От внезапного шума за окошком Эл вздрогнул. Стая голубей, вспугнутая, видимо, проезжающим велосипедистом, сорвалась ввысь, к чердакам и крышам. По лобовому стеклу шлёпнули два грязно-белых пятна. Тьфу ты!.. - беззвучно выругался Эл и брезгливо попрыскал на стекло из омывателя. Секунд пять смотрел, как дворники размазывают птичий помёт двумя большими полукружиями, и снова опустил голову на спинку сиденья. Так, полулёжа, он частенько проводил минуты и даже часы. Чтобы скоротать время, пялился на проходящих мимо девушек, непременно раздевая самых симпатичных взглядом, и представлял себя с ними в постели. Особенно Эл любил весну и лето. Вместе с разноцветными бабочками на просторы выпархивали стайки летних девушек. В северной столице, где он родился и вырос, от обилия сезонных девичьих прелестей рябило в глазах и сладко потягивало в паху. Теперь же, в уходящем на покой октябре, летние девушки - с загорелыми ногами и острыми, протыкающими майки сосками - с улиц уже пропали и вместо них выпустили что-то серое, бесформенное и безжизненное.
А в этой засиженной голубями глухомани, казалось, не было девушек вообще. За стеклом - поодиночке и мелкими группками - убивали время увядшие мамаши с колясками разных калибров. И мужчины в городке будто повымирали. Имелся лишь косматый дед на ступеньках аптеки, битый час атаковавший пробку на пузырьке 'Боярышника'. В ход было пущено последнее средство - четыре гнилых зуба - но пробка не поддавалась.
Эл отчего-то так и представлял себе российскую глубинку: из развлечений - дискотека в клубе, парк да роддом. Наскоро отплясав и поохав на лавочке в лунной тени рябин, девчонки мчались рожать, а горе-папаши сбегали в армию, откуда уже не возвращались, дабы не отравлять пока не отгулянную молодость обрыдлым бытом. Те, кто не находил своей роли в сутолоке больших городов, тихо спивались в пельменной за углом, также ничего не желая слышать про семейный уют от бывших невест.
Единственное, что сейчас роднило эту дыру с его родным Питером - занавешенное тряпкой небо. Такого вот - особенного цвета. В руках старательной уборщицы такой цвет примерно за неделю приобретает любая материя. Иногда, совершенно непредсказуемо, тряпка начинает сочиться мутными каплями - будто её выжимают перед тем как вновь приняться за протирку. В Питере, правда, натёртое до прозрачности небо и летом увидишь не часто.
Разруха здесь не шла ни в какое сравнение с запущенностью питерских улиц. На краю газона Эл заметил проросшую травинками дохлую собаку, а про дорожное покрытие напоминала разве что его собственная 'девятка' цвета 'мокрый асфальт'. Остатки настоящего асфальта на улицах городка надёжно укутала многолетняя грязь.
'Надо бы позвонить, - подумал Эл, взглянув на часы, - спросить. Не торчать же тут вечность!'
Он с презрением покосился на 'кирпич', замерший между сиденьями: буржуйская чудо-техника будто обиделась на отсутствие должного к ней почтения. Честно сказать, новомодная штуковина - сотовый телефон - хоть и драла нещадно за свои услуги почти доллар в минуту, в Питере работала безотказно. Здесь же, за гранью человечества, 'труба' шипела пустотой, а экран ни за что не желал признавать присутствие окружающего мира.
Эл скользнул взглядом вдоль щербатых стен: ничего.
- Эй, дед! - крикнул Эл старику, опустив окошко.
Тёмная бутылочка выскользнула из заскорузлых пальцев и звякнула о ступеньку.
- С-сука ты... - проводив белёсыми глазами осколки и постепенно, секунду за секундой, осознав тяжесть катастрофы, жалобно простонал дед. И заплакал.
Тьфу! - снова выдохнул Эл, закрывая окно. Чувство гадливости, как недавно с голубями, перекосило ухоженное лицо. Но вдруг внутри кольнуло. Вспомнилось давно забытое ощущение, будто когда-то в детстве ни за что обидел младшую сестрёнку. Тьфу ты, блин! - стукнул кулаком по коленке, отгоняя наваждение. Потом открыл бардачок, на ощупь достал бутылку и резко толкнул дверь.
- Держи, отец, - ткнул он деда в плечо. - Всё в жизни бывает.
- Жизнь дерьмо, - согласился дед. Бутылку он схватил тут же, и не мешкая отправил презент поглубже в недра видавшего виды пальто. На всякий случай. 'Дерьмовая жизнь' не раз подтверждала деду свою переменчивость. Ежу понятно, что разжился дед невзначай богатой выпивкой; а будешь долго разглядывать не виданную прежде французскую диковину - добрый человек может и передумать.
- Сиди уж, - уже сильнее толкнул Эл деда в плечо, заметив, что тот собирается подняться и, видимо, от избытка приязни к нежданному благодетелю задушить его в сердечных объятьях. Хотя Эл и так задыхался от смрада, исходящего от старика.
Отступив на шаг, Эл задал вопрос.
