Погожева Ольга Олеговна : другие произведения.

Часть 2. Слеза Единого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.54*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    2-я часть из 3-х. 3 часть снята с СамИздата.


   Глава 1. К истокам
  
   - Может, пора домой возвращаться? Нифонт же родителям настучит!
   Десятилетний мальчишка бросил тоскливый взгляд на оставшийся позади лес с россыпью жёлтых и красных листьев, предвестников ранней осени в Валлии, и украдкой вздохнул. Ответ своего брата он знал наперёд.
   - Очень страшно, - не замедлил подтвердить его догадки фыркнувший близнец. - Даже не знаю, кого бояться раньше! Простофилю Нифонта, который дальше своего носа не видит, маменьку, которая ввязалась в очередную авантюру, или папеньку с его вечной хандрой!
   - Вечереет, - предпринял ещё одну попытку Равен. - Кушать хочется. Вдруг на ужин опоздаем?
   - Стащим чего-нибудь на кухне, - отмахнулся Рамон, поднимаясь всё выше по каменистому холму. - Будто в первый раз? Ну или признайся, братец, что струсил, и дальше я пойду сам!
   - Вот ещё, - вяло огрызнулся Равен. - Не оставлю же я тебя одного. Вдруг там волки...
   - Пещера заброшена, я от местных слышал, - с наигранным воодушевлением сказал Рамон. - Сюда никто уже с десяток лет не захаживал! Говорят, кости там человеческие лежат, их даже зверьё не трогает...
   Несмотря на внешнюю браваду, Рамон боялся проклятой пещеры не меньше, чем его брат, но гордость и детское любопытство пересиливали страх. Это место во всей окрестности оставалось единственным, в котором близнецы не бывали, и сегодня наступил тот день, когда Рамон решил исправить досадное недоразумение.
   - Смотри, - шепнул он, придерживая брата за рукав. - Свет...
   - Вижу... - тоже шёпотом ответил Равен.
   Кому понадобилось шастать с зажжённым факелом по проклятой пещере? Кухарка говорила, что даже когда местная ведьма, безумная пророчица Виверия, бесследно исчезла, селяне продолжали обходить стороной эту часть леса. В былые времена здесь частенько пропадали люди и животные, и никто не хотел рисковать. Суеверные жители близлежащих деревень передавали из уст в уста истории, одну страшней другой, пугая детвору и остужая горячие отроческие головы, и пещера по сей день оставалась нетронутой любопытным народом.
   Равен потянул брата за руку, сворачивая с тропинки, перебежал поближе к пещере, на цыпочках двигаясь вдоль каменистого холма, и присел, давая Рамону возможность выглянуть поверх его головы. Мальчишки, затаив дыхание, приблизились к входу, из которого лился синеватый свет, и осторожно высунули головы, заглядывая внутрь.
   Пещера в свете висевшего под низким сводом светящегося шара была видна как на ладони, и в самом центре её, спиной к детям, стоял высокий худой человек. Сплетни оказались правдивы: всюду в крохотной пещере валялись кости, человеческие кости - на земляном полу, на куче набросанных в углу шкур, у слабо тлеющего кострища, рядом с походным мешком, сброшенным у входа...
   Человек поднял руки, растопырил пальцы, и в воздух медленно, следуя за движениями его кистей, начали подниматься белеющие в синем свете скелеты...
   - А-а-а!!! - дико закричал Рамон, когда лежавший у входа череп дрогнул, щёлкая челюстью.
   Человек резко обернулся, и братья закричали уже вдвоём, потому что обожжённое, высохшее лицо незнакомца оказалось слишком жутким для детских глаз. Оторвавшиеся от земли кости неупокоенных мертвецов посыпались обратно, и человек раздражённо зашипел, сжимая кулаки. Синий шар в пещере погас, погружая во тьму всё вокруг, и близнецы наконец очнулись, срываясь с места.
   Вниз, к подножию холма, оба сбежали с воплями, способными разбудить не только близлежащие деревни, но и окрестности далёкого Галагата, и кубарем выкатились из лесных зарослей на ведущую к поместью песчаную тропу.
   Равен то и дело оглядывался, но погони не заметил: скорее, это от их шумной парочки шарахались во все стороны лесные жители - полусонные ежи, крылатые насекомые, встревоженные белки.
   - Ты видел, видел?! - на ходу обратился к нему Рамон, с ужасом глядя назад. - Синий шар, свет, мертвецы! А морда-то, морда у этого упыря!..
   - Бежим скорее! - не стал обсуждать увиденное Равен, понукая брата. - Домой!
   На главную дорогу оба выбежали как раз вовремя, чтобы едва не врезаться в конный отряд из четырех всадников. Уже почти стемнело, и каждый держал в руке факел, освещая им дорогу.
   - Вот вы где! - воскликнул один из них, и ослеплённые светом факелов братья узнали по голосу своего наставника Нифонта. - Мессир, вот же они!
   - Рамон, Равен! - спрыгнувший наземь бородатый мужчина порывисто шагнул вперёд, положил тяжёлые ладони близнецам на плечи. - Мы вас битый час ищем! Тревожились, переживали! Почему вы ослушались Нифонта? Они с Паулом перепугались, едва дождались нас... Равен, ты же умный и рассудительный мальчик! Рамон, я думал, что могу доверять вам! Обоим! Где вы пропадали?
   Близнецы пытались унять рваное после бега дыхание, и отвечать не спешили, даже когда спешился ещё один из всадников.
   - Ма... - с трудом вытолкнул Равен, - ма...
   Молодая женщина присела рядом с сыновьями на корточки, отстраняя мужчину от детей, притянула близнецов к себе, крепко обняла, обдавая обоих тонким ароматом дорогих духов.
   - Никогда не убегайте больше из дому, слышали? - требовательно сказала она, отстраняясь и заглядывая в лица сыновей по очереди. - Никогда так больше не делайте!
   Равен посмотрел во встревоженные тёмные глаза, влажные и большие, на пролегшую между бровями жёсткую складку. Мама, должно быть, только вернулась из Галагата: одно из лучших платьев, высокая столичная причёска, украшения, полуприкрытые тёплым плащом. Даже в волосах, тёмных, блестящих, всё ещё сверкали жемчужные булавки.
   - Прости, мам, - первым вытолкнул из себя Рамон. - Мы просто... мы хотели... а там мужик такой...
   - Какой ещё мужик? - вклинился бородатый мужчина. - Говорил же вам: не ходите в лес вдвоём! Можете повстречать кого угодно! Пьяных в деревнях хватает! Он вам ничего не сделал?
   - Нет, но...
   - И хвала Единому! А ведь всё могло закончиться гораздо хуже!
   - Но... отец, - позвал мужчину Равен, - тот мужик, он был какой-то... странный... он...
   - Что, напугал вас? И поделом, будете знать, как взрослых не слушать!
   Рамон потерянно посмотрел на сурового отца, на встревоженную мать, которая, тем не менее, бросала на мужа укоризненные и недовольные взгляды. То ли очередная ссора с ним, то ли усталость, то ли чрезмерная тревога, а затем невероятное облегчение повлияло на неё - но обычно цепкая, внимательная в подобных вопросах мама решила не вдаваться в расспросы на дороге и решительно выпрямилась, загораживая детей от мужа.
   - Дома поговорим, - прервала мужчину она. - Ночь уже, холодает, да и голодные небось оба! Так ведь? - обратилась уже к детям она.
   - Да, мама, - невнятно ответили близнецы.
   Задержки, которая последовала, пока детей распределяли по коням, хватило братьям, чтобы обменяться понимающими взглядами: то, что им довелось увидеть в пещере, должно стать только их секретом. Во-первых, влетит за то, что они вообще решили наведаться в проклятое место. Во-вторых, не поймут и не поверят. В-третьих... колдовства ведь не существовало, так? Кто знает, что там сдуру померещиться могло... как бы не высмеяли...
   - Орест, - негромко обратилась к мужу женщина, когда тот забрался в седло вместе с одним из сыновей, поручив второго племяннику Нифонта, крепкому Паулу, - договорим дома, хорошо?
   Мужчина кивнул и, не глядя на жену, повернул в сторону поместья.
  
  
   Велегор управлялся с конём на удивление хорошо. Януш подозревал в сыне скрытую способность влиять на сознание - в те моменты, когда мальчишка вскидывал чернющие глаза, точно пытаясь заглянуть человеку в самую душу - что уж говорить про бессловесное животное. Конь безропотно подчинялся каждой команде, и теперь Велегор, задумавшись, даже обгонял его порой на ровной дороге. Янушу приходилось окликать сына время от времени, особенно когда они проехали все мелкие деревушки и поселения, и выехали на главную дорогу, ведущую к столице Эдельвира.
   Дорога на окраинах этой красивой и процветающей страны была такой же ровной и ухоженной, как и на подъезде к столице - укрытой толстым слоем жёлтого песка, сверкавшего на солнце, как настоящее золото. За два с лишним года, проведённых под сенью монастырских стен, Януш почти отвык от мирской жизни, и не уставал удивляться культуре этой западной страны, столь непохожей ни на аверонскую полупрезрительную снисходительность к глубинкам, ни на упрямое следование древним валлийским традициям, из-за которых любые, даже внешние, перемены не приветствовались обществом. Впрочем, за чистые дороги, аккуратные поля и изобилующие плодами сады эдельвирцы платили свою цену: непомерные налоги, обязательную трудовую повинность, призванную поддерживать порядок на прилегающих к поселениям территориях, и невероятно жёсткую систему законов, каждое отклонение от которой каралось огромными штрафами или же тюремным заключением. Даже монахам приходилось откупаться от сборщиков податей, так что Януш, вдоволь навосхищавшись чистыми деревнями, вспомнил про местные законы и тотчас остыл: пусть Валлия не могла похвастать подобной красотой и золотым песком на дорогах, но она также не могла посетовать на жадность своего короля.
   - Как ты себя чувствуешь? - вдруг спросил Велегор.
   Сыну пришлось обернуться, чтобы посмотреть на него, и Януш в очередной раз поразился тому, как сильно он вырос за проведённые в монастыре годы. Велегор так и остался худощавым - сказывалась постная монастырская пища - но цвет лица его улучшился, сам он вытянулся, в глазах поселилось отроческое понимание, исчезли презрительность и высокомерие, которые поначалу так расстраивали лекаря. Волосы у Велегора отросли, чёрные, как вороново крыло, гладкие и прямые, и оттого оттенённая ими светлая кожа казалась по-настоящему бледной.
   - Нормально, - честно ответил лекарь, и сын, просверлив его взглядом, тотчас отвернулся.
   Януш невесело усмехнулся, покачал головой, вспоминая события последних дней. Их хорошо приняли в своё время в монастыре: настоятель оказался мудрым и проницательным человеком, и лишних вопросов не задавал. Узнав, что Туманные Острова нуждаются в духовниках и лекарях, он тотчас направил на помощь Бажену нескольких монахов, которые должны были помочь священнику в его духовной миссии, а горожанам - во врачевании их телесных недугов. А им с Велегором отвели отдельную келью, и с тех пор потекла их тихая жизнь при монастыре.
   Впрочем, тихая - сказано довольно громко, учитывая характер Велегора. Мальчишке не нравилось новое место, не нравились расположенные на территории монастыря храмы, постоянные службы и облачённые в чёрное фигуры - всё это вызывало в сыне раздражение и ярость. Это была совсем не та жизнь, которую хотел горячий, жадный на приключения мальчишка, когда они уезжали с Островов.
   - Ненавижу тебя! - кричал Велегор, исступлённо молотя отца кулаками, когда Януш объявил о своём решении остаться в монастыре. - Ненавижу! Ты обещал показать мне мир, а вместо этого запер вместе с этими уродами! Не хочу, не хочу, не хочу!!!
   Ушло несколько месяцев на то, чтобы мальчик свыкся с новым местом - время, за которое Януш успел поседеть от постоянных выходок сына. Сбежать Велегор, хвала Единому, не пытался, но ярость при малейшем неповиновении его прихотям окружающих прорывалась наружу неприятнейшими сюрпризами: бушующий подросток мог разгромить келью, поджечь храм, испепелить святые книги и даже ранить кого-нибудь из монахов. Велегор мог куда больше, если бы не благодать Единого, пропитавшая монастырские стены и подавлявшая всплески чёрной злобы.
   Сын скоро смирился, подружился с некоторыми молодыми монахами, и даже начал посещать службы - вначале просто потому, что весь монастырь пустел в это время, и играть становилось совершенно не с кем, затем из интереса к чему-то новому - сказывалась его любознательная натура - и наконец Велегор увлёкся по-настоящему.
   - Вчера я молился, - обронил он как-то после утренних молитв Януша. Отец с сыном собирались на завтрак в общем зале, и мальчик ждал его, сидя на своей кровати и обхватив колени тонкими руками. - Ночью. Ты спал, а светильник горел. Я встал и прочёл одну из твоих любимых молитв.
   - И? - затаив дыхание, спросил Януш.
   - И мне показалось, что ваш Бог меня слышит. Каждое моё слово, каждый мой вдох. - Мальчик поднял на него бездонные глаза и сказал без улыбки, - я хочу молиться вместе с тобой.
   Этот день стал счастливейшим в его жизни. Именно тогда Януш понял, что годы на Островах, все тревоги и опасения после них, нервные потрясения, переживания и усталость - всё это было не зря. Велегор не изменился в один миг, и едва ли изменился так уж сильно даже спустя два года - но то, что монастырская жизнь научила его сдержанности, послушанию и спокойствию, казалось бесспорным. Как и то, что Велегор научился контролировать если не всю, то хотя бы часть своей силы - при помощи всё тех же молитв.
   Время в монастыре текло медленно, размеренно, несмотря на выходки Велегора, и казалось почти безоблачным, если бы не усугубившаяся в последние дни болезнь самого Януша. Лекарь скрывал свой недуг, как мог, но цепкие глаза сына, равно как и его способность видеть "энергию жизни", как называл это сам Велегор, не позволили Янушу притворяться и дальше. Неведомая хворь, прощальный подарок с Островов, точила его организм последовательно и методично - лекарь чувствовал недомогания, слабость, тошноту; участились носовые кровотечения. Настоятель первым заговорил с ним о необходимости посетить столичных лекарей, если сам Януш вылечить себя не мог. Лекарь отмалчивался, оттягивая неизбежное: боялся признаться даже самому себе, что не готов к жизни с Велегором в большом мире. А вдруг он не справится? Что если сын однажды не сдержится, и пострадают люди или он сам?
   Ведь недаром в последнее время монастырь то и дело подвергался нападениям дикого зверья и бандитов! Однажды разбойникам удалось даже поджечь стены обители, и монахи едва сумели унять огонь. Даже старый настоятель не мог припомнить подобных бед: казалось, будто это Велегор притягивал к себе зло.
   А затем в монастырь пришёл монах-отшельник, проживавший высоко в горах, и спускавшийся вниз, к монастырю, лишь на самые большие праздники. Святой старец, как шёпотом называли его молодые монахи, редко обращался к кому-то на людях, но после праздничной службы сам подозвал их с Велегором.
   - Врачеваться тебе надо, лекарь, - глядя сквозь Януша бледно-голубыми, будто незрячими глазами, прошелестел старец. - Умираешь...
   Януш знал, что монахам-отшельникам дано видеть чуть больше, чем прочим, однако всё равно оказался не готов к подобной проницательности. Потому и ляпнул невпопад, забывая обращаться к святому подобающим образом:
   - Ну и что вы предлагаете?
   Старый монах светло улыбнулся, протянул руку для благословения. Велегор сообразил первым, припал на колено, позволяя монаху возложить ладонь на его голову.
   - Хороший у тебя сын, лекарь, - грустно и едва слышно проговорил отшельник. - Умный, внимательный... и носит он в себе зло лишь по твоей ошибке...
   Януш вздрогнул, склонился перед старцем, чтобы спрятать мокрые глаза.
   - Эту ошибку ты уже искупил, - ладонь святого старца, вместо того, чтобы лишь коснуться макушки лекаря, ласково погладила его по волосам, - и очень дорогой ценой... Велегору же придётся расплачиваться всю жизнь. Не родители страдают за свои грехи, но их безвинные дети...
   Януш зажмурился, смахнул выступившие слёзы, ощущая, как по-прежнему мягко и ласково гладит его шершавая старческая ладонь.
   - И если не ты поможешь своему сыну, то кто? Ты нужен ему, лекарь... нужен живым! Пока жива в нём любовь, свет его души не погаснет и тьма не возьмёт верх...
   - Вы знаете, как вылечить папу? - вдруг встрепенулся Велегор. - Правда, знаете?
   - Твоему отцу не в силах помочь ни один врач в мире... Но слышал ли ты легенду, дитя, о Слезе Единого?
   - Нет, - тут же загорелся Велегор. - Расскажите!
   Отшельник задумчиво посмотрел сквозь мальчика, сложил сухие руки на коленях.
   - Давным-давно наш мир, созданный Единым Богом, погрузился во тьму. Войны, болезни, катаклизмы, полчища нечисти и злобных духов, порождаемых армией могущественных магов - последователей Клеветника - истощили мир. Даже те немногие, кто пытался сохранить веру в Единого Бога, перед лицом постоянной опасности и борьбы за выживание теряли последнюю надежду, озлоблялись, грубели, становясь ничем не лучше тех, против кого боролись...
   - Совсем как на Островах... - тихо проговорил Януш, не поднимая глаз.
   - И тогда Единый Бог внял молитвам верных. Он увидел, что люди не в силах справиться с чёрной магией без Его помощи, и сошёл с небес на землю. Приняв человеческий облик, Он разрушил царство тьмы, победил Клеветника и низверг его в вечную тьму. Вместе с Клеветником этот мир покинула и магия, так что все колдуны потеряли свою тёмную силу... Мир освободился и многие, раскаявшись в своём маловерии, вновь обратились к свету. И тогда Единый вознёсся на самую высокую гору и взглянул на этот мир - такой, каким он был: освобождённым и радостным - а затем прозрел будущее. Люди, которых Он так любил, в новых временах вновь отвернулись от света; магия, которую Он запечатал собственной кровью, вернулась - и по Его щеке скатилась слеза. Единственная слеза, - палец старца, сморщенный, дрожащий, указал на Велегора. - Упав на землю, она превратилась в застывшую хрустальную каплю и затерялась в глубоких снегах той самой горы. Но раз в году над тем местом загорается северное сияние, не зелёное, но синее, как небо... Тот, кто найдёт это место и саму Слезу, обретёт редчайшую благодать, способную исцелить любой недуг... искоренить из души любой грех... осветить самую чёрную душу...
   - Исцелить папу? - радостно догадался Велегор.
   - Подавить в Велегоре тьму? - в свою очередь поразился Януш.
   Монах светло улыбнулся.
   - Однако легенда гласит, - продолжил старец, и отец с сыном тотчас насторожились, - что Слеза Единого может внять лишь одной молитве. Затем она растает...
   Молчание продлилось недолго.
   - Так надо спешить! - воскликнул Велегор, едва не подскакивая на месте. - Вдруг кто другой нашу Слезу отыщет?! А? Что вы смеётесь?
   - Значит, самая высокая гора в мире... - задумчиво сказал Януш.
   Отшельник не отвечал, глядя сквозь лекаря своими необычными, небесного цвета глазами. Велегор беспокойно потеребил отца за рукав рясы:
   - Где это, пап? Ты знаешь?
   Лекарь долгое время вглядывался в горящие чёрные глаза, затем медленно кивнул.
   - Самые высокие горы в мире, - едва слышно проговорил старец, - в Валлии, дитя...
   ...Януш возвращался на родину со смешанными чувствами. В первые годы на Островах он скучал по прежней жизни просто безумно, и лишь крайняя нужда и гонка на выживание заглушали ностальгию. Он вспоминал о друзьях, думал о Марион, и многое отдал бы в те дни, чтобы узнать, как они живут, и всё ли с ними хорошо. С появлением Велегора его мир перевернулся, и Януш стал смотреть на него совсем под другим углом. И центром этого угла стал сын...
   От прежней жизни его отделяла целая пропасть жизни на Островах, плен у колдунов и монастырская аскеза. Януш даже не помнил, каким он был раньше, и почти забыл такую далёкую и когда-то родную Валлию - прежние образы стёрлись новой жизнью. Он не знал, как их примет его родина - но верил, что найдёт там своего лучшего друга в добром здравии и достаточной силе, чтобы помочь им. Никто не знал снежные горы Валлии так, как герцог всего северного предела, командующий Нестор Ликонт.
  
  
   Глава 2. Сквозь года
  
   Королеве шёл сорок третий год. Усилиями верной камеристки ей удавалось сохранять и свежесть уже увядающей кожи, и красоту своего единственного бесспорного достоинства - длинных чёрных волос - и ухоженность позабывшего давние сражения тела.
   Марион высвободила руку из-под шали, потёрла ноющий висок. Она сидела в углу залы для занятий своих дочерей, наблюдая за учёбой маленьких принцесс. Шёл урок истории, и господин Вук пытался разъяснить своим августейшим ученицам тонкости политических манёвров на последней из войн Валлии. Эта тема была особенно близка Марион, но она даже не пыталась вникнуть в то, что говорил Вук. Война стала её прошлым; в настоящем королева Валлии жила политикой мужа и своими детьми.
   Она посмотрела на дочерей, и губы её тронула лёгкая улыбка. Марион оказалась не единственной, в ком речь господина Вука не вызывала интереса. Восьмилетняя Каллиста, младшая из принцесс, муки учебного процесса переносила с большим трудом. Она ёрзала на стуле, упираясь в него обеими ладошками, бросала тоскливые взгляды за окно и то и дело поправляла непослушные русые кудряшки, заодно прикрывая ротик при очередном зевке. Мечтательница и выдумщица, Каллиста являлась обладательницей горячего сердца и дикого нрава, жаждущего приключений и игр, и предпочитала бурные забавы чтению и вышивке.
   Совсем не такой росла её старшая дочь, Кассандра. Принцесса не отрывала тёмно-синих, как у отца, серьёзных глаз от учителя, впитывая каждое слово, и Марион могла поклясться, готовила тому уже с десяток каверзных вопросов. Десятилетняя Кассандра редко улыбалась, предпочитая общество книг любым развлечениям, и любила присутствовать на собраниях с отцом, напрочь игнорируя тех из своих сверстников, с кем ей разрешали общаться. Марион понимала дочь: Кассандру интересовали взрослые дела, и быстро утомляли детские игры. "Моя девочка", - с гордостью говаривал Нестор, подразумевая хваткий ум и недетскую проницательность старшей дочери. Кассандра унаследовала синие глаза отца и русый цвет волос своей тёти Наалы, однако черты лица и фигуру взяла материнские. Да, Марион так и не родила Нестору наследника престола, но они могли гордиться своими прекрасными дочерьми...
   Королева тихо вздохнула: воспоминание о Наале заставило задуматься о том, как же по-настоящему счастлива она была, в отличие от императрицы Аверона. Наале не довелось познать радости материнства - только его горести. Рождение маленькой принцессы Аурики принесло, помимо разочарования от пола младенца, также и сильные сомнения касательно её здоровья. Аурика росла замкнутым ребёнком, плохо ела, спала, и не была способна ни к какому обучению, пребывая в подобии транса всю свою маленькую жизнь. В десять лет принцесса Аурика почти не разговаривала, не обращала внимания на окружавших её людей, не признавала порой даже матери, улыбалась редко и всегда без причины, и никто из лекарей не мог ей помочь.
   Боль Наалы читалась в каждом слове их переписки, боль, отчаяние и бесконечная усталость - от попыток помочь дочери, от поисков лекарства и лекарей, от подозрений аверонского двора и ненависти своей свекрови, Северины. Старая императрица, когда-то полюбившая невестку за кроткий нрав и неподкупную доброту, после рождения больной внучки и в отсутствие других наследников искала способы аннулировать столь бесплодный брак. Хвала Единому, император Таир оказался не менее крепким орешком, чем воспитавшая его мать - все попытки Северины оговорить молодую супругу перед сыном разбивались о гранитную решимость последнего сохранить союз. Наала писала, что с рождением больной дочери Таир не замкнулся в себе, как это часто бывает с мужчинами, не отстранился от супруги, но наоборот, горе ещё больше сплотило их, и в этом Наала находила свою единственную отраду. Император Аверона оставался верным своей супруге и их любви, и не терял надежды на то, что когда-нибудь лекарство для маленькой Аурики будет найдено.
   В последний год стало полегче: письма Наалы перестали кричать отчаянием и болью, находя несколько строк и для небольших радостей, и это благословенное облегчение исходило главным образом от кончины старой императрицы, Северины. Марион искренне радовалась тому, что значительная часть напряжения, которое испытывала Наала под гнётом ядовитого презрения Северины, спала, и молодая императрица могла наконец не чувствовать себя ничтожеством, неспособным родить здорового ребёнка и наследника аверонского престола. Наале с головой хватало собственной совести и горя, чтобы хлебать год за годом отраву постоянных обвинений свекрови.
   Марион надеялась пригласить золовку в Галагат, чтобы Наала сумела хоть ненадолго убежать от собственного двора и отдохнуть от обязанностей. Свадьба Михаэля - прекрасный повод заглянуть в Ренну, чтобы посетить молодую императрицу и передать приглашение лично.
   Сын сильно возмужал в последние годы. Сказывались ли черты покойного отца, Синего барона Магнуса, рискнувшего когда-то титулом и положением ради брака с простолюдинкой, или воспитание Нестора, с которым у Михаэля быстро установились крепкие отношения, основанные на взаимном уважении, но сын пожелал вернуться в фамильный замок Синих баронов сразу же по достижении совершеннолетия. Марион прекрасно помнила тот день: Михаэль, готовый к отправлению, стоял у своего коня, и по очереди подбрасывал маленьких сестёр в воздух, прощаясь столь весёлой, заразительной улыбкой, что даже обожавшие брата Кассандра и Каллиста не проронили ни слезинки. Чего нельзя было сказать о ней: обнимая сына, такого взрослого, высокого, вымахавшего на голову выше матери, такого самостоятельного и такого любимого, Марион прикрывала глаза, чтобы не омрачать ему отъезд видом своих слёз. Михо, её понимающий, умный сын, гладил мать по волосам, как маленькую, и шептал:
   - Пора, мам... ты ведь и сама знаешь: мне пора...
   Марион знала, но всё равно отпускала сына с тяжёлым сердцем. Михаэль стремился поскорее обрести свой дом, и весьма в этом преуспел, решительно наведя порядок на землях Синих баронов, столь долго прозябавших без хозяина. Но вот к чему она точно не была готова, так это к тому, что спустя почти три года Михо напишет ей письмо, в котором попросит благословения на брак.
   Она ничего не знала про эту девушку, кроме того, что написал ей сын: гувернантка в одной состоятельной аристократической семье, из рода обедневших аверонских дворян и, конечно же, само совершенство. Убедиться во всём этом Марион предстояло лично, и весьма скоро.
   Королева поднялась, плотнее укутавшись в шаль, и кивнула господину Вуку, чтобы тот не прерывал занятия. Девочки проводили её взглядами, и особенно тоскливым он получился у Каллисты, которая надеялась, что мать в конце концов заберёт её с собой и избавит от необходимости присутствия на уроке.
   В коридоре холод чувствовался ощутимее - осень в Валии наступала быстро, с ранними заморозками и холодными северными ветрами. Ожидавшая её маркиза Доминика, скучавшая у окна, встрепенулась, как только дверь открылась, и метнулась к королеве, мигом подстраиваясь под решительный, быстрый шаг.
   - В зал собраний, ваше величество? - живо поинтересовалась первая придворная дама, пытаясь уловить в лице Марион что-то, что подсказало бы ей ответ до того, как королева разомкнула бы губы.
   - Да, но ненадолго, - откликнулась она, не сбавляя темпа.
   Маркиза Доминика не отставала, на ходу докладывая последнюю шокирующую сплетню, которую ей удалось раздобыть за время ожидания в коридоре: о любовном романе двух приближенных ко двору особ. Марион слушала вполуха: никогда не знаешь, какая информация пригодится в будущем. Голос Доминики, живой, всегда радостный, полный уверенности и даже насмешки - маркиза и сама не знала, когда шутила, а когда бывала предельно серьёзна - врывался в сознание, оставляя там крупицы новых, возможно, абсолютно ненужных знаний, но совершенно не путал мысли.
   В свои сорок пять Доминика была ещё хороша - фигура сохранила девичью стать, лицо, хотя и носило первые признаки увядания, тем не менее оживлялось жизнерадостной улыбкой и стремительно меняющейся мимикой бойкой маркизы. А уж тяжёлые медные кудри, предмет зависти всех придворных дам! Рыжие волосы в Авероне считались признаком позора, клеймом Клеветника - но в Валлии действовали совершенно иные законы красоты. Да и волосы у Доминики и вправду были потрясающими - не рыжими, но медными, почти красными...
   Пожалуй, бесспорные достоинства первой придворной дамы были главной и единственной причиной, по которой сэр Эйр не уехал вслед за Синим бароном Михаэлем обратно на родину три года назад, а предпочёл остаться в охране короля Валлии.
   Маркиза всегда обладала сомнительной репутацией, однако её предположительно тайный роман с одним из телохранителей его величества вызвал очередную волну сплетен, наветов и осуждений. Сэр Эйр не был знатен, не был богат, и даже не был валлийцем. Более того, он оказался младше маркизы на целых пять лет. Когда первый шквал возмущения утих, придворные начали судачить о том, как долго продлится эта интрига, и самые злоязыкие давали унизительно короткие сроки.
   Однако несмотря на ироничные прогнозы, роман сэра Эйра и маркизы длился уже девять лет, и за это время слухи поутихли: к тому, что не блещет новизной, угасает всякий интерес. Все знали, что их брак не мог состояться: слишком разным было их социальное положение, слишком высоким происхождение блистательной маркизы, кузины самого короля Нестора Ликонта. Связь леди Доминики и сэра Эйра выдерживала год за годом, и Марион от подобных отношений лишь выигрывала: маркиза кардинально изменила своё отношение к новой королеве Валлии, и значительная часть подобной перемены исходила от влияния преданного Марион сэра Эйра.
   Леди Доминика стала правой рукой королевы и её рьяной защитницей - играла свою роль репутация самой грозной придворной дамы, с которой не рисковала связываться местная знать - и их отношения с Марион укреплялись с каждым годом. Доминика оказалась лишённой предрассудков и в то же время уважающей традиции женщиной, родственницей короля, помолвку с которым когда-то расторгла по обоюдному согласию, и ещё со времён юной королевы Таиры отмечала своим вниманием её камеристку, бывшую в те времена Синей баронессой. Спокойный нрав и твёрдость характера сэра Эйра мало-помалу делали своё дело - маркиза Доминика стала более уравновешенной, более трезвомыслящей, и менее сумасбродной, чем до связи с ним, и положительное влияние аверонского рыцаря лишь усиливалось с годами. Марион знала, что сэр Эйр хотел бы большего, чем предполагала их тщетно скрываемая связь, но прекрасно понимал, что это невозможно. Одним из несравненных качеств бывшего телохранителя Синего баронета оказалось его бесподобное, почти неземное терпение, покорившее буйный темперамент Доминики, и способность ждать. Всю жизнь, если потребуется.
   - Собрание ещё не началось, - чуть опередив королеву и слегка отодвинув портьеру, шёпотом сообщила Доминика.
   Марион кивнула: она потому и прошла тайным ходом, чтобы не встретиться со спешившими в зал чиновниками, советниками своего мужа. Сдвинув занавеску, Марион увидела короля Нестора Ликонта, сидевшего во главе стола. Перед ним лежала стопка бумаг, и Нестор уставился в них невидящим взглядом, не обращая внимания на наполнявшийся придворными советниками зал. Их было всего двенадцать - каждый кланялся королю, останавливаясь у своего кресла, и ожидал реакции его величества, позволения присесть. Кресло по левую руку короля всё ещё пустовало, и Нестор наконец вскинул голову, скользя взглядом по собравшимся. Не найдя ту, кого искал, среди советников, он слегка нахмурился, чуть проворачивая голову в сторону тайного прохода, и нахмурился ещё сильнее, когда увидел там свою жену.
   Марион отрицательно покачала головой, коснувшись указательным пальцем лба, и Нестор, помедлив, кивнул, тотчас отворачиваясь, чтобы не привлекать внимания замерших советников.
   - Садитесь, - коротко велел он.
   Марион постояла ещё пару секунд, разглядывая профиль мужа. Нестор любил шутить, что он уже ближе к пятидесяти, чем к сорока, но выглядел король Валлии по-прежнему привлекательно. Марион казалось, что он почти не изменился со дня их свадьбы, и очень удивилась, обнаружив однажды, что в смоляных волосах мужа появилась седина.
   Годы промелькнули незаметно. Рождение Кассандры, затем Каллисты, гора новых обязанностей, забота о детях, воспитание уже почти взрослого Михаэля, поддержка мужа в его сложных решениях - всё это наполняло событиями жизнь, не оставляя времени ни для мыслей, ни для отдыха от них. Вот и сегодня она должна была присутствовать на собрании - Марион редко вступала в обсуждения, но её глаза и уши помогали распознать чужую неискренность, скрытую неприязнь, мельчайшее отражение эмоций, направленных советниками друг против друга или же в отношении её мужа. И хотя первые, быстро раскусив причину присутствия на собраниях королевы Марион, бывшей личной помощницы императрицы Северины, старались скрывать свои мотивы, всё спрятать от её глаз они не могли. Скоро вариация личного отношения к Марион среди придворных достигла максимального диапазона: от искренней любви до тщательно скрываемой неприязни, основанной на опасениях, страхе и уважении. Нестор посмеивался, говорил, что Марион заняла его вакантное место - когда-то ту же гамму чувств вызывал среди галагатского двора сам герцог Ликонт, тайный советник покойного короля. Она смеялась в ответ, лишь наедине с мужем или с детьми позволяя себе делать это совершенно искренне.
   В отличие от устоявшихся дворцовых традиций, они с Нестором с самой первой ночи делили одну опочивальню, отказавшись от раздельных спален, и не разлучались даже в дни болезней. Хвала Единому, последние случались не так часто - бывшие воины, оба обладали крепким здоровьем и стальными нервами. Сегодняшняя головная боль - одно из редчайших исключений, которые случались с Марион в дни слабости. Ей было за что благодарить Единого. Он оказался к ней добрее - незаслуженно, по мнению самой Марион - чем ко многим куда более достойным людям.
   О некоторых из них королева не уставала молиться все эти стремительные годы. Вот только об их судьбе она порой ничего не знала. Да и как узнать про того, кто исчез без вести много лет назад - исчез из-за их с Нестором отношений?
   Нет, никогда, никогда она не простит себе того, как недальновидна, как несправедлива была по отношению к человеку по имени Януш...
  
