Еще даже не открыв глаза, Настька поняла что проснулась. Чтобы понять это, ей вовсе не надо было раскрывать их. Она поняла это потому что замерзла. А замерзла потому что во сне сбросила с себя одеяло. Ногами она чувствовала это одеяло скомканное на краю кровати у ее ног.
А еще она поняла что проснулась, потому что слышала как ветер на улице громыхает какой-то железкой. Прислушавшись Настька поняла что в соседней комнате спал отец. Матери слышно не было.
Ей что-то снилось, но что именно вспомнить она не могла. Она уже знала что сны можно видеть только с закрытыми глазами и поэтому не раскрывая их силилась вспомнить тот свой сон. Но он не вспоминался. Вспоминались только ее ощущения во время сна.
Вспоминалось что-то сладкое. Но вспоминалось не так будто это сладкое во время сна было у нее во рту, а вспоминалось так словно она только знала что оно было сладким. Вернее знала что оно должно было быть таким, но в то же время она помнила что даже тогда, даже во сне, то что должно было быть сладким было где-то вне ее,... было не во рту...
Еще ей вспоминалось что-то теплое, мягкое и пушистое что она чувствовала во сне. Но опять же вспоминалось как-то не так... Она помнила что не держала это в руках. А помнила так как вспоминается ей тот медвежонок который сидел в витрине магазина... Она видела его много раз, знала что он должен быть и теплым, и мягким, и пушистым, но,... но к которому она ни разу даже не прикоснулась...
Поняв что вспомнить сон у нее не получится, она открыла глаза...
В комнате было уже почти светло. Светло настолько что был уже виден потолок и была видна та трещина на нем похожая на хоккейную клюшку. Было видно и желтоватое по краям и с такими же желтоватыми точками внутри, пятно. Это пятно иногда напоминало ей не очень хорошо надутый детский шарик, а иногда оно напоминало Вини-Пуха когда он висел на таком же самом шарике и злым, страшно жужжащим пчелам пел свою песенку про тучку...
Ветер на улице наверное сильно раскачивал деревья, так как на потолке шевелились тени от них. И от этого казалось что трещина-клюшка как-то чудно двигалась вслед за невидимой шайбой. А Вини-Пух то поднимался вверх, то опускался, то приближался к тому дереву где было то дупло с медом, то опять удалялся от него.
Постепенно воспоминания о сне вытеснялись другими воспоминаниями. Воспоминаниями о том что было с ней наяву.
Она вспомнила как этот противный Денис который был ее соседом за столом в садике, своим синим карандашом провел жирную черту через весь нарисованный ею домик, а Елена Дмитриевна поставила его за это в угол. Но он и оттуда, из угла, все время показывал ей язык одновременно руками растягивая, растопыривая свои и без того оттопыренные уши и тогда становился еще больше похож на Чебурашку.
Потом Настька вспомнила как мать ругала вчера отца за то что он уже полгода ни копейки не приносит в дом. Ругала за то что ему так долго не выдают зарплату. А еще она говорила что папка ни черта ничего не может. И что учился бы он лучше жить у Сергея у которого есть все, и что его Светка небось не таскает такие сумяки...
Настька знала и толстого, лысого дядю Сергея который ездил на большой черной машине. Знала она и тетю Свету которая тоже ездила на машине. Но ее машина была красная и поменьше чем у дяди Сергея. Но ни дядя Сергей, ни тетя Света Настьке не нравились.
Ей нравился ее папка который казался ей самым умным, самым сильным, самым добрым и самым красивым...
Скосив глаза на стены, на все то что было в комнате, она убедилась что за время сна ничего не изменилось. На стуле лежала ее одежда, под столом виднелся картонный ящик с игрушками, а на столе ...
На столе тоже ничего не изменилось. И на нем тоже много было кой чего. В самом его центре, на ажурной вязаной салфетке стояла ваза с искусственными цветами. Возле этой вазы прислоненный к ее краю сидел резиновый желто-полосатый тигренок. Дальше к краю стола, у самой стенки, лежали две книги...
Но сейчас,... сейчас все то что было на столе она видела как бы нечетко, как бы краем глаза. Она не могла даже сказать видела ли она все это или только знала, что все это находится на столе. Не могла потому что, ...потому что...
Не могла потому что с образка, точно также прислоненного к той вазе прямо напротив нее,... прямо ей в глаза смотрел...
До этого она сотни раз видела этот образок... Знала что он означал... Знала Кто изображен был на нем...
Но до этого взгляд ее, почему-то скользил по нему точно также как он скользил по вазе,... цветам,... тигренку...
Скользил может быть потому что она никогда не встречалась взглядом с Тем Кто был на нем изображен,... а может быть по какой-то другой причине...
Сейчас же...
