ГДЕ ЖЕ ХЭППИ-ЭНД?

  

  Вечерело. Небо зловеще хмурилось, раскалывалось на востоке яркими вспышками молний. Надвигалась гроза. Желания попасть под ливень не было, я постаралась побыстрей распрощаться с Ритой, соседкой и хорошей приятельницей, и выскочила во двор. Мощный раскат грома ударил по ушам, заставив остановиться. И вовремя. На меня надвигалось, скаля зубы, несколько бродячих собак. Откуда они взялись? Вроде в нашем районе их не было. Тем более, откуда бы им взяться во дворе соседки?

  Прямо передо мной на дорожке стоял, широко расставив лапы, неказистый пес грязно-серого цвета со свалявшейся шерстью. Каким-то шестым чувством я определила в нем вожака. Страх полностью парализовал меня, я не могла оторвать от него взгляда. Обнаженные желтые клыки с капающей с них слюной, злобный взгляд. Попыталась закричать, но изо рта вырывалось только тихое сипение, да и кричать было бесполезно. Риту я оставила перед телевизором, по которому начинался ее любимый сериал, к тому же окна комнаты выходили не во двор, а в сад, больше же никого дома не было.

  Вдруг боковым зрением заметила стремительное движение. Буллит! Соседский пес, как торпеда, летел на вожака. Тот ловко уклонился и двинулся на меня. Тут у меня прорезался голос, и я завопила: "Буллита! Буллит!". Мой спаситель раз за разом пытался налететь на вожака, но тот, удивительно ловко уклоняясь, продолжал медленно приближаться ко мне. Вот он подобрался, готовясь к прыжку. И в этот момент Буллит вцепился ему в загривок. Схватки как таковой почти и не было. Буллит несколько минут преследовал незваных гостей, потом вернулся и, исполненный достоинства, сел передо мной.

  С Буллитом, бультерьером преклонного, по человеческим меркам, возраста, у нас была давняя взаимная неприязнь. Я вообще боюсь собак, а собак с "буль" тем более. Когда-то я оказалась последней каплей, после которой его посадили, несмотря на благородное происхождение, на цепь. Но теперь, постарев и утратив былую агрессивность, пес получил двор в полное свое распоряжение. Как он допустил бродячих собак на свою территорию?

  Но сейчас мне было не до логических построений. Сердце продолжало бешено колотиться. Ноги вдруг подкосились, и я упала на колени перед моим спасителем. Обруч, сжимавший мою грудь, разжался. Из глаз брызнули слезы, быстро перешедшие в рев с соплями и содроганием плеч. Понимала, что все позади, но остановиться не могла. Вдруг почувствовала на своей щеке мокрый теплый язык. Буллит лизал мне лицо и руки, которыми я пыталась закрыться. Постепенно пришло успокоение. Теперь уже я гладила кажущуюся мне теперь такой милой морду Буллита, а он продолжал пытаться лизать мне руки.

  Наконец настолько пришла в себя, что вспомнила о носовом платке и полезла в карман. И нащупала конфету - малюсенькую карамельку. Как я обрадовалась! Буллит был страшным сладкоежкой, и хоть что-то я могла сделать для него приятное. Пес ткнулся мордой в ладонь. Вдруг немыслимо яркая вспышка и - темнота.

  Пришла в себя оттого, что кто-то снова лизал мне лицо. "Буллит!" - с такой мыслью открыла глаза и тут же снова их закрыла - настолько невероятно было то, что увидела - лицо себе лизала я сама! Медленно открыла глаза снова. Нет, это не обман зрения. Надо мной на четвереньках, наклоняя голову то вправо, то влево, стояла я сама. В голове шумело, но это явно была не галлюцинация. Огляделась - да ведь я лежу посреди соседского двора! Небо расколола очередная вспышка молнии, ударил гром. И я вспомнила бродячих псов, отчаянный поступок старины Буллита, ослепительный свет. От догадки перехватило дыхание, я содрогнулась от страха и снова крепко зажмурилась. "Нет, не может быть! Нет! Нет!" - непрерывно вопило что-то внутри меня. Но вечно держать глаза закрытыми я не могла. Гроза таки началась, и нешуточная. Дождь хлестал немилосердно. Стало ужасно холодно и мокро. Не выдержав, и, все таки надеясь, что это только мне привиделось, я открыла глаза. На меня по-прежнему смотрела я сама. Медленно, не поворачивая головы, скосила глаза. Лапы. Попыталась пошевелить руками. Лапы задергались. Боже мой! Это МОИ лапы! Последние сомненья отпали - очевидно, мы с Буллитом каким-то образом поменялись сознанием.