  
   - Ты придёшь завтра? - спросила Зарина, облокачиваясь о косяк двери.
   Он мельком обернулся, закрепляя перевязь метательных кинжалов на груди. Девушка стояла, обхватив себя руками за плечи, и распущенные белые волосы, длинные, волнистые, окутывали её подобно плащу. В сумраке крохотной комнатки черты её лица угадывались смутно, и он усилием воли прогнал от себя очередную иллюзию. Игры сознания - опасная вещь, особенно, когда ты всё время на виду.
   - Как получится, радость моя, - ответил он, отворачиваясь.
   Накинув поверх перевязи серую куртку, он обернулся ещё раз, шагнул к встрепенувшейся девушке, обнял за плечи. Она вскинула на него свои огромные васильковые глаза, и его в очередной раз кольнуло чувство вины.
   - Береги себя, - сказал он, привлекая её к себе.
   - Удачи, Фео, - тихо отозвалась Зарина.
   Он поцеловал её ещё раз - в макушку, ощущая шелковистую нежность белых локонов - и вышел из дому. Оглядевшись, Большой Питон тихо присвистнул. Тотчас над соседним забором показалось мятое лицо Топора, а из-за дерева появился Ренольд.
   - За город, - приказал Феодор, запрыгивая в седло своего коня.
   Телохранители забрались на лошадей, и главарь бросил последний взгляд на неприметный домик в одном из самых тихих районов Галагата. Занавеска крохотного оконца тотчас упала на место, и Феодор резко отвернулся.
   По улицам столицы ехали неспешно, оглядывая впавший в послеобеденную дрёму город. До наступления темноты и пробуждения ночных жителей, промышлявших преступным промыслом, Фео хотел успеть к ещё одной возлюбленной.
   Благо, городское кладбище располагалось недалеко.
   После смерти Таиры прошло много лет, но её образ не давал покоя Большому Питону. Бенедикт, его правая рука, первым заметил неладное, когда молодой главарь начал в буквальном смысле сходить с ума. Черты юной королевы мерещились Феодору в каждом женском лице, при виде светлых волос он едва не вздрагивал, а её голос звал Питона даже во сне.
   Бенедикта не устраивало помешательство нового Питона. Когда сутенёр возводил его на престол ночного правителя, он рассчитывал на то, что за спиной Феодора будет проворачивать дела, которые ему никогда бы не позволили обязанности главаря, и такое положение устраивало и Топора, и Ренольда, имевших от подобной расстановки сил свою выгоду. Марионеточный Феодор не устраивал лишь Карена, торговца смертью, но и тот помалкивал - побаивался мясников Топора и бойцов Ренольда. Однако если Карен ждал слабины от молодого главаря, то он явно просчитался.
   Феодор всё активнее прибирал к рукам те бразды правления, которые оказались неинтересны Бенедикту, и набирал вес и влияние по-своему хитро. В конце концов сутенёр понял, что такой поворот дел ещё интереснее - молодой и способный Питон брал на себя ответственность за те вопросы, которых не хотел касаться сам Бенедикт, и в то же время не разрывал старых связей. Мнение последнего по-прежнему учитывалось, и он был спокоен.
   До тех пор, пока покойная Таира не стала для Феодора призраком.
   Опытный Бенедикт все проблемы решал одинаково - посредством своих девочек. Схема оказалась проста: напоить клиента и в нужный момент подтолкнуть в его объятия самое действенное, по мнению сутенёра, лекарство. Так случилось и с Феодором.
   Наутро Большой Питон рвал и метал, грозился придушить подлого советчика, но глубоко внутри, прислушиваясь к себе, понимал действенность подобного "лечения". Таира перестала мерещиться в каждой незнакомке, и на какое-то время Фео вздохнул спокойно. До тех пор, пока не увидел очередную девушку с длинными светлыми волосами...
   Феодор чувствовал себя гадко после каждой подобной связи, но других способов снять напряжение не знал, а подсказать было некому. Как-то Флорика попыталась завести с ним разговор о семье и детях, но Большой Питон лишь отмахнулся:
   - Какие ещё дети, Фло? Я и этих-то, что по улицам Галагата бегают, сосчитать не могу! Вчера вот познакомился с одной ошеломительной красавицей... жди новых племянников через девять месяцев, сестрёнка!
   Флорика плевалась, ругалась, но на самом деле оба прекрасно знали: наследников у Большого Питона, несмотря на обилие любовных связей, не было.
   Зарину Фео увидел, когда та пыталась устроиться горничной в особняк четы Ореста и Флорики. Увидел и ахнул:
   - Таира...
   Будто сон стал явью, будто твердь перевернулась, позволяя покойной королеве вернуться к нему...
   И всё же Феодор её не любил. Или любил гораздо меньше, чем доверившаяся ему девушка. К своему стыду Питон первое время даже звал её чужим именем...
   Он будто предавал сразу двух женщин - Таиру, чей образ оставался ему самым дорогим в мире, и Зарину, которая была совсем не виновата в том, что так похожа на его покойную возлюбленную. Метался между двух огней, не в силах отпустить, не в силах полюбить...
   Вот и сейчас, покинув тихий домик в Галагате, он выехал с верными телохранителями за город, чтобы оставить у королевского склепа заранее приготовленную красную розу.
   Осень в Валлии наступала рано, с дождями, холодным ветром, утренним инеем и заморозками. Но этот вечер был хорош - тёплый, безветренный, почти летний. Феодору всегда нравились загородные прогулки перед насыщенной событиями и работой ночью, и он наслаждался каждым моментом - лесным воздухом, видами крепостных стен Галагата, даже цокотом копыт о каменную тропу.
   На кладбище было тихо. Ренольд с Топором ретировались, позволяя главарю поздороваться с почившей возлюбленной в одиночку, и Феодор прошёл к склепу, держа в руке красную розу на высоком стебле. В голову так некстати пришла мысль о том, что Зарине за всё время он ни разу не подарил даже ромашек...
   Он остановился у ступеней, и время замерло вместе с ним. Пришёл в себя от диких криков Топора, и тотчас развернулся, отпуская цветок и выхватывая из-за пазухи кинжал.
   - Велегор! - донёсся до него смутно знакомый голос. - Велегор, перестань! Остановись!
   Вопли палача оборвались, и Топор отпрянул в сторону, хватаясь то за одно, то за другое предплечье. Широкая спина телохранителя перестала мешать обзору, и Феодор разглядел двух незнакомцев на дороге, одного из которых держал за руку бледный, как смерть, Ренольд.
   - Отпустите его! Быстро! Что у вас происходит? Топор, ты в своём уме? Визжал, как баба! - поморщился Феодор, оттесняя икавшего от испуга палача плечом. - Что тут у нас?.. Ого... О! - поразился он. - Мессир Януш! Какими судьбами?! Столько лет!.. А мы-то вас уже похоронили...
   Цепкие глаза Большого Питона выхватили сразу всю картину: перепуганных насмерть телохранителей, отпрянувших к нему за спину, улыбавшегося через силу Януша в монашеской рясе, накинутой поверх рубашки и штанов, и необычного худого подростка, жмущегося к лекарю. Феодору показалось, будто чёрные глаза мальчишки плеснули зеленью, но он тотчас одёрнул себя. Довольно и одного помешательства за жизнь, как говорил его рассудительный зять Орест.
   - Рановато, - ответил лекарь. - Мы ехали в Галагат. Увидел тебя, решил поздороваться. Не знал, что ты тут не один.
   - Ты про них, что ли? - отмахнулся Большой Питон. - Считай, их здесь нет. Нет, я сказал! - гаркнул уже в сторону телохранителей Феодор. Те поспешно ретировались, покидая кладбище. Главарь ухмыльнулся, кивнул на ворота. - Провожу вас до столицы, мессир Януш! Во имя Единого, вот уж не думал встретить тебя ещё раз, да живьём!..
   ...К столице поехали медленно. Януш помог сыну взобраться в седло, привлёк к себе, быстро поцеловал в висок и запрыгнул на коня.
   - Прости, пап... - расслышал Феодор тихий голос подростка. - А кладбище здесь красивое... лучше, чем на Ире...
   Телохранители Большого Питона отстали, позволяя главарю вдоволь наобщаться со старым знакомым, некогда спасшим ему жизнь своим волшебным лекарством.
   - Расскажи мне про Валлию, - попросил Януш. - Я так давно здесь не был... уже больше десяти лет, верно?
   - О-о, вы многое пропустили, мессир Януш! - Феодор с энтузиазмом подхватил тему: всё лучше, чем нерадостные мысли. - Король Орест гавкнулся, сдал ключи от трона светлому герцогу Ликонту, и теперь живёт всем своим сумасшедшим семейством в Галагате. Вначале они жили за городом, но вы же помните мою сестру? Её и материнство не исправило -- дурная девка! Родила королю двух близнецов, - с гордостью поведал счастливый дядя. - Мальчишки! Смугленькие, шустрые, - голос Большого Питона потеплел. - А Фло к делам вернулась, да и супруга своего заодно затянула. Уж я-то надеялся, что будет наоборот... а! - махнул рукой главарь преступного мира. - В загородное поместье только отдыхать ездют, вот как сейчас...
   - А что же, герцог Ликонт теперь правит Валлией? - осторожно вернул разговор в нужное русло Януш.
   - Но-но-но, попрошу! Не герцог, а король! - хмыкнул Фео. - Да-да, король Нестор -- крутой мужик! Уважаю. За десять лет отношения с Авероном скрепил стальными канатами -- всё-таки обе правящие династии теперь родственники! Императрица Наала ему ж родной сестрой приходится... родила, кстати, императору Таиру дочь, но на том дело и закончилось, не складывается у них что-то с наследником мужеского полу... А наш король сделал две честные попытки родить сына, и тоже в молоко! - расхохотался Большой Питон. - Родила ему леди Марион двух дочерей, и послала к такой-то бабушке! Мол, не устраивает, рожай сам! - снова рассмеялся Феодор. - Король Нестор особо не жалуется, принцесски ить -- чудо, загляденьице!
   - Леди Марион, - эхом повторил лекарь, и губы его тронула светлая улыбка.
   - Да-да, она самая! Наша леди Марион! - с гордостью подтвердил бывший аверонец. - Вначале кто-то пытался бучу поднять, мол, простолюдинка да на троне -- но король Нестор быстро всем рты позатыкал. А ещё у королевы Марион хорошие отношения с галагатским двором сложились, а уж одна её верная подруга, маркиза Доминика, чего только стоит! Не завидую тому, кто скажет про королеву дурное слово в присутствии блистательной маркизы! Был ещё граф Устин Максимилиан, да скончался, сердешный, мир его праху...
   - Так говоришь, король Нестор и королева Марион успешно правят Валлией?
   - Куда уж успешнее! - шмыгнул носом Большой Питон. За всей показной искристостью главарь не забывал разглядывать своих спутников -- и особенно необычного подростка, настороженно поглядывавшего на окружавший его мир. - Пустил Ликонт свои корни не только в Валлии, но и в Авероне! Королева Марион с императрицей Наалой лучшие подруги, в гости друг к другу наведываются... ну дык, счастливые часов не наблюдают!
   - А Синий баронет? Михаэль? - припомнил лекарь бывшего ученика. - Он что же?
   - Так ить совсем взрослый уже, - удивился Феодор. - Вернулся наш Михо в замок своего отца, мир и его праху тоже, хозяйствует помаленьку... Жениться, говорит, собрался. На свадьбу приглашал, да вот, не вырваться мне никак...
   - Весь в делах? - понимающе улыбнулся Януш.
   Большой Питон притворно вздохнул, скосил карие глаза на лекаря и усмехнулся.
   - А вы куда путь-то держите? - поинтересовался Феодор. - Уж не к самому ли?..
   - К нему, - с улыбкой подтвердил Януш. - Давно не виделись. Соскучился.
   - Ага, ага, - со знанием дела покивал Фео. - А вот этот твой мальчонка...
   - Мой сын Велегор.
   - Да-да, как скажешь. Так скажи мне, мессир Януш... уж не он ли причина твоего возвращения? Да прямиком к королю? Ну и заодно... причина исчезновения тоже? М-м-м?
   - Фео, - не поддался на провокацию Януш. - Подъедь ближе. Я же чувствую... дай руку.
   Большой Питон хмыкнул и молча протянул перебинтованную кисть. Лекарь на ходу перехватил её, замер, и отпустил -- уже с улыбкой. Боль от сквозного ранения -- во вчерашней поножовщине какой-то умник догадался спустить в Большого Питона стрелу, и Фео чудом уклонился, прикрывшись принявшей весь удар на себя ладонью -- тут же прошла.
   - Ох, мессир Януш! По гроб жизни благодарствую! - склонился в шутовском поклоне смуглый мужчина, умудрившись при этом не выпустить поводьев. - Вижу, что хватку свою вы не теряете! Как же, помню! Дар Единого, высшая благодать!
   По лицу лекаря пробежала тень, но он заставил себя улыбнуться.
   - Любовь и всепрощение Единого не знают границ, - тихо сказал лекарь. - Проводишь нас во дворец, Фео? Мы устали с дороги, а нас вряд ли пропустят вот так сразу... придётся доказывать, что мы не проходимцы...
   - Не вопрос, - отмахнулся главарь. - Король Нестор -- мой самый любимый должник! Что только не сделает ради своего старого друга, Большого Питона!
   Януш усмехнулся, позволяя Феодору задавать направление. Лекарь смотрел на Галагат, и одновременно узнавал и не узнавал его. Улицы, дома -- всё оставалось тем же. Немногое изменилось за десять лет. Столица, правда, казалась куда чище, новее, обустроенней, чем в последний раз, когда он тут бывал, но после целой вечности, проведённой на Туманных Островах, а затем двух лет в монастыре, вся прежняя жизнь ему казалась сном, прекрасным, но бесконечно далёким, к которому он, Януш, имел лишь самое косвенное отношение. После всего пережитого... он просто не мог смотреть на мир прежними глазами.
   - Па-ап? - позвал Велегор, и лекарь мгновенно обернулся. - Это та самая твоя родина?
   Януш улыбнулся.
   - Да. Тебе нравится?
   - Город как город, - пожал худыми плечами Велегор. - А у нас с тобой будет свой дом?
   - Будет, - пообещал Януш.
   Во дворец их пропустили быстро: Большой Питон шепнул несколько слов капитану стражи, и их провели знакомыми коридорами в обширную королевскую библиотеку.
   - Ожидайте, его величество скоро будет, - сообщил пожилой дворецкий.
   - Я тоже мешать не буду, - внезапно засобирался Феодор. - Король Нестор, конечно, человек душевный, но лишний раз мелькать пред его ясными очами не стану. В какой-то раз да не выдержит добрейшее сердце монарха, а потом резня на пол-столицы, в попытках вызволить меня из городской тюрьмы... Честь имею, мессир Януш! Ежели помощь понадобится -- обращайтесь без ложного сраму, завсегда вам рад... а уж Фло так и вовсе от радости в штаны наложит! До сих пор про вас вспоминает с неприличным теплом, бедолага Орест от ревности уже головой о стенку... ну да сам виноват! Видел, что брал...
   На этой ноте Большой Питон выскользнул из библиотеки, отвесив последний шутовской поклон. Януш не обманывался на его счёт: на живом смуглом лице с радостной улыбкой ещё жили мрачные карие глаза, выдававшие столько фальшивых эмоций сразу, что разобрать истинные чувства Феодора казалось делом гиблым. А боль израненной, уставшей души Януш чувствовал поярче нытья простреленной ладони...
   - Как много книг, - задумчиво сказал Велегор, разглядывая многочисленные корешки. - Это хорошие книги, пап?
   - Среди них много хороших, - кивнул лекарь, подходя к сыну и обнимая его за плечи. - Но магических тут нет.
   - Это хорошо, - устало вздохнул мальчик, спиной опираясь на отца. - А то иногда... жжётся, выхода просит... ты знаешь.
   - Знаю, - мягко согласился Януш.
   Двери внезапно распахнулись, впуская в библиотеку короля с охраной. Внутрь вошёл лишь сам монарх, оставив телохранителей -- среди которых Януш заметил знакомое лицо сэра Эйра -- за дверьми.
   - Ну и какого лешего тебе опять понадобилось, Большой Питон? - раздражённо начал было Нестор, и тут же осёкся.
   Януш разглядывал ошеломлённого явлением пропавшего без вести друга Нестора, и улыбался. Сам Ликонт почти не изменился за эти десять лет, только седина пробивалась в когда-то смоляных волосах, белыми нитями вплетаясь в бороду.
   - Я-Януш? - зачем-то уточнил король.
   Лекарь улыбнулся шире, развёл руками.
   - Я.
   Нестор порывисто шагнул вперёд, обхватил друга обеими руками -- своей и стальной -- и приподнял над полом, тиская в медвежьих объятиях.
   - Я тоже рад тебя видеть, - полузадушено выдавил Януш, пытаясь обнять друга в ответ. - Пусти, Нестор! Мне жить надо...
   Король поставил друга на место, не отпуская, однако, его рук, пытливо вгляделся в знакомое, почти не изменившееся, и ещё совсем молодое лицо. Януш был всего на четыре года младше его, но Нестор старел гораздо стремительнее -- в силу обрушившихся на него забот. Впрочем, вряд ли эти десять лет пощадили самого Януша...
   - Живой, - счастливо выдохнул король, сжимая плечи лекаря. - Живой, бродяга! Как... зачем... куда ты пропал? Марион с ума сходила, говорила, это всё из-за нас... до сих пор простить себя не может...
   - Правда? - тихо спросил лекарь, и губы его вновь тронула светлая улыбка. - Прошу тебя, успокой её... это не из-за вас. Я люблю твою жену, Нестор, ты это знаешь... и всегда... буду любить... но я никогда не позволю своей любви испортить вам жизнь. И исчез я не поэтому.
   Нестор перевёл наконец взгляд с блудного друга на жмущегося к нему мальчика. Мальчишка был некрасив -- худой, бледный, с колючим взглядом бездонных чёрных глаз -- но что-то знакомое мелькало в выражении его лица, когда он смотрел то на отца, то на короля.
   - Твой?
   - Мой, - спокойно подтвердил Януш. - И это отдельная история.
   И Нестор мгновенно напрягся. Потому что промелькнувшие, наполненные событиями десять лет не стёрли из его памяти ни их крепкую дружбу, ни привычки лекаря, ни знакомый ему напряжённый взгляд. Таким взглядом Януш смотрел на него лишь в исключительных случаях...
   - Ты поэтому вернулся? - кивнул на мальчика Нестор. - Верно?
   Януш медленно кивнул, и Нестор окончательно уверился в собственных нехороших предположениях.
   - Чем я могу помочь? - тихо спросил король.
   Лекарь помедлил, не зная, с чего начать, и Нестор не выдержал -- схватил друга за плечо, встряхнул.
   - Да чего ж ты молчишь-то?! Да я с ума сходил от чувства вины и тревоги за тебя! Пришибить тебя мало за все эти мучения! Посадить тебя на цепь и выведать всё, как было -- калёным железом, если потребуется!..
   ...Полыхнул зеленью взгляд Велегора. Ледяной ветер промчался по библиотеке, потушив свечи; невидимая рука сжала горло короля, по капле выдавливая из него жизнь...
   - Велегор! - крикнул Януш, встряхивая сына. - Велегор, не смей! Перестань!
   Мальчик моргнул, вздрогнул и отвернулся, прижимаясь к отцу. В глазах Януша стояли слёзы, точно это ему, а не Нестору сейчас пережимали горло; лекарь закусил губу, прижимая к себе сына.
   - Но ведь он угрожал тебе, - едва слышно проговорил Велегор, пряча лицо. - Прости, я подумал...
   Януш мотнул головой, прогоняя слёзы. Посмотрел на притихшего, побледневшего короля, привыкающего к темноте.
   - Кажется, я понял, - прокашлялся наконец Нестор. - Януш, ты... ничего не хочешь мне рассказать? И желательно... в деталях...
   Лекарь шмыгнул носом, дрожащими губами целуя льнущего к нему сына.
   - Хочу, - ответил он. - И мне действительно нужна твоя помощь... друг.
  
  
   Глава 3. Старые друзья
  
   Велегор листал книгу из королевской библиотеки, время от времени прислушиваясь к разговору отца с его величеством. Оба находились в соседних покоях, сидели в креслах у камина, негромко переговариваясь, и мальчик, который устал от долгой дороги, сам удалился в опочивальню. Двери он, однако, оставил приоткрытыми, чтобы не пропустить ничего важного, но отец лишь повторял то, что ему уже было известно.
   - Я отправлю несколько отрядов на поиски, - наконец заговорил король, и Велегор встрепенулся. Долгие часы взрослой болтовни его порядком утомили - отец, не вдаваясь в подробности, делился основными событиями своей жизни за пределами Валлии; грозный бородатый монарх слушал молча. - Мне известны две или три горных вершины в северных пределах, которые считаются самыми высокими в мире, но жители Рокхейма считают, что самая неприступная и самая высокая - это Змей. Но подобные поиски могут занять... годы...
   - Я знаю, Нестор, но... - голос отца казался бесконечно усталым, и Велегор разозлился: к чему этот глупый король так долго держит его у камина? Отцу нужно отдохнуть с дороги! - От этих поисков многое зависит. Я объясню тебе чуть позже...
   Велегор тихонько хмыкнул, закрывая книгу и подпирая кулаками щёки. Он прекрасно знал, что имел в виду отец. Тот надеялся, что Слеза поможет сыну сдержать свою тёмную сторону - после смерти самого Януша. И смерть эта, ввиду болезни, может наступить внезапно. Вот только Велегор не собирался использовать Слезу так, как задумал отец. Как только она окажется в его руках, он тотчас попросит Единого вылечить упрямого родителя, и это станет тем единственным желанием, которое она исполнит! Так, и не иначе - потому что Велегор сам так решил. Отцу, конечно же, это знать необязательно, не то начнутся нудные лекции на тему добра, зла и всякого рода ответственности. Король обо всём этом наверняка узнает чуть позже - тогда, когда Януш будет уверен, что сын не подслушивает их разговоры.
   Да уж, за годы совместной жизни оба изучили друг друга просто превосходно - вот только он, Велегор, узнал своего отца, пожалуй, чуть получше.
   - Что касается твоей второй просьбы - Клеветник тебя раздери, Януш, я столько лет провёл, думая, что ты покинул Галагат из-за нас с Марион! Да я едва не свихнулся, мечтая искупить свою вину! Конечно же, я обеспечу вам защиту! Но думается мне, это городу нужна защита от вас...
   Велегор напрягся, но голос отца оставался спокойным.
   - Я обещаю, что расскажу обо всём, Нестор. Не переживай: пока я с ним, тебе не о чем беспокоиться. Велегор никогда не причинит умышленного зла...
   - Ну да, - скептически заметил король. - То, что произошло в библиотеке - детские шалости, а, Януш?
   - Нестор...
   - Я тебе вот что скажу, - посерьёзнел король. - Никому ни слова про его... особенности. Никому. Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь, потому что я могу полагаться только на тебя.
   - Ты меня знаешь, - устало улыбнулся Януш. - Всё будет хорошо.
   - Паршиво выглядишь, - проницательно заметил Ликонт, и Велегор сел на кровати, напряжённо вглядываясь в отделявшую его от собеседников стену. - Уж не болен ли ты, дорогой друг?
   - Я устал с дороги, - ловко ушёл от ответа лекарь. - Договорим завтра?
   - Непременно, - тотчас поднялся с кресла Нестор. - Отдыхайте! Вас позовут к обеду. Ох, Януш, старый ты бродяга! Ты даже не представляешь, как я рад, что ты!.. Ты...
   Судя по сдавленному звуку, король вновь стиснул лекаря в медвежьих объятиях, для верности выражаемых чувств похлопав того по спине единственной рукой.
   - Я тоже безумно рад видеть тебя, Нестор, - услышал Велегор тихий голос отца.
  
  
   Мужчина раздражённо мерил шагами комнату, заложив руки за спину. Его жена стояла спиной к окну, нервно поправляя драгоценный браслет на запястье. Украшение сидело идеально, но Флорика едва сдерживалась, чтобы не сорвать его вовсе.
   - Я просто хочу, чтобы ты проводила больше времени с нашими детьми, - в очередной раз отчеканил муж, останавливаясь у камина. - Они вытворяют, что хотят, и ты им в этом потворствуешь! Ты для них самый яркий пример того, как поступать неправильно!
   Флорика вспыхнула.
   - Да ну? А ты тогда - само воплощение родительского идеала?! Они мальчики, Орест, они берут пример с отца, а не с матери! И кого же они видят? Угрюмого, недовольного, разочарованного в жизни нытика, который утопил себя в бесконечной жалости к несбывшимся надеждам! Что смотришь, милый? Разве я не права? Разве не об этом ты жалеешь - о своём проклятом троне, от которого отрёкся по собственной дурости? А ведь я говорила тебе: не надо! Говорила: одумайся! Но нет, ответственность за королевство - это не твоё, верно? Ты хотел быть вечным принцем - уважение, почёт, и полная свобода действий! И вот спустя несколько лет ты понял, что мог иметь куда больше, чем жена-простолюдинка, которая из кожи вон лезет, чтобы муж оставался доволен, и двое замечательных детей, которых она тебе родила! Неблагодарная ты сволочь, принц обнищавший!
   Флорика всё-таки сорвала злополучный браслет, швырнула ему под ноги, отворачиваясь к окну. Разрыдалась, размазывая по щекам румяна и тушь сжатыми кулаками.
   Орест молча смотрел, как сотрясаются её оголённые плечи, с которых упала тёплая шаль, и как вздрагивают в такт рыданиям жемчужные булавки в тёмных волосах. Злость на жену не проходила, но вместе со злостью пришло и раскаяние. Флорика была права, и оба прекрасно это понимали. Вот только легче от этого не становилось.
   За время их брака многое изменилось. Флорика интуитивно старалась стать лучше, достойной своего высокорожденного супруга. Она сама захотела брать уроки у галагатских учителей и ораторов - Орест тогда ещё посмеивался над внезапной блажью молодой жены - и подобное образование мало-помалу сделало своё дело. Безграмотной, косноязычной воровки больше не было. Супруга будто расцветала с каждым годом, несмотря на заботы о детях и повседневные обязанности, становилась более привлекательной и ухоженной, и эти перемены наравне с гибким умом превратили её в настоящую красавицу.
   Орест тоже изменился. Поскольку первые несколько лет они прожили за городом, в особняке неподалёку от маленькой деревушки, он позволил себе отпустить бороду и волосы, превратившись в настоящего валлийского землевладельца из глубинки, дикого и полуобразованного. С бородой он перестал походить на самого себя, и ему это на первых порах даже нравилось - не каждый смог бы узнать в нём юного принца Ореста. Нужда в витиеватом дворцовом общении также отпала, равно как и необходимость постоянно быть настороже, в полной готовности отражать чью-то словесную атаку. Чтение или же шахматы по вечерам с Флорикой, которая никогда не была в них сильна - вот и все тренировки для когда-то хваткого ума.
   Постепенно радость от рождения сыновей утихла, уступив серым будням, и однажды, когда детям исполнилось по пять лет, Флорика заявила, что желает вернуться в Галагат. Феодору требовалась помощь, и она хотела вновь приобщиться к делам.
   Орест протестовал недолго: шурин пригласил их семейство в столицу, и бывший король, заскучавший в своём поместье, согласился. Перемена действительно пошла на пользу: сыновья увидели, что такое город, сам Орест тоже был рад пройтись по улицам столицы - и плевать, что ради подобных прогулок ему приходилось надевать маску или глухой капюшон, чтобы никто не узнал в бородатом господине августейшего принца. Флорика так и вовсе расцвела: выполняя ночью поручения Большого Питона, она не забывала посвящать дневные часы себе и детям, с упоением погружаясь в развлечения большого города. Оресту тоже нашлась работа: знаток нескольких иностранных языков, он согласился на просьбу шурина перевести деловые бумаги и допросить пойманного в городе Большого Питона чужеземца. Колесо преступной жизни так незаметно взяло их семейство в оборот, что Орест и сам не понял, как втянулся в незаконные дела. Он быстро нашёл виноватую - любимая жена всегда находилась рядом. Ведь это её брат руководил ночной жизнью Галагата, её кровь пропиталась воровством и грабежами! Про то, что в вотчине Феодора процветали также убийства и похищения, Орест старался вовсе не думать.
   Флорика среагировала на подобные обвинения неожиданно резко, заявив, что потребуются долгие годы разбирательств для того, чтобы выяснить, чья кровь дурнее. Её, чьи грехи исчислялись исключительно личностными преступлениями, или его, которая несла в себе бремя государственных переворотов, массовых убийств, развязываемых войн и тысяч бесчеловечных приказов целой династии монархов.
   Орест, помнится, тогда ещё поразился бойкому ответу жены, и в тот же день понял, что утратил безоговорочное верховенство в их семье. Если раньше Флорика взирала на него с восторгом, то сейчас она вела с ним разговоры на равных, не делая скидок на прошлые титулы и былые заслуги. И глубоко внутри он понимал, что заслужил подобное обращение. От этого становилось ещё гаже: винить в результате оказалось некого.
   С тех пор их семейство так и металось между загородным поместьем и Галагатом, и Орест не видел способа как-то разомкнуть этот проклятый круг. Недовольный собой и своей жизнью, он улыбался всё реже, и только при взгляде на своих сыновей.
   - Чего тебе не хватает? - шмыгая носом, спросила Флорика, по-прежнему стоя к нему спиной. - Ведь хорошо же всё! У тебя замечательные дети, свой дом, прислуга, деньги, уважение...
   - В воровских кругах, - буркнул Орест.
   - У многих ничего этого вообще нет! - отрезала Флорика, поворачиваясь к нему. - И самое главное, Орест: у тебя всё ещё есть жена, которая тебя терпит! Прости, если ошибаюсь, но мне кажется, я не худшая супруга из тех, которые могли бы тебе достаться!
   Её голос вновь зазвенел, и Орест взял себя в руки.
   - Ты лучшее из того, что случалось в моей жизни, - решительно сказал он. - Прости, Фло.
   Флорика постояла какое-то время, кусая губы, размышляя о том, верить ли дежурным словам, или поднимать очередную волну негодования, и наконец сдалась:
   - Завтра вставать рано... - безжизненно сказала она, не глядя на него. Обида уступила место убийственному равнодушию: в этот момент Фло не испытывала к мужу ни капли той любви, которая когда-то свела с ума их обоих. - Мальчиков едва успокоила, не хотели ложиться... Давай готовиться ко сну.
   Орест проводил взглядом молодую жену, принявшуюся распускать тёмные пряди у зеркала. Флорика больше не смотрела на него, и какое-то время он боролся с искушением подойти и поцеловать её - так, как не целовал уже давно. Он сожалел о том, что вообще начал этот разговор, как сожалел и обо всём сказанном - но вслух признавать этого не стал. К чему тратить силы на болтовню, когда ничего в результате не изменится? Чтобы слова имели вес, их нужно закрепить действиями. Кажется, именно так всегда говорил его лучший друг, король Нестор Ликонт.
  
