Полетаев Игорь Германович : другие произведения.

Последний шанс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эту повесть следует читать либо от начала до конца, либо вообще не читать.

  
  
   Дорога жила своей жизнью. В этот предзакатный час, когда солнце уже готовилось провалиться за горизонт, щедро заливая небосвод последними красками уходящего дня, мы поняли, что отстали от намеченного графика километров на четыреста и до Ростова нам засветло не добраться при всем желании.
   Чтобы все сразу стало понятно, упомяну, что я и трое моих друзей ехали на юг, к морю, на свадьбу нашего общего друга, которого судьба несколько лет назад забросила жить на кавказ. Согласно пригласительной открытке, нам необходимо было быть в центральном сочинском ЗАГСе в 12.00 двадцать первого числа, то есть послезавтра. Однако теперь наше присутствие на церемонии бракосочетания стояло под очень большим вопросом.
   Черт возьми, мы даже не поняли, как такое могло случиться. Вроде бы и маршрут просчитали до мелочей, и остановками себя не баловали, и скорость была вполне приличной, однако же, все-таки отстали и это факт.
   Я с удовольствием раскинулся на заднем сидении нашего Ленд-Крузера, поглядывая то на друзей, то на убегавшую вдаль ленту дороги.
   По правую от меня руку сидел Марат. Он носил очки, был невысок ростом и коренаст, а короткая, крепкая шея свидетельствовала, что он некогда довольно серьезно занимался борьбой. По натуре своей скептик, Марат, как это ни странно, обладал неплохим чувством юмора и был остер на язык, благодаря чему, нередко веселил нас своими высказываниями.
   Рядом с водителем, с поистине королевским достоинством, восседал Глеб. Высокий, русоволосый, он, благодаря широким плечам, напоминал ушедшего на покой Тора, по крайней мере, мне кажется, что в молодости этот скандинавский бог мог выглядеть именно так. Жизнь распорядилась таким образом, что к двадцати пяти годам, Глеб, обладая несомненным умом, в силу различных причин не имел ни одного законченного образования. Тем не менее, это не мешало ему проворачивать различные делишки, неплохо на том зарабатывая. Ему отводилась роль неформального лидера нашей компании и он, как правило, с ней неплохо справлялся.
   За рулем сидел Илюха, которого мы за высокий рост и худобу прозвали Длинным. Среди нас Илья был единственный, кто имел официальное прозвище. Он был ровесник Марата, ему было двадцать шесть лет и к этому моменту он уже успел закончить университет, жениться и развестись, а также научиться великолепно водить машину. Впрочем, последнее он в совершенстве умел, чуть ли не с детства, так что неудивительно, что ему чаще других выпадала честь сидеть за рулем.
   Помня пословицу, Длинный поспешал медленно, держа скорость в двухсотрублевом диапазоне, иными словами, не превышая 120-130 километров в час. Это было разумно не только из соображений безопасности, но также и потому, что по мере приближения к южным регионам, вероятность встречи с гаишниками существенно увеличивалась, а отдавать им всякий раз по пятьсот рублей не было никакого желания.
   Тем не менее, с учетом того, что мы крепко отстали от графика, такой темп движения нас уже не устраивал, в связи, с чем нужно было искать из сложившейся ситуации какой-то выход, по возможности малозатратный. Дело в том, что мы приобрели Ленд-Крузер вскладчину, что называется на общак, и, в силу этого, пребывали на тот момент в преизрядных долгах, что и диктовало нам линию поведения относительно выбора скорости.
   Наиболее оптимальным решением было бы пристроиться в хвост какому-нибудь лихачу-спонсору, однако таковых, к сожалению, пока не находилось.
  -- Илья, музыку убавь, - после некоторых раздумий по этому поводу произнес я.
  -- Это еще зачем? - недовольно ответил Глебок, однако Илья уже повернул тумблер магнитолы, убавляя громкость до приемлемых величин.
  -- Чего? - воззрился он на меня через зеркало заднего вида.
  -- Да вот, я тут все думаю, как наверстать время... - начал я.
  -- Ну и? К какому выводу пришел?
  -- Может, не будем останавливаться на ночь? Ну, их к черту, все эти кемпинги и гостиницы. Во-первых, как мне кажется, в них далеко не так небезопасно, тем более тут, в Ростовской области. А, во вторых, за ночь мы сможем наверстать упущенное время.
  -- Ну-ну, - скептически хмыкнул Глеб. - А ты забыл, чем кончилась предыдущая ночная поездка по незнакомой дороге? Лично я, не горю желанием вновь попадать в подобную ситуацию.
   Я, разумеется, все прекрасно помнил. И выскочившую непонятно откуда собаку, и разбитый бампер Глебкиной машины, и те две тысячи рублей, что с него содрали на ближайшем милицейском посту в качестве откупных за оставление места происшествия. Гаишник прекрасно понимал, что причиной повреждений была именно собака или лисица, коих немало валялось вдоль обочины, в противном случае он едва ли отпустил нас за эти две тысячи. Однако и шанса своего упускать не хотел. Два штукаря, как с куста перекочевали из карманов Глебка в его китель. Поэтому я прекрасно понимал нежелание Глеба ехать в ночное время. Но с другой стороны, иного выхода у нас, похоже, сейчас не было.
  -- Ты посмотри, какой конденсат на стеклах, - продолжал, в это время, увещевать меня Глеб. - Влажность растет. Ночью может быть туманно. Ты когда-нибудь попадал в туман? Реальный туман, когда на расстоянии двух метров уже ни хрена нельзя разглядеть?
  -- И не один раз, - ответил я.
  -- Да? И с какой скоростью ты тогда двигался?
  -- Ну... - замялся я, - конечно, не очень быстро.
  -- Не очень быстро?! - продолжал наседать Глебок. - Скажи уж лучше чуть быстрей пешехода. Уверяю тебя, при сильном тумане по-другому не получится, если, конечно, ты не решил покончить жизнь самоубийством или отправить на тот свет какого-нибудь шального бродягу, оказавшегося у тебя на пути.
  -- Да откуда здесь взяться бродягам? - возразил я.
  -- Какая разница? На то они и бродяги, чтобы появляться в самых необычных местах, там, где никого не должно бы быть в принципе. Впрочем, не это главное. Тут дело вот в чем, - он сделал небольшую паузу:
  -- Посуди сам, даже если дорога будет пуста, нам все равно не удастся наверстать время, двигаясь двадцать километров в час. Мы только вымотаемся и еще больше отстанем от графика. Я уж не говорю о том, что в тумане можно банально сбиться с пути и тогда о своевременном прибытии можно будет вообще забыть.
  -- Кстати, Глебок, а почему ты так уверен, что будет туман? - поинтересовался Марат.
  -- Можешь не сомневаться, у меня нюх на такие дела, - отрезал Глеб.
  -- Ну, если нюх, тогда другое дело, - протянул Марат, всем своим видом демонстрируя, что слова Глеба его не очень то убедили.
  -- Глеб, не стоит забывать, на какой машине мы едем, - встал на мою сторону Длинный. - У круизера противотуманки знаете какие? О-го-го! И тормоза, не в обиду будь сказано, десятке твоей не чета, Глеб. Как нибудь прорвемся. Просто надо глядеть внимательно и ехать помедленнее, а остальное сделает техника, - беспечно заявил он, ласково похлопав по приборной панели нашего вездехода.
  -- С ума вы все посходили, - понимая, что оказался в меньшинстве, буркнул Глебок. - Поступайте, как хотите, но я остаюсь при своем мнении.
  -- Да ладно, дружище, что ты обижаешься? - я примирительно потрепал его по плечу. - Мы же хотим, как лучше. И потом, что может быть романтичнее ночной дороги? Ты только представь: ночь, убегающая вдаль лента шоссе, манящая за собой. И по этой дороге, навстречу солнцу, морским берегам и свадебному застолью, сквозь ночь и туман мчимся мы. Неужели ты никогда не хотел оказаться в подобной ситуации?
  -- Я? Нет, увольте. Я слишком хорошо себе представляю разницу между тем, что ты описал, и тем, как это будет на самом деле. Уверяю тебя, твой пыл угаснет через час такой езды, если не быстрее, - охладил меня Глеб.
  -- Тем не менее, - продолжил он, - я прекрасно понимаю, что выбора у нас нет. Народ на кавказе горячий и нашего опоздания, а уж, тем более, отсутствия там никто не поймет. Так что, придется нам, хотим мы этого или нет, ехать всю ночь, от этого, увы, никуда не денешься.
  -- Вот и ладненько, - успокоился я. - Давай, Илюх, жми на газ, пока видимость позволяет.
  -- Господа, - вновь заговорил Марат, - раз уж мы приняли решение всю ночь провести в пути, неплохо было бы, на дорожку, чайку хлебнуть хорошего, крепкого, для бодрости. Это ведь не займет много времени. А пока будем пить, станет окончательно ясно, насколько туманной будет предстоящая ночь и к чему нам следует быть готовыми.
  -- Вот это дело! - горячо педдержал его я. - У ближайшего кафе остановимся и перекусим. Заодно и разомнемся немного, а то у меня совсем ноги затекли. А потом в путь, без всяких остановок. Что скажете? - обратился я к Глебу и Длинному.
  -- Да, пожалуй, это будет нелишним, - сдержанно, хотя и не без сомнения, согласился Глебок.
   Илья молча выразил свое согласие, надавив на педаль акселератора и стрелка спидметра, опустившаяся во время нашего спора до цифры 80, вновь неуклонно поползла вверх.
   Мы, не останавливаясь, преодолели что-то около десяти километров, по мосту форсировали небольшую речушку и понеслись к маячившим вдалеке холмам, от которых нас отделяло километров пять, не более.
   В тот момент, мы даже на секунду не задумались, откуда на совершенно плоской равнине могли взяться эти холмы. Наверное, дело в том, что с географией у всех нас были большие проблемы, если, конечно, не считать природной илюхиной интуиции на направления. К тому же, никто из нас никогда не бывал в этих краях. Дорогу мы выбирали по атласу, так что появившаяся на пути возвышенность не вызвала у нас ни вопросов, ни подозрений.
   Ленд-Крузер уверенно летел вперед, на одном дыхании преодолев отделяющее нас от холмов расстояние. В этом месте, дорога изгибалась, закладывая крутой поворот.
  -- Илья, ты бы притормозил чуток, - указав вперед, посоветовал Глеб.
   Длинный послушался. Сбросив скорость, до сорока километров в час, мы, прижавшись к обочине, не спеша, двинулись в объезд холма.
   Придорожное кафе появилось неожиданно, сразу за поворотом, стоило нам преодолеть опасный участок. Вокруг стояло несколько фур с прицепами, внутри горел свет. Возле входа, опираясь на перила невысокого крыльца, стоял один из посетителей-дальнобойщиков, задумчиво попыхивая сигаретой.
  -- Ну вот, а ты беспокоился! - беззаботно воскликнул Длинный. - Сейчас мы и кофейку глотнем и дорогу выясним.
   Он подрулил к стоянке и, припарковавшись возле одного из грузовиков, заглушил мотор.
   Из кафе тихонько доносилась приятная музыка, создавая удивительное ощущение, уюта и спокойствия.
   Мы вышли из машины и, разминая затекшие от длительной езд?ы конечности, направились к входу.
   К тому времени, стоявший на крыльце дальнобойщик, выбросив сигарету, уже скрылся за дверью, над которой красовалась выцветшая от времени вывеска с названием.
   - Последний шанс, - немного озадаченно прочитал Марат. - Это, в смысле, пожрать, что ли? А дальше, надо так понимать, пустыня? И следующая столовая где-то на берегу слоновой кости? - мрачно пошутил он.
  -- Да, двусмысленное название, - хмыкнул Глебок. - Наводит на некоторые размышления...
   Он так и не сказал, какие именно размышления оно на него наводит: Илья, дернув за ручку, открыл дверь.
   Против ожидания, она отворилась без скрипа и Длинный, переступив порог, вошел внутрь.
   Мы последовали за ним.
   В глаза и нос ударил едкий дым сигарет - внутри было весьма накурено. Судя по всему, маячивший возле входа дальнобойщик выходил на улицу по каким то своим соображениям, а не из-за того, что, курить внутри заведения, было запрещено.
   В тусклом свете единственной лампочки, клубы табачного дыма, извиваясь и постоянно меняя форму, плавно текли по воздуху, образовывая разнообразные фигуры, вызывающие, порой, весьма причудливые ассоциации.
   Их размеренные, тягучие переливы помимо воли завораживали, приковывали к себе внимание, цепко ухватившись за ниточки нашего сознания, стоило нам погрузиться в их призрачный мир. Однако эта круговерть продолжалась недолго, всего несколько мгновений, пока мы, слегка растерянные, стояли у входа, после чего дым, словно по команде, рассеялся, втянул свои бесплотные щупальца, уходя в стороны и освобождая пространство обеденного зала.
   Подобная метаморфоза настолько напоминала начало театрального представления, что Марат в свойственной ему манере пробурчал:
  -- Господа, спектакль начался, прошу вас занять места.
   Мы улыбнулись, однако я готов поклясться, что именно тогда почувствовал первую льдинку необъяснимой тревоги, кольнувшую сердце.
   В попытке понять причину этого беспокойства, я тихо огляделся.
   Как будто ничего необычного. Стандартная придорожная забегаловка, судя по всему, забытая санитарными инспекторами с момента своего возникновения. Грубые, наспех сколоченные деревянные столы, покрытые клеенками далеко не первой свежести, потемневшие от времени скамейки, фанерный пол, в незапамятные времена выкрашенный в бурый цвет, то тут, то там зияющий множеством проплешин протертых башмаками дальнобойщиков. Еще, конечно, подвешенная под потолком лента с налипшими на нее мухами, словом, все как обычно.
   Из служебного помещения появилась заспанная женщина, лет сорока с карандашом и листком бумаги в руках.
  -- Здравствуйте, - устало посмотрела она на нас, попытавшись изобразить на лице гостеприимную улыбку. - Что будете заказывать? Первое? Второе? Салаты?
  -- Нет, спасибо, мы только чай попьем. Или кофе, - ответил Глебок. - У вас есть кофе?
  -- Разумеется. Нескафе, Голден игл, какой вам?
  -- Других нет? - уточнил Глебок.
  -- Нет.
  -- Тогда Нескафе. Двойной, если можно. Вы что будете? - обратился он к нам.
  -- Я, пожалуй, тоже буду Нескафе, - сказал я. - Тоже двойной.
  -- А мне лучше чайку, - мечтательно произнес Марат. - С лимоном. Барменша фыркнула.
  -- А мне и то, и другое, - Длинный достал сигарету. - И еще какую-нибудь небольшую шоколадку, вроде Твикса или Баунти.
  -- Твиксов и Баунти нет. Есть Сникерс, - вопросительно уставилась на него барменша.
  -- Пойдет, - Илья снисходительно махнул рукой.
  -- Значит три двойных Нескафе, два чая и один Сникерс? Это все?
  -- Пока да, - кивнули мы.
  -- Подождите немного. Чайник скоро вскипит, - она повернулась и, не сказав больше ни слова, вернулась на кухню.
   Мы уселись за свободный столик и закурили в ожидании порции кофеина. Не знаю, что было тому причиной, но разговор у нас, почему-то не клеился. Нами овладело какое-то странное беспокойство, ощущение того, что мы оказались не на своем месте и в крайне неудачное время, в придачу. Марат попробовал расшевелить нас, ввернув пару шуточек, относительно ненавязчивого сервиса, однако особого впечатления они на нас не произвели, и он вскоре прекратил эти попытки.
   Я украдкой посмотрел на пятерых дальнобойщиков, сгруппировавшихся, в противоположном конце комнаты. Компания, о чем-то вполголоса переговариваясь, резалась в карты, судя по всему, не проявляя к нам ни малейшего интереса, лишь изредка бросая в нашу сторону недоумевающие взгляды.
   Появилась барменша. Она принесла поднос с пятью дымящимися чашками и одним Сникерсом для Длинного. Поставила все на стол и со словами "если еще что-нибудь понадобится, зовите" развернулась, чтобы уйти.
  -- Прошу прощения, - окликнул ее я, - не подскажете, мы в сторону Ростова правильно едем?
   По-видимому, барменшу этот нехитрый вопрос несколько обескуражил. Она как-то странно, с удивлением посмотрела на нас, потом молча кивнула и направилась обратно, на кухню.
   - Любезная дамочка, ничего не скажешь, - пробормотал я. Марат тоже сказал что-то неодобрительное. Илья, по своему обыкновению, ехидно усмехнулся, однако я не обратил на его зубоскальство никакого внимания. В последнее время у него вошло в привычку довольно противно ухмыляться, причем, как правило, без особого повода. Конечно, поначалу, его смешки, крепко раздражали всех нас, но потом, мы, перестали поддаваться на Илюхины провокации, стараясь просто не реагировать на них. Так было и на сей раз. Длинный, видя такой расклад, для вида, еще немного подурачился, после чего вздохнул и разорвал упаковку Сникерса.
   Мы медленно, в молчании (желание разговаривать, куда-то улетучилось с того момента, как мы вошли в трактир) выпили кофе. Глебок, поднявшись, пошел к барменше, прикупить в дорогу сигарет. Принес сразу блок своего любимого "Парламента", небрежно бросив его на стол. Мы закурили, дожидаясь, Длинного, который уже почти расправился со второй чашкой. Увидев, что он остался последним, и мы ждем его одного, Илья, сделав еще пару торопливых глотков, отодвинул стакан и поднялся из-за стола.
  -- Все? - тоже поднявшись, вопросительно посмотрел на него Глебок. - Погнали?
  -- Ну да, а что тут еще? - пожал плечами тот.
   Глеб сходил на кухню, расплатился с хозяйкой, и мы, не спеша, потянулись к выходу, чувствуя на своих спинах взгляды дальнобойщиков.
   Мы уже почти дошли до двери, когда вслед нам все-таки раздался голос одного из водил:
   - Не советовал бы я вам, ребята, отправляться в дорогу ночью.
   Мы, подобравшись и предчувствуя подвох, разом повернулись на сто восемьдесят градусов. Все четверо.
   Окликнувший нас дальнобойщик, оторвавшись от карт, не мигая, смотрел на нас, будто ждал какого-нибудь ответа или реакции на свои слова.
   Его товарищи продолжали сосредоточенно и молча играть, не обращая никакого внимания ни на нас, ни на своего отвлекшегося от игры коллегу. В кабаке, вдруг стало неожиданно тихо, казалось, даже музыка отодвинулась куда-то на второй, если не на третий план.
   Тишину прервал ворчливый голос Глебка:
  -- И чего так?
   Вместо ответа, шофер, отложив свои карты, поднялся из-за стола и направился к нам. При этом, его приятели, по-прежнему продолжали играть, словно и, не замечая отсутствия одного игрока. Это было довольно удивительно, однако я не придал их поведению большого значения, переключив свое внимание на заговорившего с нами водилу.
   На вид, в нем не было ничего особенного. Среднего роста, еще довольно крепкий, хотя волосы более, чем на половину припорошены сединой. Одним словом, матерый дорожный волк, достаточно повидавший на своем веку, при этом, мне показалось, выглядел он слегка озадаченным, пожалуй, даже несколько испуганным. Или, по крайней мере, неуверенным, однако, даже если он действительно испытывал нечто подобное, совершенно очевидно было, что ни то, ни другое не имеет к нам никакого отношения. И это еще сильнее сбивало с толку.
  -- Ну? - мы, ожидая ответа, уставились на него. - Что ты имел в виду?
  -- То, что путешествовать по этой дороге ночью может быть слишком опасно.
  -- Любая дорога ночью опасна, - фыркнул Марат. - Тоже мне америку открыл!
  -- Но не на каждой погибло столько людей! - сверкнул глазами шофер.
  -- А что, намного больше, чем на других? - ехидно усмехнулся включившийся в разговор Илья.
  -- Представь себе, намного, - без всякого намека на шутку ответил водила.
  -- Да? - вновь хохотнул Длинный. - И почему? Что в этой дороге особенного, а?
  -- Особенного..., - повторил дальнобойщик. - А то, что у нее вся обочина в столбиках, это как, по-вашему?
   Мы молчали, не до конца понимания к чему клонит наш собеседник. Тот, между тем, продолжил:
  -- Ученые считают, что в этом районе располагается геопатогенная зона, - начал пояснять он, - которая порождает у людей искажение восприятия, ну там, галлюцинации и все такое. Как правило, ее влияние более заметно по ночам, особенно, в полнолуние. Да, да, - он, заметив на наших лицах вполне объяснимый скептис, со всей серьезностью покивал головой, - именно в полнолуние, хотя этот участок трассы и днем нельзя назвать безопасным. По мнению экспертов из-за этих галлюцинаций водители начинают неадекватно реагировать на ситуацию, что, как правило, заканчивается трагедией, для которой вроде и не было никаких объективных причин.
  -- И ты веришь в это? - осторожно поинтересовался Глеб. - Я имею в виду наличие какой-то там аномалии? Может все это обычные байки, а настоящая причина куда более прозаична?
  -- Откуда мне знать? - пожал плечами водила. - Я же не ученый, у меня образование десять классов. Я просто пересказываю то, что говорят люди, только и всего.
  -- Ну, ты, ведь, наверное, неспроста заговорил с нами об этом? В конце концов, мало ли какую жуть наплетут всякие болтуны? Ты ведь не маленький, чтобы верить во все эти россказни, тем более делиться ими с первыми встречными, или я не прав, а?
  -- Не знаю! - с раздражением воскликнул он. - Не знаю я, кому верить! Ученым с их теориями или старикам из придорожных деревень, рассказывающих о лежащем на дороге проклятии. Да и какая, в конце концов, разница, из-за чего вся обочина этой дороги усыпана венками и столбиками? Это шоссе не первый год собирает человеческие жизни, местные, те, кто живет поблизости, давно уже избегают передвигаться по нему в темное время. Они, конечно, никогда не признаются в этом посторонним, кому приятно, что на тебя смотрят как на больного?
  -- А тебе, что же, все равно? - усмехаясь, перебил водилу Илья.
  -- Я четверть века колешу по дорогам, - проигнорировал его выпад дальнобойщик, - можно смело сказать, что она стала мне домом. Хоть в Сибири, хоть в Средней Азии, хоть в Европе, за рулем своей "Татры" я везде чувствую себя, как дома. Вернее, почти везде - о некоторых местах и трассах, ходит слишком дурная слава, и я стараюсь обходить их стороной. Я не боюсь говорить об этом, не боюсь показаться смешным в чьих-то глазах. Мне плевать, что за спиной меня будут обзывать трусом или придурком. Мне нечего доказывать тем, кто хорошо знает меня, а на мнение посторонних мне наплевать. На мнение, но не на людей, кем бы они ни были. Поэтому, я и говорю сейчас с вами, вместо того, чтобы, отвернувшись и забыв о вас, дать продолжить свой путь.
  -- Без обид, земляк, - спокойно проговорил Глеб, - тебе, может, и наплевать на постороннее мнение, но нам - нет. Твое предупреждение выглядит, по меньшей мере, странно, слишком уж оно смахивает на какой-то дурацкий розыгрыш, а, лично мне, не очень хочется служить посмешищем, пусть даже и заочно, для тех, кому ты станешь рассказывать, про четверых парней, разом наложивших в штаны, после одной из шоферских баек.
  -- Да с чего ты взял, что я собираюсь выставлять вас на посмешище? - возмутился водила. - Если уж на то пошло, я эту ночь здесь коротаю, по тем же самым причинам, что только что вам излагал. И они тоже, - он кивнул на своих приятелей.
  -- Ну и замечательно! - развел руками Глебок. - Однако, при всем нашем уважении к тебе, мы не привыкли доверять словам, как ты сам выразился, посторонних. Чужая душа - потемки, кто может поручиться, что ты руководствовуешься желанием помочь, а не чем-то иным, тем более, что в наше время не часто можно надеяться на чью-либо помощь, особенно бескорыстную? К тому же все это, действительно, звучит несколько дико, особенно из уст дальнобойщика в придорожном трактире. Не пойми превратно, но это напоминает скорее бред или неудачную шутку. Третьего, как мне кажется, не дано. Лично мне, по крайней мере, ничего другого не приходит на ум.
  -- Еще как дано, - мрачно проговорил шофер. - В этом мире порой происходят странные вещи, которые невозможно объяснить с точки зрения логики, но от этого они не становятся менее реальными. Помотались бы вы с мое по дорогам, знали бы об этом не хуже меня.
  -- Да, о чем!? - воскликнул Глебок. - О чем мы должны знать?
  -- О том, что в любой, даже самой невероятной с виду истории, есть капелька правды и не от каждой из них можно беспечно отмахнуться, понимаете?
  -- Конечно, понимаем, земляк! Чего тут не понять? - встрял Марат. - Сказка ложь, ну, там, и все такое. Суеверия короче, а мы, знаешь ли, реалисты, у нас у всех высшее образование за плечами, и верить мы привыкли только доказанным фактам. Ну, и своим глазам, разумеется. Не в обиду, дружище, но мы слишком торопимся, чтобы выслушивать курс народной мудрости заново. Ехать нам надо. Ехать, по любому. Время поджимает, так, что, не обессудь, уж.
  -- Время, время, - повторил эхом водитель. - Его все равно никогда не хватает, так разве несколько часов, которые, быть может, удастся вам наверстать, стоят того, чтобы рисковать жизнью и, возможно, вообще не добраться до цели?
  -- Мы не собираемся ничем рисковать, - холодно сказал я. - Даже машиной. И уж, тем более, жизнью. Ни своей, ни чужой.
  -- Наверное, так говорили многие из тех, кто нашел в этих краях свой конец, - покачал головой дальнобойщик, доставая из кармана куртки сложенную газету. - Может, хоть это вас убедит? - он развернул ее и положил на стол, перед нами.
  -- Что это? - хором спросили мы.
  -- Областная газета. Два года назад попала в мои руки, с тех пор таскаю ее с собой. Одна страница в ней посвящена странным и загадочным явлениям, происходящим на пустых шоссе в ночное время. Как в нашей стране, так и за рубежом. Здесь, - он постучал пальцем по пожелтевшей от времени бумаге, - собраны все, ну, или почти все события, которым, даже по прошествии времени, так и не нашлось разумного объяснения. Нелепые трагедии, исчезновения людей, безпричинные сбои в работе абсолютно, исправной техники. Свидетели, эксперты и ученые, излагают разные версии того, почему некоторые трассы, словно магнит, притягивают к себе автокатастрофы со смертельным исходом и что происходит с людьми, ежегодно исчезающими во время путешествий на дорогах. Несколько слов есть, кстати, и об этих местах. Надеюсь, вы не будете теперь утверждать, что я псих или сказочник, - с некоторой обидой произнес водитель. - Нате, читайте, - он подтолкнул газету поближе к нам.
  -- Вот еще, - фыркнул Марат. - Была нужда всякую чушь читать. Сейчас в газетах чего хочешь, напишут, лишь бы тираж поднять. Стоит зазеваться, столько лапши навешают - ушей даже у чебурашки не хватит. Ну-ка, - он взял со стола газету, пробежал глазами статью и с пониманием кивнул головой:
  -- Ну вот, пожалуйста, - с презрением фыркнул он. - Цитирую: в публикации использованы материалы газет "Скандалы" и "Криминал", - прочитав подпись под основным материалом, Марат поверх очков посмотрел на дальнобойщика. - Только совсем наивные люди могут серьезно относиться к таким статейкам, вот что я могу сказать. Хотя от нечего делать, их иногда довольно интересно почитать, - он щелчком отправил газету назад, к хозяину, всем своим видом показывая, что обсуждать здесь больше нечего.
  -- Зря вы так, - покачал тот головой, аккуратно сложил газету и сунул ее в карман. - Можете считать меня простофилей и деревенщиной, но иногда простота лучше, чем большая ученость, отвергающая все, чего не в силах объяснить. Такое неверие, бывало, куда, как дорого обходилось некоторым умникам.
  -- Молчал бы, уж, лучше. Тоже, мне, проповедник. И откуда только ты взялся на нашу голову, столько времени с тобой потеряли и ради чего? - Марат перевел взгляд на нас и с выражением крайнего недоумения на лице, пожал плечами: - Давай, погнали, парни! - отрубил он и, нетерпеливо махнув рукой, начал подниматься со стула. Длинный зевнул, затушил сигарету и последовал его примеру, однако мы с Глебом, замешкались, словно не решаясь вот так вот просто взять и прервать этот странный разговор, на протяжении которого, меня не оставляло ощущение какого-то смутного беспокойства, причин возникновения которого я так и не смог понять.
   Видя нашу нерасторопность, Марат удивленно развел руками:
  -- Нет, парни, я не понял, вы, что, передумали ехать? Хотите дождаться продолжения? Если вам так интересно, то у меня на даче целая подшивка таких газет есть. Тетка в свое время увлекалась. Когда вернемся, я вам ее дам почитать. Проштудируете, если есть желание, а сейчас - хватит время терять!
  -- Да, нет, конечно, - переглянувшись, протянули мы с Глебом, одновременно.
  -- Просто не хочется выглядеть, э-э-э, невежливыми, вот и все, - уклончиво пояснил я. - Зачем человека обижать, он, ведь, к нам по-хорошему, из лучших побуждений... Длинный противно ухмыльнулся, вновь начиная юродствовать.
  -- А на что тут обижаться? - не понял Марат. - Мы ведь не можем до утра сидеть здесь! Да он и сам бы так поступил на нашем месте, верно земляк? - он поверх очков посмотрел на дальнобойщика, но тот, отчего-то, не торопился с ответом. Марат разом поднялся из-за стола:
  -- Харе резину тянуть! Мы и так до хрена времени потеряли, слушая россказни левого человека, у которого черт знает, что может быть на уме. Хорошо еще, если тачку нашу никто не спер, пока он нам тут по ушам ездил.
  -- Никто ее не пер, - раздраженно воскликнул шофер. - Некому, просто, - презрительно усмехнулся он и, не давая перехватить инициативу, тут же продолжил, ни к кому, конкретно не обращаясь, а словно разговаривая с самим собой:
  -- Вот, ведь, так всегда и бывает. Хочешь помочь людям, и вот что получаешь, в качестве благодарности. Если бы вы знали, какую ошибку собираетесь совершить, посчитав мое предупреждение бредом и отправившись в путь. Вы надеетесь на свое мастерство и фарт, отмахиваетесь от моих предупреждений, веря только в то, к чему можно прикоснуться руками. Вы даже мысли не допускаете, что обстоятельства, могут оказаться намно-о-го сильней, и тогда вы перестанете управлять ситуацией. Поверьте, этот мир куда сложнее, чем может показаться с первого взгляда и в нем далеко не все можно измерить наукой и логикой.
  -- Тоже мне, философ! - ухмыльнулся Марат, но водила, не обращая на него внимания, продолжал гнуть свое:
  -- Я не философ, просто я многое повидал в жизни. Я терял друзей, видел последние мгновения попавших в смертельную автокатастрофу людей. Еще минуту назад они были живы и здоровы, не помышляя, даже, что их судьба уже предопределена и беспощадный рок поджидает их за поворотом. Никто из них не знал, да и не мог знать, в каком месте их поджидала гибель, они, так же, как и вы, не задумываясь, мчались вперед по дороге жизни, а через мгновение все уже было кончено. И хотя вы, похоже, в натуре, фартовые, ваша судьба сейчас тоже висит на волоске, а вы, не подозревая об этом, готовитесь сделать последний шаг, после которого уже ничего нельзя будет изменить. Но, в отличие от многих других, у вас есть возможность отступить от роковой черты и, тем самым, изменить роковой ход судьбы, однако для этого одного везения может оказаться маловато. Мало просто получить шанс, нужно еще заметить его и суметь им воспользоваться, а это бывает, порой, не так просто. Вот, как сейчас, к примеру. Возможно, я не очень убедителен, мне не часто приходиться говорить на подобные темы и поэтому, не могу заставить вас поверить в нависшую опасность, избежать которой, можно лишь поверив моим словам. Прислушайтесь к своему внутреннему голосу, воспользуйтесь дарованной вам возможностью, ведь я не пытаюсь разыграть вас, то, о чем я говорю, вообще, не повод для розыгрышей. Я понимаю, мои слова и настойчивость со стороны могут показаться странными, необъяснимыми, а то и вовсе бредовыми, поэтому их довольно трудно воспринимать всерьез. Но я клянусь, нависшая над вами опасность - никакой не бред. И не шутка пожилого дальнобойщика, развлекающего себя и своих товарищей. Я готов поклясться всем, чем угодно: в том, что я сказал нет даже доли шутки. Я готов даже предложить вам деньги, в обмен на ваш отказ двигаться дальше. Ну, что скажете?
  -- С чего, скажи на милость, такая щедрость? - подозрительно посмотрел на него я.
  -- Да, кстати, о какой сумме идет речь? - ввернул следом за мной Марат.
  -- Все, что я получу за этот рейс, - не задумываясь, ответил шофер. - Это не сто штук баксов, конечно, но тоже немалые деньги, поверьте.
  -- И ты готов расстаться с ними, только ради того, чтобы задержать нас здесь до утра? - недоверчиво переспросил Глеб.
  -- Готов, - глядя ему в глаза, ответил водила. - Чтобы вы не считали все это шуткой. Не думаете же, вы, что я бы пожертвовал своим заработком только ради того, чтобы разыграть вас?
  -- Н-да-а, - немного растерянные от такого предложения протянули мы. - И как, по-твоему, мы должны реагировать? Слышал бы ты себя со стороны, земляк. Честное слово, ты и твоя одержимость меня даже пугают, - степенно и рассудительно, будто бы разговаривая с самим собой, заговорил Глеб. - Если, насчет денег, это не шутка, тогда ты, действительно, либо сумасшедший, либо человек с далеко идущими и темными замыслами. Нормальному человеку никогда бы не пришло ничего подобного в голову, верно я говорю? - он посмотрел на меня в поисках поддержки.
   Я, молча кивнул, выражая свое согласие.
   - Вам-то, какая разница? - чуть раздраженно бросил дальнобойщик. - Деньги есть деньги, неважно от кого вы их получили? Я отдаю их вам добровольно, деньги чистые, какого хрена вам еще надо!?
   - Нам? - прищурился Глеб. - Никакого. Нам от тебя вообще ничего не надо. А вот тебе...
   - Я просто хочу помочь вам, - устало покачал головой дальнобойщик. - Я понимаю, времена сейчас такие. Люди готовы за копейку глотку друг другу перегрызть, не то, что пожертвовать что-то, ради ближнего, - усмехнулся он. - Вам такое, понятно, в диковинку, отсюда и ваше недоверие.
   - Не слушай его, Глебок, - неожиданно заговорил Марат. - Не знаю, чего он мутит, но это какая-то провокация, зуб даю! Валить надо поскорее отсюда, он же специально время тянет, пытается задержать нас здесь, разве не ясно?
   - Можете думать все, что угодно, - скороговоркой, словно опасаясь, что мы уйдем не дослушав его, заговорил шофер. - Но поверьте, я не желаю вам зла. Может, сейчас, вы и не понимаете моих мотивов, но от вас этого и не требуется. То, от чего я пытаюсь вас предостеречь, лежит за гранью человеческого понимания. Вам нужно просто поверить мне, и все.
   - Один-единственный раз в жизни поверить, не требуя доказательств, не оглядываясь на свой личный опыт и сомнения, продиктованные логикой. Ей здесь нет места.
   - Просто поверьте мне и последуйте моему совету. Это - ваш последний шанс отойти от роковой черты, к которой вы, сами того не замечая, подошли уже практически вплотную и если не сделать этого сейчас, второй такой возможности, вам, скорее всего, уже не представится.
   - И что тогда? - сам не знаю почему, я, вместо того, чтобы отвернуться и, тем самым, прекратить зловещие пророчества нашего ночного собеседника, продолжал поддерживать этот странный диалог, словно, боясь разорвать тонкую, невидимую нить, возникшую между нами, во время разговора, за которую я держался, как утопающий за соломинку. Я вдруг со стыдом обнаружил, что непонятно почему страшусь продолжить наш путь прямо сейчас, ночью, как бы абсурдно это не выглядело, и все вопросы, которые я задаю, объясняя себе их необходимость, то вежливостью, то любопытством - лишь неосознанная попытка оттянуть неизбежный момент, когда мы, сквозь ночь, все-таки тронемся в путь.
   - Тогда? - мрачно переспросил дальнобойщик. - Ничего хорошего, уверяю вас. Возможно, вы просто погибнете. Возможно, останетесь в живых, но, при этом, потеряете все, чем когда-либо дорожили, да и сами окажетесь, навеки потеряны в водовороте судьбы. Бессмысленно, бесследно и безвозвратно...
   - Тьфу, ты! - в сердцах сплюнул я. - Мрачняк какой. Типун тебе на язык!
   - Ты спросил, я ответил, - невозмутимо произнес дальнобойщик. - Впредь, не задавай вопросов, если боишься услышать ответ.
   - Я не боюсь! - гордо вскинулся я. - Просто мне не по душе, когда поблизости от меня раздается мрачное карканье!
   - Это и называется, бояться, - поучительно ответил шофер. - Если мои слова бред, тогда просто наплюй на них, и все! Не можешь?
   - Постараюсь, не переживай, - со злостью ответил я.
   - Э-эх! - сокрушенно вздохнул водила. - Хотел бы я ответить тебе, что и не переживаю вовсе, да не могу.
   - Вот как? Чем же мы так заинтересовали тебя?
   - Игорек, хорош, языком чесать! - окликнул меня Марат. - Поехали!
   - Нет, подожди, пусть ответит, - возразил я.
   - Тем, что от выбора, который вы сделаете, зависит не только ваша судьба. Так сделайте же так, чтобы он был правильным. Откажитесь от своего плана, останьтесь здесь, этим вы сбережете не только себя, но и многих других людей. Вам выпал редкий шанс изменить свою судьбу, предупредив ее нежелательный оборот, так, воспользуйтесь же им, пока не поздно! От вас не потребуется ни платы, ни благодарности за выпавший вам шанс. Второго такого, может и не быть. Зачем же упускать подаренную вам возможность и отвергать очевидный подарок судьбы?
   - Это он для тебя только очевидный, - буркнул Марат.
   Длинный, затянувшись сигаретой, противно ухмыльнулся.
   - Я было собрался возразить, но меня опередил Глеб:
  -- Э-эх, сколько их уже было упущено..., - с искренним сожалением вздохнул он. - Одной меньше, одной больше... Да, и потом, откуда тебе знать о чьей-то судьбе?
  -- О вашей, а не о чьей-то, - поправил его дальнобойщик. - И я ничего не знаю о ней, кроме того, что последний шанс выпадает очень нечасто, лишь тем, на кого пал суровый, а подчас, и жестокий выбор судьбы. Это, своего рода, компенсация за тяжелый воз испытаний и трудностей, который она иногда взваливает на ничего не подозревающего человека. Однако, мало кому удается разглядеть знамения судьбы в безликой суете повседневности. Вам это, хоть и не осознанно, удалось, иначе мы не сидели бы сейчас здесь, в трактире со странным и далеко не случайным названием. Кто-то другой, скорее всего, попросту проехал бы мимо, не обратив на него никакого внимания. Так, что, ошибки нет: вы оказались на самом острие, чаши на весах вашей судьбы колеблются и только вам решать в какую сторону они склонятся. На вашем месте я бы крепко задумался, прежде, чем принять такое решение, слишком многое зависит от вашего выбора, после которого, уже не будет дороги назад. Вот почему, я битый час уговариваю вас переночевать здесь, в "Последнем шансе". Вы, ведь, не хотите, чтобы наутро, неподалеку отсюда, менты нашли раздолбанный вдрызг джипарь с четырьмя трупами внутри? - он хитро посмотрел на меня, но я, пренебрежительно фыркнул, давая понять, что меня его угрозы не беспокоят.
   Впрочем, я несколько кривил душой. Несмотря на внешнюю браваду, в глубине души меня давно подтачивало чувство смутной тревоги, необъяснимого беспокойства, но я не спешил заявить об этом, поскольку мне совершенно не хотелось выглядеть в глазах друзей пугливым и легковерным.
  -- Или, наоборот, наутро вас вообще нигде не смогут найти, - будничным тоном продолжал, между тем, дальнобойщик. - Вы и ваша машина бесследно исчезнете, будто вас и не было никогда, как уже не раз случалось, на этой дороге с другими людьми. Вас объявят в розыск, но результатов это не даст. А через месяц или полгода, неважно, вас перестанут искать. Сначала менты, потом родственники. Так и сгинете ни за грош, - замолчал он, почему-то избегая смотреть нам в глаза.
  -- Н-да-а, - протянул Глебок, - в твоих словах есть определенный резон и если бы мы не опаздывали на свадьбу нашего друга, то непременно прислушались бы к твоему совету. Но мы уже приняли решение, а менять лошадей на переправе, не в наших принципах.
  -- Тогда готовьтесь к худшему, - мрачно посулился шоферюга.
  -- Это угроза? - ощетинившись, вкрадчиво спросил Глеб.
  -- Силой мне вас не удержать, - отвечая на вопрос, вздохнул дальнобойщик. - А, значит, и грозить, смысла нет.
  -- Вот и ладушки, - слегка прогнувшись, Глебок потянул руки и спину. - Тем более, мы и не стоим таких хлопот. Вот теперь, мне кажется, все точки расставлены, а раз так, то давай прощаться. Мы не можем больше отнимать твое время, дружище. Да и свое тратить тоже. Если у тебя все, то мы поедем, пожалуй.
  -- Что ж, тогда попрощайтесь с тем, на чью свадьбу так торопитесь. Да и со всеми остальными друзьями тоже. Едва ли вы когда-нибудь их увидите.
  -- Без обид, земляк. Надеюсь, еще увидимся, - уже не слушая нашего собеседника, Глебок аккуратно задвинул стул и, не торопясь, двинулся к выходу. Я, пожав плечами, последовал следом.
  -- Марат, будто только этого момента и ждал:
  -- Извини, дружище, мы, пожалуй, погнали. Давай, удачи тебе! - выпалил он разом, не желая давать тому возможности продолжить бесполезную и затянувшуюся беседу.
  -- Все-таки вы уходите, - грустно проговорил он нам вслед, однако ни один из нас так и не обернулся: мы твердо решили закончить наш бессмысленный и странный разговор, из-за которого мы только теряем драгоценное время.
  -- Что ж, так тому и быть, - донеслись до меня, когда я уже переступил через порог, тем самым, словно обрубая последние пути назад.
  -- Ваш выбор неверен, но это ваш выбор. Жаль, что мне так не удалось повлиять на него. Удачи! - воскликнул он и добавил:
  -- Боюсь, вам она, понадобиться куда больше, чем мне..., - словно, откуда-то издалека, донесся до моего слуха тихий и грустный голос нашего собеседника, но я уже перестал прислушиваться к нему, оставив наш разговор где-то далеко позади.
   Илья, отворив дверь ногой, вышел из прокуренного помещения на свежий воздух. Мы поледовали за ним.
   Я с наслаждением вдохнул теплый ночной воздух, наполненный ароматом лета, словно ширмой отгородивший мое сознание от мрачных рассказов странного, ночного собеседника.
   Неспеша преодолев пару десятков метров, мы забрались в кабину нашего Ленд-Крузера. Илья с достоинством завел мотор, закурил новую сигарету, и мы стали медленно выезжать с территории стоянки.
   Вырулив на трассу, Длинный, не тратя времени, дал газ.
   Тусклые огни придорожного кафе начали стремительно удаляться, тая вдали, и мы уже не видели, как изменилась вывеска с его названием. После нашего ухода на ней появилась совсем другая надпись, не "Последний", а "Нулевой шанс". Возможно, увидев это, мы вполне бы могли изменить свое решение и отказаться от ночного путешествия. По крайней мере, такая метаморфоза заставила бы нас всерьез прислушаться к словам дальнобойщика и полученному от него предупреждению. По крайней мере, касательно возникновения галлюцинаций, поскольку едва ли смогли бы найти иное объяснение происшедшему с названием изменению. Но, как я уже говорил, этого, к сожалению, не случилось - последний шанс, полученный нами, не подразумевал повторного выбора и потому мы, не испытывая сомнений и колебаний, помчались вперед. В ночь и темноту, навстречу зову судьбы.
   Лишь один раз, я, повинуясь вновь накатившему ощущению смутного беспокойства, обернулся и с тревогой посмотрел сквозь стекло Ленд-Крузера на убегающую назад ленту шоссе.
   Позади нас, пока что, никого не было....
  
   Мы по-прежнему мчимся вперед по идеально ровному автобану, рассекая упругий поток встречного ветра. Шуршание шин. Ровный гул мотора.
   Мы молчим - сказывается утомление от дороги. Марат задремал, Глебок, как мне показалось, тоже. Даже неутомимый Илья слегка позевывает, однако, не сдается и жмет на газ. Не знаю, кто как, а я уже словно наяву ощущал теплый морской воздух, дующий с побережья, к которому мы так торопились. Если бы мы могли хотя бы предположить на сколь долгий срок застрянем здесь на дороге, сколь грандиозную ошибку совершим, двинувшись в ночь, словно погоняемые неким неслышным на слух зовом. Увы, об этом никто не мог знать тогда, кроме... Впрочем, об этом позже.
   Стараясь заснуть или хотя бы скоротать время, я пялился в окно, разглядывая окрестности, вернее не разглядывая, а пытаясь разглядеть, ибо за обочиной, обозначенной белеющей кромкой разметки, практически ничего не было видно, кроме неясных, расплывчатых теней колышущихся вдали. Странно, но я давно уже не видел вокруг ни единого пятнышка света, если, конечно, не брать в расчет мощные фары Ленд Крузера, да таинственно фосфорицирующий асфальт, убегающий за горизонт.
   Даже луна куда-то запропастилась, хотя, как мне показалось, погода стояла ясная: ни туч, ни облаков видно не было. Сам не пойму, но почему-то этот факт крепко засел мне в голову. Я начал натужно вспоминать, были ли луна, или хотя бы месяц, предыдущей ночью, однако, сколько ни старался, не смог припомнить этой подробности. Вчерашние сутки как-то ненавязчиво, но довольно упрямо, ускользали от моей памяти, оставляя от происшедших событий лишь эмоциональную окраску, какую оставляет вечер изрядных возлияний: вроде того, что, мол, было интересно, а что точно - не помню. Признаться меня это озадачило, усилив и без того смутное ощущение тревоги, должно быть навеянное тягучей темнотой вокруг, пробуждающей в душе тонкий холодок страха. Поразмыслив над своими ощущениями, я пришел к выводу, что, наверное, нечто подобное может испытывать человек, в одиночку находящийся посреди океана. Бесконечная, абсолютно пустая даль во все стороны, под сводом бездонного неба без луны и звезд, распахнувшего свои объятия. Это чувство бесконечности было удивительно острым, почти осязаемым, как будто я вдруг действительно оказался один на один со Вселенной.
   Я зябко поежился от этой мысли, накинув на плечи куртку.
   " И чего меня потянуло копаться в себе?" - мрачно подумал я. " В такую ночку, да еще в дороге, и не такая жуть в голову придти может. А ну, брысь!" - скомандовал я своим мыслям, однако они упорно не желали следовать моим командам.
   "А почему я, собственно, так разволновался?" - продолжал я этот странный, сам с собой диалог, стараясь с его помощью отгородиться от заполнившей мое сознание бесконечности. "В конце концов, не все ли равно есть на небе луна или нет, а что до расшатавшихся нервишек, так после бессонной ночи они у кого угодно расшалиться могут".
   Эти рассуждения, как ни странно, меня успокоили, по крайней мере, отогнали страхи куда-то в сторону, за обочину. " Фу, наслушался сказок на ночь, глядя, как маленький, честное слово!" - подумалось мне, окончательно развеяв тревогу.
   Желая окончательно затвердить свой успех, я повернулся к Глебу:
   - Глебок, будь добр, музыку вруби, - довольно громко попросил я.
   Однако он не ответил, судя по всему меня не услышав, ибо сидел, развернувшись ко мне спиной, обратив все свое внимание назад, не отрывая взгляда от заднего стекла машины.
   - Эй! Ты куда смотришь? - уже слегка севшим голосом закончил я.
   Позади нас, метрах в двустах, вопреки моим наблюдениям светились два огонька. Этот единственный, кроме нас, источник света не приближался и не удалялся, просто следуя за нами, невзирая на нашу, весьма почтительную скорость. Однако, понял я, отнюдь не это обеспокоило Глеба. Мои, отступившие было, страхи вернулись, на сей раз, приняв более осязаемую форму, в виде неизвестного объекта, висевшего у нас на хвосте. Я говорю неизвестного, поскольку, двигающиеся за нами огни, при некотором сходстве с фарами автомобиля, не могли принадлежать обыкновенной машине, при всем желании, так как излучали ярко-красный свет, и, что еще более странно, несмотря на необычайную, режущую глаза яркость, не освещали ничего вокруг, словно тонкий лазерный луч, устремленный вдаль.
   - Уже минут тридцать за нами едет, - не разжимая зубов, процедил, как мне ошибочно показалось, дремавший Глеб, продолжая следить за таинственным объектом. - Появился непонятно откуда и теперь не отстает.
   - Как это, ниоткуда? - в тон ему, стараясь не отвлекать от дороги Илюху, спросил я.
   - А вот так, - несколько раздраженно бросил Глебок, - я потихоньку назад поглядывал, ну, то да се, мало ли, и тут в один кон повернулся вперед за сигаретой, буквально на секунду отвлекся, а он уже здесь. Представляешь?
   - Может, ты его до этого просто не замечал? - задал я, исключительно для проформы, этот глупый вопрос.
   Глебок, по-видимому, его именно так и воспринял, доказывать обратное не стал, просто добавил:
   - Я не знаю, как это объяснить, но могу голову дать на отсечение, что все было именно так, как рассказал. Я смотрел за дорогой более, чем внимательно и все это время вокруг была абсолютно открытая местность, где, даже случайно, такого нельзя не заметить. И, тем не менее, я пропустил момент его появления. После того, как я, взяв сигарету, снова повернулся назад, эти огни уже двигались вместе с нами.
   - И что это может быть?
   - Не знаю, может, какой-то чудак фары специальные поставил? Сейчас, ведь, модно разные примочки на тачку ставить. Правда, я о таких фарах раньше не слыхал, но кто знает? - он пожал плечами.
   - Если так, то все становится понятным, - произнес я. - Он стоял где-нибудь в стороне от обочины, с выключенными фарами. При таком раскладе, мне думается, любая машина, особенно черная, будет тут совершенно незаметной. Отсюда и его внезапное появление. Вполне возможно, что, завидев нас, он вырулил на трассу и двинулся за нами.
   - Зачем? - поглядев мне в глаза ,спросил Глебок.
   - В каком смысле? - не сразу понял его я.
   - В прямом, - с нажимом повторил Глеб. - Зачем ему было таиться в темноте, и потом, ни с того, ни с сего, пристраиваться нам в хвост? Он ведь не просто едет сзади, он именно сидит у нас на хвосте, повторяя любые ускорения, или, напротив, замедления, которые совершает Илюха. Спрашивается, на-хре-на? - по слогам закончил он.
   - Может дороги не знает? - робко предположил я.
  -- Ну, конечно! - фыркнул Глебок. - Тут, если ты позабыл, во все стороны прекрасно нас будет видно, захочешь, не потеряешь. Тебе не кажется, что, так жестко держа дистанцию, ты невольно будешь привлекать к себе внимание, словно напрашиваясь на неприятности? Сам подумай, вот ты, как водитель, решился бы в темноте, на совершенно пустынной дороге увязаться за неизвестной машиной, демонстративно не отрываясь от нее ни на шаг? Разве тебе бы не пришло в голову, что можешь вызвать у ее пассажиров, как минимум, опасение и непонимание, своим поведением, которое иначе, как осознанное хамство не назовешь? Кто знает, что, за люди, едут перед тобой, и каким будет их ответ на такие выходки? Хорошо, если просто обматерят и постараются не обращать внимания, а если нет? Можно, ведь, нарваться и на тех, кто воспримет все это, как оскорбление или провокацию и отреагируют агрессивно, что приведет к непредсказуемым последствиям, согласен? Это называется играть с огнем, а для таких игр мало быть просто уверенным в своих силах, нужна какая-то очень весомая мотивация, если ты понимаешь, что я имею в виду.
  -- Честно говоря, не совсем, - признался я.
  -- Ну, например, если хотят ограбить или машину забрать, - высказал предположение он.
  -- Ты серьезно? Вот уж не думал, что на дорогах до сих пор тачки отжимают, - подивился я.
  -- Еще как серьезно, - заверил меня Глебок. - Правда, обычно в таких случаях сразу пытаются к обочине прижать, а не тащатся следом, словно на поводке, так что и это объяснение не очень подходит.
   - Может менты? - не слишком уверенно произнес я.
   - Может, хотя, едва ли, - взвесив мои слова, Глебок покачал головой. - Им тоже нет никакого смысла сорок минут кряду преследовать нас, не предпринимая никаких действий и никак не обозначаясь, при этом.
   - Может, прикалываются? - криво усмехнулся я. - К примеру, от скуки решили, шороху на нас навести?
   - Во время работы, большинству из них чувство юмора не свойственно, - возразил Глеб. - Они бы давно уже обогнали нас, или, наоборот, тормознули, если хотели что-либо предъявить. К тому же, у ментовских машин не может быть таких фар, так что эта гипотеза тоже не выдерживает критики, - он замолчал, задумчив сдвинув брови.
   - Жаль, я бы предпочел думать, что это менты, - вздохнул я. - По крайней мере, всегда знаешь, чего от них можно ждать.
   - Да уж, в этом ты прав, - согласился Глеб.
   - Что за менты? О чем разговор? - очнулся от дремы Марат, поймав две последние фразы из нашего разговора.
   Глебок молча указал назад.
   -И что? Давно, что ли, за нами едут?
   -Минут сорок, примерно. Может и больше, но за сорок минут ручаюсь.
   -Может, остановимся, пропустим? - предложил он.
   -Знаешь, чего-то, по правде говоря, не хочется. Такое чувство, что именно этого от нас и ждут. Не знаю, почему, но у меня от этой мысли, будто мурашки по коже, - задумчиво проговорил Глеб.
   -А что тогда? Меня, признаться, этот хвост, тоже, напрягает.
   - Ты лучше скажи, кого он не напрягает, - вставил Марат.
   - Ну и что тогда делать? - спросил я.
   -Ничего, - процедил Глеб, не отрывая глаз от маячившей сзади машины. - По крайней мере, сейчас. Будем ехать, как ехали, словно ничего не происходит. Он следит за нами, что ж, в таком случае, мы будем наблюдать за ним. Если это все-таки менты, то они, в конце концов, сами определятся. А если нет, то нам, тем более, стоит быть начеку, не предпринимая каких-либо действий первыми.
   -А может попробобуем, для начала, оторваться от них? - предложил Марат.
   -С чего вы, вообще, взяли, что это ГАИ?- встрял Илья. Он, как оказалось, тоже прислушивался к нашему разговору, однако до этого момента не спешил присоединяться, оставаясь сторонним слушателем.
   -Долго обьяснять, попробуй притопить,- махнув, по-хозяйски, рукой, распорядился Марат.
   Длиный лишь усмехнулся, и не заставляя просить себя дважды, втопил педаль в пол. Я, Марат и Глеб напряженно смотрели назад на красные огни, следя за каждым их движением. Наш Ленд-Крузер оторвался лихо, чуть не сбуксом, рванув вперед, благо мощный движок позволял вытворять и не такое. Разрыв между нами и красными огнями нашего загадочного спутника увеличился. Мы заулюлюкали, Илья окровенно ликовал. От души словно отлегло. Мы, со спокойным вздохом, расслабились.
   -Да, слабоват движок,- задумчиво, с оттенком некой удовлетворенности, произнес Глебок, потянувшись к прикуривателю.
   -Да нет, не слабоват,- слегка дрожащим голосом, сказал я.
   При этих словах, взгляды моих друзей, как по команде, вновь оказались прикованы к преследующему нас авто. Даже Илья, на секунду отвлекся от трассы, поглядев в зеркало заднего вида.
   Носитель красных огней, в этот момент рванул вперед, играючи преодолев разделяющее нас расстояние. Илья воспринял это, как личное оскорбление, вызов - подобных выходок он не прощал никому.
   Сдвинув брови, Длинный навалился на газ. Стрелка тахометра рванула, уперлась в максимум, на пару секунд опять заставив нашего преследователя подотстать. Однако дальше события стали развиваться так быстро, что ситуация практически мгновенно вышла из-под контроля.
   Неизвестный объект, висевший у нас на хвосте, вновь ускорился, да так, что, в буквальном смысле слова, отверг все законы физики. Одним прыжком проглотив разделявшее нас расстояние, он буквально вылетел из темноты, из размытого пятна превратившись в черный, как царящая вокруг ночь, CHEVROLET CAMARO, спустя секунду, обрушившийся на нас.
   Удар. Ленд-Крузер качнуло.
   -Длиный, держи руль,- заорал Глебок, помогая Илье удержать машину.
   -Убью! - заревел Длинный.
   Сзади снова заревел двигатель. Камаро вновь догнал нас, на сей раз, протаранив с еще большей силой. От удара задние колеса, по-видимому, ненадолго потеряли сцепление с дорогой, но на скорости этого оказалось вполне достаточно. Не теряя бешеной динамики, Ленд-Крузер начал заваливаться на бок. Он почти полностью потерял управление и летел вперед, болтаясь по дороге из стороны в сторону. Колеса вовсю прокручивали, джип практически сорвался в юз, одной стороной уже вылетев на обочину. Илья с огромной скоростью перебирал руками, вращая баранку, в надежде успокоить взбесившийся автомобиль. Наконец, ему это удалось. Скорость упала почти до нуля и, качнувшись в последний раз, джип выпрямился.
   Мы с облегчением выдохнули, не без труда разжимая вспотевшие от напряжения кисти рук.
   -Ну, все. Я думаю, сейчас самое время разобраться с этим козлом,- Глебок натянул свои боевые перчатки.
   -Ты уверен, что он не смылся? (Во время петляния по дороге Камаро исчез из нашего поля зрения, и хотя всю эту кашу заварил он, в тот момент нам было не до него.)
   Мы, все вместе, повернулись на сто восемьдесят градусов.
   Нет, он никуда не исчез. Стоял, сохраняя прежнюю дистанцию, по-прежнему, заметный в темноте, лишь благодаря красным огням.
   Мы вылезли. Длинный заглушил двигатель, и тоже присоединился к нам.
   Полная тишина кругом. Я огляделся. И вот здесь мне стало действительно страшно. Я понял, что мы, действительно, одни на дороге. Многокиламетровый автобан был пуст в обе стороны на бесконечное множество километров. Я не мог этого видеть, но чувство одиночества, охватившее мою душу, было более чем веским доказательством.
   У шоссе не было обочины, вернее, она мягко, без четкой границы, переходила в темное пространство- не то степи, не?то равнины, убегающей за горизонт. Но и там, за горизонтом, я не ощутил ниодной живой души. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы ощутить странную чужеродность и пустоту этого места- небо без звезд, льющийся непонятно от куда, бледный свет, больше затуманивающий видимость, нежели улучшающий ее, и абсолютно пустое шоссе от горизонта до горизонта в бесконечном океане столь же мертвой пустыни. Самое отвратительное было то, что я отчетливо помнил, что никаких пустынь у нас по дороге не было и быть не могло. Собственно, означало это одно из двух: либо я сплю, либо, что более вероятно, хотя и менее желательно, что я потихоньку схожу с ума. И еще беспокоило то, что мои приятели не обращали на это никакого внимания, тем сильнее укрепляя мою убежденность в собственном сумасшествии.
   Глебок уже отмахал половину дистанции, за ним поспешали Марат и Длинный. Камаро не двигался, словно провоцировал, поощрял наши действия. "Давайте, давайте",- раз за разом повторял мотор. "Тьфу! А вот это уже настоящая галлюцинация. Двигатель не может разговаривать- это факт." Я упрямо повторял в уме эту мысль, однако в моих ушах, по- прежнему, продолжался монотонный гул:"Ближе, ближе..."
   Фигурки ребят сделались совсем маленькими непропорционально, разделявшему нас, расстоянию, и я, испугавшись уже и вовсе потерять их, бросился вдогонку. Метрах в 30 от нашего преследователя, я догнал их, и мы , внутренне подобравшись, перешли на шаг. Чувствуя, что драки не избежать, каждый из нас сжал кулаки. "Вперед, вперед",- в любом случае наглеца следует наказать.
   Первым водительской двери достиг Глебок. Дернул за ручку. Безрезультатно. Дверь оказалась заперта. Глеб постучал аккуратно, но, в тишине, звук прозвучал более чем значительно. Мы напряженно прислушались, каждое мгновение, ожидая подвоха. Однако ничего не происходило. Пробежала минута, еще одна, однако, кроме рокота мотора, совершенно четко экстраполировавшегося от окружающей дорогу тишины, вокруг не раздавалось больше ни единого звука.
   -Какого хрена?! Не понимаю,- несколько растерянно произнес Глеб.
   -Выбить ему стекла,- заговорщицки проборматал Марат. Чувствовалось, что он ждет лишь малейшего повода, чтобы приступить к делу.
   -Подожди,- Глебок посмотрел на него,- неужели, ты думаешь, что я стал бы стучаться к нему, если бы, если бы...
   -Ну, чего? Договаривай!
   -Не знаю,- сдался Глеб. - Я просто чувствую, что-то не так. Слишком странно все это. Сперва висел на хвосте, потом нарочно, я в этом нисколько не сомневаюсь, въехал нам в зад, однако не удрал, что было бы вполне логично с его стороны, а предпочел остаться и понаблюдать. При этом, замечу, что извинений с его стороны, тоже пока не последовало. Нет, серьезно, не думает же он, что мы собираемся поблагодарить его за разбитый бампер? Этот тип, кто бы он нибыл, он реально провоцирует нас на драку, словно и не боится вовсе. А ведь по логике вещей, должен бы. В конце концов, нас тут четверо далеко не мелких ребят, - Глебок, помолчав мгновение, добавил: - Я не могу найти его действиям сколько-нибудь логического объяснения. И из-за этого всякая чертовщина лезет в голову...
   -Ну, ты даешь, Глебок. что, Глебок, ты, что, все те россказни вспоминаешь? - подтрунил над ним Марат.
   -А ты не смейся, не смейся. Я не считаю себя суеверным, но мне все это кажется очень и очень странным.
   - Да? - округлил глаза Марат. - И чем?
   - А ты посмотри, посмотри вокруг,- пришел я на помощь Глебу. - Ну? Что видишь?
   -Ну, что, что? - пробубнил Марат, обведя взглядом окрестности. - Да ничего, собственно, не вижу.
   -Вот именно,- хлопнул себя по лбу Глебок. - А я то все думал, что не так? Сейчас дошло. Обрати внимание,- он обвел рукой вокруг,- за все это время нам не попалось ни одного жилого места, ни одного огонька, ни одной встречной машины. Только этот, невесть откуда взявшийся идиот. Тебе, разве, это не кажется странным?
   - Я к дороге не присматривался, - буркнул Марат. - Да и в сказки верить давно уже перестал.
   Глебок, не пожелав ввязываться в спор, промолчал, и мы вновь повернулись к Шевроле. Длинный, как раз в этот момент, прижался лицом к одному из окон Шевроле, пытаясь сквозь тонировку разглядеть внутреннее пространство салона.
   -Ну? Что? - подгоняя его взглядом, спросил я.
   Вместо ответа Илья отрицательно покачал головой. Ничего. Таинственный водитель оставался невидимым, спрятавшись в темноте салона, ожидая неизвестно чего.
   -Пойду, схожу за монтировкой,- развернувшись, я двинулся к Ленд-Крузеру.
   -Подожди,- Глебок двинулся в обход Камаро,- давай хоть на номер глянем.
   Он наклонился, высматривая номерные знаки. Мы с Длинным, обойдя его слегка сбоку, тоже склонились вперед. Номеров не было, вернее не было жестяной таблички, на которой их обычно пишут. Цифры и буквы были выцарапаны прямо на эмали бампера.
   -Тьфу, ты, видно плохо,- Глеб чиркнул спичкой: неверное пламя заплясало в его руке, выхватывая в такт своим колыханиям процарапанные письмена.
   -Черт!- разом выдохнули мы.
   На черной матовой и, от чего-то кажущейся, очень старой поверхности машины, огромными грубыми буквами был вырезан НАШ номер, выцарапан варварски, беспощадно, с силой взрослого мужчины. Судя по всему, вырезаны были они совсем недавно: то-здесь, то-там виднелись свежие заусенцы, словно, некто, увидев именно нашу машину, зачем-то вырезал ее номер на бампере Камаро первым попавшимся предметом. Но зачем?
   - Что ж, теперь, по крайней мере, становится понятно, почему он преследовал нас,- задумчиво произнес я.
   -Ну??? - три пары глаз с любопытством уставились на меня.
   -Потому что именно наш номер нацарапан у него на машине. Увидев нас, он, естественно, подумал, что это мы. Какое-то время понаблюдал за нами и... решил устроить разборку.
   -Ну, допустим,- возразил Марат.- Но ведь это не мы повредили его машину, верно? Кто же тогда это сделал?
   -Да кто угодно! - воскликнул я.
   -Вокруг никого нет, - ты сам это говорил.
   -Ну, дальнобойщики эти, из "Последнего шанса" могли пошутить. Или, по крайней мере, один из них,- уже с меньшим энтузиазмом произнес я. - Кто знает, как далеко может завести его больное воображение, - уточнил я.
   - Ты про что? Про того психа и его бредни? - фыркнул Марат.
   -Ты считаешь, он способен на это?- глядя на меня, перебил его Глеб.
   -Не знаю, - развел я руками. - Скажем, я не упускаю такой возможности. Вероятность этого, конечно, не слишком высока, однако других вариантов в голову, пока, не приходит.
   -А чего тут, собственно, размышлять,- встрял Длинный.- У тебя, Игорек, кажется, желание было за монтировкой сходить? Вот сейчас все у этого мудака в Шевроле и спросим.
   -Принести что-ли?- я обратился за поддержкой к остальным.
   -Давай- давай,- Марат начал толкать меня к нашему джипу.
   И в этот момент Камаро, взревев мотором, словно разъяренный тигр, рванул вперед. Взвизгнули, провернувшиеся с дикой скоростью, колеса. Черная молния его корпуса ударила по нам, застав врасплох. То что Марат толкнул меня, вполне возможно, спасло мне жизнь. Отпрыгивая в падении, я, словно в замедленной киносъемке, видел удаляющийся с ревом Камаро. Длинный растерянно таращится ему в след, Марат с криком схватился за бок, протараненный отброшенным от удара Глебом. В следующую секунду они вместе рухнули на асфальт. Я вскочил, словно подброшенный пружиной.
   -Держи его!- Длинный бросился к Ленд Крузеру, по-моему, совершенно забыв про нас.
   -Длинный, стой! - прокричал я вслед, бросившись на помощь к лежащим на земле Марату и Глебу. - Целы?
   -Хрен знает,- Марат со стоном поднялся на ноги.
   -Глебок, ты как?
   -Не знаю, нога болит,- кривясь от боли, прошептал он.
   -Может перелом?- озабочено произнес Марат.
   -Неважно, Марат, давай его под руки и в машину. Надо убираться.
   Длинный тем временем добежал до машины и, запустив двигатель, сдал назад.
   -Давайте быстрее !- заорал он. - Сейчас уйдет!
   Он распахнул пассажирскую дверь, и мы запихнули внутрь, со стоном матерящегося Глеба. Едва запрыгнули внутрь сами, как Илья взял с места в карьер. Ленд Крузер рванул вперед- на пару секунд нас вдавило в спинки кресел.
   Уверен, никто еще не ускорялся так быстро до 100км/ч на машинах такого типа, хотя ,возможно, у нас просто барахлили часы. Три секунды - это все-таки слишком. Даже для Ленд Крузера.
   "Похоже, это именно то о чем предупреждал дальнобойщик", - пронеслась в голове мысль. Я попытался донести ее до своих друзей сквозь нарастающий рев, набирающего обороты двигателя. Тщетно. Они словно не замечали ничего.
   Длинный вцепился в руль, сверля взглядом убегающее вдаль шоссе. Джип продолжал набирать скорость с удивительной быстротой. Выглянув из-за Илюхиного плеча, я следил за стрелкой спидометра, неуклонно ползущей вперед, повинуясь мощи двигателя.
   150-175-200. Перевалила. Я вновь вспонил слова дальнобойщика и возобновил попытку достучаться до сознания друзей, но Илья с Маратом отмахнулись от меня, как от назойливой мухи.
   "Вперед... Вперед... За смутно маячившими вдали огнями".
   Пейзаж, бешено проносящийся за окном, оставался по-прежнему однообразным и пустынным. Разве что, невесть откуда взявшийся ветер понагнал густых черных туч, что еще больше усиливало ощущение тоски и тревоги.
   Ох уж мне эти предчувствия, мысли, бесконтрольно мечущиеся в голове, они накатывали валом одна за другой, не давая опомниться. Я их гнал, разумеется, по мере сил, однако... Однако одна из них, претендующая называться здравым смыслом, вопила внутри меня: "Остановитесь! Вы столкнулись с необъяснимым, а следовательно и непосильным для вас. Остановитесь! Я прошу, я умоляю, стойте!"
   Я вытер вспотевший лоб, мельком взглянув на панель. Ее спокойный зеленоватый свет расставил все по местам: мы едем отдыхать на юг, в уютном и просторном салоне Ленд-Крузера. И все было бы прекрасно, если бы, машина, стрелка спидометра которой, давно достигла максимума, не продолжала набирать скорость.
   Я бросил взгляд на дорогу: линия разметки теперь уже не мелькала, она слилась в одну сплошную стремительную полосу. Глаз не успевал выхватывать, фиксирывать отдельные элементы пейзажа. Изображение расплывалось, плыло; такое на моей памяти я видел только из самолета.
   -Илья, какая скорость? - не удержавшись, прокричал я, пытаясь перекричать шум двигателя.
   -Не знаю, плевать! - долетел до меня его ответ, - скоро догоним этого шутника, тогда остановимся и будем об этом думать. А сейчас, лучше не отвлекай, - он продолжал неотрывно следить за мелькавшими впереди огнями Камаро.
   Я посмотрел вперед. Да, Шевроле действительно был теперь намного ближе. Не знаю, был ли у него более слабый двигатель или менее опытный водитель, а, может, он опять просто играл с нами, однако мы нагоняли его. Не быстро, но вполне уверенно.
   Я пошарил рукой в темноте в поисках своей монтировки. Неизвестно как еще все повернется, может и пригодится. Увесистый металлический прут отыскался под одним из сидений.
   -Что будем делать, когда догоним? - деловито поинтересовался Марат.
   -Протараним! - без тени сомнения прорычал Длинный. - Так же, как он нас. Он, конечно, быстрый, сволочь, но легкий, так что мало ему не покажется,- Илья уже превкушал момент, когда наш окованный кенгуринами Джип, вышвырнув с дороги, растопчет недоумка за рулем Шевроле Камаро.
   Возможно, это было бы и здорово, вот только, увы, я очень четко понимал то, о чем Илья в суматохе гонки, похоже, позабыл напрочь.
   Скорость. Безумная скорость, с которой летели наши машины. На такой скорости столкновения не выдержать, ни ему, ни нам.
   Илья, между тем, вцепился в Шевроле намертво. Уж кто-кто, а я знал, как хорошо он это умеет делать, и если машина не подведет, он стопроцентно догонит Камаро, и дальше кто знает... В принципе, я уже давно потерял смысл всей этой гонки, мне стало ясно, что все его действия были не более, чем провоцированием нас. Зачем-то ему было нужно, чтобы мы, забыв обо всем, ринулись за ним. Знать бы еще зачем. Но ответ там, за темными стеклами спортивного авто, маячившими в каких-нибудь двухстах метрах впереди. Но самое неприятное то, что я вовсе не был уверен, хочу ли я этот ответ получить.
   Дистанция между нами сократилась еще чуть-чуть.
   -Попался!- прорычал Длинный, еще сильнее вдавив акселератор.
   Я уже давно перестал удивляться ускорениям нашего Ленд Крузера, хотя и понимал, что мы несемся, едва ли не в два раза быстрее, чем наш автомобиль мог развить в самых радужных мечтах японских инженеров. Нас вновь вдавило в кресла. От рева двигателя мне окончательно заложило уши. Теперь я не пытался завести с Ильей разговор, а лишь вцепившись в ручку двери, наблюдал за летящей впереди машиной. Казалось, что еще мгновение, и мы достигнем цели, однако в тот момент, когда эта мысль пришла в мою голову, Камаро, до этого словно неторопливо плетущийся впереди, тоже резко набрал скорость. Дистанция между нами опять увеличилась. Даже, невозмутимый Илюха, казалось, вскипел изнутри, отчаянно матерясь и колотя руками по рулевому колесу. Он изо всех сил вдавил в пол акселератор, в отчаянной попытке догнать ускользающего обидчика.
   Снова рывок ускорения, однако, на этот раз Камаро среагировал еще быстрей, мгновенно набрав скорость, не давая дистанции сократиться ни на метр, но, при этом, и не отрываясь вовсе.
   Голова начала болеть, должно быть на нас начали сказываться перегрузки. Мой взгляд снова скользнул по Длинному и я едва сумел узнать своего товарища. Его лицо вдруг словно преобразилось, стало похожим на застывшую маску. Столь холодный и беспощадный вид, мог бы, пожалуй, быть у Немезиды, богини мести в древней мифологии, хотя возможно и то, что у меня просто начали сдавать нервы. Глядя через зеркало заднего вида, я видел его стеклянные, но не потерявшие внимательности глаза, с, горящей негасимым маяком, единственной целью: догнать, догнать, что дальше уже не важно.
   Не важен разбитый бампер, Глеб, которому возможно требуется помощь. Илья принял вызов на поединок на неизвестной дороге. На остальное - плевать. Длинный, словно зарвавшийся карточный игрок швырял на банк все свое мастерство, все большие и большие скорости, рискуя всем, даже нашими жизнями, невесть почему совершенно обесценившимися для него в этой безумной гонке.
   Бешено летящая навсречу нам трасса начала разбегаться в стороны, как бы расширяя свои границы. Поначалу справа и слева от нас прибавилось только по одной полосе, затем еще и еще, они словно выпрыгивали из темноты, одна, за одной, превращая шоссе в бескрайнее заасфальтированное поле, перечерченное линиями разметки. И по этому полю продолжали нестись две машины: таинственный черный Камаро и наш джип плотно висящий у того на хвосте.
   Илья вновь притопил. Честно говоря, я давно уже потерял счет этим ускорениям. Скорость, с которой мы неслись, теперь уже просто не укладывалась в голове. И хотя казалось, что двигатель давно уже должен был взорваться от запредельной нагрузки, он, как ни в чем, ни бывало, продолжал тянуть машину вперед, повинуясь воле водителя.
   Дорога пошла вверх. Уклон ощущался совершенно отчетливо. Линии разметки теперь изогнулись, они вели вправо и вверх пологим поворотом. Поначалу этот изгиб и вовсе не был заметен, и лишь почувствовав легкое головокружение, мы поняли, что движемся не по прямой.
   Минут через десять сперва черное пятно шевроле, а затем и наш Ленд Крузер, снова вылетели на ровную поверхность, продолжая наращивать скорость и гонка опять пошла по прямой. Но здесь водитель Камаро видимо решил, что пора отрываться от нас окончательно, рванув вперед так стремительно, что расстояние между нами в доли секунды увеличилось до четырехсот метров и продолжало неуклонно нарастать. Все потуги Длинного догнать его теперь, несмотря на многократно возросшую вдруг мощь движка, не приводили ровным счетом ни к чему: Камаро удалялся, все больше теряясь во мраке.
   И вдруг исчез! Вот только что его габариты мерцали вдали холодным красным огнем и все! Исчез, растворился прямо на наших глазах, заставляя поверить в этакую чертовщину. Признаться, мы не сразу поняли что к чему, когда же до нас дошло, надрывая глотки, мы заорали на перебой:
   -Длинный, тормози! Стой, дурак! Там же поворот впереди!
   Шевроле действительно входил в поворот. Дорога перед нами изгибалась, довольно круто уходя вниз. Камаро, не сбавляя скорости, заложил вираж. Машина, подхваченная неумолимой центробежной силой, неспособная удержаться на дороге, соскальзывает юзом в сторону, перескакивая с одной полосы на другую. Теперь я начал понимать, почему шоссе было таким широким. Если бы оно было поуже, только совсем чуть-чуть...
   Камаро, изо всех сил цепляясь колесами за асфальт, продолжал бороться с центробежной силой, стремясь одолеть поворот, не сорваться в обочину, тараня потерявшей управление машиной все и вся, попадающееся на пути.
   Видение всего этого пронеслось в нашем сознании буквально за доли секунды.
   - Тормози, Длинный, идиот! - вновь дружно заорали мы. - Джип же там не пройдет! Ты что, угробить нас хочешь!?
   Мы галдели на перебой, умоляя, приказывая, уговаривая. Наконец, Илья, внял нашим мольбам, как бы нехотя нажав на тормоз. Против ожиданий Джип остановился быстро, в считанные секунды, погасив скорость практически до нуля. Ощущение нереально высокой скорости, при этом, мгновенно улетучилось, тем самым, убедив меня, что причиной ему было пресловутое искажение восприятия, на самом же деле, двигались мы с обычной для своей машины динамикой, и я зря начал паниковать. "А вот на Илюху, почему то не подействовало, он продолжал видеть вещи реально и потому, наверняка, не дал бы ситуации выйти из-под контроля", - с легким оттенком зависти подумал я, пытаясь расслабиться и успокоить пульс, после нашей безумной гонки.
   -Э-э-эх!- Илья сокрушенно вздохнул, но больше ничего не сказал. Ленд Крузер остановился.
   - Не стой посередине дороги, дурень! Дуй к краю! - скомандовал Марат, вновь обретший самообладание.
   - Да, где ты видишь край?!- возмутился Илья.
   -Должен где-то быть! Только давай аккуратней.
   Длинный спорить не стал, тронул Джип вправо. Действительно, метров через пятьдесят асфальт заканчивался ровным краем, белевшим запретительной линией. Ни тебе столбиков ограждения, ничего. Мы, поддерживая оклемавшегося Глеба под руки, вышли из машины, встав на самом краю дороги, непонятно как державшейся на высоте многих сотен метров.
   Я вновь перестал понимать, где реальность, а где плод моего искаженного восприятия, вызванного воздействием геопатогенной зоны. Теперь ее существование уже не казалось мне нелепицей, как ранее. Желая, наконец, разобраться со всем этим, я, стараясь придать голосу твердость, спросил:
   - Вы видите то же, что и я, или мне посчастливилось сойти с ума, в одиночестве?
   Ответом мне было молчание и удивленние читавшееся на лицах моих друзей, разглядывающих небывалый пейзаж, развернувшийся вокруг нас.
   Мы находились в самой верхней точке дорожной развязки, самой большой из когда-либо виденных нами. Пожалуй, даже Илюха, которого судьба немало помотала по миру не смог бы похвастаться, что видел нечто подобное. Общая длина ее рукавов достигала десятков, если не сотен километров. Отсюда, сверху, мы, уже воочию, могли разглядеть нашего противника, который теперь был виден, как на ладони. Виден, но не достижим. Камаро продолжал мчаться вниз, не снижая безумной скорости, все больше и больше, сносимый в сторону центробежной силой.
   Да, водитель Шевроле был, безусловно, невероятно силен физически и опытен. Ума не приложу, как ему удавалось удерживать руль при такой кривизне поворота на субзвуковой, наверное, скорости. Однако, он справился, несмотря ни на что. Преодолев последние метры многокилометрового спуска, Камаро, последний раз вильнув задом, вырулил на пролегающее далеко внизу, перпендикулярное шоссе и растворился среди других, таких же, как он, автомобилей, летящих от горизонта к горизонту, размазываясь от невероятной скорости, что делало их похожими на следы трассирующих пуль. Словно искра зажигалась далеко внизу, вспыхивала, уносясь в даль, чтобы погаснуть мгновение спустя во тьме. А за ней, непрекращающимся потоком, зажигались и гасли, несущиеся в неведомые дали, авто, оставаясь в нашей памяти лишь на доли секунды, краткие доли, пока сетчатка глаз еще посылала в мозг вид исчезнувших искр этого странного "звездного" дождя.
   - Автострада смерти,- спокойный голос раздался прямо за нашими спинами. - Вы правильно сделали, что, не поддавшись желанию продолжать погоню, в последний момент нашли в себе силы остановиться. Зная ваше упрямство, я, признаться, сомневался, что у вас это получится - еще немного и было бы поздно. Вам бы не удалось удержать машину, и тогда вы стали бы очередными жертвами лежащего на этой дороге проклятья. Но вы оказались достаточно умны, чтобы выдержать это испытание, уж не знаю, к добру, к худу ли, - глядя на нас с грустной улыбкой, проговорил наш давешний знакомый дальнобойщик из "Последнего шанса".
   Он смолк, а мы продолжали ошеломленно смотреть на него, не в силах вымолвить и слова, настолько неожиданным оказалось его появление. Подул легкий ветерок, прохладный и бездушный, настоящий ночной странник. В считанные секунды, разорвав пелену облаков, его холодные ручейки достигли и нас, словно вырывая из оцепенения и возвращая к реальности:
   - Откуда ты взялся? - хором спросили Марат и Длинный. - Ты что, следил за нами?
  -- Нет, - скривив губы, покачал головой тот. - Чтобы встретиться с вами, не было никакой нужды в этом. Вычислить место вашего появления здесь, не составило для меня большого труда. Поэтому, после того, как вы покинули "Последний шанс", я сразу направился сюда, на Развязку Судеб и стал дожидаться вашего появления. Время показало, что я не ошибся в своих расчетах.
  -- Чего тебе от нас надо, а? - угрюмо протянул Марат.
  -- Не мне от вас, поправил его дальнобойщик, - а вам от меня. Вы, судя по всему, пока еще не поняли, что произошло, и где вы сейчас находитесь, иначе, не задавали бы таких глупых вопросов. Впрочем, это ненадолго, - философски отметил он.
  -- Что ненадолго? Что мы должны понять? - вопрос прозвучал явно на повышенных тонах. После последних событий и вызванной ими нервотрепки, эта его таинственность начала изрядно раздражать нас, и мы даже не пытались скрыть этого.
  -- Все тот же загадочный бред, - спокойно констатировал Марат. Словно передав нам эстафетную палочку раздражения, он, как будто, утратил всякое желание обострять ситуацию.
  -- Видел этого козла, на камарро? - вновь заговорил я. - Ты его, часом, не знаешь? Может, когда видел до этого?
  -- Приходилось, - покряхтел водитель. - Он всегда здесь околачивается в полнолуние. Когда-то уличным гонщиком был, до тех пор, пока под лафет грузовика не въехал. Сам то, он жив, остался, а вот пассажирка его - насмерть. Казалось бы, самое время успокоиться, но ему все нипочем. Продолжает в догонялки играть.
  -- Ничего, себе, игры! - возмутился Глебок.
  -- Он, что, сумасшедший? - перебил я.
  -- Не знаю. Самого его, я не видел, только машину. Мне эту историю приятели рассказали.
  -- Да... А они, случайно, не в курсе, как его фамилия, имя, на кого машина оформлена? Где его разыскать, короче?
  -- Разыскать!? - казалось, дальнобойщик искренне удивился. - Зачем он вам?
  -- Как это, зачем? - опешил Илья. - Да эту суку убить мало! Этот гаденыш разбил нашу машину, причем сделал это специально, а когда мы вышли разобраться, что к чему, чуть не проехал по нам, сбив Глеба. Не видишь, он на одной ноге стоит? - уже все вместе, закончили мы.
  -- Это уже не простое ДТП, за такое сажать надо! - возмущенно закончил я.
  -- Сбил!? - глаза водилы округлились от удивления. - Быть этого не может! - горячо возразил он, однако, увидев наши негодующие взгляды, тут же поправился:
  -- Нет, я вам, безусловно, верю, просто..., просто... Такого никогда не случалось раньше. Он, конечно, любит погонять, частенько провоцируя на необдуманные поступки и дразня водителей своим поведением, но причинять физический вред? - дальнобойщик смолк, озадаченно покачивая головой.
  -- Все когда-то случается в первый раз, - жестко отрезал я. - Впрочем, его мотивы нас не волнуют. Мы хотим компенсировать ущерб, моральный и материальный. И если ты поможешь нам, за нами не заржавеет, можешь не сомневаться.
   - Едва ли, я смогу оказаться вам полезен, - ответил шофер.
  -- А твои друзья? Ну, те, что рассказали тебе его биографию?
  -- Они тоже.
  -- Да? А че так? Хочешь сказать, всем известно, кем он был, историю его жизни, но, при этом, не знают ни имени, ни фамилии?
  -- У него их нет. Да и самого его, тоже не существует. С вами гонялся призрак, а у призраков не бывает ни адресов, ни имен, - воскликнул он, удивленный тем, что мы не догадались до столь очевидного факта.
  -- Ни хрена, себе, призрак! - хохотнул Илюха. - Сначала, чуть в кювет нас не отправил, потом Глебу ногу перебил. Хорошо хоть без особых травм все обошлось.
  -- Ничего особенного, коллега. Обычный бред, клинический случай, - схохмил Марат, настроившийся на шутливую волну, однако мне, с каждой минутой, становилось, почему-то все менее и менее весело:
  -- Послушай, хватит молоть чепуху, - стараясь держать себя в руках, произнес я. - Если у тебя нет ничего более интересного, тогда, лучше, вообще не отвечай. Страшного, конечно, ничего не случилось, но мы, тем не менее, не в настроении шутить. Так что, отнесись с пониманием, хорошо? - после его последних слов я, наконец, осознал, что передо мной - душевно больной, и теперь старался говорить ровно и спокойно, боясь спровоцировать в нем неожиданную реакцию.
   Он, видимо, понял это и, усмехнувшись, ответил:
  -- Нет, что ни говорите, в том, что тебя считают сумасшедшим, тоже есть опрелеленные плюсы. Не зная, что от тебя ждать, как реагировать на твои поступки, люди начинают опасаться и, как следствие, ведут себя гораздо осторожней, а главное, вежливей. Нда-а..., - словно размышляя вслух, протянул водила.
   Не понимая, к чему он клонит, мы, тем не менее, действительно, старались не провоцировать нашего странного собеседника, поторапливая и задавая наводящие вопросы. Просто молчали, ожидая продолжения его мысли, попутно прикидывая, как бы, по деликатнее, смыться.
   Словно не замечая этого, дальнобойщик, прищурившись и закусив губу, некоторое время молчал, пребывая в задумчивости, потом, неожиданно жестко и холодно произнес:
   - Никакие, это не шутки, - отчеканил он так, мигом развеяв все наши сомнения в его психическом здоровье.
   - Пора вам снять розовые очки, ребята: то, о чем я говорил вам в "Последнем шансе" не выдумка и не бред душевнобольного. Мои предупреждения уже сбываются, хотя вы старательно продолжаете прятать в песок голову, предпочитая не замечать правды. К счастью, самого страшного вам, все-таки, удалось избежать. Вы остались живы, хотя и находились на волосок от гибели. И все бы хорошо, если бы это не было только началом ваших злоключений и чем все это для вас закончится, я судить не берусь. Ясно одно: как я и говорил, благодаря своему упрямству и недоверию, вы попали не туда, куда направлялись, вас занесло очень и очень далеко от дома. Настолько далеко, что, едва ли, сможете когда-нибудь вернуться назад. Но, чтобы ваше возвращение, когда-нибудь, хотя бы теоретически стало возможным, вам, для начала, необходимо выжить, а это не так просто, как может показаться на первый взгляд.
   Он произнес это с такой интонацией, что смутное ощущение тревоги, уже, достаточно долго, не дававшее мне покоя, вдруг стало усиливаться, постепенно перерастая в необъяснимый панический страх, обуздать который, мне удалось с немалым трудом, особенно если учесть тот факт, что несмотря на все усилия, мне так и не удалось понять причину поселившегося во мне беспокойства. Разум не мог найти в происходящем ни одной неувязки или шероховатости, достаточной для того, чтобы, уцепившись за нее, раскрутить всю цепочку неясных догадок и определить источник их появления. Но, сколько я его не искал, подходя к решению этой проблемы с разных сторон, логика неизменно отступала, оставляя внутри неприятный вакуум, быстро заполняющийся все теми же отрывистыми и беспокойными ощущениями, выплывающими откуда-то из глубин подсознания. Легкие, иллюзорные, они мгновенно рассыпались, при малейшей попытке рассмотреть их поближе, подвергнув логическому анализу, и после очередного провала, я прекратил это бессмысленное занятие. Ощущение тревоги, при этом, никуда не исчезло. Слегка дотрагиваясь до меня мягкими, неосязаемыми крыльями, оно, по-прежнему, пыталось проникнуть в душу, при этом, упрямо не желая раскрывать свое инкогнито. Я чувствовал: что-то во всем этом было не так, словно мир в одночасье перевернулся, и я перестал узнавать его. Охватившее меня чувство, довольно трудно передать словами, и пока я силился разобраться в своих ощущениях, подбирая, им соответствующие слова и понятия, наш странный знакомый, как ни в чем, ни бывало, продолжал:
   - Возможно, вы не сразу поверите в это, скептикам всегда тяжело дается понимание подобного рода вещей, особенно, если случившееся так похоже на сказку. Впрочем, выбора у вас нет, рано или поздно вам придется поверить в реальность происходящего, научиться думать и поступать, исходя из законов, которые вам эта реальность диктует. И, чем быстрее это случится, тем больше вы будете иметь шансов на выживание.
   - Хватит предисловий! - утратив от волнения весь свой такт и дружелюбие, рявкнул я.
   - Это, - водила круговым движением руки обвел окрестности, - не ростовская область, не Российская федерация, не Европа и даже не Америка. Это вообще не земля.
  -- Бред! - бросил ему прямо в лицо Марат, однако за линзами очков, я разглядел плохо скрытые неуверенность и страх в его глазах. В поисках понимания и поддержки, он посмотрел на каждого из нас и, не желая сдаваться, вновь уперся в дальнобойщика взглядом:
  -- Ты что мелешь, а? Что значит не земля? Ты, что, за идиотов нас держишь? - с вызовом произнес он, угрожающе шагнув вперед. - Если не хочешь отвечать по человечески, то лучше тогда, вали отсюда по-хорошему, правильно я говорю? - он, блеснув линзами очков, вновь повернулся к нам.
  -- Никуда я не уйду, - устало выдохнул дальнобойщик. - На мне лежит ответственность, за ваше здесь появление, ведь это я не смог удержать вас там, на той стороне, - он неопределенно мотнул головой. - Здесь далеко не безопасно, чтобы бросить вас на произвол судьбы. Поэтому, постарайтесь, все-таки, дослушать меня до конца. Знания, как известно, редко бывают лишними, глядишь, кое-что из них, вам и пригодится.
  -- Ну, давай, - по возможности спокойно, кивнули мы, в глубине души, все еще надеясь укрыться от правды.
  -- Это - не земля, - для пущей убедительности, еще раз повторил он, - а совершенно иная вселенная, лишь внешне похожая на вашу. Другое измерение, если хотите, параллельный мир. Или перпендикулярный, я и сам этого точно не знаю, впрочем, какая разница? Вам, ведь, наверное, доводилось слышать, о существовании параллельных миров и вселенных?
  -- Слышать то, мы слышали. И не раз, причем не только в фантастической литературе, но иногда, даже от серьезных ученых. Но все это были даже не гипотезы, а скорее так, предположения и домыслы, а к ним, как правило, трудно относиться всерьез, в конце концов, мало ли кому и что придет в голову, - ответил я.
  -- Хотите доказательств? - угрюмо буркнул дальнобойщик. - Нет проблем. Посмотрите на небо. Если найдете на нем, хоть одно знакомое созвездие, из тех, что видели по ночам у себя дома, можете плюнуть в меня и обозвать лжецом. Или их отсутствие вас тоже не убедит? - он, словно обидевшись, отвернулся, а мы рефлекторно запрокинули головы, втайне надеясь, все-таки, увидеть над собой знакомую всем с детства Большую медведицу.
  -- Ветер к этому времени разогнал последние остатки мрачных, дождевых облаков и небо уставилось на нас, пронзая холодными, колючими взглядами миллионов застывших звезд. Чужих, далеких, возможно никогда не существовавших.
   Внутри, словно что-то лопнуло. Оборвалось. А в следующую секунду накатил какой-то первобытный ужас. Наверное, нечто поюодное могли чувствовать древние люди, узнав, что земля круглая. Или психически больной, впервые ощутив, как привычный, знакомый мир ломается под реальностью галлюцинаций. Не просто услышав от кого-то, а увидев своими глазами.
   Сознание и подсознание, мысли и эмоции смешались, мой разум, словно раскололся, одной его части открылась истина, вторая отказывалась верить ей, рождая такой сумбур в голове, что я и сам не мог понять, какой из них могу верить.
   - Параллельный мир... - в абсолютной растерянности прошептал я. - Но как? Почему?
   - На эти вопросы не так-то просто ответить, - медленно, с расстановкой проговорил дальнобойщик. - Тем более, что я и сам не особенно разбираюсь в некоторых тонкостях.
   - Ну, ты уж, все-таки, попытайся, коль скоро, вообще, начал разговор на эту тему, - протянул я, не давая ему возможности, уйти от ответа.
   - Попытаюсь, конечно, о чем речь, - успокоил меня он. - Я буду просто пересказывать вам то, что запомнил и сумел понять сам, не пускаясь в глубокие объяснения. Однако, несмотря на явную скупость и недостаточность моей информации, можете не сомневаться в ее достоверности. Вкратце, дело обстоит так: этот мир я назвал параллельным условно, просто, чтобы объяснить, о чем идет речь. На самом деле, ваш мир и этот, находятся в гораздо более сложных пространственных взаимоотношениях, суть которых, известна лишь мегаморфам.
   - Это еще кто?
   - Сверхсущества, создавшие этот мир, да и все остальные миры во Вселенной. Не построившие, а, именно создавшие круговерть мироздания одним усилием мысли, так что можете представить, насколько интеллект мегаморфов превосходит человеческий. По силе и могуществу, их вполне можно сравнить с богами. Впрочем, они, наверное, и есть боги, по нашим меркам. Кому еще под силу создавать жизнь и зажигать звезды?
   - Ты прав, - поспешил согласиться я, видя, что наш собеседник с легкостью уходит от темы. - Не отвлекайся.
   - А! Ну, да. Этот мир лежит совсем рядом с вашим и, одновременно, невообразимо далеко от него. Не спрашивайте меня, как такое возможно, я этого не знаю, - просто заметил он, прежде, чем продолжить:
   - Обычно, переход из одного мира в другой невозможен, слишком уж велико, разделяющее их расстояние, с человеческой точки зрения. Проблема в том, что иногда вселенные начинают сближаться и тогда разделяющая их мембрана истончается настолько, что в определенной точке пространства становится возможным проникновение материальных объектов из одного мира, в другой. Проще говоря, люди, очень сильно стремящиеся к цели, оказавшиеся поблизости с местом сближения могут своей волей и стремлением к цели продавить мембрану, и оказаться по другую сторону границы миров, даже не заметив этого. Такое происходит не часто, но, тем не менее, происходит. И тогда, сюда попадает еще один пленник. Именно так, вы и оказались здесь, хотя, должен отметить, никогда раньше люди не преодолевали границу в столь большом количестве. Сюда, как правило, попадают по одиночке, реже по двое, но никогда четверо одновременно. Впрочем, о вас, вообще, разговор отдельный.
   - Интересно, почему? - с наигранным спокойствием поинтересовался Глеб.
   - Об этом, мы еще поговорим, но чуть позже. Так, что давайте обо всем по порядку, терпеливо произнес дальнобойщик.
   - Какой еще порядок!? Какой, на хрен, разговор!? - воскликнул Марат, обретя дар речи, после информационного шока. - Парни, вы в своем уме? Нас занесло к черту на кулички, какие к чертям разговоры? Ему то, - он указал на дальнобойщика, - судя по всему, торопиться некуда, а вот нам самое время подумать о том, как поскорее свалить обратно. Сдается мне, мы и так уже загостились в этих краях. Или я не прав?
   - Прав, как уж, не прав, - смущенные тем, что позабыли о насущных проблемах, нестройным хором пробормотали мы.
   - С этим можете не торопиться, - махнул рукой дальнобойщик. - Спешить вам, так же, как и мне, некуда.
   - То есть, как это некуда? Нас ждут дома. Параллельный это мир или еще какой-нибудь, нам в нем делать нечего!
   - Вы не внимательно слушаете то, что я говорю, а зря. Вы не в том положении, чтобы хлопать ушами. Я, ведь, кажется, предупреждал вас в "Последнем шансе", что, покинув его, вы никогда не сможете вернуться в свой мир, правда я сделал это несколько в иной форме, но суть от этого меняется. Обратного пути нет, попав сюда, человек остается здесь навсегда, - словно холодной водой окатил нас дальнобойщик.
   Ощущение было такое, что сердце, при этих словах оборвалось и рухнуло вниз, потом, взлетев обратно вверх, затрепетало неприятным комком у горла.
   - Ты уверен? - стараясь подавить предательскую дрожь, уточнил я.
   - По крайней мере, я никогда не слышал о том, что кому-то удалось покинуть Дорогу Судеб, - сообщил дальнобойщик.
   - А как же ты? Разве не ты разговаривал с нами в "Последнем шансе"? - попытался загнать его в угол я. - Тебе, ведь, удалось каким-то образом, попасть туда?
   - Дело в том, - со скрипом начал объяснять водила, - что "Последний шанс" всегда возникает на стыке миров. Он служит вешкой, своего рода, опознавательным знаком, определяющим тех, на кого пал выбор судьбы, после чего бесследно исчезает, словно его никогда и не было. Этот кабак, как призрак, его существование - одна сплошная загадка. Достоверно известно лишь две вещи: первое - он никогда не появляется на пути случайных людей, и второе - в него можно попасть, как из вашего мира, так и отсюда. Там мы разговаривали, находясь, каждый по свою сторону.
   - Не очень, признаться, вериться, - с сомнением протянул Глебок, покосившись на дальнобойщика.
   - Тем не менее, это факт: разделяющая миры мембрана, проницаема только в одном направлении. Не знаю почему, но, для тех, кто оказывается в мире Дороги, возвращение становится невозожным, - безразлично проговорил шофер. - Так, что, давайте, не будем отвлекаться на бесполезные поиски, все равно, ничего полезного они не дадут, если, конечно, для вас Дорога вдруг не сделает исключение.
   - Стоп, стоп, стоп, - Глебок поднял руки, прося тайм-аут. - Кто сделает исключение?
   - Дорога, - невозмутимо ответил шофер. - Дорога Судеб. Так мы называем наш мир.
   - Мы поняли, как он называется, - поспешил ответить Глебок. Мне интересно другое. Кто это мы? Кого ты имеешь в виду? - продолжил Глебок.
   - Да, кстати, - нахмурившись, подхватил тему Марат. - Кто ты, вообще, такой, а?
   - Я здесь живу, - просто ответил тот. - Служу Дороге и являюсь одним из хранителей этого мира.
   - И... Много вас, таких хранителей? Или ты здесь один живешь?
   Ну, нет, конечно же, я не единственный хранитель. Не знаю, сколько нас точно, не было необходиости поинтересоваться этим, но я думаю, что немало, - спокойно ответил наш знакомый.
   - А, вообще, - продолжал говорить он, - на Дороге и рядом с ней обитает множество самых разных созданий, хотя, как правило, их присутствие не так то просто бывает разглядеть...
   - Когда ты попал сюда? Давно?
   - Не знаю. Мне кажется, я здесь родился. Сколько себя помню, всегда жил на Дороге, всегда был ее хранителем, так, что..., - он многозначительно развел руками.
   - Странно, с виду, ты обыкновенный человек, - усомнился я.
   - Здесь, вообще, много странного, - ответил шофер или, как он сам представился, хранитель. - Создавая Дорогу, мегаморфы наделили ее столь огромным количеством противоречивых законов и необъяснимых свойств, что она, в итоге, вышла непохожей ни на одно из остальных их творений. Поначалу, парадоксы Дороги будут крепко выбивать вас из колеи, но, со временем, вы привыкнете и перестанете обращать на них внимание.
   - А в чем эти парадоксы выражаются? - спросил я.
   - Они опасны? - добавил Марат.
   - Как правило, нет, - успокоил хранитель. - В целом, Дорога хорошо относится к людям. Да и не только к людям, ко всем гостям, вообще.
   - Ты говоришь о ней, как о радушной хозяйке, - заметил Марат.
   - Ну, в какой-то мере, так оно и есть, - не смутился наш собеседник.
   - Нд-а? - с недоверием воззрились мы на него.
   - Конечно, - не моргнув глазом, подтвердил хранитель-дальнобойщик. - Это, как раз и есть проявление парадоксов, заложенных мегаморфами, - произнес он, но, увидев в наших глазах, что ему так и не удалось развеять своим ответом недоверие и непонимание, начал объяснять:
   - Дело в том, что вселенную Дороги просто не с чем сравнивать, настолько она особенная, - с любовью и гордостью, будто рассказывая о своем собственном творении, заговорил дальнобойщик. - В отличие, от вашей вселенной, представленной безжизненным и бесконечным пространство космоса, Дорога скорее является живым организмом. Невероятно, поистине неизмеримо сложным, живущим по каким-то своим, недоступным человеческому пониманию законам, но, тем не менее, живым. Она способна мечтать, чувствовать, надеяться и нести ответственность, она обладает разумом и волей, хотя ход ее мыслей недоступен для обычного человека. Теперь понятно, почему я говорю о ней, как о живом человеке? - посмотрел на нас хранитель.
   Мы кивнули.
   - Слушай, - я хлопнул себя ладонями по бедрам, осененный внезапной идеей. - Если она, я имею в виду Дорогу, действительно обладает всем этим, то, возможно, стоит у нее саой поинтересоваться, относительно выхода? Ведь, если где-то, все-таки, есть вход отсюда, то, уж, кто, кто, а она, наверняка, должна знать о нем?
   - Ну, и каким образом ты собираешься, это сделать? - растерялся хранитель.
   - Ну, не знаю, можно подумать это я хранитель, а не ты! Придумай, что-нибудь, свяжись с ней! Напрямую или через ваш координационный центр. Должно же у вас быть командование, штаб или еше что-нибудь в этом роде?
   - Единственный координационный центр здесь, это сознание самой Дороги, рассеянное по всей ее протяженности. Но ни я, ни другие хранители не могут связаться с ним самостоятельно, без Гилланы, а она, как назло, куда-то запропастилась и уже несколько часов мы не слышим и не чувствуем ее присутвия. Такого никогда не случалось раньше. Даже, когда она находилась в невообразимой дали, я всегда мог мысленно дотянуться до нее и до других хранителей. А сейчас нет. Вокруг - только небывалая, тягостная тишина, такое ощущение, что мы единственные, оставшиеся в живых люди, на всем бесконечном пространстве Дороги Судеб, - с нотками беспокойства проговорил он и растерянно посмотрел на нас.
   - А кто такая, эта Гиллана? - поинтересовался Длинный.
   - Верховная хранительница. Она единственная, кто по-настоящему чувствует Дорогу, понимает ее и может общаться с ней. Говорят, что она дочь одного из создателей этого мира. Некоторые даже считают ее, чем-то, вроде человеческого воплощения Дороги Судеб, хотя, наверняка, этого не знает никто, кроме нее самой и, возможно, мегаморфов. Как бы там ни было, факт отстается фактом: Гиллана непостижимым образом связана с Дорогой, это она сообщила мне о вашем появлении здесь и попросила немного задержать вас в "Последнем шансе".
   - А зачем, случайно, не сказала?
   - Нет. Она куда-то спешила и была очень взволнована. Сказала, что хочет поговорить, и все время твердила о возложенной на вас миссии, но в чем она состоит, так и не сообщила.
   - А у тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет? - продолжал допытываться Глеб.
   - С Дорогой что-то происходит. За последние часы, здесь произошли события, никогда не случавшиеся ранее, за все время ее существования. Такое ощущение, будто в ее работе стали возникать непонятные сбои. Рискну предположить, что все это напрямую связано с исчезновением Гилланы. Они, ведь, как-то связаны между собой, и если с одной из них что-то происходит, это немедленно отразится и на другой. Кто знает, возможно, Гиллана предвидела ситуацию, когда она, находясь в затруднительном положении, будет нуждаться в вашей помощи и, говоря о возложенной на вас миссии, она имела в виду именно это? Если так, тогда многое становится понятным. По крайней мере, эта версия объясняет причину и смысл вашего появления здесь. Вполне возможно, то в этом случае, ваше возвращение будет напрямую зависеть от того, насколько вы оправдаете ее ожидания.
   - Час от часу не легче.
   - Но почему, именно, мы? - один за другим спросили мы с Глебом.
   - Что я могу ответить? - пожал плечами хранитель. - Так решила сама Дорога, это ее выбор. Мне неизвестно, почему он пал на вас.
   - Что ты за хранитель такой, если ничего не знаешь? - с досадой бросил Марат.
   - Не надо преувеличивать мою значимость в этом мире, - холодно произнес наш знакомый. - Я простой хранитель, уровень моей информированности не так уж высок. Только сама Дорога знает, для чего вы попали сюда.
   - Да-а, - хором протянули мы. - Ну и дела... Ну и что нам теперь прикажешь со всем этим делать? Давай, хранитель, посоветуй что-нибудь!
   - А что тут посоветуешь? - эхом отозвался тот. - Поезжайте, пока, вперед, потихонечку, а я тем временем, попытаюсь выяснить, что к чему, а заодно попробую разыскать Гиллану.
   - А где здесь "перед"? - вполне резонно поинтересовался Илья.
   - Где хотите. Выбор направления значения не имеет, в какую бы сторону вы не поехали, вас все равно выведет туда, куда предопределено Дорогой Судеб. Здесь все подчиняется ее воле, вы еще не раз сможете убедиться в этом.
   - В таком случае, почему бы нам, не остаться и не подождать результатов твоих поисков здесь? Какой смысл ехать куда-то?
   - Едва ли у вас получится задержаться надолго. Поверьте моему опыту, обстоятельства вынудят вас убраться отсюда. К тому же, это небезопасно. Оставаясь на месте, вы станете легкой мишенью для Пожирателя Судеб.
   - Ну-ка, ну-ка, - разом насторожились мы. - Это еще кто такой?
   - Не хотел вас заранее пугать, поэтому и не сказал о нем ничего, до сих пор, - тщательно подбирая слова, ответил хранитель. - Он - олицетворение зла, воплощение роковой случайности, проклятие всех странников. Мы еще называем его Демоном Дорог. Жуткий монстр, явившийся из глубин темных вселенных, он обитает здесь испокон веков, охотясь на судьбы и души странников. Думаете, это простая случайность, что на дорогах вашего мира гибнет столько людей? Не-ет. Пускаясьв путь, вы, вверяете свою душу заботам Дороги Судеб, а на ней, нет места случайностям: за каждой смертью, за каждой трагедией, сколь бы нелепыми и случайнми они ни были, стоит он, Пожиратель Судеб. Дорога, по мере сил, защищает каждого, кто отправился в путь, пытаясь противостоять Демону в их вечной борьбе, однако ей это не всегда удается. И тогда Демон наносит удар, стремительный и неотвратимый, а в это время, в вашем мире, навстречу какому-нибудь несчастному вылетит потерявший управление большегруз, столкновения с которым, уже невозможно избежать. Самое неприятное, то, что он может напасть в любую секунду. Поэтому, двигаясь по Дороге, не расслабляйтесь ни на секунду, поскольку можете быть уверены: за вами ДорожныйДемон будет охотиться в первую очередь.
   - Вот как? Чем же, интересно, мы ему так насолили?
   - Ничем, вы для него просто пища.
   - Ну и что с того? Можно подумать, кроме нас тут больше никого нет. Едва ли, это может объяснить столь повышенный с его стороны интерес к нам.
   - Не следует забывать: Демон враг Дороги, и я не исключаю, что все непонятки происходящие с ней на протяжении последних суток - это его дело. Хотя, так это или нет, для вас, в конечном счете, не так уж важно. Если Дорога избрала вас, сделав своими союзниками, то вы автоматически становитесь для Демона целью N1, и он в любом случае начнет охоту на вас.
   - Хороша перспективочка, нечего сказать, - пробурчал Марат. - Еще неизвестно, какую, в действительности, роль отвела нам твоя Дорога. Возможно, она не только не избрала нас, но и, вообще, не догадывается о нашем присутствии, а за наши головы, уже обещана награда.
   - Демону на это наплевать. Он может находиться в нескольких местах одновременно, что ему стоит нанести упреждающий удар? Он не будет проверять, являетесь вы союзниками Дороги или нет, он просто попытается уничтожить вас, и все. Так, что будьте предельно осторожны, наверняка, он уже начал ваши поиски.
   - Мы можем ему как-то противостоять? - с надеждой спросил я.
   - Нет. Ни сражаясь лицом к лицу, ни улепетывая со всех ног, после встречи с ним, вам не уцелеть. Единственная возможность выжить - предчувствовать появление Демона и избегать его.
   - Да-а-а, - протянул Марат. - Не нравится мне все это, ох, как не нравится...
   - Можно подумать, я в восторге! - фыркнул хранитель. - Но других вариантов, к сожалению, нет. Будем надеятся, все еще образуется, а пока, все что нам остается, это постараться понять, чего именно хотела от вас Дорога, какова цель вашего появления здесь. Если вам суждено найти ответ, вы, рано или поздно, найдете его. Разумеется, и мы, хранители, и Дорога постараемся, по возможности, защитить вас, но и вы не должны пренебрегать опасностью: старайтесь избегать сомнительных мест и темных участков, где Демон может подкарауливать вас. И еще: прислушивайтесь к своей интуиции, своему внутреннему голосу. Если вы на самом деле стали избранниками Дороги, и она возложила на вас какую то особую миссию, она с его помощью непременно предупредит вас об опасности. Меня не ищите, если я что-нибудь выясню, сам выйду на связь. Понятно?
   Мы кивнули.
   - Что ж, тогда начинаем действовать, как договорились, - уверенно произнес хранитель. - За сим, говорю вам, до свиданья, хотя прощаться здесь, на Развязке Судеб плохая примета..., - и окончательно добив нас, он исчез, растворившись прямо на наших глазах.
  
   -Ну, вот и все, теперь мы снова одни, - задумчиво произнес Глебок. - Что делать то будем, а?
   Мы, продолжая стоять на самом краю дорожного полотна, недоуменно переглянулись, ошарашенные увиденным и тем, что рассказал хранитель.
   -Мы даже не спросили как его зовут,- ни к селу, ни к городу вспомнил Марат.
   -Ерунда! Он тоже наших имен не спросил, - отозвался Длинный.
   -Вот, что, - вновь заговорил Глеб.- Я предлагаю для начала убраться отсюда. В какое-нибудь более незаметное место. Разговоры можно отложить и на потом.
   Возражений ни у кого не возникло. Забравшись в салон, мы аккуратно двинулись вперед. Сказанное дальнобойщиком хорошо запомнилось нам: Илья ехал медленно, постоянно оглядываясь по сторонам, хотя на развязке не было больше никого, даже призраков. Мы вновь остались в абсолютном одиночестве.
   И вот теперь, мы уже вполне испытали на себе чудеса Дороги. Несмотря на чуть ли не в десять раз меньшую скорость, спуск вниз, с развязки, занял совсем немного времени. Словно в поговорке тише едешь, дальше будешь. Трасса, как будто услужливо сократилась, и вскоре наш джип выехал на ровную поверхность. Ширина дороги здесь была обычной, быть может, совсем чуть-чуть пошире, чем та, по которой мы ехали из "Последнего шанса".
   Ландшафт здесь был уже несколько иной, бескрайнее пространство по левую и правую стороны дорожного полотна покрывал странный, если так можно выразиться, лес. Он не имел листьев, да и сами "деревья" были всего лишь отдаленно напоминающими растения объектами, изломанными, скрюченными, сухими. Словно некто отлил их из металла, копируя форму, и для пущего сходства расставил в надлежащем порядке. Впечатление они производили весьма гнетущее, сходное с тем, которое производит выжженый дотла лес. Остовы, костяки деревьев, мертвая сгоревшая земля. И все.
   Мы остановились. Место подходило для предстоящего разговора не больше и не меньше любого другого, с тем лишь преимуществом, что даже без листьев, стволы этих деревьев давали какое никакое укрытие от посторонних глаз, если вдруг таковые появятся.
   Отойдя метров двадцать вглубь от обочины, мы расселись прямо на земле.Глеб, оберегая свою ногу, облокотился на один из стволов, за ним последовал Марат, мы же с Длинным просто уселись на корточки.
   - Скажите мне, что это не сон,- прервал я наше тягостное молчание.
   - Насчет этого не беспокойся, - сурово ответил Марат. Это не сон и мы не сошли с ума. Давно доказано, не бывает групповых галлюцинаций с таким количеством совпадений в ощущениях.
   - Ты уверен?
   -Не знаю! Какая на хрен разница! Мы перед фактом. Вот, - он повел рукой, - Дорога, очень странное место, абсолютно безжизненное, полное странных явлений, где периодически появляются странные личности и говорят о чем то совсем уж невероятном, после чего исчезают без следа. Можно было бы привести немало аргументов, что все это чушь, если бы не то. что мы видели своими глазами.
   -Не верь глазам своим,- задумчиво, больше для самого себя пробормотал я, однако Марат услышал.
   -Верь, не верь, какая разница? Мы здесь, и как бы там ни было, должны реагировать на изменение ситуации. В конце концов какое имеет значение во сне все это происходит или нет? Если у нас коллективная галлюцинация то мы ничем не рискуем, кроме как возможностью оказаться в психбольнице, а если нет, то нам грозит реальная опасность. Я считаю мы должны быть предельно осторожны. Поэтому предлагаю действовать исходя из посылки, что все происходящее не является галлюцинацией, есть возражения?
   -По дороге ехать опасно, как мне кажется, в этом я с Маратом абсолютно согласен, - вступил в разговор Глебок, - тем более опасно доверять советам незнакомцев. Предлагаю ненадолго задержаться. Здесь, конечно, не слишком уютно, однако как мне кажется более-менее безопасно. Что скажете?
   -Пища и вода есть,- пожал плечами Марат,-думается мы вполне можем тормознуться здесь на денек другой. А там глядишь и наш провожатый объявится.
   -А я вообще считаю, что есть смысл поехать назад, - сказал Илья. -Мало ли что наплел этот водила. Если уж у кого здесь крыша и едет, так это у него.
   -Думаешь?- Глебок исподлобья взглянул на Длинного, на меня он произвел впечатление человека отдающего отчет своим действиям, да и словам тоже.
   -Да ты сам подумай,-возбужденно ответил Илья,-что путного он сказал? Ничего! Напустил туману, прибавил суеверий, а на конкретные вопросы один ответ: не знаю. Или еще лучше, вас не касается. Косит под дурака, так сказать, скрывает свой интерес. Что, не прав я?
   -На счет последнего, кто его знает, возможно, и прав, - ответил Глебок, - а насчет возвращения... Нет тут поблизости той развязки, на которой мы с ним разговаривали. Нет, и все тут. Можешь, конечно, вернуться, но я тебя уверяю, она исчезла, именно растворилась на глазах в тот самый миг, как мы съехали с нее на ровную поверхность. В обе стороны только этот чертов лес и дорога. Назад пути нет. Боюсь, хранитель все же прав, в какую бы сторону мы не поехали, попадем все равно неизвестно куда.
   -Неизвестно для нас,- поправил его Марат.
   -Возможно, только от этого все равно ничего не меняется. Мы не знаем, куда заведет нас Дорога, и поэтому я настаиваю на остановке. Посмотрим, как будут развиваться события, а заодно спутаем карты тем, кто, возможно, наблюдает за нами. Уверен, никто от нас этого не ждет.
   -Может быть,- с сомнением сказал я,- только мне отчего-то кажется, что надолго нам тут задержаться не удастся. Тем не менее, передышка, пусть и краткая, нам не помешает. У меня до сих пор пульс частит после погони за призраком.
   - Нет, я удивляюсь, - вставил Илья, - как легко наше сознание адаптировалось ко всей этой фантастике. Вот ты говоришь призрак, и мы все здесь воспринимаем это абсолютно как должное...
   - У тебя есть возражения по существу? - перебил его Глеб.
   - Нет, но...
   - А у тебя? - он повернулся к Марату.
   - Я как все, - высказался тот.
   - В таком случае решено. Разобьем лагерь, отдохнем, подумаем.
   Мы бодренько перетащили в лес палатку и продукты. Лагерь разбили быстро, благо Илья имел кое-какой опыт в установке походного жилья, мы же с Глебком принялись за готовку. Удручало лишь отсутствие дров для костра.
   Местная растительность не то чтобы не горела, то есть ее, возможно, и удалось бы разжечь, если бы мы нашли хотя бы валежник или нарубили веток. Но когда я попытался сделать это, выяснилось, что, несмотря на внешнюю хрупкость, деревца обладают недюженным запасом прочности. Ни сломать, ни отрубить ветки походным топориком, несмотря на все мои усилия не удалось. Они лишь позвякивали в ответ на удар, пронизывающе чистым звоном хрустальных колокольчиков, при этом на них не оставалось ничего, хоть отдаленно напоминающего след от удара. И, лишь, глядя на них в упор, становилось ясно, что деревья эти, как ни удивительно, живые. Ни о каком железе в них и речи быть не могло. Тем не менее, по крепости их материал мог сравниться со сталью.
   Поняв это, я прекратил свои попытки, вернувшись к товарищам несолоно хлебавши. Они уже удобно расположились в палатке, я чуть было не опоздал к ужину. Однако, уже начав трапезу, с удивлением обнаружил, что, несмотря на целую ночь, проведенную на пустой желудок, есть практически неохота. Процесс ужина как-то сам собой угас. После ста граммов коньяка из походной фляжки, пущенной по кругу, и двух кое-как проглоченных бутербродов, нас посетил старый друг, владыка царства снов Морфей. Кружась в приятном водовороте мыслей, уже засыпая, я подумал: "Может он действительно бродит где-то здесь, невидимый, неосязаемый, если уж за сегодняшнюю ночь, мы не один раз убедились в существовании чудес. Кто знает?"
   Как всегда, не удостоив меня ответом, он молча приоткрыл передо мной невидимые ворота своего царства.
  
  
   Наверное, у него было плохое настроение в тот вечер, так как спалось плохо, я не столько спал, сколько грезил, ворочаясь с боку на бок в тщетной попытке заснуть или хотя бы отогнать весьма удручающие грезы. Вполне возможно, что мне это удалось, ибо проснувшись, я не смог вспомнить из этих мыслей-снов ровным счетом ничего. Так, общие оттенки чувств, воспоминания об эмоциях. Разлепив глаза, я уселся на своей импровизированной кровати, силясь разорвать все еще стягивающие меня оковы этого странного сна. Настроение было отвратительное, а в довершение всего, видимо от неудобной позы, у меня разболелась голова. И еще сильно надоедал звон в ушах, словно какие-то невидимые струны, не сбавляя амплитуды и не утихая, вибрируют вокруг нас, изводя своим тонким, на грани ультразвука писком.
   Я помассировал затылок. Головная боль поутихла, отступив куда то на задний план, однако невидимые струны продолжали вибрировать, по маленьку сводя с ума. Чертыхнувшись, кляня паленый коньяк, я решил выбраться на улицу, в надежде что от свежего воздуха мне полегчает. Откинув полог палатки, я выбрался наружу, под обглоданные ветки чужуго леса, но здесь звуки струн, разрывающих воздух, оказались многократно сильнее. Спросонья мне не сразу удалось понять, что происходит, откуда берутся эти звуки, странные, изнуряющие и в то же время приковывающие внимание. Однако спустя минуту, разобравшись. я замер, с удивлением глядя на уникальное явление: весь лес, каждое дерево, каджая ветка вибрировали под напором ветра, сливаясь миллионоголосым хором в унисон хрустального звона.Я повнимательней вгляделся в окружающее меня удивительное явление, желая рассмотреть в подробностях причины его возникновения. Потоки ветра неслись сквозь сети переплетающихся веток, не колыхая и не сдвигая их ни на йоту, заставляя лишь дрожать, издавая высокочастотный звон. Звук ввинчивался в барабанные перепонки, проникал в мозг, и уже оттуда разбегался по нервным окончаниям, и еще глубже, в кости, заставляя вибрировать весь организм.
   Не в силах больше слушать эту сводящую с ума симфонию, я заткнул уши. Поначалу действительно помогло, тем не менее отдельные звуковые ручейки все же просачивались, находя лазейки к моим нервным центрам, грозя в ближайшее время прорвать мою оборону и утопить в океане акустической боли.
   Да, звуки могут причинять боль, теперь я знал это наверняка. И осознание данного факта бросило меня к одной мысли:
   " Бежать, бежать не оглядываясь, как можно скорее, забыв обо всем, да что там забыв, я и так уже позабыл все, кроме, рвущего на части душу, звона.Не помня себя, на каком то запредельном усилии, я протащился десяток шагов, моя рука легла на ручку нашего джипа. Та поддалась без малейших усилий, казалось ей было достаточно только моей внутренней готовности залезть в салон.
   В последствии я тщетно пытался понять причины охватившей меня безумной паники, приходя лишь к одному выводу: на тот момент я не осознавал себя, действовал на автопилоте, подгоняемый шквалами бессознательного ужаса, разбуженного во мне инопланетным лесом.
   Вот я и внутри. Рука бешено шарит по панели в поисках ключей зажигания и не находя их. Кажется от боли в этот момент мои глаза перестали видеть, именно кажется, потому что я не фиксировал происходящие события, не замечал, не осмысливал их, находясь словно в тумане, сотканном из боли и порождаемого ею страха, иррационального, гипертрофированного, губительного... В моей голове выстроила себе королевский дворец одна единственная жалкая мысль: " Бежать! Бежать не оглядываясь, куда угодно, лишь бы не остаться один на один с этой жуткой болью и страхами порожденными ею. И этой мысли уже становилось тесно, она давила изнутри, разрывая череп, поднимающимися выше и выше парапетами своего чудовищного дворца.
   Я не думал о товарищах, нет, не потому, что заботился в первую очередь о себе, отнюдь, мысль о побеге была абстрактной, отчужденной, мне в ней отводилась лишь роль исполнителя, а не ценной по каким-либо причинам личности. Но и это меня не волновало в тот момент.
   "Бежать!"- моя рука продолжала отчаянно шарить по приборной панели в поисках ключей. Продолжала искать, но не находила...
   Вконец истерзанный отчаянием и болью, я вывалился из салона, собираясь видимо бежать пешком, но в этот момент мой внутренний стержень, благодаря которому человек ощущает себя личностью, лопнул под напором рвущих меня словно стая голодных псов звуковых частот, и я тяжело рухнул на землю, заблудившись в просторах беспамятства.
  
   Очнулся я уже в палатке, припоминая, хотя и смутно предыдущие события, втайне надеясь, что все это было сном. Приоткрыв один глаз, я потихоньку огляделся вокруг. Все тихо: Марат и Глеб продолжают спать, лишь Длинный сидит, подперев рукой подбородок, с наслаждением смоля сигаретой и разглядывая верхушки деревьев
   " Деревья!"- мгновенно все случившееся вспомнилось мне в малейших подробностях: ветер, изматывающий звон чужого леса, мысль о побеге, сам побег, потом все... Кажется я потерял сознание- там, у машины. Однако каким-то образом я здесь, в палатке. Странно, если все произошло так, как это помню я сам, то почему Илья сидит как ни в чем не бывало, а Марат с Глебом и вовсе спят? Может все происшедшее было все-таки сном?
   - Что, проснулся? - Длинный в этот момент повернулся в мою сторону и, увидев мой приоткрытый глаз, понял, что я не сплю.
   - Привет! - поздоровался я, стараясь держаться естественно, хотя голос пожалуй все-же выдавал мое волнение.
   - Привет, привет. Как спалось?
   - Нормально вроде. Только сны какие то странные снились, смущенно, уже догадываясь к чему клонит Длинный, ответил я.
   - Да уж действительно странные, можно сказать даже патологические, - Илья продолжал ехидно щуриться, потом выбросил догоревший окурок, затушил его ботинком. Достал новую сигарету, повертел в пальцах, словно примериваясь курить или нет.
   - Что ты имеешь в виду? - набычился я, не желая ни при каких обстоятельствах первым касаться подробностей.
   - Ну, если человек бегает во сне, рвет на себе волосы, кричит какую-то чушь, а потом падает словно мешок, абсолютно бесчувственный, и отрубается на несколько часов, при этом совершенно ничего, не помня, проснувшись, - он развел руками, - мне кажется это патологией. Ты не считаешь?
   "Конечно, считаю. Хотя и помню на самом деле все, пусть несколько иначе, ну да какое это может иметь значение?"- я не мигая и не говоря ни слова, смотрел на Илью.
   - Что произошло?- в конце концов, выдавил я.
   - Да я собственно уже все рассказал, - он щелкнул зажигалкой, видимо решив спор с самим собой в пользу сигареты. - Мне ночью не спалось. Я лежал, курил, кемарил так сказать. Потом смотрю, ты приподнялся. Посидел, башку свою потер, ну я думал в туалет собрался, ан нет. Решил понаблюдать, а дальше ты тут такое устроил... Короче, когда ты в машину полез, мы втроем не смогли тебя унять. Хорошо, что я ключи от зажигания вытащил, не удалось тебе машину завести. Потом, видимо припадок твой на убыль пошел, вывалился ты из машины и затих. Мы тебя в палатку перетащили, понаблюдали минут сорок, вроде все нормально. Тогда Марат с Глебом спать ушли, а я посторожить остался, мало ли что...
   - Спасибо! - с чувством ответил я, в ярких красках представив возможные последствия моего ночного шоу. И в свете этого забота Ильи вызвала во мне острое чувство благодарности.
   - Не благодари, - Длинный отмахнулся, стараясь выглядеть как можно более циничным. - Я честно говоря больше о машине беспокоился. Остаться тут без колес гиблое дело, - уныло протянул он. - Так что..., - Илья развел руками, состроив многозначительную гримасу.
   Мы замолчали, в тишине раздавался лишь печальный звон деревьев, колышимых ветром. Правда никакой боли он теперь не причинял. Скорей наоборот, успокаивал, ласкал, плача о чем то своем неведомом для нас.Он медленно скользил, едва прикасаясь трепещущими пальцами к нашим чувствам, после чего рассеивался где-то вдали, а наш мозг впускал уже следующую волну.
   Так мы и сидели, мало-помалу убаюканные лесом, слушая звон вселенной, вибрацию всех человеческих душ вместе и каждой в отдельности, по крайней мере в тот момент лучшего определения звукам леса подобрать так и не удалось, курили сигарету за сигаретой, зачарованно глядя в свинцовое небо.
  
