Сергей с детства ненавидел свое тело. Так совпало, что к тридцати годам его жизни Россия вошла в эпоху "великих возможностей".
Сергей увидел как рванули его ровесники. Одни суетливо бегали с пачками вдруг появивищихся у них денег, что-то покупая и продавая. Другие изменили облик и заняли западные офисы, которые стали появляться как-то ниоткуда. Третьи уехали за границу, потому что стало можно. Вообще в стране по непонятной причине стало можно практически все. Но, конечно, не для всех, только для избранных.
Сергей не был избранным. Он родился и рос в безликой массе людей, которых сам называл быдлом. К несчастью, он был худосочен, некрасив лицом и, как следствие, крайне застенчив. К тридцати годам он оставался девственником и уже законченным онанистом. Работу, свою комнату в кваритре родителей, да и самих родителей он также молча ненавидел.
Сергей любил только свои мечты. Но эта любовь, как и ненависть была безнадежной и бессильной. С новым временем в его сознание вошло нечто ужасное - окружающие люди начали реализовывать свои желания, а в его жизни ничего не менялось. Это становилось нестерпимым. Его жизнь отяжелела, провисла и остановилась. Инстинкты еще требовали жизни. Чтобы вырваться из этого состояния, он был готов соскользнуть в бездну.
И тогда он пошел к колдуну. Потом он часто и в подробностях вспоминал этот день, ведь все началось именно тогда.
В пятиэтажке на другом конце Москвы, куда он добирался часа полтора, дверь открыл белобрысый парень. Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга. Сергей настолько обессилел от нервного перенапряжения последних часов, что не сразу смог говорить. Его выручил парень и глубоким голосом церковного певчего он приветливо спросил: -Вам что-нибудь нужно? - Да, я звонил, -
невпопад ответил Сергей охрипшим и тихим голосом. - Проходите в комнату и подождите немного, я сейчас, - сказал парень и пошел куда-то вглубь квартиры.
Сергей захлопнул дверь и не раздеваясь через маленькую прихожую сразу прошел в комнату. В недоумении оглядывая обычную обстановку квартиры, он тупо подумал: "Видимо я ошибся адресом, что же делать?"
В это время белобрысый вышел из кухни и пристально посмотрел на Сергея. Вдруг его лицо мгновенно изменилось, приобретя выражение крайней доброжелательности и заботы. Парень как-то странно изогнулся и начал быстро говорить сладким басом.
Голос незнакомца совершенно не соответствовал его фигуре и манерам, что придавало этой сцене несколько жутковатый оттенок.
- Да вы садитесь, что же вы не садитесь, - тараторил незнакомец своим рокочущим голосом, - Снимите курточку и садитесь вон в то кресло. Я знаю, вы - Сергей, а меня зовут Константин Николаевич. По нашему телефонному разговору я вас представлял старше и с большой седеющей бородой. Хе-хе. Я даже рад, что вы молоды. Мы с вами быстро найдем общий язык, да, честно говоря, помогать молодым
много приятней, чем этим вонючим старперам. Хе-хе. Я понимаю, вы разочарованы. Ожидали увидеть библейского старца с пронзительным взором в темной комнате, окруженного горящими свечами и всякими фенечками. А что видите - обычного человека в обычной московской малогабаритной квартире. Но будем прогматиками,
мы же с вами современные люди и нас на дешевые трюки не поймаешь. Вы хотите колдовства и вы его получите. Вот увилите результат превзойдет все ваши ожидания.
Почему-то во время этого монолога Сергей совершенно успокоился и мог говорить:
- Константин Николаевич, я вам верю и простите, пожалуйста, мою растерянность.
Я действительно представлял себе все иначе. - Знаю, не трудитесь объяснять мне свое психологическое состояние. Просто скажите что вам нужно, - сказал белобрысый парень, пристальнои серьезно смотря на Сергея. - Я хочу изменить свою жизнь. Хочу стать абсолютно другим, - тихо, но твердо сказал Сергей. - Вы действительно этого хотите? - Да, - почти беззвучно ответил Сергей. - Хорошо, вы можете идти, - сказал колдун и встал, собирясь проводить Сергея.
Сергей встал и безвольно пошел к выходу. В дверях он повернулся и со страхом спросил: - Подождите, а что я должен сделать? Белобрысый с улыбкой ответил: - Ничего, только ждать. Прощайте, мы с вами больше не увидимся.
Дверь захлопнулась и на Сергея обрушилась мертвая тишина подъезда. В чувство его привел острый запах кошачей мочи. Сергей вышел на улицу и поехал домой.