  
   Завтрак им принесли в покои, но услужливый лакей тотчас оповестил особых гостей его величества о том, что оба приглашены на обед. После трапезы, таким образом, отец с сыном оказались предоставлены сами себе, и Велегор не преминул этим воспользоваться.
   - Гулять хочу, - безапелляционно заявил он. - Тут наверняка есть на что поглазеть! Одна только библиотека чего стоит, я такую кучу книг за всю свою жизнь не видел! А ещё мы пруд проезжали, и парк, и лес, и...
   - Всё, можешь не продолжать, - усмехнулся Януш. - Идём.
   По территории дворца и угодий они как гости его величества могли перемещаться свободно, чем без зазрения совести пользовался Велегор, заглядывая в любой мало-мальски занятный уголок. Цветущий парк особого интереса у мальчишки не вызвал, но лекарь настоял на том, чтобы пройтись по аллеям - там было вдоволь скамеек, на которых Януш рассчитывал передохнуть: самочувствие после долгой дороги всё ещё оставляло желать лучшего.
   - Как скажешь, - покладисто согласился Велегор, с любопытством разглядывая диковинные осенние цветы.
   Утро выдалось ясным, солнечным; один из последних тёплых дней. Отец с сыном не успели углубиться в парковые аллеи, когда раздался шорох шагов по песку, и из-за зарослей высоких кустов вышла целая делегация придворных дам во главе с королевой и обеими принцессами. Короткая заминка от ошеломительной встречи нарушилась возгласом одной из женщин, в которой Януш тотчас узнал маркизу Доминику.
   - Барон Януш! - воскликнула она. - Какими судьбами? Столько зим! Когда вы успели вернуться?!
   Лекарь не ответил. Свита королевы будто расплылась перед глазами, превратилась в бесформенные яркие пятна - осталась лишь она одна.
   Марион.
   Сколько лет он представлял себе этот миг, сколько лет, засыпая, видел перед глазами её лицо! Столько времени утекло со дня их последней встречи - и всё как один день. Януш думал, что в его жизни не осталось никого, кроме Велегора, что все прежние переживания покрылись толстой коркой льда, притупились за долгие годы - но он ошибался. Лёд треснул, уступая теплу неожиданной встречи, выпуская ростки былых чувств на свободу. Их разделяла вечность - и всего один миг. Один только шаг из прошлого в настоящее...
   Королева тоже замерла, губы дрогнули в неуверенной улыбке...
   Она изменилась, как меняются с годами все люди, но в его глазах не утратила ни капли привлекательности. Эти спокойные глаза цвета стали, вьющиеся чёрные волосы, лёгкая полуулыбка...
   - С вашего позволения, ваше величество, мы обождём в стороне, - мигом прочувствовала ситуацию Доминика. - Прошу вас, леди!
   Маркиза ловко увела за собой ещё двух приближенных дам, так что рядом с Марион остались лишь её дочери.
   - Януш, - выдохнула наконец королева.
   Марион сделала шаг навстречу лекарю, другой, и Януш не выдержал первым. Припав на колено, он схватил руку королевы, прижал к губам. Прикрыл глаза, касаясь щекой её ладони.
   - Януш, нет, нет, - опомнилась она. - Встань немедленно! О Единый, я столько лет... Нестор сказал вчера, но я не могла поверить... ты жив, ты вернулся!
   Лекарь поднялся, глядя ей в глаза. Нестор сдержал слово: он сделал её счастливой. Януш видел умиротворённость, уверенность и спокойствие. Осознание этого принесло лишь тихую радость: по крайней мере, с ней за эти годы не случилось ничего дурного.
   - Я вернулся, - подтвердил лекарь. И сглотнул вставший в горле ком. - Домой.
   - А это, - Марион смахнула выступившие слёзы, с улыбкой кивнула на Велегора, - твой сын? Нестор говорил...
   - Да, - Януш протянул руку, обнял отпрыска за плечи, привлекая к себе, - это Велегор.
   - Здрасьте, - хмыкнул мальчишка, с интересом разглядывая её величество.
   - Рада нашему знакомству, Велегор, - улыбнулась Марион, - надеюсь, тебе у нас понравится.
   - Да, спасибо, уже нравится, - подтвердил мальчишка, и взгляд его соскользнул с лица королевы.
   - Ну конечно, - Марион развернулась, жестом приглашая принцесс подойти ближе. - Януш, познакомься и ты с моими дочерьми. Нашими дочерьми, - тотчас поправилась она, бросая быстрый взгляд на лекаря. - Кассандра и Каллиста Ликонт.
   Девчушки церемонно склонили прелестные головки, и Януш улыбнулся, разглядывая дочерей Нестора и Марион. Королева не задавала вопросов о Велегоре и его матери; он тоже не стал справляться о детях. У них оставалось немного времени, чтобы обменяться ничего не значащими фразами, но её горящие глаза говорили ему больше, чем тысяча слов. Она была рада ему. И это большее, на что он мог рассчитывать.
   Велегор слушал неловкий разговор отца с королевой вполуха, разглядывая двух самых красивых девочек, которые ему когда-либо встречались в жизни. В монастыре женщин, конечно же, не было, но и в течение длительного путешествия от Эдельвира до Валлии он не встречал ни одну девчонку, которая бы ему приглянулась. Отца его интерес к противоположному полу лишь забавлял: Януш не верил, что в возрасте Велегора можно желать каких-либо, даже дружеских, отношений с девочками. Сын его не разубеждал, но и научный интерес к предмету не терял.
   Вот и сейчас он рассматривал принцесс с любопытством, начисто лишённым придворного лукавства: беспардонно, в упор, запоминая каждую черту очаровательных высочеств.
   Та, что помладше, хоть и краснела, а всё-таки отважно смотрела в ответ. Улыбка у неё была очень хорошей: весёлой, задорной, от которой на обеих щеках появлялись чудесные ямочки. Тёмно-русые кудряшки, как пружинки, обрамляли нежное детское личико, и принцесса то и дело встряхивала прелестной головкой, бросая на странного мальчишку лукавые взгляды выразительных тёмных глаз.
   Совсем не такими оказались глаза её старшей сестры. Они не светились заразительными искорками веселья, не бросали лукавых взглядов. В них, синих и спокойных, словно отражались все льды Валлии, а лицо, холодное, отстранённое, не оживлялось даже мимолётной улыбкой. Волосы, тоже русые, как у младшей из принцесс, оказались гладкими, прямыми и блестящими, и Велегор ещё рассматривал дрожащий солнечный зайчик на её виске, когда услышал голос отца:
   - Ты чему улыбаешься, Велегор?
   - М-м? - не сразу среагировал сын.
   - Говорю: пора прощаться, мы и так задержали её величество и их высочества, - терпеливо повторил Януш.
   - Был рад знакомству, - покорно, но безэмоционально отозвался Велегор, не сводя глаз с прыгающего луча, перебравшегося на лицо принцессы. Кассандра слегка нахмурилась, но щуриться не стала, упрямо выдерживая сверлящий взгляд странного мальчишки.
   - Мы встретимся за обедом, - проговорила Марион, подавая Янушу руку.
   В последний момент передумала, отдёрнула ладонь и обхватила его руками за шею, совершенно игнорируя заинтересованные взгляды придворных дам. Януш осторожно обнял её в ответ, борясь с желанием стиснуть в объятиях изо всех сил, и услышал тихий голос над ухом:
   - Я так счастлива, Януш...
   - Я знаю, - еле слышно отозвался лекарь.
   Королева отстранилась так же внезапно, и быстро ушла, оставив после себя лишь тонкий аромат духов. Вслед за ней поспешили юные принцессы, потянулись придворные дамы - спустя пару минут на аллее остались лишь отец с сыном. И оба смотрели им вслед даже после того, как тропинка опустела.
   - А ведь она тебе нравится, папа, - задумчиво отметил Велегор, явно размышляя о своём. Януш отозвался не сразу, и он добавил, - я про королеву.
   - С чего ты взял? - не стал отнекиваться лекарь.
   - Видно, - ёмко ответил сын.
   Януш усмехнулся, отрывая взгляд от пустой аллеи, потрепал мальчишку по длинным волосам.
   - Ну, нравится, - признал он. - Тебе-то какая разница?
   - Тебе хорошо рядом с ней, - вздохнул Велегор, поворачиваясь наконец к отцу. - Это чувствуется.
   - Мы давно не виделись. Конечно, я рад.
   Велегор на мгновение задумался.
   - А если бы она всё время была рядом? Ты бы хотел этого?
   - О чём ты, Велегор? - отмахнулся лекарь, присаживаясь на скамейку. - Думай, что говоришь! Она - королева Валлии. И супруга моего лучшего друга...
   - А когда король умрёт... в смысле, если... вдруг она станет вдовой - ты бы хотел этого?
   На Януша словно ушат холодной воды вылили. Лекарь побледнел, приподнимаясь на скамейке.
   - Даже думать об этом не смей, Велегор! - повысил голос он. - Слышал? Думать не смей!
   - Вы бы могли быть вместе, - словно не слыша его, продолжал сын. - Что скажешь?
   - Велегор!..
   - Нет так нет, - пожал плечами мальчишка, - моё дело предложить.
   Лекарь ещё некоторое время вглядывался в улыбающееся лицо сына, пытаясь понять, шутит тот или нет, затем медленно опустился обратно на скамейку. Велегор рос с каждым днём всё быстрее, и пытливый, проницательный ум позволял ему видеть и понимать гораздо больше, чем многим детям его возраста. Но вот подобные мысли... Велегор воспринимал людей по-своему, относясь к ним порой словно к досадным помехам на пути - вот как в отношении его друга, короля Нестора Ликонта. Даже если сын шутил - Велегор обладал поистине странным чувством юмора - такие шутки до добра довести не могли.
   А потом Януш заметил ещё кое-что. Велегор чему-то мечтательно улыбался, глядя сквозь него, и эта улыбка показалась лекарю совершенно незнакомой.
  
  
   Глава 4. Знакомство
  
   Каллиста ворвалась в покои сестры через смежные двери и без разрешения плюхнулась животом на широкую кровать.
   - До чего смешной мальчик, правда, Кассандра? - болтая ногами, весело начала она. - Какие длинные волосы! И глаза такие огромные, чёрные...
   - Платье помнёшь, - откликнулась старшая сестра, откладывая перо в сторону.
   Подула на написанное, заложила страницу книги закладкой, отодвигая толстый том в сторону.
   - Что ты пишешь?
   - Исторический очерк последней авероно-валлийской войны. Господин Вук задал. До обеда было целых два часа, я как раз закончила, - спокойно пояснила Кассандра, вставая из-за стола.
   Каллиста посмотрела на сестру со смесью недоверия, удивления и жалости. Редкие часы свободы сестра предпочла потратить не на игры, а на учёбу! Неудивительно, что Кассандра так редко улыбалась. С таким рвением впору вообще разучиться это делать.
   - Он тебе понравился? - вновь повернула разговор в нужное русло Каллиста. - Ну, мальчик этот, Велегор?
   - Рано делать выводы, - отрезала отцовской фразой Кассандра. - Мы его совсем не знаем.
   - Его папа - друг наших родителей, - заметила Каллиста.
   - И мы должны вести себя вежливо по отношению к ним обоим, - так же заученно отозвалась сестра. - Но нам необязательно становиться друзьями.
   - Какая ты скучная! - не выдержала Каллиста, рывком усаживаясь на кровати. - А вот мне бы хотелось, чтобы мама разрешила нам играть вместе! Вот бы с ним подружиться!
   - Всего лишь баронет, - дёрнула плечом старшая сестра.
   - Тебе же не замуж за него идти! - фыркнула Каллиста. - Неужели тебе совсем не интересно? Ай, да ну тебя!
   Юная принцесса спрыгнула с кровати и убежала через смежную дверь обратно в свои покои. Кассандра хмуро посмотрела ей вслед и повернулась к окну. Подтянулась на руках, усаживаясь на широкий подоконник, поджала под себя ноги, натягивая на коленях юбку, и прислонилась лбом к стеклу. Какое всё-таки облегчение - эти платья без каркасов! А ведь это мама подала пример, первой отказавшись от многослойных юбок, кринолинов, металлических прутьев и прочих ужасов. Маркиза Доминика поддержала, и вскоре весь галагатский двор подхватил новую моду. Придворные дамы судачили, будто аверонская знать тоже переняла валлийское веяние, и что жизнь благодаря этому маленькому изменению стала чуть лучше - для женщин, разумеется.
   Но какая же всё-таки неудача - родиться девочкой! Кассандра нахмурилась, разглядывая в окно аккуратные аллеи дворцового парка. Отец, несомненно, любил их с Каллистой, но насколько большей была бы его любовь, родись они мальчиками! Как же это несправедливо - носить платья, соблюдать этикет и учить день за днём то, что, возможно, никогда не пригодится! Куда интереснее быть мальчишкой - учиться фехтованию, конной езде, политике, вести дискуссии, присутствовать с отцом на всех заседаниях Совета, посвятить жизнь государству! Она бы всё отдала за это! А какая судьба у принцесс? Выгодный брак? Омерзительно, гадко, несправедливо! Замуж! Вот ещё вздор!
   - Я никогда не выйду замуж, - вслух пообещала Кассандра.
   Собственный голос показался до того решительным, совсем взрослым, что девочка удивилась. И в тот же момент заметила в окне новых знакомых, барона Януша с сыном, на одной из боковых аллей. Они шли со стороны конюшен, и мальчишка оживлённо жестикулировал, взывая к усталому отцу.
   - Манеры, - фыркнула принцесса, но завистливого взгляда не отвела.
   До обеда оставался всего час, её камеристка уже опаздывала, но должна была зайти с минуты на минуту. Затем принцессу ждала смена платья и причёски - долгое время пройдёт в бессмысленных приготовлениях! То ли дело этот странный длинноволосый мальчишка! Прибежал с конной прогулки, умылся, ополоснул руки, сменил рубашку - и готов!
   Словно почувствовав чужой взгляд, Велегор поднял голову, посмотрев в сторону её окна. Кассандра не стала прятаться - третий этаж, одно из многочисленных окон галагатского дворца - но была отчего-то уверена, что баронет смотрит именно на неё. И эта уверенность лишь усилилась, когда Велегор отсалютовал принцессе воображаемым мечом. Кассандра недоверчиво сощурилась и спрыгнула с подоконника: в дверь уже осторожно стучала камеристка.
   - Кому ты машешь, Велегор? - спросил Януш, скользя взглядом по занавешенным окнам.
   - Ледышке, - расхохотался сын. - Ох, до чего же есть охота! Скорей бы обед!
   И припустил к дворцу, оставив отца удивляться поведению отпрыска в одиночку.
  
  
   На обеде, помимо членов королевской семьи и Януша с Велегором, присутствовали также самые приближенные августейшим люди - двое членов Совета и маркиза Доминика, единственная придворная родственница Нестора Ликонта. Лекаря с сыном как дорогих гостей усадили на почётные места, и взоры присутствующих обратились на Януша. Здесь, во дворце, к нему обращались "ваша милость", тем самым напоминая лекарю о его дворянском происхождении, и Януш честно пытался свыкнуться с подобной переменой. Для Велегора же всё происходящее представлялось занятной игрой, не иначе - сын просто лучился от переполнявших его чувств, а особенный восторг в нём вызвало обращение "ваша милость, баронет". Янушу даже пришлось одёрнуть сына под столом, чтобы зубоскальство Велегора не расценили как неуважение.
   - Такое счастье, что ты с нами, Януш! - обратилась к нему Марион. - Учти: после обеда я намерена выпытать у тебя всё и даже больше, - предупредила она.
   - Попробуйте, ваше величество, - с улыбкой отозвался лекарь.
   - Если у неё не получится, допрос начну я, - пригрозил Нестор.
   - Ваша милость, ну хоть пару слов, - умоляюще сложила ладони маркиза Доминика. - За столько лет ни единой весточки! Где же вы пропадали?
   - Путешествовал, - коротко ответил Януш.
   Перед глазами тотчас встали мрачные пейзажи Туманных Островов, и лекарь поспешил отвлечься: подобные воспоминания - не для обеденного стола. Велегор посмотрел на отца и вновь перевёл сверлящий взгляд на двух юных принцесс. Маленькая Каллиста улыбнулась, но её старшая сестра даже не подняла на него глаз.
   - А ваш сын, барон? Полагаю, он родился за пределами Валлии? Иначе мы бы знали о его существовании...
   Марион предупреждающе вскинула глаза, но поздно: вопрос прозвучал. Януш, впрочем, не смутился.
   - Безусловно, - ответил он сразу на всё.
   - Где же родина нашего юного баронета? - не унималась маркиза. - Далеко от Валлии?
   - Очень, - вдруг подал голос сам Велегор. - На другом конце света, леди.
   Доминика удивилась, но не растерялась.
   - В самом деле? Потешьте моё любопытство, баронет, - с улыбкой обратилась она к мальчику, - раскройте секрет! Где вы родились?
   Януш открыл рот, но Велегор успел первым.
   - На Туманных Островах.
   За столом мгновенно упала тишина, и лишь теперь маркиза поймала тяжёлый взгляд королевы. Вспыхнув, леди Доминика быстро отвела глаза и попыталась улыбнуться, чтобы обратить собственный вопрос в шутку.
   - Сложно вам поверить, баронет! Говорят, Острова - дом страшных чудищ и монстров, вы же весьма приятный молодой человек!
   - Вы меня совсем не знаете, - покачал головой Велегор.
   - Я уже отдал распоряжения о загородном поместье, - повысил голос король Нестор, уводя разговор в другое русло. - Помнишь, Януш? Твоя лаборатория сохранилась в лучшем виде! Как только поместье приведут в порядок - дом слишком долго стоял пустым - вы с Велегором сможете переехать. Дарственную я подписал сегодня утром, тебе передадут.
   - Нестор! - от волнения Януш забыл обратиться к королю подобающим образом. - Но...
   - Никаких "но", - отрезал король. - Вопрос решён.
   Януш не смог поблагодарить Нестора - попросту не сумел. С одной стороны, он знал и даже надеялся, что как-то так его старый друг и поступит, с другой - отвык от подобного безапелляционного обращения. Нестор оставался Нестором - решительным, самоуверенным, и крайне категоричным. Изменился сам Януш, и на внешнюю сторону этих изменений обратила свой взор внимательная маркиза.
   - Барон Януш, - пропела первая леди галагатского двора, - я не припомню этих шрамов на вашем лице. В пути вас поджидало много опасностей?
   Лекарь сдержанно улыбнулся: хвала Единому, болтливая маркиза не знала, что творилось на изувеченном теле под одеждой.
   - Весьма, - в своей лаконичной манере отвечал он.
   - И сдаётся мне, вы раньше не прихрамывали? - не отставала леди Доминика, в отсутствие других стоящих внимания мужчин за столом обрушившая все свои чары на него.
   - Нет.
   - Что же случилось? - полюбопытствовала маркиза.
   - Отцу перебили обе ноги, когда мы собрались бежать из шахты, - подал голос Велегор, и за столом вновь воцарилась тишина. - Наверное, срослись неправильно.
   - Велегор, - негромко произнёс Януш, и поймавший его взгляд сын недоуменно пожал плечами.
   - Что? Ведь это правда!
   - Велегор, - повысил голос лекарь.
   Мальчик дёрнул щекой, но на этот раз промолчал.
   - Вы становитесь похожим на своего отца, барон, - вдруг обратился к лекарю один из советников, пожилой мужчина с колючим взглядом. - Ему исполнилось столько же, сколько сейчас вам, когда мы виделись с ним в последний раз перед его внезапной кончиной.
   Януш смутно помнил лорда Салавата - он входил в Совет ещё при покойном короле Харитоне, но Нестору Ликонту присягнул в числе первых.
   - У моего отца были каштановые волосы, усы и бородка, - с улыбкой ответил лекарь. - Помнится, он сетовал, что я на него как раз совсем не похож.
   - И всё же это не так. Вы похожи на своего отца так же, как ваш сын - на вас. Общие черты лица, мимика, взгляд...
   - Благодарю вас, лорд Салават, - слегка склонил голову Януш.
   Велегор задержал взгляд на пожилом советнике, затем принялся разглядывать его соседа, лорда Матиаса. Мальчишка делал это так неприкрыто и пристально, что Янушу пришлось вновь одёрнуть сына. Велегор был совершенно незнаком с придворной жизнью, но за время, проведённое в монастыре, избавился от многих нехороших привычек. Кроме чрезмерного любопытства. Если мальчишка обращал на что-то внимание, то уже не отвлекался на другие цели, добиваясь своего упрямо, напролом. Сын рос быстро, меняясь с каждым днём, и Янушу оставалось лишь наблюдать за процессом.
   После обеда по требованию короля они переместились во внутренний сад. Не считая охраны, маркизы Доминики и присоединившегося к ним сэра Эйра, королевская чета со старым другом оказались предоставлены сами себе. Оба советника откланялись после обеда, и Велегор отметил их уход короткой фразой:
   - Не нравятся.
   - Почему? - удивился Януш.
   - Плохо думают.
   - Что, оба? - улыбнулся лекарь.
   Велегор задумался на секунду, затем неопределённо пожал плечами.
   - Кто-то из них - точно, - ответил он и побежал к юным принцессам.
   Кассандра и Каллиста шли впереди всей процессии, и догнавший их Велегор буквально вклинился между обеими девочками. О чём заговорил с ними сын, Януш подслушать не успел: на него тотчас налетели Нестор и Марион.
   - Это правда? - ухватив его под локоть, нахмурилась королева. - Твой сын родился на Туманных Островах?
   - И что там про ноги, шрамы и шахту? - жёстко поинтересовался Нестор, пристраиваясь с другой стороны. - Кажется, ты о многом умолчал, друг мой!
   Януш огляделся: маркиза и сэр Эйр прогуливались по соседней аллее, полностью поглощённые разговором друг с другом, охрана следовала за ними на почтительном расстоянии, так что они могли общаться, не повышая тона, вполне свободно. Чем его дорогие друзья не преминули воспользоваться. И то верно: осенний сад куда лучше ненадёжных дворцовых стен.
   - Я рассказал всё, что мог, - просто ответил лекарь.
   Если Нестора и не устраивал такой ответ, Марион не позволила ему заговорить первым.
   - А где мать Велегора? - мягко спросила она, внимательно следя за реакцией друга.
   Януш ответил не сразу. Марион заметила, как каменеет его лицо, и тут же поняла, сколь тщетны все их попытки проникнуть сквозь броню лекаря. При всей своей мягкости Януш обладал также и непреклонностью, ломать которую не решился бы ни один из них.
   - У моего сына есть только отец, - ответил он.
   Некоторое время шли молча, наблюдая за детьми - Велегор уже подцепил под локоть младшую из принцесс: и когда только успел обучиться местному этикету? - затем Нестор не выдержал:
   - Расскажи ещё раз всю хронологию своих странствий. Детали можешь опустить, раз у тебя всё так сложно, я дофантазирую их сам. Начни с того дня, когда ты покинул Галагат.
   Януш посмотрел на детей - Велегор и Каллиста рванули наперегонки к раскидистому дереву, преследуемые неодобрительными окликами Кассандры - и вздохнул. Рассказать всю правду он бы не сумел - слишком долго пытался забыть подробности первой встречи с Виверией - и уж тем более лекарь не хотел, чтобы эти подробности знала Марион. Но и промолчать он не мог - друзья имели право знать правду. И должны были понимать, кто такой Велегор.
   - Я встретил Виверию в свой последний вечер в Галагате, - начал он. - Горожане называли её безумной пророчицей. Она напоила меня дурманным зельем, а наутро исчезла. Я отправился на поиски...
   - Зачем? - удивился Нестор.
   Лаконичные откровения друга казались невероятными: Ликонт прекрасно знал, какие чувства лекарь испытывал к его жене. Нестор отказывался верить, что Януш, тридцать лет хранивший телесную чистоту, вдруг попал в капкан колдовских чар ведьмы.
   - Она сказала, что ей нужен мой сын. Рождённый от сильнейшего светлого должен был стать сильнейшим тёмным...
   Януш говорил, они слушали. Дети начали какую-то игру под раскидистым деревом неподалёку от парковой аллеи, и они расположились на скамейках, наблюдая издалека. Лекарь рассказывал, с каждым словом всё больше погружаясь в нерадостные воспоминания.
   Велегор раз или два оглянулся, бросая на отца долгие взгляды, затем скрылся среди свисавших до земли ветвей.
   - Это совсем несложно, - уверял мальчик маленькую Каллисту, которая с восторгом взирала на нового знакомого. - Вот так, цепляешься за ветку, и...
   Велегор взобрался на дерево, свесился, подавая руку принцессе.
   - Каллиста! - одёрнула её Кассандра, раздвигая ветви и входя под дерево, словно в шатёр. - Платье порвёшь!
   - Я осторожно, - взмолилась девочка, сникая под строгим взглядом старшей сестры.
   - А может, и ты присоединишься к нам? - улыбнулся Велегор, усаживаясь на дереве. - Я помогу! И платье останется целым, обещаю!
   - К нам с Каллистой все обращаются на "вы", - нахмурилась Кассандра. - Ты ведёшь себя неприемлемо!
   - Как-как? - уточнил Велегор, забираясь на толстую ветвь и укладываясь на неё животом.
   - Не-при-ем-ле-мо! - отчеканила Кассандра, глядя в лицо нависшего над ней мальчишки.
   - Как это? - улыбнулся он, подвигаясь вперёд.
   Кассандра едва успела отскочить - соскользнувший с ветки Велегор спрыгнул на землю прямо перед ней.
   - Ух ты! - захлопала в ладоши Каллиста. - Здорово-то как! Я тоже так хочу!
   Маленькая принцесса подбежала к дереву, ухватилась за ближайшую ветку, пытаясь подтянуться. Кассандра отступила на шаг: странный мальчишка смотрел на неё в упор, ничуть не стыдясь своей бесцеремонной выходки.
   - Чего бы тебе хотелось? - ошарашил он вопросом.
   - Хотелось? Мне? Зачем ты спрашиваешь? - растерялась она, делая ещё шаг назад.
   Велегор схватил её за руку, не позволяя отступить за пределы воображаемого шатра.
   - Что ты делаешь? - возмутилась Кассандра, выдёргивая свою ладонь.
   - Хочу узнать, как тебя развеселить, - серьёзно ответил мальчик.
   - Ты меня пугаешь, - вдруг вырвалось у Кассандры.
   - В самом деле? - резко помрачнел Велегор. - Почему? Я же ещё ничего не сделал!
   - Ничего? - вознегодовала принцесса. - Ты ведёшь себя, как простолюдин, и обращаешься с нами, как с простолюдинками!
   - Это плохо? - на всякий случай уточнил Велегор.
   Кассандра открыла и закрыла рот, сердито отвернулась, скрещивая руки на груди. И тотчас вскрикнула, увидев свою младшую сестру высоко на дереве.
   - Слезай немедленно! Каллиста!
   - Не могу, - вцепившись обеими руками в ближайшую ветку, отвечала испуганная принцесса. - Тут так высоко!
   - Помоги ей, что стоишь! - разгневанно велела Кассандра, оборачиваясь к Велегору.
   - Если ты этого хочешь...
   - Конечно, хочу! О Единый, да быстрее же!
   Велегор усмехнулся и взобрался по ветвям вверх, чтобы помочь Каллисте спуститься. Младшая из принцесс, в отличие от сестры, была рада обществу нового знакомого: этот мальчик уже сделал её скучную жизнь немного веселее. Пусть и всего на несколько минут.
   Кассандру же занимали совсем другие мысли. Чувство ответственности, которое взрастил в ней отец, не позволяло ей прощать ни свои, ни чужие промахи. И уже сейчас она переживала, что общение с этим странным мальчиком испортит и без того взбалмошный характер младшей сестры. Как хорошо, что он с отцом вскоре покинет дворец! А они с мамой и сестрой отправятся в далёкий Аверон на свадьбу к любимому брату Михаэлю...
   - Ну вот, ты уже улыбаешься, - спрыгнув на землю, весело заметил Велегор. - Руку, высочество!
   Каллиста, сидя на нижней ветке, протянула ему обе руки - и с хохотом соскользнула вниз, едва не повалив юного баронета на землю.
   - Прости! - отсмеявшись, повинилась девочка. - Просто ты так смешно говоришь!
   - Скажи, Каллиста, - доверительно наклонился к ней Велегор, - о чём мечтает твоя сестра? Вот я, например, хочу, чтобы она повеселилась вместе с нами! Что мне для этого сделать?
   Кассандра фыркнула, не зная, как реагировать. Воистину странным был этот баронет!
   - У тебя ничего не получится, - авторитетно заявила младшая принцесса, лукаво поглядывая на сестру. - Она никогда не смеётся!
   - Но что-то должно ей нравиться? Что она любит больше всего?
   Каллиста на секунду задумалась, затем тряхнула кудряшками:
   - Лето! Когда всё вокруг цветёт...
   - В самом деле? - поразился Велегор. - А мне казалось...
   - Мама зовёт! - вдруг встрепенулась Каллиста. - Слышите?
   И первой выскочила из зарослей низко свисавших веток. К голосу королевы присоединился голос Януша, который звал Велегора по имени, и мальчик заторопился.
   - Ты и правда любишь лето? Цветы?
   - Я люблю изучать природу, - уже спокойнее пояснила Кассандра. - У нас тут очень короткое лето. В прошлом году я даже не успела найти все травы, о которых читала в учебнике... Что с тобой?
   - Я не могу заставить деревья цвести, - угрюмо сказал помрачневший Велегор. - Даже ради тебя.
   Кассандра недоверчиво фыркнула, затем рассмеялась.
   - Конечно, не можешь! Всему своё время...
   - Не могу распустить даже самый паршивый цветок, - будто не слыша её, продолжил мальчик. - Только выжечь дотла, выпить до капли, чтобы всё гнило и сохло...
   Он ухватился за ближайшую ветку, и на глазах у изумлённой Кассандры та покрылась оранжевыми пятнами, скукожилась, сворачивая желтеющие листья, и стремительно высохла, с треском ломаясь в руке Велегора.
   - Даже ради тебя... не могу по-другому, - со злостью повторил он, отпуская надломленную ветвь.
   Кассандра едва не вздрогнула, когда он быстро прошёл мимо неё, вырвавшись из гостеприимного шатра раскидистого дерева. Встряхнула головой, пытаясь прийти в себя, но сломанная, сухая ветка лежала у её ног пугающим напоминанием. Вот теперь она боялась Велегора по-настоящему. Почудилось или нет?..
   - Кассандра! - позвала мама, и девочка поспешила выйти из зарослей.
   - Убедил, - услышала она мрачный голос отца, короля Нестора Ликонта. - Твоему отпрыску срочно нужна помощь свыше, и чем скорее, тем лучше. Если я правильно понял, это и в наших интересах тоже. Я отправлю несколько отрядов на поиски. Думаю, место должно быть неподалёку от Рокхейма. В детстве я частенько слыхал, как горожане хвастают местными легендами о сияющей вершине Змея... Думаю, пришло время проверить подлинность слухов. Если мои люди что-то найдут, будь уверен, они доставят это в Галагат тотчас.
   - Спасибо, Нестор, - искренне поблагодарил Януш. - Я бы не стал обращаться к тебе, если бы не последнее недомогание. Я сомневаюсь, что смогу дойти до той вершины, не говоря уже о поисках...
   - А к тебе я приставлю лучших лекарей, - повысил голос Ликонт. - Знаю я твои "недомогания"! Через месяц ноги протянешь, и всё без единой жалобы, молча...
   - Нестор, дети здесь, - прервала мужа Марион.
   - Как протез? - ловко сменил тему Януш. - Служит?
   Ликонт поднял правую, стальную руку, похлопал ею лекаря по плечу.
   - Не жалуюсь, - хохотнул он. - Спасибо тебе, дружище, а то из-за одной ведьмы я бы так и ходил, заправляя рукав от культи в карман...
   Марион вспыхнула, сжимая кулаки, и Януш поспешил вмешаться.
   - Ты чем-то недоволен, Нестор? - с улыбкой спросил он, выразительно глянув в сторону королевы.
   - И не надейся, - рассмеялся король, притягивая к себе жену. - Пока эта ведьма со мной, я готов терпеть любые неудобства!
   Януш улыбнулся, отворачиваясь, зато маленькая Каллиста захлопала в ладоши, сопровождая поцелуй родителей радостным визгом.
  
