Нет, я, конечно, все могу понять, многое стерпеть. Ее вечные глупости, лупоглазые обиженные взгляды, нытье, могу закрыть глаза даже на излишнюю самоуверенность и на недостаточное уважение... Но не на это суицид! Вы уж меня простите, но это перебор!..

Меня буквально трясло от бешенства и теперь уже совершенно бессильного - хоть и говорят некоторые: "Я тебя из-под земли достану", но я эксгумацией тел заниматься не собираюсь. Да и не похоронили ее еще, гроб в зале стоит, и она в нем лежит, красуется, наконец-то добилась долгожданного внимания к своей персоне!

Я прошел в зал, сел на диван и стал тупо смотреть на свою лежащую в гробу желтоватую жену, которую мне завтра предстояло похоронить. Вокруг тучами роились родственники и знакомые (мымра была бы в телячьем восторге!), все фальшивенько хлюпали носами и вытирали платочками сухие глаза. Особенно старалась Алевтина Андронновна, мымрина тетка. Этот персонаж в нашей жизни был роковым: он не оставлял нас в покое в течение всех одиннадцати лет нашей семейной "идиллии". "Тетя Аля" считала свою сестру, мымрину мать, никчемной и опекала племяшу как могла. Звонки каждый день, истерические советы, перешептывания с мымрой за моей спиной (ты знаешь, этот тип мне совершенно не симпатичен...). На самом деле, я уверен, на племяшу Алевтине Андронновне было абсолютно начхать, просто некоторые люди испытывают органическую потребность портить другим жизнь.

В первый раз войдя в комнату с гробом моей жены, тетка ахнула и грохнулась на колени. Таким макаром, то есть на коленях, она подползла к гробу и, практически рухнув на него, зарыдала. Воющие у гроба тетки-бабульки на какое-то время оторопели, но потом, видимо, желая посоревноваться, завыли на тон выше.

Ј А-а-а!.. О-о-о!.. - стенала Алевтина Андроновна, а дальше шел такой речитатив из причитаний, произнесенный без запинки, что я аж заслушался. На какой-то момент после слов: "А уж умница какая, хозяюшка, повариха!.." я даже прослезился, вспомнив мымрины пироги с ливером. Неужели не поесть мне их больше никогда?..

Ј Мужа осиротила, детишек, как же ж они без тебя?! - не унималась Алевтина Андроновна, видимо, от горя совсем потеряв связь с реальностью, потому что из "детишек" в доме был только кот Тимофей, который теперь огорчался только одному факту - в связи с похоронной суматохой про него все забыли, и он был голоден. Я чувствовал, что в этой ситуации мы с котом близки духовно. Я в этом убедился, поймав его понимающий взгляд.

Что касается моих чувств, то, боюсь, на моем лице можно было прочесть только злость. Как она не вовремя! Вот мымра, ну ты погоди... Отомщу... Как именно мстить покойной жене, я пока еще не представлял, но то что эта месть будет и будет она жестока, это я знал точно.

Но все твердо, не сговариваясь, решили доиграть этот спектакль несмотря ни на что. Каждый с каким-то упоением (видимо, стыдно было после блистательного выступления Алевтины Андроновны уронить ее высокую планку) исполнял свою роль: "любящая мать", "любящая тетя", "любящая сестра", а также остальные более дальние, но от этого ничуть не менее любящие родственники.

И вот на исходе был второй день нашего несказанного горя. В своих излияниях все были уже более скупы и немногословны, видимо, первоначальный конкурентный запал иссяк.

Сидя на стареньком диванчике напротив гроба, я снова смотрел на жену. На улице стояла необычная для сентября жара, и мымра начала источать легкий аромат разлагающегося покойника. Была она вообще уже мало похожа на себя: насыщенно-желтое лицо обрамляли совсем ставшие похожими на солому волосишки. Всегда острые черты, придававшие ей сходство с крысой, еще более заострились, щеки впали, вокруг глаз также зияли какие-то лиловые впадины.

