Поливанов Олег Игоревич : другие произведения.

Ельцинские мифы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    О том, как на самом деле совершалась контрреволюция в СССР со слов Бориса Ельцина и других очевидцев происходящего. Если прочитаете, задайте себе вопрос, почему вы об это даже не слышали, хотя специально книгу никто не запрещал.
  
 Цель закона Яровой тотальная слежка
   Путин готовит переворот?
   Любовь к Путину
   Как Путин врёт про Боинг
   
        Сейчас выясняется, создание "новой, свободной, демократической России" как и причины распада СССР целиком строятся на мифах, и это не просто легенды, слухи, или анекдоты наподобие "добровольного" принятия Древней Русью православия, это "переворачивание с ног на голову", умалчивание главного, "раздувание из мухи слона", и сплющивание слона до размеров мухи. Пока живы ключевые свидетели того времени, пока они дают показания истории, пока выступают с покаянными речами нужно ловить момент и старательно "записывать в блокнотик, впечатлениям вдогонку".        
        Главным лицом слома социализма и перехода к капитализму в СССР был Борис Ельцин, один из видных членов коммунистической партии СССР, достигший таких высот в иерархии, которые вносили его биографию в советские энциклопедии. А на самом ответственном и решающем отрезке пути 1987-1993 гг. главным его помощником, самым близким и доверенным лицом, сыгравшим в это время ключевую роль, без которой Президента РФ Ельцина скорее всего никогда не было бы, был секретарь Союза журналистов СССР, главный редактор газеты МГК КПСС "Московская правда", министр печати РФ, вице-премьер правительства России Михаил Полторанин. Вероятно он единственный из окружения Ельцина, кто не обзавёлся даже особняком и потому бросить в него грязь до сих пор ни у кого не получалось, потому доверия к нему пока не подорвано. Потому о его книге "Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса" в которой он пересказал немало самых доверительных и шокирующих разговоров с "первым президентом РФ" молчат все СМИ, в отличии, например, от книги другого бывшего соратника Ельцина Коржакова. Ведь эти откровения рушат вдалбливаемые в школьников и теле и кинозрителей мифы "новой, свободной, демократической России". Но правда выше любого социального заказа, она вечна, она всегда в конце побеждает, сколько бы времени для её торжества не понадобилось. Если она неизбежна, не лучше ли принять её сразу?    
        Начнём с начала, с того места где "родился" Ельцин в качестве оппозиционного КПСС лидера. Автор этой статьи впервые услышал его фамилию на лекции матанализа от лектора, между делом рассказавшего о забастовке студентов МГУ в поддержку отставного первого секретаря московского горкома партии как раз после самого события, осенью 1987 г. Примерно через полтора года "Радио свобода" зачитало стенограмму скандального выступления Бориса Николаевича на пленуме ЦК КПСС, в последствии оказавшейся фальшивкой.
   
  ИЗ СТЕНОГРАММЫ ОКТЯБРЬСКОГО 1987 ГОДА ПЛЕНУМА ЦК КПСС
  21 октября 1987 г.[1]
  
  ...Я должен сказать, что после этого, хотя и прошло пять месяцев, ничего не изменилось с точки зрения стиля работы Секретариата Центрального Комитета партии, стиля работы товарища Лигачева. То, что сегодня здесь говорилось, Михаил Сергеевич говорил, что недопустимы различного рода разносы, накачки на всех уровнях, это касается хозяйственных органов, любых других, допускается именно на этом уровне, это в то время, когда партия сейчас должна как раз взять именно революционный путь и действовать по - революционному <....> Поэтому мне бы казалось, что надо на этот раз подойти, может быть, более осторожно к срокам провозглашения и реальных итогов перестройки в следующие два года. Она нам дастся очень и очень, конечно, тяжело, мы это понимаем, и даже если сейчас очень сильно - а это необходимо - революционизировать действия партии, именно партии, партийных комитетов, то это все равно не два года. И мы через два года перед людьми можем оказаться, ну я бы сказал, с пониженным авторитетом партии в целом....
        Славословие в адрес Горбачёва, жалобы на каких-то бюрократов, на чрезмерное воспевание руководства, единственная высказанная претензия недостаточная скорость "Перестройки". А вот, что зачитывал диктор "Свободы", и что искаженное ужасным ксерокопированием продавалось возле редакции "Московских новостей" в качестве речи Ельцина: "Мне трудно объяснить рабочему завода, почему на 70-м году его политической власти он должен часами стоять за сосисками, в которых крахмала больше, чем мяса, а на наших, товарищи, праздничных столах есть и икорка, и балык, и другие деликатесы, полученные без хлопот там, куда его и близко не пустят. Как я должен объяснить это ветеранам и участникам Гражданской войны, которых осталось всего-то по пальцам пересчитать. Вы видели список их праздничного заказа? А мне принесли, показали. И каково мне выслушивать их,  когда они говорят, что это объедки с барского стола? И вы понимаете, товарищи, чей стол они имеют в виду! <....> Не надо т. Лигачев на меня кричать и поучать меня. Не надо. Нет, я не мальчишка, у меня такая принципиальная позиция. И я должен сказать вам, товарищи, со всей откровенностью, что трудно работать, когда вместо конкретной товарищеской помощи получаешь назидания и грубые окрики. И в этой связи я должен просить Политбюро избавить меня от мелочной опеки Раисы Максимовны Горбачевой, от ее почти каждодневных звонков и нагоняев".
  
