Рассматриваемая нами тема относится к числу тех, которые вовлечены в бесполезный и затратный спор мнений, где каждая сторона - одновременно и инквизитор, и рекламодатель, адвокат и проигравшийся карточный игрок. Где за баррикадами, возведенных из потрепанных и мещанских по сути идей, хорошо одетые люди otium"а прячутся за гологрудыми аллегорическими фигурами.
Эта тема повторяет, например, вендетту Средних веков, Возрождения и Реформации - "вера и научное познание". Сгорел на костре Джордано Бруно, но его потомки с той же легкостью могут спалить в отместку храм любой из известных миру религий. Сегодня церковь как организация заслуженно пользуется такой дурной славой, какую заслужила. Что интересным и не прямым образом действует на веру.
Прения на подобные темы неуместны. Дыхание неба сообщает вещам их судьбы, которые, бывает, пересекаются. Но нет смысла говорить об их тождестве.
В современном мире нет вещей в отдельности, вещей в себе. Есть связанные прямыми и обратными нитями наука, искусство, рудиментарная религия. Последняя не оказывает никакого влияния на сегодняшние науку и искусство. Католицистическое рвение Сальвадора Дали обществом было принято очередной придурью гения и вызывало лишь усмешку. Но это касается только конфессии, только определенной церковной организации.
Но как насчет путей сегодняшней веры?
Если упрощать, то считается, что искусство явилось скрытой формой религиозного чувства. Более того, люди которые религиозны, понимают даже науку как искание религиозного чувства. "Верую, ибо абсурдно" - говорит в начале двадцать первого века зритель работ Сальвадора Дали и Казимира Малевича. Парадоксальные литографии М. Эшера стали домашними в строгих математических хрестоматиях. Неевклидова геометрия и криволинейность пространства вошла в жизнь обычного человека не из учебников и конспектов, а через современное искусство. Просто потому, что так нагляднее и проще.
2.
В середине XVIII века, а точнее в 1750 г. Дижонская академия объявила конкурс на лучшее сочинение на тему "Принесли ли науки и искусства пользу человечеству?". Руссо ответил отрицательно и получил в награду первую премию. Он утверждал, что науки, письменность и искусства являются худшими врагами морали и, создавая бедность (ср. с моделью Мальтуса), являются источниками рабства, ибо как могут быть опутаны цепями те, кто ходит нагими, подобно американским дикарям?
Наука и добродетель, утверждает он, несовместима, и все науки имеют неблагородное происхождение. Астрономия проистекает из суеверий астрологии, красноречие - из честолюбия, геометрия - из скупости, физика - из тщеславного любопытства. И даже этика имеет своим источником человеческую спесь. Все, что отличает дикаря от образованного человека, есть зло. Получив премию и внезапно достигнув известности этим сочинением, Руссо начал жить по принципам, изложенным в этом сочинении. Он продал свои часы, сказав, что ему больше не надо знать времени. Европа - это несчастнейший континент, потому что она имеет больше всех зерна и железа.
Так ли это? Неужели главный французский скептик прав, объявляя искусства и науки порождением дурного?
Согласно трактату Поля Валери "Об искусстве" само понятие "искусство" первоначально означало способ действия и ничего больше. Это безгранично широкое понимание вышло из обихода.
Впоследствии этот термин постепенно сузился в своем значении и стал применяться лишь к способу действия во всякой сознательной или сознанием обусловленной деятельности, -- с тем ограничением, что этот способ подразумевает у субъекта либо какую-то подготовку, либо известный навык, либо, по крайней мере, определенную направленность внимания и что, с другой стороны, для достижения нужного результата он может использовать различные методы.
Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона определяет искусство как отрасль человеческой деятельности, стремящуюся к удовлетворению одной из духовных потребностей человека, а именно: любви к прекрасному; другими словами - тот род деятельности, в которой человек воспроизводит природу так, как она воспринята его внешними (главным образом, его зрение и слух) и внутренними чувствами, и притом во всей ее полноте, "очищенную от всего случайного". Начальную причину возникновения искусства должно искать в стремлении человека украшать себя, свою одежду и предметы своего обихода.
Цинично. Крайне обидно для художественных натур, но это правда. Ниже мы коснемся того, что составляет главные качества художественного произведения. Предварительно, во главу угла ставится декоративность, новизна художественного метода, наличие главенствующей идеи.