Весь вечер после посещения колдуна его мучило нехорошее предчувствие. Сергей маялся, нарастающая злоба и раздражительность не находили выходв. Поругаться было не с кем, родители, как назло были на даче. Выключив телевизор он лег в свою несвежую постель и привычно взял порнографический журнал. Механически облегчившись, Сергей закрыл глаза и его сознание поплыло в какую-то мутную дрему.
Пробуждение было ужасным. Нестерпимый голубой свет полностью парализовал волю и начал всасывать каждую клетку моего тела. Я открыл глаза от резкой боли в боку. Было темно и холодно, я почувствовал, что лежу на земле. Рядом в темноте кто-то двигался и тяжело дышал. Я почувствовал острый запах смеси пота, мочи и мокрого овечьего тулупа.
Следующий удар пришелся мне в район плеча. Вскрикнув я попытался закрыться руками, но не смог: они были крепко связаны веревкой. - Очнулся пес смердящий. Ну вставай, воевода небось заждался тебя, гнида. Вставай, тебе говорят!
Каким-то чутьем я понял, что это относится ко мне, и что лучше подчиниться. - Сейчас, подождите, встану, только больше не бейте, - прохрипел я каким-то чужим голосом и попытался встать. Мне это удалось на удивление легко, но выпрямляясь, я ударился головой о потолок и, почти потеряв сознание, начал опять падать. Сильные руки подхватили меня и полусогнутого толкнули в открывшийся дверной проем. Я упал всем телом в холодную осеннюю грязь и, боясь нового удара, оттолкнулся руками от земли и оказался на коленях, собираясь встать на ноги и начать выяснять, что происходит.
Но то, что я увидел вокруг повергло меня в ужас. Вокруг стояли бородатые мужики в грязных расписанных тулупах, на некоторых были лисьи шапки странной прямоуголной формы. На ногах у них были остроносые и тоже чем-то вышитые сапоги. С боку у каждого висел небольшой топорик и что-то похожее на саблю.
Все смотрели на меня, показывали руками и дико ржали. Это дало мне время осмотреться и немного прийти в себя. Я находился посередине довольно большого двора, обнесенного вертикально стоящими бревнами с остро заточенными наконечниками. Позади меня стоял небольшой сруб без окон и с плоской крышей, в котором я почему-то спал. Впереди меня невдалеке было крыльцо, которое вело в большой двухэтажный сруб, скорее терем, который я видел в музее деревянного зодчества. У ограды стояли оседланные кони, в другом углу лежали большие бревна, и рядом чернел костер. Почему-то сильно пахло паленой шерстью и
пережаренным мясом. На моей довольно длинной бороде повис большой комок грязи. Подняв связанные руки, чтобы смахнуть его, я увидел большие узловатые пальцы, а на запястье левой руки рыжие волосы. Руки, которые я увидел, были раза в два больше моих, но при этом я чувствовал, что это мои руки. Я точно знал, что я брюнет и никогда не носил бороды. Эта чрезмерность нелепостей почему то успокоила меня, ведь все это бред, и скоро пройдет как проходит страшный сон.
Я встал на ноги и начал рассматривать себя. Ноги были босые и грязные, на мне была одета какя-то хламида из серой мешковины, напоминающей по покрою ночную рубаху стареющей ханжи. Под этой одеждой я ощущал крепкое голое тело, которое слегка болело от ушибов. Мне очень понравились новое ощущение здоровья и силы, которые шли от моих напряженных мускулов. В это время мужики постепенно успокоились и смех умолк. Они злобно смотрели на меня, тяжело молчали и, как мне
показалось, чего-то ждали.
За оградой раздался шум, несколько бревен ограды отошли со скрипом в сторону, и в проем, разбрызгивая грязь, влетел всадник, одетый в стиле Юдашкина, без шапки и с безумным и наглым выражением лица. Мужики склонили головы и изобразили крайнее почтение. Всадник соскочил с лошади и подошел вплотную ко мне, обдав перегаром и несвежим дыханием. - Что зенки вылупил, холоп бесов? - зарычал он прямо мне в лицо. - А в чем дело. И что, собственно, здесь происходит? -
закричал я в ответ с несвойственной мне наглостью. - Молчать, убью, смерд поганый! - в бешенстве заорал он и ударил меня наотмаш по лицу плеткой. Боль обожгла глаза, но я удержался на ногах. - Господин, что прикажете нам с ним делать? - с почтением и страхом спросил один из мужиков. - Дознавать будем. Положим боярина на перину мягкую и, чтоб не смерз совсем, грелку дадим, - ответил всадник с хищной улыбкой. Мужики опять заржали. Поволокли меня, положили на бревно, привязали веревками. Рядом горел костер. - Ну, что признаешься в чародействе супров царя светлого? - спросил всадник. - Я вас не
понимаю, развяжите меня, - испуганно закричал я, предчувствуя нехорошее. - Сразу видать демон. Не поймешь что и говорит, - зароптали мужики. - Жги его, ребята, и посильнее! - весело крикнул всадник. Одни из мужиков подгреб угли из костра и несколько положил мне на грудь.
