17. My house is my castle (Мой дом - моя крепость)
Врач осмотрела больного и сказала:
- На простуду не похоже - тест-прибор показывает норму - когда он заболел?
- Мы лежали в постели - время уже позднее, - начала Соболева, запахивая халат. - Муж задремал, но почти сразу проснулся и с вопросом ко мне: "что?" - я не поняла, о чем он, промолчала - опять лег, задремал и дернулся во сне - прикоснулась к нему - нормальный был, теплый... кажется, уснул, затих - я тоже уснула, час проспала, слышу - бормочет что-то, дотронулась, а он уже горячий и бредит...
- Знаете, Снежана, я все время ожидала, что с Морозовым произойдет что-то подобное - нет, не ожидала, конечно, но боялась - у него была огромная моральная нагрузка. Весь лагерь под его надзором, столько ребят, техники, а тут еще эти бандиты...
- Я как-то об этом не думала, - ответила Снежана. - Он не говорил, что боится за ребят - не знаю, что и думать... у него были помощники, заместители...
- В условиях лагеря, возможно, самое простое лечение, - сказала врач. - Здесь сложный случай и придется везти его в город, причем срочно! Поздно, конечно, но лучше поставить в известность его родителей.
- Да-да, - сказала Снежана. - Я позвоню. А вы, пожалуйста, дайте знать разведчикам - пусть готовят вертолет.
Врач вышла на крыльцо.
Соболева взяла с тумбочки визифон Александра.
- Виталий Валентинович? - спросила она. - Это Снежана. Извините, что поздно - Саша заболел. Врач не знает, что с ним - тест-прибор не показывает болезнь, но Саша бредит... что? Домой? Я тоже об этом подумала. Готовим вертолет, я собираю кое-какие вещи, и полетим в город.
В вагончик вошел Плавчий. Он осторожно приблизился к кровати, наклонился, вглядываясь в бледное лицо командира, и покачал головой.
Морозов лежал на левом боку и дышал тяжело, с хрипами.
Валерий нашел его горячую руку под одеялом, легонько сжал и шепнул:
- Сашка, держись!
Морозов приоткрыл один глаз и сказал, сглатывая при каждом слове:
- За меня... остаешься... начальником... лагеря... доведи... до конца...
- Все сделаю, не беспокойся! - торопливо ответил Плавчий.
Найда, видя, что с хозяином что-то случилось, тоже стала неспокойной - заметалась по вагончику, путаясь под ногами.
- Уберите, кто-нибудь, собаку! - попросила Снежана. - Лучше бы ее вообще не брать!
Лайка зарычала.
- Не рычи! - сказала Снежана. - Возьму тебя - точно возьму!
В вагончик заглянул Славка Петров, увидел собаку и поманил:
- Иди сюда!
Лайка пошла, оглядываясь на постель.
Славка ухватил ее за ошейник, прижал к ноге и, наклонившись, шепнул:
- В вертолете посиди! Там жди! Сашу туда принесут!
Найда лизнула его в подбородок.
- Забрал бы ты ее, совсем! - раздраженно сказала Снежана. - Не нужна она нам!
Лайка вывернулась и залаяла, злобно и яростно.
- У, зверюга!
Петров еле-еле ее удерживал.
- Не дразни собаку, - яростным шепотом сказал он. - Не ругай! Пожалеешь!
Он успокоил лайку и увел в вертолет.
Снежана стояла посреди разрушенного быта и не знала, что делать. Собирать чемоданы и сумки, не было времени, переодеваться было уже поздно - ребята должны были вот-вот подойти.
Котов и Тарасюк внесли и разложили походную кровать.
- Берем втроем, - скомандовал Плавчий, откидывая одеяло. - Я держу среднюю часть, Котов ноги, Игорь придерживает за плечи. Взяли!
Они легко подняли Морозова и положили на спину.
- Больно! - сказал он, не открывая глаз. - Не могу, на спине... на левый бок... положите...
- Странно, - тихо сказала врач, запахивая полы пальто. - Спину я у него не смотрела...
Котов взял со стула покрывало и аккуратно укрыл командира.
Импровизированные носилки вынесли и все вышли.
- Сашка меня назначил вместо себя, - сказал Плавчий Вельяминову. - Ты уж извини...
Павел вздохнул.
- Завтра ребята поймут, что остались без командира и может начаться буза, - продолжил Плавчий. - Экологи меня беспокоят - Грушевская... поговори с ней, убеди продолжать работу. И Микульского не пропусти - он на Морозова обижен...