  
   Кассандра ворочалась в кровати без сна. После сегодняшнего знакомства с Велегором она не знала, что и думать. Привиделась ли ей та высохшая ветка? Должно быть, что так, потому что другого объяснения девочка не находила. Ведь невозможно, чтобы это сделал сам баронет! Однако принцесса, как ни старалась, не могла выкинуть пугающий фокус из головы, как не могла и забыть самого фокусника.
   В темноте все звуки кажутся громче.
   Шорох у двери заставил принцессу замереть, а затем подскочить на кровати. Показалось? Или это сестрёнка вновь испугалась темноты, и стучится в смежную дверь? Но нет, шорох доносился со стороны входа, который вёл в коридор. Там должна дежурить горничная или служанка, а у лестницы стоят караульные, лучшие рыцари, которых отбирал для охраны этого крыла лично сам отец. Гостей оттуда Кассандра не ждала, камеристка ушла два часа назад. Может, мыши?
   Девочка перекатилась на широкой кровати, поспешно зажгла свечу на столике, поднимая её высоко над головой. Грызунов ни она, ни её младшая сестра не боялись.
   Но у запертых дверей стоял Велегор.
   - Прости, я не хотел тебя пугать, - торопливо сказал он, когда Кассандра, вскрикнув, выронила свечу из рук прямо на белую простыню. - Думал, ты спишь.
   Принцесса подскочила на кровати, шарахнувшись от мальчика, когда тот метнулся к тлеющему покрывалу. Схватив ещё горящую свечу, Велегор поставил её на столик, похлопав для верности по почерневшему пятну на постели ладонью.
   - Я так мало знаю, - сокрушался он, не глядя на бледную от испуга Кассандру. - Только основы и несколько заклинаний... а ведь магия имеет много граней, нам так ещё покойный Трифон говорил... Вот владел бы я магией стихий - и потушил бы огонь водяным паром! А так...
   - Т-ты? - дрожащим голосом спросила девочка, отступая по кровати к изголовью. - Что т-ты... здесь делаешь? Я... я сейчас кого-нибудь позову!
   - Не надо, - попросил Велегор, останавливаясь у столика. - Они меня всё равно не увидят, и все сочтут, что тебе просто приснился кошмар.
   - Я... сплю?
   - Нет. Ты, к сожалению, не спишь, - погрустнел мальчик.
   Поскольку ничего пугающего больше не происходило, Кассандра медленно опустилась обратно на кровать, подальше от баронета, и подтянула к себе одеяло.
   - Как... как ты вошёл? Я не слышала, чтобы открывалась дверь!
   - Она и не открывалась, - согласился Велегор. - Я прочёл заклинание призыва бестелесного духа... можно проходить через любые стены и двери, только если они не очень толстые. Вот ведь удивительно! - вдруг оживился он. - Я уже два года его не использовал, а получилось, да ещё и так легко... и заклинание невидимости сработало, ваша стража смотрела сквозь меня...
   - Не понимаю, - выдохнула девочка, комкая в руках одеяло.
   - Тут никто не понимает. На Островах было проще, - задумчиво сказал Велегор. - А здесь в магию не верят. Зря! Ведь она всё равно существует...
   - Как ты меня нашёл? - вдруг встрепенулась принцесса. - Вас с отцом поселили далеко от нас, в соседнем крыле...
   - Я увязался за вами, когда мы расходились, - пояснил мальчик, без приглашения усаживаясь на край кровати. - Сказал отцу, что забыл в парке перчатку, и пошёл за вами. Наложил на себя чары невидимости...
   - Что за глупости, - рассердилась наконец девочка. - Признавайся честно, как сюда попал! Только без всех этих "заклинаний невидимости"! Правду говори!
   - Я и говорю, - в свою очередь разозлился Велегор. - Не веришь? Смотри!
   Он щёлкнул пальцами, и с них сорвался яркий синий шар. Взлетел под потолок и принялся мерцать, освещая опочивальню жутковатым светом.
   - Что ещё показать, чтобы ты мне поверила? - продолжал уязвлённый мальчишка. - Может, это?
   Велегор, не оборачиваясь, сделал неуловимое движение рукой - и тотчас огонь едва тлеющей свечи взметнулся ввысь, под потолок, лизнул мраморную лепку и погас. Комнату залил мертвенный свет колдовского шара.
   - Какая ещё правда тебе нужна? - едко поинтересовался мальчик. Лицо его потемнело, чёрные глаза плеснули зеленью. - Я два года сдерживал себя, два года давил в себе магию постоянными молитвами! Всё ради отца! А оно просилось наружу, рвалось... Ну, что тебе ещё показать? Говори! - почти выкрикнул он.
   Кассандра вскрикнула, когда по комнате пронёсся невидимый ураган. Зазвенели подсвечники и блюдца, затряслись книги, упала на пол чернильница, хлопнула створка окна. Велегор сжал кулаки, и ещё одна волна прошлась по опочивальне, ударила девочку в грудь, опрокидывая навзничь. Не удержавшись на кровати, Кассандра рухнула вместе с одеялом на пол, сжавшись в комок.
   - Да чтоб тебя! - затопал ногами Велегор, и девочка зажмурилась, прижимаясь к кровати. - Хватит, хватит! Во имя... как же это... во имя... Еди... а-а, хватит, я сказал!!!
   По комнате пронеслась ещё одна волна, раздался неприятный треск: лопнули зеркала и стёкла, впуская в комнату холодный ночной ветер. Решившись, принцесса осторожно открыла глаза и медленно, не вставая с пола, высунулась из-за кровати.
   Велегор стоял, зажмурившись и сжав кулаки, и по лицу его, напряжённому, бледному, катились крупные капли пота. Губы его беззвучно шевелились, на лбу пролегла глубокая складка. Мальчишка как будто пытался читать молитву, но раз за разом срывался, и тогда в разорённой комнате падал или перекатывался какой-то предмет.
   - Так ты колдун, - едва слышно прошептала Кассандра. - Нечисть...
   Вскочив на ноги, она осенила неподвижного Велегора священным символом Единого, быстро прочла самую короткую защитную молитву, которую читала всегда, как только к ней прибегала перепуганная ночным кошмаром Каллиста. Мама всегда строго следила за тем, чтобы обе дочери читали утреннее и вечернее правило, и посещали все основные службы в Храме Единого. Отец обмолвился однажды, что мать тем самым чтила память человека, которого оба они считали погибшим...
   - Во имя Единого! - торопливо закончила принцесса.
   Велегор на миг замер, а затем резко выдохнул, открывая глаза. Огляделся, рассматривая учинённый беспорядок. Разжал кулаки.
   - Извини, - сказал он почти спокойно. - Со мной бывает иногда. Мне нельзя злиться... Спасибо... что помогла.
   Кассандра обхватила себя за плечи, не зная, что делать. Бежать? За дверью дежурила служанка... странно, кстати, что та не услышала криков и грохота...
   - Спит она, - проследив за взглядом принцессы, проронил Велегор. - Я усыпил её. Это несложно...
   - Зачем ты пришёл? - спросила Кассандра.
   Баронет не казался сейчас страшным, а на погром в комнате она старалась не смотреть. На шар, который продолжал мерцать под потолком, тоже.
   - Хотел увидеть тебя, - просто сказал он. - Слышал, вы с матерью скоро покинете дворец и направитесь в Аверон. Наше знакомство мне показалось коротким, ну и...
   - И? - поразилась принцесса. - Ты решил проникнуть в мою опочивальню тайком?
   - Выходит, что так, - признал Велегор.
   Они стояли друг против друга, и Кассандра лишь теперь поняла, что всё это время баронет видел её в одной лишь ночной рубашке. Вспыхнув, она подобрала с пола халат, поспешно закуталась в него, с вызовом вскидывая подбородок.
   - Уходи, - велела она.
   - Уйду, - кивнул мальчишка. - Только пообещай, что мы обязательно станем друзьями.
   - Друзьями? - поразилась принцесса. - После всего, что ты сделал?
   - Ну да, - ухмыльнулся Велегор. - Видишь, что бывает, если меня разозлить. Могу случайно и в порошок стереть! Так что соглашайся!
   - В порошок стереть ты можешь, а вот подружиться - нет! Нельзя заставить кого-то считать тебя другом, - отрезала Кассандра.
   Улыбка медленно спала с лица Велегора. Мальчик застыл, не сводя с неё погасшего взгляда. Девочка нетерпеливо потёрла плечи: в комнате становилось прохладно.
   - Ты всё равно будешь дружить со мной, - мрачно сказал он.
   - А ты за меня не решай, - подрагивая от холода, возмутилась Кассандра. - Хочешь подружиться, баронет? Ладно! Как ты там говорил, в саду? Не можешь измениться? Даже ради меня?
   Принцесса огляделась, отыскивая взглядом нужный предмет. Небольшой флажок Валлии, который до колдовского ветра стоял на её письменном столе, сейчас закатился под стул, и в свете мерцающего синего шара она нашла его не сразу.
   - Вот, держи, - сунула она флажок в руку недоумевающему Велегору. - Когда этот флагшток зацветёт, тогда и приходи! Будем дружить!
   - Да ведь он давно мёртвый, - поразился мальчик, разглядывая лакированную палочку со знаменем. - Как же он расцветёт?
   - Не знаю, - отрезала Кассандра. - У тебя будет время подумать, пока мы не вернёмся из Аверона! А теперь уходи, пока я не позвала стражу! Уходи, говорю, мне холодно и я хочу спать!
   Спать ей, конечно же, не хотелось: после всего пережитого она едва ли сумела бы закрыть глаза. Но оставаться и дальше с баронетом-колдуном наедине было невозможно. Скорей бы утро, тогда она... хотя нет... поделиться ночным приключением с мамой она не могла: попросту не сумела бы описать, что же на самом деле произошло. Погром в комнате вполне мог объяснить ночной ветер и треснувшее стекло...
   Велегор казался крайне удивлённым, даже растерянным. Молча он прошёл мимо кровати, остановившись рядом с ней, молча заглянул в глаза - Кассандре стоило большого труда выдержать этот взгляд - и так же молча шагнул к двери. Здесь он перехватил настольный флажок левой рукой, что-то пробормотал, рисуя в воздухе невидимые символы, и прислонился к двери всем телом. Девочка не успела даже вскрикнуть: Велегор попросту провалился сквозь деревянную створку, словно облокотился не о твёрдую поверхность, а о вязкую болотную жижу. В тот же миг синий шар под потолком погас, погружая спальню в полную темноту.
   Секунду спустя Кассандра стояла одна в своей опочивальне, кутаясь в тёплый халат, и дрожала всем телом, расширенными глазами уставившись на закрытую дверь.
  
  
   Глава 5. Семья
  
   Зима всё решительнее входила в силу, с жадностью отбирая у осени последние тёплые дни. За городом её близость чувствовалась ещё острее: утром земля и садовые дорожки заметало первым мелким снегом, по ночам за окнами выл морозный ветер.
   Велегор скучал.
   Януш не знал, что изменилось с того дня, когда они приехали в Галагат, но перемены в сыне чувствовал сердцем. Равнодушие мальчика при виде унылых валлийских пейзажей сменилось эйфорией от жизни во дворце, и скатилось в беспросветную тоску в тот день, когда они переехали в загородный особняк.
   Лекарь его отчасти понимал: здесь не было новых впечатлений, бурлящих событиями дней, множества интересных лиц. На столичные развлечения Галагата Велегор смотрел безучастно. Мальчик и вовсе отказался бы от поездок в город, если бы не еженедельные службы в храме Единого.
   Особняк, подаренный им Нестором, был небольшим, но штат прислуги в нём при Ликонтах включал дворецкого, повара, конюха и нескольких горничных. Януш взял лишь двух человек - немолодую кухарку и её сына, который выполнял всю мужскую работу по дому, включая уход за лошадьми. Он не смог бы позволить себе и этого, если бы не настойчивая забота друга. Нестор буквально впихнул ему в руку толстый кошель, срезав слабые возражения грубоватой фразой:
   - Аванс. Кто знает, когда нам пригодится твоя помощь.
   В старой лаборатории, обустроенной с тыльной стороны особняка, лекарь обнаружил ещё один такой же кошель прямо на столе, с короткой запиской: "Велегору на пряники". Януш только головой покачал: Нестор не менялся с годами. Такой же предусмотрительный, прячущий свой проницательный, расчётливый ум под маской невежества и нахальства. Впрочем, масок у Нестора было много. Януш научился читать его не по словам, но по поступкам.
   Марион с дочерьми уехала три недели назад. Заскучавший без семьи король задержал лекаря с сыном во дворце, чтобы насладиться общением с вновь обретённым другом, но без юных принцесс погрустнел уже Велегор. Мальчик стал беспокойным, раздражительным, мрачным, и Януш не сразу догадался о причине плохого настроения.
   По правде, лекарь до сих пор надеялся, что понял его неправильно.
   - Поедем на прогулку? - предложил он, обращаясь к уткнувшемуся в окно сыну.
   Велегор встрепенулся, неловко задевая локтем толстый трактат о растениях, который отобрал в библиотеке особняка, и с надеждой глянул на отца.
   - Верхом?
   Януш кивнул.
   - Но там же холодно, - сын без удовольствия поглядел на припорошенную инеем дорожку.
   - Заболеешь - вылечу, - пообещал лекарь.
   - А ты?
   - А я здесь вырос, - улыбнулся Януш. - Мне нравится свежий воздух.
   - Ты же хотел поработать в лаборатории, - неуверенно протянул Велегор.
   - Успею. День только начался. Больше нет отговорок?
   Сын ухмыльнулся, вскакивая на ноги, тряхнул длинными волосами:
   - Поехали!
   Януш не удержался, притянул его к себе, целуя в висок.
   - Ты постричься не хочешь? - спросил он.
   - Не, - мотнул чёрными прядями Велегор. - А вот... ну, чтобы... - мальчик провёл руками по своему телу, на миг задумался. - Пап, я сильно страшный?
   Именно в этот момент Януш и понял, что не ошибся. На душе сразу стало тоскливо.
   - Ты не страшный. С чего такие вопросы?
   - Девочкам я не нравлюсь, - буркнул Велегор, опуская голову. - Пугаю.
   - Что за глупости? - улыбнулся Януш. - Вы же так здорово играли с Каллистой...
   - Она маленькая ещё, - отмахнулся Велегор. - А Кассандра... не хочет со мной дружить.
   - Хочешь, чтобы тебя все любили? Так не бывает.
   - Не все.
   Велегор поднял глаза, и Януш не удержался:
   - Тебе нравится Кассандра?
   Сын неопределённо пожал плечами, а лекарь едва не схватился за голову: на губах Велегора вновь появилась та самая улыбка, которая показалась ему незнакомой после первой встречи с принцессами. Сыну шёл всего одиннадцатый год, но что-то в его интонации, глазах, даже в этой странной полуулыбке внушало Янушу беспокойство. Велегор не шутил. И лекарь, к своему стыду, оказался совершенно не готов к подобному повороту событий.
   - О Единый, только не говори мне, что из всех девочек мира ты выбрал дочь Марион! - вырвалось у него.
   - Что? - удивился Велегор, и Януш взял себя в руки.
   - Ничего, прости, - повинился лекарь. - Так чем же она тебе нравится?
   - Ну... она красивая... умная... нет, не то! Не знаю... Просто...
   Януш слушал и недоумевал. Он правда не думал, что сын способен на глубокие чувства и поступки. И пусть Велегор пока не говорил о серьёзности каких-либо намерений, Януш видел в его лице то самое упрямое любопытство, неутолённую жажду, вспыхнувший интерес, которые не позволят мальчишке спать спокойно, пока он не добьётся своего.
   И как же неудачно, что из всех девочек на свете ему понравилась дочь женщины, в которую был влюблён он сам! Проклятая ирония судьбы, которую, увы, не поймёт его лучший друг, король Нестор Ликонт. Наверняка против близкой дружбы будет и Марион, имеющая смутное представление о мальчике со слов самого Януша. Всё это не принесёт ничего хорошего. Никому. Нет, Велегора требовалось отвлечь, и как можно скорее.
   - Вот когда определишься, тогда и поговорим, - выдавил из себя улыбку лекарь, вновь потрепав сына по длинным волосам. - Собирайся! Или уже раздумал?
   Велегор умчался одеваться, и полчаса спустя они ехали верхом по мёрзлой дороге, удалявшей их от окрестностей Галагата. Тропа вывела их на окружной путь, который пролегал через лес, и они пустили коней шагом, разглядывая причудливо застывшие разноцветные листья, покрытые тонкой ледяной коркой. Часть деревьев уже стояла с голыми, потемневшими от влаги стволами, у корней которых лежала припорошенная мелким снегом опавшая листва.
   Велегор спешился, чтобы набрать разноцветный букет, Януш же остался в седле, незаметно вытирая пошедшую носом кровь. Холодный климат Валлии если и повлиял на его здоровье, то незначительно - болело всё тело, заражённое отравленной кровью. Януш не мог помочь себе, даже тщательным образом описывая все симптомы - разгадки невидимой смерти и путей лечения он не находил. Он не просил в своих молитвах многого - только бы дожить до дня, когда королевские отряды отыщут Слезу Единого, и та очистит его сына от скверны. Велегор станет свободен от цепких когтей Клеветника, и мир вокруг него сможет спать спокойно. Как и сам Януш.
   - Слышишь, пап? - окликнул его Велегор. - Всадники...
   Януш вгляделся: обзор скрывал изгиб лесной тропы, но ехали со стороны придорожной таверны - той самой, в которой он когда-то, целую вечность назад, повстречал Виверию.
   - Четверо, - отметил сын, пряча листья в сумку и взбираясь в седло.
   Выехавшие им навстречу всадники придержали коней, и раздался знакомый и крайне удивлённый голос:
   - Януш! Барон Януш! О Единый, так это правда! Ты живой!
   Не сразу лекарь узнал в крепком бородатом мужчине августейшего Ореста. Даже когда тот стянул капюшон тёплого плаща и радостно сверкнул ореховыми глазами.
   - Да я это, я! - не выдержал бородач, подъезжая ближе. - Что смотришь? Не похож? Ну, изменился слегка... а вот ты всё никак не стареешь! Какая сила хранит тебя, друг?
   О том же, помнится, спрашивала его и Виверия - ещё на Островах. Лекарь отогнал от себя дурные воспоминания, улыбнулся, протягивая руку.
   - Ну и встреча! Ваше высочество... Орест!
   Бывший принц пожал протянутую руку, но на этом не ограничился, стиснул Януша в крепких объятиях. Лекарь едва не вывалился из седла, но Орест сам придержал его за плечи, помогая восстановить равновесие.
   - Поседел, - удивлённо констатировал экс-король. - Ну да ты всегда был светлым...
   - Фео рассказывал, что вы вернулись в город, - раздался мелодичный женский голос, - но я не верила...
   - Флорика, - поразился лекарь, разглядывая выехавшую из-за мужа молодую женщину в меховой накидке, - ты... такая красивая!
   - Наконец-то заметили, мессир Януш, - вздохнула Фло, опуская капюшон. - Раньше не могли разглядеть?
   - Не понял? - нахмурился Орест, поворачиваясь к жене.
   Януш улыбнулся: Фло действительно изменилась, и перемены были ей к лицу. Ухоженная, элегантно одетая, с гладкими тёмными волосами, выбившимися из причёски после конной прогулки, она казалась воплощением женственности и красоты. Только улыбка оставалась прежней - задорная и живая, она заражала весельем окружающих так же, как и её энергичная обладательница.
   - Прибереги свою страсть для театра, - отмахнулась от ревнивого мужа Фло. - Лучше пригласи мессира Януша к нам на обед!
   - А ведь точно! - осенило Ореста. - Поехали к нам, Януш! Отсюда полчаса езды! Твой малец, смотрю, заскучал, как раз познакомится с моими сорванцами! Что скажешь? Столько лет не виделись!
   Лекарь поймал выжидающий взгляд Велегора: сыну явно понравилась идея. Мальчишки-близнецы, прятавшиеся за спинами родителей, с любопытством вытягивали шеи, чтобы разглядеть новых знакомых: встреча оказалась желанной для всех. И если Януш верно истолковал отстранённое общение между супругами, они тоже нуждались в разрядке. Гости - прекрасный повод забыть мелкие обиды и сгладить более серьёзные проблемы. Хотя бы на один вечер.
   - Мы с удовольствием, - не стал отнекиваться лекарь. - Если не доставим вам неудобств...
   - Даже заикаться не смей, - замахал руками Орест. - Зимняя деревушка - лучший способ сойти с ума! Такая удача - повстречать в здешних окрестностях старого друга! А вот мои парни, Рамон и Равен, - с гордостью представил подъехавших сыновей Орест. - Похожи, правда?
   - А я думал, в глазах двоится, - рассмеялся Януш, разглядывая близнецов. - Оба смуглые, как Феодор и говорил...
   - В дядю удались, - мрачно кивнул бывший монарх. - Твой отпрыск, гляжу, от тебя тоже мало что взял?
   - Я похож на папу, - громко возразил "отпрыск". - И меня зовут Велегором.
   - Ого, - удивился Орест. - Норовистый! Ну, поехали?
   Близнецам велели показывать путь, и вскоре они вместе с Велегором значительно оторвались от взрослых, пуская коней то шагом, то трусцой. Орест делился новостями последних лет, Флорика изредка поправляла мужа, пристроившись по другую сторону от лекаря. Януш слушал, про себя отмечая, как сильно изменился августейший. Экс-король заметно огрубел, будто махнув на себя рукой, даже использовал отдельные слова из местного валлийского диалекта, совершенно непохожие на витиеватое дворцовое общение. Борода бывшему принцу не шла, но она была лучшим средством от людских глаз: опознать в нём прежнего Ореста оказалось непросто. Флорика, в отличие от увядающего мужа, расцветала на глазах, и проблема крылась не только в возрастной разнице. Пожалуй, происхождение и образование обоих сыграли свою роль - как в двух соединённых сосудах, уровень воды в которых первоначально был разным, но сравнялся со временем...
   - Рамон! - крикнул Орест, когда дети отъехали слишком далеко.
   Один из близнецов оглянулся, придержал коня, окликнув брата с новым товарищем. Мальчишки подождали минуту, пока не приблизятся родители, затем поехали вновь, и скоро оторвались ещё больше.
   - Так это твой отец? - кивнул назад Рамон, удерживая поводья своей лошади. - А где мама?
   Велегор ответил не сразу: вспоминал, что такое мать. Затем дёрнул плечом.
   - У меня её нет.
   - Умерла? - понимающе спросил Равен и цыкнул на брата. - Сочувствую! Мы вот только с мамой и можем повеселиться на полную... хотя если отец в хорошем настроении, то и с ним хорошо...
   - Эй, Велегор, - игнорируя шикающего брата, позвал Рамон. - Скажи, дядька Ренольд не врал про то, что ты дядьку Топора на кладбище едва не грохнул? Я слышал, как он маме рассказывал, когда приезжал сюда с пакетом от дяди Феодора...
   - Кто такие эти Феодор, Ренольд и Топор? - поразился Велегор.
   - Да ты же их видел пару месяцев назад! - нетерпеливо пояснил Рамон. - Когда с отцом в Галагат приехал. Вы на кладбище остановились, чтобы с дядей Феодором поздороваться, а там...
   - А! Помню. И что?
   - Так это правда? - сгорал от любопытства Рамон. - Дядька Ренольд не врал? Ты колдун?..
   - Мама сказала, чтобы дядька Ренольд поменьше пил, - прервал брата Равен. - Нельзя о таком спрашивать!
   - Почему? - спокойно поинтересовался Велегор. - Это правда.
   Близнецы замолкли, недоверчиво уставившись на нового товарища.
   - Но этот ваш дядька сам виноват, - не замечая напряжённой тишины, продолжил Велегор. - Он тронул моего папу. Я разозлился.
   - Колдун, правда? Настоящий колдун? - загорелся от восторга Рамон. - А что ты умеешь? Можешь создать сверкающий шар, как тот мужик в пещере?
   - Рамон! - не выдержал Равен.
   - Какой мужик? В какой пещере? - снова удивился Велегор.
   Близнецы переглянулись, затем Равен нехотя пояснил:
   - Здесь недалеко пещера есть, где раньше ведьма жила. Туда никто не ходит, все боятся. И нам запретили. Только мы всё равно пошли. И увидели...
   - Колдуна! - уверенно завершил Рамон. - Он стоял к нам спиной, чего-то там руками разводил, и в пещере вдруг возник синий сверкающий шар! А потом начал бормотать непонятное, и мёртвые кости ожили...
   - Мёртвые кости? - уточнил Велегор.
   - Там людских скелетов много, - пояснил Равен, в то время как Рамон продолжал:
   - А потом он как обернётся к нам!..
   - Это случилось после того, как ты заорал, - любезно поправил Равен.
   Брат недовольно зыркнул на близнеца, но рассказ продолжил:
   - И рожа у него такая страшная оказалась, чёрно-красная...
   - Так чёрная или красная? - не понял Велегор.
   - Горелая, - отмахнулся Рамон. - Как печёное яблоко, только жуткая...
   Близнецы продолжали рассказывать, перебивая друг друга, как убежали из ужасной пещеры, как вылетели на дорогу и как встретили родителей, от которых по обоюдному согласию всё скрыли. Велегор слушал молча. Какая-то мысль не давала ему покоя, и веселиться расхотелось совершенно: внутри быстро нарастало беспокойство.
   - Как попасть в ту пещеру? - спросил он у братьев. - Хочу её увидеть.
   - Да ты что!.. - воровато оглянувшись на отставших родителей, замахал руками Рамон. - Мы едва ушли... говорю же, колдун там... мертвецы!..
   - Мертвецов можно уложить обратно, колдуна обезвредить, - задумчиво проговорил Велегор. - Покажете путь?
   - Нам родители запретили... - неуверенно сказал Равен. - Да и твой папа вряд ли разрешит.
   Велегор встрепенулся, бросая быстрый взгляд назад. Отец как раз поднял голову, и их глаза встретились. Лекарь улыбнулся.
   - Нет, - отстранённо отвечал Велегор, помахав ему рукой. - Не разрешит... он меня любит... переживает...
   Мальчик умолк и до самого поместья не проронил ни слова. Впрочем, при виде большого и светлого дома, резиденции экс-короля Валлии, повеселел: сам заговорил с близнецами, с любопытством разглядывая ухоженный осенний сад за каменной оградой, забросал братьев вопросами и даже условился сыграть с ними в догонялки перед обедом.
   Как только вся компания спешилась, взрослые тотчас подались в особняк: Флорика - отдавать распоряжения кухарке, мужчины - в библиотеку, чтобы вдоволь пообщаться после долгой разлуки. Детям разрешили погулять в саду под присмотром престарелого наставника, Нифонта, но мальчишки вскорости обосновались в дальнем углу, подальше от присевшего на лавку учителя.
   - Ну давай, показывай, - нетерпеливо потребовал Рамон, как только все трое спрятались за раскидистым кустарником, уже сбросившем листву, но надёжно скрывающем их от чужих взглядов множеством тонких колючих веток. - Хоть что-нибудь! Ты же обещал!
   - Покажи, - в свою очередь не сдержался Равен. Подумал и добавил, - пожалуйста.
   Велегор усмехнулся и вытянул руку ладонью вверх. Близнецы уставились на неё как завороженные, не заметив, как быстро шевелятся побелевшие губы нового друга. Крохотный огонёк, ярко-синий, словно молния, забегал у него между пальцев, оплёл всю кисть, набирая силу, и наконец собрался в огромный сверкающий шар. Велегор растопырил пальцы, будто перехватывая его поудобнее, и в тишине спящего сада явственно раздался треск приближающейся грозы. Рамон несмело потянулся к разноцветным бликам.
   - Не трогай, - резко осадил его Велегор. - Молнии. Магия воздуха. Шибанёт раз, и не наскребём, что похоронить.
   Братья переглянулись: Велегор не смотрел на них, вперив немигающий взгляд в колдовской шар, и будто не замечал того, что происходило вокруг. Даже голос прозвучал грубо и зло.
   Юный колдун положил вторую руку поверх искристой поверхности, принялся раскатывать мерцающий сгусток между ладонями, а затем резко подбросил шар ввысь, и тот умчался в серое небо с низкими тяжёлыми тучами, полыхнув над землёй болезненно яркой вспышкой.
   - Вот это... да-а... - выдохнул Рамон, задрав голову. - И вправду... ты настоящий...
   - Ужасно получилось, - отмахнулся Велегор. - Сила вроде осталась, а сдерживать её разучился. Едва отцепил его от себя...
   - Шарик-то? - наивно поинтересовался Рамон.
   - Шарик, - фыркнул мальчишка. - Ещё пара секунд - и он разросся бы до размеров дерева, а то и дома! Тут важно... вовремя отпустить...
   - А ещё что-то покажешь? - благополучно пропустил всё мимо ушей Рамон. - Ты про огонь говорил! Ну, про чёрное пламя, помнишь? И что оно может спалить даже стальные латы...
   - Не спалить, а сожрать, - задумчиво, больше для себя поправил Велегор. - Это только на вид оно пламя... как и этот шар - только на вид молния... всё это духи злобы, которые вынуждены служить той или иной стихии...
   - Если Велегор не хочет, нельзя заставлять, - строго одёрнул брата Равен. - Вдруг ему не нравится колдовать?
   Велегор посмотрел на него удивлённо, будто такая мысль никогда не приходила ему в голову.
   - Нравится? - переспросил он. - Вот уж не знаю... Я люблю отца и доверяю ему, я чувствую себя лучше в храме Единого вместе с ним. Там хорошо, спокойно... там много любви. Магия - это что-то совсем другое. Это... это как жажда, как голод... нет, не так. Но этого с каждым заклинанием хочется всё больше и больше...
   Близнецы растерянно переглянулись, и Велегор очнулся.
   - Глупость сказал, - с усилием рассмеялся он. - Забудьте! А насчёт колдовства, так это запросто! Могу и другие фокусы показать, если...
   - Если?! - хором уточнили братья.
   - Если покажете мне ту пещеру, - улыбнулся Велегор. - Где вам ходячие мертвецы померещились.
   - И ничего не померещились! - тотчас "клюнул" на уловку Рамон. - И мертвецы там были, и мужик странный...
   - Только как же мы её тебе покажем? - развёл руками Равен. - Нас одних на конную прогулку не отпустят, только с Нифонтом или Паулом, его племянником...
   - Не проблема, - отмахнулся Велегор. - Вы-то сами не боитесь?
   - Вот ещё! - фыркнул Рамон, вспыхнув до кончиков ушей.
   - Тихо! - шикнул Равен на обоих. - Нифонт идёт!
   К ним и впрямь приближался пожилой наставник, встревожено поглядывая на небо. Мальчишки обернулись с самыми невинными лицами, но лучше всех изобразил невозмутимость Велегор.
   - Пора обедать, мальчики, - подогнал их Нифонт. - И поживее, дождь вот-вот начнётся, видели молнию?
   - Видели, - дружно закивали Рамон и Равен, пряча лукавые усмешки.
   - Ну так и поторопитесь, - нахмурился наставник.
   Велегор подмигнул братьям и первым сорвался с места. За новым другом с гиканием, переглядываясь на ходу, помчались восторженные близнецы. Быстроногие, резвые братья сумели обогнать Велегора у самого входа, первыми забежав на террасу, а оттуда ломанувшись прямиком в двери. Юный колдун запыхался, остановился, упершись руками в колени и переводя дух, и в тот же миг различил голоса в окне над головой. Один из них принадлежал отцу, и мальчишка заинтересовался, прислушиваясь к разговору.
   - Я понимаю, - мягко соглашался с кем-то лекарь, - ты моложе. Тебе хочется жизни, приключений, свободы... слишком резким оказался переход от бесшабашного детства к пугающей зрелости. И дети... у тебя замечательные дети, Флорика, ты уделяешь им много времени, но мысли твои далеко... возможно, даже в прошлом, в те дни, когда ты ещё не знала Ореста. Умом ты понимаешь, что поступила правильно, а сердце требует перемен. Рвёшься на части... Ты ведь и к Феодору вернулась только поэтому, верно?
   - Не совсем, - со вздохом отвечал мелодичный женский голос. - Фео действительно нуждался в моей помощи, хотя никогда бы этого не признал. У него совсем нет поддержки, и много раз уж пытались его... заменить. Мне пришлось отвоевать себе место рядом с ним, даже внедрить к нам Ореста было моей идеей - чем больше вокруг своих людей, тем лучше. А куда уж надёжнее, чем мой муж... Ох, мессир Януш, всё так запутано!..
   - Понимаю, - успокаивающе проговорил лекарь, - ты - умная женщина, Флорика. Просто неугомонная очень...
   - Да уж, - невесело рассмеялась собеседница, - от счастья в омут, оттуда обратно...
   - Главное - никого не ранить по пути...
   Велегор выпрямился, услышав позади тяжёлые шаги приближавшегося Нифонта.
   - А вы что же, баронет? - поинтересовался наставник. - Почему в дом не идёте?
   Мальчишка улыбнулся, но не ответил, чтобы не выдать себя, и мигом скрылся в доме.
   Обед прошёл весело и незаметно. Говорили все сразу, наполняя гостиную гулом нескольких голосов. Гостеприимные хозяева не хотели отпускать старого друга, приглашали остаться на ужин; Януш отказывался вежливо, но непреклонно. Последние полчаса долгого прощания оказались настоящей пыткой: заныло сердце, разболелась голова, снова пошла носом кровь - удалось вытереть раньше, чем это заметили бы остальные. Близнецы стребовали у родителей право завтрашней конной прогулки с новым другом, и теперь удовлетворённо переглядывались между собой.
   Орест вызвался лично сопроводить гостей до ворот, и, прощаясь, Януш успел перекинуться с ним несколькими словами наедине.
   - Тебе стоит больше обращать внимания на жену, - сказал лекарь, уже забравшись в седло. - Флорика - красивая женщина...
   - И что?! - тут же напрягся экс-король.
   - И ничего, - спокойно отвечал лекарь. - Просто - больше обращать внимания.
   Орест сощурился, пытаясь отыскать в лице лекаря намёк на издёвку или скрытый смысл, но не нашёл и сумрачно кивнул.
   - Удачной дороги.
   - Доброго вечера, - улыбнулся Януш. - Спасибо за приём.
   - Увидимся, - чуть смягчился Орест.
   В тот вечер Януш не работал в лаборатории, а Велегор не читал книг. Лекарь слишком устал за день, сердце по-прежнему болело, и он позволил себе лечь пораньше, пропустив ужин. Велегор прихватил из кухни поднос и забрался к отцу под одеяло, поставив еду на столик у кровати.
   - Как ты? - спросил мальчик, разглядывая посеревшее лицо лекаря.
   Януш коротко улыбнулся, не открывая глаз, вытянул руку, привлекая сына к себе.
   - Устал.
   - Тебе стало хуже сразу после обеда, я почувствовал, - Велегор обхватил его рукой, крепко прижался всем телом. - Ты же не умрёшь, пап? Не оставишь меня тут одного?
   - Нет... не оставлю. Я... слишком люблю тебя для этого...
   Какое-то время оба лежали молча. Велегор слушал шум бьющихся в окно веток и треск поленьев в камине, разглядывал причудливые тени на потолке. На душе было тяжело и неспокойно. Он гнал от себя дурные мысли, но их оказалось слишком много. Странная пещера, намеренное колдовство, болезнь отца...
   Природное любопытство и интерес ко всему неизведанному заставили когда-то Велегора прислушаться к незнакомому пленнику на Туманных Островах, поверить его словам и влюбиться в их смысл. Это же любопытство подстёгивало его в монастыре на пути к Единому. Но ни одно духовное достижение не смогло побороть в Велегоре тягу к непознанному - и в своём ненасытном голоде он не различал знаний полезных от вредных. Одна и та же черта характера тянула его то на дно, то на поверхность, и ум его, хваткий, цепкий, с готовностью поглощал как семена правды, так и плевелы лжи. Сорняки глушат пшеницу; так случается и с душами.
   Велегор ещё не понимал всего, что с ним происходит, но совершенно точно знал, чего хочет. Януш оказался первым в мире человеком, к которому он привязался и которого полюбил так, как умел, и теперь мальчик отчаянно боялся его потерять. Остаться одному в мире, который его не понимал и никогда бы не принял. И не полюбил бы так, как этот странный человек, нашедший сына в глубокой шахте на Туманных Островах...
   - Когда я колдую, тебе плохо, - едва слышно проронил Велегор. - Прости, я не хотел...
   Януш уже засыпал, поэтому не расслышал, но зато проснулся.
   - Велегор? - хрипло спросил лекарь. - Ты сказал что-то?
   - Спросил, будешь ли ты ужинать...
   Лекарь поцеловал прижавшегося к нему сына и отрицательно покачал головой. За окном выл ветер, бросая горсти мелкого снега в окна, и Велегор так и не услышал ровного дыхания отца, первым провалившись в объятия здорового и счастливого сна.
  
