Подымалов Андрей Валентинович : другие произведения.

Сборник фантастики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ЧЕРЕЗ ФАНТАЗИИ - В РЕАЛЬНОСТЬ

  
   В данный сборник вошли небольшая повесть, написанная еще в 1981 году и ряд рассказов, написанных тоже в разные годы - от 1987 до 2007 гг. Этим объясняется их разная стилистика и, временами, как бы, "недостаток" жанра, выражающийся, в том числе, простотой сюжетов и отсутствием необходимой детализации и неизысканной динамикой.
   Кроме того, такое построение сделано еще и с определенной долей умысла, поскольку к жанру обычной фантастики ни повесть, ни рассказы не относятся.
  

В ЧУЖОМ ИЗМЕРЕНИИ

Повесть

  
   Мы - соседи в этом бушующем мире, в мире дней и ночей, в мире радостей и тревог. Мы - соседи, и должны жить в мире, ибо ничто сейчас не ценится так дорого, как спокойное небо.
   Мы встаем утром с привычным осознанием повседневных забот, днем добросовестно исполняем их, вечером, удовлетворенные или не очень, подводим итоги. А где-то острые и хищные жала смерти нацелились в наше спокойствие. Тупые и холодные их глаза равнодушно взирают на мир, готовые в любой момент уничтожить и сжечь его.
   Мы - соседи в коммунальной квартире Земля. Лишь незримые стены границ разделяют нас. И если не мы прекратим безумие, то кто же?
   Мы - соседи в необозримых мирах, в небесах и на планетах, в пространстве и во времени.
  

Глава I

Находка Сергея Лаврова

  
   Вертолет оторвался от земли, завис на несколько секунд над площадкой. Сергей посмотрел вниз. Люди, с которыми он только что разговаривал, теперь, закрываясь от ветра, поднятого винтом вертолета, махали ему вслед. Что-то кричал Петр Алексеевич. Сергей улыбнулся: чудной старикан - наверное, опять повторяет свои наставления, хотя он и так уже запомнил их наизусть. Старый метеоролог, Петр Алексеевич Трубачевский, как всегда, боится, что другой обязательно что-нибудь сделает не так, как нужно, обязательно что-нибудь напутает, забудет, упустит из виду.
   Ну, что ж, его можно понять. Действительно, случай, произошедший вчера на метеостанции "Мысовая", выходит из разряда обычных. Неожиданно, без всякой видимой причины, вышло из строя несколько приборов, и вот уже почти сутки станция, по сути, не работает. Конечно, это ЧП, если к тому же принять во внимание, что метеосводки с "Мысовой" всегда передавались в первую очередь: в районе станции зарождались ветры, делающие климат в обширном регионе.
   И вот сегодня с утра начальник авиаотряда выделил вертолет, чтобы перебросить на станцию необходимые приборы, а заодно и специалиста. В качестве этого специалиста и летел Сергей Лавров. Вчера, вместе с Трубачевским, они детально обсудили все, что необходимо было сделать, какие дополнительные измерения произвести, какую для этого аппаратуру надо взять. Трубачевский с превеликим удовольствием полетел бы сам, но здесь его заменить было некем. Сергей в душе радовался такому стечению обстоятельств: хотя он на Севере и второй год, а вот на самом побережье еще не был. Командировка же на "Мысовую" давала такую возможность.
   Вертолет пошел боком и вверх. Сергей последний раз посмотрел на землю: маленькие фигурки провожающих уже потянулись к темнеющему невдалеке поселку.
   Лавров заерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. Теперь долго ничего интересного не будет, можно и подремать. Он надвинул поглубже шапку, зарылся в воротник шубы. Все-таки почти бессонная ночь дает себя знать: пока получили со склада приборы, пока провели их контрольную проверку - усталость навалилась, стоило только закрыть глаза.
   Проснулся Сергей от того, что затекла нога. Переменил положение, глянул на часы - полдороги уже позади. Посмотрел в маленькое окошко: вокруг расстилалось то же снежное безмолвие. Скоро должно быть побережье, там пилот сменит курс, и дальше они будут лететь уже вдоль береговой полосы вплоть до самой метеостанции.
   Вдруг справа по ходу, километров за десять, вспыхнул белый ослепительный круг. От неожиданности Сергей вздрогнул и припал к стеклу, тщетно пытаясь что-либо разглядеть. Свечение продолжалось две-три секунды, не более. И опять - та же снежная равнина.
   Лавров потряс головой. Что за наваждение? Может, почудилось?
   Пилот пожал плечами, когда Сергей обратился к нему. Да, он тоже видел, но объяснить, что это такое, не берется.
   - Может, завернем?
   - Вообще-то, время есть. Сейчас только базу запрошу.
   Разговор с базой был коротким. Начальство не возражало.
   - Ну, что ж, давай посмотрим.
   Вертолет круто накренился и пошел в сторону. Теперь курс был взят на то место, где совсем недавно они видели такое странное свечение. Напрасно Сергей до боли в глазах всматривался вперед. Ничего, что задерживало бы взгляд, не было. Все та же снежная равнина. Дальше лететь не имело смысла. На всякий случай дали несколько кругов. И вот, когда уже машина выходила из виража, чтобы лечь на прежний курс, Лавров вдруг увидел в стороне, совсем не там, где они искали, какое-то темное пятно.
   Немного погодя стало очевидно, что это не что иное, как земля. Люди в кабине переглянулись: здесь, среди зимы, среди этого бескрайнего снега - и голая земля!
   Второй пилот выдохнул:
   - Человек!
   - Человек? Где?
   Но машина уже миновала то место. Сделали разворот. Да, без сомнения, где-то в полукилометре от черного пятна земли на снегу лежал человек.
  
   .... Стэнк с трудом разлепил смерзшиеся ресницы. От севшего неподалеку летательного аппарата к нему, проваливаясь в снегу, бежали двое. Несколько мгновений он смотрел на них, а потом опять закрыл глаза....
  
   Сергей, сбросив рукавицы, на ходу рвал неподатливые застежки, стаскивая с плеч шубу. Действовать теперь надо быстро: неизвестно, сколько времени уже лежит здесь этот человек. Но представившееся Лаврову зрелище превзошло все ожидания. Даже видавший виды пилот ахнул: лежавший мужчина прижимал к себе, стараясь собственным теплом согреть, подростка.
   Замешательство длилось недолго. С трудом расцепив руки мужчины, закутали мальчика в шубу, и второй пилот сразу же пустился в обратный путь. Лавров остался ждать. Мысли метались беспорядочные: "Кто такие? Почему здесь?" Взглянул на лежащего. Открытое мужественное лицо, упрямо сжатые губы, тонкий хрящеватый нос.
   Оглянулся на вертолет - пилот уже спешил назад.
   Задыхаясь и торопясь, втащили непослушное тело в вертолет. Пилот, откупорив бутылку с медицинским спиртом, начал оттирать потерпевших. Старший связался с базой, доложил обстановку, повернулся к Лаврову.
   - Через пять минут взлетаем. Приказано возвращаться на базу.
   - Хорошо. Я только посмотрю, что там.
   Лавров кивнул в сторону пятачка голой земли.
   - Давай, только быстрее. Надо успеть засветло вернуться.
   Подойдя к краю черной земли, Сергей остановился. Да, это была обычная земля, если, конечно, не считать, что она вся выгоревшая и обугленная. Метров на пятьдесят в диаметре весь снежный покров растаял, края снега запеклись. Сергей наклонился и прикоснулся ладонью к земле. Она была еще теплой.
   - Лавров, давай быстрее!
   Что ж, действительно, медлить сейчас, когда на борту два таких пассажира, - это преступление.
  

Глава II

Кто вы?

  
   Погода стала портиться. Сильная облачность прижимала машину к земле. База постоянно справлялась о состоянии потерпевших. Пока можно было с уверенностью сказать одно: обморожения не было. Может, сделал свое дело спирт, может, помощь прибыла вовремя. Правда, оба так до сих пор и не пришли в сознание. Теперь главное - быстрее доставить их на базу.
   В уже сгущающейся темноте вдали замерцали огни поселка.
   Через десять минут вертолет, как и утром, опять завис над площадкой. К нему уже со всех сторон бежали люди. Наготове стояла "Скорая помощь". Потерпевших сразу приняли на руки, уложили на носилки. Носилки загрузили в "Скорую", и она умчалась.
   - Вот незадача. Еще на сутки задержим метеосводку. - Это Трубачевский. - Придется тебе, Сережа, завтра опять лететь. Только учти, завтра приборы должны стоять на местах.
   - Хорошо, Петр Алексеевич.
   - Товарищ Лавров, можно Вас?
   Подошедший представился:
   - Капитан милиции Семенов. Пройдемте со мной.
   В кабинете начальника авиаотряда, куда они зашли, уже находились оба пилота.
   - Садитесь, товарищи, за стол. Вот вам бумага, ручки. Подробно опишите все, как было. Каждая незначительная деталь может оказаться важной.
   Через полчаса он собрал листки, предварительно заставив на них расписаться.
   - Ну, что ж, пока вы свободны. Если понадобится, мы вас вызовем.
   Наутро Лавров вновь отправился в свою командировку. Правда, экипаж на этот раз был другой: его знакомые вертолетчики еще затемно улетели на дальнее стойбище с врачом - там заболел ребенок.
   За всю дорогу не перекинулись даже и парой слов. Лишь пролетая то самое место, где Лавров заметил странное сияние, пилот кивнул:
   - Здесь?
   Сергей, конечно, не сумел бы по местности сориентироваться, поэтому взглянул на часы, определяясь по времени.
   - Да, вроде здесь...
   И все.
   Потом, уже на "Мысовой", они махнули друг другу рукой, и вертолет ушел на базу.
   Возле выгруженных ящиков хлопотал персонал метеостанции: метеоролог Клюев, молодой смешливый парень с пушком на подбородке и щеках, и радист Заназян, заросший почти до самых глаз черной шикарной бородой.
   К вечеру все неисправные приборы заменили, и метеосводка ушла точно в назначенное время. А на следующий день с утра Лавров засел за выполнение инструкций Трубачевского. Неделю он трудился в поте лица, но все безрезультатно. Ничего из того, что так интересовало Петра Алексеевича, выяснить по поводу случившегося не удалось. Беседы с метеорологом и радистом ничего не дали. Отказавшие приборы тоже ничего не могли поведать.
   В конце недели Лавров улетел с метеостанции. В последние дни он недомогал, но, думал, обойдется. Однако болезнь доконала, и через пару дней после возвращения его положили в больницу с диагнозом "воспаление легких".
   ... Прилипнув лбом к стеклу, Лавров тоскливо глядел на улицу. И угораздило же его сюда попасть. Правда, теперь он, можно сказать, здоров. Но врачи все равно не выпускают. Уже перечитал книжки, завалявшиеся здесь от прежних больных, добрался и до старых газет.
   - Ну, молодой человек, как себя чувствуем?
   Сергей обернулся. Задумавшись, он и не заметил, как зашел его лечащий врач.
   - Спасибо, доктор. Я уж совсем здоров. Когда же домой-то отпустите?
   - Теперь уже скоро. Еще несколько дней.
   - Да, доктор, все хочу Вас спросить. Недели три назад к вам доставили двоих, мужчину и мальчика. Их в тундре подобрали.
   - А почему Вы, собственно, интересуетесь?... Погодите-погодите, это не Вы их тогда нашли? Ну, конечно же, тогда называли Вашу фамилию, да я запамятовал.
   - Что с ними?
   - С ними? Знаете ли, довольно скверная история. Целую неделю были без сознания. Потом мужчина все-таки пришел в себя, но я бы не сказал, что у него при этом сознание прояснилось - во взгляде была абсолютная пустота. Пришлось отправить в областной центр, а оттуда, я слышал, их переправили в столицу...
   - А теперь?
   - А об этом мне, молодой человек, не докладывают.
   В дверь заглянула медсестра.
   - Игорь Иннокентьевич, здесь к больному пришли.
   - Кто?
   Приблизившись к врачу, она что-то стала шептать ему на ухо, удивленно посматривая на Лаврова. Врач хмыкнул и пошел к выходу. Сестра следом.
   Через несколько минут дверь отворилась, и в палату зашел человек в накинутом на плечи халате.
   - Лавров? Сергей Анатольевич?
   - Да. Но, собственно...
   - Старший лейтенант госбезопасности Свиридов. Удостоверение... Скажите, это вы писали?
   Сергей бросил взгляд.
   - Да, я.
   - Расскажите, пожалуйста, обо всем, только подробнее.
   - Но я же уже писал.
   - Это очень важно.
   Когда Лавров закончил свой рассказ, старший лейтенант спросил:
   - Вы сможете найти это место?
   - А что же сразу не искали, если это важно?
   - Искали. Но дело в том, что на следующий день прошел снег, а потом была метель. Так что, сами понимаете...
   - Ну... Я попробую. Только вот доктор не выпускает.
   На следующий день Лаврова неожиданно для него выписали. Значит, дело действительно серьезное, решил он.
   Три дня непрерывных полетов ничего не дали. Впрочем, никто сильно и не надеялся. Если уж пилоты с их знанием местности не смогли найти, то что взять с Лаврова. Метель надежно упрятала следы катастрофы.
   После того, как старший лейтенант улетел, из областного центра пришла радиограмма. Этим делом заинтересовалось большое начальство, и им опять нужен я для беседы, решил Сергей, ознакомившись с ее содержанием.
   Но дальнейшие события показали, что он прав лишь отчасти. Лавровым действительно интересовалось большое начальство, но понадобился он не только для беседы.
   Однако узнал он об этом лишь в столице, куда попал без остановки в областном центре. Там, прямо у трапа, его встретили два ответственных товарища, которые тут же вручили ему билет на московский рейс. У него не было даже пары часов, чтобы передохнуть и привести себя в порядок. В московском аэропорту его также встретили, доставили в гостиницу и пожелали хорошо выспаться, благо до утра еще шесть часов.
   Только в гостиничном номере, помывшись и сменив рубашку, Лавров, наконец-то, смог привести в более или менее упорядоченный вид свои растрепанные мысли. Вот это да, встречают как министра! Что же хотят они еще услышать? Не найдя ответа на этот вопрос, он так и уснул.
   Проснулся от осторожного настойчивого стука в дверь. За окном уже светало.
   Черная "Волга" с молчаливыми пассажирами бесшумно скользила по пустынным улицам.
   У входа в большое современное здание машина остановилась. "Какое-то НИИ. Название - язык сломаешь,- подумал Сергей, скользнув по вывеске взглядом. - Что-то связанное с медициной".
   В вестибюле их уже ждали. Лифт. Шестой этаж. Длинный пустой коридор. Тишина, только звук их собственных шагов. Поворот направо, еще поворот. Кабинет без номера и таблички.
   Навстречу вошедшим поднялся моложавый элегантный человек. Поверх пиджака одет белый халат. Здесь Сергею пришлось снова повторить свой рассказ. Потом посыпались вопросы. Даже и на половину их Сергей не смог ответить.
   Наконец, Лаврова посвятили в кое-какие подробности. Оказалось, что больные, мужчина и мальчик, по сути дела, здоровы. То есть, все внутренние органы функционируют нормально. Но вот здесь и начинаются странности. Дело в том, что мозг у обоих идентичен мозгу ребенка. Он не содержит практически никакой информации. У них нет памяти, нет прошлого. Словно прошла тряпка по исписанной мелом доске и стерла все воспоминания. В это трудно поверить, но это так. Они не умеют говорить, не умеют самостоятельно есть, вообще ничего не умеют.
   - У нас к вам просьба.
   - Слушаю.
   - Сейчас Вас проводят в палату к больным. Посмотрите на них, и пусть они Вас тоже увидят.
   - Но зачем?
   - Понимаете, в одном мозгу, а именно у мужчины есть одна-единственная информативная запись. Мы воссоздали ее. Посмотрите.
   Свет погас, и неожиданно перед Сергеем прямо на стене зажегся экран, и, как в замедленном кино, прошло несколько кадров. Он увидел снежную равнину, вертолет, двух бегущих людей, один из которых был он, Сергей. Странно все это было видеть со стороны.
   - Так вот, может, ваше лицо даст толчок заторможенным записям. Мы же пока не в состоянии проникать так далеко в мозг. Без воссоздания записей нам будет трудно вернуть их к нормальной жизни, и пролить свет на эту загадочную катастрофу.
   Второй раз за последнюю неделю на Лаврова возлагали большие надежды, и во второй раз он их не оправдал. Мальчик смотрел на Сергея с любопытством. На вид ему было лет тринадцать. Те же характерные черты лица, что и у мужчины. Во взгляде мужчины тоже было любопытство и ничего более.
  

Глава III

Семь лет спустя

  
   Скорый поезд уходил все дальше на восток, выстукивая по стыкам рельсов свою незамысловатую мелодию. За окном мелькали леса, селения, речушки. Павел Лукашин, прислонившись к стенке, задумчиво глядел на быстро меняющиеся пейзажи.
   - Сыграем? - спросил один из попутчиков, тасуя колоду карт.
   - Спасибо. Что-то не хочется.
   День уже клонился к вечеру.
   "Ну вот, завтра и дома буду, - подумал Павел. - Последние летние каникулы. Конечно, летними их можно назвать лишь с большой натяжкой: все-таки конец августа. Сейчас дома много работы на огороде. Надо будет помочь родителям. ... может, Серега Лавров будет - вдруг отпуск дали? - Мысли мелькали разрозненные. - Вот все-таки, хоть и разница у нас в возрасте почти десять лет, а дружбе это не мешает. Нормальный он мужик, держится запросто и о Севере интересно рассказывает".
   С Лавровыми они уже много лет соседи. Когда-то их деды приехали с запада в Сибирь на вольные хлеба, да так с тех пор и остались здесь.
   Своеобразная дружба Павла и Сергея началась, когда последний вернулся домой после службы в армии. Потом Сергей уехал на Север. Но так уж повелось, что, приезжая домой на побывку или в отпуск, он рассказывал различные занимательные истории. Вот также семь лет назад он рассказал и о том загадочном происшествии в тундре, участником которого был. Вся эта история была бы похожа на вымысел, если б через четыре года Сергей не познакомил его с тем мальчиком, вернее, юношей.
   Павел тогда готовился поступать в институт и, как всегда, сидел за учебниками. Лавров влетел в комнату.
   - Привет! Собирайся.
   - Куда?
   - Давай-давай... Подробности - дорогой.
   И уже в автобусе, по дороге в райцентр, Сергей начал свой рассказ. Суть его сводилась к следующему.
   - Мои давние "знакомцы" по тундре так и смогли восстановить свою память. Три долгих года находились они в клинике при институте. Врачам пришлось приложить громадные усилия, чтобы вернуть их к нормальной жизни. Им пришлось учить своих подопечных заново ходить, разговаривать, в общем, всему тому, что человек постигает в первые годы своей жизни. Им пришлось заново пройти весь школьный курс. И вот здесь они поразили буквально всех: Им на это потребовалось всего два года. Ученые были слегка шокированы: значит, раньше эти два человека были великолепно тренированы, их мозг, возможно, заключал в себе громадный объем информации. Но, как бы там ни было, прошлое этих двоих было пока закрыто плотной завесой. Далее держать их в клинике не было смысла. Незнакомцам предложили выбрать любое место в Союзе для проживания. Почему-то они выбрали наш райцентр. Что повлияло на их выбор, неизвестно.
   Сергей немного помолчал. Потом продолжил:
   - С парнишкой мы встретились случайно на улице. Познакомились. Ведь после клиники я их больше не видел. Знаешь, они оба были удивлены, узнав, что это я их тогда спасал на Севере.
   От встречи у Павла осталось двоякое впечатление. Они ему понравились: умные, эрудированные. В комнате он увидел груды книг по самым разным областям науки. Но над всем этим витала тайна, у которой не было объяснения....
  
   ...Колеса застучали по стрелкам. Мимо поплыли знакомые станционные постройки. Ну, вот, еще часа два потрястись в автобусе - и дома.
   Солнце уже перевалило через зенит, когда Павел Лукашин, наконец, добрался до своего села. Рукопожатия, объятия, слезы - все, как водится, в таких случаях. Поинтересовался, дома ли Лавров. Оказалось, что еще на прошлой неделе приехал в отпуск.
   После небольшого застолья вышли с Сергеем на улицу, закурили. Поболтали о том, о сем.
   - Да, помнишь наших знакомцев? Старший, между прочим, механиком сейчас на автобазе работает. Ну, а младший в институте учится... Вот такие, брат, дела.
   - А кем они все-таки друг другу доводятся? Уж сильно похожи.
   - Да я и сам об этом думал. Вроде, как сын и отец. А как на самом деле, кто ж знает.
   Ночь уже опустилась неслышно на землю, принесла с собой свои шорохи и свои тени. В домах гасли огни: завтра обычный трудовой день, надо рано вставать.
   - Ну, что, по домам?
   - Давай.
   В этот момент возник какой-то посторонний звук. Словно шелест крыльев большой птицы. Две тени, появившись неизвестно откуда, плавно опускались на соседнюю улицу. Самолеты?!
   Друзья переглянулись и, не сговариваясь, бросились туда.
   Да, по внешнему виду это действительно были небольшие самолеты, легкие, спортивного типа. Темнота мешала более подробно их рассмотреть. Они уже садились. Тишина нарушалась лишь лаем собак да свистом воздуха, вспарываемого крыльями этих невесть откуда взявшихся машин.
   Что за чертовщина? Откуда они здесь взялись? Самолеты коснулись земли, тихо пробежав десяток метров, встали.
  

Глава IV

Ночные гости

  
   Павел сделал шаг вперед и тут же почувствовал на своем плече руку. Лавров прижал палец к губам и отрицательно покачал головой. Впрочем, он прав: пока, действительно, не стоит подходить.
   Было видно, как открылись люки, и на землю спрыгнули несколько человек. В руках тускло блеснуло оружие.
   Все происходящее становилось вообще непонятным. Прилетевшие, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Трое направились к клубу, огни которого еще светились. Остальные - по ближайшим домам. В ограде у Апанасенко глухо тявкнула собака и тут же замолчала. В доме зажегся свет. Прошло несколько томительных минут. Звякнула щеколда. Вышли дядька Игнат, его жена Матрена, их младшая дочка, а сзади - один из тех. Медленно, как привидения, они подошли к люку и, молча, один за другим, скрылись в проеме.
   Все это походило на какой-то кошмарный сон. Привели Наприевых, Галенко, Илью Садова. Из клуба, также молча, подошла группа парней и девчат.
   Террористы? Но почему здесь? Вообще-то в последнее время в газетах много пишут о международном терроризме. Однако при чем их маленькая, оторванная от важнейших центров, деревенька?
   Раздумывать было некогда. Лавров шепнул:
   - Давай, Павел, жми к председателю. Расскажи все, что видел. Пусть немедленно свяжется с райцентром. Я сейчас заведу мотоцикл и подъеду.
   Председатель Степан Кочетов долго не мог ничего понять.
   - Не части, говори толком.
   Выслушав, схватился за телефон. Через минуту его соединили с кем надо. К крыльцу подкатил Лавров.
   - Ефимыч, они уже взлетели!
   Председатель бросил трубку.
   - Не верят. А, ну, давай к Апанасенко.
   Через несколько минут они вернулись. Председатель опять засел за телефон.
   - Ну, все, объявили тревогу. Наши пошли уже на перехват. А вы, ребята, давайте-ка жмите в райцентр, расскажите все по горячим следам.
   Мотоцикл вылетел на шоссейку, и сразу ветер засвистел в ушах.
  
   ...Самолеты, поднятые по тревоге, прочесали все квадраты в районе происшествия. Безрезультатно. Радарные установки не зафиксировали посторонние летательные аппараты.
   Через полчаса в небо поднялось еще звено. Капитан Веденин в квадрате 43 заметил тень самолета. Тот жался к земле, шел почти над верхушками деревьев. Принято решение: идти на перехват.
   После, уже на земле, ведомый Веденина смог немного добавить к тому, что видели наземные службы. Черное небо прорезала огненная молния, и самолет Веденина разлетелся в воздухе. А неизвестный самолет словно растворился, ни один радар так и не заметил его на своем экране.
   Лишь к утру удалось установить, что это был третий ночной агрессор. Похитили тридцать человек. Исчезли и Лаворв с Лукашиным, единственные очевидцы этого похищения.
  