Плавчий легко запрыгнул в кабину, следом поднялись на борт пять разведчиков и двое помощников. Снежана, как была - в халате, поднялась последней - Валера подал ей руку - и села у изголовья кровати. Ребята смотрели на нее во все глаза.
Вельяминов зашел в вагончик, взял ее пальто с вешалки.
Снежана приняла его равнодушно, как само собой разумеющееся и набросила себе на плечи.
Валерий захлопнул люк и машина, убыстрив вращение винта, взлетела. С соседних стоянок поднялись два геликоптера и, заняли позиции справа и слева...
Утром, в столовой, выступил Вельяминов и сказал:
- Неприятное известие, ребята! Морозов заболел и срочно, еще ночью, отправлен в город. Он просил продолжить работу и выполнить все намеченное. И я, от себя, тоже вас прошу соблюдать дисциплину и порядок.
Наташа побледнела.
Грушевская, глядя в глаза Вельяминову, сказала:
- Пусть выздоравливает товарищ Морозов, а мы продолжим - что мы продолжим, экологи?
- Продолжим настаивать на том, чтобы наказали тех лесорубов, кто опоил насекомых, - ответила одна из девушек. - Пивом или чем-то еще...
Ребята засмеялись.
- Ничего смешного! - рассердилась Грушевская. - Это подлый прием и все виновные должны быть наказаны.
- Они погибли? - спросил Вельяминов. - Насекомые?
- Ничего с ними не сделалось! - громко сказал один из лесорубов. - Легкое похмелье и все!
И опять вся столовая, кроме экологов развеселилась.
- Чья-то умная голова придумала, - сказал кто-то, - чего шумите-то?
- Иначе мы отказываемся высаживать лес!
- Морозов просил... - начал Вельяминов, но его перебила Грушевская:
- Нет здесь Морозова - заболел. Требуем наказать виновных!
- Нехорошо поступаете, Ольга, - сказал Вельяминов. - Обещали все сделать...
Грушевская, не слушая его, поднялась, махнула рукой, приглашая сторонников, и направилась к выходу.
Без твердой командирской руки, все не так пошло в лагере - экологи, как и объявили, не стали работать - сидели в вагончиках. Микульский и мальчишки бегали по лагерю, лезли везде и требовали работы на механизмах.
- Какие вам механизмы, Илья? - спрашивал его Вельяминов. - Вы не умеете на такой технике.
- Научите, и сумеем! - ответил Илья.
- Да кто же будет этим заниматься и зачем? Парни умеют и все...
- Мы тоже хотим! - закричали мальчишки. - Или, давайте, в болото нас спускайте в гидрокостюмах.
- Еще чего придумали, - ответил Павел. - Только разведка с вертолетов или платформ - Морозова приказ.
- Нет Морозова, и ты давай, решай!
Хорошо, с опережением графика, работали только лесорубы...
- Срочное известие, товарищ полковник - Морозов заболел! - сказал Сокольский. - Врач мне сообщила. Нагрузил себя мальчишка сверх меры вот и не справился.
- Да, печально, - ответил Воленко. - Что у него?
- Пока непонятно. Отец его узнал первым и сразу сообщил своим друзьям-медикам. Обследовать его и лечить будут на дому. Бригада из шести человек с необходимой аппаратурой. Мне удалось включить в состав и нашего специалиста. Удобный случай, если на то пошло...
- На кого оставлен лагерь?
- Плавчий будет командовать. Неожиданное решение. Этот парень проявил себя в подборе кадров, но опыта управления у него нет. Павлу Вельяминову Морозов почему-то отказал... это, конечно, их внутреннее дело, но стоит понаблюдать за тем и другим...
- Со своей стороны нам нужно Морозова поощрить - как-никак два СПУРа.
- Гранд-капитана решили ему присвоить, Семен Игнатьевич?
- А не маловато? Не забывайте про болота, Сокольский - что еще там обнаружится!
- Тогда - майора? На Морозове и мальчишках эта смена званий никак не отражается, это все для них игра.
Воленко улыбнулся.
- Может, сразу полковника? - засмеялся Сокольский. - Полковники Воленко, Сокольский и Морозов. Только Морозову лет восемнадцать от роду будет...
- А если судить по делам, а? - сказал Воленко. - Поручить Морозову командовать базой, например, и что?
Сокольский пожал плечами.
- Значит, гранд-капитан, серебряные погоны, кортик, новая форма или майор - то же, плюс личный секретарь в звании лейтенанта. Подумаем...