Какие-то романтические струны в моей душе дрогнули. Все-таки прожили мы с ней больше десяти лет. Гадина она была порядочная, но... Стыдно сказать, привык к ней! Привык к этой очкастой злобной истеричке, воспринимал ее как свое неотъемлемое тяжкое бремя. Как часто после очередной плановой ссоры моя жена хваталась за хорошо заточенный кухонный нож или вскакивала на подоконник, сошвырнув с него горшки с алоэ и фиалкой.

Ј Гад ползучий! - орала мымра, потрясая ножом или балансируя на подоконнике. - Жизни решусь, вовек потом не отмоешься!

Поначалу меня пугали эти угрозы. А что как правда?.. Но потом чувство новизны угроз притупилось, как затупился и "самоубивочный" нож, а еще я подумал, что падение со второго этажа только при большом желании может закончиться летальным исходом. В конце концов, нож, подоконник, а также импровизированная петля из старых капроновых колготок стали уже привычными и какими-то обязательными.

И вот - ну смешнее не придумаешь! - взяла и повесилась на самом деле. Причем не на колготках, а на бельевой бечевке. Я снова с яростью вспомнил, как зашел в комнату, где стояла гробовая тишина, и увидел кукольное тело, жалко свешивающееся с потолка. Первое, что бросилось в глаза, это давно не бритые ноги в полосатых носках, одна в тапке, со второй тапок слетел и валялся рядом на полу.

- Идиотка, - только и смог я сказать, после чего сел на диван, не зная, что теперь и делать. Это так на нее не похоже - устроить акт суицида без зрителей, без подыгрывающих актеров!.. Впрочем, аккуратно свернутая записка, которую я нашел на столе, частично разъяснила ситуацию. Здесь моих ожиданий мымра не обманула, все как полагается: "Не могу больше жить в этом жестоком мире, здесь нет любви и понимания..." и т.д. и т.п. Я швырнул обратно на стол идиотскую писульку и со вздохом подумал, что, пожалуй, надо вытаскивать жену из петли. Я вскарабкался на стремянку (надо сказать, что потолки у нас довольно высокие) и начал приподнимать костлявое, но ставшее почему-то до безобразия грузным тело. На меня глянули выпученные глаза мымры и я, пыхтя, проговорил: "Впервые вижу у тебя такие большие глаза, дорогая". "Дорогая" ответила мне высунутым синеватым языком.

Наконец мне удалось снять и опустить на диван мымрино тело. Во мне закипала злоба. Значит ты так, да?.. Ах ты... Ну погоди, ты у меня попляшешь.

Да, я еще тогда решил отомстить. И теперь, сидя на диване и глядя на лежащую в гробу мымру, я стал смутно понимать, что именно я сделаю, чтобы досадить ей. Ведь ответный ход за мной!

***

На следующий день на похоронах, у скорбящих родственников, казалось, открылось второе дыхание. Здесь стенали практически все, начиная с неутомимой Алевтины Андроновны и заканчивая по необъяснимым причинам заразившимся всеобщим запалом дядей Мишей, моим личным дядей, который в жизни своей проявил эмоции лишь однажды: когда жена пересолила ему суп.

- Ты моя родная! - вопила тетя Аля, когда на могилу кинули последние комья земли и начали заравнивать. Тетка взвизгнула в последний раз, после чего повернулась ко мне и деловито спросила: - Со столовой договорился?

- Да, я все сделал, - кивнул я, не обратив внимания на резкую смену настроения родственницы. Да, я действительно все сделал и готов был отстаивать это перед полчищем родственников, которых это явно приведет в состояние шока. - Вы езжайте, - сказал я Алевтине Андроновне, а я тут пока... Ну вы понимаете, последние распоряжения.

Тетка при этом так энергично закивала понимающе головой, что в шее у нее что-то хрустнуло. Она охнула, на глаза ее навернулись теперь уже вполне искренние слезы, и она засеменила к автобусу.

Когда автобус с родственниками уехал, я подозвал могильщиков и попросил принести заказанный мной крест. Через пару минут они приперли две грубо сколоченные друг с другом в виде креста гнилые палки. Я остался вполне доволен и попросил его сейчас же вкопать.

- А оградку-то как же? - поинтересовался один из могильщиков, когда работа была закончена.

- Обойдется, - отрезал я, развернулся и с чувством выполненного долга пошел к машине.