  Как теперь заявляет М. Полторанин: Ельцин эту речь на пленуме не произносил, я ее через месяц придумал.[2] Аргументировал свой поступок Михаил Никифорович необходимостью бороться с заворовавшейся номенклатурой: другая Москва - это лоснящийся от самодовольства Воруй-город. В нем лучшие дома, лучше устроен быт и ломятся от изобилия закрома. Трудно очистить Воруй-город от скверны. У него - хозяева взяточники-чиновники самого высокого ранга. За ними идут их подельники, их прихлебатели, прикормленные преступные авторитеты. А еще из Воруй-города проложено много тайных ходов - в Кремль и правительство, - по которым разносят воровскую долю влиятельным персонам. И вот чуть было пригорюнившийся Воруй-город засалютовал самоубийственной выходке первого секретаря. И схватил за грудки другую, нищую Москву: "Ну, кто тут тявкал, что нас можно победить?!" Вроде цель благородная, прекратить расхищение народной собственности, спасти распадающееся социальное государство, но ниже, из 2010 года сам себя опровергает: Держава прочно стояла на ногах. В 85-м у СССР практически не было внешнего долга (а в 91-м он уже составил колоссальные суммы). Да, цена нефти в мире упала до десяти долларов за баррель (значит везде наблюдалась рецессия). Но страну еще не успели посадить, как наркомана, на две трубы - нефтяную и газовую. Всем тогда хотелось большего, хотя за экономические показатели стыдиться не приходилось: за 1981-1985 годы валовой национальный продукт СССР возрос на 20 процентов (США - только на 14, а Италии, Англии и Франции- меньше чем на 10 процентов). Даже в 87- м - по инерции - страна сохраняла стабильное положительное сальдо во внешней торговле: превышение экспорта над импортом исчислялось многими миллиардами долларов. Шел выпуск продукции в многопрофильных отраслях - даже капстраны покупали у нас силовые турбины, шагающие экскаваторы, механизированные комплексы для угольных шахт, станки, самолеты, конденсаторы, речные суда на подводных крыльях и многое-многое другое. И все это стало на глазах испаряться.
  <...> Пять копеек стоил проезд в метро и автобусах, а хотелось ездить бесплатно. Получали бесплатные путевки в санатории, на курорты и досадовали, что там не "все включено". За киловатт-час электроэнергии платили четыре копейки, на том же уровне с нас брали за квартиры и газ, а мы возмущались: почему не снижают цены! В бесплатной медицине мы требовали введения института семейных врачей, а в бесплатном высшем образовании - постоянного повышения стипендий. Просто мы привыкли с каждым годом жить лучше, и нас не интересовали проблемы властей.
  <...> Продуктов питания на душу населения производилось тогда значительно больше, чем сейчас. Из развитых стран по этому показателю мы уступали только Соединенным Штатам Америки. Даже благополучная Англия на душу населения производила в год меньше России: пшеницы - на 61 килограмм, картофеля - на 118, мяса - на 2,5, молока - на 120, масла - на 3,9 килограмма, яиц - на 118 штук. Это доступные цены для всех не давали товару залеживаться на полках. Но проблема была и здесь - из-за нехватки хранилищ и перерабатывающих мощностей страна в цепочке "поле - прилавок" ежегодно теряла до 1,5 миллиона тонн мяса, 8,5 миллиона тонн молока. Крупные мясокомбинаты и многие заводы пищевой отрасли были построены еще до Великой Отечественной войны.
  <...>
  Итоги правления Ельцина в цифрах известны. Напомню некоторые из них:
   бюджет страны сократился в 13 раз;
   население уменьшилось на 10 миллионов человек;
   по уровню жизни Россия переместилась с 25-го на 68-е место;
   в 20 раз увеличилось количество бедных;
   в 48 раз выросла детская смертность от наркотиков;
   в 2,5 раза выросла смертность младенцев;
   примерно в два раза сократилось производство сельхозпродукции;
   в 2,3 раза упал выпуск машиностроительной продукции;
   в 5 раз сократился объем капиталовложений;
  и проч. и проч."[3]
  
        Глядя из 2010 года в 1987 под лупой не разглядеть воровства чиновников, привилегии, "ломящееся изобилие" одних и "нищету" других. Шизофрения! Полторанин так до сих пор и не смог окончательно придти к какому-то одному из двух взаимоисключающих утверждений, объявив их истинными в одно и то же время. Впрочем, ещё раз повторяем, - Полторанин нам дорог не как аналитик и истолкователь, но свидетель.
        Разоблачение мифа о пламенной речи Ельцина на октябрьском пленуме ЦК КПСС, так вдохновившая тогда автора этой статьи, и принёсшая Борису Николаевичу широкую народную симпатию, ныне не подвергается сомнению. Но есть куда более важные мифы, ради которых мы и взялись писать эту статью, - миф о забастовке кузбасских шахтёров и миф о ГКЧП, аресте Горбачёва его "коммунистическими" однопартийцами в попытке "остановить демократизацию и гласность".  Продолжаем цитировать Полторанина.       
  