В первый момент я ничего не почувствовал, только странный запах, но в следующее мгновение крик разорвал мой рот. Больбыла нестерпимой и все время нарастала. Я перестал понимать, что происходит вокруг, только видел безумно веселые глаза и откуда-то издалека повторяющийся вопрос:"Признаешься в чародейству, бесов сын?"
Я потерял сознание, а когда очнулся меня уже не жгли углями, а во дворе была суматоха. Мужики седлали коней и слышались крики, из которых я понял, что загорелись дома на Арбате, и огонь очень быстро приближается сюда. - Братва, пожар идет на царские хоромы. Спасем царя батюшку! - Слава Господи! Государь отбыл утром в Александров. - Спасем добро царское! Один из мужиков указал на меня и спросил: "Берем боярина с собой или как?" - Да пес с ним, пусть в огне подохнет, а не подохнет Малюта его достанет. Мужики с гиканьем покинули
подворье. Откуда-то из-под крыльца ко мне юркнул парень и начал, причитая, развязывать веревки. - Душегубы, изверги. Прости, боярин, что не защитили тебя. Порубили нас ночью опричники, один я спрятался. Парень помог мне встать мне на ноги. Было так больно, что темнело в глазах. - Спасибо тебе, а ты кто будешь? -
спросил я, с трудом разжимая зубы. - Да, боярин, видать сильно они тебя. Да Гришка я, не уж не признали. - Вот, что Гришка сматываться отсюда надо, пока эти не вернулись.
Мы вышли на улицу. Слева вдалеке деревенской улицы в домике был виден Кремль с позолотой церквей. Справа дым, гарь и треск падающих бревен. Вдалеке высоко в небе стояла стена огня. Оттуда бежали люди с черными обоженными лицами, все кричали, но что, понять было невозможно. Я повернул направо и пошел навстречу матерящимся людям. Последнее, что я видел, было огромное горящее бревно, с невероятной скоростью катящееся поперек улицы.
Я открыл глаза и почувствовал, что лежу на спине с широко расставленными ногами и руками. Надо мной сопел тшедушный китаец, настойчиво проталкивая чт-то тяжелое мне между ног. Кошмар был настолко реален, что ужас парализовал не только тело, но и волю.
То, что китаец меня трахает я понял почти сразу по ритмичности толчков и сексуальному возбуждению, которое я чувствовал от него. Он вспотел и от худого тела шел непреодолимо мерзкий запах. Я начал приходить в себя и инстинктивно попытался сбросить с себя это существо, но почему-то ничего не получилось. В это время китаец захрипел и задергался, толчки остановились и его тело обьякло. Я понял, что он кончил.
Не испытывая почему-то стыда, а только отвращение и нарастающую злобу, я опять попытался приподняться, чтобы отбросить расслабленное тело китайца, но увидел, что мои руки и ноги привязаны к кровати.
- Развяжи меня, гад! - пискливо крикнул я женским голосом. Китаец не оброщая на меня никакого внимания, быстро оделся и вышел из комнаты. Я остался один и невольно начал изучать обстановку, в которой оказался. Почти все пространство маленькой комнаты с низким потолком занимала кровать, откады-то снизу шел красноватый свет, придававший всему довольно зловещий вид. За дверью я слышал невнятные обрывки русской и английской речи, перемешанные с каким-то мяукующим диалектом. Но больше всего меня поразило мое тело - оно без сомнения было женским с достаточно выраженной грудью с большими оформленными сосками.
Лежа я не мог видеть что у меня между ног, но сразу почувствовал, что члена у меня нет. Это было настолько странно и непривычно, что разум отказывался принимать новую реальность. То, что это руальность, а не сон, напоминала боль в запястьях рук, жжение в промежности и запах, который оставил китаец. "Подожди, Серега, не паникуй, постарайся обдумать ситуацию," - доморошенная психотерапия помогла мало, новсплыли обрывки воспоминаний. Пытка на костре, какой-то пожар, всадники, пьяный отец, белобрысый парень и вдруг пронзило. Колдун.