  В это время "я" взвизгнула и, виновато оглядываясь, на четвереньках двинулась к будке. Я тоже попыталась подняться. Это удалось сделать далеко не сразу. Наконец, качаясь, встала на лапы. Что делать? Неуверенно, заваливаясь то на один бок, то на другой, двинулась к соседской двери. Долго и сосредоточенно, изо всех сил шкрябала непослушными лапами становящуюся постепенно ненавистной дверь. Наконец она открылось.

  - Буллит, что с тобой? Грозы испугался? Да, совсем ты стал старый, - соседка ласково потрепала меня по голове. - Ну иди, иди в будку, - с этими словами она легонько отпихнула меня и закрыла дверь.

  Вот теперь отчаяние охватило меня по-настоящему. Комок подкатил к горлу, я подняла голову и неожиданно завыла.

  Дверь снова открылась.

  - Буллит, прекрати. Марш в будку! - голос приятельницы был уже далеко не таким дружелюбным, как прежде.

  Я поняла, что у этой двери мне делать нечего. Но не идти же в таком виде к себе домой! Да и кто меня впустит. Выпихнут или, в лучшем (или худшем?) случае позовут соседку. Медленно я побрела по дорожке. Идти было тяжело, все тело изнывало от усталости, сильно болела голова и правая лапа. Видно на бродячих псов Буллит потратил все свои скудные запасы сил. Да, подвиги в старости даром не проходят. Хотелось просто лечь и отключиться.

  Вдруг услышала поскуливание. "Буллит, бедняга, и тебе должно быть не сладко, но зато сухо",- усмехнулась я про себя. Сухо? Я остановилась и повернула голову в сторону будки. А почему бы нет? Что мне остается делать? Мысленно пожала плечами и решительно направилась к собачьему жилищу.

  Будка у Буллита была шикарная, ее скорее можно было назвать маленьким домиком, а не будкой. Хозяева, мучимые угрызениями совести (посадить породистого пса на цепь!), постарались на славу. Внутри оббили ковролином, вход прикрывала имитация двери из того же ковролина, но с наружной стороны покрытого дерматином. Справа и слева от "двери" были небольшие окошки, чтобы пес, не покидая теплой будки, мог обозревать окрестности. Пол прикрывал кусок старого паласа с длинным ворсом, а перед входом лежал щетинистый коврик.

  Решительно просунула голову в темноту будки. Послышалось рычание. Не обращая на него внимания, протиснулась внутрь. "Я" попыталась укусить меня за бок. На что я только снисходительно усмехнулась. Что могли сделать человеческие зубы, да, к тому же, если их обладатель еще не научился ими пользоваться?

  "Я" продолжала поскуливать. А вот мне быстро стало тепло и комфортно. И чего это "я" скулю? Да ведь "мне" элементарно холодно! В мокрой одежде весьма прохладной ночью даже в собачьей будке любому человеку, если он, конечно, не йог, будет холодно. Да, человеческое тело, особенно разнеженное цивилизацией, мало приспособлено к условиям окружающей среды. Пожалев "себя", я теснее прижалась к "своему" телу. Через некоторое время поскуливание прекратилось. "Я", очевидно, согрелась и заснула.

  Мое же сознание никак не могло принять случившееся. В голове роились бессвязные мысли. Вспомнилось сразу несколько фильмов, где или в результате случайного стечения обстоятельств, или исполнения чьего-то опрометчивого желания, или в качестве наказания происходил обмен сознаниями, в основном между людьми (сыном и отцом, сестрами, матерью и дочерью и т. д.), но не только. Вспомнила и обмен между космонавтом и обезьяной и, смутно, между ученым и собакой (собакой!) В основном это были американские фильмы (все мы теперь, в большей или меньшей степени, дети Голливуда) с их обязательным хэппи_эндом. В них всегда удавалось все вернуть на свои места, воссоздав условия обмена. Боже, что же я лежу! Скорее назад, на дорожку.

  Я попыталась вытолкать "себя" из будки, но сил старика Буллита оказалось явно не достаточно, "я" рычала и отбивалась, не желая покидать теплое место. Вскоре я выбилась из сил, да и бесполезность этой затеи стала очевидной. Вероятность попадания молнии в стоящего на коленях человека рядом с домом с громоотводом была ничтожно мала. Но это случилось. Вероятность, что два субъекта, ставших мишенями для молнии, останутся целыми и невредимыми, тоже очень и очень мала. Но это тоже случилось. Какова же вероятность того, что молния опять ударит в тоже место с теми же самыми последствиями? К тому же гроза почти прекратилась. От отчаяния и жалости к себе попыталась заплакать, но результатом опять оказался вой. Выла долго, пока последние силы не оставили меня, и я не заснула.