  Шахтёрские забастовки в СССР.
  Весной и летом 89-го диверсанты от власти продолжали развозить гремучую ртуть по взрывоопасным участкам страны. <...> Я встретил в Москве старого знакомого Теймураза Авалиани - его избрали народным депутатом СССР от Кузбасса. <...> сообщил новость: кто-то стремится спровоцировать в Кузбассе социальный взрыв. С чего он это взял? Много признаков преднамеренного доведения шахтеров до бунта: задержка денежных средств, запрет на выдачу спецодежды и другое. Но особенно показательно исчезновение товаров с прилавков магазинов. Сначала не стало мясной и молочной продукции, хлебных изделий. Народ загудел. Потом не стало постельного белья, носков, сигарет, лезвий для бритья. А потом исчезли с прилавков чай, стиральный порошок, туалетное и хозяйственное мыло. И все это в течение короткого времени. Шахтерам стало нечего есть и нечем умываться.
  
  Опытный Авалиани заподозрил что-то не то. И с группой депутатов проехал по кожевенным заводам. Склады забиты мылом, на отгрузку в шахтерские города - запрет. Приехал в Кузбасс председатель Совмина СССР Рыжков, посмотрел на все, пробурчал: "Так жить нельзя!" И отбыл восвояси, ничего не решив. Ему сказали: "Если нет у правительства денег, разрешите нам продать часть угля в Японию или Китай - мы обеспечим шахтеров продуктами. На складах угля скопилось около 12 миллионов тонн, он самовозгорелся, уходит в дым. А местные власти решить этот вопрос не имеют права". Но и здесь Рыжков ничего не сделал. Где-то разрешили гнать всё и вся за границу, а шахтёрам подзаконными актами самостоятельность наглухо ограничили.
  
  Первыми с ультиматумом к власти обратились горняки шахты имени Шевякова - Авалиани показал мне их документ. Обратите внимание на уровень требований: "С десятого июля спецодежду выдавать по установленным графикам; всем рабочим выдавать полотенце и мыло из расчета 800 гр. на человека в мойке; выдавать телогрейки всем рабочим и ИТР; организовать работу столовой в течение 7 дней в неделю, вывешивать заработок ИТР шахты на доску; организовать питание шахтеров в ночные смены бесплатно из расчета один рубль на человека; улучшить снабжение рабочих продуктами для дома"!!! Даже для лагеря с заключенными такие проблемы показались бы мелочью. Их можно решить за один день. А здесь будто все сговорились сосать тянучку и доводить шахтеров до белого каления. Подняли проблему с телогрейками до Кремля.
  
  Прилетел министр угольной промышленности СССР Щадов, повертел ультиматумом в руках: "Этот пункт посмотрим. Ну, а этот вы загнули". Он и дальше отделывался шуточками и ничего не решил. В назначенный день шахта встала. Примерно такие же требования были у других горняков. И тоже остались без удовлетворения. Как тут не поверить в спланированные действия!
  
  Авалиани улетел домой и попал с корабля на бал. К середине июля уже бастовало 166 шахт - 181 тысяча человек. Теймураза Георгиевича избрали председателем забастовочного комитета Кузбасса.
  
  Недели через две я встретился с первым секретарем Киселевского горкома партии Юрием Торубаровым - тоже знакомым по прежним командировкам. Киселевск был одним из главных стачечных центров. Газета "Вашингтон пост" написала, что правительство Горбачева хочет руками шахтеров развалить СССР. Я спросил Юрия Дмитриевича, как он относится к этому заявлению. Мысли других он читать не умеет, ответил Торубаров, но расскажет, как все происходило.
  
  Забастовки начались в Междуреченске, Киселевск пока не качало. Прилетели иностранные журналисты - им рекомендовали поехать туда службы Александра Николаевича Яковлева. Расположились в гостинице и стали ждать, как ждут намеченную посадку космонавтов. Торубарову позвонили из ЦК КПСС, распорядились организовать митинги в поддержку междуреченцев, обеспечить транспорт и питание для забастовщиков. "Но забастовок-то еще нет!". "Будут, куда вы от них денетесь". Горком выполнил рекомендации ЦК. Киселевск тоже встал.
  
  - Что вы делаете? - сказал Торубарову корреспондент французской газеты "Монд". - Вы же страну разваливаете.
  
  Так-то оно так, но партийная дисциплина превыше всего!
  