3.
Пожалуй, есть одна вещь из области науки или, если хотите, из сферы технического прогресса, которая оказала самое сильное влияние на изобразительное искусство. Это фотография.
Андрей Битов в рассказе "Человек в пейзаже" говорит, что у нее первостепенная заслуга перед живописью - она обозначила, чем живописи заниматься не следует. Раз этого же можно достичь механически, аппаратом.
Его предвосхитил Поль Гоген, который в "Письмах" спрашивает: "Знаете, что вскоре станет воплощением правды? Фотография, как только она станет цветной, а это произойдет скоро. И вы хотели бы, чтобы умный человек месяцами потел над картиной, чтобы создать иллюзию такой же точности, которой добивается маленький искусный механизм. Природа полна бесконечных тайн, сила ее фантазии беспредельна. Она демонстрирует многообразие своих творений, и художник является лишь одним из ее орудий".
Течение мысли Гогена в данном случае обеспечивает стопроцентное попадание в суть. Логичным, красивым, лаконичным пророчеством Гоген раскрыл отличие технического воссоздания уголка окружающей человека среды от истинного предназначения художника, используя при этом природу как объект для познания и родительницу самопознающего индивида. Хотя, это может показаться мнением дикаря...
Роль фотографии в изобразительном искусстве изменилась, когда последнее шагнуло в глянцевую эпоху "поп". Вопрос зазвучал по-иному. Стоит ли приобретать дорогостоящую живопись сомнительного качества, когда жилище (офис, салон, кафе и т.д.) можно украсить работой престижного и модного фотографа? И будет красиво, то есть не оскорбительно для среднестатистического вкуса. Сложилась специальная подпитывающая поп-арт маркетинго-журнальная культура, и Меркурий стал ее покровителем.
Творчество нью-йоркского чеха Энди Уорхола основывается на тиражируемых фотографических контурах блондинок, переиначенных в цвете. Покупайте нас, швейцарские часы и не забывайте Always Cola!!! - гласит девиз таблоидов, превращая гражданское общество в компендиум довольных жизнью сапрофагов. Таков эволюционный путь правового государства - превратиться в арену борьбы транснациональных корпораций.
Какая же роль в таком мире художника? Почему художников тоже зовут творцами? Конечно, преувеличение, лучше было, когда - мастер... Художника в полном смысле никак творцом не назовешь. Он в лучшем случае пересоздал, но не создал. Но и творец, хотя это его никак не исчерпывает, не есть ли величайший художник?... Всегда сначала образ, а потом картина. Это основа эстетики.
Итак, получилось следующее. В принципе никто не против, если фотография используется как подспорье живописцу. Механизм действия камеры-обскуры с момента его изобретения помогал художникам наносить изображение правильных пропорций на поверхность холста (бумаги). Более того, будем считать искусством то, когда берут фотографию кино-дивы, и раскрашивают волосы зеленым цветом, губы - желтым и сверху добавляют рекламный слоган. В этом же содержится мысль, авторское прочтение образа, ирония как главное качество современного произведения (см. модные журналы). Но это должно быть как добавка, как, например, в магазине к куску мясной мякоти обязательно кидают в качестве довеска кость.
Вслед за Альбером Орье ("Манифест символизма") я расскажу об основных качествах художественного произведения. В глазах художника, то есть в глазах того, кто становится выразителем абсолютных вещей, предметы, являющиеся вещами относительными, служат истолкованием на уровне нашего интеллекта вещей абсолютных, идей. Предметы не могут иметь значения сами по себе. Для художника они являются только знаками.
Конечно, сложное административное устройство искусства, соподчинение и взаимное проникновение жанров, стилей не обеспечивают хрустальную чистоту выводов.
Итак, "произведение искусства, которое мне может понравиться, по содержанию должно быть
1. Идейным, поскольку его единственной целью должно быть выражение идей;
2. символическим, поскольку оно должно выражать эту идею посредством форм;
3. синтетическим, поскольку эти формы, эти знаки, должны носит обобщенный характер, понятный для всех;
4. субъективным, поскольку объект в искусстве никогда не должен рассматриваться как объект, а как знак идеи, выраженной сюжетом.
5. И как следствие, декоративным, потому что именно декоративное искусство в понимании египтян, очень вероятно, греков и примитивных народов есть не что иное, как искусство, одновременно субъективное, синтетическое, символическое и идейное".