  
  
   -Хорош дрыхнуть, ночью нужно было спать!- стукнул меня по плечу Марат, довольно бесцеремонно вырвав из грез.
   Я продрал глаза, с трудом освободившись от чарующего звона, полуосмысленно уставился на него.
   -Итак господа, нужно решать, что делать дальше,- появился из за моей спины Глебок.Удивительное дело он почти не хромал, ночной отдых явно пошел ему на пользу.
   -А что тут решать?- подбоченился Марат.-Валить отсюда надо, пока еще кто нибудь с ума не сошел.
   -Не думаю что все повториться,- окинув нас взглядом, весомо проговорил Глеб,- однако думается мне, что ты Марат прав, лучше все-таки убраться отсюда. Чем черт не шутит?
   Длинный по обыкновению безразлично пожал плечами, я же, еще не отойдя до конца от предыдущих событий, тоже не стал высказываться, хотя и был как вы понимаете двумя руками "за".
   Наше с Длинным молчание было понято адекватно и мы, быстро свернув лагерь, снова двинулись в путь, прогоняемые негостеприимным лесом.
   Поскольку здесь, на Дороге, направление в котором нам предстояло ехать не имело особого значения, Марат из чувства противоречия, а возможно просто желая проверить слова дальнобойщика, поехал в ту сторону откуда мы приехали накануне. За рулем он был еще недавно, вел машину как-то не слишком уверенно и малость напряженно. Поначалу мы боялись пускать его за руль, но... Длинный устал, Глеб все еще жаловался на свою ногу, я тоже не решался, памятуя о своем ночном демарше. Словом катили мы себе не спеша по Дороге, между голых деревьев звенящего леса.
   Справедливости ради следует отметить, что никаких сюрпризов пока больше не было. Не торопясь мы преодолели массив звенящего леса, выехав на плоскогорье. Дорога теперь неслась, изгибаясь между холмов, вытягивая вперед линии разметки. Эти не то холмы, не то курганы, густо засыпанные камнями, возвышались в небо пологими склонами, не превышая, впрочем, ста, стапятидесяти метров в высоту. Поначалу у нас даже возникла идея остановиться и, взобравшись на вершину одного из них оглядеться вокруг, однако по здравом размышлении таковая идея отпала сама собой: едва ли удастся разглядеть что-то действительно интересное, а вот на неприятности нарваться, это как выяснилось здесь проще простого. Уж на что лес казался пустым, голым и, как следствие, безопасным, однако ж благодаря ему мы чуть без машины не остались, а я так и вообще мог сгинуть неизвестно куда. Нет, нужно ехать дальше, похоже странный водитель, назвавшийся хранителем пути, все-же оказался прав: спешить не следует, но и останавливаться надолго тоже не стоит. И если придерживаться этих советов, Марат, пожалуй, действительно был самым подходящим в этой ситуации водителем: неторопливым. спокойным, не отягощенным сознанием своего водительского мастерства. Вот так не спеша, под ровный гул мотора и внимательно глядя по сторонам, мы преодолевали километр за километром бесконечной дороги.
   Часа через четыре холмы начали попадаться все чаще, становясь все ближе и ближе друг к другу, сливаясь в гряды, словно воинство вставшее перед нами плечом к плечу. Теперь Дорога скользила то вверх, то вниз, поднимаясь на вершины холмов, покрытых кое-где очень похожими на земные деревьями, после чего ниспадая в глубокие овраги, на дне которых клубился туман. Вокруг ничего не происходило, будто даже природа замерла в единый миг, остановив свое бесконечное движение. Тишина, ни одного встречного авто. Видя это Марат преисполнившись чувства уверенности притопил- стрелка скорости уткнулась в сотню.
   -Ты бы потише ехал, туман все-таки, - заметил Глебок, когда мы, в очередной раз спустившись с холма, нырнули в низину.
   Марат сделал вид что послушался, однако вскоре вновь ненавязчиво притопил. Дорога, миновав низшую точку, поползла вверх - мы выехали из тумана, уперевшись в стену леса, густо, на манер дремучей тайги, покрывавшего вершину следующего холма, через которую узкой полосой была прорублена трасса. Мы не останавливаясь миновали этот рубеж, с прежней скоростью мчась мимо подступавших чуть ли не к самому полотну дороги исполинских деревьев.
   -Класс!- не удержав восхищения произнес я.- Ради одного только этого участка стоило оказаться здесь!
   -Да, красиво,- задумчиво и сдержанно, однако тоже, не без оттенка восхищения сказал Глеб.
   Пейзаж и впрямь был великолепен, словно на сказочных картинах Васнецова, с неким правда налетом технологичности. Огромные стволы, опутанные седыми прядями лишайника, создавали ощущение некоей мрачности, сопровождающей иногда очень старых, бесконечно мудрых людей. Реликтовый, былинный лес, какого теперь при всем желании не найти даже в Сибири, угрюмо смотрел на нас. Казалось, отойди чуть-чуть от обочины вглубь и полезет из кустов всякая нечисть, вымершая на земле вместе с этими лесами много лет назад. Тем не менее покрытие дороги отнюдь не напоминало разбитый средневековый тракт. Ни одной трещинки или колдобины, коими столь знаменита наша страна, не попадало под колеса. Джип плавно шуршал по идеально ровной поверхности дороги. Вверх вниз, снова вверх, снова вниз, и так до бесконечности. Новые и новые гряды холмов мы оставляли позади себя, двигаясь навстречу неведомому по смыкающемуся за нами лесному коридору. Постепенно избалованные однообразием глаза перестали замечать детали, словно введенные в транс, пялящимся на нас из под густых крон лесом. Видимо поэтому, когда, как выяснилось, не потерявший бдительности Марат ударил по тормозам, мы, застигнутые врасплох, поддавшись инерции, разом повалились вперед.
   Какого хрена!?- заорал я, под аккомпанемент неразборчивой Глебовской ругани.
   Джип остановился.
   -Тихо!- шикнул на нас Марат.-Зенки протри. Там машина на обочине.
   Смысл сказанного не сразу дошел до нас и лишь спустя мгновение, недовольство, сменившись удивлением и тревогой, заставило нас обернуться.
   На обочине, врывшись в землю носом стояла машина. самая обыкновенная девятка, вернее то, что от нее осталось. Передней части машины не было, она была разорвана в клочья невероятно сильным ударом, а остатки передка, вплоть до задних сидений, вмяты в асфальт, словно она перенесла столкновение по меньшей мере с танком.
   -Вот оно, началось,- мрачно пробормотал я.
   -Нужно подъехать, посмотреть, вдруг кто нибудь остался в живых, сказал Глеб оторвав взгляд от остатков раскуроченной машины.-Только давай осторожней.
   - Не думаю, что это стояшая мысль,- задумчиво протянул я.
   -Это почему?
   -Помните, что советовал хранитель пути? Не останавливаться, избегать сомнительных участков, каковым по моему и является это место, идеальное для засады? Или вы считаете,что эта разбитая машина попалась нам случайно? После стольких километров абсолютного одиночества?
   Я замолчал. Молчали и мои друзья.
   -Ты прав конечно,- заговорил после минутной паузы Глеб.- Но и проехать просто так мимо мы не имеем права. В конце концов здесь не то место, где можно переложить ответственность на чужие плечи. Тут попросту нет никого кроме нас, понимаешь? А если кто-то нуждается в помощи?
   -Ох, да понимаю я все,- тяжело выдохнул я.- Но это же безумие! Мы даже не знаем сколько времени назад произошла эта авария.
   -Безумие все, что мы в данный момент видим перед собой,- сухо заметил Глебок. - Увы от этого оно не становится менее реальным, как ни крути. Представь, если бы мы сами оказались на его месте?
   -Бр-р-р, и представлять не хочу.
   -Вот именно. А это значит,что мы должны, как бы то ни было, предложить свою помощь.
   - Они бы и сами ее попросили, если бы было кому,- неуверенно возразил я.- В конце концов мы уже давно здесь стоим.
   -Это если они, или он, в сознании, а если нет?
   С Глебом всегда было очень тяжело спорить. Возможно потому, что я делаю это на эмоциях, а он всегда оперирует логикой. Я замолчал.
   -О кей, Марат,- верно восприняв мое молчание как капитуляцию сказал Глеб,- сдай назад, только осторожно, будь начеку.
   -Сам понимаю,- отрешенно ответил тот, врубив заднюю передачу.
   Мы вновь поравнялись с девяткой. Теперь, вблизи, сокрушительность произошедшей аварии была еще заметней. Тем более странным выглядел абсолютно неповрежденный зад машины.
   -Вылезем?- вопросительно сказал Марат.
   -Попробуем, только осторожней, вдруг что не так пойдет. А ты Марат лучше вообще из машины не выходи. Да, кстати, мотор тоже лучше не глушить,- добавил я, уже вылезая из Ленд-Крузера.
   -Почему это я должен остаться?-взвился Марат.
   -Потому что кто то должен быть за рулем на случай неожиданного отступления, дурья твоя башка,- ответил я.
   -Вот и сиди сам за рулем. Я тем более устал уже и ноги у меня затекли,- уже вылезая из машины сообщил Марат.
   Я только головой покачал, не желая спорить по пустякам, и занял его место, тем временем, как они с Длинным подошли к уничтоженному авто. Глеб остался вместе со мной, видимо не особо рассчитывая на свою ногу, если вдруг придется неожиданно сматываться. Оба мы замерли в тревожном ожидании, глядя назад, где окутанные туманом низины, Илья и Марат приступили к осмотру места происшествия. Обойдя девятку кругом, они остановились, о чем то тихо переговариваясь, время от времени удивленно покачивая головами.
   - Ну что там?- не выдержав крикнул Глебок, приоткрыв дверь салона.
   - Сейчас!- Илья махнул рукой, показывая, что через минуту они присоединятся к нам. Действительно, оглядев все вокруг еще раз, Илюха, а следом за ним и Марат, не спеша, видимо желая помучить нас неведением, направились к джипу. Влезли в салон. Длинный закурил.
   - Ну что? Что увидели?- не скрывая нетерпения спросил я.
   -Ничего!- несколько раздраженно ответил Марат.- Никаких пострадавших, раненых, даже следов крови нет. Вообще ничего. Даже следов протектора, понимаете? Машина словно с неба упала, совершенно непонятно откуда она здесь взялась. Да и с кем столкнулась тоже неясно. Однако ж повреждения...- он покачал головой, всем своим видом выражая удивление и страх перед ликом аварии.
   -Тот, кто был за рулем не мог уцелеть, неважно произошла эта катастрофа здесь или в другом месте,- докурив в несколько затяжек сигарету произнес Длинный.
   - Нона водительском кресле останков нет, крови тоже, может и не было за рулем водителя,- с робкой надеждой возразил Марат.
   - Да какая кровь!? Какие останки? Там им просто негде быть, все вмазано в асфальт. Честно говоря, глядя на все это, я начинаю верить в сказки о проклятии Дороги. Бр-р-р-р,- он передернулся,- даже оторопь берет.
   Мы замолчали. Если уж даже Длинный послал свою невозмутимость в тартарары, значит действительно, дело швах.
   -Может поедем?- ненавязчиво предложил я.
   - Разумеется, больше здесь делать нечего,- вздохнул Илья. - Увы, действительно, тут некому помогать, тут даже некого оплакивать. Если в салоне и был водитель, от него ничего не осталось, теперь он лишь часть Дороги.
   - Мир его праху,-закончил Глебок. - Трогай!
   Я вздохнул, как и всегда в похожих ситуациях поддавшись грустному настроению, попрощался в душе с неведомым странником, нашедшим свой конец на необъятных просторах Дороги, подумал лишь напоследок, кем был этот человек, куда направлялся, какие цела, надежды, мечты толкали его вперед, оборванные нелепой смертью в этих гиблых местах, где никто не найдет его последнего приюта, не положит цветы на могилу, скорбно преклонив колени, уронив скупую слезу. Неужели и нам суждено остаться здесь, потерянными, позабытыми, сгинув без вести черт те за что, непонятно где. Мысль эта торезвила меня, вырвав из мира зловещих грез, заставляя двигаться дальше. Словно некто подбросил, в мое затопленное мрачными предчувствиями сознание, простую и ясную мысль:
   " Вперед",- говорил мне этот внутренний голос,- ибо только в движении есть жизнь на Дороге, ибо жизнь и есть движение, разумеется не в той банальной медицинской трактовке, а в более широком, углубленном понимании, подразумевающем некую великую цель, свойственную от рождения каждому человеку по пути к своему пункту назначения, вопрос лишь в том, какую дорогу выбрать, чтобы не пройти мимо этой цели, как понять, что это именно твоя цель, и что сделать по пути к ней. И физическое перемещение в пространстве в поисках этой цели отнюдь не главное. Ведь даже прикованный к кровати человек движется, движется в необъятном океане пространства- времени, и не физическая, а душевная остановка, безразличие, депрессия, отчаяние, есть конец всему. А значит нельзя останавливаться, нельзя отдавать себя на растерзание пожирающей душу тоске, нужно двигаться к цели, пусть даже протянув к ней лишь призрачный лучик надежды.
   Я бросил джип вперед и вскоре мы уже вновь карабкались по склонам холмов, чередуя восхождения со спусками. Лес вокруг становился все гуще, горы бурелома громоздились теперь между деревьями метра на полтора в высоту, пронзаемые лишь неудержимыми стрелами новых побегов. Только сейчас, глядя на эту непроходимую стену, я начал понимать, что такое дремучий лес, по которому невозможно пройти, не зная тайных звериных троп, если, конечно здесь были звери, который может дать укрытие от любопытных глаз любому, кто осмелившись бросить вызов своему страху, войдет в этот мир, полный гтблых болот и солнечных полян, весело журчащих по весне ручейков и мертвых заводей, одинаково хорошо скрытых от глаз непосвященного. Нужно лишь не испугаться, и, отрешившись от себя прежнего, войти под кроны вечных деревьев. Но я также и понимал, что соблазн обрести здесь душевное равновесие, должен остаться всего лишь соблазном. Все тот же внутренний голос, к которому я привык прислушиваться в последнее время, подсказывал мне. что это не наша цель, по крайней мере не сейчас, не на этом этапе. Пусть наша цель пока туманна. а жизни раскачиваются на весах неумолимой судьбы, нам нельзя скрываться от нее даже в самых недоступных уголках, ибо это духовный тупик, и тогда, рано или поздно настигнув нас, она будет беспощадна. И значит вперед, вперед, и к чертям все страхи и сомнения.
   Видимо, повинуясь этому душевному порыву, я переусердствовал, давя на газ, ибо Глебок, все это время исподволь наблюдавший за мной, удивленно вскинул брови, однако ничего не сказал. Марат, устроившись на переднем сиденье, откровенно получал удовольствие от своего положения, потягивая, выуженный из заначки джин-тоник, совершенно не замечая ничего вокруг. Он вдохновенно накручивал тумблер настройки радиоприемника, нимало не смущаясь абсолютной тишиной в эфире.
   Понемногу тревога, охватившая нас после встречи с погибшей девяткой, отпускала, разжимая свои невидимые клещи. Страшный вид катастрофы потихоньку вымывался из памяти, к нам даже вернулся былой оптимизм, хотя, по правде сказать, поводов для этого не было никаких. Мы как будто даже забыли, где и прикаких обстоятельствах оказались, однако факт оставался фактом: не ведая цели, не обладая какой либо достоверной информацией, мы упрямо перлись вперед, нимало не задумываясь о возможных последствиях.
   Тем не менее минута проносилась за минутой, а мы, находясь в этом странном месте уже около суток по нашим внутренним часам, до сих пор не столкнулись с реальной агрессией направленной на нас. Даже происшествие на развязке судеб, и, затем, в звенящем лесу, лично мной теперь воспринимались скорей как предупреждение, предостережение от чего то, нежели как сознательная попытка причинить вред. Впрочем, делиться с ребятами своими мыслями на этот счет, я пока не спешил. В первую очередь потому, что и сам был не уверен, а во вторую ну какая теперь разница? Поэтому я молчал, поддерживая сложившуюся тишину в салоне.
   Между тем, здешние сутки вновь стали склоняться к вечеру. Небосклон, и до этого не отличавшийся освещенностью, еще более почернел, сгустив краски. Мрачное, лишенное отсветов, небо нависло низко, словно задавшись целью рассмотреть нас поближе. Затем, решив видимо тоже потешить свое любопытство, показалась луна, совершенно, впрочем, не похожая на ночное светило Земли. Она источала холодный голубой свет, совершенно не отбрасывающий теней. Он ложился ровно, ядовитого цвета пеленой обволакивая все вокруг, однако при этом видимость значительно улучшилась, и это изрядно облегчало мне управление джипом.
   По обе стороны дороги, то тут, то там, в темной глубине леса вспыхивали бледные огни, похожие на огни святого Эльма, всякий раз вызывая во мне острое желание рассмотреть это явление поближе, но я так и не рискнул остановиться, чтобы воплотить это желание в жизнь.
   " Гори они все белым пламенем, эти загадки, не до жиру, обойдемся пока без этого,"- как заклинание твердил я, наваливаясь на газ.
   Наш джип, единственный островок стабильности в раз и навсегда изменившимся мире, ( впрочем, навсегда ли?) послушно подчинялся моей воле, реагируя на каждое, даже самое легкое , движение. Поневоле я преисполнился благодарности к нему за то спокойствие, что он давал мне, пока я находился в салоне. В тот момент он был, словно, старый друг, пригласивший в свой дом, где можно расслсбиться, не думать ни о чем, быть самим собой. Мысли мои поневоле устремились куда то вдаль, в философские дебри, нагромождаясь без всякого порядка одна на другую, не встречая сопротивления, дальше, дальше, дальше дальше... До бесконечности.
  
  
  
  
   Свет от фар, сливаясь с голубым светом луны, давал весьма любопытный результат. Предметы, попадавшие под освещение сразу двух этих источников, словно раздваивались слегка. В чем причина этой странной интерференции, оставалось для меня загадкой и я, перебрав в уме все свои весьма, в общем то скудные познания в области оптической физики, просто перестал обращать на это внимание, тем более, что непосредственно на дорожном полотне, и разглядывать то было особо нечего. Вокруг нас опять стелилась бескрайняя пустошь, без единого предмета за который мог бы зацепиться глаз, она расплывалась вдаль, словно огромная клякса, сливаясь где то вдали с таким же мрачным чернильным горизонтом. Света луны и фар хватало лишь на освещение дороги, чуть в сторону от нее, окружающий мир уже был погружен во мрак. А перед нами, в призрачной подсветке, неслась словно путеводный луч, разметка, то раздваиваясь, то вновь сходясь в единое целое, не знаю, что было тому виной: то ли моя усталость, то ли неведомые мне физические законы. Наверное, размышления на эту тему и послужили виной тому, что я не сразу осознал, что вижу вдали, на самой границе света, излучаемого фарами, раздвоенную человеческую фигурку, которая словно призрак, то появлялась, то исчезала, колышымая, словно пушинка на ветру. Само появление здесь кого то еще кроме нас, да еще пешком, казалось мне настолько нереальным, что даже убедившись, что это не мираж, я еще несколько секунд натужно привыкал к этой мысли.
   - Смотрите ка,- я обратился к заснувшим было друзьям, одновременно начав тормозить.
   Спросонья, появление здесь человека, вызвало у них еще больший мыслительный ступор, чем у меня, настолько иррациональным было его появление здесь. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что мы уже свыклись с мыслью, что мы здесь одни. Более того, нам начинало это нравиться, и появление посторонних, поневоле вызвало дискомфорт.
   Джип, уже практически остановившись, подъехал к ночному путнику почти вплотную, и заскользил в на расстояние каких- нибудь пяти метров от него.
   И только здесь мы смогли разглядеть, что это женщина. Верней девушка, совсем еще юная. С развевающимися золотистыми волосами, в летнем платьице, она шла изумительно легко, словно и не прикасаясь к земле, походкой исполненной женственности и грации. В сердце застрепетало, меня захлестнул восторг, я почувствовал некий душевный прилив любви и радости, видя в ней даже не женщину,- необыкновенно красивое существо другого пола, а некую квинтессенцию священной красоты. Словно сказочная фея явила еам свой лик, словно Сикстинская мадонна сошла на грешную землю с бессмертного полотна Рафаэля Санти. Я смотрел на нее не в силах сказать и слова, спосоный только любоваться источаемым ею светом красоты. Судя по всему, остальные испытывали тоже самое, судя по восхищенной тишине, воцарившейся в салоне.
   Не знаю сколько бы еще продолжилось наше молчаливое ликование. Но в этот момент она, видимо заметив нас, обернулась,- мы увидели ее лицо.
   Да, воистину такая красота подлинный дар богов, вручаемый из рук в руки самим творцом. Мудрость и наивность, веселье и грусть, романтичность, но не легкомысленность, гордость, но не надменность, гармонично дополняли друг друга в ее лице. Абсолютная красота, доведенная до совершенства, глянула на нас немножко взволнованно и в то же время с надеждой.
   - Здравствуйте!- пропела она,- вы не могли бы подбросить меня до ближайшего населенного пункта?
   " Какие проблемы, знать бы еще где он ,"- подумалось мне.
   -Конечно, девушка, садитесь,- Длинный галантно распахнул дверь.- Мы, конечно, и сами тут в первый раз...
   -Это ничего, вместе будем дорогу искать,- она впорхнула в салон, не выразив по отношению к нам ни малейшего недоверия, словно и не слышала никогда об ужасах происходящих порой ночью на трассах.
   " Впрочем, поправил я сам себя, это не обычная ночь и не обычная трасса. Кто знает, может тут действительно некого бояться."
   Она захлопнула дверь, я тронулся и джип заскользил дальше.
   - Хорошая у вас машина!- искренне восхитилась наша попутчица, желая , видимо, развеять затянувшуюся паузу молчания.
   -Спасибо!- ответил я за всех, хотя машина принадлежала нам поровну.
   -Как вас зовут?- обратился к девушке Илья.- Это не ваша машина стоит там, у обочины, - он кивнул назад.
   - Какая машина?- она непонимающе вскинула брови.
   - Значит не ваша,- отчего то несколько досадливо протянул Длинный,- интересно тогда чья? Видя в ее глазах вопрос, добавил:- Там, километров пятнадцать отсюда, разбитая девятка, и поскольку вы первая, кого мы встретили на этой дороге, я подумал, может это вы попали в аварию?
   - Не-е-т,- задумчиво сказала она. Глаза ее при этом потемнели, словно превратившись в два омута воспоминаний, задернутых мраком.
   - Не знаю,- она прижала пальцы к вискам, зажмурилась.- Нет, ничего не могу вспомнить. Кто я, откуда, как оказалась здесь, ничего. Я совершенно ничего не помню о себе...- дрожащим голосом произнесла она, подняв на нас свои огромные испуганные глаза.
   - Да ладно, не переживайте, вспомните еще. Возможно вы и в самом деле побывали в аварии, в таком случае ретроградная амнезия обычное дело,- говоря это, я разумеется лукавил. В той машине невозможно было уцелеть, не говоря уж о том, что остаться практически невредимым. Но в этом случае вставал резонный вопрос, откуда же на самом деле взялась наша очаровательная попутчица. И вот на него ответа не было.
   Девушка тем временем прогнала со своего лица печать тревоги, то ли действительно поверив моим словам, а может просто решила не задумываться на эту тему.
   -А вы куда едете?- с улыбкой спросила она.
   -Честно говоря,- я пожал плечами, - мы и сами не очень представляем.
   - А разве так бывает?
   - Бывает, как мы теперь выяснили, и еще как!- вклинился Марат.
   - Непонятно. Зачем вообще ехать куда то, если не видишь цели перед собой? Чем, например, здесь хуже, чем там, куда вы едете?
   - А ты сама то знала куда шла, когда мы тебя подобрали?- как то незаметно я перешел на "ты", однако ее это, кажется, не смутило.
   - Разуме-е-е-тся,- она осеклась,- вернее мне кажется сейчас, что у меня была эта цель, не могло не быть, хотя на самом деле я ничего не помню. Я словно родилась в тот миг, когда увидела свет ваших фар, до этого...- она снова нахмурилась, уйдя в свои мысли.
   - Ну хорошо,-я старался как мог отвлечь ее от грустных мыслей,- а сейчас какую бы ты цель избрала?
   Она пожала плечами.
   - Добраться до ближайшего города или деревни, не важно, лишь бы там были люди.
   - Зачем?
   - Я попросила бы помощи. И уверена, рано или поздно, я отыскала бы свой дом, своих родных.
   - Хорошо, если рано...- думая о чем то своем, протянул Глебок.
   - Да ладно вам! Рано, поздно, какая разница?- вновь заговорил Марат.- А если вообще никогда? Ты об этом не задумывалась?
   - Такого просто не может быть. Дом всегда можно разыскать, но я почему то не уверена, что вы захотите это делать,- печально произнесла она.
   - А вот я не уверен как раз в обратном,- прокряхтел Глебок со своего места.
   - Как я понимаю, вы тоже заблудились? Тогда вы еще в более плохом положении, чем я. У меня по крайней мере есть цель...- она замолчала, грустно перебирая пальцами незатейливые бусы на своей шее.
   - Но вы хотя бы помните, как попали сюда? Почему поехали именно по этой дороге?
   - А по какой же еще ехать? Тут только вперед и назад, других вариантов нет. Мы уже сутки, наверное, премся по этой трассе, и пока еще не видели даже проселочной дороги, куда бы можно было свернуть,- сознательно или нет, Марат умолчал о Развязке Судеб.
   - Как так? А это что?- она показала вперед.
   " Черт возьми, снова чудеса. Откуда здесь взялась развилка, ума не приложу. Вот только что мы ехали по бесконечному лесному коридору, в котором даже намека на боковые тропки не было, и вот, пожалуйста, дорога раздваивалась, обтекая на манер речного потока, столбик указателя.
   Я затормозил. Определенно это был указатель, хотя и совершенно не похожий на те, что мы привыкли видеть, на своих дорогах. Ничем не примечательный столбик украшала сложная пространственная фигура, неизвестно как, и из чего отлитая. Ее изогнутые грани плавно перетекали одна в другую ни на секунду не оставаясь на месте, а то и вовсе пропадали из виду. На сворачивающихся и разворачивающихся в рваном ритме гранях, появлялись и исчезали какие то незнакомые символы.
   - Да-а-а-а,- зачарованно глядя на достижения местной науки, произнес я,- и куда ехать?
   - Ну выбор, предположим, не так уж и велик,- недовольно пробурчал Марат.
   - Верно, и раз уж он у нас появился, не хотелось бы делать его вслепую,- весомо промолвил Глебок.
   - И что ты предлагаешь?- с легкой издевкой в голосе осведомился Марат.
   - Можно попробовать прочитать, или, если угодно, расшифровать, что там написано,- высказал мысль Длинный.
   - Бесполезно,- желая пресечь возможные Маратовские колкости, ответил я.- Мне не удается даже отдельные буквы рассмотреть в подробностях, а ты говоришь прочитать. Даже, если бы мы в совершенстве знали используемый тут алфавит, прочитать все равно бы не смогли. Глаз не успевает фиксировать символы.
   - Ну и на хрена, скажите мне, его тут тогда поставили?- голосом сварливого еврея вопросил Марат.
   Несмотря на явную риторичность вопроса, я все же принял его на свой счет:
   - Не знаю, может хранители поставили для каких то своих целей?
   - Хранители?- встрепенулась наша спутница. Готов поклястся, что искорка памяти промелькнула при этом слове в ее глазах, вспыхнула и снова погасла.- Кто это?
   Слово не воробей. Вылетело,- нужно говорить до конца.
   - Встретился нам тут до тебя один тип,- нехотя начал объяснять я,- назвался хранителем пути.
   - Обещал помочь сориентироваться здесь, да и пропал, в прямом и переносном смыслах,- уклончиво закончил мою фразу Глебок.
   - Странно, я словно тоже недавно слышала это слово, только не могу вспомнить при каких обстоятельствах,- отрешенно произнесла девушка.
   - Ты и в самом деле ничего не помнишь?- недоверчиво скосился на нее Длинный.- Ну может хоть чуточку, а?
   -Ничего. Абсолютно. Я же говорю, я словно родилась в тот миг, когда вы меня нашли. До этого полный мрак. До тех пор, пока я не вспомню своего прошлого, моя жизнь будет вести отсчет с того момента, как мы повстречались. Это страшно...- она закусила губу, готовая, как мне показалось, расплакаться.
   - Да брось ты, не бери в голову,- Глебок ободряюще похлопал ее по плечу. - Главное держаться друг друга, пока не выясним что к чему. А там глядишь и голова твоя вернется.
   Мы несколько деланно рассмеялись, всем своим видом желая показать, что все будет именно так, как и предсказывает Глеб.
   - Думается мне, судьба не случайно свела нас вместе,- задумчиво произнес я.- Не бывает таких совпадений. Зачем то мы нужны друг другу, именно здесь, на Дороге, знать бы еще теперь зачем...
   Я замолк. Причудливая фигура дорожного указателя медленно повернулась, обратив к нам одну из своих бесконечных сторон. И остановилась! Символы, бегущие бесконечной чередой тоже замерли, лишь слегка подрагивая в неверном голубом свете луны, словно давая себя по внимательней разглядеть.
   - Ни хрена себе!-почти одновременно выдохнули мы, затем, словно по команде, вылезли из машины и направились к указателю. Осторожно, стараясь почему то производить как можно меньше шума, почти не дыша.
   Марат первым подошел к указателю вплотную, однако, бросив лишь один взгляд на повернутую к нам в этот момент грань, разочарованно отвернулся и виновато развел руками:
   - Ни одной знакомой буквы,- словно приговор произнес он.
   Разумеется, каждый из нас подошел и глянул на фигуру указателя своими глазами, в надежде, что вот уж он то точно увидит нечто знакомое, дающее ключ к разгадке неизвестного алфавита. Безрезультатно. Сколько мы ни старались, ни все вместе, ни каждый сам по себе, расколоть этот орешек не удавалось. Дорога угрюмо молчала, положившись на своего механического оракула, загадавшего нам одну из своих, пусть даже самых простых загадок, увы, оказавшуюся не по нашим зубам.
   Мы уже совсем, было, собрались вернуться в джип, чтобы продолжить движение наугад, когда позади нас раздался голос девушки, о которой мы от волнения слегка подзабыли.
   - Подождите.
   Подойдя поближе, она пристально смотрела на замершие в полете буквы, не отрываясь, иногда чуть-чуть хмуря брови, словно, вспоминая что-то.
   Мы молчали, не смея даже вздохнуть, боясь вспугнуть мелькнувшую на горизонте удачу. Наша спутница тоже молчала, продолжая смотреть на указатель: то ли вспоминала забытый язык, то ли думала о чем-то своем.
   Наконец я не выдержал и тихонько спросил: - Ну что, ты можешь перевести это?
   Секунду или две она медлила с ответом, потом также тихо, в унисон мне ответила:
   - Здесь написано примерно вот что: " Левое направление- сектор случайностей, правое- сектор закономерностей."
   - Ну конечно, что же еще!-язвительно воскликнул Марат.- Где то я это уже слышал. Подождите, дайте припомнить, ага, вот: Налево пойдешь- коня потеряешь, направо...
   - Подожди Марат,- перебил его Глебок,- на самом деле, можно бы поточнее?- обратился он уже к нашей спутнице.
   - Но здесь написано только это,- она в недоумении округлила глаза,- ни убавить, ни прибавить.
   - Ты уверена? Как ты вообще это,- он ткнул пальцем в буквы? - смогла понять?
   -У людей нет такого шрифта!- спокойно вставил Илья.
   - На твой первый вопрос, отвечаю да, уверена. Касательно второго, могу сказать, что знаю этот язык,- она жестом остановила уже готовые сорваться с наших уст вопросы,- не спрашивайте меня откуда, все что касается моего прошлого, для меня самой полный мрак.
   - Н-да-а.
   - Ну и чем нам помогла разгадка этого ребуса?- вновь съехидничал Марат.
   - По моему, все предельно ясно,- спокойно, словно и не замечая издевки, ответила она,- нам предлагают выбрать один из двух вариантов развития дальнейших событий. В первом, все дальнейшие причинно следственные-отношения будут определяться лишь волей случая. Во втором они будут развиваться закономерно, проистекая одно из другого. Как вы думаете?
   Мы покивали в знак согласия, хотя у некоторых из нас читался откровенный скепсис в глазах, тем не менее в слух никто ничего не сказал. Да и какой был смысл раздувать из этого спор?
   - Ну что ж, раз с этим разобрались, думается мне, можно приступать к голосованию какому из этих двух вариантов отдать предпочтение. Марат, твое слово!
   Тот замялся, видимо не горя желанием высказываться первым, однако видя, что мы все ждем от него ответа, выдавил:- Я бы не стал полагаться сейчас на волю случая, никогда не любил рулетку.
   Вот здесь он был абсолютно прав!
   - Я согласен с Маратом,- вступил я, не дожидаясь предоставления мне слова.
   - Понятно с вами. Илюх! ты что скажешь?
   - Сказать по правде,- Длинный выбросил окурок,- я одинаково мало доверяю как закономерностям, так и случайностям, особенно в такой подаче. Хотя, если бы выбор был за мной, думаю я все же отдался бы на волю случая. Как правило мне везет в эти игры.
   - Ваше мнение?- дослушав Длинного, галантно обратился к незнакомке Глебок.
   - Я если можно воздержусь. Я не люблю выбирать.
   - Ну что ж, раз так, ваше право,- несколько коряво закончил опрос Глеб.- Итак, мы двигаемся в сектор закономерностей, ибо я тоже придерживаюсь мнения, что время бросать кости перед каждым шагом еще не пришло.
   - Эти кости будем бросать не мы...- тихо, так, что ее никто не услышал, прошептала девушка.
   Мы вернулись в салон, и Ленд Крузер, взревев двигателями, оставил развилку позади. Однако, едва мы миновали дорожный указатель, вторая Дорога, ведущая по пути случая, исчезла, будто ее и не было вовсе. Перед нами вновь был бесконечный автобан.
  
  
  
  
   Трудно сказать, повлиял наш выбор на что нибудь или нет. Пока что мы все также неслись по Дороге, не встречая на своем пути ровным счетом ничего. Ни плохого, ни хорошего. Честно говоря, это монотонное движение сквозь пустоту, уже начало прилично надоедать. В конце концов ничто так не утомляет, как однообразие, а здесь. на этом участке Дороги, оно было просто возведено в абсолют. Двигаясь через лес, я просто любовался окружающим пейзажем, наслаждаясь самим движением через столь живописные места, здесь же взгляду совершенно не за что было зацепиться. Куда ни глянь, взор словно соскальзывает вдаль, к напирающему со всех сторон горизонту, куда и ведет нас Дорога, залитая голубым светом. Тоска. Десятки километров, похожие друг на друга больше, чем две капли воды, слагаются в сотни, столь же неотличимые между собой. Да, занесла нас нелегкая в зазеркалье, нечего сказать. Никогда бы не подумал, что чудесный мир, описанный Кэролом, на поверку окажется столь унылым и мрачным.
   Впрочем, меня не то согревала, не то, наоборот, остужала ( тот момент трудно было разобраться) мысль, что долго так продолжаться уже не будет. Меня не покидало ощущение, что какие то изменения уже несутся навстречу нам, с неуступающей нашему джипу скоростью, что ждать осталось недолго. Тихий омут заканчивался, стремительно таял, уступая место головокружительной мясорубке событий, в которых нам, судя по всему, предстояло сыграть ведущую роль.
   Не знаю, чувствовали это остальные, но затянувшаяся пауза молчания, была весьма красноречивой, как ни глупо это звучит. Марат угрюмо смотрит вперед, погруженный в какие то свои мысли, Глебок сидит с невозмутимым видом, и, только в глазах, тревога, напряжение, ожидание...
   Илья курит сигареты одну за одной, практически не делая передышки.
   Даже наша спутница молчит, то ли чувствуя общее беспокойство, то ли просто притомившись от долгой дороги.
   Я бросил взгляд на приборную панель. Да, вот некстати, так некстати,- стрелка топливного датчика упала, уныло уперевшись в минимум.
   - Черт! Вот дерьмо!- не в силах сдержать досаду, я громко выматерился.
   - Что случилось?- очнулся от транса Глеб.
   - Бензин заканчивается,- я постучал по приборной доске.
   Все встрепенулись. Перспектива остаться без топлива была отнюдь не привлекательной.
   -Что будем делать?- взволнованно поинтересовался Марат.
   -Что ж тут поделаешь, заправку искать придется. Должна же она быть здесь предусмотрена, сектор закономерностей в конце концов,- судя по всему Глеб и сам был неуверен в успехе этого дела.
   Илья хохотнул.
   А если встанем?- я неотрывно следил за стрелкой, боясь увидеть рядом с ней красную лампочку, свидетельствующую о заглохшем двигателе.
   - Пешочком, главное, чтобы канистра была,- постарался скрыть за черным юмором свою растерянность Длинный.
   - Сам что ли пойдешь?- огрызнулся Марат.- Давай уж, Илья, чепуху не неси.
   - Да, Илюх, не к месту шутишь,- веско сказал Глебок, зарубив на корню, уже готовую начаться перебранку.
   - На сколько бензина хватит?- он обратился ко мне.
   Я только сейчас догадался взглянуть на бортовой компьютер.
   - Пятнадцать километров.
   - Н-д-а-а, - протянул он.- Думается у нас есть только один выход, не слишком, правда, хороший, но...
   - Это какой же?- спросил я, втайне надеясь на то, что Глеб придумал неординарное решение проблемы, но увы.
   - Ехать вперед, до полной остановки, искать заправку. Если не повезет, тогда останется только уповать на этих самых хранителей пути. Должна же от них быть, хоть какая-нибудь польза, будь они неладны!
   Марат только фыркнул в ответ.
   Не теряя времени на разговоры, мы рванули вперед. Я не скупясь скармливал мотору последнее топливо, как ни крути, оставшиеся крохи не решали нашей проблемы.
   Несколько минут прошли в молчаливом ожидании. Мы напряженно вслушивались в гул мотора, со страхом ожидая мига, когда, фыркнув последний раз, наш джип заглохнет, тем самым практически похоронив нас здесь, на Дороге.
   Тем не менее, он еще продолжал исправно тянуть , когда Марат, всегда отличавшийся способностью видеть остро необходимые вещи самым первым, прищурившись, вытянул руку вперед: - Гляньте ка, еще один указатель,- почему то шепотом произнес он.
   Фанерная доска, выкрашенная в белый цвет, с черными, издалека еще неразличимыми буквами, выплыла, как будто из ниоткуда, в каких нибудь ста метрах впереди нас.
   Стремительно приблизившись, я нажал на тормоза. Мы как вкопанные встали рядом с этим, теперь уже вполне понятным, для нас указателем, не в силах все еще поверить в удачу. Хотя возможно и не в удачу, а в некую закономерность взамосвязанных событий, пускай и парадоксальную. На фанерном шите, неровными буквами, которые рисовали либо по пьяни, либо второпях, чернела надпись:
   " Заправка топлива. Все виды энергий."
   Просто и без затей. Никаких больше криптограмм. Словно писавший это знал, для кого старается. От этой мысли мне стало почему то не по себе.
   Под надписью стояла стрелка, указывающая направление, и цифра пять, очевидно означающая расстояние до этой самой заправки.
   - Что ж, похоже нам подбросили подарочек, - ухмыльнулся Илья.
   - Если только это не подстава,- в унисон друг другу высказались мы с Глебом.
   - Глебок, выбора все равно нет, - спокойно возразил Марат.- Нам по любому нужен бензин, и, даже будь это трижды подставой, нам все равно придется рискнуть. Понимаешь?
   - Да нет, ты прав, конечно,- рассеянно заметил Глеб,- выбора нет , просто я предлагаю для начала провести разведку, не соваться туда так вот сразу, сгоряча. Слишком уж все нарочито выглядит, словно делалось специально для нас, мне это не нравится.
   -Мне, кстати, тоже,- заметил я. - И плакат этот, невесть откуда взявшийся, да и станция вдали от дороги... На кой черт, спрашивается, заправка где то в глуши, вдали от дороги? Ей бй вот здесь стоять, возле обочины!
   - А что поделаешь?- развел руками Марат. Хотим мы или нет, придется съезжать с Дороги. В конце концов, пять километров не так уж много. Быстро слетаем, и обратно.
   - Это если указатель не врет,- скептически заметил Глеб.
   - Нет, он не должен врать,- прошептала девушка.
   Мы с любопытством уставились на нее, однако больше она не произнесла ни слова.
   - Н-да, ну ладно, - подвел итог дискуссии Глебок.- Двинули. Только фары погаси, поедем тихо.
   Я обесточил панель. Мрак в салоне сгустился, как то сразу донельзя обострив слух. Я заглушил двигатель, и мы несколько секунд вслушивались в окружающее пространство. Однако никаких посторонних шумов вокруг не было, лишь только вязкая тишина вокруг, тягучая, под стать нашему настроению.
   - Ладно, поехали,- прервал наконец паузу Марат.
   Я глянул на нашу попутчицу. Последние полчаса она неизменно молчала, не пытаясь в какой либо мере участвовать в нашем разговоре, если не считать той единственной, оброненной ею фразы. Вот и сейчас она сидела, отрешенно глядя куда то вдаль, будто происходящее вокруг совершенно ее не касается.
   Мне почему то стало обидно.
   - Ладно,- пробормотал я сам себе, просто желая успокоиться, - ладно.
   Мы свернули с Дороги, покатив по бездорожью, туда, куда указывала стрелка. Колеса джипа чуть пробуксовывали на мягком, словно мокрая глина грунте, однако опасений это пока не вызывало. До весенне-осеннего бездорожья российских деревень, этому полю было еще далековато.
   Дорожное полотно как то сразу скрылось из виду, стоило нам отъехать метров пятьдесят в сторону, намеченные ориентиры исчезли, растворившись в темноте ночи.
   - Как бы нам тут с пути не сбиться, - озабоченно пробормотал Марат, - неровен час, проедем рядом с заправкой, и не заметим.
   Однако, опасения его оказались напрасными. Вскоре вдалеке замаячила темная громада станции, больше похожая на целый нефтеперерабатывающий комбинат, чем на скромную придорожную автозаправку.
   Не менее сотни разнокалиберных цистерн, соединенных трубопроводами различных конфигураций, множество других непонятных конструкций, не уступающих в размере пятиэтажным домам, надвигались на нас из непроглядной ночи, в угрюмом молчании. Плечом к плечу, сквозь оглушающую тишину вокруг. Станция словно вымерла, из темноты не доносилось звуков работающих насосов, компрессоров, загонящих топливо в необъятные чрева накопителей. Лишь одинокие лампочки, на самых вершинах возвышающихся перед нами конструкций, одиноко мерцали вдали.
   До нашей цели оставалось не более полукилометра. Я не спешил, продолжая ехать с минимальной скоростью, едва касаясь педали акселератора.
   - Ни хрена себе, тут что, аэродром?- разглядев запрвку поближе, поинтересовался Марат.
   - Вряд ли, просто местному начальству нравится размах, - прикурив сигарету, откинулся на сидение Глебок.
   - Похоже на коммунистические стройки тридцатых годов, - хмыкнул Марат, - с одной стороны циклопические размеры, а с другой разор, запустение и, в конечном итоге, абсолютная никчемность. Сначала сделали, потом подумали. Все как полагается, - он улыбнувшись развел руками.
   Мы поневоле усмехнулись. Вот так вот, запросто, увидеть здесь, в параллельном мире, пейзажи коммунистического будущего показалось нам даже забавным.
   Наше шутливое настроение, увы, вскоре улетучилось, - преодолев последние метры, мы въехали на территорию заправки. Луна тут же куда то предательски спряталась, оставив нас один на один с темнотой. Теперь, когда пространство вокруг нас занимали многометровые цистерны, она стала еще более густой, почти физически ощутимой. Ряды цистерн терялись в этом мраке, уходя вдаль, оставляя, впрочем, между собой, достаточно широкий и прямой проезд.
   Длинный достал фонарик, и открыв окно, поводил его лучом по сторонам. Мы огляделись. Бока цистерн, густо, на манер плюща оплетали всевозможные трубы, вентили, какие то непонятные не то антенны, не то индикаторы, однако ни одного приспособления, хоть отдаленно напоминающего заправочный пистолет, не было.
   - Черт тебя побери!- это была первая реакция после осознания данного факта. Уже развивая тему Марат продолжил: - Ну и где заправщики, охранники, кто-нибудь!?- возмутился он. - Здесь и сервис как при советской власти!
   Не то чтобы он был заядлым антикоммунистом, просто ему, как я понял, хотелось хоть на кого то выплеснуть вполне понятное раздражение.
   - Не бойся Марат. Призраки коммунизма тебя не тронут, - усмехнулся Глебок.
   - А кто тебе сказал, что я боюсь?- окрысился Марат, всегда очень болезненно воспринимавший шутки в свой адрес.
   Глеб, однако же, продолжать разговор не стал, переключив свое внимание на, окружающие нас со всех сторон, резервуары. Теперь с ближнего расстояния, стало заметно, что поверхность цистерн покрыта то ли мхом, то ли еще какой то разновидностью паразитической флоры, иногда светящейся в темноте на манер ядовитых грибов. Местами, с их крутых боков, целыми слоями слезал изъеденный ржавчиной металл, глядя на их плачевное состояние трудно было рассчитывать на то, что все это оборудование функционирует. Ощущение было таким, будто здесь уже как минимум лет сто никто не проводил не только ремонта, но и обычной плановой проверки состояния агрегатов. Теперь уже стало окончательно ясно, что станция мертва, давным давно прекратила свое существование, как функциональная единица. Тем не менее, уезжать отсюда, не разведав все досконально, мы не собирались.
   - Давай сюда, - Глебок шлепнул меня по плечу,- указав на один из боковых проходов в бесконечной череде цистерн. Я послушно повернул, и через пару секунд мы выехали на параллельную аллею столь же глухую и вымершую, как предыдущая. Ленд Крузер тихо крался вперед, лишь иногда под колесами постукивал гравий. Я еще раз поменял проезд, но и он оказался не лучше. Хотя нет, стоп. В дальнем конце, за бесконечными рядами химических резервуаров, блеснул свет. Неяркий, робкий, он, как будто, хотел спрятаться, укрыться от посторонних глаз, однако здесь, в царстве мрака и тишины, это оказалось довольно трудно.
   - Видели? - шепотом спросил я.
   - Да! Там кажется что-то есть, - Марат подобрался на сиденье, буравя взглядом пространство, окружающих нас теней.
   - Затаился, ждет.
   Огонек действительно словно ушел в сторону при нашем появлении, отгородившись массивной конструкцией, возвышавшейся дальше по коридору. Однако все еще оставался там, бросая тусклые отблески, не в силах полностью скрыть свое присутствие.
   - Что это такое интересно, - Марат тихонько приоткрыл дверь салона. В ноздри ударил запах затхлости и каких-то химических испарений, неисчезнувших даже за прошествием лет.
   Я последовал маратовскому примеру, приоткрыв дверь, а затем и выбравшись наружу.
   Таинственный источник света оставался на месте, укрытый от наших глаз непонятно для чего предназначенным параллелепипедом железобетона.
   - Нужно попытаться подойти поближе, - тихо, на грани слышимости прошептал Глеб.
   - Думаешь стоит? - в тон ему ответил я, не отводя глаз от темного тупика, в конце которого упрямо продолжал мерцать огонек, однако теперь он выбрался из укрытия и мерцал прерывисто, чередуя вспышки с затуханиями, во время которых коридор цистерн погружался во мрак.
   Вспыхнет - погаснет - вспыхнет - погаснет - интервал, потом все сначала. Это все мне что-то смутно напоминало, но утомленный бессонницей мозг отказывался делать из увиденного выводы.
   - Что, черт возьми, за светомузыка? - недоумевая спросил Марат, продолжая пялиться на огонек. Мы переглянулись, к тому времени Глеб с Ильей тоже выбрались на улицу.
   - Ребята, вы не знакомы с азбукой Морзе? - раздался из салона голос девушки.
   - Ну конечно!- хором воскликнули мы.
   - А ты можешь это прочитать? - обратился Глебок к нашей попутчице, - а то, боюсь, с морзянкой у нас слабовато.
   - Не знаю, - она пожала плечами, - наверное, да, если смогла узнать ее. Амнезия затронула только мое прошлое. Знания и навыки не исчезли, просто я и сама порой не знаю на что способна.
   - Ну так что же ты тянешь? Попробуй.
   - Хорошо, сейчас.
   Она на несколько секунд впилась взглядом в таинственного светлячка, потом крепко зажмурилась, видимо обрабатывая полученную информацию. Мы терпеливо ждали, затаив дыхание, пока не прошло несколько бесконечных мгновений, обозначенных гулкими ударами пульса, и она не пришла в себя.
   - Ну что? Получилось? - наперебой загалдели мы.
   - Да, - чуть запыхавшись, словно от волнения ответила она. - Разобраться оказалось не слишком сложно, он повторяет одну единственную фразу.
   -???
   - В двух словах смысл сводится к тому, что бы мы убирались отсюда.
   - И все, больше ничего?!
   - Ни-че-го, - раздельно, по слогам произнесла девушка.- Он очень напуган.
   - Почему ты так думаешь?
   - Не знаю, я наверное не смогу объяснить. Просто почувствовала, почувствовала его страх. Он боится чего то, просто до смерти боится.
   - Может нас? - усмехнулся Илья, однако собеседница его шутку не оценила.
   - Едва ли, он бы тогда и разговаривать не стал, просто исчез и все.
   - А кто это вообще такой? - спросил я, - почему ты говоришь о нем в мужском роде?
   - А как же еще? - удивилась она. - Свет мужского рода, вот и все, больше я о нем ничего не знаю.
   - Так он не представился? - еще раз уточнил Марат, посмотрев на девушку.
   Та пожала плечами, дескать, сам слышал.
   - Ладно, плевать он это или оно, - я начал терять терпение, - в одном я совершенно согласен с этим светлячком. Нужно делать ноги отсюда, и, чем быстрей, тем лучше. А то у меня тоже что то кошки на душе заскребли, нехорошее больно место.
   - Да уж, оптимизма не прибавляет, - ответил Глеб, - но нам нужен бензин. Без него куда-то бежать и смысла нет. И я думаю, этот тип, кто бы он там не был, сможет помочь нам его найти, - он повернулся к источнику света, продолжавшему слать свои бестолковые предупреждения.
   - Если, конечно, здесь вообще есть хоть какое то топливо, - скептически вставил Длинный, однако Глебок проигнорировал его слова. Набрав в грудь побольше воздуха, он, уже не заботясь о конфиденциальности, заорал в темноту:
   - Эй, кто ты есть! Мы тебе не враги. У нас кончается горючее. Скажи где его можно взять и мы покинем твои владения, - Глебок осознанно спрашивал так, будто был уверен стопроцентно, что топливо на заправке есть.
   Голос улетел вдаль, еще долго отдаваясь гулким эхом, блуждая между цистерн, сбрасывая вековой покров тишины.
   Светлячок вдали замер, словно застыв в режиме ожидания, на некоторое время. Мы ждали, напряженно глядя на нашу спутницу, в свою очередь неотрывно следящую за крохотным пятнышком света, белевшим вдали.
   Напряжение росло.
   - Может на другом языке попробовать? - робко предложил Глеб, - кто-нибудь знает иностранные языки? Однако знатоков не сыскалось.
   И вот, когда мы уже отчаявшись, решили, что неизвестный доброжелатель либо не слышит, либо не хочет отвечать, светлячок вновь начал свою бешеную пляску.
   Но на сей раз, девушка, видимо освоившись с процессом, переводила его слова сходу, как заправский радист.
   - Процесс дозаправки топливом производится автоматически, без вашего участия. Для этого достаточно пересечь территорию станцию насквозь, следуя по главному коридору, остальные проезды для вас не имеют значения, - она нервно вытерла пот со лба. Преодолев линию выездных ворот, вы можете следовать дальше. И еще... - она замерла, в ужасе округлив глаза, ее голос дрогнул, - Демон уже здесь!
   Наши сердца, затрепетав, рухнули вниз, оставив в груди, омерзительно трепещущую пустоту.
   Все время, проведенное на Дороге, мы старательно гнали от себя мысль о беспощадном дорожном убийце, воплощении дорожного рока, изо дня в день, из года в год, собирающем на бесчисленных трассах свои жертвы, загораживались от него сиюминутной суетой. Вот только он, по-видимому, не забывал про нас ни на секунду. Ждал, следил, не спеша подбираясь ближе, давая нам возможность привыкнуть к мысли, убедить себя, что встречи удастся избежать, ведь наивность враг человеческого рода. А теперь он здесь.
   Где? На станции? В соседнем коридоре? На выходе? Затаился, готовясь нанести единственный, как утверждал хранитель, большего и не потребуется удар?
   Я хотел было уточнить эту деталь, но наш таинственный собеседник уже успел смыться.
   Секундная слабость прошла. Кто знает, может светлячок и ошибся?
   Тем не менее, оставаться здесь и дальше, было попросту бессмысленно. Мы двинулись в машину, стараясь не торопиться, усилием воли подавляя в себе панику и желание бежать со всех ног. Я без суеты, хотя и не без дрожи в руках, отыскал ключи зажигания и завел мотор.
   Прекрасно, теперь на главную аллею. Перед нами чернело пятно бокового проезда, точно такого же как тот, по которому мы ехали сюда. Я тихонько подъехал к нему, не спеша, впрочем, поворачивать. Заглянул за угол, пытаясь разглядеть, не затаился ли кто во тьме. Однако станция надежно хранила свои потайные уголки. Мрак в боковом проходе окутал все, скрадывая детали пейзажа, даже огромные корпуса цистерн сливались перед глазами в одно темное расплывающееся пятно.
   Да-а, здесь было достаточно места для маскировки, враг мог затаиться везде, за любым поворотом, надежно укрывшись в тени агрегатов станции. Уже не заботясь о маскировке, я врубил фары. Будь что будет, я не осмелюсь блуждать здесь впотьмах. Кто знает, может быть этот Демон, как и положено демону, видит в темноте еще лучше, чем при свете, и тогда, включив фары, я только уравняю шансы.
   Лучи света разогнали тьму прохода, выметая из углов даже малейшие крупицы мрака. Коридор был пуст. Никого и ничего внушающего опасения, только с вентилей, опутавших выстроившиеся в ряд цистерны, кое-где, с ритмичностью метронома, падала вода. Звуки падающих капель, в тишине, разносились далеко вокруг, многократно отражаясь от металлических поверхностей, становясь похожими на поступь призрачного великана.
   Я въехал внутрь, втопил газ, одним прыжком преодолев пространство до следующего коридора, и снова встал. Свет фар уперся в стену, высвечивая сквозь узкие щели между цистернами, следующий, нужный нам коридор. Однако пространство, доступное обозрению, было слишком мало, чтобы судить, есть в нем кто-нибудь или нет. По чести сказать, мы мало представляли себе, как может выглядеть Демон Дорог. Воображение рисовало какие-то фантастические ужасы, слишком скользкие и расплывчатые, чтобы их осознать.
   На всякий случай, я зачем то глянул наверх, как-будто поджидающая нас опасность могла скрываться в небе.
   Однако темный небосвод, практически сливающийся в вышине с цистернами, был пуст. Не было даже нашей старой приятельницы луны. Идеальная ночь, идеальное место для охоты неких демонических сил. СЕКТОР ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ. Он выбрал самое подходящее место для засады, другое даже трудно представить. И значит готовиться нужно к самому худшему.
   Каждый из нас напрягся, вслушиваясь в окружающую тишину. Но станция продолжала хранить молчание. Мы не спешили двигаться вперед, словно стремясь пересидеть нашего невидимого противника, заставить его открыться, начать действовать первым.
   - Послушайте, - пришла ко мне в голову неожиданная мысль. Я говорил шепотом, не отрывая взгляда от лежащего впереди джипа пространства, боясь пропустить возможную атаку Демона. Впрочем, мои друзья тоже, не сговариваясь, поделили между собой сектора наблюдения. Марат взял правый фланг, Илья левый, Глебок обещался присматривать за тылом. Девушка сидела в прострации, видимо переживая в душе настоящую бурю ужаса.
   - Вот что мне пришло в голову, - также тихо продолжил я. - Если Демон знает, где мы находимся в данный момент, а я почему-то уверен в этом, - я на секунду потерял свой сектор обзора, повернувшись к ребятам, удостовериться, что никто не хочет мне возразить, - логично будет с его стороны поджидать нас где-то здесь, поблизости, на кратчайшем пути к выходу.
   - Ты хочешь двинуть вкруговую? - уточнил Длинный.
   - Ну может не совсем в круговую, - скривился я, - но попетлять маленько, спутать по возможности следы и постараться параллельно выйти как можно ближе к выездным воротам было бы неплохо.
   - Пожалуй, - вздохнул Глебок,- трудно, конечно, предугадать чужую логику, возможно он думает несколько иными категориями... С другой стороны это охота, а принципы здесь всегда одинаковые, они ищут, мы прячемся, они ловят, мы убегаем, - он замолчал, задумавшись.
   - Они?!
   - Ну они, он, какая разница? Вернее разница конечно есть, но знание точного количества охотников вряд ли нам поможет. Понадеемся на хранителя, он говорил о Демоне в единственном числе, значит и танцевать нужно, исходя из этого.
   - Слишком уж много "если", - с сомнением покачал головой Марат.
   - Согласен. Но более надежного плана у нас нет. Что ж теперь по-твоему делать?
   - Короче! Едем назад? - продолжая сканировать пространство перед собой, спросил я.
   - Попробуй. Ничего другого не остается, - угрюмо, под молчаливое согласие Марата и Длинного, процедил Глебок.
   Я вытер вспотевшие ладони, мягко положил руку на рычаг переключения скоростей. Щелкнул тумблером, отключая внешнее освещение. Мощные фары медленно, словно нехотя, погасли, вновь уступая место кромешной тьме. Джип заскользил назад, мы снова выехали туда, откуда рванули к выходу, едва лишь услышав про Демона. Вряд ли это скоропалительное бегство делало нам честь, но тут уж, как говорится, не до жиру...
   Знакомый коридор продолжал оставаться пустым, теперь даже светляк, владеющий морзянкой исчез, затерявшись в темных закоулках станции.
   - В какую сторону двинемся?
   - Давай вперед, до следующего бокового прохода. Выберемся на параллельную аллею, потом назад, в том направлении откуда приехали, к входным воротам то есть.
   Я тронулся. Вот он, следующий поворот, зияет черным провалом, точно крысиная нора. Джип аккуратно втиснулся в узкое пространство между цистернами, едва не задев их покрытых плесенью стенок. Этот боковой рукав был намного уже предыдущего, должно быть они уменьшались по мере удаления от центральной аллеи. Если и дальше так пойдет, пространства для маневра у нас останется значительно меньше, что в свою очередь осложнит и без того непростую ситуацию.
   Со всеми мыслимыми предосторожностями, мы выбрались в следующий коридор, однако и там нас ожидала лишь тишина, да затхлый запах вокруг.
   - Обр-р-р-ратно! - тихо скомандовал Глеб, и я, вывернув руль вправо, двинул Джип в обратном направлении. Медленно-медленно мы ползли по территории станции, стараясь слиться с царящей на ней темнотой, постоянно двигаясь в тени резервуаров.
   Я практически не давил на газ, не переставая настороженно вглядываться в щели между цистернами, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, не упустить даже малейшего признака движения, ищущего нас охотника. Тщетно. Псевдошвейцарские часы Глеба громко отщелкивали секунду за секундой в мертвой тишине, обволакивающей своими бесчисленными покрывалами заправочную станцию, но ни Демона, ни кого-либо еще так и не попалось нам по пути. Аллея кончилась.
   Мы вновь наугад свернули, потом еще, двигаясь достаточно хаотично. Перед нами вновь открылся боковой проход, но, увы, слишком узкий, мы едем дальше. Вперед-назад, вбок, снова вперед, вбок, еще раз вбок. Вглубь, в самое сердце станции. Быть может Демона это не обманет, но вот прицел ему собьет наверняка.
   Стоп. Мы остановились. Цистерны вокруг нас молчаливым воинством уходили за горизонт.
   - Нужно возвращаться, - озабоченно произнес я. -похоже вся эта конструкция изнутри несколько больше, чем снаружи. И чем дальше мы уходим от основного проезда, тем больше на мой взгляд вероятность заблудиться. Поверьте мне, это более чем возможно, - заметив ухмылку Длинного, закончил я.
   - Да, пожалуй, - по очереди, с задумчивым видом, произнесли Марат с Глебом.
   - Если вообще возможно такое, запутать Демона, то мы это уже сделали,- продолжил Глеб уже в одиночестве,- не вижу дальнейшего смысла продолжать наши блуждания. Будь что будет, поехали обратно.
   Мы проехали не менее километра, по той аллее на которой только что стояли, прежде чем я решился, повернув влево, начать возвращение. Мы снова петляли между бесконечных цистерн, с трудом протискиваясь в узкие, словно еще более сжавшиеся, проходы, не переставая прислушиваться, однако Демон, если и был здесь, на станции, ничем не проявлял себя: ночь, хозяйничающая вокруг, продолжала оставаться глухой и непроницаемой, словно дно океана. Терпения ему, по крайней мере, было не занимать.
   Тем временем, мы все ближе подбирались к центральной аллее, вдоволь накрутившись по закоулкам станции.
   "Чем черт не шутит, может и нет никакого Демона", - как бы сама собой появилась в голове мысль. Как бы там ни было, наш Ленд Крузер пока успешно продвигался вперед, не встречая по пути ни ловушек, ни засад.
   Вот и предпоследняя аллея. Следующая уже должна была быть сквозной, по ней, если верить светлячку, нам и нужно было выбираться отсюда. Оставалось преодолеть лишь еще один боковой проход.
   Мы малость поосмелели, даже девушка, все это время угрюмо молчавшая в своем углу, позволила себе мимолетную улыбку. Да, похоже на сей раз, глаза у страха оказались действительно велики. Ну не может быть, что Демон до сих пор никоим образом не выдал себя, если бы находился где-то поблизости. И потом, в страстном желании принять желаемое за действительное, я уже начал как-то сомневаться в своей теории о месте засады.
   " В самом деле," - думалось мне теперь, - " почему он должен подкарауливать нас именно здесь? В конце концов любой другой закоулок здесь ничуть не хуже этого, так почему, на всей этой громадной территории, Демон обязательно выберет это место?
   Уже определенно смелей, чувствуя вблизи выход со злополучной станции, мы въехали в боковой проезд. Одним прыжком мощная машина преодолела последние метры, вырвавшись на главную аллею и...
   Здесь, в самом ее конце, перед самым выездом, молчаливой громадой, закрывая половину и без того сжатого цистернами небосвода, нас ждал Демон.
   Душа, вместе с мужеством, рухнули в пятки, омерзительный комок страха, словно юркий паучок, поднялся к горлу, при виде черной, как грозовая туча, глыбы металла, застывшей в ожидании нас.
   Грузовик апокалипсиса. Высотой с пятиэтажный дом, он сравнялся с верхушками самых высоких цистерн. Страшные протекторы шин на исполинских колесах, больше похожие на шестерни камнедробильных машин, тяжело упирались в землю. Монолит бампера, словно несокрушимая броня танков будущего, переходил в грозно изогнутые кенгурины, с торчащими во все стороны шипами, кое-где на которых, как следы кровавого пиршества, болтались куски разодранных в клочья машин. И две фары спереди горели неугасимым багровым огнем, до боли напоминая огни Камаро. С той лишь разницей, что у Демона в них колыхался огонь адских пожарищ. Кабина не имела водительских стекол, корпус был монолитный, словно отлитый раз и навсегда без стыков и швов.
   Чудище, создание неземных технологий, спокойно пялилось на нас, скалясь жуткой ухмылкой зубцов радиатора.
   Он не спешил. Он знал, что здесь нам некуда деваться, мы полностью в его власти, ведь он делал это наверное миллионы раз, с первого дня своего существования, который давно уже позабыл. Исход всегда был один. Он не сомневался в этом, проклятый хищник Дороги, и потому, давал себе возможность полюбоваться нашим страхом, отчаянием, насладиться безысходностью, чтобы скрасить унылые дни своего неживого существования последними муками жертв, а затем, единым махом вмяв в асфальт, оборвать наши жизни.
   - Назад! - словно опомнившись от транса, заорал Длинный, вцепившись в мое плечо и до крови расцарапав кожу.
   - Врубай заднюю! - следом за ним истошно прокричал Марат, пытаясь схватиться за руль.
   Я отпихнул его локтем,- моя рука легла на рычаг.
   И в этот момент Демон взвыл страшным, сотрясающим окружающее пространство, воем, всей исполинской мощью адского двигателя. Акустический удар обрушился на нас, словно молот разверзшихся небес, разом заставив пригнуться и закрыть уши руками. Только это мало помогало. Чудовищный рев продолжал неуклонно обрастать тысячами децибел, взвинчиваясь все выше и выше, наматывая на себя наши нервы, как на веретено, пока наконец не взорвался качнувшим землю крещендо, распадаясь на ультра- и инфразвук.
   Не знаю почему, но именно я выдержал этот удар. Все остальные хоть ненадолго да отключились.Наверное именно на это и был расчет. По крайней мере он все еще медлил с нападением и я воспользовался заминкой.
   - Вот она! - рычаг с плавным щелчком зашел в паз. Следом, рывком сбросив сцепление, уже выворачивая руль, я что есть силы нажал на газ. И в этот момент металлический монстр, рванул на нас. Невидимые шестерни внутри корпуса Демона повернулись, передавая всю мощь,скрытого броней двигателя на колеса. Взвизгнул, раздираемый протекторами колес, асфальт, куски его полетели в разные стороны, вырванные из дорожного полотна пробуксовкой. Долю мгновения спустя, он уже обрушился на нас, но...
   Наверное впервые, за время своего царствования на Дороге, он промахнулся. На доли миллиметра, потеряв драгоценную секунду в начале, он задел Ленд Крузер лишь вскользь, сорвав бампер. Нас повело, но это уже не имело значения, потому что мы успели въехать в оставшийся позади нас проезд, пусть даже и ободрав бок.
   Удар!!! Кажется, я не успел затормозить, припечатавшись задним бампером в одну из цистерн. Проржавевший корпус не выдержал, из его недр, струей, под давлением, хлынул бензин.
   Я рванул вперед, к выходу, стараясь не думать о том, что на сей раз оставляю Демона позади себя.
   " Пока еще он развернется в узком проходе",- думал я. " Мы успеем вырваться".
   Однако я ошибался. Вопреки всем законам физики, Демон входил в полицейский разворот, снося чудовищной кормой цистерны, вентили, трубы, словно секции карточного домика. Тонны топлива, словно воды всемирного потопа, хлынули наружу, образуя на короткое мгновение подобие водопада, накрывшего Демона по самую крышу. Им не хватало лишь коротенькой маленькой искры, чтобы беспощадные духи огня начали праздновать так нежданно обретенную свободу, и через секунду они ее получили.
   Второй раз за сегодняшную ночь по нам прошла звуковая волна, следом за ней ударная, а может и наоборот, сейчас уже трудно вспомнить. Но нам, все-таки, удивительно везло в тот день, если только вообще, можно вести речь о везении в такой ситуации. Цистерны взорвались, охватив Демона пламенем, как раз в тот момент, когда мы вихрем промчались сквозь выездные ворота.
   Но Демон, уже со всех сторон раздираемый бешеным, словно стая голодных псов, пламенем, не сдавался. На секунду бросив взгляд в заднее зеркало, я увидел, как он упрямо рвется вперед, вслед ускользающей от него добычи. Пламя разожженного им пожара ревело в бешенстве, все свои силы бросая на то, чтобы уничтожить, сожрать черный как ночь грузовик, превратить это мрачное, уродливое создание, явившееся из самого дна черных миров, в благородный пепел, но тщетно. Ревущий огонь бессильно соскальзывал с его непробиваемого панциря, не причиняя никакого ощутимого вреда.
   Демон продолжал переть за нами, не разбирая дороги, тараня чудом пока еще уцелевшие цистерны и конструкции. Пламя пожара полыхнуло вновь, видимо сдетонировали последние ресурсы станции. Но от огня мы были уже в полной недосягаемости. До нас докатились лишь грохот и яркая вспышка, на краткий миг осветившая все вокруг.
   Я рванул наудачу и, не глядя по сторонам понесся прямо по кочкам, поднимая целые облака из грязи, нимало не заботясь о целостности подвески. Ленд Крузер постоянно подпрыгивал на ухабах, болтаясь из стороны в сторону. Любой такой прыжок мог закончиться на крыше, сделав нас легкой добычей наступающего на пятки монстра. Но нас как будто хранила какая-то высшая сила. Пока.
   Глебок обернулся. От столкновения с цистернами, заднее стекло все пошло трещинами и ему, для улучшения обзора, пришлось выбить его локтем. Вместе с посыпавшимися осколками в салон ворвались копоть и гарь догорающей станции. Но, несмотря на это, мы видели, как по остаткам заправки прокатился огненно-черный смерч, сравнивая чудом уцелевшие цистерны с землей.
   А потом мы вырвались на Дорогу, как всегда появившуюся неожиданно, бесконечным полотном расстелившись до горизонта.
   - Направо давай! - заорали все хором.
   Джип, последний раз подскочив на кочке, ускорился, улетая во мрак. А вдалеке, из огня и обломков, выбрался Демон, стряхивая с себя последние, самые живучие, огненные ручейки. Рев его двигателя ураганом прокатился по полю.
   - Смерть! - взвыли тысячи цилиндров из глубин его страшной сущности. Звук их нарастал с каждой секундой, все глубже втыкая кинжал в живот тишине, безраздельно царствующей здесь всего каких-нибудь полчаса назад. Демон, в этот момент, отшвырнув от себя прицепившиеся каким-то чудом к нему остатки вентиля,выбрался из эпицентра пожара, остановившись лишь на секунду. Ровно столько потребовалось ему,чтобы его красные глаза-фары скользнув по равнине, безошибочно выделили нас в темноте. Демон бросился в погоню.
   Спустя минуту, он, буквально пропахав собой поле, выскочил на Дорогу и, не сбавляя скорости, помчался в том же направлении, что и мы.
  
  
  
   Я уводил джип на предельных скоростях, не щадя машину. Если Демон догонит нас теперь, нам так и так крышка, второй раз он ошибки не допустит. Не спорю, в тот момент мне больше всего хотелось, чтобы вместо меня за рулем был Длинный, его опыт в подобных делах был куда богаче моего. Однако поменяться местами времени у нас не было. Черный грузовик продолжал висеть у нас на хвосте. Пусть даже невидимый пока в темноте, сомнений быть не могло: мы получили в этой дуэли очень маленькую фору и скоро от нашего преимущества не останется и следа.
   Глеб, Длинный и девушка через разбитое стекло напряженно всматривались в темноту, к счастью Демона пока видно не было. То ли отстал, во что довольно трудно поверить, то ли опять затеял игру в кошки-мышки. Минута уходила за минутой, а он все не появлялся, вселяя в нас по крайней мере слабую надежду.
   Я перевел взгляд на приборную панель. Зеленый свет, тихо мерцая, высвечивал показания датчиков, создавая в салоне ощущение уюта и спокойствия. Стрелка топливного бака, к моему удивлению, показывала на максимум, - несмотря на то, что от заправочной станции осталась теперь только груда обгоревших обломков, свою функцию она выполнила вполне. Слава Богу, хоть об этом теперь не нужно беспокоиться.
   Внезапно затрещала автомагнитола, разрушая только что установившееся, весьма зыбкое спокойствие. Салон наполнился скрежетом помех, скрежетом пустого эфира.
   - Что это? - мы аж вздрогнули от неожиданности, уставившись на приемник, молчавший уже черт знает сколько времени.
   - Какого хрена?! - Марат протянул руку к тумблеру настройки, повернул ее наугад, сначала направо, потом налево. Однако из колонок продолжал литься лишь свист и трескотня, заряженного ионами воздуха.
   Он хмыкнул и попытался отключить действующую на нервы какафонию звуков. Не тут то было. Автомагнитола продолжала трещать, несмотря на погасшее табло настройки.
   - Чудеса какие-то пробормотал Марат, несколько обескураженный неудачей.
   - Закоротило где-то, - с беспечным видом произнес Илья.
   - Ага, конечно, заклинило, - метнул в него злобный взгляд Марат. - Ничего умнее не придумал?
   Длинный издевательски хохотнул, вызвав тем самым у Марата бурю негодования.
   - Чего гогочешь? - набычился он, но Илья только продолжал похохатывать. Лично мне, совершенно непонятно было, что же его так рассмешило.
   - Пошел ты! - Марат вновь повернулся к магнитоле. - Если эта дрянь сейчас не замолкнет, я ее разобью, - мрачно посулился он. Так, что непонятно было, кого из двух объектов своего раздражения он имеет в виду.
   И в этот момент, из динамиков, перекрываемый хрипом помех, раздался голос. Поначалу малоразличимый, однако магнитола, видимо зацепившись за эту частоту, отфильтровала радиомусор, - голос зазвучал четче и мы узнали Хранителя.
   - Рыцари пути, я к вам обращаюсь, вы слышите меня? Эй! - на секунду он смолк, как будто мы и в самом деле могли ему ответить, потом продолжил:
   - Слушайте меня внимательно, от этого зависит ваша жизнь. Времени у вас мало. Мне удалось сбить Демона с вашаго следа, заморочить ему голову, но, увы, долго водить за нос я его не смогу. Так что у вас есть максимум двадцать минут, прежде чем он разберется что к чему. За это время вам придется преодолеть немалый маршрут. Чуть дальше по дороге будет перекресток, свернете направо к горам. Сквозь них идет туннель, там Демон бессилен будет взять ваш след. Туннель выведет вас на кольцевую часть Дороги, где пересекаются трассы сразу нескольких миров. Там мы с вами и встретимся. Главное помните, через двадцать минут он будет у вас за спиной. Поторопитесь и, - он вздохнул, - удачи вам!
   Эфир вновь заполнили радиопомехи.
   Я не стал сбрасывать газ, авось увижу перекресток заранее, мимо не пролечу, тем более что и ребята отвлеклись наконец от заднего стекла, верней от того, что от него осталось и впились взглядами в несущуюся на нас Дорогу. Впрочем мои опасения не заметить перекресток, оказались совершенно излишними. Вскоре появились, видные издалека, синие огни указателей. Я подлетел к ним, притормозил лишь чуть-чуть, не пытаясь разглядеть что на них написано, и, повернув направо помчался дальше. Дорога вела теперь к горному хребту, чьи пики возвышались укутанные воротниками из облаков, где-то впереди нас.
   Погода в предгорьях, впрочем, как и все здесь, на Дороге, резко изменилась и причем в заметно худшую сторону. Словно по команде, порыв ветра швырнул нам навстречу настоящий буран. Большие, тяжелые снежинки заметно ухудшили видимость, налипая на стекла, дворники, отражая свет фар. Я не обращал на это внимание, я не мог позволить себе сбросить скорость, не смотря ни на что. Я просто до боли напряг глаза, вглядываясь в темноту, уповая на то, что впереди нет крутых поворотов, и продолжал нестись вперед. Быстрей, еще быстрей, скоро то время, что отпустил нам Хранитель, истечет, из двадцати минут осталось только восемь и стрелка часов неумолимо отсчитывает мгновния. Глеб с Ильей снова встревоженно поглядели назад, туда, где за белесой пеленой, Дорожный Демон уже возможно взял наш след.
   Я снова, помимо воли, скосил глаза на часы. Из двадцати минут остается всего три.
   Мы въехали под склоны гор. Снег сразу повалил еще сильней. Если бы нам противостоял обычный противник, укрыться от него в этом бешеном снежном круговороте не составило бы никакого труда, но Демон Дорог не нуждался в зрении и слухе, чтобы разыскать нас. Ведомый звериным чутьем голодного хищника, он безошибочно распознает наше местоположение в океане молочной мглы, и тогда его уже ничто не сможет задержать.
   Секундная стрелка вновь коснулась нуля. У нас остается только две минуты. Из-за снега впереди ни хрена не видно, но я чувствую, горы уже совсем рядом, я ощущаю их суровое, холодное дыхание. Мы несемся прямо на них не сбавляя скорости ни на йоту, действительно положившись на слепую удачу. " Хотя нет, мы же в секторе закономерностей" - мелькнула в голове мысль. " И если Дорога не сворачивая тащит нас к скалам, значит, где-то в их глубине есть проход с достаточной для джипа шириной."
   За этими размышлениями прошла еще минута, отделявшая нас от Демона. Горы обступили нас со всех сторон. Каменные, отвесные стены слева и справа от джипа уходят почти отвесно ввысь, образовывая ущелье, по самому дну которого, гонимые ураганом страха, несемся мы.
   А где-то вдали, по перекрестку Дорог, мечется Демон, хищно пригибаясь к земле, словно ищейка пытающаяся взять след.
   Счет пошел на секунды. Впереди был уже виден тоннель, о котором говорил Хранитель, его яркий голубой свет пронизывал снег и темноту, словно путеводный маяк.
   Серые, потрескавшиеся от времени, камни скал замелькали перед глазами с еще большей скоростью. Я уже не решался отвлекаться и смотреть на часы, скорость для такого узкого коридора была очень велика, но в этот момент Марат начал отсчитывать оставшиеся секунды вслух. Семь, пять, три. Стрелка часов, кажется, с ураганной скоростью приближается к нулевой отметке.
   - Ну же, быстрей! - не в силах больше разогнаться, я ору, подбадривая Ленд Крузер, словно загнанную лошадь.
   Все, кроме меня, замерли, глядя на стрелку часов...
   Но я уже ни на что не отвлекаюсь, неотрывно глядя вперед, считая оставшиеся до туннеля метры. Сто, пятьдесят, все! Мы пересекли условленную черту, скрывшись под сводами гор,
   - Ну что, успели? - не смея надеяться на лучшее, спросил я. Тяжелое молчание было мне ответом. Мы опоздали на долю мгновения, но этого оказалось достаточно, чтобы Демон, метавшийся по кругу в бесполезных поисках, вдруг остановился, словно прислушавшись к чему-то, а потом его глаза-фары, горящие адским огнем, проибрели осмысленное выражение и зловеще повернулись в сторону гор.
  
  
  
   Туннель расширился, превратившись из кое-как прорубленного прохода, в широкое многополосное шоссе, хорошо освещенное, несмотря на то, что нигде не видно было источников этого освещения. Мы продолжали бегство по инерции, понимая, что не выполнили поставленных нам условий и время подаренной нам безопасности уже истекло. И Дорога продолжала уносить нас дальше, пока сберегая для чего-то, что нам предстояло сделать. Что? Этот вопрос ставил меня в тупик раз за разом. Что мы, вчера даже и не подозревавшие о Дороге, люди, можем для нее сделать?
   Нет ответа. Нет даже предположений никаких.
   Я переключил свое внимание на дорогу, как оказалось, весьма вовремя, так как вокруг нас, непонятно откуда, то тут то там, стали появляться автомобили. Они отчужденно мчались вперед, подобные нам самим, с той лишь разницей, что даже не представляли себе, в какой ад превратится туннель через считанные минуты.
   Я на коротке обошел минивен, неторопливо плетущийся впереди нас, бросив на него мимолетный взгляд.
   В салоне мужчина и женщина. Странно, они не отрываясь смотрят вперед, сосредоточенно, не видя ничего вокруг. На лицах абсолютное спокойствие,- они даже не подозревают о грозящей опасности. Больше я ничего не успел разглядеть, минивен остался позади, уступив место фордам и тойотам, ситроенам и ладам, идущим плотным потоком, иногда обгоняя друг друга и, все равно, движущимся слишком медленно.
   А мы убегали, оставляя позади себя сотни невинных людей. Все более настойчиво в голову стучалась мысль, что это именно мы навели на них Демона, и теперь сматывались, прикрывшись этими несчастными, словно щитом. И никакие оправдания типа отсутствия у нас выбора или достоверной информации не приносили облегчения. И хотя мы понимали, что скорей всего ничего нельзя изменить, не попытаться спасти этих людей мы не могли.
   Я врубив аварийку, не сбавляя скорости шел вперед, параллельно сигналя фарами и давя на клаксон, стараясь привлечь к себе внимание. Но, сколько я ни старался, ни один взгляд не обратился в нашу сторону. Они как будто и не видели нас, обреченно оставаясь позади.
   - Так не получится! - прокричал Глебок. - Илюх, попробуй докричаться. Открой окно, - тот, выполнив указание, высунул лицо наружу.
   - Да нет, - Глебок поморщился, - не так. Ты в окно вылези, помнишь как мы раньше по нашему лесу ездили? Я подстрахую.
   Они завозились на заднем сиденье. Илья по пояс вылез в окно, Глебок же, как обещал, навалился ему на ноги.
   - Давай Илюха!
   Длинный нелепо замахал руками, пытаясь привлечь к себе внимание.
   - К обочине, становитесь к обочине! - надрывая горло, словно стараясь перекричать ветер, заорал он. - Там сзади авария, взрыв...
   Бесполезно. Пустые, безучастные лица людей, остававшихся позади нас, не выражали ровным счетом ничего, как будто в мыслях своих были они очень далеко, так далеко, что не докричишься до них при всем желании. Они все ехали навстречу гибели, полные надежд, каких-то своих мыслей, блуждавших вдали, не зная, что судьба скоро остановит их бег.
   Отчаявшись, Длинный вновь залез в салон. Из его исхлестанных встречным ветром глаз текли слезы. Он смахнул их и, прикрыв окно, закурил. В салоне воцарилась напряженная тишина, только Глеб поскрипывает зубами, глядя в одну точку.....
   В это время Демон, с бешеным ревом, прокатившемся по сводам туннеля как ураган, помчался в том же направлении, что и мы, не сбавляя скорости.
   Первые авто, которым не повезло оказаться в этот момент около входа, умерли мгновенно, вместе с пассажирами, разорванные в прах разъяренным Демоном. Его колесо впечатало в асфальт видавший виды Вольво, провернувшись на последок с такой дикой скоростью, что из смешанного с асфальтом металла полетели искры, но Демон при этом даже не покачнулся, следующим ударом врезавшись в автопоезд.
   Многотонная фура, словно игрушечная, оторвалась от земли, и, пролетев метров пятьдесят, врезалась в стену, выбив исполинский сноп искр, перевернулась, падая, снова продолжила свой путь по асфальту, уже бесформенной, смертоносной грудой, оставляя под собой коробочки легковушек. Демон одним прыжком догнал остатки автопоезда, жутким ударом вторично снес его с пути, добив и без того измочаленную машину.
   Бензобак фуры взорвался, перевернув взрывной волной соседние машины. Этих, видимо утолив первоначальную ярость, Демон убивал не столь исступленно, нанося только скупые, выверенные, и по прежнему смертоносные удары, несмотря на полыхающее вокруг пламя. Хотя какой вред оно могло ему причинить? Ему, уцелевшему в апокалипсисе на заправочной станции? Не обращая ни на что внимания, он мчался вперед, снося одну за одной удирающие в отчаянии легковушки, сдавливая, спрессовывая их, словно молот кузнечного механизма. Не останавливаясь, дальше и дальше он мчался вперед оставляя после себя хаос догорающих машин, трупы и боль.
   Его беспощадный, холодный мозг, ликовал, упиваясь вновь пущенной в ход силой. Он давно уже не охотился с таким размахом, с таким количеством жертв, следуя некоторым, обязательным для него правилам, установленных Дорогой. Но сегодня, Демон чувствовал это, все правила полетели в тартарары, и потому, словно обезумевший волк в овчарне, он рвал и давил, поддевая машины шипами бампера, чтобы потом обрушить на них огромные, крутящиеся с запредельной скоростью колеса.
   Но также, ни на секунду, не забывал он и о нас, своей главной, самой желанной жертве, один раз случайно оставившей его в дураках. При этой мысли ярость переполняла Демона, придавала ему сил, он ускорялся каждый раз все более сокращая дистанцию. Мы чувствовали, еще чуть-чуть, и он доберется до нас. Теперь, наученный горьким опытом, он не оставит нам ни малейшего шанса.
   Впереди, ровным красным цветом зажглась, видимая издалека, надпись: " Внимание, въезд на кольцевую. Интенсивный поток движения."
   Мы пролетели мимо, вновь не задумываясь, почему надпись была выполнена на понятном нам языке. Раньше, по крайней мере, Дороге и дела не было до подобных мелочей. Что ж, тем лучше для нас. Промчавшись под сводом огромной, каменной на вид, арки, мы, с визгом тормозов вошли в неожиданно появившийся поворот, который, словно шторм мелкую рыбешку, выбросил Ленд Крузер прямо в центр Кольцевой.
   Выровняв машину, я снова, до упора, нажал на газ. Верный двигатель рванул Джип вперед, все быстрей и быстрей обгоняя машины, как хорошо знакомых нам форм, так и удивительные, явно неземного происхождения, транспортные средства, сплошным потоком движущиеся по кольцевой.
   Издалека, однако теперь уже намного ближе, многократно разбившись о стены туннеля, по кусочкам собранный эхом, до нас долетел рев Демона. Нет, он не отступился, нам не удалось сбить его с толку своим выездом на кольцевую. Гонка продолжалась.
   Демон Дорог, превратив туннель позади нас, в настоящий коридор смерти, наполненный огнем, удушливым дымом, останками людей и машин, легко, как и на заправке, стряхивая с себя вцепившиеся в броню языки пламени, ворвался на Кольцевую.
   И вновь скрежет и визг раздираемого на части металла, сопровождаемые отчаянными криками гибнущих людей и не-людей, заполнили своим ужасом пространство Дороги.
   Демон несся вперед, ведомый лишь одной целью: догнать, уничтожить презренную дичь, посмевшую создать небывалый прецедент. Сумев остаться в живых после встречи с ним лицом к лицу. Он докажет, что все это просто досадное недоразумение. Дичь должна быть, и будет уничтожена, в этом он не сомневался. А сколько случайных, не запланированных Дорогой Судеб, смертей ляжет между ним и нами, его не волновало. Наоборот, каждая уничтоженная машина, словно придавала ему сил, заводила, вгоняла в безумный азарт. И он летел вперед, прорубая сквозь мечущиеся по полотну автомобили, чудовищную просеку.
   Сам я, впрочем, особо назад не оглядывался, полностью поглощенный маневрированием в плотном потоке. Мы обошли на коротке группу машин, едва не задев спиралевидный транспорт чужих, непонятно как скользивший в нескольких сантиметрах над землей - мне лишь в последний момент удалось увести Ленд Крузер от неминуемого столкновения. Рефлекторно бросил взгляд в заднее зеркало. Мгновения оказалось достаточно, чтобы разглядеть вдали, проступающую сквозь завесу огня и дыма, громаду Демона.
   Еще одна вспышка позади нас, еще один несчастный, угодив под его колеса, полыхнул, сгорая в алчном огне.
   А на Кольцевой, словно повинуясь дьявольской режиссуре, появлялись из ниоткуда новые и новые машины, чтобы спустя несколько мгновений быть разорванными на куски, так же неожиданно появлявшимся прямо у них за спиной Демоном Дорог.
   Я только успевал крутить баранку, каким-то чудом умудряясь втискиваться, в уменьшающиеся с каждой минутой, промежутки между машинами. Совершая невозможное, я уходил вперед, понимая, что, если в ближайшее время ничего не изменится такой фарт вряд ли долго продлиться. Так где же в конце концов Хранитель, черт его побери!?
   В этот момент, перекрывая грохот автострады и победный рев Демона, вновь заверещала магнитола. На сей раз Хранитель заговорил сразу, без обиняков:
   - Идиоты! Я велел вам спрятаться в туннеле, только если вы уложитесь в двадцать минут! Только в этом случае это имело бы смысл. Не успев в положенный срок, открыв свое местоположение Демону, вы как на веревочке привели его сюда, за собой, на горе этих несчастных... Но как бы там ни было, у меня есть касательно вас кое-какие обязательства, и я их выполню, хотя, честное слово, не имею ни малейшего желания.
   Мы угрюмо молчали, слушая его вбиваемые в нас, словно колья, слова, беспощадно определившие причину воцарившегося вокруг кошмара. Я даже скорость сбросил - Джип не летел уже столь стремительно.
   - Да не тормози ты, дурень! - вновь заорала магнитола. - Хоть сами-то в живых останетесь, что б не напрасно все это! Боюсь, что в этом хаосе, встретить вас я не смогу, впрочем, это и не к чему теперь. Главное держитесь правой стороны, километрах в двух по курсу, от главной трассы будет ответвление, ведущее, г-мм, на технические горизонты. Демону туда вход заказан. Так что, если не прозеваете поворот, у вас будет неплохой шанс. До связи.
   Магнитола смолкла.
   - Смотрите внимательно, - обратился я ко всем сразу, - если можно заранее предупредите, когда будет эта развилка.
   Никто не ответил, однако, менее, чем через полминуты, Длинный, вытянув руку, указал на отходящую вбок, резервную полосу:
   - Вот она! Игорек, жми!
   В этот момент Демон, ненадолго выпавший из нашего поля зрения, оказался прямо у нас за спиной. Мы сжались в ожидании последнего чудовищного удара от которого нам, судя по всему, было уже не уйти. Взревев двигателем, он в одно мгновение преодолел последние разделявшие нас метры и поддел всей мощью своих шипованных кенгуринов. Только нас в этом месте уже не было. За долю секунды до того, как он настиг нас, Ленд Крузер всеми четырьмя колесами въехал на убегающую вправо резервную полосу.
   Все вокруг сразу резко замедлилось, отставая с бешеной скоростью, примерно так, как раскрывший парашют спортсмен, удаляется от продолжающего свободное падение. Или наоборот, что не так уж важно. Нависший Демон, туннель, все это мелькнуло на мгновение, уносясь куда-то вдаль, после чего наш Джип, словно по волшебству, оказался в темноте.
  
  
  
   Наверное мы все- таки отключились на пару - тройку минут, поскольку, лично у меня не осталось ровным счетом никаких воспоминаний о том, что я снимал джип с передачи. Тормоз конечно выжал, а вот с передачи наверняка не снял, так как намертво вцепился обеими руками в руль, не выпустив его из рук, даже в бессознательном состоянии. Именно так я и сидел, в тот момент, когда ко мне снова вернулось сознание. По логике вещей, при таком раскладе, двигатель стопроцентно должен был заглохнуть. И велико же было мое удивление, когда я, услышав звук работающего на холостых оборотах мотора, понял, что этого почему-то не произошло.
   Фары, словно экономя заряд аккумулятора, также самопроизвольно выключились вместе с приборной панелью, хотя, во время гонки по туннелю, я помню совершенно точно, были включены. Даже неуязвимая аварийка, и та незаметно погасла, лишив нас и так то не особенно богатого освещения.
   Так мы и сидели в кромешной тьме, стараясь успокоить бешеное биенье сердец и освоиться с мыслью, что и на этот раз остались в живых.
   "Похоже, вскоре такие чудесные спасения войдут у нас в привычку" - мрачно пошутил про себя я, однако, как можно быстрее отогнал эту мысль от себя, став, и не без основания, весьма суеверным. "На самом деле", - подумал я, - "негоже подобной бравадой дразнить судьбу. Спаслись - и, слава Богу. Ну и Хранителю, тоже, конечно, спасибо".
   Мои руки продолжали все еще ощутимо трястись, и о том, чтобы я мог продолжать вести джип, не могло быть и речи. Решив по этому поводу прибегнуть к проверенному успокоительному средству, я произнес в темноту:
   - Кто-нибудь, дайте фляжку, - я сглотнул комок в горле. - Пожалуйста!
   - Конечно, - раздался услужливый голос Марата, вслед за чем, в мое плечо, наощупь ткнулся, зажатый в его руке, коньяк. Я жадно припал к горлышку, сделав изрядный глоток. Закурил.
   - Все, - я тяжело выдохнул, встряхнул руками, сбрасывая охватившее плечи оцепенение, - все!
   - Дай-ка я сяду за руль, - видя мое состояние, предложил Длинный, - похоже, на сегодняшний день, твоя вахта кончилась.
   Однако я не спешил принимать его помощь, сидел, не двигаясь, глядя строго вперед, а из головы все не шли слова Хранителя. " Вы виновны в их гибели!" - эти слова, словно набат, до сих пор звучали в моих ушах.
   Илья тем временем, не дожидаясь моего ответа, вылез из машины, и, открыв водительскую дверь, начал деликатно выпроваживать меня из-за руля.
   - Подожди, Илюх, - я развернулся лицом к ребятам, не беспокоясь о том, что они увидят мои мокрые от слез глаза (как только Длинный открыл дверь, в салоне вспыхнула лампочка, теперь мы могли видеть друг друга).
   - Неужели Хранитель прав? - я сжал зубы, сдерживая дрожь в голосе. - Ну, скажите, что это не мы виноваты в этой бойне, - с надеждой глядя друзьям в глаза, спросил я.
   - Однозначного ответа нет, - мрачно изрек Глебок. - Даже если он в чем-то и прав, то наверняка не на сто процентов. Он, конечно, много лишнего наговорил сгоряча, и я могу его понять, однако, подумай сам, что мы могли сделать? У нас попросту не было времени на то, чтобы найти иное решение проблемы. Мы спасали свою жизнь, заметь, по сценарию предложенному Хранителем, и никем иным. Я далек от мысли, что Демон никогда раньше не был в туннеле, наверняка вход в него был ему хорошо известен... Да, даже если и нет, кто, как не Хранитель, или Хранители, должны были предусмотреть такой вариант, коль скоро они так себя называют. Ни я, ни ты, ни кто другой из нас, не собирался прикрываться этими людьми, как щитом. Мы боролись, и не наша вина, что только нам одним удалось уцелеть...
   - Это известный психологический феномен, - перебил его Марат, - уцелевшие в подобных катастрофах, всегда испытывают перед погибшими чувство вины за, как бы поточней выразиться, украденное спасение, что ли. Признаться и меня мучила поначалу совесть, а сейчас одна только злость осталась. На Демона, на Хранителя, пославшего нас в туннель, не объяснив толком, что к чему, на самих себя, в конце концов. За то, что, не прислушавшись к голосу разума, поперлись в ночь из " Последнего шанса", и теперь вот, загнанные черт знает куда, сидим, словно облитые помоями! - потихоньку закипая, он к концу своей тирады изрядно повысил голос.
   - Так что как видишь, - Глебок ободряюще потрепал меня по плечу, - не стоит особенно развивать в себе комплекс вины. Тем более, что лично ты сегодня и так уже совершил невозможное. Я никогда не видел такой езды. Хочется, однако, надеятся, что больше и не увижу, понимаешь, о чем я?
   - Друзья! - неожиданно воскликнула девушка. Удивительно, как хорошо она умела оставаться в тени нашей компании, незаметная настолько, что мы порой даже забывали о ее присутствии, напоминая о себе лишь тогда, когда это было действительно необходимо. Вот и сейчас она обратила на себя наше внимание. Мы замолчали, с интересом ожидая, что скажет наша попутчица.
   - Хранитель, о котором вы говорите, не прав, - негромко, но веско произнесла она. - Я следила за временем, пока мы мчались к туннелю, - она на секунду замолчала, потом продолжила, - вы все, я знаю, делали это, но, боюсь, ни у кого из вас нет таких часов, как у меня, - наша спутница явила нам свой супернавороченный хронометр. Нет, надеюсь вы правильно меня поняли, - поняв, что сказала бестактность, взволнованно стала объяснять она, - я не ради похвальбы так говорю.
   - Да ладно, - махнул рукой я, - продолжай.
   - Что за фирма? - Марат заинтересованно нагнулся, чтобы поближе рассмотреть это чудо, в качестве и цене которого, трудно было ошибиться даже при поверхностном взгляде, брошенным на него абсолютнейшим профаном в часовых делах.
   Вопрос о происхождении часов она, как-то странно взглянув на Марата, проигнорировала, продолжив:
   - Так вот, я уверена, это не мы опоздали, это Хранитель не смог удержать Демона, отпустив его на мгновение раньше положенного срока. Может быть, у него просто не хватило на это сил, а может, - она пожала плечиками, - напутал со временем. Но, так или иначе, нашей вины, в случившемся, нет. Мы сделали все от нас зависящее, выполнили все условия, и не должны испытывать угрызений совести по надуманному поводу. Вся эта история отнюдь не закончена, и для того, чтобы дойти до финиша, нам всем придется еще изрядно попотеть. Не испытывая ни страха, ни сомнений, не оставляя ничего за спиной. Вот что я хотела сказать, - одним выдохом закончила она.
   Мы с удивлением и благодарностью смотрели на совсем юную, но уже такую твердую духом, девчонку, посланную нам в попутчицы Дорогой, сумевшую в эту сложную минуту придти к нам на помощь, сняв с наших плеч груз ответственности, давивший на сердце, словно мельничный жернов, чтобы там не говорили Марат и Глеб.
   - Спасибо! - мы хором вложили в это короткое слово всю душу.
   Она молча улыбнулась в ответ своей глубокой, всепонимающей улыбкой.
   - Ну что, может, поедем уже все-таки? - Илья вновь принялся выпроваживать меня назад. На сей раз, впрочем, я уже не сопротивлялся, спокойно вылез из машины, попутно даже отпустив в адрес Длинного какую-то шуточку. Настроение у меня, после слов девушки, заметно улучшилось, я как-то сразу, безоглядно поверил ее словам, не допуская ни на секунду, что она и сама могла ошибаться, или, пуще того, лукавить, пусть даже и во спасение. А может мне просто очень хотелось поверить ее словам.
   Тем не менее Длинный все-таки своего добился, и, не обращая внимания на хихиканье Марата, по достоинству оценившего мою хохму, уселся за руль.
   Мы расселись по местам. Илья врубил двигатель, басовито забормотавший своими четырьмя с половиной литрами. Щелкнул тумблером. Фары джипа вспыхнули, вспарывая застоявшуюся темноту вокруг, явив нашему взору довольно широкий, круглый в сечении коридор, прорубленный прямо в толще породы. Ничего, даже отдаленно напоминающего коммуникации, какие обычно бывают в технических туннелях, вокруг не было. Не было также ни ламп освещения, ни указателей направления, ничего. Только скругленные стены, убегающие вдаль, насколько позволял видеть свет фар.
   Может быть Хранитель снова ошибся, назвав эти места техническими горизонтами? Ведь мы знали теперь, что и ему свойственно заблуждаться, впрочем сейчас это не имело ровным счетом никакого значения. Задача перед нами стояла совершенно ясная, далекая от дискуссий и принятия сложных решений: обождав чуток, выбираться на поверхность, двигаясь вперед по коридору. Почему именно вперед? Да потому, что развернуться здесь, мы не смогли бы при всем желании. Для проезда наш коридор был достаточно широк, но для разворота... Так что у нас оставалось лишь одно направление, а уж куда оно приведет, можно было только гадать.
   - Ну что, с Богом? - риторически спросил Илья. - И помоги нам Николай угодник, - перекрестившись, добавил он.
   Выжав сцепление, Длинный, с видимым удовольствием, которое только он один и умел от этого получать, воткнул передачу, и, нарастив газ, собрался уже трогаться, как вдруг, глянув на окружающие нас стены под несколько измененным углом, я увидел нечто, во что не сразу, даже, согласились поверить глаза.
   - Подожди! Стой Илюха, стой, - поначалу закричав, в конце фразы я снизил голос.
   - Ну что еще? - недовольно пробурчал Длинный. - Может, хватит уже дурака валять?
   - Подожди! - не обращая на него внимания, я продолжал разглядывать стены.
   - Ну, что у тебя? - с легким раздражением в голосе, видимо, тоже начиная терять терпение, проворчал Марат.
   Глебок и девушка молчали, но я чувствовал, что их глаза, следуя за моими, начали потихоньку различать в толще стен то же, что и я. Не желая далее вызывать недовольство Марата с Ильей, я, вытянув руку, указал им угол обзора:
   - Вот, глядите, разве не видите? Подожди, а так?
   - Че-е-рт, ни хрена себе! - они вместе уставились на стену ошалевшими глазами. - Что это?
   - Не знаю, но, судя по всему, не галлюцинация, как мне показалось вначале.
   Да, теперь мы все видели этот узор. Окружность стен, потолка, была сплошь исписана знаками, символами, совершенно незнакомого нам языка, чем-то напоминающими те, которые мы видели на дорожном указателе, но сейчас, судя по всему, их вид и содержание были несоизмеримо сложнее. Многие имели закрученную в пространстве форму, обладая глубиной и объемом, не иллюзорными, как на картинах живописцев, а истинными геометрическими характеристиками, которые, казалось, можно было даже измерить, если бы удалось протопить камень стен, ставших как будто прозрачными, отделив от нас точно пленкой тайные письмена. Тайные не потому, что их никто не видал ( в подобных глупостях просто нет нужды), а потому, что никто не в силах был их разгадать. Смотрите! Какие проблемы! Все равно вам ничего не понять... Однако стоп. Девушке то как-то раз удалось прочесть, или, как она сказала, понять, что они означали. Конечно, тогда алфавит был куда как попроще, но все-таки, все-таки...
   Я вновь присмотрелся к стенам. Да, прямо под поверхностью, в толще стены (а может, и образуя эту самую стену) бесконечной чередой неслись символы неизвестного языка. Сворачиваясь и разворачиваясь в сложнейшие пространственные фигуры, большинство из которых даже невозможно было воспринять нашими глазами целиком, а лишь разбивая на отдельные маленькие сегменты, они порой отдаленно напоминали белковые молекулы, хотя при этом были сложнее в бесконечное множество раз. Их невозможно было даже описать словами, нет у людей подходящих к случаю терминов, да и просто разглядеть "буквы" в подробностях, не хватало глаз, хотя в большинстве своем, они были не настолько уж велики. Постоянно меняя форму, перетекая из одной в другую, сливаясь в чудовищные конгломераты, через секунду или меньше распадавшиеся на все более и более усложняющиеся, словно поставившие перед собой цель свести с ума законы геометрии, фигуры, символы неслись сквозь туннель, ни на секунду не останавливая свой бег. Они цеплялись друг за друга в своем плотном потоке, образуя, пусть и на неизмеримо короткие мгновения, связи со всеми "буквами" окружающими их в данный момент. Подобно римским легионерам, ни на мгновение не размыкая свой строй, бесчисленное воинство символов двигалось, как единое целое, несмотря на бесконечную круговерть перемещений и изменений. Шустрые значки заводили новые связи едва ли не раньше чем успевали разорвать старые, изменяя ежесекундно себя и соседей, кстати тоже не остающихся в долгу, они продолжали свою неистовую гонку. Глядя на удивительную загадку цивилизации могучих и таинственных мегаморфов, а сомнений в том, что все это именно их творение, лично у меня не было, мысль о том, что стены туннеля как раз и образуются этими странными письменами, уже не казалась столь уж невероятной. Кто их знает, на что и, главное, ЗАЧЕМ они способны, прошу прощения, за этот не совсем правильный оборот. Кто может знать, из чего и как скроена сама Дорога, вкупе с примыкающими к ней окрестностями? Уж наверняка не из камней и бетона, коль скоро, выражаясь словами Хранителя, или, тогда еще обыкновенного дальнобойщика, она проходит сквозь каждого из триллионов существ, живущих во Вселенной, растворяя в себе наши миры, и сама растворяясь в них, единая для всех, и своя у каждого одновременно она объективно существует вместе с нами, но независимо от нас, совсем рядом, внутри любого человека, и так далеко, что открывает свои ворота только нашим душам, ибо только они бесконечно легкие, не наделенные плотью в физическом смысле, могут просочиться сквозь незримый барьер сдвинутого всего на микросекунду времени, разделяющий наши два мира надежней, чем разделял бы многометровый слой гранита. По сути, души, отправляющихся куда-либо людей, двигаются как раз по астральным путям, связанных между собой в единую сеть, Великой Дорогой. Не знаю кому в голову пришла такая гениальная мысль, но в результате, как только мы переступаем порог дома, наши души становятся заложниками этих астральных трасс, по идее долженствующие быть гарантами безопасности, однако с появлением Демона Дорог, все стало совсем иначе. Теперь на Дороге практически нет безопасных мест, и во время путешествий, души пробираются по Дороге украдкой, чувствуя свою беззащитность стараются передвигаться группами, по хорошо освещенным местам, испытывая ураган ужаса. А мы, пускаясь в путь, даже не подозреваем об этой, бесконечно продолжающейся, на Дороге, охоте, ведь душа, это больше эмоции, нежели разум. И потому в нашей памяти не остается как правило никаких воспоминаний о бесконечно летящей впереди ленте шоссе, на котором за каждым поворотом вас может караулить погибель. А вот нам, похоже, повезло больше. В один какой-то миг, что-то сдвинулось во всей этой сбалансированной системе, и мы оказались здесь во плоти. Мы увидели параллельный мир своими глазами, и, боюсь, что он надолго останется в нашей памяти.Конечно мы далеко не единственные в своем роде. За все время существования Дороги, как утверждал Хранитель, здесь побывало немало случайных гостей. Но у остальных, с его же слов, не было никаких шансов выживать здесь, хоть сколько-нибудь долго. Впрочем, он и нам поначалу это пророчил. Но Судьба рассудила иначе. Возможно, как бывало уже не раз, наш друг, если, конечно, его можно так называть после того, как он объявил нас, чуть ли не убийцами, ошибся, и тогда мы просто обязаны, да нет, что там обязаны, когда это есть единственное логичное в нашей ситуации действие, найти людей. Или просто живых разумных существ, пусть и нечеловеческой расы, главное, чтобы с ними можно было наладить контакт. Вместе по любому нам будет легче. Может быть, мы сможем им помочь, может, они помогут нам, в любом случае здесь, на Дороге, этот принцип водительской взаимопомощи должен найти понимание. Или я вообще тогда не понимаю, какое отношение все происшедшее может иметь к Дороге, месту, где людям требуется плечо друга или просто случайного встречного, не отказывающего в помощи тем, кто в ней нуждается. Потому что в Дороге невозможно порой выжить в одиночку, и беда, мимо которой ты не оглядываясь промчался, радуясь, что она не коснулась тебя, может, вполне вероятно, бумерангом вернуться обратно. И что тогда?
   Да, далеконько меня занесло в моих размышлениях, я даже не заметил, как Длинный, выйдя из машины, придвинулся к стене коридора вплотную. Его никто не окликал, пытаясь вернуть назад, видимо круговорот мыслей завертел не только меня одного.
   Тем временем Илья зачарованно, словно лунатик, протянул руку к стене.
   - Стой дурень! Не трогай, это опасно! - заорал я, как только до меня дошло, что хочет сотворить наш, похоже слегка обезумевший, программист.
   Но Длинного уже мог остановить только хук в челюсть, или, на худой конец, удар в коленную чашечку, но никак не заполошные крики, которыми меня поддержали друзья, мгновенно пришедшие в себя.
   Не обращая на нас никакого внимания, Илья медленно, но решительно привел свой план в исполнение: его рука, не встречая сопротивления, вошла в толщу камня и он дотронулся пальцами до одного из символов, оказавшихся рядом с ним. Даже из машины мы видели, как дернулся, искривился поток фигур, казалось, что сейчас Илюха, посягнувший на тайны мегаморфов таким непочтительным образом, рухнет замертво, или хорошенько ударенный током. Однако ничего не произошло. Длинный так же медленно, ухмыляясь нам, убрал руку...
  
   Илья, выбравшись из машины, придвинулся к стене в плотную, словно лунатик протянул руку вперед, видимо, желая коснуться ее рукой. Чертов придурок, он не подумал к каким последствиям могла привести эта выходка. Он двигался медленно, но уверенно, действительно напоминая сомнамбулу. Я сам, думаю, двигался с подобной отрешенностью, когда услышал зов звенящего леса, правда куда быстрее и отчаяннее, чем он сейчас. И все равно, сходство было очевидным. А это значит, что ему, как и мне, может грозить реальная опасность. Если не от стены с ее символами, так от себя самого. Уж я то лучше других представлял, что может твориться у него в душе. Все это пронеслось в моей голове в один миг. "Что ж, пора отдавать долги", - подумал я, следом за ним вылезая из салона.
   - Илюш, - как можно более мягко, боясь напугать или просто понимая, что кричать ни к чему, позвал его я, - тебе не кажется, что этого делать не стоит? Попросту смысла в этом нет, а? - зная о всегдашнем Длинновском пофигизме и наплевательстве, я сознательно избегал слова опасность, стараясь делать упор на бессмысленности производимых им действий. Илья вполне мог купиться на это, он не был упрям, как Марат, его можно было переубедить, только делать все нужно аккуратно, тихонечко, чтобы Длинный не догадался, что его разводят. Он и в самом деле, на удивление легко повелся на мои уговоры, обернулся, нахмурил лоб. С его лица в одно мгновение исчезла вся отрешенность, оставив, лишь некоторое недоумение, словно он пытался вспомнить чего-то, параллельно стараясь понять, как же его вообще угораздило это что-то позабыть.
   - А что ты, собственно, имел в виду? - озабоченно глядя на меня, спросил он.
   - Ну, - я замялся, не зная стоит ли ему говорить правду, в конце концов, забыл и забыл, а то еще глядишь, чего доброго, снова полезет с руками своими, однако поразмыслив, пришел к выводу, что, если я, узнав, что вытворял в звенящем лесу, воспринял информацию адекватно, то и Илюха имеет право на такую малость, как знать, что и когда он делал. Или хотел сделать.
   - То, что тебе не стоит прикасаться к стене. Во-первых, это простое ребячество, не имеющее смысла, а во вторых, чужое устройство может нести в себе опасность. Кто его знает, шарахнет током или еще чем-нибудь, аптечки то у нас нет, - я посмотрел на него, - так что лучше не трогай.
   Длинный, к моей радости ни спорить, ни продолжать свои опыты не стал.
   - Удивительное какое дело, Игорек, - издалека начал он. - Ты прикинь, что получается, - он почесал голову, словно собирая мысли по порядку, - я ведь ни о чем подобном вроде и не думал, голова совершенно пустая была, а сейчас, после твоих слов, начал припоминать, что снилось мне, или виделось, не знаю уж как сказать, что, действительно, собирался я стену поподробней разглядеть настолько она мне вдруг интересна стала, вылез из машины и ... Вот дальше загвоздочка, не помню точно. Факт тот, что я остановился, как бы в раздумьях, прикоснуться к ней рукой или нет, и тут слышу твой голос. Слов разобрать не могу, но голос узнал. Думаю, какого, извини, хрена, тебе надо. Протягиваю к стене руку, а дальше меня словно из-под воды выбросило. Я слова твои начал разбирать, дескать, зачем, не стоит, а сам стою и врубиться не могу о чем речь. Напрочь забыл все. Ну да не это главное, - он вновь помедлил, - приколись, когда ты рассказал мне обо всем, я вдруг четко понял, что ты прав, понимаешь? Ведь в принципе, если была у меня какая-то идея, то почему так легко дал себя убедить, поверив тебе, хотя верней, пожалуй, будет даже сказать прочувствовав, поняв на уровне подсознания, когда не требуются доводы и доказательства, как будто у меня была уже возможность убедиться во всем самому. Поверь, я наверняка бы не отказался от своей затеи, мотивируя отказ какой-то возможной опасностью, заметь, мне до сих пор кажется, что мнимой.
   - Отморозок ты, Илья, - спокойно произнес я, - если уж самому тебе море по колено, так хоть о нас подумай.
   - А что? Что бы со мной могло случиться? - он поднял ладони кверху, прося не перебивать. - Ну, током дернуло бы, ну ожог бы схлопотал, да если б даже рука отвалилась, то, что тут такого? Все бывает, заметь, травмы случаются сплошь и рядом, никто от них не застрахован. Зато мы бы знали на сто процентов, опасны для нас эти, - он на секунду замялся, - систкорнитантные потоки, или нет.
   - Как-как ты их назвал? - переспросил я.
   - Систкорнитантные, - с достоинством пояснил Длинный. - Когда, каждый символ, есть не только отображение функции или абстрактного понятия, как это принято в нашей математике, но параллельно и является этой функцией. То, что мы видим, есть множество таких символов, реально существующих, и являющихся непосредственно тем, что отображают. В совокупности, весь этот туннель можно назвать овеществленной алгебраической формулой, создающей временно-пространственный противовес неким объектам на поверхности. Я не знаю точно каким, - он выдохшись, замолчал.
   Всю его лекцию я выслушал, не издав ни звука, хотя и широко раскрыл рот в самом ее начале. И только спустя минуту, когда уже вокруг начали приходить в себя ребята, по одному выплывая из своих грез, я, наконец, обрел дар речи.
   - Длинный! - я схватил его за отворот куртки, не заботясь о том, что он может и не понять подобного обращения, однако в тот момент мне очень важным казалось его встряхнуть, протянуть, так сказать, ниточку между той реальностью, откуда он черпал свои знания, и той, в которой их демонстрировал. Проще говоря, чтобы он не забыл, вдруг, что болтал минуту назад.
   - Что за шум, а драки нет? - поинтересовался Глебок, первым обративший на нас внимание.
   - Секунду,- уже спокойнее произнес я, вытянув в его сторону руку, с направленным вверх указательным пальцем, дескать, не перебивай, послушай просто, затем опять повернулся к Длинному, до которого, кажется тоже, начало доходить, из-за чего я трясу его за грудки, с диким выражением глаз кричу ему что-то, так как в этот момент, на его лице, обычно весело ухмыляющемся, тоже появилось затравленное, диковатое выражение, растерянного до последней крайности человека усиливающееся с каждой секундой, видимо по мере осознания сказанных им самим слов.
   - Откуда то, что ты только что говорил? - впившись в него взглядом, спрашивал я, не дожидаясь, впрочем, ответов, - откуда ты все это узнал? Такое ощущение, что ты читал как по писаному, но я, хоть убей, не могу понять, где ты взял такой конспект, - я вложил в последнее слово слегка издевательский оттенок, произнеся его через "Э". Ну, давай же, Илья, дружище, вспоминай. Ты смог прочитать что-то на стенах, да? Ну давай, давай, вспоминай...
   Илья напрягался, нарочито хмурился, словно артист из дешевой постановки, однако так ничего и не сказал в итоге по существу.
   - Не знаю, - только и удалось от него добиться, - не помню ни черта, откуда, как... Но кое-какая информация, которой я, доселе совершенно точно не владел, словно появились в голове.
   - Ну и о чем она? - Глебок, упустивший начало разговора, относился к нашей беседе с изрядной долей скепсиса, что, замечу, не мешало ему участвовать в ней.
   - Да не знаю! - Длинный закурил, - я чувствую, что во мне что-то изменилось, появилось в виде такой вот информации, или чего еще, но ухватить эти мысли пока не могу. Это как у нее, - он кивнул на девушку, - вроде как и амнезия у девчонки, а тем не менее, в какие-то отдельные моменты она вполне неплохо ориентируется, причем неплохо, весьма скромное определение, - заметил он. - Вы же не пытаетесь подвергать ее слова сомнению и устраивать допрос с пристрастием. Просто приняли к сведению и все. Так же и со мной, наверняка настанет момент, когда мои знания вылезут наружу. Если, конечно, в этом возникнет необходимость.
   - А для чего же они у тебя сейчас вылезли? - несколько зло, будто его в чем-то обидели, спросил Марат.
   - Сдается мне для того, - обведя нас хитрым взглядом ответил тот, нисколько не смутившись, - чтобы мы по крайней мере знали, что я владею кое-какой дополнительной информацией, и в случае нужды, можно попробовать ею воспользоваться. Как бы я иначе узнал, что владею, совсем чуть-чуть, но все-таки владею этой азбукой, хотя сравнение, сами понимаете, весьма условное.
   Да, вот еще что, - он неожиданно посерьезнел, - могу сказать совершенно уверенно, что двигаться надо, если мы хотим выбраться на поверхность, в обратную сторону.
   - Но здесь негде развернуться, - вяло возразил я.
   - Ну и что? - Длинного уже ничем нельзя было сбить с толку, - поедем вперед, этот туннель наверняка должен где-нибудь расширяться, там и развернемся. А может по пути еще как-нибудь сориентируемся, - словно в предвкушении чего-то очень увлекательного мечтательно произнес он.
   - Ты уверен, что туннель будет расширяться, или тебе так кажется? Что там у тебя в голове хранится по этому поводу? - с нажимом, взяв Илью за рукав, спросил Глебок.
   - Конечно, уверен, - безмятежно ответил тот, - на все сто! Поехали, - он запрыгнул в Ленд Крузер, завел по новой мотор. Мы с Глебом переглянулись.
   - Почему то мне кажется, да нет, я почти уверен в том, что Длинный едет на шару, наобум, так сказать? Ты не считаешь? - спросил его я.
   Глебок только головой покачал, всем своим видом давая понять, что полностью разделяет мои сомнения, насчет Ильи. Слишком уж хорошо мы знали его повадки, и его теперешняя уверенность в себе, вполне могла обернуться в конечном итоге, разведением рук с вялыми извинениями, типа, да ладно, что теперь поделаешь? Или еще лучше: а я думал там проход есть...
   Но так или иначе, выбора он нам не оставил. Что ж, пусть порулит пока, до поры до времени. В конце концов, Илюха, несмотря на свое разгильдяйство, прекрасно ориентируется на местности, пусть и такой необычной как эта. Даже если заплутает, все равно, рано или поздно отыщет правильный путь. Так что ворчали мы с Глебком больше так, для проформы, а Длинный, даже не подозревая, что мы перемываем ему косточки, самозабвенно давил на газ, уводя джип все глубже под землю.
  
   Да, к слову, Илюхина теория по поводу разворота в расширяющемся участке туннеля, оказалась безусловной утопией. Мы уже несколько часов кряду ехали вперед, тщетно пытаясь развернуться в обратном направлении, куда, по словам Длинного, нам и нужно было двигаться, но коридор, по которому мы ехали, не только не расширялся, но, как мне стало казаться, начал исподволь, незаметно сужаться, надвигаясь на нас сверху и с боков, грозя в дальнейшем и вовсе зажать в тиски. Меня передернуло. Почему-то лежащий впереди и позади нас коридор, необыкновенно остро и отчетливо, навеял ассоциацию с кишечником неизвестного монстра, достаточно большого, чтобы нам удавалось передвигаться внутри него. Пока ничего страшного ни с нами, ни с машиной не происходило, но если мы застрянем, здесь, между этих стен...
   Я отогнал наваждение и, чтобы отвлечься от пока еще нестрашных, вполне детских кошмаров, могущих в последствии, однако, стать абсолютно неуправляемыми, стал вновь внимательно разглядывать стену туннеля. Символы, продолжали свое непостижимое движение, уносясь вдаль куда быстрей, чем мы. Илья, поначалу, попробовал, было, угнаться за их бесконечным потоком, но потом плюнул на это дело, видя его решительную бесперспективность. К тому же на нашем пути, стали все чаще попадаться повороты и развилки, гнать стало попросту опасно и Длинный, вынужден был, побрыкавшись, уступить нашим требованиям и сбросить скорость. Он, однако, долго не сдавался, доказывал, что надо ехать быстрее, что мы тащимся, как черепахи, что повороты видны издалека, что он даже по серпантину ездил быстрее, но мы оставались непреклонны. Или едем медленно, или Илья, нашими совместными усилиями, лишается водительского кресла. Длинный так ныл довольно долго, однако, через десять-пятнадцать километров, туннель изрядно сузился, незаметно, как и все в этом мире, подступив к стенкам Ленд Крузера почти вплотную. Мы даже не сразу заметили в этом полумраке, когда произошло сужение,обратив на это наше внимание, лишь когда Илья, чуть двинув руль вправо, задел краем крыши потолок туннеля, однако на этот раз, никаких чудес не произошло, никого не озарил свет знаний или еще чего-нибудь в этом роде. Просто металл противно проскрежетал по камню, да несколько искр родились от удара. Не было и наказания, которое, как мне казалось, должно было последовать незамедлительно. Ведь, если какой-то египетский царек окружал свои владения и сокровища сплошным кольцом ловушек и всяческих сюрпризов, на манер проваливающегося под ногами пола или вылетающих из стен копий, дабы не только сохранить свои богатства, но и наказать, позарившихся на них наглецов, то уж владыкам этих мест, где прямо на стенах были начертаны, столь колоссальные сокровища знаний, высших технологий и тайн, что если разобраться хотя бы в некоторых из них, можно было бы всю жизнь купаться в роскоши, недоступной даже фантазиям обычного человека, просто необходимо было, на мой взгляд, охранять все это. Но то ли я не слишком хорошо разбирался в истории, то ли, психология, этих самых владык, оказалась мне не по зубам, но вслед за ударом, как я уже говорил, ничего не последовало. Даже с машиной нашей ничего не приключилось. Видимо, тем, кто создал все это, было ровным счетом наплевать, кто и когда воспользуется их открытиями. А может, сидя где-нибудь в тишине своего кабинета, посмеивались, потихоньку, над жалкими попытками, таких же как мы искателей древних кладов, безуспешно тратящих свою жизнь год за годом, в погоне за химерой, пытаясь разобраться в том, что же они все-таки нашли. И по-моему, это не менее жестоко, чем в один миг проткнуть незадачливого кладоискателя.
   Длинный остановился. Вот тут то мы и столкнулись с первой проблемой: оказалось невозможным открыть двери салона полностью - они упирались в стены.
   - Илья, ты все-таки накличешь на нас беду, - прокряхтел Глебок, выбираясь наружу.
   - Не боись! - бодро ответил Длинный. Уже успев забраться на передний бампер, он старательно разглядывал повреждения.
   - Ничего серьезного, - сообщил нам Илья, с абсолютно удовлетворееным видом, - двигаем дальше. Он вновь сел за руль.
   - Илюх, давай все-таки по аккуратней маленько. А то, мало ли что? - попросил я.
   Длинный наконец-то угомонился, ехал теперь медленно, внимательно вглядываясь вперед.
   Мы миновали попавшуюся нам через пару километров развилку, как всегда выбрав правую сторону, потом еще одну. Туннель пошел вниз. Только этого нам еще не хватало, однако теперь уже, выбора у нас не осталось окончательно. Мы послушно следовали изгибам маршрута, стараясь по возможности запоминать какие-то вешки. А коридор вел нас все глубже и глубже.
   - Интересно, сколько здесь метров под землей? - Глебок с наивным видом подлил масла в огонь.
   - Илья, какого хрена ты говорил, что уверен в маршруте, а? - не выдержал Марат. - Сколько нам тут еще блуждать?
   - Не знаю.
   - Не знаешь? А кто должен знать?
   - Ребята, я хочу есть, - робко начала девушка, мгновенно прекратив грозившую уже начаться перепалку. - Я только сейчас вспомнила, что не ела уже дня два.
   Черт, какие же мы идиоты. Даже, не догадались спросить, хочет человек есть или нет.
   - Что ж, - заметил Глебок, - думается мне в таком случае и нам можно подкрепиться. По большому счету я бы тоже не отказался перекусить.
   - Да уж, не ты один, - поддакнул Марат.
   Мы извлекли наши запасы, оказавшиеся не такими уж огромными, как представлялось в начале. Приходилось экономить.
   Как-то, сама собой, за ужином пришла мысль остановиться отдохнуть. Никто даже не пытался возражать - слишком уж мы устали. Решив, что утро вечера мудренее, мы погрузились в сон.
   Признаться, ничего более странного, чем в этот раз мне раньше не снилось. Огромная каверна, где-то очень, очень глубоко под землей, в которую, неудержимым потоком срываясь со стен и потолка, обрушивались те самые символы, которые нам довелось видеть наяву, некоторое время назад. Оказавшись на дне, они словно съеживались, теряли вес и объем, растворяясь в недрах, не то компьютера, не то печатной машинки исполинских размеров, со всех сторон окружавшей спрутообразного механического монстра своей клавиатурой. Гибкие, стальные щупальца чудища, метаясь из стороны в сторону с невероятной скоростью, молотили по бесчисленным кнопкам и клавишам, обрабатывая и преобразуя поступающую с символами информацию. Что это за информация и чем, вообще, занимается это странное существо, я так и не успел понять. Задержавшись в каверне лишь на секунду, мое сознание взмыло ввысь и перед моими глазами возник мрачный, освещенный багровыми сполохами факелов, город, вслед за видением которого, пришло понимание. Именно он, город, ежесекундно порождал временные и пространственные искажения, нейтрализацией которых, как раз и занимался в своей пещере механический спрут. Если бы не он, город, да и все пространство вокруг него, давно уже превратились в пепел...
   Напоследок, я словно наяву увидел схему, вернее, даже не схему, а принцип возникновения технических тоннелей, являющихся, на самом деле, ничем иным, как системой дренажных стоков, призванной корректировать и гасить бущующий где-то, совсем рядом, огонь пространственно-временного распада. После этого, невероятно запутанный клубок, образованного ими лабиринта, стал, словно раскручиваться у меня на глазах, пока от бесконечного переплетения его коридоров не остался один-единственный, прямой, как полет стрелы, росчерк, ярким пламенем вспыхнувший в моей голове. Это был путь наружу, выход из бесконечного подземелья и единственное, что огорчало меня, было то, что вел он не совсем туда, куда было нужно.
   Вернее, совсем не туда.
   В лежащий на поверхности город, тот самый, который я видел во сне.
   Очнувшись после своего сумбурного сновидения, я, к своему удивлению, обнаружил, что в деталях помню виденную мной схему туннелей. Дорога наверх была так же ясна, как и во сне, нам оставалось только пройти по ней.
   Первым делом растолкал ребят, стремясь как можно скорее поделиться с нии своим открытием. Они приходили в себя нехотя, однако, через несколько минут, мне, все-таки, удалось, разбудить друзей и привлечь к себе их внимание. Они еще немного поворчали, после чего я в подробностях изложил им свой план, принятый после кратких прений в качестве руководства к действию.
   Спустя некоторое время, мы, не теряя времени даром, тронулись в путь.
   Дорога вновь вела нас наверх.
   В объятия зловещего города...
  
   Несколько минут мы, не говоря ни слова, с какой-то мрачной, молчаливой торжественностью глядели на Город, раскинувшийся у нас под ногами. Странный, бесконечно чужой и безумный, ни на секунду не прекращавший своего непостижимого движения, он напоминал сложнейший часовой механизм: далеко внизу какие-то его части постоянно менялись местами, перестраивались в новом порядке, а над ними, по бесчисленным линиям канатных дорог, сопровождаемые лязгом и грохотом неслись, раскачиваясь, составы грузовых вагонеток. Густой слой сажи, словно смог висящий над городом, полностью скрывал собой низкое небо, не оставляя свету даже маленькой лазейки. И если бы не исполинские, угрюмо полыхавшие факелы, возвышающиеся над Городом, здесь было бы совсем темно. Поднимаясь, то тут, то там, они покрывали своим мрачным, тяжелым, светом все видимое пространство, вплоть до самого горизонта. Их пламя, то, вспыхивало, то угасало, словно повинуясь каким-то неведомым ритмам и, отражаясь от черного, прокопченного неба, создавало в нашем воображении фантасмогорическую картину, неуловимо рождающую в уме ассоциацию с адом.
   И еще звуковой хаос, рождаемый гулом вечно движущихся механизмов, непостижимым образом складывался в парадоксальную, гипнотизирующую мелодию, столь же чуждую и непонятную, как и сам ее "композитор".
   - Что это? - Марат первым обрел дар речи, скинув с себя чарующие оковы раскинувшегося перед нами зрелища.
   - Город как видишь, - отсутствующим голосом ответил я.
   - Город... - задумчиво, словно разговаривая, сама с собой, протянула девушка. - Такой странный, нечеловеческий... Кто его построил? Какой безумный строитель? Для кого?
   Потом, через пару минут добавила, обращаясь к нам: - Здесь живет кто-нибудь?
   Мы пожали плечами.
   - Кто ж его знает? - ответил за всех Глебок. - По крайней мере, лично я, с трудом представляю себе человека, пожелавшего бы, тут жить.
   - Иногда может просто не остаться другого выбора, - печально возразила она.
   - Не знаю, я бы здесь ни за что не остался, - поддержал Глеба Марат, глядя на нее в упор сквозь стекла очков, сверкающих отраженным от факелов светом.
   -Даже в том случае, если тебе будет угрожать погибель?
   - В любом. Если у меня будет оставаться хоть маленький шанс на удачу, я ни за что не останусь здесь. Уж лучше рискнуть, чем потихоньку, с гарантией сходить с ума. Взгляните, - он обвел рукой вокруг, - неужели вам кажется, что все это построено людьми или для людей? Неужели вы не чувствуете насколько он бездушен и чужд? Если даже я, не склонный к разного рода ясновидениям человек чувствую гибельную обреченность этого места.
   - Да, это есть, - ответил я, остальные только кивнули в ответ. - С другой стороны, возможно именно здесь нашли убежище от Демона те, кто попал в мир Дороги раньше нас. Помните, Хранитель говорил, что мы не единственные, угодившие сюда? Если у кого из них и был шанс выжить, то только здесь. Тут по крайней мере можно найти укрытие, а на Дороге точно долго не протянешь.
   - Ты думаешь? - с сомнением покачал головой Глебок. - А мне эта местность кажется куда более подходящей как раз для логова Демона...
   - Нет, - возразил Длинный, - Город сам по себе, наш грузовичок не имеет к нему непосредственного отношения. Заглядывает конечно иногда, но он здесь не хозяин, а такой-же гость, как и мы. Городу до этого нет никакого дела, в его дебрях все равны.
   - Всплыла информация? - поддел его Марат.
   - Можно и так сказать, - Илья невозмутимо закурил.
   - Значит, сам по себе Город безопасен? - уточнил Глеб.
   - Ну, настолько, насколько может быть безопасно среди постоянно передвигающегося металла, - уже без особой уверенности сказал Длинный.
   - То есть ты считаешь возможным найти здесь людей? - спросил я.
   - Теоретически да, - вяло согласился он, - хотя на такой огромной, совершенно незнакомой территории шансы будут невелики.
   - Подождите, вы вообще уверены, что нам стоит кого-то искать? - не сдавался Марат. Я имею в виду, не найдем ли мы здесь еще проблемы на нашу голову? У нас, если вы помните, и так их предостаточно. Давайте не будем забывать, что наша основная задача - выбраться отсюда. Мы выезжали из "Последнего шанса" в ночь, потому что спешили на свадьбу к другу, и я не понимаю, почему нам надо отказываться от этой цели, ради поисков гипотетических поселенцев.
   - Может ты и прав, вот только я сомневаюсь, что нам удастся просто так выбраться отсюда. Нас затянуло в круговорот совершенно непонятных пока событий, и поверьте, случайностям в них места нет. Тот, кто за всем этим стоит, крепко удерживает нас. Не так то просто будет сорваться с крючка.
   - Кого ты имел в виду? Кто нас удерживает? - Марат уцепился за сказанное.
   - Я не прошу понимать дословно, - ответил Длинный, - просто меня не покидает ощущение, что все происходящее тщательно продумано, нас как будто гонят по специально разработанному плану, не давая отклониться от него ни на шаг. Не оставляя времени на размышления, анализ событий. А самое худшее то, что мы совершенно не представляем, куда и главное, зачем нас тащат. Очевидно, что мы для чего-то нужны здесь, именно об этом толковал в свое время Хранитель, но вот хотим ли мы участвовать в игре, никто не поинтересовался.
   - Но мы даже не пробовали начать действовать самостоятельно, - продолжал гнуть свое Марат.
   - Хорошо, давайте посмотрим, какие варианты у нас есть, - начал загибать пальцы Глебок. - Первый - двигаться в Город, второй оставаться на месте, третий вернуться в туннель и поискать другой выход на поверхность...
   Его слова прервал прилетевший из невероятного далека свист, словно струя пара под невообразимым давлением вырвалась из недр на поверхность. Минуту спустя, вдоволь погуляв над Городом, он стих, окружающее пространство вновь заполнилось хищным лязганьем железа, в нечеловеческом ритме продолжающим свою симфонию. Словно весь бесконечный процесс ненадолго прервался, однако, прислушавшись к далекому свисту, вновь продолжил свое функционирование.
   - Третий вариант... - начал было продолжать Глеб, но, увидев, что мы не слушаем, осекся.
   А мы напряженно всматривались в сумрачный, укутанный черным покровом облаков горизонт, где вдали разгорался факел. Еще секунду назад его пламя, практически погасшее, вновь ожило в бешеной пляске, ярко осветив дальние границы Города.
   - Я думаю это знак, - прошептала девушка. - Мы должны быть там. Они привлекли наше внимание и зажгли маяк.
   - Есть три вопроса, - довольно сухо произнес я, глянув ей в глаза. - Во первых, почему ты так уверена? Откуда все-таки ты черпаешь информацию? Во вторых, - я продолжал глядеть ей в глаза, - кто это они? Ты их знаешь? Ну и в третьих, что случится, если мы все-таки не примем приглашения?
   Снова минута молчания, сопровождаемая далеким грохотом. Впечатление такое, будто исполинский кузнечный молот, со всей молодецкой удалью великана опускается на наковальню, под аккомпанемент скрежета и звона своей металлической свиты.
   - Не знаю, - с печалью в голосе вымолвила она. - Мне трудно объяснить свои ощущения. После того, как вы нашли меня (или я вас?), мне все время кажется, что сознание мое как-бы раздваивается или растраивается... Нет, я не схожу с ума, поверьте, но, - она замешкалась, потом уже более взволнованно, видимо не находя нужных слов, продолжила, - неужели вы никогда не ощущали такого? Вы здесь, в этом месте и в этом времени, но все-же какая-то ваша частичка находится далеко-далеко от вас. Вы не знаете где она, но чувствуете, что можете с ней общаться, получать информацию на уровне подсознания?
   Марат фыркнул. С некоторого момента его пиетет к нашей прекрасной спутнице несколько подувял. Я посмотрел на Длинного, но тот, похоже, вообще принимать участия в беседе, не собирался. Несмотря на то, что Город внушал если и не ужас, то, по крайней мере, трепетное, с оттенком испуга благоговение, он бездумно швырял вниз, вглубь переплетающихся, постоянно передвигающихся конструкций, камешек за камешком, в изобилии покрывавших вершину холма.
   " Ох, докидается!" - подумалось мне, я перевел взгляд на Глеба. Он стоял, задумавшись, крепко уйдя в себя, и, глядя на него, становилось ясно, что уж он то чувства девушки разделяет сполна. Его выдавали глаза, бесконечно задумчивые и в то же время пустые, словно мысли моего друга были направлены не сюда и не сейчас, а в какой-то невероятно далекий миг, где в этот момент, возможно, находилась часть его самого. Девушка молчала, стараясь не мешать нам думать. Каждому о своем.
   Я тоже молчал, решив прекратить вопросы, на которые ответов гораздо меньше, чем вопросов, которые они порождают, однако девушка не спешила прекращать свою речь.
   - Возможно у меня амнезия, но мысли ложатся в моей голове четко, иногда мне кажется, что я никогда не мыслила так трезво, как сейчас. Мы вместе уже около суток, и на мой взгляд, за все это время с нами не произошло ни одной случайности. Все идет так, словно кто-то заранее продумал все, до мельчайших деталей, спланировал нашу встречу, так кстати подвернувшуюся заправку, наш выбор сектора закономерностей. Порой складывается мнение, что этот таинственный "кто-то" может даже направлять наши мысли в нужную для себя сторону.
   - Да ладно! - недоверчиво отмахнулся я.
   - А почему нет? Если ты прислушаешься к своему внутреннему голосу, то поймешь, что я права. Или что могу быть права, что не так уж важно. Здесь очень мало вещей, подвластных человеческой логике, так почему ты все время пытаешься ее применить?
   - Не знаю, - не в силах оторвать взгляда от ее бездонных глаз ответил я. - Очень трудно, наверное, в моем возрасте поверить в сказку, начать жить ее законами.
   - Это не сказка, - я скорее прочитал по губам, нежели услышал слова девушки, она говорила так тихо...
   - Это реальность, суровая и беспощадная, без всякого намека на присутствующее в сказках рыцарство и благородство. Реальность, для которой мы с вами стали почему-то небезразличны.
   - Значит, ты считаешь, что повинуясь каким-то неведомым планам, некие силы ведут нас к цели?
   - Примерно так.
   - В таком случае может тебе известно, какова эта цель?
   - Увы, - она развела руками, - в моей голове нет ответа на твой вопрос.
   - А если мы откажемся? - не оборачиваясь, спросил Длинный. - Если попробуем идти своим путем, поступать наперекор тому, к чему нас вынуждают?
   - Не получится, - она вытянула руку, указывая назад, в пространство за нашими спинами.
   Мы обернулись. Да, черт возьми, она оказалась права. На двести, триста процентов. Жерла туннеля, по которому мы выбрались сюда, больше не было. На его месте, прямо в воздухе висел сияющий до рези в глазах голубой шар. И он таял, истекал с каждой секундой, оставляя нам возможность лишь наблюдать, как горят мосты у нас за спиной. Мосты, без которых невозможно отступление. Неведомый стратег очень точно все рассчитал: нас вновь, в который уже раз, лишали выбора. Шар догорал на глазах, роняя печальные слезы-искры, и вскоре совсем погас, незаметно исчезнув, словно старое воспоминание.
   Мы остались одни, окруженные со всех сторон движущимся у подножия холма, Городом.
   - Ну что ж, - философски заметил Длинный, - теперь нам, по крайней мере, не придется гадать с выбором.
   - Да, экскурсии по этим местам не избежать, - вздохнул Марат, забираясь в Ленд Крузер.
   - Поищем местных обитателей, если они тут есть, - насколько возможно бодро ответил я.
   - Больше, по-моему, спорить не о чем, - подытожил Глебок. - Все и так уже сказано. За нас.
   - Это значит вниз? - с какой-то обреченностью в голосе произнесла девушка.
   Вместо ответа Илья завел мотор.
  
