Терпеть не могу поездки в город! Вся эта беготня по неотложным делам! А ещё воняющие выхлопными газами древние автобусы, непроходимые и непробиваемые толпы на рынках и в трамваях, вечно скандалящие продавцы и покупатели - всё это отнимает душевные и физические силы, после поездки в город у меня всегда нестерпимо болит голова.
Увы, но дела неотложные время от времени возникают, поэтому приходится ехать черт знает куда, истощать свои энергетические ресурсы в городской толчее и с нетерпением жаждать возвращения домой, в свой уютный тихий посёлок.
В одну из таких поездок, решив кучу проблем, вымотавшись оконќчательно, я прибыл на автовокзал, чтобы наконец-то отправиться доќмой, где меня ждал продавленный, но жутко уютный диван. До автобуса оставался целый час свободного времени, и, обойдя все вокзальные киоски с экскурсией (с "экскурсией", потому что денег на бесполезные траты уже не было), я обнаружил, что брюхо моё безжалостно урчит от голода, и я съел бы сейчас кабана в шерсти. Так как никаких подќходящих кабанов ни в шерсти, ни без оной поблизости не было, я поќдошёл к торговке выпечкой, лицо которой красноречиво говорило о не слишком трезвом образе жизни: тяжёлые мешки под глазами, одутловаќтая физиономия, перекатывающийся во рту "Орбит".
- Что угодно? - не очень-то вежливо обратилась она ко мне, не дав даже как следует изучить её ассортимент.
На тарелочке (с некогда голубой каёмочкой) находились образцы продукции с ценниками. Несмотря на видимое нетерпение продавщицы, я внимательно рассмотрел всё, что она могла предложить моему страждущему желудку и не обнаружил ничего, что могло бы порадовать мои внутренности: всевозможные пирожки-беляши-чебуреки были прожарены до тёмно-коричневого цвета, сразу видно, что на старом масле - один лишь их вид вызывал гнетущую тошноту. Я представил, что со мною будет, если ЭТО съесть.
- Что угодно? - ещё более нетерпеливо и раздражённо повторила торговка, сжав губы (совдеповский сервис).
- Ничего! - так же грубо ответил я, сверкнув на неё злыми голодќными глазищами хищника, после чего, с гордо поднятой головой, удаќлился в сторону вокзальной столовки, откуда тянулись пьянящие запахи еды, приближаясь к которым, я всё более остро ощущал, что хочу есть. Нет, слово "есть" не подходит в данной ситуации: я хотел ЖРАТЬ! - теперь нормально.
Прежде чем заказать что-либо, я внимательно ознакомился с меню (особенно внимательно - с ценами) и с содержанием собственного коќшелька, ибо в нём было не особенно густо. Произведя нехитрые матемаќтические расчёты в уме, я пришёл к выводу, что денег хватит и на биќлет, и на скромный обед, состоящий из порции пельменей, двух сосисок в тесте и компота. Заказав вышеназванную вожделенную еду (ЖРАТВУ!), я обнаружил, что с местами в столовке не густо: за столиками, предќназначенными на четырёх человек сидело в лучшем случае по трое, а иногда и по пятеро. Ютиться в такой жуткой тесноте мне не особо светило (а куда я буду складывать локти?). Однако взор мой уловил почти пустой столик (за ним сидел всего один обедающий), который почему-то обруливали люди с подносами. И почему же? Я прищурил свои подслеповатые глаза и усмехнулся про себя, разглядев, что за столом, словно VIP-персона, гордо восседает потрёпанный жизнью бомж. "Эка невидаль! Что, граждане пассажиры, боитесь подхватить чесотку или педикулёз, соседствуя с таким сотрапезником? - думал я. - А вот мне пофиг, ибо хочу ЖРАТЬ!"
Я подсел за "бомжовский" столик, как раз напротив заросшего бородой мужика и, на всякий случай придерживая свои сумки одной рукой (мало ли что), другой расстегнул дублёнку, дабы вкушение яств не было обременено какими-либо неудобствами.
"Ну, наконец-то! - думал я. - Что может быть лучше еды! Разве что секс..."
Первый пельмень благополучно упал в кипящий желудочный сок, вероятно моментально растворившись в нём, как второй терминатор - в расплавленном металле.
- Скоро автобусы до Москвы будут ходить.
Я вернулся сознанием на планету людей, не поняв до конца, что это было.
- Скоро автобусы до Москвы будут ходить, - повторил бомж, деловито пережёвывая столовскую котлету.
- Это вряд ли, - машинально ответил я, следуя законам логики, учитывая, что мы - в Хабаровске.
Вообще-то я никогда не разговариваю с незнакомыми людьми, не знаю, что на меня нашло.
Бомж усмехнулся, отправив нехилую горку картофельного пюре в рот, а я, воспользовавшись паузой, заглотил ещё парочку пельменей, не помня, пережевал ли я их предварительно.
- Это вы точно сказали: вряд ли. Но до Читы ведь трассу сделаќли! - воскликнул бомж. - А от Читы до Москвы дорога есть.
- Точно, - ответил я весьма холодно, от всей души желая, чтобы этот тип наконец-то от меня отвязался.
