Аннотация: август, 2008. Навеялся стихом А. Решетова и очередной неделей, насыщенной поездами.
Этого юношу я приметила еще на перроне.
Интересно, мне когда-нибудь удастся избавиться от дивного навыка "успевать на поезд в последний момент"? Сколько бы времени заранее я не начинала собираться, все одно - в самую последнюю секунду я замешкаюсь, и все. И приходится бежать, сломя голову, в отчаянной попытке не опоздать. Самое интересное заключается в том, что я всегда успеваю. В самый последний, как и говорила, момент.
Так и сегодня. На железнодорожную станцию я влетаю за пять минут до отхода поезда. Стоило мне купить билет и птицей взлететь вверх по эскалатору, как на горизонте появляется он, любимый. Насмешливо подмигивает мне фарами, фыркает и неторопливо, дабы я успела оценить все его величие и великолепие, подкатывает к перрону. Я улыбаюсь ему в ответ и иду вперед, где народу поменьше, в надежде избежать толпы у дверей. Мой расчет оправдывается, я ныряю в вагон, не раздумывая, поднимаюсь на второй этаж и опускаюсь на свободное место, спиной к ходу поезда. Привычка - страшная вещь. Я всегда, если у меня есть возможность, стараюсь устроиться в первых вагонах, на втором этаже, спиной к движению. Так повелось с давних времен, еще до того, как поезд окончательно заменил мне автобусы...
Если вы всерьез задумываетесь о том, что в моем рассказе концы с концами не увязываются - выкиньте это из головы. Конечно, с первого взгляда не совсем понятно, как я за те считанные минуты на перроне успела увидеть кого-либо, кроме поезда, но это факт. Вы просто плохо меня знаете, только и всего! А я, между прочим, девушка внимательная. И поезд, при всей моей нежной любви к нему, не способен всецело занять мое внимание, о чем ему прекрасно известно, и он давно раздумал на это обижаться. Так что, представьте себе, я действительно примечаю в толпе людей - молодых и не очень, бодрых и сонных, загорелых и бледных, веселых и задумчивых - этого молодого человека.
И сразу узнаю его, когда он садится напротив меня. Ну, не совсем напротив - он занимает свободную "четверку" сидений на второй стороне вагона, опускаясь на сидение около окна по ходу движения. Но получается так, что мы прекрасно видим друг друга. Признаюсь вам, поначалу я не придаю этому никакого значения. Ну, подумаешь, выделила его из толпы, и совершенно случайно у меня открывается на него замечательный обзор на минуты (или часы) нашей поездки. И что?
Пожимаю плечами и достаю из рюкзака маленькое зеркальце. Придирчиво разглядываю свою физиономию, хмурю брови. Утром я банально проспала, и времени катастрофически ни на что не хватало. Только водой в лицо плеснула, да по волосам провела щеткой. Так. Мне ехать час с лишним, за это время надо привести себя в порядок.
Из рюкзака появляется небольшая косметичка. За что я люблю поезда - в них можно краситься с меньшим риском ткнуть себе карандашом в глаз, и макияж ложится ровно, не то, что в автобусах... Краем глаза замечаю, как юноша с интересом наблюдает за мной, упорно делая вид, что на самом деле его внимание занимает пейзаж за моим окном. Ха! Можно подумать, что с его стороны пейзаж другой - что справа, что слева сплошные пески и колючки, да редкие деревца. Впрочем, мне это не мешает, пусть смотрит себе на здоровье. Мой приятель как-то заметил, что на три вещи можно смотреть бесконечно: как горит огонь, как течет вода и как прихорашивается женщина.