  
  
   Мы двинулись вниз по узкой извилистой дорожке, прямо в сердце Города. Буквально через минуту, составляющие его металлические конструкции, сомкнулись над нами, практически полностью закрыв собой закопченое небо. Свет факелов, по мере нашего продвижения вниз, становился все более мрачным. Здесь внизу правили бал тени, обрывки чудом долетавшего сюда света, рождая мистический сумрак, наполненный звуками металлического нутра Города. Они то плакали, то, словно в муках, стонали, переходя из запредельного грохота в тихий, еле различимый шепот. Откуда-то справа донесся визг разрывающих воздух турбин, гулкое уханье забиваемых в земную твердь свай, и тут-же, с грохотом, пронеслись поверху непонятно на чем закрепленные грузовые вагонетки. Действительно, внизу Город ни на секунду не прекращал свое непостижимое движение. Вагонетки пронеслись и растаяли, исчезнув вдали, и в тот же миг все механизмы с их шестернями, валами, тягами и противовесами, словно сдвинулись, поменялись местами, после чего закрутились в обратную сторону, постепенно набирая обороты.
   Мы старались двигаться аккуратно, не очень приближаясь к окружающим нас конструкциям, периодически поглядывая по сторонам. Дорожка повернула, выводя нас на появившуюся из-за угла площадь, прямо посреди которой, огромный молот с ожесточением плющил какую-то болванку. В его невероятной мощи явственно читалась нечеловеческая одержимость, вложенная в этот механизм его создателем, давно и безнадежно бредущим по дороге безумия.
   Он тяжело поднимался вверх, достигая конечной точки где-то там, высоко-высоко, практически касаясь темных от сажи облаков, на долю мгновения замирал, вместе с утихающим скрежетом поднимавших его механизмов, затем стремительно падал вниз, всей своей многотонной мощью обрушиваясь на многострадальный кусок железа, беспомощно изменявший свою форму под напором массы и ускорения.
   Мы приостановились, разглядывая чудовищное в своей нелепости сооружение, под грохот сотрясающий землю и обрушивающийся на нас, словно волны цунами. Дрожь от удара пронеслась по площади, заставив мелко завибрировать окружающие опоры и конструкции. Молот, рухнув на сплющиваемую болванку, выбил огромный сноп искр, после чего в бесконечный раз с жутким скрежетом пополз вверх. Сколько времени он уже бил по измученному куску металла, в своем бессмысленном исступлении? Механизм был ужасно древним, пережившим наверное вечность, но запас его прочности был судя по всему рассчитан на еще больший срок.
   Удар вновь сотряс площадь. Вновь скрипнули сопротивляясь невероятной нагрузке удерживающие молот опоры, и он снова, с упорством Сизифа, попер наверх.
   Не дожидаясь следующего удара, мы, держась от молота в максимальном удалении, двинулись в обход площади. Наша дорожка обогнула древнюю конструкцию, опять затерявшись в лабиринте Городских механизмов. Мы нырнули в дебри, сопровождаемые прощальным, полным вечной безысходности, ударом.
   Над головами вновь замелькали загрохотали вагонетки, летящие по бесконечным линиям канатных дорог, исчертивших небо наподобие паутины. То тут, то там окружающее пространство вспарывали вспышки электрогазосварки, разрезающих или, напротив, соединяющих постоянно перестраивающиеся конструкции.
   Метрах в двадцати над нами прогрохотал погрузчик, волоча по воздуху немыслимой формы железяку, мерцающую в стробоскопической подсветке сварочных аппаратов, растворился во мраке, а его место уже заняли следующие в обратном направлении платформы, также загруженные до предела малопонятными предметами.
   Усилием воли стараясь не поддаваться гипнотическому воздействию развернувшейся вокруг нас симфонии уставшего от бесконечной нагрузки металла, мы медленно, шаг за шагом продвигались по бесконечному коридору, ползущему сквозь стальные джунгли городских кварталов. Время от времени на нашем пути возникали отделявшиеся от основной дороги тропки, теряющиеся в укутанных тьмой, пропитанных запахом железа и масла недрах Города. Однако они были слишком узкими, чтобы втиснуться в них на джипе, а исследовать прилегающие к основному тракту участки пешком в тот момент показалось нам чистым безумием: Город сердито гудел, будто разозленный нарушившими его монотонное, безликое существование пришельцами, угрожая, угрюмо пророчествуя, казалось еще чуть-чуть и он, потеряв терпение, оплетет нас щупальцами вездесущих манипуляторов, сделав своей частью, частью этого вечного двигателя.
   Однако, пока мы двигались по главной дороге, ничего подобного не происходило. Километр за километром оставляли мы позади себя, двигаясь неизвестным маршрутом к неведомой цели. Они сливались друг с другом, оставляя в памяти лишь хаос бесконечного движения Города, меняющихся местами, появляющихся или исчезающих навеки его элементов.
   Чувство времени в этой круговерти как бы притупилось, и я, пожалуй уже затруднился бы сказать сколько мы находимся здесь. Рассуждая логически, я приходил к выводу, что не так уж и долго, но мои внутренние часы оказались при этом совершенно дезориентированы. " Сколько мы здесь находимся? Час, сутки, годы?" Все вокруг менялось, не останавливаясь ни на секунду, оставаясь в целом неизменным, словно времени текущему здесь наскучило двигаться по прямой, и теперь оно несется по кругу, сопровождаемое странной симфонией Города, повторяя вновь и вновь уже пройденные участки.
   И сразу, будто опровергая мои мысли, Ленд Крузер выехал к перекрестку, на сей раз равнозначному. Наша дорожка упиралась в стену шарообразных, вертикально, на манер четок, подвешенных резервуаров, чем-то отдаленно напоминающих, так давно, покинутую нами заправочную станцию. Вдоль них, влево и вправо, образуя Т-образный перекресток, шла аллея, ничуть не уступающая в ширине той, по которой мы ехали. Длинный остановился, светом фар выхватив из темноты изогнутый как бараний рог трубопровод, при таком близком знакомстве оказавшийся весьма ветхим: обшивка на его боках в некоторых местах удерживалась лишь чудом, выставляя на показ торчащие во все стороны лохмотья утеплителя. Сквозь такие прорехи со свистом вырывался то ли пар, то ли газ, укутывая грязно белыми клубами пятачок развилки. Грохот механизмов вокруг, преследовавший нас по пятам, сделался несколько глуше, словно не мог преодолеть завесы этого газа. Однако на смену лязгающим аккордам пришли духовые, по-своему тоже тихо-тихо сводя с ума.
   - Снова загадки, - стараясь перекричать неистовую ярость, обретающего свободу пара, Илья в недоумении развел руками. - И в какой стороне по твоему, - он обернулся ко мне, - нам следует искать аборигенов или кто они там вообще? - он кивнул сперва в одну сторону, потом в другую. - Думаю для нас будет иметь смысл вернуться на тот холм, откуда мы тронулись. Пусть они нас ищут, в конце концов всегда легче искать, когда знаешь, где это делать. А колесить наугад по-моему бессмысленное дело.
   - А ты уверен, что он все еще на месте, не исчез вместе с туннелем, как только мы спустились вниз? - спросил я.
   - Не исчез, он своего рода ось, одна из опорных точек этого мира, - ответил Длинный, доставая сигареты. Все потянулись к пачке.
   - Вопрос в другом, - взялась оппонировать ему наша попутчица, - много ли мы высидим на этом холме? Почему-то я больше чем уверена, что никто не найдет нас там. Движение вперед - одно из условий, поставленных нам, и вряд ли его удастся избежать. Да и туннель неизвестно теперь когда откроется, да и откроется ли вообще... - она помедлила, - да и для Демона мы будем на нем слишком хорошо видны.
   - Откуда ему здесь взяться, если туннель закрыт? Воспользовавшись моментом, пока Илья обдумывал ответ, вставил я.
   - Он знает много тайных путей, большинство из которых известно только ему, да еще, возможно, создавшим все это. Он может входить и выходить из Города в любое время, находясь порой одновременно здесь и на Дороге, как ни парадоксально звучат мои слова. И там, на холме, от него будет негде укрыться.
   - Почему же он, если имеет такой карт-бланш, не последовал за нами в туннеле? - осведомился Марат.
   - Вот там, видимо, все было как раз наоборот. Мы ушли по закрытому для него проходу, а может Хранителю удалось прикрыть наш отход. Согласен со мной Илья? - она обращалась к Длинному, только он в нашей компании что-то понимал в местном естествоведении, однако того вновь опередил Марат:
   - Послушайте, ну почему вы не хотите прислушиться к голосу разума, а? Мы не найдем здесь никого и ничего, неважно будем ли сидеть на холме или шнырять впотьмах. Все вокруг словно конвейер с програмным обеспечением, людям тут не место. Складывается ощущение, что они просто не входили в планы того, кто все это создал. Поэтому предлагаю обсудить возможности нашего отбытия отсюда.
   - Таких возможностей нет, - остудил его пыл Длинный, - по крайней мере пока.
   - Нет, вы посмотрите на этого всезнайку! - начал заводиться Марат.
   - Остынь, Длинный прав, - рассудительно заметил Глеб, - и, кстати, ты сам противоречишь порой своим словам.
   - И где? - с вызовом вопросил тот.
   - Ты признал, что Город рукотворное, если так можно выразиться, творение, а это, в свою очередь, подтверждает наличие здесь, пусть даже и в прошлом, разумных существ.
   - Скорей уж безумных, - вставил я.
   - Неважно, - продолжил Глебок. - Разум и безумие, конечно, понятия противоположные, однако и то, и другое подразумевает наличие высшей нервной деятельности, которой у этой груды железа, я думаю, никогда не было.
   - Да? - Марат ехидно улыбнулся, показывая, что у него на руках есть как минимум еще один туз. - А Дорожный Демон как в твою теорию вписывается? Что молчишь?
   - Возможно за всеми действиями Демона тоже кто-нибудь стоит?
   - Возможно. Вот только это не отрицает наличие у него разума, пусть и непохожего на наш, в то время как он сделан из того же теста, что и все вокруг.
   - Сложный вопрос, - ответил Глебок, - возможны разные варианты, но я бы остановился...
   - Прошу прощения господа, я прерву ваш, без всякого сомнения интереснейший диспут о принципах и концепциях разума, напыщенно произнес Длинный. - Однако, мне кажется, повод для этого более чем достойный. Гляньте-ка во-о-н туда, - он вытянул руку, указывая направление взгляда.
   Метрах в пятидесяти от нас, выделяясь на общем сумбурном фоне, возвышалась башня, вернее даже вертикальный цилиндр, взметнувшийся в небо на много десятков метров. При внимательном рассмотрении я понял что он, словно гигантский бутерброд, разделен на множество горизонтальных плоскостей, периодически поворачивающихся друг относительно друга, наподобие звеньев головоломки. Никаких окон, дверей или других дефектов идеально ровной поверхности. Слои цилиндра можно было разглядеть лишь когда они двигались, в противном случае вся конструкция выглядела абсолютно монолитной, без зазоров и трещин.
   - Что видите? - Длинный выжидательно уставился на нас.
   - А что мы по-твоему должны видеть? Ну башня. С разнонаправленным вращением составляющих ее плоскостей, - с некоторого момента во мне появилась тяга к заумным формулировкам, - ничего необычного, естественно в свете того, что мы здесь до этого видели. Я скажу башня более чем банальная.
   - Да не туда смотришь дурень, - Илюха в сердцах чертыхнулся и, прижавшись своей головой к моей, указал направление.
   В самом подножии металлической громады, с трудом пробиваясь сквозь темноту и вырывающийся из трубопровода пар, нерешительно и боязливо горел огонек. Как две капли воды похожий на тот, что повстречался нам на заправке.
   - Черт, - выдохнул я, - бьюсь об заклад, это наш старый знакомый! Неужели выжил?
   Теперь светлячка уже видели все.
   - С ним нужно попробовать поговорить. Мне кажется, он должен немало знать, и, если нам удастся наладить с ним контакт, его помощь может оказаться неоценимой, - как всегда мягко сказала девушка, сумевшая быть услышанной несмотря на непрекращающийся свист пара.
   - Ну это понятно, - задумчиво проговорил Глебок, потеребив бороду. - Смотри внимательно, если он ответит... - он не закончил фразу, все было ясно и так.
   - Здорово! - он, как и в тот раз, не мудрствуя лукаво, заорал в темноту. Его голос, отражаясь от стальных поверхностей, вибрировал, искажался, улетая вдаль по бесконечным улочкам, тропинкам, и, уже совершенно измененный, достигал дальних, укутанных тьмой, уголков, так что едва ли наш таинственный знакомец (если, конечно, это был он) мог понять, кто к нему обращается.
   - Ты нас помнишь? Мы возможно встречались, на заправке, эй!
   Огонек горел ровно, не подавая, пока, никаких намеков на азбуку Морзе.
   - Ответь, нам очень нужна твоя помощь! - продолжал взывать к милосердию Глебок, ловя взглядом даже мельчайшие колебания света. Но наш былой собеседник молчал. Впрочем и скрыться от нас он не торопился.
   - Не отвечает, - сокрушенно развел руками Глебок, - может не слышит?
   И словно в ответ ему, в глубине, в сердце Города, раздался ужасающий рев, словно тысячи "болгарок" одновременно вцепились своими плоскостями в его плоть.
   - Что это? - мы испуганно огляделись по сторонам, пытаясь отыскать источник этого звука. Однако сейчас он уже стих и определить его местоположение не удавалось даже приблизительно. Взгляд всякий раз натыкался на копошащиеся детали Города, лязгающие в полумраке, рожденном полыхающими наверху факелами.
   И в этот момент огонек у башни начал ответную передачу.
   - Читай! - рявкнул я девушке. Мгновенно развернувшись в сторону башни, она впилась глазами в, чередующиеся с затуханиями, вспышки, начала переводить. Ее голос зазвучал монотонно, словно не принадлежал ей. Слова с трудом отрывались от еле движущихся губ:
   - Готов предоставить помощь. Сформулируйте, в чем она будет заключаться.
   Огонек вновь замер, по-видимому ожидая нашего ответа, в то время как мы, не в силах поверить в удачу, позабыв обо всем, таращились друг на друга и на него, больше всего боясь спугнуть неизвестного доброжелателя. Он, однако, оставался на месте, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Путеводный маяк, ниточка, по которой нам предстояло отсюда выбираться.
   - А в какой, собственно, помощи мы нуждаемся? - неожиданно прервал тишину Марат.
   - Э-э-э, я пока не сформулировал наши к нему вопросы, - невозмутимо ответил Глебок, взявший на себя ответственность за переговоры. - Да это и не срочно. Мне кажется, для начала нужно подойти к нему поближе, не нравится мне орать на всю округу. Чего доброго, накличем лиха на свою голову.
   - Смоется, - вполголоса, не отрывая от огонька глаз, произнес я.
   - Какой смысл? - возразил Длинный. - Если бы он нас боялся, то и разговаривать бы не стал. Я думаю можно попробовать.
   - А с чего вы, собственно, взяли, что этот светящийся мозгляк наш благодетель? - Марат подозрительно глянул на белевшее вдали пятнышко света. - Сдается мне, аккурат после первой нашей с ним встречи объявился Демон. Лично я не упускаю возможности, что он нечто вроде приманки. Как бы там ни было, осторожность не повредит.
   - Да нет, это же он предупредил нас тогда, на станции!
   - Подумаешь! - Марат фыркнул. - Больно помогло нам его предупреждение. Да и потом, это может быть другой светлячок. Сомнительно, что тот, с заправки, уцелел при пожаре, и еще неизвестно, как, в связи с этим, относятся к нам его сородичи.
   - Друзья, - снова заговорила девушка, - у вас есть одно очень странное свойство - спорить до хрипоты о несущественных мелочах. Ну скажите, чего ради вы затеяли этот спор? Вы ведь прекрасно понимаете, что ни один из вас не сможет, в данном случае, доказать свою точку зрения. И коль скоро вы так хотите добиться истины, будет гораздо проще задать все вопросы ему и получить на них ответы, разве не так?
   Парни замолкли. Наконец Глебок мрачно выдавил: - Отсутствие выбора. Все продумано наперед. Невозможно сорваться с крючка...
   - Ну! Мы даже и не пытались, - Илюха, как всегда, не терял оптимизма.
   - В том-то и дело, - ответила девушка, - что такая попытка заранее будет обречена на провал, и ты сам это прекрасно понимаешь. Нам не дадут играть по своим правилам. Мы можем либо, пройти весь предложенный маршрут до конца, либо, сойти с дистанции. И мне отчего-то кажется, что это вовсе не означает возвращения домой...
   - Похоже она права, - я посмотрел на Илью, - давай, трогай, настало время познакомиться с источником света поближе. - В конце концов действительно любопытно, кто или что он такое.
   Мы двинулись к башне. Над нами что-то зловеще лязгнуло, загрохотало вслед, создавая иллюзию неживого, нечеловеческого смеха, исходящего с верхних уровней Города.
   И снова бег по кругу: манипуляторы, подъемники, приводимые в движение тянущимися во всех направлениях валами и приводами, ни на минуту не останавливаясь, продолжали свой непостижимый труд. Они то поднимались вверх, то, загруженные до отвала, спускались, и тогда их груз мгновенно становился добычей вездесущих манипуляторов, перегружавших его на платформы монорельса, после чего отправлялся дальше, следуя заложенной в него программе, а потом все повторялось сначала. Механизм, бесконечно движущийся по кругу, с КПД равным нулю. Функционирование ради работы, работа ради функционирования. Или нет? По крайней мере иного объяснения, всему вокруг происходящему, трудно было подобрать.
   Мы приблизились к башне почти вплотную, и теперь, наконец, смогли внимательно разглядеть нашего помощника в свете фар.
   Он стоял на некотором возвышении, кольцом окружавшем цилиндр башни, плоскости которой, при нашем приближении, стали крутиться заметно быстрее. Выходящие из ее недр силовые приводы разбегались в разные стороны, теряясь в глубинах Города, передавая свое вращение невидимым механизмам, гулко ухающим во мраке. Но сама башня безмолвствовала. Плоскости, приводимые в движение скрытыми от посторонних глаз и ушей моторами, вращались с огромной скоростью, не издавая, как ни странно, ни одного звука. Только ветер свистел, скользя по ее гладким, точно зеркало, бокам. Мы вылезли из машины.
   - Так вот ты какой! - вырвалось у нас одновременно, при виде металлического шара, двадцати пяти сантиметров в диаметре, упирающегося шестью гибкими стальными лапками в основание башни. На обращенной к нам лицевой стороне, горел экранчик, рождая тот самый свет, посредством которого, он и объяснялся с нами. Этакий механический паучок, не лишенный, впрочем, некоторой доли интеллекта, если, конечно, его ответы не были заранее вложенной программой. Он стоял, пошатываясь от сотрясавшей основание башни вибрации, поджимая поочередно лапки. И ждал.
   - Ну давай Глеб, задавай свои вопросы, не томи душу, - не удержавшись, поддел его Марат.
   - Как нам называть тебя? - стараясь установить дружеские отношения с носителем чужого разума, начал Глебок, потом сделал паузу, ожидая ответа.
   Так, в молчании, прошла минута, однако экранчик продолжал гореть ровно, без намека на Морзянку. Паучок молчал, переминаясь с лапки на лапку, словно выражая нетерпение.
   - Эй, ты слышишь меня? - не выдержав, первым нарушил тишину Глеб. - Кто ты?
   Если паучок и слышал, то не подавал виду никоим образом. Тихо продолжал светиться и все.
   - Эх, что б тебя! - выругался Глебок, видя такое вопиющее пренебрежение, - замолк он чего-то. Не отвечает.
   - Слушай, - Длинный, хитро прищурившись, отечески похлопал его по плечу, - попробуй сформулировать свою просьбу поконкретней. Сдается мне, что наш маленький дружок все-таки робот, не идентифицирующий себя как личность. Возможно обладающий большим запасом информации на каждый отдельный случай, и, даже определенной свободой в принятии решений, но она весьма узконаправленная. Он свободен в пределах поставленных его создателем задач. Поэтому, все эти милые любезности можешь опустить, они для него пустой звук. Просто дай команду и все.
   - Ладно, - Глеб, выглядя чуть пристыженным, прокашлялся - гарь витавшая в воздухе все-таки раздражала нам легкие. - Мы ищем подобных нам существ. Если знаешь где они, отведи нас к ним.
   - На этот раз вроде все четко, - он повернулся к нам, продолжая тем не менее краем глаза смотреть в сторону паучка. Тот, как обычно, запаздывал с ответом, видимо ему было нужно время, чтобы расшифровать нашу речь.
   Он стоял покачиваясь, почему-то ощутимо вздрагивая, будто прислушиваясь к бушующим звуковым ритмам Города, а возможно на самом деле ожидая от кого-то ответа на наш вопрос, потом неожиданно, без предупреждения, бросился в сторону, в самые дебри металлических джунглей. Двигался паучок очень быстро и спустя секунду мы, глазом не успев моргнуть, уже потеряли его из виду.
   - Ну зачем?! - разочарованно воскликнул Марат. - Хороша помощь, нечего сказать...
   Однако его брюзжание оказалось неуместным. Наш непредсказуемый помощник и не думал убегать далеко. Вглядевшись в переплетение механизмов повнимательнее, мы обнаружили его висящим на проржавевшей балке, метрах в десяти от нас. Как раз в этот момент он повернулся, будто бы желая проверить, движемся мы за ним или нет и его экранчик, до этого незаметный, ярко блеснул в темноте. Замер неподвижно, словно собака, нетерпеливо поджидающая хозяина.
   - А ведь знаете, похоже он предлагает нам следовать за ним, - озадаченно сказал Глеб. - Признаться в мои планы не входила пешая прогулка, а вы что скажете?
   - Как же ты собирался разыскивать людей, Глеб?- удивилась девушка.
   - Ну как, на машине разумеется. Так и быстрей и безопасней.
   - Я же говорил, формулируй конкретней, - начал поучать его Длинный. - Ты же велел ему просто отвести нас к местным жителям, и только. Параметров дороги не указал, вот он и ведет нас по кратчайшему расстоянию.
   - Кстати о безопасности маршрута тоже речи не было, - подлил масла в огонь Марат.
   - Ладно, хорош, умные все стали, - огрызнулся Глебок, - сейчас попробую сначала.
   Он подошел вплотную к механизмам, хищно движущимся в нескольких сантиметрах от его лица, и, стараясь переорать гул бесчисленных, постоянно двигающихся железяк, закричал, надсаживая горло : -Нас не устраивает этот вариант. Необходим маршрут, пригодный для проезда.
   Глебок подождал чуть-чуть, затем повторил свое требование, однако наш робот-проводник то ли не слышал его в грохоте, то ли не мог по каким-либо причинам реагировать на наши дополнительные требования - его экранчик светился ровно, подрагивая слегка в плывущем от масляных испарений воздухе.
   - Что за техника, черт побери! - возмутился Марат.
   - Тише! - цыкнул на него я, подняв руку. - Тише!
   Издалека вновь прилетел, леденящий душу, металлический рев, на пару мгновений даже заглушив постоянный лязг и скрежет железного организма Города. Потом он утих, закончившись также внезапно, как начался, и все вернулось на круги своя. Вокруг нас вновь звучала безумная симфония Города.
   - Уже второй раз, - тихо промолвил Глеб, - не нравится мне все это.
   - Демон?
   Он неопределенно пожал плечами. Сразу стало как-то не по себе. Этот чертов город и сам сильно давил на психику своими изломанными ритмами, парадоксальными гармониями, рождаемыми не поддающимся логике процессом бесконечного движения по кругу, а осознание факта, что где-то рядом, по соседней улице, может бродить ищущий нас убийца и вовсе лишало самообладания. Стук бешено колотящегося сердца органично сплетался со звуковым ритмом Города, рождая еще более странную музыку.
   - Возможно здесь действительно безопасней передвигаться пешком? - полувопросительно сказал я. - Если Демон в городе, он в первую очередь будет разыскивать нас на пригодных для проезда улицах.
   - Неизвестно еще, будет ли он нас вообще искать, - ответил на мой вопрос Илья.
   - В любом случае, будет или нет, там, среди механизмов, нас ему не достать.
   - Так то оно так, но я не уверен, что Город сам не проявит агрессии, едва только мы вступим в его пределы.
   - А сейчас-то мы по-твоему где? - удивился я.
   - Знаешь, здесь есть определенная разница, на мой взгляд, - важно сказал Глебок. - Мне кажется, что эти улицы, пригодные для проезда, могут быть.. э-э-э, - он замялся, подбирая слово, - Terra grata, что ли... Свободные территории, по ним может двигаться кто угодно и куда угодно, а там... - он опасливо покосился в сторону изменившегося в эту секунду, наподобие мегатрансформера, района Города, сплошной стеной возвышающегося вокруг.
   - Знаешь Глеб, - устало произнес я, - по-моему она, - я указал пальцем на девушку, тихонько стоявшую в стороне, - уже говорила нам, что мы постоянно спорим о несущественных деталях. И ведь действительно, так оно и есть. Посуди сам, выбор у нас ой, как невелик. Самостоятельно мы можем бродить здесь всю жизнь, и все равно не сможем найти ни людей, ни выхода из этой западни. Разве только небывалый фарт подвалит, но я бы на это не рассчитывал. С другой стороны, наш проводник, по известным только ему причинам, настаивает на пешей прогулке. При этом надо полагать он знает, куда идет, по крайней мере ориентируется здесь, в отличие от нас, куда увереннее. И что мы выберем? - в механических джунглях вновь что-то повернулось, сдвинулось с громким всхлипом, нарушая, установившийся было, спокойный ритм.
   - А с машиной что делать? - после минутной паузы, уныло спросил Илья.
   - Придется оставить здесь, ничего не поделаешь. В эти промежутки, - я указал на тесно прижавшиеся друг к другу механизмы, - он не пролезет, ты сам это понимаешь.
   - Но мы же потом никогда не найдем его, - с горечью возразил он.
   - Кто знает? - я пожал плечами. - С другой стороны мы и так уже потеряли слишком многое, и единственный способ, хоть в малейшей степени вернуть потерянное,- пройти предложенный маршрут до конца.
   - Что ты имеешь в виду, что мы потеряли? - заинтересовался Марат.
   - Всю нашу прошлую жизнь. Теперь, если мы останемся в живых, мы всегда будем делить прошлое на то что было до "Последнего шанса" и после него. Нельзя заглянуть за грань просто так, походя, и, спокойно насвистывая, пойти дальше. Не-ет, даже вернувшись домой, мы никогда уже не будем прежними, изменятся привычки, характер, произойдет полная переоценка ценностей, мы будем смотреть на окружающий нас мир совсем другими глазами, - мой голос дрогнул, кажется я сам только сейчас до конца понял все это, и открывшаяся истина тяжело навалилась на сердце.
   -Ладно, не бери в голову, - видя мое подавленное состояние, произнес Глебок, - не все еще потеряно.
   Я молча кивнул. Глеб хорохорится, конечно, из благих побуждений, однако я прекрасно знаю что в это время творится в его душе.
   Где-то, совсем уже близко, монотонный гул Города вновь взорвался ревом, звучащим в десятках диапазонов тысячами децибел. На сей раз в нем был не только вой разрывающих друг друга стальных поверхностей, теперь в нем звучала ярость, взведенная до апокалиптических величин, мечущаяся в своем непроницаемом коконе, изо всех сил рвущаяся наружу, но до поры до времени, не способная обрести свободу, и от этого растущая в геометрической прогрессии.
   На сей раз нас уже пробрал липкий, холодный пот, несмотря на довольно жаркую температуру, среди разогретых вечным движением элементов Города.
   - Нужно уходить отсюда, - взволнованно блестя глазами воскликнула девушка. - Этот жуткий рев приближается, меня аж до костей от него пробирает.
   - Она права, - невозмутимо повел плечами Илья. - На машине ли, пешком, надо двигаться. В этом мы убедились еще во время нашей первой остановки здесь, - при этих его словах я, помимо своей воли вздрогнул, припомнив в подробностях тот инцидент.
   - А все-таки с машиной что же? - поочередно посмотрев на каждого из нас, спросил Марат.
   - Да здесь прямо оставим, небось не украдут, - усмехнулся Длинный.
   - Ну нет уж. Давай-ка ты ее хоть в сторону малость отгони, ну например... - Марат пошарил по округе глазами, остановив свой выбор на затемненном участке, скрытом, между похожими на подъемные краны, мачтами ЛЭП, - вон туда, между теми двумя столбами.
   - От кого ты ее хочешь спрятать? - удивленно спросил Глебок.
   - Ну не знаю! Непорядок просто, так вот, на виду, ее оставлять, мало ли что...
   - Ладно, - Илья наконец дал добро, - выметайтесь из машины. Сигареты, зажигалки не забывать. Неизвестно, когда снова здесь окажемся, так что берите с запасом.
   Мы вылезли. Подошвы мягко коснулись земли, вернее даже не земли, а какого-то настила, определенно искусственного происхождения, удивительно упругого, скорее всего специально уложенного здесь, чтобы гасить постоянно возникающие резонансные вибрации. Длинный, с ловкостью истинного профессионала, загнал джип в узкое пространство, заглушил мотор, и, открыв дверь, выпрыгнул из Ленд Крузера. Сигнализация без проблем закрыла центральный замок, Илья сунув брелок с ключами в карман, присоединился к нам.
   Город, не отделенный от нас стеклами машины, производил еще более жуткое впечатление. Последняя, пусть даже призрачная, дающая лишь иллюзию безопасности, скорлупа была отброшена, оставляя нас один на один с зачаровывающим шедевром безумия.
   И только теперь вглядевшись повнимательней в скользящие, крутящиеся с завораживающей ритмичностью механизмы, мы поняли, насколько глубокими интравертами должны были быть существа способные создать все это. Даже не существа (поскольку обладая настолько гипертрофированным эгоизмом, они никогда не смогли бы творить вместе), а кто-то один, очень и очень могущественный, овладевший тайнами мироздания и высочайших технологий, он словно воплотил в бездушном железном лабиринте свое "Я". Вечно мечущееся в углубленном поиске истины, совершенно недостижимой, выстраивающее тысячи тысяч новых к ней путей, которые неизменно, словно наложенное заклятие, каждый раз приводят в тупик, заставляя разум бежать по все более расширяющейся окружности вокруг одной единственной точки. И еще. Кто бы это ни был, он не был изначально безумен. Некогда разум его был чист и всеобъемлющ, однако... Он столкнулся с поистине непосильной задачей, а этот Город всего лишь эхо сломавших его неудач.
   Я вынырнул в реальность, словно очнувшись от транса, явившего мне малый кусочек тайны происхождения Города, и ошарашенно огляделся по сторонам. Мои друзья, также как и я мгновение назад, отрешенно смотрели на бесконечное движение механизмов Города, рождающее сводящие с ума звуки, существующее ради существования. Смотрели неотрывно, слегка покачиваясь. В голове не укладывалась приоткрывшаяся глазам тайна. Перед нами лежала механическая модель, невесть для чего сделанный слепок, чьей-то души...
   Парни еще не вышли из транса. Кроме меня, в себя успела прийти лишь девушка: я поймал ее мимолетный взгляд, отчего-то пугающий, рождающий в душе отчаянное чувство неприкаянности, он, непостижимым образом, неуловимо роднил ее с этим Городом, или, возможно тем, кто его построил. Было в нем что-то безудержное, безграничное, какой-то вечный порыв к заведомо недостижимой мечте.
   - Кто ты? - вопрос вырвался сам собой.
   - Не знаю, - в который уже раз сказала она. - Я не могу вспомнить кто я, хотя и стараюсь изо всех сил. Может быть здесь я найду ответ? - она смолкла, на пару секунд оставив меня один на один с отупляющим многозвучием ритмов Города.
   Я не отвечал, прочитав по ее глазам, что это не конец фразы. И она продолжила:
   - Город как-будто манит меня, зачаровывает, правда совершенно иначе, чем вас. У тебя и твоих друзей в глазах... не знаю, трудно подобрать слова. Я вижу в них признание непостижимости, чарующей и пугающей своим величием загадки, ответ на которую неприемлем для вас априори. А я... я словно понимаю его речь, словно слышу, в казалось бы бессмысленном шуме, его слова, мысли, как будто мы знакомы уже много-много лет.
   - Ты тоже чувствуешь его душу? - не в силах подобрать более точного определения, спросил я.
   - Не только чувствую, я понимаю. Хотя нет, точнее будет сказать, пока, я лишь способна ее понять. Но для этого мне нужны воспоминания, мое прошлое, которого у меня нет, - грустно улыбнулась моя собеседница.
   - Тяжело находиться на грани озарения? - сочувственно спросил я.
   - В каком смысле? - ее голос неожиданно зазвучал сосредоточенно и спокойно, резко контрастируя с доминирующими до этого, мечтательными интонациями.
   Я ответил не сразу, тщательно взвешивая свои эмоции, стараясь уложить бешеный поток мыслей в доступные пониманию слова. Наконец заговорил:
   - Когда тебе кажется, что ты находишься на пороге великой тайны, загадки веков, способной по твоему мнению перевернуть своим решением весь мир, и для постижения истины тебе не хватает лишь маленького штришка. Но когда ты пытаешься дотянуться до него, он становится неуловимым, как радуга, и, сколько бы ты ни старался, непознанный горизонт остается лежать где-то вдали. Сперва ты за ним гонишься, но потом в отчаянии опускаешь руки и забываешь обо всем. А вокруг разваливаются созданные твоим подсознанием миражи, - я посмотрел на нее, без всяких слов, по ее глазам понимая, что нечто подобное, возможно просто в несколько другой форме думала и наша спутница, глядя мимо меня, нас всех, вглубь этого странного мира, занимаемого безумным городом испокон веку.
   - Пора идти, - тихо сказала она. - Давай разбудим ребят и, вперед. Неспокойно что-то на душе...
   "Откуда ж тут взяться спокойствию?" - подумал я. "Здесь, посреди бесконечно чужой, параллельной, или, может, перпендикулярной Вселенной. Не живой, но существующей, развивающейся по своим, неподвластным нашему пониманию, законам, вложенным в нее создателем. И мы, стоящие на самом краю беспредельности, четыре, нет, пять песчинок из плоти и крови, в тщетной попытке понять цель ее существования..."
   Снекоторого момента мне вдруг стало казаться, что это и есть цель нашего пребывания здесь, вернее не цель, а условие. Сможем - и таинственный горизонт познаний вольется в нас, позволяя следовать дальше. Вопрос только в том, нужно ли нам это?
   Пока я, рискуя вновь уйти в свои размышления слишком далеко, раздумывал, девчонка уже успела разбудить ребят. Марат, Глебок, Илья пришли в себя от мыслей, незаметно навязанных Городом, и, когда я взглянул в их сторону, уже стояли, готовые тронуться в путь, перебрасываясь короткими фразами и с любопытством поглядывая на меня.
   - Ну что, двинулись? - поежившись под их взглядами, нарушил тишину я. - Кто первый?
   - А сам не хочешь? - прищурился Марат, в принципе никогда не торопившийся в первые ряды.
   - Без разницы, - скупо бросил я, направляясь к копощащимся железным джунглям. Сейчас, хоть и отдаленно, Город напоминал именно джунгли. С той только разницей, что в них был бесконечный круговорот жизни, борьбы за жизнь, а здесь царствовал ее антипод. И за место под невидимым никогда солнцем, боролся мертвый по определению металл, неудержимо надстраивающийся, ползущий, словно молодые побеги, вверх, повинуясь скрытым от нас причинам.
   Сплошная стена, не монолитная, а состоящая из неисчислимого количества более мелких деталей, пребывала в непрерывном движении, напоминая, колышащийся на ветру, вечнозеленый покров тропического леса. Я поймал себя на мысли, насколько они все-таки похожи, земные джунгли и этот Город. Как два полюса, обладающие на первый взгляд одинаковыми, а на самом деле диаметрально противоположными свойствами, сходящиеся, идентичные во всех деталях, но совершенно разные по своей сути.
   Прервав мои размышления, разорвав собой ночь, из-за частокола стальных конструкций, вновь донесся рев. На сей раз он был намного дольше, затихал медленно, превращаясь в далекий недовольный рокот мало-помалу уносимый, гуляющим над Городом ветром, куда-то в сторону удаленных от нас факелов.
   Подстегнутый этим ревом, я пристально вгляделся в темноту окружавших нас механизмов, пытаясь отыскать нашего проводника. Он оказался на месте, там, где я его видел последний раз. Паучок висел на своей балке, плотно обхватив ее ножками, и, тускло поблескивая экранчиком, ждал нас. Вокруг него плотным хороводом плясали тени, отбрасываемые тусклым светом факелов от движущихся во все стороны шестерней, рычагов, маятников, противовесов, не прекращавших свое движение несмотря ни на что. В этом они напоминали неверное, отраженное на потолке средневекового замка, пламя камина, движущееся согласно своему внутреннему ритму, всякий раз рисуя новый узор.
   И этот факт, стоило задуматься над ним, сразу меня насторожил, поскольку все детали, окружавшего нас вечного двигателя, в этом призрачном свете сливались между собой, растворялись друг в друге, делая порой малоразличимыми, материальные предметы и игру света. Угодить в этом полумраке под шальной винт или, тупо бьющий о наковальню, молот пресса, выглядело здесь плевым делом. Однако меня такой расклад не устраивал. Раз уж мне довелось прокладывать дорогу, я постараюсь сделать это наиболее тщательно.
   Я забрал у Ильи фонарь, справедливо полагая, что иметь такую вещь куда полезнее в авангарде, и, отрегулировав луч на полную мощность, направил его вперед.
   Поток света отвоевал для нас всего-то около пяти метров пространства, но этого, как оказалось, было более, чем достаточно. Все дело в том, что в круге света Город как-бы замирал, останавливая на мгновение свой бег, однако за его пределами изменялся, перестраивал себя каждое мгновение, так что мы могли наблюдать его исключительно в пределах этих метров, и предсказать каким он станет пару секунд спустя, когда мы их преодолеем, было, на мой взгляд, абсолютно безнадежным делом.Тем не менее, даже в этом маленьком, отвоеванном у мрака пространстве, было видно, насколько все-таки стар Город. Насколько сильно обветшали, устали от вечной нагрузки, его железные кости. То тут то там, благодаря вездесущим ремонтным манипуляторам, перед глазами отыскивались проржавевшие, наполовину разрушенные неумолимым временем участки, и тогда в дело вступал либо автоген, своим пламенем выжигая отработанный металл, наплавляя на его место новый, либо несостоятельный участок заменялся все теми же манипуляторами целиком, на точно такой же, доставленный в нужное, как по заказу, место, именно в этот миг, на одной из бесчисленных грузовых вагонеток.
   Решив наконец прекратить свое бессмысленное созерцание, я осторожно, стараясь не задеть крутящейся с визгом поверхности, подлез под один из валов, уходящих от меня наискосок вправо, в ту же секунду, будто бы только и дожидаясь этого момента, швырнувшего мне в лицо горячий, пропахший моторным маслом, ветерок, невесть зачем принесенный сюда из глубин механического Города. Этот ветерок не бодрил, нет, скорей наоборот, его призванием было иссушать, испарять ненавистную металлу влагу, как суховеи испаряют ее в пустынях. В течение нескольких мгновений высушив вспотевшую на мне рубашку, он как-бы помаленьку, исподволь, взялся за обезвоживание уже всего организма.
   "Однако", - подумал я, - "здесь еще менее комфортно, чем можно было рассчитывать", - с этими словами миновав небольшой свободный участок, я боком двинулся вдоль многогранных, вращающихся с глухим гулом шестерней, стараясь, насколько это возможно, держаться подальше от их поверхностей, способных при любом неосторожном движении утянуть за собой кого угодно, и, перемолов человеческую плоть, не замедливаясь, продолжать свое безумное вращение, приводя в действие скрытые от человеческих глаз механизмы.
   " Вот так вот, вроде бы и нет непосредственной угрозы, и в то же время попробуй только зазеваться..."
   Я обернулся. Следом за мной, буквально шаг в шаг двигался Глебок, за ним девушка, замыкали шествие Марат и Длинный, за спиной у которых, лязгали, перестраиваясь, создавая новые и новые конструкции, стальные джунгли. Ненадолго задержав на них взгляд, я двинулся дальше, постепенно, по мере продвижения вперед, замечая любопытную закономерность: несмотря на постоянное, порой весьма интенсивное, взаимодействие, окружающих нас механизмов, они всегда оставляли перед нами, пусть небольшой, но вполне достаточный проход, позволяющий следовать за светящимся вдали паучком, по прямой. Исполинские стальные мачты, даже те, что веками, незыблемо стояли на одном месте, служа точкой опоры всем движущимся деталям вокруг, послушно расступались перед нами, словно двери супермаркета. Уж не знаю, по счастливой случайности, или по какой-то неизвестной закономерности, но ни один из визжавших по бокам от нас валов, ни одно из сливающихся между собой от скорости шальных зубчатых колес и шестерен не выдвинулось на тропу, в попытке преградить путь. Наша дорожка лишь один раз слегка сдвинулась, обходя возникшее на пути серо-стальное здание без окон, уходящее ввысь, к верхним, невидимым для нас, ярусам. А чуть ниже, метрах в десяти над нами, вглубь этого гигантского строения, пронизывая метровой толщины бетонные стены, неиссякаемым потоком, в сопровождении крутящихся в разных направлениях приводов, устремлялись, громыхая, бесчисленные вагонетки канатных поездов. Они ныряли в это ненасытное чрево, чтобы пропасть в его глубине, и сколько я ни старался разглядеть хоть что-нибудь, движущееся в обратном от зловещего строения направлении, в этом занятии так и не преуспел: груженые, порой по несколько тонн в каждой, вагонетки, раз за разом продолжали исчезать в открывающихся на месте монолитной стены, окнах, исчезающих после этого практически мгновенно, не оставляя даже надежды разглядеть, скрывающиеся внутри темного строения тайны.
   Тропинка, по которой мы следовали, плавно изгибалась, повторяя контуры, на поверку оказавшегося гораздо большим, чем виделось вначале, здания, до иссиня-черных стен которого, можно было, при желании, дотянуться рукой. Впрочем, я решительно не собирался делать чего-либо подобного, наоборот, старался занять как можно более удаленную от них позицию, тем паче, что с некоторого момента мы начали ощущать исходящие от стены волны вибраций, то утихающие, то с новой силой накатывающие на нас.
   Изредка наша дорожка выскакивала из сумрака на относительно освещенные участки, где одинокие лампочки, неизвестно зачем установленных фонарей, разливали сквозь промасленные стекла, блеклый таинственный свет, а затем вновь ныряла в темноту хищно клацающих вокруг механизмов.
   Я, однако, уже не особо старался вникать во все эти незначительные подробности. Есть освещение - отлично, нет - обойдемся и без него. Наш проводник двигался довольно быстро, не оставляя времени на разглядывание окрестностей. Все свое внимание я сосредоточил на его мелькающем вдали экранчике, стараясь по возможности не слишком отставать от паучка, с удивительной легкостью скачущего с одной детали на другую. А он, судя по всему, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Ловко перебирая своими стальными лапками, цепляясь за видимые только ему шероховатости, паучок не давал сократить разделяющее нас расстояние ни на метр, уверенно прокладывая дорогу вперед.
   Парни тоже не отставали, наш маленький отряд двигался компактно, не растягиваясь, но и не наступая друг другу на пятки, лишь изредка перебрасываясь между собой взглядами. Наша, и без того уже успевшая подзапылиться в пути одежда, еще в самом начале пешего похода, полностью пропиталась моторным маслом, словно размешанным один к одному с воздухом стальных джунглей, а иногда, наподобие тропического дождя, льющемся на нас сверху тяжелыми густыми потоками. Впрочем мы давно уже перестали обращать внимание на свою испорченную одежду, по возможности стараясь, лишь, не подставлять под такие "дожди" лицо и голову. Только Марат периодически глухо бранился, рассыпая проклятия "чертовым железякам", когда очередное масляное пятно ложилось ему на куртку. Поначалу я всякий раз в тревоге оборачивался, заслышав его возмущенные возгласы, потом, поняв их причину, больше на Марата не отвлекался.
   В таком, довольно-таки быстром темпе, иногда пересекая широкие, достаточные для проезда машины, улицы, затем снова ныряя в густо переплетающийся своими стыками и сочленениями стальной муравейник, мы оставляли позади квартал за кварталом бесконечного Города.
   После пары десятков таких, плотно упакованных двигающимися механизмами, участков, разрывающих своим воем окружающее пространство, я незаметно привык к ритмичному, но, как-бы отошедшему на второй план, грохоту железа, периодически прерываемому свистом турбин. гонящих воздух по трубам, нависшим прямо над нашими головами. Город уже не так подавлял нас своим величественным безумием, теперь он действовал на нервы исподволь, надоедая словно крутящийся над головой в тишине комар.
   И возможно именно под его влиянием в голове стала появляться весьма навязчивая, хотя и вполне резонная мысль:
   " Куда же нас ведет, скачущее впереди создание, неземных технологий? Знакомы ли ему такие понятия как время и расстояние? Сколько же еще нам брести посреди нескончаемых механизмов? Не заведет ли нас в ловушку, наш, по сути совершенно незнакомый, компаньон?"
   Вопросы, вопросы... Порождающие собой сомнения, они мягко, кошачьей поступью, подкрадывались все ближе, не давая пока ни малейшего повода испугаться или прогнать их вообще. Да и что еще мы могли предпринять сейчас, кроме как послушно двигаться в направлении, выбранном нашим немногословным провожатым, не утруждающим себя объяснениями куда и зачем. Город действительно очень велик, не владея никакой о нем информацией, нам никогда здесь самостоятельно не сориентироваться. Поиски возможно укрывающихся тут людей, равно как и поиски выхода, при отсутствии хоть какого-нибудь, более менее знающего Город проводника, могут затянуться на весьма неопределенный срок. А ведь есть еще и Демон, уж его-то никак не стоит сбрасывать со счетов...
   Тем временем, элементы окружающего нас вечного двигателя, вновь расступились, дорожка вывела к подножию одного из огромных, виденных нами еще с холма, полыхающих факелов, день и ночь освещавших, мрачные, закопченные кварталы Города.
   Прямо перед нами, на невероятную высоту поднималась сложенная из необъятных кирпичей титаническая труба, имеющая добрых сотню метров в диаметре своего основания. Я глянул вверх, пытаясь увидеть полыхающий на ее вершине огонь, однако отсюда его было практически невозможно разглядеть. Вниз долетали только, порядком обглоданные тьмой, багровые сполохи, способные только заставить тени вокруг, плясать сильнее обычного. Да еще неукротимый рев в вышине, порождаемый рвущимся на свободу огнем, сотрясал воздух, даже с такого расстояния заложив нам уши.
   Нет, пожалуй здесь, у подножия факела, было все-таки посветлее, чем на пройденных ранее участках, среди, словно впитавших в себя черноту отработанного масла, механизмов, и, хотя огню и не удавалось полностью рассеять царствующий внизу мрак, видимость вокруг заметно улучшилась. При желании, я смог бы пожалуй даже читать, если, конечно, не слишком обращать внимание, на причиняемый при этом, вред глазам.
   С любопытством посматривая по сторонам, я мысленно отметил, что обход факела займет у нас никак не меньше пяти минут, однако у нашего проводника были какие-то свои мысли насчет маршрута. Он неожиданно резко поменял направление, по-прежнему ловко перебирая лапками, паучок свернул под резким углом, в сторону. Складывалось ощущение, что он достигнув определенного ориентира, взял новый курс. Что ж, теперь по крайней мере можно быть уверенным, что дорогу он выбирает не наобум, а значит нам нужно следовать за ним, какие-бы сомнения при этом не лезли в голову.
   И вновь мы продирались сквозь металлические дебри, под яркие вспышки электросварки и грохот бессмысленно работающих механизмов. По-очереди перепрыгнув попавшиеся на пути рельсы, мы друг за дружкой протиснулись под своды изогнутого, словно бараний рог, объекта, непонятного предназначения и оказались на небольшой площадке, от которой начиналась узкая, словно специально предназначенная для нас, колея прохода. Так, по крайней мере, мне показалось сначала. Однако, взглянув на предстоящий маршрут чуть более внимательно, я понял, что нам здесь не пройти. Дорога бежала между двух рядов, поднимающихся на приличную высоту, механизмов, ритмично выдвигающих навстречу друг другу, вращающиеся с огромной скоростью стержни. Иногда они соединялись между собой, и, в таком симбиозе, начинали крутиться еще быстрей, достигая наверное скорости авиационного пропеллера. Несмотря на видимую опасность, представляемую для нас этими стержнями, паучок не моргнув глазом, верней экраном, двинулся по проходу. Ему, с его далеко не впечатляющими габаритами, это удавалось по прежнему легко, а вот нам следовало крепко подумать, стоит ли соваться сквозь этот, мелькающий перед глазами, частокол. Стержни выдвигались быстро, неожиданно, риск оказаться как раз между ними был очень велик. Я был совершенно уверен, что попадись на их пути друг к другу живая плоть, они прошьют ее насквозь безо всякого труда, после чего наверняка затащат разорванные останки в тайное нутро Города, в его самые глубокие, покрытые вековечным мраком, уголки, откуда, проросшие за прошедшие тысячи лет ядовитой плесенью, микросхемы гонят и гонят свои сигналы-приказания к беспрекословно подчиняющимся механизмам, по бесконечным линиям электропередачи. Придя к таким выводам, я остановился, повернувшись к друзьям.
   - Стоп ребята, нам здесь хода нет, - я кивнул на мелькающие в свете факела стержни, продолжающие свое хаотичное движение.
   - Куда этот гад нас завел? - раздался сзади раздраженный голос Марата. Он даже на цыпочки привстал, пытаясь разглядеть поверх наших голов, причину остановки.
   - Похоже придется искать другую тропинку, - Глебок задумчиво поскреб щетину на своей щеке, - нам здесь хода нет, - Длинный при этих словах ухмыльнулся, словно говоря: " Я так и знал!" Однако вслух произнести этого, почему-то не решился.
   Марат выругался, смачно плюнув на одну из, опасно приблизившихся к нам, железок. Слюна зашипела, испаряясь от соприкосновения с раскаленным металлом, железка, словно щупальце испуганного осьминога, тут же отдернулась назад.
   И в ту же секунду, вместо нее, весь Город, взорвавшись лязгом и скрежетом, шагнул за нами сплошной стеной механизмов и опорных конструкций, в один миг сокративших расстояние разделявшее нас. Шагнул, и замер, играя тенями отбрасываемыми от, синхронно вспыхнувших вместе с его броском, факелов. Впрочем замер - не совсем точное выражение. Он приостановил свое движение на нас, застыв на определенной дистанции несокрушимой стеной стали, однако за этой передовой линией все его неисчислимые механизмы и не думали прекращать свой бег.
   Сказать, что охватившие меня при этом ощущения были малоприятными, значит не сказать ничего.
   Это был самый настоящий тупик, если, конечно, в планы Дороги не входило наше самоубийство. Впереди - практически непроходимый, смертельно опасный проход, позади - сблизившиеся плечом к плечу, полностью отрезавшие путь к отступлению, механизмы. В азарте, мы даже не заметили, как они, бесшумно крадясь за нами, заполонили нашу тропу, не оставив от нее ничего. Глядя на сплошную стену напирающего на нас Города, трудно было вообразить что где-то, среди крутящегося вихря его деталей, какие-нибудь пять минут назад был проход. Мы были окружены на крошечном пятачке, пока еще свободном от стальных дебрей, однако его исчезновение, было лишь вопросом времени: Город недвусмысленно высказал неудовольствие нашим присутствием.
   Тем не менее он пока все еще медлил, не спеша смыкать свои клещи. Он словно исподволь изучал нас, наблюдал, присматривался, не торопясь делать выводы. Все эти шестерни, валы, паровые молоты, зубчатые колеса, расположившиеся по периметру нашей полянки, стали замедлять свое движение, кое-где и вовсе останавливались с протяжным, печальным гулом. Одновременно, в узкие зазоры между механизмами протискивались, способные гнуться и плющиться под любым углом, манипуляторы, до зубов вооруженные датчиками, они для чего-то тащили в своих крепких щупальцах монтажное и демонтажное оборудование, являясь не то боевым авангардом, не то разведкой неведомых хозяев этого места. Что ж, по крайней мере они не торопились уничтожать нас сразу, и то спасибо...
   В глубине уставившегося на нас невидимыми глазами Города, перекрывая монотонный, чуть стихший гул механизмов, пронесся и, спустя мгновение, стих, пронзительный визг, словно переклинившие детали мотора, сцепившись насмерть, разорвали друг друга на куски, после чего рассыпались бесформенной грудой. Однако, несмотря на определенное сходство, это был отнюдь не тот леденящий душу вой, неоднократно беспокоивший нас ранее. Я попытался, хотя бы приблизительно, вычислить разделявшее нас расстояние, но, к сожалению, не преуспел: окружившие нас двигатели опять заработали в полную мощь, возросший грохот замаскировал, спрятал за собой неизвестный источник звука. Вслед за этим, словно подхватив дьявольскую музыку, почва под ногами вздрогнула, чувство было такое, что надломившись под своим весом, рухнул вниз десятиэтажный дом, разметав на своем пути, множество конструкций поменьше. Оставшийся позади нас факел, вспыхнул с новой, удесятеренной силой - вокруг стало почти как днем, верней, с учетом его багровых оттенков, как на закате дня. Словно напуганные светом, манипуляторы, в ту же секунду, с огромной скоростью, бросились назад, в темноту, под защиту, взбесившихся механизмов.
   Вспышка длилась совсем недолго, однако Длинному ее оказалось достаточно, чтобы разглядеть кое-что поважнее драпающих манипуляторов.
   - Кажется, я нашел выход, - он, вытащив зажигалку, сделал несколько шагов в дальний конец нашей площадки.
   Не дожидаясь приглашения, мы сгруппировались вокруг него. Он чиркнул кремнем, дрожащий огонек задрожал в его руке, изо всех своих невеликих сил, пытаясь разогнать мрак.
   - По-моему это лестница, - громким, слышным даже сквозь гул Города, шепотом произнес Длинный, вытянув над головой зажигалку.
   Да, теперь мы видели, начинающиеся, с высоты чуть большей человеческого роста, уходящие вверх по одной из опорных свай, скобы ступенек. Как высоко вверх, оставалось загадкой: тусклое, готовое в любой момент погаснуть, пламя, отвоевывало у темноты не более полутора метров, но это не слишком огорчало. В конце концов, оказанная в самый последний момент, помощь, хотя и подтвердила в очередной раз отсутствие у нас свободы выбора, оказалась как нельзя кстати, как бы не беспокоило меня то, что нам, словно подсовывают решение возникающих проблем, и делают это не слишком тонко, будучи уверенными в том, что действовать мы будем именно так, как задумано, несмотря на знание этого факта. И в этом, как ни печально, таинственные кукловоды оказывались раз за разом правы.
   Волновало другое: некоторые из доступных нашему взгляду скоб изрядно проржавели, а кое-где, вполне возможно, и обломились. Практически наверняка. В этом свете подъем выглядел довольно проблематичным, даже опасным, однако других вариантов у нас все равно не было.
   - Придется тебе, Илюха, первому лезть, - заговорил Глебок, - тем более ты у нас самый легкий.
   - Ну конечно! - саркастически фыркнул Длинный. - Марат, ты сколько весишь?
   - Больше чем ты, - мгновенно среагировал тот, - килограммов восемьдесят, я думаю.
   - Ты? Восемьдесят? Быть такого не может. Скажи лучше, лезть первым не хочешь.
   - Можно подумать, ты хочешь!
   Спор угрожал вылиться в довольно затяжную перебранку, если бы не вмешательство нашей странной попутчицы:
   - Ребята, прекратите спорить, я прошу вас! Сейчас не время для этого, поверьте. Уж если на то пошло, в нашем, гм-м, отряде, самая легкая - я. Значит мне и лезть первой, разве не так?
   - С точки зрения логики, ты возможно и права, - поморщился я, - да только не по джентельменски, как-то, все это.
   - Ай, полноте! - всплеснула она руками. - Неужели вы думаете, что здесь действуют правила этикета? Да и потом, разве я не равноправный член команды?
   - Действуют, не действуют, разницы нет. Не женское это дело, мужикам дорогу прокладывать, - отрубил Глебок. - Илюх, хорош болтать уже, лезь!
   Длинный, видимо пристыженный его словами, молча ухватился за скобу. Подергал, повисел, проверяя прочность.
   - Вроде держит, - задумчиво пробормотал он, после чего, подтянувшись на руках, полез наверх. Мы двинулись за ним.
  
   Подъем, вопреки всем ожиданиям, оказался не из трудных. Тяжелей всего было в начале, когда мы, будучи ниже Длинного ростом, подсаживая и подталкивая друг друга, забирались на скобы, матерясь при этом на всю округу. Марату, поднимавшемуся последним, мы с Глебом скинули поясной ремень, в противном случае, до нижней "ступеньки", он бы, попросту, не допрыгнул. Зато дальше все пошло как по маслу. Несмотря на, покрывавшую некоторые скобы, изрядную ржавчину, в целом, они, в течение подъема, прочно удерживали наш вес. Приблизительно на тридцатиметровой высоте, успешно преодолев наш путь, мы по очереди выбрались на неподвижную квадратную платформу, предназначенную, скорее всего, для обслуживания, расположенного рядом с ней, объекта, опутанного толстыми, с мою руку толщиной, проводами. Про себя я обозвал его трансформатором, хотя не уверен было ли в них, кроме внешнего сходства, что-то общее. Объект, периодически потрескивая, басовито гудел, накладываясь на наше шумное, после подъема, дыхание, рождая у меня в голове ассоциации с аппаратом искусственного дыхания.
   Отсюда, до самого верхнего яруса Города, его, так сказать, крыши, было рукой подать. Казалось от темного, закопченного неба, нас отделяет не более десятка метров. Здесь было уже значительно светлее, свет факелов словно обрел плоть, стал ярче, весомее, и хотя большую его часть, как и раньше, поглощал черный купол неба, доступное взгляду пространство раздвинулось, разогнав, рождающую неясное беспокойство, игру теней. Воспользовавшись этим, мы, все еще не в силах успокоить, участившееся после подъема, дыхание, начали осматриваться.
   От платформы, в разных направлениях, словно мостки, разбегались стальные балки, по толщине вполне достаточные, чтобы, теоретически, по ним можно было пройти. Теоретически, потому что и сама площадка, и отходившие от нее, на манер лепестков, балки, ощутимо вибрировали и тряслись, на что я, видимо из-за перенапряженных ног, поначалу даже не обратил внимания. Однако теперь, ощутив в полной мере зыбкость дрожащей под ногами поверхности, я крепко задумался, не слишком ли велик будет риск, ходить по ним. Никаких дополнительных, позволяющих держаться руками, конструкций, у них не было. У дерзнувшего преодолеть такой мостик, под руками будет только пустота, а под ногами, ревущие в своем вечном, безумном неистовстве, механизмы, словно нарочно, в надежде получить сорвавшегося сверху путника, сотрясающие все вокруг...
   - Ну вот мы и поднялись, - задумчиво протирая очки, молвил Марат, - правда, что нам это дает, лично для меня, пока что, большой вопрос.
   - А наш провожатый за нами не последовал? - я обернулся в поисках заманившего нас в тупик, паучка, однако его светящегося экранчика нигде видно не было. Только механическая круговерть обезумевшего Города внизу и вокруг нас, в темно-багровых сполохах огня факелов. И где-то там, за пределами круга света, он продолжал хищно скрежетать, рождая в своих глубинах тысячи странных звуков, пугающих и непонятных одновременно, абсолютно чуждых и, в то же время, хорошо знакомых, синтезирующихся в моем сознании в парадоксальную, "неживую" музыку. Ее навязчивые, бесконечно повторяющиеся, цикличные ритмы, гипнотизировали сознание, помимо воли пролезая в голову, заставляя мысли бежать за собой по замкнутому кругу.
   При этой мысли, у меня по спине, в районе лопаток, пробежала струйка холодного пота. Я побольней ущипнул себя, усилием воли вырываясь из-под гипноза.
   Вдали, словно поддерживая мой почин, Город вновь взорвался тяжким грохотом, ненадолго взявшим верх над обычной звуковой сумятицой, тем самым окончательно вернув нас к реальности, после чего мгновенно, без следа, рассеявшимся в небе.
   - Эх, что б тебя... - видимо, тоже ощутив на себе исходящее от Города воздействие, выругался Марат- что делать-то будем, а?
   Вопрос улетел в пустоту. Ни у кого из нас, не было ответа на него в этот момент. Молча, с какой-то фанатичной отрешенностью, мы пялились на копошащиеся вокруг детали неживого механического организма. Все-таки, несмотря ни на что, сходство Города с джунглями бросалось в глаза само собой, заставляя видеть в нем нечто большее, чем нагромождение безупречно функционирующих деталей.
   Вновь, на этот раз уже глазами попав под гипнотическое воздействие, мы не заметили, как, с одного из проходящих неподалеку от нашей площадки, раструбов, соскользнула тень, спустя секунду преобразившаяся в человеческую фигуру, и клацанье вокруг нас прорезал вполне нормальный, слегка флегматичный, голос:
   - Добро пожаловать в Сиенгор, господа! Ну и неудачно ж вас закинуло! Большая удача, что мне удалось разыскать вас здесь, в этом муравейнике, хотя место вашего прибытия нам было известно заранее.
   - Нам?!
   - Это что же, нас ждали здесь что ли? - спросил, подозрительно нахмурившись, Марат.
   - И кто это мы? - вслед ему добавил Глебок.
   - Подождите господа! - с легким оттенком раздражения в голосе, ответствовал неожиданный визитер. - Давайте, для начала, как можно быстрей уберемся из этого места. Наше присутствие здесь, в данный момент нежелательно. На все вопросы я отвечу позже, идет?
   Он, очевидно, сразу ждал от нас согласия, однако мы не спешили с ответом.
   - Послушай, дружище, ты кто такой? - глядя на незнакомца в упор, спросил Глебок.
   Тот нетерпеливо сверкнул глазами, но, видимо понимая, что ему придется, если он хочет добиться сотрудничества, ответить хотя бы на этот вопрос, представился:
   - Здесь, в Городе, все меня зовут Майком. Я числюсь председателем местной общины, мэром так сказать.
   - У кого числишься? - брякнул Марат.
   - У членов общины.
   - У людей?!
   - Конечно! У кого же еще? - со все возрастающим раздражением, проговорил, назвавшийся Майком, человек, встревоженно переминаясь с ноги на ногу. - Послушайте, - в его голосе вдруг послышалась мольба, - давайте уйдем отсюда, все вопросы - потом.
   - Да что за спешка, можешь ты объяснить? - хором воскликнули мы.
   - Ничего особенного, - в его голосе зазвучал сарказм, - просто именно здесь и сейчас, Город начал очередной цикл своего макрофункционирования, в связи с которым, этот сектор должен быть полностью демонтирован, и находиться в нем небезопасно. Такое происходит нечасто, один раз в вечность. Или каждую секунду, смотря откуда считать, - загадочно закончил он.
   - Что за хрень?! - не отягощаясь дипломатией, рявкнул Марат. - Тоже мне Эйнштейн! Что еще за теория относительности?
   - Я не могу понять смысла ваших вопросов, - устало, с видом человека, тратящего свое бесценное время на объяснение прописных истин, - проговорил Майк.
   - Вы ведь и сами, если не ошибаюсь, искали здесь людей? Так в чем же дело? К чему столько подозрений?
   - Это была не единственная цель, - прищурился я.
   - Неважно сколько их было! Послушайте, торчать здесь, действительно становится слишком опасно. Я ухожу. Если хотите - оставайтесь, нет - следуйте за мной.
   И все же, он почему-то не спешил уходить, наверное, не терял надежды увести нас, сжигая секунду за секундой, в топке ожидания. Потом, видимо потеряв терпение, уже поворачиваясь к нам спиной, бросил:
   - Неужели вы сами не чувствуете как возросла вибрация?
   С этими словами, не оборачиваясь, он подпрыгнул, и, уцепившись руками, начал карабкаться в провал, из которого появился.
   Мы только после этих слов, обратили внимание, на трясущиеся, словно во время землетряния, конструкции, вокруг. Город, раскинувший свои механические объятия от горизонта до горизонта, лихорадило, он буквально ходил ходуном, ощутимо раскачивая площадку, на которой мы стояли и нам стоило немалых трудов сохранять на ней равновесие. Еще недавно работающие как часы механизмы, по непонятной причине будто взбесились, их стальные опоры изгибались, стонали, то тут, то там, в наипрочнейших, выдержавших проверку вечностью, сплавах, возникали надрывы, разбегающиеся в стороны змейками трещин, пока еще еле заметных. Пока.
   - За ним! - в считанные секунды оценив ситуацию, я бросился за Майком.
   Провал, по которому он появился, словно исполинский удав, надвинулся, мгновенно "проглотив" меня, принял вид выполненной из гофрированного металла трубы, через пару десятков метров заканчивающейся, бегущим перпендикулярно ей коридором, стенки которого представляли собой, плотно, в виде сетки, сплетенные арматуры. По диаметру он заметно уступал гофрированной трубе, и передвигаться в нем можно было только на четвереньках, однако Город лежал под нами как на ладони.
   Я глянул вниз. Наш маршрут пролегал прямо над разбушевавшемся морем свихнувшихся механизмов, в котором, целая армия вооруженных автогенами манипуляторов приступила к процессу демонтажа, с удивительной скоростью разрезая вцепившиеся друг в друга мертвой хваткой конструкции, освещая весь доступный обозрению сектор, короткими злыми вспышками, словно огненный плед, укутавшими Город. Одновременно, тысячи этих механических, внешне напоминающих огромных муравьев, созданий, растаскивали, уже бесполезные, болванки, загружая их в, прибывающие со всех концов Города, эшелоны вагонеток, по мере загрузки, без промедления уносящихся вдаль, уступая место другим, неукротимой лавиной напирающим отовсюду, составам. А в это время, к сердцу разрушительного хаоса, навстречу несущим его манипуляторам, уже двигалась другая, столь же бесчисленная, армия, начавшая, не теряя времени, возведение на освободившемся месте, новых, похожих своей гротескностью и отсутствием смысла на предыдущие, как две капли воды, конструкций. Город таял практически у нас на глазах, пока каким-то чудом обходя стороной нашу воздушную тропу, а из его руин, с непостижимой для моего сознания скоростью, нагромождаясь друг на друга, вверх уже тянулись обновленные механизмы. Грандиозность и размах развернувшегося под нами действа, сколько я ни старался, не укладывались в голове. Несмотря на кажущуюся хаотичность, по всему происходящее внизу подчинялось строго начертанному плану, невидимым взмахам палочки гениального дирижера. Манипуляторы с обеих сторон работали четко, не мешая друг другу, не сталкиваясь, даже не задевая, хотя, как мне казалось, при таком их количестве, это было попросту невозможно. Но мои глаза, тем не менее, убеждали меня в обратном. Город перестраивал себя легко и быстро словно игрушка трансформер, не используя при этом никаких сверхтехнологий типа телепортации, телекинеза или еще чего-нибудь в том же роде: конструкции Города разбирались и собирались исключительно механически, несмотря на то, что для всего этого применялись не человеческие руки, а щупальца манипуляторов, несмотря ни на что удерживающих невероятный темп. От созерцания перетекающих одна в другую конструкций, как по мановению руки поднимающихся на месте полностью разобранных, причудливо освещенных автогеновыми вспышками и пламенем факелов, как и наша тропинка не подвергшимися почему-то демонтажу, у меня закружилась голова. Я отвел взгляд в сторону, стараясь больше не смотреть вниз, как-бы Город ни притягивал к себе мой взгляд. Это, однако, оказалось не так-то просто, я, помимо воли, постоянно скашивал глаза вниз, стоило мне хоть на секунду ослабить самоконтроль. Разворачивающееся внизу действие притягивало, гипнотизировало своим исключительным ритмом и математической точностью, хотя я никогда особенно не любил математику. В очередной раз поймав себя на созерцании трансформации Города, я, закусив губу, дал себе твердый зарок не расслабляться больше ни на секунду.
   Коридор по которому я догонял, изрядно оторвавшегося от нас, Майка, петляя, порой закручиваясь в самые настоящие спирали, тянулся над Городом. Не имея под собой никаких видимых опор, он не прогибался под нашей тяжестью ни на йоту, создавая ощущение, что гравитация не властна над ним. Несмотря на разыгравшуюся внизу бурю, постоянно исходящие от земли вибрации, воздушный коридор даже не раскачивался.
   Не сбавляя предложенного Майком темпа, я обернулся. Признаться я настолько увлекся догоняя нашего нового провожатого, что даже не потрудился поинтересоваться, следует за мной кто-нибудь из ребят или нет. Они, однако, тоже, прекрасно разобрались в ситуации - на площадке не остался никто, а от нее самой, не осталось к этому моменту, даже воспоминаний. На том месте уже возвышалась башня, до сих пор надстраиваемая манипуляторами.
   Наша цепочка растянулась. Прямо позади меня сопел Марат, позабыв про свои сомнения насчет Майка, за ним девушка, почему-то утратившая, вдруг, свойственную ей ранее грацию - ее движения замедлились, она неуверенно переставляла, словно затекшие от долгого сидения на месте, конечности, поминутно останавливаясь, зажмуривая глаза, стоя так до тех пор, пока, следующий за ней Глебок, не приводил ее в себя, деликатным покашливанием за спиной. Длинный, как всегда улыбаясь непонятно чему, замыкал цепочку.
   - Ну и слава Богу! - подумал я, почему-то именно сейчас почувствовав уверенность, что пока мы все вместе движемся вслед за Майком, нам действительно ничего не угрожает. Наш провожатый, судя по всему ориентировался здесь не хуже того паучка, но, в отличие от него, как проводник, имел в наших глазах неоспоримое преимущество: выбирал пригодный для нас маршрут, и, хоть и нехотя, порой все-же отвечал на вопросы нормальным человеческим голосом, без всяких там морзянок.
   Мы преодолели еще метров триста, когда воздушный коридор закончился, обрываясь в закопченную мглу над Городом. Втянувшись, и, поймав ритм, я зазевался, и чуть было не налетел на поджидающего нас в конце пути Майка. Он сидел на самом краю, свесив ноги между обломанными прутьями арматуры.
   Вскоре вся наша группа собралась около него. Подождав, когда недоумение в наших глазах достигнет некоей критической массы, наш новый знакомый заговорил:
   - Ну вот, собственно, мы и успели.
   - Куда? - хором воскликнули мы, вытаращив глаза.
   - Прямо под нами, - Майк указал пальцем вниз, - проходит грузовая канатная дорога. Одна из основных ветвей, выходящих за пределы этого сектора. Обычно они пребывают в состоянии консервации, активируясь только во время таких вот трансформаций, которая сейчас происходит. А поскольку процесс этот, по крайней мере в этом секторе, скоро закончится, нам просто необходимо было поторапливаться. В данный момент готовятся к отбытию последние составы подвесных вагонов. Если бы мы не успели, нам пришлось бы добираться до дома пешком, тогда как путь до него весьма не близок. А про рискованность пешего похода, я уж вообще молчу. Вот почему я был, возможно, несколько невежлив, подгоняя вас, так как иного способа по быстрому убраться отсюда нет... - он на мгновение замолчал, потом добавил: - Ведь свой транспорт, как я понимаю, вы где-то бросили?
   - У нас не было другого выхода, - угрюмо буркнул Глебок. - Чертов паук потащил нас прямо сквозь эти дебри.
   - Ми-й-оллам не всегда можно доверять, - со значением проговорил Майк, - умышленно, зла они причинить не могут, однако их программа весьма своеобразна, и порой их понимание безопасности, весьма отличается от нашего.
   - Как ты его назвал? - с трудом дождавшись конца его фразы, хором выпалили мы.
   - Ми-й-оллы, узкоспециализированные на сборе разного рода информации, роботы. Каждый осуществляет свой, присущий только ему, объем работы. Обладают некоторой, повторяю, очень узконаправленной разумностью. Так о них сказано в файлах информатория. Вам еще повезло встретить достаточно активный экземпляр, обычно они не так просто идут на контакт, впрочем, - он прокашлялся, - говорить в данном случае о везении, несколько некорректно, я думаю...
   - А наш джип, - опомнившись от наваленной на нас Майком информации, перебил его я, - он что, тоже демонтирован?
   - Не думаю, - без заминки ответил председатель человеческой общины Города, - скорее всего он идентифицирован как посторонний, не подлежащий трансформации, объект и был удален из сектора.
   - То есть мы еще сможем его разыскать? - уточнил я.
   - Теоретически, да.
   - Что значит теоретически? - обеспокоенно спросил Марат.
   - Господа, - снова приобретая торжественный вид,ответил Майк, - то что мы успели к отходу поезда, еще не позволяет нам болтать до бесконечности. Так что поспешим друзья.
   - Можно подумать, что это мы начали сейчас весь этот треп, - вполголоса пробормотал у меня за спиной Марат, однако Майк, не расслышав этих слов, продолжал свою речь:
   - Придется прыгать вниз. Это невысоко, пару метров, не более, так что не бойтесь.
   - Сам не перетрухай, - вновь, подобно театральному суфлеру, забубнил Марат, оставаясь, впрочем, неслышимым для, инструктирующего нас, Майка.
   - Платформы вагонеток широкие, мимо них не пролетите, при всем желании. А пока будем ехать, потолкуем, я проведу для вас краткий экскурс по этим местам и постараюсь, по мере своих скромных возможностей, ответить на все ваши вопросы. Идет?
   С этими словами, он, не дожидаясь нашего мнения, резво сиганул вниз, разом отрезав нам дорогу назад.
   Не первый раз уже, понадеявшись на авось, мы последовали за ним.
  
  
  
   Надо признаться, что, несмотря на все наши сомнения насчет искренности Майка, дальнейшее путешествие и в самом деле не было ни опасным, ни утомительным. Не встречая препятствий, мы уже довольно долго, со скоростью настоящего поезда, неслись вперед, то петляя в механических дебрях, то, напротив, поднимаясь высоко над городскими строениями, и тогда начинало казаться, что до низкого, закопченного неба можно дотянуться рукой. Канатные дороги, заполнившие своей паутиной воздушное пространство над Городом, крепились на исполинских, порой царапающих своими вершинами черный небосвод, мачтах. Их колоссальные, иногда даже достигавшие высоты Эйфелевой башни, стеллы, выныривали из глубин Города незатронутые процессом трансформации. Судя по всему, именно подножия этих сооружений, в виде, потрясающих воображение, опорных колонн, мы видели еще во время пешего рейда по нижним уровням. Но разглядеть их полностью, по настоящему оценив масштаб, стало возможным лишь отсюда, с высоты птичьего полета, хотя здесь и не было птиц, как впрочем и любой другой живности.
   Наверху, притихшие стоны механизмов были не столь тягостными, уже не так сильно подавляя сознание, своими, вплетающимися в мозговые ритмы, мелодиями. К тому же стало заметно прохладнее, ветер на открытых платформах изрядно бодрил, что, тоже, весьма положительно сказывалось на восстановлении ясности мышления. Довольно скоро нам пришлось поплотнее закутаться в наш, надо сказать, довольно скудный запас одежды. Однако это слабо помогало, заставляя в поисках тепла, прижиматься друг к другу, обнимая себя за плечи, стараясь, по мере возможности, укрывать спину от ветра.
   Майк, угрюмо поглядывая вперед, держался особняком - то ли не испытывал холода, то ли из чувства собственного достоинства не желая присоединяться к нам. Он помалкивал, не спеша возобновлять прерванную беседу, наш былой оптимизм тоже куда-то запропастился, уступив место мрачным раздумьям. Впрочем, откуда ж ему было взяться? Слегка пораскинув мозгами, становилось понятно, что поводов для радости у нас практически не было. Теперь мы отчетливо, в полной мере, осознали, что окончательно заблудившись, потеряв машину, слепо мчимся неизвестно куда, неизвестно с кем. Впрочем, последние два факта, лично меня, не слишком уж огорчали. Как никак, блуждая по Городу, мы и сами добивались чего-то похожего, в конце концов, не было никакого смысла торчать на одном месте, ожидая непонятно чего. К тому же мы выполнили один из пунктов нашего плана, встретив товарищей по несчастью. Правда пока остается непонятным, чем это нам поможет, но все-таки, гораздо приятней находиться среди людей, кое-что понимающих в ситуации, чем бродить по темным кварталам Города наугад. А вот потеря транспорта, судя по всему, в будущем, обещала принести немало проблем. В довершение ко всему, мы ни на грош не приблизились к нашей основной цели - возвращению домой. Сколько времени мы уже находимся на Дороге? Сутки? Год? Вечность? Ведь время, как известно, относительное понятие, не случится ли так, что к моменту нашего возвращения мы не найдем уже ни своего дома, ни друзей, ни родных? Эти невеселые мысли, мрачная, гнетущая обстановка, вкупе с монотонным, до тошноты, раскачиванием, обрушили на нас поток депрессии, почти загнавшей сознание в угол, когда Майк, обернувшись к нам, с некоторой усталой отрешенностью, словно в сотый раз произносил этот текст, заговорил:
   - Как я уже говорил, лежащий вокруг нас Город называется Сиенгор. Это не мы дали ему такое название, - перехватив наш вопросительный взгляд, уточнил он. - Кем, когда и для чего он выстроен неизвестно. Данных об этом нет. Впрочем, по отношению к нему, прошедшее время не слишком уместно, поскольку его формирование, застройка, идут постоянно, ежесекундно расширяя гипотетические границы Города.
   - Гипотетические?
   - Ну да. Как вы наверное догадались, информация эта, сугубо теоретическая, никем из нас лично не проверенная. Я почерпнул ее в местном информатории, на практике же увидеть границу Города, по сути достичь ее, невозможно, она , словно горизонт, всегда обгоняла нас, пока мы не прекратили этих бессмысленных попыток. Этот Город - ловушка, неизвестно кем созданная временная петля, попав в которую, остаешься тут навсегда.
   - А сколько попыток было? - угрюмо перебил его я.
   - Достаточно, поверь мне, - Майк сплюнул, - все без толку. Можно провести в пути вечность, но все равно, перед вами, до самого горизонта, будет только этот проклятый Город. Впрочем, у вас еще будет время, убедиться во всем самостоятельно. Все члены нашей общины прошли через это.
   - Почему же вы прекратили бороться? - спросил я. Ведь, по большому счету, здесь больше и делать то нечего?
   - В конечном итоге мы смирились, - пожал плечами Майк, - нам стало нравится наше здесь существование, мы уже не хотим никуда уходить. Тоже самое, рано или поздно, будет и с вами, уж поверьте мне.
   При этих словах, задремавший Длинный, очнулся, с недоверием покосившись на Майка, смотревшему на нас с непоколебимой уверенностью в правоте своих слов. Видя, что ничего путного по данному вопросу, мы больше от него не добьемся, я сменил тему:
   - А как ты попал сюда?
   - Давно это было? - добавил Глеб.
   - Случайно, - ответил он на мой вопрос. - Я, в отличие от вас, оказался на Дороге совершенно один. Невозможно словами описать, что я тогда пережил в душе. Страх, возведенные в абсолют тоска и одиночество, в тот момент полностью лишили меня сил. Я просто стоял, прямо посреди дорожного полотна, разрываемый страхом и безысходностью своего положения. Не зная почему и где я оказался, не имея ни о Дороге, ни о Городе, ни уж тем более о Демоне никакого понятия. Сейчас я не могу уже вспомнить, как долго все это длилось. Постепенно меня охватывало безразличие, пассивность, нежелание каких-либо перемен в ситуации. Наверное, если бы Демон разыскал меня тогда, я бы даже не заметил его появления. Но мне повезло, вместо Демона появился совершенно обыкновенный, на первый взгляд, парень, назвавшийся Хранителем. По внешнему виду, едва ли не моложе вас, - при этих словах мы многозначительно переглянулись, а Майк, полностью уйдя в воспоминания, не замечая ничего, продолжал, - он то и привел меня в чувство, объяснил куда я попал, и что нужно делать, чтобы выжить здесь. Словом, поселил в моем сердце надежду, а потом привел сюда, сказал, что здесь я буду в безопасности, и, обещав вернуться, как только найдет способ вернуть меня обратно, исчез. Больше я его не видел, наверное он просто позабыл про свое обещание, а вскоре, здесь, в Городе, вслед за мной, начали появляться другие люди. Они приходили в Город с самых разных сторон, и у каждого была своя история появления здесь. Потом, неожиданно, человеческий поток иссяк. Вы первые, за невероятно долгое время, новоселы, так сказать...
   - Не могу сказать, что нас это радует, - заметил Марат.
   - А что рассказывали остальные? Как они попадали сюда? - спросил я.
   - Видите ли, среди жителей Сиенгора не принято говорить о прошлой, недостижимой теперь для нас, жизни, люди стараются забыть все, что когда-то окружало их, день за днем приносило радость. Воспоминания приносят им одну только боль, слишком сильную, чтобы лишний раз бередить эти раны. Постепенно, мы привыкли вообще не разговаривать без особой нужды.
   - Но ведь тебе, они почему-то открылись!
   - Эти люди с самого начала испытывали ко мне необъяснимое доверие, безоговорочно принимая за старшего, поэтому я и в курсе, кто и как здесь оказался. Но мы всегда общались без свидетелей, исключительно тет-а-тет. Своей историей, прибывающие не делились больше ни с кем и никогда. Поэтому, мне кажется, я просто не имею права пересказывать вам что-либо, из их слов.
   - Ты что, врач что-ли? - набычился Марат.
   - Увы нет. Но это ничего не меняет, - видимо считая тему закрытой, заявил Майк, после чего вновь отвернулся от нас.
   Это внезапное изменеие его настроения, от благодушия к мрачной замкнутости, немало обескуражило нас, отбив охоту задавать дальнейшие вопросы.
   Наше путешествие продолжилось в молчании. После такой отповеди, словно обозначившей дистанцию между нами, разговаривать с Майком не хотелось. Справедливости ради скажу, что между собой у нас тоже, не нашлось темы для разговора, поэтому мы, за исключением, заснувшего по новой, Ильи начали смотреть по сторонам, вернее, каждый смотрел в свою, по умолчанию выбранную, сторону горизонта.
   В моем секторе, расположившемся по правую руку от нас, раскинулся целый "лес", расставленных в шахматном порядке, вышек ЛЭП, кое-где опутанный бледным свечением электромагнитных полей. Похоже, канатная дорога несла нас мимо электроподстанции - пространство вокруг наполнял низкочастотный гул невидимых в темноте конденсаторов. Несмотря на определенную красоту пейзажа, мне, довольно скоро, надоело его созерцание и я, нарушая молчаливое соглашение, переключил свое внимание на противоположную сторону.
   Судя по всему, мы двигались в аккурат по границе между секторами - пространство слева от нас занимали, похожие не то на склады, не то на цеха закрытых производств, строения, тоже, однако, расположенные в строгом геометрическом порядке, выдававая в своем создателе, патологическую любовь к точным наукам. Склады эти, сообщались между собой посредством округлых, выполненных из гофрированной жести, переходов, проложенных от одного строения к другому, с той же математической точностью. Отражая от себя свет факелов, они были неплохо видны, напоминая в своей совокупности, некий геометрический чертеж, что с высоты было особенно заметно. И не было видно ни конца, ни края, этой, развернувшейся у нас под ногами, паутины.
   Однако, как бы там ни было, через некоторое время, эти строения остались позади. Наш "поезд" летел вперед без остановок, плавно покачиваясь иногда, как-то незаметно преодолевая бесконечные километры. Только лежащий под нами Город периодически изменялся, тем самым напоминая, что мы, все-таки, не стоим на месте. Но, к сожалению, в этих изменениях, даже намека не было на то, что скоро мы достигнем границы этого индустриального монстра. Сектора, каждый из которых, по площади, не уступал крупнейшим мегаполисам, сменяли друг друга, и, вскоре, уже трудно стало различать их между собой. Они, словно накладывались один на другой, делаясь в усталых глазах похожими, как две капли воды. И поток таких капель нарастал, стремительно ускоряя свой бег...
   Наверное, это было последнее, что пришло мне на ум, за одно мгновение до того, как я, убаюканный монотонностью пейзажа и ритмичным покачиванием вагонеток, отрубился.
  
  
   Когда я пришел в себя, никто из ребят, даже примерно, не смог ответить мне, сколько же я спал. С чувством времени здесь и вправду была изрядная проблема. Удавалось вспомнить лишь прошедшие события, однако, увязать их со временем, хотя бы приблизительно понять как долго они длились, не получалось. Пролетающие друг за другом часы и минуты, то сжимались в короткое мгновение, то, вдруг, напротив, удлинялись, до бесконечности растягиваясь в прошлое и будущее.
   - Вам придется привыкнуть к такому восприятию, - видя наши трудности, сухо прокомментировал наш проводник, после чего опять, довольно надолго наступило молчание, пока вдали, протянувшись из бесконечности в бесконечность, словно разрезая Город пополам, не замаячила горная цепь.
   Это было кое-что новенькое. До сих пор канатная дорога шла над равниной.
   - Входим в металлургический сектор, - вновь подал голос Майк, - одно из самых красивых и запоминающихся мест в Городе, действительно красивых, хотя, возможно, его красота покажется вам несколько необычной. Но, поверьте, равнодушными к ней вы не останетесь. Все, что мы видели до этого: механизмы, электростанции, манипуляторы, даже наш с вами транспорт, все изготовлено из металла, добытого и переплавленного именно здесь, в этих горах, представляете масштабность?
   - И кто его добывает? - забыв былые обиды, спросил его я.
   - Не кто, а что, - поучительно ответил Майк. - Людей там нет, только техника, самая разная, чего только нет. Всего и не упомнишь, да, в общем, и смысла в этом нет никакого. Горнопроходческие комплексы, тоже, кстати, изготовлены из местных ископаемых.
   - Но где-то же должен быть командный центр, - заспорил Марат. - Ведь сами по себе аппараты работать не будут, им нужно управление. Даже, если все процессы контролируются электроникой, все равно должны найтись те, кто написал для нее программу - существа, идентифицирующие себя как личность, обладающие свободой воли и... - Марат замялся, подыскивая слово поубедительней, - мотивацией, в конце концов!
   - Может ты и прав. Однако, мне об этом ничего не известно. С уверенностью, могу сказать только одно, - лицо Майка посерьезнело, - там, внизу, адская жара. Сотни, если не тысячи, градусов по Цельсию. Кислород выжжен практически полностью, зато ядовитых выхлопов, хоть отбавляй. Я с трудом представляю живых существ, пожелавших бы поселиться в таком аду.
   - Ну, если так, ты конечно прав, - нехотя протянул Марат, сдаваясь под напором, представленных Майком, доказательств.
   Ветер, обдувающий нас, и в самом деле становился все горячее и суше, раздражая слизистую глаз. Прищурившись, я неотрывно смотрел на приближающиеся горы, вокруг которых, уже можно было разглядеть марево "плывущего" от жары воздуха.
   - Что, завораживает? - заговорщицки подмигнул Майк.
   - Да-а-а! - нестройным хором протянули мы.
   - Ну, господа, я вижу в вас родственные души, - он удовлетворенно кивнул, - поэтому покажу вам самую изюминку этого сектора, квинтессенцию, так сказать. Вот подождите, преодолеем горы, - он многозначительно закатил глаза, - это место просто создано для романтиков и влюбленных...
   - А что, есть такие? - издевательски хохотнул Илья.
   - Куда ж без них, - со вздохом, мне показалось, даже печально, ответил Майк. - Пусть мы застряли здесь навеки, но жизнь продолжается, люди находят друг друга. Правда, это случается редко. Такие семьи, как правило, живут отдельно от остальных, хотя и являются членами нашей общины.
   - А что насчет романтиков? - снова съязвил Длинный.
   - Эти тоже есть! - с некоторой, как мне показалось, неприязнью, отмахнулся наш проводник, - но они действительно живут отдельно, каждый сам по себе. Бродяги, что с них взять, - интонацией дав понять, что ему неприятно продолжать о них разговор, закончил Майк.
   Длинный только головой покачал.
   Между тем, мерно покачиваясь, наш поезд продолжал приближаться к горам, оказавшимся, при ближайшем рассмотрении, вовсе не высокими. Правильней будет сказать, что это были даже не горы, а очень высокие холмы, наподобие Уральских. Непомерно старые, сточенные снаружи и изъеденные изнутри - все, что осталось от, некогда величественного, хребта. И по их дряхлым склонам, ползли и ползли, под вой и грохот один за другим исчезая в недрах, горнопроходческие комплексы. По всей длине горной цепи, то тут, то там, истонченная их трудами порода, не выдерживая, лопалась, и сквозь эту прореху, сопровождаемые облаками удушливой пыли, вверх взмывали исполинские фонтаны огненных брызг. Однако опутавшим холмы механизмам все было нипочем: не обращая ни на что внимания, они, с поистине маниакальным упорством, продолжали вгрызаться вглубь.
   " Это же вулкан!" - пронеслось в моей голове. " Или что-то очень на него похожее. Как же выдерживает техника?
   Тем временем, вдалеке вновь замаячила громада фуникулера. Наш состав шел через горы транзитом - платформы вагонеток поползли вверх, забираясь на безопасную, в смысле температуры, высоту.
   - Майк, а у мачты не может расплавиться основание? Смотри, вон тот рукав лавы, вот-вот затопит его!
   - Не бойтесь, любую из опорных конструкций в этом секторе, охлаждают, одновременно, шесть фреоновых трубопроводов. Без них, внизу не выдержит никакая сталь. Впрочем, движущейся техники, это не касается.
   - Почему же она не плавится? - задал я вопрос, с некоторого момента занимавший мое сознание.
   - Не могу знать! - на сей раз бодро, по-военному отрапортовал Майк.
   Канатная дорога, натужно поскрипывая, продолжала ползти вперед, приблизившись к вершине хребта почти вплотную. Первые, идущие в самом начале вагонетки, громыхая и стучась друг об друга, уже достигли высшей точки и, перевалив через гребень, исчезли из вида.
   - Приготовьтесь! - подмигнул нам Майк. - Сейчас увидите!
   Мы уже подъезжали, оставались последние метры.
   - Держитесь! Сейчас тряхнет! Хватайтесь за что-нибудь! - заорал Майк.
   Мы едва успели выполнить его совет. Платформа взмыла, резко набрав высоту, горные вершины ушли вниз, открыв нашему взору, раскинувшуюся по другую сторону хребта, бесконечную равнину, до горизонта рассеченную тремя огневеющими потоками. Выталкиваемая из глубины лава, расплавленная порода, сливаясь тысячами ручейков в три могучих реки, неторопливо ворочаясь, ползла вперед, отдавая налево и направо, почти такие-же широкие, рукава, постепенно распадавшиеся на бесчисленные притоки и ручейки, терявшиеся вдали.
   - А вот и конечный пункт нашей канатной Дороги, - прищурившись, сказал Майк.
   Впереди, из мрака, на нас надвигалась громада протянувшегося над огненными реками моста - его контуры, изломанной кляксой чернеющие на горизонте, впечатляли своей колоссальностью даже издалека. Перед их размерами блекли пирамиды и другие чудеса света, становясь рядом с мостом мелкими, недостойными внимания...
   Мы, не в силах оторвать от него восхищенный взгляд, ускоряясь, шли на сближение. Наш поезд, словно почуяв финишную прямую, начал увеличивать скорость. Сделал он это резко, без подготовки, одним махом скакнув вперед на пару десятков метров и уложив нас друг на друга.
   - Че-е-рт!
   - Ногу, ногу осторожней!
   - Да слезь ты с меня! - поднялся мгновенный, разноголосый вой.
   В образовавшейся куче-мале, каждый орал что-нибудь свое, через каждое слово разражаясь ругательствами, не забывая отпихивать, уперевшиеся в бока, колени и локти своего соседа. Впрочем, борьба длилась недолго - наша платформа, почти вплотную подошла к конструкции нависшей над нашими головами миллиардами тонн стали и затерялась в бескрайнем море, так же как и мы, спешащих вперед, канатных поездов.
   Тем не менее, несмотря на их бессчетное, запрудившее все пространство впереди, количество, наше движение замедлилось совсем чуть-чуть. Без сутолоки и уж, тем более, без всяких заторов и пробок, раз за разом обнаруживая в стене вагонеток лазейки, наш состав, не желая отклоняться от расчетного расписания ни на секунду, бесстрашно бросался вперед, всякий раз заставляя нас сжиматься в ожидании неминуемого столкновения, которого, однако, пока все не было.
   -Да не волнуйтесь вы так, - снисходительно усмехнулся Майк. - Это как аттракцион в Луна-парке. Кажется, что уже кранты, а на самом деле, здесь все рассчитано.
   Однако, услышать сказанное и понять его смысл, это еще полдела. Привыкнуть к проносящимся совсем рядом многотонным, загруженным под завязку, платформам, даже легкое столкновение с которыми, если и не расплющит нас на месте, то наверняка сбросит вниз, к раскаленному подножию моста, было куда сложней. И поэтому, несмотря на заверения Майка, мы продолжали до боли сжимать кулаки и зубы, иногда рефлекторно зажмуриваясь, в очередной раз, чудом разъехавшись с гибелью. Единственное, чего мы достигли в борьбе с этой своей слабостью - постепенно все-таки научились сдерживаться, не выставлять страх напоказ, лишь в самые опасные моменты, позволяя себе слегка втягивать голову в плечи.
   - Скоро приедем! - пронзая звуковой хаос, донесся до нас голос Майка. - Там придется слезть и немного прогуляться пешком. А во-о-он там, приблизительно, - он указал чуть в сторону, - отсюда, к сожалению, этого места не видно, нас должны ждать.
   - Кто? - с неподдельным интересом воскликнули мы.
   - Ваша новая семья, - на некоторое время озадачив нас своими словами, ответил Майк.
  
  
  
   Вид, открывавшийся с самой верхней точки моста, куда нас доставила канатная дорога, был, без всякого преувеличения, весьма впечатляющим. Бесконечные километры огненных потоков, почему-то напомнивших мне кровеносную систему человека, оплетали, полностью опутывали своей сетью, раскинувшуюся под нами равнину, неторопливо, как-бы нехотя, петляя далеко внизу. Изредка, внешне спокойные потоки словно взрывались, выбрасывая из своих глубин огненные протуберанцы. Столь же величественные и прекрасные, сколь и недолговечные, они угасали слишком быстро, лишь несколько мгновений позволяя нам, наслаждаться своей красотой.
   Мы специально вышли на самый край моста, пройдя для этого, несмотря на протесты Майка, довольно приличное расстояние, тем самым, изрядно отклонившись от намеченного им маршрута. Мы, полнимые немым восторгом, рожденным от созерцания бескрайних пространств с огромной высоты и соприкосновения с непостижимой тайной, словно колпак накрывшей этот парадоксальный мир, скрывая ото всех, смысл его существования. Кто, каким образом, с какой целью создал и похоронил в этом пространственном тупике Вечный двигатель, с механической скрупулезностью заполнивший весь, доставшийся ему от создателя, бесконечный объем? Ведь со слов Майка выходило, что у Города нет ни начала, ни конца. Он, подобно Вселенной, постоянно расширяется, надстраивает свои, разрастающиеся с огромной скоростью, сектора. Изменяясь в деталях, в миллионах мелочей вокруг, он остается незыблемым в целом, как общность законов, как принцип существования. Этот мир, несмотря на постоянное движение внутри него, подвержен изменениям даже меньше, чем, например, гранитный утес, совмещая в себе два противоположных начала. И, для того чтобы вырваться из этой западни, мы должны были разобраться в ее законах, понять смысл и принцип ее существования, подобраться как можно ближе к загадкам, оставленным безумным гением. Если, конечно, это окажется нам по силам, в противном случае мы застрянем здесь навсегда. Вместе с Майком и, возглавляемой им, общиной. Уверив себя, что отсюда нет выхода, они смирились, начали обустраиваться, многие, со слов Майка, и не хотят, уже, никуда уходить. Что ж, вольному - воля, не нам его судить, однако, лично я, не намерен сдаваться заранее.
   " У вас еще будет время убедиться во всем лично. Мы все здесь живущие прошли через это..." - с тихой грустью прошелестели в моей памяти, слова Майка.
   В поисках моральной поддержки, я взглянул на стоящих рядом со мной друзей, подобно мне, с суровой решимостью, всматривающихся вдаль немигающим взором. По их застывшим, словно у статуй, лицам, обездвиженных причудливым наложением теней, я без особого труда читал нечто подобное. А это значит, что Городу не удержать нас, рано или поздно мы разгадаем его загадку.
   Возможно, самоуверенность этого заявления и была излишне опрометчивой, однако, именно в тот момент мне чертовски хотелось себя подбодрить, отогнать неприятные мысли. И если для этого нужно чуток нахальства, что ж, тем лучше.
  
   Прогулка, которую нам обещал наш проводник, оказалась затяжной. Поначалу, мы довольно долго топали по мосту, вернее по тропинке, бегущей по самому его краю, вокруг базировавшейся в самом центре, перевалочной станции, где доставленные с помощью неизменных вагонеток грузы, проходили сортировку и дальнейшее перераспределение по отбывающим, ежеминутно, составам. Всю работу выполняла, сравнительно небольшая группа манипуляторов, деловито, словно заправские завхозы, снующих туда-сюда. Кроме них, здесь были и стационарные погрузчики, способные, в силу своей огромной мощности, поднимать, даже очень тяжелые грузы, но при этом крайне медлительные и неповоротливые. Все эти детали я, шагая за Майком, подмечал чисто автоматически. Не зная наверняка, пригодятся мне мои наблюдения или нет, я, однако, старался ничего не упускать.
   Вагонетки прибывали, скидывали груз, после чего, по новой заполненные запчастями, стальными болванками и прочим хламом, отправлялись в обратный путь. Разбегавшиеся в разные стороны, ветки канатных дорог, по мере удаления от центра моста, редели, интенсивность движения на них уже была не сравнима с бешеной скоростью потоков центра.
   " Ну почему нас не здесь высадили?" - с досадой подумал я. - И нервы бы целее были, да и идти отсюда гораздо ближе. С другой стороны, там, на вершине моста, с нами будто что-то произошло, пока еще смутное и неосязаемое, неподдающееся нашему логическому анализу, но от этого не менее реальное. Это что-то, позволило нам тогда принять на уровне подсознания, очень важное, для каждого из нас, решение, кое-что, в конечном счете, изменившее в наших душах. По условиям испытания, это решение обязательно должно было быть у всех одинаковым, и прийти к нему, необходимо было одновременно, хотя бы на миг слившись эмоциональными сферами. И по-моему, нам это удалось. Единство мыслей и чувств, посетивших нас в том странном месте, было просто невероятным, учитывая тот факт, что нами не было произнесено ни единого слова. Такое единство дорогого стоит, - подумал я, заканчивая свои размышления, - ради него можно и ноги топтать..."
   Мы, вытянувшись цепочкой, продолжали быстрым шагом идти навстречу с новой семьей, как выразился наш друг Майк, одну за другой оставляя позади себя, разгрузочные платформы гигантских транспортных станций, теперь уже гораздо реже попадающиеся на пути. Заглядевшись на одну из них, я не заметил, торчащий прямо под ногами, штырь и споткнувшись, пребольно ударился о него пальцами, сопровождая стоны обилием ругательств. Никто не обратил на это внимания и пока я прыгал на одной ноге, наша группа, не дожидаясь, ушла вперед, лишь, идущий в арьегарде Марат, время от времени вопросительно, готовый в любой момент остановить ребят, поглядывал на меня через плечо. Я всякий раз отмахивался, дескать, все нормально, боль и в самом деле начала отступать, и вскоре, все еще слегка прихрамывая, нагнал друзей, чуть-чуть опоздав к началу, завязавшегося между ними, интересного разговора.
   - ..... административного корпуса, - поймав конец фразы, я сразу навострил уши. Майк, между тем продолжал: - Никакой администрации, в смысле управленцев, там, разумеется, нет, однако мы привыкли так его называть. Судя по всему, именно там и располагается управляющий всеми процессами компьютер, киберсистема или еще что-нибудь в этом роде.
   - Так все-таки компьютер или киберсеть? - ехидно спросил Илья.
   - Не надо иронии, дорогой! Я не особенно в этом разбираюсь, так что не обессудь, - спокойно ответил Майк. - А если серьезно, то мы, на самом деле можем только гадать, что у него внутри. Здание корпуса очень велико и абсолютно монолитно. Попасть внутрь, лично мне, представляется совершенно невозможным - в стенах корпуса нет не то, что лазеек, в них нет даже трещинок или царапин. Только зеркально гладкая поверхность, в ней, правда, ничего не отражается. Также, в стенах административного корпуса нет ничего, хотя бы отдаленно похожего на вход. Каким образом, построившие его существа, сами попадали внутрь, остается для меня загадкой...
   - Может им и ни к чему было туда попадать, - задумчиво потягиваясь на ходу, произнес Длинный.
   - Все может быть, - без особого энтузиазма согласился с ним Майк, - тем не менее, вопрос, имеются ли внутри башни помещения, что в них, и как это работает, остается открытым.
   - Откуда ж вы тогда вообще знаете, что управление осуществляется именно оттуда? - спросил я.
   - Как откуда? Из информационного хранилища! Я же вам рассказывал, забыли?
   - Помним, помним, - я нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что дальнейших объяснений не требуется.
   - Господа! - громким голосом вступил в разговор Марат. - На мой взгляд, вы упускаете из виду один очень существенный вопрос, я, кстати, уже поднимал его. На хрена, скажите вы мне, нужен машине, какой бы мощной и быстродействующей она ни была, весь этот балаган, а? Молчите? - он пару мгновений помолчал, потом, видимо, решил продолжить: - Я считаю, что цивилизация или отдельные ее представители, обладающие, достаточным для создания такого объекта, могуществом не могут вот так просто, вдруг, исчезнуть, не оставив после себя никаких следов. И если хорошо поискать, кое-что из их наследия нам удастся найти. А, возможно, они до сих пор находятся где-то здесь, прячась в том же административном корпусе. И я придерживаюсь именно этой точки зрения.
   - В целом разумно, - кашлянул Глебок, - но танцевать все равно придется от печки, роль которой здесь исполняет информаторий, - он перевел взгляд на Майка. - Будь так любезен, расскажи поподробней об этом месте. Что оно, из себя, представляет, где находится, какую информацию содержит?
   - Ну... - испытывая явные затруднения, замычал тот в ответ, - Это место, оно похоже на библиотеку, вернее на маленький, площадью всего в несколько квадратных метров, кусочек читального зала. Книжек там, правда, нет ни одной. Зато, на, расположенном посередине комнаты, столике, есть клавиатура и дисплей. Обмен информацией происходит в виде
  
  
  
   - В конечном итоге мы смирились, - пожал плечами Майк, - нам стало нравится наше здесь существование, мы уже не хотим никуда уходить. Тоже самое, рано или поздно, будет и с вами, уж поверьте мне.
   При этих словах, задремавший Длинный, очнулся, с недоверием покосившись на Майка, смотревшему на нас с непоколебимой уверенностью в правоте своих слов. Видя, что ничего путного по данному вопросу, мы больше от него не добьемся, я сменил тему:
   - А как ты попал сюда?
   - Давно это было? - добавил Глеб.
   - Случайно, - ответил он на мой вопрос. - Я, в отличие от вас, оказался на Дороге совершенно один. Невозможно словами описать, что я тогда пережил в душе. Страх, возведенные в абсолют тоска и одиночество, в тот момент полностью лишили меня сил. Я просто стоял, прямо посреди дорожного полотна, разрываемый страхом и безысходностью своего положения. Не зная почему и где я оказался, не имея ни о Дороге, ни о Городе, ни уж тем более о Демоне никакого понятия. Сейчас я не могу уже вспомнить, как долго все это длилось. Постепенно меня охватывало безразличие, пассивность, нежелание каких-либо перемен в ситуации. Наверное, если бы Демон разыскал меня тогда, я бы даже не заметил его появления. Но мне повезло, вместо Демона появился совершенно обыкновенный, на первый взгляд, парень, назвавшийся Хранителем. По внешнему виду, едва ли не моложе вас, - при этих словах мы многозначительно переглянулись, а Майк, полностью уйдя в воспоминания, не замечая ничего, продолжал, - он то и привел меня в чувство, объяснил куда я попал, и что нужно делать, чтобы выжить здесь. Словом, поселил в моем сердце надежду, а потом привел сюда, сказал, что здесь я буду в безопасности, и, обещав вернуться, как только найдет способ вернуть меня обратно, исчез. Больше я его не видел, наверное он просто позабыл про свое обещание, а вскоре, здесь, в Городе, вслед за мной, начали появляться другие люди. Они приходили в Город с самых разных сторон, и у каждого была своя история появления здесь. Потом, неожиданно, человеческий поток иссяк. Вы первые, за невероятно долгое время, новоселы, так сказать...
   - Не могу сказать, что нас это радует, - заметил Марат.
   - А что рассказывали остальные? Как они попадали сюда? - спросил я.
   - Видите ли, среди жителей Сиенгора не принято говорить о прошлой, недостижимой теперь для нас, жизни, люди стараются забыть все, что когда-то окружало их, день за днем приносило радость. Воспоминания приносят им одну только боль, слишком сильную, чтобы лишний раз бередить эти раны. Постепенно, мы привыкли вообще не разговаривать без особой нужды.
   - Но ведь тебе, они почему-то открылись!
   - Эти люди с самого начала испытывали ко мне необъяснимое доверие, безоговорочно принимая за старшего, поэтому я и в курсе, кто и как здесь оказался. Но мы всегда общались без свидетелей, исключительно тет-а-тет. Своей историей, прибывающие не делились больше ни с кем и никогда. Поэтому, мне кажется, я просто не имею права пересказывать вам что-либо, из их слов.
   - Ты что, врач что-ли? - набычился Марат.
   - Увы нет. Но это ничего не меняет, - видимо считая тему закрытой, заявил Майк, после чего вновь отвернулся от нас.
   Это внезапное изменеие его настроения, от благодушия к мрачной замкнутости, немало обескуражило нас, отбив охоту задавать дальнейшие вопросы.
   Наше путешествие продолжилось в молчании. После такой отповеди, словно обозначившей дистанцию между нами, разговаривать с Майком не хотелось. Справедливости ради скажу, что между собой у нас тоже, не нашлось темы для разговора, поэтому мы, за исключением, заснувшего по новой, Ильи начали смотреть по сторонам, вернее, каждый смотрел в свою, по умолчанию выбранную, сторону горизонта.
   В моем секторе, расположившемся по правую руку от нас, раскинулся целый "лес", расставленных в шахматном порядке, вышек ЛЭП, кое-где опутанный бледным свечением электромагнитных полей. Похоже, канатная дорога несла нас мимо электроподстанции - пространство вокруг наполнял низкочастотный гул невидимых в темноте конденсаторов. Несмотря на определенную красоту пейзажа, мне, довольно скоро, надоело его созерцание и я, нарушая молчаливое соглашение, переключил свое внимание на противоположную сторону.
   Судя по всему, мы двигались в аккурат по границе между секторами - пространство слева от нас занимали, похожие не то на склады, не то на цеха закрытых производств, строения, тоже, однако, расположенные в строгом геометрическом порядке, выдававая в своем создателе, патологическую любовь к точным наукам. Склады эти, сообщались между собой посредством округлых, выполненных из гофрированной жести, переходов, проложенных от одного строения к другому, с той же математической точностью. Отражая от себя свет факелов, они были неплохо видны, напоминая в своей совокупности, некий геометрический чертеж, что с высоты было особенно заметно. И не было видно ни конца, ни края, этой, развернувшейся у нас под ногами, паутины.
   Однако, как бы там ни было, через некоторое время, эти строения остались позади. Наш "поезд" летел вперед без остановок, плавно покачиваясь иногда, как-то незаметно преодолевая бесконечные километры. Только лежащий под нами Город периодически изменялся, тем самым напоминая, что мы, все-таки, не стоим на месте. Но, к сожалению, в этих изменениях, даже намека не было на то, что скоро мы достигнем границы этого индустриального монстра. Сектора, каждый из которых, по площади, не уступал крупнейшим мегаполисам, сменяли друг друга, и, вскоре, уже трудно стало различать их между собой. Они, словно накладывались один на другой, делаясь в усталых глазах похожими, как две капли воды. И поток таких капель нарастал, стремительно ускоряя свой бег...
   Наверное, это было последнее, что пришло мне на ум, за одно мгновение до того, как я, убаюканный монотонностью пейзажа и ритмичным покачиванием вагонеток, отрубился.
  
  
   Когда я пришел в себя, никто из ребят, даже примерно, не смог ответить мне, сколько же я спал. С чувством времени здесь и вправду была изрядная проблема. Удавалось вспомнить лишь прошедшие события, однако, увязать их со временем, хотя бы приблизительно понять как долго они длились, не получалось. Пролетающие друг за другом часы и минуты, то сжимались в короткое мгновение, то, вдруг, напротив, удлинялись, до бесконечности растягиваясь в прошлое и будущее.
   - Вам придется привыкнуть к такому восприятию, - видя наши трудности, сухо прокомментировал наш проводник, после чего опять, довольно надолго наступило молчание, пока вдали, протянувшись из бесконечности в бесконечность, словно разрезая Город пополам, не замаячила горная цепь.
   Это было кое-что новенькое. До сих пор канатная дорога шла над равниной.
   - Входим в металлургический сектор, - вновь подал голос Майк, - одно из самых красивых и запоминающихся мест в Городе, действительно красивых, хотя, возможно, его красота покажется вам несколько необычной. Но, поверьте, равнодушными к ней вы не останетесь. Все, что мы видели до этого: механизмы, электростанции, манипуляторы, даже наш с вами транспорт, все изготовлено из металла, добытого и переплавленного именно здесь, в этих горах, представляете масштабность?
   - И кто его добывает? - забыв былые обиды, спросил его я.
   - Не кто, а что, - поучительно ответил Майк. - Людей там нет, только техника, самая разная, чего только нет. Всего и не упомнишь, да, в общем, и смысла в этом нет никакого. Горнопроходческие комплексы, тоже, кстати, изготовлены из местных ископаемых.
   - Но где-то же должен быть командный центр, - заспорил Марат. - Ведь сами по себе аппараты работать не будут, им нужно управление. Даже, если все процессы контролируются электроникой, все равно должны найтись те, кто написал для нее программу - существа, идентифицирующие себя как личность, обладающие свободой воли и... - Марат замялся, подыскивая слово поубедительней, - мотивацией, в конце концов!
   - Может ты и прав. Однако, мне об этом ничего не известно. С уверенностью, могу сказать только одно, - лицо Майка посерьезнело, - там, внизу, адская жара. Сотни, если не тысячи, градусов по Цельсию. Кислород выжжен практически полностью, зато ядовитых выхлопов, хоть отбавляй. Я с трудом представляю живых существ, пожелавших бы поселиться в таком аду.
   - Ну, если так, ты конечно прав, - нехотя протянул Марат, сдаваясь под напором, представленных Майком, доказательств.
   Ветер, обдувающий нас, и в самом деле становился все горячее и суше, раздражая слизистую глаз. Прищурившись, я неотрывно смотрел на приближающиеся горы, вокруг которых, уже можно было разглядеть марево "плывущего" от жары воздуха.
   - Что, завораживает? - заговорщицки подмигнул Майк.
   - Да-а-а! - нестройным хором протянули мы.
   - Ну, господа, я вижу в вас родственные души, - он удовлетворенно кивнул, - поэтому покажу вам самую изюминку этого сектора, квинтессенцию, так сказать. Вот подождите, преодолеем горы, - он многозначительно закатил глаза, - это место просто создано для романтиков и влюбленных...
   - А что, есть такие? - издевательски хохотнул Илья.
   - Куда ж без них, - со вздохом, мне показалось, даже печально, ответил Майк. - Пусть мы застряли здесь навеки, но жизнь продолжается, люди находят друг друга. Правда, это случается редко. Такие семьи, как правило, живут отдельно от остальных, хотя и являются членами нашей общины.
   - А что насчет романтиков? - снова съязвил Длинный.
   - Эти тоже есть! - с некоторой, как мне показалось, неприязнью, отмахнулся наш проводник, - но они действительно живут отдельно, каждый сам по себе. Бродяги, что с них взять, - интонацией дав понять, что ему неприятно продолжать о них разговор, закончил Майк.
   Длинный только головой покачал.
   Между тем, мерно покачиваясь, наш поезд продолжал приближаться к горам, оказавшимся, при ближайшем рассмотрении, вовсе не высокими. Правильней будет сказать, что это были даже не горы, а очень высокие холмы, наподобие Уральских. Непомерно старые, сточенные снаружи и изъеденные изнутри - все, что осталось от, некогда величественного, хребта. И по их дряхлым склонам, ползли и ползли, под вой и грохот один за другим исчезая в недрах, горнопроходческие комплексы. По всей длине горной цепи, то тут, то там, истонченная их трудами порода, не выдерживая, лопалась, и сквозь эту прореху, сопровождаемые облаками удушливой пыли, вверх взмывали исполинские фонтаны огненных брызг. Однако опутавшим холмы механизмам все было нипочем: не обращая ни на что внимания, они, с поистине маниакальным упорством, продолжали вгрызаться вглубь.
   " Это же вулкан!" - пронеслось в моей голове. " Или что-то очень на него похожее. Как же выдерживает техника?
   Тем временем, вдалеке вновь замаячила громада фуникулера. Наш состав шел через горы транзитом - платформы вагонеток поползли вверх, забираясь на безопасную, в смысле температуры, высоту.
   - Майк, а у мачты не может расплавиться основание? Смотри, вон тот рукав лавы, вот-вот затопит его!
   - Не бойтесь, любую из опорных конструкций в этом секторе, охлаждают, одновременно, шесть фреоновых трубопроводов. Без них, внизу не выдержит никакая сталь. Впрочем, движущейся техники, это не касается.
   - Почему же она не плавится? - задал я вопрос, с некоторого момента занимавший мое сознание.
   - Не могу знать! - на сей раз бодро, по-военному отрапортовал Майк.
   Канатная дорога, натужно поскрипывая, продолжала ползти вперед, приблизившись к вершине хребта почти вплотную. Первые, идущие в самом начале вагонетки, громыхая и стучась друг об друга, уже достигли высшей точки и, перевалив через гребень, исчезли из вида.
   - Приготовьтесь! - подмигнул нам Майк. - Сейчас увидите!
   Мы уже подъезжали, оставались последние метры.
   - Держитесь! Сейчас тряхнет! Хватайтесь за что-нибудь! - заорал Майк.
   Мы едва успели выполнить его совет. Платформа взмыла, резко набрав высоту, горные вершины ушли вниз, открыв нашему взору, раскинувшуюся по другую сторону хребта, бесконечную равнину, до горизонта рассеченную тремя огневеющими потоками. Выталкиваемая из глубины лава, расплавленная порода, сливаясь тысячами ручейков в три могучих реки, неторопливо ворочаясь, ползла вперед, отдавая налево и направо, почти такие-же широкие, рукава, постепенно распадавшиеся на бесчисленные притоки и ручейки, терявшиеся вдали.
   - А вот и конечный пункт нашей канатной Дороги, - прищурившись, сказал Майк.
   Впереди, из мрака, на нас надвигалась громада протянувшегося над огненными реками моста - его контуры, изломанной кляксой чернеющие на горизонте, впечатляли своей колоссальностью даже издалека. Перед их размерами блекли пирамиды и другие чудеса света, становясь рядом с мостом мелкими, недостойными внимания...
   Мы, не в силах оторвать от него восхищенный взгляд, ускоряясь, шли на сближение. Наш поезд, словно почуяв финишную прямую, начал увеличивать скорость. Сделал он это резко, без подготовки, одним махом скакнув вперед на пару десятков метров и уложив нас друг на друга.
   - Че-е-рт!
   - Ногу, ногу осторожней!
   - Да слезь ты с меня! - поднялся мгновенный, разноголосый вой.
   В образовавшейся куче-мале, каждый орал что-нибудь свое, через каждое слово разражаясь ругательствами, не забывая отпихивать, уперевшиеся в бока, колени и локти своего соседа. Впрочем, борьба длилась недолго - наша платформа, почти вплотную подошла к конструкции нависшей над нашими головами миллиардами тонн стали и затерялась в бескрайнем море, так же как и мы, спешащих вперед, канатных поездов.
   Тем не менее, несмотря на их бессчетное, запрудившее все пространство впереди, количество, наше движение замедлилось совсем чуть-чуть. Без сутолоки и уж, тем более, без всяких заторов и пробок, раз за разом обнаруживая в стене вагонеток лазейки, наш состав, не желая отклоняться от расчетного расписания ни на секунду, бесстрашно бросался вперед, всякий раз заставляя нас сжиматься в ожидании неминуемого столкновения, которого, однако, пока все не было.
   -Да не волнуйтесь вы так, - снисходительно усмехнулся Майк. - Это как аттракцион в Луна-парке. Кажется, что уже кранты, а на самом деле, здесь все рассчитано.
   Однако, услышать сказанное и понять его смысл, это еще полдела. Привыкнуть к проносящимся совсем рядом многотонным, загруженным под завязку, платформам, даже легкое столкновение с которыми, если и не расплющит нас на месте, то наверняка сбросит вниз, к раскаленному подножию моста, было куда сложней. И поэтому, несмотря на заверения Майка, мы продолжали до боли сжимать кулаки и зубы, иногда рефлекторно зажмуриваясь, в очередной раз, чудом разъехавшись с гибелью. Единственное, чего мы достигли в борьбе с этой своей слабостью - постепенно все-таки научились сдерживаться, не выставлять страх напоказ, лишь в самые опасные моменты, позволяя себе слегка втягивать голову в плечи.
   - Скоро приедем! - пронзая звуковой хаос, донесся до нас голос Майка. - Там придется слезть и немного прогуляться пешком. А во-о-он там, приблизительно, - он указал чуть в сторону, - отсюда, к сожалению, этого места не видно, нас должны ждать.
   - Кто? - с неподдельным интересом воскликнули мы.
   - Ваша новая семья, - на некоторое время озадачив нас своими словами, ответил Майк.
  
  
  
   Вид, открывавшийся с самой верхней точки моста, куда нас доставила канатная дорога, был, без всякого преувеличения, весьма впечатляющим. Бесконечные километры огненных потоков, почему-то напомнивших мне кровеносную систему человека, оплетали, полностью опутывали своей сетью, раскинувшуюся под нами равнину, неторопливо, как-бы нехотя, петляя далеко внизу. Изредка, внешне спокойные потоки словно взрывались, выбрасывая из своих глубин огненные протуберанцы. Столь же величественные и прекрасные, сколь и недолговечные, они угасали слишком быстро, лишь несколько мгновений позволяя нам, наслаждаться своей красотой.
   Мы специально вышли на самый край моста, пройдя для этого, несмотря на протесты Майка, довольно приличное расстояние, тем самым, изрядно отклонившись от намеченного им маршрута. Мы, полнимые немым восторгом, рожденным от созерцания бескрайних пространств с огромной высоты и соприкосновения с непостижимой тайной, словно колпак накрывшей этот парадоксальный мир, скрывая ото всех, смысл его существования. Кто, каким образом, с какой целью создал и похоронил в этом пространственном тупике Вечный двигатель, с механической скрупулезностью заполнивший весь, доставшийся ему от создателя, бесконечный объем? Ведь со слов Майка выходило, что у Города нет ни начала, ни конца. Он, подобно Вселенной, постоянно расширяется, надстраивает свои, разрастающиеся с огромной скоростью, сектора. Изменяясь в деталях, в миллионах мелочей вокруг, он остается незыблемым в целом, как общность законов, как принцип существования. Этот мир, несмотря на постоянное движение внутри него, подвержен изменениям даже меньше, чем, например, гранитный утес, совмещая в себе два противоположных начала. И, для того чтобы вырваться из этой западни, мы должны были разобраться в ее законах, понять смысл и принцип ее существования, подобраться как можно ближе к загадкам, оставленным безумным гением. Если, конечно, это окажется нам по силам, в противном случае мы застрянем здесь навсегда. Вместе с Майком и, возглавляемой им, общиной. Уверив себя, что отсюда нет выхода, они смирились, начали обустраиваться, многие, со слов Майка, и не хотят, уже, никуда уходить. Что ж, вольному - воля, не нам его судить, однако, лично я, не намерен сдаваться заранее.
   " У вас еще будет время убедиться во всем лично. Мы все здесь живущие прошли через это..." - с тихой грустью прошелестели в моей памяти, слова Майка.
   В поисках моральной поддержки, я взглянул на стоящих рядом со мной друзей, подобно мне, с суровой решимостью, всматривающихся вдаль немигающим взором. По их застывшим, словно у статуй, лицам, обездвиженных причудливым наложением теней, я без особого труда читал нечто подобное. А это значит, что Городу не удержать нас, рано или поздно мы разгадаем его загадку.
   Возможно, самоуверенность этого заявления и была излишне опрометчивой, однако, именно в тот момент мне чертовски хотелось себя подбодрить, отогнать неприятные мысли. И если для этого нужно чуток нахальства, что ж, тем лучше.
  
   Прогулка, которую нам обещал наш проводник, оказалась затяжной. Поначалу, мы довольно долго топали по мосту, вернее по тропинке, бегущей по самому его краю, вокруг базировавшейся в самом центре, перевалочной станции, где доставленные с помощью неизменных вагонеток грузы, проходили сортировку и дальнейшее перераспределение по отбывающим, ежеминутно, составам. Всю работу выполняла, сравнительно небольшая группа манипуляторов, деловито, словно заправские завхозы, снующих туда-сюда. Кроме них, здесь были и стационарные погрузчики, способные, в силу своей огромной мощности, поднимать, даже очень тяжелые грузы, но при этом крайне медлительные и неповоротливые. Все эти детали я, шагая за Майком, подмечал чисто автоматически. Не зная наверняка, пригодятся мне мои наблюдения или нет, я, однако, старался ничего не упускать.
   Вагонетки прибывали, скидывали груз, после чего, по новой заполненные запчастями, стальными болванками и прочим хламом, отправлялись в обратный путь. Разбегавшиеся в разные стороны, ветки канатных дорог, по мере удаления от центра моста, редели, интенсивность движения на них уже была не сравнима с бешеной скоростью потоков центра.
   " Ну почему нас не здесь высадили?" - с досадой подумал я. - И нервы бы целее были, да и идти отсюда гораздо ближе. С другой стороны, там, на вершине моста, с нами будто что-то произошло, пока еще смутное и неосязаемое, неподдающееся нашему логическому анализу, но от этого не менее реальное. Это что-то, позволило нам тогда принять на уровне подсознания, очень важное, для каждого из нас, решение, кое-что, в конечном счете, изменившее в наших душах. По условиям испытания, это решение обязательно должно было быть у всех одинаковым, и прийти к нему, необходимо было одновременно, хотя бы на миг слившись эмоциональными сферами. И по-моему, нам это удалось. Единство мыслей и чувств, посетивших нас в том странном месте, было просто невероятным, учитывая тот факт, что нами не было произнесено ни единого слова. Такое единство дорогого стоит, - подумал я, заканчивая свои размышления, - ради него можно и ноги топтать..."
   Мы, вытянувшись цепочкой, продолжали быстрым шагом идти навстречу с новой семьей, как выразился наш друг Майк, одну за другой оставляя позади себя, разгрузочные платформы гигантских транспортных станций, теперь уже гораздо реже попадающиеся на пути. Заглядевшись на одну из них, я не заметил, торчащий прямо под ногами, штырь и споткнувшись, пребольно ударился о него пальцами, сопровождая стоны обилием ругательств. Никто не обратил на это внимания и пока я прыгал на одной ноге, наша группа, не дожидаясь, ушла вперед, лишь, идущий в арьегарде Марат, время от времени вопросительно, готовый в любой момент остановить ребят, поглядывал на меня через плечо. Я всякий раз отмахивался, дескать, все нормально, боль и в самом деле начала отступать, и вскоре, все еще слегка прихрамывая, нагнал друзей, чуть-чуть опоздав к началу, завязавшегося между ними, интересного разговора.
   - ..... административного корпуса, - поймав конец фразы, я сразу навострил уши. Майк, между тем продолжал: - Никакой администрации, в смысле управленцев, там, разумеется, нет, однако мы привыкли так его называть. Судя по всему, именно там и располагается управляющий всеми процессами компьютер, киберсистема или еще что-нибудь в этом роде.
   - Так все-таки компьютер или киберсеть? - ехидно спросил Илья.
   - Не надо иронии, дорогой! Я не особенно в этом разбираюсь, так что не обессудь, - спокойно ответил Майк. - А если серьезно, то мы, на самом деле можем только гадать, что у него внутри. Здание корпуса очень велико и абсолютно монолитно. Попасть внутрь, лично мне, представляется совершенно невозможным - в стенах корпуса нет не то, что лазеек, в них нет даже трещинок или царапин. Только зеркально гладкая поверхность, в ней, правда, ничего не отражается. Также, в стенах административного корпуса нет ничего, хотя бы отдаленно похожего на вход. Каким образом, построившие его существа, сами попадали внутрь, остается для меня загадкой...
   - Может им и ни к чему было туда попадать, - задумчиво потягиваясь на ходу, произнес Длинный.
   - Все может быть, - без особого энтузиазма согласился с ним Майк, - тем не менее, вопрос, имеются ли внутри башни помещения, что в них, и как это работает, остается открытым.
   - Откуда ж вы тогда вообще знаете, что управление осуществляется именно оттуда? - спросил я.
   - Как откуда? Из информационного хранилища! Я же вам рассказывал, забыли?
   - Помним, помним, - я нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что дальнейших объяснений не требуется.
   - Господа! - громким голосом вступил в разговор Марат. - На мой взгляд, вы упускаете из виду один очень существенный вопрос, я, кстати, уже поднимал его. На хрена, скажите вы мне, нужен машине, какой бы мощной и быстродействующей она ни была, весь этот балаган, а? Молчите? - он пару мгновений помолчал, потом, видимо, решил продолжить: - Я считаю, что цивилизация или отдельные ее представители, обладающие, достаточным для создания такого объекта, могуществом не могут вот так просто, вдруг, исчезнуть, не оставив после себя никаких следов. И если хорошо поискать, кое-что из их наследия нам удастся найти. А, возможно, они до сих пор находятся где-то здесь, прячась в том же административном корпусе. И я придерживаюсь именно этой точки зрения.
   - В целом разумно, - кашлянул Глебок, - но танцевать все равно придется от печки, роль которой здесь исполняет информаторий, - он перевел взгляд на Майка. - Будь так любезен, расскажи поподробней об этом месте. Что оно, из себя, представляет, где находится, какую информацию содержит?
   - Ну... - испытывая явные затруднения, замычал тот в ответ, - Это место, оно похоже на библиотеку, вернее на маленький, площадью всего в несколько квадратных метров, кусочек читального зала. Книжек там, правда, нет ни одной. Зато, на, расположенном посередине комнаты, столике, есть клавиатура и дисплей. Обмен информацией происходит в виде прямого диалога, с помощью и-мэйл почты. Вы набираете свои вопросы, он, по мере сил, на них отвечает.
   - Кто он?
   - Не знаю, - последовал робкий ответ. - Иногда мне начинает казаться, что информхранилище было построено намного позже, чем все остальное, тогда, когда здесь начали появляться первые люди. Согласитесь, в этом Городе не так уж много объектов и предметов, привычных и доступных пониманию, обычных людей. По сути, даже приблизительный смысл, выполняемых ими действий, в большинстве случаев недоступен нам с вами. А тут... все так знакомо, так... по-домашнему, только халата и тапочек не хватает. Разговор всегда идет на языке, предложенном гостем...
   - Но позволь, - перебил его я, если то, что ты говоришь верно, тогда вполне может выйти, что Марат прав. Полностью автономному компьютеру нет никакой нужды, устанавливать контакт с людьми, да и, вряд ли, его собственные возможности позволяют настолько грамотно делать это. За этим миром, втихаря вполне может наблюдать кто-нибудь из былых хозяев.
   - А может и не былых вовсе? - обрадованный, обращенным на его гипотезу вниманием, ввернул Марат.
   - Ну, программу контакта могли ввести и заранее, так, на всякий случай, - подергав свою бородку, возразил Глебок.
   - Скорее всего, так и было, - с готовностью поддержал его Майк. - Создатели Города вынуждены были, по неизвестной причине, покинуть свои владения. Неуверенные в скором возвращении, они прекрасно сознавали ответственность за страшную ловушку, которой могло стать их детище, оставленное без присмотра, на неопределенно долгий срок. Но во времена их таинственного исчезновения, как мне кажется, никто из них, по-настоящему не верил в то, что, в ближайшие тысячелетия, в Городе появятся, отличные от них, разумные существа. Уходя, они все же активировали программу контакта, оставив ее в режиме ожидания и поиска разумных форм, надеясь, что в случае их появления, она сделает их существование хоть чуточку легче. Самое удивительное, что они оказались правы. Я не могу даже представить, что бы мы без нее делали.
   Не говоря ни слова, мы только многозначительно покивали, соглашаясь с его мыслями, когда Майк, понизив голос почти до шепота, вновь заговорил. Он, словно торопился побыстрее закончить свою речь, с огромной скоростью выбрасывая целые фразы и отдельные слова, проглатывая их порой, чуть ли не с середины. На его лице явно читался если и не страх, то, уж обеспокоенность, наверняка:
   - Раньше, когда я во время долгих, бессонных ночей, думал об этом, мне иногда начинало казаться, что смысл информатория - в предоставлении людям некоей, весьма, правда, ограниченной, возможности общения с... - он запнулся, тщательно взвешивая то, что собирался сказать. Мы молча, давая ему время сосредоточиться, ждали, однако пауза начала слегка затягиваться и, только когда Марат, потеряв терпение, уже набрал в грудь воздуха, Майк на одном дыхании выпалил: - с Кибернетическим богом!
   Длинный при этой фразе, чуть со смеху не подавился, смахивая выступившие на глазах слезы, однако Майк был более чем серьезен.
   - Я попытаюсь объяснить свою точку зрения, - с укором глядя на Илью, начал он. - Представьте себе, бесконечную череду сложнейших технологических процессов, происходящих хотя бы только в этом секторе. Все полностью автоматизировано, живых работников нет. Электроника, с огромной скоростью управляющая всеми процессами, каждую секунду решает миллионы проблем, связанных, например, с износом трущихся деталей. Она анализирует данные, сопоставляет их, делает выводы и принимает меры, никогда ничего не путая и никогда не ошибаясь. И приведенный мною пример, отражает далеко не самый большой сегмент ее деятельности, - он сглотнул, переводя дух.
   Мы молча, не совсем понимая к чему он клонит, ждали дальнейших разъяснений. Видя в нас некую заинтересованность, Майк, уже с гораздо большим воодушевлением, продолжил: - А теперь задумайтесь, каким объемом оперативной памяти должна обладать такая машина, если Город, которым она управляет, является, по сути, целой Вселенной? Он такой же бесконечный, постоянно расширяющийся в пространстве, находясь при этом в постоянном движении. А кому, скажите, под силу править Вселенной, не править, а именно управлять, цепко держа в памяти бессчетные мириады происходящих каждое мгновение событий и процессов, проводить оценку, фактической и прогностической информации, поступающей от каждого, задействованного в каком-либо событии, элемента?
   Мы поежились, задумавшись над его словами. Рассуждения Майка выглядели весьма резонно, даже пугающе. Думая о мертвой, механической Вселенной управлямой неживым, хотя и всемогущим божеством по спине прокатывался неприятный холодок страха. Что будет, если в один прекрасный день, например, завтра, оно, устав от людей, прикажет верным манипуляторам раз и навсегда очистить от живых свои владения? Перспектива такого развития событий вырисовывалась более, чем безрадостная.
   - Нет, на самом деле, при плотном общении с ним, складывается ощущение, что он, а точнее его атташе, довольно дружелюбный. По крайней мере, все наши вопросы и просьбы он всегда встречает с пониманием и готовностью помочь, всеми, доступными ему способами. Правда, у него это не всегда получается, но, как мне кажется, в этом нет его вины.
   - Вот как? - поднял брови Глебок. - Поясни!
   -В памяти информатория содержится немало интересных фактов, более того, собеседник по ту сторону экрана, всегда готов поделиться ею, но это касается только внешней сферы информационного поля. Если копнуть глубже, то с каждым новым уровнем, перед вами чаще и чаще, пока не заполнят собой, все пространство перед вами, будут вставать непреодолимые барьеры. Это первый вариант.
   - А второй?
   - В этом случае, информация, выводимая на дисплей, переходит на язык символов, недоступных человеческому пониманию. Причем это не шифр, и не абракадабра, которую может выдать компьютер при несовпадении форматов. На наши просьбы сделать перевод, всегда следовал ответ, что речь идет о процессах, сущность которых можно передать только на языке их создателей...
   - Как это? - не понял Марат.
   - Для кого-же, тогда, он хранит эту информацию, если никто, кроме его хозяев не может в ней разобраться? Надеется на их возвращение? - почти одновременно спросил Глебок.
   - Кто его знает? - пожал плечами Майк. - Он не распространялся на этот счет. Да я, признаться, не слишком-то и допытывался. Какой смысл? Спасибо на том, что он позаботился о нашем, довольно комфортном, существовании здесь, раз уж нам выпало коротать в его владениях вечность, - вздохнул Майк, понуро опустив голову...
   " Высший разум. Тот самый, который столь по-разному описывали фантасты, мечтая о том, что когда-нибудь, контакт с ним обязательно произойдет. Однако, я и не предполагал, что он, несмотря на способность общаться с нами, одновременно окажется настолько чужд. Хранилище чужого разума распахивало двери, не скрывая от нас ничего. Чудесные открытия, достижения науки, опередившей нашу в неизмеримое количество раз, знания и возможности о которых человечество даже и не догадывалось, все это лежало перед нами. Бери, пользуйся. Но, вместо вожделенных "сокровищ", в наших руках, оказались одни миражи. Наверное, мы по своей природе способны воспринимать окружающий мир только в очень узком диапазоне и достичь, строго отмеренного нам, уровня знаний. И человечеству вряд ли удастся измениться, выйти за предопределенные ему рамки. Над нами всегда будет довлеть незримый, неизвестно кем установленный, барьер."
   - Стойте, а где девчонка?
   - Как ГДЕ?!!! - мы резко, на пол-шаге, развернулись.
   - Не знаю! Вроде все время за мной шла. Я только сейчас заметил ее отсутствие - слегка виноватым голосом ответил Илья. - Я немного отвлекся, пытаясь понять, представить себе, с чем нам придется иметь дело, но я постоянно чувствовал рядом с собой ее присутствие. Сейчас я даже затруднюсь сказать, когда перестал ощущать ее за спиной, в какой-то момент я словно отключился, шел как на автопилоте.
   - Как это отключился? Ты же вроде не пил? - нервно съязвил Марат.
   - Что с ней могло случится? - поймав взгляд Майка, отчеканил Глебок, но в ответ получил только растерянный и непонимающий взгляд.
   - Понятно, - он огляделся, - придется вернуться. Ее нельзя здесь бросать.
   - Нас, вообще-то, ждут, - сухо заметил Майк.
   - Я бы тебе не советовал уходить без нас, - видя к чему он клонит, угрожающе произнес я. Майк, не решившись возражать, заткнулся.
   - Ну что, возвращаемся?
   Вместо ответа мы двинулись в обратном направлении.
   Смотрите внимательней, - буркнул Глебок.
  
  
  
   Мы нашли ее почти сразу. Наша попутчица, обхватив руками голову, слегка раскачиваясь, сидела прямо посередине тропы. Ее отрешенный взгляд был устремлен вдаль, а на лице застыла маска полного безразличия. Она как будто не замечала нашего присутствия, полностью уйдя в странное, непонятное нам, состояние отчужденности.
   - Что с тобой? Ты слышишь меня? - встряхнул ее за плечи Глебок. Она никак не отреагировала.
   - Может, устала просто? - без особой надежды спросил Марат.
   - Нет, - неожиданно резко подал голос Майк. - Это все Город. Его чертова музыка. Со всеми такое происходит, рано или поздно она и вас сведет с ума. Никто не в силах противостоять ауре безумия нависшей над Городом, - он горько улыбнулся и уже более сдержанно продолжил, - не хотел бы вас расстраивать, но жители Сиенгора большую часть времени проводят именно в таком вот состоянии. Поверьте, если поразмыслить, такое существование оказывается единственным шансом не подохнуть здесь от тоски.
   - Ну а ты как избежал сей участи?
   Тот долго молчал, словно собираясь с мыслями, прежде чем произнес:
   - А с чего вы взяли, что я ее избежал? Город сломил меня достаточно давно и только перед вашим здесь появлением, что-то выдернуло меня из состояния забвения, чтобы встретить и отвести вас в безопасное место, а потом я снова сольюсь с ритмом Города - и тогда, на некоторое время, вы будете предоставлены сами себе.
   - А что будет по истечении этого срока?
   - Город возьмет вас под свою опеку, также как меня и всех остальных, - занудным голосом педагога, объясняющего прописные истины неразумным детям, ответил Майк. - Может быть, это произойдет со всеми одновременно, хотя, скорее всего, вы будете отключаться по очереди. Кто-то продержится дольше, кто-то меньше. Ваша подруга, к примеру, уже сейчас находиться во власти грез. Впрочем, она, даже для девушки, сдалась как-то уж слишком быстро. Вы выглядите покрепче, - усмехнулся он.
   - Она что, так и останется в этом состоянии? И ничего нельзя сделать?
   - Что ж тут сделаешь? - развел руками Майк. - Не мы здесь устанавливаем правила. Советую вам относиться к этому, как к плате за проживание. Синхронизация с ритмом Города - ее неотъемлемая часть. Так что смиритесь.
   - Неужели никак нельзя укрыться от его звуков? Заткнуть ватой уши или еще как-то? - подал голос, стоящий в сторонке Марат.
   - Скажешь тоже! - фыркнул Майк. - Все это проделывалось, и не один раз. Поверь, борьба с безумием Города велась всеми, доступными нам средствами с того момента, когда члены общины неожиданно стали терять связь с реальностью. Мы не сразу смогли понять, что с ними твориться, а когда разобрались, попытались хотя бы уберечь тех, кто еще сохранял рассудок. Чего мы только не предпринимали! Я не знаю способа, не испробованного нами в этой борьбе. Однако, несмотря на наши усилия, жители Сиенгора один за другим неотвратимо продолжали терять разум. И однажды, с Городом просто некому стало бороться. И борьба прекратилась сама собой. Но смириться, понять, что своим гипнотическим ритмом Город несет нам лишь благо, можно только растворившись в нем. Теперь, я уверен, многие, даже будь у них такая возможность, не захотят покидать своих грез. Я ответил на твой вопрос?
   - А если покинуть Город?
   - Не знаю. Никому пока не удалось это проверить. Теоретически, все может быть, однако в нашем случае, между теорией и практикой громадная пропасть.
   - Сколько у нас времени? - не выразив по поводу сказанного никаких эмоций, спросил Глебок.
   - Этого никто вам не скажет. Все зависит от вас, вашей психики. И на этот вопрос, вам, даже в информатории, вряд ли удастся найти ответ, - он замолчал, затем, жестом попросив соблюдать тишину, несколько секунд словно прислушивался к чему-то, затем, отбросив прежнюю, тоскливую интонацию, жестко сказал: - Вот теперь, господа, времени, хоть оно в Городе и отсутствует, у нас, действительно, практически не осталось. Не спрашивайте, как это может быть. Если бы я даже знал ответ, нам сейчас просто некогда говорить о посторонних предметах. Ответы на все вопросы можно получить в информатории, однако, если продолжать болтовню, мы можем до него и не добраться. И дело тут не только во мне и моих капризах, - он бросил на Марата укоризненный взгляд, услышав его недовольное бормотание, - так что давайте двигаться. Девчонку, если хотите, можете взять с собой или оставить здесь - мне все равно. Однако предупреждаю, ждать я вас больше не буду. Попросту не могу. Так что решайте с ней побыстрей.
   - Ладно, ладно, не психуй, - буркнул Глебок. - С девчонкой, что будем делать? - обратился он к нам.
   - Как это что? С собой потащим. Пришли вместе - и уйдем вместе, разве не так?
   - Да это понятно! Как конкретно будем тащить?
   - Носилки нужны, - заметил Илья.
   - Если связать наши с Маратом куртки, должно получится что-то похожее. Давай, дружище, снимай свой "маккинтош."
   - Думаешь, моя куртка выдержит? - с сомнением спросил он.
   - Должна, если не гнилая. Я в детстве, связав из джинсов веревку, со второго этажа спустился, а я тогда тоже был не фунт изюма.
   Марат нехотя, с явным сожалением, стянул с себя куртку и передал ее Длинному. Илья, обладавший способностью голыми руками откручивать в машине гайки, быстро связал рукава, стянув их поистине мертвыми узлами.
   - Готово, - он развернул перед нами свое детище и, удовлетворенно промычал: - Пойдет...
   - Ты развязать-то их сможешь потом? - никак не мог успокоиться Марат.
   Длинный пожал плечами, а на его лице читалось нечто вроде "поживем - увидим." Марат вздохнул.
   Расстелив носилки прямо на железной обшивке моста, мы аккуратно перетащили на них, так и не пришедшую в себя, девушку и, ухватившись за края курток, без особого труда подняли ее на руки.
  