  
   Глава 6. Книга
  
   - Я дальше не пойду, - пробормотал Равен и остановился.
   - Слушайте, слушайте! Рычит...
   Велегор с Равеном честно прислушались, но негромкое постукивание, доносившееся из пещеры, на рычание мало походило.
   - Ждите здесь, - распорядился Велегор. - Не подходите. Услышите чего - бегите вниз, будите Нифонта. Я наложил на него слабенькое заклятье, должен проснуться.
   Близнецы кивнули, а юный колдун быстро начертил в воздухе незримые символы. Тело его дрогнуло, очертания поблекли, и Велегор словно растворился в воздухе.
   - У... ух ты... - стуча зубами, восхитился Рамон.
   - Заклинание невидимости, - заворожено протянул Равен, вытягивая руку вперёд.
   - Ай, - прозвучал недовольный голос, - осторожнее. Я всё ещё здесь.
   Равен ойкнул, а Рамон нетерпеливо притопнул ногой.
   - Ну так иди, чего ждёшь? Только... кричи, если что...
   Раздался шорох шагов Велегора: мальчишка уходил ввысь по каменной тропе. Близнецы переглянулись и на всякий случай взялись за руки.
   Сейчас идея казалась не такой уж и весёлой. Братья, как обещали, привели Велегора к жуткой пещере, упросив наставника устроить привал неподалёку. Коней привязали там же, впавшего в колдовской сон учителя заботливо укрыли плащом, и бегом пустились к проклятому месту. К вершине холма Велегор, однако, направился один.
   Ближе к входу мальчик различил шорох и постукивание гораздо отчётливее, чем внизу. Шагнув ближе, Велегор заглянул в темноту расщелины, но смог лишь различить смутное движение в глубине и глотнуть спёртый, смрадный воздух разлагавшейся плоти. Мальчик щёлкнул невидимыми пальцами, и в пещеру тотчас устремился сверкающий синий шар, освещая нескольких бесцельно бродивших внутри скелетов. Ходячие мертвецы слепо натыкались на стены, щёлкали отвисающими челюстями, вытягивали руки на останках гниющих мышц. К выходу не приближался ни один, и Велегор хмыкнул: тот, кто наложил заклинание, не был уверен в своих силах.
   Синий шар взметнулся под потолок, и мальчик разглядел ещё кое-что: закрытую книгу, лежавшую на импровизированном постаменте - груде набросанных друг на друга камней. Больше в пещере никого и ничего не наблюдалось, кроме груды тряпья в углу.
   Раздумывал Велегор недолго: решительно шагнув внутрь, мальчик сделал несколько шагов к манящей книге, когда заклинание невидимости его подвело: магия воздуха никак не давалась юному колдуну. Мертвецы заскрипели, дружно поворачиваясь к возникшему перед ними нарушителю их покоя, протянули жуткие руки, раскрывая смрадные, истлевшие рты...
   - А ну прочь!.. - нетерпеливо отмахнулся от них Велегор, и те словно по команде мгновенно повалились наземь.
   Они тотчас попытались встать вновь: воскресивший тела прежний хозяин явно отдал приказ охранять пещеру любой ценой. От резкого падения некоторые скелеты лишились частей худо державшейся плоти, и рука одного из мертвецов, отлетевшая при ударе, крепко вцепилась в сапог Велегора. Мальчик дёрнул ногой, но сомкнувшиеся на лодыжке полуистлевшие пальцы держали крепко, а отправившиеся от удара скелеты наступали вновь.
   - Тьфу, гадость! - досадливо поморщился мальчишка. - Вон пошли, кому говорят!
   Очередной невидимой волной мертвецов отбросило назад, но даже поредевшие ряды не спешили выкидывать белый флаг: едва коснувшись земли, они силились подняться на ноги, тянули цепкие, иссохшие руки...
   - Надоели! - выкрикнул мальчишка, сжимая кулаки.
   Явившееся из ниоткуда призрачное пламя заиграло на стенах пещеры, перекинулось на скелеты, принявшись пожирать их с явственным животным хрустом. Колдовской огонь вгрызся во вцепившуюся в его сапог руку, не трогая, однако, самого Велегора. Ходячие мертвецы корчились, скукоживались, беззвучно разевая рты, но наружу рвалось лишь сиплое шипение, сдавленный хрип. Зрелище оказалось для юного колдуна одновременно пугающим и завораживающим: будь на месте скелетов живые люди, они бы умирали в жутких муках, с дикими, нечеловеческими воплями...
   Пламя лизало даже каменный пол пещеры - с тем же удовольствием, что и остатки гниющей плоти. Мгновение - и скелеты осыпались горстями серого пепла.
   - Хватит, хватит! - замахал руками Велегор.
   Вот теперь юный колдун слегка испугался: заклинание, действие которого он видел всего пару раз ещё на Туманных Островах, оказалось сложно унять. Магия рождалась им легко, но она каждый раз будто ждала случая, чтобы вырваться наружу без остатка, целиком.
   - Всё!!! - исступлённо крикнул мальчишка.
   Призрачное пламя погасло - нехотя, словно уступая превосходящей силе, но оставляя затаённую злобу проигравшего. Велегор огляделся.
   Повсюду лежали груды серого пепла, часть пещеры оказалась выжженной дотла, почернели даже гладкие, вылизанные огнём камни. Мальчик несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая дыхание. Мёртвых он не боялся - кладбище Ира было любимым местом для его детских игр, и одним из увлекательнейших занятий маленький Велегор считал пробуждение и усыпление усопших аборигенов. Но с тех пор утекло много воды. И он, похоже, успел слегка отвыкнуть...
   Он как будто наступал себе на горло, направляясь в эту пещеру. Глодавшее его чувство вины оказалось непривычным; терзали мысли об отце, который, хотя и чувствовал себя с утра лучше, с постели не поднимался до самого его отъезда. Вначале мальчик дал себе клятву, что не станет колдовать - а значит, папе не будет хуже, да и слова своего он не нарушит. Усыпив Нифонта, убеждал себя, что это необходимость; накладывая заклинание невидимости, обещал, что в последний раз... А теперь оставалось лишь принять факт: попирая глас вопиющей совести, он применил одно из самых страшных, самых чёрных заклинаний, которые знал.
   И несмотря на нехватку опыта, всё вышло просто отлично, с лёгкостью, какую сам Велегор не ожидал, с готовностью, с жадностью...
   Любопытство оказалось сильнее совести. Тяга к запрещённому и жажда новых знаний толкали его шаг за шагом к каменному постаменту, на котором лежала большая закрытая книга. Обложка ожила при его приближении, и в мертвенном свете синего колдовского шара мальчик разглядел её внимательней. Закопошились склизкие трупные черви, переплетаясь в отвратительные узоры, раскрылся в центре налитый кровью глаз, уставившись на Велегора, потекли капли тягучего белого гноя из широко распахнутых век.
   - Очень смешно, - пробормотал бывший тёмный повелитель. - Бородатая шутка с Островов...
   Несмотря на кажущееся равнодушие, в первый миг испугался даже он, отвыкший от подобных трюков. Этой гадости в Норе было предостаточно, но неумолимая правда заключалась в том, что любой подобный морок, наложенный на книгу, вполне отражал её суть. А значит, перед ним одна из последних книг чёрной магии в мире...
   Велегор оглянулся: снаружи его уже звали два встревоженных голоса, близнецы беспокоились. Глянув ещё раз на книгу, мальчик улучил мгновение и быстро щёлкнул обложку по центру. Она тотчас скукожилась, глаз закатился, втягивая в себя гной, слизь и червей, и закрылся окончательно, последним растворяясь на гладком кожаном переплёте.
   - Так симпатичнее, - кивнул мальчик, касаясь совершенно обычной, на первый взгляд, книги.
   Ему показалось, что пальцы обожгло огнём. На обложке проступил символ Клеветника, и книга распахнулась сама, открывая первый чистый лист, на котором тотчас начали проступать кривые буквы.
   "Приветствую тебя, хранитель силы, сын мой Велегор. Наконец-то ты вернулся ко мне..."
   - Врёшь! Ты не мой отец! - тотчас выкрикнул мальчишка и захлопнул книгу.
   Некоторое время Велегор, дрожа от злости, стоял у постамента, неотрывно глядя на чёрный переплёт, затем медленно протянул руки и снял её с камней. Кому бы она ни принадлежала, её следовало забрать: кто знает, что может натворить безумец, который её сюда притащил? А кроме того... вот оно, тайное знание, об утрате которого он так сожалел! Ведь нет же ничего дурного в том, чтобы просто... читать? Так ли уж важно, что читать?
   Велегор не знал. Он не думал об этом ни сейчас, ни потом, пряча книгу в заплечную сумку, которую ему подарил отец. Голоса близнецов снаружи становились всё громче и отчётливее: похоже, братья переселили страх и осторожно приближались к входу.
   Развернувшись, мальчик решительным шагом пошёл прочь из пещеры, и вдруг остановился как вкопанный. Медленно он повернул голову и вгляделся в кучу тряпья в углу, нетронутую колдовским огнём. Чёрный кожаный балахон, капюшон, маска - всё это показалось таким знакомым... совсем как в Норе... неужели... быть не может...
   Неужели кто-то из колдунов выжил?!
   Велегор резко отвернулся, отчего длинные пряди хлестнули его по лицу, и выбежал из пещеры - как раз вовремя, чтобы встретить осторожно подкрадывавшихся к ней близнецов. При его появлении оба вскрикнули от неожиданности и испуганно уставились на товарища.
   - Ты живой! - поразился Рамон. - Мы слышали твой голос, ты с кем-то говорил! И звуки!
   - Ну так и чего вы ещё здесь? - тяжело дыша от лихорадочных мыслей, рассердился Велегор. - Я же сказал бежать и будить Нифонта!
   - Что там было? - проигнорировал его тираду Рамон. - Ну же, расскажи!
   - Ничего, - отрывисто бросил юный колдун, оглядываясь на пещеру. - Но трупов там действительно много.
   - Ну вот, я же говорил! Что ты делаешь?..
   Велегор вытянул руки, растопыривая пальцы, и братья испуганно ухватились друг за друга: земля под ногами дрогнула. Треснула скала, покатились мелкие камешки по склону, ухнула твердь, проседая под чудовищным напором. Лицо юного колдуна почернело от прилившей крови, губы побелели, по лбу скатились крупные капли пота.
   - Велегор! Что ты делаешь?! Бежим отсюда!
   - Велегор! Перестань! - Равен с ужасом посмотрел на перекошенное лицо товарища. - Хватит, Велегор!
   Первые крупные камни рухнули вниз, верхушка холма дрогнула и провалилась, сплющивая то, что осталось от пещеры, за несколько бесконечно долгих секунд. Каменистый холм просел, как от удара гигантского кулака, и только сейчас Велегор пошатнулся на ослабевших ногах, медленно оседая на подрагивавшую тропу.
   - Велегор! Не спи, что же ты! Равен!
   Близнецы подхватили обессиленного товарища под локти и буквально потащили его на себе, бегом спускаясь к подножию холма. Вслед им катились камни, но, к их счастью, крупного обвала не случилось: холм был для этого недостаточно высок.
   Ни один из них не оборачивался, но оба знали: проклятой пещеры больше не существовало. Поддавшись внезапному порыву, Велегор стёр последнее воспоминание здесь, в Валлии, о своей матери, ведьме по имени Виверия.
   - Рамон, Равен! Мальчики! Вот вы где! - встретил их на поляне разбуженный обвалом учитель. - Неужто я заснул? Как так получилось? А где же вы пропадали? Почему меня не подняли?
   - По-пожалели, - отвечал Равен, стуча зубами.
   - Что это с вашим товарищем? Ваша милость, баронет! Мессир Велегор?..
   - Я немного... устал... - пробормотал тот, не поднимая головы.
   - Он упал, - подсказал испуганный Рамон, когда Нифонт, вскрикнув, указал на тонкую струйку крови у носа мальчика. - Мы решили прогуляться, а там обвал... камнем задело...
   - Скорее, скорее домой! - переполошился наставник, поддерживая юного баронета. - Мальчики, живо отвязывайте лошадей!
   До поместья добрались быстро. Нифонт сдал Велегора с рук на руки родному отцу, рассыпавшись в извинениях за то, что не уследил. Януш бегло взглянул на сына, чуть нахмурился, внимательно посмотрел на близнецов, прятавшихся за спиной у учителя с плохо и тщетно скрываемым потрясением на одинаковых лицах, и вздохнул. Нифонта успокоил и заверил, что ничего страшного с его сыном не произошло, и что он, Януш, утверждает это как лекарь со всей уверенностью.
   Как только они остались вдвоём, Януш тотчас отвёл Велегора в постель, помог раздеться - походную сумку отложил вместе с вещами в сторону - напоил поданным кухаркой чаем и лишь затем провёл ладонью по нахмуренному, покрытому болезненной испариной лбу.
   Велегор открыл глаза.
   - Ты... ты ведь всё понял, да? - прошептал мальчик.
   Януш не сразу ответил, отворачиваясь, чтобы намочить тряпицу в воде.
   - Прости, - снова разомкнул губы Велегор. - Я не думал... не знал... не хотел... или хотел?.. Я уже не помню...
   Лекарь молча обтёр горящее, бледное лицо сына, избегая прямого взгляда, но Велегор сам перехватил его руку.
   - Папа, - зашептал мальчик быстро и горячо, - кто-то из них выжил... и он здесь, в Валлии... они... пришли за мной...
   - О ком ты говоришь, Велегор? - с тревогой спросил лекарь. - Кто выжил? Кто здесь?
   Тот не ответил: растеряв последние силы, заснул на середине разговора. Януш отвёл прилипшие к влажному лбу чёрные волосы, поправил одеяло, прочёл молитву, поглаживая сына по плечу. Лицо Велегора постепенно расслаблялось во сне, и лекарь ещё долгое время смотрел в родное лицо, пытаясь угадать, прочесть по знакомым чертам, что же всё-таки произошло на прогулке. Пожилой наставник Рамона и Равена не смог сказать ничего похожего на правду, зато её явно знали близнецы. Если завтра Велегор не расскажет сам, придётся вызывать братьев на разговор. Случилось что-то необычное, и Януш хотел узнать всё как можно скорее.
   Позвав кухарку и попросив её посидеть с Велегором, лекарь написал короткую записку и велел конюху, единственному слуге в доме, доставить её во дворец. Слуга обернулся быстро, ещё и темнеть не начало, и доложил, что письмо попало по назначению: король Нестор оказался на месте. Придворный лакей снизошёл до ожидавшего ответа конюха, заявив, что его величество прочёл записку тотчас, несмотря на неотложные дела. С тем довольный слуга и уехал: дело было сделано.
   Смеркалось; Велегор проснулся и даже немного поел, но почти сразу вновь провалился в глубокий и на этот раз абсолютно здоровый сон. Януш убедился, что с сыном всё хорошо, и позволил себе отойти, вновь оставив кухарку вместо себя - на всякий случай.
   На свежем воздухе Януш почувствовал себя лучше. Его не покидало дурное предчувствие. Он был уверен в своей правоте, когда просил Нестора прислать ему несколько человек для охраны, и сейчас вышел из дома в надежде, что бравые королевские рыцари вот-вот появятся на дороге. Это, конечно, казалось маловероятным; скорее всего, Нестор лично займётся этим вопросом, и охрану пришлёт в лучшем случае завтра, да и то предварительно вызвав его во дворец, но всё же Януш захотел проверить.
   Темнело быстро: пока лекарь дошёл от дома до каменной кладки забора, припорошенная снегом дорога проглядывалась не более чем на несколько шагов. Зато загородная тишина помогла различить цокот копыт ещё до того, как из-за поворота извилистой тропы блеснуло несколько ярких огоньков походных фонарей.
   - Мессир Януш! - воскликнул знакомый голос, когда группа всадников приблизилась к воротам. - Что это ты делаешь на улице в такой поздний час?!
   - Феодор, - щурясь, разглядел Януш, - каким ветром?..
   - Едем к любезной сестрице по делу, - не стал томить Большой Питон, спрыгивая с коня. - Решили сделать небольшой крюк и уточнить: знаешь ли этого человека?
   Феодор щёлкнул пальцами, и двое уже знакомых Янушу телохранителей сдёрнули с лошади связанного по рукам и ногам мужчину.
   - Ползал, ищейка, по всему Галагату, всё о тебе выпрашивал. И где, и с кем, и когда... Ты меня знаешь, я церемониться не стал. Кто его знает, зачем ты ему понадобился? Честные люди в тёмных переулках справки не наводят. Вдруг убивец? У меня глаз намётанный, мессир Януш, душегубов вычисляю на раз... Но решил проверить, всё равно по пути. Знаком ли?
   И Феодор подтолкнул человека вперёд, вскидывая фонарь едва ли не к самому его лицу.
   - Мессир дохтор... - прохрипел тот. - Рази ж я так сильно изменился, што ты меня не признаёшь?
   Януш даже рот приоткрыл, вглядываясь в грубые черты помятого, щетинистого лица, бритую голову, поверх которой молодцы Феодора кое-как нахлобучили меховую шапку, засаленную, дырявую одежду. Он почти не изменился со дня их последней встречи, и всё-таки Януш не верил своим глазам.
   - Бе... Бекс... - поражённо выдохнул лекарь. - Бекс!
   - Знакомы, - констатировал один из телохранителей.
   - Ясное дело, - спокойно парировал второй, - а вот насколько хорошо...
   - Ну что скажешь? - нетерпеливо махнул рукой Большой Питон. - Желанная встреча-то? Если нет, ты не стесняйся, мы мигом - забудешь, что его видел!
   - Нет, нет, - очнулся Януш, - это... конечно, я его знаю! Развяжите...
   Феодор бросил ещё один неодобрительный взгляд, когда освобождённый от пут бродяга едва не плюхнулся лекарю под ноги, и запрыгнул в седло.
   - Ну, бывай, мессир Януш, - попрощался Большой Питон, - обращайся, если что...
   Бандиты пришпорили коней, срываясь с места в галоп, и спустя несколько секунд они остались вдвоём. Лекарь и человек из прошлого, встрече с которым он был совсем не рад.
  
  
   Глава 7. Человек из прошлого
  
   Бекс допивал вторую чашку ароматного грога, принесённого кухаркой; говорил быстро, торопясь, с набитым ртом; срываясь то в хохот, то в конвульсивную дрожь, поминутно оглядываясь на входную дверь. Лекарь принял его прямо в гостиной, едва ли не на пороге, но бывший мародёр подобным приёмом не смутился: плюхнулся в предложенное кресло, расстегнул заляпанный дорожной грязью плащ, скинул грязную шапку на пол.
   - А ты не пьёшь? А?! Не меняешься, гляжу... - и Бекс наливал обе чаши, не ожидая ответной реакции. - Про то, что чудо-дохтор из небытия вернулся, да ещё с довеском, уже весь Галагат знает! А вот куда ты делся, так сразу мне никто не сказал, пришлось допрашивать. То тебя сам монарх на руках во дворец занёс, то вдруг вытурил аж за пределы столицы... Но я так подумал: раз с титулованными лобызаешься, значит, монетки водятся! А?! Угадал, хе-хе? А даже если и обделил тебя твой друг-король, то уж во всяком случае подскажешь, к кому обратиться! Может, местечко тёплое при дворе обеспечишь? Я ведь лучшим конюхом у графа Устина был, помнишь, нет?! Ах, ну конечно, ты тогда слыл важной птицей, на чернь свысока глядел... - и Бекс пододвигал чашу с остывшим грогом лекарю. - Да пей же, не выматывай душу! Ну что я один, в самом-то деле?! Так как, поможешь по старой дружбе? Уж я как услыхал, что ты на родину вернулся, все закоулки перенюхал! Стыдно сказать, мессир дохтор, но за эти два с лишним года, что я тут живу - вот всё то время, как с Островов-то выбрался - ни один пёс не дал мне приличной работы! Побираюсь изо дня в день, в деревнях в основном промышляю, кому огород помочь вспахать, кому со скотиной управиться, дом починить, а у кого и украсть чего по мелочи... Ой, да ты не вороти нос, и не с такими знался-то! - вдруг вскакивал Бекс, выкатывая налитые кровью глаза. - Как будто не знаешь... как будто не был там... морда всё такая же чистая, да и сам... мало изменился... шрамы только и седина... а я?! Ты посмотри на меня, мессир Януш! Что я? Меня нет уже, нет совсем, и это они, проклятые колдуны, во всём виноваты! В голове их голоса по сию пору звучат... их приказы! Семь лет в шахте!.. - и мародёр вытирал пьяные слёзы, впихивая чашу с грогом лекарю в руку.
   Януш позволял ему говорить, внимательно рассматривая окосевшее, небритое, с красными прожилками лицо, и мучительно обдумывал дальнейшие шаги. Бекс был явно не в себе. Лекарь подозревал у него серьёзные проблемы с головой, что не удивляло: долгие годы в шахте, пытки, полное подавление собственной воли колдунами - всё это внушало опасения за его душевное здоровье, но Януш видел, что Бексу, несмотря ни на что, ещё можно помочь. Бывший мародёр казался вменяемым, и лекарь знал, что почти наверняка сумел бы его вылечить.
   Вот только пришёл Бекс вовсе не за помощью.
   - Так что же, уговоришь друга своего коронованного? Дадут мне место при дворе? Да пей же ты, мессир доктор, зря я наливал, что ли?!
   - Я никогда не просил его о подобном, - медленно проговорил Януш. - Несмотря на то, что работал на него много лет и заслужил его уважение и благодарность...
   - Да ну?! - хрюкнул похабным смешком Бекс, но лекарь продолжал:
   - За годы службы у герцога Нестора Ликонта я неоднократно сталкивался с различными ядами, которыми его пытались отравить враги. Я всегда проверял пищу и воду патрона, и за несколько лет научился различать отраву по цвету и запаху... даже если она не имела ни того, ни другого...
   Глаза Бекса блестели лихорадочно, почти безумно, и с каждым словом лекаря он будто деревенел. Януш аккуратно отставил свою чашу с остывшим грогом, которую так настойчиво впихивал ему мародёр, и внимательно посмотрел на Бекса. Тот не пошевелился, даже распахнутого рта не закрыл, во все глаза наблюдая за Янушем.
   - Зачем ты хочешь убить меня, Бекс? - грустно спросил лекарь.
   Мародёр подскочил так стремительно, что Януш едва успел отшатнуться: в руке бывшего кучера тускло блеснуло ржавое лезвие.
   - Да что же ты упрямый-то такой, мессир Януш, - прохрипел Бекс. - Глотнул бы разок - и всего делов! Пошто душу мытаришь? Теперь резать придётся...
   Случаются в жизни особенные ситуации, когда понимаешь, что время разговоров вышло. Януш увидел дикую искру в безумных глазах и не стал взывать к погибающей совести - Бекс пришёл убивать.
   Он рванулся вперёд, лекарь - назад, к спасительной двери. Наружу, в объятия ледяного ветра и одиноких колючих снежинок, оба вывалились почти одновременно, так что Януш не успел даже сбежать с крыльца: Бекс набросился сзади, повалив его на землю, и оба скатились по ступеням вниз, на твёрдую землю с подмёрзшими за вечер опавшими листьями.
   - Да не вертись ты... - раздался над самым ухом пыхтящий голос Бекса. - Ну же...
   Януш сумел всё же вывернуться из захвата так, чтобы выставить одну руку между горлом и ножом, попытался спихнуть мародёра с себя и тут же охнул от удара в лицо.
   - Эй! - окликнул их возмущённый голос кухарки. - Ты чего тут устроил, оборванец?! Тебя барон обогрел, накормил, а ты в драку! Ах ты ж шваль бродячая! А вот я сейчас сына кликну! Гоар! Гоар! Живей сюда!..
   Бекс на миг обернулся, и Януш использовал момент для рывка. Получилось; мародёр с руганью свалился наземь, а лекарь бросился прочь. Он хотел увести убийцу как можно дальше от дома, и успел даже выбежать за ворота, когда Бекс вновь настиг его, опрокидывая на землю.
   На этот раз мародёр не церемонился: двинул по почкам, в пах, ударил по лицу раз, другой, третий. Ослабевший после болезни, растерявшийся Януш ничем не мог ответить одержимому, а от силы, с которой Бекс выбивал из него жизнь, звенело в ушах и расплывались перед глазами белые круги.
   Чиркнуло ржавое лезвие; подбородок обожгло болью. Януш перехватил руку мародёра, вслепую дёрнул его пальцы на себя, так что тот взвыл, выпуская нож из ослабевшей ладони. Бекс, впрочем, не растерялся: хотя вывернутый сустав и не давал вновь ухватить потерявшийся в жухлой листве нож, вторая рука была по-прежнему здоровой, и ею-то мародёр и ухватился за горло лекаря, сжимая пальцы.
   Януш даже вскрикнуть не сумел: Бекс почти вырвал у него кадык. Почти - потому что в последний миг нечто набросилось на мародёра сзади, сметая его в сторону, и в мертвенном свете полной луны Януш увидел огромного зверя с ощеренной клыкастой пастью.
   - Волкодлак! - заверещала от крыльца кухарка. - Волкодла-ак!!! Гоар, Гоар! Неси топор!!!
   Бекс в ужасе глянул на острые зубы, с которых капала на землю вязкая жёлтая слюна, шарахнулся в сторону, не удержался, упал на спину, неловко перекатился и почти на четвереньках побежал в сторону леса. Зверь рыкнул, издал жуткий утробный вой, но за мародёром не погнался, обратив всё своё внимание на распростёртого на земле лекаря. Януш не шевелился, поражённо разглядывая уродливую морду, мощный торс и чрезвычайно умные, почти человеческие глаза. Зверь рассматривал его тоже; даже коротко рыкнул, будто приветствуя лекаря.
   - Ваша милость! - истерично крикнула с порога кухарка. - Не шевелитесь, только не шевелитесь! Гоар, стой!..
   Но прежде, чем ошалевший от ужаса конюх схватил топор, со стороны дороги раздался гул нескольких голосов и цокот копыт. Зверь вскинулся, выпрямляясь во весь гигантский рост, зарычал на свет дорожных фонарей выехавших к поместью всадников, расставил мощные, мускулистые лапы, готовясь к прыжку...
   Свистнула стрела, и Януш подскочил. "Только бы не ошибиться", - мелькнуло в голове у лекаря, когда он выскочил из-за спины зверя, вскидывая руки.
   - Не стреляйте! Нет, не надо! Не стреляйте!!! - крикнул он нежданным спасителям, щурясь на яркий свет.
   - Прочь с дороги! - велел знакомый властный голос, и лекарь перепугался не на шутку: уж у кого-кого, а у его величества Нестора Ликонта имелся богатый опыт истребления волкодлаков в северных пределах Валлии...
   Вот только Януш теперь уже почти уверился, что за его спиной рычит, скулит от боли вовсе не зверь.
   - Нет, Нестор! Пожалуйста! - умоляюще крикнул лекарь, мельком оборачиваясь: волкодлак, подвывая, пытался достать застрявшую в плече стрелу. Нападать он, несмотря на болезненную ярость, и не думал, лишь скалил жёлтые зубы на боевой королевский отряд.
   - Януш! - предостерегающе вскрикнул Нестор, когда лекарь обернулся к зверю, протягивая к нему дрожащую ладонь.
   Тот втянул жутким носом воздух, вскинулся, завыл, вставая на задние лапы - и прыгнул с места. Пролетел над головой лекаря, за каменную ограду, метнулся мимо застывшего слуги с топором наперевес, и скрылся за углом дома.
   - Волкодлак! У стен Галагата! Откуда?.. - расслышал Януш поражённый шёпот прибывших с королём воинов.
   Лекарь не задерживался: первым бросился вслед за зверем, не дожидаясь, пока спешатся прибывшие с Нестором рыцари. На ходу он торопливо вытирался: Бекс порезал ему подбородок, кровь залила шею. Должно быть, именно её запах спугнул ночного гостя, как сводил с ума любую нечисть.
   Долго искать не пришлось: выломанная дверь лаборатории говорила сама за себя. Изнутри доносился тоскливый протяжный вой, и Януш остановился. Лабораторию стоило забаррикадировать до самого рассвета; оставалось лишь объясниться с его величеством.
   - Окружить! - рявкнул тот, едва показавшись из-за угла.
   Рыцари тотчас оцепили вход; двое натянули арбалеты, нацелив их в сторону выломанной двери.
   - Нестор, нет, прошу тебя!..
   - Ну попробуй, - процедил сквозь зубы король, со злым прищуром глядя на лекаря. - Заодно поясни, будь добр, какого чумазого ты защищаешь эту тварь? Изучаешь волкодлаков? А про безопасность - свою и всей столицы - как обычно, не подумал? Вначале твой сын, затем волкодлак...
   - Это не волкодлак, - негромко вставил Януш, и Нестор тотчас осёкся.
   - Уточни.
   Лекарь шумно выдохнул и сознался:
   - Это оборотень с Островов.
   Шесть рыцарей, окруживших развороченный вход в лабораторию, переглянулись между собой. Король побледнел. Не от страха - от ярости.
   - Я уверен, что знаю его, - с отчаянием проговорил лекарь, не замечая нараставшего напряжения. - Я где-то видел эти глаза...
   - Ты рехнулся?! - гаркнул Нестор, хватая Януша за грудки. - Кого ещё ты сюда притащил?!
   - Никого! Я... я надеюсь, что никого...
   Нестор Ликонт медленно разжал пальцы, и Януш тотчас повернулся лицом к входу, откуда раздался леденящий душу вой. Из-за угла дома боязливо выглянули кухарка с сыном.
   - Он не выйдет оттуда, - неуверенно проговорил лекарь. - Если бы он хотел нас убить, то давно бы это сделал. Он спрятался там, чтобы не раздражаться запахом нашей... моей крови. Чтобы не навредить нам. Это не волкодлак, Нестор, это куда более умный и опасный...
   - Зверь!
   - Человек, - тихо поправил друга Януш.
   Король посмотрел на лекаря в упор, одну бесконечно долгую секунду, за которую понял: этот безумец и вправду верит в то, что говорит. И это в значительной степени затрудняло дело.
   - Всегда говорил: нет зверя опасней, чем человек, - жёстко усмехнулся Нестор. - Глаз с лаборатории не спускайте! - повернулся он к своим рыцарям. - Если тварь покажет нос - убейте. Януш, - король протянул правую руку, сомкнул стальные пальцы протеза на плече лекаря, - за мной.
   В спину им понёсся жуткий вой и грохот крушащейся мебели, и кухарка с сыном тотчас испуганно шарахнулись прочь, исчезая в боковой двери чёрного входа.
   - Так вот зачем тебе нужна защита, - процедил Нестор, сильнее сжимая механические пальцы.
   - Ты всё не так понял, - сдавленно возразил лекарь: король от злости так стиснул его плечо, что Януш почти взвыл от боли. Нестор протащил барона за собой по чёрному коридору мимо ошарашенных слуг, бухнувшихся на колени перед его величеством, рывком распахнул дверь в зал, швырнул друга в то кресло, где несколькими минутами ранее сидел Бекс, и плюхнулся напротив, уставившись на лекаря невыносимо пронзительным взглядом. - Я и сам... не до конца разобрался. Здесь был мой знакомый... с Островов... он хотел меня убить, оборотень прогнал его... и, как видишь, не тронул ни меня, ни вас. Но я не поэтому просил твоей помощи, - окончательно сбился Януш, потирая занемевшее плечо.
   Нестор смотрел на потерянного друга, безуспешно вытиравшего ладонями кровь с разбитого лица, и остывал столь же стремительно, как и разозлился. Похоже, история повторялась, и он в который раз отталкивал лекаря от себя. Но в этот раз, пожалуй, у него были все основания для ярости.
   Хотел того Януш или нет, но он привёл нечисть в Галагат. Вначале колдун, теперь оборотень... О Единый! Если эта зверюга цапнет кого-то из местных, они рискуют получить здесь, в Валлии, свои Туманные Острова.
   - Я не хотел тебя тревожить, - продолжал сбивчиво объяснять лекарь, прижимая смоченную в вине салфетку к разбитому носу. - Но когда Велегор вернулся с прогулки, я понял: что-то не так. Решил не рисковать... Потом пожаловал Бекс. Он был не в себе, что неудивительно: знал бы ты, что ему пришлось перенести там, на Островах!.. Он хотел убить меня, но появился... этот, затем вы...
   - Решил самолично тебя проведать, - сумрачно кивнул король. - Ты даром защитников себе не потребуешь. Подумал, должно случиться нечто действительно важное, раз ты не стерпел, записку прислал. Хотел оставить тебе двух лучших своих рыцарей, теперь гляжу, двумя не обойдёмся... Когда, говоришь, эта тварь в человека перекинется?
   - На рассвете, - беспокойно глянул в тёмное окно лекарь.
   С улицы вновь донёсся жуткий надломленный вой, рычание, грохот бьющейся мебели: оборотень крушил лабораторию, вымещая ярость от боли, но наружу не высовывался.
   - Па-ап?
   Мужчины обернулись. На лестнице, встревожено вглядываясь в бородатое лицо высокопоставленного гостя, в широких спальных штанах и расстёгнутой белой рубахе, стоял бледный, растрёпанный Велегор.
   - Кто это там, пап? - прислушался к утробному вою мальчик. - Это... это оборотень?
   - Чего босиком? - мгновенно поднялся лекарь, шагая к лестнице и заслоняя сына от острого взгляда Ликонта. - Ты ещё горячий, зачем встал?
   - Было шумно, я проснулся, - пояснил мальчик, приглядываясь к отцу. - Это у тебя кровь?
   - Ты же знаешь, у меня иногда случается, - выдавил улыбку Януш, обнимая сына за плечи. - Пойдём, я уложу тебя и вернусь: видишь, какой у нас гость?
   - У тебя ещё щека распухла, и под глазом синяк, - проигнорировал вопрос Велегор.
   - Ударился, - отмахнулся Януш, тщетно пытаясь сдвинуть сына с места: тот стоял на пару ступеней выше и крепко держался за перила.
   - И на подбородке длинная царапина, - подметил мальчишка. - Это кто тебя так?
   Чёрные глаза Велегора скользнули поверх плеча Януша, встретились с колючим взглядом короля. Мальчик изменился в лице: голову его посетила нехорошая догадка.
   - Это он? - изменившимся, сухим голосом спросил Велегор. - Он тебя?..
   - Нет! - успел крикнуть лекарь прежде, чем бокалы на столике перед гостем задрожали, разливая остатки вина и отравленного грога на светлую скатерть. - Успокойся! Это не он. Довольно, Велегор! Идём наверх. Я быстро, - обернулся он к молчаливому Нестору.
   Король не отозвался, провожая их взглядом. Некоторое время он сидел неподвижно, прислушиваясь к голосам наверху - Янушу пришлось объяснять ночные приключения уже Велегору - затем поднялся и вышел из дома.
   Рыцари по-прежнему стояли у входа в лабораторию, окружив её полукругом, и даже при появлении короля не шелохнулись. Нестор тронул одного из арбалетчиков за плечо, приложил палец к губам и указал на развороченную дверь. Тот кивнул, отвернулся, отдавая такие же молчаливые приказы второму стрелку. Оба взвели арбалеты, прижали к груди. Король медленно потянул полуторный меч из-за плеча, поудобнее перехватил его рабочей левой рукой, поднял стальные пальцы правой вверх, готовясь отдать команду.
   Его добрый друг Януш мог быть святым или безумцем, но Нестор не был ни тем, ни другим. Если эта зараза пустит свои корни в Галагате или где-нибудь ещё в Валлии - они обречены. Зверя требовалось убить любой ценой.
   Он махнул рукой.
   Свистнули стрелы; оборотень, который не мог спрятаться в крохотной лаборатории, тотчас взвыл: обе попали в цель. Дикий рёв сотряс стены особняка, и зверь вырвался наружу. Рыцари были готовы: рассыпались по сторонам, пропуская первый бешеный бросок, кто-то успел наотмашь, вслепую рубануть монстра.
   - Нестор, нет! - крикнул из окна Януш. - Отзови людей!
   - Он же их привёл, - проницательно заметил высунувшийся из-за его спины Велегор. - Значит, не отзовёт.
   Януш исчез в ту же секунду: бросился вниз. Юный колдун спускаться не стал, справедливо рассудив, что из верхнего окна видно лучше, лишь закутался в одеяло поплотнее, чтобы не мёрзнуть, и высунулся едва ли не по пояс. Мальчик увидел, как шестеро воинов окружили раненого зверя, как сам король перехватил оружие поудобнее, готовясь к атаке. Когда из-за угла дома появился отец и ринулся вперёд, Велегор не выдержал - вскинул ладонь, чтобы защитить родителя, сплюнул непонятное слово.
   Первым действие колдовства ощутили королевские рыцари, когда каждый их удар обрушился на незримую преграду, стеной отделившую их от раненого оборотня. Король Нестор не понял сразу, крутанул в руках меч, обрушивая его на вскинувшегося зверя - но и ответный прыжок монстра, и выпад монарха отразило невидимое препятствие. Оба отскочили; король - разглядев наконец мерцающую дымку, не подпускавшую людей к зверю; оборотень - чтобы подготовиться к новому прыжку.
   - Колдовство... - выдохнул кто-то из воинов, и Нестор резко обернулся.
   Януш, не добежавший до развернувшейся в саду битвы всего несколько шагов, стоял неподвижный и бледный, и смотрел не на оборотня, а назад, на сына. Тот ещё глубже закутался в одеяло, поймав на себе взгляд отца, и буркнул - с вызовом, но всё же виновато:
   - А что? Они бы друг друга поубивали!
   Лекарь не нашёлся, что сказать. Что правильнее - дать людям погибнуть, или загубить частицу своей души и тем самым спасти их?..
   - До рассвета меньше часа осталось, - обратился Януш к королю, - Нестор, пожалуйста...
   Монарх глянул на Велегора, на бесновавшегося от боли и ярости оборотня за невидимой преградой, на ожидавших его приказа рыцарей - и вложил длинный меч в ножны.
   - И то верно, - сухо, отрывисто произнёс он. - В человеческом обличье убить его будет куда проще. Сколько продержится эта стена?
   Януш неуверенно обернулся, посмотрел на встрепенувшегося Велегора.
   - Точно не знаю, - повинился мальчик, - я всего второй раз такое делаю. Но если погаснет, попробую ещё раз. Ведь можно, пап?
   - Ложись в постель, - надломленным голосом сказал лекарь. - Я позову тебя, если потребуется. Пожалуйста, Велегор...
   Мальчик кивнул - самому надоело мёрзнуть с открытыми окнами - и скрылся в глубине комнаты, плотно затворив створки за собой. Свечу он, впрочем, не задул: по своей привычке, собрался почитать в кровати. Януш отстранённо подумал о том, как хорошо, что даже жуткое ночное происшествие не повлияло на эту его привычку, и очень удачно, что он накануне собрал сыну целую коллекцию действительно хороших книг.
   Мужчины расположились полукругом, наблюдая за оборотнем. Тот перестал бросаться на стены невидимой тюрьмы и лишь время от времени скалил огромные жёлтые зубы, переводя взгляд с одного рыцаря на другого. Нестор рассматривал зверя молча, усевшись на садовую скамейку неподалёку, Януш устроился рядом, но ни один из них не проронил ни слова. Лекарь думал о том, что, наверное, бывает такая дружба, когда оба попросту не могут сосуществовать рядом друг с другом, но если потребуется помощь, бросают всё, чтобы протянуть руку помощи.
   Не раз он спасал Нестору жизнь, вытаскивая с того света после ранений, покушений, отравленных яств; да и будущий король без раздумий вставал на защиту лекаря, когда требовалось его вмешательство. Они были слишком разными, чтобы не раздражать друг друга своими столь противоречивыми взглядами, но достаточно сильными, чтобы признавать свою неправоту.
   О чём думал мрачный, как ночь, монарх, Януш не знал.
   - Смотрите, - указал кто-то из рыцарей, и задумавшийся лекарь тотчас вскочил на ноги.
   Рассвет набирал силу, и звериная сущность стала уступать человеческой. Огромный зверь корчился, царапал жухлую листву, выгибался, подвывая то долго и протяжно, то коротко и сдавленно, бился жуткой головой о мёрзлую землю в попытке прекратить муки превращения...
   - Занять позиции!
   Януш беспокойно глянул на короля, но умолять его ни о чём не стал, обратив всё своё внимание на получеловека. Когда исчезла невидимая стена, никто так и не заметил: возможно, тотчас, а скорее всего, что и раньше - как только уснул наверху от усталости юный колдун, прочитавший заклинание.
   Оборотень уже не выл - кричал, сдавленно и глухо, словно пытаясь задушить в себе животную боль, и то и дело встряхивал уже почти человеческой головой.
   - Слышите, слышите? - испуганно спросил кто-то. - Говорит...
   Оборотень действительно говорил - бессвязно и неразборчиво, с характерным рычанием в меняющемся горле, то и дело болезненно вскрикивая и пытаясь достать засевшие глубоко в теле стрелы.
   - Ааахххррр... хрррее... валли... ааррр...
   Януш сделал несколько осторожных шагов - даже сейчас оборотень был всё ещё опасен - прислушался к знакомым ноткам в голосе.
   - Валлийцццы... хррр... хррреновы... ммм... вашу ж... больно... ррр...
   Оборотень обернул искажённое гримасой боли, уже почти человеческое лицо, обвёл взглядом столпившихся вокруг рыцарей, глянул на светлеющее серое небо, и подтянул сползающие, порванные штаны здоровой рукой.
   - Зачем стреляли? - сморщился он. Закашлялся, сплёвывая набившуюся в рот шерсть. - Знаете, как сложно удержаться от крови в звериной шкуре?! Нет?! Да я же вас порвать мог, как тряпичных кукол - подтверди, господин Януш!
   Ошарашенный лекарь едва на землю не сел, лишь выдохнул:
   - Велизар!.. - и бросился к раненому другу.
  