***

Не буду подробно рассказывать о своих разборках с родственниками по поводу столовой. Скажу только, что поминали покойную мы в грязном темном помещении, еда была ужасная, а в соседнем зале громыхала свадьба. Все сидели с кислыми минами (конечно, ведь баланду, которую они называли в зависимости от времени подачи либо щами, либо гречневой кашей, было просто невозможно есть) и ковыряли ложками в тарелках. Когда кто-нибудь сознательный пытался сказать "несколько теплых слов о покойной", его голос тонул в хохоте и криках "Горько!".

Однако после мне все же удалось убедить их, что я обо всем этом и не догадывался, что все это произошло по причине моей непроходимой тупости.

Еле сдерживая радость, я распрощался с отрядом надоевших до тошноты родственников и вернулся в опустевшую квартиру. Накормил оголодавшего кота и лег. Впервые за три дня я спокойно заснул.

***

Неприятности мои начались через неделю после похорон. Сначала пропали мои рабочие инструменты. Надо сказать, что работаю я сантехником. Над инструментами своими всегда трясся, всегда держал в образцовом порядке. И вот, пожалуйста, исчезли! Я облазил весь дом, но они как сквозь землю провалились.

Потом стали исчезать другие вещи. Заподозрить в краже было некого, ведь ко мне никто не приходил! Каждый день я не находил на месте то штаны, то свою любимую кружку, то бритву. Из вещей же мымры не пропадало ничего.

Я стал нервным, раздражительным, жизень без мымры почему-то стала не в радость. У меня появилось ощущение, что она каким-то образом продолжает оставаться в доме и прячет мои вещи. У нее всегда была такая мания, когда мы ссорились.

После того, как однажды утром инструменты непостижимо появились на том месте, где обычно лежали, я запил.

Когда я выпил все, что только можно было выпить, включая разведенную жидкость для мытья полов (это было уже на четвертые сутки), я перестал удивляться появлению в самых неожыданных местах моих пропавших вещей. Я не знал, что все это были еще цветочки.

Небольшой перерыв, в который я успел прийти в себя и снова выйти на работу, длился недолго. После этого мымра стала действовать более решительно. Чашки и тарелки сами собой скользили по столу и, падая, со звоном разбивались. Ковры, картины и зеркала срывались со стен и летели на пол. Телевизор начинал рябить, сам по себе перключал каналы, прибавлял громкость и никак не реагировал на пульт. Кот все время вопил, шипел и гонялся как угорелый по квартире, как будто улепетывал от кого-то. Жизнь превратилась в кошмар.

Последняя капля упала в чашу моего терпения, когда однажды вечером я вернулся домой и почувствовал в квартире омерзительный запах. Глаза моментально заслезились, в горле начало свербеть; я кинулся в свою комнату. Да, так и было, старый газовый балончик типа "Коктейль Молотова" стоял на столе и издавал угрожающее шипение. Из распылителя сам собой вырывался газ.

Кот, которого моя жена никогда не любила, подох от отравления.

***

Я стоял у могилы мымры, смотрел на гнилой крест без положенного овальчика, на покрывшуюся лебедой землю. Никто из родственников, разумеется, ни разу не приходил сюда.

Я не испытывал больше злости. Накрапывал пакостный осенний дождик, но я, не обращая на него внимания, засучил рукава и начал трудолюбиво дергать лебеду. Когда с этим было покончено, я перекурил и снова принялся за дело. Ровно пятнадцать минут мне понадобилось на то, чтобы выкорчивать трухлявый деревянный крест и вкопать новый, чугунный, с завитушками, который я принес с собой. Дохнув на фотографию в овальчике, я протер ее руковом рубашки и начал привинчивать к кресту.

- А оградку-то я завтра привезу, - говорил я, прилежно орудуя отверткой.

Наконец, дело было сделано. Я отошел и окинул взглядом теперь уже вполне приличную могилу. "А с оградкой будет совсем хорошо" - подумал я.

Я глянул на фотографию в овальчике - молодая улыбающаяся блондинка с ярко-голубыми глзами. Моя жена.

- Давая мириться... - я хотел добавить "мымра", но почему-то сказал: - Давай мириться...Катя.