  
  
   - Вперед, - скомандовал Майк, несмотря на свои слова все-таки дождавшись нас. - Больше никаких остановок. - Если, отпущенное мне, время бодрствования истечет, вам придется тащить нас обоих. С учетом того, что вы абсолютно не знаете местности, на всех нас смело можно будет поставить крест.
   С непривычки слегка пошатываясь, мы двинулись за ним. Майк заметно нервничал. На сей раз верный сказанным словам, он больше ни секунды не ждал нас, даже не пытаясь задавать приемлемый для всех темп. Он поминутно оглядывался, поторапливая нас взглядами, однако продолжал идти с прежней скоростью. Понимая, что при таком раскладе он скоро и вовсе исчезнет из виду, мы прибавили оборотов. Однако ходить налегке и тащить, пусть и вчетвером, носилки с человеком, это, как говорится, две большие разницы. Дыхание мгновенно сбилось, со свистом вырываясь сквозь сжатые зубы, на глаза обрушились едкие ручейки пота, однако, мы все равно продолжали отставать. Впрочем, отступать нам было некуда и, если Майк всерьез решил нас больше не ждать, значит, мы обязаны сделать все, чтобы не отстать от него слишком сильно.
   И мы, наплевав на разъедающий глаза пот, напоминающее свист турбины дыхание и раскалывающуюся от боли поясницу, продолжали держать темп, преодолевая километр за километром своего пути. А вслед за нами летели, сводящие с ума, потоки звуковых ритмов, как никогда, вдруг, ставших напоминать зловещий механический хохот.
  
   К счастью для нас, через несколько километров Майк все-таки чуть-чуть сбавил скорость. То ли сжалился, хотя, скорее, мы попросту наверстали упущенное время. Иногда нам даже удавалось делать кратковременные остановки, пока наш проводник, перегнувшись через ограждение моста, подолгу высматривал что-то внизу.
   Мост, похоже, заканчивался - под ногами уже не мелькали грохочущие составы вагонеток, все реже стали попадаться механизмы погрузочных доков, как по волшебству исчезли за горизонтом бесконечные километры протоков жидкого пламени. Да и сам мост стал заметно ниже - при взгляде вниз, голова уже не кружилась от высоты.
   - Вперед, - скомандовал Майк, не давая нам особенно расслабляться. Мы, ворча на него, подняли носилки, мечтая только об одном - скорее добраться до цели. "Там и отдохнем," - успокаивал себя я, представляя каким блаженством будет принять горизонтальное положение. Впрочем, идти, на сей раз, пришлось совсем немного. С каждым шагом, расстояние, отделяющее нас от твердой почвы, становилось все меньше и меньше. Если и дальше так пойдет, то скоро, мост вообще может сравняться с поверхностью земли.
   Однако проверить это, мне не довелось. Не пройдя и пары километров, мы свернули на отходящую в сторону тропинку, плавной спиралью убегавшую к земле. И только начав спуск, я понял, как же нам, все-таки, повезло в том, что вместо этой дорожки, не оказалась, к примеру, пожарная лестница. Признаться, я не могу даже предположить, как в этом случае, да еще с девчонкой на плечах, мы бы смогли спуститься, без риска переломать себе и ей руки-ноги. Нет, иначе как колоссальной удачей, такое совпадение не назовешь. Впрочем, совпадение ли?
   Тем временем, мы одолели уже большую часть спуска. Майк по-прежнему шел впереди, довольно быстро преодолевая один виток спирали за другим. Тем не менее, теперь мы уже не так сильно от него отставали, словно привыкнув к нагрузке. Даже непомерная усталость отступила куда-то в сторону - накинутая ею пелена отупления мало-помалу спадала с глаз, уступая место крепнущей уверенности в своих силах.
   Наш проводник дал нам знак остановиться, когда до земли оставалось всего несколько метров. Нам, несмотря на открывшееся, вдруг, второе дыхание, эта, пусть и короткая, передышка, была все-таки очень кстати. Мы, положив носилки, словно по команде, начали разминать руки, ноги, вращать головой и прогибать туловище, параллельно прислушиваясь к речам Майка.
   - Нужно торопиться, - сквозь зубы проговорил он. - Последний участок, который нам предстоит пройти самый опасный, хотя и самый короткий. Главное не нарваться сейчас на Демона. Находясь на поверхности, не имея вблизи никаких укрытий, мы крепко рискуем. Однако тут уж ничего не поделаешь. И если вам пришлось пуститься в достаточно далекое путешествие, то достичь цели, передвигаясь только по верхним ярусам, у вас, скорее всего не получится. Рано или поздно, все равно придется спускаться вниз. И вот тогда - лучше не зевать. Я специально, в нарушение своих слов, даю вам передохнуть, собраться с силами, ибо быстрота сейчас - наш единственный козырь. Чем скорее мы доберемся до во-о-о-он тех труб, тем меньше у нас будет шансов познакомиться с Демоном, - спокойным, лишенным эмоций голосом, напутствовал нас Майк. Однако, это его спокойствие было не более, чем бравадой. На самом деле он боялся, боялся до чертиков, страх перед неведомым монстром, страх перед жуткой картиной встречи с ним, пятном мрака чернел в его глазах, не давая мне обмануться в испытываемых им чувствах.
   Однако, вслух, я этого говорить не стал, просто, добавив в голос нотки сомнения, спросил: - Ты думаешь Демон способен так быстро взять наш след? Ведь, даже если он сейчас в Городе, что, кстати, еще не факт, то вполне может быть где угодно, возможно, бесконечно далеко отсюда, не имея ни о нас, ни о наших планах никакого понятия.
   - Может ты и прав, а может, и нет, - возразил Майк.
   - Ну, подумай сам, какова вероятность нашей встречи на бесконечной, с твоих же слов, территории Города?
   - Не знаю, какова вероятность! Не знаю, и знать не хочу, - срывающимся голосом крикнул Майк. - Я только одно вам могу сказать: далеко не все, волею судеб занесенные в Сиенгор, люди, в данный момент наслаждаются подаренным забвением. Многие, очень многие погибли, поверив, пересказанным мной, словам Хранителя, черт бы его побрал! И гибель этих людей на моей совести, я не должен был, не имел права убеждать их в отсутствии угрозы, слепо доверившись речам совершенно незнакомого мне человека. "Я отведу тебя в безопасное место," - кривляясь и брызгая слюной, передразнил его слова Майк, - "я вернусь за тобой, как только смогу," - с ненавистью продолжал он выплевывать слова, - все эти обещания не стоят и ложки дерьма. И если я, зная о вашем прибытии, все-таки сумел вас здесь разыскать, то Демону такая задача тем более по плечу, на один зуб, так сказать. И поэтому вам, сейчас, лучше заткнуться и послушать тех, кто лучше вас разбирается в ситуации, - Майк, слегка видимо успокоившись, прекратил орать.
   Мы не ответили, пропустив мимо ушей даже последние, довольно грубые слова в свой адрес, только посмотрели на него с удивлением, не понимая, чем, собственно, был вызван этот припадок ярости.
   Майк тоже, видимо, понял, что перебрал, по-крайней мере, начал вести себя так, словно хотел замять неприятный инцидент любой ценой.
   - Пора идти, - стараясь не смотреть нам в глаза, тихо произнес он. - Давайте-давайте, уже немного осталось...
   Мы, дружно ухватив "носилки" поднялись, чтобы, преодолев последние метры спуска, почувствовать под ногами земную твердь. Покинув тропинку, наш проводник, ни секунды не медля, едва ли не со всех сил, побежал вперед, через покрытую холмами равнину, напрямик к возвышающемуся вдали частоколу труб. Не ожидая такой прыти, мы немного замешкались от неожиданности, пропустив начало его стремительного броска и, теперь, были вынуждены напрягать все силы, чтобы хоть немного сократить разделяющую нас дистанцию, не тратя драгоценных сил и времени на уговоры двигаться чуть-чуть помедленнее. Сжимая от напряжения зубы, стараясь, по возможности, двигаться в ногу, мы, сжигая в этом спринте последние запасы энергии, бежали вперед, стараясь не обращать внимания на, поднимавшиеся от нашего топота, облачка угольной пыли.
   Она была здесь повсюду. Мгновенно покрыв наши лицо и одежду, истолченный в порошок уголь атаковал нас, забиваясь в рот, уши и нос, с каждым вдохом отправляя нам в легкие свои диверсионные группы. Улучив мгновение, я смахнул со лба капельки перемешанного с пылью пота и, ненадолго освободив от этой жуткой смеси глаза, не останавливаясь, огляделся по сторонам.
   Мы неслись за маячившим впереди Майком, подобно зайцам петляя между беспорядочно разбросанных вокруг холмов, явно искусственного происхождения, по крайней мере, на первый взгляд. Судя по всему, места эти были отведены как раз для хранения каменного угля, сложенного прямо под открытым небом. Именно с этих холмов, веками обтачивая их склоны, таскали гуляющие по равнине ветра угольную пыль, за прошедшие годы метровым слоем покрывшую землю.
   "А трубы впереди, надо полагать, кочегарные", - догадался я. "Странно, здесь столько топлива, на всю Сибирь хватило бы, даже в суровую зиму, тем не менее, все выглядит таким пустым и заброшенным. Ощущение такое, будто еще вчера (прошу прощения за, не совсем верное, в отношении остановленного времени, высказывание) здесь во всю кипела работа, добытый в горнодобывающих секторах уголь, неисчислимыми эшелонами везли сюда, бережно складируя аккуратными пирамидами. И вдруг все замерло. Нигде, вокруг, не грохочет техника, не снуют незаменимые и шустрые манипуляторы, вагонетки не проносятся над головой, исчезли опоры, демонтированных в кратчайшие сроки, фуникулеров. Остался только ветер, успевший за бесконечно растянувшиеся со вчерашнего дня мгновения, изрядно обточить склоны холмов. В бессмысленном порыве он продолжает носиться между ними, с тоской вспоминая безвозвратно ушедшие дни...
   "Ладно, хватит, пожалуй, лирики", - я, недрогнувшей рукой, остановил охватившее меня чувство тоски и безысходности, навеянное мелодиями ветра.
   Сделал я это, как выяснилось, очень вовремя. Холмистая равнина, лежащая перед нами, своим левым и правым флангами уходившая за горизонт, обладала поистине впечатляющими размерами лишь в ширину, из-за чего ее практически невозможно было обойти стороной, но в длину, ее параметры оказались куда скромнее. Преодолев около трех четвертей петляющего посреди холмов пути, мы почти вплотную подступили к торчащим из земли трубам котельных. Покрытые сплошным, заметным даже издали, слоем сажи, они чем-то напоминали обугленный скелет доисторического чудовища.
   - Ну, где твоя обещанная встреча? - шумно отдуваясь, на бегу, прокричал Глебок.
   - Сколько же можно бежать? - не удержавшись, добавил я.
   - Недолго, - успокоил нас Майк, - можно сказать, что мы уже на месте. Осталось преодолеть последние холмы, за ними будет совсем небольшой, полностью открытый участок. Он метров триста всего, однако расслабляться не стоит, мало ли что? Просто постарайтесь пройти его как можно быстрее. В конце этого отрезка нас встретят. После этого, мы можем уже ни о чем не волноваться, по крайней мере, некоторое время.
   - Так уж и ни о чем?
   - Доверьтесь мне, - умудряясь каким-то образом не сбивать ритм дыхания, ответил Майк.
   Едва он смолк, как вдали, стремительно выскочив из незаметного для глаз убежища, от труб отделилась такая же черная, как они сами, точка, на всех парах рванувшая в нашу сторону.
   - Наш проводник практически сразу остановился, поднес руку к глазам, пытаясь идентифицировать приближающийся к нам объект. Мы тоже встали, и, последовав его примеру, до боли в глазах впились взглядами в, двигающуюся навстречу нам, темную точку.
   - Э-э-й, Майк, - чуть заикаясь, выдавил я, - это не Демон часом?
   В этот миг, где-то совсем рядом с таинственным незнакомцем, остро резанув по глазам, вспыхнул яркий голубой свет.
   - Не-ет, - с видимым облегчением выдохнул Майк, увидев вспышку, - это свои. Видишь, он зажег сигнальный огонь. Черт побери, неужели нельзя было сразу обозначиться, вместо того, чтобы пугать нас попусту, выскакивая, словно чертик из табакерки,- недовольно пробурчал он, себе под нос, затем тоже достал из кармана, похожий на химический фонарик предмет, спустя секунду озаривший окружающее нас пространство, ответным, голубым светом.
   - А почему такой странный цвет? Не красный, к примеру? На мой взгляд, он был бы намного практичней, а то голубо-о-й, - игриво растянув последнее слово, спросил Марат.
   - Этот цвет внушает спокойствие, неплохо виден издалека, к тому же все фонари подобного рода, разумеется, из тех, что попадали к нам в руки, всегда имели только два варианта спектра. И альтернативой голубому, как ни странно, является розовый, а он, увы, вообще никуда не годится. Его попросту не видно в свете факелов, освещающих Город. Возможно те, для кого эти фонарики делались изначально, видят несколько в ином спектре, не знаю. По мне, так голубой все-таки предпочтительней розового. С любой точки зрения. И давайте, пожалуй, закроем эту тему, - замолчал Майк, застыв в позе Наполеона, глядя на подъехавший почти вплотную к нам, автомобиль.
   Это оказался видавший виды грузовой пикап, с лебедкой и маленьким подъемным краном в кузове, очень популярный среди американских фермеров, если я ничего не напутал. Однако, сидевший за рулем мужичок, даже, если закрыть глаза на потрепанную, без пуговиц, фуфайку, одетую поверх тельняшки и широченную, сдвинутую набекрень, кепку, все равно, очень слабо походил на американца, равно как и на любого другого иностранца, ибо такие субъекты - это исключительно наше богатство, российское.
   Пикап остановился резко, подняв врывшимися в грунт колесами, целое облако пыли и маленьких камушков, не дотянувшись до нас каких-нибудь десяти сантиметров. Через раскрытое, нараспашку, окно кабины, просунулась небритая физиономия улыбающегося шофера с не примечательной ничем внешностью. Разве что диковатое выражение его серых глаз, явно диссонировало с широченной, от уха до уха, беззаботной улыбкой, почему-то сразу бросаясь в глаза.
   - Здорово, Михон, - пожалуй, даже, слишком по- простецки, поприветствовал он Майка, немилосердно пережевывая погасшую Беломорину, невесть откуда взявшуюся у него в зубах.
   "Секунду назад ее не было, зуб даю," - отметил про себя я.
   - Ты что так задержался? Я уж беспокоиться начал - не случилось ли чего? - неожиданно остановив бегающий по нам взгляд, он, не мигая, словно удав, уставился на Майка, сразу почувствовавшего себя не в своей тарелке. И, если подумать, у него были на то причины. Своими, враз похолодевшими глазами, незнакомец словно сканировал собеседника, проникая колючими, злыми лучами взглядов глубоко в душу. Признаться, не хотелось бы мне испытать такой взгляд на себе.
   - Все в порядке, дружище, не волнуйся! - сдержанно поблагодарил его Майк. - Просто немного постояли на мосту, да еще с подругой ихней возникли проблемы.
   - Угу, - угрюмо кивнул водила, - романтики хреновы. И когда же ты, Миш, перестанешь прошлым-то мучится?
   Не дождавшись от Майка вразумительного ответа, он, приглашая нас в машину, махнул рукой:
   - Ладно, залезайте быстрей, долго я еще буду вас ждать!?
   - Господа, позвольте представить вам раллиста Тимоху, лучшего шофера, из всех, когда-либо существовавших! - слегка обуздав свое волнение, провозгласил Майк, затем, словно все больше набираясь уверенности от звуков собственного голоса, потихоньку разошелся - куда только девалась его былая робость:
   - Тимофей, - проговорил он вальяжным, великосветским тоном, - позволь представить тебе, ээ-э-э, - он запнулся, растерянно посмотрев на нас, - господа, а как вас зовут?
   Мы по очереди назвали свои имена, за исключением, разумеется, девушки.
   - Что с ней? - окинул ее взглядом Тимоха, потом его глаза-сканеры сузились и он, видимо, самостоятельно отыскав ответ на свой вопрос, пробормотал:
   - Что-то уж слишком рано. Даже для женщины...
   Мы некоторое время ожидали продолжения, однако его не последовало. Мы потихоньку переложили носилки, с лежащей на них девушкой, в кузов пикапа, затем попрыгали сами, едва успев, при этом, сесть поудобнее - Тимоха, оправдывая свое прозвище, стартанул с буксом, залпом выбросив из-под колес целый град весьма приличных по размеру булыжников. Мы, со всей возможной для этой машины скоростью, понеслись по ухабам, вдоль выстроившихся, словно новобранцы на плацу, труб заброшенной кочегарки. Тимоха вовсю матерился накручивая руль вправо и влево, не выпуская при этом из зубов давно погасшую папиросу. Майк, нахохлившись, сидел в сторонке от нас, задумчиво дымя, стрельнутой у Ильи, сигаретой и рассеянно стряхивая пепел внутрь кузова. Поначалу мы, вновь было, попытались возобновить с ним беседу, но поднятая колесами угольная пыль, мгновенно забившись в бронхи, на корню прекратила эти попытки. Пикап, словно на крыльях летел вперед, оставляя позади себя километр за километром покинутой территории угольного хранилища, которая, в конце концов, неизбежно должна была закончиться, уступая место соседним с ней секторам.
   Глебок с Маратом задремали, Длинный уныло щелкал зажигалкой, девушка, по-прежнему не приходя в себя, смотрела куда-то вдаль, не замечая ничего вокруг.
   "Странно, раньше Майк все время твердил нам, насколько опасными могут быть такие открытые участки, однако, теперь его, похоже, это не беспокоит. Можно подумать, что, забравшись в кузов, он все проблемы оставил позади" - думал я, так и этак поворачивая в голове эту загадку, впрочем, всякий раз безрезультатно. В итоге я оставил надежду понять Майка и, похлопав по карманам в поисках сигарет, подумал: "Как бы там ни было, Демона и в самом деле пока не видно. И то хорошо... Оп-ля, а сигареты кончились..." - я с разочарованием вытащил из кармана пустую пачку.
   Пикап, за рулем которого бессменно восседал неутомимый Тимоха, пронзая на скорости один сектор за другим, быстро летел вперед. Пожалуй, даже чересчур быстро, преодолевая растянутые на сотни километров секторы, гораздо быстрее, чем он могла позволить себе его развалюха. Уже остались позади унылые равнины разоренных пустошей. Мимо нас пролетали стальные громады производственных помещений, переплетенных между собой настолько густо, что Тимофею приходилось порой сворачивать, устремляясь в объезд. Он невозмутимо обходил такие конгломераты, лишь один раз, с некоторым неудовольствием в голосе, прокомментировав:
   - Черт, еще вчера здесь ни хрена такого не было!
   К этому моменту я уже обратил внимание, что нашему штурману не очень-то по душе механические джунгли Города. Не то чтобы он испытывал перед ними страх, нет, они просто были ему неприятны, вот почему, всегда, если выпадала такая возможность, Тимоха старался обходить эти участки, отдавая предпочтение открытой местности. Такое поведение шло вразрез с убеждениями Майка, внося в мысли полную неразбериху. Тимофей, с непоколебимой уверенностью выбирая маршрут, определенно внушал уважение к себе и своему мнению, ни разу не выказав, ни сомнения, ни растерянности, он вел пикап, ни на мгновение не снижая скорости. Похоже, он был из той породы людей, для которых просто не существует понятия "не спеша." Всякий раз, когда разумный водитель выжимает тормоз, Тимоха, словно нарочно поддавал газу, решая любую сложившуюся ситуацию, в свою пользу. Он и в самом деле носил вполне заслуженное прозвище - раллист. Правда, внешне при этом, выглядел на удивление нелепо.
   На одном дыхании пролетев несколько сотен километров, мы приблизились к границе очередного сектора. Впереди, подобно скалистым утесам возвышаясь в небо, нашему взору вновь предстала непроходимая стена движущихся механизмов: скользящих, вращающихся, ни на секунду не прекращавших своей безумной гонки по кругу. Они то сходились, вставая плечом к плечу, то, напротив, расступались в стороны, словно мифические Симплегады, предлагая нам испытать судьбу. Как будто могли найтись безумцы, чтобы принять их вызов. Глядя на этот исполинский стальной молох, у меня лично ни на секунду не возникало сомнений в печальном исходе подобного предприятия. Но Тимоха, видимо, придерживался на этот счет иного мнения. Он лишь чуть-чуть сбросил скорость, не отпуская руля, обернулся к нам, проорав сквозь приоткрытое окошко заднего вида:
   - Держитесь! Мы пойдем насквозь! Постарайтесь не вывалиться на поворотах!
   - Да ты с ума сошел! Жить надоело!? Там же сплошная мясорубка! Даже намека нет на проезд! - крикнул я, пытаясь образумить вошедшего в самоубийственный раж Тимофея. - Хорош дурить, не лезь туда, лучше объедем...
   - Нет времени, - отрывистым голосом проревел в ответ он, - Демон у нас на хвосте. Я чую, скоро он будет здесь! - он закрыл форточку, прекращая тем самым спор, и, в то же мгновение, вновь увеличил скорость.
   - Черт! - я со всего маху стукнул кулаком о борт пикапа. - Длинный, Глебок, просыпайтесь! - криками и тычками я начал приводить в чувство задремавших друзей, непонимающими глазами уставившихся на меня.
   - Какого хрена!? - возмутился Марат, - Что тебе все покоя нет?
   - Этот Тимоха, похоже, спятил! Хочет пройти эту стену насквозь! Надо что-то делать!
   Они одновременно поглядели вперед, на совсем уже близкие стальные джунгли и, мгновенно осознав уготованную нам, Тимохой, участь, с криком и руганью начали барабанить по крыше пикапа, впрочем, безрезультатно. С тем же успехом можно было бы стучаться в китайскую стену или о любой другой камень вообще. Пикап на максимальной скорости проглатывал последние, отделявшие нас от гибели, сотни метров. И мы ничего не могли сделать. Даже спрыгнуть - на такой скорости это было равносильно самоубийству. У нас-то, может и был, хоть маленький, но шанс, остаться при этом в живых, но вот у нашей попутчицы его не было. Она просто разобьется, не приходя в сознание.
   - Что за подстава, земляк!? - Грозно прорычал Марат, схватив Майка за грудки. - Что за придурка ты нанял в водилы? Давай, делай теперь что-нибудь, а то я тебя прямо сейчас грохну! - в ярости, словно тряпку, продолжал он трясти председателя общины.
   - Да убери ты руки! - видимо разобравшись, наконец, что к чему, отпихнул его от себя Майк. - Тим знает, что делает. Если боишься, просто закрой глаза.
   - Что!? - озверев окончательно, замахнулся на него кулаком Марат. - Да я тебя...
   - Подожди! - оттянул его в сторону Глебок. - Майк, ты хорошо его знаешь? - он кивнул головой на Тимоху. - Пойми, мы все неплохие водилы, но то, что он собирается сделать...
   - Плохие, хорошие, - буркнул тот, - разницы нет. Вы, как бы не хотелось вам думать иначе, вполне обычные, заурядные шоферы, а Тим, в своем деле, гений. Так что не пытайтесь равняться с ним.
   Длинный хохотнул. Правда, на сей раз, несколько натянуто.
   - Значит, ты уверен, что он отдает отчет своим действиям? - убежденный уверенностью, с которой говорил Майк, спросил Глебок.
   - Мы не первый раз прибегаем к его услугам, несмотря на то, что он всегда ездил, как сумасшедший. Он дьявольски, просто чертовски везуч...
   - Одного везения тут маловато, - с сомнением покачал головой я.
   - Мастерства ему тоже не занимать, уж поверь, - усмехнулся Майк. - Просто держитесь покрепче, можно и глаза закрыть. Я не смеюсь, - увидев грозную гримасу Марата, поспешил заверить он.
   Мы подъехали уже совсем близко к стене грохочущих механизмов, хищно лязгавших в глубине челюстями подвижных сочленений. Этот сектор был намного больше того, по которому бродили мы: его высота была несоизмерима с высотой, нависших теперь над нами конструкций. Словно пытаясь переорать их ритмичные, рокочущие ритмы, мы заорали, черпая в крике некое подобие уверенности, и под аккомпанемент своих воплей продолжали нестись вперед.
   Когда до урагана вращающихся валов и шестерней оставалось всего несколько метров, Тимоха, мгновенно сориентировавшись, тенью нырнул в узкую щель, на секунду открывшуюся в сплошной стене механизмов, пробиваясь в их темные недра. Несколько метров мы преодолели с прежней скоростью, чудом не попав под винт, шатун, или еще какую-нибудь металлическую хрень, с огромной скоростью мелькавшую вокруг. Не давая нам опомниться, Тимофей, резко ударив по тормозам, заложил крутой вираж, словно вода, обтекая возникшие на пути исполинские жернова, и, рванув руль, вывернул пикап под прямым углом. После чего, не теряя динамики, вновь помчался сквозь круговерть стали, на коротке обходя возникающие препятствия, мгновенно реагируя на перемещение конструкций, умудряясь на бешеной скорости протискиваться в любую, даже едва достаточную по ширине, щель. Судорожно вцепившись в борта и втянув головы, мы, продолжая орать, с ужасом глядели на проносящиеся в миллиметре смертоносные конструкции, с грохотом смыкающиеся позади нас. Они словно вконец обезумели, пытаясь дотянуться до нас, смыкая и размыкая ряды с нечеловеческой скоростью, однако Тимохе, всякий раз удавалось вывернуться из их стальных объятий. Да, там, где мы познакомились с Майком, не было ничего, даже отдаленно похожего на эту кошмарную круговерть. Нам повезло, что, попав в Город, мы оказались именно в том секторе, кажущемся теперь медлительным и нерасторопным. Если бы Судьба выбросила нас здесь, мы не выжили бы и трех минут. Глядя вокруг, я все больше и больше задавался вопросом, каким же невероятным, поистине нечеловеческим даром, обладал Тимоха, способный мчаться посреди ревущего вокруг урагана стали, всякий раз проносясь на волосок от, норовящих вцепиться нам в бок, железяк, зло и разочарованно лязгающих вслед. При этих звуках, мы, несмотря на исходящий от механизмов жар, вздрагивали, истекая холодным потом.
   Безумие Города, слегка подзабывшееся во время движения по угольному сектору и как бы отошедшее на второй план, вновь, в полном объеме обрело свою былую мощь: гулкие, сотрясающие твердь под ногами, раскаты, обрушивались на нас всей своей мощью, с запредельной громкостью, помимо воли, вколачиваясь в сознание тысячами неживых голосов, пытаясь сломить, подчинить его своим закольцованным ритмам. Пока, правда, нам удавалось противостоять этому, однако, сколько еще мы сможем продолжать неравную битву с безумием? Теперь рассказы Майка о, пребывающих в трансе, жителях Сиенгора не казались ни шуткой, ни обманом.
   "Как бы, и в самом деле, нас не постигла эта участь, до того, как мы выберемся отсюда," - подумал я, стараясь отгородиться от назойливого шума. "Кто знает, кто знает..." - сам того не замечая, я ритмично, в такт Городу, покачивал головой.
   Где-то в вышине, над нашими головами, с противным, как у ржавых ножниц, скрежетом, не давая себе ни секунды передышки, продолжали свою работу невидимые конструкции, то и дело роняя на нас частые капли моторного масла, противными струйками затекающие за шиворот. Стараясь устроиться поудобнее, я повел плечами, заодно попытавшись, отгородиться от масляного дождя, не слишком, правда, преуспев в этом. Словно заметив мое движение, сбоку что-то громыхнуло, хищно лязгнуло, метнувшись в нашу сторону, однако Тимоха был начеку: повинуясь ему, пикап качнулся - болванка пронеслась мимо, совсем близко от нас, а мы продолжали движение вперед, в груди осталась лишь неприятная дрожь. Ее лязг, постепенно удаляясь, затих, но ему на смену уже неслись новые аккорды звуков, безликих и безысходных, не оставляя нам никаких надежд на сохранение рассудка, в том случае, если мы пробудем здесь достаточно долго.
   Я взглянул на девушку. Она заметно побледнела с того момента, как мы тащили ее через мост. Я, рискуя быть выброшенным за борт при очередном рывке нашей машины, оторвал от борта руку, нащупал у нее пульс, но через несколько секунд в ужасе отдернул пальцы.
   Это было невозможным, но ее сердце бешено билось в унисон с ломаным ритмом Города, повторяя его паузы и крещендо. При этом, она каким-то непостижимым образом оставалась живой, невзирая на сошедшее с ума сердце.
   Я отвел взгляд, стараясь не думать о плохом раньше времени: "Должен же этот сектор когда-нибудь кончиться. Может тогда ей, да и нам всем, станет полегче?"
  
   Все закончилось неожиданно. Избежав очередного столкновения, пикап, словно пробка из бутылки, вылетел в широченный проезд, с другой стороны которого начинался, судя по всему, иной сектор. Там уже не было смыкающихся сплошными стенами механизмов, не было такого стремительного движения деталей и конструкций - впереди, по ту сторону разделяющего секторы проезда, виднелись не очень высокие постройки, чем-то напоминающие, даже, обычные жилые дома, не имевшие, однако, ни крыши, ни стен, только каркас, в плотном симбиозе сплетенный с выпирающими отовсюду антеннами, локаторами, проводкой и прочей ерундой. То тут, то там, на глаза попадались точь-в-точь такие же механизмы, из которых мы только что выбрались. Однако, здесь их было не в пример меньше, это явно был не их сектор.
   Мы молча, все еще не в силах успокоиться, пересекли проезд и двинулись между скелетов зданий. Словно давая нам передышку, Тимофей, скинув обороты, плавно скользил по улицам, стараясь держаться поближе к краю проезжей части. В багровом свете факелов, этот район был похож на догорающий после бомбежки город. Однако, по мере дальнейшего продвижения, нам все чаще стали попадаться пригодные для жилья помещения. Ангары, возможно таящие в себе неизвестную технику, корпуса каких-то закрытых производств, пялящиеся на нас мутными, закопченными стеклами, иногда попадались вполне приличные, похожие на офисы, дома. Здесь-то, наверное, и разместилась человеческая колония, по крайней мере тут можно было найти крышу над головой. Тем не менее, мы, не спеша петляя по улицам, протащились вперед, по меньшей мере, километров двадцать, а то и больше, пока, наконец, не остановились возле группы строений, густо опутанных серебристого цвета металлической паутиной. Тончайшие нити сплетались в красивый, до невероятия, узор, словно сетью накрывший каркасы зданий.
   - Ну, вот и все, мы практически на месте, - Майк выпрыгнул из машины. - Отсюда совсем уже недалеко, выбирайтесь.
   - А почему нельзя доехать прямо до конца? - осведомился Глебок.
   - Туда нельзя на колесах, можно только пешком, - спокойно ответил Майк, - да и Тимоха, к тому же, не согласится.
   - Почему это?
   - Ну, - пожал плечами Майк, - у всех свои причуды. Его, все равно, не удастся ни переубедить, ни заставить. К тому же, здесь и в самом деле недалеко...
   Мы, покряхтывая, выбрались из пикапа, затем вытащили девушку.
   - Пока! - Майк отсалютовал Тимохе. - Спасибо!
   Тот, молча, махнув на прощание рукой, выжал газ.
   - А что, Тимоха разве не с вами живет? - спросил Илья.
   - Когда-то жил с нами. Теперь уже нет, - скупо ответил Майк.
   - Почему? - не замедлил спросить Глебок.
   - Господа, нужно торопиться, - вместо ответа, завел старую песню Майк. - Теперь, когда Тимохи нет рядом, шансы встречи с Демоном растут как на дрожжах. Он вышел на наш след еще там, - он махнул рукой туда, откуда мы приехали, - почуяв это, Тим и рванул сквозь механический сектор. Ему везет, Демон почему-то обходит его стороной. А заодно и тех, кто с ним рядом. Но когда его нет, жди беды.
   - Почему бы вам, тогда, не держаться к нему поближе?
   - Зачем? Мы живем в абсолютно безопасном месте, по крайней мере, безопасном от Демона, - поправился он, - Тимоха сопровождает нас, только если нам надо покинуть свое обиталище, а это бывает не так уж часто.
   - А сам он не нуждается в укрытии? Нужно же ему отдыхать, хоть иногда?
   - Его дом дорога и я никогда не видел, чтобы он хотел спать, - эхом отозвался Майк.
   Развернувшись на сто восемьдесят градусов он зашагал в обход одного из строений. Мы, подхватив девушку, поспешили за ним.
   Снова лестница, на сей раз уже точно приспособленная для людей - поручень в аккурат на уровне пояса среднестатистического человека, ступеньки удобные, широкие, под пологим углом, уходящие вверх.
   Уверенно, не сбавляя темпа, наш проводник начал подъем, когда на параллельной аллее, разогнав звуки работающих вдали механизмов, раздался рев. Жуткий, до дрожи в коленях знакомый, этот рев нагонял, леденящий душу, озноб и его невозможно было перепутать ни с чем.
   - Быстрей! - завопил Майк, бросившись вверх настолько быстро, насколько позволяла ему конструкция лестницы.
   - Черт бы тебя побрал! - с какой-то мрачной ожесточенностью выругались мы, и, ухватив носилки с девчонкой, бросились за ним вдогонку. Цепляясь за лестницу, как за спасительную соломинку, ловко перебирая руками и ногами, Майк одним махом взлетел наверх, уже оттуда, наблюдая, как мы, преодолев только половину пути, продолжали, спотыкаясь и отбивая ноги, карабкаться дальше. Я поглядел вниз. До земли метров тридцать. До Майка, впрочем, не меньше.
   Окрестности вновь разорвал знакомый рев, обдав нас волной липкого страха. Изо всех сил перебирая ногами, мечтая только об одном - не упасть и не потерять равновесие, мы рванули еще быстрей, и через несколько бесконечно долгих мгновений, пыхтя и отдуваясь, буквально попадали на горизонтальную площадку, где ждал нас, вздохнувший с облегчением, Майк.
   - Уф-ф, кажется, успели, - сказал он, вытирая со лба блестящие бисеринки пота. - Здесь Демону нас не достать, да и до лагеря подать рукой.
   - Интересно, где он? - Длинный, поднявшись на ноги, начал осматриваться.
   - Зря стараешься, - сухо заметил Майк, - все равно не увидишь.
   - Почему? - с любопытством отреагировал я.
   - Среди жителей Сиенгора существует поверье, что увидеть его можно, лишь в самый последний момент, за мгновение до того, как он нанесет свой смертельный удар. Это последнее, что видит человек, обреченный стать его добычей. А поскольку здесь мы для него недосягаемы, вряд ли он покажется...- разом побледнев, Майк резко оборвал свою речь и немигающим взглядом уставился вниз. Увидев его расширившиеся в немом ужасе глаза, я посмотрел в ту же, что и он, сторону.
   Длинный, вытянув вниз дрожащую руку, почти шепотом выдохнул из побледневших губ:
   - Демон!
   В следующее мгновение, вопреки заявлениям Майка, мы все увидели мрачную, словно грозовая ночь, тушу Демона. Контуры его бронированного тела расплывались, изменяя чудовищную форму, то, увеличивая, то, уменьшая размеры монстра, благодаря чему, он свободно скользил вперед, бесшумно, словно призрак, просачиваясь между строений и механизмов, сопровождаемый лишь стоном изгибающихся под его напором железных конструкций.
   - Он ведь ищет нас. Идет за нами, чувствует наше присутствие, но почему-то не видит, - одними губами прошептал Глеб.
   Мы стояли, боясь даже пошелохнуться, чтобы ненароком не выдать себя, и продолжали следить за дьявольским грузовиком, отчего-то, вдруг, ставшим напоминать живое существо: глядя на него сверху, начинало казаться, что под стальным панцирем, перекатываются и ждут мгновения атаки, могучие мышцы хищника.
   Наваждение прошло так же внезапно, как и появилось. Демон скрылся в глубинах Города, исчез, будто его и не было, оставив на память лишь льдинку страха в наших сердцах.
   Мы с облегчением перевели дух, одновременно потянувшись к пачке сигарет, которую Длинный выудил из кармана брюк.
   - Невероятно! - все еще полушепотом воскликнул Майк. - Мы его ВИДЕЛИ! И остались в живых. Никогда не думал, что такое возможно.
   - А что тут особенного? - ворчливо осведомился Марат. - Мы, между прочим... - он осекся, поймав сверкнувший взгляд Глеба, - э-э, недосягаемы здесь, ты же сам так говорил, - на ходу изменив конец фразы, смущенно закончил он. Впрочем, Майк, похоже, не заметил его заминки и начал объяснять:
   - Все дело в том, что никто из ныне живущих здесь, никогда не видел Демона воочию. Ситуации, подобные этой, случались и раньше, люди, почуяв приближение Демона, прятались, но никому до сих пор не удавалось его увидеть. Услышать, рокот мотора, шелест колес, это пожалуйста, но сам, во плоти, он показывался лишь тем, кому было суждено погибнуть под его ударом.
   - Ладно, хватит разговоров, пора идти, что ли, - не дожидаясь продолжения лекции, подытожил Глебок, - а то он еще вернется, чего доброго.
   - Ну, это вряд ли. Тимофей говорил, что он никогда сразу не возвращается. Нет у него такой привычки.
   - Не ты ли недавно утверждал, что невозможно остаться в живых, увидев его? - хитро прищурился Глебок.
   - Пожалуй, - немного нехотя согласился с его доводом Майк. - Впрочем, в любом случае, задерживаться нам тут особо незачем. Следуйте за мной, - с этими словами он сошел с площадки, встав на бегущий от здания к зданию мостик, на секунду задержался, после чего, не спеша, двинулся дальше.
   - Вот-вот, - дружно поддакнули мы и, подхватив носилки, последовали за ним.
   Вновь обретя некое подобие оптимизма, наш отряд зашагал вперед, навстречу тайне этого места.
   Дорога вела нас в сердце Города.
  
  
   Человеческая колония в Сиенгоре расположилась прямо под открытым небом, используя в качестве пристанища крыши строений, на порядочном удалении, кольцом окружающих башню Административного корпуса, одиноко стоявшую посередине импровизированной площади. Одиноко - потому, что, откуда ни глянь, до этой черной, царапающей низкий свод облаков, громады, даже по самым приблизительным прикидкам, было никак не меньше нескольких километров. Благодаря своим впечатляющим габаритам, она, без всякого сомнения, доминировала над всеми остальными объектами, расположившимися, фактически, у ее подножия. Как и описывал Майк, башня имела абсолютно гладкую, зеркальную поверхность. Не оскверненная архитектурными излишествами, вроде колонн, барельефов и тому подобной чепухи, не говоря уж об оконных или дверных проемах, она являла собой воплощение идеальной геометрии, недосягаемый эталон формы. При одном взгляде на это поразительное сооружение, становилось ясно, что термин "абсолют" подходит башне, как нельзя лучше. Абсолютно гладкая - на ней, мелкими ручейками скатываясь вниз, не задерживались ни копоть, ни пыль, абсолютно черная - от идеальной поверхности, словно от черной дыры, не отражался даже свет факелов, абсолютно непостижимая - казалось, что все вокруг было пропитано излучаемым ею таинством. Она завораживала, притягивала к себе взгляд - при первом знакомстве, нам, только благодаря помощи, по очереди, встряхнувшего нас, Майка, удалось преодолеть ее притяжение.
   - Не стоит смотреть на нее подолгу, - заметил он, когда мы пришли в себя, - может плохо закончиться.
   Мы, впрочем, и сами это почувствовали, однако от вопроса не удержались:
   - Как?
   - В один момент вы просто не выдержете и, поддавшись ее зову, отправитесь к ней. Так уже было с некоторыми, давно, когда мы еще не слились с Городом. Они ушли навсегда. Отправившаяся за ними поисковая группа тоже исчезла. Никто и никогда, больше, не видел ни тех, ни других.
   - Так, может, это и есть выход? Выход из Города?
   - Все может быть, - безразлично пожал плечами Майк, - лично я этого проверять не собираюсь...
   С момента нашего прибытия в Город, он все глубже и глубже уходил в себя, все чаще и чаще замирая на одном месте, глядя невидящими глазами вдаль и, порой, нам было очень непросто добиться от него мало-мальски вразумительных ответов на свои вопросы.
   "Точно не знаю, не интересовался," - раз за разом слышали мы от него. Иногда Майк и вовсе пропускал вопросы мимо ушей, предпочитая прислушиваться к приносящимся издалека ритмам Города.
   С остальными членами общины дело обстояло еще хуже. Несмотря на то, что поблизости с Административным корпусом звуки Города были практически не слышны и сами мы, порой, просто не замечали их присутствия, на жителей Сиенгора они производили совершенно гипнотическое воздействие. Большую часть времени они проводили, лежа на импровизированных кроватях из курток и дорожных мешков, расстеленных прямо под открытым небом, уставившись в закопченный небосвод немигающим взором, словно прислушиваясь к чему-то и совершенно не идя на контакт.
   Глядя на них становилось ясно, что время, отпущенное нам для решения загадки Города, небезгранично, пока еще незаметные ручейки его безумия, тем не менее, проникали все глубже и глубже в наш разум и нужно было поторапливаться, коль скоро мы не хотели разделить участь остальных, отрезанных от реальности, погруженных в сноподобное состояние, душ.
   Видя, что скоро и Майк станет недосягаемым для нас, мы твердо решили добиться, чтобы он показал дорогу в информаторий - место, откуда мы собирались начать поиски выхода из этой ловушки. Для этого, надо признаться, нам пришлось приложить немалые усилия - в ответ наши просьбы он то мычал что-то невразумительное, то ругался, требуя оставить его в покое, однако, после долгих уговоров Глеба и, наших с Маратом, угроз уступил. Длинный (он лучше всех нас разбирался в компьютерах) получил доступ в информаторий, Глебок изъявил желание составить ему компанию, мы же с Маратом и девушкой оказались не у дел. Впрочем, наша странная попутчица едва ли понимала что происходит вокруг, как и все остальные жители пребывая в постоянном трансе, слившись с "дыханием" Города куда раньше нас - ее нежную душу механический монстр перемолол слишком легко...
   Но, несмотря на поселившиеся в душе страх и тоску, мы, все-таки, пока еще не теряли надежды, что, если мы сможем выбраться из Города, ей удастся вернуться, снова стать прежней, и беспощадно отсекали любые зародившиеся сомнения в этом. Чтобы хоть чем-то занять до бесконечности растянувшееся время, мы, уютно устроив ее в уединенном, расположенном посреди сплетения стальных балок, местечке, без всякой определенной цели бродили по Городу, принципиально избегая горизонтального положения. Чутье подсказывало - стоит хоть на минутку прилечь и деструктивное влияние, едва различимых на слух ритмов, усилится во много раз. Предоставленные самим себе, мы путешествовали по ветвящимся конструкциям, забираясь, порой, довольно далеко от места стоянки, избегая при этом опускаться на землю - слишком уж свежо было воспоминание о встрече с Демоном. Он, однако, больше не показывался, Илья с Глебом, закрывшись в информатории, казалось, и вовсе позабыли о нас, не напоминая о себе ни сном, ни духом. Теперь мы с Маратом уже сожалели, что опрометчиво отказались разузнать дорогу к информаторию, из-за чего теперь не могли сами заняться поисками ребят. По большому счету им уже давно пора было вернуться или хотя бы подать о себе весточку, однако ничего подобного до сих пор не произошло. В данной ситуации это могло означать все что угодно. Я старался не думать о плохом, придумывая различные причины их длительному отсутствию, однако тревога и обеспокоенность, подобно снежной лавине, нарастали в душе с каждой секундой ожидания. Черт знает, куда мог завести их этот полоумный Майк, ведь не могли же они и в самом деле торчать там так долго. Сам-то он вернулся довольно быстро, почти сразу же, из чего следовало сделать вывод, что информаторий должен быть где-то неподалеку. Посоветовавшись, мы с Маратом несколько раз пытались разыскать хранилище знаний самостоятельно, однако достаточно быстро убелились в бесперспективности этого дела. Слишком уж много разных конструкций, порой совершенно нам непонятных, было разбросано вокруг. А ведь мы даже не знали, как может выглядеть то, что мы ищем. Положение осложнялось еще и наличием вокруг Административного корпуса световых циклов, имитирующих, должно быть, смену дня и ночи. С определенной периодичностью, освещающие окрестности башни факелы то разгорались на полную мощь, то, наоборот, как по команде, практически угасали, и тогда, и без того сумрачный, Город погружался в непроглядную тьму. Осознав бессмысленность наших поисков, мы предприняли отчаянную попытку достучаться до сознания Майка. Однако нас и здесь ожидало полное фиаско - его разум был где-то очень, очень далеко, не желая покидать границ благословенной нирваны. Ни крики, ни уговоры, ни вполне ощутимые тумаки не возымели на него ровным счетом никакого действия. В конце концов, мы плюнули на эту затею и, несолоно хлебавши, двинулись к нашей стоянке, расположенной несколькими уровнями ниже.
   Единственной дорогой вниз была винтовая лестница, насквозь, до самой земли пронзающая здание, и мы, воспользовавшись ею, разочарованно и угрюмо топали по ней, размышляя что делать дальше. Наверное, именно из-за этого, мы и не заметили сразу, что, ненароком проскочив свой этаж, продолжали спускаться все ниже и ниже, пока не оказались в самом низу, на площади Административного корпуса.
   - Слушай, мы, похоже, лишнего спустились, - слегка озадаченно сказал я.
   - Лишнего - это не то слово, - угрюмо посмотрел на меня Марат. - Куда ж ты смотрел-то, а?
   - А почему я должен был куда-то смотреть? - обиделся на его несправедливый выпад я. - У тебя что, своих глаз нету?
   - Во-первых, на удивление спокойно возразил он, - ты шел первым и, следовательно прокладывал маршрут. Во-вторых, ты и сам прекрасно знаешь, что у меня нелады со зрением. Ну и в третьих, если разобраться, то мне, из-за твоей спины, почитай, и видно ничего не было.
   - Иногда ты очень неплохо видишь, особенно когда хочешь этого, - продолжал упорствовать я.
   - Прости Игорек, но это не аргумент, так что просто признай свою ошибку.
   - Ну знаешь...
   Оборвав меня на полуслове, над площадью пронесся хорошо знакомый шипящий свист, ознаменовав собой окончание светлой фазы. Факелы, озарив Город последними, выброшенными в черные небеса, языками пламени, одновременно потухли, оставив на страже только три, мерцающих на порядочном удалении огонька. Все вокруг мгновенно погрузилось во мрак, словно исчезло в один миг, растворилось, не оставив после себя ничего. Исчезли окружавшие нас громады строений, исчезли наполнявшие их испокон веков неведомые механизмы и приспособления, исчезла башня Административного корпуса. Даже для самих себя мы на какой-то миг перестали существовать, помимо воли расворившись в захлестнувшей мир темноте. Словно кто-то, по-хозяйски нажав на кнопку, взял и выключил свет вокруг.
   Застигнутые врасплох мы лихорадочно пытались сообразить, что бы это значило. В сгустившейся тишине звук моего дыхания показался мне, каким-то, неестественно громким. Где-то поблизости, столь же отчетливо сопел неразличимый для глаз Марат. Казалось, что мы и наше дыхание это все что осталось от этого мира, по крайней мере, наши вдохи и выдохи были единственным, доступным нам, доказательством его существования на тот момент. Впрочем, так продолжалось недолго. Спустя несколько гулких ударов сердца, словно набат прозвучавших в моей голове, обострившимся от внезапной слепоты слухом, я начал различать доносящиеся из темноты звуки. Иногда это был тихий скрип гнущейся балки, иногда голос ветра - то проносящегося по этажам и перекрытиям, то раскачивающего бесконечные линии кабелей и проводов. Издалека прилетел басовитый рокот, заставив поначалу слегка встревожиться, однако, спустя мгновение, я успокоился. Он никак не походил на исходящий злобой рык Демона, больше напоминая ворчание доброго старого дядюшки. А вслед за ним, один за другим продолжали появляться все новые и новые звуки ночи: таинственные, непознаваемые, непостижимые. Они сливались друг с другом, превращаясь в мягкую, волшебную мелодию - обволакивающую, усыпляющую, убаюкивающую...
   Пронзившая левый глаз боль выдернула меня из этой, практически захлопнувшейся, хитроумной ловушки, заставив заорать благим матом, в одно мгновение разорвавшим паутину коварной мелодии.
   - Эй, где ты там? - раздался слева от меня приглушенный голос Марата.
   - Ты мне чуть глаз не выбил! С ума что-ли сошел?
   - Да ладно, хорош орать, я же не нарочно. Да замолчишь ты или нет!? Хочешь, чтобы вся округа сюда сбежалась?
   - Да кому сюда сбегаться? Майку что-ли со своей общиной, - простонал я, все еще не в силах приоткрыть слезящийся в три ручья глаз. Боль, тем не менее, медленно, не спеша, все-таки уходила, шаг за шагом уступая место холодному, спокойному мышлению. Вот почему, когда Марат неожиданно серьезно ответил на мой риторический, исполненный скептицизма, вопрос, я не сразу осознал смысл сказанного:
   - Майк это или нет, я отсюда не разберу, однако кое-кого из поселенцев тебе удалось разбудить.
   "Что же это получается, он ВИДИТ?" - мелькнула в голове мысль от которой я, оторвав от лица ладони, не обращая внимание на боль, взглянул на мир.
   Вместо растворившей все вокруг темноты, в глаза светил, хоть, и неяркий, но, вполне достаточный для ориентации, свет, создавая ощущение поздних сумерек, когда еще можно видеть окружающие предметы, но, вот, оттенки и детали уже ускользают. Самое удивительное, что нигде не было видно его источника. Свет лился отовсюду, рассеянный, ровный, он не отбрасывал теней, проникая везде совершенно равномерно, неважно была ли это ровная как сковорода, площадь, вокруг Административного корпуса или обычная головка болта, стягивающая внутренние поверхности стыков опорных свай. И еще он крепко напоминал мне Дорогу, некоторые ее участки тоже были освещены похожим образом. Похожим, но, тем не менее, другим. Характер освещения был безусловно одинаков, но вот способ... На Дороге оно, все-таки, шло, в основном, от небесных тел, там было небо и звезды, здесь же, казалось, светился сам воздух, хотя это и выглядело невероятным.
   - Да, похоже ты давно отрубился, - видя мою ошарашенную физиономию проговорил Марат. - Хорошо, что я еще успел тебя вытащить. Признаться я не сразу заметил, что с тобой происходит.
   - Значит нарочно в глаз мне заехал, - хмуро посмотрел на него я.
   - Что поделаешь, на пощечины ты не реагировал, - не смутившись ответил он.
   - Что!? - я только сейчас обратил внимание, что лицо мое просто-таки пылает, раскалившись до небывалых температур.
   - А что мне делать-то оставалось? - возмутился Марат. - Думаешь я не растерялся, да? По-твоему я не испугался того, что, если ты сольешься с Городом, я рискую остаться здесь совершенно один!?
   - Есть еще Глеб с Ильей, - заметил я, - не стоит сбрасывать их со счетов.
   - Я и не сбрасываю, - вздохнул Марат, - но... пойми, я не хочу думать о плохом, но с каждым днем их отсутствия мне все тяжелей и тяжелей не делать этого. Да ты и сам... Смотри, смотри - он встает! - неожиданно сменив тему, зашептал Марат вытянув вверх руку с указывающим на что-то пальцем
   - Кто? - не сразу врубился я, однако за его рукой проследил.
   - Поселенец. Появился тут некоторое время назад. Честно говоря, до сих пор я думал, что они не могут... или не хотят... В общем не ходят. Оказалось, что ошибался. Конечно шел он как лунатик, даром, что не с вытянутыми руками, но шел же? Я почему-то сразу понял, что-то небывалое должно произойти, важное, и уже глаз с него не спускал. Поэтому и не обратил сразу на тебя внимания, - возвратился к предыдущей теме Марат, потом, заметив мой, блуждающий в поисках взгляд, вновь поднял руку:
   - Вон там, смотри, да не туда, вон, рядом с трубами, видишь теперь?
   Одетый в длинное, до пят, пальто человек, стоял на самом краю плоской крыши, возвышавшегося рядом с нами, здания, на пол-стопы заступив в пустоту. Натянутый как струна, он смотрел вдаль, туда, где, прошивая облака, высился колосс Административного комплекса.
   - Теперь моя очередь сходить с ума, - мрачно пошутил Марат, - я взгляну, что он на ней увидел, а ты подстрахуй меня, если что...
   С трудом преодолев желание последовать его примеру, я специально встал к башне спиной, избегая тем самым даже случайных взглядов. "Кто знает, на что способна эта башня? Майк утверждал, что она опасна, что одержимые ею люди, по пути к ней попросту исчезали, никто и никогда их больше не видел. Марат же всерьез полагает, что башня может быть замаскированным выходом из Города, однако в его гипотезу, несмотря на то, что в нее очень хочется поверить, почему-то не верится. Что ж, это действительно любопытно, по крайней мере нам выпала возможность убедиться кое в чем своими глазами."
   - Ну что, есть что-нибудь? - не отрывая глаз от Марата, спросил я.
   - Кажется да, - неопределенно ответил он, - я пока еще не до конца убедился, так что потерпи еще немножко.
   "А не лукавишь ли ты дружок, попав под влияние башни, не произносишь ли ты этих слов просто из желания продлить этот гипноз?" - насторожился про себя я, еще цепче вглядываясь Марату в лицо.
   Но все мои опасения оказались напрасными. Через некоторое время он без всякой моей помощи оторвал взгляд от Административного корпуса.
   - Внутри этой башни такая свистопляска сейчас, кошмар! Глянь, не бойся, на мозги это не действует.
   Я обернулся. Башня, как будто стала прозрачной, вернее даже будет сказать, что под прозрачной поверхностью стала видна бездонная пропасть ее внутреннего объема, при этом она по-прежнему закрывала собой немалую часть горизонта. И эта пропасть была заполнена вспышками разноцветных огней, с невероятной скоростью, образующих, непередаваемые по красоте, водопады света.
   - Ни хрена себе, - не желая особенно рисковать, я отвернулся от башни.
   - Еще бы, - оторвавшись от слежки, взглянул на меня Марат, - однако незнакомцу на крыше этого оказалось достаточно - в следующее мгновение его уже не было.
   - Черт! Куда он делся? - взвыл Марат. - Ну, все, удрал, - со злостью произнес он. - Плакала наша разведка.
   Однако он поспешил с выводами. Человек в плаще появился столь же неожиданно, сколь и исчез, выйдя из, расположенного в нескольких десятках метров от нас, здания и, не задерживаясь, двинулся через площадь. Шел он быстро, решительно, никоим образом не напоминая лунатика.
   - Эй, постой! - окликнул незнакомца Марат, но тот проигнорировал его слова, продолжая идти вперед.
   - Да подожди ж ты, давай поговорим! - бросились ему наперерез мы.
   Он продолжал идти.
   Мы перешли на бег и в два счета нагнав его преградили путь, но, взглянув в его мрачные, горящие фанатичным огнем глаза, расступились.
   "Он ни с кем не будет разговаривать, более того, этот человек был опасен в своей одержимости..." - эта мысль пришла к нам одновременно.
   Мы остались стоять, глядя вслед удаляющемуся от нас поселенцу, провожая его уменьшающийся с каждым шагом силует до тех пор, пока он и вовсе не исчез из виду.
   Мы уже не видели, как он, не сбавляя темпа, достиг башни, протянул к ней руки, словно пытаясь обнять, сделал еще шаг и башня втянула его в себя. Или он сам прошел сквозь ставшие зыбкими стены. Какая разница? И в том, и в другом случае, в этом мире его больше не было.
   - Надо было сорваться за ним, - с досадой сказал Марат. - Вдруг там действительно выход! Э-эх, надо было попробовать.
   - У нас не было права так рисковать, - ответил я. Расставаясь с Илюхой и Глебом, мы договорились дожидаться их. Теперь представь, они вернулись, а нас нет? Даже с ключами от Города они не смогут уйти, бросив нас здесь. Начнут в свою очередь поиски, а мы в это время будем где-то совсем в другом месте. Нет уж, в таких ситуациях необходимо следовать плану. Четко и неукоснительно. Вот так.
   - Я не думал, что в их планы входит такая длительная отлучка.
   - У них должно быть есть веская причина так задерживаться.
   - Полноте! Какие причины, какие планы? Нет уже ни того, ни другого. Я не знаю что с ними, но шансов на то, что они вернуться, практически нет, понимаешь???
   "Я понимал. Но не верил. Дорога призвала нас. Всех четверых. Значит, мы были нужны для чего-то, именно вчетвером. А поскольку здесь мы еще ни хрена не сделали... Хотя стоп, парочка событий все же произошла. Первое - мы прошли испытание на Развязке Судеб, выжили при встрече с Демоном, приютили потерявшую память девчонку, попутно послужив причиной трагедии разыгравшейся в тоннеле. И наша странная попутчица определенно была темной лошадкой, выбивающейся из ряда перечисленных мною событий. Эх, хоть бы этот чертов Хранитель нарисовался. Где его носит, хотел бы я знать..."
   Продолжая молчать, мы возвращались к месту своей стоянки, в, продолжающем свое неумолимое движение, Городе.
  
   Один световой цикл сменялся другим, унося с собой бесконечные мгновения вечности, а мы, уже без всякой цели, просто убивая время, продолжали бродить по ветвящимся конструкциям Города, никогда, впрочем, не отсутствуя в базовом лагере более трех циклов. Глеб с Длинным так и не появились, мы их уж и ждать-то перестали, просто стараясь лишний раз не бередить душу. Но договоренность соблюдали неукоснительно. Три цикла - ровно столько, сколько они будут спокойно ждать, вернувшись в наше отсутствие. Наши блуждания в основном были похожи как две капли воды, лишь чуть-чуть подслащивая кислую пилюлю скуки, пока однажды, во время одной из таких прогулок, в юго-восточном направлении (стороны света мы, естественно обозначили произвольно, можно сказать наобум, для удобства) нам повстречался Тимоха. На неизменном пикапе, с неизменным Беломором в зубах. В тот момент мы как раз собирались спуститься вниз. Перешеек, который нам предстояло преодолеть по земле, был совсем небольшим, не более трех или четырех метров и потому нас не очень пугал шанс столкнуться с Демоном.
   Тимофея мы заметили первыми, едва решив начать спуск на землю. Он сидел на корточках и, ругаясь, нагибался то так то этак, стараясь заглянуть под днище. Не торопясь выдавать свое присутствие, мы двинулись вниз.
   - Здорово, - поприветствовал его я, достигнув почвы.
   В ответ на приветствие он обернулся, окинул нас внимательным взглядом, затем в его глазах мелькнуло узнавание:
   - Привет, - он по-очереди протянул нам руку, - не ожидал встретить вас здесь. Каким ветром?
   - Да вот, как в песне, налетела грусть, ну что ж пойду пройдусь, - в том же тоне ответил я. - Вот и мы решили пройтись, поразмяться. Сам то ты частенько сюда забредаешь?
   - Пройтись это хорошо, - проигнорировал он мой вопрос, затем, пожевав папиросу, глубокомысленно изрек, - движение жизнь. Я вот, тоже, стараюсь не сидеть на месте, мотаюсь зачем-то туда-сюда. Вы, случайно, в ходовой не разбираетесь? - задал он неожиданный вопрос, - а то у меня стучит что-то... - он похлопал рукой по капоту, - его глаза-сканеры перескакивали с одного из нас на другого, внимательно считывая информацию.
   - Увы! - вздохнул я. - Рад бы помочь, но...
   - Понятно, - без особого сожаления кивнул он. - Ума не приложу, чего она вдруг забарахлила?
   - Удивительно, как у тебя еще колеса не отвалились, при такой езде, - заметил Марат.
   - А что? Чем вам не угодила моя езда?
   - Да нам-то что, мы то как раз всем довольны, а вот машина от гонок по ухабам недолго протянет, - пожал плечами я.
   - Да ладно! - отмахнулся он. - Это же танк. Что ему будет?
   - Что-нибудь будет. Вернее уже есть.
   - А, хрен с ней! Была нужда голову забивать, позже разберусь. Вы мне лучше скажите, куда ваши друзья подевались... Илья с Глебом, так кажется их зовут?
   - Верно. У тебя хорошая память. Они в информатории.
   - Ищут выход? - исподлобья взглянул на нас Тимофей.
   - Возможно. Честно говоря, мы не совсем в курсе, чем они там занимаются. Казалось бы, все сроки уже вышли, пора им возвращаться, но пока они чего-то не торопятся.
   - Ясненько. А вы наугад шатаетесь или тоже ищете чего? - продолжал буравить нас глазами Тимоха. В конце концов мне этот его милицейский взгляд надоел и я, сдерживаясь, чтобы не нагрубить, сказал:
   - Ты не мог бы прекратить пялиться на нас, а?
   - Прощу прощения. Не поймите меня превратно, я, ведь, довольно долго жил в одиночестве и несколько подзабыл как нужно вести себя с людьми.
   "Ну конечно, забыл, так мы тебе и поверили," - подумал я про себя, между тем Тимофей продолжал:
   - Я просто пытаюсь понять по вашим глазам, по плечу ли вам найти выход отсюда. Сам я, сколько ни старался, так и не смог разгадать тайну Города. Научился выживать в нем, это верно, но я не хочу выживать, я хочу жить, понимаете? Спокойно, в окружении друзей и близких, желательно при деньгах. Кто знает, может быть вам, взглянув на все свежим взглядом, удастся совершить то, что не удалось, пока, никому из населяющих Сиенгор бедолаг, включая меня. Именно этим и объясняется мое повышенное внимание, граничащее порой с бестактностью. Простите, впредь я постараюсь не повторять ошибок.
   - Ладно-ладно, извинения приняты, - примирительным тоном проворчал я.
   - Вот и ладушки, - улыбнулся Тимоха, - так вы все-таки ищете что-то или просто время тянете? - он настойчиво возвращал нас к теме прерванного разговора.
   - Да чего здесь искать? - вполне искренне удивились мы. - Кругом одно и тоже.
   - Не скажите, - прокашлял Тимоха. Это с какой стороны посмотреть. Если разобраться, тут чего только нет. Куда ни плюнь - продукты высочайших технологий. Они, конечно, не разбросаны на поверхности, однако если покопать, то можно набрать таких артефактов, что, окажись вы со всем этим багажом на Земле, можно было бы стать... Я даже цифры не знаю, обозначающей такие деньги.
   - О каком багаже ты толкуешь? - нахмурился Марат.
   - Ну, к примеру, начинка Ми-й-олла. Или образцы сверхпрочных сплавов. Средства коммуникации, для которых не существует понятия расстояние. Производные химических секторов, да много чего.
   - И где ты всем этим разжился? - без всякого интереса, стараясь просто поддержать беседу, спросил я.
   - Секрет фирмы, - весело подмигнул Тимоха, однако меня эта, в общем-то безобидная шутка, несколько разозлила.
   - Не хочешь - не говори, - насупился я, - но и не рассчитывай тогда на встречную откровенность.
   - Я и не рассчитываю. Поймите, часть собранных мной артефактов я собираюсь использовать в качестве оплаты за свой билет отсюда.
   - Что еще за билеты? - не понял я.
   - Вы мой билет. Разумеется если найдете выход из Города.
   - Что за чепуха, - нахмурился я, - мы бы и так тебя с собой взяли, без всякой оплаты.
   - Не обижайтесь, но ведь я вас совсем не знаю. По сути, мы совершенно незнакомые люди. Возможно сегодня вы думаете одно, а завтра будете поступать по-другому.
   - Мы к таким не относимся, - высокомерно вставил Марат.
   - Кто знает, кто знает... - протянул Тимоха, - столько всего повидал, что не верю, наверное, уже никому, так что давайте пока не будем выходить за рамки сугубо деловых отношений.
   - Что за дела, интересно, у нас могут быть?
   - Ну, к примеру, вашим друзьям удастся найти способ выбраться из Города. Вам ведь понадобится тогда проводник? Ручаюсь, лучше меня не знает его. К тому же Майк и прочие считают (разумеется, когда они в сознании) что мое присутствие защищает от Демона. Не мне, конечно, судить, но я уже очень давно здесь катаюсь и Демон всегда обходил меня стороной. Равно как и тех, кто в этот момент рядом.
   - Хм-м, в твоих речах есть смысл, жаль только, что мы ничего пока не можем предложить тебе в обмен на твои услуги.
   - Ну, может когда-нибудь, - с надеждой произнес Тимофей. - Лично я, по крайней мере, очень бы этого хотел. Остальное за вами. Вот, возьмите, - порывшись в карманах, он выудил перламутровый шарик и протянул его нам. - Это одна из моих находок. Просто сожмите его покрепче в ладони и мне станет известно, что вы захотели меня увидеть. Я пулей примчусь.
   - Да ну? - Марат скептически повертел подарок в руках.
   - Вот тебе и ну. Кстати, если захотите пообщаться поподробнее, коммуникатор следует прижать ко лбу. Тогда будет возможен мысленный обмен. Только не используйте его по пустякам. Я все равно пойму когда вы будете дергать меня из-за ерунды, в этом случае вы меня не дождетесь.
   - Ладно, - потянулся он, - интересно с вами, но надо ехать. Бывайте! - Тимоха запрыгнул в машину. - Не потеряйте мой подарок, - напоследок прокричал он и, не дожидаясь ответа, стартанул.
   Когда поднятые его колесами клубы пыли немного улеглись, я, повернувшись к Марату, спросил:
   - Тебе не кажется, что мы повстречали его не случайно, а?
   - С чего ты взял? - пробубнил в ответ он.
   - Ты не заметил, когда мы заметили его, он глядел под машину, всем своим видом показывая, что с ней что-то не так, будто она вышла из строя. а умчался между прочим, чуть не быстрей ветра. Да и велика ли вероятность того, что он сломался именно в этом месте и в это время, ни раньше, ни позже? Тебе не кажется такое совпадение подозрительным?
   - Возможно, - задумчиво покивал Марат, - только вот, к чему все это?
   - Гадать бессмысленно.
   - Да уж. Давай-ка лучше пойдем отсюда, а то, помнишь, в тот раз Демон появился практически сразу после того, как наш загадочный шофер отбыл восвояси. И знаешь, мне уже что-то не хочется идти дальше. Может вернемся потихоньку?
   - Пожалуй ты прав, надо возвращаться, - на мгновение прислушавшись к внутреннему голосу, ответил я. - Чутье подсказывает мне: должно произойти нечто важное, если уже не произошло. Неспроста мы этого Тимоху встретили, ох неспроста.
   И подгоняемые неясными предчувствиями, мы повернули в обратную сторону.
  
   События действительно сдвинулись с мертвой точки. Пусть ненамного, но изменив положение в системе противовесов Судьбы. Ее невидимые механизмы пришли в движение стремительно набирая ход и теперь их уже невозможно было ни остановить, ни замедлить, ни направить по какому-то иному пути.
   Мы чуть-чуть опоздали к вечерней смене цикла, явившись к месту стоянки уже затемно, поэтому издалека увидели Глеба с Ильей, сидящих возле небольшого костерка, освещавшего наш лагерь. Длинный флегматично ковырял палочкой уныло горящие деревяшки, пытаясь развеселить пламя. Глебок задумчиво созерцая пространство площади не спеша курил сигарету. Секунду или две, мы застыв на месте, смотрели на них, не в силах сразу поверить в то, что они все-таки вернулись, потом не сговариваясь, бросились навстречу друзьям. Заметив нас, они приподнялись, от неожиданности чуть не упав обратно, когда мы, словно ураган налетели на них обнимая, пожимая руки, похлопывая по плечу.
   - Где вы пропадали, черт вас побери? - спросил я, когда угасла эта волна приветствий. - Мы уж и надеяться почти перестали на ваше возвращение. Что вы делали все это время?
   - В смысле? - недоуменно вскинул брови Глебок.
   - То есть как "в смысле"? - не ожидая подобного ответа, опешил я.
   - В прямом, - спокойно ответил он, - я не заметил, что мы отсутствовали достаточно долго для такого вопроса.
   - Ты так считаешь? По твоему несколько месяцев это недостаточно долго? Мы счет потеряли световым циклам, прошедшим со времени вашего ухода.
   - Что за световые циклы?
   - О каких месяцах ты говоришь? - одновременно спросили Глеб с Длинным.
   - Вы отсутствовали уже очень, очень долго, - устало пояснил я. - Не верите? Марат не даст мне соврать.
   - Угу, - подтвердил он мои слова.
   - Как же так? - растерянно проговорил Глебок. - А нам показалось, времени прошло всего ничего... Простите, но нам и в голову не приходило, что возможны такие фокусы. Черт, могу себе представить, что вы подумали.
   - Так значит в информатории за все это время прошло всего несколько часов? - спросил Марат.
   - Ну да. Мы и подумать не могли, что у вас здесь чуть не полгода прошло, - ответил Глебок.
   - Ладно, хорошо, хоть, сейчас вернулись. А то, ведь, мы вас даже искать ходили, без толку правда, - промямлил я.
   - Ну что? Что-нибудь нашли? - решив, что со словоизлияниями пора кончать, Марат брал быка за рога.
   - Ну, в принципе, да, - загадочно улыбнулся Длинный.
   - Отсюда есть выход?
   - Вы присаживайтесь, - он, вновь плюхнувшись на свое место, похлопал рядом с собой ладонью. - Садитесь-садитесь, рассказ может оказаться долгим. А потом мы обсудим то, что нам удалось разузнать.
   Сгорая от нетерпения, мы тоже присели к костру, буквально пожирая друзей глазами.
   - Так вот, - важно и обстоятельно начал он, - для начала мы попытались разобраться что это за место, понять причины того, почему оно стало ловушкой. Как и говорил Майк, никакой информации о создателях Города и преследуемых ими целях в информатории нет. Согласно, последовавшему на наш вопрос, ответу, Город существует, существовал и будет существовать всегда, после чего в качестве доказательства этого утверждения компютер начал выдавать ту самую абракадабру, о которой говорил Майк, судя по всему имеющую общее происхождение с символами на стенах тоннеля. Помните? В большинстве своем они действительно не поддаются расшифровке, да и наш Собеседник, он сам так представился, упорно убеждал нас, что их невозможно перевести на наш язык даже приблизительно. Цитирую: "К великому сожалению, на вопрос о времени и обстоятельствах возникновения Сиенгора я не могу добавить решительно никакой информации в приемлемой для вас форме." Вот так. Не больше и не меньше.
   - Что, так прямо и сказал? - перебил его Марат. - К великому сожалению? Ты хочешь сказать, что он способен к сопереживанию?
   - Насчет этого не уверен, - ответил Илья, - возможно это просто особенности заложенной в него языковой программы. А может и нет. Я и сам этого до конца не уяснил. Как бы там ни было, Собеседник весьма многословен и велиречив.
   - Насчет сожаления - чушь, - бросил я слегка резковато, - если бы ему и в самом деле было не все равно, он бы, наверное, постарался хоть что-нибудь объяснить.
   - Он и старался. Но, лично у меня сложилось впечатление, что он и сам не слишком то понимает о чем там идет речь. Подобно какому-нибудь младшему лаборанту из сверхсекретной лаборатории квантовой физики, он в курсе всех происходящих вокруг него событий. Ну, или, почти всех. Однако знания его сплошь поверхностные, глубинной сути производимых исследований он не понимает. И потому, всякий раз, когда для ответов на вопросы требуется это самое понимание, он просто начинает цитировать свои "конспекты", при этом информация, да и язык на которой она изложена, для него такой же темный лес, что и для нас.
   - Выходит, Майк ошибался, когда говорил о каком-то Сверхразуме? - вновь встрял с вопросом Марат.
   - Не совсем так. Собеседник конечно на сверхразум не тянет, в этом сомнений нет. Он скорее напоминает, м-м-м, пресс-секретаря, экскурсовода по этим местам. Он помогает адаптироваться здесь, объясняет желающим, что можно, а что нельзя, чего следует опасаться, а на что можно не обращать внимания, но не более того. Попутно отвечает на некоторые вопросы, не выходящие за пределы его компетенции, по мере сил развлекая тех, кто пришел поболтать с ним. А может и сам находит в общении нечто сродни удовольствию, по крайней мере мне так показалось. Слишком уж он не хотел чтобы мы уходили. И беседа с ним, в этом Майк абсолютно прав, позволяет, правда лишь вскользь, прикоснуться к стоящему за его спиной Высшему разуму, который если и имеет место быть, сам на контакт не выходит. Возможно у него есть дела поважнее, чем общение с примитивными организмами вроде нас, что, в общем, вовсе и не удивительно, хотя, опять-таки, если где-то здесь это Кибернетическое божество все-таки существует, я бы не взялся судить о причинах, которыми оно руководствуется в своих поступках и действиях. Не тот масштаб.
   - Ты уклонился от темы, - заметил я.
   - Так вы же сами все время перебиваете! - воскликнул Длинный. - Ну вот, теперь я уже забыл с чего начал!
   - Речь шла о том, что этот, как его, Собеседник, все-таки пытался поделиться кое-чем. По мере сил, - внимательно глядя на Илью, напомнил я.
   - Точно! - он хлопнул себя по лбу. - Несмотря на то, что мы ни хрена не поняли из предоставленных нашему вниманию математических моделей функционирования Города, кое-что нам все же удалось накопать.
   - Математических? - на сей раз уже я перебил его речь вопросом.
   - Ну не надо встревать с вопросами, - несколько раздраженно сказал Длинный, - все это весьма запутанно, я и так-то с большим трудом излагаю, а тут еще вы...
   - Извини, - сконфузился я, - больше не будем.
   - Замяли. Так вот, потерпев неудачу в расшифровке неизвестного языка, мы, совершенно неожиданно, наткнулись на сопровождающие, иногда, закодированную информацию, сноски, выведенные, как это ни странно, в нормальном, человеческом формате. Они имелись далеко не везде, поэтому-то мы не сразу их разглядели. Самая первая из них, определила относящийся к ней поток символов, как восьмимерное уравнение пространственно-временного феномена Сиенгора выполненное на условиях постоянного изменения энергетических констант, - он выдохнул переводя дух. - Не спрашивайте меня что это значит, - опередил он наш готовый уже сорваться вопрос, - я и сам не понимаю. Так было написано, вот и все.
   - У нас только сложилось ощущение, что эти уравнения, на самом деле не являются одной лишь голой теорией, описывающей происходящие вокруг нас процессы, а, будучи, одновременно, своего рода программой, до сих пор оказывают на них непосредственное влияние, я прав? - вступивший в разговор Глебок, вопросительно взглянул на Илью.
   - Ну, типа того, - помявшись выдал тот, - хотя, я бы оговорился: не оказывают влияние, а сами, каким-то, совершенно непостижимым образом, являются воплощением этих процессов, - он покачал головой, - это всего лишь ощущения, внутренние предчувствия, не имеющие под собой никаких доказательств. Я и сам, как только начинаю мыслить логически, не очень-то в них верю...
   Воспользовавшись возникшей паузой, мы по-очереди прикурили от костра. На фоне факелов заливающих своим огнем небосвод, язычки его пламени, трепеща, пригибались к полу, словно хотели спрятаться, испугавшись гнева старших собратьев.
   С видимым удовольствием выдохнув ароматный дым табака, Глебок, перехватывая у Длинного инициативу, продолжил:
   - Следующее, что нам удалось почерпнуть из содержащихся в сносках сведений, было то, что объект, именуемый нами Городом, является в действительности некоей экспериментальной базой, выстроенной в точке пространства с замороженным временем.
   - Если уж быть абсолютно точным, - поправил его Илья, - не с замороженным, а с двумя разнонаправленными временными потоками, которые, смешиваясь, и дают зону-ноль. Это, как вы понимаете, тоже цитата, более подробных пояснений у меня нет, - развел руками он.
   - Разве такое возможно? - удивился я. - Разве пространство и время не одно целое? Разве у одной точки пространства может быть два времени?
   - Выходит, что может. Впрочем, если задуматься, здесь, в Городе, в итоге, как раз не оказалось ни одного, - невозмутимо отозвался Глебок. - Разумеется всему этому есть как исчерпывающие доказательства, так и подробные объяснения, если хочешь, можешь на досуге изучить их, обмозговать, - довольно плоско пошутил он.
   - Я рассмотрю это предложение, - сухо ответил я. - Давай дальше, Илья.
   - Автор текста, - почесав переносицу продолжил он, - утверждает, что при попадании в зону-ноль объектов, связанных с реальным, то есть с одновременно существующим в другой точке третьим временем, доселе смешанные, растворенные друг в друге разнонаправленные временные потоки, будучи не в силах преодолеть защищающий такие объекты барьер третьего времени начинают их "обтекать," таким образом замыкая вокруг них зону-ноль.
   - То есть, мы как бы продолжаем существовать в своем измерении, а вокруг нас стоячее временное болото? - уточнил я.
   - Ну, что-то вроде этого, - поморщился Длинный.
   - Вот почему Город нельзя увидеть со стороны, - подхватил эстафету Глеб, - сторонний наблюдатель просто не фиксирует тот бесконечно малый промежуток времени, в котором существует Город. По этой же самой причине из него не существует географического выхода. Куда бы мы не двинулись зона-ноль будет следовать за нами, до бесконечности возводя у нас на пути кварталы и секторы.
   - Если, как ты говоришь, этот временной промежуток бесконечно мал, как же нас тогда угораздило вступить в эту кучу дерьма, а? - исподлобья взглянув на него, с вызовом спросил Марат.
   - Ты меня спрашиваешь? - набычился Глебок. - Мне об этом известно не больше, чем тебе. Я просто почти дословно передаю то, что прочитал своими глазами. Если тебе нужны подробности, можешь сходить в информаторий сам, уточнить все что тебя интересует.
   - Да ты не обижайся, - примирительно произнес Марат, - я, ведь, просто понять хочу. Не обращай внимания, продолжай.
   - Ответьте все-таки, не ходите вокруг да около, отсюда есть выход? - спросил я севшим от волнения голосом.
   - Погоди, сейчас доберемся и до этого, - ответил Глеб. - Ответ на твой вопрос весьма своеобразный, именно поэтому мы и рассказываем обо всем подробно, чтобы вы поняли, о чем идет речь. Вы же не хотите просто принять все на веру, не так ли?
   - По мне так все равно, лишь бы поскорей отсюда выбраться, - пробормотал Марат.
   - Ну, уж нет, - возразил ему я, - мне бы хотелось понимать что происходит.
   - Сматываться надо, а не огород городить, - со злостью сплюнув, ответил он, - или ты забыл о грозящем всем нам безумии? Не знаю как вы, а мне все труднее и труднее сдерживать его напор. Эти звуки, ввинчиваются в меня словно черви, буравят, скребутся о кости, пока еще тихо, незаметно, но и сейчас уже не давая надолго забыть о себе... - замолчал он.
   Мы все притихли, вспомнив о нависшей над нами угрозе. Теперь, после того, что сказал Марат, мы, внимательно прислушившись к своим чувствам, тоже начали осознавать, насколько глубоко, за это время, проникло в нас безумие Города. Его ритмы, словно поселившись где-то в глубинах нашего разума, были пока еще не очень незаметны, однако их присутствие ощущалось теперь не только на слух - даже в редкие минуты затишья они не оставляли нас, отзываясь на уровне подсознания, мелкими ручейками вибраций.
   - Мы все чувствуем это, - обращаясь к нам, четко выговаривая слова, произнес Глеб. Достав из пачки новую сигарету, щелкнул зажигалкой и, прикурив, продолжил: - Поймите, мы, оказавшись сперва на Дороге, потом здесь, в Городе, всегда действовали сообща, всегда вместе принимали решения, насколько они были удачными - другой разговор. Мы все делали вместе и это непреложное условие нашего здесь пребывания. Более того, сдается мне именно поэтому, мы, вообще, влипли в эту историю. Вот почему нам с Ильей, - он покосился на Длинного, - кажется необходимым принять совместное решение, о наших дальнейших действиях. Но это станет возможно только тогда, когда вы с Игорем, будете владеть той же информацией, что и мы. И вот поэтому, несмотря на возможность сойти с ума, я все же рискну настаивать на том, чтобы потратить еще немного времени и ввести вас в курс дела. Я понятно излагаю?
   Мы кивнули, сказанное им действительно имело смысл. Глебок кивнул Илюхе, предлагая закончить рассказ.
   - Гм-м, - он откашлялся, - на чем же мы тогда остановились? А, вот, вспомнил! Находясь в зоне-ноль, попытки посторонних объектов выбраться из нее посредством обычного перемещения в пространстве, обречены на провал.
   - Тогда чего ради, если выхода нет, ты нам все это рассказывал?
   - Ты меня не совсем понял. Я сказал, что из Города невозможно выбраться передвигаясь в пространстве, но мы этот вариант и не рассматривали Существует другой путь.
   - Время? - догадался я.
   Он кивнул.
   - Но как?
   - В теории все выглядит не так уж сложно, достаточно локально синхронизировать зону-ноль с одним из образующих ее временных потоков. При этом, находящийся внутри нее объект выпадет либо на один временной сегмент в прошлое, либо на этот же сегмент в будущее. Туда, где зоны-ноль уже не будет, а соответственно не будет и Города.
   - Остается только выяснить как это сделать, - заметил я.
   - Опять-таки теоретически, этот процесс не представляется слишком уж сложным, - важно ответствовал Длинный. - Для этого нужно лишь разыскать один из временных синхронизаторов, но вот это уже несколько проблематично.
   - Что это за хрень? - подал голос, замолчавший ненадолго, Марат.
   - Точно неизвестно, - Глеб с Илюхой пожали плечами, - достоверно лишь то, что как раз именно они и создают пресловутые временные потоки, из-за которых мы здесь торчим. Мы потратили чертову уйму времени, чтобы засечь их точное расположение но, несмотря на все наши старания, нам это так и не удалось.
   - Почему?
   - Нигде, ни в одной из ссылок не указывается их точная дислокация, только общие, приблизительные направления. Как я понял, это связано с их работой, создающей, своего рода, пространственные искажения, в свою очередь дающие погрешность в поиске.
   - Расстояние до них, следует понимать, тоже не указывается? - нахмурился Марат.
   - Почему же, расстояние известно. Загвоздка в том, что оно дается в совершенно иной системе координат, так что вряд ли это чем-либо нам поможет.
   - Черт, как же тогда быть? - по очереди глядя в глаза каждому из нас, спросил Марат, однако ответа так и не дождался.
   - Интересно, - решив развеять возникшую паузу мрачного молчания, я поменял тему, - почему Майк ничего об этом не знал?
   - Ну, нельзя сказать, что вся эта информация лежала так вот прямо на поверхности, - не без гордости усмехнулся Длинный, - не всякому по плечу было бы найти то, что нужно. Признаюсь, для того, чтобы ее раскопать, пришлось изрядно повозиться, - он довольно надул щеки.
   - Нет, Илья, - испортил его триумф Глеб, - дело в другом. Когда Майк и иже с ним посещали информаторий, ссылок, на которые мы с тобой опирались, просто не было. Они появились позже и я не удивлюсь, если узнаю, что это произошло непосредственно перед нашим здесь появлением.
   - Д-да? - растерянно захлопал глазами Илья. - А почему ты, собственно так думаешь?
   - Тебе и в самом деле интересно это узнать? - вопросом на вопрос ответил Глебок.
   - А почему нет? Вскрываемся, так вскрываемся, карты на стол...
   - Выходя из информатория, я, как ты помнишь, задержался, ты потом еще окликнул меня, а я, я будто почувствовал, что должен обернуться. Не знаю, что вдруг на меня нашло, в чем именно я хотел убедиться, но, взглянув на экран, я увидел весь ход наших поисков, с конца до начала. Да-да, именно так. Открываемые нами файлы, прокручивались один за другим в обратном порядке, и на них уже не было подаренных нам подсказок, они таяли, исчезая на глазах. Причем действительно таяли, не исчезали одномоментно, как положено стираемой информации, а растекались, словно размываемые водой, обычные чернила. Сей факт очень меня беспокоит. Кто-то втихаря, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, подбрасывает нам идею, весьма и весьма привлекательную на вид, скрывая при этом, кто он и зачем все это делает. Впрочем, это еще полбеды, проблема в том, что при всем при этом, у нас с вами как всегда нет выбора.
   - А может, это Собеседник так шутит? В порядке маленькой мести, за наш преждевременный, с его точки зрения, уход?
   - Хотел бы я, чтобы это было так, - без особого оптимизма, вздохнул Глебок.
   - Господа, не время пока думать об этом! - воскликнул я. - Сам Илюха до всего дошел или нет, нам сейчас без разницы. Давайте решать с чего мы начнем поиски синхронизаторов. Как я понимаю, нам подойдет любой из них?
   - Не-а, - возразил Длинный, покачав головой, - если нас выбросит в прошлое, мы вновь окажемся в туннеле, из которого еле выбрались. Нет, прошлое нам ни к чему, я ответил на твой вопрос?
   - Вполне, - ответил я. - Так с чего же мы все-таки начнем поиски?
   - Для начала стоит, пожалуй, разыскать нашу тачку, - не без сарказма в голосе, выдвинул предложение Марат.
   - Как вам кажется, возможно, то, что он уцелел? - обратился я к Глебу и Длинному.
   - Согласно полученных нами данных, возможная вероятность этого - не менее девяноста процентов, - без промедления прозвучал их ответ, наводя на мысль, что они уже интересовались этим вопросом. - Как правило, все неодушевленные объекты, не являющиеся частью этого мира, удаляются из сектора трансформации без причинения им какого-либо вреда. Так что, мне кажется, нам вполне по силам разыскать его.
   - Вот это уже кое-что, - с энтузиазмом потирая руки, воскликнул Марат. - Вот только, боюсь, на поиски у нас, уйдет слишком много времени.
   - Не так уж и много, - Илья по-отечески похлопал его по плечу, - с учетом доступа в местную сеть и помощи Собеседника, процесс поиска займет всего ничего. Другой вопрос как мы до него доберемся, если наш джип отыщется где-нибудь у черта на куличках, - задумался он.
   - Вот тогда-то нам и понадобится Тимофей, не зря, видно, мы его повстречали. Одно к одному все складывается...
   - Вы видели Тимоху?! - изумился Глебок. - Когда?
   - Да, в общем-то, недавно, во время последней прогулки, незадолго до возвращения сюда. Собственно, именно после этой встречи мы и почувствовали - что-то произошло. Тогда еще, правда, не зная к добру, худу ли, но сомнений в том, что какие-то кардинальные перемены наконец-то произошли, не было.
   ???
   - Он появился на нашем пути не случайно. Словно специально ждал нас, зная место и время нашей встречи заранее, хотя и старался представить все как стечение обстоятельств. Мы завели какой-то пустяшный разговор ни о чем, все пытаясь понять, чего ради он разыгрывает весь этот цирк, пока Тимоха, отбросив, наконец, словесную чепуху, не предложил нам свои услуги шофера, в обмен на то, что уходя отсюда, мы заберем его с собой.
   - Еще и какими-то своими находками обещал поделиться, - вставил Марат.
   - Вот как? - прищурился Глеб. - А с чего он решил, что они могут нам понадобиться?
   - Вот уж не знаю. Однако это еще раз доказывает, что ему о многом было известно заранее.
   - Да уж... - протянул Глебок. - Не нравится мне все это...
   - Да ладно вам! - воскликнул Илья. - Радоваться надо, когда такой фарт выпадает. Его предложение решает половину всех наших проблем. Не зная Города, пешком, немногое бы мы тут нашли. А с ним и то и другое, да еще и от Демона защита, про него тоже нельзя забывать. Наша встреча с ним - просто подарок судьбы.
   - Думаешь? - носком ботинка отправив в костер сигаретный окурок, спросил я с сомнением в голосе. - Ох, не знаю, не знаю, слишком уж все гладко получается, нас словно на поводке ведут.
   - Не преувеличивай, - отмахнулся Длинный. - Да и потом, разве у нас есть выбор? К тому же Тимоха, своим неожиданным появлением, как раз заткнул ту самую брешь в наших планах, которая нас больше всего беспокоила, - он, ища поддержки, повернулся к Глебу, однако тот, похоже, вообще пропустил восторженную Илюхину болтовню, мимо ушей.
   - Марат, что ты имел в виду, когда говорил о каких-то находках? - задумчиво теребя бородку, спросил он. - Что они из себя представляют?
   - Да всякую хрень. Он много чего говорил, но я, признаться, не очень-то вслушивался в его болтовню о каких-то баснословных прибылях от продажи своих трофеев, некоторые из которых вскользь упомянул... Подождите-ка, дайте вспомнить. - он нахмурил лоб, - так вот же, - Марат просиял улыбкой, - чуть не забыл, смотрите! - он вытащил из кармана подаренный Тимохой перламутровый шарик.
   - Что это? - придирчиво оглядев его со всех сторон, хором спросили Глебок с Ильей.
   - Со слов бывшего владельца - средство связи, - ответил я. - Кстати, он дал нам его как раз на тот случай, если мы, решив принять его предложение, выступим с конкретными предложениями. Этот факт тоже подтверждает, что наша с ним встреча не была случайной.
   - Откуда ж он мог все это знать?
   - Вопрос не по адресу, - сказал я, - надо будет у него самого при встрече спросить.
   - Вы тоже согласны привлечь Тимоху? - Глеб обвел взглядом Марата с Ильей.
   - Ну да, - искренне подтвердил Длинный. - А почему нет? Парень он вроде неплохой, к тому же, других вариантов у нас все равно пока нет.
   - Вот именно, что пока, - пробормотал Глебок. - Ладно, оставим это до поры. Как работает эта штуковина? - он с любопытством прикоснулся к подарку.
   - Ее нужно просто сжать рукой. Тимофей уверял, что сразу же узнает обо всем и сам выйдет на связь. Еще он говорил, что, если прижать шарик ко лбу, между нами станет возможным обмен мыслями. Я в это не особенно, правда, верю, однако на себе проверять как-то не хочется.
   - Что ж, с этим действительно можно слегка повременить, - заметил Глебок. - Пора приниматься за дело. Ленд-Крузер-то мы, пожалуй, разыщем без особых проблем, но что-то подсказывает мне: за право уйти отсюда еще нужно побороться...
   Словно в подтверждение его слов, вновь, затопив своим огнем горизонт, полыхнули факелы, издалека, впервые за много дней прилетел, взъерошив волосы, ветер.
   - Вот и понимай как хочешь все эти приметы, - философски заметил Глеб.
   Мы невесело улыбнулись.
   - Когда приступим? - оглядев товарищей, спросил я.
   - Мне кажется, тянуть смысла нет, - ответил за всех Глебок. - Илюх, ты как, не очень устал?
   Длинный, прищурившись, покачал головой.
   - Тогда пошли!
   Растянувшись цепочкой, мы двинулись в сторону информатория.
  
  
  
  
   Преодолев по петляющим проходам несколько кварталов, мы довольно быстро достигли цели. Информаторий располагался на самом верху, спрятавшись в нагромождении венчавших крышу здания огромных параболических антенн, в перемешку с, отдаленно напоминающими телескоп, устройствами, столь же впечатляющих размеров. Мы с Маратом ни за что не смогли бы разыскать его самостоятельно, даже если бы нас привели на место. Нам пришлось обойти антенны по кругу, прежде чем мы добрались до, неказистого на вид, пластикового купола, в котором располагалось святилище знаний. Небольшой, не более трех метров в диаметре, абсолютно герметичный, без стыков и швов, информаторий не произвел на меня никакого впечатления - просто куполообразная каморка на краю крыши и все.
   - А где вход? - с любопытством спросил Марат.
   - Айн момент! - подмигнул в ответ Длинный.
   Повинуясь взмаху его руки, перед нами, как по волшебству, в монолитном корпусе информатория возник проход. Не открылся, а именно возник. Со стороны это выглядело как если бы часть его стены попросту испарилась, открыв нам дорогу внутрь.
   - Ни хрена себе! - присвистнул Марат.
   - Илья, я смотрю, ты времени зря не терял, кое-какие фокусы уже вполне освоил, - заметил я, похлопав его по плечу.
   - Как ты это сделал? - подозрительно покосился на него Марат.
   - Просто попросил Собеседника открыть дверь, - ответил Длинный. - Как по интеркому, только мысленно.
   - Круто... Сам научился или Майк подсказал?
   - Майк, - кивнул он.
   - А у нас получится? - с оттенком ревности в голосе поинтересовался Марат.
   - Наверное, почему нет? - Длинный пожал плечами.
   - Может, мы не будем терять времени на эти пустые разговоры и наконец-таки займемся делом? - напомнил Глебок. - В следующий раз, если возникнет надобность, мы это проверим, о-кей?
   Мы, по одному протиснувшись в довольно узкое отверстие, оказались внутри купола информатория. Помещение, отведенное для общения с Высшим разумом, было на удивление тесным, не больше трех метров в диаметре, и мы, обладая достаточно внушительными габаритами, смогли разместиться в нем только прижавшись плечом к плечу. Центр этой каморки занимал столик со встроенными в него монитором и клавиатурой. Рядом стояло удобное на вид кресло, тоже в единственном экземпляре. Больше там ничего не было. Ни системного блока, ни соединяющих все это хозяйство кабелей и проводов, ни электрической розетки, словно эта, совершенно обычная, машина и не нуждалась ни в чем подобном, что выглядело по меньшей мере странно, даже для такого профана в информатике, как я.
   Тем не менее, едва мы вступили под своды купола, экран монитора засветился тусклым голубым светом и через мгновение на нем проступили буквы приветствия:
   "Добро пожаловать друзья мои. Если бы вы знали, как я рад снова видеть вас!"
   Признаться, при виде этой самопроизвольно возникшей фразы, да еще написанной на русском языке, я несколько растерялся. Кем бы ни был этот Собеседник, он, каким-то образом узнав о нашем присутствии, приветствовал нас. Я огляделся в поисках видеокамеры или еще каких-нибудь систем наблюдения, но ничего не нашел. Между тем на экране вновь вспыхнули буквы:
   "Глеб, Илья, вы на что-то обиделись? Почему вы не отвечаете?"
   Длинный, по-удобнее устроившись в кресле, пробежал по клавишам пальцами, отбивая ответ:
   "Приветствуем и мы тебя, друг," - появился ответ.
   - Ему нравятся высокопарные речевые обороты, - пояснил он нам, продолжая щелкать по клавишам:
   "Позволь представить тебе наших друзей. Это Марат, а это Игорь. Ты не возражаешь, если они поприсутствуют здесь?"
   "О чем речь! Конечно же нет! Для меня огромная честь познакомиться с друзьями моих друзей и я буду несказанно рад их присутствию. Я уже так давно ни с кем не общался и теперь, когда у меня есть вы, я просто счастлив. Расскажите же мне поскорей, что привело вас сюда? О чем вы хотели бы узнать?"
   Несмотря на то, что фразы Собеседника появлялись на экране мгновенно, прочитать их столь же быстро мы не могли и поэтому ему всякий раз приходилось дожидаться наших ответов. Впрочем, Собеседник, похоже, был неплохо осведомлен об этой человеческой особенности, он был терпелив и сдержан в своем ожидании, не подгоняя и не поторапливая нас.
   "Да и куда ему спешить? У него же вечность в запасе," - подумал я за секунду до того, как меня посетила неожиданная идея.
   Илья уже собирался ответить на заданный Собеседником вопрос, однако все еще медлил, видимо подбирая наилучшую формулировку, когда я, наклонившись через его плечо, быстро набрал:
   "Кто ты?"
   - Куда ты лезешь!? - чуть не подпрыгнув заорал Длинный, а на экране уже появился ответ:
   "Я Собеседник. Более точного определения своей личности я подобрать не могу. Мое существование возможно только в условиях диалога. В этом мое предназначение и смысл."
   Не давая Илье перехватить инициативу, на экране опять появился набранный мною вопрос:
   "Ты разумен?"
   - Ты, слышь, хорош уже! - ткнул меня в бок Глеб. - Доиграешься со своими вопросами. Не хватало нам еще, чтобы он обиделся!
   "Я понимаю, что ты хотел сказать," - возник ответ. "И поэтому не обижаюсь. Как ты думаешь, это может быть ответом на твой вопрос?"
   Я потянулся к клавиатуре, но тут уж Глебок был начеку и, перехватив мою руку, сказал:
   - Хватит. Мы не за этим сюда пришли, так что не мешай Длинному.
   Я бросил ему в ответ, что имею на свои вопросы столько же прав, сколько и все остальные, он возразил, после чего наш быстро набирающий обороты спор стало уже не так-то просто остановить. Наверное, виной этому, были все-таки расшатавшиеся нервы. Иначе как объяснить, что сцепившись по такому пустяковому, в общем-то, вопросу, мы, не желая ни в чем уступить друг другу, продолжали упрямо перебраниваться. Илья, откинувшись в кресле, молча ждал окончания этого бессмысленного спора.
   Сложившуюся патовую ситуацию, как ни странно выровнял Собеседник:
   "Глеб, дружище, почему ты возражаешь, чтобы Игорь задал свои вопросы? Уверяю тебя, они для меня совершенно не обидны. Более того, я даже несколько заинтригован ими. Меня никто никогда не спрашивал ни о чем подобном и мне самому небезынтересно найти на них ответы. К тому же поиск ответов на нестандартные вопросы, стимулирует формирование нестандартных логических цепей, так что мне это даже на пользу."
   "Ты хочешь сказать, что никогда не задавался вопросом кто ты и что ты?" - отпечатал Илюха, как только мы закончили чтение. На экране мгновенно появился ответ:
   "Естественно. Я ищу ответы на вопросы только когда мне их задают. Сам себе я их задавать не могу. Я же говорил вам, что, будучи Собеседником по сути и по определению, существую только в режиме диалога. Иными словами, я не способен размышлять самостоятельно, когда меня ни о чем не спрашивают. Нет вопросов, нет меня."
   От таких откровений мы несколько прибалдели, однако меня в тот момент интересовал иной вопрос.
   - Погоди, теперь моя очередь, - я, оттеснив Глеба с Ильей, не замедлил удовлетворить свое любопытство. Они, впрочем, не стали мне возражать.
   "Ты понимаешь нашу речь без клавиатуры?" - быстро набрал я.
   "Да."
   "Каким образом? Как ты вообще определяешь кто и когда с тобой разговаривает?"
   "Я не определяю. У меня таких возможностей нет. Город делает это вместо меня. Он в курсе всего, что происходит в его пределах и вы не являетесь исключением. Я же просто черпаю у него информацию и вот таким, опосредованным образом воспринимаю и вас."
   "Тогда к чему все эти игры с компьютерами? Наше общение могло бы стать намного проще и полноценней, если бы мы стали обмениваться информацией напрямую. А так мы теряем слишком много времени на распечатывание своей речи," - щелчком ударив по клавише, я поставил точку.
   Ответ Собеседника не заставил себя долго ждать.
   "Каюсь, это мой каприз," - вспыхнула строчка. "Но поймите, мое восприятие живого и клавиатурного общения, диаметрально противоположно вашему. Ваша речь для меня - это как общение с автоответчиком для вас. А разговор посредством дисплея, напротив, для меня сродни дружеской беседе у камина, с бокалом хорошего вина в руке, понимаете? Я очень дорожу такими беседами, как-никак они единственное, что у меня есть и предпочел бы оставить все без изменений, конечно, если для вас это не слишком обременительно..."
   Его последняя фраза, в отличие от всех предшествующих появилась не мгновенно. Буквы, медленно загораясь одна за другой, складывались в выдавливаемые по капле слова, которые, адекватно скорости нашего чтения, затем складывались в предложения, пока на экране не появилась последняя тоскливо мигающая точка. И хотя монитор компьютера не способен передавать интонации и эмоции, меня почему-то не покидало ощущение, что в свою последнюю фразу Собеседник вложил какие-то глубоко личные переживания.
   "Разумеется," - отстучал я. "Это вовсе не обременительно для нас," - я повернулся к друзьям. Они молча кивнули, подтверждая правильность моего ответа.
   - Ладно, - кашлянул Длинный, - теперь давайте спросим кое-что по делу.
   - Подожди, Илья, - попросил я, - еще один, самый последний вопрос. Это, конечно простое любопытство, но, ведь, ты сам знаешь, как тяжело иногда с ним бороться, тем более, когда речь идет о таких вещах.
   - Валяй! - махнул он рукой.
   Воспользовавшись его согласием, я задал Собеседнику последний не дававший мне покоя вопрос:
   "Где ты живешь?"
   "Я не живу," - последовал мгновенный ответ. "В отношение, меня правильнее говорить существуешь. Однако в моем случае, это понятие не имеет географической привязки. Я лишь часть Сиенгора и, можно сказать, существую везде в его пределах. Или нигде, что, в общем-то, тоже будет правильно. А информаторий в котором вы находитесь, лишь место для общения, не больше."
   Я отодвинулся от компьютера, освободив Длинному пространство для действий.
   - Ну что, - он обратился к нам, - о чем спросить в первую очередь?
   - Про джип, - ответил Глебок. - Ибо без ответа на этот вопрос, задавать остальные просто и смысла нет.
   - Хорошо, - Илья повернулся к экрану, на котором за время нашей короткой дискуссии, появилась новая фраза.
   "Друзья, я бесконечно благодарен вам за интереснейший со всех точек зрения разговор, который, я уверен, еще даст мне немало пищи для размышлений в вечности моего ожидания. Однако вы ведь пришли сюда не только затем, чтобы развлекать меня. У вас были вопросы касающиеся не только меня и моего существования, но и имеющие непосредственную значимость для вас самих. Спрашивайте. Я постараюсь найти на них ответы."
   "Речь идет о нашей тачке," - Илья набирал текст куда более быстрыми и уверенными, чем у меня движениями, строча буквами, словно из пулемета. Впрочем, ответы Собеседника все равно были быстрей, появляясь на экране едва только Длинный ставил финальную точку.
   "Я не владею жаргоном, друзья. Прошу вас, пользуйтесь по возможности нормативной лексикой. Попробуйте сформулировать свой вопрос иначе."
   - Нет проблем, - вслух произнес Илья, в то время, как его пальцы уже выстукивали по клавишам новый вариант вопроса:
   "Мы бы хотели узнать что стало с нашей машиной, той, на которой мы здесь оказались и, если получиться, разыскать ее. Для нас это очень важно, однако без твоей помощи, даже если она и осталась цела, нам вряд-ли удастся сделать это."
   "Я понял. Постараюсь помочь. Какая машина у вас была? Меня интересуют название или какие-нибудь отличительные особенности, если, конечно, они есть. А также где вы ее оставили."
   "Джип. Марка Ленд-Крузер. Объем двигателя - четыре с половиной литра. Задняя часть крепко помята, не имеет стекла. Бок у нее ободран был. В общем, такая вся, боевая. А место... Оно довольно далеко отсюда - по пути сюда мы преодолели немало секторов. Единственное, что я могу конкретно о нем сказать, то, что когда мы покидали его, там как раз начиналась фаза трансформации," - отпечатав все, что было ему известно по существу, Длинный размял пальцы.
   "Это все?" - не давая Илье особо расслабиться, быстро спросил Собеседник.
   "Да," - видимо устав печатать, лаконично ответил Длинный.
   "Что ж, посмотрим, что можно сделать. Я немедленно сделаю запрос, с учетом всех, перечисленных вами, фактов. Однако этот процесс не такой быстр, как хотелось бы. К сожалению, мои просьбы, подобного рода, исполняются далеко не всегда, и уж никак не в первую очередь. Иногда мне даже кажется Город делает это специально, чтобы показать мне кто есть кто. Так что придется подождать, согласны?"
   "Да," - вновь коротко ответил Илья.
   "Прямо здесь будете ждать или как?"
   Мы переглянулись и, посовещавшись взглядами кивнули.
   "Здесь," - выразил общее мнение Длинный.
   "До встречи!" - последний раз высветились на мониторе буквы.
   Экран погас.
  
  
  
  
   - Пошли покурим, - Глебок повернулся к выходу, приглашая нас следовать за собой.
   - Пошли, - приподнялся из кресла Длинный.
   Марат, не теряя ни секунды, занял его место.
   - Я вас лучше здесь подожду, - пояснил он.
   - Ладно, - ответил ему я. - Покарауль тут, пока мы курим, вдруг Собеседник на связь выйдет. Да и вообще, появиться что-нибудь интересное - зови, - я вынырнул из информатория. Проход позади меня, словно выждав немного начал затягиваться, однако сквозь его сужающееся отверстие до меня все же успело долететь недовольное ворчание Марата: попытавшись пододвинуть кресло поближе к монитору, он вдруг обнаружил, что оно накрепко прикручено к полу. Купол сомкнулся.
   В лицо ощутимо пахнуло озоном - воздух вокруг наполнился приятным грозовым запахом. Это было вдвойне удивительно, ибо со слов Майка, Сиенгор никогда не знал ни гроз, ни дождей.
   - Откуда тут этот... - я замер на полуслове, вслед за чем выдохнул: - Ни хрена себе!!!
   Все вокруг буквально потонуло в, удивительном по красоте, малиново-голубом свете, в один миг заполнившим собой площадь и окружающие ее строения, со всеми, наполнявшими их, механизмами. То усиливаясь, то, наоборот, почти угасая, он мерцал подобно северному сиянию, иногда словно расплываясь в воздухе. Но на сей раз светился уже не воздух.
   Светилась, та самая серебристая паутина, своими ажурными конструкциями оплетающая большинство строений в секторе. До сих пор ее предназначение было нам не понятно, однако теперь, полог окружающей их тайны, оказался приподнят. Но это еще не все. Вдалеке, пробиваясь сквозь мрак ночной фазы, в небеса уходила исполинская колонна малиново-голубого света. Так хорошо нам всем знакомая, что ошибиться было просто невозможно: это светилась башня Административного корпуса. Ажурная паутина и башня Корпуса, оказались каким-то образом связаны между собой, слившись в этом парадоксальном симбиозе для достижения общей цели. Переполненные напирающей изнутри энергией, они словно избавляясь от ее излишков, сбрасывали с себя целые пласты космогонических потоков света, подобно воде изливавшиеся на землю. Иногда поверхность башни взрывалась протуберанцами, стремительными росчерками, уносящимися в беспредельность Города.
   Только сейчас мы шумно выдохнули, возобновив перехваченное от восторга дыхание.
   - Что? Что там? - обеспокоенно выглянул из информатория Марат. Судя по всему, дверь купола подчинялась не только Илюхе.
   Вновь яркая вспышка. На сей раз от башни оторвалось сразу несколько протуберанцев, вспоров пространство вокруг, беспощадным кинжальным огнем, они, на несколько секунд ослепив нас, унеслись вдаль.
   - Что это? - озабоченно поинтересовался Марат. - Электромагнитное поле?
   - Вряд ли, - с сомнением покачал головой Илюха. - При таком раскладе здесь наверное было бы просто безумное количество тесл. При таком напряжении мы бы давно уже протянули ноги. Здесь, наверное, какие-то иные поля, а не банальное электричество.
   - Думаешь?
   Длинный пожал плечами:
   - Я видел северное сияние, но оно не слишком похоже на все это. Да и физику я, в принципе, еще не забыл. Там тоже ни о чем подобном не упоминается, - протянул он.
   - И мыслей свет все озарил вокруг, - задумчиво, скорее даже самому себе, пробормотал я, однако стоявший рядом Глебок все-таки услышал мои слова.
   - Это что, цитата из классики? - ехидно спросил меня он.
   - А? - до меня не сразу дошел смысл его слов. - Да нет, просто пытаюсь поэтично выражаться. Навеяло что-то... Не обращай внимания.
   - Почему же не обращай? Если задуматься в твоих словах есть определенная логика.
   - Да? И какая же? - неожиданно вклинился в наш разговор Марат, тоже, как оказалось, незаметно следивший за темой.
   - Мы ведь не знаем что за процессы протекают внутри расположенного в Административном корпусе сверхразума, что, а главное как, заставляет его работать. Что делает его тем, что он есть? Кто знает, может быть в данный момент мы наблюдаем его работу. По крайней мере по срокам, начало свечения и начало поисков джипа, вполне совпадают.
   - Да ладно! Почему же раньше этого не было? Сомневаюсь, что этот Город может хоть мгновение просуществовать без надлежащего контроля с его стороны. А это значит, что процессы о которых ты говоришь, что бы они из себя не представляли, должны происходить постоянно, а это никак не вписывается в твою гипотезу.
   - Ты говоришь о повседневной работе, - не сдавался Глебок, - а поиски нашей машины нечто другое.
   - Ну да конечно! - саркастически фыркнул Марат. - Чтобы ты, Глебок, да и не нашел оправдания своим словам?
   - А что? - завелся тот. - Я например считаю, что для розыска нашей тачки, ему вполне могло понадобиться применение, своего рода, экстрасенсорных способностей. Они-то и могут давать подобный эффект - шутка ли найти машину на просторах бесконечности? Это должно потребовать от него поистине запредельных усилий.
   - Робот-телепат? - Марат посмотрел на Глебка взглядом сочувствующего врача-психиатра. - Ну-ну...
   Вакханалия света закончилась также неожиданно, как и началась. Полыхнув последний раз, свечение словно иссякло, как будто кто-то перекрыл этому фонтану источник. От башни административного корпуса, скорее уже больше по инерции, оторвался последний протуберанец - слишком слабый он не смог улететь далеко, бессильно рассыпавшись где-то на границе нашего сектора.
   Вокруг снова было темно.
   Мы переглянулись.
   - Что бы это значило? - одновременно проговорили мы с Глебом.
   - По-моему напрашивается очевидный вывод, - заметил Марат, - или твоя теория, глеб, верна, и тогда мы скоро узнаем о результатах поиска, или нет, и тогда мы, вполне возможно, еще долго будем ждать у моря погоды.
   - Я думаю это легко проверить, - ответил я.
   - Действительно, пойдем внутрь, - сказал Глебок, выбрасывая догоревший до фильтра окурок. Очарованный увиденным зрелищем, он, по сути, так и не сделал ни одной затяжки, однако, похоже, даже не заметил этого.
   Мы вновь вернулись под купол информатория. Подтверждая мнение Глеба, на экране уже горел ответ Собеседника.
   "Я нашел его друзья! Сегодня, как ни странно, Город отнесся к моей просьбе весьма благосклонно. Он незамедлительно взялся за поиски, приложив к этому максимум усилий. Я даже не знаю, что и думать. На него все это совсем непохоже..."
   Длинный тут же начал набирать ответ:
   "Значит ли это. что у нас есть основания не доверять полученной информации?"
   "О нет, отнюдь. Информация на сто процентов верная, вам совершенно незачем опасаться какого-либо подвоха. Это просто удивительно, не более того."
   "Продолжай, мы ждем. Где мы можем найти свою машину?" - удовлетворенный таким заявлением, спросил Длинный.
   "Он в одном из складских секторов. Его номер, согласно принятой классификации X5PR4180AO, номер склада 3584. Карта нужна?"
   "Валяй!"
   ???
   "Прости, конечно, нужна."
   "Вывожу на экран."
   Его слова сменились довольно малопонятной картинкой, своим видом весьма напоминающей радиосхему, вот, только, значки в ней были совсем незнакомыми. Разумеется, никаких намеков на масштаб или хотя бы протяженность предстоящего пути, тоже не было.
   - Ладно, это мы как-нибудь переживем, - словно уловив мою мысль, пробормотал Длинный, после чего вновь защелкал кнопками.
   "Ты можешь сделать нам распечатку?" - появился его вопрос.
   "Увы, друзья мои, это нереально. При всем желании я не могу вам в этом помочь. Я же всего лишь Собеседник и у меня нет таких возможностей. Так что придется вам полагаться исключительно на свою память."
   Буквы на бледно-голубом экране монитора, едва заметно подрагивая, замерли. Собеседник молчал. Мы тоже не спешили продолжать разговор дальше тщательно обдумывая сложившуюся ситуацию. Однако длилось это недолго.
   "Кстати, зачем вам машина?" - не в силах выдерживать паузу дальше, вновь оживился Собеседник.
   "Видишь ли..." - рука Ильи замерла над клавиатурой, он, видимо, колебался стоит ли посвящать в наши планы неизвестного хозяина этого места. К тому же, неизвестно еще как Собеседник воспримет новость о том, что, вскоре, вполне может лишиться нашего общества.
   "Я слушаю," - подбодрил его компьютер.
   Длинный наконец все-таки принял решение, его пальцы забегали по клавишам, выстукивая ответ:
   "Видишь ли, мы решили покинуть Сиенгор, а для этого нам нужна машина. При этом, именно наша. Привязались мы к ней, понимаешь?"
   Вопреки нашим опасениям Собеседник не выразил ни гнева, ни удивления, только легкая горечь проскользнула в его словах:
   "Понимаю, понимаю," - вспыхнули буквы. "Этого и следовало ожидать. Но как бы грустно ни было мне терять таких прекрасных друзей, я буду, все-таки, очень рад, если у вас это получиться. При этом должен вам заметить, что покинуть пределы Сиенгора не удавалось пока еще никому."
   "Мы в курсе," - ободренный такой реакцией Собеседника, продолжил Длинный. "Но попытаться мы, тем не менее, должны."
   "Весьма похвальный оптимизм," - одобрил Собеседник. "И хотя своей помощью я рискую в конечном итоге сослужить вам дурную службу, я готов и в этом вам посодействовать, если, конечно, моя помощь будет востребована."
   "В чем она будет заключаться? Ты можешь узнать, как можно выбраться отсюда?
   "На последний вопрос ответ отрицательный. Мои умственные способности недостаточны для работы с необходимой для этого технической документацией. Все что я могу - это обеспечить вам самим доступ к ней."
   "В таком случае, может быть, ты сможешь указать с наибольшей точностью локализацию временных синхронизаторов?"
   Собеседник не спешил с ответом. Мы молча ждали. В сопровождении тихого жужжания компьютера, казавшегося на фоне стоявшей в информатории тишины неожиданно громким. Наконец на экране медленно, словно нехотя, проступили буквы:
   "Да-а... Непростая задача. Что ж, я попытаюсь."
   "Спасибо," - поблагодарил его Длинный. "А пока, не мог бы ты снова вывести на экран ту карту? Ну, где наш джип? Попробуем ее срисовать."
   "Без проблем," - после этих слов на экране вновь высветилась схема Города.
   Парни, - Глебок по-очереди оглядел нас, - у кого-нибудь есть бумага и карандаш?
  
  
  
  
   Ни того ни другого у нас, кстати, не оказалось. Однако эту проблему мы решили достаточно быстро, прибегнув к помощи "аборигенов" - так, не сговариваясь, мы начали называть местных обитателей. Реальной помощи от них, конечно, не было никакой, все они, как и прежде пребывали в трансе, продолжая пялиться в закопченный небосвод, при этом, однако, не возражая против поисков необходимых нам предметов в своих вещах. Несмотря на внешнюю скудность их пожитков, нам удалось разыскать среди них не только бумагу и карандаш, а еще несколько весьма полезных в путешествии вещиц. Доставив трофеи в наш лагерь, мы начали готовиться к отъезду. Глеб с Длинным, прихватив найденные бумагу и ручку, отправились копировать карту, а мы с Маратом, не слишком доверяя подаренному Тимохой средству связи, все же прибегли к его помощи. Сжимая шарик пальцами, я подсознательно ожидал чего-нибудь необычного, однако ничего подобного не произошло.
   - Занятно, - прокомментировал мою попытку Марат. - Не пошутил ли Тимофей часом?
   Ответа на этот вопрос у нас не было, поэтому нам ничего не оставалось, как терпеливо ждать.
  
  
  
   Вопреки своему обещанию, он появился не сразу, вволю дав нам помучаться ожиданием. Мы уже всерьез подумывали о том, что будем делать, если он вообще не выйдет на связь, когда Тимоха, бесшумно приблизившись, вступил в, отбрасываемый нашим костром, круг света. Вернувшись из информатория, мы решили постоянно, вплоть до самого отъезда поддерживать огонь возле нашего временного обиталища.
   - Надеюсь, вы не очень долго ждали? - пожав нам руки, поинтересовался Тимоха. - Признаться, ваш вызов застал меня врасплох, достаточно далеко отсюда.
   - Интересно где? - буркнул Марат.
   - А, неважно! - отмахнулся тот. - Рассказывайте, чем обязан? Надеюсь, вы не просто соскучились по мне?
   - Не просто, - ответил я. - Тем не менее, с рассказами придется немного повременить. Сперва мы должны дождаться возвращения Ильи и Глеба. После этого мы изложим тебе свой план.
   - Что ж, надо так надо, подождем, - потер ладони Тимоха и, усевшись рядом с огнем, полез в карман за беломором.
   - Угостишь? - я вопросительно кивнул на пачку.
   - Кури, - он передал мне папиросу.
   Щелкнув экспроприированной у одного из "аборигенов" Зиппой, я затянулся. Дым с непривычки оказался очень едким, я едва не закашлялся.
   - Где ты их берешь? - повертев папиросу в руках, спросил я.
   - Да где-где? По разному случается. Я ж вам говорил, здесь все что угодно можно найти. Было бы желание, - ушел от прямого ответа Тимоха.
   - Знаешь что, давай мы с тобой так договоримся, - глянув на него в упор, произнес Марат, - если не хочешь выдавать своих секретов, мы не будем настаивать, но тогда уж ты, будь добр, вообще не заикайся о них, лады?
   - В данном случае вы, между прочим, сами подняли эту тему, - спокойно возразил Тимофей. - Тем не менее, ты можешь считать, что я принимаю твое предложение. Впредь постараюсь не дразнить твоего любопытства.
   - Ай, спасибо, Тимоха, ай молодец! Успокоил ты меня, - воскликнул Марат.
   Тот пропустил издевку мимо ушей. Нахмурился затянувшись своим беломором, и, выдохнув струю голубоватого дыма, сказал:
   - Представляете, я еще тогда, при первой нашей встрече, понял, что вы, именно те люди, которым по плечу найти выход отсюда. Что-то в вас было такое, сам, правда, не пойму что. Да и сейчас это есть. Типа как аура, харизма, не знаю даже как сказать, - он пожевал папиросу, - и вот теперь, после стольких лет безнадежности, впервые увидев промелькнувший в конце тоннеля свет, я сижу здесь, рядом с вами и все еще не могу поверить в удачу.
   - А и не нужно особо верить, - ответил я. - Ничего еще не получилось. И пока лучше не заглядывать так далеко вперед, не давать волю своим мечтам - будет не так больно в случае неудачи.
   - Это проще сказать, чем сделать, - угрюмо заметил Тимоха. - Вы просто не представляете себе чувств и эмоций человека, в одиночку прожившего вечность рядом с безумием, когда у него появляется хоть призрачный шанс на спасение.
   Мы помолчали. Костерок затрещал, выбросив в небо жиденький сноп искр. В наступившей тишине отчетливо слышались долетающие издалека ритмы Города.
   - Почему так происходит? - тихим голосом обратился я к Тимофею.
   - О чем ты?
   - О звуках. Они сломили всех, кроме тебя. Как тебе удалось сохранить рассудок?
   Он надолго задумался, однако, видимо, ни к каким выводам так и не пришел:
   - Не знаю, - пожав плечами, ответил Тимоха, - возможно дело во внутренней свободе. Чем эта свобода больше, тем сложнее оградить человека от внешнего мира. Какие бы стены перед ним не стояли, он всегда сможет дотянуться до помощи и, почерпнув сил, продолжать борьбу.
   - О какой помощи ты говоришь? - не понял Марат.
   - Она может принимать разные формы. Веры, надежды, любви, к примеру, простите за повторение прописных истин. Вот только, чем большая пропасть времени и пространства отделяет вас от этих поистине неисчерпаемых источников, тем тяжелее дотянуться до них. По-видимому, у меня одного хватило на это сил. Впрочем, по мере моего пребывания здесь, они продолжают удаляться. Кто знает, возможно, когда-нибудь наступит момент, когда и у меня не останется сил держать с ними связь. И тогда - прощай Тимофей-сапиенс, встречайте его новое воплощение, - он невесело улыбнулся.
   - Вот ты говоришь внутренняя свобода, свободный дух, - я тщательно обдумал его слова, прежде чем задать следующий вопрос, - но разве нирвана, дарованная Городом, не несет в себе нечто подобное? Присмотрись повнимательнее: ведь если сами жители Сиенгора являются его невольными пленниками, то этого никак нельзя сказать об их душах. Стоит только заглянуть им в глаза и становится понятно - несмотря на то, что тела их неподвижны, а разум пленен ритмами Города, душа каждого из них где-то очень, очень далеко. Так далеко, что невозможно достучаться, сколько бы ты ни старался. Не способные передвигаться физически, они словно путешествуют по астралу. Для их мысленного взгляда не существует преград и расстояний. Пронзая им океаны пространств они бродят по тайным тропам и парадоксальным мирам, красивым и, одновременно, уродливым в своей красоте. Они общаются с далекими и бесконечно чуждыми существами, к которым неприменимы слова жизнь и бытие, которых можно наблюдать, но с которыми невозможно вступить в контакт. Которых невозможно понять и в существование которых невозможно поверить в принципе. Они видят несуществующие для нас с тобой звезды, наблюдают гибель еще не родившихся Вселенных. Я смотрел в глаза нашей спутницы, в глаза Майка, да и многих других, и я не заметил в них безумия. Только спокойствие и отрешенность, свойственные порой всезнанию. Разве не к подобному состоянию прозрения стремятся индийские йоги и тибетские ламы, почитая его проявлением высшей свободы духа?
   Тимофей вновь надолго задумался. Достал папиросу, потянулся за огнем к костру. Раскурив беломор, он, прищурившись, долго смотрел вдаль, за горизонт, с каждым мгновением все больше и больше, напоминая своих бедолаг товарищей. Его глаза, еще недавно с живостью смотревшие на нас, словно остекленели, а взор уносился все дальше и дальше, оставляя нас один на один с пустой оболочкой. Честно говоря, мы уже начали беспокоиться, не постигла ли его та же участь, что и остальных жителей Города, так не вовремя забрав у нас проводника. Я, для начала легонько, встряхнул его за плечо:
   - Тимофей?
   - А? Что? - уже ясными глазами он посмотрел на меня. Видя наш, с Маратом, обеспокоенный взгляд, улыбнулся: - Да нет, все нормально, не волнуйтесь. Я пока еще здесь.
   - Ты уж, пожалуйста, не пугай нас больше, - попросил его я.
   - Извините за причиненное волнение. Я просто задумался над твоими словами, - он посмотрел на меня.
   - И к какому выводу пришел, если пришел, конечно? - слегка язвительно осведомился Марат.
   - Ты поднял очень интересный вопрос, - тщательно, едва не по слогам выговаривая слова, произнес Тимоха. - Действительно, чем отличается истинная свобода духа от того, что предлагает нам Город? Есть ли разница между индийским йогом и больным аутизмом, между тибетским ламой и каталептиком, жителем Сиенгора и святым отшельником? На первый взгляд, и в самом деле, различие между ними не всегда бывает заметно. Более того, чисто внешне, порой в них можно даже разглядеть много общего - неподвижное состояние, отсутствующий взгляд, спокойная всепонимающая улыбка, все то, что по нашему мнению свидетельствует о пребывании души в высших сферах. Но это лишь внешне. А если задуматься, копнуть самую малость поглубже, вы заметите одно различие, делающее их непохожими в корне, - он, оторвав взгляд от полыхающего кровавым огнем горизонта, посмотрел на нас.
   Мы, не перебивая, ждали его дальнейших рассуждений и Тимофей, увидев, что сумел нас заинтриговать, продолжил:
   - Разница - в наличии, у одних, и отсутствии у других, свободы выбора, возможности человека самому решать каким он хочет быть, нужна ли ему эта свобода духа. Монахи и йоги сознательно идут к этому всю жизнь, но при этом, они сохраняют в себе способность, пусть даже чисто теоретическую, быть несвободными. Теоретическую, не потому, что не смогут, а потому что не захотят ею воспользоваться, ибо стремление к освобождению - их осознанный выбор. И, тем не менее, эта способность в них есть. В то время как жители Города такой привилегии лишены. Свобода, любая, неважно души или тела, если человек лишен возможности, отказавшись от нее, сделать иной выбор, порой оборачивается еще большим рабством, нежели при отсутствии свободы как таковой, понимаете? Только при наличии в человеке противоборствующего ей начала, свобода духа может обрести истинную силу. Отсутствие же одного из этих начал, в конечном итоге даже неважно какого, в любом случае приведет к дисгармонии между свободой и несвободой и, как следствие, к полной зависимости от одной из них. Вдумайтесь, о какой свободе, о каком просветлении жителей Сиенгора может идти речь, если они, по сути, не могут существовать иначе, как в своих грезах? Пребывание в этом состоянии, дает им лишь ощущение свободы, а, по сути, является для них тюрьмой, из которой им, возможно, не вырваться самим никогда. Совершенство не достигается вдруг, по-щучьему веленью, как бы нам этого не хотелось, ибо это в любом случае приведет к дисбалансу начал, составляющих первооснову бытия. Плюсы не отделимы от минусов, это закон. Только в гармонии борьбы двух противоположностей рождается истинное освобождение. Гармония - вот тот фундамент, на котором зиждется мир, понимаете?
   - Честно говоря, не очень, - заметил далекий от подобных сентенций Марат. - Путанно все как-то...
   - Ну, - Тимоха несколько виновато пожал плечами, - в двух словах это действительно трудно объяснить...
   - Смотрю я на тебя, Тимофей, и удивляюсь, - я, в свою очередь прищурившись, взглянул на него. - Поначалу, ты мне казался совсем другим, абсолютно не склонным к рассуждениям, человеком. А ты оказывается философ, - без тени насмешки произнес я.
   Он, видимо расценив мою реплику как вопрос, ответил:
   - Раньше, когда все жители Сиенгора еще не слились с дыханием Города, мой внутренний образ полностью соответствовал внешнему, мне не нужно было что-то изображать, стараясь оставаться тем, кем я был всегда: водилой, лихачем, простым грубоватым парнем. Я, не претендуя на какие-либо особенные познания и связанную с ними власть над людьми, беспрекословно слушался Майка, помогая общине, насколько это было в моих силах. В основном это заключалось в моей шоферской работе - я был единственным, кто не боялся Демона и мог выполнять связанные с путешествиями по земле поручения, которые давал мне Майк, а таковых, смею заметить, было немало. Моя фортуна никогда не подводила меня, - уж не знаю почему, но я ни разу не сталкивался с Демоном. Возможно причина этого в том, что я всегда верил, верю и буду верить в то, что хищники, независимо от того из плоти они или из стали, руководствуются отнюдь не запахом крови или иных биовыделений, (нападая, многие из них вовсе не испытывают чувства голода), а исходящим от потенциальной жертвы запахом страха. Именно этот запах дает хищникам сигнал к атаке. Хотя, пожалуй, хищники, не совсем верное определение. Они-то, как раз, почти всегда стремятся утолить голод или защитить себя. Касательно Демона и ему подобных, правильнее будет сказать охотники. Таких немало и среди людей. Более того, именно среди людей. Охотники убивают из азарта, самоутверждения, просто ради того, чтобы убивать. Они как вампиры наслаждаются бессилием и ужасом своих жертв. Страх - вот тот деликатес, который движет ими. И если он в вас по-настоящему отсутствует, вы никогда не привлечете к себе их внимания. И мое везение на самом деле объясняется тем, что я не боялся и не боюсь, встречи с Демоном, поскольку уверен: даже если мы столкнемся вдруг лицом к лицу, ему меня не догнать. Да, я побегу, но не из страха, а из-за разницы весовых категорий, если можно так выразиться. Не имея шансов победить силой, я брошу ему вызов померяться скоростью. Это не будет моим бегством, это будет состязанием, из которого я выйду победителем. И мы оба знаем об этом. Поэтому он и обходит меня стороной. Впрочем, я, кажется, отклонился от темы... - он слегка помедлил, видимо припоминая, откуда следует продолжать свой рассказ, затем заговорил вновь:
   - Постепенно, видя, как я раз за разом возвращаюсь из поездок целым и невредимым, ко мне, во время моих экспедиций, все чаще стали присоединяться люди. У меня даже завязалась кое с кем настоящая дружба. В принципе, если не считать вашего появления, это был самый светлый период моего существования здесь. Но, как водится, однажды пришел момент, когда светлая полоса сменилась на черную. Мои товарищи, словно пораженные неизвестной болезнью один за другим стали терять связь с реальностью. Уже потом, много позже, когда в сознании осталось не более трети общины, мы разобрались в чем дело. Майк, да еще несколько ребят изо всех сил старались придумать как бороться с этой напастью, но их усилия не увенчались успехом. В конце концов, все они слились с дыханием Города. Майк, как и полагается негласному вожаку, продержался дольше других. Он покинул меня последним, глядя в мои глаза с подозрением и завистью, как будто я был виноват в том, что Городу не удалось сломить меня. Иногда я думаю, стал бы он мне завидовать, если бы знал, каково это, практически вечность прожить одному, в одиночестве встречать и провожать бесчисленную череду похожих один на другой световых циклов, держась на плаву благодаря полупридушенной надежде, вдоволь запивая ее коктейлем из тоски и безысходности? - горько усмехнулся Тимоха.
   - А что дальше?
   - А дальше у меня появилась уйма свободного времени, которое надо было хоть чем-то занять. Тогда-то я и стал наведываться в информаторий. Общение с Собеседником было единственной отдушиной в моем безликом существовании. Помимо этого, я перечитал целые горы хранящейся в его запасниках литературы, словом развлекал себя как мог. И, разумеется, искал выход.
   - И неужели за целую вечность так и не нашел его? - с подозрением спросил Марат.
   - Господа, я не знаю, да и не особенно хочу знать, что конкретно вам удалось раскопать, по каким, именно, вешкам собираетесь проложить путь отсюда, скажу лишь одно: все содержащиеся в информатории сведения, которые могли бы дать хоть какую-нибудь зацепку, действительно были изучены вдоль и поперек еще Майком со-товарищи. После их ухода я тоже перелопатил все не один десяток раз. Но найти ключ к разгадке тайны Сиенгора, повезло только вам. Если, конечно, повезло, - подумав, добавил он.
   - Да уж, если повезло, - вздохнули мы.
   Каждый задумался о чем-то своем и вокруг костра вновь воцарилось молчание.
   Осмысливая предыдущий разговор, я впервые обратил внимание, что тонкая душевная нить эмоций и воспоминаний, которая все это время связывала нас с родным миром, угрожающе истончилась. Вся эта история - с Демоном, Дорогой, Городом словно затягивала нас, не давая ни секунды на передышку и осмысление ситуации - маня за собой мелькающим впереди светом надежды, она, при этом, не оставляла нам ни малейшего шанса вырваться из своих цепких объятий. Воспоминания, мысли о том как, откуда и почему мы сюда попали заполнялись зияющими провалами, эмоции связывающие нас с родным миром блекли, становились какими-то серыми, плоскими, неестественными до тошноты. Они еще не исчезли полностью, при желании, большую часть воспоминаний можно было восстановить, большую - так как что-то при этом неизменно ускользало, терялось, рассыпаясь словно карточный домик. Цельной картины прошлого не получалось, как ни крути. Даже когда события удавалось вспомнить подробно, в деталях, поверить в то, что они реально имели место уже не получалось. Я, словно при раздвоении личности, псевдореминисцентном расстройстве, задавался вопросом: происходило ли это на самом деле или является лишь плодом моего воображения.
   "Черта с два," - подумал про себя я. "Этого допускать нельзя. Иначе когда-нибудь, неважно рано или поздно, наступит момент, когда образовавшуюся пустоту заполнит собой этот мир ужасающих парадоксов. Допустить такое (неважно удастся нам при этом выбраться из Города или нет) - означает навеки стать безумными странниками, непонятно зачем и откуда бредущими к неведомой, а может быть и вовсе несуществующей цели. Бредущими безрадостно, бесконечно, бессмысленно. Без надежды повернуть или, хотя бы, остановиться..."
   Я сжал зубы.
   "Нет уж, дудки, если понадобится, я буду на бумаге записывать все, что еще удается вспомнить отчетливо. Мы еще покувыркаемся. Посмотрим тогда, чья везьмет."
   "А хватит силенок-то?" - тут же закралось сомнение. Я выбросил погасшую папиросу. Во время разговора с Тимохой, я совершенно про нее позабыл и беломорина, не водящая, как известно, дружбу с болтунами, не прогорев и до половины, потухла.
   "Должно хватить и баста!" - мысленно обрубил я сам себя. "Впрочем, лучше мне, пожалуй, не зацикливаться на этих мыслях, а то еще, чего доброго, действительно раскиселюсь..."
   Я привстал, встряхнулся под недоумевающими взглядами Марата с Тимохой.
   - Ты куда собрался-то? А?
   - Не могу больше сидеть. Беспокойно мне как-то, мысли всякие одолевают. Да что объяснять, мне... просто развеяться надо, - развел я руками. - Пойду, прогуляюсь немного, заодно гляну, как там у Илюхи с Глебом дела идут.
   - Надолго? - исподлобья спросил Тимоха.
   - Да нет, наверное, - я неопределенно пожал плечами, - туда да обратно. Что мне там делать-то?
   - Смотри, не заблудись! - хохотнул Марат.
   Ничего не ответив, я отступил в багровый полумрак и, не торопясь, двинулся в сторону информатория. Привыкшие к свету костра глаза адаптировались не сразу - идти приходилось осторожно, в монолите перекрытий иногда встречались коварные расселины, достигавшие порой поверхности земли. Угодить в такую расселину означало практически стопроцентную гибель - с нашего этажа до низа было не менее пятидесяти метров. Поэтому, прежде чем ставить ногу, я всякий раз внимательно глядел под ноги, с запасом обходя сомнительно темнеющие участки пола и постоянно попадающиеся на пути горки металлического мусора. Здесь, на "жилых" этажах было посвободней - всевозможные механические, электрические и еще черт знает какие агрегаты попадались значительно реже. Зато было полным-полно толстенных силовых кабелей, целыми пучками тянувшихся вдоль стен и пола, вперемешку с разбросанными в беспорядке, стальной стружкой и кусками изоляции, достигающими нескольких метров в длину, которые, собственно, мы и использовали в качестве топлива для костра. Схватывались они, правда, плохо, а, разгоревшись, начинали преизрядно коптить, зато и горели долго - одного такого куска хватало едва ли не на половину светового цикла. Я отпиннул в сторону один из таких, некстати подвернувшихся под ногу, кусков и двинулся дальше. Далеко, однако, мне уйти не пришлось. Обстоятельства, в который раз набрав необходимую критическую массу, вновь привели в движение колесики судьбы. Едва обогнув заброшенную платформу грузового подъемника, я в упор столкнулся с идущими мне навстречу Ильей и Глебом.
   - Куда собрался? - невозмутимо поинтересовался Глебок.
   - Ну что, скопировали? - вместо ответа спросил его я.
   Илюха помахал у меня перед носом пачкой, вырванных из тетради, листов.
   - Здесь все, - не без гордости произнес он, - план дороги и к джипу, и к энергостанции АХ76КТ.
   - А энергостанция-то нам зачем? - не понимая хода его мысли, спросил я.
   - Эх ты, темнота! - Длинного просто распирало от гордости, впрочем, возможно, вполне заслуженной. Слушай сюда, - покровительски обняв меня за плечи, стал объяснять он, - хоть сколько-нибудь точных координат у темпорального синхронизатора нет и, как утверждает Собеседник, быть не может. Однако для его функционирования, как ни крути, тоже нужна энергия, которую, он, в частности, получает и от этой энергостанции или как выразился Собеседник, объекта АХ76КТ. Если верить его словам, ее локализация наиболее точно привязана к синхрону, вот почему она нам и нужна.
   - Как ты сказал? Синхрон?
   - Ну да. Только не я, а наш кибернетический друг. Он, кстати, добавил, что, если мы достигнем первой цели, назовем ее сокращенно объект АХ или просто АХ, то от нее сможем выйти на интересующую нас позицию, проследив за направлением энергопотока. Для этого, правда, нужен какой-то особый прибор, не то спектрограф, не то тепловизор, я сколько ни старался так и не смог выяснить, что же он собой представляет. Однако в Городе эти приборы есть, в этом наш друг уверен. Правда, опять же, где, что, ни черта не ясно. У меня вообще сложилось ощущение, что Собеседник на нас обиделся - в конце разговора слова из него приходилось тянуть клещами. А потом, быстро скомкав беседу, он попрощался и вовсе исчез. Мол, разбирайтесь, как хотите. Я думаю, подобное поведение может служить косвенным доказательством того, что мы на верном пути.
   - Почему?
   - Наш уход означает прекращение его существования. Нет диалога - нет Собеседника. Едва ли его радует подобная перспектива.
   - Но раньше он отнесся к нашей идее достаточно благосклонно. Мы ведь не скрывали от него, что хотим слинять.
   - Возможно, тогда он просто не принял нас всерьез. А теперь вот кусает локти, - он усмехнулся.
   - Ему, в таком случае, было бы логичней вообще не отвечать нам.
   - Кто знает, может быть он не может не отвечать на вопросы, равно как и лгать в ответ. А может сам он искренне рад оказать нам помощь, но кто-то недовольный развитием событий слегка поднажал на него, такое тоже возможно.
   - Кого ты имеешь в виду? Кто мог поднажать?
   - Тот высший разум, о котором все говорят, но который ни с кем не вступает в контакт. Это может быть его рук дело.
   - Ты все-таки считаешь, что он реален? Имеет место в физическом смысле? Ты думаешь эта сила, обладающая сверхинтеллектом вселенского значения, по каким-то причинам не желает нашего ухода?
   - Насчет последнего вопроса я судить не берусь, - растягивая слова, произнес Длинный. - А вот на первый отвечу утвердительно. Он здесь, где-то рядом с нами, постоянно стучится в наше сознание. Работу этого непостижимого мозга мы и ощущаем в виде сводящих с ума ритмов Города. Он подавляет нас одним фактом своего присутствия и состояние транса, в котором пребывают жители Города, есть результат его воздействия, являясь единственной возможностью выдержать его давление.
   - Откуда ты все это знаешь?
   - Просто понял в один момент. Можно сказать, это было озарение, послание из скрытых пластов информации, полученной мной в тоннеле. Словно кто-то напоминал, что задерживаться нельзя, долгий контакт с Разумом Города опасен и нужно убираться отсюда пока не поздно.
   - А вот с этим трудно поспорить, - согласился я.
   - Значит, как я понял, перед нами на данный момент осталась только одна теоретически не решенная проблема - поиск связующего звена между энергостанцией и синхроном, - я с удовольствием произнес последнее, очень понравившееся мне, слово. Вся надежда в этом вопросе на Тимофея. Интересно, среди его трофеев есть тот прибор, о котором вы говорили?
   - Кстати, а что Тимоха? - вспомнил Глебок. - Приехал?
   Я кивнул.
   - Прибыл не так давно. Сидит возле костра, философствует.
   - Да ну! Быть не может!
   - Вот-вот. Я бы тоже не поверил, если бы мне кто рассказал. Тем не менее, он и в самом деле далеко не такой простак, каким кажется. Я ему не доверяю. С такими надо держать ухо востро.
   - Почему? - вкрадчивым голосом произнес Глебок. - Что тебя беспокоит в нем, его поведении? Попробуй по-конкретней сформулировать свои подозрения, ты ведь общался с ним не в пример дольше нас. А мы, тем временем, попытаемся взглянуть на твои мысли объективно, не имея на плечах груз личного общения. Только факты. В конце концов, должны же мы представлять с каким человеком имеем дело, - он, словно интересуясь согласен я с его предложением или нет, взглянул мне в лицо, наши глаза встретились.
   - Что ж, попробую, - вздохнул я, - неприятно, конечно, говорить о человеке за его спиной, но что поделаешь...
   - Ты не загоняйся по пустякам, нам сейчас не до этого, - подбодрил Длинный. - В конце концов, ты просто делишься с нами своим мнением, на что имеешь полное право. А мы, в свою очередь имеем право, выслушав тебя, согласиться с ним или наоборот. Так что начинай. О чем вы с ним говорили? Он что-нибудь спрашивал, выпытывал у тебя?
   - В том-то и дело, что нет. Напротив, сразу расставил точки над "i," давайте, дескать, оставим наши тайны при себе. Ваши при вас, а мои при мне. Реакция несвойственная людям в такой ситуации. Представьте, человек, провел в полном одиночестве незнамо сколько времени, мечтая лишь об одном - вырваться отсюда и когда у него появилась реальная возможность сделать это, он проявляет поистине невероятную выдержку, хотя по логике, должен был засыпать нас вопросами. Я конечно не знаток психологии, но вспомните графа Монте-Кристо. Как Эдмон Дантес был рад встрече с аббатом, после всего лишь нескольких лет, проведенных в камере-одиночке. Как окрылила его призрачная возможность побега! Тимофей пробыл здесь неизмеримо больше, однако его реакция оказалась более, чем равнодушной. И я вижу этому только одно объяснение. Он знал обо всем заранее. И о нашем здесь появлении и о том, что нам удастся кое в чем разобраться. Более того, мне иногда кажется, что он знает, как покинуть Город не хуже нас. В его глазах не было ни малейшего интереса, когда речь заходила об этом. Спрашивается почему?
   - Возможно, он просто очень выдержанный человек, даже не возможно, а наверняка. Другому не под силу было бы выжить здесь. Неоднократно терпя неудачу, он, я думаю, не хочет тешить себя напрасными надеждами и не дает им прорасти в своем сердце. И почему, если он, как тебе кажется, знает дорогу из Города, Тимофей до сих пор ей не воспользовался?
   - В самом деле, почему? - поддакнул Длинный.
   - Не знаю. Я же говорил, у меня есть только ощущения, а им трудно, порой, найти объяснения, - сконфузился я.
   - Ладно, оставим пока это, - великодушно произнес Глеб. - Есть еще какие-нибудь идеи по этому поводу?
   Я, собираясь с мыслями, ответил не сразу:
   - Тимоха - единственный житель Сиенгора, на которого не распространилось его безумие. Это раз. И ему на самом деле не страшен Демон, мы сами в этом убедились. Это два. Я не буду сейчас тратить время, цитируя его объяснения по данным вопросам, тем более, что вряд-ли смогу воспроизвести их достаточно точно. Скажу только, что вышло у него не слишком убедительно. И хотя формально я ничем не мог тогда ему возразить, его слова содержали, на мой взгляд, слишком много вероятностных допущений, из серии: мне кажется, что причина этого в том-то и том-то, поскольку ни вы ни я не можем выдвинуть более правлоподобных, более доказанных заявлений. В качестве доказательства его слов, были только его же собственные слова. Беспредметный разговор, короче.
   - Ты сейчас тоже грешишь этим, - окончательно добив меня, вставил Глебок. - Да ты не обижайся! В отсутствие достоверной информации, любая, даже самая незыблемая логика вступает в сферу домыслов и гадания на кофейной гуще. Однако это не значит, что сказанное тобой - полная ерунда. Нам весьма пригодится твой рассказ, когда нам представиться возможность пообщаться с Тимохой лично.
   - Что ж, я рад, - почесав бровь, уныло протянул я. - Да, кстати, вот еще что... Кажется, что подсказки или, как вы их назвали, сноски, благодаря которым вам удалось разобраться что к чему, действительно, появились совсем недавно, возможно незадолго до вашего похода в информаторий и были, похоже, предназначены только для ваших глаз. Откуда они взялись и почему были показаны именно нам? Этот вопрос волнует меня больше всех остальных. Нам снова подбрасывают решение, зная о том, что мы будем вынуждены им воспользоваться. В этом свете, все это слишком начинает напоминать подставу.
   - Не делай из мухи слона. Кому мы тут нужны?! - отмахнулся Илья.
   - Кто знает? Если припомнить слова Хранителя, вы еще не забыли его? - я спросил в шутку, но, когда через мгновение поймал их растерянные взгляды, сразу понял, что нечто подобное как раз и произошло - Так вот, если вспомнить его слова, мы призваны Дорогой для выполнения какой-то миссии. Также в его речах упоминались мегаморфы - существа, якобы контролирующие ситуацию в этом мире. Я не помню всего дословно, однако смысл его слов сводился к тому, что вокруг Дороги, а значит и вокруг примыкающих к ней миров, снова начинается нездоровая возня. И мы каким-то образом оказались в ней замешаны, если вообще не являемся ее причиной. И в этом свете, мысль о возможной подставе со стороны мегаморфов или еще каких-нибудь заинтересованных лиц, не кажется мне очень уж невозможной. Вспомните, он ведь говорил еще о каких-то более могущественных чем он, обитателях этих мест, - в упор смотрел на них я.
   После этих слов Илюхина бравада несколько поутихла, призадумался и Глебок.
   - Ну и что мы должны в связи с этим предпринять? - тусклым голосом спросил он.
   - Да ничего, - пожал я плечами. - Мы не можем ничего изменить. По крайней мере пока. Я лишь настаиваю на том, что нам следует проявлять во всем максимальную осторожность и не доверять никому, кроме самих себя. Позже, если когда-нибудь все это закончится, я с огромным удовольствием извинюсь перед Тимохой, обниму его и махну с ним водки на брундершафт. А пока, призываю следить за ним в оба глаза. Слишком много у него необъяснимых, невесть откуда взявшихся способностей, чтобы безоглядно вверять ему свою жизнь.
   - Кстати, махнуть можно и сейчас, - заметил Длинный, - я из машины фляжку с коньяком прихватил. Все повода подходящего ждал. И сейчас, кажется, самое время.
   - Да что ж ты молчал, вражина?! - я в шутку ткнул его кулаком в плечо. - Давай, доставай скорее!
   - А как же Марат? - напомнил Глебок.
   - Мы ему оставим. По честному. А Тимохе нельзя, ему за руль, - усмехнулся Длинный, доставая из кармана заветную заначку.
   - За удачу! - он глотнул прямо из горла, затем протянул фляжку, стоявшему по правую руку от него, Глебу.
   - За нас с вами. Всех вместе и каждого в отдельности, - тот, с душой приложившись к фляге, передал эстафету мне.
   - За нашу дружбу! - я добрым глотком подкрепил свой тост. Сорок два градуса приятным теплом разошлись по телу. - Э-эх, до чего ж забористый, - довольным голосом выдохнул я, протягивая коньяк обратно.
   - Ладно, пора выдвигаться, мы и так здорово тут задержались, - сказал Глебок, засовывая фляжку в задний карман. - Они нас, наверное, потеряли, - он двинулся по направлению к нашей стоянке. - Мы, если что, не разговаривали. Когда ты нашел нас, мы еще были в информатории, заканчивали работу. И вскоре, мы все вместе двинулись обратно, - уже на ходу давая нам наставления.
   Мы, с Длинным, молча улыбнулись ему в ответ.
  