- Телефон? - опешил дед. - Да везде. К любому зайди. У меня, правда, нет - отключили, мироеды! И автоматы давно раскурочили. Но вот - хоть в аптеку. Или в магазин. Тут все так.
- Бесплатно? - не удержался Эл.
- Кхах! - поперхнулся дед: - дак за деньги тебе тут ещё ноги помоют.
Едва закрыв за собой дверь гостиничного номера, Эл услышал звонок. Слегка грассирующий голос в трубке явно принадлежал только что оформлявшей Эла администраторше; недавний официоз лишь слегка приправили томными и тягучими обертонами. Голос предложил отдохнуть и развлечься.
- Почём? - деловито поинтересовался Эл, мысленно одобрив рациональный подход к делу администрации гостиницы. В питерских отелях для полноценного отдыха постояльцев мужского пола обычно приглашалась отдельная 'служба'. Едва не присвистнув от дешевизны и уже воображая себя падишахом в гареме, Эл, тем не менее, обещал подумать.
Эл не соврал: подумать надо. Нужно принять горячую ванну и не спеша всё взвесить. Обдумать, правда, предстояло не количество девушек, с которыми он проведёт сегодня ночь, а несколько более существенных вопросов.
Новостей появилось две: хорошая и плохая. Во-первых, встреча переносится на завтра, а, значит, в ближайшие сутки Эл абсолютно свободен. Это, скорее, известие из приятных. Можно, конечно, не расслабляться, провести предварительную работу, рыть носом землю... Эл, конечно, всё это мог, но возникал вполне закономерный вопрос. Где рыть? Что готовить? В этот раз Эл не знал предстоящего задания даже примерно. И, признаться, до недавнего звонка Сэму не представлял, какие вообще 'великие дела' можно проворачивать в забытой богом глуши. Подробности обещаны при встрече, а встреча завтра. Сэм сказал - на том же месте.
Куда тревожнее оказалась вторая новость. Сэм навёл справки и выяснил: имеется в городе пара военных заводов. Не разворованных, действующих. А вот это, хоть многое и проясняло, заставляло задуматься очень крепко.
- Хорошо, старичок, я понял, - прервал Сэма Эл, заметив, что рыжая хохотушка аптекарша, безропотно разрешившая ему воспользоваться телефоном, вдруг перестала улыбаться и все чаще стреляет в него недобрым глазом. - Устроюсь, позвоню. До вечера.
Звонить Сэму из номера Эл не собирался. А вдруг? Слухи, ещё с советских времён, будто каждый телефон в гостиницах на прослушке у КГБ - это, конечно, бред. Да и КГБ давно почил. А пришедшая ему на смену братия, как и все в стране, занята разделом имущества, им не до этого. Но, тем не менее, гостиница - это средоточие любопытных ушей и глаз, здесь у Эла сомнений не возникало; а чисто технически гостиничные телефоны мог прослушать любой восьмиклассник, если не прогулял в своё время лабораторные по физике.
Эл позвонит Сэму позже. А пока стоит переварить то, что уже удалось узнать.
Эл завернул краны, попробовал пальцем воду и взбил шапку пены из привезённого с собой шампуня. Гостиничному сервису он не доверял. Однако бытовые опасения оправдывались лишь отчасти. Мыло на раковине лежало хозяйственное, шампунь в тюбике вонял кошачьей мочой, а полотенца казались вынутыми из склепа; зато ванна, вопреки всему, сияла белизной, и горячая вода была чистой и... горячей. Эл откинул голову на краешек ванны, зажмурился, отдавая воде усталость. Теперь ему ясно. Здесь далеко не 'пустыня', как он подумал вначале, удивившись приглашению поработать. Лакомые куски имеются, а значит, есть и те, кто от них пытается откусить, но кто-то хочет заглотить всё, но ещё кто-то кому-то мешает. Схема обычная и тут удивляться не приходится. Если бы не ещё одно но. Этот сладкий кусок явно окрашен в хаки. Обычным бандитам на такой каравай рот не разевай, зубы не доросли.
Больше делить в этом месте нечего, так почти уверился Эл, объездив городишко за пару часов вдоль и поперёк. А где нечего делить, где даже в местном бюджете вместо денег огромная смертельная рана, серьёзные люди никогда не появятся, а бывает только местная шпана, рэкетирующая пивной ларёк и бабушек с семечками и укропом. Другое дело бюджет военный. На войне кормятся джентльмены удачи куда более высокого полёта. Тем более теперь, когда чеченская кампания в самом разгаре. Но совать нос в военные вопросы всё равно что разворошить голыми руками гнездо гремучих змей.
'По-хорошему надо бы валить отсюда, - подумал Эл. - Прямо сейчас'. Однако подобное поведение противоречило этикету. А говоря попросту - башку могли свернуть в два счёта. В конце концов, смыться он всегда успеет. Да и не имеет он сейчас ничего, кроме собственных сомнений. Можно завтра, обсудив условия, отказаться от работы. Но выслушать заказчика - при заранее назначенной встрече - он обязан. По 'понятиям' обязан.
'Царица', дама лет пятидесяти с фиолетовой короной из волос, сделала каменное лицо и принялась изучать люстру над головой Эла.