   .... Свет фары выхватывал из темноты стволы деревьев, плясал по дороге. За поворотом показались огоньки: последнее село перед райцентром, осталось каких-то минут пятнадцать ходу.
   Мотоцикл ворвался на центральную улицу. Вдруг Лавров, сидящий за рулем, резко вильнул в сторону.
   Узенький переулок.
   - Ты что?!
   - Молчи.
   Неожиданный удар швырнул их на палисадник. Мотоцикл перевернулся и заглох. Павел поднялся, потирая ушибленное плечо. Метрах в трех от него, под забором, лежал Лавров. Вот он зашевелился и со стоном сел.
   - Живой?
   - Да вроде. Посвети.
   Чиркнула спичка. Слабенький огонек выхватил из темноты лицо Сергея. На щеке и лбу были глубокие ссадины. Кровь сочилась и тоненькой струйкой текла за воротник.
   - На платок, вытри.
   - А, ерунда. Чертов булыжник, так можно и без головы остаться.
   - Так какой дьявол тебя сюда понес?
   - Ты что, слепой, не видел, что ли? Они и здесь тоже.
   - Те самые?
   - Откуда я знаю, может, и те, а, может, и другие.
   - Влипли в историю.
   Хрустнул под чьей-то ногой песок. Лукашин обернулся. Неясный силуэт двигался к переулку, как раз там, где они только что свернули. Заметили.
   Друзья, прижимаясь к забору, медленно отступали. Неизвестный уже вошел в переулок. Наконец-то, угол. Лукашин перевел дыхание.
   - Уходим быстрее.
   - Погоди, план есть.
   Лавров стоял, сжимая в руках короткую тяжелую палку. Махнул рукой Павлу: "Стой. Не двигайся". Осторожно выглянул из-за угла. Луч фонарика осветил лежащий мотоцикл. "Террорист", как сразу окрестил его Лавров, несколько секунд стоял, раздумывая.
   Пойдет дальше или не пойдет? - Пошел.
   Остались считанные метры. Сергей поудобнее перехватил свое оружие. Главное, не промахнуться. Сердце бешено колотилось.
   Медленно показалась тень. Пора! Резкий выпад на левую ногу, короткий замах. Отбросив дубину, едва успел подхватить падающего. Тело сразу обмякло, потяжелело. Павел помог оттащить его за угол. Вернулся назад, подобрал выпавшее у "террориста" оружие.
   - Заткни ему чем-нибудь рот. А то очнется, еще, чего доброго, орать начнет.... Что за пушка? Дай посмотрю.
   - Да что-то непонятное.
   Оружие, которое взял в руки Лавров, действительно было странным. Немного похоже на автомат, пистолетная ручка, короткий утолщенный ствол. Однако нет магазина, нет спускового крючка.
   - Смотри, вот здесь пластинка подвижная.
   - Давай попробуем.
   Лавров направил ствол в землю и полностью утопил пластинку. Тонкий белый луч ударил под ноги, взбил фонтан пыли. Запахло горелым.
   - Что вы здесь делаете?
   Лукашин резко обернулся. Лавров непроизвольно сделал шаг назад. Перед ними стояли двое. Несомненно, с самолета. Поблескивают оружейные стволы.
   Сергей медленно поднял свой ствол навстречу. Молчание затягивалось, никто не решался ничего предпринять, любое неосторожное движение могло дорого стоить. Лавров мысленно ругал себя: "Увлеклись, проморгали!"
   - Дайте сюда оружие. Вы не умеете с ним обращаться. И можете уходить отсюда, никто вас не тронет.
   Отдать? Ну, уж дудки! Еще посмотрим, кто кого. Правда, у них два ствола. Ну, да ничего, лишь бы Павлик не подкачал, не выкинул какой-нибудь фортель. Ситуация может в любой момент измениться. К противнику может подойти помощь, а вот мы одни. Однако, черт возьми, какой знакомый голос. Где же я мог его слышать?
   Сергей почувствовал легкий толчок в бок, и в тот же миг Павел, распластавшись в прыжке, обрушился на ноги своих противников. Переплетение тел на земле. Сергей рванулся на помощь - навстречу сверкнул яркий ослепительный свет. В глазах вспыхнули сотни разноцветных радуг. Лавров пошатнулся, выронил из рук оружие и начал медленно оседать. В затухающем сознании запечатлелось белое лицо, выхваченное из мрака ярким светом, лицо старшего "знакомца по Северу".
   Лукашин заученным еще в институте движением вывернул сопернику руку, прижал его к земле. Захваченный борьбой, он не понял, что это была за вспышка света.
   - Сережа, я держу этого!
   Что-то тяжелое обрушилось сверху на Павла, и он потерял сознание.
  

Глава V

Полет в никуда

  
   Кэн Драйт, командир особой экспедиции, был недоволен. Да и есть, от чего нервничать. Экспедиция, удачно начатая, едва не провалилась. Теперь беспристрастный электронный мозг доложит обо всем в высшем Техническом Совете, а это значит, что, как минимум, несколько лет придется прозябать на внутренних рейсах, а потом последует нудная пересдача экзаменов на допуск к внешним перевозкам.
   Драйт нажал кнопку выдачи памяти: надо еще раз все просмотреть, может, где-то раньше была допущена ошибка.
   Нет, все нормально. Их корабль вышел точно в рассчитанном измерении. Да иначе и быть не могло: две предыдущие экспедиции подтвердили правильность выкладок. Правда, перед ними потерпел неудачу корабль класса "А", пилотируемый другом Драйта Даем Стэнком. О судьбе этой экспедиции долго ничего не было известно. Потом Совет, наконец-то, решился направить в ту же точку еще один корабль. На этот раз контакт был более удачным: при посадке даже не почувствовали толчка. Удача продолжала и дальше сопутствовать им: удалось обнаружить аварийную капсулу, которая и вывела на Дая Стэнка и его сына. И вот в последний момент такое ЧП! Если б не оно, быть бы Драйту по возвращении помощником Главного Навигатора. А теперь...
   Чтобы отвлечься от невеселых дум, вызвал штурмана, узнал, когда корабль будет готов к старту. Вспыхнула лампочка вызова.
   - Командир, землянин пришел в себя. Желаете поговорить?
   - Попозже.
   Если бы в том селе был сам Драйт, то не пришлось бы таскаться с полумертвым парнем. Какие-то мгновения действия аннигилятора, и не осталось бы абсолютно никаких следов: для пользы дела иногда выгодна разумная жестокость. Но Стэнк-старший не устоял перед просьбой сына. Скорее, это была даже не просьба, а требование. Держа палец на клавише лучемета, он стал диктовать условия прибывшей на место группе зачистки. Ну, а Дай, конечно, слишком мягкотел, чтобы пойти на крайние меры. В итоге пришлось на два с лишним часа загрузить реанимационный центр, чтобы вернуть уже угасающую жизнь в растерзанное тело.
   Кэн Драйт вздохнул. А этого, из группы прикрытия, вообще спишут с полетов. Впрочем, поделом. Мало того, что подставил свою башку под дубинку, - проломленный череп еще ни о чем не говорит, мало ли таких же даже на дальних маршрутах, - но вот сам захват его вместе с оружием мог привести к нежелательным последствиям. Пришлось этого олуха взять под арест, пусть с ним Совет разбирается.
   Драйта сейчас интересовал другой вопрос: откуда земляне узнали об экспедиции? А в том, что они об этом знали, сомневаться не приходилось - иначе с какой стати появились бы эти перехватчики. Дело принимало крутой оборот, пришлось применить оружие.
   - Мерк, вот что, беседовать мне с ними некогда. Подключи обоих к электронному мозгу, все равно надо будет снимать информацию, так что уж заодно. Нужные записи дашь мне на экран.
   Через полчаса поступили данные расшифровки. Ну, что ж, как он и предполагал, вмешался его величество случай, причем, непредвиденный.
   - Командир, здесь есть еще интересные записи.
   - Давай.
   Взглянув на первые же кадры, Драйт удивленно присвистнул: так вот откуда столь настойчивое желание Стэнка-младшего сохранить тому парню жизнь. Весьма интересно!
  
   ... Сергей открыл глаза. Где он? В памяти сразу же всплыли последние события. Клубок тел на дороге, белый луч, вонзившийся в грудь, и лицо.. Да, это такое знакомое лицо!
   А где же Павел? Сколько времени уже прошло с момента беспамятства?
   Белый низкий потолок. Лавров скосил глаза в сторону. Похоже на больничную палату: белизна, пустота, не видать ни дверей, ни окон.
   Попытался приподнять голову. Резкая боль пронзила позвоночник, и тут же откуда-то прозвучал металлический голос:
   - Вам вредно шевелиться. Постарайтесь лежать неподвижно, пока вам не разрешат.
   Сергей хотел задать один из вопросов, которые мучили его, но язык не повиновался, и он опять провалился в забытье.
   Когда Лавров снова пришел в себя, над ним был тот же белый потолок. Однако теперь Сергей ощущал свое тело. Шевельнул рукой - работает. Другая - тоже. Ноги, вроде, целы и, главное, нет больше боли в позвоночнике.
   - Как себя чувствуете?
   Тот же металлический голос. Сергей повернул голову - рядом с ним стоял незнакомый человек. Высокий, уже седой, в странном серебристом комбинезоне.
   - Можете сесть?
   Лавров спустил ноги с возвышения, на котором лежал. В теле еще ощущалась слабость, слегка кружилась голова.
   - Не обращайте внимания на мою интонацию. Просто я не знаю вашего языка и вынужден пользоваться автопереводчиком. Мне нужно задать Вам один вопрос. Как вы относитесь к нашему общему знакомому, которого вы когда-то спасли на Севере?
   - Не понимаю, что вам от меня нужно? Кто вы такой и по какому праву держите меня здесь? Где Лукашин?
   - Не горячитесь. Слишком много вопросов для одного раза. Ваш друг жив и здоров, вы с ним увидитесь. Впрочем, и на остальные вопросы вы тоже получите ответ, правда, несколько позднее. Итак...
   - Я ничего не буду говорить. Я не знаю, какому богу вы служите, но что получите по заслугам, это уж точно. Нас, также как и тех, кого вы похитили, уже ищут. Лучше добровольно сдайтесь. Терроризм - это не метод достижения целей.
   - Как вы сказали, терроризм? Ну, что ж, нас действительно могут принять за террористов. Это к лучшему... Значит, не хотите отвечать? Ладно, сейчас сюда придет один человек. После того, как вы побеседуете, я еще зайду.
   Когда дверь, которую Лавров сначала не заметил, опять открылась, он вздрогнул от неожиданности.
   - Здравствуй, Сергей!
   - Не понимаю! Ты что, заодно с ними? Террорист?
   - Нет, Сергей, эти люди не террористы.
   - Тогда кто?
   - Долго объяснять. Когда прибудем на место, я тебе все и расскажу, и покажу... Конечно, если Совет не будет против. Но мой отец мне поможет, да и ты сам, надеюсь, будешь благоразумен, если хочешь добиться лучшей участи, чем тебе уготована.
   - Какой Совет?
   - Я же тебе говорю, долго объяснять. Да и пока не имею на это права.
  
   Ошарашенный и сбитый с толку Лавров сидел, тупо смотря в пол. Из этого состояния его вывел тот же металлический голос.
   - Ну, как, готовы ответить на мой вопрос о ваших чувствах к этому человеку?
   - И вы еще спрашиваете!? Он же ваш сообщник, как, наверно, и его отец.
   - Он вам не рассказывал, кто он на самом деле?
   - Нет.
   - И о том, как он оказался в тундре?
   - Откуда вы знаете об этом? Он рассказал?
   - Да, он. Кроме того, мы профильтровали вашу память.
   - В каком смысле?
   - Помните, в одном научном заведении вам показывали запись с видеофона? У нас примерно тот же принцип. Да, только для вас говорю: мы не террористы, мы - из другого мира. Через десять минут взлетаем. Так что для нас - это полет домой, для вас - полет в никуда, назад вы уже не вернетесь.
   Незнакомец повернулся и быстро пошел к выходу. Лавров покачнулся, сказалось напряжение последних минут, и вновь потерял сознание.
  
   Кэн Драйт прошел в отсек управления. В конце концов, хотя разговор с землянином ничего конкретного не дал, всегда можно часть вины переложить на этого мальчишку, Дью Стэнка. Ему это ничем не грозит, тем более, что его отец - важная фигура, а от самого Драйта отведет часть грозы.
   Один за другим поступали доклады о готовности к запуску двигателей. Палец нажал кнопку "Пуск". Корпус корабля едва ощутимо вздрогнул. Сейчас будет несколько неприятных минут, затем молниеносный скачок в свое измерение - и дома! Драйт откинулся в кресле и закрыл глаза...
  
   ... Павел поморщился. Все еще тупо ныл затылок, здорово все-таки саданули. В отсеке, или в камере, неизвестно, как лучше назвать, вместе с ним сидели еще четыре человека, все незнакомые. Они сохраняли странное молчание. Все вопросы, которые пытался задавать Лукашин, оставались без ответа.
   Павел поднялся, намереваясь размять затекшие ноги. Вдруг какая-то страшная сила швырнула его назад. Свинцовой тяжестью налились веки. В глазах вспыхнул красный туман. Туман густел, словно наливался кровью. Потом в этом месиве возникли голубые прожилки. Они увеличивались, вытесняя неприятную красноту. И вот перед глазами плескалось бескрайнее голубое море. Волны хлестали о порог комнаты. Еще мгновение - и они перехлестнут, зальют это прибежище и всех, кто в нем.
   Неожиданно все пропало. Павел с трудом разлепил тяжелые веки. Та же комната, те же четверо человек, только они уже не сидят, а лежат вповалку на полу.
  

Глава VI (часть I)

Так это было

  
   Стэнк-старший слегка поморщился.
   - Опять ты, Дью, за свое. Ну, сколько раз можно говорить об одном и том же? И что тебе дался этот Лавров?
   - Но ведь мы ему жизнью обязаны.
   - Послушай, если бы не мой выстрел, мы уже никогда не вернулись бы домой. А теперь ты еще хочешь для него каких-то привилегий. Судьба его будет такой же, как и десятков других. Или тебе его жизнь дороже миллионов жизней наших граждан?
   - Хорошо, отец, если ты не доложишь Совету о моих соображениях, то я буду вынужден сделать это сам. Надеюсь, Совет поймет меня - ведь риска абсолютно никакого.
   Дай Стэнк задумался. Насвистывая какую-то мелодию, стал неторопливо ходить по комнате. Дью взял со столика один из журналов, только что принесенных роботом, равнодушно скользнул взглядом по обложке. "Технический вестник". Также равнодушно стал его листать. Вздохнул: хотя и смутны воспоминания детства, но все же помнятся красивые детские журналы со множеством картинок и занимательных рассказов и стихов. А потом они стали куда-то исчезать, их становилось все меньше и меньше. То был наглядный урок по экономике. От отца Дью узнал, что бумага стала слишком дорогой, и наступил момент, когда прибыли от выпуска печатной продукции перестали расти. И с этого момента вместо журналов появились в продаже журнальные приставки к телеприемникам. Многим, вообще-то понравилось: подключаешь приставку, нажимаешь клавишу с названием интересующего тебя журнала, ставишь частоту смены страниц - удобно и практично.
   "Технический вестник", да еще пять-шесть изданий - вот все, что еще пока выдерживало жесточайшую конкуренцию с электроникой.
   Но, по правде сказать, за две недели карантина уже порядком все приелось. И эти журналы с обязательными ослепительными красавицами, и эта стерильная комнатка, и пунктуальный робот, дважды в день вкатывающийся на своих колесиках для наведения порядка.
   Послезавтра карантин заканчивается. Последует тщательный медосмотр, главный врач поставит свою подпись на бумаге, хмуро что-нибудь буркнет на прощание... - и, здравствуй, родина! Вдохнуть полной грудью родной воздух, упасть в густую высокую траву и долго-долго, зажмурившись, глядеть в бездонное небо, как в детстве, счастливо и бездумно....
   - Ладно, пусть будет по-твоему.
   От неожиданности Дью вздрогнул: размечтавшись, он и не заметил, как отец остановился перед ним. Теперь он стоял, засунув руки в карманы, и сосредоточенно смотрел куда-то в стену, мимо сына.
   - Но это вовсе не значит, что я с тобой согласен. Просто по неопытности ты можешь наделать глупостей, сказать что-нибудь лишнее. Если раньше половина членов Совета были моими друзьями, то сейчас положение изменилось. Лишь Лигрей и Астен остались из того состава. Да и, кроме того, на мне висит сейчас неудачная экспедиция. Будет назначена комиссия для расследования, и многое зависит от ее выводов.
  
   Опасения Стэнка-старшего были не напрасны. Еще неделю после карантина провели они в комнате, похожей, как две капли воды, на предыдущую. Такие же два дивана, стол, два кресла - и бесконечный поток вопросов. И за все это время - ни одного живого лица. Голос, задававший вопросы, возникал как бы из воздуха, хотя Дью знал, что это впечатление обманчиво. Ответы сопоставлялись меж собой и с данными фильтрации памяти, которой Стэнки были подвергнуты в первый же день.
   Проверка шла детальная и кропотливая. Дай Стэнк не знал, что экспедиция Драйта вместе с аварийной капсулой обнаружила и корабельный журнал-ролик. И теперь комиссия сверяла его ответы с записями последней дорожки ролика, хотя члены комиссии уже знали о причине неудачного контакта с поверхностью Земли больше командира экспедиции.
   Эта причина была столь серьезна, что уже через полчаса после расшифровки ролика на стол Председателя Совета легла телеграмма внеочередной срочности. Еще через десять минут в его кабинете собрались все семь членов Совета. Совещание было коротким: еще раз тщательно проверить Дая Стэнка, дальнейшее расследование возложить на Лигрея, как руководителя службы безопасности.
  
   Уединившись, Лигрей перечитал донесение: в нем была расшифровка последней команды электронного мозга корабля С-3А, пилотируемого его другом Стэнком. Последняя команда, после которой произошла катастрофа. Набор цифр, а говорит он о многом. Вот здесь, в середине, должна быть другая цифра, отличающаяся лишь на одну тысячную, но другая. Эта цифра - команда управляющей системе на вывод корабля из доворота и на начало торможения. Все, кто близко причастен к внешним полетам, знают, чем чревата ошибка даже на тысячную: конец торможения должен совпасть с контактом. Если торможение заканчивается раньше, то корабль появляется в атмосфере над поверхностью планеты. Контакта нет - и с этого момента начинается свободное падение. Одна тысячная - это десять километров высоты. Если торможение запаздывает, то контакт с поверхностью появляется раньше. А это - верная гибель. И, тем не менее, двое из пяти членов экипажа Стэнка остались живы. А именно, сам Стэнк и его сын. Это было, по меньшей мере, странным.
   Тем более, что электронный мозг корабля в момент контакта дал открытый текст, который, по-видимому, уже никто не слышал: "Режим не верен. Параметр доворота задан ошибочно". А это значит, что кто-то сознательно изменил параметр, причем, практически в самый последний момент.
   Лигрей вздохнул. Еще эта просьба Дая. На бумаге стоит личная печать Председателя. Значит, он уже знаком с содержанием, и появление печати означает, что последнее слово он оставляет за ним, Лигреем. Ну, как бы там ни было, но пока не до этого. Надо лишь распорядиться, чтобы Лаврова не трогали до решения вопроса, и человек десять из этой тридцатки перевести в сектор "Е".
   Итак, кто мог изменить параметр? Ну, что ж, попробуем разобраться. Под номером первым пойдет он сам. Под вторым, конечно же, Астен. Далее - Дай Стэнк и еще, пожалуй, Главный Навигатор Хит.
   Вот и все. Не густо. Остальных уже нет в живых. А, впрочем, почему их нужно исключать из списка? Ведь остались их друзья, явные и тайные. Список пополнился еще несколькими именами. Проверка грозила быть долгой.
   Лигрей сидел, машинально перебирая лежащие на столе бумаги. Повертел в руках просьбу Дая, отбросил в сторону, снова взял. Мелькнувшая смутная мысль оформилась, приняла ясные очертания. Что ж, это идея! Лигрей решительно поставил свою подпись. Решение принято...
  
   - Дай, дружище, здравствуй!
   Человек у окна медленно обернулся, сделал неуверенный шаг навстречу. Лигрею стало неловко: старый испытанный друг не знает теперь, как себя с ним держать.
   - Извини, что сразу не навестил тебя. Дела... сам понимаешь..
   В глазах Дая невысказанный вопрос. Лигрей сделал успокаивающий жест.
   - Все в порядке, Дай. Я пришел именно для того, чтобы сказать тебе это.
   Повернулся к Дью.
   - Ну, здравствуй, сынок. Ты сильно изменился за эти годы, возмужал. Меня, наверно, уже и не помнишь?
   - Помню.. - Дью запнулся.
   - Что же ты? Теперь ты взрослый. И по нашим законам можешь ко мне обращаться на "ты".... Да, Дью, я ознакомился с просьбой твоего отца. Держи: это пропуск тебе и твоему другу Лаврову в те места, которые мы сочли возможным предоставить для вашего посещения. Пройдешь в сектор "В", его начальник в курсе - он получил от меня соответствующее распоряжение - и можешь забирать своего друга.
   Лигрей протянул бланк зеленого цвета. Предостерегающе поднял руку, увидев нетерпеливое движение Дью.
   - Не стоит благодарности, сынок. Но помни: с этого момента ты несешь полную ответственность за своего друга. Он новичок в нашем мире, удерживай его от необдуманных поступков.
   Дью взял пропуск, вопросительно взглянул на отца. Тот, вздохнув, толкнул его слегка.
   - Ну, иди. А нам еще надо поговорить.
  
   ... Лигрей устало провел ладонью по лицу, посидел несколько минут, не шевелясь, затем повернулся к экрану и набрал ряд цифр.
   Уже добрых полчаса перед ним на экране проходят анкетные данные на наиболее проверенных и способных сотрудников службы, а Лигрей так и не принял еще решения. Слишком многое зависит от успеха или неуспеха той операции, что он задумал. Лигрей еще раз мысленно остановился на ее аспектах.
   Итак, Лавров выпущен под поручительство Стэнков. Зеленый пропуск открывает ему дорогу во многие жизненно важные центры Государства. Учитывая характеристику, данную Лаврову, его поведение во время захвата, вполне логично предположить, что, ознакомившись с ситуацией, Лавров предпримет какие-либо попытки для своего возвращения. И тогда тайная организация, существование которой предполагает Лигрей, вынуждена будет так или иначе выйти на связь с Лавровым, вынуждена будет предпринять какие-либо действия. Важно не пропустить момент этого контакта. А дальше уже, как говорится, дело техники.
   И вот вопрос, кого же поставить на этот контакт? По экрану пробежали последние строчки. Лигрей нажал кнопку вызова: "Хентера ко мне".

Глава VI (часть II)

Так это было

  
   - Сергей, постарайся спокойно и внимательно выслушать меня.
   Лавров промолчал. Сигарета уже догорала в пальцах, но он не замечал. Неужели все это правда, и он действительно находится в другом мире? Нет, ну чушь же какая-то! Ведь и лес такой же, и трава. И люди ничем не отличаются....
   Когда Дью окончил свой рассказ, уже был глубокий вечер. Но Лавров еще долго сидел молча, стараясь вникнуть в смысл рассказанного.
  