  Проснулась от стука ложки об жестяную банку. Да еще кто-то перелезал через меня. Не открывая глаз (так не хотелось покидать объятия Морфея) и думая, что это моя двенадцатилетняя акселератка дочь, любившая время от времени залезть к маме под бочок, пробормотала: "Катька, и чего тебе не лежится в своей кровати?" Попыталась повернуться на спину. Что-то не так. Нехотя открыла глаза. Полумрак, лежу на полу. Где я? Поворачиваю голову. Оконце. Через него вижу соседку, почему-то с зеленоватым лицом и зелеными губами, накладывающую что-то из большой жестяной банки в собачью миску, вижу себя, тоже с зеленоватой кожей, стоящую позади соседки на четвереньках. Ну и приснится же такое! Поворачиваюсь на другой бок и снова погружаюсь в сон.

  Вдруг испуганный крик: "Наташа!" Через некоторое время, - "Ну ты меня и напугала", - еще через мгновение, - "Витя, Витя, да что же это такое!"

  От такого крика просыпаюсь окончательно, оглядываюсь в недоумении вокруг, смотрю в окошко, вижу убегающую приятельницу, себя на четвереньках с лицом, опущенным в миску Буллита, и... все вспоминаю. Боже мой, я же теперь собака, а та "я", которая на четвереньках, теперь Буллит! От осознания полной безысходности жутко заболела голова.

  Соседка возвращается уже с сыном Витей. Тот еще окончательно не проснулся, лицо недовольное: "Ну что тут еще за проблемы?" Его взгляд скользит по "мне", жующей над миской, и двигается дальше. Вдруг Виктор как будто натыкается на невидимую преграду и едва не падает. Взгляд рывком возвращается ко "мне", глаза округляются, челюсть падает чуть ли не к области пупка. Переводит недоверчивый взгляд с "меня" на мать и обратно, начинает натужно посмеиваться, но лицо матери не меняется, на нем написан ужас. Смех обрывается, переходит в неловкое покашливание. Виктор подходит ближе, наклоняется, пытается взять "меня" за плечо.

  - Тетя Наташа, хватит, вставайте, вы и так уже сильно маму напугали.

  "Я" поворачиваю голову в его сторону и пытаюсь рычать. Виктор испугано отскакивает.

  - Мама, что это с ней?

  Реакция сына почему-то успокаивает соседку. Она, кажется, уже решила, что надо делать.

  - Витя, бегом за дядей Мишей, а я вызываю скорую.

  Внутри все сжалось. Муж, дочь, как они воспримут то, что увидят? А я, как же я?

  Минут через пять Витя возвращается с моим мужем. На его лице - легкое беспокойство.

  К этому времени "я" закончила завтракать. Дальнейшее - апофеоз всему. Как и прежде, на четвереньках, "я" направляюсь к ближайшему дереву, раскидистой яблоне, задираю правую ногу, и... по джинсам расползается темное пятно. И именно в этот драматический момент муж замечает "меня". Его реакция почти точно повторяет реакцию Виктора, только рука безуспешно пытается нащупать опору. Немая сцена продолжается минуты две. Наконец муж обретает возможность двигаться. Бросается ко "мне", пытается поднять, но нарывается на такое же недовольное рычание. Но взрослый мужчина - не узкоплечий подросток. Муж легко со "мной" справляется, несмотря на отчаянное сопротивление и попытки укусить.

  Возвращается приятельница.

  - Миша, скорая уже едет. - И, обращаясь ко "мне", приторно-ласковым голосом, - Наташенька, ну что же ты, перестань. Сейчас врач приедет, тебе станет лучше.

  "Я" перестаю вырываться, и кулем повисаю у мужа в руках.

  - Скорей бы уж, - муж тяжело дышит. Хоть "я" далеко не толстая, но и пятьдесят пять килограммов, кулем висящих на руках, груз не маленький.

  Наконец к воротам подкатил долгожданный автомобиль. "Я" снова задергалась в руках у мужа.

  - Ну, что тут у вас? - с такими "оригинальными" словами грузная женщина в не совсем свежем халате (почему-то халаты на толстых людях почти всегда намного менее свежие, чем на их худых собратьях) остановилась, со скукой в глазах наблюдая тщетные попытки "меня" покинуть мужнины объятья.

  - Понимаете, доктор, наложила я корма в миску собаке, вдруг моя соседка, Наташа, подбежала на четвереньках и начала есть, - сбивчиво начала приятельница. - Я думала, она меня разыгрывает, попыталась ее поднять, а она меня укусила.

  - Да, и меня тоже чуть не укусила, - подал голос Витя.

  Дальнейшее описывать смысла нет. Минут через десять "я" в сопровождении своей второй половины отбыла в известном направлении.

  Все это время я просидела в будке. Почему я не выскочила навстречу мужу? Вопрос, конечно, интересный, но бессмысленный. Он всего лишь человек, хотя и очень умный. Может попозже, когда пройдет шок...