- Мм? - притормозил он и постучал по настольному звонку, показав на него глазами и приложив руку к уху, будто он держит трубку телефона.
- Я не понимаю вас, мужчина!
- Через пару часов, ага? - Эл улыбнулся самой заговорщицкой улыбкой, на которую был способен, как бы показывая фиолетовой даме, что он понимает, что она понимает, что он... что она... и можно не разыгрывать 'тайны мадридского двора'. - Я жажду удовольствий!
- И да! - вдруг обернулся он, уже отойдя пару шагов от стойки, - где у вас тут ужинают? Ну, чтоб не отравиться?
- Хм! - ещё твёрже окаменела дама. - У нас, между прочим, лучший ресторан в городе. Прямо и налево по коридору.
И дама уткнулась в журнал регистрации, наглядно демонстрируя, что приятные манеры и прочие прелести капитализма пока не заслужили в этих стенах должного признания.
- Спасибо! - самым нежным голосом пропел Эл.
- Приятного аппетита, - отрубила дама.
Лучший в городе ресторан представлял из себя столовую, в которой на столы постелили сравнительно недавно стиранные скатерти, окна завесили бархатными шторами и вывернули большую половину электрических лампочек. Официантов нарядили в бабочки, забыв, правда, выдать к ним костюм. Джемпер с бабочкой смотрелся слегка вызывающе, но, впрочем, полумрак сумел смягчить и такой недостаток, да и вообще - делал это место достаточно уютным.
Дождавшись закуски, Эл попросил у официанта пустой графин (за это одолжение официанту был выделен щедрый аванс) и перелил в него принесённый с собой коньяк. Употреблять внутрь напитки отечественного производства, входившие в меню, Эл по привитой постсоветским обиходом привычке счёл непростительной глупостью.
Было, впрочем, одно обстоятельство, которое несомненно подтверждало, что ресторан в городе действительно лучший. Здесь собирался девичий 'бомонд'. Разумеется, присутствие в публичном месте дамы без кавалера ещё ничего не значило. Но приличную девушку, пришедшую развлечься самой, от девушки, желающей развлечь состоятельного мужчину, Эл обычно отличал без труда. И, признаться, больше ценил первых, нежели вторых. Хоть и обходились в конечном итоге 'приличные' гораздо дороже.
В номер Эл возвращался в приятной компании. Её звали Инна и у неё имелось всё, что нужно мужчине в командировке. Ножки в сеточку, навыкате грудь, огромные глаза с умело нарисованными в них должной женской загадкой, стихами Цветаевой и живым интересом к собеседнику.
- А? - недоумённо, но строго поинтересовалась фиолетовая дама, когда Эл, придерживая Инну за талию, проходил через холл. Эл состроил виноватое лицо и пожал плечами. Это должно было означать, что предыдущая договорённость потеряла силу, а в качестве моральной компенсации даме полагалась новенькая десятидолларовая бумажка.
На стойку легла ещё одна зелёная бумажка. Дама склонила голову к журналу. На их с Элом языке это значило, что инцидент исчерпан.
Когда-то Эл пытался отвечать сам себе на извечный мужской вопрос: что же больше его привлекает в женщинах - задница или мозги. И неоднократно приходил к выводу, что одно без другого одинаково пресно, хотя встречают всё ж 'по одёжке'. Инна же показалась ему тем уникальным созданием, что способно не наскучить до самого утра. Эл не ошибся: кроме внешности Инна обладала совершенно замечательными способностями.
Когда Эл проснулся, Инны в номере уже не было. За проявленную тактичность Эл вновь преисполнился к девушке чувством небывалой благодарности. Но бумажник всё же проверил. 'Чудо что за прелесть!' - восхитился он. Не хватало всего пары купюр с портретом Эндрю Джексона. Ночная фея взяла по-честному - на чулки и помаду, чем разорила его даже меньше, чем он рассчитывал.
- Завидую я твоей беспечности, Алёша, - говорил в таких случаях Сэм. - При твоей-то работе и твоих мозгах!
Алёшей Эла звала давным-давно мама, а Сэм поминал всякий раз, когда, наоборот, ожидал от компаньона взрослых поступков.
- Отвали, - неизменно отвечал Эл. - От судьбы не уйдёшь.
Он с не меньшим упорством пытался перетянуть Сэма в свой лагерь 'здоровых фаталистов'.
- Пойми ты, дуралей, - говорил Эл, - это бесполезно. Когда тебе разок надо пройти под крышей с сосульками, ты ещё посмотришь вверх. Но когда все небеса над тобой в сосульках - охренеешь, вечно задравши башку.
- И что?! Надеяться на ангела-хранителя? - язвил Сэм.
- Приходится, - пожимал плечами Эл. - Ангел, конечно, не господь бог. Он может заслонить тебя от падающей сосульки, но он не в силах растопить их все. Но зато ему не надо молиться.
Эл заботился о своей безопасности 'точечно и по месту', когда того требовали обстоятельства, а риск превышал повседневный 'фоновый уровень'. Однако любые 'системы' считал уместными, лишь когда те не отнимали уйму времени и сил.