   ... История умалчивает о многом, что было до того памятного и страшного дня. Силы разрушения, накопленные за долгие годы безумства, тяжелым грузом давили на психику людей, стоявших во главе Государства. И однажды роковая кнопка была нажата. Сотни ракет устремились через океан. Их острые жала были направлены в сердце Противника. Но цели своей они не достигли. Противник с помощью защитного гравитационного пояса, что явилось полной неожиданностью, изменил траекторию полета ракет и, уведя их в межпланетное пространство, уничтожил. Однако несколько ракет, выйдя из-под контроля, потеряли управление и упали. Удар пришелся по окраине Столицы Государства.
   Около двух веков прошло с того дня. Безумию был положен конец. По постановлению Всемирного Совета все виды оружия были уничтожены. Оба Государства, очищенные от скверны, соединились в единую мировую сообщность, во главе которой встал Технический Совет, составленный из крупнейших ученых своего времени. Первоначально в нем было несколько сотен человек, но к настоящему времени осталось всего семеро.
   - Причины? - Дью пожал плечами. - По-видимому, меньшему числу людей легче прийти к какому-нибудь однозначному решению.
   ... На самом деле все обстояло гораздо сложнее. Философия гегемонии еще не изжила себя. И, если не осталось внутренних противников, то это совсем не значит, что не надо опасаться внешних, в числе которых назывались возможные "инопланетные цивилизации", о существовании которых в последнее время были получены неоспоримые доказательства. К тому же, намечающееся в перспективе перенаселение планеты ставило на повестку дня освоение новых Миров. Но для этого нужно принципиально новое оружие. Объединенное Государство снова начало вооружаться.
   Естественно, что многие члены Совета, наученные горьким опытом, не поддержали эту идею. Наиболее реакционная часть Совета на неофициальном заседании решила создать отдел безопасности, пока на как бы нелегальном положении, но с очень широкими полномочиями. Первоочередной задачей вновь созданного отдела явилась чистка самого Совета. В ход был пущен целый арсенал средств: подкуп, шантаж, клевета, подтасовка фактов. Одновременно средства массовой информации повели планомерную обработку умов миллионов людей. Часть членов Совета была вынуждена добровольно выйти из его состава, наиболее активные противники были устранены физически. Пополнение состава Совета новыми членами искусственно задерживалось. В итоге произошла фактическая централизация власти в руках небольшой группы. Отдел безопасности преобразовался в службу, которая свою деятельность развернула до тотальной слежки за всеми гражданами. Были заведены миллионы досье, прослушивались все разговоры. Заподозренные в инакомыслии, как правило, бесследно исчезали.
   В центре столицы, на фасаде нового стандартного здания, появилась вывеска "Институт общественных деяний". Лишь члены Совета и наиболее проверенные сотрудники знали: там собраны самые крупные и авторитетные ученые во всех областях науки и техники. Перед руководителями секторов стояла предельно ясная и четкая задача: создание нового оружия и средств межпланетных передвижений.
   Работа шла полным ходом, когда произошла катастрофа. Сектор "Е", проводящий исследования в области временных параметров, получил возможность в некоторых случаях воздействовать на отдельные составляющие вектора времени. Это направление сулило большие перспективы. Было решено максимально ускорить работы. Но недостаточное еще знание многих зависимостей привело к тому, что во время одного из многообещающих экспериментов случилось непредвиденное. Неожиданный удар потряс лабораторию. Ее разнесло вдребезги. Здание института больше не пострадало, но от него пошли как бы концентрические волны, многократно усиливаясь по мере удаления от эпицентра. В результате возникла воздушная волна, которая прошла по всей планете, сметая все на своем пути.
   Отовсюду стали поступать сообщения о значительных разрушениях. Однако хуже было другое: из нескольких точек поступили сведения о незначительном ускорении движения планеты по своей орбите. Совет заподозрил неладное. Первые же исследования, проведенные в восстановленной лаборатории, подтвердили худшие опасения: произошло искривление вектора времени. Правда, пока незначительное, но уже в ближайшие годы результат не замедлил сказаться. Продолжительность жизни стала неуклонно снижаться. И с каждым годом этот процесс прогрессировал. Все технические силы бросили на решение этой проблемы, но дело так и не двигалось с мертвой точки.
   О параллельных мирах тогда имели весьма смутное представление. Высказывались гипотезы об их существовании, строились модели, но дальше этого дело не шло. Бывали даже кратковременные моменты совмещения, но они ничего не давали. Однако десять лет назад ряд случайных факторов при совмещении привел к тому, что человек из другого измерения оказался в Государстве. Обратной дороги для него пока не существовало.
   Само по себе это, конечно, было сенсацией. Но гораздо более сенсационным оказалось то, что на этого пришельца искривление вектора времени не действовало. Через пару дней было объявлено, что пришелец погиб в автокатастрофе. Официально для всего Государства он перестал существовать. Устным же распоряжением Председателя Совета он был передан в сектор "Е".
   Исследования показали, что действие вектора времени у него аннулируется особым ферментом, вырабатываемом в организме. Однако выделить фермент не удалось. И опытный образец действительно погиб во время эксперимента. К этому времени сектор, ведающий межпланетными сообщениями, все-таки решил проблему перемещения в совмещенных пространствах. Техническая сторона решилась быстрее. И уже в скором времени 1-я особая экспедиция совершила пробный рейс.
   Вторая экспедиция уже имела четкое задание: доставка "опытного материала". Было доставлено пять человек. Затем неожиданно терпит неудачу экспедиция Стэнка. До выяснения причин неудачи полеты временно прекратили. Но Совет торопил, и тогда решили снарядить экспедицию, которую возглавил Кэн Драйт. Драйт доставил "материал" и улики, заставившие Лигрея по-иному взглянуть на события.
   А, между тем, работы по выделению фермента из "материала" не двигались с места.
   Тогда была предложена другая идея. Если невозможно выделить сам фермент, то почему бы не попытаться через посредство биополя перенести его действие с индивидуума на индивидуум? Расчеты показывали, что это возможно.
   Первый опыт закончился неожиданно: "донор" при наложении полей погиб, но передача иммунитета состоялась. Совет принимает решение: дальше тянуть невозможно. Если перенос действия фермента происходит удачно, то придется идти по этому пути, не останавливаясь даже перед возможной гибелью "материала". Значит, "материала" нужно как можно больше! А пока - лишь самым избранным вернуть утраченную возможность долголетия.
  
   Конечно, Дью всего этого в деталях не знал, но для Лаврова ситуация во многом прояснилась. О подробностях же катастрофы с их кораблем Дью вообще знал мало. А дело обстояло так...
  
   Стин Ратни в последний раз окинул взглядом стартовую площадку, немногих провожающих. Монотонно запела система блокировки, люк мягко закрылся. Сейчас электронный мозг проверит все системы корабля, и на пульте загорится сигнал готовности к старту.
   Перед мысленным взором Стина прошло последнее заседание "Комитета противодействия", серьезные и напряженные лица товарищей. Комитет был создан еще в то время, когда технократия стала одерживать верх в государственных делах. Первоначально он был многочисленным, о конспирации задумывались мало, и это едва не погубило все дело. Служба безопасности Совета довольно легко разгромила Комитет и его филиалы. Спаслось несколько человек, работавших в важных государственных учреждениях, которых, кроме одного связного, никто больше не знал. Фильтрации памяти он избежал, покончив с собой. Уцелел и руководитель Комитета, волевой целеустремленный человек, которого посвященные знали под именем Сенатора.
   Он начал создавать новую организацию, тщательно отбирая и проверяя каждого ее члена. Даже вездесущий Лигрей не подозревал об их существовании.
   Стин Ратни был одним из тех немногих, кто уцелел после разгрома. С Сенатором его связывала многолетняя дружба. Поэтому после заседания Комитета, на котором было решено любой ценой сорвать полеты по доставке "материала", Стин был вызван на квартиру, где его уже ждал Сенатор.
   - Здравствуй, дружище! Извини, у нас мало времени, так что сразу перейдем к делу. Комитет решение принял?
   - Да.
   - Я рад. Стин, ты, конечно, понимаешь, что нам нежелательно ставить под удар организацию. Значит, надо все сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил. У меня есть одна идея. Вот, смотри, это программа полета, ее вводят в электронный мозг корабля. Если здесь изменить только одну цифру, то произойдет катастрофа. Корабль назад уже не вернется. Но здесь одна загвоздка: заранее изменить эту цифру невозможно, сразу же обнаружат. Есть лишь один момент, когда электронный мозг проверит все системы и выдаст готовность к старту, при нажатии кнопки "Пуск" послать в мозг добавочную команду. Система управления обнаружит ошибку слишком поздно, когда уже ничего нельзя будет сделать.
   Сенатор немного помолчал, вертя в руках ленту с программой, и взглянул на Стина.
   - Понимаешь?
   - Да, понимаю. Чтобы изменить программу, на корабле должен быть наш человек?
   - Верно. Вопрос - кто?
   Стин вздохнул.
   - Что ж, я готов. Предложение о включении в состав экспедиции я уже получил. И дал на него согласие.... Нет, не перебивай. Ты и сам прекрасно понимаешь, что, кроме меня, больше некому. Каждая кандидатура тщательно проверяется, а меня знают все члены Совета.
   Когда Сенатор подошел к окну, и заходящее солнце осветило его профиль, Стин с горечью заметил, как сильно сдал за последнее время его друг. Седина густо тронула волосы, возле губ и под глазами залегли глубокие морщины.
   - Спасибо, Стин. Иного ответа я от тебя и не ждал. Спасибо - и прости.
   ... И вот теперь Стин Ратни сидел в наглухо закупоренном корабле. Жить оставалось считанные минуты, падение с высоты 10 километров ничего хорошего не сулит.
   Загорелся индикатор готовности. Сейчас Стэнк нажмет кнопку... Сейчас, пора! Набор цифр ушел в электронный мозг. Все! Стин устало откинулся в кресле. Громадная сила прижала его к спинке. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль.
   А ведь катастрофа одного корабля, если и остановит Совет, то лишь на незначительное время. Поэтому задача должна стоять по-другому: посадить корабль там, в другом измерении, но не дать ему взлететь потом.
   Стин открыл глаза, неимоверным усилием оторвал свое тело от кресла и, шатаясь, двинулся к выходу. Дверь, словно свинцовая, поддавалась с трудом.
   В соседнем отсеке виднелся стриженый затылок Дью Стэнка. Отец, после смерти жены, всюду берет с собой сына. Вот и в эту экспедицию его тоже зачислили сверх штата. Что ж, Стэнк-старший - один из ближайших сподвижников членов Совета, ему не может быть ни в чем отказа.
   Вид Дью придал силы Ратни. Вот дверь отсека управления. Черт, заблокирована! Тяжесть отступает, и Стин неожиданно опрокидывается назад. Все ясно: полет сменился беспорядочным падением.
   Стин выдергивает лучемет и стреляет, целясь в блокировочное устройство. Дверь распахивается. Стин ползком забирается в отсек. Здесь опять блокировки. Стреляет. Ручное управление не действует. Не дает ему сработать последняя команда, переданная в систему управления корабля.
   Чье-то тяжелое дыхание рядом. Ратни оборачивается. Лорк, второй пилот. Стин принимает последнее решение.
   - Держи штурвал.
   Лорк смотрит вопросительно.
   Стин отбрасывает ненужный уже лучемет, заходит в силовую камеру. Так, надо закоротить вот эти две шины... Одна рука сюда, ну, а вторая, - вот сюда.
   Лорк с ужасом смотрит на тело Ратни, безвольно поникшее на шинах и окруженное синеватым ореолом разрядов. А руки сами машинально поворачивают штурвал. Страшный удар потряс корабль. Но Лорк этого уже не чувствует.
  
   ... Ничего этого Дью не мог знать. Когда они с отцом осмотрели корабль, то ничего для себя утешительного не нашли. Трое из экипажа погибли, сам корабль представлял собой груду железного хлама. Дальше Дай действовал по инструкции. Прежде всего необходимо глубоко затормозить память, благо шифровальный автомат действует. Теперь - долой всю одежду, чтобы, если их найдут земляне, им не было никаких зацепок относительно того, кто они такие и как сюда попали. Так, что еще? Ставим часовой механизм и уходим. Через десять минут здесь ничего не останется. В земле на месте взрыва будет лишь аварийная капсула, по которой нас смогут найти... Если, конечно, помощь когда-то придет...

Глава VII

Ожидание

  
   Зеленый пропуск, действительно, волшебным образом открывал двери многих засекреченных учреждений, но не всех. В частности, за семью печатями оставался "Институт общественных деяний", где, как понял Лавров, содержатся все остальные земляне. Он уже несколько раз пытался завести разговор с Дью о Павле, но тот мягко, но настойчиво уклонялся.
   "Что ж, - думал Сергей, - придется рассчитывать лишь на свои силы".
   Вход на космодром открыт - это главное. Если не удастся самому справиться с управлением, то можно силой оружия заставить кого-нибудь из обслуживающего персонала. Значит, главное - добыть оружие.
   Сергей искал способ сделать это незаметно и не находил. Единственный выход - напасть на какого-нибудь охранника. Следовательно, им можно воспользоваться лишь в крайнем случае, когда будет ясен весь дальнейший план действий. А пока шли дни за днями, и вынужденное безделье угнетало деятельную натуру Лаврова. Тем более, что, несмотря на все ухищрения, он так и не смог ничего выяснить о Лукашине.
  
   ... Лэйг знал, что за землянином установлена слежка. Но он знал и приказ Сенатора: как можно быстрее установить с ним контакт. Один из старых комитетчиков, он привык выполнять приказы в срок, хотя бы это и было сопряжено с риском и опасностью.
   Вот и сейчас Лэйг неотступно следовал за Лавровым. Сегодня тот был один, без своего неразлучного спутника Дью. Шпик рядом, торчит за спиной Лаврова, значит, надо ждать случая.
  
   Лавров остановился перед каким-то учреждением, подумал и шагнул в дверь. За ним проследовал шпик. Через стекло Лэйгу было видно, как Лавров поднялся по лестнице, а шпик остался внизу. По-видимому, удобнее случая не будет. Еще мгновение поколебавшись, Лэйг вошел в здание. Шпик не обратил на него никакого внимания.
   Вот только где землянин? Лэйг наугад свернул в коридор и в конце его увидел Лаврова.
   Услышав шаги, тот обернулся. Вопросительное выражение во взгляде сменилось недоумением, затем беспокойством - наверное, в лице подошедшего человека было что-то такое, что встревожило его.
   Лэйг понимал, что необходимо торопиться.
   - Времени у нас одна-две минуты, не больше. Поэтому - никаких вопросов. Только слушайте и запоминайте. У вас есть друзья, которые хотят вам помочь. Не предпринимайте никаких необдуманных действий. За вами установлена слежка. Так что будьте предельно внимательны. Вам надо прийти по следующему адресу...
   Какое-то смутное ощущение опасности заставило Лэйга обернуться. В начале коридора стоял человек, который показался ему знакомым. Холодная волна прошла по телу, парализовав на мгновенье волю. Хентер! - Это конец, отсюда уже не вырваться. Лэйгу стало страшно при одной мысли о том, что он может попасть в руки Хентера и его молодчиков.
   Лавров все понял, как только увидел мертвенную бледность, разлившуюся по лицу незнакомца. Решение пришло мгновенно. Он медленно двинулся по коридору, дав знак Лэйгу следовать за ним.
   Хентер до того был уверен в успехе операции, что даже не удосужился захватить охранников, которые ожидали внизу на площадке. Чуть заметная улыбка дрожала на его губах.
   Улыбка так и не успела погаснуть на лице Хентера, когда Сергей нанес удар. Необычно громко клацнули зубы, и Хентер покатился по ступенькам, к ногам опешивших охранников.
   Лэйг прошептал:
   - Адрес - 3-й район, сектор 117, 11-В.
   ... На Лаврова набросились охранники, выкручивая руки, а Лэйг уже несся в лифте на верхний этаж. Сам Хентер с тремя охранниками бросился в погоню. Вернулся назад без Лэйга, взбешенный, возле Лаврова остановился и нанес несколько профессиональных ударов, отчего Сергей обвис на руках охранников.
   ... На тротуаре, безжизненно раскинув руки, лежало тело. Лэйг, не желая попадать к головорезам службы безопасности, покончил с собой, выбросившись из окна.
  
   Впервые за долгие годы работы Лигрей был недоволен собой. Правда, он получил подтверждение своих догадок о существовании организации, но и всего лишь. Почти в руках был связник, от которого пошли бы нити к другим. А теперь все надо начинать сначала. Пришлось забрать у землянина пропуск и посадить его под охрану. Маловероятно, что организация предпримет еще одну попытку установить контакт после такого провала, и все же...
   Хентер уверяет, что Лэйг о чем-то говорил с землянином. Однако фильтрация памяти ничего не показала, словно бы никакого разговора и не было. Это насторожило Лигрея: похоже, он недооценил противников. Каким-то образом весь разговор в памяти землянина оказался зашифрованным. На подборку ключа к шифру может уйти много времени. А как раз фактор времени и был сейчас решающим.
  

Глава VIII

Где обещанная помощь?

  
   Сергей сидел на полу возле стены и с ненавистью смотрел на дверь. Все ясно: до этого дня он был просто в роли подсадной утки, с его помощью надеялись кого-то прихлопнуть - и прихлопнули. Теперь его отсюда не выпустят, а, значит, и все планы на спасение несбыточны.
   Правда, у него есть адрес явки, но что с него толку, если он сидит здесь, под охраной, и безоружный.
   Занятый своими мыслями, Лавров не сразу заметил, что он в комнате уже не один. Напротив него стоял Дью. Во взгляде явно читалось сострадание. Стиснув зубы, Сергей попробовал встать, но избитое тело плохо повиновалось. Он не слушал, что говорит Дью, лишь ненависть глухими толчками билась из груди, вместе с током крови разнося жгучее желание мести. Кому? - всему этому миру, ставшему воплощением зла. В том числе, и Дью, который являлся частью этой злой, беспощадной силы, вырвавшей его и других землян из родных краев и забросившей сюда, в неведомое, откуда нет дороги назад.
   Лишь через несколько дней Сергей смог здраво рассуждать. Вместе с силами восстановилась и его кипучая энергия, не признававшая бездеятельности. Надо было торопиться, пока его самого не перевели в сектор "Е", откуда уже не вырваться.
   Через охранника Сергей передал просьбу о свидании с Дью и теперь ждал: придет или не придет? От этого зависело многое.
   Дью пришел. Понимая, как дорого время, Сергей сразу, без обиняков, попросил помощи.
   - Извини, не могу. Что еще?
   Лавров еще секунду-другую раздумывал. "Эх, Дью, Дью..."
   Все, больше надеяться не на что и не на кого, только на самого себя.
   Легкое, почти неуловимое движение руки, и Дью беззвучно оседает на пол. Теперь он не скоро придет в себя. Сергей медленно подходит к двери и нажимает кнопку вызова.
   Ну, помоги хоть раз, ваше благородие, госпожа удача. Если охранник заглянет в глазок, то все пропало.
   Щелкнул замок. Сергей с силой ударил ногой по двери и сразу же следом прыгнул в коридор. Охранник, сбитый дверью, корчился у противоположной стены. Сергей нагнулся над ним, в то же время бросив взгляд по сторонам, нет ли еще кого в коридоре. Это его и спасло. Дубинка со свистом рассекла воздух возле головы, зацепив щеку. Охранников оказалось двое. От боли помутнело в глазах, но он устоял. Левой рукой перехватил вновь занесенную дубинку, а ребром правой ладони ударил снизу по горлу.
   Затащил в комнату сначала одного, потом другого. Из рассеченной щеки текла кровь. Стараясь не запачкать мундир, Сергей раздел одного из охранников, торопясь и путаясь в застежках, надел его поверх своей одежды. Закинул через плечо лучемет. Хотел было взять и второй, но раздумал: с двумя стволами он будет выглядеть подозрительно.
   Захлопнув за собой дверь, огляделся по сторонам. Кажется, все тихо. Зажимая рукой щеку, чтобы не так сочилась кровь, направился к выходу.
  
   ... Лигрей был в ярости. Прошли уже сутки, как исчез этот землянин, а до сих пор не удалось напасть на его след. Через полчаса после его побега на ноги подняли все охранные отделения и патрульные службы, но беглец словно растворился в городе. Казалось, не было ни одного уголка, который не знали бы люди Лигрея и который они бы не обшарили, но все безрезультатно. Видимо, за время той свободы, что была предоставлена землянину, он хорошо изучил город. Ничем не мог помочь и Дью Стэнк.
  
   ... Сидя в темной и тесной нише, Лавров старался осмыслить происходящее. Минуты и часы тянутся бесконечно, даже трудно сказать, день сейчас или ночь.
   Пока ему с самого начала, что называется, везло... В коридорах и на лестнице никто не встретился, только стаявший на выходе охранник скользнул безразличным взглядом. По широким, слегка выщербленным ступеням, он спустился на залитую ярким солнечным светом улицу и, недолго думая, ступил на узкую ленту "бегущего тротуара". Спустя несколько минут, Сергей вдруг стал замечать на себе удивленные взгляды прохожих. Он понял, что сам себя демаскирует. В немногочисленном потоке прохожих, кроме него, не было никого в черном мундире. Мысленно чертыхнувшись, Сергей соскочил с дорожки и забежал в первый попавшийся подъезд. Встал под лестницей, прислушался: кажется, все тихо. Снял мундир, запихал его в самый дальний угол. Лучемет с грехом пополам затолкал под куртку.
   Третий район нашел довольно быстро. Поэтому, когда патрульные службы начали прочесывать город, Лавров уже был в надежном месте.
   На явке его встретил невысокий мрачный человек с худым усталым лицом. Не выказав никакого удивления, он кивком указал Сергею следовать за ним. Уже в убежище, перед тем, как закрыть за собой дверь, он внимательно оглядел Сергея и молча протянул руку.
   - Не отдам. - Лавров отвел в сторону приклад лучемета и с вызовом посмотрел на хозяина квартиры. Тот несколько мгновений еще подождал, потом отвел взгляд и, ни слова не говоря, вышел.
   На следующий день пришел человек, который назвался представителем Комитета. Что это за Комитет, он не объяснил, да и Лаврова это тоже мало интересовало. Он вкратце обрисовал сложившееся положение и изложил решение Комитета: Лаврову, возможно, будет оказана помощь в возвращении домой, а пока необходимо затаиться и ждать. Эта квартира не совсем безопасна, через день-другой его переведут в другое место, вывезя из столицы.
   Будет ли он доставлен на Землю один или вместе с другими землянами? - Один. Других освободить не представляется возможным, слишком велика доля риска. А в данной ситуации риск нежелателен: организация и без того уже поставила себя под удар.
   Оставшись один, Сергей надолго задумался. Все его естество бунтовало против такого поворота событий. Он всегда помнил одну из самых главных заповедей: "не бросай друга в беде". Здесь остается Павел, еще десятки других знакомых и незнакомых людей, которым требуется помощь. И если он, Сергей Лавров, один возвратится домой, то никогда себе не простит, что не сделал ничего для их спасения.
   Он попробует прорваться в этот чертов "Институт общественных деяний", и именно сейчас, когда они его ищут везде, но только не у себя под носом.
  

Глава IX

Неудача. Снова в плену.

  
   Лавров стоял и смотрел на серое приземистое здание на противоположной стороне улицы, откуда ему недавно удалось вырваться. И вот теперь он сам, добровольно, снова идет туда. Страха не было, лишь нервное напряжение заставляло крепче сжимать рукоятку лучемета.
   Сергей понимал: долго так стоять нельзя - это может привлечь внимание. Он решительно направился к стеклянным дверям. Шел напрямик: главное сейчас - быстрота действий.
   Лавров не заметил, как сзади за ним двинулись три человека, расходясь веером и отрезая ему пути отступления.
   Оставалось подняться по ступенькам и войти в дверь, за которой темнела фигура охранника, когда неожиданно с гулким звоном лопнуло стекло, а от стен ударило мелкой жесткой крошкой. Еще не понимая, что произошло, Лавров упал на бетонные ступени, успев выдернуть из-под куртки лучемет. Шагах в десяти от него лежал один из преследователей, одежда его дымилась. Рядом корчился второй, пытаясь дотянуться до выпавшего оружия.
   Прохожие, оказавшиеся поблизости, с криками разбегались. Сергей рывком поднялся на колени и увидел прямо перед собой черный зрачок лучемета. "Все, не успею", - мелькнула мысль. Уцелевший шпик, держа его на прицеле, медленно поднимался с земли. Зрачок полыхнул ослепительным огнем. Даже не успев удивиться, что еще жив, Сергей понял: выстрел предупредительный. В то же мгновение шпик закричал высоким дурным голосом, тело его на глазах Лаврова разделилось на две половины, и каждая часть покатилась по ступенькам сама по себе.
   Сергей как бы оглох, он ничего не слышал, только пальцы шпика прямо перед глазами скребли бетон.
   - Сюда! Быстрей!
   Крик этот вывел его из оцепенения. На углу стоял человек, мрачный худой хозяин явочной квартиры. Как он здесь появился, Лавров не знал. Однако раздумывать времени не было, и он метнулся за угол, ударив напоследок лучом по окнам. В вестибюле института бушевало пламя.
  
   Заседание Технического Совета подходило к концу, когда на столе Председателя неожиданно вспыхнула лампочка срочной связи. На обзорном экране возникло лицо начальника внутренней охраны Дерена. Лигрей сразу понял, что случилось что-то неординарное.
   - Говори!
   - Только что землянин пытался проникнуть в Институт. В стычке убиты два наших агента, один ранен, в здании пожар.
   - Где землянин?
   - Уходит в район Старого Города... Он - не один.
   - Кто с ним?
   - Пока неизвестно, но, по-видимому, был на страховке. Он и перебил агентов.
   - Что предприняли?
   - Заблокировали все пути отхода, но им удалось прорваться. Организуем преследование.
   - Запомните, Дерен, они мне нужны живыми и только живыми. Лично отвечаете головой. Все, конец связи.
   Лигрей встал из-за стола.
   - Прошу Совет разрешить мне удалиться в связи с чрезвычайными обстоятельствами.
   Председатель кивнул.
   - Заседание временно прерывается.
   В коридоре Лигрея догнал Астен. Некоторое время шел молча рядом, потом попросил:
   - Послушай, ты сейчас туда едешь? Возьми меня.
   - Зачем?
   - Новизна впечатлений. К тому же ответственному за пропаганду надо быть в курсе всех событий.
   - Хорошо, поехали.
   В машине, не оборачиваясь, Лигрей сунул Астену лучемет.
   - Не на прогулку едешь.
  