Сейчас она чувствовала,... чувствовала что Он смотрел прямо в ее глаза,... и от этого,... от того что Он смотрел прямо в ее глаза,...взгляд ее словно зацепился за этот образок... Зацепился точно так же как она не раз зацеплялась капюшоном куртки за ручку двери или точно также как она не раз зацеплялась за нее ранцем...
Она знала Кто это смотрел ей в глаза...
Хотя...
Что могла знать четырехлетняя Настька?...
Кто вообще на этой Земле мог знать все о Том Кто Смотрел сейчас в ее широко распахнувшиеся глазенки?...
И все же, как ей казалось, она знала Его...
Знала потому что когда они во время отпуска ездили в деревню, она видела как стоя на коленях перед иконой на которой тоже был изображен Тот Кто сейчас смотрел в ее глаза, бабушка что-то серьезное шептала Ему и сложив в щепотку пальцы крестилась и кланялась...
По тому как она эта делала, точно также проснувшаяся тогда и увидевшая все Настька поняла что Тот Кто был на иконе, был кем-то Главным... Наверное Самым Главным...
Потому что бабушка делала это очень серьезно...
Делала точно так же как искала пропавшую петлю на носке который вязала, делала так как она выбирала какие-то черные зернышки когда перебирала овсянку, делала так как пропалывала огород... И вообще делала так как делала она абсолютно все. Делала не торопясь, делала основательно, делала так вкусно что Настька и сама бралась за тряпку и наклоняясь рядом с ней мыла пол или точно также бережно отклоняя в сторону ботву картошки обрывала траву вокруг нее...
Сейчас Настька не отрываясь смотрела на Него... Смотрела как Он держа в одной руке какую-то книгу а другую подняв вверх словно хотел привлечь ее, Настьки внимание и к этой серьезной книге,... и к чему-то серьезному там,... вверху...
Там,... вверху,... наверное было что-то очень серьезное... Потому что Он строго указывал туда указательным пальцем и при этом также строго смотрел на нее...
Впервые в жизни Настька почувствовала как от этого образка исходило что-то такое, что сама не зная отчего, Настька вдруг сползла с кровати и точно также как и бабушка, - тоже стала на колени...
Левая ее коленка попала в прореху ночной рубашки. Что-то говорило ей о том что это наверное нехорошо,... что это наверное как-то не так...
Как именно "не так" она точно сказать не могла. То ли "не так" потому что на рубахе была дырка,... то ли "не так" потому что коленка попала в нее... Не отрывая глаз от образка она приподняла коленку и пошевелив попкой из стороны в сторону одновременно руками натянула рубаху к низу так чтобы коленка стояла не на дырке.
Ну откуда четырехлетняя Настька могла знать что для Того Кто Смотрел на нее сейчас, никакие прорехи на нашей одежде не играют никакой роли. Что гораздо хуже когда такие прорехи зияют в наших душах. А прорехи на одежде если и не поощряются Им, то и не возбраняются. Во всяком случае не являются очень уж наказуемыми...
Настька долго стояла молча и глядя Ему прямо в глаза. Постепенно то ли привыкнув, то ли освоившись, то ли сама не зная отчего почувствовала что-то такое что указывало на то, что наряду со строгостью в этих глазах было что-то такое что говорило о том, что им можно было рассказать все... Абсолютно все... И тогда незаметно для себя Настька стала тихонечко шептать...
По мере того как она шептала, чувствовала как то суровое и строгое чем веяло от этого образка вначале, сменялось чем-то совсем другим... Она почувствовала что то, другое, было вовсе не суровым, а наоборот... Оно как бы приглашало ее шептать еще и еще...
А еще она чувствовала, как ей становилось как-то хорошо-хорошо... Становилось так хорошо, словно на этом образке был изображен кто-то хорошо знакомый или даже родной... Становилось так хорошо, словно сбывался самый наизаветнейший ее сон...
То о чем она шептала, частью потом не помнила, а частью помнила смутно. Но кое-что все-таки помнила...
Вспомнив какой старенькой была уже бабушка, вспомнив как тяжело она вставала с пола после молитвы, как привстав на одну коленку и постояв некоторое время так, она держась одной рукой за спину а другой опираясь на табурет с трудом выпрямляла ноги... Вспомнив как потом держась за поясницу уже обеими руками, также долго и с трудом разгибалась... На лице ее отражалась боль которую она испытывала в это время и было на нем что-то такое, что говорило о том что бабушка уже притерпелась к этой боли...
Но не это поразило тогда Настьку. Хотя она видела что бабушке было больно вставать,... хотя сама Настька к тому времени уже знала что такое боль и поэтому жалела бабушку,... но она также видела что наряду с болью, на лице бабушки и во всем ее облике было что-то такое,... была какая-то вселенская уверенность в том, что эту боль надо было терпеть... Терпеть точно также как она терпела все то что выпадало на ее долю... Этому своему терпению она постоянно обучала и Настьку...
Вспомнив все это, Настька стала шептать, - Дедуськааа!... Дедуська Бозенькааа!... Сделай так сьтобы спина у бабуськи не болела, ...