- Правильно вы говорите: вряд ли, - не унимался бомж. - Далеќковато... Хотя, знаете, ходят ведь автобусы Симферополь-Москва, Астрахань-Москва.
Я промолчал, пытаясь нормально поесть.
- А в Астрахани такие арбузы! - продолжал бомж. Он начал что-то заливать мне про свои географические и житейские познания, а у меня наконец-то отпала необходимость ему отвечать, поэтому я смог проќдолжить начатое: пельмени ныряли в мою утробу вприкуску с сосисками, запиваемые холодным компотом. Со стороны зрелище было, наверное, не очень: приличного вида мужик (то бишь я) лопает жадно и почти не жуя, как беспризорник в первых звуковых фильмах, а оборванный бомжара степенно вкушает и при этом ведёт неторопливую беседу, словно аристократ.
Слегка утолив первоначальный жуткий голод, я немного расслабилќся и теперь смог наконец-то разглядеть своего соседа по столу: доќвольно крепкий ещё мужичок неопределённого возраста (все бомжи выќглядят неопределённо - от сорока, до шестидесяти), длинные густые волосы шевелюры и бороды спутаны и кое-где тронуты сединой, лицо суровое, но не злобное - великолепный натурщик для портретиста, чёрќное пальтишко изрядно побито молью - не лучшая одежонка для дальнеќвосточной зимы. Но что больше всего бросилось мне в глаза - его руќки. Грубоватые кисти рук с толстыми узловатыми пальцами совсем недавно были обморожены, поэтому кожа на них имела болезненно-красный цвет и ещё видна была припухлость тыльных сторон ладоней.
"Как же тебя угораздило так, мужик?" - думал я, а услужливое воображение немедленно нарисовало ответ: морозная ночь, из подъезда какого-нибудь "элитного" дома его выгнали, и пока он искал очередное своё убежище - отапливаемый подвал или канализационный люк - высокая влажность, пронзительный ветер и трескучий мороз сделали своё дело.
Бомж продолжал что-то плести о политической ситуации в стране и курсе реформ нынешнего правительства, а я поймал себя на мысли, что начинаю испытывать к нему симпатию: надо же, умный мужик (хоть и нудный), не хамло, а так низко пал. Что забавно: я, с виду благоќполучный, кое-как наскрёб денег на порцию пельменей, а бомж, оборванное существо Дна, купил себе полноценный обед: тарелку борща, котлету с картошкой, горячий чай, хлеб и булочку. А ведь не пропил деньги, добытые сдачей стеклотары или попрошайничеством! Молодец!
Ещё одна порция симпатии к бомжу снизошла на меня.
"Нашёл свободные уши", - усмехнулся я про себя и даже вник в его речь. Теперь он говорил о терроризме:
- Люди нынче - как звери! Лишь бы храм не взорвали... Без храќма нам нельзя... Отчего такой беспредел - люди Бога утратили!
-Да, - то ли про себя, то ли вслух согласился я, подумав, что действительно времена нынче не лучшие. И террористы, и бомжи на улиќцах... А ведь никто из нас не застрахован от такой жизни! - подумалось мне. Потеряв работу, легко можно лишиться квартиры, а, утратив документы, к тому же не имея родных и близких (а иногда - и имея), скатиться на Дно - сущие пустяки, всего лишь полшага.
Интересно, кем был этот мужик до... до крушения мира? Простым работягой, или инженером, или интеллигентом? Какая жизнь у него быќла? На банального алкаша он не похож. Некая странность в его облике имеется - манера говорить, задумчивый взгляд как бы сквозь собеседника, но бросающейся в глаза "бичеватости" я в нём не заметил.
Такие печальные размышления вновь отключили меня от внешнего мира (а бомж продолжал говорить, доедая картошку), и я погрузился в свои, не менее тяжёлые и мрачные мысли: уже который месяц проблеќмы с квартирой не дают мне покоя. Я оббегал сотню инстанций, подписывая всевозможные бумаги, и новая квартира, кажется, вот-вот будет дана мне моим Всемогущим Руководством, но в самый последний момент случается большой облом, и всё с начала... Как я устал от всего этоќго! Сердечные лекарства стали для меня лучшими друзьями, а нервное истощение постоянно даёт знать о себе жуткими периодами депрессии и приступами раздражительности...
- ...До чего техника дошла! - Бомж допивал компот.
- Да уж... - Что ещё я мог сказать?
- Ну, спасибо за компанию! - Бомж встал, собрал посуду на подќнос, чтобы отнести её в мойку (в столовой было самообслуживание - этак по-советски).
- Не за что, - совершенно искренне ответил я, ведь почти не слышал, о чём мужик говорил.
- А насчёт квартиры не беспокойтесь, - сказал он.
- Что?? - Мне показалось, что я что-то не расслышал.
- Скоро получите, - сказал бомж и удалился, оставив меня с последним недоеденным пельменем и отвалившейся челюстью.
Он ушёл - безымянный бомж, не имеющий в этом мире ничего, кроме сиюминутных удовлетворений собственных потребностей. Может, он был благодарен мне, что я не побрезговал его компанией, что хотя бы пыќтался его слушать? Но откуда он...