  

  Вечером муж стоял у калитки и нетерпеливо раз за разом давил на кнопку звонка.

  - Миша, одну минуту, Уже бегу, - и, действительно, приятельница чуть ли не бегом припустила к калитке.

  Я тоже поспешила покинуть будку.

  - Ты что, ключ забыл?

  - Да нет, сам не знаю, что на меня нашло.

  - Как там Наташа?

  - Врачи ничего определенного пока сказать не могут. Поместили ее в палату для буйных. До сих пор не могу прийти в себя.

  - А Катя как?

  - Ее больше волнует, что скажут подружки, - муж вздохнул. - Такой возраст.

  Они отошли от калитки метров на пять и остановились.

  - Все таки все, что ни делается, к лучшему, - с этими словами муж одной рукой берет соседку за талию и притягивает к себе. - Теперь сможем видеться чаще.

  Соседка убирает его руку и отстраняется.

  - Не надо, Миша. Витя дома, увидит.

  Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя от увиденного и услышанного. За это время моя дорогая приятельница Рита и мой муж вернулись к калитке.

  - Ну что, до завтра на нашем месте? - муж нежно взял соседку за руку.

   "У них и место свое есть!" - злоба начала захлестывать меня, я даже на мгновение закрыла глаза, появилось желание вцепиться кому-нибудь в горло, но я осталась стоять на месте - не могла решить, в кого мне хочется вцепиться больше. Буриданов осел в собачьем исполнении. Хлопнула калитка - все, осталась только бывшая приятельница. Проблемы выбора больше не было. Я приготовилась к прыжку, но вдруг обнаружила, что не могу разжать челюсти, видно от злобы чересчур сильно их сдавила.

  - Буллит, что-то ты сегодня ничего не ел, - соседка ласково погладила меня по голове. - Ты не заболел? - потрогала мой нос. - Вроде влажный.

  В это время я в бессильной злобе все пыталась расцепить челюсти.

  Бывшая приятельница уже давно вошла в дом, а я все стояла на дорожке, постепенно приходя в себя. Чтобы меня ждало, если бы мне удалось осуществить свое намерение? Сил старины Буллита вряд ли хватило бы, чтобы допрыгнуть до желаемой части тела, а вот цепь до конца моей собачьей жизни была бы гарантирована. С этими мыслями понуро побрела к будке.

  Неделю я практически не покидала апартаментов Буллита. Не было ни сил, ни желания. Почти ничего не ела - от одного запаха собачьей еды у меня начинались желудочные спазмы. Видеть же лишний раз и мужа, и бывшую приятельницу тоже желанием не горела. Единственным человеком, которого не просто хотела бы видеть, но по которому отчаянно тосковала, была дочь. Она же не заходила, а калитка теперь всегда была закрыта на засов. Только один раз за это время дочка, весело болтая с подружкой, прошла по улице мимо соседского двора. Громко гавкая, я бежала вдоль забора, но она даже не посмотрела в мою сторону.

  Я не обратила бы внимания на очередной визит мужа к соседке, если бы он опять, вместо того, чтобы открыть калитку своим ключом, не начал трезвонить. Я выползла из будки. Вид у него был возбужденный. Едва зайдя во двор, он громким драматичным голосом сказал:

  - Рита, Рита! Наташа умерла!

  - Как? Отчего?

  - Мне сказали, что от двухстороннего воспаления легких. Ей кололи какое-то успокоительное, которое повышает температуру тела, поэтому не сразу поставили правильный диагноз. Спасти не удалось.

  - Что за успокоительное, которое повышает температуру тела? Бред какой-то.

  - Не знаю, я не специалист, что мне сказали, то и тебе говорю.

  - Чтобы в наше время умирали от воспаления легких...

  Соседка изо всех сил изображала сочувствие, но я видела, что она рада такому исходу. Теперь уже она нежно зажала ладонь мужа в своих руках:

  - Миша, идем в дом, тебе надо успокоиться.

  У меня потемнело в глазах. Вот и все. Я никогда не стану опять человеком. Действительно, надежда умирает последней. До этого момента где-то глубоко внутри жило ощущение, что все каким-нибудь чудесным образом вернется на круги своя. Теперь все, назад дороги нет.

  Попыталась сделать шаг, но вместо этого упала - ноги (то бишь лапы) не слушались, не могла ими даже пошевелить. Несколько минут тщетных попыток, и пришло понимание: бедное тело Буллита разбил паралич.

  Как все удачно сложилось для мужа и соседки! Прямо как в плохом американском фильме - героиня второго плана очень кстати покидает этот свет.

  Но в моем-то фильме я главная героиня! Эй, режиссер, где же хэппи-энд?