Есть Элу не хотелось. Выпитые накануне с Инной две бутылки 'Камю' сделали своё дело: при мысли о завтраке к горлу подкатывал едкий волосатый комок.
Эл умылся, побрился и, вглядываясь в зеркало, на секунду замер, будто заметил за спиной нечто необычное.
'Где-то я её видел,' - в какой уж раз попытался вспомнить Эл, но голова отозвалась чугунным колоколом, и Эл бросил эти попытки.
Вчерашний старик улыбнулся Элу, будто давнишнему приятелю. Теперь он сидел на чугунной оградке, отделяющей от тротуара крохотный сквер сразу за углом аптеки. Отсалютовав наполовину опорожненной бутылкой 'Камю', что-то прокричал. Ну и ладненько, - кивнул Эл, не слишком-то вслушиваясь. - Ещё на день деду настроение обеспечено.
Одолевала хандра. Эл вставил кассету в магнитолу. Поморщился. Плакать с Таней Булановой он и подавно не собирался, но, едва Эл потянулся к клавише перемотки, в тонированное стекло постучали. Эл приглушил звук. Невзрачный очкарик в вонючей китайской кожанке не спеша устроился на заднем сидении и щёлкнул замками лёгшего на колени 'дипломата'.
- Давайте сразу к делу, - басовито предложил 'инженер' - так сразу про себя окрестил его Эл за конторские очки, дешёвую одежду и пластиковый чемоданчик - и протянул Элу пухлый конверт. - Опустим ненужные реверансы и предисловия. О вас, поверьте, мы наслышаны.
Эл молчал. Инициативу и выдумку он предпочитал проявлять в деле, а в переговорах легко отдавал бразды правления собеседнику. Практика не раз подтверждала ему истину про молчание и золото. Он лишь мельком взглянул на фото, лежавшее сверху, мысленно взвесил пачку сотенных под толщей бумаг и выжидающе посмотрел на 'инженера'.
- Этот человек, - начал тот, - слишком настойчиво суёт нос не в своё дело. Моему доверителю это не нравится.
Эл кивнул.
- Не хочется утомлять вас ненужными подробностями, - продолжил собеседник, - они, поверьте, скучны. А вся информация, которая поможет вам в работе, находится в конверте. Мой доверитель надеется, что у этого человека случится инфаркт или что-то в этом роде. Пусть даже его разразят громы небесные, нам всё равно. Главное, никакого криминала, как вы умеете. Иначе мы давно обратились бы к местным умельцам.
- Вы правы, - подал голос Эл, - мясник стоит дешевле. Но зато у людей творческих вечно бродят в голове навязчивые идеи, всплывают вопросы. Согласны? - Эл сделал паузу. - Поэтому вы должны понять и меня. Не в наших, конечно, правилах лезть в дела клиентов, но сегодня случай особый. Мы, знаете, тут тоже кое-что накопали. И это кое-что нас беспокоит. - Эл многозначительно посмотрел на очкарика: - Словом, мне потребуются... эээ... некоторые гарантии.
- Что может быть лучше стопроцентной предоплаты в качестве гарантии? - степенный баритон сменился торопливым тенором, но лицо 'инженера', под стать стекляшкам очков, продолжало выражать полную невозмутимость. - К тому же, к вашему обычному гонорару мы добавили тридцать процентов. Именно во избежание всяческих вопросов.
'Инженер' обиженно поджал губы.
- Впрочем, я кажется, понимаю, куда вы клоните. - К собеседнику вернулся пропавший было баритон. - Обещаю, этот человек не военный и не имеет прямого отношения к военной промышленности. Надеюсь, теперь гарантий вам достаточно?
- Вполне, - улыбнулся Эл. - Пока вы не дадите повода усомниться в правдивости ваших слов - вполне.
- Не беспокойтесь на наш счёт, - сухо сказал 'инженер'.
Они поговорили ещё пару минут, обсуждая детали. Эл обещал в ближайшее время подобрать лучшего из профессионалов и, дождавшись, пока визитёр выскользнет из салона в наступающие сумерки, заблокировал за ним дверь.
Никаких 'профессионалов' Эл, разумеется, подбирать не собирался. Всю работу они с Сэмом делали сами, время от времени привлекая статистов. Но изображать из себя лишь посредников - это и была та самая система безопасности, которую мог позволить себе Эл без особого ущерба личной свободе. Чересчур педантичные заказчики, из числа тех, что любят стирать за собой все следы и обычно отправляют наёмных убийц на тот свет вслед за их жертвами, конечно, могут 'зачистить' и посредников. Однако тут приходилось рисковать. И надеяться на удачу, психологию, и, главное, на уникальность бизнеса. Подобного рода услуг не предлагал ни один киллер в стране. Поначалу, правда, Сэм больше склонялся к традиционным методам, предпочитая пальбу, реки крови, оглушительные взрывы и прочий 'голливуд', но потом произошёл тот странный случай с буддийским монахом, который убедил Эла изменить привычным методам. Постепенно Элу удалось оттеснить напарника от разработки операций и подопечные стали уходить в иной мир без лишней шумихи: в результате болезни или несчастного случая. Сарафанное радио быстро разнесло славу о необычном похоронном агентстве по матушке Руси.