   Их остановили на подступах к Старому Городу. Командир заградительного поста доложил, что дальше ехать небезопасно, лучше пройти пешком.
   Беглецы все-таки прорвались в Старый Город, и только в районе бывшей 48-й улицы их удалось окружить. Один из них, по-видимому, ранен: на бетоне нашли несколько капель крови.
   ... Мало кто знал, сколько лет Старому Городу. В свое время эти полу-развалины оставили как грозное напоминание об ужасах атомных пожаров, как предостережение будущим поколениям. Время наложило отпечаток на эти старые кварталы. Стены зияли проломами, безмолвно взирали на окружающее пустыми глазницами окон. В свое время улицы очистили от битого кирпича и завалов, оставили только наиболее сохранившиеся здания. Однако теперь и они пришли в негодность. Давно никто не решается заходить сюда, опасаясь неожиданных обвалов. Вопрос об уничтожении остатков и расчистке площадей уже ставился на заседании Совета и был решен положительно.
   Лигрей и Астен перебежками приблизились к цепи, залегшей на подступах к развалинам. Подполз Дерен.
   - Почему залегли?
   - Отстреливаются.
   Старый Город затаился: Оттуда не доносилось ни звука...
   Лигрей приподнялся на локте, потом медленно встал на ноги и пошел к развалинам. До ближней стены оставалось с десяток шагов, когда из глубины квартала сверкнул огонь. Лигрей успел на какую-то долю секунды среагировать раньше и распластался за бордюром старого фонтана. Стена, к которой он шел, вздрогнула и рухнула на мостовую, подняв тучу пыли.
   Дерен не слышал команды Лигрея, но по оскалу его рта и бешеному взгляду все понял. Пока оседала пыль, поднятая упавшей стеной, передовая цепь из внутренней охраны уже рассредоточивалась среди развалин. Методично они стали стягивать кольцо, с каждым броском приближаясь к центру квартала. Огонь они не вели, помня категоричный приказ Лигрея: брать только живыми. Хотя беглецы теперь стреляли реже, потери в команде Дерена все росли. Двоих раненых уже унесли к машине, одного прибило насмерть рухнувшей балкой. Без звука упал и забился в агонии здоровенный детина с серебряными нашивками, заместитель Дерена.
   Неожиданно огонь прекратился. Не доверяя наступившей тишине, кольцо продолжали сжимать медленно. Впереди оставались развалины водонапорной башни. Перед ней - открытое пространство. Первым на него вышел Дерен - никто не стрелял.
  
   В развалинах никого не было. Взбешенный Лигрей сам лично осмотрел каждый метр - никаких следов.
   - Искать! Искать!
   Лигрей постарался взять себя в руки. Присел на камень и стал наблюдать за поисками. Послышалось удивленное восклицание, затем - призывные крики. Лигрей, отбросив недокуренную сигарету, побежал на голоса.
   Под сдвинутой плитой правильным кругом темнела крышка металлического люка. Дерен нагнулся и резко дернул за скобу - крышка со скрежетом вышла из гнезда. Черный колодец уходил вертикально вниз. Из глубины не доносилось ни звука. Лигрей ткнул пальцем в стоящего рядом. Тот дернулся, но, взглянув в сузившиеся глаза шефа службы безопасности, засуетился и, держа лучемет наизготовку, стал спускаться в колодец. Вот он достиг дна, огляделся.
   - Ну, что?
   - Два хода в разные стороны! Темно! Ничего не видно!
   - Дерен, разбей своих людей на две группы, назначь старших. Немедленно организуй преследование, они не могли далеко уйти.
   Лигрей огляделся, отыскивая Астена. Того нигде не было.
   - Испугался, штафирка, - усмехнулся, доставая новую сигарету.
   Какая-то подспудная мысль не давала ему покоя. Так, ясно, почему они рвались именно сюда. Решили уйти по старой канализационной сети. Но ведь она не могла вся сохраниться. Значит, они понимают, что, рано или поздно, мы до них доберемся. Тогда куда же они уходят?
   Лигрей резко встал.
   - Дерен, за мной!
   Они бежали, не разбирая дороги. Вот последняя куча щебенки. Лигрей рывком перемахивает через нее и застывает на месте. Землянин - Лигрей теперь узнал бы его в любом виде - бежал через площадку к их машине. Он сгибался под тяжестью тела, лежащего у него на плече, в левой руке за стволы держал два лучемета, их приклады волочились по мостовой. Возле машины, распахнув двери, стоял Астен.
   - Астен, держи их!
   Тот резко обернулся, мгновение стоял неподвижно, и затем стал поднимать лучемет.
   - Астен, ты что!?
   Медленно, очень медленно до Лигрея стал доходить истинный смысл происходящего. И очень медленно черный зрачок лучемета поднялся до уровня его груди и вспыхнул белым ослепительным светом. В один миг перевернулось небо и упало черным покрывалом.
   Отставший Дерен с изумлением глядел на распростертого на камнях Лигрея. Потом, опомнившись, встал на колено и стал бить длинными вспышками по уходящей на полной скорости машине. На повороте она вдруг вспыхнула и перевернулась.
  
   Лавров очнулся почти сразу. Рядом, в нескольких метрах, лежала на боку охваченная пламенем машина. Из распахнувшейся дверцы свисала рука, даже не рука, а обрубок: кисти не было, из раны тугими толчками выбивалась кровь. Превозмогая боль, Лавров поднялся, подхватил безжизненное тело и поволок его прочь от машины. За вторым своим спутником, хозяином явочной квартиры, он вернуться уже не успел, машина представляла из себя сплошной костер.
  

Глава X

Жди меня, Паша!

  
   Астен вновь вышел из забытья. Еще какие-то мгновения перед его взором стояли лишь светлые и темные пятна, но постепенно все прояснилось, и возвращающееся сознание услужливо подкинуло предыдущие события: штурм Старого Города, землянин, его попытка пробиться в институт, падающий на щебенку Лигрей, сумасшедшая гонка на машине, удар луча и взрыв.
   Астен скосил глаза, увидел тянущиеся от его изголовья провода, внутренне усмехнулся: "Фильтрация"... Ну, да ладно, все равно, кроме последнего дня, они ничего нужного для себя не найдут.
   Еще после первого разгрома Комитета умница Лэйг придумал способ шифровки памяти, позволяющий выборочно шифровать и уводить на другой уровень сознания те сведения и воспоминания, которые совсем не обязательно знать людям из отдела безопасности. Хотя Астен, находясь вне подозрения, и не подвергался ранее этой процедуре, в общих чертах он знал ее механизм. Знал, что на месте зашифрованных воспоминаний при фильтрации возникают пустоты в сознании, которые могут насторожить экспертов. Поэтому на пустотах путем внушения создавались ложные фрагменты памяти.
   Так что, в этом отношении Астен был спокоен: служба безопасности не узнает от него имена тех некоторых комитетчиков, что еще были живы. Плохо другое: никто из них не решится теперь продолжить начатое.
   Астен вздохнул: "Лигрея нет - но он свое дело сделал".
   Надо надеяться только на себя. Конечно, ему отсюда уже не вырваться. Землянин своей спешкой все погубил. А ведь был прекрасный план, как предупредить землян об опасном соседстве. Правда, у него, лежащего здесь, есть еще один шанс. Шанс, о котором никто не подозревает.
   Астен знал, что он будет делать. Только надо дождаться, когда уберут все эти провода. Охранник у двери не мешает, даже наоборот, он будет весьма кстати.
   Ждать пришлось долго. Астен делал вид, что спит. Лишь часа через два человек, чье присутствие Астен постоянно ощущал у изголовья, встал, щелкнул тумблером, отсоединил провода и, забрав видеокассету, ушел.
   Итак, вот он, последний шанс. В свое время Астен, используя природные задатки, сумел развить в себе способности к внушению. Теперь предстояло это использовать на практике.
   "Иди сюда!", - мысленно обратился он к охраннику.
   Тот неуверенно повел головой, оторвался от стены и направился к Астену. В его взгляде была растерянность, смешанная с изумлением.
   "Слушай мой приказ - вызови сюда начальника охраны".
   Минуты через две дверь отворилась, и на пороге возникла низенькая квадратная фигура.
   - В чем дело?
   Охранник кивком указал на Астена. Квадратная фигура приблизилась. Не отрывая взгляда от маленьких настороженных глазок, Астен отдал мысленный приказ: "Теперь ты будешь подчиняться только мне. Слушай внимательно: иди в сектор "Е" и доставь сюда землянина, которого привезли из Старого Города".
  
   Ожидание тянулось мучительно. Любая случайность могла окончательно похоронить последние надежды. Оставалось надеяться, что в течение ближайшего часа его не будут беспокоить. Астену как раз и был нужен этот час.
   Наконец, дверь снова открылась, и в сопровождении начальника охраны вошел Лавров.
   - Подойди ко мне. Вопросов не задавай, только слушай. У тебя есть последний шанс вернуться домой. Я тебе помогу. Отсюда подземный выход ведет к ракетодрому. Но ты туда не пойдешь: там слишком много охраны. В тоннеле есть боковое ответвление, по нему ты выйдешь на личную стартовую площадку Председателя Совета. Там стоит небольшой корабль, который находится в постоянной готовности. Ты улетишь на нем.
   - Один?
   - Да.
   - Не полечу. Здесь мой друг Пашка. Мы должны лететь вместе.
   - Это невозможно. Дело в том, что на всем маршруте до стартовой площадки полно охраны. Мимо нее я могу провести лишь одного человека, окружив его особым полем, которое сделает его невидимым для охраны. Я буду вынужден на всем пути следования постоянно держать под контролем состояние этого поля. Поле, сгенерированное на двоих, я не смогу удержать... Думаю, с этим все ясно. У нас слишком мало времени, чтобы заниматься уговорами. Ты должен вернуться домой, чтобы предупредить свою цивилизацию об опасности. Все, что тебе нужно будет рассказать, я уже вложил в твою память. Там, на Земле, ты сможешь в любой момент все "вспомнить". Еще раз повторяю, выбора у тебя нет. Ты должен вернуться....
   - Но я не умею управлять кораблем..
   - Знаю. Это сумеет твой мозг. В нужный момент ты вспомнишь все, что нужно делать.... Иди.
   - А..., маршрут?
   - Иди, не теряй времени, я предусмотрел все.
  
   Первый же охранник, мимо которого пришлось проходить Лаврову, похоже, действительно его не видел. Он стоял, прислонившись к стене, смотрел прямо на Лаврова - и сквозь него.
   Сергею пришлось напрячь все свои силы, чтобы спокойно пройти мимо. Он даже на мгновение встретился с охранником взглядом и, пока не свернул за поворот, ему казалось, что тот смотрит вслед. У него от напряжения даже задеревенели мышцы спины.
   Мимо следующих охранников он проходил уже более спокойно. Лавров действительно знал маршрут, и это его перестало удивлять.
   Через несколько минут коридор, по которому он шел, кончился тупиком. По обеим сторонам стояли два охранника, а в небольшой нише за столом восседал еще один, по-видимому, старший.
   Это был вход в тоннель.
   Лавров подошел вплотную, и сразу же стена бесшумно поехала в сторону, открывая проход. Лавров быстро шагнул мимо опешивших часовых. Отойдя метров десять, он обернулся. Охранники бестолково озирались, а старший, что-то бормоча себе под нос, нажимал кнопки на панели. Наконец, стена поехала назад, и проход опять закрылся.
   "Решили, что произошло непроизвольное срабатывание", - подумал Сергей.
   Та же история повторилась и на выходе из тоннеля.
  
   И вот - он на площадке.
   Невдалеке под навесом стоит небольшой приземистый аппарат, похожий на перевернутое блюдце. Лавров направился к нему и тут же услышал окрик. Обернулся. Последний часовой, мимо которого он только что прошел, смотрит вслед.
   "Черт, он меня видит, - мелькнула мысль. - По-видимому, что-то произошло там, в институте, поле снялось - и все рушится".
   Сознавая, что другого выхода нет, Сергей побежал к аппарату, каждую секунду ожидая удара смертоносного луча. Он на бегу обернулся. Охранник бежал следом, не стреляя.
   Лавров понял, что ему опять повезло. Подтянувшись на руках, он ввалился в люк, который тут же бесшумно захлопнулся. И в этот момент на площадке завыла сирена.
   Пальцы автоматически нажимали какие-то клавиши, переключали тумблеры. На экране внешнего обзора Лавров видел суетящихся охранников. Их растерянность была ему на руку: еще 2-3 минуты, и он покинет этот мир. Наконец, все системы корабля дали готовность....
  
   Около трех суток Лавров выбирался из тайги. Где приземлился его корабль, он не знал, а потому шел наугад. И все же ему повезло - он вышел к железной дороге.
   "Ничего, Паша, жди... Я вернусь за тобой...", - бормотал Лавров, карабкаясь на насыпь.
   Его подобрала бригада грузового поезда.
   А потом началось нечто для него непонятное. Его вежливо выслушали, забрали исписанные листы, а самого отправили, как выразились, "отдохнуть пока на дачу".
   И лишь, поднимаясь по лестнице в сопровождении двух молодцев, и увидев шедшего навстречу дюжего санитара, Сергей понял, на какую "дачу" его привезли.
   Он пытался протестовать, но в первый же вечер получил два укола одуряющих наркотиков.
  
   ... Прошло три года...
   Однажды в коридоре Лавров подобрал оброненную кем-то газету. На последней странице, под рубрикой "Хотите верьте - хотите нет" была небольшая статья "Зачем инопланетяне похищают людей".
  

РАССКАЗЫ

ЛЕТНИЙ ПОЕЗД

   Пост электрической централизации, сляпанный бригадой залетных строителей, казалось, давно должен был развалиться. Однако, стянутый по периметру швеллерами, он стоял вопреки всему вот уже одиннадцатый год.
   С довольно равномерным интервалом мимо проносились поезда. Пост чувствовал их приближение метров за двести. Он начинал вздрагивать, по его непрочному телу, словно дуновение озноба, проходила первая нервная волна. За ней - другая, третья.
   Поезд проходил, мелькали последние вагоны, опускались на шпалы клочки бумаги и прочий мусор, поднятый потоком воздуха. А пост еще долго не мог успокоиться: он вздыхал и жаловался и занудливо поскрипывал, приводя в порядок свои кирпично-бетонные суставы.
   Люди, работающие на посту, давно уже привыкли к его всхлипываниям и дрожи, не испытывая при этом никаких неудобств. Только зимой, когда начинались пронизывающие ветра, им досаждали сквозняки. Тогда все одевались потеплее, и по посту змеились провода электрообогревателей.
   Сейчас же еще было довольно терпимо, хотя на дворе стояла промозглая сырая осень.
   Часы на табло показывали четверть второго ночи. Дежурство подходило к середине, и Виктору Гриценко вскоре предстояло меняться местами со вторым дежурным Валей Савицкой, которая сейчас сидела за графиком. Из них двоих тот, кто сидел за графиком, согласно технологическому процессу считался старшим.
   Старшим быть никто не любил: надо было вести график, отвечать на многочисленные телефонные звонки, писать приказы в книгу, переговариваться по селектору с диспетчером, соседними станциями, вести переговоры по радиосвязи с локомотивными бригадами и делать еще кучу других дел. За пультом сидеть было не в пример спокойнее, знай себе жми кнопки и следи за маршрутами. Но именно технологический процесс и обязывал их меняться местами через шесть часов, чтобы равномерно распределить психологическую нагрузку.
   Однако издавна на станции так повелось, что дежурные не менялись: всю смену на одном месте, просто в день один отсиживал на месте старшего, а в ночь - другой. И только Валя Савинская, отстажировавшись после института два месяца и сдав экзамены, на первом же самостоятельном дежурстве повела себя по-другому. Отсидев шесть часов за графиком, она без лишних слов переходила за пульт, и ее напарнику больше ничего не оставалось, как подчиняться регламенту. По этой причине с Савинской в одну смену шли неохотно.
   Дежурство пока проходило нормально, сбоев в движении не было, и поезда проносились мимо, будя ночную темноту своими гортанными выкриками. Правда, так шел только нечетный поток, а четный прибывал и отправлялся по интервалу - впереди был перевал.
   С правой стороны табло высветилась крайняя ячейка блок-участка, сигнализируя, что с соседней станции идет поезд. По тому, как быстро загорались и гасли ячейки, Виктор понял, что это пассажирский.
   - Валя, что идет к нам?
   Та взглянула в график, потом на табло, потом снова в график - и пожала плечами.
   - Отход не давали. Сейчас спрошу.
   Она нажала кнопку селектора, вызывая соседнюю станцию.
   - Пятково!
   - Слушаю.
   - Что от тебя идет?
   - За каким?
   - За две семьсот пятым.
   - Ничего не было.
   - Как не было? У меня уж скоро на приближении будет. Проспал, наверное. Поставите на автодействие, а потом не знаете ничего.
   - Это вы там спите, а мне некогда.
   И Пятково отключилось. Валя подключилась к поездной диспетчерской связи.
   - Диспетчер.
   - Я -диспетчер.
   - Диспетчер, подскажите, что к нам идет из Пятково?
   - Это кто, Свияги?
   - Да.
   - Сейчас посмотрю.... За две семьсот пятым пока ничего нет.
   - Как нет? У меня скоро уж на станцию будет вкатываться.
   - Подожди... Действительно, по точкам что-то идет. А у меня на графике ничего нет. Давай узнавай, и мне подскажешь.
   Пока Валя разговаривала с диспетчером, Виктор подошел к поездной рации, нажал кнопку вызова, подождал окончания сигнала.
   - Нечетный у предвходного Свияги.... Нечетный у предвходного Свияги...
   - Слушаю, нечетный, - донеслось сквозь треск.
   - Механик, подскажите номер поезда.
   - 151-й скорый... Свияги, как поняли?
   - Да-да, понял вас хорошо. Открываю входной на первый путь.
   Он переглянулся с Валей.
   - Ты что-нибудь понимаешь?
   - Ведь 151-й - это летний поезд. Его давно отменили. Да и в подходе ничего не давали.
   Гриценко приготовил маршрут и сам подошел к селектору
   - Диспетчер
   - Я - диспетчер.
   - Это Свияги. Вызвал по рации машиниста. Говорит, что 151-й.
   - Какой? 151-й? Чушь какая-то. Не поступал ко мне на участок такой... Ладно, что ты с ним делать собрался?
   - Пока принимаю на станцию. Буду выяснять.
   - Давай действуй.
   На табло белая полоса маршрута тянулась от входного сигнала на первый путь. Вот первая секция покраснела - голова поезда перекрыла входной сигнал. Гриценко нажал кнопку вызова дежурного по депо.
   - Депо слушает.
   - Михалыч, сегодня 151-й есть?
   - Нету, его давно отменили.
   - А у меня он как раз прибывает.
   Перестук колес нарастал. Гриценко и Валя подошли к окну. Мимо прошел электровоз, потянулись вагоны. Заскрипели тормоза, и поезд остановился. Свет станционных фонарей отражался на крышах вагонов.
   Ни один человек не вышел из поезда, лишь кое-где у окон маячили мучимые бессонницей пассажиры, да в открытых тамбурах стояли проводники.
   - Валя, я схожу посмотрю. Поезд какой-то странный.
   Чувство тревоги, которое овладело Виктором еще на посту, на улице усилилось. Перрон был пустынным. Даже проводники исчезли из тамбуров, а в некоторых вагонах и двери закрыли.
   Виктор пошел вдоль состава к голове поезда. Ему оставалось пройти еще три вагона, когда он увидел, что из кабины локомотива спустилась на землю бригада и пошла вдоль путей в сторону депо. Из-за переднего бруса локомотива появилась темная фигура человека. Он посветил фонариком на ходовую часть, потрогал буксы рукой и, ухватившись за поручни, не спеша поднялся в кабину. Дверь захлопнулась.
   "Странно. Михалыч сказал, что 151-го сегодня нет, а бригада уже подошла и сменилась".
   Виктор глянул на номер локомотива - 519. Подошел к кабине и, подняв с земли камень, постучал им по обшиве. Хлопнула, отодвигаясь, форточка, и в окно выглянул машинист. Гриценко его не знал.
   - Что случилось?
   - Я дежурный по станции. Это уже новая бригада?
   - Да.
   - А Михалыч почему-то сказал, что 151-го сегодня нет.
   - Какой Михалыч?
   - Дежурный по депо. Авдеев.
   - Сегодня вообще-то дежурит Семенов Толя.
   - Странно... Но вашего поезда и в графике у диспетчера нет.
   - Как это нет? А под какой же меня, по-твоему, вызвали? Вот и в маршруте стоит 151-й.
   - Ничего не понимаю. А как Ваша фамилия, что-то я Вас не знаю на лицо?
   - Кривцов.
   Послышался хруст гравия под ногами. Гриценко обернулся - это подошел вагонник.
   - Привет, Витя! Откуда этот поезд взялся? По смене мне его не передавали.
   - Привет! Сам не знаю...
   - Когда ему отправляться по графику?
   - Через пять минут.
   - Добро, сейчас справочку по тормозам отмечу и можешь отправлять.
   - Понял.
   Гриценко пошел обратно. Уже походя к посту, услышал, как по громкоговорящей связи 151-му дают готовность. Какая-то толком еще не оформившаяся мысль не давала Виктору покоя. Тут щелкнули станционные динамики, и раздался голос Савинской:
   - Внимание! С первого пути от перрона отправляется скорый поезд номер сто пятьдесят один. Повторяю....
   Как подброшенный пружиной, Виктор кинулся к посту, рванул дверь и бросился вверх по лестнице. Им владела только одна мысль: сбросить набор, пока не открылся выходной сигнал. Он уже вбегал в помещение, когда услышал, как лязгнули автосцепки. "Не успел"... Бросил взгляд в окно: мимо уже плыли вагоны, набирая скорость.
   - Зачем ты ему открыла выходной!?
   - А что случилось?
   - Что-что! Соображать надо. Вызывай его по рации, останавливай. Я пока диспетчеру доложу.
   Он вызвал диспетчера, рассказал все, что знал.
   - Так, понятно. Вы его пока не отправляйте. Здесь все бегают, разбираются. Какая-то чертовщина с этим поездом получается - никто не знает, откуда он взялся.
   - Поздно уже.
   - Что поздно?
   - Да отправили мы его. По рации вызываем, не отвечает.
   - Да... молодцы... Если так и не ответит, будем дальше останавливать.
   151-й был уже за границей станции. На вызовы по рации он по-прежнему не отвечал. Виктор смотрел, как на табло загорались и гасли лампочки блок-участков и не мог сообразить, что же именно не давало ему покоя во всей этой истории. "Кривцов... Кривцов... Подожди, да ведь это же ... Чушь - не может быть.."
   Он опять вызвал дежурного по депо.
   - Михалыч, бригада со 151-го подошла?
   - Я ж тебе русским языком говорю: нет сегодня 151-го.
   - Значит, бригада не пришла?
   - Да откуда ж она возьмется?
   - Так... Ну, а машинист Кривцов есть у вас в депо?
   - Кривцов?... Был когда-то. А ты что, не помнишь? Ах, да, ты же еще в то время здесь не работал. Где-то десять лет уже прошло.
   - Ты имеешь в виду крушение? Мне рассказывали.
   - Ну да. Вот тогда Кривцов и погиб. Страшное дело, сколько наворочали.
   - Это же был 151-й?
   - Ага, вроде бы.
   Виктор отключил связь. Теперь он вспомнил все, что ему рассказывали о том случае.
  
   Во встречном грузовом поезде, у пятого вагона с "хвоста" произошел отвал шейки колесной пары. В результате схода один из вагонов вытолкнуло на междупутье, и он своим торцом вышел на соседний путь. Все это произошло во время прохода 151-го. Бригада даже не успела применить экстренное торможение: Кривцов и его помощник Бянкин погибли мгновенно. Электровоз сошел с рельсов и повалился набок. Вагоны поезда собрались гармошкой, часть из них также оказалась на боку. Были жертвы и среди пассажиров....
   Еще не совсем понимая, что же он собирается сделать, Гриценко подошел к селектору, Савинская о чем-то спрашивала, но он не слышал. Послал вызов. Соседняя станция Тулпан ответила сразу.
   - Тулпан?
   - Тулпан слушает.
   - Марина, у тебя четные есть?
   - Запиши, только что к тебе вышел 2804-й...
   - Марина, слушай меня внимательно. Вызови его по рации и дай команду немедленно остановиться. Пусть стоит, пока мимо него не пройдет 151-й.
   - Витя, он же на подъеме. Потом не сможет взять с места.
   - Ничего. Делай, что я тебе говорю.
   - А что случилось? И откуда появился 151-й? Его же в приказе не давали.
   - Потом все узнаешь, потом. Вызывай скорее четный.
   - Погоди, спрошу у диспетчера.
  