В наспех вырытой и обтянутой изнутри материей землянке, мужчина в полевой немецкой форме без знаков различия, инструктировал командира третьей группы. Это был не "Седой", а его доверенное лицо, которому были даны соответствующие указания.
- Морозов в городе, на больничном режиме. Находится в доме родителей, не выходит. Приказ - немедленно начать подготовку к операции захвата. Действовать предельно жестко, любых свидетелей обездвиживать без промедления. Для вашего личного оружия подготовлены специальные патроны с пулями, обработанными растительным ядом. В составе группы будет Юргенс - русским он известен под именем Анатолия, проводника собаки Лады. Его неоднократно проверяли, но раскрыть не смогли. Он войдет в дом, снимет охрану, "упакует" Морозова и вынесет в сад. Подхватывайте и несите в вертолет. Направление полета - на юг, посадка на поле, смена машины на другую, имеющую раскраску вооруженных сил и полет по новому маршруту, на север. В случае крайней опасности - Морозова уничтожить! Группа из пятнадцати человек, включая командира и проводника собак, в течение суток должна быть полностью экипирована, вооружена и готова к выполнению задания.
Наташа обратилась к врачу о состоянии Морозова.
- Я подозреваю шок, и затем обморок, - ответила женщина, поглядывая на Степанову. - Все знают, что вы, Наташа, последнее время что-то выясняли с Александром, разговаривали на повышенных тонах...
- Неужели, из-за этого? - прошептала Наташа, бледнея.
- Морозов, как сильная личность, очень переживает разрыв... или что там у вас произошло... нагрузка у него, сами знаете какая. В Кенигсберге вообще трагедия произошла - все это на нервы, на психику... хоть вы бы уж его пожалели...
Вельяминов выговаривал Илье:
- Дома за вами матери смотрят, заставляют умываться и одежду чистую надевать. А здесь кто?
- Мы сами, - ответил Микульский, вытирая нос рукавом.
Павел попросил Грушевскую и других экологов-девушек присмотреть за малышами.
- Да зачем мне это нужно?! - возмутилась Ольга. - Сами пусть за собой смотрят!
Павел осуждающе покачал головой.
- С неожиданной стороны ты открылась, Ольга! - сказал он. - В городе-то и не видно было, какая ты - здесь все проявилось. Плавчий прилетит, и соберем общее собрание. Учти, я молчать не буду!
Вечером, в своем вагончике разговаривали Галина Видова, Степанова и Грушевская.
Ольга делала вид, что читает книгу, Галина расчесывала свои длинные черные волосы, Наташа лежала на кровати поверх одеяла.
- Опять кто-то под окнами прошел, - заметила Галина. - Кто это мог быть?
- Наташкин новый ухажер, - хмыкнула Грушевская. - Наталья, выйди к нему и скажи, что мелькание туда-сюда нас нервирует.
- Пожалуйста, кто-нибудь, выгляните, девочки, - устало вымолвила Наташа. - Скажите, что у меня болит голова!
- Сама иди, - ответила Ольга. - Он упрямый, твой новый, ему скажешь, а он назло...
Наташа спустила ноги с кровати, резко поднялась и вышла.
- Как Морозова увезли, сама не своя стала - ты заметила, Ольга?
- У них любовь была. Пока целовались - смеялась, веселая была, он уехал - увяла. От любви это все - страдания. Может, без любви-то лучше? Как думаешь?
- Ты с пьяными насекомыми на рожон полезла, - ответила Галина. - Насекомым ничего не сделалось, а вот нас, кто работу бросил - накажут.
- Кто? - Грушевская рассмеялась. - Морозова нет, а его заместитель Вельяминов... кто его слушает? Морозов бы парней-экологов привез нам на замену и поставил ультиматум - тут уж нам деваться было бы некуда! А этот Паша - размазня.
- Я завтра с девчонками поговорю - кто со мной и работать начну, а ты как хочешь!
- Ты - это ты, - ответила Грушевская, - а не станет экологов Клуба, не будет здесь и Степановой. А Морозов ее любит...
- Только Наташка что-то его терпение испытывает - собачьего проводника приблизила - зачем? Не её поля ягода этот Серёжа. Против Морозова он никто.
- Думаю, назло, - ответила Ольга. - Чтобы крепче любил! Дура, конечно, разве так любовь проверяют?
Вошла Наташа.
- Слышала, что вы обо мне говорили. Не ваше это дело! Сама разберусь!