Эл припарковал машину на гостиничной стоянке и легко взбежал по ступеням. Конверт приятно тяжелил карман, отзываясь на каждый шаг ровными, словно сердцебиение, толчками.
- Алексей? - Два бритых ёжиком верзилы встали из кресел при его появлении в холле. Ещё один - словно брат-близнец первых, в лайковой коже и костюме 'Адидас', загородил дверь за его спиной. Фиолетовые кудряшки администраторши сползли под стол, будто её здесь не было.
- Босс хотел поговорить с вами лично.
- Но... - возразил было Эл, однако крепкие руки уже подхватили его под локти и уверенно потащили обратно - в дверь, по ступенькам, за угол на стоянку. Третий верзила, обогнав процессию, уже распахивал дверь огромного 'Ниссан-патруля'.
- Это не займёт много времени, - с ленцой обронил тот, что сидел слева от Эла, когда машина сорвалась с места.
От бесстрастного тона между лопатками Эла пробежал холодок. Равнодушие 'механических' парней с рыбьими глазами вмещало больше, чем обычные бандитские понты с матом, угрозами и скабрезным юмором. А главное, было непонятно, отчего неведомому боссу вдруг захотелось повидаться. Все вопросы вроде решены с 'инженером', его порученцем, а претензий к работе Эла пока не могло возникнуть и вовсе: он к ней попросту не успел приступить. Ну, разве что, разок проехался в районе, прилегающем к дому заказанной жертвы. А если планы заказчика вдруг поменялись, то совсем не обязательно устраивать дикое представление. Вполне достаточно повторного визита того увальня в очках.
- Приехали, - сказал самый разговорчивый из троицы, и Эла сопроводили в дом. Один верзила по-прежнему раскрывал двери, а двое других держали под руки. Постучав в дверь, Эла втолкнули в просторный зал.
Он огляделся. По стенам, убранным дорогими коврами и звериными шкурами, тут и там понатыканы охотничьи трофеи: лосиные и кабаньи головы с метровыми рогами и загнутыми клыками; волчьи пасти скалились на морду медведя, ничуть не уступавшую серым хищникам в свирепости. Ярость выглядела вполне натурально: видимо, к натюрморту приложил руку опытный таксидермист. Охотничьи ружья, ягдташи и тесаки дополняли лихую декорацию. За дальней стеной, в алькове, сидел седой человек и что-то размашисто чертил на листе бумаги в свете настольной лампы. Лицо 'седого' скрывала тень.
- Полегче, пацаны, - вполне дружелюбно проворчал 'седой', - разве можно так с гостем?
'Седой' отложил карандаш, грузно поднялся и вышел из-за стола, оказавшись на свету. Эл обомлел. Прямо на него с хитрым прищуром смотрел человек с фотографии, лежавшей сейчас в его внутреннем кармане.
'Что за идиотский розыгрыш!' - пронеслось в голове. Деньги за милую шутку, конечно, уже грели ему сердце, и на таких сказочных условиях Эл готов был терпеть подобные приколы хоть каждый день. Хотя, думал Эл, деньги, наверное, теперь попросят обратно. Однако, сказанное 'седым' далее заставило Эла окаменеть.
- Какая удача, Алексей, ты не находишь? - 'седой' опёрся задом о столешницу, продолжая через щёлочку век 'ощупывать' Эла с ног до головы. - На ловца прям и зверь, а?
Эл не отвечал. Ему едва удавалось скрывать свою растерянность. Мозг лихорадочно работал, стараясь предвосхитить любой поворот.
- Как считаешь, Лёха, - безмятежно продолжал 'седой', - что следует делать с парнем, который нарушает договорённости?
- Но я же... - вырвалось у Эла. У него вспотели ладони. Догадка, что это не розыгрыш и теперь от него потребуют не деньги, а гораздо больше, вызвала дрожь в ногах. Эл осёкся на полуслове. Его золотое правило - ждать, пока выговорится собеседник - сейчас сработало само, как защитный рефлекс.
- Ты-то да, - махнул рукой 'седой'. - Ты-то молодчик! И так прям вовремя к нам заглянул. Так прям кстати... Я, грешным делом, хотел уж к тебе в Питер гонца слать. А тут говорят: здесь ты. Я прям ушам не поверил.
'Издевается' - думал Эл. Внезапная мысль о том, что перед ним стоит совсем не заказчик-шутник, как он подумал вначале, а, наоборот, жертва - собственной персоной, неизбежно влекла за собой следующую: живым он отсюда не выйдет. Такой нелепой и скоротечной смены ролей он никак не ждал.
'Но как?' - пытался понять Эл. Он сам ведь точно не мог пока допустить проколов. Опростоволосились заказчики? Или... А главное, улик полный карман. Конверт уже не грел, а жёг грудь калёным железом.
- Ты не по мою ли душу пожаловал? - в унисон его мыслям мрачно поинтересовался 'седой'. И вдруг расхохотался: - Да ладно, расслабься. Шучу я. Шепнули мне уже, что в Москву по важным делам спешишь. Извини, что отвлекаю, но не мог такой шанс упустить.