  Горняцкие забастовки перекинулись на Воркуту, Караганду и Донбасс. Но все-таки эпицентром стачечного движения был Кузбасс.
  <...>
  К чести шахтеров Кузбасса, они выбрали в стачкомы здравомыслящих людей, типа Авалиани. Приехала на переговоры комиссия ЦК, Совмина и ВЦСПС - Слюньков, Воронин, Шалаев, а с ними налетела из Москвы целая стая экспертов-стервятников. Все тех же, кто помогал Кремлю готовить концепцию экономических преобразований. Они стали рекомендовать усилить требования шахтеров пунктами о создании при предприятиях кооперативов-посредников и праве шахтеров продавать весь уголь по своему усмотрению, прежде всего за рубеж. Это означало нанести по внутреннему рынку новый удар - оставить без сырья тепловые электростанции и коксовые батареи на металлургических комбинатах.
  <...>
  Но шахтеры отмели поправки представителей кремлевской власти: они не рвачи. Хотят и будут работать на государство, но и государство должно давать им все, что положено. А положено - это безопасный труд, нормальные заработки, приемлемые условия жизни. Обо всем договорились с московской комиссией, но мало что впоследствии получили. И не могли получить. Не с этой же целью раздувался шахтерский пожар и закладывалась новая порция динамита под основание единства страны.
  
        Очевидно, что шахтёрские забастовки были организованы центральным руководством КПСС, а не вспыхнули стихийно для чего, с одной стороны искусственно саботировалось снабжение, а с другой, административно создавалась забастовочная инфраструктура с подвозом иностранных СМИ.
  
        ГКЧП, как вдалбливается в головы россиян от мала до велика, - самопровозглашённый орган власти в СССР, существовавший с 18 по 21 августа 1991 года, был образован из первых государственных и должностных лиц Советского правительства, которые выступили против проводимых Президентом СССР М. С. Горбачёвым реформ Перестройки и создания вместо Советского Союза конфедеративного Союза Суверенных Государств, куда планировали войти только 9 из 15 союзных республик. Силы под руководством президента России (РСФСР) Б. Н. Ельцина отказались подчиняться ГКЧП, назвав их действия антиконституционными, была попытка объявить забастовку. Действия ГКЧП привели к событиям, ставшими известными как "Августовский путч". Послушаем, что об этом говорит ближайший сподвижник Ельцина.
         Первый помощник президента Виктор Илюшин позвонил в конце июня (1991г. До "путча" примерно два месяца.) и оповестил: Ельцин собирает на Клязьминском водохранилище близких людей, чтобы отметить победу на выборах по-семейному. Надо быть там в субботу в назначенный час. <...> После шашлыков я предложил президенту вдвоем прогуляться на лодке. Он согласился и устроился на корме. Я сел за весла. Мы быстро пересекли открытое пространство водохранилища и углубились в заросли камыша. Там я грести перестал. Две лодки охраны - на одной из них блестела лысина неутомимого Александра Коржакова - деликатно держались поодаль. <...> Я начал издалека <...> Надо договориться с Горбачевым, с Кремлем - пусть они серьезно оценят новизну ситуации и в дальнейшем не навязывают России большевистские стандарты. Можно сообща трансформировать Советский Союз в удобное для всех народов правовое государство. В системе СССР много ценностей, от которых нельзя отказываться - наоборот, их надо, подчищая, развивать.
  Ельцин слушал, опустив руку за борт и подбрасывая ладонью воду. Капли искрились на солнце.
  - Не стройте напрасных планов - подождите немного, - прервал он меня. - Скоро ни с кем не надо будет договариваться. Мы будем сами себе хозяевами.
  Он произнес это будничным голосом, каким сообщают о погоде на завтра. Правда, на мой долгий и удивленный взгляд отреагировал так: молча прижал указательный палец к губам. Чок, чок - зубы на крючок! Неужели где-то там, под ковром, наши вожди уже определились с будущим страны? Только время не приспело исполнить задуманное?
  <...>
  Очухались, наконец, и начали занимать боевые позиции партийные организации на местах. Июль 91-го стал месяцем повальных, причем беспрецедентных для КПСС мятежных пленумов, конференций, собраний. Их резолюции направлялись в Москву - Горбачеву и членам ЦК. Позднее в архивах партии я насчитал более десяти тысяч грозных телеграмм за подписями секретарей. <...> Ряд посланий называл в ультимативной форме крайний срок созыва партийного съезда - до ноября 91-го. Иначе, организуя массовые забастовки и акции гражданского неповиновения, коммунисты с мест проведут съезд явочным порядком и заставят Горбачева уйти не только с поста генсека, но и с должности президента СССР. На этих документах свои подписи члены Политбюро сопровождали жирными восклицательным и вопросительными знаками.
  <...>
  Борис Николаевич как-то сказал мне <...>: события могут повернуться в неожиданную сторону. И надо бы, на всякий случай, продумать, как организовывать работу нашей прессы в чрезвычайных условиях. На мои вопросы: "что это за события?" и "когда и почему они могут наступить?" он неопределенно ответил:
  - Я же говорю - на всякий случай. У меня самого нет еще полного представления.
  В последнее время он много общался с Михаилом Сергеевичем - по телефону или ездил к нему в Кремль, в резиденцию. О чем договаривались лидеры, нас, конечно, интересовало, но не так, чтобы лезть бестактно с расспросами. Сами они не распространялись о каких-либо договоренностях. А мы полагали: вроде бы шла притирка позиций Кремля и Белого дома на Краснопресненской набережной. Ну и слава тебе, Господи!
  