Тело стало невесомым и поплыло над кроватью. Стало действительно страшно. "Значит он сделал это. Как же с этим жить? - мысль жгла безысходностью и отчаяние вырвалось звучным воем. Сколько продолжалась истерика я не знаю, но когда в комнату вошли, я уже окончательно обессилел и только беззвучно плакал.
- Наташ, милая, что с тобой? Та так сильно кричала. Хозяин испугался, ему проблемы не нужны. Еще одно чп и мэрия заведение прикроет. Что он с тобой сделал? Успокойся, больше он сюда не придет. От этих арбатских из чайна-тауна одни неприятности, - тараторила молоденькая девушка, успевая при этом довольно ловко отвязывать мои руки и ноги.
Я заметил, что на ней было одето короткое кимоно на голое тело. Мое сознание понимало, что теперь я - женщина, но все инстинкты как бы сошли с ума, я почувствовал легкое возбуждение.
Мне было очень непривично и неудобно двигаться, особенно мешала грудь. - Здесь есть какая-нибудь одежда? - спосил я, испытав почему- стыд от своего высокого женского голоса. Девушка из-под кровати молча вытащила кимоно. Я быстро одел его и запахнувшись, почувствовал себя немного свободней. - Где мы? И как меня зовут? - несмело спросил я, уже немного освоившись со своим новым голосом. - Наташка, брось, не пугай меня, - расширенные глаза девушки отрезвили меня.
Надо было срочно найти правдоподобное объяснение моему поведению. - Понимаешь, этот извращенец что-то со мной сделал. По-видимому, я потерял, то есть потеряла память. Так бывает, в голове как белый лист. - А как же теперь ты будешь жить? - с неподдельным участием спросила девушка. - Во-первых, со временем память
восстанавливается, а во-вторых, я надеюсь, что ты мне все расскажешь. Ведь ты мне поможешь? - заискивал я противным женским голосом. - Хорошо, конечно. Тем более до пяти клиентов не будет. Только никому не говори. Хозяин сразу выгонит, а кромешники в трудлагерь заберут. Будешь делать то же самое, только бесплатно.
- Хорошо, хорошо, не волнуйся, никому не скажу, - успокоил я девушку. -
В-общем, мы живем и работает в элитном борделе.Ты появилась недавно, не больше месяца, откуда, не знаю. Говорили, вроде по распределению с Высших актерских курсов. Остальные девочки тоже не с улицы. - Подожди, подожди, что в бордель попасть проблема? - перебил я. - Что ты, сейчас почти невозможно. Когда я девочкой была, лет десять назад, с этим было свободно. А вот как китайцы нас завоевали, все стало проблемой. - Так, что в Москве китайцы првят? - Я думала ты хоть это помнишь. Конечно, мы с тобой подданные поднебесной и здесь зарабатываем юани, чтобы перебраться в столицу, выйти замуж за партийного босса и зажить в Пекине как люди.
Дверь открылась и желтая лысая голова что-то промяукала. - Наташка, меня менеджер зовет, надо идти. А ты держись, я еще заскочу, - девушка почти выбежала из комнаты. "Ну все, влип. Еще одного китайского полового акта мне не выдержать. Надо сматываться", - подумал я, почувствовав, что все тело покрылось испариной и кимоно противно прилипло к спине. Я подошел к двери и осторожно ее открыл. Коридор был пуст. Я сделал шаг. Вдруг все тело пронзила сильная судорога, точно согруло пополам и бросило на пол. "Удар током", - подумал я и
потерял сознание.
Я проснулся с ощущением беспричинной радости. Было так хорошо, что не хотелось открывать глаза. Из открытого окна слышались привычные звуки раннего московского утра. Теплый ветерок обвевал мое крепкое тело отличника ДОСААФ. По пружинистой утренней эрекции я понял, что кошмар с китайским борделем лишь нехороший сон, и что лучше перед сном читать что-нибудь легкое, из классики.
Вдалеке из репродуктора доносился мой любимый марш кавалеристов. Я всегда считал, что из всех маршей этот лучше отражает романтику гражданской войны. Каждый раз, когда я слышу этот марш, мне хочется любить и быть любимым.