  
   Глава 8. Запретный плод
  
   Нестор отказался покидать дом, не разобравшись прежде, что происходит в его бывшем поместье. Януш и не уговаривал, вплотную занявшись раненым. Две стрелы в плече и одну в бедре Велизар вырвал сам, матерясь вполголоса и проклиная ушлых валлийцев, поднаторевших в боях с местным зверьём. И хотя волкодлаки были всё же послабее оборотней, при встрече с последним валлийские рыцари не растерялись. Чем невыгодно для Велизара отличились от тех же эдельвирцев, чаще всего спасавшихся от монстра бегством.
   - Ещё и полруки отрубили! - взвыл бывший охотник на нечисть, когда Януш наспех обтёр его от крови. - Гады! Нелюди! Вот так приходишь в себя после очередного приступа, и не знаешь, то ли зубы выбили, то ли конечности поотрубали! Жалко себя до поносу! Как же я теперь буду?! Полруки хрясь - как не бывало! Калекой сделали на старости лет!
   - Уймись, - нахмурился лекарь. - Не полруки, а полмизинца, не велика потеря.
   - Да ты знаешь, что такое полмизинца для мужчины в расцвете сил?!
   - На старости лет? - не удержался от насмешки Януш.
   Велизар разразился очередной возмущённой тирадой, а лекарь улыбался, накладывая швы. Про Нестора, сидевшего в кресле за спиной, он забыл: оказывается, успел соскучиться по друзьям с Островов, вести о которых наверняка принёс Велизар.
   - Как я теперь женщин ласкать буду? - продолжал причитать бывший охотник, больше для того, чтобы не ругаться в голос от боли: спускал пар. - Им так нравились мои мускулистые руки и ловкие пальцы!..
   - Какие руки? Какие пальцы? - поразился Януш. Даже повязку перестал накладывать, недоверчиво заглядывая в насмешливое лицо оборотня. - Тебе... нельзя с женщинами! Или забыл?..
   - А с кем можно? С мужиками, что ль? И не упрашивай, господин Януш! - фыркнул Велизар. - Я, конечно, почти животное, но не до такой же степени...
   - Велизар! - одёрнул его лекарь. - Неужели не помнишь, о чём я говорил? Ведь заразишь, и одного раза хватит! А если дети? Хочешь обречь их на...
   - Ой, да уймись ты, господин доктор, - уже спокойнее отмахнулся охотник. - Будто я не понимаю. Не переживай: я такой аккуратный в этом деле-то, что тебе и не снилось! Уж прости, я не ты, в аскеты не записывался, на Островах оголодал... Да не стой столбом, делом займись, вон, кровища хлещет! Хоть на мне и заживает, как... как...
   - На собаке, - подал вдруг голос из угла Нестор, и оборотень быстро оглянулся.
   - Точно, - улыбнулся он, - хоть и заживает всё шустрее, чем у людей, а всё-таки, пока в человечьей коже хожу, такие отметины беспокоят.
   Януш кликнул белого, как мел, слугу, велел принести одежду для гостя. Конюх обвёл взглядом окровавленный стол, почти голого "гостя" с хищной искрой в прищуренных глазах, и мигом исчез.
   - Как перепугался-то, - посочувствовал вслед Велизар. - Дрожит весь...
   - Это моя работа, - нехотя проронил король. - Бойцы переговорили с ним и кухаркой, попросили держать язык за зубами, а ещё лучше - забыть всё, что происходило ночью.
   - Ясно, - ухмыльнулся Велизар, с любопытством разглядывая незнакомца, - ну, потеря памяти - дело болезненное, согласен... Знакомиться будем? Я Велизар! Друг этого святоши, - кивнул охотник на примолкшего лекаря. - А вы, уважаемый?
   - А я, - усмехнулся Нестор, - его величество король Валлии...
   - Да ну?! - отхохотавшись, изумился Велизар. - А я тогда - повелитель Туманных Островов! А?! Чего? Что... правда, что ли? Ох ты ж... - охотник неловко замялся, затем его осенило. - Ага! Так это ты... вы... и есть тот самый лучший его друг, за которым он так убивался? Ну, как бишь там? "Доверяю больше, чем себе", "надёжный, преданный товарищ"? А?! Чего смущаешься, господин Януш? За таким другом и я, может быть, погрустил бы...
   Нестор не выдержал, усмехнулся, глядя на покрасневшего лекаря. Похоже, тот никак не ожидал, что два его мира - Валлия и Острова - когда-нибудь пересекутся, вот и разболтал там то, о чём никогда бы не решился сказать здесь. Тем удивительнее казался тот факт, что сам Януш вдруг стал мостом, соединяющим эти два столь непохожих мира между собой.
   Ликонт хотел разозлиться на лекаря и не мог. Януш навлёк на всё королевство страшную беду, но он нуждался в помощи, и Нестор, хотя и понимал способы её оказания по-своему, не мог отказать другу.
   - Не увиливай, - перебил Велизара Януш, стремясь поскорее замять вопросы дружбы, - лучше расскажи, как тебе удаётся себя сдерживать? Ведь ты не тронул ни меня, ни других! И... и с женщинами... ведь ты же ночью зверь! Как?..
   - Гляжу, тебе этот вопрос покоя не даёт, - расхохотался Велизар, хлопнув лекаря здоровой рукой по плечу, - вот что значит длительное воздержание! Да чего тебя на ночи-то так заклинило? Есть же ещё день...
   Януш покраснел ещё сильнее, отмахнулся от грянувшего хохота своих друзей - Нестор, как ни крепился, а обаянию получеловека всё же поддался - и повернулся к двери, принимая у появившегося слуги одежду для гостя. Тот немедленно исчез, а лекарь в сердцах швырнул свёрнутый в рулон ворох в Велизара:
   - Одевайся!
   Оборотень ухмыльнулся, но приказ выполнил, шипя сквозь зубы от растревоженных ран. Януш, конечно, мог облегчить боль, но после издёвок над собой не стал, отмахнулся от заикнувшегося об этом Велизара, заявив, что и так пройдёт. Оборотень расхохотался снова, но уже не так весело, и пообещал больше на больные мозоли не наступать.
   - На самом деле всё немного проще, - посерьёзнев, пояснил Велизар, - на материке звериная сущность ослабла. Видимо, остатки невидимой смерти на Островах всё-таки портят там воздух, а вместе с ним и нашу суть. Чем дальше я уходил от материкового побережья, тем легче было удержаться в человеческом теле. Я спал спокойно если не каждую ночь, то через одну - точно. Я не владею собой лишь в полнолуние. Тогда я схожу с ума так, как и на Островах не бывало. В остальные дни легче. Но естественные проблемы в пути всё равно случались, сам понимаешь...
   - Проблемы со звериным естеством, - без улыбки перевёл Нестор, и взгляд его вновь стал колючим и чужим.
   - Верно поняли, ваше величество, - без энтузиазма откликнулся бывший охотник на нечисть. - Добирался я до тебя, господин Януш, долго. Уж больше года как с Островов выехал, да в эдельвирский монастырь отправился. Монахи меня оттуда погнали, мол, слиняли вы с отпрыском в родную Валлию. Пришлось начинать путь заново. Поначалу путешествовать приходилось днём, а на ночь искать убежище, дабы не сожрать ненароком кого из местных. Продвигался я медленно: днём не оставалось сил, вечер уходил на поиски безопасного места. Да и казусы случались: то гнилой народец одинокого путника грабить вздумывал, то меня под стражу суеверные селяне отдавали. Однажды даже в тюрьму попал. Жуткое место! Повезло, хвала Единому, определили в одиночную камеру. Мои вопли они и слушать не стали... Зато ночью я был более убедительным! Решётку, к счастью, моя мохнатая половина разворотить не смогла, но с петель почти сорвала. Заключённые потом рассказывали, что стража поседела за пару секунд! Ха-ха! А? Что? Нет, мне их совсем не жалко, ублюдки те ещё! Меня наутро казнить вели - спешили, бедолаги, даже гильотину не отточили как следует - так я в тот день понял, что и при свете солнца оборачиваться могу!
   - Как?! - поразился лекарь.
   - Да вот так как-то, - криво усмехнулся Велизар, с силой проводя рукой по уставшим глазам. - Понял, что сейчас умру, и жутко захотел жить. Сам не знаю, как зверем стал, и совсем не помню, что дальше было, потому что очнулся уже в лесу. Так что сказки говорят, будто оборотни ночью в зверей превращаются! Я вот, например, и днём могу.
   Януш сел.
   - Так что привело тебя сюда?
   Велизар уселся в противоположном от короля углу, вытянул ноги и поёрзал на сидении, устраиваясь поудобнее.
   - Повиниться пришёл, - начал он внезапно. - И за свой длинный язык прощения просить. - Поймав на себе непонимающий взгляд лекаря, оборотень тоскливо вздохнул. - Через год после того как ты с юнцом Острова покинул, аккурат пару лет назад, явились к нам на Стилос бродяги какие-то, торговцами представились. Помню, как в таверну к Мартину зашли - я там по вечерам завсегдатайствовал. Вот и в тот вечер напился почти до беспамятства... Сам знаешь, какие на Островах развлечения? Баб нормальных нет, жрать нечего, вот только вино у Мартина хорошее... Бажен, конечно, старается на благо народа, а как монахи с эдельвирского монастыря приехали - лекарню открыл, местных детишек в храме грамоте обучать начал... Для местных жизнь налаживается! А нам, оборотням, да кровососам этим бледнолицым всё едино, кроме служб в часовне и заняться нечем...
   - Да понял я тебя, - оборвал сбивчивый поток объяснений Януш. - Что там с торговцами?
   - Трое их было, - помрачнел Велизар. - Один огромный такой, крупный, второй помельче и худой, как жердь, а третий старик. Маски на морды повесили, вроде как наслушались про невидимую смерть и заразиться боялись... Пьяный я был, господин Януш! - в отчаянии схватился за голову бывший охотник, и тотчас охнул от боли в раненом плече. - Вусмерть! Даже звериный нюх от вина отшибло!
   - Успокойся, - велел лекарь жёстко и непререкаемо. - Дальше!
   Нестор удивлённо глянул в сторону обыкновенно мягкого, молчаливого друга. Тот даже в лице переменился; на лбу пролегла глубокая складка, губы крепко сжались, на скулах заиграли желваки: очевидно, Острова влияли на Януша даже своими воспоминаниями.
   - Подсели ко мне, за жизнь разговорились, - тоскливо рассказывал Велизар, - за Острова. Они спросили про местную лекарню, и как-то так вышло, что я о тебе первый и сболтнул, мол, был тут такой чудной лекарь... Опомниться не успел, как разболтал им и про тебя, и про Велегора, и про то, куда вы с Островов уехали - мне, и только мне одному, Бажен рассказал. А потом стемнело, хмель выветрился, зверь начал верх брать, вот тут я и унюхал... Запах-то у всех трёх знакомый оказался! Колдуны это, господин Януш! Из тех, которые за тобой когда-то в Сакс пожаловали и выкрали у нас из-под носу! Колдуны, точно говорю! Я их морды в один миг тогда же вспомнил, вскочил, чтобы порвать уродцев - и все трое вдруг исчезли! Мне только и оставалось, что на луну с досады выть... Прости, лекарь! Прости дурака...
   - Но... кто же мог выжить? - пробормотал Януш, запуская пальцы в волосы. - Они все погибли там, в Нектарисе...
   - Значит, не все! - убеждённо проговорил Велизар. - Вспоминай, господин Януш!
   Лекарь честно задумался. События той жуткой ночи почти стёрлись из его памяти - сам Януш приложил к тому немало усилий - но под описание Велизара слишком очевидно попадали его прежние мучители. И они были единственными, кто не дождался вызванного Велегором катаклизма.
   - Хетаг, Рейнхард и Этьен, - медленно проговорил лекарь. - Они не погибли в ту ночь вместе со всеми. Но я был убеждён, что они мертвы - мудрый Трифон, ставший на мою защиту, не оставил от них и следа...
   - Убил, что ли?
   Януш задумался ещё раз, и правда открылась внезапно, вдруг, как осеняет учёного гениальная и страшная догадка.
   - Нет, - выдохнул лекарь. - Не убил.
   Вспомнился его единственный разговор с учителем Виверии, слова сожаления и понимания, которые пришли к дряхлому колдуну слишком поздно. Увы, мудрый Трифон выбрал самый неподходящий момент для раскаяния. Он не убил Хетага с подручными. Он выбросил их с Островов в неизвестность...
   Что ж, куда бы ни отправил колдунов наставник, они нашли способ вернуться. И для того, чтобы войти в полную силу, им нужен Велегор. Единственный хранитель чёрной магии в мире...
   - И ты... оставил Острова... шёл ко мне... чтобы предупредить?
   - Ну да, - кивнул Велизар. - Ещё и Бажен сказал, мол, беги, псина, кайся перед ним и защищай ценой своей шкуры. Ну, по-другому выразился, конечно... Молитвы надо мной прочитал, благословил. Я и... побежал.
   - И?
   - И останусь с тобой, - решительно закончил свою мысль бывший охотник на нечисть. - Столько, сколько потребуется. Эти твари неспроста тебя ищут. И если они до вас ещё не добрались, то это только чудом. Либо не так сильны, как хотели бы. В общем, - обрубил себя Велизар, - я виноват, мне и отвечать! Понадобится - тушей своей вас прикрою. Хоть какой-нибудь толк от моей гадостной жизни...
   Януш лишь теперь пригляделся к бывшему охотнику повнимательней. И что-то такое мелькнуло в мрачных глазах, что лекарь наконец понял: Велизар так и не смирился со своей участью. Привык, приспособился - но не смирился. Наложить на себя руки ему не позволяли собственные совесть и вера, но и жить так бесконечные годы Велизар не хотел. Похоже, бывший охотник нашёл наконец верное применение остатку своих дней.
   - Ты, я смотрю, себя в руках держишь, - не разделил проницательных наблюдений Януша Нестор. - Значит, не безнадёжен. Что ж... живи.
   - Вот спасибоньки, - хмыкнул оборотень, не глядя на короля.
   - Но если будут проблемы, - угрожающе продолжил Ликонт, - Януш, не обессудь, но я убью твоего друга.
   Нестор поднялся столь стремительно, что лекарь сам подскочил - подумал, что монарх решил выполнить обещание тотчас. Ликонт, впрочем, молча вышел из комнаты, распахнул входную дверь. Януш бросил предостерегающий взгляд на Велизара и метнулся вслед за королём.
   - Оставляю тебе трёх бойцов, - глядя мимо лекаря, проронил Нестор. - Они обо всём позаботятся. Кстати, - вспомнил вдруг он, - я чего явился... вестей о Слезе Единого всё ещё нет. Два отряда уже вернулись в Рокхейм ни с чем. Змей они покорили, но сияния не видели. Перерыли все окрестные пещеры, ничего не нашли. Спустились в Рокхейм за припасами и собираются подниматься снова. Не теряй надежды, - наконец снизошёл до взгляда в глаза Нестор, - время ещё есть.
   - Спасибо, - пробормотал Януш, обхватывая себя за плечи.
   Король ещё несколько секунд разглядывал потерянного, уставшего друга, и в который раз испытывал гложущее чувство вины. Он делал для Януша многое - но делал с холодным сердцем. Не ради лекаря, но ради своей вопиющей совести. Не из любви к другу, но из удовлетворения собственных понятий о долге и чести.
   Нестор прерывисто выдохнул, обмяк, потирая лоб левой рукой.
   - Скоро Марион возвращается, - сообщил он неожиданно. - Буду рад видеть тебя с сыном во дворце. И она обрадуется, уж в этом я уверен...
   - Спасибо, - повторил Януш.
   - Только без оборотня, - тотчас нахмурился король.
   Лекарь лишь кивнул: мысли его были далеко. Примирение случилось, как случалось с ними всегда, но в этот раз Януш не испытывал привычной благодарности - слишком устал за прошедший безумный день, слишком переживал о дне грядущем.
   - Прощай, - похлопал его Нестор по плечу.
   Вскочил в седло поданного коня, задержался на миг или два, оглядывая собственное поместье и его нового хозяина, бессильно прислонившегося к косяку входной двери, - и дал шпоры, срываясь с места в галоп. Трое всадников подстегнули своих лошадей вслед за монархом, пролетая мимо ворот, и вскоре вся процессия скрылась за поворотом извилистой дороги.
   ...День продвигался трудно. Януш даже не расспросил сына о происшествии на прогулке: за вечерними событиями позабыл утренние. Когда сам Велегор проснулся и узнал, кто прятался за личиной зверя, то пришёл в неописуемый восторг. Януш с удивлением заметил, что и Велизар обрадовался встрече, хотя всё же припомнил мальчишке их стычку на Островах.
   - Э-эй, поганец мелкий, - расплылся в улыбке оборотень, раскрывая объятия. Велегор подпрыгнул, повис у бывшего охотника на шее, фыркнул, болтая ногами. - Вытянулся-то как, возмужал! Даже на человека стал похож! А не на злобного клопа, который только и может, что добрых людей колдовскими штучками избивать...
   - Это я до сих пор умею, - подавился непонятным смешком Велегор, спрыгнув на пол. - А ты к нам надолго?..
   ...Так и прошёл день - Велегор выплеснул всё своё внимание на новое лицо в доме, Януш пытался и не мог отдохнуть после жуткой ночи. Королевские рыцари, расположившиеся в комнатах для слуг, по просьбе самого оборотня укрепили подвал, проверили петли и замки. У кухарки и конюха добавилось работы, так что домашняя жизнь в этот туманный для уставшего лекаря день бежала очень быстро.
   В обед ему всё же удалось заснуть, а проснулся он уже поздним вечером, от того, что кто-то тормошил его за плечо. Открыв глаза, Януш увидел перепуганного слугу, и тотчас вскочил, не дожидаясь объяснений.
   - Где он? - хрипло проговорил лекарь, накидывая рясу поверх рубашки и штанов.
   - У себя в комнате...
   - Как в комнате? - не понял Януш. - Мы же договорились, что он ночует в подвале!
   Слуга сообразил на удивление быстро.
   - Я не про оборотня, ваша милость! - шёпотом, на всякий случай, просветил его конюх. - Тот уже давно внизу, сам закрылся, рычит теперь, на дверь иногда бросается, но там бойцы дежурят... Я про мессира баронета!
   - Велегор? - похолодел лекарь. - Что с ним?
   - Кричит, ругается с кем-то, плачет, но нам не открывает! И свет из-под двери странный такой, зелёный...
   Януш выскочил из опочивальни, услышал сам - тихий плач, доносившийся из комнаты сына, грохот и вскрик - и тотчас бросился к запертой двери.
   - Велегор! Велегор, открой! - крикнул лекарь, безуспешно дёрнув ручку. - Это я!
   - Папа? - послышался дрожащий голос изнутри. - Ты? Ты там... один?
   - Один! - подтвердил Януш и цыкнул на замершего слугу.
   Тот встрепенулся и убежал, а лекарь дёрнул неподдающуюся дверь ещё раз. Неужели... неужели Велизар всё-таки заразил его? Они так долго играли во дворе... оборотень мог случайно оцарапать мальчика! Неужели... неужели... нет, не может быть!
   Дверь распахнулась наконец сама, и Януш ворвался внутрь. В комнате было жарко; ярко пылал камин. Велегор сидел прямо на полу, низко опустив голову. Как только отец оказался внутри, сын дёрнул локтем, не поворачиваясь - и резкий порыв ветра захлопнул створку у Януша за спиной.
   - Не подходи, - всхлипнул мальчик, ещё ниже опуская голову. Длинные чёрные пряди скрывали его лицо, а сам Велегор, казалось, прирос к полу. - Пожалуйста, не подходи! Это опасно! Я... я не знаю, кто впустил тебя - я или он.
   - Кто - он? - спросил Януш, делая осторожный шаг в сторону.
   - Он хочет тебя убить, - снова всхлипнул сын, и вдруг закричал не своим голосом, выгнулся, вскидывая голову. - Прроклят, будь ты прррокляяятт, лекарррь... умррри!!!
   Невидимая волна прошлась по комнате, ударила Януша в грудь, отбрасывая на стену - но уже падая, он всё же увидел. Лицо Велегора было испещрено вздувшимися жилами, почернело, изменившись до неузнаваемости, а руки... руки приросли к жуткой книге, впившейся в его кожу истекающими сукровицей страницами.
   - Папа! - отчаянно вскрикнул Велегор, и лицо его на миг просветлело. - Папа!
   Януш бросился к сыну ещё раз - но вновь был отброшен на стену невидимым ураганом. Велегор не выдержал, зарыдал в голос, поднимая скованные страшными страницами руки - но не смог даже оторвать их от пола, на котором лежала чёрная книга.
   - Он сильнее! - мотал головой мальчик, встряхивая локтями, вскидывая изуродованное, заплаканное лицо. - Он убьёт тебя! Он уже почти внутри! Вытащи меня!!! Папа... беги, он сожрёт... У-умррри-и... Папа!..
   Януш улучил момент, когда обжигающие волны, отталкивавшие его от сына, прекратились, и метнулся наперерез зелёному свечению, исходившему от страниц чёрной книги. Он не думал, что делает. Просто ухватился поперёк толстой обложки и рванул на себя.
   Сын закричал, жутко и протяжно, но лекарь видел, как медленно, тяжело отрываются от пальцев липкие, кровавые страницы. Кровь была его, Велегора - книга отдиралась вместе с кожей. После очередного рывка она оторвалась совсем, с утробным и злым чавканьем, и Януш, не глядя, отбросил её в огонь: толстый фолиант жёг ладони.
   Раздался дикий вой, но лекарь уже не смотрел на корчащуюся, умирающую книгу. Он обхватил пошатнувшегося Велегора и прижал лицом к себе, так крепко, как только мог, ощущая, как по телу сына проходят одна за другой волны конвульсивной дрожи.
   - Во имя Единого, - зашептал Януш начало молитвы, - да воскреснет свет...
   Велегор забился в его руках, порываясь броситься за книгой в огонь, замотал головой, пытаясь отлепиться от отца, и лекарь почти прижал его своим телом к полу, удерживая в объятиях.
   - У... уйди...
   - Да обратятся враги его и бегут ненавидящие его... как исчезает дым, как тает воск от лица огня...
   Полыхнуло пламя в камине, и мельком обернувшийся лекарь заметил, как с прощальным воем чёрная книга рассыпается в прах, совершенно не похожий на обыкновенный серый пепел.
   - Уйди! - выкрикнул Велегор ему в плечо, и Януш едва не разомкнул руки: дыхание сына прожгло дыру в его одежде, покрыло волдырями незащищённую кожу.
   - Молись вместе со мной! - крикнул лекарь. - Повторяй! Так погибнут слуги клеветниковы...
   - А праведные возрадуются, - обмяк Велегор, всхлипнул, вжался в отца, обхватил обеими руками. - И радости их не будет конца...
   Януш закончил молитву уже в одиночку: сын затих, слушая его голос, лишь изредка эхом повторял отдельные слова за ним. Они просидели так долго - огонь в камине погас, погружая комнату в полумрак красных углей - а лекарь продолжал читать все известные ему молитвы, баюкая сына в руках, как младенца. Велегор, казалось, и в самом деле уснул: дыхание выровнялось, тело расслабилось. Впрочем, когда лекарь поднял руку, чтобы убрать его волосы, мальчик встрепенулся, поднял голову, и Януш с облегчением увидел родное просветлённое лицо.
   - Ты сильно сердишься? - выдохнул сын. - Мне было так страшно... я открыл её, хотел дочитать... вдруг что-то произошло. Я будто прилип, - Велегор вздрогнул от жутких воспоминаний. - Перед глазами потемнело, в голове непонятные видения... я испугался, хотел бросить, но не мог. Чувствовал, как в меня заливается чужая сила, как она говорит моим голосом... Он хотел заполучить меня всего, - мальчик задрожал, прижимаясь к отцу. - Я знал, о чём он думает. Он стал мной! И был очень зол. На тебя... на весь мир! Я помню... эта ненависть... бесконечная ненависть...
   Велегор умолк, и Януш посидел молча, поглаживая растревоженного сына по спине. Клеветник почти поглотил душу его мальчика, почти победил. Вот только...
   - Откуда у тебя эта книга, Велегор?
   - В пещере нашёл, - едва слышно буркнул сын, не поднимая глаз. - На прогулке...
   Януш не расспрашивал - Велегор рассказал сам. Про пещеру, про скелеты, про кожаный балахон, какие носили колдуны на Туманных Островах, про обвал... Про книгу, интерес к которой превозмог данное отцу слово.
   За долгим рассказом забыл даже про ободранные руки - но вспомнил сам Януш, когда сын нетерпеливым жестом смахнул с лица волосы и размазал кровь по щеке. Обработав и перемотав мальчику ладони, Януш снял боль, помог ему переодеться и уселся рядом с кроватью, поглаживая встревоженного сына по плечу.
   - Ты же не уйдёшь? - беспокойно спросил Велегор, оглядываясь по сторонам. - Останешься на ночь?
   - Обязательно, - пообещал лекарь.
   - И будешь тут до утра? - подозрительно уточнил сын, забираясь под одеяло. - Правда?
   - Конечно, правда, - подтвердил Януш, подвигая кресло вплотную к кровати.
   Велегор уснул не сразу; то и дело вздрагивал, распахивал чёрные, как ночь, глаза; вглядывался в темноту, унимая прерывистое дыхание, затем ловил внимательный взгляд отца и вновь облегчённо откидывался на подушки.
   Под утро уснули оба: Велегор - в постели, Януш - в кресле, положив голову на скрещенные на кровати руки. Лекарь хотел днём переговорить с сыном, потребовать, чтобы тот не покидал поместья, - но это оказалось лишним.
   Все последующие дни Велегор сам не отходил от отца дальше, чем на несколько шагов, и даже Велизар не смог его отвлечь: мальчишка соглашался играть с оборотнем, только если Януш был поблизости. Сам лекарь наблюдал за сыном с тревогой, искал изменения, отголоски чужого в родном лице - но к огромному своему облегчению, не находил.
   Глядя, как Велизар учит мальчика метать ножи, лекарь думал о будущем, и оно казалось неутешительным. Если Хетаг с подручными действительно выжил и ищет их, то он не остановится ни перед чем. А уж если он столь близок, что смог так или иначе подсунуть Велегору чёрную книгу, то дело выглядело почти безнадёжным. На королевских рыцарей, взявших на себя охрану дома, Януш теперь не рассчитывал: они спасут его от убийц вроде полоумного Бекса, но не защитят ни его, ни Велегора от колдовства озверевших магов, утративших своё эфемерное могущество на затопленных Островах.
  