  
  
   Наше возвращение в лагерь совпало с моментом, когда Марат и Тимоха уже начали терять терпение:
   - Ну вы что, совсем, что-ли, расслабились?! - приветствовал нас Марат. - Я что, должен один его развлекать? Уговаривать? Посиди, мол, уж пожалуйста, подожди еще чуть-чуть, они вот-вот будут. А им плевать, они шляются где-то! - он гневно сверкнул глазами.
   - Мы, к твоему сведению, не шлялись, а дело делали, - как всегда ухватившись за неосторожно брошенное слово, строго осадил его Глеб. - Так что давай-ка лучше без обвинений.
   - Ладно-ладно, - надув щеки примирительно пропыхтел Марат. - Скажи лучше, получилось у вас или нет?
   - Все нормально, все идет по плану, - похлопал его по плечу Глебок, пожимая ему руку. Сейчас обо всем узнаете, всему свое время, - с этими словами он протянув пятерню Тимохе, заговорщицки подмигнул: - Давай Ильич, рассказывай, чем мы занимались все это время.
   Тот шагнул вперед и, по очереди поздоровавшись сначала с Маратом, а потом с Тимофеем, протянул последнему исчерканный значками и цифрами листок бумаги:
   - Ты знаешь что это?
   - Разумеется, - слегка помедлив, ответил тот, - у тебя в руках карта Города, условная схема его секторов. Один значок - один сектор. А что?
   - Тебе знакомо это место? - Длинный ткнул пальцем в, обведенный кружком, значок карты.
   Тот несколько секунд пристально вглядывался в Длинновские каракули, потом, оторвав глаза от карты, сдержанно проговорил:
   - В принципе, да.
   - Почему в принципе? Есть какие-то трудности? - тут же нахмурился Глебок.
   - Ну, в целом, раньше я не забирался так далеко, если говорить об этом конкретном направлении, однако, при помощи карты, дорогу туда разыскать смогу, если тебя это интересует.
   - А скажи-ка, Тимофей, ты, что и впрямь свободно читаешь карту? - неожиданно для всех спросил Марат.
   - Ну не то чтобы свободно, но...
   - Ты хочешь сказать, что помнишь наизусть, что означают все эти значки, коды и шифры?
   - Ах, вот к чему ты клонишь, - улыбнулся в ответ Тимоха. - Не-е-ет, на то, чтобы их все запомнить, не хватит, пожалуй, и всей жизни. Город разрастается гораздо быстрей, чем вы думаете и уж, тем более, быстрее, чем вы сможете заучивать постоянно появляющиеся в нем сектора. Но дело в том, что я и не пытаюсь их запоминать. Я знаком с принципами, которые применяет главный компьютер Сиенгора, составляя свои карты. Они достаточно доступны, так как, в основном, применяются в киберустройствах довольно низкого, разумеется, по здешним меркам, уровня. К примеру, манипуляторами или мий-олл-ами. Поэтому я, не прибегая к механическому заучиванию, взглянув на коды, могу понять, что из себя представляют обозначенное ими место.
   - Интересно, где же ты с этими принципами ознакомился? - с вызовом спросил у него Марат.
   - В информатории, - Тимофей, словно удивленный нашим вопросом, непонимающе округлив глаза. - А вам он разве не показывал этот раздел? - наивным голосом поинтересовался он.
   Длинный с Глебком обменялись взглядами. Похоже, что они тоже начали разделять кое-какие мои подозрения. Вслух, однако, никто ничего не сказал. Воспользовавшись предоставленной паузой, Тимоха перехватил инициативу:
   - Итак, если я вас правильно понял, вы хотели бы воспользоваться моими услугами проводника, для похода к обозначенному на карте месту. Я не спрашиваю вас, что вы надеетесь там разыскать, на мой взгляд этот сектор не представляет ничего интересного, однако хочу задать вам вопрос. Я обсуждал его с Игорем и Маратом, но они отказались давать мне ответ, не посоветовавшись с вами. Поэтому сейчас, когда вы все вместе, я спрашиваю опять: согласны ли вы, после выполнения мной всех своих обязательств проводника, покидая Сиенгор, взять меня с собой? Разумеется, если наша экспедиция окажется удачной.
   - А почему ты решил, что мы думаем покинуть Город? - задал провокационный вопрос Глебок.
   - Во-первых, потому что я просил вас не искать встречи со мной по какому-либо другому поводу. А во-вторых, куда еще вы могли собраться, как не на поиски выхода? В наших обстоятельствах все остальные цели просто не имеют смысла. Разве что вам вздумалось прогуляться, но, почему-то мне не слишком в это верится. Я прав?
   Глеб молчал, Тимоха припер его к стенке.
   - Мне кажется, юлить смысла нет, - пришел ему на помощь я, - кое-какие мыслишки на этот счет у нас были. И в этом свете, требование которое ты выдвинул, тоже, выглядит более чем справедливым. Вы со мной согласны? - я с вопросом поглядел на товарищей. Возражений ни у кого не было.
   - То есть вы обещаете взять меня с собой? - уточнил Тимоха.
   - Да-да! - раздраженно подтвердил Глебок. - Обещаем. Если нам удастся покинуть Сиенгор, ты, если захочешь, покинешь его вместе с нами.
   - Интересная постановка вопроса! - с наигранным восхищением воскликнул Тимоха. - Если захочешь! А почему, собственно, я могу этого не захотеть? Вот, до этого самого момента, все время хотел, хотел, а тут, вдруг, раз - и расхотел. Так что-ли по-вашему?
   - Ну, мало ли... - неуверенно протянул Глеб, ошарашенный его неожиданным напором, - я просто так сказал, без особого значения, так что не цепляйся к словам!
   - Хорошо, не буду, - примирительно подняв руки, отступил Тимоха. - Но я хотел бы, если вас это не затруднит, услышать от вас нормальное обещание взять меня с собой. Без всяких там, если и все такое...
   - Ситуации бывают разные, - вдруг произнес Марат. - Иной раз пожалеешь, что не позаботился о таком вот "если." Ты хочешь услышать, что мы по-любому протащим тебя с собой? Но мы не можем тебе этого обещать. В пути мы можем попросту потерять друг друга, разделиться, да мало ли что! Да, мы можем обещать, что будем дожидаться друг друга, настолько долго, насколько это будет соответствовать сложившимся обстоятельствам, но в любом случае, вряд-ли это ожидание окажется слишком долгим...
   - Если я отстану или заблужусь, - насмешливо проговорил Тимоха, - это будут мои проблемы. И я не прошу вас решать их вместо меня. Но я вынужден требовать обещания, что вы не измените своего решения и не будете, в последствии, создавать их искусственно.
   - Черт, как ты мог подумать о нас такое! - возмутился Марат. - Сказали же тебе - возьмем с собой. Значит возьмем. Не понимаю, чего ты пристал к нам.
   - Обещание! - сверкнул глазами Тимоха. - Без него наше сотрудничество невозможно.
   - Да успокойся ты, - елейно проговорил Глеб. - Было бы из-за чего огород городить. Конечно, мы обещаем, именно мы, - он обвел нас взглядом, - а не я один, что если нам удастся найти выход, мы ни до, ни после этого не будем препятствовать тебе в том, что ты покинешь Сиенгор вместе с нами. Тебя устраивает такой вариант? - он уставился на Тимоху.
   - Вполне, - кивнул тот, - ты очень грамотно изложил суть вопроса, Глеб. Именно так, как я и хотел. В свою очередь обещаю вам, что буду честно искать место указанное в вашей карте, не пытаясь запудрить ваши мозги. Да будет так! И для того, чтобы подтвердить свои добрые намерения по отношению к вам, я готов поделиться кое-какими трофеями из моей коллекции. Не самыми, конечно, значительными, но на Земле, и они сделают вас богачами.
   - Боюсь, мы не сможем принять твоего подарка, - посовещавшись взглядами, ответили мы. - Сам ты, конечно волен брать с собой что угодно и мы не будем тебе в этом препятствовать, но у самих нас несколько иные планы. Неизвестно еще как будут развиваться события и если вдруг, - он, акцентируя последнее слово, поднял вверх указательный палец, - вдруг наши пути разойдутся и нам придется без тебя противостоять Демону, лично я, не хотел бы иметь в этот момент болтающийся за спиной груз сокровищ.
   П-ф-фу, - фыркнул Тимоха. - Глупость какая! Вы просто не представляете себе от чего отказываетесь!
   - Честно говоря и не хотим представлять, - заметил я, - а то как-бы чаша жадности не перевесила чашу благоразумия.
   - Да бросьте! Это же не серьезно. Вы же можете выбросить все в любой момент, если вдруг запахнет жареным. Делов-то?!
   - Иногда именно этот момент определяет, останешься ты в живых или нет. Именно мгновения определяют порой судьбу, - ответил я.
   - То есть вы отказываетесь от своей доли трофеев?
   - Отказываемся, - несмотря на сильное желание побыть богатыми, мы, все-таки, оставались верны своему решению. И хотя моя теория о том, что для спасения, порой, может не хватить только одного- единственного мгновения, отвечала логике лишь наполовину, мы почему-то не торопились принимать подарков Тимохи. Словно кто-то, отбросив примитивные звуки, вкладывал прямо нам в мозг простую мысль: "Не доверяй. Не доверяй. Не принимай подарков у незнакомцев. В красивой упаковке может быть все, что угодно..."
   Стараясь скорее для себя, нежели для Тимохи, я начал объяснять ему причину отказа:
   - Дружище, твои трофеи по праву принадлежат только тебе. Ты рисковал жизнью, тратил свои силы, чтобы разыскать их, а мы не приложили к их поиску ни малейших усилий. Поэтому вряд-ли они принесут нам пользу. Этот урок я вынес из твоих слов...
   - Что-то не припоминаю, - нахмурился Тимофей.
   - Неважно, не в этом дело. Я хочу сказать - мы не настолько меркантильны, чтобы заставлять тебя делиться ими.
   - Вы меня не заставляли. Я сам предложил, - не унимался Тимоха, продолжая в общем-то уже бессмысленный спор.
   "И чего он так хочет впарить нам свое барахло?" - подумал я, и прочитав на лицах остальных ребят ту же самую мысль, добавил вслух:
   - Мы в любом случае не возьмем их, так что давай прекратим спорить. Пора двигаться. Об остальном можно будет договорить и в дороге.
   - Воля ваша! Значит мне суждено стать первым и единственным на Земле обладателем коллекции инопланетных артефактов. Что тут сказать? Я очень рад этому. Когда мы выступаем? - деловито поинтересовался Тимоха.
   - Это я у тебя хотел спросить, - ответил ему Глебок, - нас-то здесь, вроде, ничего не удерживает.
   - Меня тоже, - энергично закивал Тимоха.
   - А твоя коллекция? Тебе, разве, не нужно времени, чтобы привезти ее сюда и собрать в дорогу?
   - А-а-а! - он небрежно махнул рукой, - я ее по дороге заберу!
   "По дороге! Надо ж какое неожиданно-приятное совпадение!" - подумал я, с умилением глядя на Тимофея, бросив короткий взгляд на друзей: Длинный в своей манере противно подхохатывал, на сей раз, впрочем, этот издевательский смех был более чем к месту. Глебок с неподдельным восторгом качал головой, Марат, попеременно смотрел то на одного то на другого, словно спрашивал: "Господа, он, что, действительно держит нас за дураков?"
   - Вслух, однако, мы насмехаться не решились. К чему наживать врага перед дорогой? Поэтому вместо серии коротких и злых вопросов и насмешек, так и ждущих возможности слететь с языка, ограничились брошенной Глебком фразой:
   - Уверен?
   - На сто процентов! - сверкнул зубами Тимоха.
  
  
  
  
   Нам не потребовалось много времени, чтобы свернуть свой лагерь. Барахла у нас было всего-ничего, несмотря на некоторые, крайне необходимые в путешествии вещички, эспроприированные нами у аборигенов. Все они с легкостью поместились в кузове Тимохиного пикапа, а самые мелкие вовсе рассовали по карманам. Самой обременительной и долгой на всем этапе сборов, оказалась, естественно, транспортировка в машину девушки. Она по-прежнему находилась в глубоком трансе и нам вновь пришлось тащить ее на руках. Почему-то у нас даже мысли не возникло оставить ее здесь, хотя если говорить начистоту, не боясь быть неправильно понятым, это было бы весьма логично с точки зрения практичности. Мы не могли гарантировать ей безопасность в дороге, не могли пообещать, что там, де мы окажемся выбравшись из Сиенгора, ей будет лучше, чем здесь, мы не были уверены даже в своих силах и, тем не менее, тащили ее за собой.
   Тимофей при этом скептически выгнул брови, но от комментариев благоразумно воздержался.
   Удобно разместив в кузове нашу спутницу, мы, оглядев напоследок давшее нам приют строение, тоже разместились рядом с ней. Глебок разместился с наибольшим комфортом, забравшись в салон, на соседнее, с Тимохой, место.
   - Ничего не забыли? Если что, возвращаться назад придется очень долго. Такая у здешних дорог особенность, - произнес Тимофей.
   Мы промолчали.
   - Ну, тогда вздрогнем! - резюмировал он, заводя мотор.
   - Ни пуха нам, ни пера, - пожелал Глебок.
   - К черту! - сосредоточенно пробормотал Тимоха, до предела вдавив в пол педаль акселератора.
  
  
  
  
  
  
   Мы вновь мчались вперед, оставляя в кильватере проносящиеся мимо нас бесконечные километры Города, с каждым мгновением удаляясь все дальше и дальше от башни Административного Корпуса и расселившихся вокруг нее членов человеческой общины Сиенгора - маленького, всеми забытого осколка человеческой цивилизации, невесть когда потерянного на необъятных просторах Вселенной, и, тем не менее, каким-то образом выжившего.
   "Мы должны, мы просто обязаны будем за ними вернуться," - размышлял я, с необъяснимой тоской глядя назад. "Не важно, сколько это займет времени - бросить этих людей здесь мы не имеем права. Если, конечно, нам самим удастся выбраться отсюда," - тут же напомнил себе я, скрестив на удачу пальцы.
   Перед глазами на огромной скорости продолжала проноситься, пребывающая в постоянном движении и хаосе, механическая Вселенная, воплощенная в виде странного, бесконечно изменяющегося чужого города с таким же непостижимым, нечеловеческим названием - Сиенгор. Даже Собеседник, имевший доступ к практически безграничным знаниям создавших Город титанов, так и не смог дословно перевести его на наш язык, при этом утверждая, что каждая буква в нем не случайна, каждый звук имеет глубочайший сакральный смысл и хотя человеческий слух слишком несовершенен для того, чтобы различить большинство из них, семь знаков-символов в его имени являются олицетворением самой сути этого места.
   Собеседник. Память швырнула меня назад, в прошлое, ставшее казаться мне таким далеким и призрачным. Именно это и имел в виду Майк, когда говорил о странностях в ощущении времени. Нет, что бы кто ни говорил, время не исчезло совсем, оно как будто спряталось, тикая глубоко внутри нас, тем не менее ни на секунду не покидая полностью, но Городу на это было ровным счетом наплевать - он жил по своим законам, в которых не было места ни времени, ни нашим мыслям на этот счет, да и сами мы были для него всего лишь незваными докучливыми гостями. Впрочем, Майк тоже остался в прошлом, по сравнению с Собеседником таком далеком, что воспоминания о нем, да и он сам, стали похожими скорее на сказку или миф, нежели на реально происходившие события. Неужели выбравшись из Города, мы позабудем о нем навсегда и Майк канет в лету, растворившись вместе с Городом в бездне прошедших веков?
   Я старался выбросить из головы ненужные мысли и воспоминания, каким-то образом навевающие тоску от расставания с этим, казалось бы, совершенно чужим человеком, иногда это даже удавалось, но память, словно не желая сдаваться, тут же возвращала меня к другому оставшемуся за горизонтом созданию, ставшему, пусть и ненадолго, нашим единственным другом и соратником в Сиенгоре. Не являющемуся ни человеком, ни живым существом вообще. Кибер-интеллект, с простым и незатейливым именем Собеседник, мне почему-то именно теперь стало это ясно, действительно, видел в нас друзей, какой бы странной не выглядела такая дружба. На короткий срок мы, в самом деле, стали ему отдушиной в беспросветной мгле одиночества. Он искренне радовался каждой минуте общения, не свойственным машине благородством помогая нам в наших поисках. Догадывался ли он какова цель к которой мы стремились? Знал ли, что благодаря своей помощи вновь может оказаться в одиночестве, которого так страшился? Скорее всего, знал. Не мог не знать. И, тем не менее, продолжал нам помогать... Возможно, я его идеализирую. Возможно, в его действиях не было никакой жертвенности. Да это и не важно теперь. Мы, обладающие чувствами и эмоциями, оперирующие понятиями дружба, честь, благородство, долженствующие, по существу, быть примером, на поверку оказались всего этого лишены. Мы ушли не попрощавшись, не сказав напоследок даже простых теплых слов благодарности. Я уповал лишь на то, что искусственный разум лишен способности обижаться. Лично мне не хотелось, чтобы наш электронный друг запомнил нас неблагодарными пришельцами, тем более, что размер его помощи трудно было переоценить.
   Я мысленно попросил у него прощения. Я не рассчитывал, что мои извинения когда-нибудь дойдут до него. Не был уверен и в том, что они ему в принципе нужны, но мне при этом стало значительно легче. Однако в душе все равно оставалось чувство какой-то недосказанности, недоделанности, в памяти то и дело всплывали картины нашего лагеря на некоторое время заменившего нам дом. Вновь нагнав необъяснимую тоску, воспоминания, словно изо всех сил старались удержать нас рядом с собой. Но разве могли они что-нибудь изменить? Тимоха сказал, что при любом раскладе это будет дорога в один конец. Даже если мы на пол-пути решим вдруг повернуть обратно, дорога назад займет всю нашу оставшуюся жизнь. Не вдаваясь в подробности, он объяснил это особенностями взаимодействия между удаленными секторами, но при этом, вновь, слишком многое не договаривал. Сказал лишь, что если наша попытка покинуть Сиенгор окажется неудачной, нам впятером придется коротать бесконечные годы там, где осознаем безнадежность своих надежд. Только Город и мы. Нашу спутницу он, очевидно, в расчет не брал.
   Я покосился на нее. Ей определенно стало лучше с того момента, как мы неслись сквозь грохот и вой взбесившихся механических джунглей. Исчезла порожденная аритмией бледность, на лице появилась мечтательная, благостная улыбка. Вот только взгляд по-прежнему был где-то далеко-далеко. Мне сразу вспомнился наш, с Тимохой, спор по этому поводу. Однако теперь он показался мне совершенно бессмысленным. Свободна она сейчас или нет - неважно, главное - она счастлива. Счастлива насколько это возможно в подобной ситуации. Возможно, отсутствие выбора в данном случае есть аксиома, непреложный закон существования, вложенный в эту Вселенную ее создателем, и тогда вся имеющаяся у нас шкала ценностей мгновенно теряет смысл. А вместе с ней теряет смысл и наш былой спор. По сути, мы раз и навсегда лишились пресловутой свободы выбора в тот момент, когда, по совету хранителя-дальнобойщика, не остались на ночь в "Последнем шансе". Теперь мне стал понятен скрытый поначалу смысл этого названия. Последний шанс сделать реально свой выбор. Двигаться вперед, повернуть назад или на время остановиться. Тогда у нас было аж три варианта. Два из которых подразумевали именно ту свободу, о которой говорил Тимоха. К несчастью, нам недостало ума выбрать их. После этого все принимаемые нами решения были не более чем иллюзией предоставленной свободы действий. Вот и сейчас, наше решение, довериться словам Собеседника и принять помощь Тимофея, было единственно логичным, чересчур прогнозируемым, чтобы называться свободным выбором. Не было у нас двух равноценных вариантов и к этому нечего больше добавить. Взяв Тимоху в проводники, мы, при всем желании, уже не можем ничего изменить. Даже если он врет и дорога назад вовсе не так длинна, одним нам не под силу будет вернуться, мы просто заблудимся в бесконечном лабиринте секторов, десятками появляющихся перед нами, взамен только что оставленных позади. К тому же есть еще Демон. И хотя его очень давно не было видно, теперь нас довольно трудно обмануть. Он не забыл обид и оскорблений нанесенных его чести охотника. Где бы он ни находился - когда мы расстанемся с Тимофеем, он будет рядом.
   Пикап подбросило на кочке, едва не вышвырнув нас за борт. Тимоха через плечо бросил на нас короткий взгляд, ободряюще прокричав нечто вроде "держитесь", но скорость, как и прежде не сбросил, мне показалось, напротив, только поддал газку. С некоторых пор, такое его поведение уже перестало меня удивлять. Скорость была его стихией. Здесь он чувствовал себя едва ли не лучше, чем рыба в воде. Он жил скоростью, порой, казалось, сам становился ею, обретая быстроту и неудержимость ветра. Лихо накручивая баранку, Тимоха на предельных оборотах закладывал такие умопомрачительные виражи, что у нас иногда, даже, темнело в глазах. Сам же он, похоже не испытывал при этом ни малейшего дискомфорта, продолжая тихонько насвистывать какую-то мелодию, умудряясь не выпускать из зубов свой неизменный Беломор.
   - Под аккомпанемент его свиста, мы, преодолев границу энергетического сектора, въехали в сталелитейный, и, промчавшись по нему на одном дыхании, влетели в сектор химических преобразований. Это название подкинул Тимоха, незадолго до этого момента прокричавший нам сквозь заднюю форточку - это был его излюбленный способ общения с пассажирами:
   - Сектор химических преобразований. Пока мы будем находиться на его территории старайтесь дышать пореже и не очень глубоко. А еще лучше, если замотаете нос и рот мокрыми тряпками, - он вновь надавил на акселератор.
   Марат уж было открыл рот, чтобы задать ему по этому поводу пару вопросов, но в этот момент мы пересекли границу сектора. Желание спрашивать о чем-либо, да и разговаривать вообще, мгновенно пропало - ворвавшийся в ноздри едкий, насыщенный летучими испарениями воздух, в первые же секунды вызвал у всех сидящих в кузове приступ перемежающегося с кашлем острого удушья. Глазам, казалось, не хватало слез, бурными потоками льющихся по щекам в тщетной попытке смыть с конъюктивы оседающие на ней ядовитые флюиды. Не теряя времени даром, я вытащил носилки из-под нашей спутницы и начал развязывать узлы, которыми были связаны наши, с Маратом, куртки. Едва справившись с кашлем, он, буквально через секунду, присоединился ко мне. Смочить разделенные куртки оказалось нечем, пришлось на манер бедуинов просто намотать их на лицо. Стало слегка полегче, однако дышать по-прежнему приходилось едва-едва, глаза мы и вовсе не решались приоткрыть.
   "Интересно, как у них там, в кабине?" - подумалось мне. "Однозначно, конечно, что лучше, чем здесь. Повезло Глебку. Впрочем, ему, по большому счету, всегда везет," - неосторожно вздохнув, я снова зашелся кашлем.
   Это был, наверное, самый тяжелый участок пути, на всем протяжении которого нас бросало от одной напасти к другой. Однако казавшийся бесконечным химический сектор через некоторое время тоже закончился, витавшая в воздухе отрава исчезла, как по волшебству уступив место прохладному чистому ветерку.
   Тем не менее, взглянуть на окружающий мир нам удалось далеко не сразу. Видимо агрессивные вещества пропитали слизистую оболочку носа и глаз в очень большом количестве и хотя их действие, в отсутствие постоянной подпитки потихонечку ослабевало, окончательно открыть глаза мы смогли, когда Тимофей неожиданно затормозил. Слепые, словно щенки, мы бы точно повылетали из кузова, но Тимоха, видимо сделав на это поправку, на сей раз остановился почти плавно. То, что при этом Марат, Длинный и я попадали друг на друга, в общем-то, не в счет.
   Рады-радехоньки, что не впечатались головами в землю, мы даже не очень возмущались. Только Марат пробурчал что-то не очень лестное в адрес Тимохи, но развивать тему не стал. Поднявшись на ноги, мы не без интереса огляделись.
   Нас окружали бесконечные ряды металлических строений, внешне похожих на используемые в качестве хранилищ и складов ангары. Большинство имело полукруглую форму, на их блестящих покатых боках отплясывали отраженные от единственного в округе факела блики света. Впрочем, иногда, намного реже, среди полукружных, попадались выполненные из того же металла уходящие вертикально вверх ангары цилиндрической формы, еще реже встречались параллелограммы. Эти сооружения, которые мы, не сговариваясь, обозвали ангарами, громоздясь друг на друга, обступали нас плотным кольцом. Они наползали, наваливались одно на другое, словно толпа любопытствующих зевак собравшихся поглазеть на бродячего фокусника. И еще здесь было полным-полно снующих туда-сюда грузовых вагонеток, но в отличие от ранее виденных нами, они были преимущественно наземного базирования. Вокруг нас они пребывали в относительном затишье, что, по-видимому, было связанно с близостью границы данного сектора, однако стоило взглянуть на полкилометра вглубь сектора и сразу становилось ясно, что это первое ощущение было ошибочным. Там, вдалеке, посреди укутанных сумерками ангаров "жизнь" била ключом. Вагонетки, как будто заполонили собой весь этот сектор, ежесекундно прибывая со всех концов, в считанные мгновения разгружаясь при помощи оплетающей стены ангаров погрузочной техники они, не задерживаясь, уносились дальше, уступая место следующим. Процесс шел четко, отлаженно, вагонетки не сталкивались и не мешали друг другу, продолжая свою работу без перерывов и задержек, словно хороший оркестр под руководством талантливого дирижера. Такая фантастическая слаженность помимо воли вызывала в душе восторг. В скрупулезной математической четкости в который раз уже прорисовывалось величие сотворившего Город гения. Возможно безумного, очень опасного в своем безумии, но все-таки гения.
   "Пожалуй, гений, это даже слабо сказано. Впрочем, кем еще тогда мы можем его считать?" - подумал я.
   Словно ободренный моей мысленной похвалой, вокруг вновь усилились притихшие доселе раскаты сводящей с ума симфонии Города. И звуки ее усиливались, сливаясь со своим эхом, поселившимся в наших душах. Всколыхнувшись с новой силой, нечеловеческие созвучия все труднее и труднее было удерживать, они все настойчивее стучались в двери моего разума, пока еще неподвластного им. Пока.
   Всякий раз утихая, становясь незаметными, они рано или поздно возвращались. И с каждым таким возвращением музыку Города все труднее становилось держать в узде. Причем я обратил внимание, что подобные возвращения посещают нас в разное время. А это значит, что Город влияет на нас по-разному и следовательно мы не обладаем, подобно Тимохе, абсолютной толерантностью к его звукам. А это, свою очередь, значит, что мы находимся на пути слияния с Городом. Интересно, кто первый?
   Почему-то от последней мысли меня коснулся ледяной холодок. Ласково, вскользь и, тем не менее, его касание было не более приятным, чем поднесенное вплотную к горлу, беспощадное лезвие убийцы.
   Однако он словно разбудил меня, придал сил, позволив вновь отогнать подальше от себя сводящие с ума ритмы. До тех пор, пока они не поднабравшись сил, не повторят свою попытку, вернувшись на поле брани с удвоенными силами. "И кто будет помогать нам тогда?"
   Я вынырнул на поверхность, зацепив самый конец с праведного Маратовского гнева:
   . . . . , - так вы что же, и об этом не подумали? Болваны!
   - Лучше бы ты Марат молчал насчет этого. С каждым может случиться, - процедил сквозь зубы Глебок.
   - Но почему я узнаю об этом только сейчас? Почему не рассказали мне? Или Тимохе? Игорек то, как я понимаю, тоже, был в курсе дела... Просто, подстраховаться на случай вашей забывчивости?
   - Ну забыли мы, что тебе еще надо?! Что толку сейчас-то ныть об этом? Давайте вместе думать, что БУДЕМ делать, а не что мы МОГЛИ БЫ сделать.
   - Я не до конца еще понимая о чем речь, несколько раз ткнул в бок Глебка, добиваясь его внимания, спросил:
   - О чем вы вообще, а?
   - А ты где был!? Чем слушал!? - раздраженно рявкнул Глебок.
   - Тебе что, трудно вкратце пересказать? - спокойно ответил я. - Не так уж много, по-моему, я прошу.
   - Проблема в том, - уже сдержанно начал объяснять он, - что наша карта слишком схематичная, - он потряс зажатыми в руке листочками, - на ней обозначены только сектора, их взаиморасположение. Интересующий нас сектор помечен кружком. Но схемы самого сектора нет, мы не знаем точно, в каком из ангаров искать нашу машину.
   - Так это все-таки ангары? - взглянул на него я.
   Он исподлобья внимательно посмотрел мне в глаза:
   - Похоже, надолго ты отрубился. А мы и не заметили, - озадаченно, словно самому себе, пробормотал он. - Город? - с нажимом спросил меня он.
   Я кивнул, коротко поделившись с друзьями овладевшими мной думами, краем глаза посматривая на стоявшего в сторонке Тимоху. Тот невозмутимо ковырялся в моторе, разыгрывая уже знакомую мне сцену поломки, демонстративно давая нам поговорить между собой без него, пытаясь убедить нас в том, что ему совершенно не интересны наши секреты.
   - Ну, ты будешь слушать или нет!? - заметив, что я опять погрузился в раздумья, повысил голос Глебок.
   - Конечно!
   - Вот и все, собственно. Марат считает, что это мы виноваты.
   - Ты забыл сказать, что вы знали об этом, но позабыли скопировать план сектора. При этом, мне лично, ничего не было об этом известно! - вмешался Марат.
   - Как долго нам придется обшаривать все ангары по очереди? - я ненавязчиво перевел их спор в продуктивное русло.
   - Порядочно! - фыркнул Глеб.
   - Порядочно?! - никак не мог успокоиться Марат. - Сдается мне, эта задачка может оказаться куда сложнее поисков иголки в стоге сена. И ее решение займет настолько же больше времени, которого у нас нет.
   - Может нам разделиться? Это, как-никак, хоть ненамного, но может ускорить процесс.
   - Это не выход. Тем более, что без Тимофея, мы сразу станем уязвимы для Демона, - мрачно возразил Глеб.
   - О чем это вы? Обо мне? - незаметно приблизившись к нам, с улыбкой спросил Тимоха.
   Мы чуть не подпрыгнули от неожиданности, лишь Длинный сумел сохранить невозмутимость, флегматично кивнув в ответ: - Гм-ы-у...
   - Хорош подкрадываться! - огрызнулся на Тимофея Марат.
   - Да ладно, не бери в голову, - вальяжно ответил тот. - В чем проблема-то?
   - А с чего ты взял, что проблемы есть? - вкрадчиво спросил Глеб.
   - Представь себе, об этом не так трудно догадаться, - продолжал улыбаться Тимоха. - Вы уже давненько ругаетесь, спорите на повышенных тонах, с выражением явной растерянности на лице. Даже глухой бы понял все, по одной только вашей жестикуляции, - он посмотрел на нас: - Таким образом, я повторяю вопрос. В чем проблема?
   - Видя у Глеба явное нежелание повторять всю историю в третий раз, я пересказал суть дела, как я сам ее понимал.
   - И что? - едва я закончил, судя по всему риторически спросил Тимоха. - Зачем столько эмоций? А?
   Мы молчали, не понимая, к чему он клонит, а Тимофей, тем временем продолжал:
   - В следующий раз, прежде чем впадать в панику, посоветуйтесь сначала со мной. Во-первых, я живу здесь гораздо дольше, соответственно мои опыт и знания, тоже, превышают ваши. А во-вторых, не кажется ли вам, что мы должны чуточку больше доверять друг другу? - с мягким укором закончил он.
   - Ты хочешь сказать, у тебя есть план сектора? Тогда не тяни, рассказывай!
   - Кое-что я подготовил специально для этой экспедиции. Прибавил к набору необходимых в любом путешествии вещей, кое-что по собственному усмотрению.
   - У тебя случайно оказалась карта этого сектора? - Глебок скорчил скептическую гримасу.
   - Отнюдь, - Тимофей порылся в карманах своей телогрейки, - вот, - он протянул нам руку, демонстрируя лежащие на ладони два темно-бурых шарика, по виду весьма напоминающие витаминные драже, - эти штучки, когда заблудишься или, к примеру, разыскиваешь что-то, могут оказаться просто незаменимы.
   - В чем же их замечательная полезность? - Глебок скептически продолжал гнуть свою линию.
   - Это вещество, при приеме внутрь, способно во много раз усиливать экстрасенсорные способности человека.
   - За счет чего?
   - Это, - слегка подбросив шарики на ладони, сказал Тимоха, - побочный продукт одного из секторов...
   - Разве побочные продукты Города не подлежат утилизации? - перебил его я.
   - Как правило, да, но дело в том, что сенсорный манипулятор изучавший структуру этого вещества, определил его как вероятно-применимое и, в силу этого, некоторое его количество всегда сохраняется, добавляясь по мере "естественного" растворения, - хихикнул он. - Вот я и таскаю оттуда по чуть-чуть.
   - Так как он работает? - вернул его к своему вопросу Глебок.
   - Я не разбираюсь в биохимических тонкостях, - вздохнул Тимофей, - да и структура этого вещества, по чести сказать, мне не известна. Могу лишь предположить, что оно активирует в человеке дремлющие мозговые центры и он на некоторое время приобретает способность видеть, чувствовать, знать больше, чем доступно всем остальным. Вам достаточно просто мысленно представить себе какой-то объект, сфокусироваться на нем и между вами устанавливается прочная связь. А еще через некоторое время вы будете знать о нем все. Где он, что с ним и так далее. Подобные способности, присущие, как правило, только узкому кругу врожденных экстрасенсов, частенько используются в криминалистике для поиска пропавших без вести людей, к примеру. Разумеется, речь идет о настоящих провидцах, вроде Ванги или Нострадамуса, шарлатаны и балаганные фокусники не в счет. Данное вещество позволяет встать с ними плечом к плечу. Что в сложившейся ситуации делает его для нас более чем полезным.
   - Ты действительно в это веришь? - со смесью разочарования и надежды в голосе спросил Глебок.
   - Ребята, поверьте, я нашел здесь немало вещей, в которые, казалось бы, и вовсе невозможно поверить. И, тем не менее, они существуют, - он протянул шарики нам. - Не желаете попробовать? Чтобы разбудить в себе экстрасенсорные центры, одного из них будет вполне достаточно. А после двух вы сможете читать мысли. Ну как?
   - Пожалуй, нет пока, - ответили мы, самую малость отступив назад. - Ты уж лучше сам, наверняка у тебя лучше получится, - нашел причину для отказа Марат.
   - Кстати, где ты их взял? - ненавязчиво ввернул Глебок.
   - Это место далеко отсюда, - Тимофей, не поддавшись на глебовскую уловку, неопределенно махнул рукой. - Сейчас нет времени объяснять. Но если наша операция сорвется, я, так и быть, сам натаскаю вам этого добра сколько потребуется, лады?
   Мы не ответили.
   - Ладно, хватит болтать, - неожиданно посерьезнел Тимоха, решительно отправив в рот один из шариков. - Что мы ищем?
   - Джип. Ленд-Крузер, черного цвета, задняя часть смята...
   Судя по всему, Тимофея немало удивил наш ответ, по крайней мере, мне показалось, что он ожидал услышать нечто другое. Однако времени на удивление у него не было - неизвестный препарат необычайно быстро начал действовать. Тимоха вдруг закрыл глаза, замер, напрягся, вытянувшись в струну - казалось, тронь его - зазвенит унылым надтреснутым звоном.
   Перебрасываясь между собой короткими взглядами, мы продолжали втихомолку наблюдать за ним, стараясь углядеть еще какие-нибудь изменения, свидетельствующие о его превращении в экстрасенса. С Тимохой, однако, пока, ровным счетом ничего больше не происходило.
   - Чего уставились!? - сквозь плотно сжатые веки, заметив наше любопытство, рявкнул он. - Думайте лучше о том, что мы ищем. По вашим мыслям мне будет легче искать, - он проглотил вторую пилюлю.
   "Э-эй, он что, собирается читать наши мысли?!" - с беспокойством подумал я, однако быстро сообразил, что, чем старательнее я буду исполнять его поручение, тем меньше не относящихся к делу мыслей сможет он прочитать. После этого открытия меня полностью поглотило мысленное изображение нашего джипа во всех подробностях.
   Это продолжалось совсем недолго, через некоторое время наш провожатый, со словами "поехали, тут недалеко" открыл глаза.
   Как ни странно, Тимоха и в самом деле разыскал Ленд-Крузер в два счета, уверенно тормознув возле одного из ангаров.
   Наша машина в целости и сохранности стояла в самом дальнем углу, покрытая толстым слоем пыли, что косвенно свидетельствовало о том, что находится она здесь довольно давно.
   "Впрочем, мы ведь действительно очень давно ее потеряли" - подумал я, прикоснувшись к зеркальной поверхности крыльев.
   Длинный любовно провел по стеклу рукавом, стирая пыль.
   - Ну что, - сухо спросил Тимоха, - я не ошибся? Вы узнаете свой аппарат?
   Мы кивнули.
   - Неплохой, неплохой, - он с любопытством обошел Ленд-Крузер. - Думается, я начинаю понимать, за каким хером мы сюда тащились, да-а-а, - он прицокнул языком, - замечательная тачка, - он внимательно рассмотрел повреждения задней дверки и ободранного бока, полученные нами на заправочной станции, - и непростая, а боевая... - продолжал монотонно бубнить Тимофей. - Где это вы стукнулись? - неожиданно спросил он.
   - Да это еще там, дома, - глядя ему в глаза, беззаботно соврал Глебок. О том, что тот может быть способен видеть наши мысли, мы старались не думать. Тимоха, впрочем, никоим образом не опроверг, равно как и не подтвердил наших подозрений насчет чтения мыслей. Вместо этого он, вытащив папиросу, закурил и, затянувшись, произнес:
   - Ну что ж, теперь, мне кажется, можно приступать к выполнению второй половины вашего плана. Не считаете, что пора, наконец, полностью посвятить меня в свои мысли?
   - Пожалуй, - Глебок задумчиво ущипнул себя за бородку, традиционно служившую ему неплохим подспорьем во время размышлений, затем достал спрятанный в заднем кармане джинсов листок с картой.
   - Смотри, наш путь лежит теперь во-о-т сюда, - разгладив листок, он указал Тимофею на обведенный кружком объект.
   Тот, склонившись, внимательно посмотрел на карту:
   - Вот как? Интересно... Интересно...
   - Ну, тебе знакомо это место? - нетерпеливо спросил Глебок.
   - Вы хоть представляете, что это за объект? - ответил вопросом на вопрос тот.
   - Мы-то представляем. А вот как насчет тебя?
   - Это не просто энергостанция, каких в Городе пруд пруди. На карте, она выделена как отдельный сектор. Меня всегда интересовал вопрос для чего конкретно она вырабатывает энергию. Судя по карте, поблизости нет ни одного объекта нуждающегося в мощностях такого масштаба.
   - Откуда тебе известно, какую именно мощность она вырабатывает?
   Он устало посмотрел на нас:
   - Вы, верно, не расслышали. Она одна занимает целый сектор, а это не одна сотня километров, смею заметить. Какой по вашему у нее должен быть КПД?
   - Возможно, ее энергия транслируется куда-то еще? - предположил я.
   - У нее всего несколько каналов трансляции и ни один не выхожит за пределы образованного ею сектора.
   - То есть, она как-бы перекачивает ее внутри себя?
   - Не знаю. Из карты следует только то, что по территории ее сектора в разных направлениях проходит несколько мощнейших энергетических потоков. Однако пределов сектора они не покидают. Заметьте, внутри него они, также, не могут долго оставаться, в противном случае станцию давно разнесло бы на куски. Вопрос. Куда они деваются?
   Мы молча смотрели на него, думая лишь об одном: читал или не читал он наши мысли. Если каким-то образом Тимоха изначально был в курсе наших планов относительно энергостанции, это еще полбеды. Хуже, если все это он раскопал у нас в головах, выудив оттуда всю необходимую ему информацию. В этом случае в наших рукавах не остается ни одного козыря. Лишившись рычагов давления, мы окажемся полностью подчинены совершенно незнакомому человеку - Тимохе, чьи мысли и планы, в отличие от наших, покрыты мраком. Теперь я уже не был таким великодушно-доверчивым, как в самом начале знакомства с ним.
   - Меня давно уже интересовали несоответствия в системе обозначении изображенных на карте объектов. Примерно в то же время я принял решение съездить в те края. Но путь до туда, даже по самым приблизительным подсчетам оказался настолько далек, что даже мне нужно было некоторое время, чтобы морально подготовиться к столь долгому путешествию. Да еще дела всякие, неотложные постоянно мешали. Вот так, откладывал я все, откладывал эту поездку, а в итоге так никуда и не собрался, пока судьба меня с вами не свела. Впрочем, это, пожалуй, и к лучшему. Вместе, нам, в любом случае, веселее и легче будет, достичь цели, которая заинтересовала нас, хоть и порознь, но, в конечном итоге, послужила поводом объединить усилия. Нет, все-таки не случайно мы с вами встретились.
   - Ты о чем это? - навострили мы уши, надеясь, что Тимоха сболтнет что-нибудь сгоряча. Но вместо этого он пустился в длинные, пространные объяснения.
   - Мы с вами очень похожи, - качнув головой, заявил Тимоха. - Возможно это не бросается в глаза, но тем не менее это так. Дело в том, что сходство у нас необычное, мы схожи своей диаметральной противоположностью.
   - Поясни.
   - Мы одинаково не любим сидеть на месте, дорога, путешествия притягивают нас. Но вы путешественники, а я странник. Чувствуете разницу? У путешественников есть дом, в который они всегда стремятся вернуться, как бы долго не пришлось им отсутствовать. А для странника сама дорога дом. Вы, порой, ездите так же быстро как я, но вы просто любите погонять с ветерком, а для меня это сама жизнь, воздух которым я дышу. В конце концов, мы с вами вместе сдали свой экзамен на Развязке Судеб. Но вы получили зачет, отказавшись от смертельной гонки, я же сделал все с точностью до наоборот.
   - Ты смог вернуться с автострады смерти!? - в один голос воскликнули мы.
   - Не знаю, - покачал головой Тимоха. - Оттуда я вернулся или еще откуда-нибудь, но маршрут предложенный призраком мне удалось пройти до конца. Помню, чуть в юз не сорвался на последних метрах, но все-таки сумел машину выровнять. А потом все. Как отрезало. Очнулся я уже здесь. Поэтому не могу ничего рассказать о том, как там идут дела, - предвосхитил он, готовый сорваться с наших языков вопрос.
   - Человек представившийся как Хранитель Пути утверждал, что это дорога в один конец. Стоит пересечь критическую черту и процесс соскальзывания к автостраде смерти станет необратим. Мы сами видели, как гасли у нас под ногами искорки человеческих судеб.
   - Так прямо и говорил?
   Мы кивнули.
   - Ну не знаю... - озадаченно протянул Тимофей. - Я ни о чем таком не слыхал. А насчет Хранителей, вот что скажу: не советую настолько безоглядно им доверять. Достаточно вспомнить рассказ Майка. Хранитель, если разобраться, здорово злоупотребил его доверием и, в конечном счете, это многим стоило жизни. Не то чтобы они врали намеренно, просто иногда эти ребята и сами не владеют достоверной информацией, - он замолчал, глядя какое впечатление произвели на нас его слова. Мы, однако, не торопились высказывать свое мнение по этому поводу.
   - Ну что? Поняли, в чем наше сходство? - уразумев, что комментариев не будет, Тимоха вернулся к началу разговора и начал объяснять дальше. - Качества, делающие нас похожими, могут иметь два толкования. И в нашем случае, эти толкования всегда будут прямопротивоположными.
   - Л-л-и-хо, - только и смог вымолвить в ответ Глебок.
   Я, все, старался понять, какой смысл вложил он в свои слова, когда Длинный, уже успев забраться в Ленд-Крузер и завести двигатель, нетерпеливо нажал на клаксон, поторапливая нас. В тишине ангара гудок прозвучал резко, поневоле заставив нас вздрогнуть.
   - Черт! Длинный, ты совсем, что-ли, спятил так пугать?! Я чуть заикой не сделался! - в сердцах наорал на него я, но он, не обратив на мою фразу внимания, снова начал сигналить.
   - Нет, иногда Длинный решительно невыносим, - пробормотал я.
   - Сейчас Илюх! - через плечо крикнул ему Глебок, потом вновь повернулся к нам. - Короче так. Вы едете с Длинным, а я останусь там, где и раньше, - он многозначительно подмигнул нам с Маратом.
   - Как знаешь, - уловив его мысль, не стали настаивать мы, про себя подумав, что он, пожалуй, прав, что хочет присмотреть за Тимохой. В свете последних событий, его никак не стоило отпускать далеко от себя. Просто. На всякий случай.
   "А ведь это попахивает паранойей," - озабоченно подумал я. "И что самое печальное, мне не хочется с ней бороться."
   Пожав нам руки, Глеб в припрыжку побежал к Тимохиной колымаге. Тот уже вовсю газовал, выбрасывая из выхлопной трубы густые сизые струи отработанных газов.
   Глебок запрыгнул в пикап и захлопнул дверь. Тимофей тронулся и, объехав Ленд-Крузер сбоку, встал к нам почти вплотную.
   - Ну что ж, дорога предстоит очень длинная, так что держитесь. По возможности старайтесь особо не отставать, - приоткрыв окно, произнес он короткую напутственную речь. - Погнали! - пикап рванулся вперед.
   Следом за ним, с небольшим отрывом стартовал Длинный.
  
  
  
   Мы уже очень давно находимся в пути, а нашей экспедиции все не видно конца. Несмотря на предупреждения Тимохи, я, признаться, даже не предполагал о каких расстояниях он вел речь. Число пройденных нами секторов уже давно перевалило за тысячу. С учетом того, что многие из них как вдоль, так и поперек достигали нескольких сотен километров, мы уже несколько раз обогнули экватор, но конечный пункт нашего путешествия, похоже, был все еще очень далек. Проведенное в пути время по-прежнему можно было определить исключельно по разгоранию и угасанию факелов освещающих Город. Хотя это, конечно, не имело к реальному времени никакого отношения. Я попытался сосчитать количество световых циклов, условно принятых нами за сутки, прошло с начала нашего путешествия, однако быстро сбился со счета. Дни были похожи один на другой, они сливались, накладывались друг на друга, оставаясь позади бесконечной чередой безликих отблесков тусклого настоящего, наполненного монотонной гонкой по Городу да его сводящими с ума ритмами, то исчезающими, то, вдруг, снова наваливающимися на нас, словно волны цунами.
   Мы, по разному, кто лучше, кто хуже переносили эти приливы и только Тимохе все это было нипочем. Он, словно сорвавшаяся с тетивы стрела, с неутомимой одержимостью несся вперед, не растрачивая драгоценное время на отдых и сон. В памяти всплыли слова, уже, наверное, целую вечность назад, сказанные Майком о Тимофее: "Я вообще не слышал, чтобы он когда-либо спал." Теперь мы начали понимать, что он имел в виду. Вблизи Административного корпуса мы тоже старались не принимать горизонтального положения, интуитивно чувствуя, что это ускорит деструкцию нашего сознания. Но теперь это ощущение нас покинуло. Поразмыслив над тем, что же могло послужить причиной подобных изменений, я пришел к выводу, что дело, скорей всего было в том, что сейчас, несмотря на полусонное состояние, мы двигались вперед. В памяти всплыла еще одна фраза из прошлого, ее автором, на сей раз, оказался, кажется, Тимоха. "Правильно, движение жизнь," - как-то произнес он, но я так и не смог вспомнить по какому именно поводу. Прошлое по мере отставания от настоящего меркло, таяло, исчезало из памяти, спрессовываясь в одно бесконечное, остановленное мгновение, пролетевшее с момента нашего появления в Сиенгоре.
   Длинный поначалу хорохорился, пытаясь поддерживать безостановочный ритм, но через некоторое время вынужден был сдасться, уступив водительское кресло мне. Самое худшее, что мы не могли попросить у Тимохи даже короткую передышку - он, не оглядываясь мчался вперед, не давая нам обогнать себя, равно как и не замечая наших отчаянных попыток привлечь к себе его внимания. Оставалось загадкой, почему наших морганий дальним светом не видит Глеб, иначе он бы, наверняка, поинтересовался чего нам нужно.
   "Не может же он спать все это время? Но, если так, почему никак не реагирует на наши сигналы?" - не отрывая глаз от мелькающих передо мной габариток пикапа, гадал я о причинах его странного поведения, стараясь, по возможности, не думать о плохом.
   Вот так, прямо на ходу передавая друг другу управление машиной, нам кое-как удавалось сохранять заданный Тимохой темп. Мы, ловя каждую драгоценную секунду отдыха, научились отрубаться невзирая на тряску и грохот Города, усиливающиеся по мере нашего продвижения вперед.
   Бесконечная череда секторов, проносящихся за окном во время бодрствования, сменялась тяжелыми, изнурительными фазами забытья, заполненными недобрыми грезами и сновидениями, полностью стирающимися из памяти в момент пробуждения и оставляющими после себя лишь неприятный холодок в душе. А потом все начиналось сначала.
   Страшно ломила поясница, с каждой секундой усиливалась боль между лопатками. Раз появившись, она уже не желала нас отпускать. Я уже начал сомневаться, что смогу продержаться до конца, настолько сильно было желание плюнуть на Тимоху с Глебом и остановиться на отдых. Но, почему-то, не мог этого сделать, раз за разом перебарывая себя и продолжая висеть у них на хвосте. Вслед за сомнением, пришло раздражение, сменившееся отчаянием и растущей паникой.
   "Сколько еще это может продолжаться? Неужели нам суждено вечно мчаться вперед в погоне за ускользающей границей Города? Кто знает, может Тимофей свихнулся и решил обогнать собственную тень? Он и раньше-то выглядел странным, и я ни сколько не удивлюсь, что от своих пилюлек и бессонницы он полностью слетел с катушек и, каким-то образом расправившись с Глебом, движется к существующей только в его больном воображении цели," - проносился в моей голове поток мрачных мыслей.
   Сила воли, благодаря которой мы все еще умудрялись держаться на плаву, стремительно таяла, уступая место холодному безразличию. Дальше туман. Не помню, был я после этого за рулем или нет, и кто, вообще, вел нашу машину, если Марат и Длинный чувствовали себя не лучше. Наверное, я просто отрубился на несколько дней (или месяцев?), но, очнувшись, я обнаружил, что лежу на земле, бесконечное мелькание проносящихся мимо ландшафтов Города закончилось, а рядом со мной тихо потрескивает небольшой костерок, время от времени посылающий в небо веселые искорки. Скосив глаза, я увидел сидящих чуть в стороне Глебка с Тимохой, неторопливо переговаривающихся о чем-то вполголоса. Рядом со мной похрапывал Марат, Длинного видно не было.
   "Похоже, в машине дрыхнет," - догадался я, потом до моего сознания наконец дошел смысл увиденного. "Неужели все позади?" - боясь разрушить ставшую уже призрачной надежду, я никак не решался задать этот вопрос вслух и потому, в напряжении смежив веки, стал очень внимательно прислушиваться к тихому разговору Тимофея и Глеба.
   - Собеседник упоминал о каком-то устройстве, позволяющем проследить направление энергетических потоков со стороны, - в полголоса проговорил Глебок.
   - Знаю! - нетерпеливо махнул рукой Тимофей. - Я даже захватил одно в дорогу.
   - Неужели? - деланно изумился Глеб. - Вот так вот просто взял и захватил? На всякий случай? - он помолчал, выдержав, подобно следователю, выразительную паузу, прежде чем тихо произнес:
   - Полноте, друг мой. Неужели ты думаешь, я поверю в случайность подобного совпадения? - он помолчал, укоризненно глядя на Тимофея. - Знаешь, я только одного никак не могу понять: если ты с самого начала знал, куда мы направляемся, зачем нужно было ломать всю эту комедию, изображая полную неосведомленность? - обиженно пробурчал Глебок.
   - Да не знал я! - искренне воскликнул Тимоха. - На самом деле у меня было всего лишь предвидение, пророчество, можешь называть, как хочешь. Оно-то и подсказало мне, что дорога, которую вы разыскали, может привести нас именно сюда. А поскольку я своим предчувствиям доверяю, я прихватил все, что может нам здесь пригодиться. Не веришь?
   - Тоже мне Филеас Фогг! - фыркнул Глебок.
   - Но послушай, - в голосе Тимохи слышалось явное желание убедить Глеба, - я же сумел разыскать вашу машину с помощью своих пилюль? Ты видел это своими глазами и, кажется, убедился, что я не солгал тогда. Так почему сейчас тебя терзают сомнения? Почему ты не хочешь поверить, что при их помощи, ясновидение, тоже, может быть подвластно мне? Оно никогда не бывает абсолютно достоверным, открывая только один, максимум два варианта развития событий и чем дальше в будущее я направляю взгляд, тем менее точными становятся явленные мне предсказания. Но, - он развел руками, - я действительно могу это. В конце концов, ты в любой момент можешь проверить их действие на себе, если моих слов тебе недостаточно. Я не меньше вашего рисковал, отправляясь в этот поход, и, мне кажется, недосказанностей между нами быть не должно. Уж если мы работаем в одной команде, нам следует чуть-чуть побольше доверять друг другу, ты не считаешь?
   - Ты еще говорил, что можешь читать мысли... - начал Глебок.
   - Нет, клянусь, мыслей ваших я не читал, - не дал ему закончить Тимоха. - Я не настолько безпринципен, можешь мне поверить. К тому же, для чтения мыслей необходимо находиться с человеком в непосредственной близости...
   - А ты и находился, - заметил Глеб.
   - Да, находился. Вот только где я тогда раздобыл этот прибор? Я ведь все время был рядом. И если твои обвинения верны и я действительно украл у вас информацию, то мне, после этого, просто некогда было ею воспользоваться. Но, в доказательство своей невиновности, у меня, по прежнему, есть только мое честное слово... Если, конечно, ты не передумаешь насчет таблеток, - чуть помолчав, закончил он.
   Вместо ответа Глебок неопределенно пожал плечами.
   - Когда проведем разведку? - сменил он тему.
   - Спешить некуда, подождем, пока твоя команда придет в себя и вот тогда, без всяких разведок рванем вперед. Мероприятия, подобные нашему, следует всегда проводить неожиданно, без подготовок и всего такого прочего, по крайней мере, так следует из практического опыта.
   - Чего ты опасаешься? - усмехнулся Глебок.
   - Того, что мы в любом случае не сможем предусмотреть всего. Никто и никогда не забирался так глубоко в Город, ты даже не представляешь себе, насколько далеко мы ушли от Административного Корпуса, являющегося его гипотетическим центром. И еще неизвестно, как он к этому отнесется. Пока все тихо и, слава Богу! Не стоит устраивать тут показательное шоу с замерами и фотосъемкой.
   - Город все равно знает о нашем присутствии, - возразил Глебок.
   - Согласен. Однако, не кажется ли тебе, что уход по-английски дает все-таки больше шансов, нежели наглое топанье и хлопок на прощание дверью? Слов нет, едва ли здесь применимы земные критерии и аналогии, но, лично я, всегда предпочитаю следовать пословице: "не буди лихо, пока оно тихо," - он вопросительно посмотрел на Глебка.
   - Может ты и прав, - тот, кряхтя, полез в карман за сигаретами. Задумчиво закурив, выпустил в небо клуб дыма.
   - Дай, что ли, и мне тоже, - подал голос я.
   - Ну вот, один уже очнулся, - удовлетворенно заметил Тимоха. - Остальные, я думаю, подоспеют в самом ближайшем времени. И вперед.
   Я приподнялся и подошел к ним. Глебок протянул мне сигарету. Задымив, я с любопытством начал озираться по сторонам.
   Сектор, где мы сейчас находились, очень напоминал тот, в котором располагалась человеческая колония. Те же монолитные строения с разбросанными повсюду приводами, тягами и шестернями непостижимых механизмов, с лязгом и скрежетом продолжающими свое бесконечное движение. И, если бы не отсутствие серебристой паутины, оплетавшей все и вся вокруг башни Административного Корпуса, можно было бы подумать, что мы, описав круг, снова оказались там, откуда пустились в путь.
   Наша стоянка располагалась под сводами одного из строений. Несмотря на отсутствие здесь особого комфорта, мы, тем не менее, чувствовали себя спокойнее имея хоть какую-то защиту в виде стен и крыши над головой. Машины остались стоять прямо напротив выхода из нашей пещеры, тем самым, тоже, защищая нас от непрошенных гостей.
   От меня не укрылось, что Тимофей почему-то нервничает - он напряженно прислушивался к хаосу звуков вокруг, чего раньше за ним не водилось.
   "Чего он боится?" - подумал я, вглядываясь в его бледное, худое, заросшее щетиной лицо. То ли из-за усталости, то ли из-за неверного освещения Тимоха выглядел болезненно - скулы и нос заострились, угрожая прорвать истончившуюся кожу, под глазами залегли иссиня-черные тени, но взгляд оставался ясным, внимательным, хотя и обеспокоенным. Меня, поначалу, эти внезапные метаморфозы в его облике крепко встревожили, однако, вспомнив, сколько времени он без сна и отдыха провел за рулем, успокоился.
   "Мы и сами, наверное, выглядим не лучше," - про себя усмехнулся я. "После такой гонки, пожалуй, один только Глебок может выглядеть бодрячком."
   Словно в подтверждение моих слов, он пошевелил носком ботинка, начавший затухать костер. Несколько отчаянных искр устремились вверх, к потолку. Пламя вновь разгорелось, на стенах нашего убежища запрыгал, заплясал хоровод теней.
   Подойдя к выходу, я выглянул из-под нависших над нами сводов. Снаружи было темно, ближайшие к нам факелы практически полностью погасли - в Городе царила ночная фаза светового цикла. Черное небо Сиенгора сегодня опустилось ниже обычного, растворяя в себе верхние ярусы самых высоких строений, оно производило куда более гнетущее, чем всегда, впечатление на психику. И из этой темноты, не останавливаясь ни на секунду продолжали нестись звуки чужого Города. Во мраке раздавался то жуткий печальный стон, то голодное клацанье исполинских зубов, исполненный безысходной злобы рев сменялся тихим шелестом подлого хохота и надрывным, свистящим дыханием крадущегося в ночи великана. Казалось, они перекликаются, зовут кого-то, и этот хор делал Город похожим на ночные джунгли. Вот только звуки эти, даже отдаленно не были живыми. Рожденные холодным металлом, они были мертвы, механистичны, являя собой ужасающую пародию на царящий в джунглях круговорот жизни...
   Прекрасно понимая, насколько рискованно подолгу, да еще в такой темноте, прислушиваться к ним, я отступил назад, поближе к, очерченному пламенем костра, кругу света. Глебок и Тимоха продолжали сидеть молча и, по-моему, избегали смотреть друг на друга.
   - Как мы добрались? - обратился я к ним обоим одновременно.
   - В каком смысле? - уставились они на меня.
   - Кто был за рулем Ленд-Крузера пока я спал? Кто довел его до сюда? - спокойно пояснил я свой вопрос. - Длинный, а уж, тем паче, Марат, вымотались ничуть не меньше, чем я. Ни тот, ни другой, за рулем долго не протянул бы, - я посмотрел на Глебка и тут меня словно прорвало:
   - А вы хороши, нечего сказать! Неужели не видели и не слышали, как мы сигналили? Почему продолжали переть вперед, когда нам просто необходима была остановка? - не дожидаясь ответов, начал возмущаться я.
   - Местная специфика, - поморщившись, сказал Тимоха, когда я смолк. - Здесь, в Сиенгоре, путешествие на столь огромное расстояние, становится возможно, лишь при выполнении определенных условий, основным из которых, является безостановочное движение. Не оглядываться назад - второе условие. Не знаю в чем тут фокус, но это действительно помогает во много раз сократить расстояние.
   - Ты называешь это сократить? - исподлобья взглянул на него я.
   - Разумеется. В противном случае мы добирались бы досюда всю свою жизнь, да и то, скорее всего, сгинули бы на полдороге. И наши истлевшие кости лежали бы сейчас где-нибудь далеко-далеко отсюда, - он махнул в темноту рукой. - Я ведь не случайно вам говорил, что это дорога в один конец. В обратном направлении такой номер уже не пройдет.
   - Почему?
   - Не знаю. Возможно дело в том, что, двигаясь от центра к периферии мы, как-бы, попадаем в резонанс с движением самого Города, что позволяет нам значительно сократить расстояние. В то время, как обратная дорога неизбежно будет попадать с ним в диссонанс и соответственно будет постоянно растягиваться. Я не настаиваю, что все происходит именно так, в конце концов, нам слишком мало известно о законах существования таких вот пространственно-временных аномалий, но в качестве рабочей гипотезы, мое объяснение вполне пригодно, - Тимоха пожал плечами.
   - Ладно, черт с вами! - нетерпеливо воскликнул я. - Хорошо все, что хорошо кончается, так что оставим эту тему. Лучше расскажите, как мы добрались, - сменив гнев на милость, уже спокойно попросил я.
   - Длинный держался почти до последнего, - начал Глебок. - Я подменил его в самом конце, последние километров двадцать. Я ведь, по правде сказать, тоже в обратном направлении старался не смотреть, тогда просто случайно взгляд в заднее зеркало упал, - поморщился Глебок, - а когда увидел, как Илюху болтает из стороны в сторону, сразу же пересел к вам.
   - Как же вы самое первое табу-то нарушили? - усмехнулся я. - Насчет движения без остановки?
   - Мы уже почти были на месте, - ответил Тимоха, - и остановка уже не смогла бы нам помешать.
   - Ну-ну, - саркастически произнес я, хотя, в глубине души, уже понял, что в его словах нет лжи.
   Разбуженный нашими голосами, возле костра завозился Марат. Пробурчав что-то не очень лестное в наш адрес, он, перевернувшись на другой бок, еще некоторое время, кряхтя и ворочаясь в поисках удобного положения, пытался снова заснуть, однако на жесткой земле это оказалось не так-то просто. Промучавшись какое-то время, он, видимо, смирился с пробуждением и, приподнявшись на локте, спросил:
   - Ну какого хрена вы разорались? Не хотите спать - не спите, ваше право. Но зачем всех-то будить?
   - Да ладно тебе, - примирительно ответил ему Глебок. - Проснулся, так проснулся, что ж теперь сделаешь?
   - Где мы? - угрюмо оглядевшись поверх очков, спросил тот. - Почему стоим?
   - Недалеко от цели, - бросил Тимоха. - перед последним броском вам просто необходимо было отдохнуть, вот почему мы остановились. Теперь ...
   - Отдохнуть нам было необходимо целую вечность назад, - в упор посмотрев на него, отрезал Марат.
   - Раньше нельзя было, - с сожалением вздохнул Тимоха, вкратце повторив то, что уже объяснил до этого мне.
   - Ну и что дальше? Чего ждем? - словно позабыв, что еще недавно сам спал без задних ног, потребовал ответа Марат.
   - Ничего, - невозмутимо ответствовал Глебок. - Как только проснется Илюха, можно будет смело трогаться в путь.
   - Так надо будить его! Хорош дрыхнуть. Семеро одного не ждут, - Марат поднялся на ноги, намереваясь немедленно привести свои слова в исполнение. - Кстати, а где он? - не найдя взглядом Длинного, спросил он.
   - Илюха в машине, - выпрямившись во весь рост, поднялся со своего места Глебок, - я сам его разбужу.
   Мы, следуя его примеру, тоже встали.
   - Тушите костер, собирайте шмотки, - подытожил Тимоха. - Пожалуй, и впрямь, не стоит затягивать с отъездом, - он, подхватив с земли свою фуфайку, двинулся к пикапу, когда его догнал мой вопрос:
   - Тимофей, я никак не могу понять, где и когда ты собираешься загружать свой багаж. Я имею в виду те трофеи, о которых ты говорил. Если ты не врешь и на самом деле никогда не был раньше в этих краях, то ты не мог спрятать их где-то поблизости. А это значит, что, либо ты неожиданно отказался от своих первоначальных планов, либо врал, что никогда не был здесь до этого. Так какой ответ дашь мне ты? - внимательно посмотрев на него, спросил я.
   - Не бери в голову, все намного проще, поверь мне, - он улыбнулся во все тридцать два зуба и, не сказав больше ничего, прыгнул в машину.
   Когда мы с Маратом затоптали костер, Длинный впившись губами в сигарету, уже сидел за рулем джипа. Глебок запрыгнул к Тимохе и мы вновь понеслись вперед.
  
  
   По крайней мере, в одном, Тимоха нам точно не соврал. Попетляв немного по темным проездам и улочкам, мы, не успев, даже, как следует утомиться, выехали к границе сектора. Идущий в авангарде Тимоха, не доехав до нее нескольких метров, притормозил и, выпрыгнув из машины, направился к нам. Ленд-Крузер, врезавшись колесами в землю, остановился в нескольких сантиметрах от Тимофея. Последовав его примеру, мы, тоже, выбрались из салона, настороженно оглядываясь по сторонам. Строения и конструкции, плотно окружавшие нас, впереди внезапно обрывались по одной линии, словно отсеченные скальпелем, дальше начинался участок абсолютно открытого пространства, в центре которого переливался всеми цветами радуги корпус энергостанции. В смысле освещения, впрочем, проку от этого было немного: несмотря на полыхающую вдали поверхность станции, окружающее пространство оставалось темным, тем самым, делая ее похожей на путеводный маяк в грозовую ночь. Мы, не решаясь пока покинуть пределы своего сектора, пешком подобрались к самому его краю, продолжая всматриваться в лежащий перед нами отрезок пути, силясь понять какие опасности и сюрпризы он может нам преподнести.
   К сожалению, нам немногое удалось разглядеть посреди зыбких, колышущихся теней. Темнота упорно не желала делиться своими секретами. Мы уж, было, подумали, что, дожидаясь дневного цикла, нам вновь придется делать привал, когда ближайшие к нам факелы, словно по заказу, вспыхнули на полную мощь, сделав окрестности хорошо видимыми.
   Только сейчас нам удалось разглядеть, что, против всех наших ожиданий, радужный кокон энергостанции расположен отнюдь не в центре открывшейся нашему взору равнины. При свете факелов стало заметно, что линия городских сооружений, служащая одновременно, границей между секторами, и поначалу показавшаяся нам прямой, на самом деле плавно изгибается и, образуя круг, замыкается на энергостанции. Город стеной своих механизмов и конструкций словно охватывал энергостанцию, выброшенными с боков рукавами, как удав, сворачиваясь вокруг нее кольцом.
   - Может нам стоит подобраться к ней по кругу, а не переть напролом через поле? - передалось мне беспокойство Тимохи. - Лично я, под прикрытием этих строений, чувствую себя намного увереннее.
   - Чего ты боишься? Демона? - поинтересовался Глеб. - Но ведь Тимофей пока еще с нами, а больше тут некого бояться, - он развел руками.
   - Не знаю. Наверное, просто легкий мандраж, - как можно беззаботнее сказал я. - А. может, и нет. Что же касается Тимохи, так он и сам волнуется, разве нет?
   Последняя фраза предназначалась Тимофею, но тот, видимо, или не расслышал, или не понял, что вопрос адресован ему, так как ответил с опозданием и несколько невпопад:
   - Боюсь, нам не удастся пройти до станции по периметру, - он задумчиво покачал головой. - Наше видение окружающего далеко от объективности. Обратите внимание, несмотря на то, что площадь перед нами имеет геометрически-четкую форму круга, она, почему-то, мгновенно искажается, стоит только сделать шаг в сторону. При этом сама станция словно сдвигается, оставаясь прямо напротив вас. Я засекал азимут. Мы, центр площади и станция всякий раз были на одной линии. Таким образом, сколько бы мы не шагали вокруг, она всегда будет находиться напротив нас.
   После этих слов, мы, в который уже раз, подивились догадливости и проворству Тимохи.
   "И когда он только успел азимут-то замерить?" - подумал про себя я, незаметно для остальных сделав шаг в сторону.
   - Ну, раз так, придется идти напрямик, - с энтузиазмом потер руки Глебок, - пока, вроде, тихо все, поэтому нет смысла дожидаться у моря погоды, - закончил он.
   Мы расселись по местам и Длинный завел мотор.
  
  
   Вопреки мрачным ожиданиям и нехорошим предчувствиям, мы без всяких приключений добрались до энергостанции, в один миг преодолев разделявшее нас расстояние. Остановив пикап, Тимофей выбрался наружу.
   - Ну вот, что я говорил? Можете убедиться сами, - он обвел рукой вокруг.
   Мы, вслед за ним ступив на землю, оглянулись. Только подобравшись к энергостанции вплотную, становилось понятно, что ее близкое соседство с конструкциями Города, не более, чем мираж. На самом деле, расстояние до окруживших ее кольцом строений, везде было совершенно одинаковым. Я отошел сперва в одну сторону, потом в другую, но на сей раз все осталось на месте.
   - С этой точки пространственные искажения минимальны, - глядя на меня, заметил Тимоха.
   - Все это, безусловно прекрасно, - проворчал Марат, - но, может, кто-нибудь потрудиться мне объяснить наши дальнейшие действия?
   - Дальнейшие действия? Се-е-й-час, - Тимоха перегнувшись через борт пикапа, вытащил небольших размеров кубик. Внешне штуковина очень напоминала детскую головоломку, но я, с некоторых пор, перестал безоглядно доверять внешнему виду вещей.
   - Та-а-ак, - протянул Тимофей, сквозь кубик глядя на переливающуюся поверхность. - Нам необходимо определить точку, соединяющую ее с внешним миром, пуповину, если так можно выразиться, - пробормотал он себе под нос, двинувшись в обход станции, своей формой до боли напоминающей Административный Корпус. На этом, впрочем, их сходство заканчивалось. Причем размеры станции вызвали у меня наибольшее разочарование: оказавшись не в пример меньше башни Корпуса, она уж, тем более, не могла сравниться с масштабами целого сектора.
   Тимоха, тем временем, неотрывно глядя через свой кубик, продолжал поиск. Мы, обмениваясь многозначительными взглядами, молча ждали.
   - Нашел! - раздался, наконец, с противоположной стороны его голос.
   Мы бросились к нему.
   Он по-очереди дал нам посмотреть на потоки энергии, циркулирующие внутри станции. Не знаю каким, именно, образом действовал его кубик, но, сквозь него мне удалось разглядеть мечущуюся внутри станции силу, ее свивающиеся вихри и ураганы. И только одна, тоненькая ниточка этого безумного клубка, пронизывала стену станции и, вырываясь на свободу, в виде радужного мерцания рассеивалась по всей ее поверхности. Судя по всему, эти разноцветные сполохи рождались при контакте неизвестной субстанции с миром Города.
   Я протянул кубик Тимохе.
   - Я надеюсь, эта энергия не слишком для нас вредна? - кивнул я на разноцветье сполохов внутри станции.
   - Нет, - словно гром среди ясного неба прозвучал за нашими спинами голос девушки, - время тонкая материя, ее не удастся создать с помощью обычных энергоносителей. А те, что пригодны для этих целей для человека безвредны, - улыбаясь, произнесла она, пока мы, разинув от удивления рты и не в силах вымолвить ни слова, смотрели на нее во все глаза.
   - Ты!?
   - Глазам не верю!
   - Вернулась! - едва опомнившись, мы, галдя наперебой, подбежали к ней, по-очереди обнимая и хлопая по плечу.
   - Ну, рассказывай. Где была, что видела? - как только стих первичный поток приветствий и поздравлений, спросил Глебок.
   - Боюсь, я не смогу ответить на твой вопрос, - качнув головой, грустно произнесла она. - Пока я была там, - она сделала неопределенный жест рукой, - мне было доступно многое, я практически встала с богами плечом к плечу, для меня не существовало преград и ограничений, прошлое и будущее свободно текли сквозь меня, открывая свои тайны. Их было много, этих временных потоков, гораздо больше, чем можно себе представить, я существовала в каждом из них одновременно, пласт за пластом познавая тайны Вселенной. Теперь я понимаю, почему местные жители, слившись с дыханием Города, уже не желают расставаться с ним по собственной воле. Невозможно передать словами ощущения, которые испытываешь, когда неприступные, как гранит, вековечные тайны бытия рассыпаются в прах от одного твоего прикосновения, а вслед за ними уже поднимается следующий горизонт неведомого. Но ты знаешь, что он тоже падет, не выдержав твоего напора и так будет продолжаться вечно, поскольку пределов твоему познанию нет, - она подняла на нас свои изумительно красивые, исполненные глубины, глаза, видимо желая посмотреть какую реакцию вызовут ее слова с нашей стороны, однако мы были настолько ошеломлены, что, не говоря ни слова, смогли только туповато улыбнуться в ответ. Между тем, наша странная спутница продолжила свой рассказ:
   - Но все события, что происходили со мной и вокруг меня, все мои знания оказались стерты из моей памяти в тот самый миг, когда я утратила связь с Городом. Наверное, он делает это специально, ибо человеческий мозг, просто выгорит дотла, не в силах справиться со всем этим без его помощи. Ничего конкретного из того, что было доступно мне, не сохранилось. Помню, только, что была очень, очень далеко, находилась в местах, которым нет названия, видела предметы и события, само существование которых кажется невозможным в принципе, да, пожалуй, еще то, что я в любой момент могу вернуться обратно.
   - Но зачем?! - выйдя, наконец, из ступора, воскликнули мы с Глебом.
   - Если бы вы только знали, какое невыносимое страдание приносит необходимость, хоть мгновение, побыв всемогущей, снова становиться прежней. Вы можете назвать это амбициозностью или тщеславием, но и то и другое будет слишком далеко от истины, ибо после того, что мне открылось, мои побуждения и помыслы вышли из сферы человеческого понимания, точно также как ваши взгляды на мир не будут понятны вашим друзьям и знакомым, равно как и всем оставшимся на земле людям - они никогда не поверят в то, к чему довелось прикоснуться вам. Если, конечно, вы сможете вернуться домой.
   - Но что нам для этого сделать? Ты говорила, что была в нем. Ты должна знать! - с вызовом посмотрел на нее Марат.
   - Увы, - вздохнула она. - Я не смогла унести это будущее с собой, - немного непонятно ответила девушка. - Даже его маленькие, незначительные фрагменты. Возвращаясь обратно в этот мир, человек пересекая невидимую черту, вынужден оставить позади нее все, что имел там. Таково условие, и я не в силах его изменить.
   - Чье условие? Кто установил эти дурацкие правила? Какой смысл в познании, ради познания?! - повысив голос, не уступал Марат.
   - Смысла вы не поймете, пока сами не пройдете через это, - она постаралась ответить как можно мягче, но фраза, все равно прозвучала несколько грубовато. Глебок при этих словах поморщился, но вслух ничего не сказал.
   - А насчет того, кем были установлены правила, я не могу добавить ничего сверх того, что уже было сказано: не знаю. Поймите, я ТАМ и я ЗДЕСЬ, это две большие разницы. Вернувшись, я, по сути, словно потеряла большую часть себя. Вы ведь помните, какой куцой, лишенной прошлого, была моя память во время нашей первой встречи? Теперь от нее осталось еще меньше. Ведь не случайно же процесс синхронизации человеческого сознания с мегаинтеллектом Города называется слиянием. Лучшего термина, по крайней мере, в нашем языке, не найти. Мы живем друг другом и друг для друга, наши судьбы неразрывно связаны между собой с тех пор, когда установилась наша с ним необъяснимая связь. Я не помню, даже, зачем оказалась здесь, хотя точно знаю, что такого было его желание. Можно лишь предположить, что мое возвращение можно считать временной командировкой, вроде той в которой пребывал, встречая нас, Майк. Город иногда дает живущим с ним людям задания, но в чем они состоят, становится ясно только после их выполнения. Майк должен был свести вас с Тимохой, - она качнула в его сторону головой, - а моя задача, видимо, подстраховать ваш выход отсюда. По крайней мере, мне так кажется, хотя... - она многозначительно пожала плечами.
   - Выходит мы на верном пути? - прищурился Глебок.
   - Почему он выпускает нас? Именно нас? - добавил я.
   - Зная вас, я бы удивилась, если бы вы, в конце концов, не нашли верного пути, - последовал уклончивый ответ. - А насчет твоего вопроса, - она повернулась ко мне, - можно предположить, что ему, наверное, просто не нужны здесь такие смутьяны, как вы, - переведя все в шутку, улыбнулась она.
   - Угу, - мрачно посмотрел на нее Марат, - свежо предание, да верится с трудом...
   - Как бы там ни было, другого ответа у меня нет, - не отводя глаз, невозмутимо ответила ему девушка. Они немного пободались, исподлобья глядя друг на друга, однако в этом, хрупком на вид, создании проявилась, вдруг, недюженная воля - с досадой проворчав что-то, Марат сдался.
   - А посему, друзья, - она улыбнулась ему своей самой обворожительной улыбкой, от чего Марат сразу перестал дуться, - не пора ли вам попытаться покинуть Сиенгор? Вы ведь именно за этим сюда пожаловали?
   - Это легче сказать, чем сделать, - угрюмо произнес я.
   - А в чем проблема? - удивилась она. - Разве у вас нет плана?
   - Ну, план-то, может и есть, но слишком уж в нем много белых пятен и предположений, - хрипло ответил Глеб.
   - Что конкретно тебя смущает?
   - Надеюсь, ты не думаешь, что мы здесь просто отдыхаем, - откашлявшись, он вновь говорил своим обычным голосом, но, несмотря на это, я заметил то ли горечь, то ли обиду, неожиданно мелькнувшие в его интонации. - Проблема в том, - продолжал излагать он, - что, согласно нашим планам, нам необходимо, пройдя через эту хрень, - он показал на переливающуюся за его спиной стену станции, - найти объект, именуемый синхроном, который, в свою очередь, является выходом. В связи с этим возникает, как минимум, одна проблема и один вопрос, - он сделал паузу, видимо давая девчонке время переварить сказанное с высоты ее древа познания, потом заговорил вновь:
   - Проблема состоит в том, что мы идем наугад, не зная наверняка, насколько правильны сделанные нами, на базе имеющейся информации, выводы. Но с этим, как говориться, ничего уже нельзя поделать, коль скоро ты не можешь ни подтвердить их, ни опровергнуть. Я прав? - он снова остановился и внимательно посмотрел на нашу собеседницу.
   Та ничего не сказала, выразив свое согласие коротким кивком головы, она ждала продолжения.
   - Таким образом, - степенно, немного растягивая слова, проговорил Глебок, - решить данную проблему, мы можем только проверив свои рассуждения на практике. И вот здесь возникает уже вопрос, на который у нас пока нет ответа: "Где вход? Как пройти внутрь энергостанции? Или сквозь нее?" Я не знаю, как правильно выразиться, но надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать, - он, поджав губы, уставился на девчонку. Мы все, включая Длинного, замерли, ожидая ее ответа, так как отсутствие у энергостанции входа, ставило под сомнение судьбу всего нашего предприятия.
   - Вот видите, - просияла девушка, - я и не думала, что знаю об этом, пока ты не спросил, но, как ни странно, у меня есть ответ на твой вопрос.
   - Ну. Говори же, - нетерпеливо поторопил ее я.
   - Вам надо определить направление энергопотока связывающего под-слои станции с миром Города, - не увидев в наших глазах понимания, она взялась объяснять:
   - Дело в том, что эта энергостанция расположена сразу в нескольких мирах. В одних она накапливает энергию, в других трансформирует ее, в третьих использует...
   - Да ну!? - с явной издевкой в голосе, воскликнул Марат. - Быть не может!
   - Почему не может? - удивилась она, не уловив вложенный в его слова сарказм. - Она собирает рассеянные по Дороге волны тонких, "астральных" энергий, перерабатывает ее с помощью все того же Административного Корпуса, после чего отдает накопленные запасы темпоральному синхронизатору, или синхрону, который, используя ее, создает время. Чего ж тут невероятного?
   - Ничего-ничего, - отмахнулся Марат, - проехали.
   - Думается, спрашивать, откуда ты все это знаешь, несмотря на свои провалы в памяти, бессмысленно, - потеребил свою бородку Глебок.
   - Ну, ты же знаешь ответ, - лукаво улыбнулась она.
   - Знаю, - не стал спорить он. - Хорошо, допустим, точка выхода нам известна, что дальше?
   - Дальше просто. Точка выхода является, своего рода, пространственным туннелем, по которому вы сможете попасть в соседний пространствнный слой, в котором расположен синхронизатор времени.
   - Точка выхода здесь, - он указал место, где, как мы видели незадолго до этого, обрывался один из энергетических вихрей. Единственный из всех, что метались изнутри станции. - Как попасть внутрь? - четко, по слогам, произнес Глебок, в пояснение своих слов постучав по монолитной поверхности станции, потом конкретизировал свой вопрос окончательно:
   - Мы не умеем ходить сквозь стены.
   - Проследить ход астральных вихрей вы могли, исключительно, при помощи спектрального замыкателя, - с ударением на слове исключительно, сказала девушка. - Сделать это без него, просто невозможно, других вариантов, по крайней мере для вас, нет и быть не может, - мы вновь поморщились от того, как она произнесла эти слова, - а если он у вас есть, проблема решается сама собой. Поскольку этот прибор одновременно служит открывающим туннель ключом. Вот и все. Однако я не до конца поняла, вы всерьез говорили, что нашли точку выхода или нет? - распахнув свои огромные, словно бездонные озера, глаза, девушка с вопросом посмотрела на нас.
   - Не пошутили, - ответил Глеб и мы повернулись к молчавшему все это время Тимохе.
   - За то время, что мы разговаривали с нашей былой попутчицей, он, словно стараясь стать как можно более незаметным, молча стоял в сторонке, не напоминая о себе ни единым звуком. По правде сказать, на какое-то время мы и вправду позабыли о его присутствии. Но теперь, когда мы все с большим нетерпением уставились на него, он, обращаясь ко всем одновременно, заговорил:
   - Замечательно. Я чертовски рад, что мы наконец-то расставили точки над "i", - заметил он. - Здесь наш совместный путь, кажется, подходит к концу - мне надо будет покинуть вас на некоторое время.
   - Куда это ты, вдруг, собрался? - насупил брови Марат.
   - За моими трофеями, - спокойно ответил он. - Я выполнил все свои обязательства перед вами и поэтому имею полное право поступать, как мне вздумается. Равно, как и вы теперь свободны от данных мне обещаний. Ключ или, как она его назвала, спектральный замыкатель я оставляю у вас, поэтому вполне допускаю, что вы не станете меня дожидаться, и в связи с этим, хотел бы заранее попрощаться. Держи, - он навесом бросил нам кубик. - Длинный, стоявший к нему ближе всех, цепко ухватил прибор пальцами. Кубик пошел по рукам и, в конце концов, оказался в кармане Глеба.
   - Желаю удачи, приятно было с вами работать, - отсалютовав нам, не спеша, двинулся к своему пикапу.
   - И после этого ты продолжаешь утверждать, что никогда не бывал здесь? - вслед ему бросил я.
   - А почему, собственно, я должен говорить что-то иное? - обернувшись, ответил вопросом на вопрос Тимоха.
   - Мне показалось, ты сказал, что твой склад где-то неподалеку, заметил я.
   - Да ну!? - деланно удивился он. - Нет, друг мой, я сказал, что смотаюсь за своими трофеями, но я не говорил, насколько далеко они находятся. Впрочем, не буду с вами лукавить, мой схрон, действительно, расположен недалеко отсюда. Но сам я здесь раньше никогда не бывал, даю слово. Я бы не хотел сейчас вдаваться в технические подробности, но, если тебе интересно, ты можешь подождать моего возвращения, после чего я с большим удовольствием расскажу тебе об этом, - повернувшись, он вновь двинулся к своей тачке.
   Однако я не намеревался вот так вот, просто, дать ему уйти:
   - Как же ты собираешься покинуть Город? Мы же заберем ключ с собой.
   - А, - не оборачиваясь, отмахнулся Тимоха, - у меня еще один такой есть, - он залез в кабину. Два раза коротко нажав на клаксон, он рванул через площадь в сторону окружающей нас стены замерших механизмов.
   - Ну что, двинем или будем ждать Тимофея? По правде сказать, я бы не отказался послушать его объяснения, - спросил я.
   - С ума, что-ли, сошел? На хрена нам его ждать? Валить надо отсюда! - высказал свое мнение Марат.
   - Он прав, - посмотрел на меня Глебок, - поверь, оно того не стоит. Надо ехать, - он похлопал меня по плечу.
   Мы полезли в машину.
   - Как им пользоваться? - показав девушке ключ, спросил Глебок.
   Она, протянув руку, взяла у него кубик и, повертев его в руках, ответила:
   - Надо одной из граней прикоснуться к с точке выхода. Ка-а-жется, этой, - взглянув сквозь него на стену, она поднесла кубик к ее радужной поверхности.
   Коснулась.
   В первые пару секунд ничего не происходило, а потом по неприступной стене станции словно пробежала рябь, сменившаяся, бегущими от от центра к периферии, волнами, они набегали быстрее и быстрее, начав концентрироваться по краям, оставляя в середине зияющий провал, с каждым мгновением расширяющий свои границы. Сияние поверхности исчезло, станция приобрела темный цвет, все больше и больше заменяемый абсолютной чернотой.
   Мы продолжали ждать.
   Волны замедлились, проход в башню достиг, практически, своих максимальных размеров, достаточных для проезда нашего джипа. Оттуда, из провала, ощутимо повеяло ветерком. Не холодным, но и не теплым. Никаким. Просто движение воздуха.
   - Вам потребуется применить усилие, чтобы преодолеть встречное сопротивление туннеля. Когда окажетесь на той стороне, проход закроется. Давайте прощаться, друзья.
   - Мы не оставим тебя, - спокойно возразил Глеб. - Даже и не проси. Именно благодаря нам ты оказалась здесь и мы вытащим тебя отсюда, даже вопреки твоему желанию. Так что давай, лезь в машину.
   - Ты уверен, что не принесешь мне зла своим поступком? - печально спросила она. - Кто будет заботиться обо мне там, дома, если мое сознание так и останется с Городом и через некоторое время я вернусь в свое сноподобное состояние? Я по-прежнему не помню своего прошлого, я не знаю есть ли у меня дом, родня, кому я буду нужна там?
   - Все равно, - пришел я на помощь Глебку, - лично я, поклялся вытащить всех отсюда, а уж тебя, в первую очередь. Люди должны оставаться людьми, а не становиться богами. Как бы не приятно было обратное. Так что, хочешь ты или нет, придется тебе ехать с нами, - я открыл перед ней дверь, - прошу...
   Она не успела ни ответить, ни залезть внутрь - тишину площади вспорол ужасающий рев Демона, пока еще скрытого от нас в лабиринте конструкций, кольцом обступивших станцию. Но это был он, ошибки быть не могло. Один раз услышав его вой, его уже невозможно было забыть или перепутать. Как и в самый первый раз, достигнув запредельного максимума, он словно взорвался, расколовшись на инфра и ультразвук. Но теперь, это уже не возымело на нас того же эффекта, как в самый первый раз. Он и сейчас, безусловно, приносил нам страдания, но в обморок никто не падал.
   - Полезай!, - стараясь перекричать яростный ураган звука, раз, другой скомандовал я девушке.
   Но она никак не отреагировала то ли не понимала, то ли не желала, понимать меня.
   Земля под ногами качнулась, содрогнувшись в глухом спазме, сопровождаемом ударившим в небо фонтаном искр, на мгновение полыхнувшим по ту сторону границы секторов и, почти одновременно, по нам ударил звук лопнувшей, от чудовищного удара, стали конструкций.
   Я, не теряя времени на бесполезные попытки докричаться до девчонки, просто схватил и дернул ее за рукав. Глебок, видя мои затруднения, выскочил из машины и, помогая мне, начал толкать ее в спину. Однако она уперлась намертво - даже совместными усилиями нам с трудом удалось сдвинуть ее с места. Девчонка, словно окончательно обезумев, рвалась навстречу гибели, отчаянно сражаясь за каждый сантиметр пути. Драгоценные секунды форы, когда еще не поздно было дать деру, стремительно таяли - я отчетливо сознавал: еще немного этой бесполезной борьбы и уже никому из нас не удастся уйти отсюда живым.
   - Стойте! - пронзительно завизжала она.
   Еще один удар потряс Город, чуть не выбив почву у нас из-под ног. На этот раз в небо поднялись осколки камней и бетона. Они пологой дугой взмыли вверх и, пронесясь над механизмами словно шрапнель, рухнули вниз, сметая на своем пути все и вся. Некоторые из них долетели до площади, оставив после падения глубокие борозды.
   - Он совсем рядом! Толкай ее, Глебок! Ну же! - я изо всех сил потянул девушку на себя.
   - Стойте! Подождите! - девчонка, не в силах больше сдерживать наш натиск, забилась в истерике. Но мы и не думали прислушиваться к ее крику, продолжая отчаянно заталкивать ее в машину.
   Видимо до нее дошло, что подобным образом она ничего не добьется и решила изменить тактику.
   - Смотрите! - испуганно выдохнула девушка, махнув свободной от захвата рукой в сторону площади.
   Прямо из переплетения механизмов, примерно в сорока пяти градусах по окружности от Демона, словно ошпаренный вылетел пикап Тимохи и, наддав газу, напрямик помчался к нам.
   - Черт, похоже, удача ему изменила, - вполголоса пробормотал Глебок. Рев Демона, вновь пролетев над площадью, утопил последние пару слов, но я сумел понять его по губам.
   - Что будем делать? - проорал я. - Если мы можем чем-то ему помочь, нужно действовать немедленно.
   - Вы что, с ума сошли!? - услышав мои слова, начал орать Марат. - Чем мы можем ему помочь!? Дави на газ Илья, не слушай их! - по очереди, то нам, то Длинному, кричал он. - Отпусти ее, - Марат, привлекая к себе внимание, стукнул меня по спине, - отпусти, пусть делает что хочет. Кому будет лучше оттого, что мы погибнем все вместе?
   Тимоха, преодолев половину пути, продолжал мчаться во весь опор, но, на сей раз, в манере его езды не было и тени вальяжной уверенности. Теперь он на самом деле спасал свою жизнь и, словно удирающий от борзых заяц, вкладывал в этот бросок последние силы.
   - Отпустите меня! - девушка вновь попыталась высвободиться из наших рук. - Не думайте обо мне, себя спасайте. Вы призваны Дорогой и у вас еще есть здесь дела. Вы должны, вы просто обязаны уцелеть и, выполнив предназначение, вернуться домой. Туда где вас любят и ждут. А мой дом здесь, в Сиенгоре. И пока я под его защитой, Демон ничем не сможет мне повредить, поверьте! Оставьте меня, я прошу вас, - в отчаянии прокричала наша спутница. На ее глазах выступили слезы и, мгновением позже, бурным потоком покатились у ней по щекам.
   Вновь удар. В мгновение ока Демон разметал последние ряды механизмов - их разорванные клочки с визгом пролетели чуть в стороне от станции, а из-за разваливающихся на куски строений, стряхивая с черной брони остатки металлических обломков, с победным воем, вылетел Демон. Его глаза-фары, вскользь коснувшись Тимохи, перескочили на нас и, мгновенно оценив ситуацию, Демон рванул вперед.
   Он ни на йоту не потерял ни злости, ни скорости - эта многотонная махина двигалась с чарующей, непостижимой быстротой, в доли секунды проглотив треть пути. Он двигался наперерез Тимохе, с математической точностью просчитав оптимальную траекторию своей атаки таким образом, чтобы, уничтожив нас, иметь после этого наибольшие шансы покончить и с ним.
   Время вышло. Вернее оно вышло уже давно, а мы, растратив его бесценный запас на борьбу со строптивой девчонкой, все еще не покинули Город, который, вполне мог стать конечной точкой в нашей судьбе. А время, беспощадно играющее против нас, словно подталкивало к ней, продолжая набирать темп. Тугая пружина событий раскручивалась с невероятной быстротой, не давая времени на размышления и составление планов. Теперь, как и нашу первую, памятную встречу с Дорожным Демоном, нужно было действовать. Действовать быстро и решительно, принимая и выполняя решения на автомате, на уровне, доставшихся нам по наследству от предков, рефлексов выживания, а взвесить и оценить происходящее можно будет потом, если нам удастся выйти из этой передряги без особых потерь.
   Все эти мысли промелькнули мгновенно, но Демону хватило этого ничтожно малого промежутка времени, чтобы преодолеть еще треть пути.
   Да, в первую очередь, его удар, определенно, был адресован нам. Ни на секунду не прекращая своего воя, он, совершенно позабыв о Тимохе, летел прямо на нас, приближаясь с каждой секундой. В его глазах-фарах багряным пламенем вспыхнуло торжество победы.
   Краем зрения я видел, как пикап Тимохи, заложив невероятный вираж, сумел каким-то чудом уйти с линии атаки и, воспользовавшись тем, что Демон, хоть ненадолго, но оставил его в покое, развернулся на стовосемьдесят градусов и вновь рванул под защиту городских конструкций.
   Я из последних сил вцепился в девчонку в машину, твердо решив для себя, что эта попытка - последняя, при этом, прекрасно понимая, и ее бесполезность и то, что от Демона нам, скорее всего, уже не спастись. Рванул...
   Невероятно выгнувшись, она, словно ящерка, выскользнула из моих рук и, успев на прощанье махнуть нам рукой, бросилась навстречу хищнику Дорог. Глебок, на секунду ослабивший хватку, тоже, не успел ничего предпринять, поймав руками лишь воздух, которым она дышала мгновение назад. Быстрая, как лань, девушка удалялась от нас все дальше, и любая попытка догнать ее, была заранее обречена на провал. Впрочем, будь мы даже чемпионами мира по бегу, гнаться за ней уже не имело смысла. Наша спутница, повинуясь неведомым мотивам и преследуя только ей известные цели, продолжала бежать через площадь навстречу стальной громаде Демона Дорог. Она его не интересовала, ему были нужны мы, посланцы Дороги Судеб, и он, видя, что добыча собирается в очередной раз ускользнуть от него, помчался на нее вдвое быстрей.
   На фоне бешеного водоворота событий, время, будто напротив, замерло, остановилось. Бесконечно долгие мгновения тянулись непостижимо медленно, но, невзирая на это, неумолимо приближали события к развязке.
   Вырвавшись из-под брони Демона, на нас вновь обрушился рев адского двигателя.
   Но нам было уже все равно. Мы больше не медлили, не раздумывали и не смотрели назад.
   Глебок уже на ходу запрыгнул в Ленд-Крузер. Мы захлопнули двери, и Длинный, уже по полной, втопил газ.
   Джип, взревев всеми "фибрами" могучего движка, в который раз выручая своих хозяев, с буксом рванул вперед.
   И через бесконечно долгий миг борьбы с нарастающим сопротивлением туннеля, провалился в омут пространственного перехода, оставляя за нашей спиной преисполненный ярости и тоски поражения, вой Демона.
   Мы в очередной раз ускользнули от него.
   В очередной раз, заплатив за это страшную цену. И за это, рано или поздно, нам придется держать ответ. В этом, я, почему-то, уже совершенно не сомневался.
   Город у нас за спиной исчез.
  
  
  
   Мы словно не едем, а плывем. Глубоко, по самому дну океана.
   Вокруг абсолютно темно, фары освещают совсем небольшой отрезок впереди нас. Иногда кажется, что по бокам, на самой границе видимости, попав под их свет, становятся видны какие-то материальные объекты, тут и там выступающие из мрака: то ли участки стен, то ли черт знает, что еще. Разобраться точнее было невозможно - неизвестные объекты открывались фрагментарно, ни разу не попав в поле видимости целиком. К тому же они появлялись и исчезали так быстро, что даже этих открывшихся кусочков не удавалось рассмотреть подробно. Тем не менее, несмотря на это, я заметил, в каком расплывчатом и мутном виде, воспринимались они глазами. Как будто свету фар, действительно приходилось пробиваться сквозь водную толщу, делая окружающую нас картину, похожей на съемки с затонувшего Титаника. Не хватало только снующих туда-сюда обитателей морского дна.
   Временами мне начинало казаться, что это не мы движемся по туннелю, а он ползет на нас, медленно, но неумолимо ведя к выходу. Я старался не забивать себе этим голову, полагая, что главное, все-таки в том, что мы движемся вперед. А размышлять, как это движение происходит, занятие бессмысленное и бесперспективное, с какой стороны ни глянь.
   Туннель продолжал тянуться, не давая нам даже намека на свое скорое окончание. Это вранье, что пространственные переносы происходят мгновенно, с уверенностью могу заявить, что некоторое время они, как ни крути, занимают. По крайней мере, по внутренним часам. При этом, я, однако, оговорюсь, что рано или поздно, любое время подходит к концу...
  
  
   Темнота перехода, еще мгновение назад бывшая непроглядной, отступила и, словно вывернувшись наизнанку, туннель вытряхнул нас наружу, доставив, попутно, немало неприятных ощущений.
   Едва справившись с, охватившим нас на выходе, приступом тошноты и головокружения, мы стали осматриваться.
   Место, в которое нас, по милости судьбы, занесло сейчас, было странным. Пожалуй, даже черезчур странным, хотя мы уже успели избавиться от информационного ступора и немного привыкнуть к чудесам и парадоксам иных Вселенных.
   Этот мир был сжат, сплющен, низведен до размеров фронтально расположенной плоскости. Мы стояли, словно тисками, сжатые спереди назад, его двумерным пространством. Сзади на спину, тяжелым жерновом давила занимающая весь горизонт воронка торнадо. Ее вихрь начинал раскручиваться где-то на дальних окраинах этого мира. По мере приближения к центру он ускорялся, все сильнее и сильнее закручивая свои спирали, формируя в своих глубинах тропу пространственного перехода. Пожалуй, мы не допустим уж очень большой ошибки, предположив, что стенки нашего торнадо образуются не чем иным, как вращением самих окраин этого мира, постепенно втягивающих его за собой, сквозь туннель.
   В отличие от обыкновенных, природных вихрей, наблюдаемое нами явление имело не вертикальную, а горизонтальную осевую направленность, а доступный взору колодец воронки образовывал, по сути, одну из границ этой Вселенной, созданной для работы темпорального синхронизатора. Она служила границей, мембраной отделяющей Вселенную Сиенгора от соседних миров. Синхрон, будучи неотделимым от нее, мог функционировать только внутри этой мембраны, а она, в то же время, своим существованием была обязана ему. Они, как и многое другое на Дороге, были частями одного целого, переплетающимися и растворяющимися друг в друге.
   Другая ее граница, также, до бесконечности расходилась в стороны и была затянута блестящей, но непрозрачной субстанцией, отдаленно напоминающей мыльную пену, в глубинах которой, ни на секунду не прекращалось движение призрачных огней, подобно мозаике иногда складывающихся в... Во что-то, чему трудно подобрать название, все приходящие на ум аналогии оказавались до невозможного тусклыми и плоскими, имеющими с увиденным слишком мало общего. Пожалуй, их можно было бы сравнить с огнями, мерцающими, порой, в безднах Административного Корпуса, но, боюсь, это мало расскажет вам о развернувшейся перед нами картине.
   Находящиеся на поверхности пузырьки росли, увеличивались в размерах, сливались между собой, темнея и наполняясь неизвестной субстанцией, сохраняющей при этом абсолютную прозрачность. Достигнув определенного размера, они лопались, исчезали, рождая при этом, если и не ветерок, то что-то очень похожее, на ощущение ветра. Нет, конечно, это не было и не могло быть движением воздуха в буквальном смысле, однако содержимое пузырьков, оказываясь на свободе, действовало на нас, подобно глотку чистого кислорода, неся с собой какую-то удивительную свежесть. Свежесть надвигающихся перемен. Мы не знали тогда, хорошими или плохими они будут, да и не важно это было для нас в тот момент. После мрачных, пропитанных бессмысленностью и безысходностью, лабиринтов Города, своей затхлостью и вековечной пылью напоминавшего темницы и тюрьмы, древних времен, нам было на это совершенно наплевать. Главное то, что мы знали, чувствовали, рождающуюся в этих пузырьках свободу, великую свободу, дающую движение всему вокруг. Она манила, звала за собой, словно путеводная нить, убегающая прочь из зоны остановленного времени.
   Теперь у нас не осталось сомнений: каким-бы, в конечном итоге, ни было устройство, именуемое темпоральным синхронизатором, как бы оно ни работало, какую-бы не имело форму, спрятанное великим строителем подальше от посторонних глаз, за стеной лопающихся пузырьков уже не будет ни самого Города, ни, даже, воспоминаний о нем, кроме тех, что мы захотим пронести в себе.
   Постояв, таким образом, некоторое время в раздумьях, мы погрузились в, сомкнувшуюся вокруг нас, пену.
   Наше бессрочное заточение в Сиенгоре подошло к концу.
  
  
   Сразу после поворотного столба указателя, каким-то чудом, не развалившегося от старости, уводя вправо под прямым углом от основной трассы, начинался путь на кладбище Дороги, по крайней мере, так явствовало из полуистертой, но все еще различимой надписи, невесть когда и кем выведенной на потемневшей от времени и сырости фанерной стреле, прибитой к истлевшему и изъеденному червями деревянному брусу сохранившему, тем не менее, кое-где остатки белой покраски. Он стоял, наклонившись и поскрипывая, словно истощенный старик, просящий милостыню, вызывая необъяснимую тоску и горечь в душе.
   Кладбище Дороги. Ее собственный мирок, обелиск возле скоростного тракта, память о соскользнувших с пути, сгинувших где-то по дороге путниках, так и не сумевших пройти ее до конца, нашедших последний приют здесь, в странной параллельной вселенной. Видимо, именно это место имела в виду наша былая спутница, оставшаяся в лабиринтах Города.
   Вспоминая о ней, мы испытывали горькое чувство вины за то, что не смогли уберечь ее от рокового шага, хотя, возможно, именно это и спасло нам жизнь. И хотя умом я прекрасно понимал, что в тот момент от нас мало что зависело, ощущение того, что мы вновь оплатили свое спасение чужими жизнями, не давало покоя ни мне, ни моим друзьям. Ее поступок вырвал у Демона те драгоценные секунды, благодаря которым, нам удалось уйти из Сиенгора живыми и невредимыми. Ей, да возможно еще Тимохе мы были обязаны своим спасением. Перед ними обоими мы были теперь в неоплатном долгу.
   Но в чем может состоять долг, как можно заплатить по счетам, если шансов на то, что твои кредиторы живы, практически нет?
   К тому же, выбравшись из Города, мы, как всегда оказались в совершенно незнакомых местах, ничем не напоминающих о его близком присутствии и теперь вряд ли смогли бы отыскать снова путь к нему. Дорога, не поинтересовавшись нашим мнением, продолжала вести нас навстречу судьбе, не оставляя надежд на встречу с оставшимися в Сиенгоре друзьями.
   Все, кого мы повстречали в пути, убеждали нас, что в мире Дороги ничего не происходит случайно, что все события имеют четкие, правда не всегда понятные нам причины.
   "Нет никакого смысла возвращаться или искать обходные пути. Дорога все равно выведет вас, куда уготовано Судьбой," - так говорил дальнобойщик, Хранитель Пути.
   Но что делать, если в нашем случае она сама и есть наша Судьба? Ведь если верить всему, что мы слышали от того же Хранителя и Дорога на самом деле обладает разумом и душой, значит, она действует далеко не вслепую. Получается, у этой непреклонной особы есть какие-то далеко идущие планы относительно нас.
   Но в чем они заключаются? Что может быть нужно от нас ей, сверхсуществу, являющемуся, по сути, отдельной Вселенной? Какую невероятную услугу ждет она от нас, если, наплевав, на все и вся, раз за разом вытаскивает практически из-под колес Демона, выкупая наше спасение жизнями наших попутчиков или, просто, случайно оказавшихся рядом существ?
   Нет ответа. Пока нет. Пока она толкает нас вперед, словно слепых щенков, но рано или поздно ей или тому, кто все это затеял, придется раскрыть карты, в этом я не сомневался. И вот тогда уже мы будем ставить условия. И первым из них будет помощь нашим друзьям. Или, если, спасая нас по ее приказу, они погибли, помощь тем, кому еще не поздно помочь. Мы должны сделать это в память о наших спасителях, передавших нам эстафетную палочку жизни. Но это потом. А сейчас, словно некая издевка, перед нами на выбор было два пути. Один - продолжать двигаться вперед, не сворачивая, другой - воспользоваться указанным на столбике направлением. Последний вариант выглядел несколько подозрительно, тем более, что никаких причин посещать кладбище Дороги у нас вроде бы не было. Хотя нет, одна причина все-таки была: последние слова, которые, вместо прощания, прокричала девушка.
   ".....те на кладбище!" - первая часть фразы потонула в шуме, но зато конец мы все расслышали однозначно и, именно этот факт заставил нас остановиться в раздумьях, какое направление выбрать, а не пролететь вперед без оглядки.
   В конце концов, это была последняя воля нашей спутницы. Возможно выполнив ее, мы в какой-то мере сумеем вернуть ей свой долг.
   Мысли вновь вернулись к девушке.
   Да, видимо глубоко все-таки она запала мне в память, а ведь я и не замечал этого, пока она была рядом.
   "Кто знает, возможно, ее слова о том, что она находится под защитой Города и Демон бессилен причинить ей вред, правда и ей удалось спастись. И в данный момент она, испытывая невероятные трудности, идет обратно, к, отныне и навеки ставшей ее домом, площади Административного Корпуса. Ведь она не в курсе, что обратная дорога займет гораздо больше времени, чем длиться человеческая жизнь, даже в условиях остановленного времени. Ей придется вечно брести по бесконечным проходам Города, под аккомпанемент свиста турбин, скрежета подъемников, гула доменных печей и рева механизмов, сливающихся в единый ритм хаоса и безумия. Впрочем, последнее ей уже не грозит. Я помнил, как она уверяла нас, что слияние с Городом принесло ей, если и не счастье, то уж, по крайней мере, удовлетворение и покой. Говоря это, она, определенно, не лукавила, ей действительно хотелось остаться в Сиенгоре, чтобы вместе с ним путешествовать по беспредельности.
   Да уж, этот бездушный, саморазрастающийся и саморазрушающийся монстр, квинтессенция холодного рассудка своего безумного создателя кого угодно мог заморочить лабиринтами своих секторов и завести в такие глухие уголки, из которых не выбрался бы никто, даже Хранитель Пути.
   При этой мысли я содрогнулся, мгновенно ощутив, в душе каждого из нас, выжженое Городом клеймо безумия. Пока оно ничем не проявляло себя, но я знал, чувствовал, что его тлеющий уголек не исчез, когда мы покинули Сиенгор. Спрятавшись очень, очень глубоко, он только выжидал своего часа, прикрытый до поры обломками страхов и чувством острой опасности, преследовавшими нас с самого начала пути. С того момента, когда мы впервые осознали, что весь наш привычный мир, с его наукой, мировоззрениями и законами неожиданно лопнул и за его простенькими декорациями оказалась не укладывающаяся в нашем сознании реальность, с двойственными и тройственными постулатами, бесконечно простая и в то же время абсолютно непостижимая, в которой нашлось место даже кибербезумию Сиенгора. Я, словно отмотав назад пленку кинопроектора, несколько раз просмотрел все происшедшие с нами события и лишь сейчас, по прошествии некоторого времени, смог до конца признать, что Город не просто обладает интеллектом, а является личностью наделенной устремлениями, волей и свободой выбора, хотя мне так и не удалось понять, в чем же они состоят.
   - А ты, Игорек, что думаешь? - вырвал меня из грез вопрос Длинного, попутно оборвав ожесточенный спор Марата и Глеба. Пока я пребывал в раздумьях, парни незаметно выбрались из машины и теперь, стояли на обочине, решая какой-то важный (судя по крикам и ругани) вопрос. Но, пропустив начало этого разговора, я слегка растерялся, услышав обращенный ко мне вопрос.
   - А? Что? Я, честно говоря, прослушал, о чем речь, - извиняющимся тоном сказал я, одновременно пытаясь сориентироваться по теме.
   С легкой укоризной, поглядев на меня, он изложил, вкратце, суть дела.
   - Так куда, по-твоему, нам следует ехать? - несколько переиначив, Илья повторил свой вопрос.
   Я, скорчив гримасу сомнения, пожал плечами:
   - Мне кажется, мы должны ехать на кладбище. Если вы помните, такова была воля нашей спасительницы. Она просила об этом, прикрывая нас от Демона, давая время скрыться из Города. Благодаря ей мы все еще живы и не выполнить ее последней просьбы будет, по меньшей мере, кощунством и предательством по отношению к ней или ее памяти. По любому нужно ехать.
   - Ты уверен, что она просила именно об этом? - спросил Глебок. - Я хочу сказать, мы ведь не слышали точно, что она прокричала. Может, наоборот, советовала держаться подальше от этих мест, - задумчиво поглядев на меня, проговорил он.
   - Едва ли, какой тогда был бы смысл акцентировать на этом наше внимание? Согласись, если бы не ее последняя фраза, мы бы, скорее всего, не задумываясь, промчались мимо этого места, даже не заметив его. Да и откуда ей было знать, что Дорога заведет нас именно сюда? А вот разыскать это место, она, как мне думается, могла нас попросить, хотя я и не знаю, зачем ей все это понадобилось. Не хочу верить в плохое, но если Город не оправдал ее надежд и она погибла, ее могила вполне может оказаться здесь, на этом кладбище.
   - Ну, - недовольно протянул Глебок, - ты уж совсем загнул не туда. Твои аргументы можно применить в обе стороны. Они не выдерживают критики.
   - Я просто высказал свое мнение, - обиделся я. - В конечном итоге, несмотря на формально имеющийся у нас выбор, мы по-прежнему несвободны в своих решениях. Слишком неравнозначны предложенные варианты. Мы можем свернуть, убив тем самым сразу нескольких зайцев: разберемся что же, все-таки, хотела от нас девушка, спутаем карты Демону, попутно разнообразив ситуацию. В обмен получим связанный с неизвестностью риск. Можно, напротив, не сворачивая продолжать двигаться по Дороге. Это более предсказуемый путь, (если здесь вообще уместно это понятие) однако он, тоже, далеко не безоблачен. Мы видели Дорогу во всех ее проявлениях, так может нам пора расширить свой кругозор? Кто знает, вдруг именно здесь мы и отыщем ответы на свои вопросы и получим возможность вернуться в свой мир? Дорога никуда не уйдет от нас, - завершил свой неожиданно длинный монолог я.
   - Вот теперь ты выглядишь более убедительно, - похвалил Глебок, хлопнув меня по плечу.
   - А! - беззлобно отмахнулся я. - Оставь шпильки при себе.
   - Какие еще будут мнения? - он обвел взглядом Илью с Маратом. - Твое слово, Марат.
   - Я, пожалуй, соглашусь с доводами Игорька, - как бы нехотя ответил тот. - Честно говоря, мне без разницы куда ехать, мне просто надоело стоять и спорить по этому поводу.
   - Илюха?
   Длинный состроил свою классическую гримасу, означающую, что в данный момент толкового ответа от него не добьешься, потом важно промурлыкал:
   - Ну-у, давайте может все-таки поедем куда-нибудь.
   - Понятно, Длинный как всегда воздерживается и, чтобы не оказаться в меньшинстве, я тоже голосую за то, чтобы свернуть. Погнали! - Глебок, на сей раз, опередив Длинного, первым уселся на водительское место. Рядом плюхнулся давно ждавший своего часа Марат. Длинный, видя такой расклад, с видимой досадой полез назад.
   Мы свернули, двинувшись по указанному на столбе направлению. Все та же белая разметка, мелькая перед глазами, проносилась под днищем Ленд-Крузера, чтобы, вынырнув, остаться позади нас. Она бежала, не останавливаясь, но и не особенно торопясь, что делало ее похожей на потомственного дворецкого в замке старого аристократа, с достоинством показывающего дорогу и приглашающего следовать за собой.
   Впрочем, разметка не единственное, что вызывало ассоциации со старинным замком. Здесь, как и в большинстве средневековых поместий, комфортом и обустроенностью не отвечающих запросам своих современных хозяев, предпочитающих более фешенебельное жилье, царило некоторое запустение и заброшенность. Несмотря на то, что и внешне эта дорога очень напоминала главную аллею загородного поместья, дорожное покрытие, по сравнению с основной трассой было здесь заметно хуже - все чаще на пути попадались ухабы и выбоины, по мере продвижения вперед все сильнее раздававшиеся в размерах. Теперь, их порой уже трудно было объехать.
   Глебок сбросил скорость, справедливо полагая, что отнюдь необязательно гробить подвеску, влетая в эти колдобины. Ленд-Крузер, хоть и предназначался для езды по бездорожью, вовсе не заслуживал такого к себе отношения.
   Как ни странно, обернувшись назад, я увидел, что бесконечная лента Дороги, с которой мы съехали минуту назад, не исчезла, а, вопреки моим ожиданиям, продолжала маячить позади нас, словно поддразнивая, давая шанс передумать.
   "Тьфу ты!" - про себя чертыхнулся я, повернувшись вперед, но вслух ничего не сказал, рассудив про себя, что лишние сомнения и неуверенность нам сейчас ни к чему.
   "Тем лучше", - продолжал думать я, - "по крайней мере, не надо будет гадать, каким образом мы будем возвращаться," - я еще раз мельком, не привлекая внимания, глянул назад, убедившись, что Дорога продолжает пока сохранять проявленное, вдруг, постоянство.
   Впрочем, кое-что все-таки изменилось, едва мы свернули по направлению к Кладбищу.
   Темпоральный синхронизатор выбросил нас из Города в темноту ночи, царившей на Дороге в тот момент, когда мы угодили в его ловушку. Несмотря на то, что мы проторчали в ней, черт знает сколько субъективного времени, здесь, в реальном измерении прошло всего лишь одно мгновение, составляющее разницу между временными потоками, спустя которое, мы благополучно выбрались из созданной гениальным безумцем пространственной аномалии, служившей вместилищем Вселенной Сиенгора.
   И ночь сопровождала нас вплоть до самого поворота на кладбище, однако, стоило нам свернуть в его сторону, как она уступила место раннему, пасмурному утру. Темнота осталась позади, накрыв Дорогу неестественно-гротескным занавесом.
   Впрочем, сменившее ночь, утро было ненамного светлее. Небо над головой было затянуто мрачными скоплениями грозовых туч, на небольшой высоте летящих параллельно земле в одинаковом с нами направлении. Благодаря тому, что мы были вынуждены заботиться о целости подвески, они все сильнее обгоняли нас, улетая вдаль, но им на смену, нескончаемым потоком шли новые, невесть откуда появляющиеся, вместилища влаги и электричества. Их плотный покров был настолько непроницаем, что лучики местного светила, поначалу как-то пробивавшиеся сквозь прорехи облаков, через некоторое время стали совершенно бессильны. В небе над нами вновь правил мрак, правда, в отличие от сажи и копоти, закрывавших небо Сиенгора, от летящих сейчас над нами туч ощутимо веяло грозой и свежестью.
   Я уже начал подумывать о том, не нас ли они готовятся встретить. Едва ли в таком случае нам вообще стоит ехать в одном направлении с разворачивающимся в небе штормовым фронтом. Почему-то я ни грамма не сомневался: торжественную встречу готовят именно нам и когда, пустив в ход все свои резервы, начнется буря, светопреставление нас будет ждать нешуточное.
   Тем временем, вокруг и в самом деле готовилось что-то поистине небывалое. Толщиной в несколько километров, слой грозовых облаков продолжал укреплять позиции. Своим цветом он уже запросто мог заткнуть за пояс густо намалеванные на голубом фоне неба чернила или тушь, но при этом он и не думал останавливаться. Тяжелея и уплотняясь, тучи набирались злой, разрушительной силой, готовой в любую секунду выплеснуться на землю неистовой яростью, но сейчас, пока еще замершей в звенящей тишине, словно в тревожном ожидании сигнала неведомого полководца. То тут, то там маслянистую черноту неба вспарывали короткие и юркие змейки молний, пока еще совсем маленькие они были похожи скорее на курьеров и гонцов, разносящих последние указания перед штурмом, нежели на ударные, несокрушимые легионы небесных войск.
   Запах озона, стал, как будто, осязаем, пробиваясь даже сквозь закрытые наглухо стекла Ленд-Крузера. Ветерок, игравший с нашими волосами, когда мы еще стояли возле указателя, как-то незаметно перерос в сильный, непрерывно дующий ветер, периодически перерастающий то в заунывные трубные звуки, то в обрушивающиеся на нас шквалы ураганного ветра, пока еще кратковременные и неопасные, но и от них нам становилось не по себе. Тревожно глядя вперед, мы старались не думать о масштабах надвигающегося урагана, одинаково остро чувствуя как собственную ничтожность, так и полную иллюзорность той защиты, которую мог дать корпус нашего несокрушимого внедорожника перед лицом разбушевавшихся стихий. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: готовящаяся буря сотрет нас с лица земли. Не больше, и не меньше. Вот так.
   Вслед за открывшейся истиной, словно дождавшись наконец-то своего часа, навалилась депрессия. Грусть, печаль, горечь, боль и воспоминания о том, что мог бы, но не сумел или не захотел сделать, все то, что некогда заставляло грустить и доставляло душевные страдания, вновь всколыхнулось в наших душах, парализуя волю к жизни и желание бороться за нее гораздо эффективней, чем страх, усталость и боль, вместе взятые. Призраки безвозвратно потерянного счастья, по капле разливая свою отраву, проникали в нас все глубже, окрашивая все мысли и эмоции то в черный цвет беспробудной тоски, от которой спасают лишь петля да пуля в висок, то в серый, само название которого говорит лучше любых слов: обесцвечивающий, обезличивающий, обезглавливающий самые радужные мечты и надежды, скручивающий душу смертельной петлей суицидальных мыслей.
   Я попытался хоть немного отвлечься от мрачного водоворота мыслей и посмотрел на друзей, но тут же отвел взгляд - на них было больно смотреть, судя по всему, они испытывали едва ли не большие душевные страдания, чем я.
   Глебок сидел с мрачным, мрачнее неба над головой, лицом, до мозжащей боли в зубах сжимая челюсти, стараясь побороть невыносимые муки, но бесплотные духи страданий, флюиды горя, неисчислимые годы накапливавшиеся в этом месте, не собирались уступать своей добычи. Его зубы, надломившись, хрустнули не выдержав обрушившегося на них чудовищного напряжения. Губы окрасились кровью и он, баюкая свою челюсть, ухватился за щеку. Боль пусть ненадолго, но все-таки помогла Глебу - его взгляд прояснился, а в глазах, помимо страданий и мук, стал заметен бледный, пока, огонек возрождающейся надежды.
   Я посмотрел на Марата. Он, вообще сидел, уткнув лицо в ладони, сотрясаясь рыданиями. Видно было как он, не желая показывать свою слабость, одновременно борется с собой и не знающими пощады мрачными мыслями, однако с каждой секундой его нарастающих рыданий, становилось понятно, что он шаг за шагом проигрывает этот бой.
   Только Длинный каким-то образом сравнительно легко переносил эту напасть. Наверное, просто потому, что старался не принимать ничего всерьез, не задумываться лишнего до тех пор, пока нужда не припрет окончательно, предпочитая пустить все, по возможности, на самотек. Кто бы мог подумать, что его легкое отношение к жизни может оказаться здесь настолько полезным.
   Между тем Длинный, видя, что Глебку опять поплохело, уговорил его поменяться местами. Собственно, тот, не особенно-то и сопротивлялся, уступив Илюхе руль по первой просьбе.
   Илья, по-хозяйски плюхнувшись на сиденье, тронулся дальше. К этому времени шоссе, по которому мы ехали, превратилась из относительно приличной проселочной дороги в полное подобие улиц нашего родного города, пребывая в том состоянии, которое заставляет пожалеть, что вездесущие дорожные рабочие ее когда-то заасфальтировали, а не оставили грунтовой.
   Аккуратно объехав полуметровой глубины выбоину Длинный, попытался реанимировать радиоприемник и, протянув руку, щелкнул тумблером выключателя. Из колонок с треском полились помехи - по крайней мере, на этой волне эфир был пуст. Скорее всего, все остальные диапазоны передавали то же самое, однако Илья, похоже, тоже, так просто сдаваться не собирался. Закурив сигарету, он, в поисках, как он сам выразился, хоть какой-нибудь музыки, надавил на клавишу настройки. На табло замелькали цифры, перебирая имеющиеся в наличие каналы и волны, пока, впрочем, безрезультатно.
   - Илюх, оставь, - поморщился со своего места Глебок, - раздражает, к тому же все равно ничего не найдешь, - сказал он, но слова прозвучали при этом весьма безразлично, словно депрессия лишила его сил не оставив ни капли для раздражения или какой-то другой эмоции, не окрашенной в черно-серый цвет ее знамен.
   В эту секунду Длинный, просияв улыбкой полного удовлетворения, одновременно с появившейся в эфире музыкой назидательно произнес:
   - Ну вот, а ты говоришь, не поймаю. Никогда не стоит заранее драматизировать ситуацию, - он, все еще довольный своей удачей, отфильтровал помехи и прибавил звук.
   Честно говоря, лучше бы Длинный вообще ничего не поймал. Из колонок зазвучали мрачно-торжественные звуки органа. Безусловно, созвучные окружающему пейзажу, они не добавили нашему состоянию ничего хорошего, только усилив глубоко в груди клокочущие рыдания безысходности.
   - Убери, Длинный, сил нет, - потянулся я через спинки передних сидений к панели радиоприемника, после прослушивания первых тактов органного концерта.
   - Да, Илюх, лучше убери. Потом, как-нибудь включишь, в другой раз, - поддержал меня Глебок.
   - Нормальная музыка, классика, чего вам не нравиться? - недовольно забубнил тот, но просьбу нашу, хоть и с неохотой, все-таки выполнил.
   Однако музыка не утихла. Она словно рассеялась вокруг нас и зазвучала теперь со всех сторон, слышимая в свисте и завывании ветра, раскатах грома, в нашем собственном дыхании. Причудливо извиваясь, она рождала ассоциации с ползущей змеей, у которой в некоторых местах был перебит хребет. Невозможно было предугадать, в какую сторону она перегнется в следующее мгновение. Музыка то взмывала ввысь и тогда, достигая высших октав, становилась похожей на плач младенца, то, в одно мгновение, преодолев из конца в конец весь частотный диапазон, пригибала нас к земле тяжелыми траурными аккордами.
   - Что за хрень? - Марат, не поверив, что Илья вырубил приемник, покрутил ручку выключателя, но, убедившись, что тот обесточен, с недоумением спросил:
   - Откуда это? Откуда берется музыка?
   Я посмотрел на него. Марат сумел справиться с рыданиями, душившими его несколько минут назад, да и вообще, выглядел на удивление неплохо. В глазах появилась ясность, интерес к происходящему вокруг, а не только внутри себя. Даже слезы, если и были, то теперь исчезли. А взгляд мой бежал дальше, отмечая разительные перемены, происшедшие в моих друзьях, за пару минут вернув их из глубин черного сознания в привычное для меня состояние.
   Да и сам я почувствовал, что тоска, разжав пальцы на моем горле, вновь отступила в тень. Уж кто-кто, а она всегда умела терпеливо ждать своего часа. И что самое неприятное, рано или поздно, всегда его дожидалась.
   - Господа, не унимался Марат, - может кто-нибудь скажет мне, откуда эта музыка?
   - Мы знаем не больше тебя, - немножко резковато ответил я.
   - За себя говори, - в том же тоне бросил он мне и, повернувшись к Глебку, добавил:
   - Глеб, у тебя нет предположений по этому поводу?
   - Не знаю, не берусь утверждать стопроцентно, но мне кажется, депрессия начала отступать как раз в тот момент, когда заиграла музыка. Она, несомненно, тоскливая, но,... Что-то в ней есть такое, что помогает справиться с болью.
   - Именно это я и хотел услышать, - заявил Марат, вновь поворачиваясь лицом вперед. - Не хотел говорить это первым, но я тоже заметил, что с первыми же зазвучавшими аккорды боль в душе словно притупилась, ее словно кто-то взял на себя, впитал словно губка. Что же это все, черт побери, значит? - он в задумчивости покачал головой.
   - Какая разница? - ухмыльнулся Длинный, которому, похоже, так захорошело, что он и вовсе готов был шутить и смеяться. - Главное все позади. К тому же, кажись, буря в сторону куда-то ушла - небо вроде почище стало, да и ветер стих, - радостно сообщил он.
   Мы выглянули из салона.
   День действительно прояснился, каким-то чудом разогнав спеленавшие небо тучи - от черного ковра над нашими головами, осталась вполне заурядная облачность, не способная ни удивить, ни уж, тем более, напугать нас.
   Порывы ветра тоже стихли. Нет, конечно, не на совсем, более того, скорость ветра все еще оставалась достаточно высокой, но в ней уже не было безумной мощи, когда налетающие порывы раскачивали, угрожая оторвать от земли трехтонный Ленд-Крузер и мне почему-то кажется, что это были далеко не пустые угрозы.
   Длинный под хорошее настроение прибавил газку и вскоре дорога, преподнеся свой очередной сюрприз, неожиданно закончилась, упершись в древний, как сама земля, частокол с покосившейся калиткой. Дальше, за калиткой, дороги не было. За ветхой преградой забора, на всей охваченной им площади простирался не то луг, не то угодья какие-то, покрытые разнотравьем, так сразу и не разберешь. Никаких строений, сараев или жилых на огороженной территории не наблюдалось. Мы остановились, слегка озадаченные подобным поворотом событий.
   - Ну что, - Илья подергал калитку, - я так понимаю, это и есть кладбище дороги?
   - Похоже, - протянул я, - но, глядя на него, я, хоть убей, не могу понять, зачем девчонка послала нас сюда. Какое отношение может иметь это забытое всеми место для прояснения цели нашего пребывания в мире Дороги? Что мы должны найти здесь? Подсказки, проясняющие наши с ней взаимоотношения? Не понимаю... С какой стати она вообще тогда вспомнила про кладбище? Пошутила?
   - Вряд ли. Не похожа она была на любительницу розыгрышей, - ущипнул свою эспаньолку Глеб. - В ее словах наверняка что-то есть, не может не быть, я чувствую. Надо походить, оглядеться...
   - Да что тут оглядывать! - Марат как всегда олицетворял полный скептицизм. - Говорю вам, хоть раз послушайтесь мудрого совета, нечего нам здесь делать, поехали!
   - Не горячись, - остудил его пыл Глебок, - не так все просто. Мы с большим трудом добрались досюда и, я не думаю, что все происшедшее с нами - простое совпадение.
   - А что тогда?
   - Это защитные барьеры, охранные системы кладбища.
   - Есть доказательства? - деловито осведомился Марат.
   - Нет, - Глебок покачал головой, - но ты сам подумай, откуда на тихом, поросшем травой погосте, такие скопления горя, с тоской и безысходностью вперемешку? Ты был когда-нибудь в Бухенвальде или на братских могилах в местах больших сражений?
   - Ну, допустим, - неопределенно промычал Марат.
   - И как? Ощущал что-нибудь? Боль, страх, страдания?
   - Ну, я не настолько впечатлительный... - без особой уверенности в голосе произнес Марат.
   - А если подумать? - надавил Глеб.
   - Возможно, не знаю, никогда не задумывался об этом, - стушевался Марат. - Я не могу понять, к чему ты клонишь.
   - Я клоню к тому, - с терпением олимпийца начал объяснять Глеб, что в местах массовых страданий и мук, в земле скапливается, своего рода, черная аура, если так можно выразиться. И чем больше смертей и ужаса знало какое-то конкретное место, тем более ощутимой, заметной даже для обычного человека, становится скопленная внутри него боль. Такие места называют проклятыми. Это не я придумал, - увидев недоверие на лице Марата, пояснил он. - Это достаточно известное явление, но здесь... Это что-то совершенно другое, похожее и непохожее одновременно. Я не думаю, чтобы хоть кто-нибудь раньше сталкивался с ТАКИМ количеством страданий. Каждая минута и даже секунда тоски, боли и горя тщательно сохранена, точно урожай рачительного садовода, а за прошедшие годы их количество перешагнуло все мыслимые и немыслимые пределы. Вспомни, мы чудом остались в живых, едва начали приближаться к этому месту, настолько оно пропитано отравой мрачных эмоций. Кто-то, преследуя неизвестные цели, собрал их здесь воедино, поставив жуткое воинство на охрану своих владений. А этот частокол так, ерунда, он стоит скорее для того, чтобы обозначить границы кладбища для случайно забредших сюда путников.
   Но откуда здесь могло взяться столько тоски и горя? - воскликнул Марат. - Здесь же при всем желании не поместится такое количество мучеников, - он обвел лежащее перед нами пространство луга рукой.
   - Мне неизвестно, сколько людей нашло здесь свой конец, мрачно изрек Глебок, - тем более, как мне показалось, страдания принадлежат вовсе не тем, кто лежит в этой земле.
   - А кому? - не успевая за ходом глебовских рассуждений, ошарашенно спросил Марат.
   - Тем, кто остался в живых, изо дня в день, вспоминает и переживает горечь утраты. И все это на протяжении веков скапливалось здесь.
   - Зачем?
   - Не знаю, - Глебок пожал плечами, - однако вполне вероятно, что наша миссия как раз и заключается в том, чтобы разобраться в происходящем и принять меры.
   - Думаешь нам это по силам? - Марат внимательно посмотрел на Глебка поверх очков.
   - Не знаю, - снова повторил тот. - Но для того чтобы узнать прав я или нет, нам придется зайти на огороженную территорию и провести, так сказать, разведку боем. Другого выхода я не вижу, - развел руками он.
   - Это может быть опасно, - возразил я - еще неизвестно, как отреагируют на наш визит хозяева этих мест. Мы должны быть чертовски осторожны и готовы к любому повороту событий.
   - К любому все равно не получиться, - важно заметил Глебок.
   - Не надо понимать меня буквально, - парировал я, - ты же знаешь, что я имел в виду.
   - Ладно, - Глебок усмехнулся.
   - А с чего ты взял, что у кладбища есть хозяева? - подозрительно прищурился Марат, видимо от волнения теребя дужку очков.
   - А откуда, по-твоему, взялся частокол и калитка? С неба? Они, конечно, старые, но ведь кто-то же должен был их поставить, - глядя на ветхую оградку кладбища, сказал я.
   - Ну-ну, - покачал головой Марат, - только тот, кто затеял все это дело, вполне вероятно сам давно лежит на своем погосте. Любой нормальный хозяин вышел бы гостям навстречу, если, конечно, его дом не является ловушкой для простаков.
   - Давай не будем спорить, - понимая, что наш разговор вот-вот перейдет в область догадок и беспредметного спора, решил, как мне показалось ненавязчиво, закруглить его. - В любом случае, единственный способ разобраться во всем - самим досконально исследовать эту местность.
   - Можно еще вернуться обратно, - неуверенно предложил Марат.
   - Ну и что нам это даст? Мы мотаемся по Дороге во всех направлениях, но пока это ни на йоту не приблизило нас к возвращению домой. Мне уже надоела вся эта неопределенность. Если мы не хотим навеки застрять тут, нужно предпринимать более решительные действия, а не шарахаться от любых шорохов, которые, кстати, далеко не всегда таят в себе угрозу, - жестко отмел его предложение Глеб.
   - Ладно, допустим, ты прав в своих теориях, тогда нам следует как можно быстрее провернуть все необходимое и убираться отсюда подобру-поздорову. Не люблю всей этой чертовщины, - Марат поежился.
   - Боюсь, что, по быстрому, не получится, - вставил я. - Уж не знаю, в чем наша миссия состоит и где лежит конец нашего пути, но я сердцем чую, нас не случайно занесло в эту глушь. А это значит, что нас опять может затянуть в какую-нибудь переделку, будь они все неладны, - в сердцах чертыхнувшись, я, смачно сплюнув себе под ноги, махнул рукой.
   - Если я правильно понял, по существу у тебя возражений нет, - не то, утверждая, не то, спрашивая, произнес Глебок.
   Я вместо ответа пожал плечами.
   - Тогда давайте не будем терять время. Чем быстрее начнем, тем быстрее сможем закончить и свалить отсюда, - засуетился, поторапливая нас, Марат.
   Мы, не спеша, приблизились к частоколу, неотрывно глядя на, колыхающиеся за ним, высокие травяные стебли, в любое мгновение, ожидая подвоха или возможной опасности. Однако на лугу было пока все спокойно. Ветерок ласково шевелил и раскачивал раскинувшийся перед нами зеленый ковер, не предвещая никаких неожиданных неприятностей. Длинный, как обычно, не особенно задумываясь о последствиях, ухватился за ржавую ручку и потянул на себя калитку. Она явно не желала открываться, петли противно скрипнули, с трудом преодолевая переход из состояния полного покоя, не прерываемого в течение долгих столетий, к суете движений. Впрочем, всерьез противостоять и сопротивляться натиску Длинного они уже не могли.
   Илья распахнул калитку настежь, но при этом ее проем все равно оставался слишком узким и его ширины едва хватало, чтобы в него мог пройти человек нормальной комплекции.
   Видя, что кому-то по любому придется стать первопроходцем, Илья, не моргнув глазом, сделал шаг вперед, переступив незримую границу кладбища. И в следующую секунду исчез.
  
