Франция, Нидерланды, Вьетнам. Мальдивы - острова, которые исчезли в океанских глубинах. Великобритания, Венгрия, Скандинавия. Эквадор, Бразилия, Доминикана, Мексика.
Объемные кадры сменяли друг друга. Два человека из далекого прошлого смеялись и удивлялись, радовались и созерцали, позировали и фотографировали, двигались и говорили - они жили полноценной счастливой жизнью.
Он смотрел и не замечал, что из углов глаз медленно текут слезы.
-Ты плачешь, - сказала она, повернув лицо с мокрыми глазами.
-Так же, как и ты.
-Сто тридцать шесть лет счастья - разве это не повод для слез?!
-Сто тридцать шесть лет и восемь месяцев, - сказал он.
-Восемь месяцев и семь дней, - уточнила она.
Он кивнул, стерев губами соленые дорожки с её щек, и сказал:
-Я сообщу в "Глобальные Ритуальные услуги", чтобы нас забрали.
-Да. И надо связаться с Максимом.
Он улыбнулся в знак согласия и подошел к медиацентру. Прикоснулся пальцем к ярлыку в левом нижнем углу. Лицо молодого мужчины объемно и привычно улыбнулось.
-"Глобальные Ритуальные услуги". Слушаю Вас.
-Номер двести пять четырнадцать семнадцать и двести пять четырнадцать восемнадцать. Заказ на два часа дня.
-Хорошо.
Лицо исчезло. Он повернулся и пошел на кухню.
Листья на верхушке бонсая полностью пожелтели. Осторожно взяв кадку обеими руками, он перенес растение в комнату и поставил на стол. Сев рядом с Сашей, Егор негромко сказал:
-Биотехжизнь, отдел маркетинга, Максим.
Через несколько секунд появилось объемное изображение мужчины, который выглядел на тридцать лет.
-Здравствуй, Максим, - сказала Саша.
-Мама, папа, привет, - улыбнулся он в ответ и, увидев бонсай, нахмурился.
-Да, Максим, - кивнул Егор, - мы сегодня уйдем. Теперь ты - старший в семье. Забери бонсай к себе. Мы все месяц назад виделись на моем дне рождения, поэтому уйдем тихо. И поздравь от нас Кристину, надеюсь, у неё будет мальчик.
-Нет, лучше девочка, - перебила Саша.
-Какую Кристину? - удивился Максим.
-Максим, как ты можешь, это же твоя правнучка от первого брака! - всплеснула руками Саша.
-Ах, да, действительно, - улыбнулся Максим, - но, может, вам еще рано. И вы сами поздравите её?
-Нет, не рано, посмотри на бонсай.
-Ну, листья просто желтые, и всё.
И словно ответ на фразу Максима оба листка одновременно отпали. Один из них спланировал на пол, другой застрял на полпути, запутавшись в ветках.
-Прощай, сын, - сказал Егор и опустил глаза, чтобы не видеть собеседника. Медиацентр, среагировав на слова, сразу же удалил изображение.
-Ну, что, переодеваемся и вперед.
Он повернулся и увидел грустное лицо Саши. Прижав её к груди, он сказал:
-Только не говори, что ты хочешь жить. Мы с тобой уже не раз это обсуждали. Какой бы замечательной жизнь не была, но сто пятьдесят девять лет - это чересчур много. К тому же, в последние десятилетия всё так сильно изменилось.
-Да, конечно. Просто жалко оставлять так много всего...
Саша вздохнула. И они стали собираться в путь.
Ровно в два часа дня прибыл автолет. Они его ждали, стоя на широкой лоджии четырехкомнатной квартиры на тридцать пятом этаже одного из тысяч небоскребов огромного города. Пара минут молчаливого прощания с той замкнутой жизнью, что они вели последние десятилетия. И пять минут полета до офиса "Глобальных Ритуальных услуг".
-Может, таблетка или инъекция? - задумчиво спросила миловидная девушка, сверившись с данными на мониторе.
-Нет.
-Ладно, оставьте подписи под информированным согласием.
Еще несколько минут на скоростном лифте, и они стоят на крыше небоскреба. Даже с высоты птичьего полета они не могли увидеть окраин города. Бесконечные ряды небоскребов, асимметрично уходящих в разные стороны, создают фантастическое ощущение бескрайности человеческого поселения. Сильный ветер треплет волосы и одежду. Солнце, до которого рукой подать, обжигает открытые участки кожи.
-Мне сегодня сон приснился, - сказала она, - я хотела сразу рассказать, но из-за твоих новостей чуть не забыла его.
-Расскажи сейчас.
-Мне приснилось, что мы с тобой стоим в зимнем лесу, - начала медленно говорить Саша, - солнце, легкий мороз, сугробы, снег на елях, красиво так. Перед нами небольшая рябина - гроздья красных ягод, присыпанных снегом. И это сочетание - красное и белое - такое прекрасное. На ветке сидит снегирь. Красная грудка. Я смотрю на всё это, на заснеженный лес, на красные ягоды и грудь птицы, слушаю тишину, знаю, что ты стоишь рядом, и - плачу. От счастья. И там, во сне, мне так хорошо. Я плачу от такого огромного счастья и необъяснимой радости, что даже трудно дышать. И не хочу, чтобы все это заканчивалось. Понимаю, что сон, и не хочу просыпаться. Знаю, что всё уже было и назад не вернуть, и не хочу, чтобы это видение ушло.
-Хороший сон, - сказал он, задумчиво глядя вдаль.
-Пойдем, - сказала она после короткого молчания.
Раскинув руки, они шагнули в двухсотметровую пустоту, став на несколько бесконечных минут птицами.
Или желтыми листьями, подхваченными ветром и медленно летящими к земле.