  
   Глава 9. Дело случая
  
   В глухих переулках Галагата было темно даже ярким солнечным днём, а ясное небо, столь редкое для поздней осени, надёжно скрывалось нависающими крышами тесно прижатых друг к другу мрачных домов. Окна чаще всего плотно затворялись деревянными ставнями и закрывались холщовыми занавесками; редкие прохожие, выходившие из своих дворов, поскорее устремлялись на широкие площади и просторные улицы центра столицы, избегая давно знакомых, но по-прежнему опасных узких проходов.
   В одном из таких переулков стоял, дрожа от страха, бывший кучер по имени Бекс. Тот, кого он ждал, ещё не явился на встречу, но мародёр не обманывался: если он не видел своего визави, это вовсе не означало, что тот не пришёл.
   Поминутно оглядываясь, истекая, несмотря на морозный день, холодным потом, Бекс кутался в рваный плащ, то и дело шмыгая красным, распухшим носом. Шапка осталась в загородном поместье, за столом, куда его пригласил Януш, и мародёр окончательно замёрз после суток шныряния по городу. От верхней одежды тоже остались одни лохмотья - жуткий зверь отшвырнул его от лекаря, вцепившись в меховой плащ, так, что клок от него наверняка остался где-то там, на дороге. Однако вовсе не пробирающий холод заставлял Бекса трястись всем телом, выбивая гнилыми зубами замысловатую дрожь.
   - Что, раб, сплоховал? - раздался вкрадчивый голос.
   Бекс заозирался, но обладателя этого мягкого, почти дружелюбного тона не увидел. Зато ощутил, как невидимая пятерня вонзается ему в горло, заставляя корчиться, хватать раздувшимися ноздрями воздух, скрести скрюченными пальцами вокруг себя.
   - Ничтожество, - лениво обронил незримый мучитель. - Бесполезный мешок с костями.
   Бекс тотчас увидел его - вначале мерцающую дымку вокруг худого тела, затем бледные, дрожащие контуры, и наконец уже совсем явственного, видимого колдуна.
   - П-прости... те... я... я не...
   Тот не стал слушать - щёлкнул пальцами, сплёвывая непонятное слово, и Бекс тотчас повалился на землю, корчась в жутких муках. Мародёр не кричал: спазмом перехватило горло, пересохла глотка, отнялся язык; нутро выворачивало, пронзало раскалёнными иглами, заставляя Бекса давиться кровавой от лопнувших сосудов слюной.
   - Знаешь ли, чем обернулся твой промах? - по-прежнему спокойно спросил мучитель, не глядя на скрюченного у ног мародёра. - Наш добрый друг, лекарь, уничтожил чёрную книгу и прервал обряд поглощения хранителя магии, юного предателя Велегора. Если бы не твоя безрукость, лекарь был бы мёртв, и наш господин прорвался бы наконец в этот жалкий, слабый мир... Но этого не случилось. Работа нескольких месяцев обернулась крахом. Скажи, зачем мне оставлять тебе жизнь?
   Колдун щёлкнул пальцами, и Бекс перестал давиться кровавой слюной, распластался по земле, откашливаясь и хватая непослушным ртом острый морозный воздух.
   - Этот мир ужасно несправедлив, не правда ли? - продолжал рассуждать сам с собой колдун, пинком переворачивая хрипящего мародёра на спину. - Ни я, ни Рейнхард, ни даже Хетаг не можем приблизиться к юному хранителю так, чтобы тот не почувствовал нашего присутствия. И все мы беззащитны перед его могуществом...
   Бекс попытался отползти, и Этьен какое-то время со слабым любопытством рассматривал копошащегося на земле человека.
   - Даже Хетаг боится его, - всё так же задумчиво проронил колдун, скрещивая руки на груди. - Ещё бы! Малыш Велегор выпьет его магию одним глотком и не подавится. Остатки души через глаза вытащит и сожрёт... Какая безудержная, вселенская сила гниёт под боком у доброго доктора!..
   Бекс застонал, овладев наконец своим голосом, и Этьен встрепенулся.
   - Клеветник больше не вернётся, вчера мы использовали последнюю возможность, - грубо бросил колдун, пиная мародёра сапогом. - Ничего, мы найдём другой способ воспользоваться могуществом юного хранителя... Вставай, раб! Я даю тебе последний шанс.
   Бекс оторвал тяжёлую голову от земли; повозившись, встал на четвереньки, вырвал, утирая дрожащие губы засаленным рукавом.
   - Передашь это Велегору из рук в руки, - мрачно проронил колдун, протягивая мародёру крохотный мешочек. - Мне неважно, как ты это сделаешь, главное - чтобы мальчишка раскрыл кошель и коснулся того, что внутри. Сделай это, раб! - стиснул кулак Этьен, и Бекс замычал, хватаясь за голову. - Ты служил нам семь лет, ты видел, как мы умеем убивать! Даже после смерти ты не освободишься, ничтожество! Твой труп будет плясать для меня, ты будешь сгорать тысячу раз, но не умрёшь никогда! Понял?!
   Мародёр захрипел, кивнул через силу, пряча мешочек за пазухой, и поднялся на нетвёрдых ногах.
   - В твоих интересах, чтобы это случилось поскорей. Я могу в любой момент призвать тебя к ответу, и если мне покажется, что ты плохо стараешься...
   Бекс в ужасе замахал руками, завизжал, убегая прочь по узкому переулку. Бежал мародёр, несмотря на отголоски колдовской боли, быстро: боялся новых мучений. Этьен проводил его взглядом и усмехнулся: этот экземпляр оказался крепким орешком. Подумать только, сохранить рассудок после семи лет рабства! Под пытками, под тотальным контролем хлипкого сознания, под толщей земли и свинца...
   Хетаг был прав, Этьену без труда удалось получить власть над его больным разумом. Увы, подчинить себе кого-то из здоровых людей, а уж тем более из этих толстошкурых валлийцев, оказалось не по зубам никому из колдунов: магия подводила их с того самого сокрушительного дня. Хетаг, впрочем, говорил, что им повезло: они сохранили хотя бы её часть после разрушительного катаклизма, устроенного Велегором, и мальчишка так и не вытянул из них колдовскую силу.
   Этьен плотнее запахнул добротный новый плащ, накинул капюшон, скрывая изуродованное ожогами лицо. Он потратил много сил на запугивание Бекса - колдовство каждый раз давалось ему неимоверным трудом - и сейчас хотел отдохнуть. Дом, комнату в котором он снимал, находился недалеко, но молодой колдун не стал туда возвращаться: хотел заглянуть на рынок.
   Этьен наслаждался свободой. Впервые за много лет он оказался предоставлен сам себе. Хетаг с Рейнхардом находились далеко, готовя запасной план задолго до того, как основной с треском провалился, и Этьен за это время почти полюбил и суровую Валлию, и самобытный Галагат.
   После того, как покойный Трифон выкинул их с Островов, они оказались на другом конце света, в безлюдной пустыне, выбираться из которой пришлось собственными ногами: схожих природных условий для перемещения не знал никто. Обратно на Острова они добирались почти год, но ещё на материке услышали о судьбе, которая постигла большую часть архипелага. Одноглазый, капитан пиратского судна, поведал, что местный лекарь со странным мальчишкой покинули Стилос, но не знал, куда они направились. Колдунам пришлось навестить Острова ещё раз. Им повезло: оборотень Велизар оказался в том состоянии духа и тела, когда на грани превращения притупляется и человеческий разум, и звериное чутьё. Он и рассказал им, куда направился Януш с сыном.
   Так начался период осады монастыря в Эдельвире. Пока Велегор находился внутри, все их надежды оборачивались крахом. Сами колдуны приблизиться к его стенам не могли, как не сумели бы зайти ни в один храм Единого. Зато у них получилось в конце концов выкурить лекаря с сыном из-за стен монастыря - устраивая звериные буйства и разбойничьи налёты. Один раз бандиты даже подожгли стены, на что никогда бы не решились без колдовской поддержки и убедительной суммы золотых.
   Этьен улыбнулся про себя, вспоминая те дни. Бедный лекарь, должно быть, думал, что сам Велегор притягивал к себе зло! А уж чувство вины за происходящее подстёгивало его не хуже плётки палача. Словом, их усилия - а может, и что-то ещё - сыграли свою роль. Януш с Велегором выдвинулись в Валлию - впрочем, как и ожидалось: куда же податься лекарю, как не на родную землю?
   Однако их отъезд колдуны, как ни странно, прозевали. В то утро, когда лекарь с сыном покинули монастырь, дежурил Рейнхард. Он рассказал, что на рассвете из-за ворот крепости показался старик-отшельник, явившийся туда накануне, и неспешно пошёл в сторону окружавших монастырь гор. Рейнхард хорошо рассмотрел его, потому что монах вдруг глянул в сторону колдуна и покачал головой, щуря яркие, небесно-голубые глаза. Всё дальнейшее Этьен мог рассказать уже от своего имени, поскольку именно он нашёл Рейнхарда спящим на посту. Хетаг, конечно, наказал обоих, но не медлил и послал Этьена с чёрной книгой вперёд, чтобы тот поджидал юного хранителя уже в Галагате. Странный морок, насланный монахом-отшельником, продержался дольше, чем они рассчитывали: Хетаг с Рейнхардом так и не сумели догнать лекаря с Велегором по пути в валлийскую столицу. Впрочем, старший колдун не расстраивался: все трое были слишком слабы, чтобы тягаться с мальчишкой, а значит, действовать приходилось исподтишка.
   Несмотря на свою неприязнь к бывшему учителю, Этьен признавал, что без Хетага они с Рейнхардом едва ли знали бы, что делать. Это Хетаг вспомнил про клеветникову книгу, Хетаг отыскал побирающегося Бекса и это Хетаг, в конце концов, прознал об удивительной пещере далеко на севере Валлии, в которой и заключался их запасной вариант.
   Хетаг с Рейнхардом отправились туда, как только лекарь с сыном прибыли в Галагат, и вся миссия по выполнению плана легла на плечи Этьена. Молодой колдун не жаловался, наоборот, радовался обретённой свободе. Будь его воля, он бы плюнул и на юного Велегора, и на лекаря, к кому никогда не испытывал той жгучей ненависти, которая одолевала Хетага. Этьен с большой радостью довольствовался бы сохранившейся частью своей силы и новой жизнью вне Островов. Но идти против воли наставника он всё же не смел.
   Молодой колдун вынырнул из лабиринта спальных районов Галагата, натянул шарф повыше, скрывая нижнюю часть лица, и шагнул в бурлящий людской поток. Ему нравилось наблюдать за местными: в столичных жителях было столько энергии, столько жизни, что Этьен каждый раз поражался их хватке и готовности к борьбе. Он чувствовал себя здесь вполне свободно, даже приколдовывал на глазах у всех, оставаясь, однако, никем не замеченным. Глянуть в глаза торговцу и заставить того отвалить товар без уплаты, проскользнуть невидимым за прилавок и вытащить чужую выручку, проникнуть сквозь закрытую дверь базарного склада - Этьен находил свою долю удовольствия в мальчишеских проделках, наслаждаясь полным отсутствием контроля со стороны Хетага или Рейнхарда.
   Конечно, молодой колдун старался не злоупотреблять магией: если люди заметят неладное, у него возникнут проблемы как со стражей, так и с главарями местной преступности. Судя по тому, что он слышал, с последним в городе обстояло весьма строго, да и здешняя стража оказалась попроворней эдельвирской.
   Словом, Этьен не рисковал, но изредка позволял себе ту или иную выходку. Вот и сегодня, после встречи с Бексом, настроение у него беспричинно улучшилось: напуганный до помешательства раб выполнит задание, а в этом ему поможет врождённое любопытство самого Велегора.
   Колдун присел на одну из базарных лавок, где покупатели упаковывали свои корзинки, отдыхая перед гружёным марш-броском к своим жилищам. Здесь же мелкие торгаши сбывали свой товар из-под полы, а селяне, приютившись на краю скамейки, пытались продать свой скромный скарб по заниженным ценам.
   Этьен с презрительным превосходством разглядывал копошившийся на базарной площади люд, пока взгляд его не наткнулся на тонкую девичью фигурку, скользившую вдоль рыночных рядов. Она переходила от прилавка к прилавку, приценивалась, выбирала товар, расплачивалась с торговцами и складывала покупки в корзину с таким изяществом и достоинством, что Этьен забыл про все свои прежние брезгливые мысли. Он насмехался над толпой - но она, хоть и находилась в ней, всё же не была её частью.
   Она казалась совсем молодой; на лице её, свежем и одухотворённом, сияли большие васильковые глаза, а из-под тёплой шапки, надетой поверх длинного платка, выбивались пряди волнистых белых волос. Девушка держалась скромно, даже скованно, но ни один вороватый попрошайка не пробежал мимо, норовя выхватить маленький кошелёк, и ни один торговец не обвесил удивительную незнакомку. Этьену показалось, что ей приветливо улыбаются на рынке, но ничего странного в этом не нашёл: красивая и одинокая женщина всегда вызовет искренний интерес в людном месте.
   И к огромному своему изумлению молодой колдун понял, что и в нём она оживила самое недвусмысленное желание.
   Невидимая смерть на Островах убивала людей по-разному. Помимо кожных болезней, облысения и различных недугов был ещё один бич для мужской части населения. И сам Этьен уже почти смирился со своей несостоятельностью, научившись получать удовольствие от пыток и унижений подчиняемых рабов, когда при виде этой девушки вдруг ощутил давно забытый зуд внизу живота.
   Она поставила наполненную корзину рядом с ним на скамейку; быстро перебрала покупки, укладывая их поудобнее, и поправила сбившуюся шапку, заправляя белоснежные пряди за уши. Несмотря на простое платье, глухой плащ и толстый платок, девушка обладала той врождённой грацией, которая заставляла следить за ней во все глаза, угадывая движения соблазнительных форм под плотной тканью. Этьен со своего места прекрасно видел приятные округлости груди, плавный изгиб линии бедра - и пленился окончательно, когда понял, что шевеление в штанах перерастает в высшую степень возбуждения.
   Девушка подхватила корзинку, устремляясь прочь с базарной площади, и молодой колдун тотчас подскочил, уставившись ей вслед. Мысли сменялись с лихорадочной быстротой. Этьен боялся верить собственным ощущениям после долгих лет бесплодных попыток, но те дали о себе знать слишком недвусмысленно - ему пришлось запахнуть плащ плотнее, скрываясь от чужих глаз.
   Дальше он не раздумывал. Бросившись вслед за незнакомкой, он метнулся в первый же переулок, наспех прочёл заклинание невидимости и вновь побежал за ней. Впопыхах даже натолкнулся на двух прохожих, ойкнувших от столкновения с неожиданно ощутимым воздухом, но девушку всё же догнал, пристроился сзади, ступая с нею шаг в шаг.
   Идти пришлось долго. Они прошли мимо примыкавших к рынку узких улочек, пересекли мост с городским прудом и попали в один из тихих и спокойных спальных районов столицы. Здесь находились небольшие малоприметные домики, аккуратные и ухоженные, небогатые, но добротные, некоторые даже имели при себе сады или крохотные огородики. Возле одного из таких жилищ девушка остановилась, отперла железным ключом висевший на двери замок и вошла внутрь.
   Этьен не стал ждать - рванулся вслед за ней, оттолкнув её с порога, и захлопнул за собой дверь. Девушка вскрикнула и упала на пол, выпустив из рук корзину, и при виде растянувшегося на ковре гибкого тела с задравшейся юбкой Этьен окончательно потерял голову.
   Он давно отчаялся вернуть себе мужскую силу и боялся потерять её теперь - она могла покинуть его столь же стремительно и неожиданно, как и вернулась. Колдун торопился. Мельком заглянув в соседнюю комнату и найдя её пустой, он набросился на растерянную девушку сверху, подминая её под себя, распахнул полы плаща и вцепился обеими руками в воротник платья.
   Она закричала, когда, подчиняясь грубой невидимой силе, с треском порвалась ткань на груди, когда чьи-то грубые неумелые ладони принялись мять незащищённую плоть, сдавливая и царапая нежную кожу. Кто-то сдёрнул с неё шапку вместе с платком, запустил жадную пятерню в белоснежные пряди, накручивая их на кулак.
   На лице её отразился настоящий ужас, когда она ощутила, как невидимый насильник задирает ей юбки, устраиваясь между разведённых ног. Закричать девушка не успела - кто-то накрыл её рот своим, вгрызся в губы, обдавая смрадом гниющих зубов. Она затряслась в конвульсивных рыданиях, забилась под ним - и закричала не своим голосом, когда он вдруг возник перед ней, жуткий человек с обгоревшим лицом, нападавший на вожделенную плоть после долгих лет полового бессилия.
   - Заткнись, - прошипел он, наотмашь ударяя её по лицу. - Замолчи...
   Она поперхнулась криком, ударяясь головой о пол, пискнула слабо, сквозь слёзы:
   - Фео...
   И в тот же миг ощутила, как обмяк уродливый насильник, растекаясь по ней всем телом, а до боли знакомый голос, срываясь от ярости, выплёвывает сдавленные, тщетно сдерживаемые ругательства.
   - Зарина! Зарина, ты цела?!
   Бесчувственного человека сдёрнули с неё наконец; но Зарина не видела того, что происходило дальше. Закрыв обеими ладонями лицо, прижимая локтями обнажённую грудь, она и не пыталась унять рыдания. Девушка не могла даже подняться, разом лишившись всех сил, и Феодору пришлось взять её на руки.
   Крепко прижав к себе, он пронёс Зарину в спальню, захлопнув за собой дверь: в соседней комнате Ренольд с Топором связывали горе-насильника. Уложив девушку на кровать, сам улёгся рядом, прижал к себе, поглаживая по голым плечам, напряжённой спине.
   - Зарина, радость моя... - шептал Большой Питон ей на ухо, - не плачь, всё хорошо... я с тобой... я с тобой...
   Он успокаивал и себя тоже; гнал кровавую пелену с глаз, упавшую в тот миг, когда он увидал жуткую сцену. Зарина, его Зарина!.. Ублюдок, должно быть, не местный, потому что весь Галагат и окрестности знают, чья это девушка! Мразь, мразь...
   Так же страдала, должно быть, Таира от рук ублюдка Андоима; он не смог защитить её тогда, и почти опоздал сейчас...
   Он не собирался заезжать к Зарине сегодня, хотел отложить визит до следующей ночи - но увидел торгующую последними осенними цветами старушку на ступенях храма Единого, и решил порадовать возлюбленную. Совесть, терзавшая его в последние дни, постоянно напоминала о том, что Таире розы он носил каждую неделю, а Зарине ни разу не подарил даже сорняков. Феодор мог бы поспорить с настырным внутренним голосом ещё недельку-другую, а там оправдаться наступившей зимой и отсутствием доступной зелени - хотя если сильно захотеть, можно разжиться цветком в королевских теплицах - но почему-то в этот раз не стал. Он купил букет, предвкушая радостное удивление, восторг и благодарный поцелуй своей Зарины, но случилось нечто совершенно противоположное.
   Большой Питон не собирался ждать, пока напуганная и вздрагивающая девушка поведает детали нападения. Судьба насильника уже была решена.
   - Не плачь, моя радость... я здесь, мы дома, никто больше... никогда... Теперь я всегда буду рядом...
   Феодор всегда находил нужные слова. Помнится, и Таира, запуганная, болезненная, измученная извращенцем Андоимом, успокаивалась в его объятиях. Даже уходила счастливая, словно черпая в тайном возлюбленном невыразимую поддержку, позволявшую продержаться ещё день в ожидании нового свидания.
   Зарина всхлипнула в его объятиях, и Феодор мигом пришёл в себя: оказывается, успел вновь мысленно вернуться к почившей королеве. Что за напасть! Вот она - живая, тёплая, трепещущая девушка, которая доверилась ему не потому, что он оказался Большим Питоном, и не потому, что побоялась отказать столь важному лицу. Фео знал, что Зарина полюбила его искренне, не ожидая ничего взамен, доверила ему своё целомудрие и всю жизнь - воспитавшие её родственники уже успели отказаться от "гулящей девки", когда до них дошли слухи про её связь с местным бандитом. Она отдала ему всю себя, без остатка, без оглядки на прошлое и без страха перед будущим - и при мысли об этом Феодора захлестнула волна нежности.
   - Люблю тебя, - шепнул он вдруг, неожиданно даже для себя. - Люблю!..
   Зарина вскинула заплаканное лицо, вгляделась в горящие карие глаза - и прижалась к нему ещё крепче, утихая окончательно. Ужас, боль, отвращение, затем невероятное облегчение, жар объятий любимого - всё это лишило её сил окончательно. Спустя несколько минут Фео услышал ровное, успокоенное дыхание, и осторожно отстранился. Зарина уснула, положив голову ему на плечо, и некоторое время он не решался пошевелиться. Затем осторожно высвободил руку, укладывая белокурую головку на подушку, и укрыл девушку одеялом. Из комнаты Питон выскользнул почти неслышно и беззвучно притворил за собой дверь. Затем резко повернулся к ожидавшим его подручным.
   - Где?
   Ренольд молча кивнул на входную дверь. Там с мешком на голове, связанный по рукам и ногам, валялся бесчувственный насильник. Феодор нахмурился, диким усилием прогоняя желание тотчас всучить в него кинжал и распороть брюхо - снизу доверху.
   В первые минуты, когда рыдающая Зарина бессвязно лопотала что-то о невидимке и колдовстве, Фео не слишком прислушивался - девушка пережила шок, всякое могло померещиться - но отчего-то вспомнил сейчас. А впрочем, почему бы и нет...
   - Кол в сердце, голову отрубить, закопать за городом, да поглубже.
   У Ренольда с Топором совершенно одинаково вытянулись лица и расширились глаза.
   - А освящённой водицей не побрызгать? - хрюкнул Топор.
   - Валяйте, - серьёзно ответил Большой Питон.
   - Дык... люди засмеют...
   - Засмеют, если прознают, как ты тогда на кладбище-то визжал, - едко заметил Феодор. - В других случаях побоятся. Кто ж захочет тебя врагом иметь...
   Ренольд опустил голову, пряча усмешку: молодой главарь умел говорить с людьми, используя угрозы, уговоры и лесть мастерски и по назначению, а порой - вот как сейчас - и всё вместе.
   - Сделаем.
   Феодор отвернулся, махнул рукой:
   - Обставьте как случайное дело, - велел он. - Нехорошо, если всплывёт её имя. Ступайте! Я с Зариной останусь. Нельзя ей сейчас одной...
   Ренольд помедлил секунду, затем кивнул и молча взялся за связанного колдуна. Вдвоём с Топором они вытащили его наружу, и спустя несколько минут раздался цокот копыт отъезжавших лошадей: телохранители отбыли вместе с жертвой. Феодор не обманывался: Ренольд ни за что не оставил бы Питона одного. Наверняка пригонит сюда для охраны парочку амбалов - да и сам не задержится, оставит выродка на откуп Топору и его ребятам, и вернётся обратно.
   При мысли о насильнике Феодора передёрнуло. Мразь получит по заслугам! И ведь до чего же мерзкая у него рожа! Кто его разберёт, может, права Зарина, колдун попался. А хоть бы и так!
   Большой Питон не был суеверен. Колдун или нет, а ответ нужно держать. Порой - последний. Что ж, это дело случая, в Галагате такое частенько происходит...
   Надо бы упросить сестрёнку Фло приехать вместе со своим семейством в Галагат, чтобы отвлечь Зарину от ужасающих воспоминаний: в отличие от сурового экс-короля Ореста, сестрица оказалась весьма лояльна к его возлюбленной и с удовольствием проводила с ней время. А если в этом доме раздастся громкий смех близнецов, это уж точно развеселит его Зарину. Да, это правильная мысль...
   ...Так, незаметно и бесследно, закончил свои дни молодой маг по имени Этьен.
  