   Четный грузовой поезд удалось остановить. Сто пятьдесят первый миновал его, целый и невредимый, что потом в один голос подтвердили и машинист, и помощник грузового поезда, но в Тулпан так и не прибыл.
   Уже и маршрут ему был приготовлен на первый путь с остановкой, уже и ячейка второго приближения горела на табло красным светом, сигнализируя о том, что 151-й на подходе. А дальше вдруг случилось непонятное: ячейка моргнула и приобрела прежний, девственно-белый цвет. Автоматика показывала, что перегон свободен. И он действительно оказался свободен. Отправленный через полчаса из Свияг грузовой поезд проследовал по перегону с особой бдительностью и благополучно прибыл в Тулпан.
   То, что было после, Виктор не любил вспоминать. Объяснительные, комиссии, экспертизы... Железнодорожное начальство старалось не афишировать это происшествие, но слухи множились, приезжали даже какие-то аномальщики с рамками.
   А в итоге крайним оказался сам Виктор - начальник станции предложил ему пока сходить в отпуск и съездить куда-нибудь.
   - Отдохни, подлечись, а там, смотришь, и страсти здесь улягутся.
   - Я что, по-вашему, сочинил все это? Ведь и другие этот поезд видели!
   - Может, и не сочинил, да вот другие помалкивают уже, а ты никак успокоиться не можешь.
   Виктор разозлился, потом, остынув, махнул на все рукой. Райпрофсож тут же подкинул путевку, и Виктор, спустя три дня, уже подъезжал к столице.
   Ближе к Москве в купе он остался один, попутчики все вышли раньше, а новых не было. На последней остановке перед Москвой в купе зашел неприметный пожилой человечек с полуголым черепом, в потертом демисезонном пальто. Он не поздоровался, не стал раздеваться, а сел к столику на свободную полку и стал смотреть в окно. Виктора это устраивало, сейчас он более всего не хотел ненужных знакомств и пустых, никчемных разговоров. Он прислонился к стене и прикрыл глаза.
   - Вы Гриценко...
   Скорее, это было утверждение, а не вопрос. Попутчик теперь смотрел прямо на Виктора. Его серое лицо с черными точками зрачков производило неприятное впечатление.
   - Да.
   - Хотите узнать, что это был за поезд, доставивший Вам столько неприятностей?
   - Хочу. Но кто Вы?
   - Об этом чуть позже. Итак, готовы слушать?
   - Да.
   - Прекрасно... Начну с самого начала... Поезд этот был - и в то же время его не было. Если говорить строго, то крушение 151-го произошло десять лет назад. А сейчас был просто фантом, хотя и с иллюзией истинности: Вы даже смогли его потрогать и разговаривали с бригадой. Я не буду рассказывать, как этот фантом был создан. В данном случае технические подробности не имеют значения. Добавлю лишь, что нового крушения все равно бы не произошло. Нас интересовала Ваша реакция, Ваши действия, сообразительность, в конце концов. Благодаря нестандартным действиям, Вы сумели найти выход. И именно с этих позиций вы нас и интересуете.
   - Почему именно я?
   - Совершенно случайно. Здесь есть привязка к датам. И Ваше дежурство пришлось на нужную дату.... Итак, нам нужна Ваша помощь в решении одной задачи. Самое плохое - у нас дефицит времени. Почему мы и вынуждены были смоделировать несколько ситуаций для отбора нестандартно мыслящих людей.
   - Значит, я не один?
   - Конечно... Ну, а теперь то, для чего это делалось. Некоторое время назад при проведении эксперимента произошел, скажем так, несчастный случай, в результате которого погиб профессор Нечаев. Теперь мы пытаемся вмешаться в ту ситуацию и постараться в каком-нибудь месте разорвать причинно-следственную цепочку, приведшую к такому результату.
   - А чем я могу помочь?
   - Честно говоря, я и сам не знаю. Возможно, у Вас появится какая-нибудь идея. Свежий взгляд, так сказать. Возможно, Вы сможете увидеть то, что просмотрели мы. У нас нет выхода: время уходит, и надо использовать любой, даже самый ничтожный шанс. Конечно, Вы можете отказаться, и Вас никто не вправе принудить. Решайте.
   - Ладно, у меня все равно в запасе есть пара дней - хотел по столице побродить... Да и любопытно...
  
   В полутемной зашторенной комнате стояло лишь несколько стульев и небольшой столик с кнопочным пультом.
   Человечек, жестом пригласив Виктора, уселся за столик и стал нажимать кнопки. На противоположной стене зажегся экран.
   - Смотрите, я включаю общий обзор маршрута профессора в тот самый вечер.
   На экране возник вестибюль, по которому неторопливо шел среднего роста мужчина с заостренными чертами лица. Съехавший набок галстук открывал худую жилистую шею. Мужчина пересек вестибюль, поднялся по лестнице, подошел к двери.
   Щелкнул кодовый замок. Мужчина зашел в комнату, похожую на ту, где сейчас находились Виктор и маленький человечек. Сел за пульт, набрал ряд цифр и стал ждать. Экран замерцал, на нем возникли какие-то неясные предметы. С каждой секундой четкость возрастала, и вот картина полностью прояснилась. До самого горизонта простиралась степь со скудной растительностью.
   - Сейчас профессор будет поворачивать видоискатель.
   И действительно, все как бы поплыло в сторону. Неожиданно весь экран заслонило нечто огромное и бесформенное. Профессор стал опять нажимать кнопки, отодвигая изображение. На весь экран возникло скуластое лицо, темное то ли от загара, то ли от грязи. Длинные свалявшиеся волосы прилипли ко лбу и лоснящимся от пота щекам.
   Изображение еще отодвинулось, и стало видно, что это всадник на низкой косматой лошадке. Неожиданно в его спокойном до того облике что-то неуловимо изменилось. Он вдруг подобрался. Виктору даже показалось, что взгляд его раскосых глаз, ставший вдруг жестким, направлен прямо на них. В следующее мгновение он сорвал со спины лук, выхватил стрелу из колчана и натянул тетиву.
   Стрела пропала из обзора и тут же черной молнией выметнулась из экрана. Послышался глухой удар, и профессор медленно повалился на пульт.
   Экран погас.
   - Прямо в сердце. В кого целился кочевник, теперь неизвестно, да это теперь и не важно.
   - Мне показалось, что он целился в профессора.
   - Да? Я об этом не думал. Хотя, если это предположить, то тогда надо предположить и то, что он увидел профессора. Что ж, эта версия заслуживает внимания. По крайней мере, она может помочь в поиске ответа, каким образом стрела преодолела барьеры времени... Похоже, я в Вас не ошибся.
   Некое подобие улыбки тронуло губы человечка.
   - Однако, это дело будущего. Сейчас самое важное - спасти профессора. Мы всячески пытались его остановить, замыкали двери, но все бесполезно - ведь это, в некотором роде, как бы фантом.
   - Все это происходило здесь?
   - Вы имеете в виду, в этой комнате? Нет, основной зал находится в другом месте.... Ладно, на сегодня достаточно. Вам надо отдохнуть. Здесь у нас есть комната для приезжих, пойдемте. Да и я там с Вами переночую - слишком сейчас время дорого, чтобы разъезжать по домам. В Москве ведь расстояния немерянные.
  
   Уже укладываясь спать, Гриценко спросил:
   - А если в том зале между пультом и экраном поставить пуленепробиваемое стекло?
   - Ставили. Не помогает.
   Утром во время завтрака, остро ощущая свое дилетантство, Виктор все-таки собрался с духом и предложил:
   - А если сделать сдвижку во времени?
   - Каким образом?
   - Запустить моделирование как обычно, с вестибюля и сразу же перейти на момент встречи с кочевником. То есть, я хочу сказать, пока профессор идет, у нас будет немного времени.
   В колючих глазах невзрачного человечка появился интерес.
   - Так, а что это даст?
   - Ну, я пока не знаю. Может, удастся отвлечь внимание кочевника или как-то напугать его, чтобы он до прихода профессора ускакал.
   - Так... Что ж, можно попробовать. Единственная сложность - с нашего пульта набрать код на пульте в смоделированной ситуации, то есть, с реального пульта выйти на пульт-фантом... На это понадобится некоторое время... Вы пока можете посмотреть Москву - я Вам дам машину. Водитель неплохо знает исторические места и постарается Вам что-нибудь показать.
   Больше в этот день Виктора никто не тревожил. Водитель действительно оказался неплохим знатоком и до самого вечера показывал ему столицу.
   Человечек появился на следующий день после обеда.
   - Вы готовы? Пойдемте.
   .... Кроме них, в комнате опять никого не было. В этот раз, только лишь на экране в вестибюле появился профессор, человечек сразу же перевел обзор в основной зал. На своем пульте он быстро набрал цифровой код, и тотчас же экран основного зала, отображенный на их экране, стал оживать. Появилась знакомая картина степи. А потом все повторилось: лицо кочевника, и выхваченная из колчана стрела....
   И тут же Виктор понял, что сейчас произойдет. Он прыгнул вперед, сбивая человечка со стула и падая на него сверху. Из экрана метнулась черная молния и ударила Виктора точно между лопаток...
  
   - Семен Аристархович, вы же ученый, как Вы могли пойти на неподготовленный эксперимент?
   - Я торопился, профессор. Из Ваших бумаг я понял, что вероятность материализации уменьшается обратно пропорционально времени.
   - И все равно Вы не имели права так делать. А мальчик, между прочим, соображал лучше Вас. Кстати, Вы знаете, почему он погиб? Существует жесткий закон: в любой абсолютно малый промежуток времени количество живой биомассы имеет свое определенное значение. Применительно к данному случаю это звучит так: меня можно было "вернуть" только за счет чьей-то другой смерти.... Вы знаете, Семен Аристархович, я бы Вас уволил... Но.. Вы мне нужны в данный момент, как ученый. Есть некоторые варианты, и нам надо попробовать вернуть молодого человека. Без жертвования еще кого-либо. Вероятность этого небольшая, но не нулевая.
  

ПРАВИЛА ЭЛЕКТРОБЕЗОПАСНОСТИ

   Коллектив Легуевских РЭС был взбудоражен с самого утра. Лишь Катя Слычкова, бывшая в этот день дежурной по щиту, находилась на своем рабочем месте. Все остальные толпились в комнате для планерок, курили, не спеша приступать к работе.
   Вчера, в конце рабочего дня, уже около пяти часов, был смертельно травмирован Николай Манешко. На улице Пионерской произошел обрыв электропровода. Вызов на повреждение поступил пол-пятого. Дежурного электромонтера не было на месте, он работал на повреждении в другом конце поселка, и Манешко вызвался сам устранить неисправность, благо жил он недалеко от Пионерской. Он собрал необходимый инструмент, взял с собой для подстраховки Леху Кускова, электромонтера 2-го разряда, и они укатили на мотоцикле. А через сорок минут на щитовую позвонил Леха и сообщил, что "К-к-олю т-током убило".
   Начальник РЭСа Лисицкий, прибыв на место происшествия, застал там "скорую" и милицию. Манешко уже сняли со столба, и он лежал на носилках, укрытый белой простыней. Кусков, по-прежнему заикаясь, пытался объяснить что-то милиционеру.
   Лисицкий, подойдя к носилкам, и, пересилив себя (он безотчетно боялся мертвых), осторожно отогнул край простыни. И тут же судорожно задернул обратно, округлившимися от ужаса глазами взглянув на стоящего рядом врача.
   - Что это?
   - Вы имеете в виду, что с ним? Понятия не имею - первый раз такое вижу.
   Врач откинул простыню, и Лисицкий непроизвольно дернул головой, отворачиваясь, но все же боковым зрением опять увидев ставшую неестественно маленькой, словно бы усохшую голову Манешко, его вылезшие из орбит глаза, огромные, в пол-лица, и огненно-красную полосу вдоль лба.
   Труп увезли, уехала и милиция, и Лисицкий, прерывая Леху Кускова, который в очередной раз пытался что-то сбивчиво рассказывать, велел ему ехать с собой в энергоучасток.
   - Там все и напишешь в объяснительной.
  
   Наутро, уже успокоившись, Лисицкий снова вызвал Кускова, и начал его с пристрастием допрашивать. Однако, чем больше он вникал в факты, тем больше ему становилось непонятно, как же такое могло произойти.
   По словам Кускова, они с Манешко все делали строго по инструкции, не нарушая требования техники безопасности. Манешко сам отключил на подстанции линию, проверил, обесточился ли провод, приготовил скрутку и, оставив Леху внизу для контроля, полез на опору сращивать обрыв. Когда все было готово, Манешко, сунув в карман пассатижи, начал спускаться вниз. Однако, переставив одну ногу, он вдруг замер на месте. Кусков крикнул ему: "Ты что, Коль? Недоделал что ли?". Тот не отвечал, потом осунулся вперед, прямо на провод. Кусков почувствовал неладное. Он забегал вокруг опоры, пытаясь увидеть лицо Николая, но тот вдруг повалился, повисая на монтажном поясе.
   Самое непонятное было то, что линия действительно была обесточена: Лисицкий это проверил еще там, на месте. Хотя можно было предположить, что Кусков обесточил ее после, когда Манешко уже был травмирован. Кстати, такой же версии придерживалась и милиция.
  
   Однако через неделю в сходной ситуации был травмирован, и опять же смертельно, один из самых опытных электромонтеров, Лямин. Тем более, что в этот раз весь район отключили непосредственно с главного щита, о чем имелась и запись в журнале, и объяснение дежурной по щиту.
   Еще через два дня в этом же районе на оборвавшийся провод наткнулся местный выпивоха по кличке Самара. Самара остался жив, однако голова его приобрела также непропорциональные размеры, и он превратился, по свидетельству врачей, в идиота.
   Объяснить подобный феномен никто не брался. Администрация энергоучастка пребывала в растерянности. Члены прибывшей на разбор комиссии также разводили руками. Район полностью отключили и обратились за помощью в вышестоящие инстанции.
  
   ... Была пятница. Саня Буров любил пятницу по причине следовавших за ней выходных и всегда старался смотаться куда-нибудь из города. В этот раз у него была запланирована рыбалка, настоящая, с ночевкой. Еще со вчерашнего вечера он проверил все снасти, закупил продукты и упаковал финский рюкзак - предмет своей гордости. Рыбалка намечалась коллективная; он успел каждому позвонить, обговорить последние детали и теперь изнывал, сидя за столом и для вида перебирая бумаги. Он был в состоянии привычного звенящего нетерпения от предстоящей поездки, и никакая работа ему на ум не шла. Тем более, что в отделе вот уже вторую неделю царила предотпускная лихорадка, усугубляемая отсутствием начальника отдела, отбывшего в загранкомандировку. Его заместитель, человек мягкий, подписал заявления на отпуска сразу троим сотрудникам.
   Час назад его вызвали к директору института, и он ушел, тяжело вздыхая, готовый принять заслуженную кару за допущенное "оголение научного фронта".
   Зазвонил телефон. Очнувшись от мечтаний, Саня поднял трубку.
   - Электротехнический отдел.
   Трубка спросила голосом директорской секретарши:
   - Где у вас Буров?
   - Я - Буров.
   - Вас вызывает Сергей Михайлович. Срочно.
   И трубка дала отбой.
   Недоумевая, зачем он мог понадобиться директору, Саня вошел в приемную.
   - Буров? Проходите.
   И секретарша опять уткнулась в бумаги.
   Прокашлявшись и поправив перед зеркалом галстук, Саня неуверенно постучал и приоткрыл дверь.
   - Да-да, входите..
  
   .... Саня слушал директора, и его бедное сердце, насмерть прибитое нежданной вестью, ныло где-то в самом низу живота. Он кивал, соглашался, читал телеграмму - но плохо понимал, что от него требуется. Одна лишь мысль о пропавшей рыбалке владела им.
   - Ну, вот и все, больше я и сам ничего не знаю. Там на месте сориентируетесь. Держите нас в курсе. Командировку Вам уже выписали. Билет на самолет до областного центра я заказал на вечерний рейс. Дальше доберетесь поездом.
   Директор поднялся из-за стола. Саня тоже встал.
   - Всего Вам доброго, Александр .... Петрович.
   - До свидания.
   Саня вяло пожал протянутую руку и поплелся к выходу. Когда за ним закрылась дверь, директор поморщился.
   - Какой-то он... И где Вы только такого взяли...
   - Это он, Сергей Михайлович, расстроился из-за того, что рыбалка у него пропала... Собирался на выходные. А так он парень с головой, справится...
   - Дай-то Бог, дай-то Бог...
   Заместитель начальника отдела, поняв, что разговор окончен, тоже встал и потихоньку вышел из кабинета.
  
   ... Из ответной телеграммы Лисицкий понял, что специалист уже находится в пути, и надо позаботиться о жилье для него. Гостиницы в Легуево не было, но удалось договориться с начальником локомотивного депо, и тот распорядился выделить комнату в доме отдыха локомотивных бригад.
   Прибывший специалист с первых же минут вызвал у Лисицкого недоверие. Все, что ему рассказывали, он слушал плохо, вопросы не задавал, бумаги просмотрел наспех. Вся его веснушчатая физиономия с легкомысленно вздернутым носом и слегка оттопыренными ушами отражала неприкрытую скуку и откровенную досаду.
  
   ... Саня никак не мог найти нужный тон в этом разговоре. Рассказ начальника РЭС был наивен и неправдоподобен. Саня знал: так не бывает, чтобы человек погибал ни с того, ни с сего. Подали на работающих напряжение, а потом стали заметать следы - вот и все причины. Молчание явно затягивалось, и надо было что-то говорить.
   - Район сейчас подключен?
   - Нет.
   - Почему?
   - Надо сначала выяснить причины. Люди отказываются выходить на повреждение.
   - Включайте район. Будем разбираться.
   Лисицкий позвонил на главный щит и дал команду, потом добавил:
   - Пусть дежурная бригада садится на летучку и объезжает район. Если найдут обрыв, то пусть ничего не трогают, ограждают место. Мы сейчас к тебе подойдем.
   Саня спросил:
   - Вы так уверены, что будет обрыв?
   - Я ни в чем не уверен. Просто принимаю те меры, которые считаю необходимыми. А Вы можете предложить что-то другое?
   Саня промолчал.
  
   Сообщение об обрыве поступило где-то через час.
   - Хорошо, сейчас выезжаем.
   Лисицкий собственноручно повернул ручку рубильника, отключая район, и повесил на нее табличку с надписью "Не включать! Работают люди!"
   - Ну, что, поехали?
   - Минуточку... Оставьте здесь еще одного человека для контроля.
   - Зачем? Есть же дежурный.
   - Спокойнее будет.
   Буров не отвел глаза, встретив злой взгляд Лисицкого.
   - Ладно... Милешкин, садись здесь и смотри за рубильником.
  
   .... Прибыв на место, они продублировали отключение на подстанции, оставили возле нее электромонтера.
   Возле оборванного провода стояла летучка, дежурная бригада была здесь же.
   Буров спросил:
   - Кто будет сращивать?
   Все молчали.
   - Ладно. Тогда я сам полезу.
   Заметив вопросительный взгляд Лисцкого, усмехнулся.
   - Не волнуйтесь. Я умею это делать.
   Уже наверху, закончив сращивание провода и еще раз убедившись, что провода по-прежнему обесточены, он поглядел на столпившихся внизу монтеров и стал спускаться. Передвинуть он успел только одну ногу. Ремень, которым коготь пристегивался к ноге, неожиданно лопнул, и Саня ухнул вниз. Вторая нога вывернулась из ремней, и он, обхватив опору руками, съехал до пасынка - наклонной подпорки. Это его и спасло. На земле Сане рассказали, что в тот миг, когда он оборвался, срощенный им провод неожиданно качнулся и вдруг резко вильнул блеснувшей петлей в ту сторону, где только что была его голова, пройдя над ней буквально в сантиметре-двух. Пролетев, он ударился о другой провод, и брызнул сноп искр. Сомнений в том, что провода оказались вновь под напряжением, ни у кого не было.
   Лишь Буров сомневался. После того, как Лисицкий позвонил на главный щит и выяснил, что рубильник никто не включал, Буров сам поднялся на подстанцию: район по-прежнему был обесточен. Однако на опору он больше не полез: подвернул ногу во время спуска, и пришлось ехать в медпункт.
  
   Среди ночи упал провод на территории электростанции. У Бурова нога разболелась, и за устранение неисправности взялся сам Лисицкий. Буров, усевшись на валявшийся неподалеку бетонный блок, наблюдал Территория была хорошо освещена.
   Саня смотрел, как Лисицкий быстро и профессионально сделал скрутку. Уже в конце работы он расстегнул монтажный пояс, держась одной рукой за опору, другой завершил работу - и вдруг резко присел, нырнув под провода. Мгновением позже Саня увидел то, о чем ему вчера рассказывали: молниеносную раскачку провода, синусоидой захлестнувшегося на другой провод. На землю посыпались снопы искр, и через несколько секунд уже другой провод, отгорев, упал вниз.
   Лисицкий спускался медленно. Ему помогли отстегнуть когти, он подошел, сел рядом с Буровым и закурил.
   - Ну, что, видел?
   - Видел.
   Саня смотрел на бледное лицо Лисицкого, на его дрожащие пальцы. Он понял, что Лисицкий, представлял всю невероятную опасность своего эксперимента, что ему стоило больших сил пойти на это. И весь риск только для того, чтобы доказать ему, Бурову, московскому специалисту, очевидность и кошмарность происходящего.
  
   На другой день Буров, несмотря на бессонную ночь, пришел в энергоучасток задолго до начала рабочего дня. Едва Лисицкий переступил порог, Саня заговорил:
   - Евгений Климович, ради Бога, извините меня. Я действительно Вам не верил. Ведь, согласитесь, это попахивает какой-то мистикой: все отключено - и, тем не менее, возникает какая-то непонятная кратковременная токовая зона. Знаете, чтобы все расставить по своим местам, я придумал один эксперимент.
   Буров коротко обрисовал суть задуманного.
   - Значит, мне понадобятся мотоциклетный шлем, кусок оргстекла и две кинокамеры. Сможете достать?
   - Шлем я свой принесу. Оргстекло тоже поищу. С кинокамерами посложнее. Но, думаю, найдем.
   - Когда все будет готово?
   - Думаю, завтра... А, может, не надо?
   - Евгений Климович, Вы и сами понимаете, что другого выхода у нас нет.
   - Хорошо... Шлем я сейчас привезу.
   До самого вечера Буров возился в мастерской, сверлил, клепал. В конечном виде шлем представлял из себя конструкцию как бы из двух поверхностей: снаружи по всей окружности проходила широкая полоса из оргстекла, закрывая дополнительно лицо.
  
   В своем диковинном шлеме и костюме химзащиты Саня чувствовал себя неудобно: тело сразу же стало обильно потеть, а для того, чтобы посмотреть в сторону, надо было поворачиваться всем корпусом. Однако выбора не было, и Саня, избегая смотреть на окружающих, повернулся к опоре. Он боялся встретиться с кем-нибудь взглядом: несмотря на внешнее спокойствие, он чувствовал себя не совсем уютно, и любой сочувствующий взор мог поколебать его уверенность. Но и остальные, в свою очередь, отводили глаза.
   Подъем на опору занял довольно много времени. Вообще-то была идея использовать автовышку, но, после недолгой дискуссии, ее отвергли: лишний металл усугублял опасность.
   Добравшись до места, Буров закрепился, взглянул на Лисицкого. Тот отрицательно покачал головой - напряжения не было.
   Буров подтянул к себе оборванный провод с приготовленной скруткой и приступил к работе. Пот застилал глаза, но Буров не торопился.
   Когда все было готово, он опять посмотрел на Лисицкого. Тот продолжал качать головой, показывая, что у него все в порядке. И тут же Саня почувствовал, что ЭТО начинается. В области позвоночника возникло легкое покалывание. Он хотел переставить ногу, но тело ему больше не повиновалось. Ноги одеревенели, плечи сковало невидимым обручем. По проводу прошла дрожь, он стал раскачиваться, и Саня почувствовал, что его потянуло вперед, прямо на провод. Живая пульсирующая плеть рванулась навстречу. По шлему ощутимо ударило. Но провод не отскочил назад после удара, как рассчитывал Буров, а как бы приклеился к шлему. Тело Бурова стало чем-то посторонним, чужим. Он хотел закричать и не смог. Страх тугой волной захлестнул мозг, лишь неимоверным усилием воли Буров держался, стараясь не потерять сознание. А провод перед глазами продолжал жить своей жизнью. По нему побежали круговые огоньки, и вдруг в том месте, где он соприкасался с пластиной оргстекла, начал разогреваться, приобретая малиновый оттенок. По пластине прошли трещины, и провод стал входить в нее, расплавляя как масло. Вот он прорезал пластину и приблизился к шлему. Покалывания в позвоночнике перешли в сухие электрические разряды, доставлявшие невыносимую боль. А провод уже прожигал шлем. Внизу все бегали, суетились, что-то кричали, но Буров ничего этого не слышал. Шлем треснул, и голову Бурова опалило жаром. Затрещали волосы, и тут же ослепительная вспышка обожгла ему лицо. Он потерял сознание.
  
   Очнулся он уже на земле. Увидев, что Саня открыл глаза, все облегченно задвигались, заговорили.
   - Ну, как?
   Лисицкий присел рядом. Саня хотел сказать, что все нормально, но лишь беззвучно пошевелил губами. Каждое движение причиняло боль.
   - Ты полежи пока. Сейчас "скорая" подъедет.
   Буров все же нашел в себе силы перебороть боль.
   - Не надо "скорой", помоги лучше встать.
   Лисицкий с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Как ни странно, но, встав с помощью Лисицкого и сделав несколько шагов, Саня почувствовал себя значительно лучше. Однако в поликлинику все же пришлось поехать. Там ему чем-то смазали обожженный лоб и отпустили. В вестибюле он впервые увидел себя в зеркале и присвистнул: чуб сильно обгорел, а на лбу красовалась широкая красная полоса, покрытая волдырями.
  