Мое блаженство прервал стук в двурь, и разбитной женский голос сказал: "Алешка, вставай, мать твою, демонстрацию проспишь". Почему Алешка и какую демонстрацию. Сергей точно знал, что в стране уже лет 5 никаких обязательных демонстраций нет. Он открыл глаза и увидел совершенно незнакомую комнату со спартанской обстановкой, себя, лежащим на железной кровати, и сразу понял, что он опять не
он. Правда, на этот раз у него ничего не болело, отсутствовали неприятные ощущения, и новое тело при ближайшем рассмотрении ему очень понравилось.
Подойдя к зеркалу над ржавым рукомойником, я увидел лицо молодого человека, белокурого с серыми глазами и волевым прямоугольным подбородком. "Ну что ж, по крайней мере, я - молодой мужчина вполне приятного вида и меня никто не бъет и не трахает. Попробую разобраться куда я попал и буду действовать по обстоятельствам," - подумал я.
За окнами звонко пробежал трамвай, возвращая меня в новую реальность.
Почувствовав непреодолимую тягу к туалету, я, быстро бысто надев белые холщевые брюки, висевшие на кровати, выскочил в темный коридор. По интуиции я пошел в сторону закопченной лампочки и, с трудом дойдя до двери, понял, что не ошибся. Дверь почему-то не закрывалась, а запах был такой, как-будто все пользовавшиеся этим туалетом ссались мимо унитаза.
Облегчившись, я вышел и столкнулся лицом к лицу с какой-то девкой в засаленном халате. Она с вызовом взглянула на меня, фыркнула и скрылась за той же дверью. Отходя я услышал довольно звучный пук. Иды по коридору, и периодически спотыкаясь в темноте о непонятные предметы, я лихорадочно решал задачу по поиску своей комнаты. Спросить было некого, поэтому был применен метод проб и ошибок. За одними дверями тихо и громно разговаривали, за другими было тихо, но они были закрыты на замок. Толкнув одну из дверей, я сначала не понял, что
передо мной. Посередине комнаты на расставленных здоровых ногах над тазом стояла огромная белая жопа. Я несколько опешил и не успел закрыть дверь, как из-за жопы появилась злая морда ее владелицы. У меня отлегло от сердца: никакой мистики - просто баба подмывается. Ничуть не смутившись, хозяйка жопы вяло сказала: - Что вылупился? Опять дверью ошибся. Небось знаешь, что твоя следующая.
Пулей выскочив из комнаты, я мысленно поблагодарил за помощь хозяйку
рубенсовскогостанка.Действительно, следующая дверь поддалась и я опять оказался в теперь уже своей комнате. Выглянув из окна, я увидел кусок Мясницкой улицы, которую я узнал по чайному магазину, стоящему напротив. Только улица была выложена булыжником, а по середине шли трамвайные пути. Людей было мало и только редко с грохотом проезжали какие странные машины.
Я начал обследовать комнату и быстро обнаружил отрывной календарь. На нем было крупно напечатано - 29 июня, суббота и мелко 1937 год. "Так, значит, сегодня 30 июня, восресенье 1937 года" - ошарашенно подумал я. Мне что же и в войне участвовать придется что ли? Дверь медленно открылась и появилась голова девки в засаленном халате. Девка загнусавила: - Алеш, я тебя жду, жду, а ты не идешь. Обещал вчера, что поедем купаться. А сегодня ну прям как чужой смотришь. - Куда
купаться? - спросил я, скорее по инстинкту и сразу раскаялся в этом. - Ну и гад же ты, Леша! - завопила девка. - Куда е... меня знал вчера, а куда ехать купаться сегодня не знаешь. Что уже с Лидкой договорился, с этой б... старой. Бросить меня хочешь? Не выйдет, я позвоню куда следует! - заорала злая девка. Сильно хлопнув дверью, она оставила меня в большом замешательстве.
В дверь постучались и зычный голлос властно сказал: "Алексей Романов откройте!" "Что-то быстро она позвонила," - подумал я и сел на кровать. "Романов. Откройте сейчас же, мы из НКВД. Если не откроете, будем ломать дверь!" Я много чиал проэто в перестройку и знал чем все это пахнет. Открыв окно, я встал на подоконник и ждал что будет. Дверь сзади с грхотом распахнулась. Я почувствовал удар в спину, потом услышал хлопок и трехэтажный мат. Улица перевернулась и стала стремительно приближаться.