'Седой' обогнул стол и снова уселся в кресло.
- Короче, Лёха, есть тут один крендель. Деловой прям. Прям шустрый такой. Никак территорию делить не хочет. И так я с ним и этак. И стрелы забивали, и в кабаке тему тёрли. Ни в какую. Вроде и сойдёмся, ан нет - снова-здорово! Ты уж пособи, брат. А я не обижу. Бабла, брат, как грязи!
'Седой' подозвал одного из верзил. Конверт, ещё толще первого, лёг перед ним на стол.
Эл пришёл в себя только в холле гостиницы. Будто очнулся от наркоза. Верзилы проводили его до дверей и простились столь же бесстрастно, как и приветствовали часом ранее. В голове боролись два взаимоисключающих желания. Прежде всего, конечно, стоило хорошенько выпить: воздать дань ангелу-хранителю за верную службу и отметить на пару с ним второй день рождения, случившийся сегодня. Да и просто разбавить алкоголем вскипевший в крови адреналин не помешало бы. С другой стороны - совершенно необходимо собраться с мыслями и хорошенько всё обмозговать. А для этого нужна ясная голова.
Два заказа вместо одного. Нет, он не проснулся, он по-прежнему спит и видит сон. Элу захотелось себя ущипнуть. Ведь ещё вчера он не разглядел в этом городишке никаких перспектив. А теперь вот перебирает зелёные бумажки и трясёт поджилками одновременно. Несомненно, пара глотков коньяка ему сейчас не повредит. Вполне разумный компромисс между спокойствием и способностью соображать.
Войдя в номер, Эл понял, что сюрпризы на сегодня не закончились. Ещё в темноте он почувствовал запах хвои, а включив свет, увидел еловый венок с траурной лентой вокруг. На столе, прижатая бутылкой 'Камю' - будто кто-то предвидел его намерение махнуть рюмку-другую - лежала записка. В ней Элу предлагали купить некие магнитофонные записи, каковые - в противном случае - непременно заинтересуют обоих клиентов Эла, имевших неосторожность сводить друг с другом счёты посредством его, Эла, услуг.
'Друг с другом? - ухмыльнулся Эл. - Забавно. Хоть кино снимай!' Снова совпадение из разряда, что называется, роковых. Он даже не подумал, что жертвы и заказчики могут быть связаны между собой настолько тесно. Эл уже представлял себе, как он укладывает эту парочку в общую могилу рядышком, одним филигранным гроссмейстерским ходом. Выбрать кого-то одного, конечно, проще, но неисполнение второго контракта, оплаченного убиенным, наверняка не понравится его друзьям. Так что жребий кидать не придётся.
Как ни странно, Эл теперь полностью владел собой. Здесь была его стихия: шахматная партия, тончайший расчёт - да, здесь он гроссмейстер. Никакой грубой силы, где он чаще пасует перед соперником, только логика. Шантажист сделал свой ход и даёт ему время подумать. Что ж, грех не воспользоваться возможностью.
Первым делом он внимательно осмотрел одежду и, действительно, обнаружил за подкладкой миниатюрный радиомикрофон. Похоже, его тайный противник не блефует.
Кто же он? Инна? А что, поэтичная натура со спелой попкой и влажными губами - вполне. Эл вспомнил, что она первой подсела к нему за столик, а он, наоборот, первым отключился в номере. И чушь про командировку в Москву он впаривал именно ей. Но, получается, тогда в доле должен быть и 'седой'. Инна заранее знала, чем занимается Эл, а её босс слишком уж легко поверил в легенду. Похоже. Мелкий шантаж вполне в духе провинциальных мафиози. Хотя не такой уж и мелкий: триста тысяч! Стоп! А второй? Другие, 'инженер' и его пока невидимый босс, - они честно играют в свою игру, ничего не зная о коллизиях и совпадениях вокруг? Или очкарик тоже часть общего плана?
Молодцы. Но настолько уверены в себе? Ведь, как ни крути, они по-прежнему потенциальные жертвы, причём полностью оплаченные из собственного кармана. Рано они списывают со счетов самого Эла, ох рано. Эл достаточно азартен, чтобы принять этот вызов. Охотничья страсть всегда притупляла в нём инстинкт самосохранения. Оно, это подлое чувство, и сейчас станет нашёптывать ему: лучше беги. Схоронись, отсидись за границей, всё забудется. Цыц! - скажет он своему альтер эго. Ради чего ещё жить?!
Впрочем, даже если захотеть, за границу так быстро не смыться. Даже загранпаспорта пока нет. Это Сэм, едва сломали 'железный занавес', бросился в ОВИР и нанял себе репетитора по английскому. Мир посмотреть. Знает Эл этот его 'мир'. Года два Сэм уже грезит Монте-Карло. Свои казино, дескать, не тот драйв. Тоже азартен, правда в другом смысле. Рулетка, мол, колесо фортуны.
'Чёрт! - хлопнул вдруг себя по лбу Эл. - Колесо же! Чёртово колесо.'