Здесь же Орье добавляет, что идейное искусство - обоснованность которого нуждается в абстрактной и сложной аргументации, настолько оно выглядит парадоксальным в наших цивилизациях, вырождающихся и забывающих о всех изначальных открытиях - это, бесспорно, искусство подлинное и абсолютное, узаконенное с теоретической точки зрения... оно идентично примитивному искусству, такому искусству, которое было инстинктивно угадано на заре человечества.
Итак, следующее ключевое слово - инстинкт.
4.
Хорхе Луис Борхес в рассказе "Сообщение Броуди" так описывает типичную судьбу поэта вымышленного племени. Бывает, один из соплеменников выстраивает ряд из нескольких слов, загадочных и не подходящих к обстановке по контексту. "Не будучи в силах сдержать себя, он начинает выкрикивать их, встав в центре круга, который образуют рассевшиеся на земле жрецы и все прочие". Вероятно, специально проводились состязания поэтов. Если поэма никого не взволнует - ничего не произойдет, но если слова поэта заденут слушателей, они в полной тишине отходят от него, охваченные священным ужасом. Они чувствуют, что на него снизошла благодать, и уже никто более не заговорит с ним, не взглянет на него, даже собственная мать. Отныне он не человек, а бог или по меньшей мере богоборец. Посему согласно суровым обычаям неведомой страны каждый может прикончить его. Поэт, соответственно, если он увернется от преследователей, ищет убежища в краю зыбучих песков на севере...
Итак, природа творчества поэта южноамериканского племени таинственна и напоминает то ли бунт, то ли душевную болезнь, то ли богоборчество.
Вот слова шведского писателя и драматурга Августа Стриндберга, обращенные к Гогену.
"Я ненавижу Христа и терновые венцы. Я их ненавижу, сударь, вы слышите меня? Я не хочу такого жалкого бога, который принимает удары. Уж лучше моим богом будет Вицлипуцли, пожирающий на солнце человеческое сердце.
Я видел на стенах Вашей мастерской сумятицу залитых солнцем картин, которые ночью преследуют меня во сне. Я видел деревья, которых не определит ни один ботаник; животных, о существовании которых никогда не подозревал Кювье; и людей которых могли создать только Вы один. Я видел море, вытекающее из вулкана. Сударь, Вы создали новую землю и новое небо.
Он (Гоген) - дикарь, ненавидящий стесняющую цивилизацию; что-то вроде Титана, который завидует создателю, в свободное время создает свободное творение, ребенка, разбирающего свои игрушки, чтобы сделать из них новые; он тот, кто отрицает и бросает вызов, предпочитая видеть небо красным, чем голубым вместе с толпой".
Занятное количество границ! Как пишет Ф. Ницше в работе "Человеческое, слишком человеческое" художники заинтересованы в том, чтобы люди верили в их внезапное озарение, в так называемое вдохновение; как если бы идея художественного или поэтического произведения сходила с неба в виде света благодати.
Как я уже отмечал процесс создания и потребления произведения искусства напоминает религиозное чувство.
По словам Ницше искусство подымает голову, когда религии приходят в упадок. Растущее просвещение поколебало догматы религий и внушило основательное недоверие к ней; поэтому чувство, вытесненное просвещением из религиозной сферы, устремляется в искусство.
Что такое радость художника? Это тайное самонасилие, жесткость, сила придавать себе форму как трудному, сопротивляющемуся, страдающему материалу, вжигать в себя волю, критику, противоречие, презрение, отказ, эта жуткая и ужасающая работа своевольно раздвоенной души, создающая некоторое количество необъяснимых и странных красот, а может быть, и саму красоту.
5.
Но не только необъяснимое вдохновение участвует в процессе культурного творения.
Нужно еще и острое и опытное суждение, которое могло бы отвергать, выбирать, сочетать из многочисленных набросков. Все великие гении были великими работниками; они не только неутомимо изобретали, но и неутомимо отвергали, проверяли, совершенствовали, упорядочивали.
Согласно упомянутой работе Поля Валери, творчество одновременно обязано процессу стихийного формирования, которое можно уподобить формированию предметов естественных, обнаруживающих симметрии либо фигуры, "внятные" сами по себе; и, с другой стороны, акту сознательному, - иначе говоря, такому акту, который позволяет различать, формулировать порознь цель и средства.