Тушь. Тени. Карандаш. На глаза у меня всегда уходит много времени, с тех пор как я приобрела себе замечательный набор теней. Черный с блестками плавно переходит в серебристый - как на верхнем, так и на нижнем веке, легкое касание перламутрово-белого во внутреннем уголке глаза. Пару секунд рассматриваю макияж в зеркальце, добавляю еще немного черного на правое веко, растираю подушечкой пальца, смазывая границу двух цветов, делая переход плавным. Едва заметно киваю своему отражению и закрываю коробочку. Последний штрих - в руках оказывается помада, вернее, то, что успешно ее заменяет. Перламутровый блеск задорно искрится на свете; я сжимаю губы, разравнивая цвет, бросаю последний взгляд в зеркальце, удовлетворенно улыбаюсь и убираю косметичку обратно в рюкзак. И бросаю косой взгляд на парня напротив.
Юноша уже за мной не наблюдает. Юноша смотрит в окно и тихо ругается по телефону. Ну, может, и не ругается - слов я не слышу, но тонкие пальцы нервно барабанят по столику, а между бровей залегла мрачная складка. Очевидно, разговор ему не нравится; он излишне энергично щелкает крышечкой телефона, бросает его на столик и резко выдыхает.
Молча пожимаю плечами и раскрываю предусмотрительно захваченную из дома книжку. За моей спиной расположилась шумная семья с маленькими детьми, те, конечно же, сидеть спокойно не желают. Выкрики в духе "Ну отдай мне шарик!", "Мама, скажи ей!", "Не будь такой вредной, поиграй с ним!" сбивают с мысли, сосредоточиться на сюжете не удается. Когда я понимаю, что читаю одно и то же предложение в третий раз и не понимаю сути, терпение лопается. Я закрываю книжку, кидаю ее обратно в рюкзак и решительно поднимаюсь на ноги.
Юноша вздрагивает и удивленно вскидывает на меня глаза, когда я опускаюсь на сидение напротив него.
- Я не помешаю? - спрашиваю я и легко улыбаюсь, всем своим видом показывая, что ответа в общем-то не требуется. И без перехода: - С тобой все в порядке?
- Д-да, - не совсем уверенно отвечает он. - А почему ты спрашиваешь?
Я молчу несколько секунд, внимательно глядя на него. Ему лет двадцать на вид, и он похож на молодого Орландо Блума. Даже не столько на актера, сколько на одного из его персонажей: Уилла Тернера из нежно любимой мною кино-трилогии "Пираты карибского моря". Темные волосы собраны в хвост, черты лица тонкие и породистые, над верхней губой и на упрямом подбородке заметна темная щетина где-то четырехдневной давности. Взгляд чуть прищуренных карих глаз прямой, заинтригованный. Вот только я вижу и то, что скрывается на их дне.
- У тебя глаза грустные, - негромко говорю я. Вроде бы, ничего такого, а он снова вздрагивает и отводит взгляд. - Что-то случилось?
- Тебе-то какое дело? - глухо спрашивает он.
- Никакое, - честно отвечаю я. - Просто у меня сегодня будет хороший день, и мне хотелось бы, чтобы так было и у всех других. А тебя, как мне показалось, расстроил тот телефонный звонок, двадцать минут назад. И я подумала, может, я чем-то могу помочь?
- И как ты думаешь, что сможешь мне помочь? - Он по-прежнему смотрит в окно, а не на меня, но злую иронию в его голосе угадать не сложно.
- Я не знаю, - пожимаю плечами я и тоже смотрю в окно. Вернее, на отражение собеседника в стекле. Наши взгляды снова пересекаются, он едва заметно дергает уголком губ и опускает голову. - Может, я смогу поделиться с тобой своим хорошим настроением. Может, мы просто поговорим с тобой ни о чем и скрасим нашу дорогу. Может, ты сам можешь что-то предложить. Как тебе такая перспектива?
Он молчит.
- Я не собираюсь тебе навязываться, - после недолгой паузы говорю я. - Если ты не расположен к общению, я просто вернусь на свое место, мы доедем до своего пункта назначения, разбежимся и забудем друг о друге. Просто, я не люблю, когда люди грустят...
- У тебя цель - осчастливить всех людей на свете? - не удерживается юноша, подняв голову. И осекается, а недобрый огнек, мелькнувший в его глазах, исчезает, словно вода, всасывающаяся в песок.