Он вспомнил, где раньше видел Инну. Года три назад. Да. Он припомнил голос. Колесо Сансары, - произнесла Инна в то время незнакомые Элу слова. Правда, была она тогда блёклой замарашкой и звали её не так - если её вообще как-то звали; Эл затруднялся вспомнить имя, да это и не было важно. Важно, что он тогда напился, напился до чёртиков в каком-то занюханном баре на Чёрной речке. Скромную на вид девушку - в очках и с хвостиками, сидящую за столиком напротив - он закадрил, скорее, 'по приколу'. Во все времена и ни при каких обстоятельствах Эла категорически не привлекали скромницы. Так вышло, рядом не было никого подходящего.
Они гуляли по набережной и - странное дело - Элу не становилось скучно. Может, сказывался алкоголь, может, зарумянившиеся щечки собеседницы, а может, то и другое сразу или что-то ещё. Они дошли до Елагина острова, там добрели до колеса обозрения, на котором - на самой верхотуре - и услышал Эл впервые чуднЫе слова: карма, сансара, васана.
- Ты и про Будду, скажешь, не слышал?! - 'скромница' с искренним изумлением пыталась поймать взгляд Эла.
- Откуда! - отбивался Эл. - В школе больше на греческие мифы напирали, а потом - биофак в университете. Я энтомолог. Хочешь, расскажу про бабочек? Или про Тартар и Прометея?
- А давай, - со смехом согласилась она. - Только сперва я познакомлю тебя кое с кем.
- Только... не говори... что... с Буддой, - задыхаясь, выговаривал Эл по частям уже на бегу, так как 'скромница', казалось, всё увеличивая темп, решительно тянула его за собой вдоль набережной.
- Посмотрим, - загадочно пропела та.
- Не бойся, - сказала, наконец остановив Эла перед резными дверями одного из зданий. - Мы его только по животику погладим.
Дура, подумал Эл, а вслух спросил:
- Где это мы?
- Это дацан, - шёпотом ответила девушка, - буддийский храм, недавно в Питере открыли. Дом Будды.
- А по животу... зачем? - пьяная одышка после небольшой пробежки постепенно отпускала Эла.
- Желание исполнить, - хмыкнула она, будто речь шла о заурядном факте. - Животик почешешь - и то, о чём сейчас сильнее всего думаешь, обязательно сбудется.
Последнее, что Эл помнил из того вечера - как он повалил девушку на кровать в своей комнате.
С рассветом она исчезла. Вместо неё в ногах сидел узкоглазый, но широкоскулый крепыш в оранжевом балахоне, потихоньку мыча монотонный мотив. Заметив, что Эл проснулся, он на секунду умолк, кашлянул, воздел глаза к потолку и, будто продолжая давно начатый разговор, заявил:
- Вообще-то он, - 'оранжевый' выделил голосом слово 'он', - подобные желания не исполняет. Можно желать лишь то, что касается вас, лично вас...
- Ты кто? - перебил Эл 'оранжевого', стараясь вложить в голос как можно большую угрозу. Он собрался было привстать и дотянуться до тумбочки, где держал небольшой арсенал в виде кастета и телескопической дубинки на случай вторжения нежданных гостей. Тело не слушалось. Так бывает во сне, когда попытка что-нибудь сделать не приводит ровным счётом ни к какому результату.
- ...а то, что касается благополучия других, - изучая потолок и не обращая внимания на потуги Эла, продолжал бубнить 'оранжевый', - а говоря точнее, их неблагополучия, исполнению не подлежит.
- Тем не менее, - казалось, в голосе 'оранжевого' проскользнули надменные нотки, - для вас было сделано некоторое исключение. В виду некоторых обстоятельств. 'Оранжевый' ненадолго затих, видимо, подчёркивая торжественность момента.
- Он, - и снова гость повесил многозначительную паузу, - сможет ускорить движение Кармы в особо выдающихся случаях. Следует обратить ваше внимание, что таковое движение произойдёт только в отношении действительно плохих людей. Не надейтесь получить что-либо подобное для однажды сбившихся с пути или искренне ошибающихся.
'Оранжевый' поднялся и пристально посмотрел на Эла. Веки Эла потяжелели.
Когда он вновь открыл глаза, на часах было далеко за двенадцать. Вот тебе и 'белочка', парень, - усмехнулся Эл, разводя в стакане таблетку аспирина.
Следующей ночью ему приснился гениальный план, как избавиться от разрабатываемого ими с Сэмом особенно изворотливого 'клиента', не оставив криминальных следов.
Эл принялся вспоминать подробности всех событий, происходивших с ним в последние часы. Взгляд его продолжал шарить по номеру словно в поисках подсказки и вновь остановился на траурной ленте, обвивавшей венок. Acherontia atropos - серебрилось на ленте. Впрочем, не так: в первом слове почему-то пропущена буква 'с'. Надпись, видимо, была сделана с неким умыслом. А вот с умыслом ли 'доброжелатель' изъял одну букву, Эл пока понять не мог. Играл ли с ним автор в какие-то неведомые шарады или просто ошибся по небрежности? В первозданном виде латинские слова на ленте означали название бабочки 'Мёртвая голова', но смысл, наверное, следовало искать глубже. Ахерон - сродни Стиксу - одна из рек в царстве мёртвых. Атропос - божество, перерезавшее нить человеческой жизни. Явный намёк на Эла. Чем не версия? В этом направлении стоило искать прежде всего.