- Пока будешь разбираться, - ответила Галина, потягиваясь, - он другую подружку найдет. Я как представила Сашу на своей груди, так сладко стало!..
- Галька! - крикнула Наташа. - Я тебе волосы выдеру!
- Ревнует, - сказала Видова, отводя локти назад, так чтобы кофточка на груди натянулась. - Как ни встретимся с ним - смотрит на ноги мои и на грудь. Нравлюсь я ему, поняла?
Наташа нахмурилась.
- А тебе он только в глаза и смотрит, потому, что больше не на что!
Степанова пробормотала угрозу и села к столу.
- И еще кое-куда смотрит! - Галина облизнула полные губы. - Жена ему должна была все показать. Нет, все равно смотрит, сравнивает, что ли...
Грушевская засмеялась.
Врачи стояли небольшой группой около лестницы и негромко переговаривались...
- Лихорадка... может, он на болотах что-нибудь подхватил?..
- Насколько я в курсе, он там и не был - командир и полезет в болото - мальчишки сейчас там работают, и хоть бы один заболел...
- Это не лихорадка - точно вам говорю! Организм борется, только вот с чем? Загадка.
- Что мы тут делаем - непонятно, опасности для его жизни никакой...
- ... отец настаивает - профессору Селезневу он рассказал больше...
- Мальчишки какие-то по дому шныряют - заметили? Что им тут нужно?
- Это охрана Морозова-младшего - он ведь в звании капитана разведки.
- Шутишь?! Ему еще и восемнадцати нет... твой Володька тоже в экологической разведке, но только, кажется, не в этом отряде - здесь восемнадцатилетних и нет - чем занимаются сейчас - рассказывает?
- Укрепленный район под городом раскапывают - много железобетонных построек - все это будут уничтожать... работы, говорит, на год...
- А эти мальчишки явно чем-то другим занимаются...
Из кабинета Морозова-старшего вышел профессор Селезнев - мужчина лет пятидесяти, полноватый, с румяными щеками и мефистофельской бородкой. Он снял очки и внимательно посмотрел на коллег.
Врачи подались к нему.
- Оставляем дежурного, остальным - отдыхать!
- Владимир Петрович, - обратился к профессору молодой врач с халатом подмышкой, - долго мы тут еще будем? Случай очевидный и совершенно ни к чему весь этот консилиум.
- Очевидный? - Селезнев вздернул подбородок. - Тогда объясните нам всем, что у больного?
- Ничего у него нет, - переходя на шепот и оглядываясь по сторонам, ответил врач. - На мой взгляд - защитная реакция на стресс. Весьма необычная, но...
- И сколь долго она продлится? - спросил профессор. - Не будет ли осложнений? Что ответить домашним?
Врач развел руками.
- Вы торопитесь? Понимаю, ушли, не докончив операцию, и вас там ждут, не дождутся...
Врач стушевался.
- Это ко всем относится - срочные дела могут помешать наблюдению за больным, а вот выезд на шашлыки...
Лолке сказали, что Саша заболел и пока к нему нельзя, но каждый день приходила Снежана. Она садилась на стул около кровати, смотрела на мужа, иногда говорила вслух...
- Вот, наконец, все и устроилось - Наташка отстала. Это очень хорошо! Я, Саша, ждала ее ухода, молила небо, чтобы у вас все расстроилось, и Наташки не стало - кажется, молитвы мои услышаны! Теперь все наладится, вот увидишь!
Она погладила мужа по руке.
Морозов лежал спокойно и, казалось, что он слушает все, что ему говорят.
- Не ты сделал выбор, а она. Ее выбор в мою пользу. Мы теперь по-другому заживем - вот увидишь! Научишь меня любви - как это у вас с Наташкой было... сразу бы мне догадаться...
Дрожь пробежала по его телу.
- Если тебе нужна любовь - пожалуйста! Выучу все слова, какие обычно говорят...
Александр застонал.
- Выздоравливай, милый! Я подожду...
Степанова, как и остальные экологи, не работала и, посчитав, что пока уговорят Грушевскую выйти на работу, можно слетать в Новосибирск. Вызвав воздушное такси, она улетела.
Машина опустилась на площадку в конце Оранжевой улицы.
Только бы не встретиться со Снежаной, подумала она - скандал будет до небес. Пройти тихо, осторожно и лучше всего к дедушке Александра.
Но не повезло - у дома Морозова она увидела Снежану. Та работала в саду: вычищала листья из травы, рыхлила землю под деревьями и кустарниками и собиралась их поливать.