   Наверное, случись нечто подобное раньше, мы бы запросто могли впасть в панику. Однако нам уже попадалось нечто подобное на пути из Сиенгора и потому нашей реакцией была не растерянность, а скорее усталость и угрюмая озадаченность этой внезапно свалившейся проблемой.
   - Вот и ответ на твой вопрос Марат, - кивнул в сторону огороженного частоколом участка Глебок. - Кладбище-то оказывается не здесь. Здесь только вход в него, а само оно отделено пространственным барьером. Но исходящая от него аура настолько сильна, что смогла преодолеть даже его... Что же там такое? - с тревогой посмотрев на нас, закончил он.
   - Что бы там ни было, нужно идти за Длинным, - вздохнул я, - и надеяться на то, что мы окажемся там же, где и он. Иначе...
   Я не стал договаривать - все было ясно и без этого.
   - Идти? - в недоумении переспросил Марат, уставившись на меня. - По-моему, второй раз оставлять машину, рискуя в дальнейшем снова ее потерять, не слишком разумно. Вполне возможно, здесь уже некому будет помогать нам в ее поисках. А если бы не Тимоха с Собеседником мы бы еще тогда, в Сиенгоре, распрощались с ней. К тому же, я не вижу никакого смысла стаптывать ноги без крайней нужды.
   - Боюсь, этого делать нельзя, - с сомнением покачал головой я. - Здесь по-своему святое место, мы должны уважать эту землю и тех, кто лежит в ней. Что-то подсказывает мне, что границы кладбища не случайно обозначены забором. Дальше дороги нет. По крайней мере, для транспорта.
   - Нет, вы только послушайте! Похоже, ты уже забыл Сиенгор. Ты вообще представляешь, что говоришь? Вдруг кладбище так же бесконечно, как и Город? А? Как далеко мы сможем уйти тогда? Мы ведь даже не представляем, как далеко нас в конечном итоге занесет. Нет, говорите что хотите, но это просто безумие идти пешком, - он, ища поддержки, посмотрел на Глеба, однако тот лишь неуверенно промычал:
   - Не знаю, не знаю. Если угодно, вы оба правы.
   - Да вы что!? Про Демона забыли, да? Я так понимаю теперь он уж точно от нас не отстанет, тем более, что мы уже дважды оставили его в дураках это еще сильней распалило его. Разумеется, большой вопрос, сумеет ли он разыскать нас здесь - мы до сих пор практически ничего не знаем о его поисковых способностях, но если мы снова встретимся с ним, то наши шансы, без машины будут равны нулю.
   - Шансы будут, - прищурившись, сказал я. - И весьма неплохие. На кладбище Демон бессилен, его здесь просто не может быть.
   - Это еще почему? - хором воскликнули мои друзья.
   - Вспомните, что говорил Хранитель. Демон проклятие странников, он хозяйничает на Дороге, а здесь ее нет. Это не просто кладбище, это конец всех путей в самом широком смысле слова. А где нет Дороги, нет и Демона. Так что туда ему хода нет.
   - Может ты и прав, - нехотя признал Марат, - однако я не совсем понимаю, почему мы то не можем тут ездить? Ведь если Дорога призвала и ведет нас, то мы оказались в конце всех путей неслучайно, и тогда у нас наверняка должно быть что-то вроде карт-бланша на посещение этих мест, разве не так?
   - Проблема в том, что здесь не совсем ее вотчина. Вернее совсем не ее, - возразил я. - Возможно, кладбище и создано Дорогой, но оно не принадлежит ей. Они неразрывно связаны между собой, но при этом совершенно не подвластны друг другу. Это место где обрываются все пути. Где начинается кладбище - заканчивается Дорога, равно как и наоборот. На мой взгляд, они словно два дальних родственника, терпящих, по мере сил примиряющихся с существованием друг друга, но теплых отношений между ними нет. Здесь, на кладбище, свои законы и правила, которыми, как мне кажется, не стоит пренебрегать. Вот почему, хотя нам и не заказан путь сюда, передвигаться нам придется пешком, дабы не потревожить покой этого места, - я посмотрел на ребят и, увидев недоверие на их лицах, развел руками:
   - Я не знаю, как это объяснить, я просто чувствую это. Да и то, что вместо въезда здесь имеется лишь узкая, для одного человека, калитка, указывает на то, что нам предлагается войти, а не въехать. Возможно, хозяева этих мест не терпят шума и суеты - все вокруг неподвижно уже долгие годы и наше внезапное вторжение может прийтись им не по душе.
   - Ты все-таки думаешь, что они есть, эти хозяева? - опередив Марата, спросил меня Глеб.
   - А ты нет? Если частокол и калитка для тебя не аргумент, тогда как ты объяснишь музыку? - вопросом на вопрос ответил я.
   Затаившиеся, на время ставшие незаметными звуки органа в этот миг резко грянули и, многократно отраженные эхом, во все стороны понеслись над землей.
   - Помяни черта и он уже тут как тут, - недовольно морщась, пробурчал Марат.
   - Да уж, - Глебок, задрав голову, посмотрел на небо. - Что ж, - он посмотрел на меня, - будем считать это подтверждением твоих слов.
   - Глеб, я не узнаю тебя, - состороил гримасу недоумения Марат. - Ты хочешь сказать, что согласен, бросив машину, тащиться на своих двоих?
   - Увы, - тот пожал плечами.
   - Вы с ума сошли, - обреченно пробормотал Марат.
   - Ай, да ладно! - встряхнул головой Глебок. - Если припомнить все, что мы за последнее время видели и в чем принимали участие, то сумасшествие - самое верное определение нашего состояния, - он посмотрел на замершего, не находящего подходящих для возражения слов, Марата и, похлопав того по плечу, закончил, - так что, смирись дружище, - он подошел к калитке вплотную и, не переступая границы, протянул руку внутрь.
   Ничего не произошло. Рука никуда не исчезла, оставаясь прекрасно видимой на фоне колышущейся травы.
   Поводив ею из стороны в сторону, Глебок повернулся к нам.
   - Похоже, эта штука действует как турникеты в метро. Если пройти в калитку, плотно прижимаясь, друг к другу, переход сработает только один раз. Тогда, по крайней мере, мы то уж точно тогда попадем в одно место.
   - Что ты имеешь в виду, под плотно прижимаясь? - подозрительно взглянув на него, спросил Марат.
   - А ты что подумал? - вопросом на вопрос ответил я. - Давай, хорош шутить, хватайся за меня, - я обхватил Глеба за плечи, прижавшись к нему в меру приличий.
   Марат нехотя приблизился, замкнув цепочку.
   Спустя секунду мы вступили на кладбище.
   Мир качнулся, на одно короткое мгновение размазался, вызвав ощущение тошноты, и в следующую секунду выбросил нас в очередную микровселенную, не оставив рядом ни частокола, ни Ленд-Крузера, ни Дороги. Вместо них вокруг раскинулись бескрайние просторы серых равнин, рассеченные пополам унылой каменистой грядой, на самой вершине которой стояли мы.
   Одновременно, вместе с оставшимся позади миром Дороги, исчезли краски и цвета. Мир кладбища обрушился на нас безликой монотонностью своего пейзажа. Словно все вокруг в непостижимо короткий миг обесцветилось, стало черно-белым, исполнилось тоскливыми и сумрачными оттенками, как нельзя более подходящими к развернувшейся перед нами картине бесконечных трагедий.
   Все пространство равнины, до горизонта и еще дальше, до самой бесконечности занимали искореженные и разбитые в автоавариях корпуса машин.
   Участки асфальта, перекрестки, железнодорожные переезды на которых застыли жуткие композиции дорожных трагедий. Тысячи и тысячи жизней, судеб унесенных Дорожным Демоном в серую мглу небытия, разорванные в клочья машины и человеческие тела, запечатленные словно на фотографии в последний миг своего существования они с беспощадной скрупулезностью воссоздавали обстоятельства всех когда-либо произошедших смертельносных катастроф.
   Кунсткамера под открытым небом, хранилище слез, горя и страданий изо дня в день стекавшихся сюда неослабевающим потоком из реального мира. Тоскливые эмоции горестных воспоминаний о погибших близких переполняли кладбище - намертво прикованные чьей-то жестокой волей к этому месту, не в силах вырвыться, покинуть его, они множились и разрастались, обретая чудовищную, злую силу, присутствие которой чувствовалось даже за пределами самого кладбища, но и ее хватало для того чтобы души людей могли обрести свободу. Здесь, внутри периметра ее давление было просто колоссальным, ощутимым даже на физическом уровне и если бы не музыка органа она бы в доли секунды растоптала нас.
   Я скользил взглядом от одной аварии к другой, стараясь не задерживаться на них подолгу, навеваемые ими тягостные впечатления тяжело давили на плечи, порой попросту пригибая к земле.
   Вот машина, которая страшно, с огромной силой, на безумной скорости врезалась в столб. Железобетонная конструкция, не выдержав чудовищного удара, переломилась у основания и предварительно вбив двигатель автомобиля в салон, рухнула на него сверху.
   Каким-то непостижимым образом голова сидевшего за рулем молодого парня не пострадала, делая картину еще более жуткой. На обращенном в нашу сторону лице застыла гримаса ужаса, а на месте грудной клетки истекал маслом пробитый мотор.
   Ощущуние было такое, будто бы все произошло какую-то минуту назад - кровь, забрызгавшая стекла еще не успела застыть. Словно кто-то перенес сюда трагедию далекого мира, запечатлев навеки боль и ужас водителя во время гибели. В тот краткий миг, когда удар уже нанесен, когда погоняемый инерцией двигатель уже несется внутрь салона и человек за рулем уже понял что обречен, за долю мгновения до того, как двести килограммов металла, размозжив грудную глетку вырвут из его тела бессмертную душу.
   Она все еще была где-то рядом, и, в отчаянии глядя на изуродованное тело, цеплялась за него изо всех сил в тщетных попытках вернуться.
   Чуть подальше, столкнувшись с автопоездом перевернулся набитый людьми пассажирский автобус. Здесь смерть устроила поистине грандиозный пир. Лобовое столкновение, просто сжало автобус в гармошку, почти в два раза сократив при этом его длину и превратив находящихся в нем пассажиров в кровавое пюре.
   Этот кошмар тоже был совсем свежим - переднее колесо Икаруса продолжало равномерно вращаться, не ускоряясь, но и не замедляясь. И это невозможное с точки зрения физики вращение делало картину произшедшего еще более ирреальной и непостижимой, рождая в душе холодок необъяснимого ужаса.
   Еще авария. На сей раз столкнулись джип и самосвал. На передних сидениях внедорожника мужчина и женщина тридцати с небольшим лет, сзади трое детей. Очевидно семья ехавшая за город на пикник. Все погибли, не спасли даже сработавшие подушки безопасности.
   Водителю самосвала повезло не больше. Вывалившись через лобовое стекло, он безжизненно повис головой вниз, по-видимому зацепившись за что-то ногами. Шея парня неестественно выгнулась, должно быть, он сломал ее, ударившись головой в стекло.
   За этой аварией следовала другая, потом еще одна, грузовики сменялись легковушками, шикарные иномарки убогими отечественными авто вперемешку с трамваями, автобусами и мотоциклами и так далее, до самого горизонта.
   Исполинское поле смерти.
   И тысячи глаз не мигая смотрящих на нас, еще неся в себе искорку жизни из глазниц давно уже мертвых хозяев.
   - Эй, чего там заснули? Спускайтесь! - раздался сзади голос Длинного.
   Через мгновение показался и он сам. Перескакивая с камня на камень он поднимался к нам по тыльной стороне гряды.
   - Слава Богу! - одновременно вырвался у нас вздох облегчения.
   - Ну и напугал же ты нас, Илюха, - Глебок не задумываясь двинулся ему навстречу. - А мы все беспокоились, что можем, попав в другое место, не найти тебя.
   Длинный по обыкновению небрежно усмехнулся, однако на этот раз было заметно, что он искренне рад такому повороту событий.
   Мы нагнали Глеба и вскоре уже обнимали Длинного, давая выплеснуться накопившимся за последние пятнадцать минут эмоциям.
   - Ну что, спускаемся? - спросил я, когда череда рукопожатий и похлопываний по плечу подошла к концу.
   - Да, давайте, - энергично мотнул головой Глебок. - Илюх, ты нас долго ждал?
   - Хрен его знает, - пожал плечами Длинный. - Со временем здесь, похоже, такая же история, что и в Сиенгоре. Час, два... Может больше.
   - Ничего не заметил? - продолжал Глеб.
   - В смысле?
   - Ну, что-нибудь такое, что могло бы дать нам ответ, зачем мы здесь?
   Длинный покачал головой.
   Мы достигли конца склона. К этому моменту заморосил мелкий, противный дождь.
   Сначала появились редкие капли, со временем падающие чаще и чаще, пока наконец водяная пыль не затянула собой все грандиозное пространство этого мира. Облака вновь неслись сплошным потоком, не оставляя в небесах ни единого просвета, концентрически уплотняясь, по мере удаления от нас. Пока, правда, эти тучи не внушали особых опасений, будучи не в пример слабее тех, что поджидали нас на подступах к кладбищу.
   - А что мы, собственно, ищем? - обратился ко мне не теряющий здорового прагматизма Марат.
   - Кабы знать, - вздохнул я.
   - Понятно, - протянул он.
   - Я думаю рано или поздно нам дадут понять, - подумав, добавил я. - Неважно кто. Дорога, Хранители или еще кто-нибудь. А пока придется просто идти куда глаза глядят, в этом смысле, как обычно, ничего нового. В конце концов, нас, все равно выведут туда, куда нам суждено попасть.
   - И долго? - Марат посмотрел на меня исподлобья.
   - Надеюсь не очень, - без особой уверенности ответил я.
   - Сомнительная, однако, надежда.
   - Что поделаешь, других вариантов нет. Не послушавшись в "Последнем шансе" совета Хранителя, мы тем самым ввязались в игру, даже не уточнив правила и теперь, хотим мы этого или нет, придется играть до конца. И, что самое неприятное, на чужих условиях. Теперь я понимаю, почему кабак возле дороги назывался "Последний шанс". Именно тогда мы имели реальную возможность сделать выбор, который бы что-нибудь значил, после которого наша жизнь покатилась бы по совершенно иной колее. Но мы своим шансом не воспользовались и теперь за это расплачиваемся. Мы все время отстаем на один шаг, словно причина и следствие поменялись местами, каждый раз поворачиваясь к нам таким образом, что мы уже не в силах разобраться, что есть что. Мне иногда начинает казаться, что это не мы выбираем события, а события выбирают нас, используют, чтобы воплотиться в реальность. Черт, кажется, я уже начинаю сходить с ума, - ища поддержки, я затравленно посмотрел на Марата.
   - Э-эх! Поменьше бы ты думал, друг мой. Глядя на тебя, я начинаю переосмысливать небезызвестное произведение классика, - заметил он и на этом наша беседа сошла на нет.
   Мы продолжали шагать в произвольно выбранном направлении, памятуя о том, что Дорога или Судьба ведет нас согласно своему усмотрению и вмешиваться в этот процесс абсолютно бессмысленное дело.
   Я, признаться, начал уже уставать, шаг за шагом отставая от начала нашей колонны, которую возглавлял Длинный. За ним, постоянно ворча, плелся Марат, далее с приличным отрывом, совсем ненамного опережая меня, тащился Глебок. Сначала он шел довольно бодро, но вскоре потерял темп и из авангарда мигрировал в арьегард.
   Наша дорога порой изгибалась, точно ползущая змея, обходя попадающиеся на пути скопления битых машин.
   Сквозь покров облаков вроде бы пробился тонкий луч тускло промелькнувшего солнца. Я машинально посмотрел в небо, однако возникшая в тучах прореха в то же мгновение исчезла и небо успело приобрести первоначальный, свинцовый вид.
   Музыка органа продолжала сопровождать нас. Странная, чужая, но, в отличие от ритмов Сиенгора, органичная, она тоже стремилась проникнуть внутрь нас, оставить в глубине души свою частичку способную самостоятельно звучать в нашем сознании. Теперь у меня уже не оставалось сомнений, что Город и Кладбище одного поля ягоды, что они связаны между собой и тем безумцем, который их создал. Однако в чем эта связь состоит, оставалось для нас загадкой. Интуитивно я чувствовал, что как только мы поймем зачем, для чего он их создал, осознаем предназначение этих творений, мы получим и ответ на вопрос, зачем мы здесь.
   К музыке органа тоже, как нельзя лучше подходило слово дыхание. Знать бы еще насколько оно опасно для нашей психики. Успокаивало то, что пока его действие сказывалось вполне благотворно, однако...
   Где-то вдалеке грянул гром, сцепился в смертельной схватке с ветром и вот уже рассыпался затихающими, гаснущими словно искры костра, звуками, после чего, словно повинуясь какой-то странной атмосферной аномалии, а может быть воле некоего таинственного музыканта, им на смену пришли тоскливо-надрывные звуки, похожие на крики чаек перед штормом. Потом они превратились в плач ребенка и рассыпались демоническим хохотом маньяка-убийцы.
   - Чертовщина какая-то, - плюнул Марат, посмотрев на меня.
   Я не ответил, однако мысленно согласился с ним.
   "Интересно было бы посмотреть на того, кто в качестве музыкального инструмента способен использовать атмосферу", - подумал я.
   Снова грянули небесные трубы - орган продолжал настойчиво стучаться в наше сознание. Теперь я уже понимал, что его звуки, если внимательно прислушиваться к ним, могут свести с ума ничуть не хуже безумных ритмов Сиенгора. Похоже, пребывание в любом из миров Дороги пагубно сказывается на психике человека. Даже сама Дорога потихоньку сводит с ума. Зрелище бесконечно бегущей ленты шоссе гипнотизирует и очень легко пропустить тот миг, когда сердце начинает биться в унисон с двигателем многократно усиливая его мощь и вы на бешеной скорости мчитесь вперед, не видя и не зная конечной цели. Она становится не важна, зато появляется необычайный душевный подьем, эйфория от движения, ибо оно потихоньку становится смыслом вашего существования, все сильнее теряющего связь с реальностью. В конце концов, у вас останется лишь смутный, манящий за собой отблеск неуловимой мечты, которую невозможно ни догнать, ни разглядеть, ни даже представить себе как бы она ни выглядела. Фантом, мираж зовущий за собой в пропасть.
   Сил, между тем, оставалось все меньше, а в ногах начала скапливаться свинцовая тяжесть, сигнализируя о том, что скоро им понадобиться отдых.
   Но пока мы еще продолжали идти непонятно куда, послушно огибая замершие навеки памятники катастроф. Под ногами то тут, то там стали попадаться пучки какой-то чахлой растительности, жесткие листья которой по остроте вполне могли бы посоперничать с ежиными иголками. По мере нашего продвижения они возникали все чаще и кое-где уже образовывали вполне приличные газончики. Однако в целом, почва была неровной и каменистой и идти по ней было довольно нелегко.
   Длинный, успевший к этому моменту убежать далеко вперед наконец приостановился и теперь поджидал нас, усевшись на капот одного из местных экспонатов.
   - Давайте передохнем. Сил что-то совсем нет, - произнес я когда мы поровнялись с ним.
   Никто не возражал. Мы, пыхтя, расселись вокруг Длинного. Глебок тут же вытащил сигареты.
   - Вы обратили внимание, капот теплый, двигатель еще не остыл, - выпустыв ароматный дым, заметил он.
   Однако ответа он не дождался. Лично у меня не было сейчас ни сил ни желания вести беседы. Гнетущая атмосфера кладбища нагоняла редкостное уныние. Я уже сомневался в правильности того, что мы, оставив на дороге Ленд-Крузер, очертя голову бросились искать здесь неизвестно чего. Вспоминая произшедшие за последнее время события, я вдруг почувствовал разверзшуюся перед нами пропасть, в которую нас толкал поток хорошо просчитанных кем-то событий, оборачивающих любое наше действие против нас, тем самым не оставляя никаких шансов сорваться с крючка.
   "Что же и, черт возьми, кому все это понадобилось!? Чьи это козни? Демона? Дороги? Ее создателя? Нет ответа. Вернее он скорее всего все-таки есть. Там, впереди, в конце пути. Там куда нам, боюсь, все-таки удастся дойти, несмотря ни на что. Боюсь - потому что отнюдь не уверен, совпадают ли наши планы с планами неизвестного режиссера. Я попросту страшусь, какими они могут быть у нашего, я не побоюсь этого слова, противника.
   Да, именно противника. Он не объявлял нам войны и до сих пор никоим образом не намекнул о своем существовании, но от этого не перестал быть противником. Я намеренно не говорю врагом, ибо не уверен, что он враг нам. Все что с нами происходило, не несло открытой враждебности, если, конечно, не считать манипулирования нашими действиями. Но тогда откуда это нарастающее, по мере продвижения вперед, чувство тревоги, пропасти под ногами?
   Упали капли дождя. Мелкие, холодные и противные они моментально заполнили все вокруг серой хмарью водяной пыли повисшей над застывшим миром. Почему-то я ни сколько не удивился, когда посмотрев на часы увидел бегущие навстречу друг другу стрелки. Некоторое время они вращались с одинаковой скоростью, потом часовая стала слегка опережать минутную, а затем они вдруг просто безжизненно повисли, словно механизм под циферблатом рассыпался в прах и теперь уже некому было толкать их.
   Здесь тоже не было Времени. Прошедшие года, дни, минуты повторяются с завидной регулярностью. не привнося с собой ничего нового. Этот мир весь состоял из лоскутков, осколков мгновений в которых замерли отраженные трагедии человеческих судеб.
   Вопросы вились в голове сотнями. И каждый возможный вариант ответа еще более отодвигал понимание происходящего, но самостоятельно прерваться я уже не мог. Поток рассуждений, все более усложняясь и запутываясь завел меня в такие дебри, что я уже не совсем понимал, куда и зачем мы идем. Кончилось тем, что из этого омута меня выдернул властный голос Глебка:
   - Подъем!
   Радуясь возможности отвлечься, я с радостью вскочил на ноги. За мной встали Марат и Длинный. Выстроившись, друг за другом, мы, не торопясь, зашагали дальше. Шли медленно, внимательно глядя под ноги, видимо никого из нас пейзаж особенно не вдохновлял. Там, откуда мы пришли, любая из окружавших нас катастроф мгновенно собрала бы толпу зевак, с замиранием сердца рассматривающих подробности происшествия. Признаюсь раньше, я бы, наверное, тоже повел себя подобным образом, но сейчас у меня не было подобных мыслей. Во мне проснулось понимание того, что с любопытством пялясь на чью-то трагедию, люди часто уподобляются стервятникам. Безжалостным и бездушным. Испытывающим необъяснимое и порочное стремление пощекотать свои застоявшиеся эмоции зрелищем чужого горя.
   И потому я старался не смотреть по сторонам, лишь иногда поднимая голову, чтобы свериться с общим курсом.
   Примерно через полчаса такой вот монотонной ходьбы я начал считать шаги, скрашивая наше унылое путешествие. Впрочем, была, пожалуй, еще одна причина: хотя бы приблизительно прикинуть пройденное расстояние, что в свою очередь даст возможность косвенно оценить длительность нашего пребывания здесь. По крайней мере, в тот момент мне это показалось небезразличным.
   Поскольку никто не отрывал с разговорами, процесс пошел на удивление легко. Досчитав до двадцати тысяч, я огляделся.
   Сразу бросилось в глаза, что аварийных композиций вокруг стало как будто меньше, а среди современных авто все чаще попадались раритеты. Я обратил на этот факт внимание друзей.
   - Да, я тоже заметил, - согласился со мной Глебок. - Похоже, мы выходим на более старую часть кладбища, если к нему вообще применимо такое определение.
   - И какое это для нас имеет значение? - проворчал Марат.
   - Не знаю. - пожал плечами Глебок, - в нашем положении любые перемены на руку.
   - Ты уверен? - исподлобья спросил я.
   Вместо ответа Глебок только развел руками, дескать "каков вопрос, таков ответ."
   Впрочем, я и не ждал от него ничего конкретного.
   - Мне сейчас вот какая мысль в голову пришла, - задумчиво проговорил Глеб, - а ведь здесь, поблизости, вполне может находиться главный офис местных заправил. По крайней мере, если исходить из того, что кто-то следит за нами, помогает или, напротив, мешает нам, направляя наши действия, то предположение, что сей таинственный незнакомец обосновался в старейшей части своих владений выглядит вполне логично.
   - Можно привести твоей логике тысячу возражений, мне даже лень начинать, - лениво протянул Марат.
   - Это всего лишь гадание на кофейной гуще, - поддакнул Длинный.
   - Нет, ты посмотри на них, - коснулся моей руки Глебок. - Откуда в них столько деструктивных эмоций?
   - Кто ж знает, философски подметил я. - Но я с тобой согласен. Я тоже чувствую нечто подобное. И у меня нехорошие предчувствия насчет всего этого.
   - Тоже мне, два оракула, - не остался в долгу Марат, похоже, от рождения получивший неограниченный кредит скепсиса. - Вы прислушайтесь к своим словам: мне кажется, я чувствую, вполне может быть... - он скорчил презрительную гримасу. - Нет, я ничего не имею против ваших рассуждений, но вы бы хоть рожи попроще при этом сделали, что-ли!
   Мы уже собирались ответить ему в том же духе, но в этот момент Илюха, не поддавшись соблазну позубоскалить, произнес:
   - Что это там?
   - Где? - моментально забыв склоку, мы повернулись к нему.
   - Смотрите, во-о-он там, - он вытянул руку, указывая на...
   Я вгляделся и увидел далеко-далеко, на самой грани видимости, поднимающийся из земли не то холм, не то курган. Расстояние и дождевая завеса мешали разглядеть его в подробностях, однако этот объект определенно доминировал над океаном равнины. И дело было не только в том, что он, выбиваясь из ее серого однообразия, поднимался высоко над землей. Нет. Что-то в нем было еще, что-то выделяющее, делающее его чуждым всему окружающему пейзажу. Пока еще невидимое и неразличимое, промелькнувшее лишь на уровне подсознания. И, тем не менее, именно это ощущение инаковости намертво приковала к нему наше внимание, когда уже не нужно никаких иных доводов, чтобы понять:
   - Вот оно, - ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил я.
   Никто не возразил. Мы продолжали зачарованно всматриваться вдаль, туда, где возвышался этот мрачный утес, одним своим видом бросая вызов, всему и вся в этой Вселенной.
   Мы, не сговариваясь, двинулись ему навстречу. Сомнения, если они и были, в этот момент отпали. Туда, именно туда толкает нас воля таинственного кукловода, хотим мы этого или нет. Именно в это место и вела нас НАША Дорога. Цель, ради которой мы и оказались здесь, лежала впереди нас.
   Не останавливаясь, мы пропахали километров пятнадцать, прежде чем нарастающие напряжение и боль в конечностях стали почти что невыносимы - для людей нечасто занимающихся физкультурой это вполне приличное расстояние.
   К этому моменту на всей равнине уже не осталось ни одного из разбитых авто. Только мы и наша цель, которую, несмотря на заметно сократившееся расстояние, мы все еще не могли разглядеть в подробностях. Виной этому была сгущающаяся темнота.
   Я посмотрел вверх. Небо еще не так давно затянутое серым саваном осенних облаков, было черным, как перед летней грозой. Вернее оно было таким некоторое время назад, однако сейчас над нашими головами была уже не просто надвигающаяся гроза. Небо продолжало темнеть на глазах, мрачные, исполненные разрушительной силы тучи налились жуткой чернотой, поигрывая в своих мрачных глубинах громовыми раскатами. Несмотря на практически полное отсутствие ветра, их темное воинство, обгоняя нас, неслось к ощетинившемуся углами и изломами утесу, будто стягиваемое им под свое начало, оно концентрировалось вокруг него, формируя абсолютную невозможную в природе черноту.
   Словно предлагая нам последовать за ними, орган заиграл марш и в следующее мгновение мрачный купол неба расколола первая вспышка. Изломанная змейка молнии вынырнув из недр надвигающегося урагана ударила прямо в вершину возвышающейся вдали скалы на краткий миг осветив окрестности. Но и его нам хватило, чтобы увидеть и содрогнуться...
   Перед нами, на расстоянии всего в каких-нибудь пять-десять километров, во всей своей ужасающей красе, завалившись на бок, лежал Демон. В сотни раз крупнее того, что преследовал нас на Дороге и во столько же раз свирепей. Вернее был таковым, ибо даже того короткого мига света, что подарила нам молния, хватило, чтобы понять: он мертв уже многие тысячи лет. Почти.
   В его бензобаках было пусто - топливо или некая субстанция заменявшая этому металлическому монстру кровь давно вытекла, впиталась в почву, отравив ее, превратив в зловонный гудрон. Но в глубине его адских аккумуляторов еще теплилась уродливая кибержизнь, готовая в любой момент проснуться, оживить парализованный мозг, зажечь потухшие, казалось бы, навсегда глаза-фары и рвануть прочь, снося на своем пути, все и вся, уничтожая все живое и даже саму память о жизни, как о форме бытия.
   Видение его страшного нашествия пронеслось перед глазами и угасло вместе со вспышкой, в памяти осталась лишь картина беспощадного уничтожения живых существ: разумных и неразумных, людей и не-людей. Всех. Не разделяя на добрых и злых, плохих и хороших. Этому, неизвестно как просочившемуся в нашу Вселенную, монстру, способному миллионами обрывать линии судеб это было абсолютно все равно. Порождение чужих миров, ИНЫХ Вселенных, он размышлял совершенно другими, недоступными никому категориями. Он не мечтал о владычестве, о покоренных и упавших к его ногам цивилизациях, о миллионах рабов - они ему и вовсе не были нужны. Он хотел только переделать МИР. Ни много, и ни мало. Уничтожить все и начать с нуля.
   Уже много позже я понял, что видение тотального уничтожения, возникшее перед глазами - всего лишь то, что представило наше воображение, тот единственный вариант, который (как нам казалось) и может быть. Мне и в голову тогда не пришло, что именно мы, особенности нашего восприятия и делают его таковым. Но это позже, а пока...
   - Вы видели его? - мрачно спросил Глебок.
   Мы кивнули.
   - Ясно одно, - продолжил он, - мы оказались тут неслучайно. Более того - мы не могли здесь не оказаться. Нас, - он, видимо не находя подходящих слов, делал все более длинные паузы, - для чего-то вывели сюда, как всегда ничего не сказав зачем. Словно, - он, все чаще прибегая к помощи жестов, пощелкал пальцами, - кто-то, желая добиться от нас чего-то вполне конкретного, не хочет светиться, предпочитая чтобы мы сами догадывались о его желаниях.
   - И каково это желание? - исподлобья взглянул на него я.
   - Не знаю. Самое неприятное то, что его (или их) кто бы он ни был, устроит все, что бы мы ни сделали. Любое наше действие изначально входит в его планы.
   - Тогда что гадать, надо валить отсюда! - почему-то шепотом проговорил Марат.
   - Куда!? - Глебок воздел к небу руки. - Возможно для кого-то наше бегство вполне приемлемый вариант, но не для нас. Куда мы побежим? Куда сможем уйти?
   - То есть, ты предлагаешь..., - насупился Марат.
   - Я ничего не предлагаю, я лишь хочу напомнить, что здесь, в этом мире, нельзя вернуться назад, просто пройдя немного в обратном направлении. Эта Дорога, - с ударением на последнее слово произнес Глеб, - она и в самом деле как жизнь, по ней можно двигаться только вперед.
   - Иными словами...
   - Иными словами у нас опять нет выбора. Либо уйти - и весь остаток жизни бродить по кладбищу, растеряв цель и смысл существования, постепенно забывая кто мы и чего, собственно, хотим, либо двигаться вперед. По крайней мере, там есть надежда на выход, - он замолчал, устало уронив руки.
   - Но ведь Демон, возможно, только этого и ждет, - неожиданно серьезно промолвил Длинный. - И пусть тебя не обманывает его мертвый облик, он ведь и не жил никогда...
   Помнится он говорил еще что-то, но я уже не слушал, с головой уйдя в свои мысли. А перед моим мысленным взором вновь и вновь вставала картина чудовищного пробуждения Демона, в невероятных муках вырывающегося из небытия.
   - Я понял, зачем мы здесь, - подавленно проговорил я.
   - Ну? - парни в одну секунду прекратив спор уставились на меня.
   - Он скоро проснется. Вернее может проснуться, если мы не завершим начатое кем-то дело и не прикончим его окончательно. Вот для чего нас притащили сюда.
   - Да ты в своем уме? - посмотрел на меня Глебок. - Как, по-твоему, мы можем это сделать?
   - Не знаю, - я пожал плечами, - но если он очнется раньше, чем мы поймем это - нам крышка. Нам в первую очередь, поскольку мы окажемся ближе всех, но не льстите себя надеждой, что на этом он остановится, - я замолчал.
   Мы с ребятами долгое время стояли, глядя то друг на друга, то на возвышающегося вдали монстра, не произнося ни единого слова, пораженные осознанием того, что в наших руках оказались не только наши собственные судьбы, но и судьбы бесчисленных миллионов живых существ, ничего даже и не подозревающих о надвигающемся Армагеддоне.
   - Что ж, коли так, я думаю, чем быстрей мы подберемся к Демону вплотную, тем быстрей разберемся, как его угрохать. И возможно ли такое в принципе, - философски вздохнул Илья.
   Своим заявлением он окончательно расставил все точки над "i" - и так уже потеряв достаточно времени, мы торопливым шагом двинулись вперед, навстречу своему противнику, чуть не по колено, увязая в хлюпающем после каждого шага гудроне.
   Теперь, когда Рубикон был перейден и главное решение было принято, мрачная громада Демона словно приблизилась и почему-то, несмотря на то, что каждый шаг давался нам с необыкновенным трудом, это нас словно даже приободрило, как будто напоминая:
   "Вы здесь не одни. Вы можете надеяться на нашу поддержку..."
   Мощными, злыми ударами капель, почти мгновенно до боли исхлестав лицо, хлынул дождь. Его холодные, словно под напором бившие струи мгновенно пропитали нашу одежду, сделав из нее лишь досадное недоразумение.
   И мы продолжали двигаться вперед, не обращая внимания ни на размокшую окончательно почву, ни на пронизывающий холод, ни на непрекращающуюся над нами канонаду грома.
   Молнии теперь били в Демона одна за одной, бесконечно длинными ручьями вливаясь в его бронированный корпус, слегка даже вибрировавший от такого колоссального напора. И благодаря их вспышкам, мы уже начинали различать его отдельные детали.
   Бампер... Запредельной величины колеса... Многометровая броня днища...
   И в самом его центре зияющий острыми краями провал, заодно разорвавший и бензопроводы, словно жилы, тянущиеся по брюху Демона.
   Его древний, изрытый оспинами ржавчины корпус уходил в небо, скрываясь за низко спустившимися тучами.
   Громадные кенгурины, перевитые словно рога какого-то доисторического мастодонта и увенчанные длинными, не менее полуметра, шипами были грозно повернуты в нашу сторону.
   В стробоскопическом освещении молний создавалось ощущение, что его глаза-фары, тоже, следят за нами, таращаться на нас, пытаясь напугать и, одновременно, предугадать наши дальнейшие действия. К этому моменту нас разделяло всего лишь метров сто, не больше.
   Я задрал голову.
   В Демона ударила очередная молния. Его черный корпус проглотил этот водопад электроэнергии, словно ребенок конфету и в тот же миг его глаза-фары вздрогнули небольшой, совсем крохотной искоркой. Однако лично у меня после нее не осталось никаких сомнений: Демон оживает. Каким-то образом он, поглощает, вбирает в себя энергию молний, перестраивая свои органы-механизмы на питание электроэнергией.
   - Вы поняли, что происходит? - обогнав друзей, прокричал я. - Он начал восстанавливать себя. Использует молнию, чистую, так сказать, энергию и через какое-то время будет неуязвим...
   Впрочем, на мои слова никто не обратил внимания - Глебок, Марат и Илья, не отрываясь, смотрели вверх.
   Там происходило то, чего не могло быть на самом деле, это попросту невозможно. И все-таки то, что мы увидели, не было галлюцинацией.
   С напоминающими стоны звуками края разорванного днища двинулись друг к другу. С трудом, с запредельным, сопровождаемым тяжелым скрежетом усилием, металл, превозмогая все законы мироздания, залечивал сам себя. В страшных муках Демон восставал к жизни...
   Мы осторожно, каждое мгновение, ожидая подвоха, продолжали сближение.
   К льющему, как из ведра, ливню присоединились упругие порывы ветра. Они с разгону врезались в тело Демона и, разбегаясь по нему ручейками, непостижимым образом просачивающимися сквозь стыки внутрь корпуса, завихрялись, заставляя вибрировать внутренние переборки и создавая тем самым непрерывный гул.
   Мы приблизились почти вплотную. Где-то над нашими головами, уже невидимые, продолжали скрежетать, вытягиваясь, навстречу друг другу языки стали.
   - Ну вот, мы на месте. Нужно поскорее решать, что делать дальше! - заорал Длинный. - Этот гад слишком быстро восстанавливается.
   - Успокойся, - охладил его пыл Глебок. - Немножко времени у нас, все-таки, есть, так что не пори горячку. Мне вот какая мысль только что пришла, - задумчиво продлолжал он, - а почему, как вы думаете, он сразу начал стягивать именно пробоину в днище, а? Ведь в этом месте нет ни одного важного механизма, только бензопроводы. Их латать смысла нет - будь они хоть трижды новыми, топлива ему все равно взять негде. Напрашивается вопрос: зачем?
   - На твой вопрос, как мне кажется, только один ответ, - сказал я. - Все понимают, что я имею в виду? - я по очереди обвел взглядом своих друзей.
   - Базаришь! - фыркнул Марат. - Он взялся заращивать свою рану, чтобы вновь сделать корпус непроницаемым извне. Чтобы после этого, в спокойной обстановке, без шума и суеты переделать себя, тем самым окончательно оправившись.
   - А до той поры он, видимо, уязвим, - кивнул Длинный. - Нужно лезть туда, - он показал наверх.
   - Легко сказать, тут довольно высоко, - возразил я, посмотрев в том же направлении. Крупные капли больно ударили по глазам и я закрылся ладонью, не переставая вглядываться во вспоротое днище Демона, продолжающее медленно, но неотвратимо стягиваться, уменьшаться в размерах.
   - Да, придется лезть, - Глебок состроил озадаченную гримасу, - причем по сырому металлу. Шансов маловато.
   - Можно попробовать залезть по кенгурину наверх, - неожиданно подал голос Марат, - потом спуститься во-о-он по той хреновине, отсюда не пойму, что такое, по-моему, рулевая тяга. Она, как видите, проходит от дыры в самой непосредственной близости. Если нам это удастся, мы окажемся всего в двух-трех метрах от цели.
   Мы присмотрелись, тщательно, со всех сторон обдумывая слова Марата.
   Длинные шипы кенгуринов, действительно, можно было использовать во время подъема в качестве опор, на манер, вбиваемых скалолазами костылей, что само по себе изрядно облегчало нашу задачу. Последний этап пути, то место где нам предстояло перебраться с тяги внутрь Демона тоже, не выглядел невозможным. Опасения внушало только то, что из-за темноты, верхняя часть Демона, участок, где, согласно плану Марата, мы должны были перебраться с кенгуринов на тягу, оставалась практически невидимой, и мы не могли быть до конца уверены, в возможности такого перехода.
   - А, семь бед - один ответ, попробуем! - мотнул головой Глебок. - Выбора все равно нет.
   Словно зарядившись от этих слов какой-то бесшабашной отчаянностью, мы преодолели последние отделявшие нас от Демона метры. Его туша нависла над нами, заслонив грозовое небо и, как ни странно, защищая от дождя и ветра. Теперь, когда до холодного, источающего мрачную угрозу металла, можно было коснуться рукой, силы стихии отступили, остались позади, словно не решаясь следовать за нами, и этот факт тоже некоторым образом приободрил нас.
   Я посмотрел вверх, стараясь, насколько позволяла видимость, проследить наш дальнейший путь. Шипы кенгуринов, словно ступеньки адской лестницы, неисчислимой чередой ползли ввысь, теряясь в темноте грозовых облаков. Только сейчас, приблизившись вплотную к Демону, удалось разглядеть, что они покрыты мельчайшими чешуйками необычайной прочности. Ковырнув одну из них своим походным ножом, я не обнаружил на иссиня-черной поверхности даже царапины.
   - Осторожно, кажется они довольно острые, - я отступил на шаг, уступая место Илье.
   - Ничего, зато подо-о-швы скользить не будут, - произнес он, уже подтягиваясь на руках и упираясь ногами в первые ряды шипов, расстояние между которыми было как раз такое, чтобы человек средних размеров мог карабкаться по ним без особых затруднений. Длинный довольно быстро преодолел первый десяток метров, и теперь мы видели только подошвы его ботинок.
   - Ну, с Богом! - Марат потер руки и, повторяя маневр Ильи, ухватился за один из шипов. На секунду задержался, словно собираясь с силами, затем стремительно пошел вверх.
   - Глебок, - я посмотрел на него, - а ведь я боюсь высоты.
   - Тогда лезь первый. Не бойся, я подстрахую, - невозмутимо сказал он, ненавязчиво подтолкнув меня к "ступеням".
   - Не уверен, что смогу выдержать все это, - начал было сопротивляться я, но потом вдруг страхи и сомнения отодвинулись на второй план. - Нет уж, назад дороги нет, - процедил я сквозь зубы и решительно двинулся по проложенному Маратом и Длинным маршруту.
   Дабы не дать себе возможности передумать первые метры я преодолел даже излишне быстро, тем более, что подьем пока давался на удивление легко. Шипы, несмотря на свою остроту, всякий раз удобно ложились под руки, а ноги, словно сами, находили опору - для этого даже не обязательно было смотреть вниз, чего я, по чести сказать, больше всего опасался. Подошвы ботинок совершенно не скользили, намертво цепляясь к шероховатой поверхности. Даже сил в руках как будто прибавилось. Стараясь не думать об отделяющих меня от земли метрах, я лез вперед. Где-то надо мной натужно хрипел Марат, однако, судя по всему, дела у него тоже шли вполне прилично.
   Идиллия закончилась через несколько десятков метров, когда кенгурин, по которому мы поднимались, начал вдруг, уходя вбок, изгибаться, из-за чего с каждым пройденным вперед метром нам становилось все тяжелее и тяжелее удерживаться на нем.
   Только тут до меня начало доходить, что первичный запас сил может закончиться ваккурат наполдороге, когда повернуть обратно, уже не получиться при всем желании, а конца пути еще даже и не видно. Подумав подобным образом, впустив в свое сердце сомнение, я допустил первую ошибку альпиниста, за которой автоматически последовала вторая: я посмотрел вниз.
   Подо мной была пропасть, гипнотизирующая и отнимающая силы. В душе поднялась волна парадоксального страха, что, я, против своего желания могу подчиниться ее необъяснимому притяжению и, на долю мгновения помутившись рассудком, шагнуть в роковые объятия высоты.
   Внутри все передернуло. Одной такой мысли оказалось достаточно, чтобы, пришпорив сердце, раза в два увеличить частоту пульса. Дыхание мгновенно сбилось - я судорожно хватал ртом воздух, однако из-за комка в горле он не желал проходить внутрь. Руки и ноги охватила предательская дрожь, та самая, что предшествует...
   Я зажмурился изо всех сил, до боли вцепившись в холодный металл, пытаясь, врасти в него и, призвав всю доступную мне в тот момент силу воли, отогнать навязчивое видение того, как я разжимаю пальцы и лечу вниз.
   Минут через пять мне это с грехом пополам удалось. Мне перестало казаться, что я вот-вот упаду, дыхание и пульс практически вернулись в норму.
   Я осторожно по очереди размял одеревеневшие от напряжения руки. Сделал глубокий вдох. Выдохнул. Еще раз, уже свободнее вздохнул, ощущая, как пропадают, разжимаются цепкие объятия страха. Еще один вдох. Кажется все. Да, точно все, можно двигаться дальше.
   - Чего застыл? - дотронулся до моей ноги снизу Глебок. - Не тормози, лезь дальше!
   Ничего не ответив, я осторожно пополз вперед.
   Через некоторое время я заметил, что, несмотря на, в общем-то, теплый воздух вокруг, металл под руками становится все холоднее и холоднее, словно остывая, вымораживаясь по мере увеличения отделявшего нас от поверхности земли расстояния. Здесь, на высоте руки замерзали практически мгновенно - через каждые два-три метра приходилось подолгу дышать на них, чтобы хоть немного отогнать пронизывающий ладони холод.
   Поминутно останавливаясь, мы с Глебом, тем не менее, продолжали карабкаться дальше и через некоторое время достигли небольшой площадки, удобно расположившейся под, своего рода, карнизом, за которым начинался относительно пологий подъем.
   Перед тем как продолжить восхождение, мы с Глебом решили остановиться и передохнуть на этом крохотном, площадью не более двух квадратных метров пятачке, словно специально предназначенном для отдыха таких вот скалолазов поневоле. Уютно устроившись под карнизом, мы смогли, наконец, немного расслабиться.
   - Закурим? - Глебок протянул мне сигарету.
   Я машинально взял ее замерзшими пальцами. Глеб долго возился с зажигалкой, пытаясь разжечь огонь непослушными, заиндевелыми пальцами. Наконец ему это удалось - в его руке заплясал крошечный огонек. Протянув его мне, он закурил сам, и мы задымили вместе. Под шум дождя, свист ветра и звуки органа слышимые где-то вдали. Несколько минут прошло в тяжелом молчании, потом Глебок вдруг заговорил:
   - Знаешь, - глядя куда-то в темноту, произнес он, - а ведь я практически забыл наш мир. - Пытаюсь вспомнить двор, улицу, где жил и - не могу. Вместо конкретных, ярких воспоминаний туманная мгла, из которой иногда появляются какие-то обрывки, клочки событий, настолько обезличенных и чужих, что поневоле задумаешься: неужели это происходило со мной?
   Я не перебивал его, а он, помолчав немного, продолжил:
   - Тебе не кажется, что мы заблудились? Не ведая конечной цели, бредем куда-то впотьмах, все дальше и дальше удаляясь от дома? Наша связь с родным миром тает, уходят связанные с ним воспоминания, забываются люди и события. А если и удается что-то вспомнить, то мысль непременно соскальзывает к Дороге... И я боюсь, рано или поздно наступит миг, когда не останется ничего, что связывает нас с домом и тогда путь туда перестанет для нас существовать. Да и не нужен он тогда нам будет, путь назад, - он замолчал, продолжая глядеть вдаль и, как будто, не ожидая ответа.
   "Ну вот", - подумал я про себя, - "мои подозрения оказались верными, теперь и Глебок почувствовал то, что я заметил уже давно".
   Я попытался припомнить, где и когда меня посетили подобные размышления, но так и не смог этого сделать. Прошедшие события расплывались, утекали, словно вода сквозь пальцы, оставляя после себя зыбкую пелену забвения и ложных воспоминаний. Странно, но меня это уже не волновало. Сознание, не отягощенное воспоминаниями, свободно летело вперед, устремляясь к далекой, непостижимой цели указанной Дорогой. Именно в тот момент, я, как мне показалось, начал понимать, нет, даже не понимать, а чувствовать ее глубинный смысл, то чем она была на самом деле, нечто превышающее все, что мы способны понять рассудком и то, что навсегда останется за гранью нашего понимания.
   Тот, кто создавал Дорогу руководствовался великой целью и его творение стало воплощением именно этого стремления к запредельному. Остальное - все то, чем она стала или могла стать для нас - ерунда. Пройти по стопам Бога, достигнуть абсолюта - именно эту цель преследовал создатель Дороги, а сама она являлась воплощением пути к этой цели, до которой, возможно, придется идти вечность. И, тем не менее, смутный отблеск недостижимой мечты манил, затягивал, звал за собой и если долго всматриваться в туманную даль впереди вполне мог полностью завладеть душой, когда у человека не остается ничего, кроме постоянно ускользающих миражей. И еще я почувствовал, что, несмотря на все могущество создателя Дороги, нечто подобное, в конечном итоге, произошло и с ним. Он так и не смог дойти до конца, достичь своей цели - она и для него осталась всего лишь мечтой...
   Мы, погруженные в раздумья, молчали, глядя с высоты на застывший мир кладбища, с едва видимыми за пеленой дождя корпусами машин - отсюда они выглядели жалкими никчемными букашками, по глупости или неведению дерзнувшими покоиться рядом с истинным властелином дорог. У которого, в отличие от них, был шанс возродиться и, можно было не сомневаться, он своим шансом воспользуется.
   Эта неожиданная мысль вернула меня из заоблачных далей, к которым звала Дорога, заставив обратиться к более насущным проблемам. Мы поднялись и, выбросив догоревшие почти до фильтра сигареты, наблюдали за их долгим падением. Переворачиваясь, разбиваясь в мелкие огненные брызги, они упали одновременно, совсем рядом друг с другом, словно две скованные судьбы.
   - Ну что, пойдем дальше? - полувопросительно сказал я.
   - Да уж, куда денешься, - прокряхтел Глебок, уступая мне место для подъема.
   Карниз, который предстояло преодолеть, был сам по себе не слишком большим, а, следовательно, и не слишком сложным с технической точки зрения, однако с учетом отсутствия у нас необходимых навыков, подходить к решению этой проблемы нужно было со всей тщательностью.
   - Тебе придется меня подтолкнуть, - еще раз оценив ситуацию, сказал я. - А потом я тебя сверху подтяну.
   - Ладно, поехали.
   Я подпрыгнул, ухватившись за край карниза начал подтягиваться, одновременно пытаясь нашарить ногой подставленное Глебом плечо. Нашел. Уперся.
   Глебок, видимо присел для того, чтобы я мог встать на него, ибо в следующую секунду меня ощутимо толкнуло вверх. Я вцепился в какую-то торчащую на поверхности скобу, рванул и уже через мгновение оказался на относительно ровной поверхности, тоже, впрочем, густо утыканной шипами.
   - Погоди, сейчас только дух немного переведу, - крикнул я Глебу.
   Слова улетели вниз.
   Я, с помощью выдернутого из штанов ремня привязал свою ногу к одному из шипов, после чего подполз к самому краю карниза и, перегнувшись через него, протянул вниз руку.
   - Давай, - я кивнул Глебку, в знак готовности.
   Он подпрыгнул, схватился за тот же, что и я, выступ и, подтянувшись, выбросил вперед правую руку, спустя мгновение оказавшуюся в моем захвате. Вот где мне пригодились, оставшиеся, правда, в прошлом, тренировки.
   Мои пальцы намертво обвили его запястье и я, используя еще не погасшую инерцию его рывка, изо всех сил потащил Глебка вверх. Буквально спустя секунду мне удалось второй рукой ухватить его за ворот куртки, а ему достать до той самой скобы, по которой до этого выбрался я и уже вскоре мы, шумно отдуваясь, сидели рядом.
   Однако, долго рассиживаться, времени у нас не было. Молнии грохотали теперь значительно реже - судя по всему, монстр быстро шел на поправку и нам, если мы не хотим, проделав весь этот путь, уткнуться в наглухо запечатанную броню днища, приходилось поторапливаться.
   Не тратя более времени на отдых, мы быстрыми шагами двинулись вперед по убегающему в темноту пологому склону. Ветер здесь дул не в пример сильней прежнего и чтобы хоть как-то уменьшить его напор мы были вынуждены пригибаться к поверхности.
   И край, и карниз довольно быстро скрылись из виду - во все стороны был только усеянный шипами склон. Оставалось только надеяться, что в отсутствие, каких-бы то ни было, ориентиров мы все-таки не собьемся с пути, начав ходить кругами.
   Спустя какое-то время Глебок догадался использовать понатыканные вокруг шипы на манер лыжных палок, тем самым, заметно облегчив продвижение вперед.
   Но наше торжество по этому случаю продолжалось недолго, поскольку вскоре, практически мгновенно ухудшив видимость, пошел снег. Он начался внезапно, занавесив все вокруг крупными, неестественно-серого цвета хлопьями.
   - Черт, хоть бы эти двое догадались фонариком посветить, ведь есть же у них фонарик, - пробормотал я, имея в виду Марата и Длинного. - Этак, неровен час, мы здесь и в самом деле заблудимся.
   - Как же, держи карман шире, - стараясь укрыть лицо от снега, бросил Глебок. - Ты что, Длинного не знаешь? Когда он о таких мелочах думал?
   - Но ведь с ним Марат. Он ведь мог бы догадаться! - проклиная эту непонятно откуда взявшуюся метель, - возразил я.
   - Пока, как видишь, не догадался, - зло произнес Глебок, - да и вообще, Длинновское раздолбайство вещь заразная, сам не заметишь, как тоже будешь думать непонятно чем и о чем.
   Снежинки, словно рой назойливых насекомых, продолжали кружиться вокруг, залепляя лицо. Их приходилось постоянно смахивать, чтобы хоть ненадолго освободить глаза. Это, впрочем, мало помогало - на освободившееся место тут же устремлялись другие, и через секунду видимость вновь падала до нуля.
   В очередной раз, смахивая с лица снег, я не удержался и попробовал его на вкус. Кристаллизованная форма местной воды была кисловато-горькой, хотя, как я помню, в жидком состоянии таковой не была. Но меня гораздо больше удивляло другое: несмотря на сильный ветер и круговерть снежинок, они, стоило им коснуться поверхности Демона, сразу оседали на ней и тогда уже никакие порывы ветра не могли сдвинуть их с места.
   Я обернулся. Ветер и снег били мне теперь в спину, и это позволило, проморгавшись, увидеть уходящую в обратном направлении цепочку наших следов. Глебок, глядя на меня, тоже обернулся.
   - Ты что там увидел?
   Я махнул рукой и мы, уже практически по колено в снегу, двинулись дальше.
  
   Метель закончилось так же неожиданно, как и началась. Словно кто-то на небесах повернул ручку невидимого выключателя, вслед за чем, сразу все кончилось. И снег, и ветер и пологий склон, по которому мы все это время шли.
   Перед нами вновь монолитом возвышалась отвесная стена. Она появилась внезапно, одновременно с прекращением снегопада. От неожиданности мы чуть даже не врезались в нее, по крайней мере, я едва успел остановиться, лишь в самый последний момент, увидев перед глазами эту преграду. Нам вновь предстоял вертикальный участок. Вновь бесконечные метры подъема, преодолев которые, где-то там, в поднебесье нас ждал неизвестный и от того непредсказуемый, чреватый тысячью опасностей переход к тяге, по которой нам предстояло совершить столь же опасный и бесконечный путь вниз, к рваной ране на брюхе монстра. А дальше - горизонт событий. Термин всплыл в памяти из курса астрономии и означал, кажется, предел, за которым невозможно ни увидеть, ни представить существующую реальность. Грань, за которой уже не действуют известные нам законы, их попросту там нет. А это значит, что там - полная неизвестность. Абсолют в квадрате.
   Не желая больше тратить время на бессмысленные раздумья, мы, не говоря ни слова, полезли вверх.
  
   Я не буду описывать бесконечные метры нашего изнурительного, отупляющего до изнеможения подъема, во время котрого наше сознание пару-тройку раз попросту отключалось от усталости и мы, ежесекундно рискуя сорваться, лезли вверх на автопилоте.
   Сознание после таких отключек возвращалось толчком, словно выныривая из воды на поверхность, возвращая нас обратно в кошмар восхождения. В тот момент мне казалось, что мы уже никогда не сможем писать или попросту удерживать в руках мелкие предметы, так как я давно уже перестал чувствовать кисти рук - они превратились трудно даже сказать во что.
   Поначалу в них появилась всего лишь усталость, после которой появилась боль, а затем они просто перестали ощущаться, и так продолжалось пока вновь, уже многократно усилившись, не вернулись усталость и боль. Потом опять онемение и все началось сначала. Это повторялось и повторялось, в конце концов, я уже потерял счет этим пыточным циклам.
   Причиняемые ими муки невозможно было ничем унять. Можно было лишь переключиться на что-то другое, отвлечь себя еще большей болью и мы до крови закусывали в смертельном захвате губы, хотя и это мало помогало...
   Десятки, сотни метров болтания в воздухе, на головокружительной высоте, в полубессознательном состоянии. Кажется, в итоге мы даже не заметили конца пути. Перевалив через край, едва почувствовав под собой горизонтальную поверхность, мы рефлекторно расслабились, просто прекратив движение.
   И в тот же миг сознание окончательно покинуло нас.
  
   Не знаю, сколько мы так провалялись. Может быть час. Может быть минуту. Просто в один момент я вдруг почувствовал, что кто-то интенсивно трясет меня за рукава и воротник куртки. Вслед за этим пониманием до меня, словно издалека, донесся смутно знакомый голос, призывающий очнуться, встать и, что самое худшее, куда-то идти.
   Подумав немного, стоит ли вообще открывать глаза по таким пустякам, я все же решил выяснить, что же от меня все-таки хочет настырный обладатель, смутно знакомого голоса и не без усилий приоткрыл один глаз. Смерзшиеся ресницы разъединялись с болью, но эта боль как раз и помогла мне окончательно увериться в том, что представшая передо мной картина не является продолжением сна.
   Рядом с собой я увидел сидящего на корточках Марата, который сразу, стоило мне только открыть глаза, отодвинулся в сторону, оставив в покое мою многострадальную куртку.
   Еще не до конца придя в себя, я медленно, с неохотой, повернул голову.
   Глебок, как оказалось, пришел в себя раньше, чем я: сидя в сторонке, он с любопытством посматривал вокруг, изредка бросая то на меня, то на Марата полные удивленния взгляды. А удивляться здесь было чему...
   Вокруг нас, как ни странно нисколько не ухудшая видимости, колыхалась невероятной белизны завеса, отчего складывалось ощущение, что я смотрю на мир из кокона паутины, абсолютно прозрачные нити которой, тем не менее, отчетливо визуализировались, складываясь в постоянно меняющиеся, причудливые узоры, сквозь которые я мог с кристальной четкостью видеть своих друзей.
   Я приподнялся на локте и протер глаза, однако белая вуаль никуда не исчезла.
   Марат все так же, с нетерпением продолжал таращиться на меня, сквозь ломкие, рассыпающиеся на глазах, призрачные кружева. Чуть поодаль Глебок обалдело водит головой из стороны в сторону, а нити завихряясь, следуют его движениям, сопровождают их, делая похожим на былинного старца, длинные седые волосы которого развеваются по ветру.
   "А ведь здесь холодно. Очень холодно", - пронеслось почему-то в моем мозгу, однако именно эта короткая, на первый взгляд не имеющая особого значения, мысль расставила все по своим местам. Еще не до конца веря в реальность происходящего, я понял, откуда появляются эти прозрачные узоры вокруг.
   Местная атмосфера, хоть и была пригодна для нашего дыхания, состояла, на самом деле, вовсе не из воздуха. Его функцию здесь выполнял какой-то другой, неизвестный газ, точка замерзания которого была несравненно выше, чем у кислорода, азота и прочих составляющих земной атмосферы - температура вокруг не превышала минус двадцати градусов по Цельсию. И, тем не менее, он вымерзал на наших глазах, делаясь видимым и в то же время сохраняя абсолютную прозрачность...
   Со стороны казалось, будто родившийся мгновение назад поток ветра останавливался, замирал на лету, то, разбиваясь в мелкие, почти невидимые брызги, то, закручиваясь в причудливые, до бесконечности усложняющиеся спирали узоров. Едва успев начать свой разбег, он застывал в похожем на иней узоре, чтобы через неизмеримо короткий миг рассыпаться невесомым пеплом, исчезающим на глазах, даже не успевая долететь до земли. На его месте тут же возникали новые воздушные кружева, столь же недолговечные, как и их предшественницы.
   Картина ежесекундно изменялась. Ни на секунду не останавливаясь, слои, пласты, ручейки воздуха смешивались, сталкивались, объединялись в тугие кольца и рассыпались в прах в этой непрекращающейся борьбе за существование.
   Впрочем, уместно ли здесь слово борьба? Уж слишком красивы были эти разворачивающиеся перед нами "баталии", по сравнению с настоящей борьбой за жизнь. Казалось, что общего может иметь подобная красота с жестоким, а порой и беспощадным процессом который мы, люди, привыкли называть выживанием? В котором выживает сильнейший и где нет места сентенциям вроде красоты и изящества.
   - Старайся поменьше дышать, - наклонившись к моему уху, прокричал Марат. Колебания его голосовых связок внесли свою лепту в постоянно меняющийся узор. Застыв в виде фантасмогорической фигуры, звук его голоса рассыпался, едва успев достигнуть моих ушей.
   "Так вот почему я слышал его так приглушенно, как будто издалека", - пронеслась в голове мысль.
   - Кстати, смотреть на эти узоры подолгу тоже не стоит, - в воздухе снова расцвела рожденная его словами конструкция, - это не так безопасно, как кажется. Глючит конкретно. Мы с Длинным, пока просекли эту фишку, чуть вниз не отправились, - он многозначительно посмотрел на меня. - Кстати, здесь, как это ни странно, можно вообще не дышать и если пару минут потерпеть, то потом как-то не очень и хочется. Я говорю это потому, что этот воздух хоть и пригоден для нас, все-таки токсичен, поэтому не старайся надышаться свежаком, усек?
   Я кивнул и, стараясь не смотреть больше на круговерть воздуха, перенес свое внимание на Глеба.
   Ему в этот момент видимо надоело сидеть в сторонке отрезанному от нашей беседы. Поднявшись со своего места, он вразвалочку подошел к нам.
   - О чем разговор? - каждому по-очереди проорал он в ухо.
   - Ни о чем, проехали, - ответил Марат. Узор его ответа, словно повинуясь возникшему в его голосе раздражению, приобрел слегка угрожающие штришки. - Нужно идти, Длинный там, небось, заждался уже.
   - Где? - из моих губ вырвался рисунок явно вопросительной формы, состоявший сплошь из завитков и загогулин.
   Вместо ответа Марат махнул рукой: дескать, давайте за мной, сами увидите.
   - Ты дорогу то найдешь? - шутливо подмигнув, поинтересовался Глебок, и его веселая интонация тут же отобразилась в легком, незатейливом узорчике, словно в воздухе запечатлялись не только звуки, но и эмоции.
   - Не дрейфь! - ответил тот. - Я тут оставил одну засечку, - развернувшись, Марат бодренько зашагал вглубь неизвестной нам территории, рассекая по пути кружева воздушной паутины и внося, тем самым, еще большую сумятицу в их беспрестанные перемещения.
   Мы с Глебком устремились следом, по мере сил стараясь не смотреть на вихри и турбуленции возникающие в процессе нашего движения.
   Шагов через шестьсот Марат, замедлив ход, начал внимательно смотреть под ноги, всякий раз, перед тем, как сделать шаг, осторожно ощупывая землю, словно выискивая что-то.
   - Будьте осторожны, мы уже почти пришли, - заговорщицки, произнес он. - Где-то здесь начинается пологий спуск. Почти пологий, - подумав секунду, уточнил он. - С него можно как с горки съехать, это вполне безопасно, как ни странно. Однако провалиться в него неожиданно не слишком приятно, поверьте моему опыту, так что лучше вам постоять на месте, пока я вас не позову, - закончил он, как-то нехорошо усмехнувшись, но в тот момент я не придал этому большого значения. Что касается повышенной осторожности, то мы и так были бдительны на все сто.
   Марат еще немного походил кругами, по привычке, так как в этом не было ни малейшей необходимости, раздвигая руками колышущуюся завесу воздуха и, наконец, махнул нам. Его слова сорвались с губ, но услышать с такого расстояния, что именно он сказал, нам, разумеется, не удалось.
   Мы приблизились и, встав с Маратом бок о бок, посмотрели вниз.
   Прямо у наших ног, уходя вниз, зиял провал. Почти пологий спуск, как его нам отрекомендовал Марат, на поверку оказался едва ли не вертикальным и теперь я с ужасом смотрел на бесконечные метры отшлифованной поверхности, под крутым углом уходящие в темноту.
   - Он там внизу плавно изгибается, как в аквапарке, - заметив наши колебания, пояснил Марат. - К тому же поверхность гладкая, словно зеркало. Ни сучка тебе, ни задоринки. Так что смело садитесь и вперед. Тут главное плавно соскользнуть с края. Не бойтесь, это только пока наверху стоишь страшно, а когда прыгнешь - здорово! - он с энтузиазмом посмотрел на нас.
   - Слушай, а как ты выбрался оттуда, если поверхность, с твоих слов, гладкая? - я с сомнением посмотрел вниз.
   - С большим трудом, - нехотя признался Марат, протирая очки. - Там, по другой стороне есть нечто вроде ступенек, вернее были, - поморщился он.
   - В каком это смысле? - напустив суровости, спросил Глеб.
   - Большинство из них обломилось во время моего подъема, такое ощущение, что они были одноразового использования, хотя скорее просто проржавели донельзя. Факт тот, что они и мой то вес едва выдержали, а под вами, те из них, что еще сохранились, точно обломятся. Понятно?
   - Хотелось бы все-таки своими глазами взглянуть, - вставил я.
   - Не верите, да? Думаете мне тут больше делать нечего, кроме как вас на аттракционы заманивать? - с обидой проговорил Марат. - Ладно, прогуляйтесь, посмотрите, коль вам так охота время терять. Но я вас ждать не буду, - он, свесив ноги, уселся на край обрыва. - Ариведерчи! - и в следующее мгновение соскользнул в пропасть.
   - Да, - задумчиво потеребил бородку Глебок, - такое ощущение, что Маратке в натуре понравилось кататься. Может, и мы попробуем?
   Да, вот уж чего мне действительно не хотелось так это прыгать с многометровой высоты, рассчитывая исключительно на авось. С другой стороны, выбора у меня, похоже, не было, поскольку Глебок, судя по всему, твердо решил последовать за Маратом, а оставаться и разыскивать другую дорогу в одиночестве мне хотелось еще меньше, чем прыгать с этой тарзанки. Я еще какое-то время пытался уговорить Глебка на поиски обходного пути, но все мои уговоры не возымели никакого действия, скорее наоборот, чем больше я настаивал на своем, тем большей решимости прыгнуть преисполнялся Глеб.
   - Да ладно, чего ты боишься? - в который раз спросил он. - Раз уж Марат сумел, значит и нам ничего не грозит. Давай, а? - он посмотрел на меня.
   - Нет, не могу, - я покачал головой. - Не мое это.
   - А ты думаешь мое? Мне тоже не слишком охота, но куда денешься?
   - Э-эх, - понимая его правоту, я уселся на самый край, стараясь настроиться на предстоящий прыжок, однако чем дольше я смотрел вниз, тем отчетливее понимал, что так и не смогу решиться на этот шаг. Глеб, стоя рядом со мной молча ждал, очевидно, прекрасно понимая терзающие меня сомнения, а потом, за секунду до того, как я принял окончательное решение не прыгать, просто столкнул меня в пропасть.
   - Убью! - отчаянно матерясь, я полетел вниз, умудряясь, при этом, удивляться, насколько вычурными и заковыристыми выглядят матерные ругательства, становясь видимыми на глаз.
   Секундное ощущение пустоты свободного полета сменилось нарастающим торможением - кривизна склона резко уменьшалась - и через мгновение, уже достаточно сбросив первоначальную скорость, я въехал во что-то мягкое, плавно погасившее остатки скорости.
   - Охренеть! - выдохнул я, под аплодисменты Марата и Длинного.
   Через минуту после меня из темноты со скоростью пушечного ядра вылетел Глебок. Повторив мой путь, он врезался в то же самое место, куда незадолго до этого причалил я.
   "Победителей не судят, тем более, что все неплохо закончилось", - подумал при этом я, решив оставить разборки по поводу толчка в спину на потом.
   Секунду спустя мы уже все были на ногах.
   - Показывайте дорогу, - отряхнув с себя мнимую пыль, заявил Глебок. - Где эта чертова тяга?
   - Рядом, - лаконично ответил Длинный, - первым двинувшись в обход непонятной пружинящей массы, послужившей нам стопором при падении, однако, не пройдя и двух десятков метров, остановился над возникшей, словно из ниоткуда расселиной, достаточно широкой, чтобы в нее можно было спрыгнуть или провалиться.
   - Вот она, ваша тяга, - гордо заявил Длинный, указав вниз.
   Мы по-очереди заглянули в провал, отчетливо разглядев мощный, не менее десяти-пятнадцати метров в диаметре стальной стержень, под небольшим наклоном уходящий куда-то вниз.
   Да, это была именно та тяга, которую мы видели снизу. Мы окрестили ее тягой условно, просто за внешнее сходство с одноименной деталью в автомобилях. На самом же деле это могло быть все что угодно - даже приблизившись вплотную, нам так и не удалось точно понять назначение этой конструкции. Как бы там ни было, нашим планам она соответствовала более, чем достаточно.
   - Спрыгиваем отсюда, - закурив, Илья начал объяснять дальнейший план действий, - поверхность тяги, хоть и круглая, тем не менее, достаточно широка, чтобы позволить нам удержать после прыжка равновесие. Высота, как вы и сами, наверное, видите, здесь не очень велика. Потом аккуратненько спускаемся вниз, до того места, где у этого гада пробоина. Там, скорее всего, снова придется прыгать.
   - Вот, начиная с этого момента, хотелось бы поподробнее, - перебил его я. - На какое расстояние придется прыгать?
   - Какая разница? - Длинный безразлично пожал плечами, - назад все равно уже дороги нет, так что...
   Я не ответил. Самое отвратительное, что мне и возразить-то ему было нечего.
   - Ну вот, выходит, все-таки, может пригодиться моя веревочка, - Марат с видом победителя стащил со своих плеч походный рюкзак, вокруг которого разгорелось столько споров насчет того, кто же его должен нести и о котором мы, признаться, совершенно позабыли, после того как брошенный жребий указал на Марата...
   - Молодчик, Маратка, - хлопнул его по плечу Глебок - С твоей веревкой шансы у нас более, чем неплохие.
   - Я, пожалуй, первым пойду. Привык, знаете ли... - Длинный перегнувшись через край расселины, еще раз посветил фонарем вниз, придирчиво осмотрев поверхность, на которую предстояло приземляться.
   - Ну что? - он посмотрел на нас. - Я пошел, пожалуй. Илья, усмехнувшись, полез вниз.
   Опустил ноги, уперся в края отверстия согнутыми локтями и, подмигнув нам, провалился вниз. Еще на секунду он задержался, повиснув на вытянутых руках, после чего разжал пальцы и через мгновение упал точно посередине тяги, в ту же секунду распластавшись на ней, стараясь как можно плотнее обхватить ее руками и ногами, так как ветер там, внизу, был, похоже, снова нешуточный. По крайней мере, одежду и волосы Длинного он трепал, словно борзая зайца. Приземлившись, Илья тут же отполз в сторону, освобождая остальным посадочную площадку.
   Вслед за Илюхой, соблюдая установившийся порядок, прыгнул Марат. Его приземление прошло не столь удачно - при падении он, видимо ударившись или подвернув ногу, вскрикнул, однако сумел, несмотря на это, удержать равновесие и спустя мгновение уже полз за Длинным.
   Мы с Глебком, по традиции прикрывая отход, один за другим тяжело плюхнулись на стальную поверхность тяги, поблескивавшую в свете молний, продолжающих бомбардировать верхние ярусы огромного тела Демона.
   Теперь мы гуськом ползли к мрачнеющему впереди и внизу выступу, своими очертаниями напоминающему коробку передач.
   Окрыленные отсутствием активного сопротивления со стороны Демона мы не задумывались о том, почему собственно его нет. То ли он не догадывался о наших намерениях, то ли ему было попросту наплевать на них. И мы, стараясь лишний раз не думать об этом, ползли дальше, глубже и глубже засовывая голову в петлю.
   Наш путь продолжался. Бронированные своды днища заметно приблизились, всей своей громадой нависая над нами, они ощутимо давили на психику. Кое-где с днища Демона, словно преграждая путь, свисали какие-то длинные, похожие не то на водоросли, не то на лишайник, ошметки. Источая зловоние, они раскачивались на ветру, иногда заметно затрудняя нам продвижение. Поначалу меня посетило желание разглядеть эти лохмотья поподробнее, однако исходящий от них смрад заставил меня изменить решение - я до поры до времени оставил их в покое. Мы ползли дальше.
   Все-таки, глядя снизу, мы так и не смогли рассчитать свой путь до конца - спустя некоторое время тяга преподнесла нам сюрприз, нырнув внутрь одной из многочисленных "складок" - огромных выступов на корпусе Демона, прегративших нам путь. Даже при первом взгляде на место их стыковки становилось понятно, что нам здесь не пробиться и, если мы хотим, все-таки, попасть внутрь, то придется искать другой путь, импровизируя на ходу.
   Отверстие, к которому мы так стремились, оставалось для нас по прежнему недосягаемым. Оно темнело на фоне днища, метрах в сорока по диагонали вниз и если бы не возникшее препятствие наша тяга привела бы нас к нему вплотную.
   - Нужно как-то обойти выступ, - обернувшись, прокричал Длинный, благо стоило нам спуститься к тяге, воздух сразу же приобрел свои обычные свойства, в том числе и звукопроводимость.
   - И как?
   - Например, перебраться на одно из вон тех ребер жесткости. Похоже, они опоясывают эту хрень по всему периметру. Если это так, мы сможем обойти ее и тогда окажемся непосредственно над нашей целью. Всего в нескольких метрах от нее. Останется только спуститься по веревке.
   - А если не так? Если ты ошибаешься, тогда как? - спросил Глебок.
   - Я чего-то не совсем понимаю, чего ты от меня хочешь? - посмотрел на него Длинный. - Если ты имеешь в виду гарантийные обещания, то вряд-ли ты их дождешься. Но что это меняет? У нас не сказать, чтобы был особый выбор.
   - Но ты ведь, кажется, сказал например? - пояснил свою мысль Глебок. - По твоей интонации мне показалось, что есть еще какие-то варианты, разве не так?
   - А чем этот вариант плох? - Илья в искреннем недоумении вскинул брови.
   - Понятно, - Глебок обвел нас взглядом, похоже, не слишком удивившись ответу Длинного, - что ж, за неимением других предложений примем твое в качестве рабочего.
   Перебраться на полутарометровый выступ, обозначенный Ильей, как ребро жесткости не составило большого труда. Мы просто по-очереди соскользнули вниз по гладкой поверхности тяги, в результате чего оказались на относительно удобном карнизе, уходившем влево и вправо от нас, кольцом опоясывая образованную выступом преграду. Выбрав правое направление, Илья двинулся дальше. Хорошо хоть, что удерживаться на карнизе не составляло труда, однако, если следовать правилам и законам геометрии, то с противоположного конца это могло стать проблемой. К счастью, достигнув поворота, мы сразу поняли, что идти так далеко нам не придется - завернув за угол, мы увидели, что пройти осталось всего чуть-чуть, примерно до середины открывшегося нам отрезка. Этого будет достаточно, чтобы оказаться прямо над пробитым участком днища.
   Чуть не с улюлюканьем пробежав остаток пути, мы остановились, разглядывая рваную рану на брюхе Демона, видную отсюда, как на ладони. Она стала заметно меньше, края ее стянулись, приблизились друг к другу, но все равно, диаметра оставшегося отверстия было вполне достаточно, чтобы мы могли пролезть внутрь.
   - Ну что ж, самое рациональное будет начать спуск по веревке прямо сейчас, - еще раз бросив взгляд вниз, прокричал Глебок. - Остается только найти к чему ее привязать.
   - Вот, штырь какой-то торчит, - указал в сторону Марат. - Это, конечно, не совсем там, где надо, но все-таки лучше, чем ничего.
   - Не совсем там!? - воскликнул Длинный. - Да я и надеяться не смел, на такой вариант. Теперь вообще никаких проблем. Сейчас-сейчас... - он начал торопливо привязывать к штырю один конец веревки, однако Глебок, увидев его спешку, взял этот процесс в свои руки.
   - В таком деле нельзя ошибаться, - важно пояснил он.
   Закончив, он несколько раз, изо всех сил дернул веревку, проверяя узел на прочность. Потом, по его настоянию это проделал каждый из нас. Удовлетворенный результатом, Глебок сбросил веревку вниз. Свободный конец тут же отнесло ветром еще больше в сторону.
   - Ее перестанет сдувать, как только ты повиснешь на ней, - пояснил он зачем-то Длинному.
   - Ну, Ильич, давай, - Глебок похопал его по плечу, - спустишься на нужную высоту - фонариком посвети, чтобы мы знали... - последние слова прозвучали не слишком уверенно.
   Длинный не сказав ни слова ухватился за веревку руками и, скользя по ней, начал уверенно спускаться вниз, пока, наконец, его, казавшаяся теперь совсем крошечной, фигурка не замерла вдали, отделенная от пробитого днища последними метрами.
   - Почти добрался, - взволнованно протирая очки, пробормотал Марат.
   - Вот именно, почти, - напряженно проговорил Глебок.
   Между тем, Длинный начал раскачиваться. Его худое тело дернулось - веревка вздрогнула, на микрон сдвинувшись с отвесной линии. Еще раз. И еще. Илья раз за разом повторял однообразные движения, наращивая амплитуду раскачки. Вскоре она приобрела уже ощутимый размах. Длинный почти касался краев отверстия пальцами.
   Еще рывок. Первое касание. Пока еще слишком легкое недостаточное, чтобы зацепиться.
   Внезапно налетевший порыв бокового ветра закрутил веревку, отбросив Длинного от заветной цели. Но он не сдался. У него ушло еще несколько минут на то, чтобы, подкорректировав траекторию своих усилий, вновь выйти на утраченные позиции и начать приближаться к пробоине.
   Есть! Ухватился. Отдыхая, повисел несколько секунд, не двигаясь, после чего подтянул себя к отверстию.
   Не отпуская веревки, перекинул внутрь одну ногу, потом вторую, рванул всем телом вперед и провалился в черноту.
   Некоторое время мы, не двигаясь напряженно вглядывались в черноту провала, за которым исчез Длинный, а потом внизу вспыхнул яркий огонек света, означавший, что Илья целый и невредимый добрался до цели.
   Дальше было совсем просто.
   Веревка натянулась, видимо Длинный каким-то образом зафиксировал ее, теперь она уходила вниз под углом, соединяя наш карниз с отверстием в броне.
   Помедлив для верности еще чуть-чуть, мы, хватаясь за нашу воздушную тропу руками и ногами, на манер обезьян, легко, как на лифте спустились вниз, оказавшись в утробе невиданного создания, со всех сторон окруженные его темным миром. Миром, который мы называли Дорожным Демоном.
  
   Мы огляделись. Собственно, огляделись - громко сказано, поскольку чернильная темнота, в единый миг сгустившаяся вокруг нас, стоило нам пересечь некую невидимую границу, не позволяла разглядеть даже собственного носа.
   Длинный достал зажигалку и теперь старался зажечь огонь, отчаянно ширкая колесиком по кремню, однако тот, видимо, намок под дождем, и потому все Илюхины потуги ни к чему не привели.
   - Хватит Илья, - зашептал где-то рядом со мной Марат, - оставь зажигалку в покое, она тебе еще пригодиться. Сейчас я фонарь достану, - он, по прежнему, невидимый, закопошился в своем рюкзачке.
   Поток света, неожиданно полыхнувший в его руках, в первое мгновение ослепил нас, заставив зажмуриться, однако Марат быстро понял свою оплошность и отвел фонарь в сторону. Мы с тревогой и любопытством начали осматриваться.
   Мы стояли посередине убегающего от нас в обе стороны коридора, крепко напоминавшего технические туннели под Сиенгором. От угольно-черных, покрытых сажей стен ощутимо веяло теплом, словно чудовищные механизмы Демона, несмотря на бесчисленную череду прошедших лет, так и не успели до конца остыть. Я с ужасом подумал какой адский огонь должен был бушевать в камерах сгорания, какие бесконечные гигаватты энергии выбрасывались вместе с раскаленными газами, если даже этот, в общем то, периферийный, далекий от двигателя сектор до сих пор сохранял его жар.
  -- Что дальше? - я обвел друзей взглядом.
  -- Уничтожить Демона, - невозмутимо бросил Илья.
  -- Как?
   - Он собирает чистую энергию молний, - задумчиво проговорил Длинный, - именно благодаря ей Демон может обрести второй шанс, а это значит, что мы должны каким-то образом ему помешать.
   - Ты не ответил на вопрос, - Марат посмотрел на Длинного.
   - Можно попробовать уничтожить его аккумуляторные батареи или что там у него есть. В любом случае нечто подобное должно быть...
   - Свежо предание... - глубокомысленно изрек Марат.
   - А почему нет? - невозмутимо спросил Илья. - По крайней мере, чисто внешне устройство Демона ничуть не отличается от обычных грузовиков. Вполне возможно, что и внутри него будет такое же сходство.
   - Ой, ли...
   - Я же не настаиваю на своем мнении, - сказал Длинный, - однако прошу отметить, что мое предложение ничуть не хуже любого другого, тем более, что на данный момент оно единственное.
   - Ну, хорошо. Предположим, ты прав, - вступил в разговор Глебок, - предположим, что нам удалось-таки добраться до его накопителей. Что дальше?
   - Замкнем, - не моргнув глазом, ответил Длинный, - мало ему не покажется, я ручаюсь.
   - А нам? - справедливо подметил я.
   Длинный пожал плечами.
   - Какая сейчас разница? Разберемся на месте, пошли.
   Наобум выбрав направление, мы двинулись по коридору, образованному, если верить теории Длинного не то патрубком, не то коллектором охладительной системы. Доселе прямой, он, стоило нам сдвинуться с места, начал плавно изгибаться, заворачиваться в сторону, из-за чего вскоре у меня начала кружиться голова. Пройдя, таким образом, метров пятьсот, мы уперлись в стену. Пришлось поворачивать.
   Мы снова вернулись к тому проему, через который проникли внутрь Демона и, не останавливаясь, пошли дальше. Коридор исправно продолжал скользить вперед. Иногда он раздваивался, но все боковые ответвления, словно в насмешку над нами, неизменно заканчивались тупиками или вдоволь попетляв выводили обратно на исходную позицию.
   Как мне показалось, мы промотались по этим замкнутым коридорам несколько часов, прежде чем поняли, что, окончательно запутавшись, бродим кругами в этом призрачном лабиринте. Наша группа остановилась посередине убегающего в обе стороны коридора.
   - Как это ни прискорбно, придется признаться, что наши поиски зашли в тупик, - после нескольких минут тяжелого молчания озвучил общую мысль Марат. - Как я понимаю, этот чертов туннель ведет нас куда угодно, но только не туда, куда надо. Более того, мы и сами не знаем толком, где это "куда надо". Иными словами мы банально заблудились.
   - Ну, это, конечно, не совсем так, - не желая сходу сдавать позиций, возразил Илья. - Обратную дорогу мы, при некоторых усилиях, все-таки сможем найти, так что заблудились - не очень...
   - Обратная дорога нам не нужна, - перебил его Глеб, - к тому же та брешь, через которую мы сюда залезли, сейчас, скорее всего уже затянулась, так что в любом случае возвращение это не выход. Поэтому единственный путь для нас - пробиться к двигателю, а еще лучше к управляющей системе Демона.
   - Но как это сделать, если мы словно лабораторные крысы ограничены этими бесконечными коридорами? - спросил я.
   Вопрос повис в воздухе.
   Мы молчали, стараясь не показывать, как внутри каждого из нас поднимается волна отчаяния, ибо теперь уже не оставалось сомнений, что внутреннее пространство Демона не только ничем не напоминает обычное устройство автомобиля, но и вообще не подчиняется законам геометрии, с грехом пополам, но действующим снаружи. По моим прикидкам, мы уже несколько раз прошли Демона вдоль и поперек, но, несмотря на это, коридор, по которому мы шли, даже и не думал заканчиваться.
   Мне начало казаться, что изнутри Демон весь состоит из переплетения этих странных, постоянно растущих коридоров и что на самом деле у него нет, никогда не было, да и не могло быть ни двигателя, ни управляющей системы, которую мы могли бы разрушить. Только бесконечное множество туннелей и коридоров, предназначение и смысл которых мы при всем желании не смогли бы понять...
   При этой мысли на меня в очередной раз накатила волна безнадежности и я, прекрасно понимая опасность подобного настроения, постарался отогнать мрачные мысли:
   "Не все так плохо", - убеждал я сам себя. "С тех пор, как мы выбрали сектор закономерностей, мы не раз попадали в безнадежные ситуации, однако всякий раз, когда надежда уже практически угасала, выяснялось, что из безвыходных положений, есть выход. Все происходящее с нами, несмотря на множество, казалось бы, случайных совпадений, подчинялось некоей строгой последовательности, при которой вслед за "А", непременно следовало "Б". Мы не просто так оказались на Дороге, в Сиенгоре, на кладбище и, наконец, здесь, внутри Демона. Ошибки быть не могло. Длинная цепочка событий, в результате которых мы оказались на кладбище именно в тот момент, когда началось пробуждение Демона, вкупе с полученной из туманных рассуждений Хранителя информацией, не оставляла сомнений в том, что уничтожение Демона и есть та причина, по которой Дорога призвала нас. Более того, если я хоть что-нибудь понимаю, нам должно быть по плечу решение этой проблемы, иначе ей просто смысла никакого не было тащить нас сюда. А это значит, что мы просто обязаны разгадать логические загадки Демона, который в надежде заморочить нас, сбить с губительного для себя пути, прикрывается бесконечными кольцами своего лабиринта..."
   Рассуждая подобным образом, я, в некоторой степени, вернул себе оптимизм, однако это никоим образом не подтолкнуло меня к решению возникшей проблемы.
   Проклятый коридор никуда не делся. Он все так же продолжал убегать вперед, раздваиваясь, растраиваясь и закручиваясь внутрь самого себя.
   - Выход, боюсь, у нас только один, - неожиданно прервал гробовую тишину Глеб. - Нужно разделиться. Так, по крайней мере, теоретически, у нас будет больше шансов добраться до цели.
   - Это еще не факт, - возразил я. - К тому же, даже если ты прав и кому-то из нас улыбнется удача, где гарантия, что после этого мы сможем найти друг друга? Подумай, мы покинули родной мир вчетвером и с тех пор нашей, именно нашей, а не чьей-то еще, единственной целью было возвращение домой. Все остальное - лишь средство к достижению этой цели. Но вернуться мы должны все вместе и это единственное условие, в выполнении которого заинтересованы в первую очередь мы сами.
   - Да все я понимаю, - кивнул Глебок, - но надо же что-то делать. Скоро эта глыба металла оживет, и я не уверен, что при этом она останется столь же спокойной и гостеприимной, как и сейчас. Лимит времени истекает, разве ты не чувствуешь как поднялась температура вокруг? Демон еще не очнулся, но когда это произойдет здесь, в этих коридорах начнется ад.
   Температура воздуха и в самом деле увеличилась и, как-то незаметно сделав туннель похожим на слабопрогретую сауну, продолжала неуклонно расти.
   Вместо ответа, я с сомнением покачал головой.
   - Может быть, у тебя есть другое предложение? - продолжал напирать Глебок.
   - Не знаю, - встряхнулся я, - не знаю. Просто я против разделения, вот и все...
   - Я предлагаю бросить монету, - предложил Длинный. - Орел - остаемся вместе, решка - расходимся, идет? - он, выудив из кармана пять рублей, задумчиво взвесил их на ладони: - Ну что, я кидаю? - он обвел нас взглядом.
   Мы молча кивнули.
   - Орел - вместе, решка - делимся, - еще раз уточнил он и подбросил монету вверх.
   Серебристый кругляш, которому мы доверили свои судьбы, взмыл и, замерев на долю мгновения в высшей точке, стремительно сжигая мосты, рухнул вниз.
   - Вот и настал момент истины, - задумчиво пробормотал стоящий рядом со мной Марат, - пришло время...
   Монета со звоном заплясала по полу, долго переворачиваясь, то так, то этак, словно хотела поиграть нашими нервами, пока, наконец, не замерла. Длинный, наклонившись, поднял свой пятирик. Мы полукругом обступили его.
   - Орел, - провозгласил он, - остаемся вместе.
   - Браво! Судьба, как и всегда на стороне светлых сил! - раздался сзади нас издевательский голос.
   - Кто здесь? - сорвавшимся от волнения голосом заорали мы, едва не подпрыгнув от неожиданности.
   - А вы как думаете? - с легкой ехидцей произнес стоявший в нескольких метрах от нас незнакомец, невесть как умудрившийся незаметно подкрасться к нам и теперь с улыбкой разглядывающий наши растерянные физиономии.
   Признаться, появление здесь еще одного человека несколько выбило нас из колеи. Не говоря ни слова, мы просто пялились на него, не в силах поверить своим глазам.
   Незнакомец был одет в длинный, до пят, кожаный плащ и надвинутую на глаза черную шляпу, делавшие его похожим на шпиона из дешевого детектива. Худое поросшее густой щетиной лицо, зажатая в зубах сигарета, поневоле напомнившая мне Тимоху, еще сильнее подчеркивала это сходство с Майком Хаммером и ему подобными.
   - Меня зовут Урмас, - соблаговолил, наконец, представиться он. - Я друг Хасса, того хранителя, что разговаривал с вами в "Последнем шансе", ну и на Развязке Судеб, разумеется... - он, пристально глядя на нас, затянулся.
   - А где он сам? - оправившись от удивления, спросил я.
   - Занят, - последовал краткий ответ. - У него и раньше-то было полно хлопот, а после вашего здесь появления бедняга совсем запарился. В данный момент ему приходиться восстанавливать туннель, после вашей с Демоном гонки, - он ухмыльнулся.
   - Понятно, - вступил в разговор Глебок. - С чем пожаловал?
   - Я так понимаю ваши поиски все-же зашли в тупик? - все в той же издевательской манере продолжил неожиданный визитер. - Не возражайте, - картинно отмахнулся рукой он, - ваше отчаянное положение заметно с первого взгляда. Если люди начинают бросать на удачу монеты - значит все, пиши пропало, разве не так? - важно произнес он.
   - Феноменальная логика, - поддел его Марат. - Ну и что дальше?
   - Вы, конечно, привыкли рассчитывать на авось, - словно не заметив его реплики, продолжал Урмас, - и надо сказать, что до теперешнего момента эта тактика вполне себя оправдывала. Однако на сей раз, что-то пошло не так, ситуация вышла из-под контроля и вы оказались в полном дерьме, из которого уже не сможете выбраться самостоятельно. Именно поэтому я здесь. Чтобы оказать вам посильную помощь, - он замолчал, выжидательно глядя, какую реакцию вызовут его слова.
   - Почему мы должны тебе верить? - спросил Глебок.
   - А разве у вас есть выбор? - вопросом на вопрос ответил тот. - Если я правильно понял расстановку сил, буквально через... - он посмотрел на свои часы, - а, неважно, короче скоро существо, которое вы называете Дорожным Демоном окончательно оживет и если вы не успеете уничтожить его раньше - вам крышка. Вам и еще многим другим, до кого он сумеет дотянуться. А у него, уж поверьте, очень длинные руки, простите мне эту фигуру речи, - хохотнул он. - Беда в том, что как вы уже и сами, наверное, убедились, сделать это без посторонней помощи у вас не получится. Так что выбор за вами, - Урмас равнодушно пожал плечами.
   Да, этот тип нисколько не походил на нашего знакомого дальнобойщика (Хасс, вот, оказывается, как его зовут, подумал при этом я). Циничный, жесткий, видно было, что, несмотря на предлагаемую помощь, он не испытывает к нам никаких, даже отдаленно напоминающих дружеские, чувств.
   - Мы все разные, - словно прочитав мои мысли, произнес Урмас, - поэтому не надо сравнивать меня с Хассом или кем-то еще. Тем более, что специалисты по парамерным пространтсвам, каковым являюсь и я - вообще отдельная каста.
   - Парамерные? - поднял брови Длинный. - Что-то я о таких не слышал.
   - Мало ли о чем ты не слышал, - фыркнул Урмас.
   - И все-таки, что это?
   - То, где мы сейчас находимся. Данный пространственный лабиринт имеет дробную размерность с вариабельной компонентой стремящейся к бесконечности. Ты удовлетворен ответом? Прошу заметить, другого у меня нет, - он с усмешкой посмотрел на меня, затем продолжил:
   - Ни вам, ни Хассу такой лабиринт не пройти. Для этого нужна специальная подготовка ну и природные способности, разумеется. Так что вам повезло, что я здесь, - он улыбнулся широкой голливудской улыбкой.
   - Но почему ты появился именно сейчас? - нахмурился Глебок.
   - Потому что раньше вы прекрасно справлялись сами. Но сейчас - другое дело. Кое-кто попросил меня провести вас сквозь лабиринт, и я не смог отказать.
   - Это кто же? - подозрительно сверкнув очками, спросил Марат.
   - Какая разница с чьей стороны пришла помощь?
   - То есть как это, какая разница?
   - А вот так, - спокойно ответил Урмас, - у вас ведь были изначально какие-то свои, никак не связанные ни со мной, ни с кем-либо еще, цели, когда вы оказались здесь? Вы ведь не просто так сюда забрались?
   - Ну...
   - Что изменилось?
   - В каком смысле?
   - Ваши первоначальные планы как-нибудь изменились?
   - Нет, но...
   - У вас, в процессе выполнения вашего, я отдельно подчеркиваю, вашего плана возникли затруднения, которые вы не можете преодолеть без посторонней помощи. Но планы-то все равно остались. Ваши планы и ничьи больше. Я хочу просто помочь, при этом, не прося ничего взамен и не выдвигая никаких требований. Собственно говоря, я не собираюсь делать ничего, кроме того, о чем вы сами меня попросите. Ваши планы останутся вашими, я не собираюсь вносить в них какие-бы то ни было коррективы или изменения, теперь понятно?
   - Более-менее, - нехотя согласились мы.
   - Превосходно. Итак, на чем мы остановились?
   - Мы хотим уничтожить Демона, - проговорил Глеб.
   - Я в курсе и готов помочь вам, хоть и не разделяю подобной точки зрения.
   - Почему это?
   - Он по своему разумная форма, имеющая столько же прав на существование, сколько и любой из нас. Вина, за которую вы обрекаете его на гибель лишь в том, что он хищник, а вы жертвы. Я имею в виду не вас лично, а людей, в общем. К вам это не относится. Вы - избранные, рыцари Дороги, почти мои братья, - он нехорошо усмехнулся. - Хотя, по чести сказать, от всякого рода родни я стараюсь держаться подальше.
   - Ты считаешь, Демона следует оставить в покое? - удивился Глеб.
   - Я считаю, - с нажимом произнес Урмас, - что вам не следует вмешиваться в естественный ход событий, а это как вы понимаете не одно и то же. Но это всего лишь мое мнение, а оно, к сожалению, не способно изменить сложившуюся обстановку.
   - Почему?
   - Потому что меня это не касается. Я сторонний наблюдатель и стараюсь не навязывать никому своего мнения, равно как и не лезть не в свои дела. Другое дело вы. Вы оказались здесь по той простой причине, что имеете неистебимое желание вмешиваться во все, не задумываясь над тем, стоит ли это делать.
   - То есть, ты хочешь сказать, что мы должны повернуть назад? - изумленно воскликнул я.
   - Отнюдь, теперь в этом нет уже никакого смысла. Все сказанное мною имеет к настоящим событиям лишь косвенное отношение. Теперь, хотите вы этого или нет, вам придется закончить начатое...
   - А если мы все-таки передумаем? Если все-таки повернем назад?
   - Тогда Демон попросту убьет вас, - невозмутимо ответил Урмас.
   - В таком случае, хватит болтать, - закончил разговор Глеб, - пошли. Давай, показывай дорогу, - он повернулся, в упор, посмотрев на Урмаса.
   - Пошли, конечно, - мгновенно ответил тот, - куда вы хотите попасть?
   - Поближе к энергетической установке или что там обеспечивает ему жизнь, - сквозь зубы процедил Глеб.
   - Без проблем. Не отставайте, я хожу быстро и, как правило, не оглядываюсь, - бросил через плечо наш проводник, разворачиваясь на каблуках.
   Мы двинулись за ним.
  
   Шел он действительно быстро. Пройдя около ста метров, Урмас резко шагнул вбок, словно нырнув в стену.
   Держу пари, раньше там не было никакого отверстия, не было даже маленькой трещинки, однако он исчез, будто испарился на наших глазах, а вслед за ним в незыблемой доселе стене открылся проход.
   Зачарованные мы последовали за ним, даже не ощутив при этом никакого сопротивления. Секунда и мы вновь оказались в коридоре, убегавшем в разные стороны. Пытаясь понять тот же это коридор или уже другой, я замешкался, однако, увидев впереди удаляющуюся спину Урмаса, ускорил шаг.
   Наш провожатый снова толкнул плечом стену, словно вода расступившуюся перед ним, и через секунду мы вновь шагали, уткнувшись в спину друг другу, по бесконечному коридору.
   Мало-помалу, свыкшись с этими переходами, мы перестали обращать на них внимание, однако врожденное любопытство взяло верх и, спустя полчаса мучительных раздумий, я все-таки решился задать вопрос:
   - Как ты это делаешь?
   Вопреки всем ожиданиям Урмас ответил спокойно, без всяких признаков ерничества:
   - Я, кажется, уже говорил вам, что внутри Демона очень мало целостных пространственно-временных категорий. В основном дроби или как они еще называются, и видеть проходы в таком континиуме может лишь специально подготовленный человек, вроде меня, - он, театрально вздохнув, развел руками:
   - Вычисляя эти проходы, я выравниваю метрику пространства до целых единиц, тогда они становятся проходимыми и для вас.
   - Но как? Что конкретно ты для этого делаешь?
   - Трудно сказать. Я особо не задумывался над этим. Наверное, это врожденная способность, такая же естественная как мышление к примеру. Я просто хочу этого, и это происходит, - он замолчал.
   - Далеко еще? - влез в нашу беседу Глебок.
   - Относительно, - Урмас, не оборачиваясь, пожал плечами, - в метрах, как ты понимаешь, не измерить. А знаете, - неожиданно разоткровенничался он, - мне бы хотелось по дороге показать вам одно место, просто так, для общего развития. Вы не против?
   - Мы вообще-то торопимся, - вкрадчиво, еще не зная, к чему клонит Урмас, возразил Глебок.
   - Ерунда, я не отниму у вас много времени. К тому же без меня вы все равно застряли бы тут навсегда, так что я думаю, небольшая отсрочка ваших планов никоим образом не повредит им.
   Мы не ответили. Какой смысл спорить с хозяином положения? С самого начала, навязывая нам свою помощь он прекрасно знал, что иного выбора, кроме как принять его условия у нас нет, а все эти клятвенные заверения в том, что он не собирается вмешиваться в наши планы не более, чем обычная ложь, призванная создать иллюзию нашей свободы. Он даже не потрудился поддерживать эту иллюзию сколько-нибудь долго, сразу взяв бразды правления в свои руки.
   Тем не менее, в одном наш чертов проводник был безусловно прав. Он единственный в сложившейся ситуации, кто может довести нас до цели и пока, если не считать его предложения на что-то там посмотреть, с этой задачей он справляется более, чем успешно. Кто знает, может с помощью этого чудака наше безумное предприятие и в самом деле осуществится?
   Впрочем, несмотря на то, что формально к его действиям не за что было придраться, этот Урмас мне совершенно не нравился. Слишком независим, холоден и непреклонен. Такие никогда никому не служат, неважно Дорога это, мегаморфы или еще кто-нибудь, а это значит, что, даже находясь здесь по чьей-то просьбе, он одновременно преследует и свои интересы. Знать бы еще какие... Впрочем, он должен понимать, что никто не будет с ним особо миндальничать, вздумай он вести двойную игру. По крайней мере, численное превосходство пока на нашей стороне, а он слишком осторожен, чтобы в открытую лезть на рожон. И поэтому глядеть за ним нужно в оба.
   Картина оставалась неизменной. Вид убегающего коридора менялся лишь во время прохождения сквозь стены, после чего все начиналось сначала.
   Между тем, стало заметно жарче - горячий, раскаленный, словно в пустыне, воздух начал жечь лицо, изрядно затрудняя продвижение вперед. С другой стороны, повышение температуры яснее ясного свидетельствовало о том, что мы приближаемся к своей цели и пышущее яростным огнем сердце Демона уже где-то поблизости.
   - Похоже, мы здесь скоро поджаримся, - со злостью смахнув с лица пот, произнес Марат.
   - Извините, - обернувшись, усмехнулся наш провожатый, - я совсем забыл, что местные климатические условия несколько экстремальны в восприятии обычных людей.
   - Неудивительно, - огрызнулся Марат. - Ты бы еще почаще травку курил, глядишь и имени своего не вспомнил бы... - он вновь обмакнул обожженное до красноты лицо.
   Урмас резко остановился, смерив Марата пристальным взглядом. Тот, в свою очередь тоже уставился на него, не желая отводить глаз.
   Психологическая дуэль продолжалась несколько секунд, после чего Урмас зловеще улыбнулся, артистично наставив на Марата указательный палец:
   - Пуфф! Ты убит.
   Развернулся и, не сказав больше ни слова, зашагал дальше.
   "Странный он однако", - подумал я, стараясь по мере сил не отставать от идущего впереди меня Глеба.
   Как бы там ни было, через некоторое время температура вокруг понизилась до вполне приемлемых величин, в результате чего мы стали чувствовать себя намного комфортней, даже изнуряющая жажда отступила куда-то на второй план. Марат же вообще начал мерзнуть, ощутимо подрагивая от холода - Урмас, похоже, все-таки его ущучил и теперь время от времени с ухмылкой поглядывал на него, всем своим видом давая понять, что это его работа.
   Марат, впрочем, и не думал сдаваться или, тем паче, просить прощение за брошенные в сердцах слова. Кряхтел, матерился, но пощады не просил.
   Примерно после получаса быстрой ходьбы мы неоожиданно уперлись в стену, так же как и в самом начале наглухо перегородившую проход. Дальше дороги не было.
   К этому моменту с Марата можно уже было сбивать сосульки. Его пропитавшаяся потом одежда промерзла насквозь, похрустывая при каждом шаге, словно принесенное с мороза белье, а ему, чтобы хоть немного согреться, приходилось постоянно двигаться. Тем не менее, несмотря на свое плачевное положение, он был все так же далек от капитуляции и продолжал с вызовом глядеть на обидчика.
   Урмас, однако, на его взгляды больше не реагировал, только задумчиво качал головой, всякий раз, когда натыкался на испепеляющий взор Марата.
   Вот и сейчас, словно мимоходом скользнув по нему взглядом, он заговорил:
   - Последний переход. Я прошу вас быть максимально осторожными. Следуйте за мной нога в ногу и будьте готовы мгновенно остановиться по моей команде и стоять в том положении, в каком она вас застанет. Даже находясь на одной ноге.
   - Почему? - не замедлил спросить Глебок.
   - Там может быть опасно? - подхватил я.
   - И да, и нет, - сухо проговорил Урмас. - Если будете следовать моим инструкциям, то вам ничего не будет угрожать. И наоборот.
   - Хотелось бы поподробнее, - имея перед глазами пример Марата, мягко надавил Глеб. - Какая именно опасность может нас там ждать? Пойми, я не из недоверия спрашиваю, просто нам будет спокойней, если мы будем знать это, - закончив, он вперил в Урмаса выжидательный взгляд.
   Тот, нахмурившись, молчал несколько мгновений, видимо раздумывая, стоит ли идти на поводу глебовской просьбы, затем нехотя процедил:
   - В том-то и дело, что я не знаю этого наверняка. Могу лишь сказать, что за этой переборкой, - он скосил глаза в сторону стены за своей спиной, - сердце Демона. Его двигатель. Разумеется, это всего лишь название, слово позволяющее облечь непостижимое в мало-мальски знакомую вам форму. Так вот, создаваемые этой конструкцией искажения реальности, были велики даже тогда, когда Демон спал себе мертвым сном. Даже в те, относительно спокойные времена, находиться внутри так называемого моторного отсека было более чем неуютно. Теперь же, когда до пробуждения Демона осталось всего ничего, степень опасности могла увеличиться в тысячи раз. Именно могла, хотя это и не стопроцентный факт, - он пожал плечами.
   - В таком случае, может нам вообще не стоит соваться туда? - заметил я.
   - Разве вам не любопытно взглянуть на результат техноэволюции? - вопросом на вопрос ответил Урмас.
   - А на хрена нам это, любоваться им? Мы, кажется, не за этим шли сюда, и кое-кто вызвался помочь нам в этом, обещая не вмешиваться в наши планы, - гневно сверкнув глазами, прошипел Марат.
   Урмас посмотрел на него, однако выпад проигнорировал, продолжив, как ни в чем ни бывало:
   - Я обещал помогать, ну так извольте, я именно этим и занимаюсь. Вы, если я правильно помню, хотели подобраться к энергоносителям Демона и попытаться уничтожить их, разве не так? - он, прищурившись, обвел нас вопросительным взглядом.
   Мы дружно кивнули.
   - О-кей, нет проблем. Наверное, вы не слишком удивитесь, если я скажу вам, что эти, как вы их называете, энергоносители, напрямую связаны с двигателем, верно?
   Мы, все еще не до конца понимая, к чему он клонит, вновь осторожно кивнули, соглашаясь с ним.
   Урмас подался вперед, будто собирался поведать нам какую-то личную тайну и, понизив голос, сказал:
   - Так вот, единственно доступный в сложившейся ситуации путь лежит через моторный отсек. Разумеется, этот путь не единственный, однако другие дороги не в пример длиннее и для нас, в силу острой нехватки времени, неприемлемы.
   Глеб, сдаваясь, махнул рукой. Все равно ситуация уже давно ушла от намеченного нами сценария и предсказать где найдешь, где потеряешь, лично мне представлялось решительно невозможным.
   Расценив наше молчание как согласие, Урмас театральным (ни дать, ни взять артист МХАТа) жестом запахнулся в плащ, словно пытаясь защититься от непогоды, и шагнул в стену, пронзив последнюю преграду на пути к сердцу Демона. Растворяясь в ней и растворяя ее в себе.
   Мы осторожно, помня наставления Урмаса, двинулись по открывшемуся за ним проходу следом, готовые по его команде остановиться в любое мгновение.
   Ее так и не последовало, однако мы все равно остановились как вкопанные за спиной Урмаса, едва расплывающиеся видения пространственного перехода сменились четкой картиной моторного отсека.
   Мы стояли на сравнительно небольшом выступе, бегущем в обход раскинувшихся перед нами сводов исполинской пещеры, границы которой терялись во мраке, будучи, в силу своих невероятных размеров, недоступными нашему зрению.
   Урмас, воздев в величественном жесте руки, стоял на самом краю обрывающейся вниз тропы, словно предлагал нам разделить свой восторг развернувшейся вокруг грандиозной картиной.
   Откуда-то сверху, с невероятной высоты заставляющей сомневаться в наличии у пещеры верхних границ, ниспадал поток темно-малинового света, багрового, словно венозная кровь, внутри которого, подобно искрящимся прожилкам пульсировали и змеились изумрудные ручейки. Рождаясь в невероятных далях им же самим искаженных пространств, он, мрачно бурля клокочущей внутри него смертоносной энергией, тяжелым водопадом устремлялся вниз, в разверзшуюся у нас под ногами бездну, от которой нас отделяли всего каких-нибудь полметра. В который раз переборов в себе страх высоты, я приблизился к краю пропасти, встав рядом с Урмасом плечом к плечу. Глеб, Марат и Длинный, словно стряхнув оцепенение, тоже последовали за мной и мы с замирающим не то от страха, не то от восхищения сердцем, взглянули вниз, туда, где на глубине сотен и сотен метров поток жуткого кроваво-зеленого света, видимо не выдерживая напора бушующей внутри него энергии, начинал распадаться на все более и более мелкие ручейки. Сплетаясь и расплетаясь между собой, они уходили ниже и ниже, увеличивая свое количество в геометрической прогрессии. Эти ручейки образовывали, очень напоминающую корневую систему деревьев, сеть, которая, мерцая рубиново-изумрудным цветом спускалась вниз, в пропасть, на самом дне которой, на несокрушимых, способных одним ударом расколоть Землю, ланжеронах, лежал двигатель. Пока еще слишком слабо, но все-таки уже бьющееся и вздрагивающее сердце механического монстра...
   Чувствуя нашу нарастающую растерянность, Демон словно давал нам полюбоваться своими потрохами во всей красе - кроваво-зеленого света "корневой системы" было вполне достаточно, чтобы разглядеть рифленую, похожую с высоты на панцирь черепахи поверхность двигателя, усеянную бесчисленными миллиардами конусовидных наростов. И к каждому из них тянулось одно из столь же бесчислимых щупалец энергетического дерева.
   Я видел все это совершенно отчетливо, несмотря на то, что двигатель находился в десятках километров под нами. Зрение четко фиксировало даже совсем мелкие детали, в то время, как сознание отказывалось принимать полученные сведения за объективную реальность:
   "Этого не может быть," - твердила логика, - "на таком расстоянии человеческий глаз бессилен..."
   - Он не боится вас, - нарушил тишину Урмас, - красуется, демонстрирует себя, словно заранее давая понять, что вы проиграли, хотя по сути, если подумать, так оно и есть, - он без сожаления посмотрел на нас.
   - То есть как это? - насупился Глебок.
   Все предельно просто. Там, внизу, - он кивнул в сторону пропасти, - двигатель. Он априори неуязвим. Красно-зеленый поток, как вы, наверное, и сами уже догадались, является энерговодом, к которому вы так стремились. Однако я ума не приложу, господа, каким образом вы собираетесь его уничтожить?
   - Мы стремились не к энергопроводу, а к его источнику. Накопителям, аккумуляторам, называй, как хочешь! - возразил Илья.
   - Даже если допустить, что Демон нуждается в перечисленных тобой приспособлениях, хотя это, на самом деле, большой вопрос, их размеры, а они, если придерживаться аналогий с земными машинами, должны во много раз превышать размеры проводки, каковой, по сути, является данный энерговод. Вам же, даже его не по силам уничтожить, так на что вы, простите, надеетесь? - он говорил, смакуя каждое слово, размеренно, с изрядной долей издевки, всаживая в нас беспощадную правду, как одуревший от запаха крови маньяк, проворачивая, еще глубже всаживает отточенный нож в живот беззащитной жертвы.
   - Здесь пока тихо, - продолжил наш проводник. - Вся поступающая извне энергия идет на регенерацию металла и ремонт поврежденных конструкций. Но как только этот процесс завершиться, а это, смею вас заверить, произойдет довольно скоро, уровень всех известных и неизвестных вашей науке излучений и полей повысится настолько, что ни я, ни Дорога в своей человеческой ипостаси, ни даже ее создатель, кто бы он ни был не выдержим тут и доли секунды, что уж говорить о вас, господа рыцари пути? - он грустно и в тоже время абсолютно безжалостно посмотрел на нас. Так, наверное, мог бы смотреть палач, которому, волею судеб, выпало казнить лучшего друга. Грустный, но непреклонный. Грустно, потому что выполнит свой долг, чего бы это ни стоило.
   - Но, как бы там ни было, я свою миссию выполнил и потому покидаю вас. Счастливо оставаться! - Урмас повернулся, но уходить не спешил. Вместо этого он, отойдя несколько метров в сторону, продолжал маячить поблизости, с насмешкой глядя на наши растерянные физиономии.
   А растеряться, и впрямь, было из-за чего. Весь наш "тщательно" продуманный и с таким трудом почти полностью выполненный план рассыпался у нас на глазах в самом конце пути, не оставляя ни времени, ни надежды, ни шансов на перераздачу колоды судеб. Задача, которую мы поставили перед собой и к которой стремились, невзирая ни на какие препятствия, оказалась для нас непосильной. Как на первый, так и на второй и даже на тысячу первый взгляд.
   Все возможные варианты рассмотрены, взвешены и отвергнуты.
   Мертвая точка. Выхода нет.
   Краем глаза я посмотрел на Урмаса. Он по-прежнему продолжал стоять в сторонке, теперь уже молча, наслаждаясь ситуацией.
   "Садист хренов", - устало и как-то равнодушно подумал я, словно в душе не осталось уже сил ни на праведный гнев, ни на желание противостоять захлестнувшей сознание апатии, звенящей ледяной пустотой вползающей в сердце.
   Пустота и бессмысленность вокруг нас. Пустота и безысходность внутри. В душе остались только бесконечные усталость и безразличие, крах в самом конце пути все же сломил нас, растоптал нашу волю несокрушимостью адских энерговодов.
   Мы, нисколько не задумываясь о собственной безопасности, стояли на краю пропасти, почти нависая над ней, под аккомпанемент звуков доносящихся из ее мрачных глубин, различая, как, то тут, то там под титанической оболочкой двигателя возникают пока еще еле слышные вибрации. Рожденные в невероятных глубинах парамерных пространств, в дебрях дробных измерений они поднимались выше и выше, по мере своего продвижения крепли, наливались силой, обретая реальную плоть.
   Двигатель оживал, изо всех сил пытаясь дотянуться до бесконечного множества связанных Дорогой миров своими невидимыми щупальцами, обрубленными в незапамятные времена безымянными героями.
   До полной активации Демона оставалось не более часа, после чего, по крайней мере, от нас, не останется уже ничего. В этом можно было не сомневаться.
   - После того как вас не станет, он сожрет ваши души, сделает их частью себя, заметьте, далеко не лучшей частью. Они вольются в единую информационную киберсеть его мозга, на манер того, что делает Сиенгор с оказавшимися в нем странниками. Только в отличие от Сиенгора, видений и прогулок по далеким мирам не будет, и не мечтайте. Демон куда менее гостеприимен. Все что вы будете чувствовать это давящая бесконечная пустота, внутри которой носятся ураганы сотканных из тоски и злобы ветров, - будничным голосом продолжал сыпать нам соль на раны Урмас.
   - Заткнись! - не выдержав, желая выместить на ком-нибудь свою досаду и внезапно всколыхнувшуюся ярость, я по-мальчишески бросился на него с кулаками. Глебок, однако, оказался еще проворнее, успев перехватить меня в самый последний момент: Урмас увернулся и мой кулак, летевший ему прямо в челюсть, вспорол лишь воздух.
   - Эге-гей! Потише! Какие мы горячие, однако, а?
   Я дернулся, попытавшись вновь наброситься на Урмаса.
   - Не надо. Этим ты делу не поможешь, - произнес мне в ухо Глебок.
   Я как-то сразу успокоился, вспышка ярости вновь уступила место апатии и безразличию.
   - Сами виноваты. Поперлись сюда не зная броду, - продолжал между тем развивать свою мысль Урмас. -Впрочем, - он неожиданно сменил тон, - у меня есть для вас вариант на выбор. Заметьте, в вашем положении очень, на мой взгляд, неплохой вариант, - он, задумчиво почесав подбородок, выжидательно уставился на нас.
   - Ну? - исподлобья промычал Глеб. - Что за вариант?
   - Я хочу предложить вам сделку. Вы можете согласиться или отказаться, это ваше право. Однако с учетом того, что на кону стоят, в первую очередь, ваши жизни, а следом жизни миллионов и миллионов живых существ, не обязательно и не только людей, то, я думаю, у вас не будет сомнений при выборе решения, - он замолчал, внимательно и терпеливо глядя на нас в ожидании ответа.
   - Выкладывай, - после нескольких минут напряженного молчания вздохнул Глебок.
   - А предложение такое..., - Урмас помялся, видимо, обдумывая, не слишком ли много нам предлагает, затем продолжил:
   - Я вам толкую о том, как понадежней нейтрализовать Демона, а заодно, от щедрот своих, провожу до нужного места.
   - А взамен?
   - Взамен вы отдаете мне свою машину, ту, на которой сюда приехали. На совсем.
   - И только-то? - с сарказмом фыркнул Марат.
   - Увы, - развел руками Урмас. - Я вынужден быть реалистом и понимать, что это максимум, который вы можете предложить. Из-за своей доброты, я, знаете ли, постоянно терплю убытки, но что поделаешь, совесть не позволяет мне оставить вас на произвол судьбы.
   - Можно подумать, что пробуждение Демона тебя самого никак не касается, - буркнул я.
   - Отнюдь. Касается, да еще как. Но я не намерен из-за этого пренебрегать своими принципами. Баш на баш, господа. Вы или соглашаетесь на мои условия прямо сейчас, или я ухожу и мы остаемся при своих. Ну, что скажете?
   "Вот так сюрприз! Учитывая сложившиеся обстоятельства, наш надменный конвоир собирается помочь нам практически задаром, хотя на альтруиста он совершенно не похож. Разумеется без колес мы окажемся в незавидном положении, но по сравнению с угрозой пробуждения Демона проблема передвижения определенно отходит на второй план. Интересно было бы только знать зачем ему все это? На Демона ему наплевать, это очевидно. На нас тоже. Тогда зачем?"
   Урмас нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а мы все не спешили с ответом
   Нас вновь подталкивали к принятию решения, лишая выбора. То, что мы в конечном итоге будем вынуждены принять предложение Урмаса, у меня сомнений не вызывало, но лично я не терял надежды по крайней мере понять движущие им мотивы. Ведь если ранее все возникающие перед нами проблемы выбора дальнейших действий выглядели как простое стечение обстоятельств, за которым, если и угадывалась чья-то воля, то именно угадывалась, предполагалась, не выходя при этом за рамки догадок и не имея никакой доказательной базы. Сейчас же мы имели дело с конкретным человеком, хотя является ли Урмас человеком - большой вопрос. Как знать, может быть именно он и есть тот незримый крупье, играющий против нас нашими же картами, спланировавший и организовавший аттракцион под названием Дорога? Но в таком случае совершенно непонятно зачем ему вообще понадобилось выходить из тени. Он мог бы и дальше пребывать в состоянии инкогнито, вряд ли от этого что-нибудь изменилось бы.
   - Господа, - хрипло проговорил Урмас, видимо потеряв терпение, - я бы на вашем месте поторопился с ответом. Признаться, я не предполагал, что вы столь долго будете колебаться с выбором. Мне казалось, я сделал вам более чем щедрое предложение. Подумайте, что такое машина в сравнении с жизнью? Поверьте, как только Демон полностью активируется ни ваш джип, ни любая другая материальная ценность уже никогда не понадобятся вам. К тому же именно здесь и сейчас на вас легла ответственность за все человечество, за всех существ, что погибли прикрывая ваш путь сюда и тех, что еще живы и чьи судьбы в данный момент находятся в ваших руках. Я понимаю, это трудно, не помышляя никогда о роли героя, вот так вот, враз оказаться на острие Судьбы, но, как ни странно, именно так всегда и происходит. Поэтому выбор придется сделать, хотите вы этого или нет, так как даже полное ваше бездействие - это тоже выбор, - он помолчал немного, затем добавил:
   - Я просто хочу напомнить вам, что акции вашего предприятия падают с каждой секундой, в то время как кредит помощи предложенный мной небезграничен. Боюсь, если так и дальше пойдет, проценты по этому кредиту сожрут ваш вклад еще до заключения сделки.
   Вот так. Ни много и ни мало. Наш новый знакомый умеет ставить вопрос ребром и его раздражение по поводу нашей нерешительности вполне объяснимо. И хотя в это не слишком-то верится, кто знает, может быть он действительно помогает нам из благородных побуждений и тогда цена предложенная Урмасом за информацию об уничтожении Демона поистине ничтожна. Возможно причина того, что он предлагает сделку, а не помогает безвозмездно и в самом деле в каких-то его личных принципах, которые он не может или не желает обходить. В конце концов он сложная, неординарная личность, в этом сомнений нет и какими бы ни были движущие им мотивы с ними необходимо считаться. По большому счету нам грех жаловаться - в сложившейся обстановке он мог затребовать за свою помощь все что угодно, все что когда-либо принадлежало или будет принадлежать нам, будь то вполне материальные ценности или такие на первый взгляд эфемерные понятия, как разум, свобода и честь. Вплоть до последнего глотка воздуха, которым мы дышим.
   Словно напоминая нам о необходимости сделать выбор, далеко внизу с глухим, ни на что не похожим звуком взрогнул оживающий двигатель Демона, в такт ему дерево энерговода вспыхнуло еще ярче, казалось льющаяся вниз энергия утроив свой напор хлещет уже под давлением, сгущая плотность смертоносного потока.
   Несколько мгновений спустя, заставив мелко завибрировать пол под ногами, до нас докатилась рожденная толчком двигателя волна. И хотя эта первая ласточка воскрешения монстра была еще слишком слаба, она достигла самых глубин парамерного лабиринта Демона, и, отразившись от его стальных переборок, потусторонним эхом вернулась обратно.
   - Мы согласны, - озвучил наше решение Глеб.
   - Вы все подтверждаете его слова? - Урмас по-очереди взглянул в глаза каждого из нас.
   Мы кивнули. Правда вышло у нас довольно вяло - несмотря на все приведенные ранее доводы, энтузиазма в нас было не больше, чем у приговоренных, которым предложили бы виселицу или расстрел на выбор.
   - Ответь только на один вопрос, - Глебок посмотрел на Урмаса, ожидая его реакции.
   - Ну, валяй, - едва заметно качнул головой тот.
   - Зачем она тебе? Наша машина?
   Урмас усмехнулся, прищурившись:
   - Знаете, не часто встречаются машины способные уцелеть при встрече с Демоном, что называется лицом к лицу. Еще меньше тех, которым подобное удавалось больше одного раза, особенно, если в дело вступает, своего рода, месть, когда Демон начинает вполне целенаправленно охотиться за какой-либо конкретной машиной. Разумеется, в том, что это произошло в немалой степени ваша заслуга, ибо машина без водителя - ничто. Само собой, коллекция из людей выживших при встрече с Демоном не найдет в кругах Хранителей ни поддержки ни одобрения, а вот их машины - другое дело. Раритеты, подобные вашему джипу, да еще с таким послужным списком - большая ценность. Иметь такую тачку в своей коллекции - мечта и гордость любого Хранителя, - доходчиво объяснил Урмас.
   - Поймаешь? - Длинный поднял руку с зажатыми в кулаке ключами Ленд-Крузера.
   - Конечно, - голосом уставшего от своей мудрости человека ответил Урмас.
   Описав короткую дугу, брошенная Длинным связка опустилась в его ладонь.
  