Хотите игры? - вопросил он невидимого врага. Эл принимает вызов. Завтра он сообщит им про деньги. А там будет видно. Эл быстро разделся и залез под одеяло. Хорошенько выспаться - вот непременный секрет успеха.
Эл проснулся ближе к полудню. Сытно позавтракав, поднялся обратно в номер и подсел к телефону. Найденный накануне в одежде 'жучок' положил рядом на столе.
- Привет, Cэм, - сказал он в трубку. - Дела плохи. Меня обложили по полной программе. Не могу много говорить, старик - меня пасут. Нужна помощь. Можешь съездить ко мне на дачу? Там деньги. В подвале, несколько кирпичей в стене не закреплены. Найдёшь. Там сейф. Нет, всё не бери. Триста кусков. Зелени, конечно. - Эл вдруг замолчал. Задумался. Задышал в трубку. Затем решительно сказал: - Стоп, Сэм. Отбой! Я приеду сам. Завтра к утру. Ничего не делай, жди и будь наготове, ты мне нужен.
Эл завёл двигатель и выехал со стоянки. Небольшую фору во времени он себе обеспечил, теперь предстояло заняться подготовкой основного действия. Эл вдавил педаль газа в пол.
Эл сидел в кустах на обочине. Тряпку на небе выжимали, видно, из последних сил: чернота над головой сочилась ледяной моросью. Армейская плащ-палатка на плечах отяжелела, но Эл не обращал на это внимания - под ней по-прежнему было сухо и тепло. Фонарик Эл не зажигал. На лбу огромной шишкой набряк прибор ночного видения. Так оно надёжнее. В руках Эл держал коробку с кнопкой. От коробки сквозь кусты змеились провода. Эл ждал гостей. Он не был уверен, что кого-то дождётся, но готов был сидеть всю ночь, до рассвета.
Редкие машины проезжали мимо и, оставляя после себя шлейф из мелких брызг, исчезали за крутым поворотом. Эл не пропускал ни одной, внимательно вглядываясь в номера. Наконец, проводив взглядом последнюю, Эл зловеще прошептал: - гнида! - и нажал на кнопку. На излучине шоссе вспыхнул яркий свет, будто зажглись сотни лампочек. Раздался шум тормозов, чёрный БМВ понесло юзом и он, не вписавшись в поворот, полетел с дороги вниз, по косогору к ручью, оставляя за собой просеку в густом подросте.
- Аккуратнее надо быть на скользкой дороге, - так же мрачно пробурчал себе под нос Эл и отпустил кнопку. Прожекторы на повороте погасли. Эл, сматывая на ходу провода, отправился встречать гостя. Он посветил фонариком в окровавленное лицо мужчины, который пытался вылезти из машины через разбитое стекло. Сил бедолаге не хватало. Судорожные движения больше походили на агонию, хотя мужчина всё ещё был в сознании.
- Значит, всё-таки ты, Сэм? - сказал Эл брезгливо. - Я до последнего отказывался в это верить.
- Пошёл ты! - простонал мужчина.
- Я-то пойду, Сэм, - ответил Эл. - Ты, боюсь, нет.
- Как узнал? - из горла мужчины теперь вырывался хрип.
- Побереги силы, Cэм, - посоветовал Эл. - Тебе скоро говорить с богом.
- Сука! - прохрипел Сэм.
- Это да. Но ты сам виноват. Сколько раз говорил тебе: бросай ты свои театральные эффекты. Видишь, до добра они не доводят. Проще надо быть. Нет, конечно, ту ошибку в названии бабочки мог допустить кто угодно. Но я вдруг вспомнил, что как раз я рассказывал тебе про 'Мёртвую голову'. Ты, конечно, латынь не запомнил и решил подсмотреть. Но в моём блокноте название было записано именно так, верно?
Я лишь проверял возможные версии, Сэм. Увы, сюда приехал ты. И клиентов нашёл ты. И знал всё ты. Ты думал, деньги действительно на даче? А забрать самому показалось надёжнее, да? Ночи дождался, чтоб соседи не опознали? Другим-то было бы плевать. Чудак. Расскажи лучше про сообщников, Сэм. Кого из тех клоунов ты нанял? Эй, Сэм!..
Но Сэм уже не дышал.
Эл проверил пульс и зрачки. Повернулся, чтобы уйти. Сейчас он поднимется, не оставляя следов обёрнутых в портянки ботинок, заведёт 'девятку', погрузит в багажник прожекторы и аккумулятор, заедет ненадолго домой. Потом, конечно, в дацан. Живот у бронзового Будды натёрт до золотого блеска, но ничего, видать, ему это не в тягость.
И снова Эл поедет туда, в безвестный городишко, работа в котором ему уже оплачена. Он привык все дела доводить до конца.