- Чего тебе тут надо? - Соболева не скрывала неприязни. - Из-за тебя все наши беды! Саша заболел - я его срочно сюда перевезла, от тебя подальше, а ты опять лезешь! Ну-ка, пошла прочь! Я тебя сейчас оболью...
Наташа отступила назад.
- Я про Сашу хочу узнать, - печально сказала она. - Что, тебе трудно ответить? Я же тоже беспокоюсь...
- Саше стало хорошо, - со злостью ответила Снежана. - Вдали от тебя он отлично себя чувствует! Держись от этого дома подальше, если хочешь здоровья Морозову.
Наташа развернулась и пошла вдоль забора. Не может он себя хорошо чувствовать, подумала она. Мы не вместе...
Она увидела калитку и вспомнила - Саша говорил, что через нее можно пройти на хозяйственный двор.
Поблизости никого не было, и она смело прошла через двор к лестнице, ведущей на второй этаж к комнате Валентина Николаевича.
Он сидел на своей разоренной постели - усталый, сгорбленный, поникший.
Скрипнула дверь. Старик поднял голову и увидел девушку.
- Лежит он, - печально ответил дед, опускаясь на постель. - Врачи не знают, как ему помочь...
Наташа опустила голову.
- Столько всего произошло, - сказал он, потирая себе грудь, - я не припомню, чтобы мне за всю жизнь выпало бы столько, сколько моему внуку всего за год. Вот пошел он в разведку эту, экологическую, и начались неприятности.
Он спохватился.
- Да ты проходи, милая! Садись где-нибудь... не прибрано у меня, да и нет желания что-либо делать... уныние в нашем доме, Наташа. Все всё понимают, а сделать ничего не могут. Одна Лолка с собаками играет... тебе Сашу посмотреть?
Она кивнула.
- Жена его неприятная стала, - сказал он. - Она и раньше-то ни на кого не смотрела, а как Саша заболел - грубить начала! Меня не замечает и хорошо! Не нужны мне ее улыбки фальшивые - волчица в овечьей шкуре! Вот Саше-то несчастье - с такой женой жизнь коротать!
Он горестно покивал.
- В доме охрана из мальчишек - ерунда, конечно! Врач один дежурит. Родители Сашины неотлучно... вечером я тебя проведу...
- Давайте, дедушка, я у вас уберусь, - предложила Наташа. - Потом чаю попьем, поговорим - так время и пролетит - вы кушали сегодня?
Он промолчал.
- Я в столовую сбегаю и горяченького супа и второго вам принесу в судках - согласны?
Дед посмотрел на нее с удивлением.
Наташа ушла.
Валентин Николаевич вызвал сына.
- Совсем забыл я про тебя, отец! - с горечью сказал Виталий, входя в комнату. - Все в доме кувырком. Катя кормит Лолку, а что сама ест, я и не знаю - зачем ты меня позвал?
Валентин Николаевич шепотом ему рассказал про Наташу.
- Обязательно нужно ее к Саше провести! - убежденно сказал он. - Чувствую - легче ему станет!
- Сделаем!
- Вот бы эту девушку к нам в дом...
- Подумаем...
- Катерине своей или ничего не говори, или объясни толково, сын!
- Попробуем... хорошая мысль - еда в судках! Я сейчас тоже схожу и на нас с Катей и Лолкой принесу.
Он тоже ушел.
Впервые, за последние дни, Валентину Николаевичу захотелось поработать, и он взялся за монографию.
Наташа осторожно открыла дверь и вошла. В комнате была все та же обстановка, что и в прошлый раз. Но в помещении стало темно из-за слишком плотных штор, неподходящие для спальни картинки висели на стенах, широкая кровать с шелковым одеялом... расцветки приглушенные, мрачноватые и запах... одуряющий, густой и тяжелый запах духов Снежаны.
Саша лежал ближе к двери, укрытый простыней до подбородка.
Наташа решительно обошла кровать, раздернула шторы и распахнула створку. Вечерний, по-осеннему прохладный воздух потек в комнату.
Прибор на прикроватной тумбочке издал короткий свист, шкала его озарилась зеленоватым пульсирующим светом.
В коридоре раздались шаги. Вошел дежурный врач.
- Извините, - сказал он, - но вы нарушили стерильность помещения. Болезнетворные бактерии...
- Свежий воздух, - ответила Наташа. - Он здесь задыхается, разве вы не чувствуете?