Потом она просила о том, - сьтобы дулак Денис больсе не плиставал к ней...
Вспомнив как мать ругала вчера отца, зашептала, - Дедуська Бозенькааа!... Сделай так сьтобы папке выдали залплату...
При этом она не только шептала, а сложив в щепоть все пять пальчиков правой ручки еще и крестилась и каждый раз кланялась... Крестясь, она старалась крепенько вдавливать пальчики в лоб,... в живот,... в плечи... А кланяясь, старалась также крепко прижаться лбом к паласу на полу...
Ей казалось что именно так это и надо было делать... В общем она старалась все делать так как делала бабушка...
А исе Дедуська Бозенькааа, ... на мгновение она как бы запнулась, словно не зная о чем попросить еще. Но это могло только показаться так. Она знала о чем попросить...
То о чем она хотела попросить сейчас, всегда стояло у нее перед глазами и так же всегда ей почему-то это не покупали. Не покупали то ли потому что это ей было еще рано, то ли не покупали по какой-то другой причине...
Сглотнув, она хотела уже попросить и зивицьки и миську, но, ... но неожиданно для себя выдохнула, - спасибо Тебе Дедуська Бозенька за все!...
Никто не знает откуда берутся эти слухи о том что будут выдавать зарплату. Никто не мог сказать кто именно приносит их, но сегодня все говорили об этом. Никто не знал что именно будут выдавать, но знали что будут...
Об этом казалось знали и автокары снующие по цеху, и громыхающая по своим направляющим таль и даже ее крюк раскачиваясь из стороны в сторону тоже как бы намекал Витьке на это...
Надо сказать что мы редко радуемся своей зарплате. Разве что тогда когда получаем сразу месяца за два или когда получаем зарплату и премию, зарплату и отпускные. Только тогда мы чувствуем что в руках что-то есть.
По тому что он держал сейчас в руках, Витька понял что дали не за один месяц или что кроме зарплаты дали что-то еще. Одним словом он чувствовал, что это было кое-что. Разделив деньги на две части, он положил их во внутренние карманы пиджака.
Стоя в автобусе и держась одной рукой за поручень над головой, время от времени старался убедиться в том, что они там. Поочередно меняя руки на поручне он всякий раз старался прижать пиджак к груди. Ощущая приятную выпуклость то с одной то с другой его стороны, переминаясь с ноги на ногу, серьезно и солидно поглядывал в окна. Поглядывал так словно там, за окнами, было что-то такое за что именно он был в ответе и что требовало его неусыпного внимания.
Привычно отыскивая на витрине "Балтику N3", его взгляд ткнулся в синие пачечьки "Орбита" а в ушах почти явственно послышалось Настькино, - папа купи "О,бит"... И он словно опять увидел ее восторженные и в то же время такие просящие глазенки. Она все время просила его об этом но у него все время то ли не было на это денег, то ли он считал что это вредно, не нужно для ребенка.
- Пачку "Орбита" - сказал он подошедшей продавщице. Вспомнив что "Балтика" стоила дороже, поправился, - две. К "Орбиту" он добавил еще шоколадку и "Баунти"
Сунув все это в карман, не взглянув на "Балтику" вышел из магазина. Идя по улице, проходя мимо магазина игрушек, он почувствовал что-то такое словно кто-то упорно, не отрываясь, смотрел на него. Повернув в ту сторону голову, увидел в самом центре витрины, забирая на себя все внимание, в красной бейсболке, высунув такой же красный язык, хитро глядя на него сидел огромный бурый медвежонок. Смотрел так что Витька словно сам впал в детство... Смотрел так что он сразу понял, что именно в нем всегда так привлекало Настьку. А было в этом медвежонке что-то такое свое, свойское, закадычное...
В общем было в нем что-то такое что отвалив почти четверть того что было у него в карманах, он взял и этого медвежонка.
Верка долго пилила его на кухне. Пилила в основном за медвежонка. Но пилила как-то вяло, пилила как-то нехотя. Не было в ней того обычного задора, с которым она всегда делала это. А не было, то ли потому что от него не пахло как всегда пивом, то ли потому что он принес наконец-то зарплату, то ли почему-то еще...
Настька же...
Но все-таки Настьку поразило даже не это... Вернее не только это... Конечно, то что она сейчас держала в руках было пределом ее мечтаний... Все это она видела,... его можно было потрогать,... попробовать на вкус...
То же что так поразило ее когда она все это увидела...
То что так поразило ее нельзя было ни потрогать, ни попробовать, ни,... ни объяснить...
Ее поразило то, что она хорошо помнила что она ведь не просила Его об этом...
Хотела попросить, но не попросила...
Ее поразило то КАК ОН МОГ УЗНАТЬ?...
Ее поразило то, - как Он мог узнать то,... ее,... заветное,... о чем она почему-то даже не попросила?...