  
   Урмас спешил. Практически бежал теперь по направлению к одному ему известной цели.
   - Вы потеряли слишком много времени. Можем и не успеть, - бросил через плечо он, объясняя выбранный темп.
   Больше разговоров не было - мы изо всех сил старались не отставать от нашего проводника, оказавшегося на удивление быстрым ходоком, настолько быстрым, что реально поддерживать его темп удавалось лишь Длинному, следовавшему за ним размашистыми, как на ходулях, шагами. Мы же, дабы сократить помаленьку увеличивающуюся между нами дистанцию, вынуждены были время от времени передвигаться легким бегом.
   Мы как и раньше шли по бесконечному коридору, вслед за Урмасом ныряя сквозь переборки. Он по-прежнему быстро отыскивал пригодные для прохода места, лишь иногда задерживаясь возле очередного ничем не примечательного перехода, словно пытаясь отыскать какие-то, известные только ему, метки. После таких задержек нам удавалось преодолевать сразу несколько горизонтов - хотя коридоры были похожи как две капли воды, я догадался об этом, едва обратил внимание на то, что после остановок длительность переходов была субъективно больше, словно мы за один раз преодолевали несколько разделяющих туннели переборок.
   Покинув очередной коридор, я украдкой бросил взгляд на Урмаса, поразившись произошедшей в нем перемене.
   От былой расслабленности и вальяжности официального представителя местной власти не осталось ни следа. Теперь он больше всего походил на матерого хищника, вышедшего на охоту и взявшего след.
   Сосредоточен. Спокоен. Рассчетлив.
   И беспощаден.
   Словно профессиональный охотник, он без всяких сомнений и колебаний устремился в погоню, как только увидел хорошо оплаченную цель, нимало не смущаясь тем, что эта цель - темный властитель дорог. Не испытывая при этом ни страха, ни какой бы то ни было неуверенности в собственных силах. Меня, признаться, несколько беспокоила эта его непоколебимость, словно сам он, бросившись вместе с нами в пекло, ничем не рисковал. То ли заранее был стопроцентно уверен в успехе нашего предприятия, то ли владел какой-то недоступной для нас информацией, позволяющей ему вести себя подобным образом. Я допускал возможность и других причин самоуверенности Урмаса, но ни понять ни угадать их так и не смог. Впрочем, наученный горьким опытом, не особенно и пытался.
   - Стоп! - остановившись как вкопанный, выдохнул Урмас. - Приехали. Теперь слушайте и запоминайте. На данный момент Демон полностью залатал свои наружные повреждения, тем самым полностью себя загерметизировав и единственным способом для вас выбраться наружу, является его повторная дезактивация, - он помолчал, словно прислушиваясь к чему-то, затем быстро, глотая окончания слов, заговорил:
   - Сейчас вся энергия молний и та, что уже накоплена им, и та, что еще продолжает поглощаться им извне, едва ее уровень достигнет критической массы будет брошена на реактивацию жизнедеятельности Демона. Как только это произойдет... Ну, вы понимаете, этого допускать нельзя. Однако тут есть одна деталь: Демон, выражаясь упрощенно, является живым механизмом, то есть несет в себе свойства как живой, так и неживой материи. Каким бы, - он помялся, подбирая подходящее слово, - механистичным и априори неживым он ни выглядел, протекающие в нем процессы больше подходят под определение жизнедеятельность, нежели функционирование, хотя и оно тоже к нему применимо. Эти процессы в нем как бы слиты, неразделимо соединены. На ваше счастье процесс реактивации Демона настолько сложен, что не может быть осуществлен на уровне подсознательной жизнедеятельности. Нужна точнейшая, до микросекунд синхронизация используемых энергопотоков, в противном случае циклопические вихри используемых им легких и тяжелых энергий, разнесут Демона на куски. Вот здесь-то и приходит на помощь его неодушевленная, полностью кибернезированная часть, электронный мозг Демона. Назовем это компьютерным управлением. На самом деле все намного сложнее, но нам тут некогда особо углубляться в теории. Вам для выполнения вашей задачи достаточно знать, что на время реактивации все происходящие внутри Демона процессы находятся под контролем этого суперкомпьютера. Я понятно излагаю?
   - Да, - мы одновременно кивнули, что дальше?
   - Вам необходимо лишь слегка повредить эту управляющую систему, без нее реактивация невозможна и если вы успеете сделать все вовремя, процесс просто не сможет быть запущен. Таким образом Демон вновь будет уничтожен на неопределенно долгий срок.
   - Но не навсегда? - в упор спросил я.
   - Что значит навсегда, - философски проговорил Урмас, - в природе вообще нет таких определений. Одна вечность заканчивается или трансформируется в другую, в пределах одной из них понятие "навсегда" правомочно, другая же и вовсе не знакома с такой временной категорией, - уклончиво ответил Урмас.
   - И все-таки? - настаивал я.
   - Парень, - он сурово посмотрел на меня, - мне импонирует твое любопытство, но ты совершенно не понимаешь о чем спрашиваешь, в связи с этим задаешь неверные вопросы, а это значит, что в итоге получишь и неверные ответы. При этом получив такой ответ, скорее всего интрепретируешь его еще более неверно. Возможно когда-нибудь, когда багаж ваших знаний о природе и сущности мира несколько расширятся мы с тобой сядем и не спеша поговорим обо всем. Пойми, без должной базы любой мой ответ породит у тебя еще больше вопросов, а у нас, увы, сейчас на это нет времени. Тем не менее, я все-таки постараюсь максимально точно ответить на твой вопрос. Поймешь, так поймешь. Нет - не взыщи. Так вот, вечность или тот промежуток времени, который ты определил для себя как "всегда" - слишком растяжимое понятие, зависящее от того с какой точки зрения посмотреть. Я могу лишь сказать, что в пределах твоей жизни и жизни этой Вселенной Демон, в том виде, в котором ты его знаешь, уже не возродиться. И, пожалуй, хватит об этом.
   - Не лучше ли вообще уничтожить это... устройство? - запнувшись перед последним словом спросил Глебок.
   - Я бы не советовал, - покачал головой Урмас. -Если вам, хотя это и маловероятно, удастся его уничтожить, последствия подобной акции будут воистину ужасающими. Океаны энергии, сжатые в бесконечном объеме парамерной сущности Демона вырвутся наружу и вот тогда уже никому не поздоровиться. Даже дороге, ради которой вы так стараетесь. В первую очередь ей. А потом и всем остальным в порядке убывания, так сказать.
   - Ладно, убедил, не будем уничтожать, - перебил его Марат. Урмас при этих словах многозначительно фыркнул, однако вслух, при этом, ничего не сказал, Марат же не обратив на его реакцию внимания, продолжил:
   - Лучше объясни каким образом его мозг, если он, как ты утверждаешь, так хорошо защищен, можно повредить?
   - Кристалл компа находится в подвешенном состоянии. Структуры, на которых он крепится, обеспечивают, одновременно, как его фиксацию в пространстве, так и энергетическую подпитку необходимую для нормального функционирования самого киберкристалла мозга. Перережьте один из этих, м-г-м, "крепежных сосудов" и дело будет сделано. Демону будет достаточно, уверяю вас. Главное сделать это вовремя, до того как он задействует основные мощности, так что не теряйте времени, его у вас совсем мало осталось. Ну что, готовы?
   - Перед вами последний переход. За ним, в соседней микровселенной цель вашего пути. Вы сразу узнаете ее, как только увидите, так что не ошибетесь не бойтесь. Последний оставшийся пространственный барьер вы сможете преодолеть и без меня. Я же, полагая свои обязательства в отношении вас полностью выполненными, откланяюсь с вашего позволения, - Урмас вновь неожиданно поменял манеру речи с деловой на высокопарно-манерную.
   - А почему бы тебе не отправиться с нами? - нахмурился Глебок. - Для нашего, так сказать спокойствия. К тому же вместе нам куда сподручней будет.
   - Насчет спокойствия скажу так. Заключая договора, да и просто разговаривая с людьми, я никогда не вру. Всегда говорю только правду, в этом можете не сомневаться. Я побуквенно отвечаю за каждое свое слово и это именно та причина, по которой я не договаривался идти с вами до конца. Если бы у меня было намерение так поступить, я бы сразу сказал об этом. А так, - он развел руками, - к тому же я, несмотря на свое безграничное доверие к вашим силам, хотел бы быть от вас подальше в столь ответственный момент. Так что удачи, господа! Смотрите, не облажайтесь там, - он шутливо подмигнул нам, кивнув в сторону перехода и, махнув нам на прощанье ключами от нашей машины, провалился в противоположную стену, оставив нас наедине со своими проблемами.
   Нам, однако, в отличие от Урмаса было отнюдь не до шуток. Оставив нас, он отрезал нам последние пути к отступлению, тем самым ускорив необходимость идти вперед.
   Придя к выводу, что наш провожатый вопреки нашим надеждам и чаяниям все-таки ушел с концами, мы решили, что стоя на месте едва ли добъемся чего-нибудь путного, а это значит, что нам придется, как ни выкручивайся, довериться нашему странному провожатому. Мы подошли к указанной им стене вплотную, при этом ее твердая, шероховатая на вид поверхность словно помутнела, размазалась и потекла, подтверждая, по крайней мере на первых порах, слова Урмаса, после чего, не давая себе времени передумать, с замершим от волнения сердцем эмигрировали в соседнюю микровселенную.
   Урмас вновь не соврал. Едва призрачные вязкие оковы пространственного перехода остались позади, перел нами во всей красе предстал мозг чудища. Алмазный или очень похожий на алмаз шар, не менее метра в диаметре, сверкнул, резанув по глазам блеском своих бесчисленных, искривленных дробной размерностью граней, делающих его похожим на огромного морского ежа, ощетинившегося своими иглами. Большинство из них не превышало в длину десяти-пятнадцати сантиметров, однако некоторые достигали куда больших размеров и вытягиваясь наподобие струны, дотягивались, порой до стен и потолка. Зачастую пронизывая их насквозь, они, по-видимому уходили куда-то вглубь Демона, растворяясь в дебрях парамерных пространств.
   Я насчитал не менее двух десятков таких уходящих непонятно куда струн. Судя по всему именно на них и крепился мозг Демона, подвешенный менее чем в полуметре от пола. По крайней мере никаких иных конструкций могущих служить ему опорой не наблюдалось, а это значит, что нам, следуя советам Урмаса, предстояло уничтожить одну из них.
   "Урмас говорил, что эти струны, несут, одновременно, помимо опорной, функцию энергообеспечения кристаллокомпа," - промелькнула при этом в голове мысль. "Какая же неведомая субстанция течет по этим "кровеносным" сосудам, питая и наполняя энергией мозг Демона? Интересно, какие мысли мелькают сейчас в закоулках его интеллектуальной галактики?"
   Мысль пронеслась и исчезла, так как все это было уже неважно. Ибо, если верить все тому же Урмасу, для того чтобы уничтожить Демона, это угрожающее всему живому порождение чуждых Вселенных нам оставалась самая малость: рассечь хотя бы один из "кровеносных" сосудов висящего перед нами кристалла.
   Я осторожно приблизился и прикоснулся кончиками пальцев к одному из них, как ни странно ничего не почувствовав при этом. Тактильные рецепторы хранили молчание, я не ощутил этого прикосновения, однако при этом, моя рука определенно уперлась в препятствие, словно на ее пути вдруг оказалась видимая, но не осязаемая стена: сколько я не пытался, мне так и не удалось сдвинуть или хотя бы как-то поколебать натянутый до предела тяж.
   Да и сам кристалл висел тяжелой, несгибаемой и незыблемой массой, совершенно неподвижной и в то же время абсолютно неощутимой наощуп, словно перед нами был не материальный объект, а некое неизвестное земной науке силовое поле, видимое глазами, способное отражать наше воздействие, но не способное восприниматься никакими иными, кроме зрения, органами чувств.
   Марат, тем временем, выбрал один из кристаллических тяжей, видимо показавшийся ему немного тоньше других и протянул Длинному фирменный складной швейцарский нож, очевидно решив, что для предстоящей задачи его проверенная не раз сталь подойдет лучше всего.
   - Ну, Илюха, - посмотрел на того Глеб, - ты все время шел впереди. Не будем изменять традициям...
   Длинный, не сказав ни слова, взял протянутое оружие и подойдя к кристаллу, одним быстрым, уверенным движением полоснул по указанному Маратом "сосуду."
   Но ничего не произошло. Абсолютно. На поверхности хрустального тяжа не осталось даже царапины, не говоря уж о том, чтобы перерезать ее полностью.
   - Попробуй еще разок, - посоветовал Марат.
   - Может другую нить? - в унисон ему высказал предположение Глеб.
   Илья, последовав его совету, полоснул по соседней струне. Вновь по нулям.
   Еще раз. Еще. Он продолжал и продолжал свои попытки, вкладывая в них все больше и больше сил, пока, наконец, уже практически полностью поддавшись отчаянию, с размаха не рубанул по бликующей нити.
   Наверное, удар в бетонную стену оказался бы и то, более эффективен - нож вылетел из руки Длинного, со страшной силой отброшенный назад, после соприкосновения с неуязвимой струной.
   Илья вскрикнул от боли, ухватившись за прижатое к телу предплечье, после чего как-то сразу обмяк. Присел, склонив голову, по возможности пряча от нас свое лицо.
   - Илюх, что с тобой? - Глебок уже стоял рядом с ним, обеспокоенно теребя его за плечо. - Все нормально? Да не молчи же ты, ответь!
   - Все... Все нормально, - не поднимая лица, ответил тот. - Просто я только сейчас вдруг понял как я устал... - из груди Длинного донеслось нечто очень похожее на сдавленные рыдания.
   Мы, уважая чувства Илюхи, молчали. Спустя пару мгновений он поднял блеснувшие слезами глаза и, взглянув на нас отсутствующим, полубезумным взглядом, горячо и сбивчиво зашептал: - Все это бесполезно, бесполезно, бесполезно...
   - Да ты что!? - попытался ободрить его Глебок. - Откуда такие мысли? Не может быть, чтобы мы не справились! Лично мне не кажется, что Урмас просто так перед нами тут комедию ломал, уверяя, что Демона можно грохнуть. Так что возьми себя в руки, мы не должны сейчас терять надежду. Особенно сейчас, как ты не понимаешь?
   - Нет, это ты не понимаешь, - эхом отозвался Длинный. - Все бесполезно, - он вновь склонился, пряча лицо.
   - Ерунда! - жестко, не терпящим возражений голосом отрезал Глебок, хотя и заметно было, какого труда ему это стоило. - Будем резать их до тех пор, пока что-нибудь не получится или пока еще что-нибудь не придумаем.
   - Бесполезно... Бесполезно... - словно не слыша его, продолжал монотонно бубнить Длинный.
   Похоже, нервы у него совсем сдали.
   - А, ну тебя! - Глебок развернулся, подобрал нож и начал кромсать нити одну за другой, по-очереди, однако все с тем же нулевым результатом и постепенно тоже теряя терпение.
   - Возьми мой, - тихо произнес я, протянув ему руку с еще одним походным ножом, о котором я в суматохе последних часов совершенно позабыл. Это был тот самый нож, которым я колупал чешуйки на шипах кенгурина Демона.
   Тот самый и в то же время абсолютно другой. Он, безусловно, сохранил прежние вес и форму, но что-то в нем все-таки неуловимо изменилось и это что-то делало его уже совершенно другим. Он отличался от себя прежнего, как простой кухонный нож отличается от боевой финки, как новорожденный львенок от матерого льва, непостижимым образом превратившись в беспощадное оружие, способное не только подчиняться воле хозяина, но иногда и подчинять его волю себе, одним фактом своего существования диктуя ему кровавые законы войны. Кромка потемневшего от времени лезвия еще более почернела, стала похожей на вороненую сталь, а ее невероятная острота была заметна теперь даже на расстоянии.
   - Что это с ним? - Глебок протянул руку, осторожно взявшись за рукоятку. - Что ты с ним сделал, а? - он задумчиво повертел нож в руках, разглядывая его со всех сторон.
   - Что? Что там? - поспешил поинтересоваться Марат. - Ну-ка, дай взглянуть, - он в свою очередь потянулся за ножом.
   - Ничего себе перышко, - удивленно воскликнул он, поднося нож к глазам, - он же острее бритвы! И прочный какой! - он попытался пошатать лезвие из стороны в сторону, аккуратно ухватившись пальцами за плоские боковые грани.
   С тем же успехом он мог бы попробовать согнуть лом.
   - Я не знаю точно что с ним, - отвечая на его немой вопрос, сказал я, - могу лишь предположить, что это произошло после того, как я с его помощью проверил прочность чешуек на шипах кенгуринов этого монстра, - я повел головой вокруг.
   - Ладно, сейчас нет времени это выяснять, - заметил Глебок, забирая нож у Марата, - надо действовать. Мне кажется, теперь у нас должно получиться, неспроста же все так сложилось, как думаете? - и, не дожидаясь нашего ответа, занес нож над одним из питательных тяжей кристалла.
   Словно откликнувшись на его вызов, где-то в глубине, под толщей многомерного металла в тот же миг глухо заскрежетали оживающие механизмы, натужно, второпях сдвигаясь с веками насиженных мест. Завыли турбины нагнетателей, бросая на помощь двигателю всю накопленную энергию молний. Нарастая в геометрической прогрессии, гул вращающихся шестерней уже заставлял вибрировать пол под ногами - давая нам понять, что до полного пробуждения Демона оставались считанные секунды. Обладая чудовищной, не укладывающейся в наших головах приспособляемостью и способностью к регенерации, он приходил в себя куда быстрее, чем мы способны были себе представить и, тем не менее, не успевал.
   Как не успевали и мы. Теперь уже стало окончательно ясно, что время, когда еще можно было "отключить" мозг Демона без сокрушительной катастрофы безвозвратно упущено.
   Наверное в тот момент мы действовали в состоянии аффекта, поскольку перспектива гибели в самом центре адского взрыва не вызывала в душе ни страха ни паники. Наоборот, нами овладел какой-то отчаянный, бесшабашный азарт, когда для достижения поставленной цели не жалко уже ничего, а желание достичь ее затмевает любые другие мысли.
   Все эти размышления заняли долю секунды, тот краткий миг пока зажатый в руке Глеба нож летел навстречу одной из хрустальных нитей, а в следующее мгновение, вороненая сталь, столкнувшись с прозрачной струной "кровеносного" сосуда, легко, без видимых усилий рассекла ее пополам. Как я и думал, ничего похожего на кровь из нее не вылилось, она просто лопнула с тихим печальным звоном, бессильно провиснув двумя разрозненными половинками. Лишившись одной из своих нитей, кристалл компьютера потерял равновесие, на миллиметр сдвинувшись с вертикальной оси.
   Что такое миллиметр? Чепуха.
   Однако Дорожному Демону, для управления своим многомерным организмом, одновременно пробуждающимся в миллионах миров, как раз этого миллиметра и не хватило.
   Рожденные этим отклонением небольшие погрешности, вполне допустимые вблизи главного компьютера, за счет изменяющейся дробной метрики стали гибельными для периферийных участков.
   Несокрушимая броня внешней обшивки Демона начала осыпаться, отваливаться громадными глыбами и одновременно в пронизываемых Дорогой мирах начали разрушаться его информационные двойники, те самые сгустки гибельной, злой энергии, стягивающие на себя поток катастрофических смертоносных обстоятельств, которые мы называем роком или судьбой.
   Мы не могли этого видеть воочию, но, тем не менее, мы чувствовали, что это так - все-таки проведенное на Дороге время не прошло для нас даром. Информационные матрицы Демона таяли, рассыпались, не оставляя более места трагедиям на Дороге.
   Мне и в голову тогда не могло прийти, что все эти красивые видения, явленные нашему подсознанию, представляют собой грандиозную ошибку, вызванную изначально неверным представлением о сути вещей. Я даже не задумывался над тем огромным количеством нестыковок, сопровождающих всю эпопею борьбы с Демоном от начала до, как мне тогда казалось, конца. Вместо этого я тупо наслаждался разворачивающимся в моем сознании зрелищем нашей победы.
   Я видел, как куски разваливающегося Демона с грохотом падают на землю, начиная в ту же секунду с ураганной скоростью расслаиваться, сворачиваться, подобно денатурированному белку, превращаясь в легкие, почти невесомые ажурные конструкции из пепла или чего-то еще, весьма на него похожего. Пространства парамерного лабиринта скручивались, проглатывали сами себя и, одновременно с этим, сворачивался, уменьшался бесконечный внутренний объем парамерной Вселенной Демона.
   И только исполинский энерговод не принадлежащий ей на все сто процентов продолжал исправно функционировать, по-прежнему закачивая внутрь Демона океаны энергии, не замечая сколь многократно уменьшился бесконечный доселе внутренний объем, насколько снизилась энергоемкость распадающейся на все более и более мелкие дроби материи парамерного лабиринта. Это продолжалось до тех пор, пока бешеный напор энергии льющейся по энерговоду не сравнялся по силе с колоссальным встречным напряжением внутри сжавшегося пространства.
   И тогда грянул взрыв. Самый чудовищный из всех когда-либо сотрясавших Вселенную. Сравнимый по силе лишь с Большим взрывом, ее рождавшим. Но, в отличие от него, взрыв Демона был направлен не на расширение, а на сжатие. Монстр, порождение иных, темных Вселенных взорвался внутрь себя, уничтожаясь, сжимаясь, всасываясь, иссушаясь, втягивая свою пронизывающую миры паутину щупалец.
   Ураган гравитационных, электромагнитных и еще, черт знает каких волн, ворвался в зал управления, продолжая ломать, плющить и сдавливать все вокруг. А спустя мгновение Демон полностью провалился внутрь себя - пришелец Чужой Вселенной перестал существовать, не оставив после себя даже атома.
   Однако еще раньше, за неизмеримо короткий миг до катастрофы, неизвестная сила выбросила нас из эпицентра взрыва. Выдернула, вышвырнула из под обломков с такой силой, что я потерял сознание от скоростной перегрузки. И только угасающим разумом успел поймать одну мысль:
   "Все-таки, кому-то здесь мы еще нужны."
  
  
   Можно сказать, что мы, пожалуй, легко отделались. Если не брать в рассчет жуткую головную боль, рвоту и ломоту во всем теле, то наше состояние после разыгравшегося по соседству с нами катаклизма и последующей экстренной эвакуации с места событий было более, чем приемлемым.
   Я с трудом, стараясь, не обращать внимание на боль, чуть повернул голову и, приоткрыв глаза, начал тихонько осматриваться.
   Вокруг нас вновь, без сомнения, было кладбище. Вот только выглядело оно теперь, несколько по другому Возможно виной тому было отсутствие поблизости его жутких "экспонатов", трудно сказать. Как бы там ни было, но от былой мрачности и депрессивности, насквозь, как мне показалось во время нашего здесь появления, пропитавшей это гиблое место, не осталось и следа. Теперь оно больше походило на тихое, позабытое всеми деревенское кладбище в теплый летний день. Оно уже не вызывало в душе той иссушающей смертельной тоски, напротив, глядя на шелестящие вокруг небольшие рощицы неизвестных деревьев, колышимые легким, несущим живительную прохладу ветерком и ласковый, рассеянный солнечный свет, пробивающийся сквозь густые кроны, сердце наполняло какое-то странное умиротворение и покой.
   Мы, все четверо, лежали прямо на земле, поросшей невероятно зеленой и мягкой травой защищенные от солнца тенью деревьев, сквозь верхушки которых было видно изумительно чистую голубизну неба.
   Я перевернулся на правый бок - трава подо мной деликатно примялась, принимая в свои обьятия, мое, словно избитое, тело. Приняв новую позу, я вновь расслабился, подумав, что более удобной и мягкой постели у меня не было еще никогда.
   Повалявшись минут десять, я к своему великому сожалению понял, что уже едва ли смогу заснуть. Обычно в таких случаях я, как бы мне ни было тяжело, всегда сразу же вставал, не имея привычки валяться просто так подолгу. Однако на сей раз, я изменил своим принципам: вставать и идти куда-то совершенно не хотелось. После всего того, что с нами произошло, а память, надо сказать, прекрасно хранила подробности всех наших приключений, хотелось лечь и, ни о чем не думая, лежать тут отдыхая и зализывая раны, как минимум в течение одной маленькой вечности. И хотя физически у нас не было никаких травм и, на первый взгляд, мы были практически целы, наше внутреннее состояние и общее самочувствие, как ни крути, оставляли желать много лучшего.
   Рядом пошевелился Марат.
   - Где это мы? - он, не рассчитав своих сил, поднялся и сел, однако тут же, застонав, схватился за голову - организм не простил ему подобной ошибки.
   - Похоже, примерно там, откуда начинали, - чуть усмехнувшись, ответил я. - Больше, пожалуй, ничего не могу сказать. Для этого необходимо иметь более полную информацию.
   Марат пробурчал в ответ что-то неразборчивое и, кряхтя, отвернулся, решив, очевидно, еще поспать. Впрочем, ему это не удалось. Разбуженный нашей короткой беседой, в сторонке заворочался Длинный. Прислонившись спиной к стволу дерева, он пребывал в полусидячем положении и потому не испытывал наших с Маратом мук по поводу перехода из горизонтального положения в вертикальное. Тем не менее, открыв глаза, он, видимо, не сразу понял, что вообще происходит и пару минут в полной прострации таращился вокруг, после чего, не говоря не слова начал шарить по карманам в поисках сигарет. Однако они у него то ли кончились, то ли спросонья он попросту не мог, как следует сосредоточиться на их поиске, но спустя минуту безуспешных попыток он обратился ко мне:
   - У тебя курить нет?
   Я покачал головой - мои сигареты закончились еще в Сиенгоре.
   - Может у Глебка есть? - выдвинул предположение я.
   Длинный, стараясь не показывать как ему хреново, перекатился к Глебу.
   - Эй, Глебыч! - потряс он его за плечо. - Вставай, солнце уже высоко!
   Однако тот проигнорировал Илюхино предложение и, пробормотав нечто вроде "отвяжись, какое еще солнце" перевернулся на другой бок - рано вставать он никогда не любил.
   - Поднимать Глебка, если он дрыхнет, занятие малоперспективное, - заметил я. - Придется ждать, пока сам проснется.
   - Курить охота, сил нет, - Илья, не теряя надежды, продолжал теребить плечо Глеба, однако тот, то ли оттого, что Длинный был излишне деликатен, то ли по какой-то другой причине, на его усилия совершенно не реагировал. Кончилось тем, что Илья не в силах более терпеть никотиновый голод, со словами "Глебок, не в обиду, я сам гляну. Ладно?" начал аккуратно обследовать его карманы.
   Глеб ничего не ответил, а через минуту поиски Длинного увенчались успехом и, полностью удовлетворенный, он оставил Глебка в покое.
   Видя, что Илья наконец успокоился, я с мыслью "а собственно, почему бы нам действительно не отдохнуть пару часиков?" вновь закрыл глаза. "Спешить-то нам, похоже, теперь некуда".
   Я честно, изо всех сил старался заснуть, однако что-то мне постоянно мешало, не давая покоя. Стоило мне закрыть глаза, как в голову словно по команде начинали лезть какие-то мысли, заставляющие вновь, раз за разом прокручивать в памяти все происшедшие с нами за последнее время события, пытаясь с их помощью поймать и переосмыслить постоянно ускользающие мелочи, какие-то, на первый взгляд, незначительные детали, из-за которых меня не оставляло ощущение, что мы все время шли не по тому следу. Это ощущение появилось уже очень давно и я неоднократно пытался понять, что же, в конце концов, оно может значить, да и вообще, есть ли в нем хоть какой-нибудь смысл. Я думал, что эти предчувствия, отзвуки, так сказать, будущего исчезнут, когда мы выполним свою миссию. И что же? Мы, вне всякого сомнения, грохнули Демона, тем самым, как мне казалось, устранив связанную с ним опасность, однако ощущение совершенной нами непоправимой ошибки вовсе не исчезло, напротив, лишь обострилось, не давая мне расслабиться и заснуть.
   Помимо моей воли в голове вновь и вновь прокручивались воспоминания о нашем походе, но ни одно из них так и не дало мне возможности с уверенностью сказать, в чем причина мучающего меня беспокойства, где и какую именно ошибку мы совершили, да и была ли эта ошибка вообще. Возможно, на самом деле все куда проще и корни моих неуверенности и страха следует искать в банальном переутомлении и стрессе? Но чем больше я пытался убедить себя в этом, тем с большей настойчивостью продолжало взывать ко мне мое подсознание. Чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах, я призвал на помощь всю свою логику, разбивая все случившиеся события на мелкие фрагменты, рассматривал их под разными углами, с разных точек зрения, но так и не смог ни за что толком зацепиться. Логика и здравый смысл отступали, а ощущение разверзнутой впереди пропасти, в которую мы, даже не подозревая об этом, продолжаем скатываться, только усиливалось, по мере того, как я, многократно возвращаясь к предыдущим событиям, раз за разом убеждался в том, что нам просто негде было ошибиться, поскольку все это время, нас, подобно неумолимому ливневому потоку, тащило вперед и, хотя, у нас не было ни секунды на передышку и полноценное осмысление ситуации, мы не могли ошибиться, принять где-либо ошибочное решение по причине отсутствия выбора. События постоянно опережали нас, заставляя реагировать на изменения обстановки строго регламентированным образом, а когда у задачи изначально имеется только одно, причем лежащее на виду решение, а все остальные варианты априори непродуктивны, ошибка исключена. Если перед вами коридор, в одном конце которого, надвигаясь на вас, бушует пламя, единственным приемлемым для вас выходом будет двигаться в противоположную от него сторону. Ошибка в таком случае исключена, если, конечно, вы не желаете сгореть заживо.
   Мы все время опаздывали на один ход и, не имея возможности диктовать события, вынуждены были подчиняться им. Мы лишь один-единственный раз приняли свое собственное решение, после которого от нас уже перестало что-либо зависеть. Если это так, то нам, увы, следует признать, что все наше предприятие, начавшееся в Богом и людьми забытом придорожном трактире изначально было одним большим промахом. Впрочем, подобные откровения уже не раз посещали меня. Я неоднократно пытался понять кто же, в конце концов, стоит за всеми этими манипуляциями и какова его конечная цель. Вариантов не так уж много, хотя это, конечно, как посмотреть. Мы ведь практически не имеем никакой достоверной информации, все, что нам известно - по сути косвенные, ничего не дающие знания. Дорога, Мегаморфы, Демон или еще кто-то, остающийся пока в тени? В принципе, Демона можно из этого списка вычеркнуть и тогда остаются лишь Дорога, наш потенциальный друг, Мегаморфы или фактор "Х" и, может быть, кто-то еще, до сих пор никак пока не обозначившийся, но, тем не менее, делающий все мои попытки докопаться до истины практически бессмысленными одной, пусть даже сугубо теоретической, возможностью своего существования. Ибо, не зная наверняка существует этот некто на самом деле или является лишь плодом моего разгулявшегося воображения, невозможно судить друг он нам или враг и уж, тем более, невозможно понять его цели и предсказать его поведение. До сих пор мы действовали из посылки, что в нашем появлении на Дороге и всех последовавших за этим событиях могут быть заинтересованы лишь таинственные Мегаморфы ну и, конечно, сама Дорога, но нам почему-то и в голову не пришло, что кроме них в это дело может быть замешан еще кто-то... В оценке ситуации мы опирались исключительно на слова Хранителя Хасса, который не помянул больше никого ни сном, ни духом. Однако это вовсе не значит, что он, к примеру, не соврал нам тогда. Почему-то вдруг вспомнились слова Урмаса, так некстати всплывшего в моей памяти:
   "Задав неверный вопрос, ты наверняка получишь на него неверный ответ и, соответственно, сделаешь еще более неверные выводы..." - кажется, сейчас до меня начал доходить смысл этих слов. А вслед за этим в моей голове промелькнула нехорошая догадка, что, если мы, после выполнения своей миссии, состоящей, как нам казалось, в уничтожении Демона, все еще остаемся здесь, в одном из миров Дороги, это означает, что, либо мы неверно поняли свою задачу, либо не справились с ней. Кстати, возможен и третий вариант: никто и не собирался открывать нам путь обратно, после того, как мы сделаем свое дело. Да-а-а, неприятный терц...
   Я, не пытаясь более найти в темноте именно эту черную кошку, оставил терзавшие меня вопросы на потом, но тут же переключился на решение других роящихся в голове загадок, ответов на которые у меня, увы, нашлось не больше, чем на предыдущие.
   Кто и, главное, зачем все это создал? Кто? Если верить словам Хасса, один из Мегаморфов, но это едва ли можно считать исчерпывающим ответом хотя бы по той простой причине, что слова его касались исключительно Дороги, а вот про тот же самый Сиенгор он не сказал ничего. То ли сам не знал, то ли нам не захотел рассказывать. Предположим, что и Дорога и Город созданы одним и тем же лицом. И каким было, что представляло из себя это сверхсущество? Ясно только то, что этот неизвестный должен быть невероятно, просто непостижимо могущественен. Куда более могуществен, чем тот же Демон или, к примеру, искусственный интеллект Сиенгора, почитаемый Майком кибернетическим богом, а, следовательно, и сам являющийся... Но если это так, то почему он исчез, оставив свое творение? Что могло подвигнуть его на такой шаг? Чем руководствовался он, создавая, а в последствии покидая плоды своего труда? Нет ответа. Нет, и не будет, если, конечно, он сам не решит вернуться и обо всем рассказать нам. Но, как мне кажется, на это вряд-ли стоит надеяться.
   Сознавая, что еще никогда и никому не удавалось самостоятельно понять божественный промысел, я вновь сменил тему своих раздумий, тем более, что вопросов у меня все еще было хоть отбавляй. Взять, к примеру, попадавшихся нам по дороге, спутников. Девушка, Тимоха, чем они, черт возьми, не темные лошадки? Появлялись неизвестно откуда и пропадали неизвестно куда, при этом каждый из них нес в себе какую-то тайну. Своих необычайных способностей, как, например, Тимоха. Или непонятных познаний, как у девушки. Уж кто-кто, а она действительно была ходячей загадкой, по сравнению с которой тот же Тимоха читался, словно раскрытая книга. Мы так и не узнали кто она, откуда, даже ее имя осталось для нас неизвестным. К тому же все эти ее неожиданные озарения, всякий раз оказывающиеся как нельзя кстати. У меня язык не поворачивается высказывать какие-либо подозрения на ее счет, она ведь, в конце концов, спасла нам жизнь, когда без страха и сомнений бросилась навстречу Демону и отвлекла его на себя. И, тем не менее, такая храбрость не свойственна девушкам, если, конечно, ей не было известно что-то такое, что давало ей уверенность в своих силах. Но даже если и так, то почему, все-таки, она так поступила? Откуда такая жертвенность?
   Остается еще таинственный органист. Я, впрочем, не слишком уверен в его существовании. Вполне возможно, что звуки органа, которые мы слышали на поверку могут оказаться не более, чем акустическим феноменом, обусловленным присутствием поблизости парамерного лабиринта Демона. В конце концов, нам было слишком мало известно об этом явлении, его свойствах и процессах протекающих внутри него и рядом с ним. Ведь и на самом деле, стоило исчезнуть Демону, как его навязчивая музыка стихла - только сейчас, задумавшись над этим вопросом, я обратил внимание, что не слышу его звучания. По крайней мере, гипотеза о связи органа с парамерным пространством многое объясняла. Однако не исключен и тот факт, что музыка органа была призвана помочь нам добраться до Демона. И стихла, как только в ней исчезла непосредственная необходимость...
   Вот так, по истечении довольно длительного времени раздумий, я сумел, с грехом пополам, найти более-менее правдоподобный ответ на всего лишь один вопрос. Не очень результативно...
   - Господа, вы не могли бы объяснить, какого черта вы здесь делаете? - дребезжащий старческий голос застрекотал у меня над головой, словно несмазанный пулемет.
   Признаться, я хоть и не спал, среагировал далеко не сразу. Возвращение из раздумий и грез к реальности, хоть и погоняемое, невесть откуда взявшимся здесь обладателем скрипучего голоса, протекало, тем не менее, медленно и с трудом.
   В конце концов, мне удалось-таки нащупать тропинку в реальный мир, после чего, уже без особого труда, я открыл глаза.
   Мир взорвался вокруг меня калейдоскопом красок. Честно говоря, меня даже по глазам резануло от их необыкновенной яркости, а голос надо мной все продолжал и продолжал дребежжать:
   - Ну, слава богу, хоть один соизволил проснуться, - с издевкой прокомментировал он.
   Я покрутил головой в поисках его обладателя.
   Действительно, метрах в двух от меня возвышался весьма, надо признать, потрепанный старикашка, одетый в видавшие лучшие времена пиджак и брюки, фасона годов, как минимум, шестидесятых. Седой как лунь, ощутимо старый, однако все еще сохранивший былую бодрость и живость ума, светившуюся из-под кустистых бровей в его темных глазах. Он определенно был из породы тез сухоньких жилистых старичков, которые, несмотря на свои почтенные годы, лихо колят дрова и гоняются за бабками. Теперь, таких только в глуши, пожалуй, и можно повстречать. Тем не менее, нам попался именно такой экземпляр.
   К этому моменту мои товарищи тоже успели проснуться и мы все в замешательстве смотрели на этого странного старика, не зная, что и сказать.
   Между тем неожиданный визитер, видя, что мы окончательно пришли в себя, почему-то смолк и теперь только молча переводил взгляд с одного из нас на другого, не спеша возобновлять свою речь.
   Признаться, в первые минуты его появления, я, да и мои друзья тоже, внутренне подобрались, не зная, что можно ожидать от столь неожиданно появившегося гостя, но, видя, что тот не проявляет пока враждебных намерений, расслабились. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что, несмотря на кажущееся отсутствие в старике агрессии, предлагать свою помощь и содействие он тоже не торопился, хотя почти наверняка знал, что с нами произошло. Просто стоял и пристально смотрел на нас, словно пытался запомнить наши лица.
   Возникшая пауза, определенно затягиваясь, начинала уже действовать на нервы, но мы по-прежнему продолжали играть в молчанку, не желая начинать разговор первыми. Наконец Марат окончательно потерял терпение:
   - Ну и что? Вы ничего не хотите нам объяснить? - с вызовом спросил он.
   Наше поражение в этой небольшой психологической войне как видно придало старику уверенности:
   - А что вы собственно желаете, чтобы я вам объяснил? - с насмешкой спросил дедок.
   - Зависит от того, многое ли ты знаешь, - уже со второй фразы Марат перешел на "ты".
   - Думаю, что больше вас, господа. Хотя бы в силу своих лет.
   - Тогда есть смысл начать с самого начала, - видя, что Марат вот-вот может взорваться, аккуратно перехватил инициативу Глебок, как всегда наиболее сдержанный и дипломатичный из нас. - Про Дорогу, про это кладбище, про Демона, про нас самих, наконец. Зачем мы здесь оказались, и долго ли еще будем тут находиться? Мы были бы очень благодарны вам уважаемый, если бы вы ответили нам на эти вопросы, - он замолчал, выжидательно глядя на деда.
   Тот, в свою очередь, с любопытством посмотрев на него, покачал головой:
   - Слишком много вопросов, - коротко молвил он. - Но беда в том, что времени у вас маловато, - криво усмехнулся старик.
   - То есть как это? - вновь вклинился Марат. - Мы разве спешим куда-то? А? Мы разве не выполнили своего предназначения? Того, ради чего, собственно оказались здесь?
   "Молодец Маратка, берет быка за рога", - подумал я. "Хоть у нас и нет особой уверенности в чем-либо, не стоит всем подряд знать об этом, а тем более, первому встречному.
   - Отнюдь, - старик грустно улыбнулся, нисколько не смущенный таким напором, - с мертвым Демоном вы сцепились по своей собственной инициативе, но, уверяю вас, это совсем не то, ради чего вы попали сюда. Ваша задача несколько иная, а Демона вам следовало просто оставить в покое, а не разыгрывать из себя спасителей человечества. Хотя я также допускаю, что вы были вынуждены так поступить, поскольку вам не оставили иного выбора.
   - Вот именно, не оставили! - со злостью перебил его Марат. - Конечно! Именно этих слов я и ждал!
   - Если это так, - сдвинув брови, произнес Глеб, - то нам бы очень хотелось знать, по чьей воле так вышло? Кто или может быть что не оставило нам выбора?
   - Ну не знаю, - достаточно искренне растерявшись от этого вопроса, протянул дед. - Скорее всего, тот, кого вы называете Демоном, кто же еще? Дорога бы хитрить с вами не стала, квелги, те и вовсе не снизойдут никогда до игр с простыми смертными. Так что он единственный, кто мог бы водить вас за нос.
   - А хранители? - нахмурился я. - Или вы, к примеру?
   - Да, кстати, кто вы вообще такой? - неожиданно встрепенулся Марат.
   - Хранители - мелкая сошка, - отвечая на мой вопрос, пренебрежительно отмахнулся дед. - Я лично полагаю, что они существуют только в человеческом воображении. А на самом деле они не более, чем призраки, миражи, - такой, своего рода, способ адаптироваться в новой реальности, - пожал плечами старик.
   - Что же касается меня, то я являюсь сторожем кладбища Дороги и, уже несколько тысячелетий не покидал этого места.
   - Тысячелетий? - с недоверием переспросил Марат.
   - А чему удивляться? Время на кладбище практически не движется, так, что сами понимаете... - он безразлично развел сухонькими руками.
   - Нет, вы посмотрите, как здорово получается! - всплеснул руками Глебок. - Демон, которого до смерти боялся Хасс, наводивший ужас на всех жителей Сиенгора, хитрый, безжалостный и беспощадный хищник оказывается таким простофилей! Взял и, можно сказать, за ручку повел нас к своей погибели, да? Не знаю, как вам, а мне он, почему-то, склонным к суициду не показался, - криво усмехнулся мой друг.
   - Придумайте байку получше, уважаемый, а то все выглядит так, будто вы все-таки причастны ко всему этому неким образом и чтобы выгородить себя пытаетесь выставить Демона идиотом, - он, добродушно улыбаясь, уставился на деда.
   - Насчет того верить или нет - ваше дело, - сухо заметил старик, преспокойно выдержав глебовский взгляд. - А насчет моего отношения к происходящему, так скажу: хотя на Дороге Судеб и нет места случайностям, и мы с вами встретились по ее воле, наши судьбы переплелись лишь косвенно, через третьих лиц, вот почему я при всем желании не мог принимать непосредственного участия в сопровождавших вас событиях. Я, если хотите, вообще не знал о вашем существовании, пока вы не забрели в мои владения, хотя я и не горел желанием встретить вас в своих владениях.
   - Выходит вы враг ей? Враг Дороге? - подавшись вперед, воскликнул я.
   - Поосторожнее в выражениях, - подбоченившись, взвился дед. - Что ты вообще знаешь об этом?
   - Ты сам говорил, в этом мире нет места случайностям, - не смутившись, пояснил я. - Если так, то мы оказались здесь по воле и желанию самой Дороги, нуждающейся в нашей помощи, хоть это и не очень скромно звучит. Против может быть только враг, - констатировал я.
   Он как-то странно, будто его ударили плетью, вздрогнул, по его лицу пробежала смешанная гримаса боли и горечи, но через мгновение он совладал со своими эмоциями.
   - Ну, зачем же так? - вздохнул он. - Почему сразу враг? - он задумчиво пожевал губами, видимо, собираясь сказать еще что-то по этому вопросу, однако в итоге сказал вовсе не то, что мы ожидали услышать:
   - Чтобы заявлять, кто кому враг, а кто друг нужно досконально знать не только тех о ком говоришь, но и много чего другого. Иными словами необходимо от и до знать не только расстановку сил на данный момент, но и ситуацию в целом, вне зависимости от временного или, каких-либо, других факторов, понимание глубинной сути вещей, так сказать. А как раз этого понимания у вас и нет, так что не спешите делать скоропалительные выводы. Ни сейчас, ни когда-нибудь позже.
   - Ну, так объясните нам, - несколько раздраженно бросил Глебок. - Если вы думаете, что нам доставляет удовольствие, словно слепым щенкам кувыркаться из стороны в сторону, ничего при этом, не видя и не понимая самых простых и очевидных для вас вещей, то вы ошибаетесь. Наверное, я не открою большого секрета, если скажу, что больше всего мы хотели бы вернуться домой, в свой мир. Но для этого нам просто необходимо разобраться в сложившейся ситуации и расставить точки над "i". Что происходит с Дорогой? Почему люди попадали и попадают сюда? Почему она становится тюрьмой для таких несчастных, как мы или обитатели Сиенгора? Что ей нужно от нас? Неужели, она, действительно, нуждается в нашей помощи? Что может быть нужно от нас сверхсуществу, разумной Вселенной, каковой, по сути, является Дорога? Возможно все это бред, домыслы, а мы просто запутались в собственных мыслях? У нас нет ответа ни на один вопрос, все это время мы шли вперед вслепую, не имея возможности, разобраться в ситуации и потому, постоянно действуя наугад. Мы полагали, что, выполнив свою миссию, сможем попасть домой, однако мы все еще находимся здесь, а значит, мы так и не справились с задачей, если, конечно, она вообще была, - с воодушевлением воскликнул он, встряхнув головой. - Если вы не враг Дороге, - продолжил свою речь Глеб, - а я почему-то верю, что это так, то вы могли бы помочь нам, рассказав, все что знаете. Очень, знаете ли, неприятно быть пешкой в чужой игре, если вы понимаете, что я имею в виду, - закончил Глебок.
   - Прекрасно понимаю, - кивнул старик, - и хотя это к делу не относится, хочу обратить ваше внимание на то, как важно правильно формулировать свои просьбы и высказывания в целом. Вполне возможно, что вы до сих пор блуждаете впотьмах именно потому, что не умеете задавать правильных вопросов, не уделяете внимания мелочам, а ведь именно из них и состоит суть. Ты высказал свою просьбу, однако для того, чтобы выполнить ее в том виде как она прозвучала, может уйти слишком много времени, и тогда полученная вами информация, вполне даже достоверная, может обесцениться за прошествием лет, понимаете?
   - Не совсем, признаться, - ответил за всех Глебок.
   - Ты просил рассказать все, что я знаю, но при этом не уточнил, что именно и насколько подробно тебя интересует. И это, притом, что ты не знаешь в точности, каким объемом информации обладает моя память. Что если на пересказ всего, что в ней хранится, уйдет не один десяток, а то и сотен лет? Об этом ты не подумал?
   - Не надо цепляться за слова, - чуть сконфуженно прпобормотал Глеб. - Вы ведь поняли, что я хотел сказать.
   - Я-то понял, да и другие тоже, пожалуй, поймут, вопрос в том, пожелает ли кто-то другой рассказывать тебе то, что тебя интересует. Вполне может случиться, что, встретившись с кем-то менее дружелюбным или попросту более равнодушным, такую вашу ошибку запросто могут использовать против вас, при этом вы и сами не заметите, как за пересказом какого-нибудь интригующего, но малозначительного события пройдет вся ваша жизнь. И поверьте, я вовсе не преувеличиваю, пытаясь вас напугать, вот так.
   - Хорошо-хорошо, - нетерпеливо перебил его Марат, - может, мы все-таки оставим пустые разговоры и перейдем к делу? Нам не терпится поскорей приобщиться к знаниям.
   - Да уж, куда тут денешься, - пропустив его колкость мимо ушей, ответил дед. - После всего того, что вы тут наделали, лично у меня возникли очень большие сомнения в том, что вам будет по силам самостоятельно понять, чего от вас ждет Дорога, какую именно миссию она возложила на вас, а без выполнения этой миссии ваше возвращение невозможно. На вас мне наплевать, - без тени учтивости отрубил дед, и если бы сама Дорога не была жизненно заинтересована в решении возникшей проблемы, то я не стал бы утруждаться, разжевывая вам прописные истины, без знания которых вы никогда не выполните того, в чем она нуждается. А ее судьба, что бы вы там себе не думали, далеко не безразлична мне. Так что слушайте и не перебивайте...
   История, которую я вам расскажу, началась очень, очень давно. Тогда, на заре времен, в этой Вселенной не было еще ни галактик, ни звезд, ни, уж тем более, планет и астероидов. Не было даже материи, того исходного материала, из которого они могли бы зародиться, а вся существующая на тот момент реальность состояла из трех великих начал: пространства, энергии и времени, которые были, несмотря на свою разную природу, неразрывно слиты, растворены друг в друге. Они органично дополняли друг друга, ибо между ними не было, да и не могло быть вражды или соперничества, они были троедины... - старик ненадолго замялся, видимо, желая облечь свои слова, в наиболее доступную форму, потом, продолжил: - Да, именно троедины, пожалуй, это будет наиболее точным определением формы их сосуществования. Впрочем, я отвлекся.
   Так вот, в те незапамятные времена в этот гармоничный и, в сущности, постепенно развивающийся мир, вступила раса богов. Молодых (разумеется по их собственным меркам), активных, жаждущих творить и создавать добро, - старик, как мне показалось, горько усмехнулся при этих словах, - ну вы понимаете о чем я. Короче они рьяно взялись за дело, без сомнений перекраивая все на свой лад.
   В сущности, это были, конечно, не совсем боги. По крайней мере, в вашем понимании этого слова, - задумавшись, словно он и сам впервые по настоящему осмысливал свою историю, дед вновь сделал паузу, продолжавшуюся, однако, не более мгновения, - ведь, несмотря на невероятное, запредельное могущество в них было слишком много черт, свойственных простым смертным. И как это ни прискорбно, далеко не лучших черт. Пришельцев переполняли гордыня, тщеславие, амбиции, также как и их могущество возведенные в абсолют. Их было не так много, но каждый из них старался доказать остальным, что он лучше, умнее, если, конечно, сравнительная степень вообще применима к их изначально совершенным способностям.
   Как бы то ни было, они поделили Вселенную между собой и начали перемалывать энергию пространство и, правда, в заметно меньшей степени, время, стремясь обскакать и переплюнуть друг друга, но, при этом, свято соблюдая договор о территориальной неприкосновенности: каждый творил в своей вотчине и, как им казалось, на свой лад. Однако когда работа по созданию Вселенной в ее теперешнем виде была закончена и все представители расы собрались продемонстрировать свои достижения, они, к своему немалому удивлению и сожалению увидели, что все их попытки перещеголять соплеменников потерпели сокрушительное фиаско, ибо, являясь воплощением абсолютных способностей, их творения оказались напрочь лишены разнообразия. Каждый из них рассчитал, а в последствие и создал идеальный вариант своей Вселенной, но к этому варианту они все пришли одновременно. Да-да, именно так в доселе бездонном и черном пространстве зажглись звезды, появились планеты, и бесконечная круговерть бытия понеслась по раз и навсегда утвержденному сверхрасой маршруту. Справедливости ради следует отметить, что местами получилось все-таки совсем не плохо, - покачал головой дед.
   - Они называли себя квелгами, - предвосхитив мой вопрос, проговорил он, - точно перевести название их расы на человеческий язык, разумеется, невозможно. Но наиболее приближенным к нему, по значению, словом я бы назвал созидатели или, даже, скорее строители, конструкторы... Впрочем, нет, все не то, однако не в этом суть.
   Поняв, что в этом деле ни один из них не сможет быть лучше других, если, конечно, эти другие не пожелают сыграть с ним в поддавки, а такой вариант, учитывая их эгоцентрические наклонности, полностью исключался. Вот почему они решили не продолжать больше своего соревнования, а просто вновь разошлись по своим углам и таким образом, окончательно поделив между собой Вселенную, стали единовластными и мудрыми правителями созданных ими миров.
   Все шло прекрасно, однако (а я отношу это исключительно на счет их многочисленных человеческих слабостей) даже среди "богов" может отыскаться бунтарь, не желающий сдаться и идти по проторенному кем-то другим пути, делая то, что предназначено судьбой. Кстати Судьба, - отвлекся от своего повествования дед, тоже одна из констант мироздания, заложенная настоящим Богом-творцом, Создателем пространства, энергии и времени. Она, правда, принадлежит не нашей тяжелой, материальной Вселенной, однако, вне всякого сомнения существует рядом, оказывая на нее, ну и на нас, конечно, самое непосредственное влияние... Я не буду сейчас на этом останавливаться, - увидев мелькнувший в моих глазах интерес, старик отрицательно покачал седой головой, - мне жаль, что, пробудив ваше любопытство, я не смогу его в итоге удовлетворить, но у нашей сегодняшней беседы несколько иная цель, может быть когда-нибудь, в другой раз, - явно позабыв на чем остановился, он вновь окинул нас рассеянным взором.
   - О чем, бишь, это я? Ах да! Бунтарь! Так вот, одному слишком уж амбициозному экспериментатору изначально наскучило лепить огненные или какие-либо еще шарики, двигающиеся вместе со своими собратьями в бесконечном хороводе созвездий и галактик. Тем более, что его соплеменники, так и не сумев слепить ничего другого, официально отказались от этой затеи. Однако экспериментатор-бунтарь увидел в сложившейся ситуации свой шанс возвыситься, сделать то, от чего отступились все остальные, то, ради чего, как ему казалось, и существовала их раса.
   И тогда он поставил перед собой задачу постичь и разгадать тайны Творца, принципы и основы Мироздания, почитаемые остальными квелгами совершенно непознаваемыми и недосягаемыми в этом мире, принципы, благодаря которым существование самого пространства-времени, вкупе с наполняющей их энергией и возникшей из них под влиянием квелгов материей стало принципиально возможным.
   Идея встать плечом к плечу с Творцом, вскоре полностью овладела его мыслями и тогда он, не испытывая, как и подобает истинному квелгу, ни малейших сомнений, решительно взялся за дело.
   Первые шаги и впрямь дались ему на удивление легко. Не отвлекаясь и ни на что не обращая внимания, он продолжал упрямо идти к своей цели, раздвигая и перелистывая пласты познания и бытия, словно прилежный школяр книгу, бесцеремонно вторгаясь в абсолютно недоступные простому человеку области, усилием мысли и воли расщепляя атомы, фотоны и гравитроны, для постижения глубинной сути которых он, растворив в них свое сознание, сам расщеплялся вместе с ними, пытаясь благодаря этим мерам найти нечто общее, некий скрытый фактор, объединяющий Вселенную во всем великом множестве и разнообразии ее проявлений. Он небезосновательно полагал, что этот разыскиваемый им фактор-невидимка и должен стать основой его будущего открытия. Однако, по мере того, как он глубже и глубже погружался в изучение основ мироздания, неведомая константа, благодаря которой, энергия, пространство и время стали объективной реальностью, способная связать три этих абстракции в неделимый узел, каким-то образом, сохранив при этом их индивидуальность, раз за разом ускользала из его рук. Изо всех своих сил, стараясь ухватиться за эту призрачную тень, он не жалел ни себя, ни созданного им ранее кусочка большой Вселенной, но все его бесконечные рассчеты и эксперименты неизбежно приводили, либо в тупик, либо к точке отсчета, лишь иногда, позволяя сделать пару шагов вперед, вслед за которыми, столь желанная им разгадка, тут же вновь удалялась на добрый десяток.
   Неудивительно, что преследуемый постоянными неудачами, он стал постепенно терять разум, хотя наверняка сказалось и то, что, проводя свои эксперименты, желая как можно полнее и глубже постичь природу вещей, он сам неоднократно подвергал свое сознание столь глубокому расщеплению и рассеиванию, что было бы просто удивительно, если бы с ним, в конечном итоге, не произошло нечто подобное. Впрочем, до полного безумия в тот момент ему было еще ой как далеко. Тем не менее, факт остается фактом: его несокрушимое сознание, от рождения присущее всем квелгам, стало потихоньку трещать по швам.
   Но я все-таки не думаю, что его опыты и неудачи были главной причиной этого. Скорее всего, он с самого начала, был одержим. Неважно чем, идеей вообще, подсознательным стремлением, во что бы то ни стало скинуть с себя наложенные оковы запретов, строго регламентирующих его действия и поступки, несмотря на практически неисчерпаемые возможности его расы. Или погибнуть в случае неудачи. Выбор у него, как видите, тоже был не очень велик. У существа стоящего на эволюционной лестнице в миллионы раз выше вас, там, куда человечество при всем желании не сможет забраться, хотя бы из-за деградации белково-нуклеиновых носителей наследственной информации, я уж не говорю о психо-моральном вырождении и последующем за ним интеллектуальным коллапсом, тоже не было истинной свободы выбора. Либо следовать правилам, либо погибнуть. А вы жалуетесь, что вами манипулируют. Кто за всем этим стоит, вы все еще хотите задать мне этот вопрос, а? - неожиданно сорвавшись на крик, старик бросил на нас испепеляющий взгляд.
   Понимая, что вопрос этот чисто риторический, мы промолчали, хотя наверное, у нас нашлось бы что ответить. Дед, несколько секунд гневно повращав глазами взял себя в руки - его голос вновь стал ровным и сдержанным:
   - Словом, неразрешимость поставленной загадки, не только не остановила, но еще больше раззадорила его.
   "Так даже интереснее," - размышлял он. "В конце концов, если бы задача была простой и решалась с первой попытки, я бы и решать-то ее не стал."
   Нимало не обескураженный неудачей, он решил подойти к проблеме с другого конца. Иными словами он решил не переть более напролом, стараясь путем прямого, непостредственного контакта своего разума с материальными носителями первооснов Вселенной постичь тайну их возникновения.
   К тому времени он был уже уверен, что искомая величина на самом деле не материальна, что делает поиски ее объективного эквивалента практически бессмысленными.
   "Действительно, почему я не понял этого раньше?" - продолжал рассуждать наш знакомый. "Ведь никому же не придет в голову попробовать наощуп закон или принцип. Они могут реально существовать, оказывая на подотчетные им процессы самое непосредственное влияние и в то же время оставаться невидимыми, неосязаемыми. Но ведь это не значит, что их нет. Выходит, что все это время я разыскивал фантом, информационную матрицу, виртуальный объект становящийся реальностью, только в виде вызываемых им процессов и изменений, но вот беда, каждый квант моей неуловимой цели, стоит ему соприкоснуться с объектом своего воздействия и внедрить в него свою программу бытия, сразу же прекращает существование, ибо содержащаяся в нем информация при этом мгновенно теряет смысл. И потому ловить его так, как это делал я просто глупо - мгновение назад он еще не существовал, вернее еще не вступил в пределы реальных миров и пребывая в неинициированном состоянии, прятался где-то в недоступных даже для нас областях призрачной Вселенной, а по истечение этого мгновения он уже не существует, ибо, дав начало какому-либо процессу и послужив для него своего рода направляющими стрелками, сила закона безвозвратно и полностью переходит в порождаемое ею действие, исчезая в том виде, в котором я все время пытался его найти.
   Однако, зная формулировку и смысл основного закона или, если угодно, принципа существования Вселенной, можно с помощью максимально приближенного к реальности эксперимента создать его математическую модель, а полученное в результате этого уравнение и будет искомой информационной матрицей..."
   - А кстати, - спросил старик, наконец-то вынырнув из водоворота своих малопонятных теорий, - вы еще не догадались, за какой химерой решил поохотиться неугомонный квелг? Надеюсь, вы в курсе, знаете, какой из принципов мироздания считается основным? Ну-ну, не стесняйтесь, вы должны знать или хотя бы слышать о нем. Этот закон, несмотря на невероятную сложность регулируемых им процессов, имеет, на самом деле, невероятно, просто до неприличия простую формулировку, более, чем известную, даже на Земле. Ну, как? Неужели даже никаких проблесков?
   Признаться, мы несколько подрастерялись, когда старик столь неожиданно перешел от монолога к интерактивной беседе и, не зная, какого ответа он ждет, недоуменно переглянулись.
   - Понятно все с вами, - махнул рукой дед. - Закон единства и борьбы противоположностей, вот каким должен был быть ваш ответ, ибо это главный принцип, основа всего реально существующего мира. Однако, безусловно, являясь воплощением самого себя, закон сей, имея простую и понятную даже некоторым детям формулировку, в нескольких словах раскрывающую его смысл, в более уточненном, математически выверенном варианте начинает усложняться в какой-то просто немыслимой прогрессии, как только величины получаемые при решении уравнения закона начинают приближаться к реально существующим, по своему значению и количеству.
   Суть задуманного квелгом эксперимента состояла в том, чтобы, взяв за основу одну из главных имеющихся в природе противоположностей, постепенно как бы нанизывать на нее подобного рода диполи до тех пор, пока получаемые им данные не начнут приближаться к истине. Теперь от поставленной цели его отделяло лишь бесконечное множество противоположностей, из которых, как ни странно, соткана наша Вселенная и которые ему необходимо было каким-то образом собрать воедино, а потом еще долгие столетия кропотливого труда по рассчету своей безумной модели...
   В качестве основной пары противоположностей во Вселенной он избрал движение и покой или, как еще говорят, изменчивость и статичность. Судите сами, наш мир пребывает в постоянном движении, ежесекундно изменяет свои черты, тысячелетиями продолжая свой бег не останавливаясь, при этом, ни на мгновение. Электрон вертится вокруг ядра, планеты крутятся вокруг звезд, галактики с огромной скоростью мчатся навстречу неизвестности, сквозь мрак и вечную мерзлоту космоса. Даже сама Вселенная изменяется, расширяя свои границы. Но это лишь одна сторона медали. Если же посмотреть на нее с другой стороны, мы увидим, что, несмотря на бесконечное движение, в целом, как правило, все остается на месте. Электрон как крутился, так и будет крутиться вокруг атомного ядра, планеты год за годом болтаются на одной и той же орбите, то же утверждение, пусть и в несколько иной форме, справедливо для галактик и так далее, по возрастающей. Пожалуй, я не ошибусь, если назову движение самой постоянной из составляющих Вселенную противоположностей, ведь даже тогда, когда, погаснув, рассыпятся прахом последние звезды, посреди бесконечной пустоты космоса будет продолжаться движение микрочастиц, заблудившихся квантов остаточной энергии, ну и так далее.
   И для того, чтобы представлять свою модель не только в виде цифр и невероятных по своей величине, логико-математических массивов, он придал ей конкретные формы.
   Так появилась Дорога уходящая из бесконечности в бесконечность. Дорога, олицетворяющая движение вперед, стремление к цели, недостижимой и великой мечте квелга. Следует отметить, что экспериментатор чтил договор о территориальной неприкосновенности. Возможно, делал он это не столько из уважения к чужой собственности, сколько из опасений, что, забравшись на чужой участок, он непроизвольно выдаст его владельцу свои далекоидущие планы и тот может украсть его идею, тем самым, поставив под угрозу цель всей своей жизни. Как бы то ни было, но Дорогу он протянул по самому краю Вселенной, можно сказать, коснувшись ее лишь вскользь, в том месте, где проходили его собственные владения. А чтобы никто из родственников не мог натолкнуться на нее случайно, направил концы в неисследованный и необитаемый сектор Вселенной, туда, где ее законы начинали незаметно таять, переходя в иную, чужую форму бытия или, возможно, небытия. Это, в известной мере, замаскировало, его детище, спрятав от проявлений любопытства со стороны сородичей горе-исследователя, поскольку те старались избегать столь отдаленных мест. По-своему, они, пожалуй, даже страшились их, так, по крайней мере, казалось тогда молодому квелгу и, как показало время, были абсолютно правы. Но, об этом, чуть позже.
   Это было первое рождение Дороги, за которым последовали еще два, в чем-то более, а в чем-то менее удачные, - старик, сглотнув, замолчал, сделав короткую, несколько секунд передышку. - Однако, - продолжил после этой паузы дед, - всему свое время, не буду забегать вперед, пойду по порядку.
   - Та, первая Дорога вышла не очень удачной. Слишком уж однобокой, одноликой, что-ли. Тогда в ней не было даже намека на ту бесконечную многоликость, которую планировал получить ее создатель, в результате слияния противоположностей. Даже, не прибегая к вычислениям, видно было, что с таким исходным материалом вычислить искомое уравнение не получится. Тем не менее, он не поленился и все-таки проверил это, получив при этом тот результат, который и предполагал, а именно нулевой.
   Новая неудача отнюдь не повергла нашего героя в уныние. Напротив, он с удвоенным рвением начал все по-новой. Не давая себе времени на отдых, он словно обезумев, продолжал охватывать своим творением все больше и больше различных противоположностей, тем самым, наделяя свое творение новыми и новыми противоречивыми свойствами, и постепенно на бескрайних просторах большой Вселенной практически не осталось незадействованных им противоположностей...
   Казалось, он наконец-то приблизился к заветной цели настолько, что при желании до нее стало возможно дотянуться рукой, однако стоило этой мысли посетить его, как перед ним вместо прямой и надежной тропки к источнику истины вновь поднялась непреодолимая стена.
   И это последнее препятствие представляло собой поистине неразрешимую проблему, к которой он даже не знал, как подступиться, ибо, несмотря на все свои мыслимые и немыслимые свойства, Дорога по-прежнему оставалась всего лишь разнонаправленным линейным объектом, способным существовать только в одном, определенном промежутке времени, жестко привязанному к конкретному участку пространства. И чтобы вдохнуть в нее жизнь, необходимо было, подчинив само время, сделать ее существование вечным и вездесущим, при котором Дорога проходила бы через каждую отдельно взятую точку пространства, одновременно, соединяя в себе прошлое, настоящее и будущее любой из них. Нигде конкретно не материализуясь, она, по большому счету, не пересекалась с большой вселенной. Являясь, своего рода, зазеркальем, она должна была находиться где-то, совсем, рядом с нами, оставаясь для людей призрачной и нереальной, из-за практически непреодолимой мембраны, лежащей между мирами.
   Изучая вставшую на его пути проблему с разных сторон, наш горе-исследователь становился мрачнее и мрачнее, по мере осознания своего бессилия и полной неспособности решить ее. Без двух последних, относящихся к пространству и времени противоположностей, нечего было и мечтать об успешном завершении эксперимента, что в свою очередь делало невозможным полное и всестороннее постижение сущности первооснов бытия, без которого становилось невозможным и их создание. Таким образом, круг замкнулся. Овладение знанием о процессе возникновения первооснов, требовало их использования в эксперименте, вывернув и перекроив при этом так, что по большому счету эта работа мало, чем отличалась от их создания. Пространство и время образующие нашу Вселенную, не обладали всеми требуемыми для эксперимента свойствами, должно быть Творец изначально задал им определенные параметры и законы, которые при всем желании нельзя было ни изменить, ни обойти, тем самым, ограничив любое влияние на них извне. А это значило, что великая Дорога, детище одинокого и почти что гениального, даже по меркам своей расы, квелга останется полярной, однобокой. Уравнение противоположностей, при этом, не могло быть решено в принципе, вводимые в него данные не давали в конце четкого, нулевого равновесия, из-за чего долго и кропотливо выводимая им формула основного закона рассыпалась и разваливалась у него на глазах, грозя похоронить его мечту под своими обломками.
   Вот тогда-то и появились ПАРАМЕРЫ.
   - Это еще кто? - перебил речь деда Марат.
   Тот, косо посмотрел на него:
   - Я бы попросил вас воздержаться от глупых и несвоевременных вопросов, - сухо произнес дед. - Я старый человек и не люблю, когда меня перебивают, тем более, что рано или поздно я бы ответил на них и без вашего напоминания, так что не торопитесь и постарайтесь набраться терпения. В противном случае я попросту сверну свой рассказ. Договорились?
   Мы энергично закивали в ответ.
   - Хорошо, - он удовлетворенно хмыкнул, - тогда поехали дальше, - старик замялся, видимо в очередной раз, потеряв нить своего повествования:
   - Так, на чем же я... Ах да! Парамеры... - мечтательно и в то же время с легким оттенком грусти вздохнул старик. - О них можно говорить долго и не сказать ничего, по той простой причине, что ничего из сказанного о них не будет, в конечном счете, однозначно истинным. Слишком уж противоречива и многогранна их природа, не позволяющая до конца понять и узнать этих странных существ. По большому счету я не могу даже с уверенностью сказать, насколько адекватно по отношению к ним множественная форма. Бесплотные, невидимые и неосязаемые они, тем не менее, разумны, при этом, как ни странно, их разум доступен для человеческого восприятия, особенно если они сами этого хотят. У парамеров нет собственного облика и схематично их можно сравнить с облаком абсолютно бесцветного инертного газа, постоянно изменяющего свои границы и формы под влиянием происходящих внутри него процессов. И хотя в этом сравнении не слишком много реального сходства, ничего более точного я подобрать не могу. Не имея реальной формы, парамеры, тем не менее, могут существовать в бесконечном множестве обличий, каждое из которых является его истинным обликом.
   Памятуя о выдвинутых дедом требованиях, мы с трудом удерживались от переспрашиваний и уточнений, однако он, видя в наших глазах отчаянное непонимание, сам пустился в объяснения:
   Некоторым существам доступно изменять свою внешнюю форму. Взять, к примеру, тех же квелгов. Они большие мастера по части трансформирования материи и, в связи с этим, их внешний вид может быть каким угодно. Но он, все равно остается всего лишь маской, личиной, и если смотреть вглубь, в корень, то скрыть под ней свою истинную суть практически невозможно. Ибо у всех живых существ, даже таких могущественных, как квелги, кроме внешности, есть и другие, куда менее изменчивые признаки, определяющие принадлежность индивидуума, к той или иной форме существования.
   Но парамер - другое дело. Внедряясь в некий материальный объект, кстати, далеко не обязательно одушевленный, он, принимая его облик, не просто внешне копирует его, а каким-то непостижимым образом сливается с ним, доподлинно перевоплощаясь в своего симбионта. При этом его присутствие становится невозможно обнаружить. Вы можете досконально просканировать ДНК или молекулярную структуру, можете провести сверхглубокое зондирование остаточного мысленного излучения, можете, в конце концов, распотрошить его душу, вкупе со всеми ее астральными составляющими, но так и найдете следов присутствующего внутри него парамера, словно и нет его вовсе. Однако рано или поздно этот универсальный паразит-агрессор непременно объявится и тогда его носитель будет вынужден служить этому чудовищу, хочет он того или нет. Да-да, именно чудовищу, - видя сомнение в наших лицах, повторил дед. - Ибо там, где он ступил, его могуществу нет предела, - старик задумчиво пожевал губами, - впрочем, все это стало известно уже намного позже, а тогда ни изобретатель-квелг, ни его многомудрые сородичи даже не подозревали о возможности его существования и тех свойствах, которыми он был наделен. Вот почему когда Парамер вышел на связь, молодой квелг отнесся к этому без должной осторожности. По большому счету ему вообще не следовало отвечать представителю неизвестной расы, но желание закончить свою работу напрочь лишило его свойственной всем квелгам бдительности. Тем более, что посланец чужой вселенной явился не очно, а в виде пакета информации, сославшись при этом на свое нежелание приходить в гости без разрешения. Такая деликатность со стороны чужака сделала свое дело, окончательно рассеяв какие бы то ни было сомнения квелга. Получив послание парамера, он им не слишком даже заинтересовался и, не удосужившись дочитать до конца, засунул в один из своих информаториев, вспомнив о нем лишь тогда, когда чужак прислал еще одно. Взявшись за чтение, неудачливый экспериментатор был слегка удивлен, с каким трудом расшифровывалась основная часть послания. Он и не думал, что кроме расы квелгов во Вселенной может быть еще кто-то достигший подобного уровня развития, но, как я уже говорил, этот бунтарь никогда не пугался трудностей. Он дочитал послание до конца и после этого уже не мог думать ни о чем другом, так как из текста явствовало, что его таинственный автор каким-то образом наслышан о проводимом эксперименте и предлагает свою помощь для его успешного завершения. Разумеется не материальную, а в виде знаний и информации. Взамен этого неизвестная раса просила у него разрешения воспользоваться результатами его дальнейших исследований для своих собственных изысканий, суть которых им не хотелось бы объяснять. При этом они нисколько не претендуют на роль одного из создателей Дороги, оставляя всю славу молодому конструктору. Такое, вне всякого сомнения, щедрое предложение должно было его насторожить, но как я уже говорил, у всей расы квелгов, несмотря на их практически безграничные возможности, присутствовали, тем не менее, свойственные низшим расам черты. Иллюзия близкой удачи словно затмила нашему экспериментатору разум, в его воображении рисовались картины удовлетворенных амбиций, под воздействием которых его возведенное в абсолют тщеславие перевесило чашу благоразумия, и тогда он вступил в контакт.
   Его переговоры с неизвестной расой довольно быстро пришли к взаимному и полному удовлетворению. В ответ на высказанное квелгом опасение по поводу их возможной экспансии вглубь нашей Вселенной, пришельцы клятвенно убедили его, что подобное невозможно без согласия и непосредственной помощи населяющих ее существ, поскольку их раса физически неспособна к самостоятельному проникновению в пределы нашей Вселенной. Я сейчас не буду углубляться и объяснять, почему конкретно молодому квелгу оказалось вполне достаточно такой клятвы. Скажу лишь, что на том уровне существования и развития, на котором находились расы пришельцев и квелгов, не только клятва, но порой и простое молчаливое согласие обретает силу закона, преступить или обойти который окажется не по силам ни одной из сторон.
   Единственное, что пришельцы добавили к своим первоначальным требованиям, это обеспечить пересылку информации достаточной энергией, иными словами оплатить накладные расходы, поскольку сами они, по их утверждению, таким ее количеством не обладают.
   "Мы истратили все свои запасы на поддержание канала связи с тобой и не в силах теперь самостоятельно обеспечить ни доставку информации, ни дальнейшие переговоры. Энергия, которой мы обычно пользуемся в пределах нашей Вселенной, не годится для передачи, а запасы вашей оказались слишком малы..." - пояснили квелгу его новые знакомые.
   Это утверждение тоже было истинной правдой, в этом наш герой не сомневался. Этот маленький штришок еще больше укрепил в нем иллюзию безопасности, поскольку не мог считать опасной расу не способную создавать или хотя бы кумулировать необходимую для себя энергию.
   "О чем речь! Берите сколько угодно!" - великодушно согласился он. "Только укажите координаты, в каком направлении обеспечить поддержку".
   "Наш мир не похож на ваш. У нас нет координат или чего-либо сходного с этим понятием", - бойко ответили пришельцы. "Твоего согласия дать нам энергию вполне достаточно, чтобы она могла достичь нас. Мы уже получаем ее, остается лишь пожелать, чтобы ты немного усилил ее поток. Тогда процесс передачи пойдет намного быстрее..."
   Усилием воли он подстегнул энергию, устремившуюся сквозь него к посланникам чужой Вселенной. И уже мгновение спустя, увидел, как в глубине девственно чистых носителей информации начали проступать обещанные пришельцами знания. Бедолага-квелг, не в силах даже дождаться окончания передачи, приступил к расшифровке и обработке получаемых символов, с каждой секундой все более и более убеждаясь в том, что его таинственные собеседники с обратной стороны бытия не обманули. Перед ним действительно вырисовывалось решение поставившей его в тупик проблемы. А именно: досконально просчитанный и полностью обоснованный способ присоединения к Дороге противоположностей пространства и времени, что позволяло Дороге проходить сквозь все времена и точки Вселенной, одновременно, при этом, не материализуясь ни в одной из них. Пронизывая протранство и время, она оставалась для населяющих Большую Вселенную созданий на сто процентов призрачной, не существующей в пределах нашей реальности.
   Откуда ему было знать, что парамер может существовать в любой, в том числе и нематериальной форме. Ему даже в голову не приходило, что информация, которую он получает на самом деле одна из форм парамера и, воспользовавшись ей, он своими руками открыл ему дверь в нашу Вселенную.
   С помощью щедро жертвуемой квелгом энергии эти кусочки информации начинали обретать плоть, какие-то конкретные свойства и проявления. Соединяясь, друг с другом, ежесекундно усложняя свою структуру и форму, они один за другим встраивались в Дорогу, подобно цементу скрепляя, стягивая, ее элементы, не давая множеству соединенных в ней противоположностей расползаться в стороны, парамер изменял и перестраивал ее на свой лад. А незадачливый квелг, ничего не замечая, продолжал думать, что играет в этом процессе первую скрипку, тогда, как в действительности от него уже давно ничего не зависело...
   Парамер сдержал слово. Едва квелг-исследователь воплотил в жизнь последние крохи посланной ими информации, Дорога полностью преобразилась. В тот момент, конечно, невозможно было с уверенностью судить, насколько она соответствует его замыслам, для этого необходимо было взглянуть на нее со стороны, находясь в материальной части Вселенной, оценить степень ее влияния на живые и неживые объекты, провести множество исследований и рассчетов, но это так, для проформы. Ибо подсознательно он сразу почувствовал качественный скачок раз и навсегда изменивший свойства его творения.
   Помня о своих обязательствах перед неизвестным благодетелем, квелг, на тот момент плохо представлявший с кем, собственно, имеет дело, стал с любопытством дожидаться, когда тот пожалует в его владения. Однако время шло, а гость вовсе не торопился появляться, заставляя квелга гадать, что же могло заставить пришельца отказаться от своих первоначальных планов. В конце концов, экспериментатор окончательно потерял терпение и, оставив вместо себя несколько сторожевых устройств, покинул пространство Дороги, чтобы в спокойной обстановке реального мира закончить рассчет уравнения закона противоположностей. Откуда он мог знать тогда, что хитроумный чужак уже просочился в созданный им мир, в виде той самой информации, которой он якобы поделился с квелгом?
   Однако по одному ему известной причине он не спешил в открытую заявлять о своем появлении, предпочитая сохранять инкогнито, тем более, что ему это не составило большого труда: невидимое и неосязаемое иномировое облако рассеялось, затерявшись на неопределенный срок в новом для себя мире, безжалостно оторвав от себя ту часть, которая была использована для скрепления пространственно-временных петель великой Дороги, ставшей для своего создателя чем-то, вроде воплощения стремления к цели и недостижимой мечте. Абсолютно недостижимой, причем в самом прямом смысле этого слова, поэтому-то она и получилось бесконечной, ведь ее создатель так и не достиг своих целей...
   - Но почему? - воспользовавшись возникшей паузой, ввернул я. - Что ему помешало?
   - Ничего, - покачал головой старик. - Он просто изначально переоценил свои силы. Никому не под силу повторить путь истинного творца, и квелги - не исключение. Наш исследователь не смог добиться нужного результата, и вскоре молодой квелг убедился в этом. Едва закончив эксперимент с Дорогой, он пребывал в твердой уверенности, что на этот раз все вышло так, как он хотел. Оставалось только закончить некоторые рассчеты и он, не откладывая дело в дальний ящик, взялся за работу. Однако его радужное настроение рассеялось сразу же после первых подставленных в уравнение противоположностей величин. Несмотря на, казалось бы, безупречно проведенную практическую работу, математические выкладки всякий раз заводили его в тупик. Поначалу четкие и точные, они словно нарочно искажались, отодвигая желанный результат все дальше и дальше. Он все глубже погружался в алгебраические дебри, выстраивая математические цепи невероятной сложности, но чем дальше он в них погружался, тем быстрее убегала от него таинственная величина, за которой он безуспешно охотился вот уже долгие годы.
   Но наш герой не сдавался и, словно одержимый продолжал погоню за неуловимым призраком абсолютных знаний. Он выстраивал все более хитроумные комбинации, решая свое уравнение с нескольких сторон одновременно, его постоянно усложняющиеся рассчеты, напоминали уже скорее некую тактическую партию, смыслом которой было загнать в угол ускользающую истину. По мере погружения в базовую суть мироздания, он, как и следовало ожидать, шаг за шагом начал терять связь с реальностью, все дальше уходя по опасной и извилистой тропе безумия. Но до полной потери рассудка, ему было тогда еще далеко.
   - Нельзя ли поближе к теме? - перебил его Марат. - Мы прошли очень долгий, полный опасностей путь, выдержали испытание на Развязке Судеб, выбрались из Сиенгора, уничтожили Демона, наконец! Что еще мы должны сделать, чтобы вернуться домой?
   - Едва ли Демона можно уничтожить, - скорчил скептическую гримасу старик.
   - Он рассыпался на наших глазах, - возразил я.
   - Эх, вашими бы устами, да мед пить, - невесело усмехнулся он. - Чего гадать, поживем - увидим.
   - Нет уж, позвольте, - поддержал меня Глеб, - нам бы хотелось знать, почему ты так думаешь. В конце концов, мы рисковали жизнью, вступая с этим чудищем, в схватку! Кто он или что, откуда взялся, каким образом попал на кладбище?
  -- Чем вы слушали господа? - возмутился дед. - Я ведь говорил вам, что парамеры получили-таки доступ на Дорогу. Много позже они, преследуя только им известные планы, обрели форму и плоть, одним из своих воплощений выбрав облик своего калеки-собрата. Того самого, что повсюду преследовал вас. Только это было давным-давно. Вообще же, таким его воплощениям - несть числа. Ведь он может быть всем, чем угодно. Вот почему я столь скептически настроен, по поводу имевшейся у вас возможности уничтожить Демона. Вернее, если быть до конца точным, его то, как раз, уничтожить вполне возможно, но только какой в этом смысл? Демон не есть корень зла, он всего лишь одно из его многочисленных проявлений. И на то, есть Демон или нет его - парамеру совершенно наплевать.
  -- Подожди-ка, подожди, - остановил его я. - Не так быстро. Выходит, мы рисковали понапрасну? И путь, который мы прошли, все эти трудности и лишения тоже? - дрогнувшим голосом спросил я.
  -- Увы, пожал плечами старик, - однако не корите себя, вы ведь с самого начала были вынуждены брести вслепую, так что немудрено, что в ваши рассчеты вкралась ошибка. Возможно, дров вы наломали и немало, однако все еще можно исправить, как мне кажется. Если вы, конечно, имеете такое желание, - он лукаво посмотрел на нас.
  -- Единственное наше желание - вернуться в свой мир, - угрюмо процедили Илья с Глебом.
  -- Ну, значит, имеете, - спокойно заметил старик. - Потому, что единственный для вас путь назад - выполнить свою миссию, я же помогу вам понять, в чем она заключается.
  -- Так тебе известно, какова цель нашего пребывания здесь? - угрюмо спросил Глебок.
  -- А нам говорили, это может знать лишь сама Дорога, - недоверчиво добавил я.
  -- Кто говорил?
  -- Хасс, хранитель.
  -- Хм-м, не знаю такого, - мгновение помедлив, проворчал дед. - Впрочем, это и неважно. Я не знаю его, а ему вряд-ли что-либо известно про меня. Так что вам абсолютно без разницы, чьим словам верить, его или моим. Но я, по крайней мере, предлагаю относительно конструктивный вариант, более того, вы, наверное, заметили, что я все-таки знаю, о чем говорю.
  -- Рассказывай, - спокойно сказал Глебок.
  -- Так вот, - вновь в одностороннем порядке начал излагать дед, - вам, наверное, известно, что Дорога, которую при помощи парамера построил молодой квелг, претерпела еще одно изменение? Не отвечайте, - отмахнулся старик, - вопрос чисто риторический... Так вот нынешняя Дорога уже не просто многомерный пространственный объект. Скорее ее можно назвать организмом, живым существом, у нее есть разум, душа и человеческая ипостась. Да-да, именно человеческая, как это ни странно. Я не буду сейчас углубляться в подробности того, зачем квелг-создатель дал своему творению не только существование, но и жизнь, - с плохо скрываемой болью в голосе, проговорил дед, - не в этом дело.
   Он помедлил, видимо собираясь с мыслями, затем продолжил:
   - Так вот, несмотря на двойственное существование, между ее пространственным и одушевленным, человеческим воплощением имеется очень тесная связь. Иными словами, между Дорогой - вселенной и Дорогой - человеком существует тесная связь.
   - Значит, прав был Хасс, называя Гиллану воплощением Дороги! - провозгласил я.
   - Да, иногда ее зовут именно так, - кивнул дед, к моему удивлению без возмущения.
   - Дорога Судеб и Гиллана - едины. По сути, они, как две стороны медали, являются продолжением друг друга. Ни та, ни другая, не могут нормально существовать и функционировать по отдельности, вот почему все, что происходит с одной, немедленно отражается на другой, хотя проявляется это у них по-разному, - он ненадолго прервался, потом, наморщив лоб, заговорил отрывистыми короткими фразами, стараясь подчеркивать каждое свое слово:
   - Вот теперь, слушайте меня очень внимательно. То, о чем пойдет речь, крайне трудно для понимания и все же постарайтесь понять, - он внимательно оглядел нас, будто хотел выяснить степень нашей готовности. Мы молчали, всем своим видом показывая, что готовы внимать его словам.
  -- Проблема заключается в том, - вновь заговорил дед, - что незадолго до вашего появления на Дороге, Демону удалось выследить и атаковать Гиллану, являющуюся, как я уже говорил, человеческой сущностью Дороги. В результате этой атаки она получила тяжелую физическую травму, из-за которой внутри пространственной ипостати возник разрыв, иначе именуемый непреодолимым барьером. Его появление сместило центр пространственного континиума Дороги, сделав уравнение закона противоположностей, лежащее в основе его существования не имеющим решения. Из-за такого перекоса мир Дороги и большая Вселенная сблизились, разделяющая их мембрана истончилась, и это сделало возможным проникновение сквозь нее населяющих большую Вселенную разумных существ. Однако, в следствие, все того же перекоса пространственного уравнения, этот процесс стал односторонним и до тех пор, пока есть разрыв, люди, попав сюда, будут оставаться здесь. И вы здесь для того, чтобы изменить сложившуюся ситуацию.
  -- Но, позволь, вот ты говоришь, Демон атаковал Гиллану, ну и все прочее, - не выдержав, спросил я. - Но из твоих слов выходит, что события, требующие нашего вмешательства, произошли очень и очень давно, Хасс же, связывал их по времени, с исчезновением Гилланы, а это случилось сравнительно недавно. Так, кто ж из вас двоих ошибается? - с нажимом произнес я, осознанно избегая упоминания о лжи.
  -- Что за привычка, такая мерзкая, перебивать? - брезгливо поджав губы, уставился на меня старик. - Неужели, ты думаешь, что я не способен обойтись без твоих глупых вопросов?
  -- И, тем не менее, кто? - пришел мне на выручку Глебок.
  -- Ваш Хасс, к словам которого вы все время взываете, сам ни хрена не знает! - прикрикнул старик. - Потому и не получается ничего, кроме путаницы. На самом деле, оба утвержднения верны. Дело в том, что смещение центра уравнения вызвало стихийные изменения структуры многомерного пространства Дороги, отчасти компенсированные искривлением ее временных потоков. Следствием этого стало появление петли временного парадокса, сдвинувшей возникновение неодолимого барьера в далекое прошлое. Иными словами, причина и следствие поменялись местами во времени. Происшедший относительно недавно роковой удар Демона отразился на далеком прошлом Дороги, вызвав в конечном итоге все те неприятности, которые мы имеем на данный момент. Проблема усугубляется еще и тем, что по мере увеличения в мире Дороги количества вынужденных пленников, увеличивается и величина ее пространственного разрыва, который, в свою очередь, все сильнее смещает центр уравнения к периферии, делая возвращение уже попавших сюда все более проблематичным и, одновременно, облегчая проникновение сюда, со стороны вашей Вселенной. И если в самом начале люди попадали в мир Дороги исключительно поодиночке, изредка по двое, то появление здесь вашей четверки свидетельствует о неуклонном прогрессировании процесса дестабилизации ее пространства.
  -- Да, мы уже слышали об этом, - пробормотал я себе поднос.
  -- От Хасса? - насмешливо спросил меня старик.
   Я молча кивнул, соглашаясь с ним, и дед удовлетворенно улыбнулся:
   - Что ж, в этом он не ошибся. Я же вам вот, что скажу. И, ежели вы, супротив остальных своих сородичей, все еще не утратили надежды и желания вернуться домой, то единственным способом сделать это, будет преодоление непреодолимого барьера, простите великодушно за подобную тавтологию. Войдя в него с одной стороны и выйдя с другой, вы докажете от противного невозможность его существования и, тем самым, соедините лоскутки разорванного пространства. Неодолимый барьер просто перестанет существовать, разрыв пространства Дороги самоликвидируется, а вместе с ним исчезнут и вызванные им последствия... - выжидательно глядя на нас, закончил старик.
   - Ну, вроде все понятно, - нараспев протянул Глебок. - Неясно, только, почему его называют неодолимым?
   - Потому, что его никому и никогда не удавалось пройти, - не моргнув глазом, ответил ему старикан. - Неужель, сами не поняли?
   - Нет, ты что, издеваешься? - грозно прищурился Марат.
   - Вовсе нет, - искренне возразил дед. - Даже и мысли подобной не было.
  -- Н-да-а, - протянул Глебок. - Не было, говоришь? А как назвать то, что ты предлагаешь нам? Вот так вот просто взять и совершить невозможное, чего уж проще, верно?
  -- Не понимаю, чего ты злишься, - спокойно ответил дед. - Вы хотели знать, как можно вернуться в ваш мир? Я вам ответил. Других путей все равно нет, так что сами решайте, надо оно вам или нет. Хотите - оставайтесь, хотите - нет, дело ваше. Хотя мне, честно говоря, невдомек, почему бы вам, не попробовать прорваться, вдруг повезет? Вы, ведь, не особенно задумывались о своих шансах, когда полезли внутрь Демона, решив уничтожить его? На мой взгляд, внешне эта задача выглядела ничуть не легче, но это вас не остановило тогда. И я не вижу причины, почему бы, вам не рискнуть еще разок.
  -- Сколько же можно рисковать? - пробурчал Марат. - Эдак, нам никакой удачи не хватит.
  -- К тому же у нас просто не на чем преодолевать этот барьер, тачки-то у нас больше нет. А пешком топать, на мой взгляд, нереально. Особенно с Демоном за спиной. Как бы то ни было, его тоже не стоит сбрасывать со счетов, - заметил Илья.
  -- Черт, точно! - со злостью воскликнул Глебок, с досадой хлопнув себя ладонью по лбу. - А я и забыл совсем, что мы отдали свою машину этому козлу, Урмасу.
  -- Урмасу? - неожиданно заинтересовался старик. - Кто это?
  -- Да так, - начал юлить Глеб, - встретился нам тут один тип, весьма неприятный и, крайне своеобразный. Представился одним из Хранителей, союзником и чуть ли не другом Гилланы-Дороги. Мы и сами то точно не знаем кто он такой...
  -- Этот гад сторговал нашу машину и при этом, похоже, крепко надул! - возмущенно вставил Марат. - И где нам теперь этого козла искать, скажите на милость!?
  -- А зачем он вам? - не понял дедок.
  -- Как это зачем? Попробовать обратно машину забрать. Хотя бы на время!
  -- Я, конечно, не знаю, о ком идет речь, - задумчиво молвил дед, - только уверен ли ты, что этот Урмас, кто бы он ни был, согласится ее вам отдать? С какой стати?
   - Как с какой? - не понял Марат. - Объяснить ему, мол, так и так, для общего дела... Он ведь, наверное, тоже заинтересован?
   - Ну, это не факт, далеко не факт, - покачал головой старик. - Сам я, правда, давненько уже не покидал кладбище, но слыхал, что в последнее время на Дороге много странных типов стало болтаться, и что у кого на уме - черт их разберет.
  -- Да уж... - в тон ему протянул Глебок, - куда ни кинь - всюду клин...
  -- Ну почему клин, - возразил старик, - здесь на кладбище полным-полно неплохо сохранившегося автотранспорта Конечно для истинной реальности материальной Вселенной все эти машины не более, чем фантомы, однако здесь, в пределах Дороги, они будут вполне прилично функционировать, уверяю вас, - с жаром начал рекламировать свои экспонаты старикан. - Здесь, если угодно, есть даже нечеловеческий транспорт. Он, правда, довольно далеко отсюда, но для такого дела не грех и ноги топтать. Ну, что скажете?
  -- Да ладно, бросьте! - замахал на него руками Марат. - Фантомы, не фантомы, какая разница? Тут же одна рухлядь вокруг. Все битое перебитое и вы предлагаете нам штурмовать сверхпреграду на одной из этих развалюх? Да это же самоубийство чистой воды!
  -- Подожди Марат, - попытался его успокоить Глебок, затем, повернувшись к старику, спросил:
  -- Каковы объективные шансы одолеть подобную преграду?
  -- Да кто ж ее знает? - развел руками дед. - Пару тысяч лет назад, сдается мне, шансы были вполне неплохими.
  -- Нет, вы только посмотрите на него, он еще издевается, - снова взвился Марат. - Шлет нас на убой и еще шутки шутит!
  -- Да нет же, не издеваюсь, была нужда, - устало опустив руки, вздохнул старик. - Просто действительно никто не знает, какая реальность встретит вас по ту сторону границы. А насчет того, что на убой вас шлю, тоже не факт. По крайней мере, согласно некоторым рассчетам, разумеется, сугубо теоретическим, шансы остаться в живых, даже при неудачном исходе предприятия, все равно, остаются достаточно неплохими, хотя, что именно с вами при этом произойдет, мне неведомо. Одно скажу твердо: барьер, по сути своей, не убийца, в нем нет агрессии и несопоставимых с жизнью факторов, как, к примеру, у Демона или даже Сиенгора. Он всего лишь препятствие на пути к цели, отчасти абстракция, если угодно...
  -- Что ж, если все окрашено в столь радужные тона, то почему бы вам самому не попытаться преодолеть это препятствие? - вкрадчиво поинтересовался Глебок. - В конце концов, почему свет клином сошелся именно на нас? Я не думаю, что в предстоящем испытании молодость и физическая сила будут иметь сколько-нибудь значительную роль. В то время как ваши знания и опыт могут дать вам приличную фору, разве не так?
  -- Нет, видно все-таки старею я, если даже такие сопляки, как вы, позволяете себе спорить со мной. В былые времена я с вами и разговаривать то не стал, просто поставил бы перед фактом и все. Тем более, что в начале нашего разговора, вы просили поделиться с вами информацией для того, чтобы исполнить миссию, возложенную на вас Дорогой и это единственная причина, по которой я пошел вам навстречу. Я рассказал вам все относящееся к делу, объяснил, как вы можете помочь Дороге и вернуться в свой мир, но вместо того, чтобы приступить к делу, вы начинаете перекладывать его выполнение на меня. Какого лешего, вы тогда сюда приперлись и докучаете мне?! Или вам кажется, что здесь без вашего присутствия не разберутся, что делать? - он со злостью плюнул на зеленый травянистый ковер под ногами.
  -- Да причем здесь это, - начал спорить Марат, - мы просто пытаемся найти наилучший выход из ситуации.
  -- Нет, господа. Решив посвятить вас в смысл происходящего, я просто пожалел вас. Пожалел, что вами пользуются, словно тупыми марионетками. Я мог бы оставить все как есть, ведь несмотря ни на что, основные законы, определяющие суть Дороги, все еще действуют, и если вам действительно суждено было стать ее избранниками, вам при всем желании не удалось бы избежать этой участи. Вас бы так и так вывело к неодолимому барьеру, тем самым, заставив выполнить свою миссию, с той лишь разницей, что вам опять пришлось бы идти над пропастью с завязанными глазами. А если вы ошибаетесь и никакой миссии на вас не возложено, то мой рассказ вам, тем более, ни к чему. Я просто хотел дать вам возможность сделать свой осознанный выбор, относительно того, что вам предстоит. Только и всего.
  -- Не надо обижаться, - примирительно сказал Глеб, - мы, конечно, еще не решили, как поступить, но если нам все-таки придется лезть в эту чертову яму, то перед этим хотелось бы получить ответ на последний вопрос: почему именно мы? Мы, люди, совершенно случайно оказавшиеся в водовороте событий, не обладающие ни специфическими знаниями, ни какими-либо сверхъестественными способностями, до недавнего времени пребывавшие в твердом убеждении, что мир, который мы видим и знаем незыблем и непоколебим и что в этом мире нет места чудесам, вроде свернутых потоков пространства-времени или симбиоза человека и искусственно созданной Вселенной. Что в нем нет места для парадоксальных форм бытия, вроде парамера и квелгов, вкупе с кладбищенскими сторожами, чей запас знаний превосходит весь интеллектуальный потенциал человечества. И вот именно на таких людей, можно сказать вчера только выбравшихся из колыбели оказалась возложена задача такого уровня. Так ответь же, неужели не нашлось никого достойнее? Мы встречали здесь не так уж много народу, но, как мне кажется, у любого из них могло бы быть больше шансов, чем у нас.
  -- Кого ты имеешь в виду? - угрюмо спросил старик.
  -- Квелгов, Хасса, Урмаса, вас я уже называл, - в упор глядя на старика, ответил Глеб.
  -- Хасс и Урмас, - словно смакуя, пробуя эти имена на вкус, проговорил старик, - честно говоря, я не очень себе представляю, кто они такие. То есть я их, возможно и знаю, под другими именами, к примеру, или еще как-нибудь, однако же, рассуждать, почему выбор пал не на них, не возьмусь. Квелгам, мало того, что их действия, как правило, трудно поддаются пониманию со стороны простых смертных, просто наплевать на все, кроме защиты своих собственных интересов, а проблема застрявших в этом мире людей их вообще волнует в последнюю очередь, вот так вот, дорогие мои, - понурив голову, проговорил дед.
  -- Вы забыли упомянуть себя. Пусть всем этим важным господам ближе к сердцу смотреть на мир с высокой колокольни, но вы то не очень похожи ни на одного из них. Мне показалось, что, несмотря на внешнюю грубоватость, вам не чужды сострадание, понимание, справедливость и ответственность. Или я ошибаюсь?
   Не выдержав пронзительного взгляда, старик отвел глаза, но не потому, что мы могли увидеть в них ложь или обман. Просто непонятно почему в этот момент в них неожиданно проступили горечь и стыд, груз которых с трудом носил в себе этот старый и практически сломленный человек, но, тем не менее, старавшийся держаться изо всех сил.
  -- Ты меня совершенно не знаешь, - наконец с трудом выговорил он. Чувствовалось, ему стоило огромных трудов очистить свой голос от предательской дрожи, - не знаешь, кто я и почему вынужден служить сторожем на этом ненавистном кладбище. Почему я, как бы мне этого не хотелось, не могу покинуть его пределы, а!? Тебе ведь, верно, не приходило в голову, что эти рощицы, трава и покрытые покореженными автомобилями холмы и равнины - моя тюрьма? Что я крепко-накрепко привязан к этому месту, привязан узами, что держат куда крепче, чем кандалы каторжника и которые мне самостоятельно не разорвать никогда? Ты можешь, верить мне или нет, можешь гадать, что за страшные злодеяния мне довелось совершить, если у них нет, да и не может быть срока давности, подспудно пытаясь понять, не обманываю ли я тебя и твоих друзей, попросту не желая рисковать своей шкурой. Но, что бы ты ни думал, факты слишком упрямая вещь и они, к сожалению, не зависят ни от меня, ни от вас. А они таковы, что меня просто нет за пределами этого кладбища, я существую исключительно внутри него, понимаешь, ты или нет!? - все-таки не выдержав, старик дал в конце волю бушевавшим внутри него чувствам, сорвавшись на крик.
  -- Вы хотите сказать, что, покинув кладбище, вас ждет гибель? - как можно деликатнее уточнил я.
   Видимо истратив на последнюю вспышку остаток своих душевных сил, дед обреченно покачал головой:
  -- Нет, все гораздо сложней. Суть в том, что куда бы я ни пошел, кладбище будет следовать за мной по пятам, изменяя свои размеры и форму в соответствии с направлением моего движения. Эта искусствееная микровселенная не что иное, как пространственно-временная петля, примерно такая же, как и Сиенгор, но мир кладбища в отличие от него, скручен вокруг меня, как вокруг центральной оси. И не какой-то там суперкомпьютер, а именно я являюсь его основой, стержнем, благодаря которому этот мир существует. И поэтому всегда, где бы я ни был, куда бы ни направлялся, кладбище будет окружать меня. Мы в самом прямом смысле слова неразлучимы, являясь ни много, ни мало продолжением друг друга... - он замолчал, теперь уже окончательно, изборожденное глубокими морщинами лицо разом закаменело.
   Старик развернулся и, не прощаясь, зашагал прочь, подальше от внезапно нахлынувших на него видений тоскливого прошлого, безысходного будущего и четверых случайных людей разбередивших его душевные раны.
   Мы не пытались остановить его и возобновить разговор: во первых даже дураку было бы понятно, что сегодня мы уже не добьемся от старика ни одного слова, а во вторых мы хотели уважать чувства этого человека и дать ему возможность, если он того хочет побыть наедине со своими горестями, воспоминания о которых мы невольно вызвали своими вопросами.
   Меня еще некоторое время продолжал мучить вопрос: что же такого натворил этот седой и на вид совершенно безобидный старик, какие кошмары прошлого не давали ему жить в гармонии с самим собой? Кто знает? Кто их поймет, этих коренных обитателей Дороги? Что заставляет их жить так, как они живут? В каждом из них я видел искру одержимости, но ни в одном так и не увидел счастья.
   Старик уходил, словно мираж тая в дымке голубоватого дня, а мы не отрываясь смотрели ему во след.
  
   Завершив свой очередной круг, судьба вновь все вернула на круги своя.
   Мы неторопливо тащимся по Дороге, на потрепанном грузовике, который нам, не без некоторых усилий удалось разыскать в одном из уголков кладбища. Уж не знаю, что там имел в виду старик, когда говорил о вполне приличных машинах, но когда мы за неимением ничего лучшего стали подыскивать среди разбросанных по кладбищу авто подходящий транспорт, выяснилось, что большинство из них, похоже, вообще никогда не было на ходу. Машины наименее пострадавшие внешне и потому наиболее привлекательные оказались, если и не бутафорией, то чем-то очень к этому близким. Словно лишившись поддержки со стороны хозяина кладбища, мы одновременно лишились возможности воспользоваться его предложением. У доброй половины из них не было двигателей, у остальных примерно пятьдесят на пятьдесят не хватало либо ходовой, либо коробки передач. Кое-как нам удалось найти среди всего этого хлама способный передвигаться рыдван и вот теперь под грохот обшивки и скрип умирающих амортизаторов медленно ползли вперед, при этом, как ни странно, не оставляя за собой никаких следов на земле.
   За рулем нашего древнего Вольво гордо восседал Длинный, так как в том, что именно у него имеется наибольший опыт в обращении с авторухлядью ни у кого из нас сомнений не было, да и к тому же он был единственным в нашей компании, кому ранее уже доводилось водить грузовики.
  
   Машина с неприятным грохотом проваливалась в колдобины, в изобилии усеявшие ведущий к кладбищу тракт и мы, всякий раз, при этом, подпрыгивая на сиденьях, порой весьма чувствительно ударялись головами об крышу. Короче говоря, наш транспорт уже почти готов был полностью развалиться. Я с некоторой дрожью думал, что же с ним будет, когда начнется настоящее бездорожье, так как лично я не решился бы ехать на такой колымаге даже на дачу в пригородный поселок, а не то, чтобы идти на штурм какого-то невероятного препятствия, установленного на нашем пути нашим заклятым врагом. Дорожным Демоном.
   Мои нехорошие предчувствия оправдались даже раньше, чем я думал: не добравшись до придорожного столбика стоящего на перекрестке кладбищенского тракта с большой Дорогой, наш грузовик без всякого предупреждения и видимых причин заглох.
   И сколько Длинный не крутил затем стартер, пытаясь реанимировать двигатель, тот уже не подавал более никаких признаков жизни и пытаться завести его, было примерно то же самое, что нахлестывать загнанную лошадь.
  -- Интересно, как тут добраться до мотора? - прекратив свои потуги, спросил Длинный, одновременно изогнувшись и заглядывая под приборную панель.
  -- Зачем тебе? - мрачно, судя по всему, просто не желая слушать тишину, спросил Глеб. - Думаешь, заглянув под капот, ты что-нибудь изменишь?
  -- Не знаю, - Илья пожал плечами. - Хочу просто на мотор глянуть, вдруг получиться?
  -- Можно подумать, ты разбираешься! - с издевкой спросил Марат.
  -- Не дрейфь! - Длинный, как обычно не унывал. - Давайте, сперва до двигателя доберемся, а там посмотрим, что к чему. Грузовик или нет, принцип действия у всех машин одинаков, - он, видимо, наконец нашел механизм поднимающий кабину, победно воскликнув:
  -- Ага, нашел! Сейчас заведем. Ну-ка, вылезайте!
  -- Илья, ты все время забываешь, что это не настоящая тачка, а фантом, - заметил я, уже спрыгнув на землю. - Как этот фантом работает и можно ли его починить - большой вопрос. Так что не особо рассчитывай на удачу.
   Однако Илья, похоже, не придал моим словам большого значения: кабина вместе с сиденьями запрокинулась вперед, явив нашему взору старый, весь в масляных потеках и налипшей поверх них грязи, двигатель.
   Воодушевившись этим маленьким успехом, Длинный вскочил на подножку и, склонившись над мотором, начал дергать свечи и провода.
   Волей-неволей преисполнившись его энтузиазма, а отчасти и просто из любопытства, мы один за другим обступили Илюху со всех сторон и через некоторое время, позабыв про свой былой скепсис, уже наперебой обсуждали возможную причину поломки.
   Вероятно, войдя в раж, мы довольно громко вели свои бессмысленные дебаты, так как не расслышали приближение подъехавшего на малых оборотах автомобиля и обратили на него внимание лишь тогда, когда до боли знакомый голос произнес за нашими спинами:
  -- Да-а-а, похоже, старый хрыч с кладбища совсем выжил из ума, если отправил вас штурмовать барьер на этом катафалке. Единственно, чего я не могу понять, почему он не дал вам нормальный транспорт? Из жадности или по какой-то другой причине?
   Подпрыгнув от неожиданности, мы резко обернулись.
   Урмас. Ну, кто же еще? Высунувшись из окна стоявшего неподалеку Ленд-Крузера, он улыбался во все свои тридцать два зуба.
  -- Ты!? - изумленно воскликнули мы, уже не чая встретить своего былого помощника.
  -- Я, собственной персоной. Прошу любить и жаловать, - он театрально, насколько это позволяло окно нашего джипа, развел руками, похоже, так и не избавившись от своих МХАТовских замашек.
  -- За что ж тебя любить то? - пробормотал Марат, как мне показалось недостаточно тихо.
  -- Однако Урмас никоим образом не отреагировал на его реплику, разве что на несколько секунд посуровел.
  -- Как ты здесь оказался? - чтобы немного разрядить обстановку, спросил я первое, что пришло на ум.
   Впрочем, это, судя по всему, было лишним - сегодня Урмас был более, чем благосклонен:
  -- Да как-как? Случайно! - улыбнувшись еще шире, ответил он. - Я и не думал, что вас встречу, просто ехал себе, а тут вы...
  -- Что-то не слишком вериться, - в свою очередь оскалился в улыбке Глебок.
  -- Ну, хорошо, сдаюсь. Вы меня поймали, - против ожиданий Урмас даже и не думал упорствовать, поднимая ладони вверх, тем самым, выражая свою капитуляцию. - Я действительно поджидал вашего появления неподалеку отсюда. Нам с вами, видите ли,
   нужно кое о чем поговорить.
  -- Прекрасно, но перед этим нам бы хотелось услышать кое-какие объяснения, - сощурился Глеб.
  -- Например?
  -- Откуда ты все знаешь? - немного невпопад спросил Глеб.
  -- О чем ты мой юный друг? - пафосно вскинув брови, разве что не продекламировал Урмас.
  -- Обо всем, - прищурился Глебок. - О старике с кладбища, о неодолимом барьере, который мы, якобы, должны пройти, поскольку именно для этого здесь и оказались. Это, конечно, далеко не все, но давай начнем хотя бы с этого.
  -- Стоп! - неожиданно резко перебил моего друга Урмас. - Последней фразы, насчет конечной цели вашего пребывания в мире Дороги, я не говорил. Эти слова твои, друг мой. Впредь не разбрасывайся ими так смело.
   Урмас произнес эти слова столь весомо, что Глебок на несколько секунд даже растерялся, не зная, что возразить, между тем наш старый знакомый продолжил, как ни в чем, ни бывало:
  -- Признаюсь, и старик, и барьер на самом деле не такие уж большие тайны. О них знают все, кто хочет знать, и я принадлежу к их числу.
  -- Получается, что Хасс врал нам, когда говорил, что Хранителям пути известно не так уж много? - насупился Глеб.
  -- Вовсе нет. Все дело в том, что ранее упомянутый хранитель Хасс относится к той категории людей, которые знают мало, а хотят знать еще меньше, понимаете? Я, конечно, не уверен на сто процентов, но мне почему-то кажется, что, разговаривая с вами, он вполне мог искренне заблуждаться в своих суждениях. Он хороший парень, бесхитростный, честный трудяга, но уж больно недалекий, по правде сказать. Живет по принципу: меньше знаешь - лучше спишь. К тому же ему один раз здорово досталось от квелгов, с тех пор бедолага совсем хвост поджал. Ни во что не лезет, не ввязывается, вполне довольствуясь теми крошками истины, что иногда бросают ему повелители галактик. Признаться, я весьма удивлен, что он вообще связался с такими дестабилизаторами спокойствия, как вы. Ведь, по большому счету, в перспективе, общение с вами сулит большие неприятности.
  -- А ты что же, не боишься гнева квелгов? - с вызовом спросил Марат.
  -- Я? Я не Хасс. В отличие от него, я предпочитаю иметь свою голову на плечах, жить своим умом, не кивая всякий раз в сторону Дороги и квелгов. И для того, чтобы не попасть при этом впросак, нужно иметь точное представление о природе и сути вещей. И в погоне за истинными знаниями я не останавливаюсь ни перед чем: пусть квелги и закрыли свободный доступ к точной информации, но это не делает ее абсолютно недоступной. Информацию, при желании, всегда можно раздобыть. Купить, украсть, выпытать, наконец.
  -- Красть не этично, - вмешался я. - Не говоря уж о пытках.
  -- Что ж, если твоя этика подразумевает возможность пользоваться вами, словно марионетками, то, как говорится, флаг вам в руки.
  -- Не подразумевает, - скривился я, - однако кражи и грабежи, как мне кажется, великоватая цена за овладение знаниями.
  -- И совершенно напрасно кажется, - с сожалением посмотрел на меня Урмас. - Здесь вряд-ли кто-нибудь станет оценивать ваши действия с этической точки зрения, равно как и поступать с вами, руководствуясь ее мифическими принципами. Здесь каждый сам за себя, такое положение вещей заложено природой самой Дороги. Она своя у каждого. И каждый должен пройти свой путь до конца. Яркий пример тому, ситуация в которой вы оказались. Поверьте, не в вашем положении изображать благородных рыцарей, господа.
  -- Такая философия, черт знает, куда может завести, - угрюмо пробурчал я.
  -- Ну и куда же? - изогнул брови Урмас.
  -- К абсолютному беззаконию. Цель оправдывает средства. Благодарю покорно, это мы уже проходили, - мрачно поддакнул Глебок.
  -- Господа, - устало возразил Урмас, - вы, видимо, постоянно забываете, что здесь не Земля, не ваш дом. Мир Дороги совершенно не похож на вашу Вселенную, так почему же вы все время хотите применить к живущим здесь существам свои этические мерки? Ведь если разобраться, даже среди самих людей и им подобных не было, и нет единых норм морали и этики. Что приемлемо для одних, осуждается другими и наоборот. Кто возьмется решать кто из них прав?
  -- Это демагогия Урмас, - понимая, что его не переспорить, вздохнул я.
  -- Вот-вот, - тут же подхватил он, - как только вы, люди, сталкиваетесь с невозможностью доказать что-либо своему оппоненту логически, то сразу обвиняете всех и вся в демагогии, словно это подразумевает вашу автоматическую победу в споре. При этом, вы даже не особенно представляете, что означает это слово. А между тем, согласно определения данного в одном из основных информаториев квелгов, демагогия, как вы ее называете, есть не более, чем относительная величина, отражающая разницу доказательных и логических степеней свободы в споре индивидуумов обладающих различными точками зрения.
  -- Ты сам то понял, что сказал? - с оттенком презрения ввернул Длинный.
   Урмас перевел на него свой взгляд:
  -- Да я-то понял, а вот вы, кажется, еще нет, - без тени обиды заметил он. - Что ж, я, пожалуй, не буду вас ни в чем разубеждать, однако, если у вас вдруг появятся время и желание обзавестись некоторыми знаниями, то в этом случае, я бы настоятельно порекомендовал вам самостоятельно заглянуть в информационные базы квелгов. Разумеется, это довольно рискованно, квелги не любят, когда кто-то посягает на их богатство, но, поверьте, игра стоит свеч. Ибо хотите вы или нет, но их информация всегда предельно точна, - издевательская улыбочка вновь заплясала на губах Урмаса.
  -- Что ж, предположим когда-нибудь мы внемлем твоему совету и захотим наведаться в такой информаторий, - заговорил Глеб, - но где нам тогда искать его?
  -- А вот об этом пусть вам поведает старый пень с кладбища, - зло бросил Урмас, - а я посмотрю, что вы будете говорить о цене за знания, когда от информации, которая у него есть, будет зависеть ваша жизнь, а он даже ухом не поведет, чтобы поделиться ею с вами.
  -- Может, все-таки, лучше ты нам расскажешь? - примирительно посмотрел на Урмаса Марат, - Игорек же так просто, не подумав, про этические принципы брякнул, а ты обиделся...
  -- Дело не в обидах, - жестко отрезал Урмас.
  -- А в чем тогда?
  -- В том, что я не вижу ни одной причины, по которой я должен был бы рассказать вам об этом. С какой, собственно, стати я вообще должен вам что-то рассказывать? - в упор посмотрел на него тот. - Нет, я, конечно же, мог бы продать вам интересующую вас информацию, однако, боюсь, на данный момент вам пока нечего предложить мне взамен. А заниматься благотворительностью... Увы, это не мой профиль.
  -- Барыга ты все-таки... - с некоторым разочарованием протянул Глебок. - А я уж начал надеяться, что мы друзья.
  -- Ну вот, опять проявление вашей несравненной логики, вместе с этикой в одном флаконе. Да будь мы хоть сто раз друзьями, это ведь никак не означает, что я всегда должен помогать вам бесплатно, а? И дело вовсе не в том, что я, пользуясь вашим отчаянным положением, хочу нагреть руки. Деньги, равно как и любая другая материальная ценность здесь ни при чем. Это, в первую очередь, вопрос принципа и лишь потом - наживы.
  -- Кажется, совсем недавно ты сам обвинял квелгов в том, что они не подпускают к своим базам данных никого постороннего. Но извини, я не вижу между вами никакой разницы, - в надежде выиграть в нашем споре хоть один раунд, Глебок предпринял еще одну попытку надавить Урмасу на чувства, впрочем, как и следовало ожидать, безрезультатную.
  -- Не надо ровнять меня с квелгами, - сухо заметил Урмас, давая понять, что ему не слишком приятно такое сравнение. - Во-первых, я их ни в чем не обвинял, просто констатировал некоторые факты, касающиеся линии их поведения относительно охраны знаний и информации, а это, заметьте, далеко не одно и то же. Более того, по многим вопросам я полностью разделяю их точку зрения. Вот почему я никогда и ничего не просил у них, а доставал то, что нужно своими силами, неважно были это абстрактные знания или некие материальные ценности. В ответ на их, порой весьма жесткую, защиту своих интересов, я просто полностью развязываю себе руки. Украсть, купить, выпытать, помните? Мы как раз с этого и начинали. Информацию, которая мне сейчас известна, я собирал по крупинкам. Собирал сам, не надеясь на чью-либо помощь. И именно это, я предлагаю сделать и вам, тем более что в этом нет совершенно ничего невозможного. Я потратил на сбор информации о Дороге и окружающих ее мирах долгие годы, о финансах я уж и не говорю, так почему же вы должны сразу приходить на готовенькое? Разве я вам чем-то обязан?
  -- Квелги тоже никому не обязаны, тем не менее, ты говоришь и действуешь так, будто забираешь нечто принадлежащее тебе по праву, забывая, что воровство всегда остается воровством, сколь бы убедительными ни были твои оправдания.
  -- Понимаю, к чему ты клонишь, - кивнул Урмас, - однако в отношениях между мной и квелгами и между мной и вами все-таки есть некоторая разница. Квелгам их всезнание свойственно изначально, им не пришлось прикладывать к этому никаких усилий. Войдя в нашу Вселенную, они уже были практически всемогущи. У них есть присущий им от природы дар моментального проникновения в глубинную суть вещей. По большому счету, они познали эту Вселенную вдоль и поперек, едва оказались в ее пределах, но у этого их свойства есть и обратная сторона. Реально, квелги застыли в своем интеллектуальном совершенстве и с тех пор, как им открылись тайны Мироздания, они не развиваются. В этом и состоит их главная слабость, и именно она во многом определяет их действия. Улавливаете?
  -- Не совсем, признаться, - ответил я, изо всех сил пытаясь понять, к чему же он клонит.
  -- Несмотря на внешнее сходство в наших с квелгами поступках, в основе их лежит разная мотивация. Не желая расставаться со своими знаниями, Квелги руководствуются, в первую очередь, жадностью и эгоцентризмом, страхом, что впоследствии кто-нибудь может достигнуть их уровня и тем самым потеснить их самих. И это при том, что сами они нисколько не сомневаются, в принципиальной невозможности этого, в силу изначальной примитивности населяющих Вселенную существ.
  -- А ты?
  -- Я ничего не боюсь. Я совершенно искренне считаю, что каждый вправе иметь то, что хочет. Это касается не только знаний. Однако здесь есть небольшое уточнение: за все нужно платить. И дело тут вовсе не в моей продажности или меркантильности, отнюдь. Просто я придерживаюсь некоторых своих, необходимых лично мне принципов и убеждений, которые я стараюсь не переступать даже в случае крайней нужды.
  -- И что же это за принципы, не поделишься? - спросил Марат.
  -- Поделюсь, - без тени иронии кивнул Урмас. - Правда, я не уверен, что вы их поймете, по крайней мере, сейчас, в данный момент.
  -- Но ты все-таки постарайся, - не отставал от него Марат.
  -- Мой отказ продиктован твердой убежденностью, что любое знание или умение, полученное на дармовщинку, в конечном счете, в конечном счете, никогда не принесят добра. Возможно, вреда они тоже не принесут, однако я не хочу рисковать. Мне бы не хотелось, чтобы потом вы обвиняли меня в тех бедах, которые могут с вами приключиться.
  -- Бред какой-то! - фыркнул Марат.
  -- Я предупреждал, что вы можете не понять, - спокойно произнес Урмас, - и единственное, чем я могу вам помочь, это еще раз посоветовать заглянуть на досуге в информхранилище квелгов. Поверьте, после этого вам куда легче будет ориентироваться здесь. По крайней мере, вы перестанете хлопать в недоумении глазами, едва собеседник чуть-чуть отойдет от известных вам постулатов.
  -- Опять двадцать пять! - не удержался Марат. - Мы бы, может, и рады были бы, но мы даже приблизительно не знаем, где его искать.
  -- Знаете, - вновь на полном серьезе заявил Урмас. - Вы даже были в одном из них.
  -- Ты имеешь в виду Сиенгор? - нахмурился Глеб.
  -- Именно. Я, правда, не совсем уверен, что, покинув его, вы сможете вновь вернуться туда, однако это уже ваша проблема. Как бы там ни было, факт остается фактом...
  -- Подожди-ка, - перебил его я, - ты хочешь сказать, что в информатории Сиенгора можно было разыскать ответы на любые интересующие нас вопросы?
  -- Безусловно. Он ведь тоже построен квелгами. Пусть это и не афишируется, но это так.
  -- Там не так просто было докопаться до полезной информации, - заметил Илья, - на многие вопросы нам так и не удалось получить ответов.
  -- Само собой, - ухмыльнулся Урмас. - Ведь сиенгорский информаторий, равно, как и другие, ему подобные, является в известной мере слепком сознания своего создателя. И хотя искусственный интеллект того же Сиенгора практически не связан со своим прародителем и, по большому счету, свободен в своих поступках, кое-какие черты квелгов, в нем, безусловно, присутствуют. Отсюда и всевозможные трудности, всякий раз возникающие при общении с этими... гм-м..., устройствами. Однако, в отличие от самих квелгов, разум Сиенгора все-таки пошел с вами на контакт, даже, как я подозреваю, помог вам покинуть пределы своих владений, а это значит, что при определенных усилиях, вам бы, вполне возможно, удалось узнать много полезной и интересной информации. Но, вместо тяжелого труда, вы предпочли получить подарок - билет из Сиенгора. Конечно, тот необходимый запас знаний, которым он снабдил вас, чтобы вы могли покинуть пределы Города, тоже кое-чего значит, однако его недостаточно. Теперь вот, вам приходиться кусать локти и обвинять меня в сходстве с квелгами, хотя, в первую очередь, вам следовало бы винить самих себя. Понимаете теперь, что я имел в виду, говоря о вреде дармовых знаний?
  -- Понимаем, - надул губы Глебок. - Помощи от тебя не дождешься. Что ж, спасибо и на том, что выкроил для нас время и объяснил свою точку зрения. А теперь, если тебе нечего больше сказать, нам хотелось бы, продолжить ремонт нашей машины, поскольку мы, вообще-то, и так здорово здесь задержались и нам, знаешь ли, очень хочется поскорее вернуться домой, какой бы интересной ни была наша беседа. Мы уже по горло сыты Дорогой и ее чудесами, так что позволь нам выполнить свою миссию и свалить отсюда, - закончил Глеб.
  -- Да ну!? - с наигранным удивлением округлил глаза Урмас. - Как же вы, простите, представляете свое возвращение? Ведь для этого, если я все правильно понял, вам необходимо пройти сквозь неодолимый барьер, но я, хоть убейте, не могу взять в толк, как вы собираетесь осуществить это на своем драндулете? - Урмас насмешливо покосился на наш парализованный транспорт. - При таком раскладе, боюсь, вы даже добраться-то до тех мест не сможете.
  -- Хочешь сказать у нас маловато шансов? - с вызовом произнес Марат.
  -- Если бы! Шансов нет никаких! - жестко отрубил Урмас. - Понимаете? Никаких. Разрыв пространства Дороги называется неодолимым барьером как раз потому, что до сих пор никому еще не удавалось войти в него с одной стороны и выйти с другой.
  -- А что, пытались? - усмехнулся Длинный, ничуть, похоже, не сомневаясь, что одним махом сумеет пролететь поврежденный участок Дороги и единственным препятствием этому, был так некстати заглохший мотор нашего грузовика.
  -- Ну... Было дело, - словно нехотя подтвердил Урмас.
  -- Ну и что?
  -- А ничего. Те, кто пытался, просто исчезли все, как один, вот и все.
  -- И об их судьбе ничего не известно? - спросил я.
   Урмас кивнул.
  -- Так уж и ничего? - недоверчиво посмотрел на него Марат. - Должны же быть хоть какие-то предположения на этот счет? - не отводя взгляда, добавил он, явно рассчитывая получить от Урмаса ответ на свой вопрос, однако тот не торопился с этим.
   Впрочем, с порога он его вопрос тоже не отмел и это не могло не радовать.
   "Похоже, нам все-таки удалось снова втянуть его в разговор", - наблюдая за реакцией Урмаса подумал я. "Если он разговориться, у нас будет вполне реальный шанс разузнать кое-какие подробности предстоящей миссии, не прибегая к воровству и пыткам", - усмехнулся про себя я, на всякий случай, скрестив незаметно пальцы.
   Однако я ошибся. Мы все ошиблись.
   Покачав головой, Урмас, четко чеканя слова, произнес:
  -- Не знаю. На сей раз, без дураков. Лично у меня нет никаких зацепок. Я действительно не знаю что там, за границей барьера. Не у кого, как вы понимаете, было поинтересоваться. Боюсь, даже квелги не смогли бы ответить на твой вопрос, ведь они досконально познали только нашу Вселенную, ну, может, пару-тройку соседних с ней, в то время как парамерный разрыв не имеет с ними ни малейшего сходства. В нем нет ничего, за что можно было бы ухватиться при исследованиях. Он нечто другое, недоступное для понимания и воздействия извне. Это не по плечу даже квелгам. Чтобы постичь его, необходимо оказаться внутри, при этом, как говорится, полностью положившись на авось, однако, такого рода действия, в силу самых различных причин, неприемлемы для квелгов. В каком-то смысле, неодолимый барьер подобен автостраде смерти. Вошел в него и все. Только тебя и видели. Своего рода дорога в один конец. Впрочем, на этом их сходство и заканчивается, поскольку это единственное достоверно известное свойство присущее как барьеру, так и автостраде. Кое-кто, правда, пошел в своих рассуждениях дальше, с той или иной степенью вероятности утверждая, что они являются как бы продолжением друг друга, но доказательная база этой теории не выдерживает никакой критики, тем самым ниспровергая ее в область догадок и домыслов, - Урмас замолчал, однако было видно, что, втянувшись в разговор, он, вне всякого сомнения, начал заводиться. В нем уже не было первоначальной спеси всезнайки, и нам оставалось лишь удивляться его способности молниеносно изменять линию своего поведения.
   Спустя полминуты, он возбужденно продолжил:
  -- Я не просто так уверен в отсутствии каких-либо данных о свойствах парамерного разрыва. В конце концов, как специалист, я имею непосредственный интерес к этой области. В поисках ответов, я вдоль и поперек перерыл все архивы квелгов, перелопатил все данные, имеющие хоть какое-то отношение к временам возникновения барьера и теперь, с уверенностью могу утверждать, что в них, увы, ничего нет. А, более всеобъемлющих источников информации, в нашей Вселенной, к сожалению, нет.
  -- А тебе не приходило в голову лично провести его исследования? - влез со своим вопросом Марат.
  -- Я же здесь, перед вами, - раздраженно заметил наш собеседник. - Если бы я побывал внутри барьера и сумел вернуться обратно, то его уже не существовало бы. Однако неодолимый барьер все еще находится на месте, следовательно, я туда не лазил. Хотя, честно говоря, мне иногда кажется, что я сумел бы, совершив невозможное, пройти его.
  -- Ну конечно! - издевательски воскликнул Марат. - Кто же еще, как не ты!
  -- Видите ли, дело тут вовсе не в моем самомнении, если вам, вдруг, так показалось, - спокойно отпарировал Урмас. - Просто у меня действительно были кое-какие мысли и разработки на этот счет.
  -- Не расскажешь, какие именно? - вскользь обронил Глебок, доставая пачку сигарет. Протянул ее Урмасу: Будешь?
   Тот отрицательно покачал головой, Глебок же, закурив, невозмутимо продолжил:
  -- А то, может, вообще, тряхнешь стариной и с нами пойдешь, а? Мы ведь, как говорится, уже работали в одной упряжке. Вместе то, у нас, пожалуй, неплохие шансы будут, как думаешь?
  -- В одной упряжке говоришь? - повторил Урмас. - Ну-ну... Нет, парни, не льстите себе. Мы не друзья и даже не убежденные соратники, что бы вы там ни думали, на этот счет. Я был и всегда буду сам по себе. Постарайтесь понять меня правильно: говоря так, я нисколько не рисуюсь и, уж, тем более, не имею цели обидеть вас. Просто я по натуре одиночка и сам по себе. Это действительно так и тут уж ничего не поделаешь.
  -- Ну что тут скажешь? - Марат с деланной веселостью хлопнул себя ладошкой по лбу. - Единственный человек, в отличие от нас, дураков, разбирающийся, что к чему оказался сам по себе! Ему наплевать на то, что кто-то нуждается в его помощи. Он обеспокоен только самим собой, при этом, даже если делает что-то для других, то не просто так, а чтобы лишний раз продемонстрировать свое превосходство, я прав, Урмас?
  -- Ну вот, вы все-таки обиделись, - со вздохом произнес Урмас.
  -- О чем ты? Вовсе нет! - продолжал паясничать Марат. - На что тут можно обидеться? Ты же мировой парень, Урмас!
  -- Да-а, - усмехнувшись, протянул он. - Какая искренняя оскорбленность чувствуется в ваших словах и мыслях, друзья мои. Обида даже не за себя, а за ту правду и справедливость, носителями которой вы себя почитаете. Нет, откуда все-таки в вас эта уверенность в своей непогрешимости? В том, что, люди, неважно вы или еще кто-то, руководствуясь, в своих действиях, благими намерениями, непременно заслуживают эксклюзивного понимания и сочувствия, со стороны тех, кто их окружает? И это при том, что вам хорошо известно, куда ведет дорога, этими намерениями вымощенная?
  -- Хватит Урмас! - резко перебил его Глеб. - Не хочешь, не помогай, черт с тобой и с твоей философией. Лично мне, вообще тогда непонятно, чего ради ты тогда явился сюда!
  -- Пропущу ваш несправедливый упрек мимо ушей, - неожиданно заулыбался Урмас. - Ведь это вы, начав задавать вопросы и сыпать упреками, втянули меня в сей философский диспут, хотя, честное слово, я пришел не за этим.
  -- Хорошо, - с трудом взяв себя в руки, ответил Глеб. - Давай попробуем начать все сначала. О чем ты хотел с нами говорить?
   Урмас враз посерьезнел и задумался. Минуты две он молчал, что-то прикидывая и взвешивая про себя, должно быть, тщательно подбирая слова к предстоящему разговору.
   Глядя на него, я не переставал удивляться, сколько же разных граней хранит в себе его личность. В течение разговора, показав себя с одной стороны, Урмас мог неожиданно повернуться другой своей гранью, изменяясь мгновенно, полностью, не оставляя от себя прежнего ничего. Вот и сейчас, он вновь совершил стремительную метаморфозу и вместо заносчивого забияки, каким он был несколько минут назад, перед нами стоял заботливый тренер, продумывающий последние наставления перед матчем.
   Наконец он заговорил:
  -- Можете обвинять меня в чем угодно, только не во лжи, - начал он с совершенно неожиданной темы. - Как никак, за все наше, пусть и короткое, знакомство, я ни разу вам не соврал. Поэтому, мне бы хотелось с самого начала внести в наш разговор некоторую ясность. В течение всей нашей беседы, я всеми силами старался донести до вас свою убежденность в том, что, по крайней мере, здесь, на Дороге, любая безвозмездная помощь, полученная вами от меня или еще от кого-нибудь, может, в конечном счете, выйти вам боком. Это один из необязательных законов Дороги, но, тем не менее, о нем ни в коем случае нельзя забывать. Вот почему, прекрасно понимая, что при выполнении вашей миссии, вам не обойтись без посторонней помощи я, будучи готовым, ее вам предоставить, не мог умолчать о возможных негативных последствиях моего вмешательства. Успеваете за ходом моей мысли?
  -- Угу, - кивнули мы.
   О-кей, тогда вернемся к нашим баранам. Насколько я понял, совершенно случайно попав в псевдореальный мир Дороги, вы, оказались поставлены перед выбором: или, пребывая в относительном спокойствии, остаться здесь навсегда, или, поставив на карту все, рискнуть и пройти сквозь парамерный разрыв, тем самым, выполнив свое предназначение и вернув Дороге ее целостность, что даст вам возможность вернуться домой. Выбор, надо сказать, весьма незавидный. Примерно такой же, как проплыть между Сциллой и Харибдой, даже, пожалуй, еще хуже. В том, чтобы парамерный разрыв прекратил свое существование, нуждаются практически все здесь живущие, исключая разве что квелгов, которые, по непонятной причине, всячески противятся устранению барьера. Но вот почему они это делают, лично мне неизвестно. Впрочем, до недавнего времени это было и неважно, поскольку после первых, неудачных попыток преодолеть барьер, больше уже не находилось желающих рисковать собой, отправляясь в столь рискованное путешествие, тем более, что у подавляющего большинства нет для такого риска достаточно сильных причин. Одни смирились с существованием барьера и своим заточением на Дороге, другим наплевать, третьи рассчитывают отсидеться в сторонке. И так уж вышло, что ваша четверка оказалась единственной, кто обладает достаточным потенциалом и мотивацией, чтобы пойти на прорыв. Не буду кривить душой, утверждая, что вы наиболее подходящие кандидаты, для выполнения этой миссии, однако никто другой не вызвался прийти на помощь Дороге.
  -- А она в ней, действительно, нуждается? - улучив момент, спросил я. - Или это нужно для нас?
  -- Хороший вопрос, - улыбнулся Урмас. - Скажем так: ваши интересы завязаны друг на друге. Ваши проблемы, целиком и полностью следствие ее проблем, решение которых по отдельности невозможно. Сейчас довольно трудно увязать все детали, однако, весь клубок событий завязан на вас от начала и до конца, можете мне поверить.
  -- Хорошо, мы верим, - кивнул, соглашаясь, Глеб. - Однако, прежде, чем ты продолжишь, позволь мне задать один вопрос. Заинтересован ли ты сам, в восстановлении Дороги?
  -- Разумеется, - не раздумывая, ответил Урмас. - Знали бы вы, как мне надоело торчать здесь! Именно поэтому, я и решил на свой страх и риск предложить вам помощь.
  -- Но пардон, в чем же состоит риск, если ты не пойдешь с нами? - неподдельно удивился я.
  -- В том, что квелги, я уверен, будут против моего вмешательства, а они, как ни крути, сила, с которой приходиться считаться.
  -- Ты уверен? - уточнил я.
  -- Почему ты вообще решил, что они будут против? - добавили Марат с Глебом.
  -- Уверен ли я? - переспросил Урмас. - Безусловно, да. - А вот ответить на второй вопрос, увы, не так просто. Чтобы понять причины, по которым я пришел к такому выводу, необходимо очень хорошо знать повадки квелгов, чувствовать их, но для этого вам просто необходимо основательно покопаться в их архивах, вникнуть в их суть, разобраться в особенностях их мышления. Беда в том, что даже на самый поверхностный пересказ основ психологии квелгов, уйдет слишком много времени.
  -- Ладно, оставим пока эту тему, - примиретельно произнес Глебок, прекрасно понимая, что от Урмаса едва ли удастся добиться иного ответа. - Так какого же рода помощь ты хочешь нам предложить?
  -- Материальную помощь. В виде подарка, - Урмас, словно нарочно желая нас подразнить, говорил загадками.
   Не желая демонстрировать охватившее нас нетерпение и любопытство, мы молча ждали дальнейших объяснений.
  -- Я хочу подарить вам вот это, - так и не дождавшись наших вопросов, закончил Урмас, указав пальцем на наш Ленд-Крузер.
  -- То есть, как это, подарить? - опешил я.
  -- Ты, случайно, ничего не напутал? - с издевкой спросил Марат, похоже, так и не простивший Урмасу своих страданий во время первой нашей встречи внутри лабиринта Демона и постоянно подчеркивающий свое негативное к нему отношение агрессивно-презрительными интонациями.
  -- Ты не шутишь? Ты всерьез хочешь вернуть нам наш джип? - недоверчиво закончил общую мысль Глебок.
  -- Какие уж тут шутки, - Урмас развел руками. - Вот только не вернуть, а именно подарить. По законам Дороги, обратные действия не имеют силы, иными словами, такое здесь попросту невозможно. Вы ведь и сами, наверное, убедились в действии закона, когда попробовали вернуться назад, на Развязку Судеб, после того, как съехали с нее?
  -- Откуда ты знаешь про развязку? - насторожился Глебок.
  -- Хасс рассказал. Ну да не в этом дело. Впервые оказавшись на Дороге, такие попытки проделывают все без исключения, не на развязке, так в другом каком-нибудь месте. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом. Так вот, - Урмас вернулся к теме, - в этом мире, мире воплощенных абстракций возможно лишь движение вперед, вот почему, здесь нельзя просто повернуть назад, можно лишь заново оказаться где-то, при этом, как правило, уже в несколько ином качестве. Поэтому, я хотел бы заострить ваше внимание на том, что джип стопроцентно мой, и я могу подарить, продать или одолжить его вам, но уж никак вернуть. Тем более, если разобраться, это уже совсем не та машина, которую я некогда получил от вас.
  -- Как это?
  -- Я переделал ее. Очень капитально переделал. Настолько, что у нее, пожалуй, прежним остался лишь внешний вид.
  -- Но зачем?
  -- Видите ли, предугадать, что рано или поздно вы все-таки решитесь пройти непреодолимый барьер, было не так уж сложно, стоило мне хоть немного пообщаться и понаблюдать за вами. И как только я это понял, мне сразу же стало ясно, чем именно я могу помочь вам, ибо для поставленных вами целей не годится ни один транспорт, который вы могли бы найти в доступных от себя пределах.
  -- Откуда такая уверенность?
  -- По предыдущему опыту. Все попытки пройти барьер оборачивались неудачей как раз потому, что транспорт, который при этом использовали, совершенно не отвечал требованиям поставленной задачи. И хотя я не знаю, что будет ждать вас там, за чертой неодолимого барьера, в одном я абсолютно уверен: экипировка предыдущих экипажей на поверку оказалась полным дерьмом, а это значит, что при организации следующей попытки, нужно учесть абсолютно все. И даже больше, - он помолчал немного, с тем, чтобы через пару секунд продолжить:
  -- Вообще-то, идея кардинальной переделки автомобиля, предназначенного для преодоления барьера, возникла у меня довольно давно, когда я сам всерьез готовился к подобной экспедиции. У меня уже было готово для нее практически все, однако незадолго до момента отправки, ко мне неожиданно заявились господа квелги...
  -- Ты их видел!? - изумленно воскликнули мы.
  -- О да! Полным конклавом. Они то и настояли на том, чтобы я отказался от своей затеи и я, как вы понимаете, вынужден был прислушаться к их мнению. У них на руках оказались более, чем весомые аргументы.
  -- И тогда...
  -- И тогда я стал ждать. Они, разумеется, не удосужились объяснить мне причин своей несговорчивости, эти ребята, вообще, редко идут на какие-то компромиссы, предпочитая просто диктовать всем свои условия, однако я, тем не менее, сделал из случившегося некоторые выводы. И если уж они испытывают ко мне столь сильное недоверие, то значит, мне остается лишь подготовить для своей миссии кого-то другого, а в том, что желающие пойти по моим стопам, рано или поздно, найдутся, у меня никаких сомнений не было. И хотя ждать добровольцев пришлось довольно долго, время все-таки показало, что я был прав. Когда вы появились в поле моего зрения, я сразу понял, что все свои знания и опыт, необходимые для преодоления парамерного разрыва, я должен передать именно вам. По счастью, квелги не могут предвидеть будущее, иначе мы с вами сейчас не разговаривали бы...
  -- Как они выглядят? - не удержался от вопроса я.
  -- У них, как это ни странно, гуманоидная форма, но при этом, они совершенно не похожи на людей, да и на любую другую расу тоже. Честно говоря, я не до конца уверен в том, что видел их истинный облик, они ведь большие мастера по части смены обличий. Могу лишь сказать, что в том виде, как я их видел, было что-то неестественное, нечто в корне отличающее их от всех остальных носителей разума. Это невозможно передать словами, однако именно этот, скрытый и в то же время изо всех сил рвущийся наружу, гротеск, несоответствие во внешнем облике, навел меня на мысль, что это было их истинное лицо.
   Снова возникла пауза, столь необходимая нам, для осмысления полученной информации.
  -- Ну и что дальше? - первым возобновил прерванный разговор, молчавший до этого Илюха.
  -- Ничего. Как я уже говорил, увидев вас, я сразу же понял, что вы, именно те люди, кто может исполнить давнюю мечту всех вольных и невольных жителей Дороги: вопреки воле и стараниям квелгов, вернуть несчастным существам свободу выбора, дать им возможность самим решать хотят они остаться в этом мире или нет, тем самым прекратив их бессмысленное и бесконечное пребывание в плену этой Вселенной.
  -- Подожди, подожди, - прервал я словоизлияния Урмаса. - Что-то я слегка недопонял. Что же это получается? Из твоих слов выходит, чуть ли не то, что жители Дороги лишены права выбора по вине и согласию Квелгов, так, что-ли?
  -- Бери шире, друг мой, - осклабился Урмас. - Не только Дороги, всей Вселенной.
  -- А тебе не кажется, что ты несколько предвзято относишься к ним? - вкрадчиво спросил я. - Я вполне допускаю, что они не ангелы, но обвинять их, во всех подряд бедах... Сдается мне, это уже перебор.
  -- Уж не знаю, во всех они виноваты бедах или нет, да и является ли бедой отсутствие свободы выбора, как такового, но уверяю тебя, это отсутствие целиком и полностью на их совести. Вселенная живет и дышит по установленным квелгами законам, так и только так. Кружась в бесконечном круговороте, рождаются и гибнут звезды, электрон крутиться вокруг протонного ядра, пока его бег не будет остановлен распадом атома, несутся сквозь бескрайнюю пустоту вечные странники астероиды - все это происходит по воле и желанию царственных квелгов. Они контролируют каждую секунду существования Большой Вселенной, не оставляя в ее пределах и крох того, что вы называете свободой. Даже те изменения, которые нет-нет, да и происходят вокруг, возникают отнюдь не спонтанно, а благодаря все тем же, строго регламентированным планам квелгов. Строго рассчитанным математически и до бесконечности выверенным логически. А вы говорите...
  -- Не перегибай, Урмас, - поддержал меня Глебок. - Не может быть, чтобы квелги на самом деле могли контролировать все и вся. На это никакого сверхразума не хватит.
  -- Сразу видно, как мало вы знаете, какие на самом деле квелги и ЧТО представляет из себя их сознание. Для того, чтобы регулировать и направлять жизнь созданной ими Вселенной, им вовсе не надо напрягаться, концентрироваться и держать в голове каждую, отдельно взятую, деталь, словно таблицу умножения. Их сознание многоуровневое, вы даже представить себе не можете, из какого бесчисленного количества слоев оно состоит. И каждый слой, в свою очередь, практически до бесконечности, дробится и делится на секторы, сегменты, ячейки и микрогранулы, в которых ежесекундно рождаются процессы протекающие в природе. Ведь Вселенная, по сути, представляет из себя поток мыслей квелгов, помноженный на первичную энергию и заключенный в пределах первичных пространства и времени, созданных, как вы, наверное, уже слышали волей самого Творца.
  -- Ну, хорошо, пусть даже так, но тогда не могут быть свободными и сами квелги! - воскликнул я.
  -- И это воистину так, - с чувством выдохнул Урмас. - В этом то все и дело. Квелги статичны, они по природе своей, слишком совершенны, абсолютизированы до абсурда. Им не свойственны ни прогресс, ни изменчивость, ни гибкость сознания. Они могут существовать и мыслить исключительно в выверенной, просчитанной до совершенства форме, поскольку любые другие, менее совершенные варианты, выглядят для них бессмысленными и неприемлемыми. И именно это их свойство, обрекает квелгов быть тем, что они есть и обрекать на подобную участь все свои творения.
  -- Я позволю себе возразить, - начал было я, однако Урмас жестом прервал меня.
  -- Боюсь, на этом месте я вынужден буду прервать тебя, друг мой, - вновь вернулся он к своему излюбленному напыщенно-нравоучительному тону. - Дело в том, что вы еще не готовы обсуждать подобные вещи с полным пониманием сути дела, а без этого понимания любой разговор, о чем бы он ни был, теряет смысл. Я ведь, кажется, уже говорил вам об этом? Некоторое время назад. Или забыли?
  -- Не забыли, - спокойно проговорил Глеб. - Однако все-таки хотелось бы расставить точки над "i". Лично я не люблю недоговоренностей.
  -- А кто ж их любит? - ничуть не растерялся Урмас. - Однако сколько бы мы не продолжали нашу беседу, вопросов у вас все равно будет оставаться больше, чем ответов, а вот шансы на успешное завершение вашей миссии имеют тенденцию снижаться, по мере того, как вы будете терять время на болтовню со мной. Поверьте, если сейчас вы упустите свой шанс, то уже едва ли сможете когда-нибудь вернуться домой.
  -- С чего бы им падать, шансам? - упрямо склонив голову, пробурчал Марат.
  -- С того, что хотя квелги еще не знают о ваших планах, долго водить их за нос не удастся. А как только они поймут, что к чему... - Урмас многозначительно развел руками.
  -- Ладно, оставим эту тему, - нехотя согласился Глебок. - Хотя кое в чем ты сейчас противоречишь сам себе.
  -- В чем?
  -- Некоторое время назад ты утверждал, что квелги контролируют все процессы во Вселенной, сейчас же, из твоих слов явствует, что они, все-таки, могут чего-то и не знать. О каком контроле, в этом случае, может идти речь?
  -- А! - отмахнулся Урмас. - На самом деле, в моих словах нет никаких противоречий, когда-нибудь я объясню вам, почему это так. Что-то подсказывает мне, что мы еще не один раз встретимся. Возможно, тогда у нас будет побольше времени и я, с большим удовольствием, расставлю все по своим местам. Но для того, чтобы наша встреча в будущем состоялась, для того, чтобы у нас вообще было будущее, вам необходимо пройти через неодолимый барьер, - упорно возвращал нас к началу разговора Урмас.
  -- Значит ты тюнинговал наш джип? - Глебок не без удовольствия ввернул популярное у российских автомобилистов словечко, обозначающее доводку свойств машины сверх практикуемых на заводе производителе норм.
  -- Ленд-Крузер пока еще мой, - скривился Урмас, - факт дарственной не был подтвержден ни вами, ни мной. Так что, будьте любезны, называть все своими именами. А насчет тюнинга..., - он, было, задумался на секунду, видимо, собираясь возразить, однако неожиданно передумал:
  -- Да, пожалуй ты прав, можно сказать и так. Хотя, на мой взгляд, слово тюнинг, в лучшем случае может означать максимальную доработку уже имеющихся в автомобиле узлов, а это несколько отличается от того, что предлагаю вам я.
  -- И чем же? - усмехнулся Илья.
  -- Да всем! Готовя свою машину к прорыву через барьер, я использовал все известные мне технологии квелгов, да и не только их. И все это, в совокупности, в корне изменило саму суть, этого, вполне заурядного, автомобиля.
  -- Заурядного!? - оскорбился Длинный. - А не ты ли, совсем недавно рассказывал, насколько престижно иметь такую машину?
  -- На поверку она оказалась вовсе не такой крутой, как я ее себе представлял. Впрочем, это неважно. В любом случае, ее тогдашний вариант, каким бы он ни был, не идет ни в какое сравнение с нынешним. Прежним остался лишь внешний вид, все остальное изменено. Новые материалы, новые принципы действия, которые, с некоторой долей уверенности, позволяют мне утверждать: если и есть автомобиль, способный пройти сквозь неодолимый барьер, то он здесь, перед вами, и я дарю вам его. Разумеется, если мой подарок вам по душе, и вы готовы принять мой бескорыстный дар!
   Марат при этих словах фыркнул, однако видно было, что поступок Урмаса все-таки произвел впечатление на нашего скептика.
  -- Н-ну, спасибо, Урмас, - только и смог вымолвить Глеб, явно смущенный неожиданным поступком Урмаса. По большому счету, никто из нас не верил до конца, что жесткий и расчетливый Хранитель способен на столь широкие жесты: - Честно сказать, не ожидали... - мы с удивлением и благодарностью посмотрели на Урмаса.
  -- А! - небрежно отмахнулся тот. - Не стоит благодарности! В конце концов, я ведь тоже заинтересованное лицо, - он весело подмигнул нам, затем, вмиг посерьезнев, продолжил:
  -- Однако, к делу. Перед тем, как вы отправитесь в путь, мне бы хотелось вкратце рассказать вам о новых качествах вашего джипа, чтобы вы, по крайней мере, знали, на что он теперь способен. Я надеюсь, это вселит в вас уверенность.
   В первую очередь, я, заботясь о вашей безопасности, укрепил кузов. Проще говоря, вплавил в него тетратитаниум.
  -- Что-что? - не поняли мы.
  -- Тет-ра-ти-та-ни-ум, - по слогам ответил Урмас. - Не пытайтесь вспомнить название, потому что я сам его придумал, по аналогии с хорошо известным своей прочностью титаном. На земле нет элемента, подобного тетратитаниуму, а у квелгов он называется иначе, ну да не суть важно. Он представляет собой атомно-молекулярный уплотнитель-симбионт обладающий высокими композитными свойствами. Находясь в свободной или, как еще ее называют неактивированной форме, он достаточно пластичен и довольно легко поддается воздействию извне, однако, вступая в контакт с веществом реципиентом, тетратитаниум замещает собой его внутримолекулярные связи и, тем самым, в корне изменяет, как структуру этого вещества, так и свою собственную. В результате образуется некая монолитная структура, обладающая невероятной, поистине запредельной прочностью. К сожалению, а может и к счастью, но, благодаря этой прочности, тетратитаниум можно использовать лишь один-единственный раз - при вступлении в активную форму, полученный сплав практически невозможно уничтожить, разрушить или подвергнуть хотя бы частичной деструкции. Он может пролежать миллионы лет хоть в океане концентрированной кислоты, хоть в расплавленной магме, но не утратит ни одно из своих чудесных свойств: толерантности к любому механическому воздействию, невероятной тугоплавкости, сверхнизкой теплопроводности. При наличии в салоне системы автономной регенерации воздуха, вы, закрыв окна, можете в течение пяти, десяти минут находиться внутри солнечной короны, при этом чувствуя себя, вполне комфортно. Минут через пятнадцать, правда, начнет припекать, но тут уж ничего не поделаешь, - улыбнувшись краешком губ, Урмас с любопытством взглянул на нас.
   Мы угрюмо молчали - перспектива оказаться внутри звезды, пусть даже под защитой сказочно-надежного тетратитаниума, нисколько не согревала, простите мне этот идиотский каламбур...
  -- Ты не будешь возражать, Урмас, если я врежу по нему молотком? - кивнув в сторону Ленд-Крузера, поинтересовался Глеб. - Просто, чтобы самому убедиться, - пояснил он.
  -- Сколько угодно, - последовал незамедлительный ответ, - во-первых, потому, что это уже ваш джип, а во-вторых, твой удар не повредит ему никоим образом. Скажу даже больше: с тем же успехом вы можете подсунуть его под металлургический пресс, Эверест или пирамиду Хеопса. Можете, если придет нужда, таранить стены из гранита - они падут, не выдержав вашего натиска.
  -- Я думаю, при таком раскладе, мы внутри тоже не выдержим. Независимо от того, что окажется крепче, - вяло возразил Марат.
  -- Ничего подобного. Неужели вы подумали, что я не предусмотрел этот вопрос? - Урмас с укоризной посмотрел на наши хмурые физиономии. - Изнутри салон защищен антигравитационным силовым коконом. Это нечто вроде подушек безопасности, только намного эффективнее, - пояснил он. - Какой бы силы и скорости не было столкновение с внешним препятствием, силовое поле среагирует быстрее и погасит удар. При этом сами вы, практически ничего не почувствуете, уверяю вас.
  -- Ну-ну, - еще сильнее помрачнев, пробормотал Марат.
  -- Ничего себе! - воскликнул я. - С чем же мы можем столкнуться, Урмас, если даже такие предосторожности не кажутся тебе лишними?
  -- Не знаю, - в который уже раз отвечая на этот вопрос, он покачал головой. - Даже представить себе не могу. Я просто решил подготовить машину ко всему, что можно представить, придумать и, по возможности, еще немного сверх этого...
   Ладно, идем дальше. Покрышки..., - Урмас задумчиво поскреб переносицу, - поскольку родные для наших целей совершенно не годились, их пришлось изготавливать по новой, используя в качестве основы жидкие алмазы и кое-что еще, являющееся моим, так сказать, личным ноу-хау, - он самодовольно улыбнулся. - Жидкие алмазы представляют собой гибкое, но универсально прочное соединение, обеспечивающее колесам прекрасные амортизационные свойства и которое невозможно порвать, проткнуть или повредить каким-либо, известным мне, образом.
   И, наконец, двигатель..., - Урмас мечтательно закатил глаза. - Его корпус, равно как и все остальные, спрятанные от глаз элементы, укреплены все тем же тетратитаниумом, устойчивым к трению не меньше, чем ко всему остальному. Благодаря этому, двигатель способен легко переносить любые сверхнагрузки, при этом ресурс его, практически вечен. Автомобиль также снабжен гравитронно-фотонным резонансным фортификатором и универсальным рециклизатором топлива. Благодаря первому, мощность вашего мотора может увеличиваться практически бесконечно и единственным ограничением в этом, будет лишь ваше желание.
  -- Это как на Развязке Судеб? - с горящими от предвкушения глазами спросил Длинный.
  -- Ну, в целом, похоже. По крайней мере, действует он так же эффективно. Хотя принцип действия совершенно другой.
  -- А рециклизатор, надо понимать...
  -- Именно так, благодаря этому маленькому, но очень полезному приспособлению, вы сможете надолго забыть о своем бензобаке - в ближайшие десятилетия топливо у вас не закончится, как бы вы ни старались.
  -- Класс! Вот это аппарат! - глаза Марата засияли в восторге, и он двинулся вслед за Длинным, который уже потихонечку подбирался к водительской двери, очевидно собираясь проверить слова Урмаса на практике. Однако мы с Глебом не торопились пока присоединиться к ним.
  -- Значит ли все вышесказанное, - вкрадчиво спросил Глебок, что при встрече с Дорожным Демоном, тем, который с самого начала охотился за нами, что мы можем не опасаться его?
  -- В принципе, да, - уклончиво ответил Урмас.
  -- Что значит, в принципе? - насторожился Глеб.
  -- Это значит, что пока вы будете находиться внутри машины, Демон не сможет представлять для вас опасности, внутри вы будете недосягаемы для него. Однако он не настолько глуп, чтобы после всех своих предыдущих неудач нападать на вас вот так вот, в лоб. Поверьте, он может и затаиться до поры, дожидаясь пока вы сами, по той или иной причине, не решите вылезти из-под защиты тетратитаниума.
  -- Ладно, хорошо, хоть одной головной болью меньше, - с некоторым облегчением выдохнул Глеб, однако Урмас явно не разделял его оптимизма:
  -- Боюсь, господа, головных болей у вас будет еще немало. Смотрите, со счета не сбейтесь, - усмехнулся он. - Что ж, думается мне, пора прощаться, - после секундной паузы, подытожил Урмас, - я свое дело выполнил, теперь - ваша очередь. Удачи! - он отсалютовал нам и, не спеша, пошел обратно, в сторону кладбища.
  