   Лисицкий задумчиво потер переносицу.
   - Слушай, Буров, я уже совсем ничего не понимаю, с чем мы имеем дело.
   - Ладно, Евгений Климович, ты мне расскажи, что со мной было...
   - Я ж тебе говорил уже... Ну, когда ты прилип к проводу, все стали кричать, но ты не откликался. А потом от твоей каски повалил дым. Кстати, мы должны были это предусмотреть - провод можно было перекусить с земли... Тебя спасло то, что провод сам перегорел. Когда мы тебя снимали с опоры, ты был без сознания. Я уж испугался, жив ли ты вообще. Там, на опоре, и шлем остался: провод так с ним сплавился, что надо перекусывать.
   - Ну, и перекусили бы.
   - Желающих не нашлось.
   - Ладно, сам сниму.... Прибор что-нибудь показал?
   - Мгновенный всплеск напряжения.
   - Сколько?
   - Шкалы не хватило. Кстати, прибор испорчен: стрелка как зашкалила, так и осталась там.
   - В щитовой?
   - Все было нормально, рубильник никто не включал.
   - А кинокамеры?
   - Пленки еще не проявляли. К утру все будет готово.
   - Почему так долго?
   - Увезли в областной центр, здесь нет специалистов.
   - Ясно... Тогда подождем до утра...
   - Да, из института звонили... Спрашивают, почему ты молчишь.
   - Вы им рассказали последние новости?
   - Вкратце.
   - Ну, и ладно, хватит пока с них. Надо сначала самим разобраться. А то еще объявят сумасшедшими.
   - Значит, не будешь звонить?
   - Не буду.
   - Тогда до утра?
   - До утра.
  
   Кинокамеры подтвердили неясные предчувствия Бурова и еще более запутали ситуацию. Вместе с Лисицким они трижды прокрутили эпизод, когда ручка рубильника сама приходила в движение и вставала в положение "включено", а затем опять возвращалась назад. Причем, дежурный по щиту, не отводивший взгляд от рукоятки, это момент вообще не фиксировал, проще говоря, не видел.
   Саня уже всерьез подумывал, как бы действительно не свихнуться от всего происходящего.
   - Ваше мнение, Евгений Климович?
   Лисицкий, не отвечая, покачал головой.
   - Ведь чертовщина же получается. Мы с Вами прекрасно понимаем, что так не бывает, но, однако, происходит на наших глазах.
   - Саша, давай плюнем на все это. А то нас в психушку увезут. Я уже послал подробный доклад в соответствующие инстанции. У них головы большие - пусть приезжают и сами разбираются.
   - Евгений Климович, но ведь только Вы да я имеем об этом хоть какое-то представление..
   - Нет-нет, Саша... Уволь, я больше этим не занимаюсь...
   - Ну, хоть до приезда комиссии.
   - Нет.
  
   День клонился к вечеру. Во всем энергоучастке, кроме Бурова и дежурного по щиту, никого не было. Слухи, разрастаясь, бродили по поселку, кошмарные "подробности" налеплялись как снежный ком. Напуганные люди отказывались дежурить, и Бурову с Лисицким пришлось самим идти в смену, чтобы не оставлять поселок без электроэнергии. Правда, за прошедшие сутки обрывов больше не было, но сам по себе этот факт ничего не менял.
   Буров поднялся из-за стола и, встретив вопросительный взгляд дежурного, нехотя процедил:
   - Пойду, подышу воздухом.
   Постоял немного на крыльце. Сзади скрипнула дверь - это был дежурный. Буров хотел сделать ему замечание, но сдержался: ему тоже было не по себе. Он спустился с крыльца. Никакого плана у него не было, поэтому Буров шел наугад, бесцельно окидывая территорию энергоучастка взглядом.
   Возле аппаратной, вплотную к стене, стояло несколько металлических шкафов. Буров еще в первый день обратил на них внимание. Лисицкий объяснил, что около двух месяцев назад в аппаратной произошел непонятный взрыв. Дежурный уверял, что видел нечто, похожее на шаровую молнию. В результате пришлось менять часть силовых шкафов - все внутренности в них оказались сплавленными в единую бурую массу.
   Саня подошел к шкафам и протянул руку, намереваясь открыть один из них, но так и не притронулся к створкам. Он еще соображал, что же ему помешало, а сам уже пятился назад, подчиняясь своей интуиции. Ощущение опасности было так велико, что он с трудом удерживался от того, чтобы не побежать. Лишь отойдя на несколько шагов, он понял, что же его так испугало: серия быстрых покалываний, начавшихся в пальцах рук и быстро распространившихся по всему телу - все это было так знакомо.
   Буров перевел дух и пошел звонить Лисицкому.
   - Евгений Климович, кажется, я нашел ЭТО. Вы можете приехать?
  
   "Итак, что мы имеем на настоящий момент? Несколько обрывов проводов, необъяснимые подачи напряжения в отключенные линии, травмы со смертельным исходом. Все говорит о том, что мы имеем дело с чем-то неведомым, которое охотится за людьми. Наконец, видимо, удалось найти ЕГО убежище. Что можно еще предпринять?"
   - Евгений Климович, вызывайте милицию, пусть организуют здесь пост. Ну, и, наверно, надо полностью отключить энергоучасток. Пусть задействуют аварийную схему подключения. Надо еще посмотреть в аппаратной стену изнутри, где эти шкафы стоят - как-то же должен был ОН подключиться.
   В стене никаких отверстий не было, лишь несколько потеков грязно-серой массы змеились застывшими струйками, достигая силового кабеля. Лисицкий вынул из кармана перочинный нож, раскрыл его и занес руку.
   - Не трогай!
   Но лезвие уже вошло в один из потеков, причем, неожиданно легко и мягко. Лисицкого словно гигантским магнитом притянуло и распластало по стене. Буров хотел броситься на помощь, но не мог сдвинуться с места, какая-то сила вдавливала его в пол, не давая сделать ни шагу. Сколько прошло времени, он не знал, только неожиданно все прекратилось. Лисицкий неслышно соскользнул на пол.
   На стене возникло движение. Наплывы прорезала дрожь, они сморщились и вдруг волнами потекли вспять, стягиваясь в одно место. Затем послышался хлюпающий звук, и вся эта масса мгновенно и без следа втянулась в одну точку.
   С трудом переставляя неожиданно ослабевшие ноги, Буров подошел к Лисицкому, который так и не подавал признаков жизни, и, подхватив его подмышки, потащил волоком к выходу. Уже в дверях столкнулся с дежурным, и вдвоем они вынесли Лисицкого на улицу.
   - Неси аптечку.
   Испуганный дежурный убежал, а Буров, выпрямившись, замер на месте. Над силовыми шкафами висело серебристо-фиолетовое сияние. Внутри него вспыхивали и гасли огненно-красные прожилки. Потом оно стало сжиматься, образуя правильную сферу не более метра в поперечнике. Количество вспышек быстро увеличивалось, и вот уже весь шар мерцал и переливался. В какой-то момент мерцание слилось в сплошной пульсирующий свет. Шар дрогнул и поплыл в воздухе, с каждым мгновением ускоряя свое движение. Через несколько секунд он исчез из виду.
  
   - Понимаете, я сегодня вечером уезжаю и хотел бы попрощаться с Евгением Климовичем. Боюсь, что мы больше не встретимся. Может быть, все-таки разрешите зайти в палату хотя бы на несколько минут.
   - Вообще-то, состояние его сейчас удовлетворительное... Но не более десяти минут.. И халат наденьте.
   Взгляд Лисницкого был отсутствующим. Он с минуту смотрел куда-то в угол, мимо Бурова, потом губы его чуть дрогнули.
   - А, Саша... Здравствуй.
   - Здравствуйте, Евгений Климович! Как себя чувствуете?
   - Нормально... Уезжаешь?
   - Да, сегодня вечером..
   - Ну, счастливой тебе дороги.
   Повисло неловкое молчание. Буров покряхтел, ерзая на стуле, и поднялся, решив попрощаться.
   И тут Лисицкий заговорил.
   - Успокойся, Саша... От всего этого я не шизанулся, вполне нормален... даже слишком нормален. Я тебе расскажу кое-что, только постарайся не перебивать... Почему ОН меня не убил? Ведь я сделал ЕМУ очень больно... Просто ОН рационален и взял ровно столько, сколько ему не хватало... Он из другого мира, где все по-другому. Помнишь, я рассказывал тебе про взрыв в аппаратной? Так вот, это просто ОН неудачно трансформировался в нашем мире и потерял энергию. Чтобы улететь обратно, ЕМУ надо было восстановиться, а для этого необходима энергия, причем, не простая, а энергия мысли. Люди для него - существа на несколько порядков ниже, типа для нас какая-нибудь кошка или коза. Поэтому в поисках энергии ОН и начал охоту на людей. Конечно, для НЕГО наша энергия некачественная, но выбирать не приходилось...
   - Откуда Вы это знаете? ОН рассказал?
   - Да, но не рассказывал, а показывал. Я был как бы внутри НЕГО и видел разные картинки. ЕГО мысли стали моими мыслями, и я словно читал их. Может, когда-нибудь, Саша, я и расскажу тебе все.
  
   Где-то через полгода, когда вся эта история стала понемногу забываться, Бурову пришло из Легуево письмо. В нем было несколько строчек, написанных неровными, прыгающими буквами.
   "Саша! Когда ты получишь это письмо, меня, скорее всего, уже не будет. Дело в том, что ОН - во мне. Я чувствую, как ОН растет, как заполняет все уголки моего естества. Последними усилиями воли я не даю ЕМУ овладеть моим сознанием. Но это ненадолго. Еще день-два - и я стану ИМ. Я не могу это допустить. Я убью ЕГО! Прощай...
   PS. Самое ужасное в том, что это - ЕГО подарок. Как низшему существу от более высшего..."
   Саня долго сидел у стола. Никаких мыслей не было. Лишь пальцы машинально комкали листок бумаги. В какой-то момент пальцы стали липкими. Он взглянул на ладонь - скомканный листок превратился в клейкую массу серого цвета. Саня попытался стряхнуть ее с ладони, но не тут-то было. Более того, эта масса растеклась вдруг по ладони и через несколько мгновений исчезла, словно испарилась или впиталась в кожу.
  
  

ТРОПА ДИНОЗАВРОВ

* * *

   Как только закончился последний урок в 5-"б", в класс бочком протиснулся вожатый, Боря Чекмарев из 8-го. Костя сразу понял: опять какое-то мероприятие. Вообще-то он никогда не отлынивал, но сегодня особый случай. А когда Чекмарев, смущаясь и робея от присутствия учительницы, объявил, что их 5-"б" должен принять активное участие в сборе макулатуры, Костя окончательно решил незаметно ретироваться. Он еще раз ощупал свой потяжелевший портфель, удостоверяясь, на месте ли сверток, полученный сегодня утром от Сережки Пузанова, "Пузана", в обмен на альбом марок. Костя всегда менял марки только на марки, и Пузан был единственным, кто поколебал этот принцип обмена.
   Школа располагалась на краю жилого массива, и до маленькой культурной рощи, постоянного объекта Костиных прогулок, было не так уж далеко. Но сегодня дорога почему-то казалась длинной, и когда Костя, наконец, ступил на тропу, ведущую вглубь зарослей, терпение его закончилось. Он свернул на обочину и, оглянувшись по сторонам, вынул из портфеля сверток и развернул его. На тряпке лежала слегка заржавевшая, но все же настоящая граната. Ее железное тело холодило ладонь, и в этом холоде были сила и загадочность, вселяя в душу трепет и любопытство.
   Костя подержал гранату в руке, затем аккуратно завернул ее в тряпку и снова положил в портфель. До намеченной цели было неблизко, поэтому надо поторапливаться.
  

* * *

   Аркадий Сличко, "будущий членкор и лауреат трех премий", как он себя всегда представлял девушкам при знакомстве (а девушкам такое представление обычно нравилось), вошел в свою лабораторию без пяти минут восемь. Это было обычным явлением, как и следовавшее затем ворчание о современных нравах и молодежи, не желающей полностью отдавать себя науке, настоящего хозяина лаборатории профессора Владимира Семеновича Степного, который всегда приходил задолго до начала рабочего дня. "Будущему членкору" довольно часто приходилось выслушивать нотации, суть которых сводилась к следующему: наука и девушки несовместимы, ну, а если он все же хочет добиться совместимости, то надо жениться, но опять же таки ему еще рано, и надо пару лет подождать и т.д. и т.п. Аркадий уже дословно знал продолжение каждого такого разговора.
   Но на этот раз профессор только слегка кивнул в знак приветствия и снова уткнулся в свои бумаги. Что ж, его можно понять: лаборатория пока работает без сколько-нибудь ощутимых результатов. И вот на послезавтра назначен получасовой опытный пуск полигона по изучению хрональных парадоксов. Что-то вроде некоего прообраза "машины времени". Что должно произойти в результате эксперимента, в полной мере не знает никто, настолько он необычен и нов. Поэтому целая группа сотрудников занимается обеспечением необходимых мер предосторожности.
   Аркадий быстро прошел в свой кабинет, переоделся и направился в самый дальний отсек. Сегодня и завтра у него - контрольная проверка.
   Уже через десять минут он полностью ушел в работу, и ему даже перестал мешать не совсем мелодичный свист работавшего неподалеку Саши Гончарука.
  

* * *

   Костя подождал, когда автобус, на котором он только что приехал, удалился, и уверенно сошел с автострады, направляясь к темневшему невдалеке лесу. Сюда они с отцом раза три ездили за грибами, так что заблудиться он не боялся. Впрочем, и заходить слишком далеко в лес он тоже не собирался: для задуманного им этот район был достаточно безлюден.
   Пройдя метров двести по тропинке, он свернул влево и через десятка три шагов оказался на краю поросшего кустарником оврага. По ту сторону оврага проходила какая-то стена, что она огораживала, было непонятно, так как никаких построек за ней не виднелось. Костя вспомнил, как на его вопрос отец недоуменно пожал плечами: стена как стена - она его не интересовала.
   Вот к ней-то Костя сейчас и направлялся... Когда он, наконец, добрался до цели, солнце стояло в зените и нещадно палило.
   Костя подошел к стене и протянул руку. Однако он не почувствовал привычной шероховатости - ладонь встретила какое-то упругое препятствие, которое не очень сильно, но довольно ощутимо оттолкнуло руку назад. Он попробовал еще раз прикоснуться - то же самое. И в других местах стена была покрыта тем же невидимым материалом.... Это еще больше разожгло Костино любопытство и утвердило его в намерении совершить то, ради чего он предпринял такое дальнее путешествие.
   Из книжек он знал, как управляться с гранатой и поэтому огляделся по сторонам, подыскивая надежное укрытие. Однако рядом ничего не было, если не считать одинокого, но довольно толстого дерева. Костя прикинул расстояние: нет, до стенки он гранату не докинет. Вздохнул - придется лишить себя этого удовольствия. Достал из портфеля моток захваченного из дома шпагата, привязал один его конец к колечку на ручке гранаты, затем укрепил гранату у основания стены (для этого пришлось гранату немного закопать), разогнул усики чеки и, осторожно разматывая шпагат, начал пятиться к дереву.
   Поудобнее устроился за стволом, чтобы было все хорошо видно, и сильно дернул шпагат.

* * *

   Аркадий взглянул на часы. Пора, наверное, и пообедать. В этот момент что-то гулко треснуло. Аркадий обернулся. Из рубильника, висевшего на стене, вырвалось ослепительное пламя. Сразу же лопнул экран осциллографа. Еще не сознавая, что произошло, Аркадий метнулся в соседнюю комнату, где был главный щит. Приборы манипулятора показывали, что защиты на полигоне больше нет. Он потянулся к кнопке "Аварийная защита", но какая-то сила швырнула его на пол. Манипулятор взорвался.
  

* * *

   Костя собирался проследить весь процесс взрыва, но когда гулко ахнуло, и ударила тугая воздушная волна, он непроизвольно зажмурился и спрятал голову за ствол. По дереву забарабанили куски стены, возле плеча что-то сочно чмокнуло. Костя открыл глаза. После грохота стало как-то необыкновенно тихо, в воздухе еще медленно кружились и опускались на землю сбитые осколками листья. Рядам у плеча, из дерна, торчал зазубренный кусочек металла. Костя осторожно выковырнул его и положил на ладонь. Осколок еще хранил жар той силы, что разорвала тело гранаты и расшвыряла по сторонам.
   Костя встал и осторожно вышел из-за дерева. Впереди, в стене, был пролом - его основание еще дымилось, пыль медленно оседала на землю.
   Костя подошел и протянул руку. Обычный кирпич - той упругой силы, что не так давно отталкивала ладонь, больше не существовало. Выглянул в пролом - ничего особенного. Поле, деревья. Перебрался через груду битого кирпича и ступил на землю.
   И вдруг.... Все вокруг резко переменилось. От неожиданности Костя вскрикнул, попятился назад и, поскользнувшись, упал на спину. Попытался встать, но что-то держало за ногу, не отпускало. Сел. Нога попала между толстыми извилистыми корнями и довольно-таки крепко была зажата. Костя сделал несколько безуспешных попыток освободиться, затем решил сначала осмотреться. Только сейчас он начал понимать, что же его так поразило. - Вокруг была совершенно другая природа. От поля, что было здесь минуту назад, не осталось и следа. Мощные вековые стволы неизвестных деревьев, переплетенные какими-то вьющимися растениями, сырость и холод земли, болотный запах. Все это дополнялось полумраком, царившим у подножия исполинов, в то время как далеко вверху, за кронами, было палящее солнце.
   Первое чувство, которое испытал Костя, был безотчетный страх от непонимания происходящего. Снова попытался встать, но природный капкан держал цепко. Выбившись из сил, попробовал кричать. Однако в ответ - ни звука. Все та же гнетущая тишина, словно весь лес вымер. От бессилия и страха Костя заплакал.
   Сколько прошло времени, он не знал, но, проплакавшись, почувствовал, что проголодался. Стал рыться по карманам - сегодня утром мать, как обычно, дала ему бутерброды с колбасой. И точно - нашел маленький сверточек. Съел оба, но чувство голода не отступало. Полез во внутренний карман курточки, и сердце радостно екнуло. Пальцы наткнулись на плоский предмет - ну, как он мог забыть: вчера на улице нашел перочинный ножик.
   Дерево поддавалось с трудом, лезвие срезало лишь тонкие стружки. И все же ногу удалось освободить.
  

* * *

   День уже клонился к вечеру, усталость сковывала движения, а чащобе, через которую приходилось продираться, все не было конца. Местами ветви и кусты так переплетались, что под ними можно было только проползти. Брюки уже давно были перемазаны, пальцы в ссадинах, на щеке краснела свежая царапина. Костя продолжал продвигаться вперед, хотя уже и плохо соображал, куда именно. Оставаться на месте было еще страшнее.
   Тропа под ногами возникла неожиданно. Для здешнего леса довольно широкая, словно кто-то специально прорубил просеку. Находка придала новые силы: значит где-то есть люди, и тропа обязательно выведет к ним.
   Тропа петляла и петляла меж стволами, мрак начал сгущаться, наступал вечер.
   Далеко впереди возник странный шум, который начал быстро приближаться. В шуме было что-то зловещее. Костя беспомощно огляделся по сторонам. По краям тропы живая стена из кустарника. Он нашел небольшую щель, с трудом протиснулся в нее и стал ждать.
   Источник шума был уже рядом, можно было уже различить топот. На тропе показалось животное. Костя едва удержался, чтобы не вскрикнуть - настолько оно было большое и безобразное. Толстое туловище, короткие ноги, небольшая голова на длинной шее. По поведению животного было видно, что оно напугано и спасается бегством. Действительно, сзади показалось другое животное, еще больших размеров. Костя вспомнил (они в школе проходили): задний - динозавр, а передний - из травоядных. Оба промчались мимо с топотом и шумным дыханием.
   Шум стал удаляться. И в этот момент воздух прорезал вопль, от которого кровь стыла в жилах. Кричал обреченный на смерть. И вслед за ним - торжествующий рык победителя.
   Охваченный ужасом, Костя забирался все дальше и дальше вглубь чащобы, пока, вконец обессиленный, не сел, прислонившись спиной к дереву. Но и здесь еще долго было слышно, как пировало чудовище. Затем динозавр прошел по тропе назад, и все стихло. Так под деревом Костя и уснул.

* * *

   Сил лезть по чащобе у Кости уже не было, и он, превозмогая страх, утром вернулся на тропу. Он медленно двинулся дальше, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Но вокруг стояла тишина.
   Темнело, и пора было подумывать о ночлеге. Костя уже стал смотреть по сторонам, подбирая место, когда неожиданно за очередным поворотом впереди мелькнул просвет. Что там? Большая поляна, опушка или вообще окраина леса?
   Но чем ближе становился просвет, тем больше Костя замедлял шаги. Сразу вспомнился вчерашний вечер, эта ужасная встреча на тропе. И, как бы подтверждая сомнения, откуда-то издалека донесся рев. Немного погодя, он повторился.
   Не раздумывая, Костя свернул в сторону. Наступала вторая ночь в этом загадочном страшном лесу.
  

* * *

   Просвет действительно оказался окраиной леса. Впереди расстилалась равнина с редкими группами деревьев. Далеко на горизонте темнела горная гряда.
   Костя в нерешительности остановился. Сзади темной стеной стоял исполинский лес. Расстилавшаяся впереди равнина таила в себе множество опасностей и не имела достаточно надежных убежищ. Так и не решившись ни на что, Костя двинулся по окраине леса. От слабости у него уже начала кружиться голова, чувство голода сменилось неприятной ноющей болью в желудке.
   Опасность Костя заметил не сразу. Он еще автоматически прошел несколько шагов и замер как вкопанный. Впереди, примерно в полукилометре, бродила группа чудовищ. Это были травоядные, но Костя, охваченный страхом, бросился бежать. Он бежал назад, к тропе. Быстрее в лес, в страшный, но спасительный лес!... Сейчас, за поворотом.... От бега перехватило дыхание, и только поэтому Костя не закричал. Дорога в лес была отрезана. - На выходе из тропы стоял динозавр.
   На какое-то время Костя потерял ориентировку, а ноги уже сами несли его прочь от леса.
   Несколько раз он падал, но, подстегиваемый страхом, опять поднимался на ноги. Ему казалось, что он не бежит, а летит над землей - откуда только и силы брались. В ушах свистел ветер, больно хлестали ветки невысокого кустарника. Временами какие-то неведомые колючки рвали одежду и царапали незащищенное тело, впиваясь иголками.
   Если бы Костя обернулся, то увидел бы следующую картину. Травоядные, подняв головы, смотрели ему вслед. Динозавр же, привлеченный шумом, тупо пялил маленькие глазки. Казалось, он пытался сообразить, что же это за неведомое существо улепетывает со всех ног и стоит ли оно внимания. Наконец, могучий рефлекс сильного хищника: "Убегают только жертвы" - стронуло чудовище с места. Он медленно двинулся с места, с каждым мгновением, однако, довольно легко наращивая скорость. Расстояние между ним и Костей стало быстро сокращаться.
   Костя свернул к одинокой группе деревьев, с ходу промчался через нее. В висках отчаянно стучало, и не понять было, то ли нарастает топот погони, то ли это тугими толчками пульсирует кровь. Внезапно почва ушла из-под ног, и Костя почувствовал, что куда-то летит. Падение продолжалось недолго: он упал боком на травяной ковер и заскользил дальше по склону, тщетно пытаясь за что-либо зацепиться.
   Внизу Костя с трудом поднялся - правая рука невыносимо болела. Он посмотрел наверх - склон, по которому он скатился, был достаточно крут. На фоне серого сумрачного неба возникла маленькая головка на длинной змеиной шее. Внезапно она издала короткий утробный рык, и Костя с ужасом понял, что это его недавний преследователь. Динозавр пока его не видел, и Костя, пользуясь этим, стараясь не производить шума, стал медленно пятиться вдоль склона, который невдалеке круто заворачивал.
   За поворотом Костя перевел дух и огляделся. Та же унылая равнина с низко нависшим небом. Вдруг его внимание привлекла небольшая площадка примерно в километре и даже не сама площадка, а странное сооружение на ней. Очертания этого сооружения были расплывчаты, но что-то Косте напоминали. Он даже не сразу понял, что, и несколько секунд стоял, внимательно всматриваясь. Мелькнувшая вначале догадка, подкрепленная детским доверчивым умом, переросла в уверенность... Космический корабль!
   Костя до того был измучен тревогами прошедших дней, что, несмотря на ненормальность происходящего, разом уверовал в реальность открывшейся картины и в близкое спасение от всех напастей, обрушившихся на него. Откуда-то взялись силы, и, не помня себя от радости, он опрометью бросился к кораблю. И только на середине пути понял свою ошибку, вновь услышав за спиной нарастающий топот. Поняв, что до корабля ему не добежать, Костя закричал, ноги сделались ватными, и он рухнул в траву, закрыв голову руками.
   Внезапно что-то сверкнуло, и топот резко оборвался. Наступила тишина. Костя не поднимаясь, осторожно повернул голову назад. Метрах в пятидесяти от него лежала громадная туша. Но вот она пошевелилась, и динозавр начал подниматься. Вытянув голову, он сделал несколько шагов вперед. Какая-то вязкая упругая сила давила на его многотонную тушу, словно туго сжатая пружина. Еще один шаг, и эта пружина гулко лопнула. В воздухе опять сверкнуло, и динозавра швырнуло назад. На этот раз он поднялся быстро, несколько мгновений постоял на месте и вдруг, взревев, повернулся и бросился бежать к лесу. Костя смотрел ему вслед, пока он не скрылся из вида.