  
   Глава 10. Обжигающий лёд
  
   Возвращению королевы с дочерьми оказались безмерно рады все. Прежде всего сам монарх, заскучавший без общества супруги и лично выехавший навстречу "своим девочкам" вместе с охраной. Оживился и галагатский двор; личность её величества вызывала хоть и неоднозначные, но всегда бурные обсуждения среди знати - разумеется, в отсутствие августейшей особы и её верной камеристки, маркизы Доминики. Встрепенулась вся столица, как только стало известно, что королева Марион возвращается не одна, а с императрицей Наалой - таким образом, эскорт двух правительниц и трёх принцесс ожидался внушительный. Горожане возбуждённо и деловито готовились к встрече: торговцы перебирали товар, ожидая наплыва покупателей, местные зеваки выбирали лучшие места для обзора, молодые уже планировали вечер гуляний и обсуждали будущие наряды.
   Обрадовались, наконец, в загородном поместье: Велегор заметно приободрился от известий - впервые за долгое время - и Януш вздохнул с облегчением, глядя, как улыбается сын. Лекарь и сам мечтал о встрече с Марион, но прекрасно понимал, что во дворце в первые несколько дней после возвращения будет не до них. Они с Велегором пропустили даже торжественный приезд августейших особ: Януш плохо себя чувствовал, сын на поездке в Галагат не настаивал, утверждая, что в такой толпе отцу непременно станет ещё хуже, а их всё равно не разглядят среди народу ни принцесса Кассандра, ни королева Марион. Лекарь от такого простодушного замечания даже покраснел, но признал правоту сына и приготовился ждать обещанного приглашения во дворец. Каково же было удивление обоих, когда их позвали на следующий же день после знаменательного возвращения.
   - Ишь, соскучилась, - хмыкнул Велизар, - черноволосая твоя! И это при живом-то супруге! Который и король, и воин, и просто симпатичный мужчина... А мыслишки всё о худосочном лекаре без гроша в кармане, да ещё с таким довеском в качестве отпрыска... вот и пойми после этого женщин! - хохотнул бывший охотник.
   Януш, к своему удивлению, разозлился.
   - Про черноволосую откуда знаешь? - отрывисто спросил он. - Велегор разболтал?
   Оборотень фыркнул.
   - Увы, этот парень на описания скуп. Так, обмолвился ненароком, что папеньке королева нравится, а уж про цвет волос твоей зазнобы я и раньше знал. Дину-то помнишь? Сильно тосковала вампирша, вот и обронила в сердцах, что всю жизнь тебе исковеркала фурия черноволосая. Я запомнил...
   - А теперь забудь, - жёстко велел лекарь. - Во-первых, она не моя. Во-вторых, нет у неё никаких мыслишек. Даже в шутку не смей унижать её такими предположениями! В-третьих, ни слова о Велегоре в подобном тоне - иначе я ему передам твои слова, а дальше выживай как умеешь. И в-четвёртых, это моя жизнь, я её себе и исковеркал. Марион здесь ни при чём. Скорее, это я осквернил её образ...
   Велизар тихо присвистнул.
   - Эге... - только и сказал он, - да ты всё ещё любишь её, господин Януш.
   На том их разговор и кончился; Януш начал приготовления к поездке во дворец, Велизар больше никогда не поднимал эту тему. К воротам бывший охотник проводить их всё же вышел; придирчиво оглядел обоих и восхищённо поцокал языком:
   - Красавцы! Да королевские рыцари меркнут рядом с вами!..
   Трое воинов, сопровождавших лекаря с сыном, покосились на оборотня, но никто из них до ответа не снизошёл. Януш тоже проигнорировал сомнительный комплимент, зато ещё раз напомнил:
   - Ночь - в подвале.
   - До чего же ты ласков, господин доктор, - усмехнулся Велизар, складывая руки на груди. - Речь патокой льётся, что ни слово - то сахар! Столько сладкого даже моё нутро не переварит... Я к тебе со всей душой, с самых Островов прибежал, а ты - в подвал... до слёз доведёшь ведь!..
   - Да ты же там неплохо обустроился, - не сдержался Велегор, усмехаясь в обмотанный вокруг шеи шарф. - И одеял натащил, и фонарь привесил, и даже бутылку вина с кухни умыкнул, я видел!
   - Глазастый больно, - тут же нахмурился бывший охотник. - Ну, езжайте уже, чего встали? Обещаю вести себя хорошо...
   Януша во всей поездке радовало лишь одно: настроение Велегора. У лекаря всегда были напряжённые отношения с галагатским двором, а после Островов он и вовсе чувствовал себя там лишним, но ради сына стерпел бы что угодно.
   После происшествия с книгой Велегор вёл себя тихо и осторожно, стал серьёзным и задумчивым. Даже спал вместе с отцом, боясь одиночества и темноты - чего никогда не случалось с ним раньше. На утренние и вечерние молитвы вставал раньше самого Януша и порой будил лекаря, если последнему вздумывалось отдохнуть подольше. С Велизаром мальчик играл теперь редко, чаще проводил время с отцом. Они вместе работали в восстановленной после памятной ночи лаборатории, вместе выезжали на прогулки - тем более что Орест, Флорика и близнецы, их единственные близкие соседи, внезапно отбыли в Галагат - и вместе проводили вечера. Играли в шахматы, читали книги - Велегор вдруг заинтересовался растительным миром, всё искал про цветение деревьев и кустов - много говорили, причём мальчик обыкновенно слушал, впитывая каждое слово и удовлетворяя своё ненасытное любопытство, а Януш старался припомнить всё, что ещё не рассказал сыну.
   Велизар их в эти дни тоже не беспокоил. Он общался со слугами, разведал путь к придорожной таверне, откуда приносил различные слухи и сплетни, наблюдал за тренировками королевских рыцарей и даже сошёлся с одним из них в дружеском поединке. Валлийцы меняли своё отношение к оборотню постепенно и настороженно, но с его обществом мало-помалу всё же смирились. Немало способствовала этому и философия "друг близкого друга его величества короля Нестора", которую воины применили к бывшему охотнику на нечисть. Последний окончательно пленил их рассказами о своей службе и воспоминаниями про приключения на Островах; так, день за днём, текла их загородная жизнь.
   Велегор обрадовался приглашению, и, глядя на него, заулыбался сам Януш: к сыну наконец-то возвращалось хорошее настроение. Конечно, лекарь догадывался об истинных причинах такой перемены, но ничего не сказал, и, как оказалось, не зря: время само расставило всё по своим местам.
   Их почтительно встретили во дворце и тотчас проводили в малую залу, где уже собрались члены королевской семьи и тот же состав особо приближенных лиц, что и в первый их визит: два советника и маркиза Доминика. Здесь находилась также императрица Наала, рядом с которой сидела, безжизненно уставившись в пол, бледная светловолосая девочка.
   - Его милость барон Януш и его милость баронет Велегор, - чинно провозгласил пожилой лакей, и мальчишка едва не прыснул со смеху: до того непривычным показалось это обращение.
   - Януш, - громко позвал Нестор, - ну наконец-то! Иди сюда.
   Одновременно Ликонт кивком головы отпустил обоих советников, и лекарь ещё в дверях раскланялся с лордом Салаватом и лордом Матиасом.
   - Вот, сестра, - уже тише проговорил король, когда дверь за ними закрылась, - наш с тобой блудный лекарь. И твоя единственная надежда...
   Януш заглянул в глаза императрице - Наала не смогла даже поприветствовать его, не в силах совладать со своим голосом - и сразу всё понял. Лекарь не стал искать взглядом королеву, как и не собирался спрашивать о причинах столь неожиданного приглашения. Ясно, что позвали их с Велегором вовсе не потому, что соскучились...
   Впрочем, это в нём говорило сожаление о потерянном для общения вечере с Марион; крайне недостойная мысль. Януш тотчас устыдился и одёрнул себя.
   - Ваше величество, - негромко обратился он к Наале, приподнявшейся в кресле и тотчас вновь бессильно в него опустившейся. - Её высочество...
   - Моя дочь Аурика, - выдавила наконец императрица и заглянула в его глаза почти умоляюще. - Януш...
   Лекарь осторожно присел перед принцессой на корточки, напрочь игнорируя придворный этикет - впрочем, кроме маркизы Доминики, некому было его в этом обвинить - посмотрел в лишённое всяких красок бледное лицо.
   - Припадки? - тихо спросил он, не отрывая глаз от девочки.
   - Лет с трёх, - ответила Наала, и Януш вдруг понял, как сильно устала молодая императрица.
   Она и выглядела хуже, чем он ожидал: на лице залегли глубокие тени, в тусклых глазах не осталось ни капли того дивного света, который восполнял отсутствие яркой внешности. Он всегда уважал сестру Ликонта, она платила взаимностью; и если учтивая, бесконечно внимательная Наала после многолетней разлуки даже не поинтересовалась, как у него дела, значит, молодая императрица стояла уже за чертой отчаяния, которое стирает всякие границы вежливости.
   - Мне надо осмотреть её, - проговорил он, поднимаясь.
   Хромая нога отозвалась неприятной болью, лекарь слегка нахмурился, распрямляя спину. Этим утром он едва унял носовое кровотечение; голова всё ещё кружилась.
   - Да, конечно, - первой поднялась королева Марион, и лекарю пришлось-таки обернуться.
   Всякий раз надежда на то, что его чувства к ней перегорели за эту бездну лет, оборачивалась крахом. Она стояла перед ним всё та же, с бесконечно знакомым взглядом стальных глаз, прямая и гордая, точно такая, какой он её запомнил ещё в аверонском лесу, целую вечность назад. Годы изменили в ней что-то, но он никак не мог понять, что - её образ в его глазах не потерял ни капли своей привлекательности. Она останется для него женским идеалом и примером совершенства до конца дней; вот, пожалуй, и всё, в чём он мог себе признаться.
   - Лёд обжигает, - вдруг раздался низкий, отрывистый голос.
   Лекарь обернулся вовремя, чтобы заметить, как вздрогнула всем телом императрица Наала, как с удивлением взглянули в сторону внезапно заговорившей принцессы её юные кузины.
   Аурика смотрела сквозь Велегора; лицо её было обращено к нему, но взгляд пустых глаз, казалось, не мог уцепиться ни за одну внешнюю деталь.
   - Лёд холодный, - возразил мальчик.
   - А тебя обожжёт...
   Наала вскочила со своего кресла, схватила руки дочери в свои.
   - Аурика! Доченька! Ты... ты разговариваешь! Ты говоришь!.. Аурика!
   Принцесса выдернула свои ладони из материнских; отвернулась, вперив взгляд немигающих глаз в пол. Кассандра с Каллистой испуганно переглянулись; Нестор нахмурился, разглядывая лицо племянницы.
   - Идём, - протянул руку Януш.
   Аурика неосознанно подала свою, поднялась с кресла и даже сделала несколько шагов, затем остановилась и повернулась кругом, отказываясь идти дальше. Наала подступила к ней, обхватила за плечи, нашёптывая что-то на ухо и пытаясь вывести через боковую дверь.
   - Велегор, - обернулся лекарь.
   - Буду вести себя хорошо, - серьёзно пообещал сын. - И даже лучше, чем обычно.
   Из уголка, где до того беззвучно сидели принцессы, раздалось тихое презрительное фырканье.
   - Мы подождём вас в библиотеке, - быстро проговорила Марион, коснувшись локтя Януша. - Не беспокойся, я присмотрю за твоим сыном.
   Лекарь кивнул, бросив на неё быстрый взгляд, и вышел вслед за Наалой, которая при помощи маркизы Доминики вывела Аурику из залы. Дверь за ними затворилась, и Велегор перевёл выжидающий взгляд на королеву.
   - Пойдём, - улыбнулась Марион.
   Вход в малую библиотеку скрывался за широкой портьерой, куда прошла её величество с дочерьми и Велегор; король Нестор придерживал тяжёлую ткань, пропуская всех вперёд. Охрана осталась за дверьми зала, так что они оказались предоставлены сами себе.
   - Сколько книг, - заметил Велегор, оглядывая высокие, под потолок, дубовые полки. - Неужели вы их все прочли?
   - Я - нет, - призналась королева. - Но у моих дочерей есть на то все шансы. Особенно у Кассандры...
   Велегор с улыбкой посмотрел на принцессу и с удовольствием отметил, как порозовели бледные скулы.
   - А какие книги нравятся её высочеству? - почти весело спросил он.
   - Все! - прыснула Каллиста и тотчас потупилась под тяжёлым взглядом отца.
   - Кассандра, почему бы тебе не показать баронету свои рисунки? Эта библиотека - её любимое место для живописи. Разве не так, милая?
   - Да, мама, - через силу подтвердила принцесса, строго глянув на Велегора. - Потому что мне здесь никто не мешает.
   Тот лишь расплылся в самодовольной ухмылке.
   - Так её высочество ещё и рисует! Можно глянуть?
   Каллиста не удержалась, фыркнула, давясь смешком: уж больно непривычной казалась речь юного баронета. Тот исключительный случай, когда даже родители не возражали против подобного общения: в иных случаях отец не стерпел бы такой вольности. Странными были эти двое - барон Януш и его сын Велегор - но маленькой Каллисте нравились оба.
   Повинуясь просьбе матери, Кассандра подошла к высокому окну, у которого стоял мольберт и столик с красками, раскрыла тонкий альбом. Велегор, а за ним и Каллиста обступили старшую принцессу, рассматривая красочные узоры.
   - Это ты рисовала? - негромко спросил баронет. - Красиво.
   - Правда ведь, её картины такие... такие живые!.. - не смогла подобрать нужное слово от переизбытка эмоций младшая принцесса. - Правда?
   В дальнем углу библиотеки скрипнула дверь; внутрь скользнула маркиза Доминика, и король с королевой тотчас отвлеклись на первую придворную даму. Взрослые о чём-то зашептались, отойдя к противоположной стене, и дети оказались свободны от их пристального внимания.
   - Нет, - медленно ответил Велегор, вытягивая из тонких листов рисунок с мрачным облачным небом. - Жизни в них нет. Например, этот дождь...
   - Великолепный!.. - тотчас горячо перебила баронета маленькая Каллиста.
   - Заставал ли вас ливень в чистом поле? - внимательно глянул Велегор на обеих принцесс. - Нас с папой как-то накрыло... Мы покидали Эдельвир, решили сократить путь из-за грозы. Я тогда понял, что такое дождь. В поле негде спрятаться, это не город. Капли не задерживаются крышами, не отскакивают от мостовой, они просто падают и падают сверху... Ты уже настолько мокрый, что кажется, будто вода проходит сквозь тебя, и ты тоже её часть. Глотаешь влагу ртом, глазами, всей кожей, тяжёлой от дождя одеждой... Ты растворяешься в водной стихии так же, как размякает от неё почва, как захлёбываются полевые цветы... Мы даже проехать не могли из-за того, что кони увязали в вязкой чавкающей земле, как в болоте. Нам пришлось пережидать ливень, не двигаясь с места, а это оказалось долго...
   - Вы не заболели? - испуганно перебила Каллиста.
   - Я - заболел, - кивнул Велегор. - Но у меня замечательный отец...
   - Мама рассказывала, - вновь не удержалась младшая принцесса, - что барон Януш - лучший лекарь в мире! И... и...
   - Каллиста! - одёрнула её старшая сестра, и та мигом умолкла.
   На лице Кассандры отражалась такая буря эмоций, что юный колдун тоже замолчал. Девочка казалась крайне удивлённой, когда он заговорил; затем на её лице отразились попеременно восхищение, восторг, грусть и раздражение. Баронет не сводил с неё глаз, и Кассандра наконец сдалась, выдохнула:
   - Я тебе завидую!
   - Мне? - поразился Велегор, даже альбом с рисунками захлопнул, уставившись на юную принцессу. - Почему?!
   - Я... я завидую твоей жизни, - через силу выговорила старшая принцесса, удивляясь собственной откровенности. - Твоим приключениям. Мне такого никогда не испытать! Да, я не знаю, что такое ливень в поле, я даже за пределы дворца почти не выезжала. Ты... ты не представляешь... как я хотела бы... родиться другой! Когда мы ехали с мамой в Аверон, я из окна кареты всё смотрела и смотрела, как ветер треплет плащи сопровождавших нас воинов... и завидовала... так же, как сейчас тебе! Я не почувствовала этой дороги, я лишь глядела в окно, через стекло... там, снаружи, было очень холодно... но я мечтала... что тоже одна из этих рыцарей! Носить доспех, сражаться, защищать свою страну...
   Кассандра вдруг вспыхнула, словно лишь теперь осознав, кому сознаётся в самых сокровенных, самых трепетных мечтах. Даже маленькая Каллиста, с которой она иногда делилась своими мыслями, смотрела на неё сейчас широко раскрытыми глазами, ловя каждое слово и не зная, то ли смеяться, то ли пламенно поддержать сестру. Ох, что подумает о ней этот нахальный баронет, этот ужасный колдун!..
   Велегор действительно что-то обдумывал, по крайней мере, смотрел на неё внимательно и серьёзно, без тени улыбки. Каллиста переводила взгляд с баронета на Кассандру, не зная, что делать. Наконец мальчик усмехнулся, первым нарушая напряжённую тишину.
   - Сражаться - это, наверное, хорошо, - заметил он, вновь доставая заинтересовавший его рисунок. - Только вряд ли ты сможешь разукрасить врага так же здорово, как этот лист бумаги. Каждый должен воевать на своём поле! Это мне так отец говорил, - хмыкнул Велегор, подавая принцессе альбом. Окинул взглядом дождливый пейзаж ещё раз, положил его сверху и улыбнулся.
   Кассандра не ответила. Она вглядывалась в лицо баронета так, будто не узнавала, даже вздрогнула, когда их вскоре окликнула королева. Каллиста первой побежала к матери, с явным облегчением оставляя старших детей, и Кассандра принялась поспешно завязывать свой альбом, закрепляя его в мольберте. Для этого ей пришлось повернуться к Велегору спиной, и поэтому быстрый шёпот над ухом оказался неожиданным:
   - Зацветёт он или нет, но ты будешь дружить со мной.
   Горячим дыханием обдало шею - всего на миг - и девочка резко обернулась, встречаясь глазами с пристальным взглядом Велегора. Ощущения были странными, неправильными; Кассандра нахмурилась и, не говоря ни слова, быстрым шагом пересекла библиотеку, присоединяясь к родителям и сестре.
   - Твой отец задержится, - обратилась к Велегору королева, когда тот подошёл к ним, - предлагаю выпить тёплой вишнёвой настойки и обождать его здесь. Что скажешь?
   Велегор пожал плечами и улыбнулся.
   - Если её высочество принцесса Кассандра составит мне пару в шахматной партии...
   - Умеешь играть? - слегка удивилась Марион.
   - Два года в монастыре только этим по вечерам и развлекались, - помрачнел юный колдун.
   Марион присмотрелась к мальчику. Сын Януша оказался странным ребёнком; неудивительно, учитывая его прошлое, но от того не менее интригующе. Велегор общался со старшими как равный; что-то детское если и проскальзывало порой в его речи или лице, то довольно быстро сменялось сосредоточенным, упрямым и даже жёстким выражением, а слова звучали более уверенно и твёрдо, чем если бы их произносил взрослый.
   - Что скажешь, Кассандра? - мягко улыбнулась королева, обращаясь к дочери. - Принимаешь вызов?
   Принцесса кивнула, не сводя ледяного взгляда с лица Велегора. Юный колдун едва не рассмеялся, припомнив вдруг слова больной малышки Аурики про обжигающий лёд. И впрямь, таким взглядом впору дыру в нём прожечь!
   - Играю белыми, - вскинув подбородок, заявила Кассандра.
   Велегор с готовностью кивнул и принялся расставлять фигуры на доске. Принцесса присела на низкий диванчик, ожидая своего оппонента, и сделала первый ход тотчас, как баронет опустился в соседнее кресло.
   Некоторое время играли молча; за ними беззвучно следили остальные члены королевской семьи, расположившиеся за столиком неподалёку. Маркиза Доминика вышла отдать распоряжения про наливку и закуску; в библиотеке наступила почти полная тишина, продлившаяся до самого конца первой партии, в которой победил Велегор. Уязвлённая Кассандра тотчас потребовала реванша, и баронет с готовностью согласился. Принцесса принялась расставлять фигуры, и тогда же в библиотеку вошли маркиза Доминика с горничными. Последние несли подносы с ароматно дымящимися чашками и вазочки с вареньем; поднялся неизбежный шум, и от партии отвлеклись все, кроме самих участников. Велегор и не подумал оборачиваться, наблюдая за тем, как Кассандра приводит доску в порядок, и королю пришлось тронуть его за плечо, чтобы баронет обратил на него внимание.
   - Отойдём, - кивнул Нестор юному колдуну.
   Мальчик тотчас поднялся и под недоумённым взглядом Кассандры прошёл вслед за его величеством к окну.
   - Не хочу тебя обнадёживать, поэтому не слишком радуйся, - предупредил король, глядя в раскрасневшееся от игры лицо баронета. - Мои воины нашли некую сверкающую пещеру в горах - на самой высокой из них, Змее. Они пытаются подобраться к ней, но та окружена ледяными глыбами и находится почти на самой вершине, поэтому потребуется время для дальнейшего продвижения. И хотя синего северного сияния над ней не видели, но что же это ещё может быть, как не Слеза? - Нестор улыбнулся, увидев, как заинтересованно сверкнули чёрные глаза юного колдуна. - Так что скоро вылечишься! И отец твой вздохнёт наконец спокойно...
   - Я и так здоров, - хмуро возразил Велегор. - В отличие от папы.
   - Да уж, - тоже нахмурился король. - И вот ещё что... осторожней с её высочеством, - выразительно кивнул на старшую дочь Ликонт. - Договорились?
   Мгновенного обмена взглядами хватило обоим, чтобы понять друг друга. Нестор не обольщался насчёт сына лекаря: Велегор только выглядел мальчишкой. За чёрными, как ночь, глазами скрывался опасный, непредсказуемый, ещё неопытный, но уже взрослый мужчина. Достаточно умный, чтобы утаивать свои мысли даже от такого проницательного человека, каким всегда считал себя Нестор Ликонт.
   - О чём вы, ваше величество? - удивлённо поднял брови Велегор.
   Монарх не выдержал и усмехнулся: мальчишка откровенно дурачился.
   - Я предупредил, - со сдержанной улыбкой проговорил Ликонт. - Ну, ступай, Кассандра ждёт.
   Велегор ухмыльнулся в ответ, но потяжелевший взгляд полоснул короля зеленью. Нестор едва не потянулся к собственному горлу: вспомнил неприятное ощущение липких невидимых пальцев. В тот вечер, когда блудный лекарь вернулся в Валлию, знакомство с Велегором оказалось коротким, но запоминающимся. Продолжалось оно, впрочем, тоже необычно...
   - О чём вы говорили с отцом? - осторожно спросила Кассандра, когда баронет уселся на прежнее место.
   - О надеждах, - весело сверкнул глазами Велегор. - Его величество рассказал об интересной находке в северном пределе Валлии...
   Кассандра быстро оглянулась, уверилась, что мать с сестрой всё ещё заняты разговором с маркизой Доминикой, а горничные подвигают стулья ближе к камину, и склонилась над шахматной доской - чуть ниже, чем обычно.
   - Нашли Слезу Единого? - прошептала она, не поднимая глаз.
   Велегор удивился и в свою очередь нагнулся над неподвижными фигурами.
   - Откуда знаешь?
   - Я расспросила маму о тебе и бароне Януше, - тихо проговорила Кассандра, делая ход. - Она сказала, что отец по просьбе его милости послал несколько отрядов на поиски Слезы, и будто она поможет тебе исцелиться от какого-то недуга... Мама не уточняла, но я всё поняла. Ты избавишься от своей магии...
   - Я не хочу ни от чего избавляться, - отрезал Велегор, отдавая своего офицера на съедение белой королеве. - Слеза нужна не мне, а папе. Я хочу, чтобы он вылечился. Ему с каждым днём всё хуже... я чувствую! И... не хочу, чтобы он умер. Уж со своей силой я как-нибудь совладаю! Ну или... постараюсь. Вот только он пока не знает про мой план...
   - Хочешь отдать Слезу папе? Это... благородно, конечно... если только ты и вправду сам с собой справишься. Иначе и ты пострадаешь, и твой папа, и вообще все вокруг, - сердито добавила Кассандра, припомнив ту странную ночь, когда юный баронет заявился к ней в опочивальню.
   Велегор встретил её горящий взгляд спокойно и без улыбки.
   - Никто не пострадает, - тихо и со значением произнёс он. - Я не позволю.
   Кассандра не успела ответить: дверь скрипнула, и в библиотеку вошёл лекарь. Он выглядел очень усталым, даже больным, и Велегор тотчас поднялся, бросая игру. Принцесса следила за ним во все глаза, одновременно узнавая и не узнавая баронета: казалось, будто он менялся каждую минуту, примеряя разные маски - с ней одну, с отцом другую, пробуя по очереди всё, кроме собственного лица.
   - Януш, - позвала лекаря королева, - присядь здесь, у камина. Мы как раз собрались отведать горячую настойку...
   Лекарь молча сел, куда сказано, не глядя, принял дымящуюся чашку, поблагодарил слабым кивком. Марион уселась напротив, бросая встревоженный взгляд на супруга.
   - Принцесса спит, - заговорил лекарь, не дожидаясь расспросов. - С ней осталась её величество Наала.
   Маркиза Доминика сделала быстрый жест, отсылая горничных прочь, и Януш продолжил тотчас, как только двери за ними закрылись.
   - Я впервые столкнулся с таким заболеванием лично, но когда-то читал заметки одного знахаря... Он описывал похожие симптомы и признавался, что лекарства ему найти так и не удалось. Зато советовал ряд мер, которые могут сделать болезнь практически незаметной как для общества, так и для страждущего...
   - И? - поторопил внезапно умолкшего лекаря Нестор. - Что с Аурикой?
   - К сожалению, потеряно слишком много времени, целых десять лет. Лучше всего эта болезнь врачуется в младенчестве; но и позже, при усердном лечении, тоже возможен хороший результат...
   Велегор присел на подлокотник отцовского кресла, достал свой носовой платок, принялся разглядывать на нём узоры. Обе принцессы устроились на стульях позади взрослых, и даже личико маленькой Каллисты стало серьёзным: настолько мрачной казалась обстановка в библиотеке.
   - Я посоветовал Наале отправиться в эдельвирский женский монастырь...
   Нестор не выдержал, усмехнулся.
   - У тебя один ответ на все вопросы, Януш! Думаешь, Наала не объездила с нею все валлийские монастыри за эти годы? Не молила Единого о милости? Да она стояла на коленях неделю, выпрашивая исцеления для дочери!..
   - ...там очень хороший воздух, мягкий климат, прекрасные виды, - продолжал как ни в чём не бывало Януш, - кроме того, местные монахини содержат замечательный питомник домашних животных: кроликов, овец, уток... выращивают их на продажу, тем и живут. А в местной деревне торгуют лошадьми, и там много конюшен...
   - Януш! - не выдержал король, даже вскочил, нависая над неподвижным лекарем. - Какие, Клеветник раздери, конюшни? Какие кролики?! Да ты в своём уме?! Чем это поможет Аурике?
   - А в дорогу принцесса возьмёт свою кошку, - невозмутимо сказал Януш, - я предложил Наале не разлучать их даже ночью - пусть спят вместе. Нестор, - обратился он наконец к побагровевшему другу, - есть такая вещь - врачевание животными. Когда мы сидели в покоях принцессы, её гувернантка открыла боковую дверь, и к нам вбежала серая кошка...
   - Ой, это, наверное, моя! - вскрикнула вдруг Каллиста. - Я подарила её Аурике утром, подумала, что это её развеселит... - девочка испуганно замолчала, глянув на родителей.
   Королева коротко улыбнулась дочери и приложила палец к губам.
   - ...она запрыгнула к принцессе на колени, и та стала её гладить, даже улыбнулась в ответ на урчание. Наала сказала, что раньше такой реакции ни одна игрушка, ни один предмет у неё не вызывали. Это и навело меня на мысль...
   - А... по-другому... никак? - едва сдерживая себя, уточнил Ликонт.
   - Есть и другие методы, - словно не слыша вопроса, рассказывал Януш. - Более того, их нужно использовать все сразу, одновременно. Первое - смена обстановки, лечебный воздух, природа. Второе - общение с животными. Третье - особая диета: никакого молока, мучного, сладкого, поменьше круп. Четвёртое - успокоительные настойки в случае припадков, настойки для улучшения памяти на каждый день. Пятое - работа на свежем воздухе. Шестое - постоянные занятия: музыка или рисование, лепка или плетение; что угодно, но постоянно, изо дня в день. Седьмое и самое главное - ежедневные молитвы...
   - Ты... это серьёзно, Януш? - никак не мог поверить король.
   - Абсолютно. Вижу, ты ожидал другого, - внезапно заметил лекарь. - Мгновенного исцеления, верно? Да, я бы тоже хотел всё упростить. Но Единый не отозвался на мои молитвы... Не всё можно вылечить и не всё достаётся по первой просьбе. Порой борьба необходима...
   - Кому?! - взревел Нестор, хватая кулаком по каминной кладке. - Аурике, которая на неё не способна?! Наале, измотанной до предела, до помешательства?! Или Таиру, не имеющему ни одного дееспособного преемника?! Если станет известно, что единственная дочь императора Аверона... да его же сожрут с потрохами августейшие родственники, претенденты на престол!..
   - Нестор!.. - вырвалось у Марион.
   Король осёкся; глянул на притихших детей, шумно выдохнул и почти рухнул в кресло. Януш промолчал, зато заговорила королева:
   - Так ты думаешь, это лечение поможет Аурике?
   - Я не ручаюсь, что оно изменит всё сразу и кардинально, но хуже ведь не станет, верно?
   Марион некоторое время смотрела в серое, уставшее лицо, затем повернулась к мужу.
   - Нестор, - позвала она, - Януш никогда нас не подводил.
   Король поднял тяжёлый взгляд, коротко кивнул, соглашаясь.
   - Если Аурике и можно помочь, то лишь так, как он говорит.
   - Что Наала? - глухо спросил Ликонт.
   - Согласилась на всё, - Януш отставил пустую чашку, с силой растёр усталые глаза. - По её просьбе я расписал лечение поэтапно, набросал по памяти рецепт травяных настоек, посоветовал вести дневник и наблюдать за дочерью, отмечать результаты перемен от занятий, следить за их тщательным выполнением. Я верю, что Аурике можно помочь, - внезапно добавил лекарь. - И все, кому она небезразлична, должны верить. Как Михо?
   Марион даже вздрогнула, поражаясь столь резкому переходу от одной темы к другой.
   - Михаэль в порядке, - всё ещё удивлённо проговорила королева. - Свадьба получилась тихой, но они так и хотели. Из приглашённых лишь мы с девочками...
   - Странно, Феодор говорил, что Синий барон звал и его тоже.
   - Возможно, - пожала плечами её величество и улыбнулась. - Я бы не удивилась.
   - Его милость приглашал меня, - подала голос маркиза Доминика, - и сэра Эйра. Увы, никто из нас не смог поехать...
   - А невеста? - слабо улыбнулся Януш. - По правде, я соскучился за бывшим учеником... Надеюсь, он будет счастлив в браке...
   - Я в этом почти не сомневаюсь, - кивнула Марион, - Анна мне понравилась. Образованная, умная, внимательная девушка, единственная дочь разорившегося аверонского виконта, сирота, состояла гувернанткой в достойной аристократической семье. Михаэля пригласили в их дом на день рождения одной из дочерей с явными и далеко идущими планами...
   - Просчитались, - усмехнулся Нестор. Король постепенно успокаивался от спокойных и отвлечённых разговоров, но смотрел по-прежнему в пол, думая о своём.
   - Увы, - с улыбкой подтвердила Марион, - вместо юных графинь Михаэль выбрал их гувернантку Анну, старшую своих воспитанниц всего на пару лет. Как только о внимании Синего барона к прислуге стало известно в содержащей её семье, девушку выставили за двери. Всё время до свадьбы бедной девочке пришлось жить в съёмных комнатах, и Михаэль торопился с важным событием. Я верю, что Единый послал моему сыну хорошую жену...
   - Анна очень добрая, - решилась пискнуть Каллиста, - она с удовольствием играла со мной...
   - Ваша милость! - вдруг вскрикнула маркиза Доминика, вскакивая со своего места.
   Януш непонимающе глянул на неё, быстро догадался и прижал руку к лицу, сдерживая хлынувшую носом кровь. Велегор уже протягивал ему платок, который на протяжении всего разговора вертел в руках, и лекарь тотчас вытер им красные подтёки с губ и подбородка.
   - Знал, что это случится, - раздался над ухом тихий голос сына.
   - Януш, позволь, - встревожено проговорила королева, поднимаясь со своего места.
   - Ничего страшного, - вяло отмахнулся лекарь и тотчас закашлялся, сплёвывая кровавую слюну.
   Поднялась неизбежная суматоха: маркиза Доминика выглянула за двери, чтобы потребовать у горничных воды и полотенец, Кассандра предусмотрительно отвела маленькую Каллисту подальше от камина, чтобы не стоять на пути у старших, Велегор, напротив, придвинулся ещё ближе; даже его величество поднялся, отошёл к камину, окидывая бледного, почти зелёного лекаря тяжёлым взглядом.
   Януш же от подобной заботы почувствовал себя только хуже; ещё сильнее разболелась голова; ломило всё тело, болезненно отзываясь на каждое движение. От настойчивых предложений переночевать во дворце он, впрочем, решительно отказался, тотчас засобиравшись домой.
   - Чёрный юмор у судьбы, ваше величество, - задумчиво проговорила маркиза Доминика, когда барон с сыном вышли из библиотеки. - Наделить даром исцеления человека, который сам умирает от непонятной хвори...
   Марион не отозвалась. В который раз она понимала, что бессильна спасти того, кто столько раз помогал им в прошлом, - и осознание этого её убивало. Мрачный супруг тоже молчал, но королева готова была поклясться, что и его терзали те же мысли.
   Сам Януш мечтал лишь об одном: поскорее добраться домой. Сопровождавший их рыцарский эскорт молча последовал за лекарем и юным колдуном; Велегор тоже не проронил ни слова до самого поместья.
   Велизар их не дождался - несмотря на то, что до полуночи было ещё несколько часов, оборотень закрылся в подвале и встречать их не вышел. Слуга Гоар, улучив момент, доверительно шепнул Янушу, что тот недавно вернулся из придорожной таверны, спьяну не вписался в ворота, набил себе пару шишек и с руганью отправился на ночёвку.
   - Храпит так, что и пушкой не разбудишь! Небось и превращение проспит, - хихикнул конюх, с поклонами провожая барона с сыном.
   Рыцари задержались внизу - договориться о дежурствах - пока лекарь поднимался к себе. К тому времени, как Януш переоделся и разжёг огонь в камине - их не ждали так рано, и радетельная служанка не успела натопить спальни - Велегор успел принести воды, свежих полотенец и ужин с кухни. Лекарю оставалось лишь удивляться такой заботе: сын взрослел на глазах. Наскоро ополоснувшись, оба забрались на кровать и уютно устроились со своими подносами, опершись на её противоположные спинки; мальчишка разложил шахматную доску, и лекарь с удовольствием втянулся в игру.
   После освежающих процедур и лёгкого ужина настроение и самочувствие улучшилось; ушло даже сонливое, подавленное состояние, окутавшее его липкими щупальцами ещё во дворце. Велегор тоже повеселел, глядя на отца, и они успели сыграть несколько партий, прежде чем из недр дома, из-под земли до них донёсся приглушённый и тоскливый вой.
   - Ничего, скоро луна на убыль пойдёт, - успокоил сына Януш, - уже завтра полегчает.
   - Если б он меньше пил, мог бы удержаться в человеческом теле и сегодня, - буркнул Велегор. - Не понимаю, зачем люди пьют? Помню, в Норе тоже такие были...
   - Пытаются отвлечься, - предположил Януш. - Убежать от проблем...
   - Точно-точно, - вспомнил Велегор, - один такой как-то убежал. Его труп из шахты так и не достали, слишком глубоко. Забросали камнями, чтоб не вонял...
   - Ты прямо в этом спать будешь? - перебил Януш: не хотел, чтобы сын вспоминал жизнь на Туманных Островах. - Пижама-то где?
   - Я быстро, - пообещал мальчик, спрыгивая с постели.
   Лекарь проводил сына взглядом: тот выбежал из опочивальни, и в коридоре тотчас хлопнула дверь его комнаты. Спали отец с сыном по-прежнему вместе. Януш не возражал: испуг пройдёт, а польза от постоянного общения останется.
   - Смотри, пап, что это? Это твоё? - сын вбежал в спальню с каким-то свёртком в руках, плюхнулся на кровать, отшвыривая принесённую одежду в сторону.
   - Нет, не моё, - нахмурился Януш, разглядывая небольшой мешочек, перевязанный кожаным ремешком.
   - Может, кто-то из слуг забыл? Или Велизар? Или... хотя нет, рыцарям в моей спальне делать нечего, они охраняют только лестницу и вход... Посмотрим?
   - Велегор, стой! - крикнул лекарь, но поздно: нетерпеливый мальчишка дёрнул за тесьму, распуская мешочек, и в свете ночной лампы ярко сверкнул диковинный самоцвет.
   - Горный хризанит, - поразился Януш. - Очень редкий камень! Их добывают лишь в северных пределах Валлии, в окрестностях Рокхейма. Я видел такой перстень у королевы - её свадебный подарок... Но откуда он взялся? Здесь, у нас?..
   - Кольца из этого камня дарят на свадьбу? - вдруг оживился Велегор. - Правда?
   Глаза мальчишки заинтересованно блеснули; он схватил хризанит...
   И исчез.
   ...В первые несколько секунд Януш настолько не поверил своим глазам, что даже не двинулся с места, уставившись туда, где мгновением раньше сидел его сын; затем вытянул руку и похлопал ею по смятым простыням.
   - Велегор, - шёпотом, пытаясь унять учащающееся дыхание, позвал лекарь.
   Вскочил, дико озираясь, схватил оставшийся на одеяле пустой мешочек, заглянул под кровать, высунулся в тёмное окно, прошёлся на нетвёрдых, ватных ногах по комнате.
   - Велегор, не шути, - дрожащим голосом попросил Януш, прислоняясь к стене.
   Он отказывался себе верить; понимал, но всё ещё не мог смириться.
   - Заклинание невидимости? - слабо, без всякой надежды спросил у пустой спальни лекарь. - Велегор?..
   Даже невидимый, юный колдун отбрасывал тень; ярко пылал камин, горела настольная лампа, - в комнате не было никого, кроме самого Януша. Лекарь дико глянул на мешочек в своей руке, отбросил его в сторону и вновь метнулся к окну. Створка с грохотом ударилась о стену; внутрь ворвался морозный ветер, хлестнул его по лицу колючими снежинками.
   - Велегор! - хрипло крикнул лекарь в темноту. Сердце выскакивало из груди, в голове шумело от прилившей крови. - Велего-о-ор!!!..
   ...Ответом ему служил жуткий вой запертого в подвале оборотня.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 7.54*7  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"