  Августовские события 91-го обросли такими гроздьями мифов, что иногда начинаешь плутать в истоках: как все было на самом деле. Плутать и удивляться неведомым событиям. Хотя я находился в их эпицентре с первых и до последних часов противоборства с ГКЧП. В организации путча, в поведении главных действующих лиц с одной и другой стороны мне тогда уже показалось много странного, подозрительного.
  
  Передаю опять-таки свои личные ощущения, никого не опровергая, не поправляя и никому ничего не навязывая.
  
  По-настоящему обеспокоенным в то раннее утро 19 августа выглядел только Руслан Хасбулатов. Мы заявились с ним на дачу Ельцина в Архангельском, и Хасбулатов, сокрушаясь, начал сочинять обращение "К гражданам России!" Я присоединился к нему: пробовали увесистость формулировок на слух, потом заносили их на бумагу. "Государственный переворот", "путч" - такими камнями-обвинениями придавили гэкачепистов.
  
  Борис Николаевич сидел на разобранной постели полураздетый. Вид у него был не встревоженный и не растерянный, а на фоне случившегося даже очень спокойный. Все вокруг было как прежде, никакого подозрительного движения. Телефоны работали. Хасбулатов попросил Ельцина позвонить в Алма-Ату Нурсултану Назарбаеву (там разница во времени плюс три часа): пусть выскажет осуждение в адрес организаторов переворота - членов ГКЧП.
  
  Президент откликнулся на просьбу с ленцой, и через какое-то время усиленная мембрана аппарата спецкоммутатора донесла до нас голос Назарбаева. Он, по его словам, с утра заработался у себя в кабинете над документами и даже не слышал о создании ГКЧП. Вот разберется немного, тогда и будет определяться. (Рядом с Назарбаевым сидел в тот момент мой старый приятель - чиновник высокого ранга, который позже признался, что они как раз слушали телевизионных дикторов, озвучивавших документы ГКЧП. Но президент Казахстана еще не сориентировался. "Восток - дело тонкое!").
  
  Хасбулатов попросил позвонить Горбачеву в Форос - сам президент никакой инициативы не проявлял. Ельцин поотнекивался, но снял трубку. По спецкоммутатору сказали: "Не отвечает или нет связи". Что значит "не отвечает"? Там же целый отряд прислуги.
  
  Начал съезжаться цвет новорусской бюрократии - Собчак, Лужков, Силаев и другие. На наши расспросы они отвечали, что никаких препятствий в дороге им не чинили. Ельцин уже прибрался и привел себя в порядок - стал отдавать распоряжения.
  
  Отпечатать на машинке обращение "К гражданам России!" мы попросили дочь Бориса Николаевича - Татьяну. Она печатала неумело и медленно, будто давила клопов. Это раздражало. Пока вся троица была здесь - Ельцин, Силаев, Хасбулатов, хотелось сразу заполучить их подписи под обращением и запустить его в дело. Я позвонил своему первому заму Сергею Родионову и поручил собрать в министерстве как можно больше журналистов - наших и зарубежных. Мы должны были отксерокопировать Обращение, подписанное руководством России, и раздать его всем - пусть гуляет по свету. Что и было сделано. Я был уверен, что наше мощное орудие - информационное агентство РИА "Новости" со всей передающей аппаратурой блокировано, закрыто. И что придется рассовывать информацию, как говорили в старину, от полы да в полу.
  
  Еще я полагал (а точных сведений не было), что будет блокирован Белый дом, и Ельцину не дадут провести там пресс-конференцию. Так предписывали каноны государственных переворотов. Поэтому и предложил ему поехать сразу в наше министерство, где на клич Родионова сбегались журналисты целыми группами. В нашем зале он сможет провести пресс-конференцию. Ельцин согласился. Мы сели в его "Чайку" - сзади Борис Николаевич в окружении Александра Коржакова и еще одного крепкого секьюрити, меня разместили на приставном сидении и через центральные ворота Архангельского направились в Москву. Моя "Волга" маячила позади вместе с машинами президентской охраны. За ними тянулась кавалькада других автомобилей.
  
  Вдоль дороги от Архангельского до Калужского шоссе сплошной лес, где можно разместить целую дивизию. Я обшаривал глазами кусты и деревья, но странное дело: кругом ни одной машины, ни одного человека. А ведь Архангельское - местоположение источника "демократической заразы"- здесь находились дачи "верхушки": Ельцина, Руцкого, руководителей Верховного Совета РСФСР, всего правительства. То есть тех, кто, по мнению гэкачепистов, вносил смуту в спокойную жизнь граждан. При серьезных намерениях (государственном перевороте) они были обязаны нас интернировать, вырубить связь, чтобы предупредить возникновение очага сопротивления. Но ничего этого не наблюдалось.
  
  Только на МКАДе мы догнали колонну танков и БТРов - по обочине дороги она двигалась на Москву. Большая колонна, грозная. Ельцин неодобрительно поглядывал на нее и все сильнее углублялся в себя. Я набрался смелости и спросил Бориса Николаевича, не это ли он имел ввиду, когда предупреждал меня в своем кабинете о работе в чрезвычайных условиях. Ельцин не сразу вернулся из задумчивого состояния.
  