Одним словом, в произведении искусства всегда присутствуют два рода компонентов: 1) такие, которых происхождения мы не угадываем и которые к действиям не сводимы, хотя впоследствии действия могут их преобразить; 2) компоненты выраженные, которые могли быть осмыслены. Всякое произведение характеризуется определенной пропорцией этих компонентов, которая играет в искусстве немаловажную роль. В зависимости от преимущественного развития тех или иных различаются эпохи и школы. Коротко говоря, сменяющиеся реакции, какими отмечена история любого непрерывно эволюционирующего искусства, сводятся к изменениям этой пропорции: в центре тяжести произведений сознательное и стихийное поочередно сменяют друг друга. Но оба эти момента неизменно присутствуют.
Ницше указывает, что художник имеет более слабую нравственность в отношении познания истины, чем мыслитель: он отнюдь не хочет лишиться права на блестящее истолкование и борется против трезвых, простых методов и выводов. Внешне он ратует за высшее достоинство и значение человека, в действительности же он не намерен отказаться от условий, при которых его искусство может производить наибольшее впечатление - то есть от всего фантастического, мифического, неверного, крайнего, отвлечения к символам от переоценки личности и веры в какую-то чудесную природу гения; он следовательно, считает сохранение своей манеры творчества более важным, чем научная преданность истинному во всякой его форме.
Сами же художники придерживаются диаметрального мнения. Иосиф Бродский в стихотворении "Доклад для симпозиума" пишет, что эстетическое чутье суть слепок с инстинкта самосохраненья и надежней, чем этика. Уродливое трудней превратить в прекрасное, чем прекрасное изуродовать. Прекрасное ничему не угрожает.
В самом деле, художник является тираном только по отношению к самому себе, произведение искусства никогда не вызывает к жизни социальных бурь, зачастую само являясь объектом агрессии. Этика же является частью культуры социума, производной от ряда вещей - религиозных верований, состояния экономики и так далее. Являясь элементом зависимым и обслуживающим, этика воспринимает малейшее колыхание общества. Таким образом, крестовые походы, войны Наполеона, инквизиторское бешенство Ватикана, джихад, пир во время эпидемии - вся эта divina commedia является допустимой для этики. За примерами обратимся к истории Реформации. Как мы помним католицизм, опираясь на земельное дворянство, часто одалживающееся у купцов, осуждал ростовщичество. Однако влияние богатеющих банкиров росло, особенно в сильных морских странах Севера. Одновременно там же протекало создание национальных церквей, получившее название Реформации. И уже этика вновь возникших религий (напр. кальвинизма), начала прямо поощрять ростовщичество.
Восприятие фресок Византии, икон Флорентийской школы, пластики готических соборов, эпоса Гомера вряд ли подвержено таким колебаниям.
В то же время некоторым художественным умам (в первую очередь Леонардо да Винчи, Гёте, Байрон) присуща научная любознательность. Открытия и изобретения находят отзыв в творчестве, опережают науку, предвидя явления прогресса странным иррациональным образом.
6.
На занятия наукой или искусством нужно время. Декларация прав человека гарантировала нам восьмичасовой рабочий день, сохраняя время на культурный досуг. Но может ли поэт творить собственно для того, что бы себя занять от скуки? Думается, нет. Творя, он соотносит то, что сделал 1) с другими современными ему явлениями; 2) с лучшими образцами древности;
Артур Шопенгауэр рассуждая на эту тему в работе "Афоризмы и максимы" говорил, что производили всегда самое великое только такие люди, кто занимается с любовью ради самого предмета, из любви к нему, кто может отдаться предмету с полной серьезностью, а не наемники. Те, кто предаются какой-либо науке или искусству из удовольствия или любви к ним, il loro diletto (из каприза - итал.) - дилетанты!
Так изначально называют этих людей те, кто занимается тем же самым ради выгод... "Это унижение основывается на их подлом убеждении, что никто не может серьезно приняться за какое-либо дело, если к тому не побуждают нужда, голод или иное какое вожделение. Публика проникнута тем же духом и держится того же мнения: отсюда ее постоянный респект перед "людьми профессии", специалистами, и ее недоверие к дилетантам. В действительности же, напротив того, только для дилетантов самое дело служит целью, а для специалистов как таковых, простым средством" - пишет Шопенгауэр.