- Не всех, - спокойно отвечаю я. - Такое мне не под силу. Я просто смотрю вокруг себя. И если мне кажется, что я могу улучшить настроение человека, пусть даже я его не знаю, то я это делаю. Но... - Я делаю паузу и развожу руками. - Ты, как я вижу, не настроен мне подыграть. Твое дело. Хорошего дня!
Я поднимаюсь на ноги. Нет, я не играю, я действительно собираюсь вернуться на свое место, совершенно не обижаясь на этого мальчика с упрямо сжатыми тонкими губами и грустными глазами. Каждый делает свой выбор. Не он первый, не он последний; просто еще один человек, решивший, что я сумасшедшая. Ради Бога, мне не жалко, и, действительно, не обидно. Разве что чуть-чуть жаль его...
В последний момент он решается, подается вперед и легко касается моей руки, привлекая внимание. Я послушно останавливаюсь, оборачиваюсь и вопросительно смотрю на него.
- Извини, - тихо говорит он, опустив глаза. - Ты права... извини. Я действительно немного... не в духе. Извини. Останься, пожалуйста... И...
- Если ты еще раз скажешь "Извини", я точно уйду, - весело говорю я и чуть покачиваюсь от встряски поезда. - Так что же случилось? - спрашиваю, опускаясь обратно на сидение. - Или ты не хочешь об этом говорить?
- Да ерунда... - смущенно произносит он, упорно изучая свои пальцы, снова начавшие отбивать нервный ритм по столешнице. Я невольно тоже опускаю взгляд: руки у него красивые. Узкие ладони, длинные и тонкие пальцы. Как у пианиста, или, лучше арфиста. - Разговаривал с девушкой... мы хотели осенью переехать, перед началом учебного года. Снять вместе квартиру, недалеко от университета, и все такое... И тут она говорит, что в этом году никак не получается. Да еще и родители...
- А что с родителями? - интересуюсь я.
- Им эта идея вообще не нравится, - вздыхает парень. - Ты же понимаешь, родители...
Час дороги пролетает незаметно. Мы говорим обо всем, обсуждаем его проблему, незаметно перескакиваем на другие темы, до которых вообще непонятно как доходим. Его глаза все еще грустные, но взгляд теплеет, и тонкие пальцы перестают барабанить по столику в такт перестуку колес поезда. И когда кондуктор объявляет о ближайшей станции, мы словно выныриваем из другого мира и с виноватой улыбкой смотрим друг на друга.
- Мне здесь сходить... - в один голос говорим мы и тихо смеемся.
Мы вместе сходим на перрон, поднимаемся по эскалатору и выходим из станции. На улице юноша останавливается и поворачивается ко мне.
- Спасибо, - тихо и серьезно говорит он.
- Не за что, - беспечно улыбаюсь я. - Удачи тебе с девушкой! И хорошего дня!
- И тебе...
Мы тепло улыбаемся друг другу, совершенно идентичным движением опускаем на глаза солнечные очки, машем рукой и расходимся - он налево, я направо.
А ведь я даже имени его не знаю... И он моего тоже. И контактами мы не обменялись - зачем? Может, мы еще встретимся - страна у нас маленькая. Может и нет. Я никогда не заморачиваюсь такими мелочами.
У меня сегодня будет хороший день. Я это точно знаю. Просто потому что у меня все дни - хорошие. Это ведь так просто - сделать так, чтобы день был хорошим! Просто научиться радоваться всему вокруг - слепящему солнцу, окутывающей тело липкой жаре, легкому ветерку, интересному собеседнику. Я не лгала этому милому юноше, обладающему внешностью Уилла Тернера, я действительно не собираюсь осчастливить всех на свете. Я просто внимательно смотрю вокруг. И вижу то, что нужно.
И я верю. Верю в то, что я не одинока. Что вокруг много таких, кто умеет смотреть. Кто-то назовет меня наивной, глупой, маленькой, но к черту. Я верю.