  - Горбачев - Горбачев, - протянул он хрипло вместо ответа (скорее себе, а не мне). - Что-то многовато подтекста в его поведении. Как бы не повернули они ситуацию в другую сторону.
  
  Какие-то сомнения растревожили президента. Что-то не совпадало с его ожиданиями. Видимо, он мысленно переиначивал поэта:
  Политика хитрей расчета.
  Ты в ней чуть-чуть перетончи -
  И на тебе самом чечетку
  Другие спляшут резвачи.
  
  В машину Ельцина пошли звонки - они отвлекли его. В Белом доме, оказывается, уже собрались депутаты Верховного Совета, связь работала исправно, все подъезды свободны.
  
  Посредине Калининского (Новоарбатского) моста мы остановились - Белый дом мирно красовался на солнце, по набережной прохаживались москвичи. Идиллия. Ельцин решил свернуть к себе, в Белый дом. А я пересел в свою машину - поехал в министерство организовывать автобусы, чтобы быстрее доставить собравшихся там журналистов на пресс-конференцию к президенту.
  
  Пока ждали эти автобусы, журналисты терзали меня. Они прочитали розданное им Обращение, и документ вызвал у них много вопросов. Особенно наседали дотошные иностранцы. Президент СССР не арестован? Не арестован. А если он заболел и его функции взял на себя вице-президент, то почему мы квалифицируем это как государственный переворот? Если же Горбачев не в больнице, а в Форосе, то что это за болезнь? И не имеет ли тут места замысловатая комбинация по свертыванию демократических процессов руками горбачевской команды? Ушлые западники угадывали какой-то подвох в истории с ГКЧП.
  
  В министерстве мне радостно сообщили, что российское информационное агентство не блокировано, а работает в обычном режиме. Это тоже удивило.
  
  Вместе с журналистами я поехал в Белый дом и там, лишь изредка отлучаясь, провел все трое суток, до полной, так сказать, виктории дела Ельцина - Горбачева. Трое суток игры на нервах. Трое суток Большой Игры.
  
  Это потом вместе с другими, не посвященными в тайны дворцовых интриг, узнал я, что телефонной связи Горбачева никто не лишал. Он самоизолировался и, попивая чай на террасе, наблюдал за спектаклем, словно с режиссерского пульта. И что ГКЧП не спускало на места антиконституционные приказы, типа: "гнобить", "арестовывать". Из Москвы в 10 часов 50 минут 19 августа ушла только одна секретная шифротелеграмма ? 215/ш первым секретарям ЦК компартий союзных республик, рескомов, крайкомов, обкомов партии. Ее направил секретариат ЦК КПСС:
  
  "В связи введение чрезвычайного положения примите меры по участию коммунистов в содействии ГКЧП в практической деятельности руководствоваться Конституцией СССР".
  
  Телеграмма вроде бы никчемная. После отмены 6-й статьи о руководящей роли КПСС содействовать ГКЧП в рамках Конституции значило не совать нос в государственные дела - можно только потрепаться на собраниях. Зато главная цель послания достигнута - засветить и подтвердить документально связь партии с путчистами.
  
  Непонятливые секретари, привыкшие заглядывать в рот Москве, ждали дальнейших конкретных указаний, а их не было, хотя наступил уже вечер 20 августа, и парткомы начали теребить ЦК шифропосланиями такого рода:
  
  "Обком не получил никакой информации о действиях ГКЧП для координации своей работы. У коммунистов вызывает много вопросов бездействие центральных органов КПСС.
  Секретарь Челябинского обкома КПСС А. Литовченко, 20 августа, 18 часов 20 минут".
  
  Они сами затягивали петлю на шее партии. Ее вожди, оставленные Горбачевым в Москве на хозяйстве, наверное мстительно усмехались: низы подняли мятеж против ЦК, пригрозили провести съезд в явочном порядке и вымести поганой метлой из начальственных кресел все руководство КПСС - так пусть они теперь похлебают касторового супа. А сами вожди надеялись, в случае чего, перекочевать в беспартийную администрацию Президента СССР, под крыло Горбачева.
  
  Похоже, создание ГКЧП и планировалось как верхушечная акция, как попытка нагнать на общество страхи. Была, не исключаю, и задняя мысль у кремлевского режиссера: при благоприятном для него развитии событий придержать шаг Ельцина - слишком широко расшагался! И под шумок прикрыть несколько не управляемых общественных групп и ерипенистых изданий, кусавших кремлевскую власть (тех, кто покается, можно потом простить).
  <...>
  Я спустился в кабинет Госсекретаря РСФСР Геннадия Бурбулиса. Он только что вернулся от Ельцина и по его поручению стал звонить Крючкову. Подмигнув, перевел аппарат на громкую связь. Никогда я не видел таким Генку-философа. Он крыл матом тогдашнего начальника Владимира Путина и обещал, что если Крючков решится на штурм, то Бурбулис самолично натянет его уши на его же поганую жопу.
  