* * *

   Космический челнок "Энея" на планете, населенной первобытными монстрами, оказался случайно. Вторая Межзвездная Экспедиция в рамках галактического проекта освоения дальних миров, добралась уже до окраинных звездных скоплений. Курс одного из звездолетов пролегал вблизи небольшой планетной системы, не зарегистрированной почему-то ни в одном из справочников. Запросив разрешение командира экспедиции, экипаж звездолета задержался для осмотра системы. Один за другим челноки возвращались с короткими докладами: "Планета безжизненна". Лишь "Энея" обнаружила планету с богатой растительностью и пригодной атмосферой. Звездолет стал совершать сложный маневр для входа в планетную систему. Нелепая и трагическая случайность - в дюзу правого двигателя попал метеорит. Корабль несколько раз крутануло, а когда он вновь обрел устойчивое положение, оказалось, что он по крутой кривой приближается к одной из безжизненных планет системы, и столкновение предотвратить уже невозможно.
   Экипаж "Энеи" ненадолго пережил звездолет. Пилот как-то во время осмотра окрестностей не вернулся, и бортинженер, сломленный одиночеством, в минуту помрачения рассудка покончил с собой. Однако электронный мозг корабля продолжал жить, благо зарядки аккумуляторных батарей должно было хватить еще надолго. Именно это и спасло Костю, когда система безопасности, проанализировав ситуацию, выдала данные о смертельной опасности для человека. Ни один из обитателей планеты не мог преодолеть преграду, которая неизменно возникала перед ними при приближении к челноку. Лишь человек был способен пройти незримую черту, остальных защитный экран отбрасывал назад, не причиняя, однако, вреда.
  

* * *

   Ничего этого Костя знать не мог. Он уже настолько запутался в происходящем, что сам корабль показался ему панацеей от всех бед. Ведь это был единственный, как ему казалось, понятный и безопасный предмет среди окружающего кошмара.
   Велико же было его разочарование, когда, облазив все закоулки корабля, он не нашел ни одного живого существа. И все же надежда, поселившаяся в Косте, не пропадала.
   Во всем корабле царил идеальный порядок, все предметы как бы заявляли: "Наши хозяева ненадолго отлучились". И Костя терпеливо ждал. Впрочем, в его положении ничего другого и не оставалось. Взгромоздившись на командирское кресло, он, от нечего делать, стал подряд щелкать всеми тумблерами и переключателями, до которых доставал. Однако вскоре это занятие ему наскучило, и он опять отправился бродить по кораблю. По привычке он толкал плечом все попадавшиеся двери, хотя вроде бы уже проверил их все и знал, что они закрыты. Поэтому, когда одна из них бесшумно отворилась, он от неожиданности едва удержался на ногах. Небольшая комната, по-видимому, представляла собой личную каюту одного из членов экипажа. Едва отворилась дверь, как загорелся неяркий матовый свет. Прямо напротив двери был прикрепленный к стене выдвижной столик. На нем белел небольшой прямоугольничек бумаги. Костя взял его в руки. Это была фотография миловидной девушки с копной пышных волос.

* * *

   Профессор Степной еще раз обошел все помещения лаборатории. Кажется, все исправлено, и можно опять включать полигон. Что же все-таки произошло? Что это был за загадочный взрыв, уничтоживший защиту? Правда, он помог устранить недочеты в самой защите. Профессор терялся в догадках. Его ждало наказание "за необеспечение должной безопасности проводимых работ", однако Владимира Семеновича куда больше беспокоила задержка в экспериментах.
   Он зашел в щитовую. Электрик взглянул вопросительно: "Можно включать?" Он в ответ кивнул - говорить не хотелось.
   Мерно загудел трансформатор, и пульт ожил. Гончарук колдовал над кнопками, выставляя параметры. Все шло нормально - полигон вошел в режим, существовавший до аварии, когда в соседней комнате раздался крик. Степной вздрогнул и обернулся к двери.
   - Владим Семеныч!
   Глядя прямо в вытаращенные глаза Сличко и мимоходом отметив его трясущиеся губы, профессор с каким-то безнадежным отчаянием понял, что опять что-то стряслось.
   - Он мне говорит: "Здравствуйте, дяденька космонавт".... Он передо мной прямо из воздуха появился.
   - Кто он?
   - Ма-альчишка...
   - Какой еще мальчишка?
   Сердито спрашивал Степной, идя впереди Аркадия. Он злился: ведь так и до инфаркта недолго довести человека. Сердце тяжело всплывало из глубины, в которую только что провалилось.
   Посреди комнаты стоял грязный мальчуган в изорванной одежде, с поцарапанным лицом. Профессора поразило выражение глубокого отчаяния в его глазах, при виде их сменившегося бурной радостью.
   - Дяденьки космонавты, вы вернулись!
   Он пошатнулся и, наверное, упал бы, если б его не подхватили на руки.
   - Врача скорее!
   Костя спал.

* * *

   Так и не проснувшегося мальчика вызванная "скорая" умчала в город. Сотрудники лаборатории долго еще не расходились, оживленно обсуждая всевозможные версии и предположения. Аркадий тихо сидел в сторонке и рассматривал найденную на полу фотографию. Вроде бы не было ничего необычного в запечатленной на ней девушке, но Аркадия что-то тревожило и не давало покоя. Так и не разобравшись в чем дело, он отложил фотографию. И лишь через несколько дней его озарило: да ведь девушка-то самая обычная, но вот ландшафт за ней, в удалении, явно неземного происхождения. Аркадий мог бы в этом поклясться. Он ринулся в свой кабинет, перетряс все бумаги, но фотография исчезла без следа. Может, ее взял кто-то из сослуживцев, может, вместе с мусором выбросила уборщица.
  
   Костя, проспавшись, на все вопросы пожимал плечами. Он ничего не помнил.

ЧЕРВИ

  
   Автобус, отчаянно скрипя всеми своими суставами, приткнулся у остановки, выдохнув, с трудом разлепил створки дверей, и потная людская масса хлынула наружу, тут же растекаясь десятками торопливых ручейков. Был "час пик". Стрелки на круглых допотопных часах, прилепившихся у стены соседнего дома, приближались к восьми, и Алексей Иванович Спиридонов, привычно отметив их неумолимый бег, потрусил по переходу.
   Кивнув в дверях вахтеру, он быстро поднялся по лестнице, открыл дверь в кабинет, повесил на рогатую вешалку плащ и сел за стол. Часы показывали ровно восемь, но Алексей Иванович не торопился доставать бумаги. Он достаточно хорошо знал себя и чувствовал, что сегодня производительной работы, по крайней мере, до обеда, не получится. А все из-за пустяков: сначала на рубашке оторвалась пуговица, и пришлось переодеваться, потом на кухне обжегся горячим чаем - и вот выбит из колеи. Алексей Иванович уже много лет пытался бороться со своей зависимостью от мелких житейских неурядиц, но ничего не мог поделать.
   Никто из сотрудников не появлялся. Наконец, до Спиридонова дошло, что никого и не будет: Алевтина взяла два дня за свой счет, а Кузьмин со Слуцким сегодня на овощебазе. Правда, был еще лаборант Слава, но Спиридонов его в расчет не брал: Слава был сыном какого-то начальника, его пристроили на период "безвременья", возникшего в связи с несдачей Славой вступительных экзаменов в институт. На свою временную работу Слава, как говорится, чихать хотел, и появлялся на работе, когда ему было удобно.
   Спиридонов заведовал небольшой лабораторией в НИИ биологии. Лаборатория звезд с неба не хватала, занимаясь из года в год вымучиванием одних и тех же малозначащих тем. Правда, в последнее время ходили разговоры о реорганизации и укрупнении, сотрудники привычно волновались, лишь Спиридонов был спокоен: он привык к регулярным перетряскам и не ждал от них ничего нового.
   Сама лаборатория находилась здесь же, в смежной комнате. Заходить в нее Алексею Ивановичу не хотелось: надоели все эти склянки, писк подопытных мышей, специфический запах. Однако выработанное за долгие годы чувство ответственности пересилило, и Спиридонов поднялся из-за стола.
   Уже в лаборатории он услышал, как стукнула входная дверь: наверно, явился Слава. Алексей Иванович облегченно вздохнул: хоть не придется самому кормить мышей и убирать в лаборатории. Он уж было направился к выходу, но вспомнил, что не посмотрел заветные баночки. Два месяца назад Слуцкий, вернувшись из отпуска, привез Спиридонову в качестве подарка четыре странных червя. Слуцкий увлекался альпинизмом и во время последнего восхождения на один из пиков Тянь-Шаня в маленькой пещере, обнажившейся у края подтаявшего ледника, и нашел этих червяков. Может, Слуцкий и не обратил бы на них внимание, но его поразил вид червей. У каждого из них на одном конце было по два углубления с черными точками, неприятно похожими на глаза. Длиной черви были сантиметров двадцать, толщиной в большой палец. Черви были твердыми - то ли замороженные, то ли засохшие. Слуцкий, зная, что Алексей Иванович когда-то увлекался гистологией, собрал их в полиэтиленовый пакет: сильно уж заинтриговали его черви с "глазами".
   Первоначально Спиридонов к "подарку" отнесся сдержанно, но, когда не смог найти этих червей в общей классификации, то уже заинтересовался всерьез. Срезы с одного препарированного червя также говорили о том, что это абсолютно новый вид, еще не известный науке. У Алексея Ивановича появлялся шанс заявить о себе в ученом мире и, тем самым, порвать, может быть, порочный круг унылого существования. В свободное время он теперь изучал под микроскопом срезы и делал описания. Оставшихся трех червей он держал в отдельных банках, причем, в одну из них налил питательный раствор. Банки он держал в отдельном шкафу, который запирал лично и ключ не доверял никому.
   Алексей Иванович открыл шкаф. Банки стояли на месте. Он взял ту, в которой был питательный раствор, посмотрел на свет и уже хотел поставить на место, как вдруг замер. Ему показалось, что один из двух плававших в растворе червей шевельнулся. Мгновенно вспотев, Спиридонов поднес банку ближе к глазам. Сомнений не было: червь чуть заметно шевелил "хвостом", Спиридонову даже показалось, что "глаза", к которым он так и мог привыкнуть, смотрят прямо на него. Алексею Ивановичу стало неприятно, и он усиленно заморгал, пытаясь стряхнуть наваждение.
   Сзади хлопнула дверь. Спиридонов от неожиданности вздрогнул, банка выскользнула из рук и с гулким хлопком разлетелась. По полу растеклась лужа.
   Чертыхнувшись, Спиридонов оглянулся. Это был Слава.
   - Здравствуйте, Алексей Иванович.
   Не отвечая, Спиридонов рылся на полке, ища пустую банку. Нашел, прихватил пинцет и направился к луже. Захватив пинцетом червя, он аккуратно опустил его в банку и потянулся за другим. Неожиданно червь резко дернулся, изогнулся дугой и, распрямляясь, прыгнул. Алексей Иванович даже не успел среагировать, только услышал шлепок. Червь лежал на середине лаборатории и слабо дергался. Алексей Иванович встал и направился к нему, еще не совсем осознавая происходящее.
   Но тут вдруг появился Фараон. Это был здоровый ленивый котище, который уже давно жил под лестницей у вахтера. Свою кличку он получил за надменный и важный вид, но никогда на нее не откликался. Начальство смотрело на Фараона сквозь пальцы, наивно полагая, что кот поможет избавиться от мышей, которые с год назад облюбовали здание НИИ. Однако Фараон ловить мышей и не думал. Он бродил по всему зданию, пользуясь подачками сотрудников.
   В лабораторию Фараона Спиридонов не пускал и не любил, когда это делали другие. Сейчас кот сюда проник, по-видимому, вместе со Славой.
   Кот подошел к червю и стал его обнюхивать.
   - Брысь!
   Кот брезгливо тряхнул лапой и поднял недовольную морду. В этот момент червь опять изогнулся и прыгнул.
   Спиридонов увидел, как белая стрела ударила в шею кота и пропала. В следующее мгновение Фараон дико взревел и бросился к дверям. Ударившись о закрытые створки, кот, мяуча дурным голосом, стал носиться по лаборатории, прыгая по столам и полкам. На пол полетели банки, колбы.
   Опомнившись, Алексей Иванович стал гоняться за котом, крича Славе, чтобы тот открыл дверь. Но Фараон уже не видел дверей. Его прыжки становились все тяжелее и беспорядочнее, после очередного прыжка лапы его заплелись, и он повалился на пол, царапая когтями линолеум. Глаза кота остекленели. Алексей Иванович шагнул было к нему, но тут же остановился. До него вдруг дошло, что кот мертв, и причиной его смерти является червь, который пару минут назад вонзился в кота.
   Неожиданно кот стал разбухать. Туловище его раздувалось прямо на глазах, принимая форму шара.
   Инстинкт опасности сдвинул Спиридонова с места. Он начал пятиться к дверям, не спуская глаз с кота.
   - Алексей Иванович, что с ним?
   Слава, глядя на белые дергающиеся губы Спиридонова, недоуменно стоял посреди лаборатории.
   - Назад! Выходи ..... да быстро же выходи!
   На пороге Спиридонов задержался. Он стоял, готовый в любой момент захлопнуть дверь и ждал. Он уже примерно знал, что увидит. И все же произошедшее превзошло все его ожидания. Туловище кота лопнуло как граната. Захлопывая дверь, Спиридонов успел заметить, как десятки червей белыми молниями полетели в разные стороны. Послышались смачные шлепки о дверь.
   Алексей Иванович без сил опустился на пол.
   - В чем дело? Что произошло?
   Все Славины вопросы оставались без ответа. Еще минут двадцать за дверью раздавались шлепки, а потом все стихло. Только сейчас Спиридонов заметил, что он так и держит в руке банку с червем. Тот слабо шевелился, и по телу Спиридонова прошла волна отвращения. С трудом разжав пальцы, он поставил банку на стол и прикрыл ее сверху книгой, потом, едва переставляя непослушные ноги, отправился к директору института, наказав Славе замкнуть дверь и дожидаться его возвращения....
   Лишь на другой день, соблюдая все меры предосторожности, решились открыть лабораторию. Весь пол в ней был усыпан толстыми белыми червями, которые не подавали признаков жизни. Все они были аккуратно собраны и упакованы в стеклянный контейнер. О дальнейшей судьбе контейнера Спиридонова не поставили в известность, да он и не горел желанием это знать.
   Пропала лишь банка с червем, которую Спиридонов оставил на столе в своем кабинете. Алексей Иванович пытался себя успокоить тем, что червя, наверно, тоже забросили в контейнер. Он никому об этом не сказал, но от тревоги избавиться не мог...
  
   Электричка утробно гукнула, и уже через минуту замелькали за окнами деревья и дома.
   - Ну, что, Славик, фокус покажешь, как обещал?
   Саня смотрел выжидающе.
   - Покажу.
   - Мальчики, а что за фокус?
   - Да вот Славик обещал что-то сногсшибательное продемонстрировать. Говорит, такого мы еще не видели...
   - Просто Славка пылит, вас, дурочек, ловит... Да ладно, Слав, не дуйся. Вот приедем и покажешь, а пока давайте музыку послушаем.
   И Олег, забросив ноги на противоположное сиденье, включил магнитофон. Разговор не клеился.
   Из другого конца вагона доносился развязный говор, перемежаемый взрывами смеха. Там расположилась компания парней, явно навеселе. Некоторые из них то и дело бросали взгляды на "их" девочек. Славе это не нравилось, по опыту он знал, что подобное внимание могло окончиться стычкой.
   И действительно, один из парней встал и нетвердой походкой направился к ним. Подойдя, он вцепился в поручни и, весь перегнувшись пополам, задышал перегаром.
   - Салют!... Девочки, давайте знакомиться... Веня...
   Олег, не меняя позы, лишь скосил глаза.
   - Смойся, юноша.
   - Чего??
   - Не понятно?
   Вагон качнуло на стыках, и парень повалился, теряя равновесие. Пытаясь удержаться, он хватался за что попало и, наконец, рухнул в проход, прямо на составленные сумки. Слава услышал, как там что-то хрустнуло. "Банка" - ошпарила мысль.
   Парень, матерясь, поднимался. Слава увидел, что удар при падении действительно пришелся на его сумку, даже замок на ней разошелся.
   - Пошел вон.
   Но Слава уже не слышал нарастающей ссоры. Он не отрывал глаз от разошедшегося замка. Протянул было руку к сумке, но тут послышался характерный шлепок, в следующее мгновение белая стрела ударилась в потолок и упала рядом на сиденье. Червь опять собрался в дугу, распрямился, и тут же закричала одна из девушек, сидевших напротив. Она схватилась руками за грудь, и вопль ее пронесся по вагону, заставив всех оцепенеть. Только Слава знал, в чем дело. Он смотрел не в налитые болью глаза, а на ее руки, которые медленно разжимались, открывая чуть повыше выреза платья круглую аккуратную дырочку. Крови не было. Девушка повалилась набок.
   Слава понял, что в следующее мгновение может оказаться уже поздно. Он вскочил на ноги. Раздался щелчок, и из тела девушки вырвалась белая стрела, ударив в пьяного парня. На том месте, откуда вылетел червь, виднелось такое же круглое аккуратное отверстие. Все это мимолетно отметилось в Славином сознании, и он уже мчался к выходу, наступая на чьи-то ноги.
   - Бегите! Бегите все отсюда скорее!
   Наверно, ему все-таки казалось, что он кричит, потому что люди лишь непонимающе крутили головами и переспрашивали что-то друг у друга.
   Еще несколько щелчков раздалось сзади, и крики людей слились в сплошной рев. Выскочив в тамбур, Слава задвинул за собой дверь и обернулся.
   Количество щелчков нарастало, и белые молнии летали по всему вагону. Часть червей вылетала в раскрытые окна.
   Слава развернулся и бросился в соседний вагон, лихорадочно соображая, когда же будет остановка. Однако, промчавшись через соседний вагон и еще раз оглянувшись, он понял, что остановки можно и не дождаться. Из его вагона за ним следом выбежал пожилой мужчина, но, сделав несколько шагов, закачался и упал прямо в проходе.
   У Славы неожиданно отказали ноги, и он сполз по стене на пол, тихо и судорожно скуля. Сколько прошло времени, он не знал. Мимо пробегали люди, по вагонам стлался невыносимый душераздирающий крик.
   Заскрипели тормоза, электричка сбавляла ход. Возможность спасения вдруг прояснила сознание, и Слава, всхлипывая, пополз к двери.
   Вцепившись в поручень, он поднялся.
   "Остановка - станция Кульково", - прохрипел динамик. Створки дверей разъехались. Слава повалился вперед, прямо на спешащих на посадку пассажиров.
   И в этот миг горячая молния ударила ему в спину. Он услышал хруст своего позвоночника, услышал свой собственный крик и захлебнулся этим криком. А молния рвала его тело, рассыпаясь на новые молнии. Они шныряли внутри организма, пожирая внутренности и размножаясь.
   Какая-то женщина голосила: "Убили! Убили!"
   Со всех сторон сбегались зеваки.
  

КАМЕНЬ ИЗДАЛЕКА

* * *

   Дежурство опять обещало быть скучным.
   То-Верст принял смену, проверил работу всех систем, устойчивость дальней связи, укомлектованность и готовность аварийных команд.
   В последнее время в Федерации ничего экстраординарного не происходило. Конечно, постоянно возникали локальные проблемы, но они в основном решались на местном уровне. Дежурный оперативного штаба лишь фиксировал их в особом журнале, а потом делал отметку о принятых мерах.
   Когда Федерация только была организована, приходилось решать вопросы не только контроля ситуации в пограничных областях, но и гасить конфликты на стыках соприкосновения разных интересов, а также приходить на помощь в случае серьезных природных катаклизмов. В то время аварийные команды не сидели без дела. В штате оперативного штаба состояли специалисты самой разной квалификации.
   Постепенно все утряслось. Был принят целый ряд нормативных документов, в результате чего многие вопросы снялись сами собой, а особо сложные уходили на рассмотрение Совета Федерации. В функциях дежурного персонала оперативного штаба остались лишь мониторинг и принятие мер по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях.
  
   То-Верст вывел на экран информацию по самым проблемным мирам. Каждый из них состоял на отдельном учете и контролировался особо. Ситуация постоянно анализировалась, и делался пошаговый прогноз ее развития.
   Пока ничего серьезного не предвиделось: все прогнозы колебались на приемлемом уровне, параметры были далеки от экстремальных. Поэтому и дежурство предстояло спокойное.
   То-Верст никому не признавался, что его такие дежурства утомляли. Конечно, хорошо, когда все спокойно, но он попал в оперативный штаб с момента его основания и сразу окунулся в жаркие будни. Иногда не удавалось уйти с поста по две-три смены подряд, пока сложную ситуацию не удавалось разрулить.: а кто сможет справиться с этим лучше, нежели дежурный, в смену которого она возникла.
   С тех пор прошло достаточно времени. Почти все из тех, кто начинал работать вместе с То-Верстом, ушли в другие сферы. То-Версту тоже хотелось куда-нибудь податься, но он все медлил. Пока же всех вновь приходящих определяли на стажировку к нему, как имеющему самый большой опыт.
   В последнее время у То-Верста хлопот добавилось. Один скучающий умник придумал и сконструировал два прибора, которые, при подключении к аппаратуре дальнего слежения, позволяли, в обход существующих правил, наблюдать не только за мирами, но и за их отдельными представителями в любых местах, где бы те не находились.
   Один приборчик позволял наблюдающему переживать те же чувства и эмоции, что и особь, за которой велось наблюдение. В связи с такой своей спецификой он не получил широкого распространения, им пользовались тайно и своего пристрастия не афишировали.
   Второй же, прозванный каким-то шутником "Государево око", давал возможность воспроизводить на экран детальную картинку любой точки любого из миров, в том числе и запретных.
   Умника быстро вычислили, и он понес заслуженное наказание. А вот с заразой, изобретенной им, борьба затянулась надолго. Проникала эта зараза и в дежурный персонал оперативного штаба. В основном по причине безделья, когда надоедает пялиться на колонки цифр и кривые графиков: все равно ситуацию контролирует автоматика, которая при любой угрозе сбоя сразу выдаст предупреждение.
   Попадавшиеся на шалостях с приборчиками из персонала оперативного штаба убирались сразу же. Такие случаи быстро пошли на убыль, но полностью изжить их не удавалось. Правда, в смене То-Верста подобного не случалось ни разу: все знали крутой нрав своего начальника.
  
   ... То-Верст как раз просматривал сводку общего анализа, когда ему сообщили, что его вызывает оперативный дежурный Совета Федерации.
   Он начал было отчитываться о состоянии дел, но его перебили.
   - То-Верст, извините, отчитаетесь немного позднее. Сейчас я вас вызвал по другому вопросу. Вы, наверное, знаете, что сравнительно недавно в Федерацию был принят Игнар. Это до сих пор проблемная планета, но она уже близко подошла к приемлемому уровню, и Совет принял решение о ее членстве, чтобы ускорить позитивные процессы. Таким образом, Игнар получил те же права, что и все остальные члены Федерации Буквально вчера его представитель изъявил желание видеть своего соотечественника в оперативном штабе. Естественно, отказать ему никто не имел права... И вот сейчас мне сообщили, что корабль с их кандидатом уже находится в пути и скоро появится у вас из фазового перехода. Так уж совпало, что это событие пришлось на ваше дежурство, То-Верст, и вам встречать его, ну, и, естественно, ввести вновь прибывшего в курс дела.
   - Понял. Скажите, каков будет его внешний вид? Насколько я знаю, обитатели Игнара, несмотря на принадлежность к гуманоидным расам, довольно сильно отличаются от всех остальных.
   - Не могу сказать. Но представитель Игнара был уведомлен о тех требованиях, что предъявляются к работникам оперативного штаба. Он знает о стандартном облике, принятом в Федерации.
  
   ... Игнарианин появился перед То-Верстом в наглухо закрытом комбинезоне. Щелкнув тумблером автопереводчика, он довольно сносно отрапортовал:
   - Ин Гу, навигатор, прибыл с планеты Игнар для прохождения стажировки.
   - Хорошо. Вы можете снять комбинезон?
   - Да, могу.
   - Пройдите в хозяйственный блок, переоденьтесь, а потом снова явитесь сюда.
  