Молодой человек пожал плечами.
- Десять минут проветривания, и я закрою окно.
Врач кивнул и вышел.
- Ну, здравствуй, мой дорогой! - Наташа наклонилась и поцеловала его в щеку. - Вот я и пришла.
Александр дышал ровно, спокойно.
- Не отпускаешь меня, - сказала она, присаживаясь на стул. - Держишь около себя, не даешь начать новую жизнь. Я так нужна тебе? Необходима? Без меня не можешь?
Она погладила его по щеке.
- Не отвечаешь потому, что ответить тебе нечего! Мне решать, как быть...
Наташа склонилась над ним и прошептала:
- Люблю тебя и буду рядом, что бы ни случилось!
Александр, конечно, ответить не мог, но губы его дрогнули...
Дверь приоткрылась, появилась голова Виталия Валентиновича.
- Охрана комнаты проверяет, скоро будут здесь. Надо тебе уходить, Наташа!..
В небе над городом кружил вертолет. Вдоль бортов, на скамейках, сидели бандиты и слушали последние наставления старшего группы:
- Успех операции - в стремительности, слаженности и четкому исполнению команд. Любой, кто встанет на пути - человек или животное, должны быть нейтрализованы. Если и сдохнет пара-другая посторонних - не страшно! Мы теряем людей группами, здесь уже не до сантиментов. Юргенс войдет, отошлет собак, и дальше будет действовать в одиночку. При отходе всех собак нужно уничтожить.
Он поглядел на бойцов и продолжил:
- Ни в коем случае не допускать перестрелку между охраной и вами. Если это случится, улица может быть блокирована и организована погоня. Вертолет у нас один и без прикрытия - есть опасность быть взятым "в клещи", и принудительно посаженным в каком-нибудь месте. Если это все-таки произойдет - Морозова уничтожить, и каждый будет пробиваться самостоятельно. Общий сбор - северная окраина города, у поселка "Сухой лог". Там будет ждать вертолет.
Перед домом Морозовых опустился вертолет без знаков принадлежности, окрашенный в темно-зеленый цвет.
Люк приоткрылся и на землю спрыгнул человек. Лицо его было закрыто маской с прорезями для глаз и рта. Он поднес к глазам прибор ночного видения и внимательно оглядел улицу, дома и участки соседей. Никакого движения нигде - все было тихо.
Человек не заметил тщательно замаскировавшегося незнакомца, лежавшего во дворе дома напротив и глядящего через щель в заборе на вертолет и вход в дом Морозова. Он неотрывно глядел в прибор ночного видения, сжимая в руке пистолет.
- Начинаем, - негромко сказал главный.
Люк открылся полностью и на улицу вылезли восемь человек в темной одежде. Все были в масках и держали в руках пистолеты. Они рассыпались и залегли слева и справа от вертолета.
- Пилоту не покидать машины и быть готовым экстренно взлетать! - приказал старший в группе захвата. - Остальные выдвигаются на позиции вокруг дома. Юргенс! Ты обожди. Пойдешь последним, когда бойцы займут свои места!
Морозов лежал спокойно, но уже был готов к сопротивлению. Защитное поле вокруг дома, которое он установил, вот-вот должны были нарушить чужаки. На подпитку защиты уходило немало энергии его тела, а сейчас ему была нужна она вся.
Тело его засветилось, принимая энергию. Воздух вокруг дома и сада бывший плотным и густым, стал легким и невесомым. Стало заметно светлее, словно бы ночная тьма рассеялась.
Это необычное явление заставило бандитов обнаружить себя - они, зашевелились, некоторые подняли головы.
- Что-то непонятное, - проговорил старший, прижимаясь к боку вертолета. - Но сигнала тревоги от бойцов у дома нет - подождем.
Тело юноши, вобрав энергию, погасло, над сердцем взвился рой мельчайших желтых огоньков, похожих на светлячки.
"Светлячки" поднялись к потолку, направились к окну и, не повредив ни задернутые шторы, ни стекла, вылетели наружу. Здесь они разлетелись в разные стороны.
Пилот вертолета, сняв шлем, оглядывался, прислушивался к происходящему, не выпуская из руки пистолет.
"Светлячок" влетел в кабину через люк, легонько ударил его в лоб и, отлетев в сторону, исчез. Тело пилота обмякло, пистолет с глухим стуком упал на пол.
На звук тут же отреагировал старший группы - он прошел вдоль борта, заглянул внутрь, взялся за скобу, подтянулся и шагнул внутрь.