  Крючков, не заводясь, отбрехивался устало и заверял, что все это провокационные слухи, никакого штурма не будет. И я подумал, что если бы он начался, Бурбулис не смог бы выполнить свое обещание. Скорее, наши с ним уши пришлось бы искать по углам этажа. Голос председателя КГБ выдавал в нем сломленного человека. Решимостью якобинца там даже не пахло.
  <...>
  Как и следовало ожидать, среди первых крупных решений Ельцина после путча была политическая казнь КПСС. Партия скомпрометировала себя связью с разгромленными мятежниками и находилась в полуобморочном состоянии. Теперь ее можно было брать голыми руками. Будут знать коммунисты, как восставать против своих вождей и учить их любви к Родине. Родина для вождей - это то, что оттягивает карман. Все остальное - плебейский патриотизм.
  
  Действо решили провести публично. С этой целью 23 августа Михаил Сергеевич приехал даже в Белый дом на заседание Верховного совета РСФСР. Я сидел в первом ряду напротив трибуны, когда Борис Николаевич зачитал указ о приостановке деятельности партии (в ноябре он запретит ее окончательно). Он поднял над трибуной ручку, чтобы подписать этот указ. Надолго и картинно задержал ее в воздухе, поглядывая на Горбачева. Тот встал с места, изобразил порыв протеста и притворно сказал:
  
  - Не надо, Борис Николаевич.
  
  - Надо! - громко произнес Ельцин. Нож гильотины упал. Борис Николаевич повел Михаила Сергеевича к себе в кабинет.
  
  Тут же Горбачев отказался от поста генсека ЦК КПСС, призвал ЦК объявить о самороспуске, а всем коммунистам посоветовал разбежаться и создавать новые партии. Удивленная таким крутым поворотом, телекомпания Би-би-си спросила Михаила Сергеевича: как же так, еще вчера он обещал реформировать партию, а сегодня принял участие в ее разгроме.
  
  - Я еще не имел информации о том, какую позицию заняли руководство партии и партийные комитеты, - ответил Михаил Сергеевич. - Потом в мое распоряжение поступила информация.
  
  Лукавил экс-генсек. Он лучше других знал настроения в партийных низах, готовые перейти критическую массу. И, как я уже говорил, боялся этого до смерти. А позицию руководства, подтвержденную документально, преподнесла на блюдечке спецоперация с ГКЧП.
  
  Через несколько дней я дал интервью одной из российских газет. И в нем изложил свой взгляд на августовский путч. Сказал по простоте душевной, что это сценарий Михаила Сергеевича, который хотел использовать ГКЧП для достижения определенных политических целей. Часть из них упомянута в этой главе.
  
  Вдень выхода интервью у меня в кабинете раздался телефонный звонок. Металлический голос операторши спецкоммутатора предупредил:
  
  - С вами будет говорить президент Советского Союза Михаил Сергеевич Горбачев.
  
  Сначала тишина, щелчок в трубке, потом:
  
  - Михаил, это Горбачев. Я прочитал твое интервью, это не так, - ни привычное "здравствуй!", ни "привет!" - это не так, - повторил Михаил Сергеевич, - Верь мне!
  
  И положил трубку. В его голосе было столько тревоги, перемешанной с испугом, что стало даже не по себе. И это, похожее на мольбу: "Верь мне!", обращенное к человеку, который не стоил по политическому весу и ногтя авторитета Президента СССР, тоже о многом сказало. Тогда раны общества от ГКЧП еще кровоточили, и Михаил Сергеевич опасался любой правды. Она могла опрокинуть его. А я взял и приоткрыл сдуру уголок этой правды. И не поверил его признанию, поскольку верил документам и всему увиденному своими глазами.
  
        Очевидно, что события вошедшие в историю под названием ГКЧП -"августовский путч" были организованы М.С. Горбачёвым с ведома Б.Н. Ельцина, и преследовали целью провокацию против самой структуры КПСС, теоретически имевшей мощные организационные рычаги сопротивления развалу СССР и реставрации капитализма. Нужен был предлог для её роспуска, так как в отсутствии партии общество атомизировалось. Сомневающимся в столь радикальном выводе процитируем выдержки из речи М.С. Горбачева на семинаре в Американском университете в Турции в 1999 году.[4]
  
  Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми. <...> Именно для достижения этой цели, я использовал свое положение в партии и стране. <...> Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что я не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. <...> Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться. Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А.H. Яковлев и Э.Г. Шеварднадзе, заслуги которых, в нашем общем деле просто неоценимы. Мир без коммунизма будет выглядеть лучше. После 2000 года наступит эпоха мира и всеобщего процветания. Но в мире еще сохраняется сила, которая будет тормозить наше движение к миру и созиданию. Я имею в виду Китай. <...> Если бы настал конец коммунизму в Китае, миру было бы легче двигаться по пути согласия и справедливости. <...> Но я не плакал, ибо я покончил с коммунизмом в Европе. Но с ним нужно также покончить и в Азии, ибо он является основным препятствием на пути достижения человечеством идеалов всеобщего мира и согласия. <...> Путь народов к действительной свободе труден и долог, но он обязательно будет успешным. Только для этого весь мир должен освободиться от коммунизма.
         Это явка с повинной! И в попытке её осознать в головах современников рождаются потрясающие по глупости объяснения. Горбачёва и его подельников называют троцкистами, хотя троцкистов товарищ Сталин пустил под нож вместе с семьями, друзьями, знакомыми и домашними животными ещё до начала Великой отечественной. Между тем тот самый Троцкий, которого Ленин называл лучшим большевиком,[5] в 1936г. в большой работе "Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?" подробно объяснил истоки горбачёвщины в общефилософском смысле: "Но если социалистическая власть еще абсолютно необходима для сохранения и развития планового хозяйства, то тем важнее вопрос: на кого опирается нынешняя советская власть, и в какой мере обеспечен социалистический характер ее политики? На XI съезде, в марте 1922 г., как бы прощаясь с партией, Ленин говорил по адресу командующего слоя: "история знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества - это вещь в политике совсем не серьезная". Бытие определяет сознание. За протекшие полтора десятка лет власть успела изменить свой социальный состав еще глубже, чем свои идеи. Так как из всех слоев советского общества бюрократия наилучше разрешила свой собственный социальный вопрос, и вполне довольна тем, что есть, то она перестает давать какие бы то ни было субъективные гарантии социалистического направления своей политики. Она продолжает охранять государственную собственность, лишь поскольку страшится пролетариата. Этот спасительный страх питается и поддерживается нелегальной партией большевиков-ленинцев, которая есть наиболее сознательное выражение социалистической тенденции в противовес буржуазной реакции, пропитывающей термидорианскую бюрократию насквозь. Как сознательная политическая сила, бюрократия изменила революции."
        Взятый уже с первых лет своего существования во враждебное кольцо, и отстававший по уровню развития производительных сил от передовых капиталистических стран СССР, был вынужден форсировать процесс через организацию государственного бюрократического аппарата, который в конце концов и опрокинул диктатуру пролетариата. Всякое государство, даже государство рабочих и крестьян ждёт распад, который приведёт при наличии достаточно развитых производительных сил либо к коммунизму, либо к временной реставрации капитализма. Всё время существования СССР росли производительные силы, но росло и отчуждение бюрократии от трудящихся, и в конце концов настал момент разрыва.
  
  *      *      *
        Таким образом обсуждаемые нами мифы и правда о Ельцине это не просто стечение обстоятельств или злая его с Горбачёвым воля, это продолжение классовой борьбы строго по марксизму-ленинизму, очередной этап в построении коммунистического общества. Мало построить социализм в котором производительные силы развиты больше, чем в передовых капиталистических странах, нужно ещё удержать его от распада путём планомерного продвижения вперёд, к отмиранию государства развивая самоуправление, мочь преодолевать нарастающий бюрократизм и отрыв верхушки коммунистической партии от масс, обновляя высший кадровый состав прямой демократией с мест, для чего постоянная дискуссия и оппозиционная критика в партии совершенно необходимы. ЦК КПСС - бюрократия СССР совместными усилиями умышленно разломала прекрасно работавший социалистический механизм с лучшим в мире КПД, и теперь возлагает вину за это на сам механизм, который без вмешательства, на силе инерции мог работать ещё очень и очень долго. Массы же повелись на забастовочные провокации до сих пор называемые "стихийным шахтёрским протестом".           
        Мы перечислили лишь три главных мифа эпохи слома социализма, дальше, после 1991 года их намного больше, и они куда драматичнее и подлее, - это приглашение Ельциным группы снайперов ЦРУ для расстрела в спину осадивших Верховный Совет РСФСР бойцов МВД, с целью стимуляции их активных действий против осаждённых[6], фальсификация референдума о принятии новой конституции, продажа США по ценам ниже рыночных всего запаса оружейного плутония, планомерное уничтожение научного, технического, производственного, сельскохозяйственного потенциалов России именно для уничтожения, а не реформирования, и многое другое, но они следствия этих трёх. И если даже первые шаги "ельцинской демократии" оказались ложью, провокациями, предательством трудящихся, обыкновенной контрреволюцией, из них не могло вырасти ничего другого, ничего хорошего, если не считать ценность отрицательного опыта. Заблуждающимся или молодым, не видевшим собственными глазами события людям нужно наконец понять, все эти мемориальные центры Ельцина, премии имени Егора Гайдара, это центры и премии имени Андрея Романовича Чикатило. Или даже не так: деяния Чикатило шалости первоклассницы по сравнению с деяниями Бориса Ельцина, Егора Гайдара, и всей их банды.
        Однако эволюция не знает эмоций, она планомерно прокладывает себе дорогу даже длительными реакционными отступлениями, в эволюции не бывает лишнего, бесполезного или даже вредного. Полезен и постсоветский опыт, ведь никакие самые гениальные лекции не расскажут сбившемуся с правильного пути народу об ужасах капитализма и безальтернативности коммунизма лучше, чем каждодневный опыт.       
  
Поливанов О.И.
  21.11.2016г 
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"