   Когда игнарианин вернулся, То-Верст вздохнул. Все-таки новенький имел не очень много общего с принятым стандартным обликом гуманоида, но могло, конечно, быть и гораздо хуже.
   То-Верст закончил свои дела и занялся с игнарианином. Тот оказался смышленым, схватывал все буквально на лету. Внимательно выслушал существующие правила, свои новые обязанности. Пощелкал, под контролем То-Верста, переключателями миров, быстро разобрался с технологией первичного мониторинга.
   - Ну, пока достаточно. Осваивайтесь с тем, что я вам показал и рассказал. Остальное - потом.
   Ин Гу ткнул в самый нижний переключатель.
   - А здесь что за миры?
   То-Верст задумался, стоит ли говорить. Все же решился.
   - Там всего лишь один мир. Он относится к категории запретных. Вход в него - под жестким контролем и по специальному коду.
   - А кто может в него войти?
   - Только оперативный дежурный.
   - А почему этот мир запретный?
   - В этом мире был обнаружен особый вид психического вируса, который по-видимому, все держит под своим контролем. По этой причине мир развивается алогично, все время находится на грани самоуничтожения. Его обитатели отличаются повышенной степенью агрессивности и представляют опасность для всех остальных обитаемых миров. Вирус способен мутировать, его возможности плохо изучены. В настоящее время все контакты с этим миром прерваны, поскольку существует высокая вероятность заражения.
   - Зачем же тогда он выведен на пульт?
   - По той же самой причине - чтобы не быть застигнутыми врасплох, в связи с потенциальной угрозой, которую представляет этот мир.
  
   В это время включился селектор срочной связи.
   - Дежурный, нештатная ситуация в А-9!
   Для простоты работы, а также для того, чтобы не мучиться с произношением (много миров имели труднопроизносимые названия), всем им были присвоены короткие шифры.
   - Сейчас буду.
   Поставив пульт управления на блокировку, он, уходя, бросил игнарианину:
   - Я - к аварийщикам. Ничего без меня не трогай.

* * *

   Серёня копался в песке. Несмотря на жаркое июльское солнце, песок не обжигал. Стоило выкопать ямку, как из нее ощутимо тянуло прохладой. А все из-за того, что в нескольких метрах пробегала речка. Она весело шумела на перекатах, которые следовали один за другим. Вода на перекатах даже не доходила до колен, во всей речке была чистой и прозрачной и даже в самые жаркие дни холодила кожу. Лишь в небольших заливчиках она немного прогревалась, где и плескалась вся местная ребятня.
   Ну, что взять с этой речки! Она брала свое начало в недалеких горных хребтах, и потому несла свою свежесть, не успевая ее растрачивать, журча и звеня по каменистому дну.
   Люди, жившие на ее берегах, не жаловались: они привыкли к своеобразному нраву речки. А потому за недолгое лето старались хотя бы в выходные дни искупаться и полежать на песочке.
   Они не рыли ямки, как Серёня, поэтому верхний слой песка давал им достаточно тепла, чтобы понежиться после купания. Не были исключением и родители Серёни, которые вот и сейчас то ли дремали, то ли просто лежали на расстеленных полотенцах.
   Серёня же был совсем другим. Ему едва исполнилось семь лет, и он входил совсем в другую категорию земных существ. Вернее, это была даже не категория, а особый вид, который жил в своем мире, отличном от всех остальных. Ибо был мир взрослых, и был мир, переходный к миру взрослых. Серёня же относился к миру детей. И поэтому у него были свои интересы и свои способы реализации этих интересов.
   Он еще поковырялся в песке. Солнце начинало припекать все ощутимее. Папа с мамой, разомлев, продолжали лежать на своих полотенцах. Серёня встал, протопал к сброшенным в кучу сумкам, достал свою, личную.
   Мама чуть приоткрыла глаза.
   - Чего тебе, сына?
   - Пить хочу.
   - Достань сам. Там есть и "Пепси", и "Фанта".
   Серёня промолчал. На самом деле его интересовало совсем другое. Он покопался в сумке и с самого дна извлек свое главное, на сегодняшний день, сокровище. Это была рогатка.
  
   Еще несколько дней назад Серёня о рогатке не имел никакого представления. Папа в своем детстве о таком устройстве, может быть и знал, но, наверняка, забыл, а, может, здраво рассудил, что сына такими знаниями не стоит нагружать.
   Серёня рогатку увидел во дворе у Вовки из соседнего подъезда. Вовка даже дал ему один раз из нее выстрелить. Потом, когда заметил восхищение, так и сходившее с лица Серёни, снисходительно заметил:
   - Что, понравилась?
   - Ага.
   - Хочешь такую же?
   Он еще спрашивал! Конечно же, Серёня хотел.
   Вовка засунул палец в нос, долго там ковырялся, а потом сказал, что может сделать для Серёни такую же рогатку. Но не бесплатно.
   Серёня молчал, забыв даже моргать. Вовка, наконец, окончательно прочистил нос и назвал цену. И эта цена измерялась не в каких-то прозаических предметах на обмен, как обычно бывало в таких случаях, а во вполне осязаемых денежных знаках. Здесь Серёня впервые сморгнул и облегченно вздохнул: такая сумма у него была - он уже давно кидал мелочь в копилку.
   Через день торжественный обмен денег на рогатку состоялся, хотя и вдалеке от любопытных глаз. И тогда же Серёня стал счастливым обладателем этого невероятно красивого, загадочного и грозного устройства.
  
   Серёня еще раз покосился на родителей, потом, держа рогатку за спиной, вернулся на свое место. Воображая себя бесстрашным охотником и воином, он сначала приготовил себе укрытие: углубил ямку, насыпал перед ней бруствер из песка. Подобрал вокруг несколько камней, лег за бруствером, натянул рогатку и пустил первый камень. Резинка больно ударила по пальцам, а камень ткнулся в песок. Серёня подул на пальцы, подождал, пока утихнет боль, а потом решил продолжить. Уже следующие камни исправно улетали, сбивая листья с растущих невдалеке деревьев.
   Но такая стрельба скоро наскучила. Сереня встал и пошел вдоль берега.
   Бдительная мама опять открыла глаза.
   - Ты куда?
   - Гуляю.
   - Не уходи далеко.
   Серёня и не собирался далеко уходить. Он собрал несколько пустых пластмассовых бутылок, которые отдыхающие оставляли в изобилии после себя. Вернулся назад, расставил бутылки шагах в десяти от своего укрытия.
   Вот эта стрельба уже доставляла удовольствие! Серёня с азартом расстреливал весь ряд, ставил его снова и снова сбивал.
   Однако вскоре и бутылки Серёне надоели, и он стал просто пускать камни в воду, стараясь, чтобы они улетели как можно дальше.
  
   И тут появилось ЭТО. Серёня был ребенок и не понимал, что ЭТО - нечто из ряда вон выходящее.
   Невдалеке от него прямо в воздухе возник пузырь, в котором искрились синие черточки. А потом черточки образовали большой глаз. Этот глаз, также синего цвета, плавал внутри пузыря. И, не моргая, непрерывно взирал на Серёню.
   Глаз был непривычным и страшным, и Серёня сначала хотел заплакать и позвать маму. Потом он раздумал, взял в горсть песок и кинул прямо в глаз. Но глаз не хотел исчезать. Он по-прежнему нагло пялился на Серёню и даже, кажется, подлетел поближе.
   И тогда Серёня достал свое оружие, пошарил рядом по песку. Гладких обкатанных камней больше не было, попался лишь зазубренный кусочек бетона, невесть откуда взявшийся на пляже. Выбирать не приходилось. Серёня зарядил рогатку, натянул ее и прицелился.
  

* * *

   То-Верст, вернувшись от аварийщиков, сразу почувствовал что-то неладное.
   Практикант Ин Гу сидел за его пультом и, когда вошел То-Верст, как-то дернулся, словно стараясь что-то спрятать.
   Тумблер запретных миров был повернут, а на экране высвечивалась картинка. Туземец, по виду детеныш, целился прямо в них из какого-то непонятного оружия.
   То-Верст охватило неясное чувство того, что сейчас может произойти непоправимое. Он вперед, скидывая практиканта с кресла и хватаясь за тумблер. Но было уже поздно: туземец выстрелил, и заряд вылетел из его оружия, мгновенно заняв собой весь экран.
  
   - Я же тебе говорил ничего не трогать!
   - Я лишь хотел посмотреть.
   - Как ты вошел в запретный мир?
   - С помощью вон той штуки.
   То-Верст только сейчас увидел миниатюрный приборчик, прикрепленный магнитиками к пульту.
   Вызванные специалисты дали неутешительное заключение. Это была новая разновидность той гадости, которую тогда занес умник. Новый тип сочетал в себе возможности не только прежних приборчиков, но и дополнительные, позволяющие обходить все блокировки и защиты.
  
   То-Верст не успел доложить о происшествии оперативному дежурному Совета, как завыли сразу все сирены нештатных ситуаций.
   Он включил общий обзор, и тут силы оставили его. Заряд, выпущенный туземцем, каким-то образом проник в канал и теперь летел, сметая все на своем пути. Барьеры рушились, и миры гибли один за другим. От каждого погибшего мира заряд получал дополнительную энергию и массу. Теперь это было нечто невообразимое, сгусток косной материи, внутри которого находилась психическая начинка, уничтожающая все, что несло угрозу запретному миру.
   И остановить его было уже нельзя.
   То-Верст обреченно закрыл глаза.
  

ДВОРНИКИ ВСЕЛЕННОЙ

   Работу Дворника не предлагают. На нее просто назначают.
   Вернее, ты рождаешься именно для этой работы, с вложенными в тебя изначально знаниями, способностями и навыками. И отказаться от этой работы ты не можешь в силу того, что ничего иного ты просто не умеешь делать. И рад бы научиться, но тебе этого не позволят. Да и преемственность много значит.
   Кроме того, работать Дворником весьма престижно. Престижность является компенсацией за те ограничения в выборе сферы деятельности, что изначально предусмотрены. И дело здесь не в оплате, не в предоставлении каких-то льгот или благ.
   Просто Дворники в иерархии Вселенной занимают почетное место, входя в самый верхний слой элиты. Так было установлено изначально, в качестве непременного закона, который никому не позволено нарушать. Изменить этот закон мог лишь только тот, кто его установил.
   Поэтому с Дворниками старались не портить отношения. Те, что находились на иерархической лестнице ниже, постоянно стремились снискать благорасположение Дворников, а, при случае, завести с ними и дружбу. Иногда создавалось впечатление, что некоторым это удается, хотя это было иллюзией. Ведь, в силу своего положения, Дворники не могли к кому-то благоволить и делать вид, что не замечают нарушения и недостатки.
  
   На моей памяти был случай, когда один из Дворников изменил неписанным правилам и скрыл достаточно мелкое нарушение. Причем, сделал это без всякой корысти. Не было и проявления жалости к нарушителю.
   Когда разбирался этот случай, Дворник не смог объяснить причину своего проступка. Наказание было, быть может, и несколько суровым, но, в принципе, справедливым. Больше этого Дворника никто не видел. На нем пресеклось генеалогическое древо его рода.
  
   Количество Дворников, как было установлено с самого начала, так и не менялось, хотя число обитаемых миров возросло неимоверно. Правда, чисто материального мусора они давали немного. Неугомонные галактики, часто выяснявшие отношения и постоянно устраивавшие то потасовки, то локальные конфликты, были в этом плане продуктивнее: после каждой стычки приходилось утилизировать массу отходов.
   Может, поэтому штат Дворников не расширялся: ведь общий объем материального мусора возрос незначительно.
   А вот что касается энергетической составляющей, то здесь наметился явный перекос. Обитаемые миры, которые продолжали множиться в геометрической прогрессии, обладали одной неприятной особенностью. В связи со своим несовершенством они увеличивали общую неравновесность Вселенной, выбрасывая в окружающее пространство значительные потоки психической энергии негативного содержания.
   Когда Дворники впервые столкнулись с этим явлением, то оказались не готовы к борьбе с ним: такие функции были просто в нас не заложены. Обращение в вышестоящие инстанции также ничего не дало. Тогда Дворники, посовещавшись (а для этого совсем не обязательно собираться в каком-то одном месте), выработали свою тактику и приняли решение о реорганизации своей внутренней структуры.
  
   Надо сказать, что Дворники устроены своеобразно, сочетая в себе целый комплекс необычных устройств.
   Патрулируя свой участок, нам приходится поглощать довольно значительное количество мусора: ведь не могут же быть во Вселенной в каждом углу натыканы резервуары, по примеру многих цивилизаций, придумавших мусорные баки. Поэтому теперь Дворники устроены так, что внутри них есть специальные емкости, в которых временно хранится собранный мусор. Этот мусор потом выгружается в отведенные для этого отстойники. Ну, а уже после за него принимаются Архитекторы, которые создают из этого непотребства новые совершенные формы.
   Для приема негативных психических выделений специальных емкостей в нас предусмотрено не было. Поэтому приходилось их создавать самим.
   Проблема возникала после, когда наполненную емкость надо было куда-то выгрузить. А отстойников, как для материального мусора, не было. Выход был найден, хотя никому из Дворников он и не нравился: приходилось все сливать в стоки на самой окраине Вселенной. Там постоянно стоял невыносимый смрад - но другого выхода у нас не было.
   Я никогда не подавал виду, что недоволен сложившейся ситуацией. А она была далека от разрешения: никто не желал брать на себя ответственность.
  
   И вот однажды я взял да и перевел одну цивилизацию, особенно мне досаждавшую на участке моей ответственности, на более низкий уровень, где каждый отвечал сам за себя, и Дворники не обязаны были осуществлять там уборку. По той причине, что именно ответственность за уборку своих отходов являлась критерием зрелости цивилизации. За эту инициативу меня не похвалили, но и не наказали. Поэтому вскоре многие мои коллеги стали использовать этот же метод.
   Порядка стало намного больше, хотя после этого за нами закрепилось не совсем приятное прозвище: чистильщики.
   Впрочем, мы на это старались не обращать внимание: поработайте на нашем месте, а уж потом критикуйте, если сможете.
   Ведь мы не имели права на отдых, в отличие от всех остальных.
  
   ... Вот и теперь, пройдя по периметру участка, я был вынужден отправиться в самый его дальний угол: там был странный мир, не похожий на все остальные. Он то долгое время не давал о себе знать, то приходилось туда наведываться постоянно. Его аура то расцвечивалась всеми красками радуги, то окрашивалась в коричнево-багровый цвет. И я никак не решался применить к нему уже апробированный метод, ограничиваясь просто чисткой, чтобы не допустить развития экстремальных ситуаций.
   Уже по пути я почувствовал, что внутри меня произошел какой-то сдвиг. Мои системы только начали анализировать изменения в организме, как я уже понял, что это такое.
   В жизни любого Дворника наступает момент, когда заявляет о себе закон преемственности поколений. Когда ты должен уступить место вновь приходящему. Нельзя сказать, что это - твой сын. Нет, он будет совсем другим, с другими функциями и возможностями. Навряд ли он тебя повторит. И навряд ли будет что-то помнить и знать о тебе. Он - отрицание тебя. Но он зарождается в тебе, он впитывает в себя не только твою плоть, но и твой опыт, твои знания.
   Никто из Дворников не ведал, когда такое произойдет, хотя все знали, что это неизбежно.
  
   Когда я услышал внутри себя этот звонок, то понял, что мои часы начали обратный отсчет. Такое состояние было непривычным и новым для меня. Но я не был расстроен: вообще, Дворники не подвержены эмоциям.
   Скоро я уступлю место своему сыну. Я просто превращусь в него. Буду ли после этого я осознавать себя, меня не волновало. Поэтому зарождению во мне новой жизни я даже обрадовался, хотя, как я уже сказал, эмоции нам не свойственны.
   Впрочем, те изменения, что начали во мне происходить, не могли как-то повлиять на исполнение мною своих обязанностей. Ведь, кроме меня, никто не мог исполнить то, что предназначалось мне. Дворника никто не может заменить. Это - не какой-то там Технолог или Архитектор.
  
   Я уже достаточно много времени курсировал по своему участку, он был для меня как открытая книга. И все эти чистки - обычная рутинная работа.
   Я не ждал ничего особенного. Конечно, с момента моего вступления на должность происходило всякое, но обычно никогда не требовалось вмешательство более могущественных сил.
  
   Может быть, это меня и подвело, а, может быть, и спасло.
   Я был расслаблен, поэтому сокрушительный удар, который, по идее, должен был разнести меня на частички, не возымел должного действия. Основная его энергия прошла мимо, разворотив лишь некоторые системы моей защиты. Сорвало внешний контур, обнажились первые слои жизнеобеспечения. Невидимые резаки вгрызлись в них и тут же отвалились, встретив иммунный отпор.
   Я почувствовал, что теряю энергию, и тут же включил систему компенсации. Пока она ликвидировала нанесенные повреждения, включился генератор аварийной утилизации. Это было одно из последних усовершенствований в нашем организме, которое позволяло в чрезвычайных ситуациях компенсировать потерю энергии за счет утилизации собранного мусора.
  
   За первым ударом последовал второй.
   Однако, мои системы защиты уже были включены на полную мощность. Хоть и на пределе, но они сдерживали натиск чужой энергии. А то, что она была чужая, сомнений уже не было. Анализаторы не могли определить ее точный состав, отмечая неизвестные вкрапления.
   Того, кто меня атаковал, я до сих пор не мог разглядеть. Сканирование окружающего пространства показывало, что вокруг меня находится словно бы непроницаемая пленка, глухой барьер, за которым ничего не было видно. Противник был везде, он вел атаку из каждой точки.
   Неожиданно натиск ослаб, и тут же вокруг меня возникло радужное сияние, которое все густело и уплотнялось. В нем появились прожилки, быстро превратившиеся в сплошную сеть, похожую на паутину. Это и были именно те вкрапления неизвестного вида чужой энергии.
   Сияние потухло, и я оказался внутри глухого энергетического кокона.
   Я до сих пор не мог понять, кто же меня атаковал. Ничего подобного я в своей жизни не видел. Не думаю, чтобы кто-то из Дворников встречался когда-либо с таким явлением.
   Я включил внешние излучатели дезинтегратора, но они не смогли оставить на поверхности кокона даже царапины.
   Неожиданно кокон стал темнеть, и из каждой точки сплетения нитей паутины выплеснулись черные сгустки, которые сначала плавали как бесформенные кляксы, а потом лопнули, выпуская из себя такую же черную муть. Скоро я оказался в кромешной тьме.
  
   ... Черные клубы, вязкие и плотные. Это не дым и не туман. Дыхание в обычном понимании здесь невозможно. Передвижение затруднено. Через некоторое время я замечаю, что меня как бы засасывает вглубь, и я опускаюсь куда-то вниз, медленно и неотвратимо. Становится все темнее и темнее.
   И вот уже - полный мрак. Редких вспышек, похожих на молнии, которые временами разрывали клубы на поверхности, здесь уже нет. Хотя постоянно чувствуется наличие рядом каких-то живых существ. Там, наверху, проплывают неясные тени, а здесь - постоянное копошение. Представляют ли они из себя опасность - не понятно, поскольку каждое из этих существ занято своим делом.
   Постепенно пришло понимание, что можно управлять своим движением. Удается, хотя и медленно, снова подняться к поверхности. Уже лучше чувствуется сила потока, увлекающего меня вглубь. Сам поток складывается из большого числа черных жгутов, тянущихся сюда неизвестно откуда. Именно через эти жгуты и проходят регулярно ветвистые разряды.
   Я вынужден отдаться на волю потока и опять начинаю медленно опускаться. Глухая мертвая тишина. Кажется, остановилось время и прекратилось всякое движение.
  
   ... И вот только сейчас я понял, кто же мой противник. Сначала я не мог поверить своей догадке, настолько она была невероятна. Ведь это, по сути, было воплощение легенды, которую передавали из поколения в поколение, но в которую никто и никогда не верил. Легенды зачастую живучи, и даже рациональный разум по непонятным причинам склонен их сохранять.
   Вроде бы, на самой заре зарождения жизни, один из первых Дворников случайно пересек границу Вселенной и оказался в чужом мире, построенном по другим законам на основании диаметрально противоположных принципов. Это была тоже Вселенная, но глубоко антагонистичная нашей. Каким-то образом Дворник остался жив и даже сумел вернуться назад. Почему это произошло, стало ясно позднее, когда в нашей Вселенной стали появляться сгустки антиматерии, которые большей частью аннигилировали, вступая в контакт с материей. Некоторые же сгустки, зафиксировавшись в окружающем пространстве, куда-то бесследно исчезали.
   Поползли слухи, что, окружив себя защитной оболочкой, они внедряются в материальные тела и до поры до времени впадают в анабиоз.
   Дворника, побывавшего в чужой Вселенной, подвергли тщательному осмотру и обнаружили внутри него инородную составляющую. Именно она и продуцировала те неизвестно откуда возникавшие сгустки антиматерии. Дворника пришлось дезинтегрировать.
   Так гласила легенда. Возможно, она все еще давала о себе знать потому, что не уходила подспудная мысль о заразе, находящейся во временном анабиозе и ждущей известного только ей часа икс.
   "А вдруг это правда?"
  
   ... Я еще раз просмотрел свои системы и проверил данные анализаторов.
   Очень похоже на то, что меня атаковала именно эта мразь из легенды. Только она не стремилась проникнуть в меня. Наоборот, сейчас я находился внутри нее. И эта муть, в которой я плаваю - что-то типа желудочного сока, призванного переварить меня.
   Почему был атакован именно я? По-видимому, дело не в личных пристрастиях, а в работе, которую я выполняю как Дворник. Нет Дворника - и очень скоро его участок сам превратится в большой отстойник, заполненный гниющим хламом. После этого до хаоса остается лишь шаг.
   Значит, в первую очередь будут предприняты атаки на Дворников. Если уже не предприняты. Возможно, в таком положении нахожусь не я один.
  
   Я опускаюсь еще ниже. Яркий свет возникает неожиданно. Что-то Неведомое. У этого света нет определенного источника. Все окружающее является светом - и в то же время это не свет в обычном понимании. Названия Этому нет - весь предыдущий опыт бесполезен.
   За тонкой размытой пленкой - другой Мир.
   Это - его мир. Чужой мир. Если я сейчас поддамся первому порыву и пробью эту пленку, то последствия, скорее всего, будут катастрофическими. В открытую брешь хлынут новые потоки чужеродной энергии. Тот, кто меня атаковал, получит колоссальную подпитку и двинется дальше, оставляя за собой пустоту, в которую начнет перетекать чужая Вселенная, раздвигая свои границы.
   Возможно, на это и был расчет, учитывая, что арсенал у Дворников не богат: по статусу им настоящего оружия не полагается.
  
   Но в последнее время Дворников, учитывая их беспрестанные перемещения по Вселенной, стали использовать и как транспортные средства.
   Иногда приходилось перевозить и оружие. В основном оно доставлялось в районы, близкие к границе Вселенной., что тоже порождало слухи. Но не более того, так как никто не знал, что находится на границе: от миров ее отделяло пространство, в которое никто не имел доступа.
   Доводилось перевозить оружие и мне. Но я никогда не интересовался, что оно из себя представляет.
   Вот и в это раз я просто принял груз.
   Что ж, возможно, сейчас именно тот случай, когда придется нарушить некоторые пункты своих должностных обязанностей.
  
   Я осмотрел свой груз. Наверно, это было что-то принципиально новое, потому что к нему прилагалась специальная инструкция.
   Я в ней ничего не понял, кроме одного, что эту штуковину надо лишь активировать, а все остальное она сделает сама.
  
   Я уже научился передвигаться в этой черной мути, которая, между тем, начинала давать о себе знать: анализатор состояния внешней поверхности показывал, что начало разъедать последнюю защитную оболочку. Медлить было нельзя, и я опять попытался приблизиться к верхней части кокона. И снова наткнулся на невидимую преграду.
   Тогда я активировал груз. Это непонятная штуковина сама поплыла вперед, прошла через барьер, словно его и не было, и исчезла из поля моего зрения.
   Муть стала рассеиваться и вскоре исчезла совсем. Я увидел, что штуковина осела прямо на поверхности кокона, словно прилепившись к ней, и втягивала в себя последние остатки мути.
   Некоторое время ничего не происходило, потом прямо по контуру штуковины зажглась зеленая кайма. Она разгоралась все ярче - и вот по кокону зазмеились трещины.
   Они все увеличивались, а потом кокон с оглушительным треском лопнул. Меня опалило брызнувшим потоком энергии, но последняя моя защитная оболочка все же выдержала.
  
   Я опять был свободен. Я видел привычные контуры родной Вселенной.
   Штуковина продолжала висеть на прежнем месте. Теперь она всасывала в себя осколки разбитого кокона, не давая им рассеяться в пространстве.
   Я включил системы аварийного оповещения на всех диапазонах и передал сообщение. Дождался, когда штуковина закончит чистку и вернется на свое место.
  
   Все-таки, мне досталось крепко.: передвигаться сам я не мог. Поэтому прибывший аварийный блок взял меня на буксир.
   Когда миновали последние знакомые мне участки Вселенной, я по нял, что моя работа закончилась. Что будет дальше со мной и с зародившейся во мне жизнью, я старался не думать.
   Ведь думать иногда вредно.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"