Я уперся взглядом в грязную кафельную стену, которая влево и вправо,казалось, уходила в бесконечность. Пространство до стены было заполнено полумраком и пронизывающим холодом. Там, в разных направлениях двигались какие-то тени. Все было не четко, как-бы не в фокусе. Остро ощущался запах мочи и несвежего тела. Ноги затекли и болели. Тело ломило и было тошно, как с тяжелого похмелья. В
голове был какой-то туман, что мешало состредоточиться. "Кажется я умер и попал в ад. Хотя почему здесь так холодно?" Эта мысль не вызвала у меня никаких эмоций, и продолжал тупо смотреть в стену, по-видимому, ожидая естественного развития событий.
Периодически проходящие мимо тени что- то швыряли в стоящую рядом со мной коробку, но я, погруженный в созерцание стены, никак на это не реагировал. Из оцепенения меня вывело острое желание почесать левую ногу. Я потянулся и обнаружил, что левой ноги у меня нет. Осмотревшись, я понял, что нет и правой, и что мое тело стоит вертикально, привязанное веревками к куску доски. И ног у
меня нет так основательно, что доску я чувствую задницей. Оказывается, я стоял или скорее сидел, облокотившись спиной о стену, а руками в грязных перчатках опирался о битый пол.
"Что за бред. Когда мне успели отрезать ноги?" - моя мысль начала хаотично метаться, пытаясь найти объяснение новой реальности. Мне стало так страшно, что я непроизвольно закричал. Я хотел позвать кого-нибудь на помощь, но вместо этого появилось что- то звериное и нечленораздельное. Я заплакал.
- Семен, ты чего мычишь? - передо мной нетвердо стоял грязный мужик. Запрокинув голову, я спросил мужица хриплым голосом: - Я живой или мертвый? Где я? Мужик меня не понял, но виду не показал. Выдержав паузу, он сказал: - Ты это, Сеня, в каком смысле? Если в философском, то я не знаю. Я про нашу с тобой жизнь ничего сказать не могу. Наверное, мы живы, если не кладбище лежим, а в арбатском
переходе мани с населения собираем. Ты то сам как думаешь? - Все нормально, брат, - прохрипел я, чтобы только он отстал. - Ну-ну, сиди, отдыхай, - дружелюбно сказал мужик, сгреб деньги в карман из коробки и незаметно удалился.
Благодаря этому разговору, все стало проясняться. Колдун не дал мне погибнуть в последний раз от рук чекистов в 37-м, а превратил, сука, в бедного нищего Семена. "Что-же это такое, сколько же он, гад, будет надо мной измываться?" - подумал Сергей, и отчаяние опять подступило к горлу. В переходе стало холоднее, проходие стали мелькать чаще. Видно, дело шло к вечеру. В коробку иногда бросали бумажки, но, в основном, мелкие монеты. Странно, но но, что бумажных денег было мало, почему-то обижало. И может быть не меня, а Семена. Ведь я был в его теле и поэтому в полной его власти. "Будь проклят тот день, когда я пришел к колдуну! Господи, помоги мне грешному! Я нарушил твою волю и страшно
наказан. Господи, только ты можешь спасти меня. Да будет воля твоя!" -
иступленно молился я первый раз в жизни. Мне больше некого было просить о помощи, потому что я понял замысел колдуна. Он будет водить меня по бесконечным кругам земного ада, измучает и изгадит мою душу, доведет ее до предела отчаяния и в этот момент убьет меня, чтобы как мелкий маклер перепродать мою душу своему властелину.
Самое смешное, что я сам добровольно пришел к нему. Теперь я понимаю, что виноват в том, как развивались события последни дней. Окончательно погубив меня, этот раб темных сил получит в награду успех, удачу, молодость, слепую любовь каких-нибудь дур. Всего того, чего ему не достигнуть естественным путем. "Господи, не дай мне безвозвратно погибнуть. Возьми мою душу к себе!" - иступленно молился я, не замечая ничего вокруг. Кто-то толкнул меня в плечо и дыхнул в лицо перегаром. "Все, Семен, на сегодня отработали. Прими стакан и поехали." Я взял протянутый стакан, выпил залпом и почти сразу стена куда-то поплыла, а мужик стначала навалился огромным своим лицом, а потом стал уменьшаться, стремительно улетая в темное пространство, пока не слился с темнотой. Исчезли звуки и свет, появилась легкость и радость. Время остановилось. Я открыл глаза и увидел яркий белый свет. И услышал голос матери:
" Сереженька, родной, ты жив? Слава тебе Господи! Как же ты нас напугал." Я понял, что вернулся, закрыл глаза и заснул.
На следующий день меня перевели из реанимации в палату, а через неделю выписали домой.