   Проводив его немного взглядами, мы с Глебом, вслед за Ильей и Маратом, забрались в Ленд-Крузер, ставший, по словам Урмаса, чем-то вроде танка, даже еще круче. Сидевший за рулем Длинный завел мотор, погазовал чуток, приноравливаясь к ощущениям и попутно определяя возможности нового двигателя. Впрочем, тот, вовсе не спешил показывать свой норов. Работал ровно, спокойно, можно даже сказать буднично. Илья еще немного помучал педаль газа, но, видя, что, несмотря на все усилия, ему так и не удалось почувствовать в работе движка тех разительных перемен, что были обещаны Урмасом, состроил разочарованную гримасу и воткнул первую скорость. Джип, басовито заурчав, тронулся.
   Перед нами вновь замелькали линии разметки, за последнее время успевшие уже порядком подзабыться. Бесконечная лента шоссе вновь летела вперед, свободная и неудержимая, словно птица.
   Иногда мне начинало казаться, что там, дальше, за призрачной линией горизонта, нет и никогда не было никакой Дороги, и что на самом деле, это мы, сами, прокладываем ее, километр за километром, продвигаясь вперед, ведомые смутными догадками, да советами чужих, совершенно незнакомых людей, сумевших убедить нас в том, что иного пути у нас нет. Мне казалось, что если бы мы остановились в тот момент, вместе с нами остановился бы и тот безумный маховик событий, который мы, сами того не подозревая, продолжали раскручивать в угоду неведомым интересам неведомых личностей, с незаметным для нас, любопытством наблюдающих за развитием событий, из-за пределов понятной человеку реальности.
   Я догадывался, чем обусловлены эти видения и предчувствия, все как один тревожного и мрачного характера. Проведя в мире Дороги столько времени, я уже начинал понимать кое-какие, ранее непонятные, причины своего беспокойства. Просто мы опять, как случалось уже не раз, слишком долго были в пути, даже примерно не представляя, сколько уже проехали, и сколько еще осталось. Бесконечное, иссиня-черное полотно призрачного автобана, было способно свести с ума кого угодно и, тогда, движущимся по нему людям начинали являться картины альтернативного прошлого и несбыточного будущего, перемешанные с искаженными и сюрреалистичными видениями настоящего, словно в насмешку простроченные белой нитью разметки. Впрочем, теперь, я уже, как правило, четко видел ту грань, за которой реальность Дороги сменяется своими бесчисленными отражениями, каждое из которых реально или нереально настолько, насколько вы им позволите это. И в борьбе с ними, я старался, с тем или иным успехом, следовать этому принципу.
   Тем более, что, несмотря на все еще преследующие нас аберрации сознания, гипнотизм Дороги уже не оказывал того воздействия, которое обрушилось на наши души в первые дни пребывания в ее владениях. Неведомый душевный порыв, до недавних пор, без остановки гнавший нас вперед, сейчас словно иссяк, подобно последней догоревшей искре лучины, оставив нас в темноте.
   Трогаясь на поиски неодолимого барьера, мы, как обычно, не стали гадать в каком направлении ехать - нужно будет, сами выведут куда надо.
   Пользуясь своей нынешней неуязвимостью, мы все меньше смотрели по сторонам, каждый погрузившись в свои мысли. Но, несмотря на то, что в последнее время, мы с друзьями не перекинулись и парой фраз, я знал, что мучающие нас думы примерно одинаковы, ибо, оказавшись на Дороге, наши судьбы сплелись в единую нить, которой, если верить старику с кладбища, Урмасу и всем тем, кого мы повстречали на этом пути, суждено было протянуться сквозь аномалию парамерного разрыва и восстановить целостность Дороги. Однако, небольшое уточнение в самом начале предыдущего предложения, здорово путало карты: если верить. А если нет?
   Мы с тревогой думали, что ждет нас внутри неодолимого барьера и, чем чаще мы делали это, тем больше сомнений в правильности выбранного пути закрадывалось в наши души. Лично меня, подобные сомнения посещали и раньше, можно сказать их появление стало уже регулярным и обязательным, но тогда эти сомнения были, по большей части, из области предчувствий и ощущений, допускаю, весьма далеких от реальности. Теперь же, практически добравшись до цели, мы уже не были, как раньше, слепыми щенками - владение кое-какой информацией давало нам возможность более трезво смотреть на некоторые вещи, в том числе и на свои собственные сомнения и домыслы. Беда в том, что вся имеющаяся в нашем распоряжении информация, не была стопроцентно достоверной, нам приходилось верить на слово тем, кто нам ее предоставил, полностью полагаясь на их непредвзятость и честность, а вот как раз этого, в них и не чувствовалось. Ни в одном из тех, кто повстречался нам в этом мире, неважно знали они что-либо существенное для нас или нет.
   Взять, к примеру, хоть, того же старика с кладбища, рассказавшего, несмотря на свою внешнюю суровость, намного больше других. Кто он, что, какую позицию занимает в сложной расстановке сил? Непонятно. Ясно одно: он знает много, гораздо больше того, чем поделился с нами и такая скрытность не может не настораживать. Точно также неизвестны и мотивы, по которым он ввязался во всю эту историю, а раз так, то он вполне может рассматривать ситуацию на Дороге с несколько иных, более прагматичных, чем наша, позиций и вовсе не факт, что мы должны полностью доверять этому человеку, хотя, возможно, в его словах мыслях и поступках нет подвоха. Да и в чем может заключаться подвох? Какой смысл ему врать нам про неодолимый барьер или про секретную лабораторию, сгинувшего невесть куда молодого квелга-экспериментатора? Нет, прав был Урмас, слишком мало мы знаем, для подобных рассуждений, раз любой факт, любое предположение оборачиваются, в конце концов, еще большей чередой загадок.
   С другой стороны, что представляет из себя сам Урмас? Если отбросить его надменные порой манеры, он, пожалуй, мог бы выглядеть наиболее привлекательно, на общем фоне: знаниями своими, хоть и не слишком охотно, все-таки делится, при том, как это ни странно, действительно, ни разу не соврал, по крайней мере, нам так и не удалось уличить во лжи, впрочем, сей факт, запросто можно списать на все ту же нашу неосведомленность, не позволяющую нам разобраться что к чему и дающую нам возможность принимать желаемое за действительное. Но это уже другой разговор, лично меня, больше интересует другой вопрос. Зачем Урмасу, несмотря на тщательно культивируемый имидж прожженного дельца, помогать нам за просто так? Ведь, если не задумываться и не разыскивать в темной комнате черную кошку, реальную помощь, оказанную нам Урмасом, трудно переоценить. Интуитивно, у меня не было никаких сомнений в том, что причины, по которым Урмас помог нам нейтрализовать Демона, а потом подарил нам чудо неземной инженерии, далеки от декларируемых им. Как бы ни хотелось мне верить в искреннюю помощь с его стороны, я так и не смог заставить себя поверить в это. К тому же настораживает еще и тот факт, что Урмас, при всей своей кажущейся беззаботности, всегда умудряется быть впереди, на два шага обгоняя события. В этом смысле, он мог бы стать неплохим другом и крепким союзником, если бы не выглядел, при этом, много опасней заточенной бритвы. И что бы ни говорил или ни делал Урмас, интуицию, порой, трудно обмануть: несмотря на приносимую им пользу, он остается человеком, который опасен одним фактом своего присутствия рядом.
   Оставался еще молчун Хасс. Если верить словам Урмаса, ничего не знает и ничего не хочет знать, предпочитая во всех ситуациях держаться в сторонке. Но при этом, он некогда конфликтовал с квелгами, которых, судя по речам все того же Урмаса, боится и уважает. Страха, пожалуй, даже больше. Возникает вопрос: как же, при таком отношении к жизни, он умудрился перейти дорожку квелгам? И если он когда то схлопотал от них по носу за какие-то свои проделки, то, как же тогда они Урмаса то терпят? Он то, судя по всему, еще тот авантюрист и, как мне показалось, не испытывает при этом особого страха перед квелгами, хотя и не отрицает, что они имеют на него определенное влияние. Впрочем, этот хитрый лис кого угодно может оставить в дураках, он и не скрывает своего нелестного мнения относительно остальных наших знакомых и их умственных способностей.
   Последней в моем списке загадочных личностей шла девушка.
   Она осталась в Городе, причем, в тот момент, когда мы покидали его, наша попутчица, рискуя жизнью, прикрывала нас и я не был уверен, что ей удалось тогда остаться в живых. Однако, как бы там ни было, факт остается фактом: знания и навыки, которые иногда проявлялись в ней, как правило, несвойственны обыкновенным людям, тем более, таким молоденьким девушкам. Она утверждала, что не помнит о себе ничего и потому не знает, откуда в ее головке могли взяться некие, весьма специфические знания, которые, как ни странно, сами всплывали в ее памяти, всякий раз, когда в них возникала необходимость. Все это, не особенно вяжется с ее статусом, случайно оказавшейся на Дороге, запуганной девочки. По крайней мере, выбранная ею модель поведения нехарактерна для особ столь юного возраста...
   "Да, назагадывала нам Дорога загадок, нечего сказать", подумал я. "Да, загадки, загадки и еще раз загадки. И все сплошь странные, какие то, неоднозначные. С одной стороны важные, а с другой, пустяковые и незначительные. Важные, потому что такой исполинский, разумный организм, как Дорога, едва ли будет служить хранилищем для ерунды, а пустячные, потому, что, как правило, их разгадка ровным счетом ни на что не влияет. Вот почему и разгадывать их, никакого смысла нет..."
  -- Все, к черту размышления! - произнес я вслух, рубанув рукой воздух.
  -- Ты о чем это? - очнулся, задремавший было, Глебок.
  -- Да так, ни о чем особенном, - скривился я. - Надоело все это, на хрен! Вопросы, загадки. Ни в чем ясности нет.
  -- Понятно, - многозначительно протянул Глеб.
  -- Вот где, например, этот чертов барьер, можешь ты мне сказать? - не унимался я.
  -- Похоже, уже скоро, - ответил вместо Глеба Марат, на мгновение отвлекшись от созерцания окрестностей. - Гляньте назад, господа.
   Мы обернулись, в очередной раз, увидев удивительную, сводящую с ума своей невозможностью, картину:
   Поросшие густой растительностью холмы с обеих сторон плотно обступившие дорогу непостижимым образом ломаясь и изгибаясь, тянулись вслед за нами своими вершинами, как будто мы смотрели на них сквозь искажающее стекло. Даже небосвод сворачивался, падая всей своей беспредельностью в какую то точку за горизонтом.
  -- Ты считаешь, это признак близости барьера? - спросил я.
  -- Вполне возможно, - не отрываясь от окна, рассеянно проговорил Марат. - Я же не знаю, как выглядят его окрестности. По крайней мере, это явно что-то необычное, - он замолчал.
   Я не стал больше лезть к нему с вопросами, а вместо этого сосредоточил все свое внимание на необычном ландшафте, стараясь подмечать происходящие вокруг нас изменения.
   По мере того, как мы продвигались вперед холмы и растительность на них изгибались все больше и больше. Километров через десять большинство из них приняло практически горизонтальное положение, склонившись под воздействием неведомой силы, словно трава под напором ветра и вытягивая склоненные вершины вдаль, навстречу горизонту. Туда, куда, придавливая к земле, тащил их купол небосвода, с каждым мгновением усиливая свое давление.
   Даже местное солнце, не так давно гордо и величаво дарившее свет и тепло, теперь скатилось, сползло к горизонту, бессильно проливая потоки своего света вниз, в ту самую точку, которая словно воронка, втягивала в себя весь мир именуемый Дорогой.
  -- Ни хрена себе! - не выдержав, воскликнули мы с Глебком.
  -- Полноте, неужели вас еще можно чем-то удивить? - снисходительно поинтересовался Илья. - По моему, по сравнению с тем, что мы уже видели здесь, этот фокус с падающим небом, не более, чем дешевый балаган.
   Мы промолчали. Длинный, не сбавляя скорости, вел джип дальше.
   Через некоторое время горизонт перед нами начал словно усыхать, на глазах превращаясь из бесконечной полосы в черное пятно туннеля, ограниченного свернутым куполом пространства, в который проваливался этот мир, вместе с холмами, дорогой, небом, солнечным светом и нашим джипом, на огромной скорости летящим вперед...
   Ленд-Крузер, рыча мощным мотором, продолжал с легкостью проглатывать километры, приближаясь к невероятной аномалии со всей возможной быстротой.
   Вскоре горизонт полностью исчез, уступив место бездонному колодцу непреодолимого барьера. Мир вокруг продолжал стягиваться, сжатый, словно тисками небосклон, вкупе с изорванным и обессиленным светом солнца, обрушиваясь вниз, тяжело давил нам на плечи.
   До черной воронки, пожирающей пространство, оставалось не более километра, когда Марат, словно, вдруг, опомнившись, неожиданно заволновался:
  -- Подождите! Я что-то не понял, вы что, и впрямь решили нырнуть в эту черную дыру? Вы всерьез считаете, что у нас есть шансы уцелеть там? Эта хрень, чем бы она ни была, смогла свернуть в бараний рог даже небо и солнечный свет! И зная это, вы еще на что-то надеетесь? Не надо иллюзий, парни, у нас нет шансов уцелеть, от нас просто ничего не останется, даже воспоминаний!
  -- Шансов у нас больше, чем у кого бы то ни было, - угрюмо буркнул Глебок.
  -- Ты сам то веришь в свои слова? - с раздражением в голосе спросил Марат.
  -- Верю или нет, какая разница? Выбора у нас все равно нет.
  -- Мы можем отказаться, мы не обязаны подставлять головы под топор! В конце концов, на Дороге полно разных умников, которые могут провернуть это дельце лучше нас.
  -- Согласен, однако, все умники спасовали, предпочтя свалить свою работу на нас. Ты знаешь это не хуже меня. К тому же мы не сможем уже повернуть назад, даже если бы захотели этого. Хотя я, лично, не вижу смысла поворачивать и отступать. Что нам это даст? Да, мы сбережем свои жизни, но в этом случае будем обречены, навечно остаться здесь, в мире Дороге, пока либо Демон, либо собственное безумие не уничтожат нас.
  -- Нет, все-таки они сделали из нас марионеток, - грустно вздохнул Марат, не уточняя, кого он имел в виду, говоря, они. - Как же я устал от всего этого... - он вновь обреченно вздохнул, после чего притих.
  -- Ну что, господа, - Длинный выудил из бардачка компакт диск, - по-моему, самое время сейчас врубить эту песню.
   Вставив диск в магнитолу, он слегка поколдовал с ней, пока не нашел, наконец, нужную композицию.
  -- Ага, вот она!
   Из колонок зазвучала "Дорога в ад" в исполнении Криса Ри.
  -- Ну, как вам? - оскалился Длинный. - Круто, да!?
   Ленд-Крузер мчался вперед, словно действительно втягиваемый невидимыми нитями в парамерный разрыв. Провал неодолимого барьера продолжал маячить перед нами еще несколько мгновений, быстро занимая собой все обозримое пространство и постепенно охватывая нас со всех сторон, пока, наконец, не ощутив какой-либо четкой границы, мы оказались по ту сторону реальности.
   Пейзаж изменился...
  
  
  -- Отец! Почему ты не сказал им всей правды?
  -- Зачем? Это все равно бы ничего не изменило. К тому же тебе известно, что я не очень сильно люблю людей, и что у меня есть веские причины для этого.
  -- Я знаю. Однако именно эти ребята ничем не провинились перед тобой, так почему твоя месть оказалась обращена на них?
  -- О какой мести ты говоришь? Я ничего не подстраивал специально, я просто ответил на их вопросы. Они сами хотели помочь тебе и вернуться домой. Сами, понимаешь? Я же только указал им путь, направление в котором надо двигаться.
  -- Но при этом не сказал ни слова, какую цену им придется заплатить за это! Ты ведь не мог не знать, чем это для них обернется и, тем не менее, предпочел промолчать. Разве это не подло? Я думала, что проведенные в раздумьях годы сделали тебя менее эгоистичным!
  -- Но при чем здесь мой эгоизм, дочка? Я всего лишь выполнил их просьбу. Не моя вина, что эти люди не смогли задать правильных ответов.
  -- Я не умею читать твоих мыслей, а если б и умела, не стала бы этого делать. Поэтому я не знаю, чем ты руководствовался, когда обрекал на гибель мир этих людей. Однако я уверена, что существо высшего порядка, каковым, несмотря ни на что, ты являешься, не имеет права, поступать таким образом, сваливая всю вину на людей и объясняя свои действия выполнением их желаний. Ты прекрасно знаешь, что уничтожение, своего собственного мира никак не входило в их планы. Так, что не валяй дурака, отец!
  -- Но, помилуй, что же я мог сделать? Ведь, по большому счету, дров они наломали еще до встречи со мной. Не скрою, именно я заложил законы, сыгравшие с ними злую шутку. Однако, это и твои законы и именно ты приводишь их в действие фактом своего существования. Это их судьба, я при всем желании не мог изменить хода событий. Тем более, сидя здесь.
  -- Не хитри, отец. Еще как мог!
  -- Ну-ка, ну-ка, нельзя ли поподробней?
  -- Ты мог вывести их по тайному коридору. В этом случае, парамер не смог бы последовать за ними.
  -- И что тогда? Ты хоть понимаешь, что тогда мы бы уже не разговаривали с тобой здесь? Пойми, дочка, общение с тобой для меня гораздо важнее, чем эти смертные и существование их мира. Почему я должен беспокоиться о них?
  -- Потому, что парамер никогда не остановится. Он не удовлетворится одной планетой, являющейся родиной этих ребят. Ты прекрасно знаешь, что он будет расширять сферу своего влияния до бесконечности и, рано или поздно, доберется и до тебя и до твоих сородичей.
  -- Тоже мне, напугала! Плевать я на них хотел, особенно после того, что они со мной сделали. В любом случае доберется он до меня или нет, произойдет это куда как не скоро, даже по нашим, с тобой, меркам. К тому же, парамер мой старый приятель, думаю, мы с ним как-нибудь договоримся. Так что, давай, закончим этот разговор, поскольку я не вижу никакого смысла спорить о том, что можно было бы сделать. Ты здесь, а это значит, что неодолимый барьер пройден и пусть все идет так, как должно идти...
  
   Сознание возвращалось медленно и неохотно, подбрасывая ощущения и мысли, словно скупец мелкие монеты нищим, на празднике благотворительности.
   Кажется, я лежу на берегу моря, у самой кромки воды. Теплый ветерок обдувает меня, касается моего лица чуткими нежными пальцами, словно нашептывая:
   - Отдыхай, отдыхай, все уже кончилось, некуда спешить...
   Моря я не вижу, поскольку лежу с закрытыми глазами, однако шум прибоя слышится совершенно отчетливо.
   И еще крики чаек. Стремительные и беззаботные, они проносятся надо мной в небе, переговариваясь между собой в полете гортанными, хриплыми голосами.
   Самое удивительное то, что краем сознания я понимаю, что не могу, на самом деле находиться здесь, на этом морском берегу. Я напрягаюсь, но так и не могу вспомнить почему. Просто не могу и все. Не должен быть. Однако запах моря и водорослей, плеск волн абсолютно реальны, настолько реальны, что я мало-помалу начинаю в них верить.
   Я не тороплюсь открывать глаза.
   "Зачем, да и куда здесь можно спешить?" - задаю я сам себе вопрос, тщетно пытаясь найти ответ. Смутно догадываюсь, что ответить на этот вопрос я смогу, только когда вспомню, кто я, откуда и как оказался здесь. Но этот козырь память пока хранит при себе.
   "Расслабься, отдыхай", - ласково шепчет ветер и беспокойные мысли послушно оставляют мое сознание.
   И вновь только я, узкая полоска песка и бесконечное море. Или, может быть, океан?
   "Какая тебе разница?" - шепчет в самое ухо ветер и прибой вторит ему.
   "Этот мир создан для тебя, он твой, только твой, больше здесь никого нет. Солнце светит только тебе, волны плещутся и резвятся ради тебя, ветер разговаривает с тобой одним. Разве ты не чувствуешь этого?
   Да, я чувствовал. И, тем не менее, почему-то все никак не мог полностью успокоиться.
   "Кто ты?" еле шевеля губами, практически мысленно спросил я, обращаясь к своему невидимому собеседнику.
   "Разве тебе здесь не нравится?" прошелестел довольно странный ответ.
   "Нравится. Как здесь может не нравиться? Но..."
   "Тогда зачем столько вопросов?" недоумевает мой невидимый собеседник. "Если тебя что-то не устраивает, ты только пожелай".
   "И что тогда?"
   "Все будет так, как тебе захочется, хотя мне казалось, здесь учтено все..."
   "В каком смысле?"
   "Этот мир - слепок твоего сознания, в котором обрели плоть твои мысли, мечты и надежды. Все, что здесь есть, море, пляж, все это существует исключительно благодаря тебе, твоему воображению".
   "Что-то вроде гипноза?"
   "Вовсе нет. Гипноз это мираж, здесь же все реально настолько, насколько реален ты сам".
   "Но как такое возможно?"
   "Тебе знаком краеугольный вопрос философии? Вопрос о первенстве сознания и материи?"
   "Ну, допустим, и что?", - продолжал я свой мысленный разговор.
   "А то, что в отличие от вашей Вселенной, в этом месте на этот вопрос вообще нет, да и не может быть ответа, ибо материя и сознание едины здесь. Одно является лишь частью, продолжением другого, понимаешь? Именно поэтому я и удивляюсь твоему беспокойству. В конце концов, здесь просто не может быть ничего, чего ты сам бы не пожелал. Стоит тебе захотеть и этот мир изменится, послушный воле своего создателя".
   "С твоих слов выходит, что моя власть в этой Вселенной безгранична, а сам я являюсь чем-то вроде ее властелина?"
   "Это зависит только от того, насколько ты владеешь своими мыслями, контролируешь их ход".
   "Поясни".
   "Все очень просто. Пока твое мышление позитивно, все вокруг будет приносить тебе вполне осязаемые радость и удовлетворение. Однако берегись, если твое сознание сместится в черную область спектра, приобретет деструктивный характер, а эмоции окунутся в пучину тоски, страха, волнения и злости. Едва родившись в твоей голове, мрачные, разрушительные мысли материализуются так же быстро, как и радужные мечты об отдыхе на золотистом морском берегу и их не так просто будет загнать обратно в глубины сознания, уж поверь мне. Тогда они запросто могут уничтожить и тебя и все хорошее, что ты здесь создал, ибо их воплощение будет не менее реально, чем ты сам. В этом и состоит самая большая опасность. Я думаю, ты и сам до конца не знаешь, какие монстры сидят в твоем подсознании. Поэтому не советую задумываться и размышлять слишком много. Пусть мысли твои скользят легко и свободно, тогда риск погибнуть от своих же собственных мыслей, окажется минимальным..."
   Он продолжал и продолжал говорить, увещевать, успокаивать меня, однако было поздно. Вместо покоя и умиротворения, слова моего невидимого собеседника произвели на меня прямо противоположный результат. Я испугался.
   "Как ловко он сумел заболтать меня", пронеслась в голове тревожная мысль, вслед за которой сорвалась вся, дремавшая до поры, орава страхов и подозрений.
   Водоворот темных мыслей набирал обороты, я с ужасом обнаружил, что море уже не плещется у берега, а грозно рокочет, вплескивая свою ярость в нарастающие с каждой секундой валы.
   Солнечные лучи уже не пробивались сквозь сомкнутые веки, словно яркий день в одно мгновение превратился в темную грозовую ночь.
   Где-то, пока еще в отдалении, грянул гром, налетел порыв ветра, швырнув мне в лицо пригоршню колючего песка, а спустя примерно полминуты на землю упали первые капли дождя.
   Усилием воли я попытался остановить надвигающийся ураган и вернуть все назад, но куда там! Собственными руками, оборвав тонкую нить мысленного блаженства, я, сам того не желая, все-таки начал разрушение этого мира, не способного выдержать моих страха и напряжения.
   К тому времени ветер, из приятного собеседника уже превратился в жуткую орду завывающих кочевников, бешеным галопом, несущуюся на меня.
   "Надо бежать", - пронеслась в голове запоздалая мысль.
   Я изо всех сил рванулся, разорвав оковы охватившего меня наваждения, и в следующий миг открыл глаза. Мир грез и воплощенных мечтаний рухнул в одно мгновение.
  
   Я вновь находился в салоне нашего верного Ленд-Крузера, одиноко стоящего посреди бесконечной Дороги. Рокот волн, как по волшебству превратился в гул мотора, приятный морской бриз в колючий суховей, прорывающийся в салон, сквозь разбитое лобовое стекло, а хриплые голоса чаек в треск магнитолы.
   Я огляделся.
   Наш джип стоял прямо посередине убегавшего в обе стороны дорожного полотна, разделившего пополам раскинувшуюся вокруг нас холмистую степь.
   И никакого намека на неодолимый барьер.
   "Кажется, мы все-таки прошли", устало подумал я.
   Рядом со мной завозился Марат, следом за ним Глебок и Длинный - парни по очереди покидали свои грезы.
  -- Где это мы? - взволнованно протирая очки, спросил Марат.
  -- Позвольте поздравить вас, господа, дельце у нас, похоже, выгорело, - торжественно проговорил я. - Неодолимого барьера больше нет. По крайней мере, мне так кажется. И если это так, то скоро, либо сама Дорога, либо ее хранители должны выйти на связь.
  -- Странно, что до сих пор еще не вышли, - задумчиво обронил Глебок. - Думается, времени для этого у них было предостаточно.
  -- Кто знает, возможно, отыскать нас здесь не так легко, - пожал плечами я. В любом случае, свою миссию мы выполнили, и, можно надеяться, что скоро наше путешествие подойдет к концу.
  -- Угу, - угрюмо буркнул Марат. - Вот только машину, кажется, угробили. Сто тысяч долларов псу под хвост!
   Мы вылезли наружу, придирчиво оглядев джип со всех сторон, одновременно придя к самым неутешительным выводам.
  -- Да, похоже, он отъездился, - грустно резюмировал Глеб.
  -- Несокрушимый тетратитановый корпус, вопреки уверениям Урмаса, был смят во многих местах, капот, и вовсе, оказался практически оторван. Причудливо выгнутый, он, не падая на землю, каким то чудом удерживался на одной перекошенной петле. Из покрышек уцелела лишь одна, остальные уныло растеклись опалесцирующими лужицами, вокруг изрядно помятых и согнутых дисков. Стекол не осталось ни одного. Двигатель, хоть и не заглох окончательно, задыхался, работая натужно и с перебоями, сквозь его стенки, словно через поры, непостижимым образом сочилось моторное масло.
  -- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - немного не в тему прокомментировал я.
  -- Интересно, что же там происходило, внутри барьера, а? - задумчиво проговорил Глеб. - Сомневаюсь я, что Урмас соврал. Его навороты вовсе не выглядят фуфловыми и, тем не менее, от них, можно сказать, ничего не осталось...
  -- Да уж, - хмыкнул Длинный, доставая сигарету. - Интересно, он ехать сможет?
  -- Не знаю, - я тоже потянулся к его пачке. - На первой передаче может и пойдет, потихонечку.
  -- Вопрос не в этом, - подал голос Марат, тоже, потянувшись за сигаретой. Мы посмотрели на него.
  -- А в чем?
  -- Куда ехать то?
  -- Да выбор то у нас, как водится, невелик, важно заметил Глебок. - Лично мне кажется, есть смысл двигаться в сторону кладбища, закончить тамошний разговор. А к тому времени, если, конечно, мы выполнили свою миссию, вопрос нашего возвращения домой решится автоматически.
  -- Ой, ли? - состроил скептическую гримасу Марат. - Мне кажется, Дорога должна была сразу нас вернуть, но мы все еще здесь, почему-то...
  -- В любом случае, Марат, Глебок прав, - проговорил я. - Кладбище есть смысл посетить, по крайней мере, там мы сможем получить ответ на это, твое, почему. Знать бы еще, в какой стороне оно находится.
  -- Вот-вот, я именно это и имел в виду, - покивал головой Марат. - Решить куда ехать, это еще полбеды. Проблема в том, какое направление для этого выбрать.
  -- Какая разница? - пожал плечами Илья. - От нашего выбора, к сожалению, ничего не зависит, если ты помнишь. Куда бы мы ни направились, нас все равно выведет туда, куда предопределено судьбой. И Дорогой. Нам остается только надеяться, что, на этот раз, она учтет наши пожелания, а не погонит вслепую выполнять новые, малопонятные поручения.
  -- Я то ничего не забыл, - буркнул Марат. - Беда только в том, что мы не знаем наверняка, насколько изменились свойства Дороги, после того, как мы прошли через неодолимый барьер. Устранив его, мы сбалансировали уравнение закона противоположностей, лежащее в основе существования Дороги. И далеко не факт, что после нашего вмешательства она осталась прежней. Возможно, теперь право выбора будет принадлежать нам, и лишь от нас будет зависеть, в каком направлении идти и что делать.
  -- Ты хочешь предложить что-то конкретное? - посмотрел на него Глебок.
  -- А что тут предложишь? - скорчил недовольную гримасу Марат. - Я просто счел нужным поделиться с вами своими мыслями на этот счет. А так..., - он развел руками, - оба направления совершенно равноценные, так что дальнейшее направление, так и так, придется выбирать наугад. Нам, как говорится, не привыкать.
  -- Вот именно, наугад, - с расстановкой произнес Глеб. - Собственно говоря, как раз, поэтому я и считаю, что в отношении своих свойств Дорога ничуть не изменилась. Так что давайте, не будем расслабляться и тратить время на бессмысленные споры. Пока ситуация не прояснилась, будем действовать так же как раньше. Не спеша, со всеми предосторожностями двигаться вперед, - закончил Глебок, вновь беря на себя руководящую функцию.
  -- Да-да, нужно трогаться, - засуетился Длинный, которому, судя по всему, просто надоело стоять на месте. - Как ни крути, в одном Глебок абсолютно прав: не стоит, кому бы то ни было, давать возможность застать нас врасплох, торча посреди этой пустыни, как три тополя на плющихе.
  -- Кому бы то ни было? - покосился на него я. - Кого ты имеешь в виду?
  -- Ну..., - несколько озадаченно протянул Илюха, - например этих, как их, мегаморфов, к примеру. Квелгов, опять же. Хранителей тоже, можно не сбрасывать со счетов. Мы ведь знакомы только с Хассом и Урмасом и, кто знает, что думают о нас и нашем присутствии здесь, их коллеги?
  -- Ты считаешь, они могут быть настроены враждебно? - с сомнением спросил я.
  -- Нет. Я лишь не исключаю такой возможности. Впрочем, это и неважно. Ведь даже, если я ошибаюсь, и в этот момент хранители, вместе с квелгами готовят торжественный прием в нашу честь, остается еще Демон. Надеюсь, его враждебность ни у кого не вызывает сомнений?
  -- Черт! Ты прикинь, я совсем позабыл про этого гада!
  -- А зря, - назидательно молвил Глеб. - Тем более, сейчас, когда мы, можно сказать, лишились машины.
  -- Да-да, нужно поторапливаться. Мы столько всего преодолели, обидно будет нарваться на него в самом конце пути.
  -- Обидно не будет. Будет больно, - мрачно схохмил Марат.
  -- Да прекратите вы свой треп, наконец, или нет? Погнали! - Длинный, отстрелив пальцем догоревший окурок, полез в раскуроченную кабину Лед-Крузера. - Так, так, посмотрим, способна ли еще на что-нибудь наша лошадка...
   Мы расселись по местам и Длинный тронулся с места. Не проехав и десятка метров, всем нам стало понятно, что долго наш джип не протянет. Несмотря на вдавленную почти до упора педаль акселератора, Ленд-Крузер едва плелся, поминутно дергаясь и чихая двигателем, при этом, как-то странно заваливаясь на бок. Однако, мы, как ни странно, пока продолжали двигаться, пусть медленно, но, все-таки, преодолевая километр за километром, а в нашем теперешнем положении это, без преувеличения, было самое главное.
   Не знаю, возможно, виной всему было пресловутое "дежа вю", но через некоторое время мне начало казаться, что местность вокруг поддается узнаванию, будто мы уже проезжали здесь.
   Справа и слева от дорожного полотна раскинулись характерные невысокие холмы, покрытые редкими деревцами. Они были очень похожи на те, что сопровождали нас на пути к барьеру, словно пройдя его, мы снова оказались в той точке, откуда начали свой прорыв и теперь, вопреки действующим в мире Дороги законам, возвращались по уже один раз пройденному маршруту.
   Однако километров через двести мои надежды развеялись как дым, поскольку тогда стало окончательно ясно: на что бы мы не надеялись, легких путей для нас здесь не было и не будет.
   Дернувшись напоследок, Ленд-Крузер неожиданно заглох, на сей раз уже окончательно. И сколько не пытался Длинный вновь привести его в чувство, все было без толку.
   Заглянув под капот, мы обнаружили, что мотор нашего джипа будто полностью расплавился, превратившись в густую, на манер пластилина, массу, своими формами, даже отдаленно не напоминающую контуры двигателя.
  -- Finita la comedia, - мрачно констатировал Глеб, глядя на то, во что превратился силовой агрегат Ленд-Крузера. - Вот тебе и тетратитаниум, вечный двигатель, - усмехнулся он.
  -- Интересно, что же с ним все-таки произошло? - Длинный, перегнувшись через борт, дотронулся пальцем до места, где, по логике вещей, должен был располагаться блок цилиндров. Ковырнул ногтем пластилиноподобную субстанцию, которая и в самом деле оказалась мягкой и вязкой.
  -- Похоже на оконную замазку, - озадаченно нахмурился он.
  -- Придется снова пешочком, - с удивительным спокойствием произнес Глебок. - Берите только самое необходимое и вперед.
  -- А что брать то? У нас, почитай, из барахла уже ничего и не осталось, вяло возразил я, однако, поразмыслив, достал таки из-под сиденья свой верный ломик.
  -- С кем воевать-то собрался? - усмехнулся Длинный.
   Я пожал плечами, не зная, что ответить на этот вопрос. С одной стороны, за все время наших скитаний, мое оружие, действительно, ни разу не пригодилось мне. Но с другой, друзья все равно не дадут мне идти с пустыми руками, что-нибудь, да всучат. Не то, так другое. Так что пусть это будет монтировка. С ней все-таки спокойней, несмотря на то, что защита, которую она может дать мне, весьма иллюзорна.
   Рассовав по карманам остатки сигарет и разную прочую мелочь, мы, откатив Ленд-Крузер на обочину, мысленно попрощались с ним и тронулись в путь, растянувшись цепочкой поперек шоссе. Прятаться теперь не было смысла.
  
   Нам, уже далеко не в первый раз, пришлось путешествовать по Дороге на своих двоих, однако он, в свою очередь, вполне мог стать последним и окончательным - шансы раздобыть где-нибудь новый автомобиль практически равнялись нулю.
   По мере усталости, наша цепочка растянулась. Впереди, как и всегда, шел Длинный. Правда теперь, в его походке уже не чувствовалось былого оптимизма. Илюха шагал, уныло пиная, неизвестно откуда взявшуюся здесь, пустую консервную банку, противно брякающую об асфальт после каждого его удара.
   Несмотря на видимое уныние, Илья шел по-прежнему быстро, не выказывая никаких внешних признаков утомления, так что мы с Глебком и Маратом едва поспевали за ним.
   Через час или полтора, солнце над нашими головами достигло зенита и теперь немилосердно жгло нас своими лучами, заставляя поминутно смахивать пот с лица и глаз. Про одежду я и не говорю. Она уже давно промокла насквозь и теперь противно липла к телу, осложняя и без того нелегкое путешествие.
   Я краем глаза посмотрел на Марата. Судя по всему, ему тоже приходилось несладко - за последние полчаса он уже дважды прикладывался к фляжке с водой.
   "И с чего вдруг такая жара?" пришла мне в голову неприятная и слегка пугающая мысль. "Что-то я не припоминаю, чтобы раньше, нас сопровождала столь жаркая погода. По большей части на Дороге царила ночь или уж, на худой конец, пасмурный темный день. Но что б такое... Неужели то, что до сих пор никто так и не вышел с нами на связь, не случайно? Что, если возможность возвращения домой, существовала лишь в наших мечтах, умело, при этом, используемая невидимым режиссером в своих целях? И теперь, когда мы стали ему не нужны, он хочет мягко от нас избавиться?"
   "Откуда такой пессимизм?" начал я по обыкновению спорить сам с собой.
   "А ты подумай, подумай хорошенько" продолжал свой мысленный разговор я. "Долго мы протянем без воды на такой то жаре? Чем, спрашивается, плохой способ от нас избавиться? Даже усилий, каких то особенных, для этого предпринимать не потребуется. Солнце и жажда сами сделают свое дело".
   "Да нет же, этого не может быть" возразила моя оптимистическая половинка. "Скоро либо хранители, либо Дорога отыщут нас, надо просто подождать".
   "Но тогда почему они до сих пор не сделали этого? Времени у них было предостаточно и, тем не менее, от них пока, ни слуху, ни духу".
   "Должно быть, произошла какая то накладка, недоразумение. Ну, сам подумай, с какой стати нас нужно устранять? Разве мы кому-то здесь конкуренты? В этом просто смысла никакого нет".
   "Ну, есть смысл, или нет, не нам судить. Если уж говорить начистоту, мы, реально, никогда не могли понять логику Дороги, смысл происходящих здесь событий. Так с чего же ты взял, что сейчас они должны быть доступны нам?
   Нет, не обманывай себя, тут дело в другом".
   "Ну и в чем же?"
   "Мне кажется, вариантов два. Первый - несмотря на то, что нам удалось пройти неодолимый барьер и восстановить, тем самым, единство и целостность Дороги, где-то все-таки, вышла промашка, и из-за нее мы так и не смогли достичь желанного результата - возвращения домой. Дорога, вопреки ожиданиям, по-прежнему работает только в один конец. Именно поэтому мы все еще здесь, а не в своем мире".
   "А второй вариант?"
   "Я уже говорил. Мы вслепую выполнили свою миссию, так до конца и, не поняв, в чем же она заключалась. Впрочем, от нас это и не требовалось, мы должны были просто выполнить ее и все. Теперь же, мы перестали быть им нужны и от нас решили избавиться. Просто-напросто позабыть о нашем существовании. Очень спокойно и очень эффективно, ничего не скажешь".
   В последнее, однако, верить очень не хотелось, но никаких иных объяснений сложившейся ситуации, я не находил. Жара и впрямь продолжала усиливаться с каждой минутой, над Дорогой плыло марево раскаленного воздуха, сворачиваясь в причудливые узоры.
   К тому же, словно в подтверждение моих мрачных догадок, изменился окружающий нас ландшафт. Как всегда незаметно и неожиданно.
   Поросшие, хоть и не густой, но все же, какой-никакой растительностью, холмы уступили место песчаным дюнам или скорее даже барханам, наподобие тех, что можно увидеть в пустыне. Они лениво раскинулись по обе стороны иссиня-черного покрытия Дороги, словно скальпель хирурга рассекавшего бескрайний океан песка от горизонта до горизонта.
   Дорога, как обычно, не поинтересовавшись нашим мнением, совершила очередной виток, уничтожив нашу надежду вернуться на кладбище по уже проторенному пути.
   _ Ну что, получили? - неожиданно прервав мои размышления, со злостью произнес Длинный, изо всех сил пнув банку, улетевшую от его удара далеко в сторону. - Схавали нас эти квелги или кто там еще! Кинули, как щенков, черт бы их всех побрал. Нет, вы как хотите, а я в их игры, больше играть не намерен. Никуда больше не пойду! Баста! - он, подогнув под себя костлявые ноги, уселся прямо на дорожное полотно.
   Мы остановились рядом с ним, смерив его угрюмыми взглядами. При всем желании, найти хоть какие то слова ободрения и поддержки, в уставшую от жары голову ничего путного не шло. Да и кому нужна дешевая, пусть даже во имя спасения, ложь, если никому здесь не удастся поверить в нее?
  -- Ладно, шабаш прогулке, отдохнем чуток, - махнул рукой Глебок и плюхнулся напротив Длинного. Мы с Маратом уселись рядом.
  -- Наверное, со стороны мы выглядели, если и не комично, то, наверняка, интригующе. Песок, шоссе, прямое, словно полет стрелы и четверо уставших взмыленных людей, молча сидящих кружком, посередине проезжей части. И никого вокруг, ни единой живой души...
  -- Нам то, конечно, наше положение не казалось ни комичным, ни уж, тем более, забавным. Впрочем, обсуждать сложившуюся ситуацию у нас не осталось ни сил, ни желания. Мы, все так же молча, продолжали сидеть, избегая смотреть в глаза друг другу. Просто сидели и ждали непонятно чего.
  -- Спустя примерно полчаса, я, чтобы, хоть как-то развеять мрачное настроение, заговорил:
  -- Нет, что ни говорите, мне кажется это еще не конец, - сказал и замолчал, исподволь поглядывая какую реакцию вызовут у товарищей мои слова.
  -- С ответом никто не торопился, однако спустя минуту заговорил Глебок:
  -- Я так понимаю, у тебя есть из вышесказанного, какие то конкретные выводы? - нехотя проговаривая слова, произнес он.
  -- Мы ведь уже не раз попадали здесь в тупиковые ситуации, - довольный, что удалось завязать разговор, начал излагать я. Собственно говоря, я не очень представлял себе, какие выводы имел в виду Глеб, однако с энтузиазмом взялся объяснить ему избитые истины.
  -- Так вот, когда такие ситуации возникали, то, несмотря на их, казалось бы, полную безнадежность, из них всегда неожиданно находился выход. Порой неожиданный и странный, но все-таки выход. Загнав нас в тупик, обстоятельства в самый последний момент изменялись и пусть мы не всегда могли извлечь из этих изменений пользу, мы все же оставались живы и что, на мой взгляд, самое главное, продолжали двигаться дальше, не останавливались. Как говаривал наш друг Тимоха: "движение жизнь", - я криво усмехнулся. - Здесь, на Дороге это высказывание верно на все сто, если не двести процентов. Так что, лично я, стараюсь не терять надежды.
  -- Что ж, как говорится, флаг в руки, - промычал Глебок. - Надеюсь, что ты прав. Однако хочу тебе напомнить, что чем больше ты говоришь, тем чаще и глубже дышишь, хотя это, возможно, и не особенно заметно. Тем не менее, каждый твой выдох содержит некоторый процент паров воды, которая в скором времени может очень нам пригодиться. Выводы делай сам.
  -- Если ты заговорил об экономии воды, значит, тоже не теряешь надежды. Я просто хотел убедиться в этом.
  -- Угу, - неопределенно промычал Глебок, не разлепляя ссохшихся губ.
   Больше мы не пытались разговаривать.
   Солнце уже начинало потихоньку поджаривать нас.
  
  -- Эй! Эй! - прорезал охватившие мое сознание сумерки голос, слева от меня. - Эй! Смотрите!
  -- Подставлять глаза режущим их солнечным лучам совершенно не хотелось. Однако я не решился проигнорировать возникший посреди общего безмолвия голос и приподнял голову.
  -- Все оставалось на месте, как и раньше. Песок, дорога, небо без облаков с висящим прямо над головой светилом, но, приглядевшись, я увидел вдали, на самой границе видимости, движущуюся черную точку. Судя по всему, двигалась она в нашем направлении и при этом, на довольно приличной скорости.
  -- Ты оказался прав. Перемены наступили. Интересно, кого еще сюда занесло?
  -- Скоро увидим, - ответил Марат, вглядываясь вдаль, поверх очков.
   Длинный, щурясь от солнца, прикрыл глаза ладонью, тоже стараясь разглядеть приближающийся объект.
   Примерно полминуты, он не обращая внимания на выступившие в глазах слезы, мужественно смотрел вдаль, однако вынужден был сдаться:
  -- Черт! Ни хрена не видно! Все прямо расплывается.
  -- Ничего, нам спешить некуда, - довольно потирая руки, успокоил его Марат. - Кто бы он ни был, мимо нас он не проскочит.
   О том, что это может оказаться Дорожный Демон мы, в тот момент, почему-то не думали. В конце концов, если уж нам не суждено спастись, какая разница, что нас убьет, дегидратация или колеса Демона?
   Так мы и стояли, не делая ни малейшей попытки спрятаться или как-то замаскировать свое присутствие. Только ссутулились немного, продолжая с надеждой и тревогой всматриваться в даль.
   Неизвестный объект на удивление быстро преодолел половину разделявшего нас расстояния, потом, тоже, видимо, увидев нас, неожиданно сбросил скорость. Вскоре Длинный, обладавший практически орлиным зрением, воскликнул:
  -- Глазам своим не верю! Какой знакомый пикапчик!
  -- В каком смысле? Откуда знакомый? - от жары Марату, похоже, напекло голову - с выводами он слегка запаздывал.
  -- Марат, ты за последнее время много пикапов видел?
  -- Неужели Тимоха?!
  -- Неужели выжил?! - наперебой загалдели мы.
  -- Не знаю, - отплевываясь от песка, сказал Илья. - Кто за рулем не видно. Но машина, точно его.
  -- Еще не факт, что он остановится, - тихо пробормотал Глебок, однако я расслышал его слова и посчитал нужным спросить:
  -- А почему нет?
   Глебок, ненадолго задумавшись, посмотрел на меня. Потом ответил:
  -- Я ничего не имею против Тимохи, но, лично на меня, он произвел впечатление слишком уж непростого человека, понимаешь? Настолько непростого, что, лично я, не взялся бы предсказывать его поступки. С одной стороны он вроде прост, как три копейки, с другой же, несмотря на эту простоту, мне, в большинстве случаев, были непонятны, ни его действия, ни его мотивы. Он переменчив, а иногда, не побоюсь этого слова, многолик. Непонятно где он настоящий, а где нет. Этот факт меня даже не настораживает, нет. Просто наводит на некоторые размышления, результатом которых и стал мой риторический вопрос, заинтересовавший тебя, вот и все.
  -- Да уж. Тимоха - человек-загадка, - согласился я.
  -- Лично я не уверен в том, что он человек, - заметил Глеб.
   Я с удивлением посмотрел на него:
  -- Что ты имеешь в виду?
  -- То, как он ездит. Его мастерство, его водительский дар явно не укладывается в рамки обычных человеческих способностей, превосходит все мыслимые и немыслимые границы. Вспомни Сиенгор. То, как Тимоха прошел сквозь его стальные джунгли. Нам такое не под силу, ни мне, ни тебе, ни Длинному. Да что там мы! С этим никто бы не справился. Ни Шумахер, ни любой другой. Проехать сквозь хаотично движущиеся механизмы, так же невозможно, как бежать, уворачиваясь от капель дождя. Вот ты мне и ответь: как такое, оказалось по силам столь заурядному, на вид, человеку, каким выглядит Тимоха? - закончив, уставился на меня Глеб.
  -- Я уже не раз задавался этим вопросом. Причем не только относительно Тимофея. Практически все, кого мы повстречали во время наших скитаний по Дороге, обладали некими талантами или познаниями, которых не могло быть у простых людей. Девчонка, наша попутчица, почти свободно читающая на неизвестном ей языке. Урмас, чувствующий себя в парамерном лабиринте, как рыба в воде. Сторож с кладбища и тот удивил своей информированностью, если, конечно, рассказанная им история, не плод его воображения. Ну откуда, откуда этому потрепанному старикашке знать историю возникновения Дороги? Но, тем не менее, его слова внушают доверие. Я нутром чую, большая часть его рассказа - правда. Если не все. Ну да ладно, оставим пока старика в покое. У нас еще будет время расспросить его обо всем лично, тем более, что особых опасений он у меня не вызывает. Если подумать, он, всего лишь капризный и своенравный старикан. Порой неприятный, но в целом, достаточно безобидный. Из всей этой компании, меня больше всего беспокоят Урмас с Тимохой. Ты только что говорил о многоликости Тимофея. В этом смысле, он крепко смахивает на Урмаса, ты не находишь?
  -- Поясни, - коротко сказал Глеб.
  -- Есть несколько моментов, по которым они схожи, как две капли воды, - начал развивать свою мысль я. Во-первых, и тот и другой испытывают прямо-таки патологическую страсть к заключению разного рода сделок и договоров. Даже в тех случаях, когда это вроде бы и ни к чему. Оба дословно и скрупулезно выполняют каждый пункт, каждую букву заключенного соглашения, придавая огромное значение несущественным мелочам, на которые никто из нас и внимания бы не обратил. Ничего, не объясняя, они, при этом, всем своим видом дают понять, что для них эти мелочи имеют огромное значение. По этому пункту возражений нет? - я посмотрел на Глебка.
   Тот покачал головой, сделав знак продолжать.
  -- Что ж, идем далее. Оба ярко выраженные индивидуалисты, несмотря на дружелюбное поведение, настаивающие на исключительно формальных, деловых отношениях. В общении и тот, и другой вполне искренни, на их слова можно положиться, однако в обоих присутствует какая-то недосказанность, словно, не желая лгать напрямую, они предпочитают просто обходить щекотливые темы или напустить туману, весьма двусмысленно отвечая на вопросы.
  -- Да, - кивнул Глебок, - я тоже это заметил.
  -- У обоих есть необъяснимые сверхспособности, впрочем, об этом мы уже говорили.
  -- Складно, - протянул Глебок. - Ну и что из этого следует?
  -- Ничего. Все споры и дискуссии, которые мы вели раньше, неизбежно заводили нас в логический тупик. Этот разговор, видимо, не исключение. Я только чувствую, что это не простая случайность или совпадение. За всем этим определенно что-то есть, не может не быть. Но что именно..., - я развел руками, - я просто пытаюсь сопоставить внешние факты, проанализировать полученную информацию, но, разобраться, что она означает, к сожалению, пока не в силах. Понятно одно: пока относительно Урмаса и Тимохи, не появится хоть какая-то ясность, полностью доверять им нельзя. В этом, кстати, у них тоже, имеется определенное сходство. Заметь, ни одного из них не в чем конкретно упрекнуть, и тот, и другой не раз помогали нам, причем иной раз вполне бескорыстно и, тем не менее, я им не доверяю. Хоть на куски меня режь, - закончил я.
  -- Ты только ему это не ляпни, - вполголоса ответил Глеб, коротко кивнув в сторону подъехавшего в этот момент пикапа.
   Это и в самом деле был Тимоха. Каким то образом уцелевший при встрече с Демоном и сумевший-таки самостоятельно выбраться из ловушки Сиенгора, лишний раз, доказывая, что он далеко не так прост, как кажется.
   Тимоха на полной скорости подлетел к нам, выжав тормоз в самый последний момент. Взвизгнув покрышками, пикап резко остановился, не дотянувшись до нас бампером каких-нибудь двух-трех сантиметров. А через мгновение, из бокового окна появилась улыбающаяся физиономия Тимофея.
  -- Здоровеньки булы! - провозгласил он, выпрыгнув из машины. - Не ожидал встретить вас здесь.
  -- Мы, признаться, тоже, - ответил Глеб. - Мы часто о тебе вспоминали, надеялись встретиться, хотя, честно говоря, не особенно верили, что ты уцелел. Как тебе удалось?
  -- Это все ваша девчонка, - враз погрустнев, вздохнул Тимоха. - Если бы не она, едва ли бы мы с вами здесь встетились.
  -- А с ней самой что? - взволнованно спросил я. - Она погибла?
  -- Не знаю, - покачал головой Тимоха. - Когда появился Демон, я, признаться, крепко испугался. Еще бы! Он ведь меня здорово застал врасплох. До сих пор в голове не укладывается, откуда он взялся. Со мной такого никогда не было, везло мне, всегда разными дорожками с ним бегали, а если где и перекрещивались, я всегда заранее чувствовал его появление. И тут, на тебе! Кончилась моя удача. Когда вы нырнули в корпус энергостанции, и Демон, развернувшись, попер на меня, сразу стало понятно: живым мне не уйти. И если бы не ваша попутчица, так бы все и случилось. Она отвлекла его на себя. Не знаю, зачем она так поступила, в конце концов, я не был ей ни другом, ни, приятелем. Она вообще видела меня в первый раз и, тем не менее... Демон, когда ее увидел, совсем взбесился, обо мне словно и позабыл вовсе. Воспользовавшись этим, я дал деру.
  -- Выходит, ты не видел, что с ней произошло?
  -- Нет, - подтвердил Тимоха. - Я ведь уже говорил вам. Однако не теште себя иллюзиями, шансов на то, что она выжила, практически нет. Разве только Город сумел в последний момент, каким то образом, защитить ее. Или Демон неожиданно изменил свои планы. И в то, и в другое, по правде сказать, с трудом верится.
  -- Что ж, как бы там ни было, это был ее выбор, - торжественно провозгласил Глебок. - Мы теперь не властны, изменить ее судьбу. Нам остается лишь скорбеть, если она погибла, или пожелать удачи, если осталась жива, - он задумчиво закусил нижнюю губу.
  -- К сожалению, ты прав, - констатировал Марат. - В любом случае, нашу спутницу не вернуть. По крайней мере, сейчас. Однако не стоит поддаваться унынию. В конце концов, хорошо, что, хотя бы, Тимофею удалось выжить и выбраться из Сиенгора. Лично я, очень рад этому, а вы? - он, в поисках поддержки обвел нас взглядом.
  -- Еще бы вы были не рады, - ухмыльнулся Тимоха.
   Глебок с наигранным недоумением вскинул бровь:
  -- В смысле?
  -- Я видел вашу тачку, господа. Должен вам заметить, вы здорово ее ухайдакали. Вряд-ли она когда-нибудь будет теперь на ходу. Поэтому неудивительно, что вы рады моему появлению. Не думаю, что вы испытывали большое удовольствие, путешествуя по такой жаре пешком. Или я ошибаюсь? - хитро прищурился он.
  -- Да нет, не ошибаешься, - спокойно ответил Глеб. - Машины у нас теперь, к сожалению, действительно нет, и мы чуть не загнулись на этой жаре. Впрочем, что там говорить, ты же и сам все видел.
  -- Как же так вышло? Что такого могло с вами произойти, а? Ведь с того момента, как мы расстались в Сиенгоре, и часа не прошло!
  -- Часа!?
  -- Ну да. Плюс-минус десять минут, не более, - уверенно заявил Тимоха, однако, взглянув на нас, былая уверенность медленно сползла с его лица, уступив место озабоченности:
  -- А сколько по вашему?
  -- Неделя, может быть две. Честно говоря, мы не считали, - ответил я. К тому же, мы с тех пор успели угодить еще в одно временное болото, наподобие Сиенгора, так что точного ответа у нас нет. Но то, что для нас прошло уже несколько суток, я ручаюсь.
  -- Вот как? Любопытно. Где же вы были все это время?
  -- О, дружище, это длинная история, - приобнял его за плечи Марат, ненавязчиво разворачивая Тимоху в сторону пикапа, - а жара и усталость в ногах не очень способствуют длинному повествованию. Может, поедем потихоньку, а по пути мы с удовольствием расскажем тебе обо всем. Уверен, у нас найдется, чем тебя удивить, - с этими словами, он, не дожидаясь разрешения Тимохи, залез в салон, незаметно от него подавая нам знаки, следовать его примеру.
   Впрочем, эта конспирация оказалось излишней. Тимофей вполне спокойно отреагировал на маневр Марата и, прыгнув за руль, произнес:
  -- Ладно, полезайте в машину. Погнали!
   Не заставляя просить себя дважды, мы заняли свою места.
  -- А куда, собственно, вы хотите попасть? - спросил Тимоха и выжал газ.
  -- Ты что-нибудь слышал про кладбище Дороги? - уже на ходу прокричал Глебок сквозь рев двигателя.
  
   Тимоха не слышал. Впрочем, особого значения это не имело. Дорога вела нас по своим путям, по-прежнему не считаясь с нашими планами и желаниями.
   Пустыня закончилась, за окнами промелькнули бесконечные километры унылого пейзажа торфяных болот, уступив место тундре и вечной мерзлоте. А мы продолжали мчаться вперед. Зной сменялся холодом, а жаркий застойный воздух - дождливой хлябью, на смену которой, вновь приходили солнце и зной. Километры один за другим пролетающие за окном продолжали уносить нас навстречу судьбе. В туманную даль неизвестности.
   И все-таки, сколь бы далеко ни была конечная цель, рано или поздно, любое путешествие подходит к концу.
   Так и в нашем случае, в конце концов, наступил момент, когда Тимоха, прервав нашу дрему, остановил пикап возле покосившегося поворотного столба, рядом с которым мы некоторое время назад вели жаркие споры о направлении дальнешего маршрута. Здесь начиналась дорога на кладбище автокатастроф, с его таинственным сторожем, способным дать ответы на многочисленные загадки этого мира. И мы рассчитывали эти ответы получить. Как никак, у чудаковатого старика был, перед нами, один небольшой должок.
  
  -- Ну что ж, господа, пора прощаться, - заглушив двигатель, Тимоха кивнул в сторону указателя. - Кажется, я доставил вас по адресу, и здесь наши пути вновь расходятся. У вас своя дорога, у меня своя, - тихо, но твердо произнес он.
  -- Жаль, - искренне вздохнул я. - Мы, честно говоря, рассчитывали, что ты пойдешь с нами. Мы намерены получить здесь кое-какую информацию, в том числе касающуюся возможного возвращения в наш мир. Ты, ведь, кажется, тоже этого хотел? Я имею в виду вернуться домой?
  -- У меня ведь нет дома, - мягко улыбнулся Тимоха. - Я странник, живу дорогой, она мой дом. Не эта, так другая. Тем более, если разобраться, что меня ждет там? Ни семьи, ни друзей, ни денег - ничего.
  -- А как же те артефакты, что ты собирал в Сиенгоре? - спросил Марат.
  -- Увы, они остались там, где и должны быть. Там, где их создали. Город не позволил мне забрать своих детей.
  -- Детей!?
  -- Детей, - грустно кивнул Тимоха. - Как ни странно, но он относится к ним, как к детям. По крайней мере, их связывает нечто такое, что выходит за рамки простого технологического процесса. Я понял это лишь в самый последний момент и вынужден был оставить все на своих местах. Иными словами, у меня теперь нет ничего такого, чем бы я мог удивить людей и обеспечить себе безбедную жизнь.
  -- Но послушай, - горячо возразил я, - здесь ведь ты тоже не купаешься в роскоши! Пусть по возвращении домой ты и не станешь богачом, но там, по крайней мере, тебе не придется всю оставшуюся жизнь прожить в одиночестве, с тенью Демона за спиной. Вспомни, что ты говорил в Сиенгоре. Тогда ты мечтал вырваться отсюда. Что же изменилось с тех пор? - я посмотрел на него, ожидая ответа.
   Но Тимоха молчал. То ли не знал, что ответить, то ли просто не желал говорить на эту тему.
   - Мы ведь не настаиваем, чтобы ты непременно вернулся, - вступил в беседу Глебок. - Но я на твоем месте, все-таки не пренебрегал бы возможностью, разузнать дорогу отсюда. Кто знает, вдруг, когда-нибудь, ты передумаешь и что тогда? Я не уверен, что тот, к кому мы сейчас направляемся, поможет тебе, если ты явишься к нему в одиночку. Нам он кое-чем обязан, мы заключили сделку и, выполнив свою часть договора, рассчитываем на его поддержку. К сожалению, он вовсе не склонен оказывать, кому бы то ни было безвозмездную помощь. Кто знает, найдется ли у тебя, что предложить ему, в качестве оплаты за информацию? Так что, лови момент, пока не поздно.
  -- Спасибо, друзья, - пожалуй, впервые искренне поблагодарил нас Тимоха. - Не обижайтесь, но я вынужден отказаться, - видя, готовый сорваться с наших уст поток уговоров и убеждений, он поднял руку, прося тишины. - Уж не знаю, что вы надеетесь найти в этих местах, однако мне с вами явно не по пути. Это - гиблое место, я чувствую. К тому же тот, с кем у вас назначена встреча, скорее всего, меня не ждет. А ходить в гости без приглашения, я не привык. Так что пусть все идет своим чередом. Я буду искать свою дорогу. Вы, четверо, связаны между собой, ваши судьбы плотно сплелись между собой, пусть вы и не замечаете этого. Чего нельзя сказать обо мне. Мы ведь даже из Сиенгора выбрались разными путями, хотя, казалось, делали это вместе. И здесь, как бы мы не старались, будет то же самое. Поэтому, не стоит говорить лишних слов. Давайте прощаться, - он протянул для рукопожатия руку.
   Мы, по-очереди, пожали его крепкую, мозолистую пятерню.
   - Может, все-таки передумаешь? - на секунду задержав его руку, спросил я.
   Тимофей молча покачал головой, всем своим видом давая понять, что нам пора выметаться.
   Судя по всему, он принял окончательное решение, и менять его не собирался. Упрямства ему было не занимать.
   Мы выбрались из машины.
  -- Удачи тебе! - хором воскликнули мы.
  -- Будь осторожен. Не газуй особо! - хохотнул Длинный, на прощание, хлопнув ладонью по крыше пикапа.
  -- Прощайте! - невозмутимо ответил Тимоха. - А может быть, до свиданья! - дважды нажав гудок, он, на предельных оборотах, рванул прочь от кладбища и вскоре превратился в маленькую, еле различимую точку на горизонте.
   Еще один попутчик, посланный нам великой Дорогой, исчез, растворился на ее необъятных просторах.
   Мы еще немного помолчали, глядя ему вслед и размышляя о неисповедимости путей, после чего, так и не произнеся ни слова, хорошо знакомой дорогой двинулись к кладбищу.
  
   Здесь все было попрежнему.
   Тот же выщербленный асфальт, пасмурное, полное свинцовых облаков, небо и гнятущая атмосфера вокруг. Складывалось ощущение, что наш прорыв через неодолимый барьер не только ее не уменьшил, а напротив, усилил, сгустив и без того мрачные краски.
   Вспоминая, с каким трудом нам удалось попасть на кладбище в первый раз, я начал беспокоиться за успех нашего похода. Тогда у нас был Ленд-Крузер и, тем не менее, у нас едва хватило душевных сил, чтобы не отступить под напором депрессии и порожденного ею безразличия. Пусть стены машины и не лучшая защита от них, но, по крайней мере, нам не приходилось бороться с собой и своей слабостью за каждый шаг.
   "Зря мы все-таки отпустили Тимоху" подумал я.
   "Нужно было попросить его еще хоть немного подвезти нас".
   Впрочем, на сей раз, мои опасения оказались напрасными. Похоже, кое-что здесь все-таки изменилось в лучшую сторону.
   Мы спокойно продвигались вперед, не испытывая ни малейших признаков тоски и душевной боли, чуть не заставивших нас повернуть назад в первый раз. Словно и не было вовсе того колоссального давления на психику. Разумеется, назвать наше нынешнее настроение веселым, язык не поворачивается, однако оно было просто плохим и в его основе, лежали вполне объяснимые причины. Такие, как усталость, неуверенность в своих силах, ну и мрачную погоду, конечно, нельзя забывать.
   Теперь, когда мы были вынуждены идти пешком, дорога, ведущая к кладбищу стала словно короче.
   Во время своего первого визита сюда, мы даже на Ленд-Крузере, достаточно долго добирались до частокола, обозначившего границы кладбища, но сейчас все было иначе. Впрочем, это и неудивительно. Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так нельзя дважды пройти по Дороге одним путем. Неважно, какую конечную цель вы поставили перед собой и сколько сделали попыток достичь ее. Дорога, ведущая к ней, всегда будет разной, изменяясь независимо от наших действий и желаний. И каждый шаг, пройденный по Дороге Судьбы, будет неповторим и уникален, как сама жизнь.
   Минут через тридцать, мы уже вышли к ограде.
   За покосившимся частоколом все так же колыхалась неизвестная трава, а полурастворенная калитка уныло поскрипывала на ветру ржавыми петлями.
   Мы, вплотную прижавшись друг к другу, миновали забор по уже проторенному пути. Границы кладбища, вновь, словно по волшебству раздвинулись, оставив нас посреди бескрайнего поля, ранее усеянного покореженными автомобилями.
   Я говорю ранее, потому что сейчас вокруг не было ни одного из экспонатов этого страшного музея, все их бесконечное множество исчезло, равнина вокруг была абсолютно пуста.
   Мы не стали даже строить предположений, по поводу того, куда они могли подеваться, хотя раньше, наверняка затеяли бы долгие и бессмысленные прения на этот счет. Опыт, полученный за проведенное на Дороге время, указывал на полнейшую бесперспективность этого занятия.
   Нам удалось даже удержаться от споров в какую сторону идти, и мы без возражений двинулись вслед за идущим в авангарде Илюхой. Шли медленно, уныло передвигая ноги и избегая смотреть вперед.
   Наверное, дело было все-таки в тоске, пропитавшей это место, словно многодневный дождь почву. Несмотря на то, что мы выполнили все поставленные перед нами задачи и, по идее, должны были вскоре вернуться домой, мы, почему то не испытывали победного настроения, возвращаясь отнюдь не как триумфаторы. Наше угрюмое шествие больше напоминало идущую на собственную казнь процессию, стремящуюся на как можно более долгий срок оттянуть роковой миг подъема на эшафот.
   Скорее всего, поток парадоксов, обрушившийся на нас, оказался нам попросту не по плечу. И в самый последний момент, когда мы, несмотря ни на что, выполнили свое предназначение, этот парадоксальный мир все-таки сломил наше сознание и волю, полностью лишив желания бороться.
   Тем не менее, мы, хоть и без былого энтузиазма, шаг за шагом продолжали продвигаться вперед.
   Впереди замаячили знакомые рощи, среди которых мы разговаривали с дедом. Подойдя к ним вплотную, мы вступили под кроны деревьев.
   Нам довольно быстро удалось разыскать среди них ту полянку, на которой мы отдыхали после уничтожения Демона (невзирая на слова старика с кладбища, я все-таки продолжал надеяться, что это именно так).
   Прямо посередине нее стояла ветхая, как и частокол снаружи, избушка, сложенная из толстых, но уже изрядно подточенных древесными червями, бревен. Судя по всему, именно она и служила старику жилищем, по крайней мере, он был единственным, известным нам постоянным обитателем кладбища. Правда, во время нашего первого визита никакой избушки тут и в помине не было, но мы уже перестали обращать внимание на подобные мелочи. В конце концов, мы здесь видели чудеса и похлеще.
   В отличие от царившего ранее в рощах пасторального благолепия, сейчас здесь тоже стояла осенняя тоска. Унылые полуопавшие деревья, одинокие листья, гонимые ветром, пожухлая трава, хлюпающая под ногами из-за прошедшего совсем недавно дождика.
   Возле избушки, повернувшись к нам спинами, стояли два человека. Одним из них, вне всякого сомнения, был тот самый дед, с которым мы заключили нечто вроде соглашения о сотрудничестве: его сухую, чуть сгорбленную фигуру трудно было с кем-нибудь перепутать. Второй тоже показался мне смутно знакомым, однако, по одному только силуэту, не видя лица, я так и не смог его распознать. Он был заметно ниже ростом и чуть не в два раза уже в плечах. Одет в прорезиненный походный плащ, в котором не страшен ни летний ливень, ни осенняя хмарь, заполнившая пространство кладбища. Старик и незнакомец ожесточенно жестикулировали, как будто спорили о чем-то, однако, невзирая на то, что их приглушенные голоса иногда долетали до нас, разобрать, о чем они говорят, было пока невозможно.
   Не спеша привлекать к себе внимания, мы, крадучись, двинулись к спорщикам, попрежнему не замечающим ничего вокруг.
   Пройдя примерно половину разделявшего нас расстояния, я узнал хриплый, каркающий голос деда. Он как будто оправдывался, защищался, уныло забубнив что-то в ответ своему собеседнику.
   Тот, однако, слушать его не пожелал. Нетерпеливо взмахнув рукой, он вновь заговорил, так и не дав деду закончить речь. Кто бы мог подумать, что капризный и вздорный старик, может позволить обращаться с собой подобным образом! Я уже приготовился услышать как он взрыкнет, заставив неизвестного уважать себя и свое мнение, но этого не произошло. Наоборот, дед, словно побитая собака, смолк, даже не пытаясь, что-либо возразить. Он только еще больше ссутулился и, втянув голову в плечи, выслушал гневную тираду незнакомца.
   Услышав его звонкий голос, я пришел к выводу, что этот таинственный номер "2", как ни странно совсем еще молод. Он вполне мог бы принадлежать мне самому, когда я был еще мальчишкой переходного возраста. Вот только у меня в голосе никогда не было той властности, что переполняла интонации незнакомца. Прошелестев над поляной, он на самом излете достиг нашего слуха, и я еще больше уверился, что знаю его таинственного обладателя. Где-то я уже его слышал, определенно слышал. Вот только никак не мог вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах. Голос был настолько знакомый и близкий, что у меня не осталось сомнений: он никак не может принадлежать случайному, постороннему человеку. Возможно, кому-то из нашей "прошлой" жизни, в которой еще не было Дороги и бесконечной погони за ее миражами, заменившими собой реальные воспоминания и реальную жизнь. Но в одном я был абсолютно уверен: чтобы одним своим звучанием разбудить в человеческом сердце подобные чувства, нужно нечто большее, чем мимолетная встреча и пустяковый разговор. Необходимы, какие то, очень важные события и связанные с ними сильные переживания, способные сплотить людей на уровне подсознания.
   Я изо всех сил напрягал память, стараясь вспомнить если и не человека, то, хотя бы какие-нибудь обстоятельства, способные помочь мне узнать друга. В том, что это друг я практически не сомневался, хотя...
   Все-таки было в этом голосе еще что-то, вызывающее если не сомнения, то некую озабоченность. Какое то свойство, маленький, доселе не замеченный никем из нас штрих, изменивший звучание голоса до неузнаваемости.
   Мы приблизились к говорившим еще чуть-чуть.
   Теперь мы вполне четко могли слышать большую часть их разговора. Я не старался особенно прислушиваться, однако из того, что я, так или иначе, услышал, явствовало, что мальчишка упрекает старика в подлости и лицемерии. Дед по мере сил отбивается, не очень, впрочем, успешно и на любое его слово у мальчишки тут же находятся два. При этом старик вовсе не считает себя виноватым. Такое ощущение, что он просто не хочет огорчать своего собеседника жестким спором. В ответ на обвинения он предпочитал юлить, уходить от ответов или переводить разговор в иную плоскость, а иногда и вовсе молчать, понуро склонив голову. В чем заключалась совершенная им подлость, я так и не успел понять.
   В этот момент, видимо, услышав звуки наших шагов, они одновременно повернулись к нам, и мы посмотрели в лицо обладателю мальчишеского голоса.
   На самом деле, это был вовсе не мальчик. Это была девушка. Та самая. Наша таинственная спутница, потерявшая память и встретившаяся нам на вторую ночь пребывания в мире Дороги. Именно ей мы были обязаны спасением от Демона, заставшего нас врасплох возле темпорального синхронизатора в Сиенгоре. Тогда, только благодаря ее отчаянным действиям, мы вырвались живыми из этого проклятого города. Мы считали ее погибшей, но ей, каким то непостижимым образом удалось уцелеть в неминуемом столкновении с чудовищным монстром. И вот теперь она стояла перед нами живая и невредимая.
   Но что-то в ней неуловимо изменилось. Не какие то отдельные черты лица, дело было вовсе не во внешности. Что-то изменилось внутри нее, причем настолько сильно, что изменения эти сквозили во всем: в манере говорить, двигаться или просто смотреть. Словно нам предстала ее сестра-близнец. Похожая на нашу спутницу, как две капли воды, но внутри - что-то совершенно иное. Что-то, возможно, даже, не принадлежащее миру людей. И в следующую секунду с моих глаз, словно слетела пелена, до меня, наконец, дошло, кто передо мной стоит.
   Да... Вот ведь, как все вырисовывается. Прекрасная незнакомка, неземную красоту которой просто невозможно описать словами, она была само совершенство, немыслимый идеал. Далекий и таинственный, как полярная звезда, и в то же время, теплый и ласковый, как солнце, с самого первого мгновения нашей встречи, очаровавший нас. Такая глубокая, непостижимая красота и раньше неоднократно рождала в моей голове смутные догадки и подозрения, вот только, признаться, все как-то руки не доходили, обмозговать их более тщательно.
   "Нет", подумал я, не желая врать самому себе. "На самом деле, я и не хотел этого".
   Подобные мысли в отношении нашей спутницы, казались мне чем-то кощунственным и, не отдавая себе отчета, почему это так, я старательно избегал разговоров на эту тему, даже когда разговаривал с самим собой. Думается, мы все испытывали нечто подобное, вот почему до сих пор пребывали в неведении, относительно того, кем в действительности была наша спутница. А ведь Хасс сказал нам достаточно, чтобы мы могли понять это. Но почему-то мы вспомнили его слова только сейчас. Когда и без них стало ясно, что мы долгое время путешествовали бок о бок ни с кем иным, как с Гилланой, верховной хранительницей, человеческим воплощением этого мира. С той, которую тщетно пытались разыскать все это время, ради которой дрались с Демоном и штурмовали неодолимый барьер, ввязавшись во всю эту рискованную историю.
   Тогда у нее была амнезия, по-видимому, именно так и проявился неодолимый барьер в человеческом воплощении Дороги. Возникновение парамерного разрыва изменило как саму эту Вселенную, так и нашу спутницу, являющуюся ее человеческой составляющей, существенно урезав при этом способности обеих.
   "Да, теперь действительно, все складывается", - неизвестно чему улыбнулся я. "Барьер исказил законы существования Дороги и ее многомерное пространство, стало, словно насос, втягивать в себя живых существ, отправляя их в путешествие с билетом в один конец.
   А поскольку Дорога едина в своих воплощениях, то она сможет восстановить нормальную жизнедеятельность только во всех своих воплощениях одновременно. Получился порочный круг. Мы не можем вернуться, пока существует неодолимый барьер. Мы мечемся по Дороге, ищем выход, попутно гадая зачем, мы нужны здесь, в чем состоит наша миссия, если это не бред Хасса и эта миссия действительно существует. Не зная истинного положения вещей, мы могли бы вечно бродить здесь. Ведь единственным, кто полностью был в курсе дел, была человеческая ипостась Дороги, но она, как назло, потеряла память и не могла вернуть ее без нашей помощи.
   Если бы не подсказка деда, мы бы нипочем не узнали, что от нас требуется, и что мы должны сделать для достижения цели. Хорошо еще нам этот старик, повстречался, тоже, кстати, не без помощи со стороны девушки. Ведь о его существовании знают, похоже, не слишком многие. А уж точное местожительство и вовсе никому неизвестно. Разве, что Урмасу, но о нем - разговор, вообще, особый".
   В этот момент, Глебок, стряхнув оцепенение от неожиданной встречи, сделал шаг навстречу и, пряча за шутливым тоном волнение, обратился к девушке:
  -- Я, уж, и не знаю, как теперь к тебе обращаться. На "ты" или на "вы"? Не скрою, твоя, э-э, ваша метаморфоза нас несколько озадачила, поэтому заранее прошу прощенья, если что-то скажу не так, - он, видимо набираясь решимости, сделал небольшую паузу и, набрав воздуха, выпалил:
  -- Черт! Ты даже не представляешь, как мы рады тебя видеть! Тимоха, ты помнишь Тимоху? А! Неважно! Так вот, ему тоже удалось вырвыться из Сиенгора. Мы его встретили по дороге сюда. Он сказал, что у тебя не было никаких шансов. Да мы и сами не строили больших иллюзий на этот счет. Мы же не знали, кто ты на самом деле. А ты выжила! Я, конечно, не мастак речи произносить, но, ты поверь, я говорю искренне. Мы рады, что снова видим тебя, - очевидно, посчитав свое приветствие законченным, Глеб замолчал.
  -- Мы торжественно кивнули, как бы подтверждая его слова.
   Дед, не принимая участия в беседе, таращился на нас.
  -- И я приветствую тебя Глеб. Тебя Игорь. Тебя Марат. Тебя Илья, - она, по очереди, обвела нас взглядом, заглядывая в лицо и кивая каждому по отдельности.
   А я смотрел на нее не в силах отвести глаз, с каждым мгновением все глубже сознавая, насколько велики происшедшие с ней изменения и как мало она теперь похожа на ту наивную и немного испуганную девочку, которую мы целую вечность назад подобрали на незнакомой дороге.
   И, тем не менее, я все же осмелился и, встретившись с ней вглядом, на секунду посмотрел в бездонную темноту ее глаз. Подхваченный их водоворотом, я понесся сквозь эту темноту навстречу недостижимой мечте, неугасимым маяком горящей за горизонтом. Я летел, а подо мной бежала Дорога.
   Ощущение невероятной, шальной свободы длилось не более двух секунд, но и этого оказалось достаточно, чтобы по возвращении в реальность, почувствовать в душе разрывающую пустоту, чувство острой тоски прерванного полета неосуществившейся мечты.
  -- Не советую тебе так больше поступать, - сухо произнесла девушка, - не забывай, я теперь стала совсем другой, и это накладывает на меня некоторый отпечаток, хочу я этого или нет.
   Я кивнул, молча, сглотнув слюну.
   Она некоторое время продолжала с укором смотреть на меня, потом вновь произнесла:
  -- Увы, друзья, но мне, к сожалению, придется омрачить вашу заслуженную радость. У меня к вам имеется один очень тяжелый и нелицеприятный разговор. Именно поэтому, несмотря на то, что я снова в полном порядке, вы все еще находитесь здесь, в моих владениях, а не вернулись в свой мир, хотя теперь это стало более, чем реально.
  -- А нельзя просто, без всяких разговоров отправить нас домой? - поинтересовался Марат. - Поговорить можно и потом. Не в обиду, но мы, честно говоря, очень сильно устали и нуждаемся сейчас в хорошем отдыхе, разве не так? - он вопросительно посмотрел, сперва на девушку, потом на старика. С их стороны, однако, ответа не последовало.
   Видя их молчание, Марат начал заводиться:
  -- Нет, но разве мы не выполнили свою миссию? Нас все здесь, включая, кстати, и его, - он ткнул пальцем в сторону деда, - уверяли, что наше появление в мире Дороги неслучайно, что мы для чего-то нужны ей, она нуждается в нашей помощи. И что, как только мы выполним свое задание, сразу же окажемся дома. Но этого, почему-то не произошло. Так, может быть, вы все-таки потрудитесь объяснить почему? Или пока мы по недомыслию своему бились с Демоном и прорывались сквозь неодолимый барьер, возникли, еще какие то сложности, с которыми вы вновь не в силах справиться без нашей помощи?
  -- Ты почти угадал, - мой юный друг, - злобно прошипел старик. - Сложности действительно возникли. Только не у нас, а у вас.
  -- Вот как? - деланно удивился Глеб. - И какие же?
  -- Объяснение займет некоторое время, - вновь заговорила девушка, - так что, как видите, без нашего разговора не обойтись.
  -- Но зачем? Если ваши обещания оказались обманом, и вы не можете их выполнить, почему бы просто не сказать об этом? Так вы, по крайней мере, сбережете и свое и наше время. Ну, так что?
  -- Все не так просто...
  -- Ты можешь отправить нас в наш мир? Да или нет?
  -- Нет, не могу. Пока. Но причина не в том, что мне это не по плечу. Причина в вас.
  -- Поясни, - нахмурился Глебок.
  -- Конечно, я прекрасно понимаю, что формально вас не в чем упрекнуть. Вами элементарно воспользовались. С того самого момента, как вы покинули "Последний шанс" и оказались здесь, вами управляли, словно марионетками, не спеша, шаг за шагом ведя вас к цели, и я, потеряв память, никак не могла этому воспрепятствовать.
  -- Подожди-ка, - перебил ее я. - Это что же получается? Ты была против нашего появления? А Хасс говорил, что это ты, нуждаясь в помощи, призвала нас... - я с некоторым сомнением посмотрел на нее.
  -- Хасс не соврал вам, сказав, что вы попали сюда далеко не просто так и что на вашу четверку возложена какая-то тайная миссия, однако я, увы, не имею к этому никакого отношения, а бедняга Хасс, не владея полной информацией, сделал неверные выводы относительно того, кем и для чего все это делается. Он хотел помочь вам, а вместо этого вырыл на вашем пути глубокую яму.
  -- Благими намерениями дорога в ад выстлана, - угрюмо проворчал я.
  -- Отчасти, это произошло и по моей вине. Косвенно, я сама ввела Хасса в заблуждение. Узнав о вашем скором прибытии, я со всех ног бросилась в "Последний шанс", прекрасно понимая, чем все может обернуться и, надеясь остановить вас раньше, чем вы перешагнете роковой рубеж. События разворачивались столь стремительно, что я, просто вынуждена была, связаться с Хассом и, ничего толком не объяснив, попросить его хоть немного задержать вас. В противном случае, я никак не успевала - слишком поздно мне стало известно о вас и предназначенной вам роли. Если бы моим планам было суждено сбыться! Если бы я успела перехватить вас в "Последнем шансе"! Тогда все было бы по-другому. В отличие от Хасса, я смогла бы отговорить вас ехать дальше в ту ночь. Но враг оказался хитрее. Точно зная место и время вашего появления здесь, на пути к вам, меня уже ждал Демон. В своей человеческой ипостаси я для него частично уязвима и он не преминул этим воспользоваться. Обычно Демону не под силу меня выследить, но, как я уже говорила, ему не пришлось этого делать. Он точно знал, где ему нужно будет ждать меня. И когда я, забыв об осторожности, оказалась в пределах досягаемости, он нанес удар. Вы уже знаете или хотя бы догадываетесь, к чему это, в конечном итоге, привело. Я потеряла память, а вместе с ней связь с хранителями и своей пространственной ипостасью. Хасс, после нескольких неудачных попыток связаться со мной, сделал вполне логичный вывод, что я попала в беду, и поскольку незадолго до этого мы разговаривали о вас, решил, что это как-то связано с вами. Остальное он домыслил в силу собственного разумения...
  -- Но если наши похождения не твоя инициатива, тогда чья?
  -- Об этом, вам расскажет он, - она коротко кивнула на деда.
   Тот, определенно растерявшись, уставился на нее.
  -- Ну, что молчишь? - строго поинтересовалась девушка. - Давай, расскажи им, как ты принес их мир в жертву своему эгоизму, - продолжала напирать на старика наша спутница.
  -- Ты напрасно пытаешься вывести меня из себя, - сухо проговорил дед. - Я так долго ждал этого дня, что мне уже ничто не сможет испортить настроение. Ни твои нападки, ни, возможный конфликт, с твоими новыми друзьями, - презрительно фыркнул он.
   Девчонка нахмурилась, угрожающе поджав губы.
   Заметив ее реакцию, старик моментально сбавил обороты. Глядя на это, я просто диву давался, какое колоссальное влияние имеет на него эта совсем еще юная особа.
  -- Слушайте, если вам так угодно, - поспешил замять свою оплошность дед.
  
  -- История, которую я начал рассказывать вам, во время вашего первого визита сюда, имеет к теперешним событиям самое непосредственное отношение. По сути, она так до сих пор и не закончилась, однако дело стремительно движется в развязке, и мы с вами, принимаем в этом самое активное участие. Поэтому постарайтесь просто дослушать все до конца и, по возможности, не перебивать меня вопросами, это только усложнит все и запутает. Поверьте, к концу моего повествования, вы получите ответ на любые ваши вопросы. Итак, на чем мы остановились? - он наморщил лоб, изображая старческую забывчивость, однако я нисколько не сомневался, что все эти проблемы с памятью имеют исключительно симулятивное происхождение.
   - Ах да, вспомнил! - он энергично потер ладони. - Неодолимый барьер и связанные с ним искажения в уравнении противоположностей.
   - Да, наш экспериментатор бился, словно рыба об лед, пытаясь устранить погрешности в расчетах, подходя к решению этой проблемы с разных концов - тщетно.
   Спустя некоторое время, он, уже явно, будучи не в себе, неожиданно прекратил свои попытки, вновь взявшись за практическое экспериментирование. К тому моменту у него появилось несколько, как ему казалось, перспективных идей, которые он с энтузиазмом начал претворять в жизнь. Конечно, эти последние идеи были продиктованы укоренившимся в его голове безумием и оказались, в итоге, совершенно нежизнеспособными.
   Обнаружив это, он, уже не в силах сдерживать бушевавшую внутри него безумную ярость, разметал плоды своих трудов, не оставив на месте неудачных экспериментов, даже атома.
   Должно быть, эта неконтролируемая вспышка гнева оказалась последней каплей, переполнившей чашу его сознания.
   И тогда рассудком квелга завладел Город.
   Последнее, самое парадоксальное и самое мрачное из его творений, оказавшееся, как ни странно, едва ли не самым удачным экспериментом горе-ученого.
   Темпоральные синхронизаторы, созданные по повелению его больного рассудка, свернули время в петлю, освободив для будущего Сиенгора бесконечный плацдарм пространственной аномалии. Одновременно с ними появилась башня Адинистративного корпуса, создав которую, безумный гений вдохнул жизнь в свое последнее творение.
  -- А какой, собственно, эксперимент он замышлял? - вкрадчиво ввернул я.
  -- Не перебивай, - строго осадил меня дед. - Мы ведь, кажется, договорились об этом? Тем более, я как раз собирался рассказать об этом, - он помолчал, на сей раз, похоже, совершенно искренне собираясь с мыслями, потом, внимательно оглядев нас, спросил:
  -- Неужели вы, проведя в Сиенгоре столько времени, так и не смогли догадаться, какой была конечная цель его создания?
   Мы промолчали, всем своим видом демонстрируя полное недоумение.
  -- Жизнь и нежизнь. Два великих противоборствующих начала. Две альтернативных формы материального бытия. Сплавить их воедино, молодой квелг рассчитывал с помощью своего последнего опыта: создания механической, то есть априори мертвой, модели живой души.
  -- Если бы он не обезумел окончательно, то увидел бы, что эксперимент удался. Причиной тому, видимо, то, что модель эта очень многое впитала от него лично. Сиенгор стал чем-то вроде слепка с его души - мятежной, вечно мечущейся посреди миражей в поиске призрачной истины. Город взял практически все, что было в душе молодого квелга, в том числе и его безумие, пустившее в его голове глубокие корни. Оно невидимой пеленой накрыло Сиенгор, причинив, впоследствии, столько неприятностей его невольным пленникам.
   Рассчеты, которые он поначалу еще пытался производить, выдавали совершенно безумные, запредельные результаты. Результаты, которых в принципе не могло получиться, но которые, все-таки получались, несмотря ни на что. Он не обращал на это никакого внимания, впрочем, он, уже с середины своего эксперимента, творил в полнейшем сумбуре, на автопилоте выполняя какие-то действия, при этом, нимало не задумываясь что, зачем и для чего делает. В конце концов, уже полностью опустошенный, он рухнул без чувств. В его выжженной душе практически не осталось места ни мечте, ни надежде.
  -- А потом рядом с ним появилась женщина. Обыкновенная женщина, из плоти и крови, не имеющая даже намека на паранормальные способности. Она пришла по созданной им Дороге, так же, как и вы. Но, в отличие от вас, она не захотела возвращаться обратно. Увидев несчастного безумца, она осталась с ним рядом, раз и навсегда связав их судьбы.
   Она ухаживала за квелгом, не задумываясь о себе и своей безопасности. День и ночь, не зная сна и покоя, была с ним рядом, отдавая в борьбе за его жизнь все свои скромные, по меркам квелгов, силы: веру, надежду любовь. Все то, чего ему так не хватало.
   Какой, казалось бы, пустяк, - с необъяснимой горечью произнес дед. - Однако, ей удалось, с их помощью, совершить невозможное. Шаг за шагом, вытаскивая своего возлюбленного из темных подвалов безумия, она смогла освободить его разум, несмотря на всю свою человеческую слабость, - дед, грустно улыбнувшись, покачал седой головой:
  -- И когда это произошло, они, встретившись взглядами, вместе посмотрели на окружающий их мир. Рассмеялись друг другу и, взявшись за руки, пошли по созданной им Дороге вперед. Подальше от мрачного Сиенгора и всего своего прошлого...
   Зачарованный сказанием, я отрешенно смотрел вдаль, но теперь, когда оно прервалось, я, словно вынырнув из мира грез, с удивлением взглянул на рассказчика.
   По его морщинистым щекам текли слезы. Крупные и невероятно прозрачные.
   Старик, ничуть не стесняясь своих слез, продолжил повествование:
  -- Они шли долго и счастье вокруг них, практически светилось, настолько его было много. Квелг и его женщина были счастливы, просто держась за руки и глядя в глаза друг другу. Им было нужно не так уж много. По крайней мере, исходя из возможностей квелга, вернувшихся к нему, как только он освободился от бремени кошмарного прошлого. Они строили планы, мечтали когда-нибудь в будущем создать на окраине Вселенной небольшой райский уголок. Не только для себя. Для всех, кто смог, перешагнув через обстоятельства, обрести гармонию и душевный мир.
  -- Но их планам не суждено было сбыться. Она погибла, вернее, ее убили.
  -- Кто?!
  -- Люди. Ее собственные сородичи, по нелепой случайности оказавшиеся на Дороге. Убили и растворились в ночи, когда его не было рядом с ней, и он не мог защитить свою любовь. Мне неведомо, почему они это сделали, у них не было никаких видимых причин для этого. И, тем не менее, ее смерть на их совести.
   В тот страшный для него день молодой квелг вторично сошел с ума. Однако в этот раз, овладевшее им безумие было куда разрушительней...
   Прошла вечность или, может быть, один миг, а он, не в силах противостоять разрушающему его личность горю, продолжал сидеть, склонившись над ее бездыханным телом. В нем, словно надломился какой-то стержень, и единственной его мечтой было по быстрее проститься с жизнью. Но даже этой мечты он не мог позволить себе. Чтобы оборвать вечную жизнь квелга, нужны поистине колоссальные силы, а вот их то, как раз, у него и не осталось. Ему оставалось только медленно и мучительно угасать, пока на просторах Вселенной не исчезнет последняя искра его сознания.
   Вот тогда вновь, на сей раз, уже с предложением помощи, появились парамеры. Ни позже, и ни раньше.
   Согласно заключенному ранее договору, они уже прочно обосновались на Дороге и теперь разговаривали через парламентера, которому стоило немалых трудов достучаться до запертого заглухо сознания квелга.
   "Мы соболезнуем тебе", - вкрадчиво шептал он. "Мы не можем пройти мимо твоего горя. Вся наша раса в неоплатном долгу перед тобой. Ты дал нам энергию, разбудил в нас жизнь. И нам неизмеримо горько от твоей утраты и оттого, что происходит сейчас в твоей душе. Зачем, зачем разрушать себя и свою сущность, медленно угасая в страданиях? Ведь ситуацию еще можно исправить, пусть и не на сто процентов..."
   "Ты можешь оживить ее?" - сквозь рыдания проговорил квелг.
   "Увы! Только Истинному Творцу по силам объединить в гармонии душу и тело. Наши возможности несколько скромнее".
   "И в чем же они состоят?"
   "Мы можем соединить ее душу с Дорогой. Благодаря ей, у Дороги появиться человеческая сущность, а та, что так дорога тебе, сможет остаться рядом."
   "Но если ты способен на это, почему не можешь просто оживить ее?"
   "Потому что в Дороге, в отличие от людей", парламентер кивнул на подругу квелга, "есть частичка нас, нашего могущества и этот факт делает возможным одно и невозможным другое. Это трудно объяснить. Когда-нибудь, со временем, ты сам все поймешь. Сейчас же, просто поверь мне. Есть ограничения, которые я не могу обойти".
   "Но зачем мне то, что ты предлагаешь?" - прорыдал квелг. "Ведь то, что ты соединишь ее душу с Дорогой и дашь ей человеческое воплощение, не сможет вдохнуть жизнь в мою любовь, вернуть мне мою единственную..." - квелг вновь разразился рыданиями.
   "Ты прав", - последовал ответ парамера. "Личность формируется сознанием, памятью, жизненным опытом. Хранилищем всего этого выступает нервная система человека. К сожалению, я не могу воссоздать ее, а душа... Она отвечает скорее за эмоции, чувства или иные качества свойственные индивидууму, независимо от воспитания и мировоззрения, такие, как доброта, честность, порядочность, храбрость, короче, все то, что помогло твоей женщине вытащить тебя из болота безумия. Ее душа никогда не сможет вспомнить тебя и то, что вас связывало, но ты будешь знать, что она находиться рядом".
   "Зачем мне это?" - безразлично прошептал квелг. "Ведь, что бы ты там ни говорил, какое бы существо ни создал, оно все равно будет чужим мне. Более того, это создание всякий раз будет бередить мои раны, напоминая о той, которую я так и не смог уберечь..."
   "Ты настолько эгоистичен?" - удивился представитель иной Вселенной, затем с нескрываемым сарказмом продолжил:
   "И, правда, зачем тебе все это? Если она не будет помнить тебя, то стоит ли стараться ради такого эфемерного понятия, как душа? Зачем подвергать себя переживаниям, если некому будет отблагодарить тебя за них? Гораздо легче предаваться безутешным рыданиям, деградируя от жалости и сочувствия к самому себе", - гость на пару минут замолчал, с легким презрением глядя на квелга:
   "Твоя подруга, в свое время, пришла тебе на помощь, не задумываясь, не взвешивая за и против. Прежде, чем дать мне окончательный ответ, положа руку на сердце, вспомни, где бы ты сейчас был, если бы не она?" - посланец парамеров, не мигая, уставился на квелга.
   "И спасли тебя вовсе не ее знания и навыки, из которых формируется человеческая личность. При всем уважении, их у нее было недостаточно. Тут дело в другом. Она выходила тебя, отдав тебе свою душу, которую ты, в силу своего чудовищного эгоизма готов выбросить из сердца вон. Вот уж, воистину, ты недостоин ее любви!"
   Старик глубоко вздохнул:
  -- Не знаю, был ли это столь убедителен посланец парамеров или просто у бедолаги- квелга не осталось сил продолжать этот разговор, но, в конце концов, он согласился с доводами пришельца, при этом, как и во время первой встречи, мало представляя, что и, собственно, зачем, тот предлагает.
   А тот, как и раньше, предложил лишь информацию, всю практическую работу, кое-как оклемавшемуся квелгу, пришлось делать самому.
   И он, несмотря на свое полуживое состояние, прекрасно с ней справился. Когда бесценный дар иномировых знаний был воплощен в реальность, Дорога неузнаваемо изменилась. Она обрела душу, сознание и человеческую сущность - молодую, непоседливую девчонку, названную Гилланой, в честь погибшей подруги квелга. Благодаря ее появлению, он вновь обрел смысл жизни и с оптимизмом посмотрел в будущее. Впрочем, это не главное, к тому же, вам, как я понимаю, до этого нет никакого дела.
   Главное - то, что с появлением у Дороги человеческой ипостаси, в корне изменился смысл ее существования. У нее появились разум и воля, она перестала занимать исключительно созерцательную позицию, научившись любить, чувствовать, заботиться о тех, чью частичку несла в себе, став, своего рода ангелом-хранителем всех существ, населяющих лежащую по соседству вселенную. Незримо присутствующим, сопровождающим и оберегающим душ людей на нелегких путях Судьбы. Беда только, что ее заботу едва ли кто-то сумел заметить - Дорога Судеб не смогла дать, стопроцентную безопасность тем, чьи души вступали в ее владения. Несмотря на все усилия, люди продолжают гибнуть, ибо у добра есть противоположность, ее просто не может не быть, особенно у Дороги, живого воплощения Закона противоположностей. Вот тогда из остатков парамера, тех самых кусочков, что преобразовали Дорогу, сделав ее, такой, как она есть, появился Дорожный Демон, занявший свое место в диполе "добро-зло" и ставший проклятием странников, воплощением трагической случайности и беспощадного рока, - старик замолчал.
   Некоторое время стояла тишина. Дед молчал, словно задумался о чем-то, а мы впервые не решались прервать его слегка затянувшихся раздумий.
   Да, - неожиданно, протянул он, птерев подбородок, - так все и получилось. Дорога зажила своей, самостоятельной жизнью, а у ее создателя появился небольшой должок перед пришельцами. Я ведь рассказывал вам, что знания, полученные от парамера, и есть сам парамер? Этакая информационная матрица, которую горе-исследователь, хоть по неведению, но, все-таки, добровольно сделал частью себя.
   Он почувствовал эту частичку парамера почти сразу же после окончания своей работы. И самое неприятное было то, что, несмотря на все последующие усилия, вытравить из себя зерно парамера он так и не смог.
   А это значило, что явившийся непонятно откуда коварный чужак, обладающий ни с чем не сравнимым могуществом и совершенно неясными целями, существо, которому ни при каких обстоятельствах не стоило открывать дверь в эту Вселенную, нашло-таки с его, квелга, помощью обходную дорожку. Парамер последует за ним, куда бы он ни направился. А это значит, что, хочет он того или нет, чужак вырвется на просторы Большой Вселенной, стоит квелгу покинуть созданный им самим мир Дороги.
   Когда его сородичи с некоторым запозданием все-таки узнали об этом, их ярости просто не было предела.
   Еще бы! Стараниями этого выскочки, все их труды в этой Вселенной оказались под угрозой уничтожения. Парамер был иным, совершенно непонятным, даже для сверхсознания квелгов, существом, неприемлющим никаких законов, кроме своих собственных. Его происхождение и конечная цель оставались, пока, неясны, однако в том, что с его приходом прежней Вселенной наступит конец, сомнений ни у кого не было. Равно как и в том, что, бережно хранимый под сердцем молодого квелга, чужак, вполне мог бросить вызов их могуществу. И конклав квелгов не был уверен в том, кто победит в этом противостоянии. Зная, что уже сотворил их непутевый собрат при поддержке пришельца, сомневаться не приходилось: парамер очень опасный противник и драка с ним предстоит нешуточная. Просто потому, что ему и квелгам окажется тесно в одной Вселенной. И кому-то одному непременно придется уйти. Так что не суть важно, кто начнет драку, раз уж ее не миновать, важно, кто ее закончит.
   Поначалу, когда квелги еще только-только поняли, в какую чудовищную авантюру втравил их молодой исследователь, они, пожалуй, были готовы даже убить своего собрата, однако, на свое счастье, вовремя одумались.
   Невольного помощника парамера нельзя было убивать ни в коем случае. Напротив, сейчас его следовало оберегать, как зеницу ока, ибо вместе с освободившейся от бренного тела душой, парамер куда быстрее сможет просочиться во владения квелгов. Пока чужой, словно якорем привязан к их незадачливому собрату, его натиск все-таки можно будет сдерживать. Однако этого было недостаточно. То, как пришелец сумел одурачить молодого квелга, лишний раз доказывало, что чужак хитер, очень хитер. Кто знает, вдруг, рано или поздно, он найдет обходные пути, вокруг последней оставшейся перед ним преграды. К тому моменту квелги уже кое-что знали о своем противнике, например, то, что, несмотря на все свои невероятные способности, самостоятельно, без посредников, ему не под силу проникнуть в нашу Вселенную. Именно по этой причине он и завербовал молодого экспериментатора, и никто не мог бы ручаться наверняка, что такое не повториться еще с каким-нибудь недотепой, каковых, опять же, благодаря усилиям нашего героя, уже немало болталось по просторам Дороги. Квелгам было необходимо подстраховаться, что тайный агрессор никогда, и ни при каких обстоятельствах, не сможет преодолеть мембрану, разделяющую мир Дороги и Большую Вселенную.
   И тогда они разработали поистине грандиозный план. Все-таки в чем, в чем, а в уме господам квелгам трудно отказать. Согласно этому плану, они собирались полностью отсечь парамера от внешней Вселенной, путем абсолютной изоляции его носителя. Изоляции в пределах созданного им мира. Главная проблема заключалась в том, что для нейтрализации парамера недостаточно было заточить лишь материальную сущность квелга, поскольку, любые разумные существа, неважно люди, квелги или еще кто-нибудь, связаны со своим миром бесчисленным количеством энергетических, информационных, психоэмоциональных и еще черт знает каких нитей. Даже после смерти, они продолжают свое существование в воспоминаниях своих соплеменников, в делах и поступках, совершенных ими при жизни. В построенном доме, выращенном дереве, рожденном ребенке. Даже отпечаток пальца, ненароком оставленный на стекле, хранит в себе частичку своего хозяина. И в перспективе любая такая частичка может послужить парамеру пристанищем, той путеводной нитью, по которой он просочиться во владения квелгов. При этом, абсолютно неважно насколько велика и прочна будет эта нить. Зная возможности парамера, можно не сомневаться: ее ему будет вполне достаточно. И чтобы навеки обезопасить себя от появления непрошенного гостя, необходимо было не только закрыть изобретателю-квелгу доступ в Большую Вселенную. Нужно было стереть любое воспоминание о нем в ее пределах. Уничтожить всех до единого существ, когда-либо знавших опального исследователя или хотя бы слышавших о его существовании, развеять в прах предметы, помнившие тепло его рук. Словом все то, что могло нести в себе отпечаток его сущности и послужить парамеру воротами в наш мир. Они не пощадали даже себя, свою собственную память, каленым железом выжигая из нее все, что касалось их непутевого собрата.
   Да, это было воистину колоссальное сражение, несмотря на то, что для большинства рас живущих во Вселенной, оно осталось незамеченным. Они продолжали жить, даже не предполагая, какая грандиозная опасность нависла над нашим общим домом.
   Парамер рвался во внешний мир всеми своими силами, бросаясь, то в одну, то в другую сторону, в надежде нащупать лазейку в непреодолимой защите, воздвигнутой на его пути конклавом квелгов. Они, однако, тоже, не дремали, раз за разом, выявляя, и с методичностью хирурга отсекая нити, связывающие создателя Дороги с Большой Вселенной.
   Это великое противостояние продолжалось невероятно долго, не один год по человеческому времени, но, в итоге, все-таки настал момент, когда на беспредельных просторах космоса не осталось даже следа воспоминаний об экспериментаторе, попытавшемся рассчитать законы мироздания, заложенные самим Богом-творцом.
   Квелги победили, сумели, несмотря ни на что, отстоять Вселенную от посягательств коварного и непостижимого захватчика, намертво привязав своего обезумевшего собрата к специально созданной для него темнице - свернутому внутрь себя миру кладбища. Предварительно лишив узника его могущества, они, видимо в назидание, сохранили ему память и, обрекая на вечное одиночество, навсегда, как им тогда казалось, позабыли о его существовании.
   Туда же, на кладбище, скинули и поверженного Демона, одно из воплощений парамера, форму которого тот принял в момент своего фиаско и которое, как вам самонадеянно показалось, вы не так давно уничтожили.
  -- Самонадеянно? - неудержавшись воскликнул я.
  -- Разумеется! Иначе просто и быть не может. Я ведь уже говорил вам: парамер всегда достигает своих, как правило, недоступных нашему пониманию целей. Его невозможно ни перехитрить, ни уничтожить, сколько бы вы ни старались. Эта задача, как показало время, оказалась не по плечу даже квелгам, чего уж говорить о вас, милые мои глупцы.
  -- Глупцы? Вот как? - зло прищурился Глеб, также как и все мы, непроизвольно сжав кулаки.
  -- Именно. Именно глупцы, - гаденько ухмыльнулся дед. - А как еще называть тех, кто, возомнив себя спасителями Вселенной, своими руками заложили фундамент ее уничтожения?
  -- То есть как это? - поймав взгляд старика, спросил я, слегка поежившись от пробежавшего между лопаток неприятного холодка, вызванного смутной догадкой, мелькнувшей на задворках моего сознания. - Что значит уничтожения, а?
  -- А ты, что, думаешь, парамер захочет сохранить ее в первозданном виде? Что он просто явится, погостит немного, повеселится и отправится восвояси, так? Ошибаешься. Он не сможет так поступить, даже если бы и захотел. Изменение сути вещей лежит в самой его природе, и он начнет перестраивать Вселенную под себя, как только окажется в ее пределах. И едва ли, привнесенные им новшества будут совместимы с жизнью населяющих ее существ. Впрочем, это, наверное, вам и без меня понятно, недаром же вы с таким остервенением взялись уничтожать Демона?
  -- Понятно, понятно, можешь не сомневаться, - перебил его я. - Неясно другое. Ты говоришь о пришествии парамера, как о свершившемся факте, но, при этом, не сказал ни единого слова о том, каким образом он сможет сделать это. Ведь, если мы тебя правильно поняли, квелги закрыли ему доступ в наш мир? Но даже если это не так, и парамер все-таки сумел найти выход из положения, какое мы можем иметь ко всему этому отношение?
  -- Самое непосредственное, - вперившись в меня колючим взглядом, ответил старик. - Видишь ли, в событиях, происходивших с вами, начиная с момента вашего здесь появления и заканчивая вашим походом к непреодолимому барьеру, был заинтересован, в первую очередь, парамер, а вовсе не Дорога, как вы, почему-то, решили. Проиграв квелгам битву, он, тем не менее, не проиграл войну. Более того, сейчас, после долгих размышлений, я придерживаюсь мысли, что он все рассчитал заранее. Перехитрил квелгов, усыпил их бдительность, заставив поверить в свое поражение. Оказавшись моим соседом, он, пользуясь тем, что все, включая квелгов, позабыли (ведь именно забвением была оплачена их победа) о нас, затаился, преспокойно дожидаясь вашего появления, с тем, чтобы потом сделать следующий ход. Не верите? Напрасно. Для него ведь нет таких понятий, как прошлое или будущее. Такое даже мне нелегко представить, однако факт остается фактом: парамер существует сразу во всех временах. Именно поэтому, ваше появление в мире Дороги, равно как и то, что за этим последует, не было для него сюрпризом. Вы, как и следовало ожидать, угодили в расставленную им ловушку, купившись на историю о некоей миссии, якобы возложенной на вас Дорогой. Вы и ваши благородные побуждения были для него превосходным шансом выбраться из темницы, в которую его запрятали квелги.
  -- Все это, конечно, интересно, - сухо перебил старика Глебок, - но нельзя ли немного конкретнее? Ты говоришь, парамер ждал нас, рассчитывая, с нашей помощью выбраться с кладбища? Но ведь для этого, как я помню, необходимо, чтобы мы помогли ему добровольно?
  -- Совершенно верно, - важно качнул головой старик.
  -- В таком случае, - с облегчением произнес Глебок, - ты либо врешь нам, либо искренне заблуждаешься на наш счет, - он поднял руку, требуя не перебивать его. - Дело в том, что за все время нашего пребывания в этом мире, мы ни с кем, ни о чем подобном не договаривались. Более того, к нам никто даже не обращался с такими просьбами. Так о какой добровольности здесь можно вести речь?
  -- Считаешь себя самым умным? - исподлобья взглянул на Глеба старик. - Ну-ну... Ты знаешь, я только одного не могу понять, умник: каким местом ты слушал, когда я говорил о многоликости парамера? О том бесконечном множестве, зачастую противоречащих друг другу граней, которыми могут обернуться его слова и поступки? Выражаясь фигурально, в понимании парамера, дважды два может равняться как четырем, так и любому другому числу, к примеру. Общение с ним, все равно, что игра в карты с шулером, имеющим в карманах несколько колод про запас. Разница состоит лишь в том, что парамер, в отличие от шулера не плутует, для него в этом просто нет нужды. Ибо, любое утверждение, воспринимаемое вами, исходя из ваших знаний и опыта, как заведомая ложь, в его устах будет, одновременно, и несомненной истиной.
  -- Ты это к чему? - не выдержал Марат.
   Дед перевел взгляд на него:
  -- К тому, что понять, какой смысл он вкладывает в свои слова, до конца невозможно. Что парамеру, вовсе необязательно было напрямую просить вашей помощи. Он, насколько я знаю, большой мастер ходить окольными тропками. Этим он и воспользовался, вербуя вас, а вы даже не поняли, когда перешли на его сторону, - чтобы увидеть нашу реакцию, старик обвел нас взглядом.
   Мы, полные нехороших предчувствий, по-очереди посмотрели в его водянистые, выцветшие глаза.
  -- Ну и когда же это произошло? - на первый взгляд, совершенно невозмутимо спросил Глебок.
  -- Чтобы просочиться в большую Вселенную, - словно профессор, в сотый раз, читающий надоевшую лекцию, забубнил дед, - парамеру достаточно было иметь частичку себя, хотя бы в одном из вас. А для этого, ему нужно было, чтобы вы сначала заключили с ним сделку, а затем добровольно приняли от него подарок или безвозмездную помощь, что, в принципе, одно и то же. Кажется, нечто подобное не так давно произошло между вами и неким парнем по имени Урмас? Неужели вы ни разу не задавались вопросом, как простой человек может ориентироваться в пространстве парамерного лабиринта? - продолжил дед. - Неужели вы не заподозрили неладное, увидев, какими технологиями он усовершенствовал вашу машину?
   Теперь, когда все встало на места, и слова старика уже не позволяли нам спрятаться от лежащей перед глазами правды, она всей своей тяжестью навалилась на нас, придавив к земле. Мы молча стояли, отрешенно глядя перед собой и чувствуя странную опустошенность в душе. Такое уже было однажды. Когда мы, оказавшись внутри Демона, поняли, что наш план по уничтожению энерговодов провалился...
   В поисках поддержки, я инстинктивно посмотрел на нашу былую попутчицу, не сказавшую за все это время ни единого слова, однако, сразу же понял, что ее мысли где-то очень, очень далеко отсюда. Она стояла, скрестив на груди руки и всматриваясь в какую-то, неведомую нам даль, что делало ее похожей на античную статую.
  -- Почему же тогда ты - первым выйдя из ступора, прорычал Марат, - зная обо всем этом, начал брехать про помощь Дороге и необходимость пройти неодолимой барьер, вместо того, чтобы предупредить нас о нависшей угрозе?! Ты ведь, как я понимаю, должен быть на нашей стороне, я имею в виду всех тех, кому не по нутру перспектива появления парамера, в числе которых и твоя собственная раса!
  -- Насчет неодолимого барьера я не брехал, и вы это прекрасно знаете, - поджав губы, сухо заметил дед. - А почему не предупредил... - старик пожал плечами, - по чести сказать, я затруднюсь однозначно ответить на такой вопрос.
  -- А ты все-таки постарайся, - едва сдерживая гнев, бросил Марат, однако дед, похоже, даже не заметил бушевавшей в нем ярости:
  -- Главная причина в том, что я ненавижу вас, людей. По злому стечению обстоятельств именно из-за вашего племени я стал тем, что я есть сейчас. Именно люди, а не кто-то иной, убили мою любовь, мое счастье, смысл жизни, часть меня самого.
   Мы молчали, не пытаясь возражать или спорить, просто чувствуя, что нашему собеседнику были безразличны любые возражения.
  -- Во вторых, - продолжал излагать старик, - ни я, ни парамер, в лице Урмаса, не врали вам. Без его помощи, вы бы не прошли неодолимый барьер, что автоматически делало невозможным ваше возвращение домой. Впрочем, - помолчав, продолжил старик, - есть еще одна причина, самая главная, отодвигающая две первые в разряд несущественных..
  -- ???
  -- Предупреждать вас просто не имело смысла. Парамер заранее рассчитал время вашего появления. А дальше все было просто. Оставалось только пустить по вашему следу Демона и, пользуясь страхом, который он внушал вам, гнать вашу четверку по разработанному маршруту. Вспомните, он ведь всю дорогу наступал вам на пятки, но вы каждый раз умудрялись каким-то чудом ускользнуть. Откуда вам было знать, что как раз он то и не представляет для вас особой опасности, по крайней мере, до поры до времени. Так что смиритесь с тем, что вы, при всем желании, не смогли бы ничего изменить. Выбора у вас не было. Парамер учел все.
  -- Черта с два! - прошипел я. - Все его планы рухнули бы в единый миг, если бы ты был откровенен с нами. Тебе, наверное, это и не приходило в голову, однако мы вполне могли бы пожертвовать собой, своим возвращением в родной мир, зная, что несем с собой его гибель?
  -- Откровеннее! - презрительно фыркнул дед. - Да в том то и дело, что он учел и это! Уж кто-то, а он прекрасно знал о моей ненависти к людям.
  -- Но это глупо, - растерянно произнес я. - Благодаря своей ненависти, ты подставил не только людей, но и все остальные расы, включая твоих сородичей-квелгов. Самого себя, в конце концов. Наивно полагать, что, взявшись перекраивать под себя Вселенную, парамер некоторую ее часть специально для тебя оставит нетронутой, ты не считаешь?
  -- Квелгов я тоже не слишком сильно люблю, хоть и являюсь одним из них. И какое мне дело до всего остального мира, если для меня он будет продолжать существовать лишь в воспоминаниях? К тому же, у меня больше нет сил, оставаться здесь. Я устал от неволи, лишенный могущества квелга, я, подобно людям, старею и угасаю. Пусть этот процесс происходит медленно, в миллионы раз медленне, чем у людей, я чувствую, как силы покидают меня. А я не хочу до конца дней своих пребывать в этом тоскливом мирке, дыша его отравленным горем воздухом. Хоть немного пожить свободным - это все, о чем я мечтал последние годы и пусть Вселенная, если ей это не по нраву, катится в тартарары!
  -- Ты не похож на того, о ком рассказывал, - тихо и от чего-то грустно, промолвил я.
  -- Еще бы! Вечность и одиночество могут сломать кого угодно. Былого романтика больше нет. А ваш покорный слуга - всего лишь сломленный, усталый старик у которого не осталось ни времени, ни сил на благородство. Возможно, я поступил с вами подло, зато теперь, когда парамер переключил свое внимание на вас, моя мечта исполнится. Я смогу покинуть свою тюрьму, теперь, квелгам просто нет смысла держать меня здесь... - с этими словами он повернулся и, не прощаясь, двинулся прочь.
   Второй раз мы наблюдали, как тает, растворяется вдали высокий, худой силуэт старика, впервые за многие тысячи лет получившего свободу...
   Девушка-Дорога пришла в себя, как только фигура ее создателя исчезла за мутным покрывалом осеннего дождя.
  -- Ну? Он вам все рассказал? - спросила она.
   Мы кивнули.
  -- Что скажете? Вы все еще хотите домой? Если да, то я немедленно выполню ваше желание, чего бы мне это ни стоило.
  -- Пожалуй, мы пока с этим повременим, - ответил за всех Глебок.
  -- Что ж, я нисколько не сомневалась, что вы примете именно такое решение. Беда только в том, что ваша жертва едва ли что-то изменит в судьбе Вселенной. Ваш век слишком недолог, даже по меркам квелгов, чего уж говорить о парамере, чье существование вообще не зависит от времени. Рано или поздно, он все равно дождется своего часа, и все будет так, как он рассчитал. Тем не менее, пока вы будете находиться в моих владениях, Вселенная будет в безопасности. Своим поступком вы подарите ей еще немного времени.
  -- Сколько?
  -- Ровно столько, сколько отмерено на ваш век.
  -- То есть, при удачном раскладе, примерно лет пятьдесят? - уточнил я.
  -- Может быть и больше. Здесь и там время течет по-разному.
  -- Что ж, тогда решено. Мы остаемся. В таких делах любая, пусть и незначительная отсрочка нам только на руку. Кто знает, может со временем нам удастся найти выход из положения. В конце концов, ведь должен же быть какой-то выход! Если все, кто заинтересован в том, чтобы остановить парамера объединят усилия, нам, вполне возможно, удастся изменить ситуацию в свою пользу, - с надеждой глядя на девушку, сказал я.
   Она посмотрела на нас, грустно покачав головой:
  -- Мне очень не хочется огорчать вас, - чуть не шепотом произнесла она, - но лучше не стройте иллюзий на этот счет. Выхода нет, друзья мои. Вселенная обречена...
  
  
   Линии разметки мелькают на мокрой от холодного моросящего дождя Дороге, словно сопровождая нас.
   Мы молчим, несмотря на то, что могли бы, наверное, много о чем поговорить.
   Беда только, что теперь в этом не было уже никакого смысла. Слова нашей спутницы не оставляли нам никаких надежд на то, что когда-нибудь, мы сможем вернуться домой, в свой мир. Более того, благодаря нашим же усилиям, самому этому миру не так долго осталось существовать. После того, как на кладбище мы воочию видели Демона-парамера и ту разрушительную мощь, которую он готов был бросить в пределы Большой Вселенной, в этом тоже не осталось сомнений. Оттягивая неминуемый конец, мы просто остались на Дороге, рассчитывая непонятно на что.
   "Выхода нет", - эта жестокая фраза до сих пор звучала в нашем сознании, заставляя мчаться на подаренной Дорогой машине, в тщетной попытке убежать от жестокой истины, по пятам преследующей нас.
   "Парамера невозможно перехитрить", - вторил ей издевательский голос старого квелга, в дребезжании которого мне слышался то злорадный смех, то всхлипывания сумасшедшего.
   Но, несмотря на все это, какая то маленькая, еле живая искорка надежды все-таки тлеяла в глубине наших сердец, заставляя повторять, словно заклинание:
   "Нельзя отчаиваться, полагаясь на слова высших существ, подставивших нас. Мы люди и должны думать своим умом, тем более, что за все время наших странствий у нас впервые появилась возможность объективно оценивать ситуацию и происшедшие события. Кто знает, может, именно, нам удастся найти решение проблемы, перед которой спасовали даже всемогущие квелги. История нашего мира, да, наверное, и всей обитаемой Вселенной знавала множество парадоксов, когда под воздействием мелких, совершенно незначительных факторов, ход неумолимой Судьбы в последний момент все-таки разворачивался на сто восемьдесят градусов..."
   Рассуждая подобным образом, мне очень хотелось верить, что мы отказались от своего мира не только потому, что не смогли купить возвращение такой ценой. Теперь только мы были в ответе за его дальнейшую судьбу и не собирались отдавать его без борьбы.
   И потому мы вновь неслись вдаль, навстречу зыбкой, неясной надежде.
   Впереди нас ждал новый день, а вместе с ним, как ни безрассудно было на это рассчитывать, возможное решение проблемы.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"